Ганс Кальберг - миллионер, крупный судовладелец с розовыми щеками и рыбьими глазами. Он был педантом, любил чистоту, и даже когда напивался, от него пахло туалетной водой. Еще он подражал русскому поэту Пушкину, иллюстрации которого увидел в книге своей наложницы, тангутки Нели. Там поэт изображен всадником с хлыстом. «Я тоже люблю лошадей, и у меня такой же стек, значит, я поэт!» - объявил чудак и пощекотал персиковую щечку Нели.
Нели имела над ним огромную власть. Когда миллионер находился в ярости по поводу налоговой политики, то есть жмотился, не желая отдавать половину барыша, она перебирала легкими пальчиками льняную паклю на голове хозяина и шептала: «Пушкин-пушкин-пушкин». Ганс засыпал от чувства собственного величия, и все лошади, собаки, кошки с охранниками и горничными умиротворенно объединялись вокруг кормильца.
За годы рабства Нели научилась быть экстравагантной. Когда выходила на улицу, надевала тонкую косынку на каштановые волосы, туго повязывала ее на лбу, а сверху накидывала еще и платок с вышитыми узорами. В современном особняке Ганса она устроила восточную резиденцию: комнатки с коврами и столиками для кальянов, чеканкой и пиалами. Нели умела радоваться в заточении.
Северный остров не совсем был покинут западной цивилизацией. В городке располагались отличные магазины, где продавались ананасы и рябчики, в читальных залах библиотек росли пальмы, в бассейнах плавали жизнерадостные шведы и шведки со своим потомством. Раз в неделю курсировал паром, доставлявший пассажиров на материк, в Европу. Даже случалось слышать родную речь на перекрестках. Тогда Нели плотнее закутывалась в платок и ускользала в тень закоулка.
Очень редко она всматривалась в силуэт корабля в темноте раскрашенного иллюминацией города. Тогда приходилось останавливать учащенное сердцебиение прикосновением к амулету. Это был брелок из кости в форме черепа горного барана. Нели хранила легенду своего народа: если между рогов возникнет на поверхности трещинка, владелец амулета должен принять решение, от которого зависит бессмертие рода. Эта трещинка – знак судьбы, и позор тому, кто не услышит ее голос. Нели смутно представляла, что же нужно делать, если знак появится, но к амулету относилась свято.
За три года жизни у Ганса Нели привыкла ко всему, кроме безжалостного ветра, продувающего насквозь небольшую поверхность суши. Ветер был вездесущ, забирался в ее покои при малейшем открытии окн и дверей. Ганс же специально распахивал их, чтобы подразнить южанку. И она дрожала, как роза в саду во время дождя.
Однажды вечером, когда солнце висело абажуром над снежными набережными, в особняке зажглись все свечи и лампочки. Дом запылал в торжественном великолепии. «Не иначе, как Ганс ждет английскую королеву», - подумала Нели и спряталась за ажурной решеткой двери своей спальни. Морской ветер развевал синие шторы в холле, возбужденные голоса челяди доносились до затворницы. Автомобиль "Вольво" въехал во двор почти бесшумно. Нели застыла, накинув паранджу.
Худенькая блондинка балериной прошла через выстланный брусчаткой дворик. Запахнувшись в короткую шубку из голубого песца трогательно перебирала тонкими ножками, одновременно выворачивая ступни, боясь упасть, как фарфоровая кукла. Ведь фарфоровые куклы очень горды по сравнению с пластмассовыми пупсами!
Незнакомка задела плечиком за розовое дерево в стеклянном фойэ, и было слышно, листья зашуршали, падая. Колючий ветер тут же унес их в сторону залива. Нели потянула воздух ноздрями с серебряными заклепками на крыльях и почувствовала чужие духи.
Ганс не представил Нели свою гостью. Проходя мимо бассейна с фонтаном слез она увидела, как блондинка стояла на четвереньках перед хозяином. Гордая тангутка хотела отвернуться, но янтарный изгиб тела привлек внимание. Это была проститутка, из русских. Нели фыркнула и удалилась.
* * *
Обнаженная женская грудь, перекрытая золотыми цепочками, вязью татуировки сжималась и разжималась перед взглядом хозяина. На теле изображен сосуд, может, с вином или медом, уксусом или молоком, на выбор султана! В комнате Нели белый ковер, лиловые гранаты на полу, на окне, на круглых стеклянных столиках. Ганс в позе лотоса держит чеканный кинжал, пьяно ухмыляется. Нели идет по разломанным гранатам, кровавый сок остается на ее пятках, ковре, на складках тонкой ткани, струящейся вокруг круглых бедер. Отворилась дверь, сильный поток ветра захлестнул Нели, она поежилась. Красная роза в кадке осыпалась. Листья заблагоухали.
Нели танцует перед Гансом. Неистовствуя от его бездействия, идет вперед. Пояс верности, закованный господином, звенит в тишине. Ганс спит, он забыл ключ от замка, он ни на что сегодня не годен. Плоть Нели распалена, она горит, изнывает от боли непрекращающегося желания. Нели плачет и поет на своем языке.
Неожиданно Ганс проснулся, позвал блондинку. Две женщины сходятся в общем танце, восточная красавица с прямыми волосами и гибкая фигурка подростка с золотыми локонами, красная и розовая розы, Зарема и Мария. Смотрят друг другу в лицо, плачут и поют вместе, окаменевают, обнявшись. Ганс млеет и рыгает в тишине розовых лепестков, падающих на персидский ковер. Женщины кружатся и целуются, утешая друг друга...
Рассвет. На белых деревьях - всю ночь шел снег – сидели снегири. Женщины больше не изображали негу, печаль и любовь, они спали рядом и видели один сон. Девушки глядели на корабль с огнями и музыкой, толпа поднималась по трапу, полицейские отворачивали лица, полицейские были мальчиками, они свистели соловьями! Девушки свешивались с поручней верхней палубы и бросали кованные золотом цепочки, кольца в воду. «Я не хочу оставить монетки!» - сказала одна. «А я не расстанусь со своим амулетом», - сказала другая, и они засмеялись.