Уже темнело, когда голубка Змеиное Око привычно опустилась на указательный палец бронзового памятника.
- Привет, нерукотворный.
- Снова каламбуришь... - памятник безуспешно попытался возвести взгляд к небу.
- Угу. Новые шедевры появились?
- Послушай... Сколько раз тебе объяснять? Я - не Пушкин. Даже не клон, или как это называется. Пустое отражение в зеркале - это да, возможно. Почему ты считаешь, что мне, как и ему, необходимо писать стихи, а?
Она неуверенно перемялась с лапки на лапку, будто пожимая плечами.
- У тебя неплохо получается... Хотя бы вот это: "Обрывки фраз, обрывки чьих-то судеб...".
- И о чём же оно, по-твоему? - нервно перебил памятник.
- О людях, которые ходят внизу, появляясь и исчезая. О кусочке широкого проспекта, который ты наблюдаешь всю жизнь, о тех, которым подвластны обе стороны горизонта, в то время как ты можешь только в мечтах увидеть то, что другие не могут оценить из-за доступности... Горизонт, правда, всегда остаётся на месте, зря ты расстраиваешься.
- Знаешь, что забавно? Критики всегда находят в стихах больше, чем автор пытался сказать. Или вообще совершенно не то. Птичка, зачем ты затеяла весь этот цирк с декламированием Пушкина, лекциями о рифмах и ритмах? Да, чёрт возьми, мой мирок замкнут в пространстве от сих до сих, и иногда хочется орать об этом, а не слагать сопливые песенки!
- Ты - это он, - с нажимом произнесла Змеиное Око. - У тебя есть шанс стать личностью, а я всего лишь пытаюсь помочь!
- Я и так был личностью, - устало ответил памятник. - У меня было имя, которое я выбрал сам, мысли, которые прекрасно думались и сами по себе. Мне как-то не приходилось задумываться о том, что я просто слепок с гения. Я жил, понимаешь? А потом появилась ты и сделала моё ничтожество очевидным. Не специально, конечно. Кстати, имеет ли бронза право на стихоплётство? Тем более, если она сама в него не верит?
Голубка молча сникла. В сумерках она смотрелась на пальце бронзового человека скомканным белым платочком.
- Ладно, дело даже не в том. Великих целей не осталось, время великих поэтов прошло с ними. Их предназначение теперь сугубо декоративно. Это раньше ловко срифмованные строки зажигали сердца от столицы до глубинки. Сейчас интимность и полнота восприятия невозможны - продукт штампуется с расчётом на массы... Палома моя змееокая, оставь ты это дело, не надейся создать ненужное из неподходящего. Смешно, по крайней мере, а когда такие эксперименты проводятся на тебе самом - ещё и больно.
Она развернулась, готовясь слететь, и тщательно прятала взгляд при этом. Но голос памятника остановил её на полувзмахе.
- Да... И если ты уж будешь пролетать над Крещатиком, принеси мне оранжевую ленточку, хорошо?.. Если я просто повешу её на шею, никто не догадается, в чём дело.
Змеиное Око покосилась на него вполоборота, и её клюв неожиданно расплылся в улыбке.
- Как скажешь. Я принесу даже несколько.
И у памятника, который на самом деле был памятником Ленину, сладко дрогнуло сердце.