Таинственные мистерии древних кельтов, дошедшие до наших дней. Искаженные ритуалы, странным образом сохранившие свою магическую силу, затрагивают тех, кто решил поиграть с могуществом Древних Богов в Ночь Самайна...
- Ну что, готова?
Элайза кивнула, чувствуя, как тело пробирает дрожь - не то от страха, не то от сырости ночного леса.
- Ну же, бодрее! - Джек подошел и приобнял ее за плечи, слегка встряхивая, - замерзла? Руки как ледышки. Становись к костру ближе.
Элайза осторожно переступила ногами в новеньких остроносых сапожках на шпильке. Не самая подходящая обувь для прогулок по осеннему лесу, зато красивая. Элайзе до ужаса нравилось, как она выглядит в этих сапожках, и как они удачно подходят к ее коротенькому полупальто, как соблазнительно подчеркивают упругие, без капли жира, икры. И, судя по выражению лица Джека, ему это тоже нравилось.
- Постой, погрейся, - Джек подкинул в огонь охапку хвороста - влажные ветки тут же затрещали, дымясь, - я пока все подготовлю.
Присев на поваленное бревно, предусмотрительно подтащенное Джеком к костру (все-таки сапожки не такие удобные, как их хвалили в салоне), Элайза наблюдала за долговязой фигурой бойфренда. Он ухитрялся быть сразу в нескольких местах - доставал из рюкзака объемистую тыкву, расчищал площадку от палой листвы, бегал за хворостом и подсовывал Элайзе под попку теплое покрывало. Откуда-то на бревне появились две невесомые стеклянные "бургундии", отсвечивающие алым в отблесках костра, и термос с глинтвейном.
- Не лопнут? - с сомнением произнесла Элайза, глядя на хрупкие бокалы.
- Других не было, - отмахнулся Джек и сунул ей гранат, - на, почисть.
Девушка покачала головой, ноготком отколупывая от граната кусочек шкурки. Конечно, надо было принести толстостенные "айриш-кофе", но Джеку-то откуда знать такие нюансы? Нет, обо всем определенно нужно беспокоиться самой...
Джек тем временем извлек из бездонного рюкзака железное блюдо размером с колесный диск. Покрытое патиной и какими-то пятнами, оно выглядело лет на двести. Устроив блюдо посреди вычищенного пятачка сырой земли, Джек вынул самый банальный канцелярский маркер и расчертил антиквариат на восемь секторов, поставив в центре жизнеутверждающую точку. Поверх точки в следующую минуту прилепилась высокая черная свеча. Еще восемь свечей поменьше украсили сектора импровизированного колеса. Вокруг блюда по очереди появились пара яблок, сморщенный кабачок, крохотная декоративная тыква, пучок дубовых листьев, гроздь винограда и даже небольшой букет осенних хризантем.
Энергично потирая руки, Джек поддернул джинсы и отобрал у Элайзы полуочищенный гранат. Несколько сочных зерен также отправились на блюдо.
За прочным частоколом плясали огни, двигались людские фигуры, ветерок доносил ароматы жареного мяса, горящих поленьев, свежего хлеба и дымящихся листьев. Деревня вокруг частокола казалась мертвой - ни единого огонька в застывших домах. Но горе тому, кто пожелал бы проникнуть за ограду, не будучи человеком. Тени носились вокруг обтесанных поленьев, отпугиваемые пламенем свечей, что мерцали сквозь глазницы ощеренных черепов на острых навершиях. Ветер шевелил обвисшие листы сонных деревьев.
- В эту ночь, - провозгласил, стоя в центре круга, морщинистый жрец, - распахнутся врата миров, и мертвые выйдут из Сида. И станут они стучаться в наши двери, шептать и стенать, взывая к нам.
Он вскинул кривой посох, вырезанный из ствола древнего дуба его пра-пра-прадедом.
- Так давайте же бить в барабаны и трубить в трубы, дабы не слышать их шепот!
- Ура-а!!! - мощным ревом отозвалась толпа.
- И давайте же есть, пить и веселиться, провожая год ушедший и готовясь к году будущему!
***
Как ни было приятно сидеть в облачке теплого воздуха, отойти от костра все же пришлось. Перебирая сапожками, Элайза с неудовольствием смотрела на Джека, зажигающего свечи. Не мог хоть для такого случая надеть что-нибудь приличней старой кожанки! Или хотя бы причесаться...
Будто услышав ее мысли, Джек пригладил торчащие вихры ладонью, другой рукой обнимая девушку за талию.
- Красиво, правда?
Восемь свечей на старом блюде подмигивали танцующими огоньками. Девятая, центральная, все еще оставалась незажженной.
- Давай теперь подумаем о том, как все меняется и все проходит, - Джек придвинулся ближе, - посмотри на этот алтарь, на колесо вечного вращения. Это символ бесконечности, постоянного обновления. Символ преемственности и мудрости жизни. Посмотри на него и подумай о смене циклов года, о том, что каждый раз природа обновляется, и мы обновляемся вместе с ней, и даже смерть не является концом всего сущего...
Элайза стояла, глядя на свечки, и думала о том, как же все-таки жмут узкие мыски сапожек.
***
Жрец отнял от губ кубок. Изрезанные шрамами и морщинами щеки покрывал тончайший слой пепла. Пепел лежал и на спутанных волосах, и на грубой шкуре медведя, покрывавшей сутулые плечи друида.
- Священный огонь, что зажгли мы сегодня, охранит нас от духов, - произнес жрец, - в эти ночи безвременья нас покидает Солнечный Король, даривший нам тепло и свет весь год. Почтим же деяния его!
Жрец ударил посохом о землю.
- Вознесем же хвалу Королю-Солнцу!
- Вознесем! - отозвалась толпа. Женщины высоко поднимали укутанных в тряпки младенцев.
- За плодородные земли, что кормили нас в ушедший год!
- За выносливый скот, что пахал земли в ушедший год!
- За каждый плод и каждый кубок вина на нашей трапезе сегодня!
- Хвала Королю-Солнцу! Хвала Солнечному Богу! - раздавалось отовсюду, и вместе с хвалой возносились наполненные кубки.
- Этой ночью мы принесем жертву Солнечному Богу, - жрец указал на сложенный из хвороста костер высотой в человеческий рост. Посреди костра, привязанное к деревянному столбу, торчало чучело - фигура женщины с волосами из соломы, одетая в старое тряпье и островерхую шляпу.
- Мы сожжем ее, дабы она стала спутницей Солнечного Бога в его скорбном пути на закат. Да будет принята наша жертва!
Жрец выхватил из огня пылающую ветку и ткнул ею в основание кучи хвороста.
***
- А теперь мы с тобой обратимся к богам, - Джек сунул руку в карман кожанки и вынул тонкий, в два пальца длиной, металлический стержень. Взмахнув им, как дирижер, он присел и коснулся блюда кончиком стержня. Блюдо отозвалось едва уловимым мелодичным звоном.
- Просто повторяй за мной, - сказал Джек, выпрямляясь. - Этой ночью, в Самайн...
- Этой ночью, в Самайн...
- Я отмечаю твой путь, о Солнечный король - твой путь на закат...
***
Тени, метавшиеся у частокола, исчезли. Исчезли и фантомы, незримо парившие средь деревьев, и химеры, что прятались за печными заслонками. Тени слились в одну реку, и река эта истончалась, утекая в никуда.
В никуда и в никогда пустота распахнула чертоги, и тени устремились к объятой пламенем фигуре, единственному огню, не пугавшему их.
