На берегу Абина - давно не было такого столпотворения: горят костры, варится каша. Ставятся офицерские палатки. Солдаты и казаки рубят деревья, готовят плетёнки для фашин. Около брода - табуны лошадей. Денщики моют господских коней, выше по течению - драгуны, стреноживают своих коней. Сапёры эскарпируют склон, от лопат - взлетают комья земли. Артиллеристы - дружно, одним духом вкатывают, на верх, пушки.
Офицеры собрались у палатки, обсуждают предстоящий поход. Подробностей - до последнего времени не знал никто. Только вчера прибыли топографы из Ставрополя, тогда и объявили об экспедиции. Всем ясно одно - дело будет непростое, кровавое. Ну да не привыкать. Новичков среди офицеров почти нет, всякое повидали. Всем хочется быстрее закончить войну: и офицерам, и солдатам, и казакам.
К вечеру - работы закончены, в лагерь вернулись лесорубы и пластуны-разведчики. Выставлены посты и секреты.
В палатке у Бабыча - уже отсовещались, гремят посудой, выпивают за успех дела. В походе - кроме Бабыча и князя Шаликова, ещё есть один генерал, командующий Гренадёрской дивизией генерал-лейтенант Николаи. Его прикомандировали к Адагумскому отряду по распоряжению графа Евдокимова. В экспедиции он будет командовать кавалерией. Полковник Самойлов - возглавит авангард.
Первый аул на пути авангарда был пуст. Аул - небольшой, дворов пятнадцать. Глинобитные сакли тесно прилеплены друг к другу. Между ними тесные проходы. Пластуны быстро обследовали его:
- Скотину - угнали недавно, скорее всего - рано утром, следы совсем свежие, зола в очагах - тёплая.
Самойлов краток:
- Аул - сжечь, конным - вытравить посевы...
Солдаты и пластуны бросаются выполнять приказание, слышен треск высаживаемых дверей, в разных местах аула занимается пламя пожара. Драгуны, рысью проходят по посевам проса и овса: оставлять ничего нельзя.
На холме, сразу за аулом показываются несколько конных. Шапсуги не предпринимают никаких попыток к нападению или защите своих домов.
Сергей Колиньи, молоденький юнкер, напросившийся в авангард, с любопытством спрашивает у Самойлова:
- почему не нападают? Или они - не этого аула жители?
- местные шапсуги хорошо знают, что их судьба решена. Им не раз предлагали переселение на правый берег Кубани, но они выбрали переселение, мухаджирство, по-здешнему - терпеливо объясняет Самойлов.
В отдалении ухает пушка, слышен треск выстрелов. В версте от места, где находится авангард, колонна полковника Виберга, наткнулась на ожесточённое сопротивление.
Посыльный от Виберга, бородач-донец, спешивается около Бабыча, задрав бороду, докладывает:
- когда начали жечь Богундырь, черкесы высыпали толпой из леса, сотен пять, не менее, при пушке. Северцы - рубятся с ними...
Бабыч приказывает направить на помощь северским драгунам, две сотни донцов.
В авангарде - драгуны махом выскочили на холм, черкесов с него как ветром сдуло. Колиньи осматривается. Вид с холма замечательный: справа - долина Абина, окаймленная холмами, в долине - чудесные рощи и поляны, река блестит на солнце.
Прямо и слева - холмы, густо заросшие лесом, через несколько вёрст - высокий горный хребет, за ним синеют ещё хребты, выше и выше. Сзади - прикубанская равнина.
Но Колиньи не интересуют красоты, взгляд его прикован к глубокой лощине слева. Оттуда доносятся звуки выстрелов, поднимается пороховой дым. Лёгкий ветер, даже доносит запах пороха и Сергей с удовольствием вдыхает знакомый, но такой новый запах. Немолодой драгун поясняет ему:
- в лощине - Богундырь, речка такая. По всей речке - аулы, их тут не считано...
Драгун показывает рукой до самых дальних гор, синеющих вдали.
В авангарде - пока всё тихо, но от Виберга вести неутешительные: хоть горцев и отбили, нанесли им урон немалый, но порублены пятеро драгун, шесть - ранено, изрублен шашками поручик Мисюрин, который вчера, в Абинском лагере, так чудесно исполнял на гитаре, умер через полчаса, после боя.
- Подниматься вверх, по Богундырю, все аулы - сжигать, посевы и припасы - уничтожать! - передаёт с посыльным свой приказ Бабыч... - к вечеру - быть у входа в Богундырское ущелье.
Авангард движется по правому берегу Абина. За день, прошли вёрст десять. Миновали ещё несколько маленьких аулов, которые казаки называют хуторами. Самойлов - распорядителен и быстр. Аулы с ходу уничтожаются. Сопротивления нигде нет, но пластуны и конные разъезды докладывают, что группы конных шапсугов невидимо сопровождают авангард, справа и слева, скрываясь в густом лесу. Всё ближе и ближе тёмный, заросший лесом горный хребет. Здесь Абин, словно разрывая каменную гряду, раздвигает горы, образуя узкий проход. Авангарду назначено в этом месте, становиться на бивак, готовить переправу через Абин, ждать подхода остального отряда.
После короткого отдыха, солдаты начинают рубить лес для переправы. Саперы готовят нитроглицериновые закладки, пороги надо будет взрывать, иначе повозки и телеги обоза, через реку не перетащить. Пластуны поднимаются на окрестные холмы, выставляют секреты. Работа на переправе будет продолжаться всю ночь, поэтому готовят хворост для костров, смоляные сучья для факелов. Подряд, гремят три взрыва, обрушив каменные пороги.
Уже в темноте начинают подходить основные силы отряда. Пылают костры и факелы, освещая поляну и переправу, сотни людей, укладывают в русло реки бревенчатые срубы-колодцы, засыпают их камнем и речной галькой, сверху, из брёвен же, выкладывается настил.
Бабыч торопит с делом. Ему понятно, что Адагумскому отряду удалось застать горцев врасплох, они не готовы сейчас организовать сопротивление русским. Главное - будет, когда отряд начнёт подниматься на Коцехур, там и надо ждать упорного и отчаянного сопротивления. Главное сейчас - в быстроте.
Ещё не рассвело, как первые орудия переправились на левый берег. За ними начали переправлять обоз.
Колиньи так и не присел, за всю ночь. Помогал, чем мог солдатам, таскал брёвна и камни. На рассвете, опять с авангардом с передовым его дозором, гордо выскакивал на своём кабардинце. Справа высилась гора Цапын, невысокая, с крутыми склонами. Когда первые всадники поравнялись с горой, оттуда защелкали выстрелы, раздались гортанные выкрики. Драгуны поворачивали коней к реке, укрывались за деревьями. Часть казаков, проскочившие опасное место, повернули в лес, в гору, но склоны были слишком круты для коней. Казаки спешивались, бросая лошадей, карабкались на склон, который вспыхивал дымками выстрелов. Черкесы были вынуждены отбиваться от них, что дало возможность драгунам быстро преодолеть пространство. Колиньи спешит за драгунами. Те, не спешиваясь, разряжают свои ружья в сторону склона. Стреляет и Колиньи. Он весь дрожит от возбуждения: вот оно настоящее дело!
От переправы, во весь опор несётся ещё сотня...
Казаки карабкаются по склону, прячась за стволами деревьев, стреляют вверх. Оттуда доносятся протяжные крики, беспорядочная стрельба. Густая листва скрывает происходящее на вершине, туда бросаются подоспевшие от переправы казаки. С ними - Самойлов.
Всё стихает так же быстро, как и началось. Колиньи оглядывает поляну перед холмом и, только что, замечает несколько неподвижно лежащих тел, слышит стоны раненых. Драгуны начинают перевязывать раненых товарищей - их трое. Убиты двое драгун и одна лошадь.
Сверху, скользя по склону, спускаются казаки. Несут двоих раненых. Чуть позже, приносят захваченного черкеса.
- Не жилец, - на вопрос Самойлова, отвечает один из казаков.
Самойлов и Колиньи, подходят к черкесу, Сергей, с любопытством, его рассматривает.
Тот, лежит на траве, глаза полузакрыты, хрипло дышит. Коричневый бешмет, серая черкеска с пустыми газырями - всё в крови.
- Кто его? - спрашивает Самойлов у казаков.
- Та Микола, вон тот, с трохвеями - говорят казаки, показывая на вислоусого, костлявого казака, который стоит в окружении товарищей, не остыв от схватки, хвастает огромным кинжалом и пистолетом.
- Кто такой? Откуда? - спрашивает Самойлов у черкеса, казак переводит.
Черкес, чуть приподняв голову, отвечает, еле слышно.
Говорит, что с Пшады - переводит казак - пришли ночью, за ними присылали из тутошних аулов.
Черкес роняет голову, задрав рыжую бороду. Его тело начинают бить судороги.
- кончается, - говорит казак - а Михайлу с пятнадцати шагов, из пистолета срезал. Зацепил не сильно, но бок - распанахал!
- нечего было на гору лезть, - сердито выговаривает Самойлов драгунскому офицеру - стояли бы за дубами, да перестреливались, сами бы ушли черкесы.