Маленькая гималайская лошадь осторожно спускалась по крутому склону к реке. Она шла понуро, низко склонив голову, иногда вдруг вытягивала шею и хватала губами проплывающую мимо траву. Под уздцы ее вел один из жителей деревни, который вызвался сопроводить богиню Алену до мертвого леса.
В два часа дня солнце жарило словно из кровной мести. Спасаясь от шквала ультрафиолета, я укуталась в сари с головой. На каждом шаге меня подбрасывало, и я все боялась, что в один прекрасный момент опрокинусь с лошади. Хотелось свесить ноги по обе стороны и впиться пятками в бока животного, но сари не позволяло. Ноги свешивались только с одной стороны. Единственная страховка, которая мне оставалась, - вцепиться в гриву и терпеливо ждать, когда начнется пологий участок пути.
В деревне жевунов мне презентовали каучуковые сандалии, удобные такие, они сейчас болтались на ногах. Матерчатая котомка, привязанная к крупу лошади, набита фруктами и лепешками, почти как на зимовку. Старейшина сказал, что я всегда буду желанной гостьей в их деревне. Я ответила, что обязательно зайду еще, чтобы посмотреть, как они приручили йети.
Наконец спуск закончился. Мы перешли вброд мелкую каменистую речку и стали взбираться на противоположный склон. Здесь было мало травы, в основном камни и валуны. За ними начался кедровый лес.
Чем дальше мы углублялись в лес, тем гуще становились ветви. Солнце зашло за тучку, и в лесу сразу сделалось сумрачно, несмотря на день. Птицы больше не пели. Где-то далеко иногда звонко трещали сучья.
- У вас тут животные водятся? - поинтересовалась я у проводника.
- Водятся. Волки, медведи, барсы... Водятся!
Я еще раз оглядела темный лес, и мне немедленно захотелось обратно в деревню. Но тут мой проводник остановился и скомандовал лошади "Тпру-у!".
- Все! Конец дорога, - сказал он мне. - Мертвый лес там.
Я спрыгнула с лошадиной спины и глянула в указанном направлении. За чередой кедровых стволов начинался сухой лес. Эдакие бурые потрескавшиеся столбы, оплетенные голыми сучьями. Зрелище довольно мрачное. Мне сразу вспомнились фотографии с места Тунгусской катастрофы, где стояли такие же мертвые деревья.
Пока я чесала в затылке, так ли уж мне нужно туда идти, проводник сложил возле меня котомку с продуктами и тихо-тихо двинулся вместе с лошадью обратно.
- Стоять! - воскликнула я, обернувшись.
- Мы всегда будем рады видеть богиню в нашей деревне! - воскликнул он уже из-за деревьев. - Если она вернется живой из мертвого леса.
- Трус! - крикнула я вдогонку.
Он ушел. Я осталась одна.
Делать нечего. Если решила, значит нужно идти.
Взвалила котомку на одно плечо, свободный конец сари накинула на другое. И побрела в мертвый лес.
Незваную гостью лес встретил неприветливо. Устрашающе поскрипывали деревья. Свистел ветер в плетении ветвей. Все было настолько сухим, что трава и упавшие сучья хрустели на каждом шаге. Одна спичка - и все вокруг вспыхнет. Впрочем, меня больше волновало другое. Я надеялась, что мертвым лес назван потому, что он очень сухой, а не потому, что в нем водятся мертвые.
Близился вечер. Стало темно и прохладно. И хотя я предпочла бы найти мандалу и выйти из леса до наступления ночи, но, по-видимому, это утопия. Поиски придется отложить до утра. А мне надо где-то остановиться на ночлег.
Пробираясь между сухих стволов, я заметила весьма удобную берлогу под выступающей из земли скалой. Я продралась к ней сквозь валежник, опустилась на колени и принюхалась. Животным не пахнет, шерсти не видать. Хотя земля под скалой выглядела примятой, но звериных следов я не нашла. Значит, на сегодняшнюю ночь берлога будет моей. Ничего более подходящего придумать нельзя, вполне укромное место. С двух сторон скала, с третьей - бурелом. Можно быть спокойной, что блуждающий по ночам медведь случайно не наступит на тебя в темноте.
Я забралась под скалу. Отлично, просто отлично! Даже можно вытянуть ноги. Начала обустраиваться и обнаружила на земляной стенке три рукотворные ячейки. Сунув в одну из них руку, я вытащила... крупный пурпурный кристалл.
На миг я ошалела, разглядывая его.
- Попалась! - произнес за моей спиной голос на коверканном английском. Прозвучало так, словно это событие явилось апогеем долгого и кропотливого расследования.
Я моментально покрылась мурашками с ног до головы.
- Значит, это ты воровать мой хрусталь? - спросили меня с пронзительным упреком. Голос высокий, немужской, но полон решимости.
Мне сделалось совестно, хотя я в общем ни в чем не виновата.
- Ничего я не воровала, - раздраженно заявила я и обнаружила, что продолжаю сжимать кристалл.
Поспешно запихала его назад в ячейку.
- Да, конечно! Скажи, что не за "гребешок" ты приходить в мое убежище!
- Какой "гребешок"?
- Кварц! Горный хрусталь! Не оправдываться! Я давно следить за тобой.
Внутри меня все вспыхнуло от возмущения.
- Не крала я горный хрусталь! А сюда забралась потому, что хотела где-нибудь переночевать.
Я повернулась и обнаружила перед собой... мальчишку! Настоящего мальчишку лет одиннадцати, не лилипута из деревни шиваитов. В футболке с оторванным рукавом, в джинсовых шортах, требующих стирки, и кедах на босу ногу. Лицом очень даже европеец. Только в данный момент это лицо выглядело крайне враждебным.
- Где мой хрусталь? Говорить! Два "гребешка" и одно яйцо "голубь"!
- Не брала я твой хрусталь, что привязался? Я только утром пришла в долину.
- Вот ты и попалась! - ухмыльнулся он. - В долину нельзя пройти, потому что закрыт перевал.
Ну как разговаривать с маленьким мерзавцем?
- Да что я с тобой буду объясняться! - было возмутилась я, как тут же в мой левый глаз уставился конец самодельной стрелы.
- Будешь объяснять. И хрусталь вернешь.
Он натянул лук полностью, отчего обе его руки припадочно дрожали. Я испугалась, что срезанный под острым углом прут сейчас сорвется с тетивы и вышибет мне глаз.
- Хватит дурить. Убери.
- Вылезай из мой дом!
- Тут нигде не написано, что он твой.
- Я уже не держать! - взвизгнул маленький засранец, тряся тетивой. - Сейчас будет срываться!
Я быстро вылезла из-под скалы. Мальчишка не опустил лук, продолжая держать меня на прицеле.
- Если я еще раз видеть здесь тебя, - заявил он, - живой не уходить!
Я протянула руку за своей котомкой с продуктами, но мальчишка тут же встал между мной и ей. Стрела вновь уставилась мне в лицо.
- Оставь. Это будет ком... копненсация.
- Компенсация, грамотей! Там, между прочим, мои продукты.
- Идти, идти! Теперь это мои продукты... Ох, не мочь больше держать!!
Я поплелась в темноту, решив не связываться. Руки у Маугли в самом деле тряслись нешуточно, меньше всего хотелось получить куда-нибудь в бедро грязную стрелу, а потом отдать концы от септической инфекции.
Пройдя шагов двадцать своей мелкой семенящей походкой, я оглянулась. Мальчишка все еще целился мне вслед. Живет либо в долине Арьяварта, либо за ее пределами. Зарабатывает на жизнь, собирая горный хрусталь. И еще обчищает путников, вроде меня.
Проклятье, у него остались все мои продукты! Чем я буду питаться?
Я долго скиталась по лесу, подыскивая себе новое убежище, пока не стемнело окончательно. Пришлось устраивать ночлег под первым же деревом. Я размотала сари и расстелила его на сухой траве, похожей на солому. Простыня была достаточно длинной, ее хватило, чтобы укутаться с головой. Закрыв глаза, я все еще злилась на маленького мерзавца, который отобрал у меня всю еду. Но уснула быстро
Разбудили меня голоса. Я стащила с головы покрывало.
Небо светлело. Очень рано, часа четыре утра. Корявые стволы по-прежнему источали ужас четвертого круга ада, но после сна пугали не сильно.
Я потихоньку зевнула, протерла глаза. Кажется, выспалась. Кошмары не мучили, звери не беспокоили, что еще нужно для полного счастья?
Что-нибудь пожевать.
Снова раздались голоса. Кто-то что-то сказал, другой человек в ответ коротко засмеялся. Захрустели ветки под башмаками, и я увидела между деревьев две фигуры, поднимающиеся вверх по склону. Похоже, клуб искателей мандалы пополняется.
Я справила нужду, намотала на себя сари и, стараясь ступать как можно тише, поспешила за этими людьми.
Когда они переходили ручей на дне лощины, я их разглядела. Два боевика, в принадлежности которых у меня не оставалось сомнений. Они шли целеустремленно вдоль скалы, из-под которой меня вчера выгнал маленький паршивец, мимо бурелома, опоясывающего эту скалу. Вели себя как неотесанные туристы: один бросил непотушенный окурок, от которого тут же занялась сухая трава. Мне пришлось тушить сандалией зарождающийся пожар, когда я добралась до того места.
Там, где скала соединялась со склоном горы (бурелом здесь заканчивался), двух боевиков встретил третий. Он указал выделявшееся среди остальных широченное дерево, они кивнули в ответ. Все ясно. Один из людей Кларка все-таки отыскал указатель. И сделал он это раньше меня! Мой план получения вертолета рухнул в один миг.
Притаившись за кустами, я стала рассматривать дерево. Вряд ли мы сразу нашли ось мироздания, хотя полено примечательное. Ему около двух тысяч лет, и ствол не обхватить хороводом из нескольких человек. Он изборожден глубокими складками, как на тяжелом занавесе. Из ствола торчали только крупные ветви, мелкие давно осыпались.
Часть ствола, обращенная к долине, была обработана и превращена в плоскость. В центре этой плоскости темнела резная мандала.
Слово "мандала" переводится с санскрита как круг или колесо. Геометрически она и представляет собой круг, только заключенный в квадрат. Хотя бывает и наоборот, но на нашем стволе была вырезана именно такая. Круг, заключенный в квадрат, разделенный на четыре части. В самом центре, другой круг, а уже внутри него - треугольник.
Традиционно мандала обозначает ни больше ни меньше весь мир. Стороны квадрата указывают на части света, треугольник в центре - на пуп земли, центр мироздания, священную гору или, как в нашем случае, мировое древо. Именно туда отправилась безутешная мать. В центр. Индийцы считают, что если мысленно двигаться по кругу, преодолевать "спицы" препятствий и демонов, то можно выскользнуть из границ обыденного мира и прийти к богу, что находится в центре круга. Обрести, так сказать, просветление.
Все это кажется индийскими прибабахами, но профессор Карл Густав Юнг утверждал, что каждый из людей занимается чем-то подобным. Все ищут просветления, пусть даже этого не осознают. И я, и вы - все! Это происходит, когда мы видим во сне циферблат часов, когда ведем ручкой по лабиринту в журнале, стремясь найти его центр, когда изучаем зодиакальный круг, когда на скучной лекции в тетрадке делим кружок на равные части. Все это символ нашего неосознанного стремления к переходу на новый уровень.
Для тех, кто серьезно занимается медитацией и чтением мантр, мысленное путешествие по кругу и достижение центра позволяет оставить позади детские страхи, сомнения, комплексы, обрести целостную личность. Не знаю, суждено ли мне добиться целостности, но точно знаю, что путешествовать по мандале придется не мысленно, а ножками. Роли демонов вполне успешно исполнят Том Кларк и его веселая команда.
Итак, мандала, вырезанная на стволе тысячелетнего дерева, обозначает карту наших поисков. Подручные Кларка прекрасно ее видели и даже несколько раз сфотографировали. Зато я с такого расстояния не могла разобрать ни единого элемента. А подобраться ближе опасалась - могут заметить.
Прошло какое-то время. Прячась за кустами, я с завистью наблюдала, как боевики хлебали воду из фляжек и хрустели печеньем. Пауза затянулась минут на двадцать. Когда я наконец решилась подползти ближе, сверху послышался приглушенный стрекот.
В небе появился небольшой вертолет.
Я тут же забыла о своих диверсантских попытках подобраться ближе и спешно закопалась в траву. С воздуха меня можно запросто обнаружить.
Вертолет не стал садиться, да ему и негде было. Он завис над мертвым лесом. Из него один за другим вниз по веревке спустились еще трое боевиков, среди которых я узнала квадратноголового Ирбиса. Вся компания обступила дерево.
Ирбис задумчиво осмотрел символ. Велел одному из боевиков еще раз сфотографировать его. А мне в голову вдруг пришла шальная мысль. Что если все мандалы мира и не только они - все храмы мира, построенные в форме мандалы, индийские и буддийские, все пирамиды, все розочки на соборах - все они указывают путь к единственному месту? Тому, которое мы ищем?
Ирбис достал электронный планшет и стал что-то сверять по нему. Возможно, в нем находилась карта местности. Он еще раз взглянул на мандалу. Кивнул сам себе и закурил. Вертолет продолжал висеть в небе, я разглядела под днищем темную трубу пулемета.
Докурив сигарету, командир боевиков тщательно затушил ее. Кивнул своим людям, долговязый что-то произнес в рацию, и вертолет опустился ниже.
Все! Собрались улетать. Скорей бы. От нетерпения я заерзала на месте. Они улетят, а я не спеша исследую изображение. Разберусь в символике мандалы и попробую понять, куда отправиться дальше. Все равно из долины нет выхода, так почему бы мне не использовать время с толком и не найти мировое древо?
При помощи лебедки одного за другим боевиков подняли на борт вертолета. Когда в кабину забрался Ирбис, я думала, что он последний. Но это оказалось не так.
На земле еще остался боевик с непонятным ящиком за плечами. В руках у него была труба, как от пылесоса.
На конце трубы вспыхнул огонек.
Боевик поднял трубу и окатил дерево с изображением мандалы струей клубящегося огня.
Я вздрогнула от ужаса.
Дерево вспыхнуло вмиг.
Боевик попятился от жаркого пламени. Поймал свешивающийся с вертолета трос и прицепил к поясу. Когда его ботинки оторвались от земли, трава под ними вспыхнула.
Огнеметчика быстро подняли в вертолет. Люк захлопнулся. Машина легла на борт и упорхнула прочь, оставив внизу стремительно разгорающийся лес.
Я вскочила, не зная, что делать. Ствол дерева был окутан плотным пламенем, изображение мандалы скрылось под ним. Разглядеть знак невозможно, даже пытаться не стоит. Тем более близко не подойти - трава горела повсюду! Нужно уносить ноги, спасать свою шкуру.
Огонь перекинулся на бурелом и стремительно побежал по сухим веткам, словно они были пропитаны керосином. Не успела я и глазом моргнуть, как пламя поднялось на высоту трехэтажного дома.
- Боже мой!
Я внезапно вспомнила про мальчишку, ночующего под скалой в окружении бурелома. Теперь этот бурелом больше напоминал вязанки дров, приготовленных для аутодафе.
И палач уже чиркнул спичкой.
Я летела со всех ног. Пришлось размотать сари, чтобы оно не сдерживало бег. Но все равно я опаздывала. Огонь преследовал меня по траве, охватывая одно за другим деревья мертвого леса. Однако по бурелому бежал еще быстрее; давно обогнал меня и теперь полыхал непроходимой стеной.
Если мальчишка не проснулся, он сгорит заживо.
- Эй! - заорала я, надеясь, что он услышит. - Просыпайся! Э-эй!!
Воздух наполнился дымом и гарью, стало трудно дышать. На пути попалась лощина - о, счастье! Я кинулась на ее дно и повалилась в ледяной ручей. Огонь спустился за мной следом, проворно перепрыгнул по камышам через узкое русло и полетел дальше. Окруженная горящей травой, я каталась по воде грудью и спиной, стремясь как можно обильнее намочить ткань.
Берлогу едва отыскала. Пожар изменил места до неузнаваемости. Все вокруг полыхало, и лишь намоченная в воде простыня защищала меня от убийственного жара.
- Эй! - заорала я вовсе горло. - Мальчик!!! Где ты?
Нет ответа. Треск сгораемых сучьев стоял повсюду, заглушая любые звуки.
Я отыскала провал в буреломе, через который вчера пробиралась к берлоге. Теперь это было крохотное оконце в стене огня. Может он давно сбежал? Услышал гул вертолета, проснулся, почувствовал дым. Дай бог, если так...
Я накинула мокрое сари на голову и ринулась сквозь огонь. Тысячи раскаленных иголок вонзились в плечи и спину, под волосами стало жарко. Как бы они не вспыхнули.
Мальчишка никуда не сбежал. Он оставался в своей берлоге: свернулся калачиком в нише под скалой и жалобно хныкал. Весь в поту, глаза пьяные - успел надышаться угарным газом. Жар здесь стоял как в топке.
Я взяла его за руку. Он потрясенно уставился на меня.
- Можешь идти?
- А?
- Ты можешь идти? - повторила я членораздельно.
- Я боюсь огонь!
- Не бойся, - сказала я, пытаясь вызвать у него доверие. Спину жгло нещадно, вся вода из тканевой накидки испарилась. - Я накрою тебя простыней, она защитит от огня.
Он обхватил меня руками за пояс и крепко прижался к бедру. Господи, он совсем ребенок! Я накрыла его с головой, и мы бросились назад, сквозь стену пламени.