Перекресток.
Они любили, но ругались, ругались без конца
Казалось, гордостью, а не любовью наполнены сердца
И вот одна из ссор банальных ее до грани довела,
Нет, ваз не била, не кричала, не говорила резкие слова.
Ключи с трюмо, и хлопнув дверью по лестнице вперед
Там у подъезда неизменный ее Феррари красный ждет
Машина взвизгнула на месте и пыль из-под колес
На газ давила, руль крутила туда где ветер и утес...
Успел остыть он после ссоры, ошибки осознать
Звонок раздался телефонный, он ничего не мог понять.
Схватил ключи и хлопнул дверью, застегивался на бегу.
Спустился вниз и Бентли черный уже на всем ходу
Был перекресток оживленный, дорога лишь вода
И как по маслу покатилась, не помогают тормоза.
Лишь вой клаксонов и свет фар остался перед ней,
А дальше все случилось мгновения быстрей.
Глазам не верил он своим: не перекресток - каша,
А в самом центре у него лежит Феррари наша.
Боднулся Хамер, но ушел от столкновенья в лоб,
Но все же не вписался Феррари в поворот.
 Таета в бок, калина в бампер, в лоб газель
Ты под подушку спрятаться успей!
Мандео в бок и ВАЗ в него, асфальт - каток,
Машины всмятку, стекла в крошку. Вокруг смог.
Он ошарашено смотрел, как резали металл
И аккуратно доставали тело, он молчал...
Текла слезе, еще, еще, он зарыдал, упавши на колени 
Вокруг не видел ничего, пред ним ходили только тени.
Ее священник отпевал, а он белее савана стоял
Стоял, смотрел, рыдал, молчал, молчал...
Прошли года и чувства притупились, 
Он так же был один, а рядом сотни вились.
Настырной самой показалось мало,
Она решила - время уж настало,
Он из подъезда вышел к ней, а там Феррари красный...
Он ошарашено смотрел и кинул взгляд опасный.
В ночную темень и грозу стремился Бентли черный,
Он так старательно спешил, спешил к своей влюбленной.
Дорога - масло, светофор и к черту тормоза,
Как будто он был виноват, что началась гроза.
Опять не перекресток, а сплошная каша,
Одно отличье, в центре не Феррари, Бентли наша.
Теперь уж люди говорят, что проклят светофор,
Нет, просто он набрался сил и вслед за ней ушел.
Пусть говорят, что говорят, но знал он лишь одно:
Его вина, его слова и вот случилось то...
Он никогда б не смог простить той крови на руках,
И завещанье воплотив с утеса веяли их прах...