Синенко Андрей Евгеневич : другие произведения.

Фриленд

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Мощные крепостные стены, сложенные из грубо обработанных серых глыб, давили на Пьетро. С каждым шагом стены нарастали, вынуждая мальчика поневоле съёживаться и втягивать голову в худые костлявые плечи. Всю свою короткую девятилетнюю жизнь он прожил в родном селении, никогда не уходя дальше семи-десяти лиг от дома. Но большая мозолистая рука деда, сжимавшая его маленькую хрупкую кисть, придавала ему уверенности.
  
   Дед шёл размеренным шагом, постукивая концом сучковатого посоха тёмного дерева о твердокаменную землю Королевской дороги. В селении говорили, что этот посох переходит от Старосты к Старосте с тех самых пор, как король Карл, двести с лишним лет назад, даровал селению его привилегии, которыми жители очень гордились.
  
   Они ступили на подъёмный мост. Очередь двигалась очень медленно. Стражники внимательно изучали груз каждой повозки и обыскивали каждого путника на предмет обнаружения возможного скрытого оружия. В Готтаннайбе с этим было строго! Оружие могли носить только дворяне, гербовые воины, стража и наёмники. Остальные - хорошо, если отделывались тюрьмой! Так рассказал Пьетросу дед. А дед, топтавший землю вот уже девяносто второй год, знал, что говорил.
  
   Наконец, дошла очередь и до них.
  
   - Цель прибытия в Готтаннайб? - поинтересовался сонный седоусый стражник с капральским знаком на плече, облачённый в хауберг и рокантон. В руках он сжимал давно нечищенную алебарду, на поясе висел короткий широкий меч, лишённый каких бы то ни было украшений. - Торговать собираетесь?
  
   - Нет, господин! - Дед низко поклонился. Лицо его при этом имело самое подобострастное выражение, а в голосе слышались просительные, чуть ли не заискивающие ноты. - Мы с мальчиком - нищие странники! Наш путь лежит на север. Хотим вот провести день в славном городе Готтаннайбе, может быть, собрать подаяние, которое, даст Бог, обеспечит наши скромные нужды в дальнейшем пути...
  
   Услышав речь деда, Пьетрос, в нарушение всех, тщательно втолковываемых ему в пути наставлений, чуть было не возмутился. Они же - фрилендеры! Их привилегии дарованы их селению самим Карлом Великим!!!
  
   Но дед, видимо, почувствовав состояние мальчика, так сильно сжал его руку, что Пьетрос невольно вскрикнул.
  
   - Что это с твоим спутником, нищий?..
  
   Сонный взгляд стражника обрёл некоторую заинтересованность.
  
   - Ничего, господин!
  
   Дед, никогда даже не повышавший на внука голоса, неожиданно отвесил ему такой подзатыльник, что у того даже зубы клацнули.
  
   - Он скорбен на голову! - с низким поклоном пояснил дед слабым, дрожащим голосом. - Вот мы и идём к Маасовским святыням, в надежде на то, что всемилостивейший Господь просветлит его разум! Он - всё, что осталось от моего единственного сына, храбро отдавшего свою жизнь во время Вшивой войны против нечестивых Кабанов!.. Этот мальчик - моя единственная отрада и надежда на старости лет... - продолжал лебезить дед.
  
   - Ладно, старый!
  
   На лицо стражника вернулось прежнее, сонное выражение.
  
   - Проходи! Я даже не возьму с тебя пошлины! Сам сражался под Куско... Тони!
  
   Стражник обернулся к парочке своих подчинённых, стоящих непосредственно в арке надвратной башни.
  
   - Пропусти этих двоих! Я их уже проверил!
  
   Дед поясно поклонился, лёгким шлепком заставив поклониться и внука.
  
   - Благодарю вас, сер стражник!
  
   - Давай, давай, дед, проходи... - на лице седоусого капрала отразилось брезгливо-скучающее выражение. После этого он явно потерял к путникам всякий интерес, а дед, снова схватив Пьетроса за руку, властно потащил его вперёд.
  
   Стражники невозбранно пропустили мнимых нищих в город.
  
   - Деда, дед!..
  
   Пьетрос начал теребить свободной рукой его рукав, едва они миновали городские стены и смешались с кишащей на узких городских улочках людской толпой.
  
   - Сколько раз я говорил тебе, - Старейшина был явно недоволен внуком. - Мы не должны привлекать к себе лишнего внимания! Мы должны быть незаметными! У нас тайная миссия! Чем, интересно, ты всё это время слушал?!
  
   - Я...
  
   - Тебе входило в одно ухо, и тут же выходило из другого, - раздражённо проворчал дед. - Теперь постарайся вспомнить всё, чему я тебя учил! Наша миссия слишком важна для всего Фриленда, чтобы провалиться из-за капризов девятилетнего сосунка, возомнившего себе, что если его предков обласкал сам Карл Великий, то ему уже должен полониться каждый встречный.
  
   Дед резко развернул его и, несильно приложив спиной о стену ближайшего дома, прошипел прямо в лицо:
  
   - Запомни, юный плутишка! Это дома ты "внук Старейшины"! Здесь ты - НИКТО! Здесь никого не интересуют наши права! Это - совершенно ДРУГОЙ МИР! Поэтому, будь добр, делай то, что я тебе велю!
  
   Старейшина развернулся и, стиснув руку внука в своей, потащил его по одной из улиц.
  
   Через некоторое время, поблукав по лабиринту ничем, на неискушённый взгляд юного фрилендера, не отличающихся друг от друга кривых узких улиц, они остановились перед большим красивым домом. Над входом красовалась большая вывеска, изображающая меч, кружку и дымящуюся миску.
  
   - Это таверна "Приют"! - веско сообщил Пьетросу дед. - Здесь собираются наёмники, свободные от контрактов. Прежде, чем мы войдём, ты должен запомнить две вещи. Первое. Что бы я ни сказал или сделал, ты - молчишь!..
  
   Дед устало прикрыл глаза и беззвучно прошелестел что-то губами.
  
   - Второе. Если что-то пойдёт не правильно... Что бы ни случилось со мной... Убегай, и постарайся добраться до Фриленда.
  
   - Но, дед...
  
   - Молчи! - властно оборвал его Старейшина. - Ты ещё слишком молод, чтобы осознать.
  
   Таким голосом дед говорил только на Собраниях! Да и то, лишь в тех случаях, когда кто-то из фрилендеров болтал что-нибудь уж совсем глупое. Поэтому Пьетрос оставил всякие попытки протестовать.
  
   - Ты понял, о чём я тебя прошу?
  
   Внимательный взгляд деда высверливал, казалось, самую душу мальчика.
  
   - Ты понял, о чём я тебя прошу? - ещё более требовательно повторил дед. - Помни! От успеха нашей попытки зависит жизнь всей общины. Понимаешь?..
  
   - Да, дедушка... - обречённо просопел Пьетрос. - Я всё понимаю! Я буду делать так, как ты сказал.
  
   - Вот и хорошо!..
  
   Дед скупо улыбнулся.
  
   - А теперь пойдём!
  
   Обернувшись, он открыл окованную железными полосами массивную дверь из морёного бука.
  
   Дед и внук вступили под сень таверны, где все свободные от контрактов наёмники пытались этими самыми контрактами обзавестись. Негласно, конечно.
  
   Те из безработных наёмников, у кого ещё оставались наличные деньги, коротали время за выпивкой и игрой в кости в ожидании выгодных предложений по применению их навыков и их оружия.
  
   Взорам путников явился просторный полутёмный, задымленный зал, уставленный длинными некрашеными столами и скамьями. Углы зала тонули во мраке.
  
   В освещённом лишь десятком слабеньких ламп и большим камином зале, висели кухонный чад, табачный дым и низкий гул голосов, иногда прерываемый отдельными выкриками и пьяной руганью.
  
   Возле камина пристроился на табурете пьяный потрёпанный менестрель, терзавший струны расстроенной лютни и горланящий какую-то балладу. Правда, его никто не слушал. Или из-за того, что звуки, которые они с инструментом издавали, тонули в монотонном гуле голосов, или потому, что у всех мужчин, собравшихся здесь, имелись дела поинтереснее.
  
   Остановившись в дверях, Староста Фриленда отыскал взглядом свободное место за одним из столов и повлёк внука туда. Сидевшие за столом помятые мужики не имели ничего против того, чтобы дед с внуком заняли свободные места.
  
   Мужики эти оказались пьяными гуртовщиками, пригнавшими в город господский скот на продажу и с пьяных глаз забредшие в это заведение, о чём тут же Старосте и сообщили. Они даже не подозревали о том, в сколь специфическом месте очутились, а где пропивать излишек, вырученный за хозяйский скот, им было совершенно безразлично. Но, поскольку дед пить с ними не захотел, тут же потеряли к новым соседям всякий интерес.
  
   Староста Фриленда заказал подбежавшей к столу толстой неопрятной девке-подавальщице поесть и сунул медную монету. Как только та вернулась, с неожиданной для её комплекции ловкостью уворачиваясь от многочисленных рук, пытавшихся ущипнуть её, брякнула на стол две дымящиеся миски с мясной похлёбкой и кружку тёмного эля.
  
   - Ешь! - приказал дед, и Пьетрос, изрядно проголодавшийся, жадно набросился на еду.
  
   Дед не ел. Изредка прихлёбывая из кружки, он внимательно изучал собравшуюся в таверне публику.
  
   Собрание было более чем разношерстным.
  
   Молодые и старые, украшенные шрамами и лишённые таковых, весёлые и хмурые... Разные! На любой, как говорится, вкус и цвет.
  
   Всех этих людей объединяло одно, - они зарабатывали на жизнь, убивая себе подобных!
  
   Именно среди них предстояло выбрать тех, кто должен был спасти их селение от неуёмной жадности барона фон Хорстмана.
  
   Положа руку на сердце, все они казались Пьетросу одинаковыми. И все казались одинаково отвратительными.
  
   Разновозрастные пьяные, шумные мужчины, громко говорящие друг с другом. Кичащиеся своими подвигами, частенько мнимыми.
  
   За некоторыми столами возникали, и тут же затухали споры. Иногда достаточно мирно. Когда и с зуботычинами...
  
   - Не то, не то, не то... - вполголоса бормотал Стрейшина, внимательно изучая лица собравшихся в просторном зале таверны людей. - Всё не то!
  
   - Де-еда!..
  
   Пьетрос несмело потеребил рукав Старейшины. Он растерялся в этом странном месте и сильно оробел.
  
   - Чего тебе? - раздражённо бросил дед, нехотя отвлекаясь от созерцания разношерстной толпы, собравшейся под кровом таверны.
  
   - Дед! Как ты собираешься найти...
  
   - Молчи! - потребовал дед и, закрыв глаза, запрокинул голову к закопчённому потолку таверны. - Сейчас я найду...
  
   - И челюсть подбери, - тихонько посоветовал он.
  
   Внук послушно закрыл непроизвольно распахнувшийся рот.
  
   - Ешь давай!
  
   Минуты три старик молчал, глядя в закопченный потолок невидящим взглядом. Потом, когда Пьетрос доел похлёбку, пододвинул ему свою порцию и решительно поднялся.
  
   - Ешь, я сейчас.
  
   Пьетрос послушно принялся есть его похлёбку, а дед, тем временем, пробрался между столами к стойке, расположенной в другом конце зала, и завязал разговор с толстым красномордым трактирщиком.
  
   Мальчик, наворачивая жирное переперчённое варево, продолжал внимательно следить за дедом.
  
   Сначала выражение лица трактирщика было презрительно-незаинтересованным. Потом Староста извлёк из-под пыльного серого плаща что-то, вызвавшее, если судить по мгновенно изменившемуся взгляду трактирщика, его живейший интерес.
  
   Что именно это было, Пьетрос не смог рассмотреть, однако рука трактирщика, встретившись с рукой Старейшины Фриленда, спряталась под стойкой, а лицо обрело доброжелательное выражение.
  
   Губы толстяка быстро-быстро зашевелились. Он принялся указывать собеседнику на разные столы, сопровождая каждое указание шевелением губ.
  
   Когда он закончил, Староста кивнул ему и направился в обратный путь.
  
   Пьетрос, уже доевший вторую миску похлёбки, смотрел на стойку, и заметил то, чего дед видеть не мог.
  
   Трактирщик взмахом руки подозвал к себе прыщавого мальчика-служку лет четырнадцати, и что-то шепнул тому на ухо. Выслушав хозяина, тот понятливо кивнул и, подбежав к одному из столов, склонился к уху бородатого одноглазого крикуна, метавшего кости в шумной компании из дюжины угрюмых здоровяков.
  
   Внимательно его выслушав, одноглазый кивнул, в его руке на миг сверкнула мелкая монетка, и служка поспешил к хозяину.
  
   - Пойдём, Пьетрос! - дед уже стоял у стола.
  
   - Деда! Тот человек...
  
   - Потом, Пьетрос, потом! - отрезал дед и мальчик, отставив пустую миску, последовал за ним.
  
   Пробравшись меж столами, они остановились у одного из них.
  
   Компания, собравшаяся за этим столом, на взгляд мальчика, ничем не отличалась от всех остальных. Полторы дюжины разномастных мужчин при оружии пили эль, пытаясь перекричать друг друга и окружающих.
  
   - Извините, господин! - Староста Фриленда осторожно тронул за рукав здоровенного мужика с растрёпанной, неопрятной рыжей бородой, сидящего с краю. - Вы не могли бы меня выслушать...
  
   - Пшёл вон, нищий!!! - проревел рыжебородый с такой силой, словно хотел расколоть небо.
  
   Но небо он не расколол. Более того. На рёв не обратили внимания не только хозяин трактира, или посетители, но даже его соседи по столу.
  
   - Проси подаяния в другом месте!
  
   Сказав это, он потерял всякий интерес к просителям и отвернулся.
  
   - Извините меня, господа воины! - неожиданно густым басом обратился к ним Старейшина.
  
   Воины, однако, увлечённые своим разговором, не обратили на него никакого внимания.
  
   Старейшина Фриленда, порывшись под плащом, бросил в ближайшую пустую миску большую серебряную монету. И, хоть её звон почти потонул в общем гуле, сидящие за столом, мигом оборвав беседу, уставились на деда.
  
   - Говори! - тяжело, словно тащил внушительную вязанку дров, процедил здоровенный бугай, сидевший во главе стола.
  
   - Господа воины! Мне посоветовал обратиться к вам почтенный Джакомо, хозяин этого заведения, отрекомендовав вас как серьёзных, достойных доверия людей...
  
   - По делу говори, старик! - рявкнул бугай. Рыжебородый залапил монету, брошенную Старейшиной в миску. Из его рук она, по цепочке, быстро перешла в руку предводителя. Попробовав её на зуб, тот удовлетворённо хмыкнул и сунул за пояс. - Ну?..
  
   - Есть дело для ваших мечей, господа наёмники! - веско обронил Старейшина. Вот теперь он был похож на того властного старика, который возглавлял Совет Фриленда.
  
   - Подробности? - криво ухмыльнулся бугай. Остальные наёмники изучающе уставились на старика и его внука.
  
   Пока Старейшина, в общих чертах, излагал суть своей просьбы, маленький Пьетрос ёжился под их пристальными взглядами. Ему не нравилось, как они смотрели.
  
   Когда дед закончил, наёмники дружно перевели взгляды на своего задумавшегося вожака.
  
   - Что ж... - как бы нехотя, лениво процедил тот. - Что скажете, мальчики?
  
   Такое обращение удивило неискушённого Пьетроса, который из всех собравшихся мальчиком признавал только себя одного.
  
   Однако, словно только и дожидались этого слова, "мальчики" наперебой, перебивая друг друга, принялись излагать свои мысли.
  
   Насколько Пьетрос смог понять, большая половина присутствовавших за столом склонялась к тому, что дело не стоит той суммы, которую Старейшина предлагал.
  
   - Ладно, старик! - перекрыл поднявшийся было гвалт бас главаря ватаги. - Если ты удвоишь ставку и добавишь к ней благосклонность ваших баб, мы, так и быть, согласимся...
  
   Староста не успел ответить.
  
   На его плечо, сзади, легла тяжёлая и твёрдая ладонь, разворачивая назад.
  
   - Ты, кажется, упоминал замок Фиора, старик?..
  
   Перед ними стоял крепкий молодой мужчина с приятным, даже, наверное, красивым лицом, которое немного портило суровое и угрюмое, немного злобное выражение, застывшее на нём.
  
   Среднего роста. Длинные светлые волосы, перетянутые на затылке кожаным шнурком. Такие же светлые усы и клочок волос на подбородке.
  
   Одет не богато, но добротно. Держит себя более чем уверенно. Хотя оружия не видно.
  
   Но больше всего пугали его серые глаза. Холодные, как лёд!
  
   Этот, не суливший ничего хорошего взгляд, испугал маленького Пьетро до мурашек по коже. Он непроизвольно сжался в комок, сжимая мозолистую руку деда. И самым большим его желанием в данный момент было оказаться как можно дальше от этих глаз цвета стали, или предгрозового неба...
  
   Незнакомец смотрел на Старейшину так, словно был в состоянии разглядеть его мысли, роящиеся в голове.
  
   Наёмники разом смолкли. Над столом повисло молчание, заглушившее, как показалось Пьетросу, даже нескончаемый гул "Приюта".
  
   - Я задал тебе вопрос, старик, - процедил мужчина. - Ну?
  
   - Этот контракт наш! - рявкнул предводитель шайки наёмников, слегка приподнимаясь со своего табурета.
  
   Незнакомец лениво перевёл взгляд на говорившего, едва заметно приподняв бровь.
  
   - К тебе я, кажется, не обращался? - процедил он голосом, ещё более холодным, чем ледяные ручьи, стекавшие каждую весну с горы Колпак неподалёку от Фриленда.
  
   Не дожидаясь знака предводителя, рыжебородый и другой, что сидел напротив него, одновременно сорвались со своих мест, желая наказать дерзкого пришельца. Но...
  
   Что именно сделал странный незнакомец, не поняли не только неискушённые в драках фрилендеры, но и сами наёмники, если судить по их вытянувшимся лицам.
  
   Края плаща пришельца плавно колыхнулись, и оба наёмника, превосходившие его в комплекции, как минимум вдвое, мешками рухнули на не очень чистый пол таверны, а тяжёлая глиняная кружка, словно подхваченная невидимым вихрем, со свистом пролетев над столом, раскололась о лоб главаря, разлетевшись градом осколков и пивных брызг.
  
   Сам предводитель ватаги "лихих вояк" кулём рухнул на пол вместе с табуретом.
  
   Вот теперь-то в зале действительно повисла тишина! Полная, даже, наверное, звенящая...
  
   Все, кто находился сейчас в общем зале "Приюта", отбросив все дела, в том числе недопитую выпивку, недолапанных шлюх и не брошенные кости, повернулись в их сторону, в предвкушении РАЗВЯЗКИ.
  
   Бросив быстрый взгляд по сторонам, Пьетрос испытал жгучее желание провалиться сквозь пол и оказаться подальше от этого места.
  
   - У вас ко мне какие-то вопросы, господа?..
  
   В обеих руках сероглазого, как по волшебству, появилось по небольшому арбалету. И, если вопросы у "господ" наёмников и были, то блеск плоских зазубренных наконечников тяжёлых коротких болтов, наложенных на арбалетные желоба, убедил их замереть и промолчать.
  
   - Значит, вопросов нет, - подвёл итог обладатель арбалетов. - Вот и славно. Так ты говорил, тебе нужна помощь...
  
   Последняя фраза явно была обращена к Старейшине Фриленда.
  
   Встрепенувшись, словно сбрасывая покровы колдовского сна, старик поклонился незнакомцу.
  
   - Да, мой господин! Барон фон Хорстман...
  
   - Не мне! - оборвал его тот, не сводя ледяного взгляда с притихших наёмников, и не опуская оружия. Видно было, что каждый из них хотел бы броситься на него. Может, все вместе они и имели бы шансы совладать с ним, но никто не хотел умереть первым. - Пойдём! Расскажешь учителю.
  
   Он коротко, но властно, кивнул головой в сторону самого тёмного угла зала.
  
   Старик покорно двинулся в указанном направлении, не забыв прихватить руку совершенно одеревеневшего в ступоре внука.
  
   В указанном углу, за маленьким столом, рассчитанным, максимум, на четверых, восседал мощный мужик лет сорока, чем-то неуловимо напоминавший того, кто их туда привёл.
  
   Одет он был почти так же, как и его более молодой спутник. Но выглядел степеннее. Пересекающий правую щеку почти от самого глаза, багровый шрам прятался нижним концом где-то в окладистой седой бороде.
  
   - Сколько раз я говорил тебе, не привлекай ненужного внимания? - обратился он к своему спутнику, не обращая внимания на сжавшихся от страха фрилендеров. - До тебя когда-нибудь дойдёт?
  
   - Конечно, Учитель! - ответил молодой, не сводя внимательного взгляда с вяло возвращающейся к своим прежним занятиям толпы; до которой, наконец, дошло, что, если что-то и произойдёт, то, явно, не сейчас.
  
   - Ты упоминал замок Фиора, старик?.. - обратился седобородый к Старейшине так, словно они только что оборвали давно длившийся разговор.
  
   - Да, господин! - ответил тот с подобострастным поклоном. - Это замок барона фон Хорстмана, который посягнул на наши исконные права, дарованные самим великим королём Карлом...
  
   - Эти подробности меня не интересуют! - бесцеремонно оборвал его речь человек со шрамом. - Что там у вас с бароном произошло, расскажешь потом... Сейчас расскажи мне о замке!
  
   Он повелительно указал старосте на пустой табурет. Старик коротко поклонился и торопливо сел.
  
   - Мы давно уже ищем этот замок, но, кого бы мы ни спрашивали - никто не может нам помочь. - Собеседник нахмурился. - Большинство и вовсе не слышало такого названия. Те же, кто слышал - не знали, где его искать...
  
   Он подхватил стоящую перед ним кружку и сделал внушительный глоток. Потом со стуком опустил её на крышку стола.
  
   - Всё дело в том, мой господин, что так этот замок не называют вот уже около сотни лет, - пояснил Старейшина. - С тех самых пор, как Гуго фон Хорстман, прадед нынешнего барона, захватил его во время кровопролитного штурма. Фон Хорстманы имеют гербом чёрную волчью голову на кровавом поле. Поэтому Гуго переименовал захваченный замок в Вольфенхаузен.
  
   - Всего-то с сотню лет назад? - удивился тот.
  
   - Людская память коротка, - с лёгкой улыбкой пожал плечами Старейшина. - Каких-то сто лет, и упоминания о Фиора и его благородном хозяине, графе Сезаре д'Эразмо, остались лишь в легендах и балладах...
  
   - Но ты-то помнишь!..
  
   - Мы - фрилендеры. Двести тридцать шесть лет назад великий король и воин Карл Завоеватель, охотясь в наших местах, отстал от свиты и заблудился. Местность у нас дикая. Может, и погиб бы монарх, не встреть его тогда Морис Бурддак - охотник из нашего селения. Даже не спрашивая ни о чём, он привёл короля в селение, согрел, накормил и предоставил для ночлега свою хижину. А утром провёл в Фиора. В знак благодарности за спасение, благородный монарх подарил нашему селению долину, в которой оно находится, и навсегда освободил от всех податей и повинностей. А Мориса выбрали Старейшиной селения, которое так и назвали - Фриленд. Мы, фрилендеры, свято чтим историю нашей долины, поэтому и помним то, что другие уже давно позабыли.
  
   - Кроме того, - Старейшина неожиданно улыбнулся собеседнику, - я, Дайстер Бурддак, родился ровно через десять лет после того, как барон Гуго взял замок Фиора приступом...
  
   - Ты так стар? - незнакомец со шрамом был искренне поражён.
  
   - Мне девяносто два года, а это - мой внук Пьетрос.
  
   Старейшина с гордостью обнял за плечи мальчика.
  
   Седобородый сверлил его пристальным изучающим взглядом, словно прикидывая, стоит ли верить.
  
   - Хорошо! - после короткого раздумья сказал он. - Выезжаем прямо сейчас! Далеко ли до вашего Фриленда?
  
   - Мы с Пьетросом добирались сюда пешком почти неделю.
  
   - Придётся купить ещё одну лошадь, - пробормотал незнакомец, и добавил уже громче: - АлИкс! Мы уезжаем! Позаботься обо всём. Мы будем ждать тебя у конюшни...
  
   - Но, господин мой! - осторожно попытался возразить старый Дайстер. - У барона много воинов! Неужели вы вдвоём надеетесь?..
  
   - Это не должно тебя беспокоить, - отрезал старший воин.
  
   Не говоря больше ни слова, он поднялся и направился к выходу, подталкивая перед собой деда с внуком.
  
   - Дед! - Пьетрос с силой дёрнул деда за рукав, так, что тот вынужден был наклониться на ходу. - Разве они вдвоём справятся с людьми барона Херберта?..
  
   - Ты видел их глаза? - успел сказать дед. Но до конца так и не ответил на вопрос внука.
  
   Путь им решительно преградила давешняя разномастная ватага, вожак которой, едва придя в себя, возжелал восстановить поруганный авторитет.
  
   - Эй, дед! - проревел главарь, обращаясь к человеку со шрамом. - Это наш контракт! Уйди с дороги, я не хочу твоей крови!
  
   Гомон "Приюта" рухнул в небытие.
  
   В смрадном воздухе таверны повисла тягучая тишина, нарушаемая лишь нестройным бряцаньем расстроенной лютни пьяного менестреля. Он один остался безучастен к происходящему, целиком погрузившись в себя.
  
   Лицо обладателя жуткого шрама исказила очень уж нехорошая улыбка. Плавным движением рук он отправил обоих фрилендеров себе за спину.
  
   - У тебя какие-то претензии, почтеннейший?
  
   Сказано было негромко, но даже пьяный менестрель услышал и оборвал своё никому не нужное треньканье.
  
   Глаза пожилого наёмника полыхнули серой молнией. Левая бровь едва заметно изогнулась, а губа чуть приподнялась в оскале, напоминающем волчий.
  
   - Да! - изрыгнул предводитель ватаги. - Ты пытаешься украсть наш контракт!
  
   "Слово" было сказано.
  
   Затихли, казалось, даже вездесущие крысы.
  
   - И как же зовут твоего нанимателя? - холодно спросил седобородый. - Назови его имя.
  
   К такому повороту разговора тот, видимо, не был готов. Его глаза забегали по сторонам.
  
   Не прочтя искомого на стенах и не найдя подсказки у своих союзников, главарь взревел:
  
   - Бей их!!!
  
   Одновременно с его криком за их спинами, неизвестно откуда, возник младший незнакомец.
  
   Дальнейшее, хоть дед и прижал Пьетроса к себе, стараясь тем самым закрыть его от, казалось бы, неминуемой смерти, скорее напоминало бойню.
  
   В течение пары минут эти двое странных людей оставили после себя полтора десятка не подающих признаков жизни тел. Ну, и несколько единиц пришедшей в негодность мебели.
  
   Теперь, изо всех углов притихшей таверны, на них смотрели не столько с интересом, сколько - со страхом.
  
   Бывалые, казалось бы, воины, непроизвольно пятились, стремясь к одному - оказаться подальше от страшных незнакомцев.
  
   - Ну? - осклабился младший, обводя присутствующих давящим взглядом своих серо-стальных глаз, в которых плескалось холодное презрение. - У кого-нибудь ещё есть вопросы к "ворошиловским стрелкам"?
  
   Если вопросы у кого и были, то желающих их задавать не нашлось. Аудитория хранила гробовую тишину.
  
   - Вот и отлично, - подытожил АлИкс. - Желаем всем приятного дня!.. Спасибо за внимание.
  
   Произнеся это, он молнией пересёк зал и скрылся за внутренней дверью. Старший же, проводив его неодобрительным взглядом, подтолкнул деда с внуком к наружной двери, не спуская холодных настороженных глаз с собравшихся.
  
   На этом, однако, приключения не закончились.
  
   Едва они успели переступить порог "Приюта", дорогу им преградила пара десятков бравых с виду оборванцев, под предводительством давешнего одноглазого мужика.
  
   Дед, наконец-то, услышал внука...
  
   - Что же ты молчал?! - взревел он раненым медведем. - Не мог, что ли, раньше сказать?
  
   - Ты ж, деда, не слушал...
  
   Старейшина ничего не ответил, лишь метнул на внука уничтожающий взгляд.
  
   - Позвольте пройти, любезный, - невозмутимо обратился к одноглазому их поводырь.
  
   Одноглазый смерил его надменным взглядом единственного ока и выдал отвратительную улыбку, обнажившую набор редких гнилых зубов.
  
   - А тебя никто и не задерживает! У нас дело вот к этому старикану!..
  
   Кривой палец с грязным жёлтым ногтем указал на Дайстера Бурддака, а улыбка стала ещё гаже.
  
   - Если так, то ты немного опоздал, любезный, - процедил человек со шрамом. - Мы подписали с ним контракт, так что все вопросы, отныне, можешь задавать мне.
  
   - Тебе-е? - протянул тот, глумливо ухмыляясь. - А ты кто такой? А?..
  
   - Рыцарь Ильм де Сент-Ремиз, к твоим услугам, - слегка поклонился седоволосый.
  
   - Ры-ыцарь? - протянул одноглазый, оборачиваясь к своим соратникам, с готовностью разразившимся смехом. - Ну, что ж, рыцарь Как-Бы-Там-Тебя-Ни-Звали...
  
   Одноглазый отвесил ему шутовской поклон.
  
   - А я, Виторио де Стилет, ночной император этого города. И я освобождаю тебя от этого контракта! Дальше я сам позабочусь об этом трухлявом пеньке и его...
  
   Договорить он не успел, поскольку дико взвыл, как только его палец, которым он попытался ткнуть в грудь рыцаря де Сент-Ремиза, накрыла широкая ладонь последнего.
  
   Назвавшийся Виторио Стилетом грохнулся на колени, а из его единственного глаза брызнули слезы.
  
   Его подручные разом подались вперёд, но тут раздалось сдвоенное треньканье тетив, и двое из толпы оборванцев, самые ретивые, рухнули с пробитыми арбалетными болтами головами. Ещё двоих навсегда успокоил кинжал, выпорхнувший из-под плаща Ильма де Сент-Ремиза.
   Оборванцы ещё было надеялись взять напором превосходящих сил, но возникший у них в тылу верхом на лошади АлИкс пустил в ход меч, отчего сразу несколько из них повалились на мостовую, обагряя её своей кровью.
  
   Остальные, инстинктивно разобравшись, на чьей стороне сила, испуганно сбились в кучку, роняя на мостовую ножи, дубинки и короткие широкие мечи.
  
   - Парни, мы - "Зелёные береты", - лицо АлИкса искрилось молодым задором. - Поэтому, настоятельно советую вам на становиться на нашем пути. Здоровее будете!
  
   - Лёшка! - прикрикнул на него старший, сохраняя на лице суровое и неодобрительное выражение. - Ты?..
  
   - Конечно, сенсей! - поклонился с седла молодой наёмник. - Рассчитался, собрался, всё в порядке...
  
   Он указал на следовавших за ним рыцарского коня и вьючную лошадь, нагруженную порядочным количеством мешков. И тут же отмахнулся мечом.
  
   Раздался истошный визг и один из людей одноглазого, за спинами товарищей извлёкший узкий метательный нож, лишился кисти.
  
   - Едем, - рыцарь де Сент-Ремиз, несмотря на возраст, лихо вспорхнул в седло. - А вы, - повернулся он к мгновенно отшатнувшимся от него сторонникам одноглазого, - найдите себе более достойное занятие, чем грабить стариков.
  
   Он отёр испачканный кровью клинок о плечо одного из сжавшихся в страхе оборванцев, и сунул кинжал в ножны.
  
   Оба дали шенкеля лошадям, направив их по улице в сторону городских ворот. Тот, которого старший называл АлИксом, неожиданно подхватил Пьетроса под мышки и усадил перед собой на коня.
  
   Когда мальчик обратил к нему свой испуганный взгляд, АлИкс задорно подмигнул ему.
  
   Пьетрос ответил вялой улыбкой, бросив взгляд на плетущегося за ними деда.
  
   По пути к воротам они заглянули к лошадиному барышнику и купили у него меланхоличного битюга с густой светлой гривой по имени Кусто. Далее дед и внук ехали на нём. Ещё были куплены кое-какие припасы, навьюченные частично и на их битюга.
  
   Городские стены они миновали без всяких препятствий через те же ворота, через которые и вошли.
   Дежурил всё тот же капрал, что и утром. На мгновение в его глазах вспыхнула тень любопытства, но, увидев сопровождавших деда с внуком рыцарей, он не посмел задавать вопросы.
  
   Так они и ехали до самой темноты. Дед оживлённо беседовал с рыцарем Ильмом о вещах, не доступных пониманию Пьетроса, а АлИкс по большей части молчал. Единственное, что Пьетрос понял из их разговора, это то, что никакие они не "ворошиловские стрелки", и даже не "зелёные береты", как утверждал младший из их странных спутников, получив, кстати, осуждающий взгляд от старшего, а какие-то "рыцари Джедай"! Рыцарь Ильм де Сент-Ремиз и его ученик АлИкс де Моув.
  
   И они должны отыскать замок Фиора в котором де хранится некая реликвия (об этом рыцари не стали распространяться), кою обет обязывает их отыскать во славу ордена Джедаев.
  
   Как только на землю спустилась короткая августовская ночь, они устроились на привал, отыскав ближайшую к тракту поляну.
  
   АлИкс принялся готовить ужин, а старшие продолжили беседу. При чём Пьетрос, с самого раннего детства отличавшийся наблюдательностью и рассудительностью, как и подобает будущему Старейшине, отметил, что рыцарь Ильм беседовал с его дедом, как с равным. Что само по себе было делом неслыханным! Хоть и были они фрилендерами! Всяко, хоть и свободные, но крестьяне и - рыцарь!..
  
   Путь до Фриленда занял пять дней.
  
   И каждое утро начиналось одинаково.
  
   Пьетрос просыпался от сухого стука деревянных мечей, нашедшихся в поклаже их благодетелей.
  
   Глядя на то, как ловко Ильм и АлИкс обмениваются ударами, мальчик всё больше и больше убеждался в правоте деда, утверждавшего, что они нашли "настоящих воинов, а не тот сброд, что обычно попадается". На счёт последнего он не совсем понимал, что дед имел в виду, но, наблюдая, как их спутники уверенно размахивали заменяющими сталь деревяшками, сердце его переполнялось восторгом. И, глядя на них восхищёнными глазами, юный Пьетрос Бурддак не мечтал о иной участи, нежели стезя Воина!..
  
   Заметив его восторг, рыцарь Ильм однажды снизошёл до беседы с ним, рассказав мальчику много интересного о "благородном воинском ремесле".
  
   Пьетрос уяснил себе, что путь воина - не просто занятие, овеянное легендами и красивыми историями, рассказываемыми у жарко пылающего камина долгими зимними вечерами, но, в основном, тяжёлый труд.
  
   "Пот, синяки и кровь"! Именно так охарактеризовал своё ремесло убелённый сединами и отмеченный многочисленными шрамами рыцарь Ильм де Сент-Ремиз.
  
   Наконец, они въехали во Фриленд...
  
   Собравшиеся на площади фрилендеры, не стесняясь приехавших со Старейшиной воинов, громко выражали свои сомнения в том, что всего лишь двое, будь они хоть трижды рыцарями, способны оградить их от произвола барона!
  
   Пьетрос ждал, что пришлые рыцари возмутятся, вознегодуют и... Дальше он даже мысленно боялся загадывать!
  
   Однако оба воина отнеслись к выкрикам крестьян с пренебрежительными ухмылками.
  
   АлИкс тут же, во всеуслышание заявил, что готов сразиться с любым, кто не побоится бросить ему вызов.
  
   Заслужив укоризненный взгляд старшего товарища, он, тем не менее, не дождавшись со стороны мужчин Фриленда ничего, кроме подозрительных взглядов и молчаливого неодобрения, разразился язвительной речью, полной насмешек и оскорблений.
  
   Смысл его выступления сводился к тому, что "вот пришёл барон фон Хорстман со своими людьми, которые принялись жечь ваши дома и насиловать ваших жён и дочерей! Ну, и?.."
  
   Мужчины Фриленда принялись обмениваться обескураженными взглядами.
  
   - Что? Жиденькие? - злорадно ухмыльнулся АлИкс, стоя в центре деревенской площади и поправляя пояс. - Будем смотреть на произвол барона, уповая, что он уважит ваши давние вольности?..
  
   АлИкс указал на деревенского кузнеца Гилмора Дурба, лениво обнимавшего своей ужасающе огромной рукой красавицу-жену Адэлу, бережно прижимавшую к груди запеленатых двойняшек Альберто и Делайса.
  
   - Вот её и своих детей ты, здоровяк, сможешь защитить?..
  
   - От тебя-то уж точно смогу, червь! - проревел Гилмор, никогда не отличавшийся покладистостью.
  
   В подтверждение своих слов он оглушительно хлопнул пудовым кулаком о широкую и твёрдую, как наковальня, ладонь.
  
   - Ой ли?.. - Рыцарь де Моув ухмыльнулся. - Ну-ка, давай, мужик, выйди против меня! Представь, что я - один из баронских прихвостней и вознамерился взять силой твою смазливую жёнку! Ну же!! ДАВАЙ!!!
  
   Кузнец, однако, хоть и налился краской, с места не двинулся.
  
   - Не можешь?! - неожиданно взревел молодой рыцарь. - А так?
  
   Подхватив кусок овечьего дерьма, и коротко размахнувшись, он залепил кузнецу оба глаза.
  
   Над площадью на мгновение повисло тяжёлое молчание. Все жители Фриленда знали тяжёлый нрав кузнеца. А равно и не менее тяжёлую руку.
  
   Взревев раненным быком, Гилмор помчался на дерзкого пришельца.
  
   Над деревенской площадью повис слаженный "Ах!!!".
  
   Выбив из утоптанной до кирпичной твёрдости деревенской площади облачко пыли, бугрящаяся чудовищными мышцами туша кузнеца беспомощно распласталась на земле.
  
   Рыцарь АлИкс де Моув тут же отскочил от него.
  
   - Желаешь продолжить?.. - поинтересовался он голосом крайне насмешливым. - Давай, если считаешь себя мужчиной!
  
   На фоне вскочившего кузнеца - почти двухметровой груды мышц - АлИкс де Моув казался хилым подростком. Однако огромный кузнец описал в воздухе дугу, едва приблизившись к рыцарю, и в очередной раз выбив облако пыли из деревенской площади, скрючился и вставать наотрез отказался.
  
   - Кто-нибудь ещё сомневается?
  
   АлИкс обвёл взглядом собравшихся на деревенской площади селян.
  
   Никто никогда не пытался сравняться в силе с кузнецом. А уж теперь-то, когда силач-Гилмор беспомощно, с побелевшими от боли круглыми глазами, корчился в пыли у ног тщедушного, по сравнению с ним, молодого рыцаря...
  
   - Может быть, ещё найдутся смельчаки? - поинтересовался молодой Джедай.
  
   Общество, однако, хранило единодушное молчание по этому поводу.
  
   - Значит, вы признаёте, что не сила, а умение решает спор, - подвёл итог молодой рыцарь. - Замечательно! Все свободны.
  
   Он спокойно удалился в дом Старейшины, куда за ним последовали его Учитель рыцарь Ильм де Сент-Ремиз, Старейшина Дайстер Бурддак и прочие старейшины.
  
   Совет их затянулся далеко за полночь. Пьетроса на совет, естественно, не допустили, но он всё это время добросовестно подслушивал под дверью. Потом все разошлись, и собрались с утра. Все сходились на том, что брать бывший замок Фиора, а теперь Вольфенхаузен, штурмом - дело совершенно безнадёжное!..
  
   Совершенно осоловевший от бессонницы, вызванной волнениями последних дней и недосыпанием, Пьетрос, возвращаясь с заднего двора усадьбы, в полусне пробормотал, что вовсе не обязательно штурмовать замок.
  
   Пробормотал едва слышно, так, себе под нос. Однако рыцари Джедай расслышали!
  
   Пришлось-таки Пьетросу рассказать им, как однажды, два года тому назад, играя вместе с погибшим прошлой весной во время ледостава Размо Дурбидло, они обнаружили скрытый ход, ведущий куда-то из Часовни Атуана.
  
   Ничего толком мальчик объяснить не смог. Из всех его попыток прояснить ситуацию стало ясно одно - из заброшенного много лет назад одинокого скита в лесу, окрещённого местными жителями "часовней Атуана", по имени забредшего некогда в их долину одинокого монаха-бенедиктинца, ведёт куда-то подземный ход.
  
   Куда именно он ведёт, Пьетро не знал. У него, честно признаться, просто не хватило смелости проследовать до самого конца по, случайно обнаруженному в развалинах уединённого святилища потайному ходу. Нашёл-то его, вообще-то, Размо, сын Фрилендского пастуха. И совершенно случайно! Нажал на один из завитков каменной резьбы, и внезапно со скрежетом открылся тёмный зев прохода.
  
   Куда?..
  
   У самого Пьетроса не хватило смелости пойти за отчаянным Размо. А вот тот уж не скупился на рассказы, возвратившись после почти трёхчасового отсутствия! Может, и пошёл бы с ним Пьетрос в другой раз, но только погиб Размо... Как раз когда они собирались вдвоём пойти в тайный ход.
  
   С тех пор и запретил себе Пьетрос думать о том ходе. А вот теперь, после того как гнусный Херберт фон Хорстман похитил его двоюродную сестру Хильду Марину... Пьетрос припомнил, что этот ход, по словам покойного Размо, вёл, якобы, прямо к подземельям замка, где он так и не отважился побывать, в отличие о своего старшего, теперь уже покойного товарища.
  
   Его рассказ крайне возбудил нанятых дедом рыцарей, уже успевших вернутся из утренней разведки в окрестностях замка.
  
   - Ты уверен, мальчик? - спросил старший, сверля его взглядом удивительно холодных глаз.
  
   Готовились они долго. Рылись в своих многочисленных вьюках, перебирали оружие, о чём-то совещались. Ближе к вечеру, оба облачились в довольно странные наряды чёрного цвета, закрывающие их с головы до пят и оставляющие открытыми только узкие полоски напротив глаз.
  
   Перед тем как выйти на дело, оба провели около часа, застыв в каких-то неестественных позах.
  
   Потом поспешили за Пьетросом к часовне Атуана.
  
   Путь до неё занял не более получаса.
  
   Часовня Атуана представляла из себя наполовину утопленное в тело горы Колпак образование. Частично естественное, частично неизвестно кем и когда натасканное, из огромных полуобработанных глыб.
  
   Некогда в этом полуязыческом святилище обосновался полусумасшедший проповедник, не поделивший что-то с официальной религией.
  
   Что именно он не поделил с ней, фрилендеры так и не поняли, будучи людьми весьма тёмными. Однако, смиренного монаха отца Атуана, ничего, кроме христианского смирения, не демонстрировавшего, все в селении любили, потому как был он человеком добрым и отзывчивым. И стал он на какое-то время духовным отцом всей фрилендеровской паствы.
  
   И, когда умер, все сильно горевали.
  
   Правда, злые языки утверждали, что смиренный монах был настоящей грозой для юных мальчиков-пастухов, мирно прогоняющих мимо его уединённой пещеры свои стада, но никто никогда на него не жаловался.
  
   С десяток лет спустя объявился в их долине новый проповедник. Обосновался в часовне и начал нести слово божие в массы. Этого пастора фрилендеры тоже не поняли.
  
   Однако, хотя проповедуемые святыми отцами догмы и не сильно разнились, но попытка Отца Гильермо Капетильского изнасиловать в Праздник Урожая Марью, дочь Натка Ткача, привела к тому, что фрилендеры дружно забили святого отца каменьями.
  
   Именно из этой полупещеры, по рассказам Размо, вёл ход куда-то в сторону замка барона фон Хорстмана; совершенно случайно обнаруженный им подземный ход.
  
   Размо по секрету, взяв с Пьетроса страшную клятву, рассказал, что успел пройти по открывшемуся ему проходу не меньше мили, прежде чем упёрся в мощную каменную дверь, преграждавшую дальнейший путь...
  
   - Ну и где же твой ход?
  
   Рыцарь Ильм де Сент-Ремиз поднял фонарь повыше и окинул каменный тупик скептическим взглядом.
  
   - Сейчас, сэр рыцарь! - засуетился мальчик, пробираясь к стене. Он давно не был здесь, да и завитушки причудливой резьбы, испещрявшей стену, в неверном свете фонаря выглядели совсем иначе, чем он помнил.
  
   Шумно сглотнув, Пьетрос осторожно положил руки на стену. Пальцы чутко пробежали по резьбе.
  
   - Ну?! - нетерпеливо прорычал АлИкс де Моув.
  
   Ответом ему послужили громкий отчётливый щелчок, раздавшийся, едва пальцы мальчика сдвинули с места нужную завитушку. Затем раздался противный, царапающий чуть ли не саму душу, скрежет. По крайней мере, у Пьетроса от него по спине пробежал целый муравейник! И массивная плита легко ушла в стену, освобождая тёмную дыру прохода.
  
   - Ты смотри! - удивился старший Джедай. - А я думал, что прибрехивает мальчишка.
  
   Он повернулся к Пьетросу.
  
   - И что, барон до сих пор не знает об этом ходе?
  
   - Не знаю, господин рыцарь! - ответил внук старейшины. - Дед говорил, что прадед нынешнего барона истребил прежнего владельца замка вместе со всей семьёй и челядью во время штурма. А о таких ходах рассказывают только самым доверенным слугам. Так что...
  
   - А ты разумник, - ухмыльнулся рыцарь де Сент-Ремиз. Но скорее с одобрением, чем с насмешкой. - Соображаешь!
  
   - А как же иначе, сударь, - надулся Пьетрос, радуясь похвале бывалого воина. - Я же внук Старейшины! Мне надлежит знать гораздо больше, чем простым фрилендерам! Мне же предстоит когда-нибудь возглавить общину...
  
   Сообщив это, он, едва заметно, погрустнел. Но от старого рыцаря его грусть не укрылась.
  
   - Мечтаешь сменить свою судьбу на путь Стали? - улыбнулся он. - Истинно мужской путь, но... Ладно, об этом поговорим позже. Теперь показывай дорогу!
  
   Пьетрос послушно нырнул в тёмный ход, предварительно запалив один из заранее заготовленных факелов от протянутой рыцарем Ильмом странной лучины.
  
   Тщательно просмоленная древесина вспыхнула практически мгновенно.
  
   Дав факелу разгореться, Пьетрос решительно шагнул в мрачный зев подземного хода.
  
   - Этот рычаг управляет заслонкой изнутри?
  
   Мальчик повернулся к рыцарям. Оба, одетые в свои диковинные чёрные одежды, выглядели как призраки этого места, и без того жутковатого. Младший указал рукой на тёмно-коричневый от ржавчины толстый железный рычаг, торчащий из щели в полу.
  
   - Да! - кивнул Пьетрос. - Мы тогда дёргали его. Если не трогать, то дверь останется открытой.
  
   - Оставим лучше открытой. На всякий случай! - дёрнул плечом старший и подтолкнул его в спину. - Пойдём.
  
   За прошедшие два года здесь, кажется, совершенно ничего не изменилось. Разве что пыли прибавилось да паутины. Всё те же уныло-серые стены, пол и потолок хода, прорубленного неведомо когда и кем в каменном теле горы.
  
   Вон лежит в толстом, почти не потревоженном ковре пыли покрывшийся буйной зелёной порослью бронзовый наконечник стрелы, давно сгнившее древко которой просыпалось на пол жидкой цепочкой бурых комьев.
  
   Почти, потому что он явно видел следы, оставленные им и Размо, хоть и сильно присыпанные пылью, почти рассосавшиеся.
  
   Шагов через тридцать, или тридцать пять, должен будет лежать огарок факела, такой древний, что древесина успела окраситься сединой и превратиться внутри в бурую труху, каким-то чудом всё ещё удерживающуюся вместе. В этом Пьетрос убедился сам, когда схватил этот кусок в свой предыдущий сюда приход. Казавшаяся такой крепкой на вид, древесина легко смялась под его пальцами.
  
   Да, вот он, с оставленными его пальцами вмятинами. Там и лежит, где он его тогда бросил. Испугался и отбросил в панике, когда огарок, сразу показавшийся слишком лёгким, начал к тому же сминаться и рассыпаться в руке! Ещё бы! Такое страшное место, а ему всего-то неполных семь лет! Не захочешь, испугаешься.
  
   Дальше, ещё с сотню шагов по пологому коридору, и будет небольшая круглая комнатка с распростёртым поперёк неё пожелтевшим человеческим скелетом. Тогда, увидев выхваченный блеклым светом факела костяк, маленький Пьетрос, издав душераздирающий вопль, бросился бежать.
  
   Больше он сюда не возвращался.
  
   Размо, как он знал, убежав с ним тогда, потом, через некоторое время, вернулся в этот проход и прошёл дальше.
  
   Вот и комната. И скелет на месте.
  
   Теперь-то, конечно, Пьетрос знал от деда, что бояться следует живых, а не мёртвых, и скелет теперь уже почти не пугал его. Хотя и жутковато смотрелся его оскал.
  
   Дальше, хоть ничем и не отличался этот коридор от предыдущего, это всё выглядело куда как более таинственно.
  
   Ещё полторы сотни шагов.
  
   Ещё пара затянутых паутиной скелетов в остатках давным-давно истлевших одежд, сцепившихся в борьбе и не желающих выпустить друг друга даже после смерти.
  
   - Тот, что сверху, истёк кровью. - Прокомментировал де Сент-Ремиз. - А тот, что снизу, умер от одного точного удара.
  
   "И как он, интересно, это определил?! - подумал мальчик, продолжая осторожно шагать по коридору. - Если на них даже одежда успела истлеть?.."
  
   Ещё полсотни шагов, и проход перегородила дверь, сколоченная из плотно пригнанных одна к другой толстых досок из морёного дуба.
  
   Рыцари оттёрли его назад, внимательно изучили дверь, сверху донизу. Потом обменялись понимающими взглядами, и кивнули друг другу.
  
   Отойдя на пару шагов от двери, они вновь обменялись кивками, а потом, одновременно, слитно, как отражения друг друга в речной глади, прокрутились, каждый вокруг себя, и, издав громкий вопль, многократно отразившийся от стен оставшегося за их спинами коридора, пнули дверь ногами.
  
   Дверь, несмотря на кажущуюся монолитность, брызнула щепками в обнаружившуюся за ней темноту.
  
   Рыцари быстро очистили проход. Дальше коридор оказался практически тем же, только стены были густо усеяны резьбой, складывающейся, видимо, в какие-то надписи.
  
   По крайней мере, сэр Ильм остановился и внимательно изучил надписи, которые украшали стены от потолка до пола короткого, двенадцатиметрового коридора.
  
   Коридор обрывался полукруглой комнатой, стены которой полностью были покрыты резьбой. И уже не только стены, но и потолок!
  
   Напротив выхода из каменного коридора, на противоположной, плоской стене, располагалась каменная дверь, обрамлённая аркой из белоснежного мрамора, покрытого какими-то витиеватыми письменами.
  
   Рыцарь Ильм провёл по ним пальцем, слева направо, и тут же нагнулся к правому нижнему углу дверного косяка, сунул руку в одно из углублений каменной вязи.
  
   С гулким скрежетом гладкий каменный монолит ушёл в стену.
  
   Далее обнаружилась круглая комната метров двенадцати в диаметре, скорее, даже, дно колодца, венчавшего потолок помещения. В центре комнаты величественно расположились останки бадьи, некогда, видимо, служившей для подъёма и спуска тех, кто пользовался этим ходом. А ведь явно пользовались, когда-то...
  
   По краям помещение было усеяно грудами поржавевших давным-давно доспехов и оружия.
  
   На высоте метров трёх, или чуть больше, из колодца, верх которого не в силах были выхватить из тьмы ни факел, ни фонари рыцарей, свисал разлохмаченный конец довольно странной верёвки, коричнево-зелёной, местами отблёскивающий искорками серебра.
  
   АлИкс, передав свой фонарь старшему рыцарю, перекинул через плечо толстый моток верёвки, и отошёл к стене. Постояв пару минут, переминаясь с ноги на ногу, ни на мгновение не спускал напряжённого взгляда с конца еле видневшегося в темноте древнего каната.
   Потом он неожиданно сорвался с места, стрелой пересёк комнату, подпрыгнул, оттолкнулся ногой от стены и, отлетев от неё, закачался более чем в трёх метрах над полом, ухватившись руками за канат.
  
   - Ух, ты! - Пьетрос не смог сдержать удивлённого возгласа при виде такой поразительной ловкости. Его слова многократно усилились, многократно отразившись от стен.
  
   Рыцарь де Моув повернул голову, подмигнул ему. Или просто показалось?..
  
   Как только колебания стихли, он резво исчез из освещённого пространства, быстро перебирая канат руками.
  
   - Сколько, интересно, лет понадобилось, чтобы вырубить в камне такие ходы?
  
   Ильм де Сент-Ремиз смотрел вверх, на едва различимый, на грани света, нижний край колодца.
  
   - У нас говорят, сэр рыцарь, что семье д'Эразмо прислуживали гномы!..
  
   - Гномы? - удивился тот, переводя взгляд на мальчика. - А, разве гномы - не герои сказок?
  
   - Кто их знает, сударь? - пожал плечами мальчик. - Сам не видел, а люди... Люди всякое говорят! Кому, может, и с пьяных глаз почудилось, а кто, может, и правда видел чего?.. Опять же, сказки тоже ведь не из пустого места складываются...
  
   - Да ты, парень, и вправду не дурён! - довольно хмыкнул пожилой рыцарь. - Было бы время, взял бы тебя в ученики.
  
   - Так и возьмите, дяденька! - в мольбе прижав руки к груди, Пьетрос шагнул к нему.
  
   - Не могу! - отрезал Джедай. - Говорю же тебе: время не позволяет! Дело у нас с мальчишкой... И сюда мы уже никогда не вернёмся. Поэтому...
  
   С тихим шорохом конец верёвки, сброшенной, по всей видимости, АлИксом, свился в центре зала несколькими кольцами.
  
   Недолго думая, рыцарь взял верёвку и принялся вязать на ней какие-то узлы.
  
   - Ставь сюда ногу и держись покрепче обеими руками! - приказал он, указывая на устроенную им петлю.
  
   Мальчик сделал шаг, и застыл в нерешительности...
  
   - Смелее! - подбодрил его рыцарь. - Воин не должен колебаться!
  
   Пьетрос отошёл от стены, вставил ногу в петлю и, отбросив факел, сжал обеими руками верёвку. Ильм де Сент-Ремиз пронзительно свистнул, задрав голову вверх. Веревка тут же натянулась, и внук Старосты Фриленда стремительно понёсся ввысь сквозь тьму колодца. На всякий случай Пьетрос плотно зажмурил глаза.
  
   Путешествие его длилось минуты три, может четыре?..
  
   Когда он открыл глаза, качнувшись и коснувшись ногами, а потом и задом, твёрдой поверхности, обнаружил себя в комнате того же размера, что и только что им покинутая. С той только разницей, что из этого зала вели сразу три выхода, и над круглым провалом в полу громоздилось какое-то сложное устройство, отдалённо напоминающее колодезный ворот у них во Фриленде.
  
   Именно через барабан этого устройства, расположенный как раз над колодцем, молодой рыцарь и перебросил верёвку, спуская её вниз.
  
   Ещё минут через десять к ним присоединился старший рыцарь, и АлИкс, проворно смотав свою верёвку, перебросил её через плечо.
  
   - Что там? - Ильм де Сент-Ремиз кивнул в сторону трёх совершенно одинаковых прямоугольных проёмов, и посмотрел на Пьетроса.
  
   - Не знаю, - честно ответил тот. - Я тогда дошёл только до первого скелета...
  
   И покраснел. Ему было стыдно не то, что говорить, но даже упоминать о своём тогдашнем страхе, упоминать в присутствии столь смелых и опытных воинов, как сопровождавшие его рыцари Джедаи. Тут же, пытаясь скрыть неловкость, зачастил:
  
   - А вот Размо доходил и до той двери, которую вы сломали. А потом и до той, каменной...
  
   - А как же он деревянную открыл?
  
   - Да открыл как-то, - пожал плечами Пьетрос. - Даже говорил, как, да я уж не упомню.
  
   Рыцари обменялись напряжёнными взглядами.
  
   - Я глянул, - буркнул АлИкс, первым отведя глаза. - Совершенно идентичные проходы, по крайней мере, на ближайшие десять метров.
  
   - Твой правый, мой левый. Мальчишка со мной! - распорядился рыцарь Ильм. - Встречаемся через пятнадцать минут здесь.
  
   АлИкс кивнул и скрылся в правом тоннеле, а Пьетрос последовал за старшим рыцарем - в левый.
  
   Тщательно обработанные стены не баловали разнообразием. Пятьдесят шагов, поворот налево. Извилистый спуск по неровным пыльным ступеням. Обширное помещение. И очень холодное. Мальчик невольно поёжился.
  
   Если судить по ветхим, полурассыпавшимся бочкам и остаткам пСлок с какими-то потерявшими форму непонятными бурыми штуками, - когда-то её использовали в качестве ледника.
  
   Вернувшись в коридор, они прошли ещё шагов семьдесят. Поворот направо. Двухметровое ответвление, заканчивающееся толстенной железной решёткой и проглядывающей за ней сквозь занавес паутины крепкой, окованной ржавым железом дверью.
  
   После недолгого колебания Ильм де Сент-Ремиз проследовал дальше по главному коридору. Пьетрос, конечно же, покорно плёлся за ним.
  
   Ещё через шестьдесят шагов, распахнув противно завизжавшую на ржавых петлях толстую дверь, они очутились в обширном зале с высоким потолком. Судить о размерах было не легко, так как свет фонаря в левой руке рыцаря не разгонял мрак достаточно, чтобы увидеть противоположную стену помещения. Этот зал, похоже, использовался как склад. Везде громоздились стойки с оружием и доспехами.
  
   Здесь они тоже задержались недолго.
  
   АлИкс де Моув уже ждал их в круглом зале колодца.
  
   - У меня арсенал и кладовка!
  
   - А у меня - настоящая подземная тюрьма, с камерой пыток, декорированной с большой фантазией, кстати, и зловещими, прикованными к стенам скелетами, - сообщил своему наставнику молодой рыцарь, и подмигнул Пьетросу. - Тебе бы понравилось!
  
   Мальчик невольно вздрогнул и попятился.
  
   - Кончай мальца пугать! Пошли.
  
   Рыцари направились по среднему коридору, и мальчик пристроился в хвосте процессии.
  
   Коридор плавно поднимался вверх. Если судить по количеству пыли на полу, не ходили здесь очень давно. И, несмотря на то, что идущие впереди рыцари ступали очень аккуратно и поднимали крайне мало пыли в воздух, мальчик непрерывно чихал.
  
   Короткая лестница вверх. Прямой ход метров в пять. Закручивающаяся спиралью узкая лестница наверх. Небольшой прямоугольный зал. Скорее, даже, небольшая каморка.
  
   За дверью - зал побольше. Странный очаг, каменные столы, уставленные странными, густо припорошенными пылью предметами. Крепкие дубовые полки вдоль стен, заваленные толстыми книгами, свитками и какими-то разноразмерными банками.
  
   А в углу - узкая каменная лестница, упирающаяся в потолок.
  
   Поворот короткого, тёмно-рыжего от ржавчины рычага, справа от лестницы, и расположенная над ней плита сдвинулась с гулом, ушла в паз.
  
   Как только они выбрались из лаза, стало понятно, что они попали в фамильный склеп графов д'Эразмо. Слева и справа, и у противоположной стены длинного сводчатого помещения располагались массивные каменные саркофаги. Некоторые были просто вскрыты, другие разрушены. На полу разбросаны старые кости, какие-то ржавые железки и куски полуистлевших тканей. Видимо, после удачного штурма люди барона Хуго добрались и сюда в поисках золота. Но толстый ковёр пыли говорил о том, что с тех же самых пор сюда никто не наведывался.
  
   Рыцари, молча кивнув друг другу, разбежались в разные стороны, оставив Пьетроса в одиночестве и без света. Нет, он, конечно, видел стремительно удаляющиеся пятна света от их фонарей, но страх подкатывался к нему по мере их удаления.
  
   Оба рыцаря скрылись за ничем не закрытыми дверными проёмами, обнаружившимися в концах зала, и склеп погрузился в кромешную тьму.
  
   Один, среди потревоженных старых костяков! А вдруг, потревоженные вандалами, духи семьи д'Эразмо бродят здесь, жаждая отомстить?! Мальчик съёжился между саркофагами у выхода из подземелья. На всякий случай плотно зажмурил глаза. Поэтому, когда кто-то легко тронул его за плечо, заорать от страха он не смог только потому, что его тело сковал дикий, никогда им ранее не испытываемый ужас.
  
   Но это оказался всего лишь совершенно бесшумно подобравшийся к нему Ильм де Сент-Ремиз.
  
   - Испугался?.. Не бойся! Здесь нечего и некого бояться.
  
   Пьетрос не видел лица пожилого рыцаря, но его глаза, не закрытые чёрной тканью, излучали теплоту и даже ласку.
  
   - Бояться надо живых, а не мёртвых, - наставительно произнёс рыцарь, остро напомнив сейчас мальчику оставленного во Фриленде деда, старого Дайстера Бурддака, как уважительно звали его в селении. Он точно таким же голосом давал внуку наставления.
  
   Дед никогда не бил, даже не ругал Пьетроса, оставшегося сиротой после ухода отца.
  
   Мать его умерла родами, а отец, не в силах справиться с горем, подался в наёмники, оставив новорожденного сына, горький символ смерти возлюбленной жены, на попечение своего отца - Дайстера Бурддака.
  
   Ушёл на войну Рысей с Кабанами, да так и не вернулся...
   "Война Кабанов и Рысей" - так в люди называли столкновение двух крупных групп дворянских родов, практически, - войну "Севера с Югом". Имея достаточно вялотекущий характер, война сия приобрела также в народе название, не отмеченное впоследствии ни в одном историческом документе, о ней упоминающем. "Вшивая война". Именно так и называли эту трёхлетнюю с лишком бессмысленную грызню лордов.
  
   В отсутствие пребывающего в крестовом походе монарха, лорды Севера Империи напали на Герцогство Аквитанское, оно же - Южный Вассал Короны. Фагромунд д'Валлеруа, герцог Фагромунд Аквитанский, сопровождал своего сюзерена, его Императорское величество Карла Пятого Валуа в походе, длившемся вот уже четвёртый год.
  
   За неимением законных государей, на троне Империи восседал Иоанн Второй, младший брат Карла.
  
   Этот шестнадцатилетний юноша, как говорили люди, нрава был мягкого и уступчивого. Вроде бы нашлись искусные клеветники, нашептавшие малолетнему "монарху на час" мысли об "Аквитанской экспансии", внушив ему и повод, и средствами снабдив, и необходимость обосновав.
  
   Вот и кромсали друг друга более трёх лет северные и южные вассалы короны, окружая себя ордами наёмников и собственных, наскоро обученных крестьян.
  
   Отец Пьетроса, как выяснил какими-то неведомыми путями дед, примкнул к одному из таких отрядов; погиб он в первой же битве.
  
   Внезапно вернувшиеся из крестового похода Карл и Фагромунд быстро навели порядок в своих государствах. Война прекратилась, но её последствия сказывались до сих пор. Одним из них явились, в том числе, две смерти.
  
   Смерть старого барона фон Хорстмана, Гогенхайма Развратника, прозванного так за то, что он был не в состоянии пропустить ни одной юбки. Кончина сия привела к тому, что баронскую корону фон Хорстманов надел на себя молодой Херберт фон Хорстман. Юноша только год назад вернулся из того же крестового похода, и не видел особой разницы между язычниками-сарацинами и крестьянами-единоверцами.
  
   И смерть графа Игната Мальмиуса, хозяина их провинции, а также безудержное горе его сына-наследника Максимена Горго Мальмиуса, не желающего нарушать траур по скончавшемуся родителю ничьими визитами и челобитными.
  
   Дед заменил ему отца и мать. И Пьетрос очень внимательно прислушивался к деду, вне зависимости от того, кому и что тот говорил.
  
   Ильм де Сент-Ремиз говорил сейчас точно таким же тоном, как и его дед. Этот седой рыцарь с жутким шрамом вообще сильно напоминал Пьетросу его деда, хотя выглядел куда моложе. Он был таким же спокойным и рассудительным, как и сама земля, по которой они ходили.
  
   И старший Джедай очень нравился мальчику, притягивал его к себе. В первую очередь своей простотой, хитрым прищуром серых глаз, и рассудительностью и степенностью речей. Всю дорогу до Фриленда рыцарь и Старейшина проводили в беседах.
  
   А вот молодой Джидай - АлИкс де Моув - тоже нравился Пьетросу, но... Одновременно он его пугал! Он был каким-то... злым, что ли?
  
   Постоянно скалящий идеально белые ровные зубы молодой рыцарь, готовый сразиться с целым светом. Глаза его были холоднее льда, жестокими и зловещими, а улыбка напоминала волчий оскал. Всем своим видом он показывал, что никому не следует становиться на его пути, и горе тому, кто осмелится это сделать!
  
   Пьетрос восхищался его силой, ловкостью, даже движениями, похожими на движения большого, уверенного в себе хищника, хорошо знающего себе цену, и готового в любую минуту отставить в сторону сытое мурлыканье, прижать уши и обнажить клыки.
  
   Пьетрос восхищался им и, одновременно, страшно боялся. Он никогда не видел Смерть, не раз упоминавшуюся в сказках, но вот уже седьмой день как был уверен, что она - сестра-близнец рыцаря Джедая АлИкса де Моува, и никак не иначе.
  
   - Мёртвые уже умерли, и ничего тебе никогда не сделают. Другое дело - живые! - продолжил поучения рыцарь Ильм. - Эти-то всегда приложат максимум усилий, чтобы ты стал не живым. Такова, к сожалению, природа чело...
  
   - Дед! - внезапно прогремел над ухом вопль младшего Джедая. Подобрался он так же бесшумно, как и его наставник, а вот тишину соблюдать явно не стремился. - Есть выход! Коридор, лестница наверх. Горизонтальный тоннель - кладовки, что-то вроде карцера, и винный погреб. Там стражники винцо дегустировали...
  
   - И? - изогнул бровь старший.
  
   - Я нарисовал там два трупа, третий ждёт беседы...
  
   - Так, Петрос! - рыцарь Ильм повернулся к внуку Старосты. - Оставайся здесь, мы идём наверх.
  
   - Дядечка, Ильм! - взвизгнул мальчик, рывком повиснув на его шее. - Не оставляйте меня одного! Я боюсь!..
  
   - Напрасно. Здесь нет ничего страшного, - заверил его старший рыцарь и похлопал по плечу. - Ты же хотел стать воином, а воин не боится темноты! Он смеётся над своими страхами.
  
   Рыцарь неожиданно подмигнул мальчику.
  
   - Дальше мы с учеником пойдём сами. Планировку замка ты всё равно не знаешь, а то, что там будет происходить, тебе видеть совсем не обязательно... Поэтому, спустись лучше в лабораторию.
  
   - Куда? - подался к нему мальчишка.
  
   - Туда вот, - рыцарь кивнул на уходящую в подземелье лестницу. - Найди себе книжку с картинками и жди, когда мы вернёмся.
  
   - Я умею читать, сэр рыцарь! - нашёл в себе силы возмутиться Пьетро Бурддак, напустив на себя вид оскорблённого лорда, как сам он это себе представлял.
  
   Рыцарь в ответ рассмеялся, сунул ему в руки фонарь, и исчез вместе со своим учеником.
  
   Пьетрос осторожно спустился по лестнице. Постоял немного, привыкая к залу, названному старшим рыцарем "лаборатория". Потом прошёлся вдоль длинного стеллажа у стены, внимательно приглядываясь к беспорядочно наваленным на полки фолиантам и свиткам. Осторожно очищал полки от паутины в тех местах, где, как ему казалось, он различал знакомые буквы. Обижало само предположение о том, что Пьетро Бурддак может только глупо пялиться на какие-то картинки... Он же внук Главного Старейшины!
  
   Обнаружил, наконец, здоровенный толстый том, обтянутый толстой шелушащейся кожей в, похоже, золочёном переплёте с застёжками. Глубоко тиснённая поблекшим золотом надпись гласила: "ГЕРМЕС ТРИСМЕГИСТ. Наблюдения о природе вещей".
  
   Поднатужившись, мальчик извлёк тяжёлую книжищу с полки, отчаянно размахнулся ею, понимая, что не удержит на весу, и плюхнул на край стола. Раздался чистый звон разбитого стекла, в воздух взметнулось плотное облако пыли, заставившее мальчика отчаянно чихать.
  
   Книга выглядела очень старой и оказалась на удивление интересной. Кроме красивых, но не всегда понятных гравюр на каждой второй странице, текст был написан крупным красивым почерком.
  
   К тому времени, когда юный Пьетрос перевернул третью страницу древнего фолианта, он уже полностью позабыл о том, где находился. С тех пор счёт времени для него полностью перестал существовать...
  
   Когда по лестнице за его спиной ссыпался рыцарь де Моув, Пьетрос как раз перевернул пятнадцатую страницу.
  
   Подкравшись незамеченным, рыцарь АлИкс вдруг жутко завыл и заухал. Пьетрос был готов упасть в обморок и обмочиться одновременно.
  
   Увидев произведённый его появлением эффект, рыцарь первым делом принялся приводить в себя перепуганного до полусмерти мальчишку.
  
   - Э, Петруха! Ты чего?! - молодой рыцарь принялся хлестать его по щекам. - Ты чего это, хлопец? Перегрелся? Сколько ты страниц прочитал?
  
   Ответить Пьетрос не успел. По лестнице в "лабораторий" спустился старший Джедай.
  
   - У меня - ничего! - сообщил он упавшим голосом.
  
   - У меня тоже!.. И?.. Что теперь?!
  
   Зло оскалившись, АлИкс де Моув схватился за выбранную Пьетросом книгу, и с коротким рыком запустил ею в тянущийся вдоль стены стеллаж.
  
   Снеся на пол пару томов помельче, труд загадочного Гермеса Трисмегиста замер, наконец, на одной из полок, начавшей, через мгновенную паузу, поворачиваться вдоль своей скрытой оси.
  
   Открывшаяся их взорам комната примерно семь на семь метров, была увенчана широким кубическим постаментом в центре, на котором что-то сверкало нестерпимо-синим светом.
  
   Ещё раз коротко переглянувшись, они ринулись во внезапно открывшийся им зал.
  
   Через одно мгновение ослепительный синий свет исчез в заранее приготовленном рыцарем мешке.
  
   В следующее мгновение оба вернулись в тот зал, где соляным столбом застыл Пьетрос Бурддак.
  
   - Уходим! - гаркнул в его сторону старший рыцарь, задержавшись у выхода в каморку с лестницей.
  
   - Но, сэр!
  
   Пьетрос судорожно ткнул рукой в сторону полуразвёрнутых стены и полки.
  
   - Что?
  
   Рыцарь вернулся к мальчику.
  
   - Книга! - выдавил из себя Пьетрос. - Я-а...
  
   Пожилой рыцарь быстро пересёк помещение, попутно закрыв проём в потолке. Легко подхватил с полки нужный мальчику фолиант, что вызвало разворот стены на место, взвесил его в руке.
  
   - Интересная книга?
  
   - Да, сэр! - поторопился с объяснением Пьетро. - Не всё понятно, но интересно...
  
   - Понесёшь? Нет? Тогда за мной! - скомандовал Ильм де Сент-Ремиз, бросая книгу на стол и направляясь к двери в каморку.
  
   Пьетро бросился за ним. Каморка, стремительный спуск по лестнице, потом по следующей. Бег по коридору. Спуск вниз на верёвке, сразу за старшим Джедаем. Как только спустился вниз АлИкс, бег по нижним коридорам. Потом, от часовни Атуана до Фриленда!
  
   Несмотря на то, что солнце едва показало край над окаймляющими долину горами, рыцари потребовали немедленного сбора Совета Старейшин Фриленда.
  
   Как только заспанные старейшины собрались в доме Дайстера Бурддака, АлИкс, по сигналу Ильма де Сент-Ремиза, вытряхнул из небольшого кожаного мешка некий округлый предмет, бодро подпрыгнувший несколько раз посреди просторной горницы. Пьетрос, которого никто и не подумал изгнать из комнаты, отметил, в первую очередь, что при каждом прыжке этот предмет оставляет на тщательно выскобленном дощатом полу красные пятна.
  
   После того как по обширной горнице разнёсся единодушный вздох изумления, мальчик, наконец, понял, что это такое!
  
   Непонятный предмет оказался самой натуральной человеческой головой, совсем недавно отделённой от шеи. С аккуратно подстриженными усами и бородой, и длинными, когда-то тщательно завитыми, а теперь перепачканными в крови и слипшимися волосами.
  
   Совет Старейшин единогласно признал принадлежность данной головы барону Херберту фон Хорстману. Тому самому, что месяц назад грозился предать непокорный Фриленд огню!..
  
   Все загомонили одновременно, стряхивая сон, и перебивая друг друга.
  
   Навострившего было уши Пьетроса, быстро выдворили из помещения. Но возбуждённые голоса Старейшин ещё долго гудели сквозь толстую бревенчатую стену. Потом Пьетрос заснул.
  
   А ближе к вечеру, когда мальчик проснулся, оказалось, что рыцари уже уехали.
  
   Жители Фриленда, однако, горевать по этому поводу не стали. То, что наёмные воины убили ненавистного узурпатора, да ещё и платы никакой не взяли, всех вполне устраивало. Кроме того, в кожаном мешке, в котором молодой рыцарь принёс голову барона, обнаружилось ещё тридцать восемь отсечённых указательных пальцев. Он-де отсекал их у каждого убитого им "баронского прихвостня", "для верного счёту".
  
   Барон был мёртв, а если все пальцы из мешка принадлежали воинам, то значит дружина его - обескровлена. Бояться больше некого и нечего!..
  
   Поэтому Старейшины постановили: Фриленду готовиться к празднику. И не важно, что настоящие победители уехали, так и не найдя в замке похищенную месяц назад Хильду. Главным было то, что ненавистный барон умер, а его сильно поредевшая дружина уже не посмеет напасть на Фриленд.
  
   Подготовку к празднику начали с самого раннего утра. Мужчины добывали из погребов бочонки с хмельным и соленьями, ловили и резали в загонах скот и птицу. Женская половина деревни, от мала до велика, бегала, суетилась, и наводила суетливый, на мужской взгляд, беспорядок. По всему Фриленду дымили печи. В них жарилось, парилось, томилось и тушилось.
  
   Поэтому, когда чуть позже полудня к деревне подлетели полтора десятка разномастных вооружённых всадников, никто из фрилендеров и среагировать-то толком не успел.
  
   Зато из окружающего селение леса прилетел с десяток арбалетных болтов, ни один из которых не миновал цели, а потом... Едва последняя жертва упала с коня, на поляне возникли два конных рыцаря из загадочного ордена Джедаев.
  
   Схватка на мечах заняла минут пять. Все бандиты были убиты. Среди трупов нападавших Пьетрос легко узнал одноглазого бородача из таверны "Приют", - предводителя наёмников, и рыжебородого здоровяка.
  
   Так что уехали рыцари уже на следующее утро. А, точнее, к полудню...
  
   А Праздник удался на славу! Веселились во Фриленде все, от мала до велика.
  
   А потом ещё долго три незамужние девицы, внезапно забрюхатевшие, отчаянно пытались убедить родителей и односельчан в том, что понесли они от соблазнившего их в ту ночь рыцаря АлИкса де Моува. Один, троих за ночь! Потому и неохотно вспоминала их впоследствии мужская часть молодёжи Фриленда. Зато женская... Хоть и не так громко... Тем более что и старший рыцарь, похоже, успел в этом деле отличиться...
  
   А Пьетрос Бурддак таки стал солдатом, потом оруженосцем, а в возрасте двадцати двух лет и рыцарем.
  
   Потом, вволю навоевавшись, он вернулся домой, женился на Амелии Сидховен, стал очередным Старейшиной, а, затем, и бароном Фрилендом.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"