O Simona : другие произведения.

Гретхен

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Гретхен"! Читайте также мои "Хроники Фемискира"! Ваша, O SIMONA!
  
  РАССКАЗ ПАНА ГРОДЗЯНСКОГО О ЕГО ЛЮБВИ.
  
  Жил я со своими родителями в Северо-Западной Префектуре Галактик Империи.
  Жили мы бедно.
  Нуууу...
  Как бедно.
  Отец все пропивал.
  Мама зарабатывала.
  А отец пропивал.
  Обычное дело в семье ксенодровосеков.
  Пришли мне года.
  Стало мне семнадцать.
  Отец не выдержал:
   - Сынок мой, пан Гродзянский младший.
  Пора бы тебе слезть с моей шеи.
   - Отец!
  Я на твою шею не залезал.
  Ты сам сидишь на шее маменьки.
   - Сынок!
  Ты стал толстый.
  Слишком много ешь.
  Объедаешь меня.
  Вернее - обпиваешь.
  Если бы не ты, то мне доставалось бы больше шнапса.
  Иди!
  Сынок мой, пан Гродзянский младший.
  Иди!!
  Ищи себе жену.
  Пусть она тебя кормит.
  И поит.
  Заодно и мне перепадет.
  Видишь, как выгодно!
  
  ЛИШНЯЯ РАБОТНИЦА В ДОМЕ - К ПРИБЫЛИ.
  
   - А то, - я задумался. - Отец!
  Я все время мечтал стать карточным...
  Игроком карточным.
  Ты умно придумал.
  Жена будет зарабатывать.
  Кормить меня и поить станет.
  А я в картишки буду играть по кабакам.
  Возможно, что и разбогатею. - Я обрадовался.
  Отправился искать себе невесту.
  А вернее - будущую жену.
  Сначала я пришел к городу.
  Но стражники меня не пустили.
  Потому что я без штанов был.
  По нашим обычаям дети не носят штаны.
  А так, как мы жили в глуши, в лесу, то родители не позаботились, чтобы у меня были штаны.
  И у отца моего не было штанов.
  Только длинные балахоны мы носили.
  Как платья.
  Чтобы комары не кусали.
  Развернулся я от города.
  Полетел в село ближайшее.
  Ближайшее - к нашему лесу.
  Вхожу в дом купца.
  Меня в шею прогнали.
  Тогда я выбрал домик попроще.
  Дом чиновника.
  Чиновник Мю честный был.
  Поэтому взятки не брал.
  И оттого домик у него хлипкий.
  Но все же...
  Чиновник Мю меня тоже прогнал.
  
  НИКОМУ НЕ НУЖЕН ЗЯТЬ БЕЗ ШТАНОВ.
  
  В отчаянии я забрел на ферму.
  Ниже некуда.
  У фермеров денег нет.
  Зато всегда еды навалом.
  Дом фермеров был пуст.
  Все в поле.
  Трудятся.
  Даже собаки ушли вместе с хозяевами.
  У батраков был выходной.
  Я присел на лавку.
  И заскучал.
  Включил гала голограф.
  Посмотрел сериал.
  О девках сериал.
  Интересный.
  После сериала я заметил, что уже шесть часов.
  Шесть часов вечера.
  Обычно фермеры с поля возвращаются к девяти.
  Значит, мне нужно было скоротать еще три часа.
  Гало сериал уже не хотелось смотреть.
  Но я испытывал потребность поговорить.
  Или послушать.
  Я связался со своим домом.
  Все равно связь за счет фермера.
  
  НА ХАЛЯВУ МОЖНО ГОВОРИТЬ СКОЛЬКО ХОЧЕШЬ.
  
   - Звоню вам, - я смотрел на голограмму.
   - Сынок мой, пан Гродзянский младший, - мама обрадовалась.
  Ласково на меня смотрела. - Ты уже женился?
   - И тебе здравствуй, мама, - я не стал отвечать.
  Вопрос о женитьбе - щекотливый. - Как там отец?
  Не спился еще?
   - Сынок!
  Ты же только утром ушел из дома.
  Отец твой спился.
  Давно спился.
  Но еще жив.
  Ждет, когда ты женишься.
  Хочет на твоей свадьбе погулять.
  
   - ПОГУЛЯТЬ МОЖНО И БЕЗ СВАДЬБЫ!
  
   - Сынок!
  Не кричи на мать! - Возник отец.
   - Отец!
  У тебя в голове пусто.
  Поэтому эхо ходит! - Я заржал. - Я говорю шепотом.
  Тебе же кажется, что я кричу.
   - Чудесно!
  Чудесно, сынок мой пан Гродзянский младший! - Отец ничего не понял из того, что я сказал. - Фирс сейчас принимает ванну.
   - Фирс?
  Наш батрак.
   - Да!
  Наш батрак Фирс.
  А другой батрак - Анджей - рядом.
  Он хочет с тобой поговорить. - Отец закашлялся.
  Последовала пауза.
  Затем в голограмме появился батрак Анджей.
  Голосок у него тоненький.
  Взволнованный голосок.
   - Привет, пан Гродзянский младший.
  Мы отлично проводим время.
  Мама приготовила блины.
  А твой отец хотел их сожрать.
  Один.
  В одно рыло.
  Но я не для того нанимался батраком к вам, чтобы работать без еды.
  
  БЕЗ ЕДЫ САМИ РАБОТАЙТЕ.
  
  Я столкнул твоего отца со стула.
  Он упал.
  И страшно ругался.
  Мы все смеялись. - Батрак Анджей начал рассказывать подробности.
  Затем снова появился отец.
   - Сынок мой пан Гродзянский младший.
  Завтра после обеда отелится Буренка.
  К вечеру будет еще один теленок.
  Как твоя невеста?
  Вы славно развлеклись?
   - Отец!
  У меня еще нет невесты, - я опечалился. - Я поговорю с тобой позже.
  Когда ты протрезвеешь.
  То есть - никогда! - Я удачно умею шутить. - Спасибо, что не забываешь, что у тебя есть сын.
  Поцелуй за меня Фирса.
  Пока. - Я отключил связь.
  Что теперь?
  Я ощутил голод.
  Зверский голод.
  Пошла на кухню.
  Фермеры не готовят для одного человека.
  Фермеры готовят на всех.
  Я взял колбасу.
  Сыр.
  Хлеб.
  Молоко.
  Наелся.
  Меня потянуло в сон.
  Я решил лечь в постель.
  И в постели ждать хозяев.
  
  В ПОСТЕЛИ ЖДАТЬ - РОМАНТИЧНО.
  
  Когда я подумал о постели...
  И о невесте подумал...
  У меня в голове родилась идея.
  Отличная идея.
  Я бросился к шкафу.
  Рылся в нем.
  Наконец, нашел то, что мне надо.
  Изящный черный пеньюар.
  Он принадлежал фермерше.
  Я знаю.
  Я часто подглядывал в окна этого дома.
  Пеньюар фермерша купила на ярмарке.
  Ежегодной фермерской ярмарке.
  Пеньюар казался мне очень фривольным.
  Я скинул балахон.
  Приложил пеньюар к своему телу.
  Чувственный наряд!
  Я улыбнулся.
  Вспомнил то, что всегда показывают в передаче для женщин.
  Пусть фермеры испытают шок.
  Когда увидят меня в этом пеньюаре.
  Поймут, насколько я красив.
  И сексуален!
  
  ЖЕНСКАЯ ОДЕЖДА УКРАШАЕТ ДАЖЕ МУЖЧИН.
  
  Я наполнил бочку горячей водой.
  Добавил туда масло розы.
  Намазал лицо маслом.
  Сливочное фермерское масло.
  Вкусное.
  Опустился в бочку.
  И расслабился.
  Затрещал голограф.
  Я чертыхался.
  Вылез из бочки.
  Голый включил связь.
   - Да!
  Какой Чёрной Дыры меня отвлекаете от купальни.
   - Пан Гродзянский младший...
   - Фирс, - я смотрел на голограмму батрака. - Что случилось?
  Ты же только что сам принимал ванну.
  А теперь меня выдернул из купания.
   - Анджей убил корову.
   - Анджей убил корову?
   - Да, - наступила долгая пауза. - Анджей совершал ритуал черной магии.
  Вернее, Анджей так думал.
  Но у него никогда не получалось.
  Потому что никакой черной магии нет.
  Есть только наша великая Империя! - Фирс всегда был осторожен.
  Осторожен, когда разговаривал по связи. - Во время ритуала Анджей убил корову.
   - Ту самую корову, которая должна была отелиться?
   - Да.
  Анджей приносит свои извинения.
  Он не хотел рассердить никого.
  Ты его простишь?
  
   - ЗА УБИЙСТВО КОРОВЫ НЕ ПРОЩАЮТ.
  
  Фирс.
  Мне нечего прощать.
  Нечего прощать Анджею. - Я ответил сухо. - Анджей меня не обидел. - Я испытал соблазн попрощаться.
  И отключить голограф.
  Но интересно, что скажет батрак Фирс.
  Что скажет дальше.
   - Тогда - все отлично! - Фирс запустил пальцы в бороду.
  Порылся.
  Вытащил дохлую мышь.
  Долго рассматривал ее.
  Затем выбросил мышь. - Я испытал облегчение.
  Потому что Анджей - как бы мой коллега.
  Мы оба - батраки.
  Валим лес.
  Работаю на твою семью.
  Анджей мне нравится.
  А, когда мне, действительно, кто-то нравится, я теряю чувство меры.
  Всегда теряю.
  Это происходит невольно.
  Извращенная реакция. - Фирс помолчал.
  Затем снова продолжил. - Анджей сегодня устраивает новое жертвоприношение.
  Я подумал.
  Может быть, ты тоже хочешь поучаствовать?
   - В качестве жертвы поучаствовать?
  
  В ЖЕРТВОПРИНОШЕНИИ ПРИНИМАТЬ УЧАСТИЕ ЛУЧШЕ НЕ В КАЧЕСТВЕ ЖЕРТВЫ.
  
  Извини!
  Я не могу.
  Фирс.
  Я ищу себе невесту.
  Может быть, в другой раз кого-нибудь принесем в жертву.
   - Попытка - пытка.
  Может быть, в другой раз.
   - Фирс!
  Я сейчас купаюсь.
  Но за предложение спасибо.
  До свидания, батрак Фирс.
   - До свидания, пан Гродзянский младший.
  Извини, что вытащил тебя из бочки.
  Жертвоприношение начнется в полночь.
  Адрес своего дома ты знаешь. - Фирс отключил связь.
   - Какой наглец, - я пробормотал. - Батрак, а разговаривает со мной на равных.
  Хотя...
  Кто я?
  Я - никто.
  А Фирс - потомственный батрак.
  
  БАТРАКОВ ВСЕГДА МЕНЬШЕ, ЧЕМ ЖЕЛАЮЩИХ ИХ ПОЛУЧИТЬ.
  
  Захочет Фирс - уйдет к другим хозяевам.
  Я вернулся в бочку.
  Втайне радовался разговору с Фирсом.
  Благодаря Фирсу я почувствовал себя нужным.
  Желанным.
  Подобного ощущения я давно не испытывал.
  Сегодня все будет иначе.
  Я заставлю своего отца понять, что он - никто в доме.
  А я его сын - главный.
  И невесту возьму.
  Дочку фермера.
  Гретхен давно мне нравилась.
  Не богатая.
  Но ладная.
  Я за ней тоже подглядывал.
  Мечтал о близости с ней.
  В конце концов, мы должны пожениться.
  Без всякой романтики.
  Ради продолжения рода.
  Мне только семнадцать.
  И Гретхен семнадцать.
  Она еще молода.
  Во всяком случае, не старая.
  Я вылез из бочки.
  Изучал свое тело в зеркале.
   - Не помешает мне сесть на диету.
  Мои ноги хорошей формы.
  Но животик уже свисает.
  Живот вздуло от щей из крапивы.
  Талии нет.
  А груди, как у старухи.
  Висячие.
  Не упругие.
  Зато полные груди. - Я натянул пеньюар.
  
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК ИНОГДА ХОЧЕТ ОКАЗАТЬСЯ МОЛОДОЙ ЖЕНЩИНОЙ.
  
  Пеньюар едва налез.
  Вприлипочку.
  Зато облегал тело.
  Соблазнительно облегал.
  Мне понравилось, как я выглядел.
  Выгляжу в пеньюаре.
  Я намазал щеки свеклой.
  Причесал волосы пятерней.
  Потом включил галосериал.
  Шла комедия.
   - Ну! - Я начал волноваться. - Жених готов.
  На часах около девяти.
  Не мешает выпить кружку браги. - Я решил.
  На полке стояла банка с брагой.
  Я потянулся за ней.
  
  БЕЗ БРАГИ НЕТ СВАДЬБЫ.
  
  Прошел час.
  Брага была выпита.
  Галосериал закончился.
  Я сменил пеньюар на свой балахон.
  Снова включил голограф.
  С мрачным видом устроился на диванчике.
  Смотрел старый галосериал.
  Я все же опьянел.
  Пустота дома меня угнетала.
  Где же фермерская семейка?
  И моя невеста Гретхен.
  Хотя...
  Гретхен не знает, что она уже моя невеста.
  Фермеры обязаны были вернуться к девяти часам.
  Если задерживаются, то хотя бы собак отпустили домой.
  А вдруг?
  Медведи сожрали семейку фермеров?
  Меня бросило в жар.
  Если вся их семья погибла.
  То я могу жить на этой ферме.
  У меня будет своя ферма.
  В ответ на мои мысли залаяли собаки.
  Сначала в дом вошел фермер.
  За ним - собаки.
  Лютые космопсы.
  С иголками вместо шерсти.
   - Где брага? - Фермер даже не поздоровался со мной. - Пан Гродзянский младший.
  Ты ее вылакал?
   - Йа
  Я!
   - А я так торопился домой.
  С поля.
  Думал, что прибегу первый.
  И выпью все один.
   - Значит, ты опоздал.
   - Не опоздал, - фермер отодвинул доску в стене. - У меня заначка.
  Я не жадный.
  Поделюсь и этой брагой с тобой.
  
  ПОДЕЛИСЬ БРАГОЙ, А ПОТОМ С ТОБОЙ ПОДЕЛЯТСЯ ПОХМЕЛЬЕМ.
  
   - Фермер! - Я не стал называть его по имени. - Я решил жениться.
  Возьму твою дочку Гретхен в жены.
   - Что?
  Больше никто не дает? - фермер налил браги в кружки.
  Кружки жестяные. - Все другие невесты отказали?
   - Отказали.
  Но и я не плох.
  Я застрял с этой женитьбой.
  Решил, что сегодня женюсь.
  А уже вечер.
  Поэтому я выпил твою брагу.
  Не хочу рисковать здоровьем.
  Возвращаться домой без невесты мне нельзя.
  Погода отвратительная.
  Мы ночью сыграем свадьбу с Гретхен.
  Затем рано утром я возьму ее в свой дом.
   - Пан Гродзянский младший.
  Я подумаю. - Фермер старался говорить приветливо.
   - Почему вы задержались в поле?
  Уже почти десять.
  А вы должны быть дома к девяти.
   - Я не могу больше говорить, - фермер проблеял. - Язык от браги заплетается.
  А так я - трезвый.
  Поговорим утром.
  
  УТРОМ ВЕЧЕРНИЙ МУДРЕЕ...
  
   - Плевал я на завтра! - Я взорвался. - Обо мне ты подумал?
  У меня был кошмарный день.
  В двух домах мне отказали в женитьбе.
  Я весь вечер прождал Гретхен.
  А ты даже не потрудился меня понять.
  Если бы я знал...
  Я бы пошел в кабак.
  Или еще куда-нибудь.
  Ты просто гад, фермер.
  Я не могу...
   - Не ругай меня при моих собаках, - фермер захохотал.
  Пьяный смех. - Они тебя разорвут.
  Женишок.
   Сиди пока. - Голос фермера сухой.
  Бесстрастный голос.
  На время фермер отключился.
  Он сидел на стуле.
  Голова его упала на грудь.
  Из уголка рта вытекала тонкая струйка желтой слюны.
  Я застыл.
  Пытался совладать с чувством обиды.
  Оно душило меня.
  
  ТАК ЖЕНИХОВ НЕ ПРИНИМАЮТ!
  
  Я разочаровался.
  Фермер отрубился.
  Не дождался, пока я ему все выскажу.
  Я не заметил, как пришла фермерша с дочкой.
  Гретхен выглядела усталой.
  Еще бы!
   - Гретхен, - я поднялся. - Я насчет свадьбы.
   - Какой свадьбы?
   - Нашей с тобой свадьбы.
  Я жениться пришел!
   - Ой! Пан Гродзянский младший! - Гретхен засмеялась. - Тебе больше никто не дал?
  И меньше не дали?
  Тебя прогнали другие невесты?
  Если ты к дочке бедного фермера пришел.
   - Вы все заладили одно и то же, - я произнес с негодованием. - Твой отец это уже говорил.
  Гретхен.
  Ты мне нужна.
  Нужна, как жена.
  Нужна, как работница.
   - Женишок! - Фермерша вмешалась.
  Поправила длинную косу. - А что ты можешь предъявить?
  Какое за тобой приданное?
  У тебя даже штанов нет.
  Ходишь, как ребенок.
  В балахоне.
   - У тебя тоже нет штанов, фермерша.
  Ты тоже в балахоне.
   - Это не балахон.
  Это - платье.
   - Тогда и у меня не балахон.
  У меня платье.
  
  КАК ПЛАТЬЕ НИ НАЗОВИ, ВСЕ РАВНО ОНО - БАЛАХОН.
  
   - Мама, - Гретхен кусала губки. - пан Гродзянский не зря пришел.
  Кто меня еще в жены возьмет?
  Бесприданницу?
  Пусть я буду лучше за паном Гродзянским младшим.
  Он мне нравится.
   - А ты ему нравишься, дочка?
   - Еще бы! - Гретхен засмеялась. - Я знаю, что он за мной подглядывал.
  В окно смотрел.
  Когда я готовилась ко сну.
  И за тобой подглядывал.
  Но за мной - чаще.
  Значит, я нравлюсь.
   - Подглядывал.
  Нравишься, Гретхен.
  Твоя матушка тоже мне нравится.
  Но она уже стремится к пожилым годам.
  Плохая из нее работница будет.
  А ты в самом соку.
   - Тогда не будем ждать, - мать Гретхен согласилась. - Завтра рабочий день.
  Нечего время терять.
  Сейчас поженитесь.
  Ночь будет у вас свадебная.
  А утром - на работу!
   Только, - фермерша сделала паузу.
   - Говори уже, - я ее подогнал. - Ты же сама сказала, что нечего время терять.
   - Пан Гродзянский младший?
   - Да, фермерша.
   - Ты, случайно, не прокаженный?
   - Нет.
   - Докажи.
  
  ДОКАЗАТЬ, ЧТО ТЫ НЕ ПРОКАЖЕННЫЙ - ЛЕГКО; ТРУДНО ДОКАЗАТЬ, ЕСЛИ - ПРОКАЖЕННЫЙ.
  
   - Вот! - Я задрал балахон.
  Фермерша и Гретхен ахнули.
   - Вот оно, - фермерша упала на стул.
  Ноги ее не держали. - Вот оно, богатство пана Гродзянского младшего.
  А он чудо это скрывал под балахоном.
  Да, уж!
  В штаны оно бы не поместилось.
   - Наши кони позавидуют, - Гретхен выдохнула. - Таким можно борозду пропахать.
   - Слишком глубокая борозда выйдет, - фермерша пробормотала.
   - Мама! - Гретхен решилась. - Я выхожу замуж.
  За пана Гродзянского младшего.
  Сейчас.
  Немедленно.
  Без ужина.
   - Вы хоть до спальни дойдите.
  Не здесь же...
  
  ЗДЕСЬ НЕЛЬЗЯ, МОЖНО В СПАЛЬНЕ.
  
  Утром я привел Гретхен в отчий дом.
  В мой дом.
  Дом находился на пригорке.
  У болота.
   - Муж мой, - Гретхен оглядывалась по сторонам. - Я не представляла, что можно жить в подобной нищете.
  Мебели нет совсем.
  Посуда - старая.
  И дешевая.
  Шкафа с нарядами нет.
   - Все это мы заработаем!
  Будем трудиться.
  Ты, Гретхен, в лесу.
  Я - в кабаках.
  
  БОЛЬШОЙ УСПЕХ ОБЕСПЕЧИВАЕТ ВЫСОКИЕ ДОХОДЫ.
  
   - У вас батраки.
  Ваше положение не соответствует вашим расходам и стилю жизни.
  Вы должны быть чуточку богаче.
  Не нахожу убедительного объяснения. - Гретхен приуныла.
   - Отец все пропивает.
  Вот и объяснение. - Я пробормотал. - В конце концов, это все объясняет.
  Я хотел покинуть дом.
  В пятнадцать лет уже собрался.
  У меня были намерения.
  Я должен был стать карточным каталой.
  Шулером.
  Но отец запер меня в подвале.
  Два года держал.
  Недавно я только вырвался.
  Вырвался и вынужден был жениться.
   - Пан Гродзянский!
  Я знаю тебя с детства.
  За исключением двух лет, которые ты провел в подвале.
  Но по-настоящему я узнала тебя сегодня ночью.
  И скажу тебе.
  Откровенно...
  
  ТВОЙ НОЧНОЙ ПОДВИГ ПЕРЕБИЛ ТВОЮ НИЩЕТУ.
  
   - Я всегда был доступен.
  У меня никогда не было женщины.
  До тебя, Гретхен.
  И мужчины тоже не было.
  Даже женатые женщины не смотрели на меня.
  И я не выражал своего недовольства.
  А другие парни бы переживали.
  Я самодостаточен.
  То, что у меня внизу...
  Между ног...
  Компенсирует все мои недостатки.
  Вернее - недостатки моей семьи.
  Я часто сижу на скамейке.
  Около дома.
  Другой работы у меня нет.
   - Я узнаю тебя побольше, пан Гродзянский младший.
  Возможно, что ты что-то хочешь огромное.
  Но стесняешься мне признаться.
  Потом поговорим серьезно.
  
  СЕРЬЕЗНО МОГУТ РАЗГОВАРИВАТЬ ТОЛЬКО МУЖ И ЖЕНА.
  
  Мы прошли в сарай.
  Фирс сделал вид, что наводит порядок.
  Убирал солому с земли.
  Но ничего у него не получалось.
  Все валилось из рук.
   - Бестолковый Фирс! - Я и Гретхен засмеялись.
   - Я - батрак, - Фирс пожал плечами. - Но признаюсь...
  Я не люблю работать.
  Я бы нанял вместо меня домработницу.
  Или другого батрака.
   - Нет, Фирс, - я похлопал батрака по плечу. - Хороших батраков много.
  А хреновые батраки - как ты - попадаются реже.
  Тем более, что к тебе все привыкли.
   - Какие грязные тарелки! - Гретхен заметила.
   - Молодая хозяйка!
  Я украду для тебя новые тарелки.
  На ярмарке. - Фирс обещал.
  Все-таки, он очень благородный человек.
  Этот Фирс.
  Гретхен засмеялась.
  Повернулась к Фирсу:
   - Ты, конечно, добрый батрак.
  Шутник.
  И не подластивайся ко мне.
  Тарелки новые укради.
  Но ко мне не лезь.
  Мне моего мужа достаточно.
  Предостаточно.
  
  ДВУХ МУЖЕЙ Я НЕ ПОТЯНУ.
  
  Разве что потом.
  Когда пан Гродзянский станет немощным.
  А я буду в самом соку.
   - Как не романтично, - я засмеялся. - Я бы предпочел семейную романтику! - Я приобнял Гретхен.
  И понял...
  Она меня обожает. - Гретхен!
  Завтра отравимся на ярмарку!
  Или не завтра.
  Вообщем, когда-нибудь полетим... - Мы вернулись в её дом.
  Чтобы позавтракать.
  В моём доме еды не было.
   - Муж мой!
  Пан Гродзянский младший!
  Я хочу роскошную космояхту.
  Красненькую!
  Со спортивным номером.
  И еще...
  Дюжину платьев от кутюр.
  Шубу из горностая.
  Три шубы.
  Сундук бриллиантов.
  Роскошный замок на моей планете.
  И доступ к Императору. - Гретхен не шутила.
  Не смеялась. - Тебе это по силам?
   - Жена моя!
  Гретхен!
  Я тоже это хочу!
  В том числе и платья.
  И шубы!
  
  ПОЭТОМУ СНАЧАЛА - МОИ ХОТЕНЬЯ, А ПОТОМ - ТВОИ.
  
   - Пан Гродзянский младший.
  Я - серьезно! - Гретхен посмотрела на меня.
  Закусила губу.
   - Гретхен!
  Шубки для тебя и бриллианты - это чудесно!
  Но, если ты их хочешь, то добудь сама.
  Пусть это будет сюрпризом.
  Сюрпризом для меня.
  Избавь меня от хлопот.
  От мыслей, что я что-то должен.
  Должен тебе.
  Я обожаю, когда другие за меня делают.
   - Муж, - Гретхен усмехнулась. - Значит, это будет сюрприз.
  Семейный сюрприз.
  Сейчас не подходящее время для разговоров о деньгах.
  Лучше это сделать позже.
  Когда мы ляжем в постель.
  Взойдем на брачное ложе.
  Супружеское ложе.
  Я превращусь в Золушку, - Гретхен зевнула. - пойдем в твой дом.
  Вернее, в мой новый дом.
  
  ТЕПЕРЬ ТВОЙ ДОМ СТАЛ МОИМ ДОМОМ.
  
  Во всех смыслах.
   - Пойдем, жена моя Гретхен.
  Ты должна рано вставать. - Я погладил ее волосы. - Но я могу задержаться.
  Если меня соблазните едой.
   - Едой? - мать Гретхен засмеялась. - пан Гродзянский младший!
  Тебе в этом доме больше ничего не дадут.
  Только возьмут.
  Ты и так украл у нас работницу.
  Мою дочь Гретхен.
  И еще. - Фермерша стянула с дочки платье. - Купишь для Гретхен новое платье.
  А это останется у меня.
  
  Я НЕ СЛИШКОМ БОГАТА, ЧТОБЫ РАЗБРАСЫВАТЬСЯ ОДЕЖДОЙ.
  
  Я снова привел Гретхен в свой дом.
  В наш дом.
  Оставалась проблема.
  Мои родители.
  Матушка и батюшка.
  Они тоже считали этот дом своим.
  Но две семьи в одном доме не уживутся.
  Как же я был молод.
  Молод тогда.
  Ведь я думал, что я - самый умный.
  
  НО САМЫХ УМНЫХ НЕ БЫВАЕТ.
  
  Мои родители думали так же.
  В том смысле, что две семьи в одном доме не уживаются.
  Я с Гретхен провел бурную ночь.
  Вторую брачную ночь.
  Взглянул на солнце.
  С удивлением обнаружил, что уже полдень.
  Гретхен спала рядом.
  Ее длинные волосы закрывали лицо.
  На мгновенье мне показалось, что рядом со мной не моя жена Гретхен.
  А - батрак Фирс.
  Гретхен почувствовала, что я смотрю на нее.
  Открыла глаза.
  Потянулась.
  Довольная застонала.
   - Ты похожа на ленивца, - я заметил. - На ленивицу.
  Уже полдень.
  А ты не на работе.
   - Мне нравится быть женой, - Гретхен зевнула. - Я решила, что работать не буду.
  Пусть твои родители меня содержат.
  И батраки.
  Мои родители?
  Отец пьет.
  Не работает.
  Батраки - лодыри.
  Тунеядцы батраки.
   - Я это исправлю, - в голосе Гретхен зазвенела сталь. - У меня все будут работать.
  Иначе на кол посажу.
   - У тебя есть кол? - мне стало страшно.
  Не на это я рассчитывал, когда женился.
  Я думал, что Гретхен будет работать.
  Работать на меня.
  А она еще и угрожает.
  Угрожает, что меня заставит работать.
  На нее.
  
  ТОТ, ЧТО ХОЧЕТ, ЧТОБЫ НА НЕГО РАБОТАЛИ, САМ РАБОТАЕТ ВДВОЙНЕ.
  
   - Ха! - Гретхен поднялась.
  Голая вышла из дома.
  Совсем не стеснялась. - Муж мой пан Гродзянский младший.
  Мне не нравится, когда меня называют ленивой.
  Я представляю, как через много лет кто-нибудь скажет:
  "Гретхен была ленивая".
   - Ты бы одела что-нибудь, Гретхен.
  На тебя могут смотреть.
  На голую.
   - Муж, - Гретхен подбежала.
  Зажала мне рот рукой:
   - Не говори так.
  Я не буду стесняться.
  Я вышла за тебя.
  Вот и радуйся.
  Других мужчин у меня не предвидится.
  А то, что я обнаженная...
  Мне так нравится.
  Я от этого возбуждаюсь.
  Ты же меня не возбуждаешь... - Гретхен хмыкнула. - Сама удивляюсь своим словам.
  Что я это произнесла вслух.
  Пан Гродзянский младший.
  Мой муж!
  Ты меня не возбуждаешь.
  А твой...
  Возбуждает.
  
  МОЛОДУЮ ДЕВУШКУ ВСЕГДА ЧТО-ТО ВОЗБУЖДАЕТ.
  
   - Поразительно!
  Просто поразительно! - я засмеялся. - С какой легкостью ты освоилась.
  Словно заранее решила.
  Женатые девушки так всегда просты?
  Наверно, тебе легко думать, что ты теперь под защитой.
  Под моей защитой.
  Ты знаешь, что я тебя не брошу.
  Не заманю тебя в ловушку.
  Ты можешь ходить голая.
  Но только это пусть останется в пределах моего хозяйства. - Я рассердился.
  Я не строил подобных планов.
  Я понимал, что Гретхен говорит серьезно.
  Но только сейчас я понял, что попал в ловушку.
  Попытался успокоить себя.
  Убеждал, что всё - не реально.
  Однако Гретхен меня начала бесить.
  Одновременно - притягивала и бесила.
  Она это тоже понимала.
   - Я вижу тебя насквозь! - Гретхен подошла ко мне.
  Поцеловала. - Ты хочешь получить развод?
   - Ты собираешься бросить меня? - Я отозвался.
  Сухо.
   - Не знаю, - Гретхен привлекла меня. - Это касается не только тебя и меня.
  Есть еще наши семьи.
  Появятся дети.
  Но я хочу тебя.
  Правда.
  Надеюсь, что я все улажу.
   - Гретхен.
  Я хочу, чтобы ты работала.
  Я не стану тебя кормить.
  У меня нет денег.
  Иди в лес.
   - Муж мой пан Гродзянский младший! - Гретхен посмотрела на меня пристально.
  Глаза у нее раскосые.
  Манящие глаза. - Я рада, что ты все уже спланировал. - Она погладила меня.
  Уже не по спине.
  Я почувствовал, как во мне просыпается желание.
  Гретхен увидела его.
   - Пан Гродзянский младший!
  Это происходит всегда, стоит мне только прикоснуться к тебе.
   - Не только прикоснуться.
  Еще тогда, когда я подглядывал за тобой.
  В твое окно.
  Или в купальне на реке...
  
  ЖЕЛАНИЕ ПРОСЫПАЕТСЯ, КОГДА ТЕЛО ЗАСЫПАЕТ.
  
   - Есть одна проблема, - Гретхен кусала губки.
  Губы у нее полные. - Я не хочу романтики.
  Даже, если бы мы были богатые.
  Даже, если бы смогли путешествовать.
  Я бы не полетела с тобой в романтическое путешествие. - Гретхен отстранилась от меня.
  Обнаженная дальше продолжила. - Я делаю то, что я хочу.
  И буду делать то, что я хочу.
  Мне ни к чему кандалы романтики.
  Романтика меня не привлекает.
  
  РОМАНТИКУ ПРИДУМАЛИ ТЕ, У КОГО НЕ СТОИТ.
  
  Так что не заманивай меня, пан Гродзянский младший.
  Я не прыгну в твое болото.
  Мне нравится быть с тобой.
  В твоем доме.
  Но никто не знает, что будет дальше.
  Вдруг, ты напорешься на сук?
  И потеряешь свое огромное достоинство.
  Так уж я устроена.
  И хочу оставаться, какая я есть.
  Почему бы тебе не успокоиться, муж?
   - Твои слова не имеют смысла, - я не мог справиться.
  Не справлялся с возбуждением.
  Оно охватило меня.
  Я затащил Гретхен на кровать.
  Дал волю своей ярости.
  Ярости и разочарованию.
  Гретхен не пыталась сопротивляться.
  Наоборот.
  Она подмяла меня под себя.
  Наконец, мы перестали драться.
  Слились воедино.
  Я сходил с ума.
  Сходил с ума от наслаждения.
   - Надеюсь, что так будет и дальше продолжаться, - Гретхен тяжело дышала. - Муж мой.
  Ты никудышный во всем.
  Поэтому природа тебя щедро наградила.
  Чтобы компенсировать.
  Твое мужское достоинство дорого стоит.
  Близость меня затягивает.
  Физически.
  С каждым разом все сильнее.
   - Тебе пора...
  Что-нибудь начать делать.
  По дому. - Я промямлил. - Уже перевалило за полдень.
  
  РАБОТНИКАМ НЕ ПОНРАВИТСЯ, ЕСЛИ ОНИ ВМЕСТО УЖИНА УВИДЯТ ГОЛУЮ ДЕВУШКУ.
  
   - Еще как понравится!
  Я останусь в кровати. - Она поцеловала меня.
  Тут появился отец.
  Мой отец.
  С бутылкой в руках.
  Поэтому - очень довольный.
  Откуда у него самогон?
  Украл у кого-то?
   - Отец!
  Познакомься ещё раз.
  У тебя же склероз на почве алкоголизма, - я натянул балахон. - Моя жена Гретхен.
  Гретхен...
  Это мой отец.
  Он - алкоголик!
   - Наслышана, наслышана, пан Гродзянский старший. - Мне жаль твою жену.
   - Никто! - Отец взвился. - Ни один негодяй...
  Ни одна негодяйка не имеет права безнаказанно обзывать меня алкоголиком.
   - Неужели? - Гретхен обронила. - А кто же ты?
  И успокойся.
  Теперь мы - родня.
  Меня раздражает, когда мной не восхищаются.
   - Возможно, - мой отец заржал. - Но ты сама виновата.
  
  ЖЕНЩИНЫ ВСЕГДА ВИНОВАТЫ.
  
   - Что ты этим хочешь сказать?
  Старый алкоголик.
   - Я волную тебя, жена моего сына.
  Потому что я старше его.
  И красивее, чем мой сын.
   - Ты благороднее.
  
  СЕДИНА ДАЕТ ТЕБЕ ЛИШНИЙ ШАНС.
  
   - Если мой сын надоест тебе, Гретхен, то не ищи что-то на стороне.
  Думай о том, что я могу быть новым для тебя.
  Женщины в замужестве опускаются.
  Перестают бороться за внимание мужчин.
  Мой сын поймал рыбку.
  Теперь должен заботиться о том, чтобы наживка всегда была свежая.
  Я не утверждаю, что ты начнешь изменять моему сыну.
  Со всеми.
  Со мной.
  С батраками.
  С батрачками.
  Так поступают все жены.
  Даже те, кто счастливы в браке.
  Этим все ограничивается.
  Ограничилось бы...
  Если бы ты не встретила меня.
  Я тебе нужен.
  Мы можем завести роман.
   - Какой мне толк в старом алкоголике? - Гретхен фыркнула. - Ты только на словах силен.
  Так что ты только на словах силен.
  
  НЕ БЫВАЕТ СРЕДИ АЛКОГОЛИКОВ ПОЛНОЦЕННЫХ МУЖЧИН.
  
  Твои предложения мне не нужны.
  Ты обратился не по адресу.
   Поговорю с твоей женой.
  Что я ей скажу?
  Вот, что я ей скажу: - Милая, я поделюсь с тобой секретом.
  Твой муж алкоголик, бездельник возжелал меня.
  Жену вашего сына.
   - Этого не избежать, - мой отец процедил сквозь зубы.
  Я слушал, как в тумане.
  Мне доставляла удовольствие ссора моего отца с моей женой.
   - Не избежать? - Гретхен расхохоталась.
   - Ты скучный.
  И однообразный.
  Как твой сынок.
  Но есть разница.
  Огромная разница между вами.
  Твой сын молод.
  И у него есть то, что мне нравится.
  А у тебя уже нет.
   - Гретхен, - мой отец выпятил грудь. - У меня всего больше, чем у моего сына.
  Если ты не будешь скучной...
  Скучной и однообразной, то я захочу тебя.
  Встряхнись.
  Немного подумай.
  И я приду к тебе. - Отец засмеялся.
  Мы все засмеялись.
  Только смеялись над разным.
  Отец смелся над своими шутками.
  Я смеялся, потому что отец выглядел дураком.
  А Гретхен смеялась от счастья.
  
  СЧАСТЬЕ - КОГДА НА ТЕБЯ ОБРАЩАЮТ ВНИМАНИЕ.
  
   - Ты - стерва! - мой отец промычал. - Поэтому ты мне нравишься.
   - Разве? - Гретхен склонила головку к правому плечу.
  Очаровательную головку. - Может быть, я нравлюсь тебе, потому что я - красивая, молодая, голая?
  А не стерва?
   - Нет, - мой отец ответил со смешком. - Я знаю, почему ты мне нравишься.
  Раздевайся...
  Хм...
  Ты и так уже.
  Голая. - Отец повернулся ко мне: - Сын мой пан Гродзянский младший.
  Выйди из дома.
  Погуляй.
  Я хочу поговорить с твоей женой.
  Поближе поговорить.
   - Отец? - Я разозлился.
  Выхватил у отца бутылку.
  Залпом осушил ее. - Ты взбесился?
   - Муж мой пан Гродзянский младший, - Гретхен прижалась ко мне. - Не волнуйся.
  Если я буду отказываться...
  Отказываться от назойливых приставаний твоего отца, то он будет думать, что я ломаюсь.
  Набиваю себе цену.
  Нет.
  Нужно сейчас все оборвать.
  Раз и навсегда.
  И я знаю, как это сделать. - Гретхен отстранилась от меня.
  Подошла к моему отцу.
  Схватила его за...
  За яйца схватила. - Что ж, кабальеро!
  Покажи, какой ты жеребец.
  Я согласна.
  А твой сын - пан Гродзянский младший - посмотрит на тебя.
  Может быть, чему-нибудь научится.
  Хотя...
  Учиться ему не надо.
  Ему нужно только тупо делать свое дело.
  Зачем же ты прогоняешь своего сына? - И...
  Гретхен спустила с моего отца штаны.
  Неожиданно.
  Резко.
  Со злостью.
  
  ЯРОСТЬ ЖЕНЩИНЫ ВСЕГДА ИМЕЕТ СЕКСУАЛЬНУЮ ПРИЧИНУ.
  
  Наступило молчание.
  Мой отец сопел.
  Пыхтел.
  Я и Гретхен рассматривали.
  Что у него под штанами пряталось.
   - И это? - Гретхен неожиданно расхохоталась.
  Громко.
  Обидно смеялась.
  Смеялась над моим отцом. - Этим ты хотел меня удивить?
  Удовлетворить этим?
  Твоей штукой даже кошку не удовлетворить.
  Почему он у тебя настолько маленький?
   - Холодно, - отец промычал. - Ты должна помочь мне.
  Ему помочь.
  Он от холода съежился.
   - Жара на дворе! - Гретхен качала головкой. - Наверно, пан Гродзянский младший - не твой сын.
  Твоя жена зачала его от проезжающего кавалериста.
  Потому что у вас пенисы разной длины.
  Несоизмеримо разной.
  Твоим пенисом - только на ярмарке смешить публику.
  Даже не пенис у тебя.
  А отросточек малюсенький.
  И ты не мог бы этой штучкой с твоей женой... - Гретхен отвернулась от моего отца: - Муж мой пан Гродзянский младший.
   Теперь ты видишь, как легко можно поставить человека на место.
  Легко и простейше.
   - Выпили мою самогонку.
  Унизили. - Отец зашипел.
  Штаны забыл натянуть.
  Наверно, на что-то еще надеялся.
  Надеялся, что все поднимется?
  
  НО СУХОЕ ДЕРЕВО НЕ ДАЕТ ПЛОДОВ И НЕ ЦВЕТЕТ.
  
   - Что за стриптиз устроили? - В дом ворвалась матушка.
  Моя матушка.
   - Матушка, - я залепетал. - Познакомься с моей женой.
  Жена Гретхен.
  Моя матушка.
   - Жена - хорошо.
  А то я одна страдаю! - матушка подбежала к батюшке.
  Схватила его за волосы.
  Начала таскать: - Козел старый.
  Мало того, что алкоголик.
  Так еще перед женой сына штаны спустил.
  Кому ты нужен?
  Только мне нужен.
  Я в рабочий полдень прихожу домой, - матушка завыла, - холодного молочка хотела выпить.
  А тут - бордель.
   - Откуда ты знаешь о борделе? - отец спохватился.
  Натянул штаны. - И о стриптизе знаешь?
   - Знаю, - матушка засмеялась. - Ты много не знаешь, что я знаю.
  
  У КАЖДОЙ ДЕВУШКИ ЕСТЬ СВОИ СЕКРЕТИКИ, И ЭТИ СЕКРЕТИКИ У ВСЕХ ДЕВУШЕК ОДИНАКОВЫЕ.
  
  Садимся за стол.
  Потом каждый займется своим делом.
  Я - работать.
  Мой муж - пьянствовать.
  Мой сын - в потолок смотреть.
  И, ты, невестка, делай, что пожелаешь. - Матушка занялась приготовлением щей.
  Щей из крапивы.
  Я расхаживал по комнате.
  Думал, как завести разговор с Гретхен о ее положении в доме.
  Не может же она не работать...
  "Гретхен рассердила меня, - я думал. - Сказала, что я ей не интересен.
  Но в глубине души я не обиделся.
  Потому что знал, что ее слова - защитная реакция.
  Я ее заездил за одну ночь.
  Гретхен знала, что сейчас мы не можем думать о жизни серьезно.
  Поэтому она сохраняет лицо.
  Вероятно она сама убедила себя, что ей не нужна романтика.
  Я ничего не теряю.
  И это меня радует.
  На самом деле я не хотел расставаться с прошлой жизнью.
  Я по-своему любил свое безделье.
  И уже не интересовал себя, как личность.
  Много дней я убаюкивал свой комплекс неполноценности.
  Гретхен?
  Она идеально подходит на роль жены.
  Моей жены.
  Очаровательная.
  Веселая.
  Я буду нежен с ней.
  Да.
  Она определенно меня притягивает.
  
  ДВЕ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ ЛОЖАТСЯ В ОДНУ ПОСТЕЛЬ.
  
  Я не буду испытывать чувства вины, если Гретхен начнет работать.
  Даже.
  Если она начнет с батраками.
  Нет.
  Это невообразимо.
  Гретхен и батраки - смешно!
  Тем более, что я не дам ей подобную возможность.
  Я её так заезжу, что она не сможет ходить.
  Ей должно казаться постоянно, что её на кол сажали".
  Я очнулся.
  А все уже едят.
  Даже меня не пригласили.
  Отец снова с бутылкой.
  Гретхен слизывает сметану с пальчиков.
  На ней уже одно из платьев моей матушки.
  Розовое платье.
  Гретхен убрала волосы с лица.
  Стянула их сзади в хвост.
   - Ты выглядишь на четырнадцать лет, - я польстил Гретхен.
   - А ты - на сто пятьдесят, - Гретхен засмеялась. - Что у тебя в голове?
  Ты мой муж. - Гретхен опустила взгляд. - Ага!
  Вижу.
  Вижу, что у тебя в голове.
  Пан Гродзянский младший!
  Ну, нельзя же постоянно.
  Или можно...
  
  Я НАСТОЛЬКО НАИВНАЯ В ТЕБЕ.
  
   - Гретхен.
  Я хочу поговорить с тобой.
  Серьезно.
  Забирай еду со стола.
  Пойдем на сеновал. - Я поднялся.
  Гретхен последовала за мной.
  Через час она выдохнула:
   - Муж мой!
  Пан Гродзянский младший.
  И это ты называешь - поговорить?
  Я ноги свести не могу.
  От твоей говорилки.
   - Это...
  Это случайно вышло, - я опустил взгляд. - Я думал.
  А потом...
  Так получилось.
  Но теперь мы можем поговорить.
   - Говори быстрее, пан Гродзянский младший.
  А то у тебя снова случайно выйдет, - Гретхен захихикала.
  Она села у мои ног. - Что тебя беспокоит, муж мой.
   - Дорогая!
  Я постоянно думаю о тебе.
   - Это правда.
   - Я говорю серьезно, - я пробормотал. - Я беспокоюсь.
  Ты настолько опытная в делах любви.
  Ты даже не...
  Я хочу тебя постоянно.
  Скажи честно.
  Ты - девственница была?
  До свадьбы.
  А то было темно.
  Я не заметил.
  И никогда ничему любовному не училась?
   - Муж мой, - Гретхен замерла.
  Ее глаза сверкнули.
  Предостерегающе.
  Но голос оставался приветливым.
  
  ГОЛОС ПОКАЖЕТ МЕНЬШЕ, ЧЕМ ГЛАЗА.
  
   - Милый.
  Жеребец мой.
  Почему ты хочешь знать?
  Знать это?
  Я не уловила сигнал опасности.
   - Это естественно.
  Моя жена крутая в постели.
  Тебе помогали?
  Раньше?
  В этом?
   - Послушай.
  Мне не нужны помощники.
  Никто не может мне дать совет лучше, чем я сама себе.
  Сама себе даю. - Гретхен замолчала.
   - Я понял.
  Понял, что ты не собираешься отвечать на вопрос.
  На мой вопрос.
  Гретхен!
  Я хочу знать! - Мой голос сорвался.
  На визг сорвался.
   - Не желаю!
  Не желаю, чтобы меня допрашивали.
  Чтобы меня допрашивал муж.
  Не хочу. - Гретхен возмутилась. - Я же тебя не допрашиваю.
  Мне ничего от тебя не надо.
  Кроме утех. - Она повысила голос.
  Кричала: - Отстань от меня, пан Гродзянский младший.
  Что у тебя за мысли?
  Ты думаешь о том, что я опытная в любви.
  Ты думаешь, что я - проститутка?
  Стриптизерша?
  Тогда, почему у меня нет клиентов? - Гретхен ударила меня.
  Ладонью по щеке щлепнула.
  Я заплакал.
  От боли рыдал.
  От обиды.
   - Я поражена! - Гретхен обняла мои ноги. - Удивлена, что мои слова вызвали у тебя слезы.
  Муж мой.
  Ты - слабак.
  
  МОЖНО БЫТЬ СЛАБЫМ ВО ВСЕМ, КРОМЕ СЕКСА.
  
   - Я не слабак.
  Я докажу сейчас это!
   - Не слабак! - Гретхен прошептала. - Я даже боюсь.
  Немного боюсь, что ты убьешь меня своей штукой. - Гретхен засмеялась. - А по поводу моего опыта...
  Откуда он у меня...
  И была ли я стриптизершей...
  Оставим эту тему.
  Я в ярости. - Гретхен, как отрезала.
   - Хорошо, - я пролепетал.
  Примирительно. - Забудем об этом.
  А по поводу твоей работы...
  Знаешь, Гретхен, это хорошо.
  Я надеялся, что ты будешь работать.
  Содержать меня.
  Ну, и моего папеньку, разумеется.
  А ты отказалась работать.
  Что - к лучшему.
  Если бы ты обхаживала меня, работала, то я бы ленился.
  Лежал бы дома.
  Как до тебя лежал.
  До свадьбы валялся.
  И не мог осуществить свою мечту.
  Из-за лени.
  Теперь же у меня появился стимул.
  Стимул - обеспечить тебя.
  Мне работа доставит удовольствие.
  Я стану карточным игроком.
  Шулером иногда.
  Буду деньги добывать игрой.
  Не надо в лесу корячиться на заготовке дров.
  
  КАРТИНКИ В РУКАХ ПОБЕЖАЛИ, И СРАЗУ ДЕНЕЖКИ ПРИБЕЖАЛИ.
  
   - Пойдем купаться! - Гретхен вышла во двор. - На пруд сходим.
  Или на речку.
   - С удовольствием, - я пошел следом за женой. - Я раньше подглядывал, как девушки купаются голые.
  За тобой подглядывал.
   - Я знаю.
  Все знают...
   - Теперь же я могу принять участие.
  В совместных купаниях. - Я пошутил.
  Но Гретхен ответила на полном серьезе:
   - Разумеется, пан Гродзянский младший.
  Теперь ты мой муж.
  Должен быть рядом со мной.
   - Ты не боишься, Гретхен, что меня могут соблазнить?
  Другие девушки?
  Во время купаний совместных.
  Ведь мы все голые будем.
   - Соблазнить?
  Могут.
  Но я не дам.
  Ты - мой!
  Соблазнить тебя проще в кустах.
  Когда ты подглядываешь.
  А при мне никто не соблазнит.
  Я сама тебя так.
  Что на другие соблазны сил у тебя не останется.
   - Мне приятно.
  Я рад, Гретхен, что ты меня не отпустишь! - Мы спустились к реке.
  
  РЕКА СМЫВАЕТ ПРОШЛОЕ.
  
  Все прошло так, как Гретхен и предсказала.
  Нас поздравили с женитьбой.
  Потом мы все купались.
  Без одежды.
  Все - это я и девушки.
  Парням холостым запрещено.
  Парни подглядывали из-за кустов.
  Я...
  Ну того самого.
  Возбудился на наготу.
  Но Гретхен меня быстро увела.
  И успокоила.
  Так успокоила, что я домой еле ноги принес.
  Около дома сидел отец.
  На куче свежего навоза.
  Не навоза отца.
  Он не поднял головы.
  Я замер.
  Не знал.
  Заговорить ли с отцом.
  Или пройти дальше.
   - Отец!
  Ты что-нибудь скажешь мне? - я пробормотал.
  Он продолжал сидеть.
  Ничего мне не ответил.
   - Всего хорошего тебе, пан Гродзянский старший! - я сказал.
  И вошел в дом.
  
  ЕСТЬ ДОМ? ВХОДИ!
  
   - Гретхен!
  Жена моя!
   - Муж мой пан Гродзянский младший!
   - Будем спать?
   - Нет, пан Гродзянский младший.
  Я предчувствую дурное.
  Что-то приближается.
  Для нас.
  Для меня с тобой
   - Почему дурное?
  А что хорошего нам могут сделать твои родители?
  Денег дадут!
  Дом подарят?
  АХАХАХАХА!
  Нет.
  
  КОГДА НИЧЕГО НЕТ, ТОГДА НИЧЕГО НЕ ДАДУТ, А ОТБЕРУТ.
  
   - Что мои родители могут отнять у нас?
  У нас с тобой тоже ничего нет.
   - Наши жизни, пан Гродзянский младший!
  Да!
  Наши с тобой жизни.
  Их отнять легко.
   - Ты пугаешь меня, жена.
   - Если бы я захотела тебя испугать, то я бы подкралась к тебе.
  Незаметно.
  Сзади.
  И крикнула бы в ухо.
  А я сейчас спереди.
  Перед тобой.
  И не пугаю.
  Подслушаем, что твои родители задумали.
  Подсмотрим.
   - Подсматривать и подслушивать я люблю! - Я оживился. - Люблю и умею. - Я приложил палец к губам.
  Кивнул головой в сторону двери.
  Туда, куда ушел мой отец.
  Отец алкоголик
  Мы подкрались.
  Отец стоял под дубом.
  И бормотал:
   - Под дубом я сразу пожалел.
  Пожалел о своем поступке.
  Со мной сын поздоровался.
  Я же ничего ему не ответил.
  Сын заподозрит.
  Заподозрит, что я хочу его со света сжить.
  Его и Гретхен.
  Они - обуза в семье.
  Будут меня объедать.
  И обпивать.
  
  ДЕЛО - СПЛОШНЫЕ ХЛОПОТЫ.
  
  Отец направился в лес.
  Я и Гретхен - огородами.
  За ним.
  Отец пришел в лес.
  Матушка заготавливала дрова.
  Рубила с плеча.
  Батраки спали в тенечке.
   - Жена! - отец остановился около моей матушки. - Я пришел к тебе.
  По делу пришел.
  Сообщу страшную весть.
  Я хочу убить своего сына пана Гродзянского младшего.
  И его жену Гретхен тоже хочу убить.
   - Ожидаемо было, - матушка поставила топор.
  Вытерла пот со лба.
  Я невольно залюбовался мамой. - Ты решил убить нашего сына.
  И его жену.
  Почему бы тебе не поехать на ярмарку?
  Украл бы что-нибудь для дома.
  
  МЫСЛИ ВСЕГДА МЕШАЮТ.
  
  Или примирился бы с нашим сыночком.
   - Это невозможно, - отец тряс головой. - Сын вышел весь в меня.
  Поэтому работать не будет.
  Но самое страшное - что и жена его Гретхен - тоже не хочет работать.
  Я признаю свое поражение.
  Я проиграл сыну.
  И его жене Гретхен проиграл.
  Сдаюсь.
  Немного позлюсь.
  Затем убью их.
  Нет людей - нет проблемы.
   - Ты, наверно, мечтал, чтобы Гретхен прибежала к тебе.
  В постель.
  Старый козел.
  И о других девушках мечтаешь.
  А Гретхен тебе отказала.
  Вот ты на нее и обозлился.
  
  ИМПОТЕНТЫ - САМЫЕ ЗЛЫЕ ЛЮДИ НА СВЕТЕ.
  
   - Жена!
  Пойми меня.
  Я проведу остаток ночи в бане.
  В общей деревенской бане.
  В бане никто меня не станет укорять.
  Не будут спрашивать об источниках моих доходов.
  Или - почему я ничем не занимаюсь.
  Мне бы не понравились эти вопросы.
  После бани утром я положу конец.
  Конец моим смутным мыслям.
  Иначе я и ты попадем в зависимость от жены нашего сына.
   - Ты же именно этого и хочешь, муж мой.
   - А ты?
  Жена моя?
  Ты хочешь, чтобы я резвился с Гретхен?
  Ты будешь дрова рубить.
  А я с Гретхен? - Отец говорил убежденно.
  Размахивал руками.
  Словно уже договорился с Гретхен.
   - Да.
  Мне не нравится, что ты будешь резвиться с женой нашего сына, - матушка закусила нижнюю губу. - Отправляйся в баню.
  Наступила дороговизна.
  Не на что нам купить хлеба на пропитание.
  Меня одолевают мысли и заботы.
  Даже в постели.
  В постели я должна думать о любви.
  Расслабляться.
  А я думаю о хлебе.
  
  О ХЛЕБЕ НАСУЩНОМ В ПОСТЕЛИ НЕЛЬЗЯ ДУМАТЬ.
  
  Мы не прокормим сына и его жену.
  Нам самим есть нечего.
  Но я не стану рубить их.
  Топором.
  И тебе не дам.
  Утром ты возвратишься из бани.
  Пораньше.
  На рассвете заведем сына и Гретхен в лес.
  В самую глухую чащу.
  Разведем им костер.
  Дадим по куску хлеба.
  А сами уйдем.
  Я - работать.
  Ты - пьянствовать.
  Наш сынок дороги домой не найдет.
  Он глуповат в географии.
  А Гретхен - жена его - не станет бродить по колючкам.
  Вот мы и избавимся от сына и его жены.
   - Нет, жена! - отец спорит. - Этого я не сделаю.
  Мое сердце - не камень.
  Я не могу бросить сына и его жену одних в лесу.
  На них нападут дикие звери.
  И разорвут.
  Лучше я сына и его жену Гретхен в кровати убью.
  Спящими.
  Подушкой придушу.
  Или горло перережу.
  Пожалуй, что лучше - подушкой.
  Из перерезанного горла кровь хлынет.
  И запачкает дом.
  Нам с тобой - лишняя забота.
  Все придется отчищать.
   - Можно подумать, что ты будешь полы мыть, - матушка фыркнула. - Без крови их тащить легче.
  Но все равно придется тащить.
  А так они сами.
  Ножками-ножками в лес уйдут.
  И есть вероятность, что не сгинут в лесу.
  Где ты в нашем лесу видел диких зверей?
  В огромном количестве.
  Мы их давно всех съели.
  А наш сынок пан Гродзянский младший и его жена Гретхен, возможно, выживут.
  Выроют нору на болоте.
  Будут лягушками питаться.
  И змеями.
  Лягушки и змеи вкусные.
  Во многих префектурах нашей Империи лягушки и змеи - деликатес.
  Я сама ела.
  Знаю.
   - Кто же тебя угощал деликатесами, жена моя? - Отец прищурился.
   - Не твое дело.
  
  СПРАШИВАТЬ МОЖЕТ ТОЛЬКО ТОТ, КТО СОДЕРЖИТ.
  
  Ты же меня не содержишь.
  Вот и не спрашивай.
   - Молчу, молчу! - отец выставил перед собой руки.
  Дал задний ход.
  Испугался, что матушка его бросит.
  Тогда его никто не станет кормить.
  И самогоном поить никто не будет. - Виноват.
  Исправлюсь.
  Признаюсь, что я - простофиля.
  С сыном и его женой мы с голоду пропадем.
  Останется только одно - в гробы лечь.
  Так что не донимай меня.
  Не буду резать сына и его жену.
  Не задушу их подушками во сне.
  Тем более, что они не заснут.
  Дело - молодое.
  До утра будут кувыркаться.
  Я сам засну.
  И сын мой сам может меня придушить
  Лучше отведем их утром в лес.
   - Отведем, - матушка слезы вытирала. - А мне жалко сына и его жену.
  Бедные они бедные.
  Во всех смыслах этого слова.
  Жалко, но надо.
  Я о них буду скучать.
   - Вот ведь сволочи, - Гретхен зашептала.
  Шептала мне на ухо.
  Прислонила губы.
  Губы у нее горячие.
  Жаркие губы.
  Меня понесло в пожар.
  Я почувствовал сильнейшее волнение.
   - Да, Гретхен.
  Родители хотят нас убить.
  Задушили бы подушкой.
  Или во сне зарезали.
  Гретхен?
   - Да, муж мой? - Гретхен внимательно посмотрела в мои глаза.
  Захихикала. - Что?
  Опять?
   - Да.
  Ты так соблазнительно мне шептала на ушко...
   - Здесь?
  Прямо в кустах?
   - Очень.
  Но в траве - муравьи.
  В воздухе - комары и мухи.
  Шмели летают.
  Оводы.
  
   - ДЛЯ ТОГО, КТО ХОЧЕТ - ШМЕЛИ И КОМАРЫ - НЕ ПОМЕХА.
  
   Что же мне бедной остается, - Гретхен вздохнула.
  Притворно тревожно. - Давай.
  Только кусты не ломай.
  А то нас заметят. - Гретхен прильнула ко мне.
  Через два часа мы вернулись домой.
  И Гретхен залилась горькими слезами.
   - Муж мой пан Гродзянский младший.
   - Да, жена моя Гретхен.
   - Видно, нам теперь пропадать придется.
   - Тише, Гретхен, - я приложил палец к ее губам.
  Гретхен тут же начала мой палец облизывать. - Я уж что-нибудь да придумаю. - Я верил.
  Верил в себя.
  Я дождался, когда матушка уснет.
  Батраки давно спали.
  Они только спали и ели.
  Больше ничего не делали.
  Гретхен тоже спала.
  Вздрагивала во сне.
  Иногда бормотала:
   "Ого, муж мой.
  У тебя настолько большой..."
  У меня возник соблазн.
  Остаться с Гретхен.
  Я свой соблазн успокоил.
  Два раза успокоил.
  И вышел из дома.
  Направился к общей бане.
  По дороге собирал камни.
  Пришло время собирать камни.
  Набил камнями мешок.
  Затем я подкрался к бане.
  Заглянул в окошко.
  Мой отец лежал в парилке.
  На верхней полке.
  Наслаждался жаром.
  Я тихонько пролез в окно.
  Снял с горячих камней ведро с кипятком.
  Подкрался к отцу.
  И вылил на него кипяток.
  Поднялся пар.
  Отец вопил, как мертвый.
  Я же в клубах пара скрылся.
  Прибежал домой.
  Мешок с камнями под кровать убрал.
   - Муж мой пан Гродзянский младший, - Гретхен сонно потянулась. - Ты, куда уходил?
  
  ХОРОШИЙ МУЖ НЕ СБЕГАЕТ ОТ ЖЕНЫ В МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ.
  
   - Меда у нас нет, Гретхен.
  Успокойся.
  Спи спокойно. - С этими словами я забрался в постель.
   - Спать?
  Спокойно? - Гретхен усмехнулась. - А ты мне дашь?
  Дашь поспать?
   - Дам, - я кивнул. - Дам и поспать.
  Но только через часик... - Я подтолкнул Гретхен.
  Уром нас разбудил вопль.
  Вопль моего отца:
   - Эй, вы!
  Лежебоки!
  Пора просыпаться.
  Собирайтесь с нами в лес.
  За дровами.
  Надо работать.
   - Отец, - я вскочил с постели. - Ты сдурел?
  Когда это ты на работу собирался?
  Да еще светает только.
  Солнышко не всходило.
  А ты будешь нас.
  И, почему ты красный?
  В волдырях.
  Кожа слезает клочьями.
   - Какая-то сволочь меня вчера кипятком облила.
  В бане.
  За что?
  За то, что я ворую личные вещи в раздевалке?
  Как жестоко.
   - Вот тебе и не спится, отец?
   - Вот мне и не спится.
  Из-за ожогов.
  Как только лягу, то постель кажется грудой камней.
  Сынок мой пан Гродзянский младший.
   - Да, пан Гродзянский старший.
   - По поводу работы я пошутил.
  
  Я ВСЕГДА ШУЧУ, КОГДА ГОВОРЮ, ЧТО БУДУ РАБОТАТЬ.
  
  Я разбудил вас, чтобы пойти в лес за ягодами.
  Малина поспела.
  Черника.
  Ежевика.
  Наберем ягод.
  Сделаем из них бражку.
   - Вот это дело! - Я обрадовался.
  Даже на секунду поверил отцу. - В лес надо одеться по-особому.
  Комары.
  Мошки.
  Колючки.
  В балахоне мне неудобно будет.
  Комар залетит под балахон.
  Что я тогда делать буду? - Я подошел к шкафу.
  Порылся в нем.
  Не нашел ничего мужского.
  Вся мужская одежда была на моем отце.
  Тогда я зашел к батракам.
  Они храпели.
  "Ничо себе! - Я присвистнул. - Батраки одеваются лучше, чем их хозяева.
  Наверняка, обворовывают нас".
  
  НЕКОТОРЫЕ УСТРАИВАЮТСЯ НА РАБОТУ ТОЛЬКО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ УКРАСТЬ.
  
  С одного батрака я стянул черные брюки.
  Узкие очень.
  У меня все выделялось резко.
  С другого батрака взял черный свитер.
  Вернулся к жене.
   - О, мой муж пан Гродзянский младший! - Жена восхитилась. - Ты кажешься более молодым, чем есть.
  В этих брюках каждый увидит, что у тебя до колена.
  Я тоже подберу себе одежду.
  Для похода в лес. - Гретхен начала рыться в шкафу.
  Моя матушка стояла, поджав губы.
  Но молчала.
  Терпела последнюю выходку невестки.
   - Я отвергла несколько вариантов, - Гретхен, наконец, оделась.
  А до этого щеголяла своей наготой. - Простенькое синее платьице.
  Коротенькое.
   - Очень коротенькое, - я облизнулся.
  Гретхен предостерегающе сверкнула очами.
   - В этом платье я на ярмарки летаю, - матушка покачала головой.
   - Не волнуйся, мама, - Гретхен назвала мою матушку мамой.
  С большой долей иронии назвала. - Я же верну платьице.
  Когда из леса вернусь.
  Не останемся же я и мой муж в лесу навечно.
   - Я только забочусь о том, чтобы тебя комары не покусали, - матушка заскрипела зубами. - Ведь платьице коротенькое.
   - Меня комары не кусают, - Гретхен торжествовала. - Даже, если я голая в лесу собираю грибы.
  Комары меня любят.
  
  А ТЕХ, КОГО ЛЮБЯТ, БОЛЬНО НЕ КУСАЮТ.
  
   - Возьмите по кусочку хлеба, - отец прокашлялся. - Но не съешьте сразу.
  Раньше времени не съешьте.
  Ведь больше ничего не получите.
  А сейчас...
  Отправляемся в условленное место.
  Я поведу.
  Потому что знаю дорогу.
   - Ах, как мило, - Гретхен побежала к лесу.
  Первая.
  Наклонилась. - Цветочек!
  Изумительный аромат.
   - Поправь платье, бесстыдница, - моя матушка зашипела. - Задницу оголила.
  Все напоказ.
   - Разве, - Гретхен выпрямилась.
  Задорно засмеялась.
  И тут...
  Ее груди выскочили из платьица. - А я и не замечаю.
   - Мне нравится, - отец пробормотал.
  
   - ВОТ, ПОТОМУ ЧТО ТЕБЕ НРАВИТСЯ, ЭТО И НЕ НАДО.
  
  Мы прошли еще метров сто.
  Гретхен снова наклонилась:
   - Грибочек!
   - Да что же это творится, - матушка всплеснула руками. - Я больше не могу быть рядом с этой бесстыжей.
   - Зато ее комары не кусают, - я заметил. - Нас облепили комары.
  А Гретхен - чистенькая.
  Любят ее комарики.
   - И я ее люблю, - отец бухнул.
  Я же думал о камнях.
  И о дороге домой.
  Мы шли по лесу.
  Я оглянулся.
  Бросил камешек на землю.
  Отец что-то заподозрил:
   - Сын мой пан Гродзянский младший. - Что ты все время останавливаешься?
  И отстаешь?
  Не зевай.
   - Отец!
  А ты - глазастый.
  Как успеваешь одновременно следить за мной и за Гретхен?
   - Он еще и за своей кожей следит, - Гретхен захихикала.
  Наклонилась. - Ошпаренная кожа кусками слезает.
  Обнажает голое мясо.
  Голое мясо - лакомство для комаров.
   - Твое мясо, Гретхен, комаров не прельщает, - я снова остановился.
   - Что опять? - Отец прищурился.
   - Ах, батюшка, - я засюсюкал.
  Как маленькому. - Я все гляжу на нашего батрака Алехандро.
  Он загорает на крыше.
  На крыше дома нашего.
  Будто хочет мне сказать "прощай".
  
  ПРОЩАЙ - ЗВУЧИТ ОПТИМИСТИЧНО.
  
   - Эх, ты дурень, сын мой пан Гродзянский младший, - отец заржал. - Это не Алехандро загорает на крыше.
  Фирс к трубе прислонился.
  Сверху выглядывает все.
  Хочет снова что-то украсть. - Отец повернулся к Гретхен.
  А я не на крышу смотрел.
  Я доставал из мешка камешки.
  И помечал дорогу.
  Пришли мы в самую чащу.
  Очень чаща.
  Сверх чаща леса.
   - Сын мой пан Гродзянский младший.
  Гретхен.
  Собирайте хворост.
  Я разведу костер.
  Чтобы вы не озябли.
   - Отец!
  Лето в лесу.
  Жарища.
   - Ваш отец - дурень.
  Самогон у него последние мозги забрал, - матушка засмеялась.
  Натужно смеялась.
  Через силу. - Костер нужен, чтобы я кабана зажарила.
  Сейчас мы с отцом кабана поймаем.
  А вы огонь готовьте.
  Кабан, зажаренный над костром.
  Мясо дикого кабана полезное.
  Хотя в нем много паразитов.
  
  НУЖНО ЕСТЬ ВСЕ, ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ.
  
  Отец и матушка скрылись в чаще.
   - Ну, чем займемся, - я взял Гретхен за руку. - Мои родители не вернутся.
  Они уверены, что мы не найдем дорогу назад.
  Я же разбросал камешки.
  По камням ночью придем домой.
   - Чем займемся? - Гретхен подмигнула мне. - Хворост начнем собирать.
   - Сама ты хворост! - Я повалил Гретхен на траву.
  Гретхен не сопротивлялась.
  Наоборот.
  Она ждала.
  Мы отдохнули, как следует.
   - Гретхен?
   - Да, муж мой.
   - Все время слышен стук.
  Будто моя матушка топором разделывает тушу кабана.
  Неужели, кабан настолько большой?
  И...
  Может быть, мои родители передумали.
  И не станут нас бросать в лесу.
  Возьмут домой обратно?
  
   - КТО ЗАДУМАЛ УБИТЬ, ТОТ НАЗАД НЕ ПОЙДЕТ.
  
   - Гретхен, Гретхен.
  Надо верить людям. - Я поднялся.
  Направился на стук топора. - Ля, Гретхен.
  Посмотри на это чудо.
  Мои родители привязали к ветке чурбан.
  Чурбан старый.
  Высохший.
  Легкий.
  Он раскачивается по ветру.
  И стучит о дерево.
  Ловко придумали.
  
  ЧТО ТОЛЬКО НЕ ПРИДУМЫВАЮТ, ЧТОБЫ УБИТЬ.
  
   - Муж мой пан Гродзянский младший.
   - Да, жена моя Гретхен.
   - Может быть, твои родители правы?
  Отправимся на болото.
  Выроем землянку.
  Станем жить в лесу.
  Будем питаться лягушками и змеями.
  Какая разница, где жить?
  
  НЕТ РАЗНИЦЫ, ГДЕ ЖИТЬ, ЕСЛИ ЖИВЕШЬ ХОРОШО.
  
   - Пойдем на болото, Гретхен, - я согласился.
  Мне было все равно.
  Все равно, где не работать.
  Мы пришли на болото.
   - Муж мой!
  Начинай рыть нам дом.
  С гостиной.
  Около гостинной - спальню вырой.
  И обязательно - кухню.
   - Ага!
  Щас, Гретхен.
  Я не буду рыть.
  Потому что рытье - это работа.
  Сама рой.
   - Я не для того замуж выходила за тебя, чтобы работать.
   - А для чего ты замуж выходила, Гретхен?
  За меня.
   - Вот для чего! - Гретхен ткнула пальцем.
  В него ткнула.
  Вообщем, до ночи мы ничего не вырыли.
  Улеглись спать около болота.
  Меня пожирали комары.
  А на Гретхен - ни одного комарика.
  Хотя я бы на месте комаров пожирал бы именно ее.
  
  КРАСИВОЙ ДЕВУШКОЙ И КОМАР МЕЧТАЕТ ПОЛАКОМИТЬСЯ.
  
  Стали у нас глаза слипаться.
  От усталости.
  Мы заснули.
  Крепко-крепко спали.
  Проснулись ночью.
  Глухой ночью.
  В лесу все глухое.
  Болото глухое.
  Чаща глухая.
  Сам лес глухой.
  И ночь даже глухая.
  Гретхен заплакала:
   - У меня все болит.
  На жесткой земле я бока отлежала.
  Холод.
  Голод.
  Нищета.
  И внутри болит.
  От твоих постоянных домоганий.
  Хочу выбраться из леса.
   - Жена моя Гретхен, - я начал утешать.
  По-своему утешал. - Скоро встанет луна.
  Мы найдем дорогу.
   - Ну да, ну да, - Гретхен перестала плакать. - Луна скоро встанет.
  А у тебя уже встал. - Щелкнула меня по носу.
  Я понял это, как приглашение.
  Но и луна встала.
  Вскоре.
  Я взял Гретхен за руку.
  И пошел от камешка к камешку.
  Они светились в темноте.
  Потому что наша планета - бедняцкая.
  На нее часто с космолетов сбрасывают радиоактивные отходы.
  Радиоактивное свечение указывало нам путь-дорогу.
  Мы шли всю ночь.
  И на рассвете подошли к моему дому.
  
  НЕ ЖАЛЕЙ НОГ, А ТО ПОЖАЛЕЮТ ТЕБЯ.
  
  Мы постучались.
  Матушка открыла дверь.
  И рот открыла.
  Увидела нас живыми, а не мертвыми.
   - Матушка, - Гретхен покачала головкой.
  Очаровательной головкой. - Я обещала, что верну платье.
   - Скверная вы парочка, - матушка пробурчала.
  Натянула - якобы радостную - улыбку. - Семейная парочка.
  Что же вы так долго спали?
  Спали в лесу?
  Мы думали, что вы назад вовсе не хотите возвращаться.
   - Матушка, - я проблеял. - Вы же сами обещали, что вернетесь за нами.
  А сами домой прибежали.
  Дрыхните с отцом.
  О нас забыли.
   - Кого Черная дыра принесла? - появился отец. - Сын мой пан Гродзянский младший?
  Гретхен?
  У меня было на сердце тяжело.
  Будто я бросил вас одних в лесу.
   - Нечего болтать, - я прошел между родителями. - Жрать давайте.
  Мы голодны. - Я взглянул на стол! - Ого!
  Так у вас пир!
  Конина на столе
  Бараньи кишки.
  Бутыль десятилитровая с самогоном.
  Матушка.
  Батюшка!
  По какому поводу праздник?
  Мы никогда так вкусно не ели.
   - Ээээ! - отец проблеял.
   - Пиииии! - Матушка пропищала.
   - Гретхен!
  Насыщайся!
  Тебе много сил потребует.
  
  ТВОИ СИЛЫ ПРОТИВ МОИХ СИЛ
  
  Я уже налил в кружку самогон.
  Жестяная кружка.
  Схватил бараньи кишки:
   - Будем! - И выпил.
  Самогонка зловонным комом провалилась в желудок.
  Вечером отец развел руками.
   - Снова у нас все съедено.
  Выпито все.
  Наступили голод и нужда.
  Видно, нам скоро конец придет. - И вышел во двор.
  Матушка - за ним.
  Мы же подслушиваем в кустах.
   - Надо бы нам от сына и его жены избавиться, - отец снова ноет. - Давай, я их придушу и зарежу.
   - А, если не получится? - Матушка сомневается.
  У тебя ручки тонкие.
  Алкоголь тебя высушил.
  А у нашего сыночка руки - бревна.
  Все у него, как бревна...
  Задушит тебя.
  А меня зарежет.
  Если заподозрит неладное.
  Нет уж.
  Надо их снова в лес завести.
  Еще дальше.
  Чтобы не нашли они дороги назад.
  Другого выхода нет.
  Мы пойдем другим путем!
   - Тяжко мне на сердце.
  Уж лучше последним куском с ними поделиться.
   - Ну и?
  Поделишься с ними последним куском.
  Сегодня поделишься?
  А завтра чем делиться будешь?
  Тебя придётся разделывать на колбасу.
  
  ЕСЛИ НЕТ КОЛБАСЫ, ТО ТЕБЯ СЪЕДИМ.
  
   - Слышать тебя не хочу, - отец испугался. - Меня не надо на колбасу.
  Бей меня.
  Ругай.
  Попрекай.
  Женушка моя!
  Плохое начало - к доброму концу!
  Уступаю тебе.
  Снова соглашаюсь.
   - Снова твои родители - гады, - Гретхен не могла успокоиться. - Убить нас хотят.
   - Не плачь, Гретхен.
  Я выручил нас в прошлый раз.
  Выручу и в этот. - Я допил самогон.
  Гретхен заснула.
  Я хотел выйти из дома.
  За камнями.
  Как в прошлый раз.
  Но ноги не слушались меня.
  Я упал на пол.
  И тоже заснул.
  
  ПЬЯНЫЙ ДОЛЖЕН СПАТЬ.
  
  Ранним утром матушка разбудила нас.
  Дала по куску хлеба.
  Я подумал:
  "То, что матушка и отец хотят нас убить - одно.
  А то - что последним хлебом поделились с нами - другое.
  Добрые они".
  По дороге в лес и по дороге в лесу я крошил хлебные крошки в кармане.
  И бросал на дорогу.
  Чтобы по крошкам найти путь домой.
  
  ХЛЕБ К ЖИЛЬЮ ПРИВЕДЕТ.
  
   - Что же ты, сын мой пан Гродзянский младший, все оглядываешься и останавливаешься? - Отец снова заподозрил подвох. - Ступай своей дорогой.
  В лес ступай.
   - Батюшка!
  Я все смотрю на батрака Алехандро.
  Он загорает на крыше нашего дома.
  Будто со мной прощается.
   - Дурак ты, - отец засмеялся. - Это не Алехандро.
  Это Фирс голубей гоняет.
  В утреннем солнце нос Фирса блестит.
   - Что же вы этих голубей не едите?
   - Фирс не дает.
  А голуби только его одного к себе подпускают.
  Вот мы и голодаем.
   - Что же вы сами голубей не разводите?
   - Я - лес рублю, - матушка оглянулась на отца. - А твой отец пьет с утра до вечера.
  Некогда нам птиц разводить.
   - Ужас! - я бросал крошки.
  Бросал и бросал.
  Завели нас в лес.
  Мы там еще не бывали.
  Отец развел большой костер.
  
  В ЛЕСУ БЕЗ КОСТРА, ВСЕ РАВНО, ЧТО В ПОЛЕ БЕЗ ЖЕНЫ.
  
  Отец говорит:
   - Сын мой пан Гродзянский младший.
  И ты - Гретхен.
  Садитесь у костра.
  Спойте что-нибудь.
  
  У КОСТРА ВСЕГДА ПОЮТ.
  
  Я с матерью пойду в лес.
  Дрова рубить.
   - Отец, - я зевнул. - Ты совсем заврался.
  Во-первых, ты никогда не работал.
  И работать не собираешься.
  Видите ли, он пойдет дрова рубить.
  Ты не знаешь, с какой стороны к топору подойти.
  И зачем вам идти в лес?
  Мы же в лесу.
  Чем вам этот лес не лес?
   - Не спорь с отцом, - матушка на меня прикрикнула.
   - Идите!
  Рубите! - Я махнул рукой.
  Завалился отдыхать у костра.
  Потому что у огня комаров меньше.
  Родители ушли.
  Гретхен поделилась со мной хлебом.
  Ведь свой хлеб я на крошки разбросал.
   - Что, жена моя Гретхен?
  Пойдем?
  Родители, разумеется, не вернутся за нами.
  Не возьмут нас с собой.
  Надо же придумали - далеко в лес зайти, чтобы дрова рубить.
  Дрова нужно рубить по краю леса.
  Чтобы носить удобно было.
   - Ты прав, пан Гродзянский младший, - Гретхен прилегла рядом со мной. - Но мы не пойдем никуда.
  Пока не пойдем.
  Ведь мы должны выждать.
  Лучше выспимся.
   - С тобой не выспишься, Гретхен, - я прижался к жене.
  Она задышала.
  Тяжело задышала.
  Порывисто.
  Ну, как тут спать?
  Все же мы заснули.
  Потом.
  Позже.
  Проснулись вечером.
  Затем снова спали.
  Среди ночи проснулись окончательно.
  Холодно ночью.
  Страшно спать в холоде.
  Я стал утешать жену:
   - Подожди, Гретхен.
  Скоро луна встанет.
  В ее свете будут видны хлебные крошки.
  Я разбросал крошки, чтобы по ним домой вернуться?
   - Ты? - Гретхен даже приподнялась на локте. - Не камни разбрасывал?
  А хлебные крошки?
  Ты сдурел, муж мой пан Гродзянский младший?!
  Птицы крошки склюют.
  Муравьи лесные хлеб растаскают по норам.
  Мы не найдем ни крошки.
  Я думала, что ты снова камни разбросаешь.
  Муравьи не едят камни.
  Птицы камни не клюют.
  
  БЫЛ БЫ УМ, БЫЛА БЫ ДОРОГА.
  
   - Гретхен! - Я рассердился. - Не бурчи.
  Во-первых, ты за меня замуж пошла не из-за моего ума.
  Во-вторых.
  Я хоть хлебные крошки разбрасывал.
  А ты, что делала?
  
  ЕСЛИ НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЕШЬ, ТО НЕ РУГАЙ ТЕХ, КТО ДЕЛАЕТ.
  
  Какая тебе разница?
  Найдем дорогу?
  Или не найдем? - Я поднялся.
  Отправился искать хлебные крошки.
  Гретхен шла за мной.
  Покорно шла.
  Как и полагается мужней жене.
   - Мда!
  
  ЛУНА ВЗОШЛА, А ХЛЕБА НЕТ.
  
  Обойдемся без крошек. - Я почесал затылок. - Не хватало еще нам - молодым и красивым - крошками побираться.
  Будем считать, что я доброе дело совершил.
  Птиц накормил.
  Птиц в лесу тысячи.
  Вот и полакомились они нашим хлебом.
  Доброе дело всегда зачтется.
  
  ЕСЛИ ПОЙДЕМ, ТО ЧТО-НИБУДЬ НАЙДЕМ.
  
  Мы шли.
  Но не находили дорогу.
  Пришлось идти ночь.
  Целую ночь.
  И целый день.
  С утра до вечера.
  Делали небольшие остановки на любовь.
  Но выбраться из леса мы не могли.
  Сильно проголодались.
  Питались ягодами.
   - Гретхен?
   - Да, пан Гродзянский младший.
  Мы едим ягоды.
  И слабеем от них.
  Почему?
  Медведь ест ягоды.
  И жиреет с них.
  Птицы едят ягоды.
  И после ягод летают бодро.
  Мы же только силы теряем.
  От этих чертовых ягод.
   - Пан Гродзянский младший!
  Ты прав.
  Ты едва ноги передвигаешь.
  А я иду враскаряку.
  После тебя мне ноги трудно свести вместе.
  Так долго мы не пройдем.
  
   - НАМ И НЕ НАДО ДОЛГО, НАМ НУЖНО, ЧТОБЫ ДОШЛИ ПРОСТО.
  
  Я прилег под деревом.
  Уснул.
  Впервые уснул без ласки Гретхен.
   - Наступило третье утро, - я проснулся от звона комаров. - Третье утро с печальной поры, когда нас бросили.
  Идем дальше. - И мы снова идем.
  Лес все глубже.
  Лес все темней.
  Мы выбились из сил.
  Ждали помощь.
  
  ПОМОЩЬ ПРОСТО ОБЯЗАНА ПРИЙТИ.
  
  В полдень мы увидели птичку.
  Белоснежная птичка на веточке баобаба.
  Она пела песни.
  Жирная птичка.
  Мы остановились.
  Засмотрелись на ее мясистые ляжки.
  Но вдруг птичка умолкла.
  Взмахнула крылышками.
  Полетела перед ними.
   - Гретхен!
  Птица - наш шанс. - Я взбодрился. - Найдем гнездо этой птицы.
  Из ее яиц сделаем омлет.
  Птицу задушим.
  Ощиплем.
  И зажарим на вертеле. - Я даже побежал.
  Вдруг:
   - Мой муж пан Гродзянский младший! - Гретхен всплеснула руками. - Домик.
  Даже не домик.
  А - домище!
  Птичка на крыше уселась.
  Вот, где ее гнездо.
  Разорим гнездо дотла!
  Ничего птичке не оставим. - Гретхен подбежала к дому: - Муж мой пан Гродзянский младший!
  Это не простой дом.
  Это дом извращенца.
  Дом не каменный.
  Не деревянный.
  Он сделан из хлеба.
  Крыша - из пряников.
  Окна - из прозрачных леденцов.
   - Только очень извращенная душа могла построить подобный дом, - я подошел. - Но...
  
  МЫ СЮДА НЕ ИЗВРАЩЕНЦА ПРИШЛИ ОБСУЖДАТЬ, А - ЕСТЬ.
  
  Будет у нас славный пир.
  Кто не работает - тому пряники и леденцы достаются.
  Я отъем кусок крыши.
  А ты, Гретхен, возьми окошко.
  Оно обязано быть сладким.
  Очень.
  Слишком. - Я взобрался на крышу.
  Отломил кусочек.
  Собрался попробовать на вкус.
  Гретхен уже около окна стоит.
  И грызет окно.
  Вдруг, послышался из домика чей-то голосок:
  
   - Хрум и хрум все под окном.
  Что за тварь мой гложет дом.
  
  Я слез с крыши.
  Шепнул Гретхен:
   - Мы угадали.
  Извращенец здесь живет.
  С тонким голоском.
  Наша задача - наесться впрок.
  И с собой унести.
  Сколько сможем.
  Поэтому будем потакать извращенцу.
  Не спорь с ним.
  И Гретхен ответила голосу из дома:
  
   - Мы - гости чудесные!
   - Мы - птички небесные!
  
  И продолжали объедать домик.
  Крыша мне очень понравилась.
  Я оторвал от нее кусок.
  Большой кусок.
  И бросил вниз.
  Гретхен выломала окно.
  
  ЛОМАТЬ - ТАК ЛОМАТЬ, ЖРАТЬ - ТАК ЖРАТЬ.
  
  И стала лакомиться окном.
  Вдруг, открывается дверь.
  И выходит из нее девушка.
  Невиданной красоты!
  Лет ей примерно столько, сколько и моей Гретхен.
  Я и Гретхен загляделись на нее.
  Даже выронили из рук лакомство.
  Девушка покачала головкой.
  Очаровательная головка.
  Развела руки в стороны!
   - Милые вы мои!
  Кто это вас сюда привел!
  Милости прошу!
  Входите в мой дом.
  Плохо вам тут не будет. - Она взяла нас за руки.
  И ввела в свою избушку.
  Принесла нам вкусной еды.
  Молоко.
  Оладьи.
  Пудинг.
  Яблоки в сахаре.
  Орехи греческие.
  Потом постелила две красивые постельки.
  Накрыла их белыми одеялами.
  Я хотел лечь в одну постель с Гретхен.
  Но красавица хозяйка погрозила мне пальчиком.
   - Ай, яй, йай, мальчишка!
  Нельзя тебе спать с этой девушкой.
   - Но она же - моя жена!
  - Тем более.
  Я приютила вас.
  Накормила.
  Спать укладываю.
  А ты хочешь, чтобы я лежала в сторонке.
  И зубами скрипела на ваши охи и ахи.
   - Ха! - Я выпятил грудь. - Ты права, красавица хозяйка.
  Ты на меня глаз положила.
  Хочешь, чтобы я с тобой спал?
  
  МЕНЯ ВСЕ ЛЮБЯТ, НО НЕ ЗА МОЙ УМ.
  
   - Нет, парнишка! - хозяйка показала зубки.
  Белейшие зубки. - Я не стану с тобой спать.
   - Тогда...
  Ты хочешь спать с нами двумя.
  Гретхен - жена моя.
  Она не станет возражать.
   - Парнишка!
  Мой домик - пряничный.
  Ты хочешь устроить разврат.
  Разврат в моем доме?
  Не бывать этому.
  Мы все будем спать.
  Спать целомудренно.
  Я - и твоя жена - вместе.
  
  КОГДА ДЕВУШКА С ДЕВУШКОЙ - ЭТО НЕ РАЗВРАТ.
  
  Ты же - отдельно.
  Как и полагается изгою.
  Бездельнику.
   - Твои слова звучат оскорбительно, - я надул щеки.
   - Оскорбительно?
  Я же правду говорю.
  Ты же - бездельник и изгой.
  
  ТОЛЬКО ИЗГОЙ МОЖЕТ ПРИВЕСТИ СВОЮ ЖЕНУ В СЕРЕДИНУ ЛЕСА.
  
   - Лучше бы меня волки съели! - Я вскинулся.
   - Волки?
  Хочешь, чтобы тебя волки съели? - хозяйка как бы даже обрадовалась - Сейчас свистну.
  Прибегут волки.
  Мои знакомые волки.
  И...
   - Не надо! - Я захихикал.
  Подобострастно хихикал.
  
  КТО ХОЧЕТ ЖИТЬ - ТОТ ДОЛЖЕН УГОЖДАТЬ.
  
   - Муж мой пан Гродзянский младший, - Гретхен отозвалась. - Прояви вежливость.
  Нас приютили.
  Спать укладывают.
  Ты же споришь.
  Пытаешься что-то доказать.
  А что ты из себя представляешь?
  Ты - никто!
  Ну, мой муж.
  Так сиди тихо.
  Вернее лежи.
   - Золотые слова! - хозяйка дома кивнула.
  Скинула с себя сарафан.
  Обнаженная шагнула в постель.
  Моя жена Гретхен помедлила немного:
   - Не спать же мне в одежде. - И забралась под одеяло.
  Тут же они захихикали.
  В избушке наступила темнота.
  Мое воображение рисовала картины.
  Самые самые картины.
   - Я рада, что вы пришли, - хозяйка.
   - Я, право, не знаю, почему я здесь, - Гретхен ответила.
   - Ты устала?
   - Усталой себя не чувствую.
  Ты настолько добрая.
  Послышался звук.
  Очень похож на звук поцелуя.
   - Эй!
  Что вы там делаете? - Я разволновался. - Мне показалось, или...
   - Парниша!
  Спи, давай.
  Волков хочешь?
   - Волков не хочу! - Я пробурчал.
  Хотел не слушать.
  Но не слушать я не мог.
  
  КОГДА ДВЕ ДЕВУШКИ ВМЕСТЕ, НЕВОЗМОЖНО НЕ ПОДСМАТРИВАТЬ.
  
  Слышалась шорохи.
  Возня какая-то.
  Хихиканье.
  Вздохи пламенные.
  Наверно, не могли - моя жена и хозяйка - уснуть.
  Тесно им в одной постели.
  Вот и ворочаются.
   - Ты - добрая! - наконец, моя жена Гретхен заговорила.
   - Я - не добрая, - хозяйка засмеялась. - Я только притворяюсь доброй.
  
  КРАСИВЫЕ НЕ БЫВАЮТ ДОБРЫМИ.
  
  Я - почти что ведьма.
  Злая ведьма.
  Я подстерегаю заблудившихся в лесу.
  И избушку из пряников построила для приманки.
   - Многих приманила?
  - Вы - первые.
   - Милочка! - Снова звук поцелуя. - Приманивать нужно в большом городе.
  Кто же в глубь леса зайдет?
  Только я и мой муж пан Гродзянский младший.
  И то - не по своей воле.
   Кстати, зачем ты заманиваешь?
  Что хочешь сделать с пленниками?
  С нами, например?
   - Сначала я думала - убивать.
  Убивать путников.
  И съедать.
  Но я - вегатарианка.
  И у меня домик пряничный.
  Убивать и съедать не получится.
   - Ты бы варила жертвы?
  Или жарила?
   - Варила.
  Варить проще. - Хозяйка.
   - У тебя большие глаза.
  Большие и бездонные. - Гретхен.
   - Большие глаза плохо видят.
  Вдаль плохо видят.
  Зато нюх у меня, как у зверей.
  Я питаюсь ароматами.
  Запахи обожаю.
  Запахи свежести.
  Но не вонь.
  
  ВОНЬ - ДЛЯ НИЩИХ.
  
  Когда вы подходили к моей избушке, я обрадовалась.
  Потому что ты - красивая...
   - Я?
  Йа красивая? - Гретхен засмеялась. - Я - обыкновенная!
  А ты - красавица из красавиц!
   - Не жеманься.
  Ты очень красивая, - хозяйка. - Я подумала, что вы попались.
  Усмешка пробежала по моим губам.
  Я засмеялась.
  Тихо засмеялась.
  Чтобы не спугнуть вас.
  Вы попались.
  Теперь вам не уйти от меня.
   - А ты спросила?
  Спросила ли, хочу ли я уходить? - Гретхен шептала.
  Но я слышал каждое ее слово.
  Что Гретхен имеет в виду?
  Она - мужняя жена.
  
  МУЖНЯ ЖЕНА ДОЛЖНА ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ХОЧЕТ МУЖ.
  
   - Ты хочешь остаться?
   - Очень!
  Мне нравится у тебя.
  Все здесь нравится.
  И ты нравишься.
   - Я рада.
  Очень рада.
  А что с твоим мужем?
  Я бы не хотела...
   - Ой!
  Мой муж объелся груш! - Гретхен засмеялась. - Мой муж пан Гродзянский младший мечтает о карьере карточного шулера.
  Хочет улететь на ярмарку.
  Найти наставника.
  Чтобы его научили играть в карты.
  Беспроигрышно играть.
   - Как замечательно! - хозяйка захлопала в ладоши. - Мой отец был карточным шулером.
  Мой дед был карточным шулером.
  Да и я научилась катать в карты.
  Думаешь, откуда у меня деньги на пряничный домик?
  И на безбедную жизнь.
  В карты все выиграла.
  Но меня стали подозревать.
  Подозревать в жульничестве.
  За мной начали следить.
  Пришлось больше не играть.
  Опасно.
  
  КАРТОЧНЫХ ШУЛЕРОВ НЕ ОТДАЮТ ПОД СУД, ИХ КУЛАКАМИ СУДЯТ НА МЕСТЕ.
  
   - Какая жестокость!
   - Я научу твоего мужа играть в карты.
  Методом проб и ошибок.
  Методом боли и страха.
  От станет карточным шулером.
  И будет высылать нам часть своей добычи.
  Как алименты тебе.
  И как уплату за свое обучение.
   - Как ты хорошо придумала, - Гретхен засмеялась. - Судьба нас свела вместе.
   - Судьба?
  Ты уверена?
   - Очень.
  Слишком уверена.
  БОльшего счастья мне и не надо.
  Да.
  Вот здесь!
  Хорошо! - Гретхен застонала.
  Почему она стонала, если ей хорошо?
  
  ЕСЛИ ХОРОШО, ТО ЗАЧЕМ СТОНАТЬ?
  
  Утром.
  Рано утром хозяйка разбудила меня.
  Она даже не потрудилась одеться.
   - Ты - голая? - мой голос стал хриплый.
   - Я живу в лесу.
  Посредине дикого леса.
  Никто ко мне не ходит. - Хозяйка засмеялась. - Зачем мне одежда?
  Дикие звери не носят одежды.
  Например, лисицы.
  Где ты видел лисицу в платье?
   - Но ты же вчера встретила нас.
  Встретила в платье.
   - Чтобы вас не спугнуть.
  
   - ЕЩЕ НИКОГО НЕ СПУГНУЛА КРАСАВИЦА БЕЗ ПЛАТЬЯ.
  
  Я откинул одеяло.
  Показал, что я в полной готовности.
  Хозяйка не может не соблазниться.
   - Парень?
   - Меня зовут пан Гродзянский младший.
   - Я знаю.
   - Откуда ты знаешь?
   - Твоя жена Гретхен сказала.
  Пан Гродзянский младший.
  Зачем ты мне показываешь свое мужское хозяйство?
   - Нуууу.
  Я думаю, что пока моя жена спит, - я протянул, - я и ты могли бы подружиться.
  Поближе.
   - Подружиться поближе? - хозяйка усмехнулась.
  Взяла меня за руку. - Пойдем!
  Я отведу тебя в место утех.
  Здесь как-то не так.
  Там ты можешь...
  Вообщем, всё можешь. - Хозяйка повела меня за собой.
  Я шел за ней.
  Вожделение раскалило меня.
   - Заходи первый, пан Гродзянский младший, - хозяйка пропустила меня вперед. - Гости - вперед.
   - Что?
  В хлеву?
  Ты хочешь заняться со мной любовью в хлеву?
  Однако!
  Оригинально!
  Я не против.
   - Я - тоже! - хозяйка закрыла за мной дверь.
  Решетка железная.
  И навесила замок. - пан Гродзянский младший!
  Можешь кричать, сколько тебе вздумается.
  Никто тебе не поможет.
   - Ты!
  Не могу поверить.
  Не захотела меня?
  Променяла меня?
   - Променяла тебя на твою жену Гретхен! - хозяйка кивнула.
  
  КРАСИВОЕ И ДОРОГОЕ ЛУЧШЕ, ЧЕМ НЕКРАСИВОЕ И ДЕШЕВОЕ
  
   - Я в тебе не ошиблась! - за спиной хозяйки возникла моя жена.
  Гретхен.
  Тоже, разумеется, голая. - Ты не предала меня.
   - Зачем? - хозяйка обернулась к моей жене. - Неужели, ты не поняла?
  После того, что между нами было?
   - А, что между вами было? - А бился о решетку.
  Грыз ее.
  Пена летела с моих губ.
  Я выл.
   - Теперь мы можем не скрывать, - Гретхен прижалась к хозяйке.
  И они...
  Они довели меня до белого каления.
  Затем хозяйка снова обратила внимание на меня:
   - Пан Гродзянский младший.
  Я тебе принесу еду.
  А после обеда...
   - После обеда? - Гретхен сдвинула брови. - Я думала, что мы с тобой пойдем на голубое озеро.
  Ты обещала.
  Купаться.
  Играть.
   - Пан Гродзянский младший, - хозяйка засмеялась. - Не после обеда.
  Может быть, вечером.
  Вообщем, когда я захочу.
  Я начну тебя обучать карточной игре.
  Ты вчера подслушивал.
  Поэтому объяснять тебе не надо.
   - Карточная игра - хорошо! - Я облизнулся. - Я об этом только и мечтаю.
  Но...
  Могла бы ты меня выпустить?
  Я никуда не убегу.
   - Тебе не нравится за решеткой?
   - Не нравится.
   - Но твой отец алкоголик держал тебя в подвале.
  Два года.
  И ты не возражал.
   - Так и об этом тебе моя Гретхен рассказала?
   - Во-первых, не твоя, - Гретхен отозвалась. - Вернее - не только твоя.
  
  ДЕВУШКА ПРИНАДЛЕЖИТ ТОМУ, КТО ЕЕ ЛЮБИТ И СОДЕРЖИТ.
  
  Ты же меня не мог содержать, пан Гродзянский младший.
  Они собрались уходить.
   - Хорошо, хорошо, - я опустил голову. - Я за решеткой.
  
  ТЕ, КТО ЗА РЕШЕТКОЙ, НЕ ПРЕДЪЯВЛЯЮТ ТРЕБОВАНИЯ.
  
   Но...
  Я бы хотел узнать.
  Ты, хозяйка пряничного домика.
  Ты будешь меня обучать...
   - За деньги.
  За большие деньги.
  Ты всю жизнь будешь мне выплачивать.
  За учебу.
  С процентами станешь выплачивать.
   - Но...
  Вдруг, ты не так хороша.
   - Йа?
  Я не хороша?!
   - Я имею в виду в картах.
   - Лучше меня нет.
   - Я бы хотел убедиться!
   - Прямо сейчас?
   - Прямо сейчас.
   - Будь по-твоему, пан Гродзянский младший.
  Ты сам напросился на первый урок.
  Я же хотела потом. - Хозяйка ушла.
  Вернулась с корзиночкой.
  Гретхен наблюдала за нами.
  С интересом наблюдала.
  Без жалости ко мне.
   - Пан Гродзянский младший, - хозяйка уселась перед решёткой.
  Я - за решеткой.
  Хозяйка - перед решеткой. - Я тоже хочу посмотреть, что ты умеешь. - Она извлекла из корзины колоду карт. - Играем в очко.
  В двадцать одно. - Сдала мне две карты.
   - Ты, хозяйка...
  Хотя бы во время игры, оделась.
  Голая ты меня отвлекаешь.
   - И это - хорошо!
  Ты должен научиться играть в любых условиях.
  При любых обстоятельствах.
  Хоть дюжина голых балерин будет тебя отвлекать.
  Хоть сверхновая взорвется над твоей головой.
  Но ты должен выиграть. - Раздвинула ноги. - Ещё?
  Еще карту?
   - Да.
  Карту, пожалуйста. - Я принял третью.
  Взглянул.
  Сердце мое радостно забилось.
  Двадцать!
  Больше карт не имело смысла брать.
  Будет перебор.
  Потому что самая мелкая карта - валет.
  Двойка. - Хватит!
  Себе выкладывай! - Я чувствовал себя победителем.
  Утер нос выскочке-хозяйке.
  
  ДАЖЕ КРАСИВУЮ ДЕВУШКУ ХОЧЕТСЯ ПОБЕДИТЬ.
  
   - Себе - так себе, - хозяйка неторопливо открывала карты. - Дама - тройка.
  Семерка.
  Уже десять.
  Значит, еще надо взять. - Выложила третью. - Ах!
  Туз!
  Одиннадцать.
  Тройка, семерка, туз!
  У меня двадцать одно!
  Я выиграла.
   - У меня - двадцать, - я заскрежетал зубами. - Но как так?
  Как у тебя получилось.
  У тебя нет рукавов.
  Карту в рукав не спрячешь.
   - Как получилось?
  Я тебе расскажу.
  На втором уроке.
  А теперь...
  Наказание.
   - Какое наказание?
   - Наказание - за то, что ты проиграл.
  Мой метод суров.
  За каждый проигрыш ты будешь наказан.
  Жестко?
  Жестко наказан. - Хозяйка засунула руку в корзинку.
  Достала змею.
   - Гадюка! - Я открыл рот.
   - Гадюка!
  Очень ядовитая.
  Она вчера съела ежа.
  Поэтому яда в ней больше, чем в голодной гадюке. - И...
  Кинула змею в меня.
  Я отпрыгнул.
  С воплями отпрыгнул.
  Словно вопли напугали бы гадюку.
  Гадюка обвилась вокруг моего...
  Я окаменел.
  И змея укусила.
  В него укусила.
  Вот тогда мир для меня перевернулся.
  Я упал.
  Выл.
  Катался по полу.
   - Осторожно, пан Гродзянский младший, - хозяйка предостерегла. - Змейку не задави.
  А то ее сородичи тебе отомстят.
   - Сама ты - змея!
  Гадюка! - я кусал кубы. - Нужно немедленно высосать яд.
   - Тебе надо, - хозяйка и моя жена Гретхен переглянулись. - Вот ты и соси.
  И Гретхен добавила.
  С ноткой сострадания добавила:
   - Муж мой пан Гродзянский младший!
  От яда гадюки ты не умрешь.
   - Спасибо за поддержку! - Сквозь слезы я видел, как змея уползла в щель.
  Таков был мой первый урок игры в карты.
  Я усвоил четко - проигрывать нельзя.
  К полудню мой распух так, что я не мог отличить - где рука, а где он.
  Я даже залюбовался.
  Возгордился своим...
  Вскоре вздутие стало спадать.
  Гретхен и хозяйка после завтрака ушли.
  Ушли, наверно, потому что их не было слышно.
  
  ЖЕНЩИНУ ВСЕГДА СОПРОВОЖДАЕТ ШУМ.
  
  Наверно, ушли на озеро.
  Купаться.
  Как и планировали.
  Мне нечем было заняться.
  Я подтянул к себе колоду карт.
  Начал изучать.
  Вечером с уроком пришла хозяйка.
  Счастливая.
  Сияющая.
   - У тебя засосы, - я засопел. - Я не удивлен.
   - Пан Гродзянский младший!
  Не отвлекайся.
  Я же тебя учила.
  А засосы...
  Я попросила Гретхен.
  Чтобы она мне их поставила.
  Специально.
  Чтобы ты отвлекался.
  Был сбит с толку.
   - Ну да, ну да, - я пробурчал. - Так уж и специально.
  Ради меня.
  
  РАДИ МЕНЯ ДАЖЕ ЗАСОС НИКТО НЕ ЗАХОЧЕТ ПОСТАВИТЬ.
  
  Два часа хозяйка пряничного домика обучала меня игре в карты.
  В классику.
  И в жульничество.
  Настоящий шулер должен потрясающе играть в карты честно.
  А, когда честно не получится, то тогда уже жульничать.
  Признаюсь себе: она умела играть.
  И жульничала первоклассно.
  Я даже зауважал ее.
   - Пан Гродзянский младший, - хозяйка потянулась. - Я ухожу спать.
  Сначала, конечно, ужин.
  Потом - спать.
  Еду тебе принесу.
  Я или Гретхен.
  Нет.
  Гретхен - вряд ли. - Она закусила губу.
  Смотрела на меня с насмешкой.
  От ее взгляда.
  От ее пронзительной позы, я взволновался.
  Возжелал.
  Хозяйка фыркнула.
  Неодобрительно фыркнула.
  И собралась уходить.
   - Скажи!
  Скажи, о девушка!
  Почему Гретхен не хочет меня кормить?
  И приходить ко мне?
  Она - же моя жена!
   - Вот, поэтому, - хозяйка ответила ласково.
  Вскоре она принесла мне ужин.
  Роскошный ужин:
   - Пан Гродзянский младший!
  Ты должен привыкать к роскоши.
  Умение красиво есть и пить - обязательное условие карточной игры.
  Тебя будут приглашать в лучшие дома.
  Ты должен каждый раз представляться по-разному.
  То - богатый чиновник.
  То сын миллионера.
  То - кутила космодесантник.
  Манеры оттачивай.
  Все у тебя должно блестеть.
  Никаких подделок.
  Часы и одежда - только оригинальные.
  Новые и дорогие.
  Выучишь афоризмы древних мудрецов.
  Читай романы.
  Интересуйся оперой и балетом.
  Твои клиенты будут из богатых домов.
  
  ЧЕМ БОГАЧЕ - ТЕМ ГЛУПЕЕ.
  
   - Ты мне столько наговорила, - я встал в полный рост.
  Чтобы хозяйка оценила в полной мере.
  Мой оценила. - Я постараюсь.
  И...
  Если моя жена Гретхен избегает меня.
  То, может быть, ты...
   - Пан Гродзянский младший!
  Для карточного игрока есть золотое правило.
  
  НЕ СВЯЗЫВАЙСЯ С ЖЕНЩИНАМИ.
  
  Иначе потеряешь все.
  И погибнешь.
   - Не связываться с женщинами? - Я выпучил глаза. - Но как тогда.
   - А - никак.
  Возжелаешь жену какого-нибудь чиновника.
  И...
  Больше чиновник не пригласит тебя.
  Ты потеряешь много денег.
  Поэтому...
  Лучше посещай портовые бордели.
  Если тебе так уж захочется.
   - Я подумаю...
   - А вот думать - тоже нельзя, - хозяйка нагнулась.
  Что-то потеряла?
  Голая? - Кто думает - тот не знает.
  А ты должен знать.
  За эту глупость ты наказан. - И...
  Она швырнула в меня гадюку.
  
  ЛЕТАЮЩИЕ ЗМЕИ - ВОЛШЕБНЫЙ СТРАХ.
  
  Я инстинктивно закрыл руками пенис.
  Свое мужское закрыл.
  Вспомнил прошлый укус гадюки в член.
  Но змея уцепилась за мой сосок.
  Терзала его.
  Кусала.
  Я бегал по клетке.
  Выл.
  Наконец, все закончилось.
  Гадюка уползла.
  Хозяйка тоже ушла.
  Я остался один.
  Наедине со своим укушенным левым соском.
  Он распух.
  Грудь левая распухла.
  И скоро стала соблазнительная.
  Как у балерины левая грудь.
  Я невольно залюбовался собой.
  И понял: что скоро женщины меня перестанут интересовать.
  Тем более, что яд гадюки.
  Он на меня действовал, как галлюциноген.
  Даже приятно было.
  Немного.
  Я кушал ужин.
  И думал, что не так плохо всё у меня.
  
  ЧТО ЖЕ У МЕНЯ ЗА ЖИЗНЬ, ЕСЛИ УКУС ГАДЮКИ Я ВОСПРИНИМАЮ С ИНТЕРЕСОМ...
  
  На следующее утро хозяйка пришла снова.
  Потирала глаза.
   - Пан Гродзянский младший.
  Сегодня никуда не полетим.
  Я не выспалась.
   - Почему же ты не выспалась? - Мой вопрос прозвучал едко.
  Даже разъедал кожу.
   - Тебе не понять, - хозяйка махнула рукой.
  На этот раз она принесла мне объедки.
  Жалкие объедки на завтрак.
  Я заплакал.
  Заливался горькими слезами.
  Но должен был исполнять приказания хозяйки пряничного домика.
  Но обед она принесла роскошный.
  Вообщем, подача еды для меня зависела от настроения хозяйки.
  Я должен был испытывать голод.
  Голод и обжорство.
  Каждое утро хозяйка испытывала меня.
   - Пан Гродзянский младший.
  Прочти мне оду Фелиции.
  Таааак.
  А теперь произнеси по-соломонски:
  
  ВОЗДУХ СЛАБЫЙ, НО БЕЗ НЕГО НЕТ ЖИЗНИ.
  
  Умничка.
  А теперь вытащи из-за уха туза.
  Так, чтобы я не заметила. - Пристально следила за моими действиями. - Еще недостаточно ловко.
  Пальцы твои не утончились, пан Гродзянский младший.
  Зажирели твои пальцы. - И наказывала меня.
  То гадюкой, то - скорпионом, то - тарантулом.
  Редкое утро обходилось без наказаний.
  Я придумал хитрость.
  Стал протягивать хозяйке косточку.
  Куриную косточку.
  Она думала, что это мой палец.
  Не приглядывалась.
  Задумчивая всегда.
  Наверно, о Гретхен думала.
  Хозяйка думала, что куриная косточка - мой палец.
  И начала радоваться.
  Так прошли три недели.
  Три недели моего обучения.
  Хозяйка пряничного домика решила.
  Наконец.
   - Пан Гродзянский младший!
  Пальцы твои тонкие.
  Ты немного наловчился играть в карты.
  Завтра мы полетим.
  Хочешь ты или не хочешь.
  Я уже потеряла терпение.
  Ты должен зарабатывать.
  Готовься к побоям.
   - Мы летим, чтобы меня побили?
   - И за этим тоже.
  
  КАЖДЫЙ КАРТОЧНЫЙ ШУЛЕР ДОЛЖЕН БЫТЬ ГОТОВ К ТОМУ, ЧТО ЕГО ПОБЬЮТ.
  
  За тобой будет гоняться полиция.
  Тебя будут бить охранники казино.
  Бандиты тоже удостоят тебя своим вниманием.
  Поэтому - будь готов.
   - Готов почти всегда, - я пробурчал.
  Утром хозяйка пришла вместе с Гретхен.
  Гретхен смотрела мимо меня.
   - Гретхен, - я начал лебезить. - Ты похорошела.
  Необычайно похорошела, пока я сижу в клетке.
   - Значит, с тобой я чахла, - Гретхен ответила холодно.
   - Но тебе же нравилось со мной
  
   - ВСЁ ПОЗНАЕТСЯ В СРАВНЕНИИ.
  
   - Ты сравнивала меня с хозяйкой пряничного домика? - Я кивнул в сторону хозяйки.
   - Сравнивала.
   - И как?
   - Сравнение не в твою пользу, пан Гродзянский младший.
   - Хоть честно ты ответила, - я почесал нос.
   - Пан Гродзянский младший, - хозяйка отвлекла меня от почесывания носа. - Сходи.
  Умойся.
  Приготовься к вылету.
   - Мы втроем полетим?
   - Втроем? - Хозяйка взглянула на Гретхен.
  С вопросом взглянула.
   - Почему бы и нет? - Гретхен наматывала локон на пальчик. - Я бы прошвырнулась по бутикам.
  На деньги, которые выиграет мой муж.
   - Заманчиво! - хозяйка согласилась.
  Я умылся.
  Помылся.
  Подмылся.
  
  КОГДА ЛЕТИШЬ НЕИЗВЕСТНО КУДА, ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОДМОЙСЯ.
  
  Хозяйка принесла мне женское платье.
  Розовое.
  С рюшечками.
   - Ты шутишь? - Я вознегодовал. - Я - мужчина.
  Ты же предлагаешь мне платье.
   - Если бы я шутила, - хозяйка сузила глаза, - то я бы рассказала анекдот.
  Смешной анекдот.
  Но я не шучу.
  Ты - карточный шулер.
  Твоя задача - выиграть.
  
  В КАРТАХ НЕ ВАЖЕН ПРОЦЕСС, А ВАЖЕН РЕЗУЛЬТАТ.
  
  Во-первых, вечеринка, на которую мы летим - особенная.
  Там собираются мажоры.
  Бездельники богемы.
  И розовое платье на тебе...
  Платье с рюшечками...
  Будет уместно.
  Очень.
  Они бы удивились, если бы ты пришел в нормальной одежде.
  Во-вторых, ты сядешь за карточный стол.
  Платье будет отвлекать других от твоей игры.
   - Я в этом платье выгляжу дураком.
   - Отлично! - хозяйка всплеснула руками. - На то, что ты выглядишь глупо - весь расчет.
  Твою игру никто серьезно воспринимать не будет.
  До поры до времени.
  Ты все время смейся.
  Как дурочка.
  Хохочи.
  И говори, что новичкам везет.
   - Ладно, - я пробурчал. - А вы в чем полетите?
  В смокингах?
   - Мы о себе позаботимся, - хозяйка наклонилась.
  Я знал, чем это закончится.
  Съежился.
  И она засунула мне под платье кобру.
  Королевскую кобру.
  С капюшоном.
  Кобра ужалила больно.
  В мое мужское достоинство.
  Я снова выл.
  Но не долго.
   - Тебе полезно, - хозяйка кивнула. - Яд королевской кобры лечит.
  Излечивает от глупости.
  К тому же - он очень дорогой.
  Ты мне должен за него будешь.
  
   - КОБРА УКУСИЛА МЕНЯ В ЧЛЕН, А Я ЗА ЭТО ДОЛЖЕН?
  
  Вскоре мы подошли болоту.
   - Мы на болоте полетим? - Я засмеялся.
   - Пан Гродзянский младший, хочешь еще одну кобру под платье?
   - А что я сказал дурного?
  Я пошутил.
   - Ты должен сосредоточиться на игре.
  На предстоящей игре.
  А полетим мы, - хозяйка пряничного домика свистнула, - на космолете.
  Из болота поднялся космолет.
   - Шикарная космояхта, - я открыл рот.
   - Более, чем шикарная, - Гретхен кивнула.
  Словно космояхта была ее. - Космояхта с сауной.
  И с купальней.
   - Гретхен!
  Жена моя.
  Так ты была уже на этой космояхте?
   - Конечно.
  Ты учишься играть в карты.
  
  Я УЧУСЬ РАЗВЛЕКАТСЬЯ И ПОЛУЧАТЬ УДОВОЛЬСТВИЕ.
  
   - А со мной?
  В постели ты не получала удовольствие?
   - Нуууу.
  Пан Гродзянский младший.
  Муж мой. - Гретхен вытянула губы дудочкой. - Как сказать...
  С тобой в постели было...
  Была...
  Как бы работа.
  Интересная работа.
  Поучительная.
   - Много нового я узнал о себе, - я вошел в космояхту.
  Хозяйка запустила ее на автопилоте.
  Значит, программу ввела давно.
  Программу, куда мы летим.
   - Мы - припудрить носики уйдем, - Гретхен и хозяйка пряничного домика взялись за руки.
  Захихикали.
  И покинули рубку управления.
  Я было, кинулся за ними.
  Подсмотреть.
  Как они пудрят.
  Пудрят носики.
  Но меня схватил за ногу андроид.
   - Господин.
  Нельзя.
  Вам не положено. - И держал.
  Вскоре появились подружки.
   - Ничо се! - Я присвистнул. - Вы принарядились.
  Мое розовое платье по сравнению с вашими одеждами - как тулуп нищего. - Я облизывался.
  Было - почему.
  Гретхен закутана в подобие сетки.
  Сетка украшена булавками с драгоценными камнями.
  
  ВРОДЕ БЫ ОДЕТА, В ТО ЖЕ ВРЕМЯ ГОЛАЯ.
  
  Через сетку проглядывали прелести.
  Прелести моей жены.
  Я подавился.
  Подавился слюной.
  Но хозяйка пряничного домика.
  Она была еще экстравагантнее.
  Узкая черная юбка.
  Высокие кожаные сапоги.
  Тоже черные.
  Блестящие сапоги.
  С серебряными шпорами.
  Обтягивающий корсет.
  Тоже черный.
  И на шнуровке.
  Груди свободно выглядывали.
   - Я заинтригован, - я поклонился. - Моя жена Гретхен.
  Хозяйка пряничного домика! - Снова поклон. - Теперь я могу умереть спокойно.
  Я видел всё.
  
   - УВИДИШЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВСЁ.
  
  Хозяйка обещала.
   - Теперь я горю.
  Горю желанием.
   - Мы видим.
  Даже пышное платье не скрывает твое желание, пан Гродзянский младший.
   - Платье не скрывает мое желание, потому что мое желание большое.
  Я хочу увидеть вечеринку.
  Вечеринку, на которой эта одежда кажется обыкновенной.
  Обыденной.
   - Я могу обещать, - хозяйка обняла Гретхен. - Обещаю тебе это.
  
  ОБЕЩАНИЯ ДЕВУШКИ ДОРОГО СТОЯТ, НО НИЧЕГО НЕ ЗНАЧАТ.
  
  Мы прилетели в роскошную Галактику.
  Сразу видно - живут богато.
  Высадились на планете с яркими огнями.
  Планета светилась.
   - Планетарная система Жиромо, - хозяйка пряничного домика рассказывала. - Здесь отдыхают мажоры.
  Детишки богачей развлекаются.
   - От чего отдыхают? - Я усмехнулся. - Отдыхают обычно от работы.
  
  ДЕТИ БОГАТЫХ НЕ РАБОТАЮТ.
  
   - Увидишь, - хозяйка пряничного домика заказала гравибиль.
  Роскошный гравибиль.
  Других не было.
  Только всё дорогое.
  Безумно дорогое.
   - Здесь интересно, - я вертел головой. - Ты права.
  Одеваются на этой планете - кто во что горазд.
  
  ОДЕЖДА ДЛЯ НИХ - НЕ САМОВЫРАЖЕНИЕ.
  
  Вон, мужик в костюме зебры дарит цветы девушке в костюме белки.
   - Ха, пан Гродзянский младший!
  Почему ты решил, что в костюме зебры - мужчина, а в костюме белки - женщина?
   - Нууу.
  Потому что он дарит цветы.
  Мужчины дарят цветы женщинам.
   - Пан Гродзянский младший, - Гретхен и хозяйка пряничного домика посмотрели на меня.
  С сожалением посмотрели.
  Мы поехали по главной улице.
  Вдоль заведений с красными фонарями.
  Наконец, хозяйка свернула.
  Гравибиль остановился у особняка.
  Старый особняк.
  Даже старинный.
  В старом Имперском стиле.
  Окна особняка светились.
  Из окон доносился голос Патрисии Бас.
  В дверях спорила пара.
  Я уже научился кое-чему.
  И не стал для себя определять пол спорящих.
  
  КАЖДЫЙ ВЫГЛЯДИТ ТАК, КАК ХОЧЕТ.
  
  Несколько человек вывалились из окон.
  Со смехом и криками поднялись.
  Хозяйка пряничного домика запарковала гравибиль.
  И мы вошли в дом.
  Сцена предстала передо мной удивительная.
  Это - по меньшей мере.
  Я вырос в лесу.
  Ничего круче, чем наша ярмарка, не видел.
  А здесь.
  Прихожая вела в огромный холл.
  В него выходили двери комнат.
  Комнаты - просторные.
  Широкая мраморная лестница была шикарная.
  На ступенях сидели гости.
  Бородатые молодые люди.
  И девушки с бокалами в руках.
  Комната справа заполнена танцующими.
  Или просто обнимающимися парами.
  Были пары и по три человека.
  Похоже, что в особняке не было мебели.
  С потолка свисали корзины.
  В корзинах тоже обнимались.
  Или просто раскачивались.
  В гамаке расположился оркестр.
  Впрочем, оркестр играл тихо.
  Чтобы никому не мешать.
  В левой комнате девушка раздевалась.
  Раздевалась под ритм барабана.
  Космодесантный полковой барабан.
  Волосы девушки заплетены в косички.
  Множество косичек.
  Синие волосы.
  На барабане играл козел.
  Настоящий козел.
  Муж козы.
  Стучал копытами по барабану.
  Рядом с козлом спал чиновник.
  Толстый чиновник.
  Видно по мундиру.
  Но чиновник был без штанов.
  
  ЕСЛИ ДЕВУШКА РАЗДЕВАЕТСЯ, ТО МУЖЧИНЕ ШТАНЫ НЕ НУЖНЫ.
  
  На девушку мало смотрели.
  Внимание многих было приковано к культуристу.
  Накачанный брюнет читал стихи.
  Он был совершенно голый.
  Мускулы брюнета были больше, чем мои.
  Я это отметил с негодованием.
  Зато...
  Мой пенис намного длиннее.
  И мощнее.
  А это я отметил с восторгом.
  Качок стоял на стуле.
  На шее качка - петля.
  Другой конец веревки привязан к крюку.
  Крюк ввинчен в потолок.
  Качок читал порнографические стихи.
  При этом его небольшой пенис даже не дрогнул.
  Висел, как будто к порнографии не относился.
  Я шепнул Гретхен и хозяйке пряничного домика:
  
   - ВЫИГРЫВАЕМ В ОДНОМ, ПРОИГРЫВАЕМ В ДРУГОМ.
  
   - Пан Гродзянский младший, - Гретхен ущипнула меня. - Ты о том, что ты - хилый.
  Дряблый.
  У тебя мускулы не накачаны.
  Зато пенис...
   - Да.
  Я об этом. - Я придвинулся к хозяйке пряничного домика. - Качок повесится?
  В конце чтения своих стихов повесится?
  Я надеюсь на это.
  Тем более, что его стихи ужасные.
   - Ты стал разбираться в стихах, пан Гродзянский младший, - хозяйка пряничного домика прошептала. - Будь осторожен, пан Гродзянский младший.
  Здесь простых нет.
  Все закончили элитнейшие имперские гимназии.
  А там многому учат.
  В том числи и магнитной психологии.
  Тебя могут раскусить.
  Тогда я тебя накажу.
   - Зубы обломают о меня, - я фыркнул.
  Не стал добавлять, что и хозяйка пряничного домика о меня обломает зубки.
  Потому что...
  В этом я не был уверен.
  
  ЗУБЫ ДЕВУШКИ НЕ ЛОМАЮТСЯ.
  
   - Пора, пан Гродзянский младший, - хозяйка пряничного домика сжала мою руку. - Она повела меня на верх.
  Вверх по лестнице.
  Здоровалась по пути с гостями.
  Ее хорошо знали.
  На втором этаже было много комнат.
  Почти необставленные.
  Только кровати.
  Хозяйка провела меня в спальню.
  Спальня завалена верхней одеждой.
   - А где Гретхен? - Я вертел головой.
   - Гретхен не пропадет, - хозяйка пряничного домика ущипнула меня. - А ты можешь пропасть, пан Гродзянский младший.
  
  КОГДА ПРОПАДАЕШЬ, ТО ДОЛЖЕН ПОМНИТЬ, ГДЕ НАЙТИ СЕБЯ.
  
  В углу две девушки смотрели в глаза друг дружке.
  На краю кровати спала обнаженная нимфа.
  Хозяйка пряничного домика сняла корсет.
  Была по пояс обнаженная.
   - Мне кажется, что мой корсет, - она улыбнулась.
  Улыбнулась мне.
  У меня появилась надежда. - Мой корсет выглядит здесь неуместно.
  Неуместно роскошно.
   - У тебя прекрасный вид.
   - Спустимся вниз.
  В левую комнату. - Она повела меня по лестнице вниз.
  Зачем тогда поднимались?
  Чтобы она сняла корсет?
  Глупость.
  Или здесь воруют?
  Воруют корсеты.
  Девушка с голубыми волосами закончила стриптиз
  Она сидела на полу.
  Схватила меня за ногу.
   - Эй, давай побалуемся.
  Хочешь меня? - У девушки заплетался язык. - У меня прекрасное тело.
  А у тебя? - Она запустила руку мне под платье.
  С учетом того, что я находился в полной готовности.
  В полной боевой готовности. - Ого! - Девушка округлила глаза. - Да у тебя...
  Не может быть.
  Я не отпущу тебя, пока ты меня не...
  
  НЕ ОТПУЩУ, ПОКА НЕ ВЫСОСУ ИЗ ТЕБЯ ВСЕ СОКИ.
  
   - Рогнеда, - хозяйка пряничного домика оттеснила девушку от меня. - Не тронь чужое.
  Оно - моё.
  Мы направились к столу с напитками.
   - Только не пей, - хозяйка пряничного домика поучала меня.
  
   - ПЬЯНЫМ В КАРТАХ НЕЧЕГО ДЕЛАТЬ, КРОМЕ КАК ПРОИГРЫВАТЬ.
  
   - А ты - хорошенький, - меня облапил толстяк.
  Он вынырнул из-за портьеры. - Или - хорошенькая.
  Кто ты? - На лице толстяка блестели конфети из фольги.
  Изо рта пахло греческими орехами. - Хочешь выпить?
   - Я не пью, - я пропищал.
  Старался избегать его дыхания.
  И взгляда его избегал.
  Толстяк плеснул виски.
  В серебряный кубок.
  Залпом выпил.
   - Идём танцевать.
  Без трусов. - Толстяк положил руку мне на талию.
  На то, место, где у меня талия.
  Я ощутил жар его ладони.
  Жар проникал сквозь шелк платья.
  До кожи проникал.
   - Милый, - я пытался освободиться. - Не сейчас.
   - Я сделаю тебе больно, - толстяк запыхтел.
  Закусил нижнюю губу.
  
  ТОЛСТЫЕ - НЕЖНЫЕ, НО ХОТЯТ ПРИЧИНИТЬ БОЛЬ ДРУГИМ.
  
   - А, если я тебе? - Я рассердился.
  Я - не кукла.
  Я поднял край платья.
  Чтобы испугать толстяка.
  Но он не испугался.
  Наоборот.
   - С величайшим удовольствием, - глаза толстяка заблестели.
   - Рахильо, - хозяйка пряничного домика вмешалась. - Это моя игрушка.
   - Весь?
   - Что весь?
   - Весь - твоя игрушка?
  Или только его пенис принадлежит тебе?
   - Он - мой раб, - хозяйка пряничного домика набросила мне на шею поводок.
  Потянула.
  Я стал задыхаться.
   - О!
  Так он - твой? - Рахильо вздохнул. - Не понимаю, что они в тебе находят.
   - Что во мне находят? - Хозяйка пряничного домика рассмеялась. - Ничего особенно во мне не находят.
  Кроме...
  Разве что - моя молодость.
  Моя красота.
  Моя нежность.
  Мои длинные ноги.
  Мои упругие большие груди.
  Мои узкие бедра.
  Мои безумно большие деньги.
  А так - больше ничего.
  Наверное.
   - Ты - прекрасна! - Рахильо вытер рот пухлой рукой.
  Этой же рукой схватил проходящую девушку за попку.
  Сильно схватил.
  Девушка даже не отреагировала.
  Может быть, и не заметила.
  Погружена в свои мысли.
  
  КОГДА ЗАДУМЫВАЕШЬСЯ, ТО МОЖЕШЬ НЕ ЗАМЕТИТЬ, КАК ТЕБЯ УЖЕ ИСПОЛЬЗУЮТ.
  
   - Значит, он - твой раб, - Рахильо усмехнулся.
   - Не обращайте на меня внимания, - я кокетничал.
   - Раб.
  Ты просто великолепен, - этот Рахильо, похоже, влюбился в меня. - Тебе это известно? - Он взял меня за руку.
   - Спасибо, - я хихикал.
  Хозяйка пряничного домика налила в два бокала.
  Мне - яблочный сок.
  Рахильо - виски.
  Виски по цвету неотличимо от яблочного сока.
  Или - наоборот.
  Яблочный сок не отличим по цвету от виски.
  Стакан с виски протянула Рахильо.
  Мне - яблочный сок.
  Сок под видом виски.
  Хозяйка пряничного домика хотела напоить Рахильо.
  Он быстро осушил бокал.
  Я тоже отпил.
  Сморщился.
  Словно пил виски.
   - Я говорил, что ты великолепен? - Рахильо смотрел на меня. - А то я забываю.
   - Говорил, - я снова хихикал. - Я всегда смущаюсь.
  Смущаюсь, когда слышу комплименты.
   - Хочу выпить.
  Выпить еще. - Он налил себе сам.
  Немедленно выпил. - Хочу ощутить эффект.
  Эффект от спиртного.
  
  ЗАЧЕМ ПИТЬ, ЕСЛИ НЕТ ЭФФЕКТА?
  
   - Мне надо в постель, - я притворялся. - Я опьянел.
  Видите, я опьянел.
  Он прижал меня к стене.
  Хозяйка пряничного домика наблюдала.
  Молча наблюдала.
  За нами.
   - Подруга, - Рахильо обратился к хозяйке пряничного домика. - Я давно тебя знаю.
  Но ты скрываешь свое имя.
   - Здесь так принято.
  Не хочешь говорить имя - не говори. - Хозяйка пряничного домика отозвалась.
  Я подумал, что я тоже не знаю ее имя.
  А Гретхен?
  Гретхен, наверняка знает.
  Ведь они подружки...
   - Ладно, - Рахильо махнул рукой.
  Пьяно махнул рукой. - Сыграем на твоего раба?
  В карты?
   - На моего раба? - хозяйка пряничного домика даже не делала вид, что удивлена. - В карты?
   - В их.
  В карты именно.
  На твоего раба.
  Если ты проиграешь, то твой раб - станет моим рабом.
   - Хм.
  Ты хочешь, чтобы я поставила на кон своего раба?
  А ты, что предложишь?
   - Йа.
  Я. - Рахильо пьяно икнул. - Я никогда не проигрываю.
  Поэтому я поставлю на кон свою честь.
   - Твоя честь, Рахильо, недорого стоит.
   - О, милочка! - Рахильо захохотал.
  Пьяно погрозил хозяйке пряничного домика толстым пальцем. - Моя честь дорого стоит.
  Ты даже не представляешь, сколько.
   - Не представляю.
  Сколько?
   - Десять тысяч космодолларов.
   - Внушительная сумма.
   - Так ты играешь?
   - Нет, - хозяйка пряничного домика покачала головкой.
  Очаровательной головкой.
   - Как нет?
  А я хочу! - В голосе Рахильо зазвенела сталь.
  Видно, что он привык повелевать.
  И не терпит, когда ему отказывают.
   - Пусть раб сам играет на себя, - хозяйка пряничного домика улыбнулась.
  Обворожительно. - Проиграет себя - так и быть.
  Выиграет - десять тысяч космодолларов - мои.
  Ведь я его владелица.
   - Владелица и не дура! - Рахильо пожал ей руку. - Пари заключено.
  
  ЕСЛИ РУКИ СВЯЗАНЫ - КУЛАКАМИ НЕ МАШУТ.
  
  Сели мы играть.
  Я туза в рукаве держу.
  Платье оказалось удобным.
  Рукава широкие.
  Туз выскочит - соперник не заметит.
  Приходит мне первая карта.
  Туз пришел.
  Редкое невезение в начале.
  Теперь я не могу своего туза выкинуть из рукава.
  Получится двадцать два.
  Перебор.
  Беру еще карту.
  Валет пришел.
  Валет - два очка.
  Всего у меня - тринадцать.
  А уже две карты.
  Дальше - опасно брать.
  Если придет девятка.
  Или десятка.
  Или туз...
  У меня будет перебор.
  Но и с тринадцатью никто не сидит.
  Потому что - мало.
  До двадцати одного далеко.
  Соперник может на восемнадцати остановиться.
  Или на семнадцати.
  И тогда - я проиграл.
  
  ПРОИГРЫШ СОСТОИТСЯ И ПРИ ХОРОШЕЙ ПОГОДЕ.
  
  Всё же я взял.
   - Девятка! - Я заскрежетал зубами. - Перебор.
   - Везет мне! - Рахильо засмеялся.
  Язык заплетается.
  Напился до беспамятства.
  Но еще соображает.
  Я переглянулся с хозяйкой пряничного домика.
  Она сжала губы.
   - Пьяным везет! - Рахильо заржал. - Играем дальше.
  Второй кон.
  По правилам в очко играют в два сета.
  Первый сет - три сдачи.
  Второй сет - три сдачи.
  И соперники меняются.
  На вторую сдачу мне пришла десятка.
  Очень хорошо!
  Теперь я могу к ней добавить туза.
  Туза из рукава.
  Но для этого нужно взять еще одну карту.
  И быстро ее заменить на моего туза.
  Конечно, если мне туз другой сам не прилетит.
   - Ещё! - Я бодрюсь.
  Краем глаза на хозяйку пряничного домика посмотрел.
  А она, вроде, успокоилась.
  Рахильо сдал мне карту.
  Пришел...
  Снова валет.
  Опять у меня двенадцать.
  Теперь моя задача - заменить вальта на туза.
  Из рукава туз выпорхнет.
  А валет в рукав платья отправится.
  
  ТУЗ ВАЛЬТА БЬЕТ.
  
  Я ловко сделал подмену.
  Всё!
  У меня очко.
  Двадцать одно!
   - Очко! - Я заявил торжественно.
  Хотел карты открыть.
  Но...
  Что случилось?
  Пьяный Рахильо чуть не свалился.
  Со стула.
  Ухватился за столик.
  Столик дрогнул.
   - Осторожнее, Рахильо, - я засмеялся. - Имею право на смех.
  
  ПОБЕДИТЕЛЬ ПОЛУЧАЕТ ПРАВО НА СМЕХ.
  
   - Что-то я наклюкался. - Рахильо засопел. - Душечка!
  Говоришь, что у тебя очко?
  Показывай.
  Вскрывай!
  Ты - везунчик!
   - Вот! - Я торжественно перевернул карты.
  Что за...
  Передо мной лежали два туза.
  А где десятка?
   - Тебе показалось, деточка, - Рахильо причмокнул. - Перебор у тебя.
  Два ноль в мою пользу
  Будешь дальше играть?
  Или сдашься?
  Зачем мучить свои глазки.
   - Сдавай! - Я завопил. - Победа будет за мной!
  Я поправил лиф.
  В лифчике - на правой груди - лежат мелкие карты.
  По порядку.
  Валет, дама, король, тройка, семерка, девятка.
  В правом лифе - десятка, туз.
  Придется задействовать весь арсенал.
  На одного туза уже надежды мало.
  На хозяйку пряничного домика даже страшно смотреть.
  Хотя...
  Что она теряет?
  Меня только потеряет.
  В случае проигрыша.
  А я теряю всё.
  Стану рабом у Рахильо.
  Рабом навеки.
  Рабства в Империи нет.
  Но...
  Подпольно.
  По карточным долгам можно себя проиграть.
  Официально я буду называться работником Рахильо.
  А работнику можно не платить.
  
  ЗАЧЕМ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТО НИЧЕГО НЕ СТОИТ.
  
  Рахильо сдал мне.
  Снова валет.
  Это уже не к добру.
  Я взял еще карту.
  Прилетел мне король.
  Два - за Вальта.
  Четыре - за короля.
  Всего шесть.
  Мало.
  Надо брать.
  Даже туз здесь не сделает перебор.
  Третья карта - пятерка.
  Одиннадцать.
  Самое время добавить к ним десятку.
  Из лифчика.
   - Душа ты моя! - Рахильо потянулся ко мне.
  Облапил. - Как же я тебя уважаю.
  
  УВАЖАЮ ТЕБЯ ТАКЖЕ, КАК ХОЧУ.
  
   - Дурашка! - Я засмеялся.
  Тебе надо проспаться. - Я кивнул.
  Десятка из моего лифа незаметно перепорхнула на стол.
  Рахильо даже не поймет, что сдал мне три карты.
  А не четыре.
  Настолько он пьяный.
   - Вскрываюсь.
  Двадцать одно! - Я торжественно перевернул карты.
   - Двадцать одно! - Рахильо выпучил глаза. - Повезло тебе, душечка. - Начал тыкать пальцем в карты. - Десять.
  Десять - это десять.
  Валет.
  Всего двенадцать.
  Король - еще четыре.
  Шестнадцать.
  И...
  Шестерка.
  Двадцать два, сладенький.
  Перебор у тебя.
  Три ноль в мою пользу.
  В этом сете.
  Будешь сдавать.
   - Нервы мои сдают, - я тяжело запыхтел.
  Поднялся. - Схожу.
  Припудрю носик.
   - Сходи, припудри, - Рахильо кивнул. - Я же еще виски выпью.
  Виски, которое не пьет киска.
  
  КИСКА НЕ ЛЮБИТ ВИСКИ.
  
   - Пан Гродзянский младший! - В туалете хозяйка пряничного домика на меня накинулась. - Ты продул три партии.
  В очко.
   - Не налегай, детка, - я окрысился. - Рахильо - жульничает.
  Он карточный шулер.
  Я точно помню, что была пятерка.
  А он меня облапил.
  И пятерка сменилась шестеркой.
  Как и в других раздачах.
  Рахильо - жулик.
   - Я поняла, что он - жулик, - хозяйка пряничного домика зубками стучит. - Он прикинулся пьяным.
  А сам, наверняка, трезвее трезвого.
  Это - несложно.
  Заранее наглотался таблеток.
  Вопрос не в том, что Рахильо - карточный шулер.
  Вопрос в другом.
  Почему ты, не можешь обыграть карточного шулера?
  Я же тебя учила.
  Обучала.
  Тебя, а не Рахильо.
   - Может быть, ты плохо обучала, - я разозлился. - Или у Рахильо учителя были получше?
   - Еще...
  Один раз...
  Скажешь подобное. - мне в горло уперлась вилочка.
  Маленькая серебряная вилочка.
  Один удар - три дырка.
  Хозяйка пряничного домика настроена решительно.
  Она не шутила. - Еще раз усомнишься в том, что я - лучшая, то дальше не сможешь сомневаться.
  Нечем будет сомневаться.
  
  САМОМНЕНИЕ УПАЛО И НЕ ПОДНЯЛОСЬ БОЛЬШЕ.
  
   - Ладно!
  Не тыкай в меня вилкой.
  Серебряной.
  Я не вампир.
  Но серебро не переварю.
  Серебро в горле.
  Я виноват.
  Не понял сразу, что он шулер.
   - А должен был понять...
   - Ты бы мне знак дала.
   - Я давала.
  Знаки тебе давала.
  Ты же уперся.
  Разогрелся, как новичок.
  На меня не смотрел потом.
   - Успокойся, - я поправил лиф. - В этом сете я сдаю.
  Я учту свои ошибки.
  Мы пойдем другим путем.
   - Ну да, ну да.
   - Не издевайся.
  Не говори с сарказмом.
  
  УЧИТЕЛЬ ДОЛЖЕН БЫТЬ УВЕРЕН В СВОЕМ УЧЕНИКЕ, КАК И УЧЕНИК В УЧИТЕЛЕ.
  
  Я вышел из туалетного зала.
  Полный решимости.
  Уверенный в себе.
  Если проиграю...
  Я не проиграю.
  Но, если...
  То я просто придушу Рахильо.
  Не становиться же мне его рабом навечно.
  Наверно, к подобному ходу событий Рахильо не готов.
  
  НЕ КАЖДЫЙ УВЕРЕН, ЧТО ЕГО ПРИДУШАТ.
  
   - Я сдаю, - я присел за столик. - Посмотрел в потолок.
  Затем - на Рахильо.
  Что-то мелькнуло в его глазах.
  Что-то трезвое.
  И расчетливое.
  "Ага! - Я подумал. - Он тоже пришел в этот элитный клуб не просто так.
  За деньгами пришел.
  Карточный жулик. - Я обзывал его карточным шулером.
  Мысленно обзывал.
  Хотя сам мечтал стать шулером.
  Настоящим. - Не удивлюсь, если в этом богемном доме все не простые.
  А зачем-то прилетели..."
   - Ещё! - Рахильо щелкнул пальцами.
  Я уже понял, что у него будет двадцать одно.
  Если я не вмешаюсь.
   - Ты хочешь карту, - я протянул. - А я передумал.
   - Передумал играть?
  Тогда тебе записывается поражение.
  Сразу.
  Хотя ты и так на грани.
   - Нет.
  Я не передумал играть.
  Ведь я играю на себя.
  На свою свободу.
  Я передумал, что я не пью.
  Плесни мне виски.
  В стаканчик.
  Я поднялся.
  Подошел к Рахильо.
  И...
  Присел к нему на колени.
  Обвил шею рукой. - Угости меня виски.
  Рахильо.
   - Виски здесь бесплатный, - Рахильо запыхтел. - Каждый может наливать, сколько хочет.
   - Так налей же мне.
  Ты сказал, что я тебе нравлюсь.
  Вот и старайся.
  
  СТАРАЙСЯ ПОНРАВИТЬСЯ МНЕ В ОТВЕТ.
  
   - Пожалуйста! - Рахильо сделал над собой усилие. - Я налью.
  Только слезь с моих коленей.
  Потом сядешь.
  После игры.
  А то...
  Ты меня отвлекаешь.
   - Какой же ты противный! - Я надул губы.
  Поднялся.
  Принял от Рахильо стакан с виски.
  Выпил. - Тебе еще карту?
   - Нет.
  У меня и так очко, - Рахильо показал карты. - Двадцать одно.
  С учетом, что ты четыре раза проиграл.
  Из шести возможных, ты уже не сможешь... - Рахильо закашлялся.
  Потянул руку к картам.
  Чтобы сменить.
  Но я опередил его:
   - Ой!
  У тебя двадцать два.
  Рахильо.
  Ты ошибся.
  Так что счет стал три один.
  В твою пользу.
  Пока в твою. - Я сел на свой стул.
  Всё.
  Всё о друг друге поняли.
  Теперь - серьезная игра.
  Кто кого перекатает.
  Карточный шулер против карточного жулика.
  Мы делали вид, что ничего не произошло.
  
  НУЖНО ДЕЛАТЬ ВИД, А ОСТАЛЬНОЕ САМО СДЕЛАЕТСЯ.
  
  С большим трудом.
  Но я обыграл Рахильо.
  Перекатал его.
  Понадобился еще один сет.
  Из трех игр.
  Рахильо пожал мне руку:
   - Я проиграл.
  Но проиграл с удовольствием.
  Очень.
  Сверх!
  С огромным удовольствием.
  Я в восторге оттого, что встретил достойного соперника.
  Ты - хорош!
   - У меня случайно вышло! - Я промямли.
  И мы засмеялись.
  Потому что знали - что не случайно.
   - Вот, десять тысяч космодолларов, - Рахильо протянул хозяйке пряничного домика пачку.
   - Рахильо, - хозяйка засмеялась. - Даже на расстоянии видно, что это - кукла.
  Сверху и снизу - по сто долларов.
  Настоящие.
  Между ними - резаная бумага.
   - Я перепутал, - Рахильо не смутился. - возьми другую пачку.
   - Эти? - хозяйка пряничного домика принюхалась. - Не пахнут деньгами.
  Уж лучше ты переведи.
  На мой счет.
   - Перевести, - Рахильо сверкнул глазами.
  Зло сверкнул. - У меня на счету только семь тысяч.
  Переводи семь тысяч, - хозяйка пряничного домика тоже сверкнула глазами.
  Еще злее. - Остальное должен мне будешь.
  
  С ЧЕРНОЙ ДЫРЫ ХОТЬ ПОТОК ФОТОНОВ.
  
  Рахильо перевел деньги.
  И испарился.
  Наверно, в другое место полетел.
  Отыгрываться.
  Я и хозяйка пряничного домика нашли Гретхен.
  Она мило беседовала с тремя поэтессами.
  То, что девушки были поэтессами - сразу видно.
  Все они были голые.
   - Ну, как? - Гретхен ласково посмотрела на хозяйку пряничного домика.
  На меня даже не взглянула.
   - Очень.
  Даже очень как. - Я пробурчал. - Моя жена меня не видит.
  В упор не видит.
   - Мы выиграли семь тысяч космодолларов, - хозяйка пряничного домика похвасталась.
   - Ну да, ну да, - я промычал. - Типа мы выиграли.
   - Муж мой, - Гретхен заметила меня.
  Наконец-то снизошла.
  Изволила. - Не нуди.
  Ты настолько скучный.
  "Зато я умею играть в карты, - я порадовался за себя.
  Молча порадовался. - Без куска хлеба не останусь".
  
  КУСОК ХЛЕБА - БОЛЬШЕ, ЧЕМ КУСОК ЗОЛОТА.
  
  Мы полетели домой.
  Ну, как домой.
  В дом пряничный.
  Мой дом - клетка.
  Гретхен и хозяйка пряничного домика о чем-то мило болтали.
  До меня доносились изредка фразы.
  "Язык раздвигает губы.
  Проникает вовнутрь".
  "Твой рот требовательный.
  Настойчивый ротик".
  "Я знаю, что следует тебя оттолкнуть.
  Но у меня нет сил.
  Нет сил это сделать".
  "Я давно забыла, насколько волнующим это может быть".
  Неожиданно космояхта сменила путь.
   - Эй, подружки, - я закричал. - Вы в курсе, что мы летим не туда?
  Не домой?
  В Черную дыру можем провалиться.
  Из-за ваших обнимашек.
   - Мы решили отметить, - хозяйка пряничного домика отозвалась. - Летим в ресторан.
  Повеселимся.
   - Повеселимся! - Я обрадовался.
   - Нет, дружок, - хозяйка пряничного домика подошла.
  Опустила руки мне на плечи.
  От нее пахло Гретхен. - Веселиться будем я и Гретхен.
  Ты же в ресторане - работай.
   - Разве я недостаточно сегодня поработал?
  Мне нужен отдых.
  
   - ОТДЫХ ДЛЯ МУЖЧИНЫ - ЭТО РАБОТА НА ЖЕНЩИНУ.
  
   - Хорошо! - Я согласился.
  Покорно согласился.
  Честно говоря, у меня пальцы чесались.
  Процесс обыгрывания в карты меня захватил.
  На тот момент мне важнее было выиграть просто.
  Чем получить деньги.
  А выиграть и получить деньги - еще лучше. - Мне процент с прибыли будет?
   - Будет, - хозяйка пряничного домика подмигнула мне. - Но потом.
  Сейчас ты - только ученик.
  Ученикам зарплата не положена.
  Но ты сможешь выбрать себе еду.
  Если выиграешь.
   - И на этом спасибо! - я начал готовиться.
  Морально.
  И материально. - Можно я сниму это платье?
  Дурацкое платье.
   - Разумеется!
  В ресторане ты должен быть джентльменом.
  Скучающим мажором. - хозяйка пряничного домика кивнула. - Мы тебе купим что-нибудь подходящее.
  Но имей в виду.
  Ты должен постоянно менять одежду.
  Даже, если она дорогая.
  И очень дорогая.
  По одежде легко отыщут тебя.
  И узнают.
  Если ты выиграл больше, чем стоит твой наряд, то смело с ним расставайся.
  А, если жульничал и проиграл, то - тем более.
  
  ПРОИГРАВШИЙ ШУЛЕР - ЛАКОМАЯ ДОБЫЧА ДЛЯ БИТЬЯ.
  
  Мы прилетели на Ярмарку.
  Солидная ярмарка.
  Не фермерская.
  Гретхен и хозяйка пряничного домика долго подбирали для меня наряд.
   - Зачем возиться, - я пожал плечами, - если все равно после игры придется с этим нарядом расстаться.
   - Да ты дикий! - Гретхен и хозяйка пряничного домика воскликнули с недоумением.
  Со смесью жалости ко мне.
  Они воспринимали меня, как дурачка.
  После подобных заявлений...
  Моих заявлений.
  Мне купили фрак.
  Белую манишку.
  Лаковые штиблеты.
  Цилиндр на голову.
  Белые перчатки.
  Даже о носовом платочке в карман не забыли.
  
  ЕСЛИ МОШЕННИЧАТЬ, ТО - ПО-КРУПНОМУ.
  
   - С ума сойти, - я взглянул на счет. - Триста сорок пять долларов за комплект.
  На эти деньги можно купить хороший космокатер.
  Или шикарный дом на нашей планете.
  Я за всю жизнь больше трех космодолларов не видел.
  В нашей семье денег не было.
   - Опять же ты, дикий! - хозяйка пряничного домика усмехнулась. - Очень дикий.
  
  ЧТОБЫ ХОРОШО ПОЛУЧАТЬ, НАДО МНОГО ТРАТИТЬ.
  
  На триста сорок пять долларов в некоторых центральных Галактиках можно только поужинать.
  На двоих.
   - Надеюсь, что вы не будете ужинать за эти деньги, - я смирился.
  На самом деле, я ликовал.
  Ликовал в душе.
  Меня одели, как лорда.
  Как чиновника высшего класса.
  А то и лучше.
  Гретхен и хозяйка пряничного домика тоже переоделись.
  Но из запасов.
  Гретхен досталось маленькое черное платье.
  А хозяйка пряничного домика облачилась в розовое платьице.
  Я даже не стал спрашивать, сколько эти платья стоят.
  Не хотел, чтобы меня в третий раз назвали диким.
  
  ОДИН РАЗ - ДИКИЙ - ТЕРПИМО, ДВА РАЗА ДИКИЙ - УЖЕ УГРОЗА, А ТРИ РАЗА ДИКИЙ - УНИЖЕНИЕ.
  
  Мы пришли в ресторан.
  Лакей изогнулся перед нами.
  И это мне понравилось.
  Я уже начал входить во вкус.
  Во вкус шикарной жизни.
  
  К РОСКОШИ БЫСТРО ПРИВЫКАЕШЬ.
  
  Гретхен и хозяйка пряничного домика что-то заказывали.
  Когда Гретхен изучила повадки богачей?
  И разбирается в дорогой кухне.
  Она же - из бедной фермерской семьи.
  Наверно, пока я сидел в клетке, хозяйка пряничного домика обучала Гретхен светскому.
  Я глазел по сторонам.
  "Напыщенная публика.
  Каждый пыжится.
  А ткнешь ножичком - внутри все одинаковые".
  Я таращил глаза.
   - А, вот ты где! - раздался плаксивый голосок.
  Он показался мне знакомым.
  Или - все плаксивые голоса - одинаковые?
  В этом вопросе присутствовали ноты гнева.
  Хозяйка пряничного домика выпрямилась.
  Потому что вопрос предназначался ей.
  Рядом с ней стояла девушка.
  Белые волосы падали на кругленькое порозовевшее личико. - Я думала, что ты вернешься ко мне. - Девушка с ненавистью посмотрела на Гретхен. - Или ты была занята?
  Так занята, что забыла обо мне?
   - Извини, Бьянка, - хозяйка пряничного домика начала ерзать. - Мне показалось, что я позвала тебя.
   - Ничего подобного, - девушка сорвалась на визг. - Как себя чувствует твоя подружка?
  Новая подружка?
  Я вижу, что вам хорошо.
   - Прекрати, Бьянка, - хозяйка пряничного домика сказала резко.
  Поднялась.
  Повела Бьянку к выходу.
  Я поднялся за ними.
  Чтобы послушать.
  Интересно же.
   - Бьянка, извини.
  Но так обстоят дела.
   - Так обстоят дела? - девушка заплакала.
   - Не плачь.
  У тебя и так печальные глаза.
  А, когда наполняются слезами...
  
  СЛЕЗЫ УВЕЛИЧИВАЮТ ГЛАЗА.
  
   Это было прекрасно, - хозяйка пряничного домика вздохнула. - Но всему приходит конец.
  Пора вовремя поставить точку.
  Ты по-прежнему дорога мне.
  Но...
  Понимаешь?
   - Нет
  Не понимаю.
  И что ты нашла в этой девке?
  И в этом дурне?
   - Не называйте меня дурнем.
  
  КЛИЧКИ ИМЕЮТ ОБЫКНОВЕНИЕ ПРИКЛЕИВАТЬСЯ.
  
  Я кашлянул.
  То, что я подслушивал, хозяйку пряничного домика не обеспокоило.
  Бьянка продолжала плакать:
   - Ненавижу тебя.
   - Слушай, подруга.
  У тебя отец - чиновник высшего класса.
  Ты живешь в роскоши.
  У тебя будет множество подруг.
  И друзей.
  Только рукой махни.
  Ты быстро забудешь меня.
  Просто мы не...
   - Что мы не? - Бьянка спросила.
  Сердито сопела. - Ненавижу тебя.
   - Мы еще встретимся, - хозяйка пряничного домика пожала плечами.
  Вернулась к столику.
   - Я даже не буду спрашивать.
  И расспрашивать. - Гретхен улыбнулась хозяйке пряничного домика.
  А хозяйка пряничного домика время зря не теряла.
  Повернулась ко мне.
   - Возьми коктейль.
  Он безалкогольный. - хозяйка пряничного домика кивнула на столик. - Я заказала для тебя.
  Да не этот коктейль.
  Дурень!
  Это не для тебя.
  А для Гретхен.
   - Велика разница...
   - Велика разница!
  С коктейлем выйди на террасу.
  Словно тебе здесь скучно.
  Там к тебе обязательно кто-нибудь привяжется.
   - Женщина? - я обрадовался. - Женщина ко мне привяжется?
   - Если женщина - то гони ее в шею.
  Это не те женщины.
  Скорее всего к тебе привяжется шулер.
   - А приличных людей в этом ресторане нет?
  
   - ПРИЛИЧНЫЕ ЛЮДИ С НЕЗНАКОМЦАМИ НЕ ИГРАЮТ.
  
  Я вышел на террасу.
  Лакей обмахнул стул полотенцем.
  Смахнул невидимую пылинку.
  Я кивнул.
  Кивнул милостиво.
  Я присел.
  Принял скучающий вид.
  Хотя все мне было интересно.
  Сразу ко мне направилась красотка.
  Словно хотела мимо пройти.
  Но я почувствовал.
  Что она обязательно начнет разговор.
  И тогда я погиб.
  Я отвернулся.
  Демонстративно отвернулся.
  И она поняла.
  Прошла мимо.
  У меня еще минуты три дрожала губа.
  Настолько девушка была красивая.
  И...
  Тут появился он.
  Я не разбирался в людях.
  Не знал, как должны вести себя карточные шулеры.
  Я - не в счет.
  Но я почувствовал, что это - жулик.
  Карточный жулик.
  У меня чутье.
  Природное чутье прорезалось.
  На жуликов.
  И я возгордился.
  Я - талантлив.
  Я могу отличить карточного шулера от простого человека.
  
  ЖУЛИК ОТ ПРОСТОГО ЧЕЛОВЕКА ОТЛИЧАЕТСЯ БЕГАЮЩИМИ ГЛАЗКАМИ.
  
  Одет он по-стариковски.
  Потому что сам - старик.
  Белое жабо.
  Плетеная белая шляпа.
  Белый костюм.
  И даже тапочки белые.
  Старик посмотрел на меня.
  Глаза - тоже белые.
  С красными прожилками.
   - Я отведу тебя в другую комнату, - старик прокряхтел.
  Мне прокряхтел. - Комнату, где продолжаются танцы.
  Крепко прижму к себе. - Он проморгался. - Я хочу лечь с тобой в постель.
  
  ЛЕЧЬ В ПОСТЕЛЬ ОЗНАЧАЕТ ТОЛЬКО ОДНО.
  
   - Сэр! - Я прокашлялся. - Ты не по адресу.
  Я - мужчина.
  И не хочу лечь в постель с мужчиной.
  Особенно с тобой.
  Ты - старик!
   - О, чиновник, - старик затрясся от смеха. - Я пошутил.
  У меня шутки очень смешные.
  Остроумнейшие шутки.
  Мне приятно только с женщинами.
  Я знаю.
  Я пробовал.
  О, мне нужна женщина.
  И свежий воздух. - Он поцеловал кончики своих пальцев.
  Я ждал.
  Ждал терпеливо.
  Когда же старик из разговора о себе перейдет к картам.
  Старик же подозвал официантку.
   - Мистер? - Официантка склонилась.
  Груди у нее выпали из блузки.
  Она не спешила их заправлять.
  В дорогом ресторане все дорогое.
  Даже вид.
  Вид на груди.
  
  ВИД НА ЖЕНСКИЕ ГРУДИ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ВИД НА ГОРУ.
  
   - Милочка! - Старик просюсюкал. - Наклонись ниже.
  Еще ниже.
  Не буду же я к тебе тянуться.
  У меня деньги.
  
  У КОГО ДЕНЬГИ - К ТЕМ ТЯНУТСЯ.
  
   - Да, монсиньор! - официантка прошептала.
  Старик поцеловал ее.
  В губы поцеловал.
  Затем снова поцеловал.
  Официантка ответила на его поцелуй.
   - О, милочка!
  Ты даришь мне наслаждение.
  Твои губы дарят наслаждение.
  Мой язык изучил твой рот.
  Мы замерли.
  Застыли в своем маленьком мирке.
  Меня. - Старик прислушался.
  Прислушался к ощущениям. - Охватило желание.
  Не острое.
  Но загорелось. - Старик поднялся.
  Прижал к себе официантку.
  Затем отпустил. - Желание погасло.
  Ты не успела. - Голос старика стал суровый.
  Как будто бы официантка виновата в том, что старик немощный. - Принеси мне кефир.
  И колоду карт.
  Я подожду здесь. - Старик вернулся на место.
  Снова посмотрел на меня.
  Словно увидел в первый раз: - Мистер?
   - Да.
  Вообще-то я сидел за этим столиком.
  Ты ко мне подсел.
   - Я буду ждать официантку.
  За этим столиком.
  А то она не сможет меня найти. - Старик прокашлялся.
  Вытер платком нос.
  Нос у старика сизый.
  С лиловыми пятнами.
  Нос алкоголика. - От выпитого у меня шумит в голове.
  Мысли прыгают.
  Голова кружится.
  Я хочу обрести покой.
  Покой в объятиях этой девушки. - Старик прислушался.
  
  КОГДА ГОВОРИШЬ, ТО ИНОГДА НАДО И СЛУШАТЬ.
  
  В зале что-то происходило.
  Я выглянул:
   - Два эсквайра подрались.
  Один - Рахильо.
  Другой - индеец в трусах.
  Они катались по полу.
  И бранились.
  Никто их не разнимает.
  По-моему, на них делают ставки.
   - Почему они дерутся? - Старик зачмокал.
  Видно, что ему интересно.
  Он бы тоже посмотрел.
  Но не может встать.
  Или не хочет.
   - Рахильо должен с кем-нибудь подраться, - шикарная дама отозвалась из-за соседнего столика. - Иначе не было бы Рахильо.
  Подрались они из-за девушек.
  Рахильо захотел двух красоток.
  И индеец тоже их захотел.
   - Из-за тех девушек? - Я прищурился.
   - Да.
   - Одна из них - моя жена.
  Другая...
  Гм...
  Подруга моей жены.
   - Ты пришел с этими красавицами? - Старичок загорелся. - Познакомишь?
   - Очень.
  Очень познакомлю.
  Как только ты, сэр...
  Как только ты уладишь свои дела с официанткой.
   - С какой официанткой? - Старик быстро-быстро моргал.
  Наверно, уже забыл об официантке.
  Или делает вид, что - склеротик.
  
  ПРИКИНЬСЯ ДУРАЧКОМ - УМНОГО ОБМАНЕШЬ.
  
   - Об этой официантке, - официантка вернулась.
  Плюхнула на стол бутылку с кефиром.
  Да так резко, что часть кефира выплеснулась.
  На костюм старичка.
  Рядом поставила бокал. - Твой кефир, монсиньор.
  И колода карт.
   - О, душечка! - Старик воодушевился. - Я помню тебя.
  Это я так...
  К слову сказал. - И...
  Дал официантке чаевые.
  Более, чем щедрые чаевые.
  Целых два космодоллара.
  Официантка засияла.
  Сразу забыла обиду.
  
  ДЕНЬГИ СОЕДИНЯЮТ ЛЮДЕЙ.
  
   - У Рахильо хлынула кровь, - дама из-за соседнего столика сообщила.
  Торжественно.
  Ее ноздри раздувались от возбуждения. - Меня раньше тошнило.
  Тошнило от вида крови.
  Теперь - наоборот.
  У меня от вида чужой крови повышается аппетит.
   - Еще? - Старичок спросил.
  Я даже не понял, о чем он.
  Но...
  Передо мной лежала карта.
  Рубашкой вверх.
  Старичок уже начал игру.
  Даже не спросил меня.
  Даже не предупредил.
  Вот так.
  Тоже интересный подход.
  Чтобы его соперник совсем его за дурня принимал.
  Я не стал обсуждать.
  Просто поднял карту.
   - Еще, мистер.
   - Маленькая плохонькая, - старик прокряхтел.
  И сдал мне второго туза.
  Разумеется, я ожидал.
  Ожидал, что старик и первую карту видел.
  Туза.
  Пока я пялился на дерущихся.
  И вторую видел.
  Слишком просто.
   - Два туза! - Старик захлопал в ладоши.
   - Какая ставка? - Я лениво спросил.
  В любой момент могу отказаться.
  И надавать старичку по ушам.
   - Две тысячи космодолларов, - старичок захихикал. - Играем на интерес.
  Ставка - символическая. - Я кивнул. - Два сета по три партии?
   - Да.
  Классика. - Старик заерзал.
  Был ли он в маразме.
  Или не был.
  Но жульничал он классно.
  И...
  Но...
  Все же его возраст не позволял ему быть четким.
  Четким во всем.
  Старые пальцы плохо слушались.
  Подагрические пальцы.
  Вообщем, я с большим трудом перекатал его.
  С трудом.
  
  ДЕНЬГИ ДАЮТСЯ С ТРУДОМ.
  
  Положил в карман две тысячи долларов.
  В голове у меня закружилось.
  Я никогда не держал в руках столько денег.
  Даже близко.
   - Еще сыграем? - Старичок прищурился.
  Подслеповато прищурился.
  Во мне начали бороться два Я.
  Одно - сыграть.
  Второе - слинять.
  Возможно, что старый шулер пустил первую игру на разогрев.
  На разогрев соперника.
  Во второй игре ставки повысятся.
  И...
  Кто знает.
  Опыт может победить мою молодость.
  
  ОПЫТ ПОБЕЖДАЕТ МОЛОДОСТЬ, НО МОЛОДОСТЬ МОЖЕТ ДАТЬ П...Ы ОПЫТУ.
  
   - Дорогой! - На мои плечи легли ладони.
  Жаркие ладони.
  Слегка влажные.
  И нежнейшие, как губы лошади. - Я забеспокоилась.
  Решила, что ты бросил меня и Гретхен. - Хозяйка пряничного домика проворковала.
  Сладко пропела.
  Значит...
  Значит, она следила за мной.
  За моей игрой со стариком.
  И почувствовала, что надо заканчивать.
  А то я увлекусь.
  Не удивительно.
  Ведь хозяйка пряничного домика - моя наставница.
  Наставница в картах.
  Было бы неплохо, если бы она была еще и наставница в любви...
   - В чем дело? - Я напустил на себя грозный вид.
  По правилам - нельзя бросать игру в карты.
  Это - оскорбление для партнера.
  Кто-то должен играть до последнего.
  Пока деньги не закончатся.
  Поэтому я кривлялся, что хочу продолжить игру.
   - Я ужасно себя чувствую.
  Полетели домой.
   - Не видишь?
  Я - играю.
   - Тогда проводи меня в кабинет.
  В дамскую комнату. - хозяйка пряничного домика обняла меня.
  Я отстранился от нее:
   - В чем дело?
   - С тобой мне станет лучше.
   - Сэр! - Я поднялся. - Я скоро вернусь.
  Помогу своей даме.
  И продолжим игру.
   - Конечно, - старик проблеял.
  В его глазах мелькнула сталь.
  Жестокость.
   - Пойдем, - хозяйка пряничного домика снова обняла меня.
  На этот раз я не отодвинулся.
  Она поцеловала меня.
  Ласкала руками мое тело.
  Я задыхался:
  "Может быть, хозяйка пряничного домика влюбилась в меня?"
  Меня охватила слабость.
  Голова кружилась.
  Я закрыл глаза.
  Хозяйка пряничного домика вела меня с закрытыми глазами.
  С моими закрытыми глазами.
  Я плыл.
  Казалось, что происходит не со мной, с другим мужчиной.
  
  МУЖЧИНЫ ТАЯТ БЫСТРЕЕ, ЧЕМ ЖЕНЩИНЫ
  
  Внезапно хозяйка пряничного домика отпустила меня.
  Зашумели двигатели.
  Все понятно.
  Она привела меня на свою космояхту.
  Гретхен уже сидела на диванчике.
  С насмешкой смотрела на меня.
   - Я понял.
  Я тоже играл.
  С тобой играл, хозяйка пряничного домика, - я проблеял.
  Мой голос охрип.
  А затем сорвался на петушиный писк. - Мы оба хорошо сыграли. - Я почувствовал легкость.
  Легкость в кармане. - У меня были две тысячи долларов.
  Я их выиграл.
  Теперь их нет в кармане.
   - Держи карман шире! - хозяйка пряничного домика засмеялась. - Ты расслабился.
  А я у тебя эти деньги забрала.
  Хотя они и так мои.
  Будь внимателен
  Это тебе еще урок.
  Обыграть в карты ты можешь.
  Но потом увлечешься красоткой.
  Она тебя обчистит.
  Как сделала я.
   - Разумеется, - я заскрежетала зубами.
  Чувствовал себя полным дураком. - Могла бы хотя бы доллар оставить.
   - Раздевайся.
   - Что?
   - Раздевайся.
   - Совсем?
   - Да, - хозяйка пряничного домика притопнула.
  В нетерпении притопнула.
  Я разделся.
  Девушки захихикали.
  Ведь я был в полной боевой готовности.
   - Переодевайся, муж мой, - Гретхен проворковала. - Нельзя тебе оставаться в прежней одежде.
  Старик может пожаловаться в космополицию.
  Нашу космояхту обыщут.
  А так...
  Твой костюм сгорит в утилизаторе.
  "Нашу космояхту, - я усмехнулся.
  Мысленно усмехнулся. - Гретхен назвала космояхту нашей.
  Кого она имеете в вид?
  Меня и себя?
  У нее есть план, как обмануть хозяйку пряничного домика?
  И обокрасть ее?
  
  КОВАРСТВУ ЖЕНЩИНЫ НЕТ ГОРИЗОНТОВ.
  
  Или Гретхен имела в виду ее и хозяйку пряничного домика?
  Она давно все решила?
  Решила, что будет жить с ней?"
  В любом случае костюм сгорел.
  Я переоделся в балахон.
  Очень похожий на мой.
  Но дороже.
  Намного дороже.
  Так прошел мой первый практический урок.
  Урок игры в карты.
  И урок жизни.
  Никому нельзя доверять.
  
  НЕ ДОВЕРЯЙ ЖЕНЩИНЕ, ДАЖЕ, ЕСЛИ ОНА ТЕБЯ ЦЕЛУЕТ И ЗОВЕТ В ПОСТЕЛЬ.
  
  Правда, хозяйка пряничного домика меня в постель не приглашала.
  Пролетел месяц.
  Я научился всем премудростям.
  Премудростям карточной игры.
  Хозяйка пряничного домика все реже меня наказывала.
  Даже стала терять ко мне интерес.
  Потому что моё карточное мастерство сравнялось с её.
  Однажды утром я подслушал.
  Подслушал разговор моей жены Гретхен и хозяйки пряничного домика.
   - Гретхен.
  Подготовь купальню.
  Мне все равно, что ты думаешь.
  Завтра утром прилетает Бьянка.
  А тебя здесь не должно быть.
   - Так? - Гретхен зашипела. - Так ты поступаешь со мной?
  Тогда и ты мне не нужна. - Гретхен задрала подбородочек.
  И...
  Отправилась готовить купальню.
  Для своей соперницы.
  Я глазам не верил.
  Гретхен горевала.
  Ох, как она горевала!
  Таскала воду.
  И слезы текли у нее по щекам.
  Ручьями текли.
   - Кто же мне поможет? - Гретхен кричала. - Лучше бы меня растерзали дикие звери.
  Зачем я так мучаюсь?
  Лучше бы я и мой муж пан Гродзянский младший погибли вместе.
   - Я не согласен погибать, - я прошептал.
  
  ПОГИБАТЬ ЛУЧШЕ БЕЗ МУЗЫКИ
  
   - Нечего хныкать, - хозяйка пряничного домика подошла к Гретхен. - Я тебе не помогу больше.
  Оставайся одна.
  Я подумал:
  "Чем же моя жена Гретхен разозлила хозяйку пряничного домика?
  Жили же они душа в душу.
  Бьянка тому виной?
  Вряд ли".
   - Твоего муженька пана Гродзянский младший я лишу его мужского достоинства, - хозяйка пряничного домика продолжала.
  Я даже задрожал.
  Ну, выгоняешь свою подругу.
  Мужа ее зачем трогать.
   - Может быть, оставишь моему мужу его пенис? - Гретхен пропищала.
   - Нет.
  
  МУЖЧИНА С ПЕНИСОМ - УЖЕ НЕ МОДНО.
  
  Повесь котел.
  Разведи под ним огонь.
  Налей в котел воды.
  Твой муж сядет в котел.
  У него мужские причиндалы и сварятся.
  Без них пан Гродзянский младший будет лучше в карты играть.
  "Йа?
  Без своего?
  Играть в карты?
  Да ни за что!" - Я возмутился.
  Но молча возмущался.
  Потому что я боялся хозяйки пряничного домика.
  И Гретхен ее боялась.
  Судя по всему.
  Гретхен сделала так, как ей велела хозяйка пряничного домика.
   - Сначала мы испечем пирог, - хозяйка сказала. - Я уже истопила печь.
  И замесила опару - Хозяйка пряничного домика толкнула Гретхен к самой печи.
  Из печи полыхало пламя.
  Очень.
  Сверх полыхало.
  Большое пламя. - Полезай в печь, - хозяйка пряничного домика приказала Гретхен. - Да погляди.
  Хорошо ли она натоплена.
  Не пора ли пироги сажать?
  
  БЕЗ ПИРОГОВ НЕТ ПРАЗДНИКА.
  
  Только полезла Гретхен в печь...
  А хозяйка пряничного домика хотела ее закрыть.
  Заслонку приготовила.
  Добротная заслонка.
  Чугунная.
  С печатью звезды и молота.
  Потом бы хозяйка пряничного домика, возможно и съела бы Гретхен.
  Вместе со своей подружкой Бьянкой бы пировали.
  И обсасывали косточки.
  Косточки Гретхен.
  Но моя Гретхен догадалась.
  
  ДОЧЬ ФЕРМЕРА ВСЕГДА УМНАЯ.
  
  Фермершу не обманешь.
  Гретхен говорит хозяйке пряничного домика:
   - Да, я не знаю.
  Не знаю, как в печь залезать.
  Я всю жизнь на печи спала.
  А в печь не лазила.
  Не надо было мне в печь.
  Покажи ты, подружка.
   - Глупая ты гусыня, - хозяйка пряничного домика захихикала. - Не можешь самое простое сделать.
  В печку она, видите ли, не умеет залезать.
  Смотри, какое устье.
  Большое устье.
  Да не у меня.
  У печи.
  У меня - маленькое.
  Ты же знаешь. - Хозяйка пряничного домика взобралась на шесток.
  Просунула голову в печь.
   - Получай, предательница! - Гретхен тут кааааак толкнет хозяйку пряничного домика.
  Да так, что та оказалась прямо в самой печи.
  Потом Гретхен прикрыла печь.
  Заслонкой прикрыла.
  Той самой.
  И даже на задвижку закрыла.
  Страшно завыла хозяйка пряничного домика.
  
  ГОРЕТЬ ЗАЖИВО НЕ КАЖДАЯ ВЕДЬМА ЛЮБИТ.
  
  Гретхен побежала.
  Ко мне прибежала.
   - Пан Гродзянский младший!
  Муж мой!
   - Знаю!
  Я все слышал! - Я ликовал. - Ты - умница.
  Теперь нет хозяйки пряничного домика.
  Я не должен ей буду всю жизнь выплачивать оброк.
  И мы заберем все ее хозяйство.
  К своим рукам приберем.
  Будем так же ловить путников.
  И сажать их в печь.
   - Муж мой!
  Пан Гродзянский младший! - Гретхен бросилась мне на шею. - Открывай хлев.
  Выпускай баранов на свободу.
  Но...
  Мы не останемся здесь жить.
  Дом пряничный проклят.
  Мы с тобой - вольные птицы.
  Теперь вольные.
   - Да!
  Да!!
  Да!!! - Я начал прыгать.
  Скакал от радости.
  Целовался с Гретхен.
  Как крепко мы целовались!
   - Теперь нечего нам бояться, - я вошел в избушку. - Гретхен! - Мой голос охрип. - Сундуки!
  С драгоценными камнями!
  Полон дом драгоценностей.
  Набивай мешки!
   - Надо домой принести добро, - Гретхен суетилась. - Матушке твоей!
  И батюшке! - Гретхен схватила мешок.
  
  ЗОЛОТО ИЗМЕРЯЮТ МЕШКАМИ.
  
   - Надо бежать, - я осмыслил.
  Понял ситуацию.
   - Бежать!
  Бежать отсюда!
  Из вертепа предательства! - Гретхен скрежетала зубками. - Меня променять на какую-то Бьянку.
  Да у той Бьянки - ни рожи, ни кожи.
   - Нууу, почему, - я протянул. - Бьянка даже очень.
  Очень хороша.
  У хозяйки пряничного домика прекрасный вкус.
  Вкус на подружек.
  Бьянка.
  Ты.
  Не придерешься к вашей красоте...
   - Вот и вали к своей Бьянке, пан Гродзянский младший, - Гретхен разозлилась. - Не муж ты мне больше.
  Не муж.
   - Я пошутил, - я закудахтал. - Золотце моё!
  Зачем мне Бьянка?
  Бьянка далеко.
  А ты - рядом.
  Давай с тобой...
   - Подожди, пан Гродзянский младший, - Гретхен прислушалась. - Кажется, космофрегат опускается.
  Кто прилетел?
  И, как не вовремя.
   - Спрячемся в кустах?
   - Муж мой!
  Тебе только в кустах и место, - Гретхен фыркнула.
  Она стала в себе более уверенней.
  После дружбы с хозяйкой пряничного домика.
  Сильно изменилась Гретхен.
   - А!
  Муж и жена - одна сатана! - Из роскошного космофрегата выпрыгнула...
   - Бьянка? - Я и Гретхен переглянулись. - Что ты здесь делаешь?
  Хозяйка пряничного домика дала тебе от ворот поворот.
  Прогнала тебя.
   - Я именно за этим, - Бьянка оглядывалась. - Прилетела сказать ей, как я ее ненавижу.
   - Ты уже ей говорила.
  
   - НЕНАВИДЕТЬ МАЛО НЕ БЫВАЕТ.
  
  Кстати, где она?
   - Эээээ!
  Бееее.
  Ушла в лес.
  За грибами.
   - В лес?
  За грибами? - Бьянка захохотала. - Там ей и место.
  
  ЕСЛИ У ДЕВУШКИ НЕ ВСЕ В ПОРЯДКЕ, ТО ОНА ХОДИТ В ЛЕС ЗА ГРИБАМИ.
  
  Бьянка развернулась.
  Вбежала в космолет.
  И улетела.
   - Пронесло, - я вытер пот со лба.
  Обильный пот.
  Никогда я так не потел. - Гретхен!
  Жена моя!
   - Да, пан Гродзянский младший!.
  Муж мой!
  Возьмем шикарную космояхту хозяйки пряничного домика.
  И улетим.
   - Да ты с ума сошел! - Гретхен всплеснула руками. - Видно, ты последний ум потерял.
  Муж мой пан Гродзянский младший!
  Космояхта закодирована.
  Как только мы войдем в нее, она нас возьмет в плен.
  И отвезет в космополицию.
  Или другим способом загубит.
  
  ДОРОГОЕ ВСЕГДА С ЛОВУШКАМИ.
  
  - Я и не подумал. - Я почесал затылок.
   - Ты никогда не думаешь.
   - Гретхен!
   - Да, муж мой пан Гродзянский младший!
   - Пойдем лесом?
   - А куда мы денемся? - Гретхен подхватила мешок.
  Мешок с драгоценными камнями.
  Я же закинул на плечи два мешка.
  Полные драгоценностей мешки.
  Шли мы.
  Шли лесом.
  Два часа шли.
  Набрели на озеро.
  Большое озеро.
   - Не перебраться нам через него, - я сбросил мешки на траву. - Нет моста.
  Нет лодочки.
  Даже тропинок не видать.
   - Муж мой!
  Ты снова подтвердил, что из ума выжил.
  Какие тропинки на озере?
  На воде тропинки? - Гретхен постучала пальчиками по моему лбу.
  Засмеялась. - Пусто у тебя в голове.
  Эхо разносится в пустой черепушке. - И мосты.
  Кто же через озера строит мосты?
  Озеро обойти можно.
   - Умная?
  Да?
  Мы еще домой не пришли.
  А ты меня уже попрекаешься.
  Смеешься надо мной. - Я присел.
  На камень сел. - Горячий камень.
  Жжётся через балахон. - Я пожаловался.
  
  ГОРЯЧЕЕ ДОЛЖНО БЫТЬ В МЕРУ, А ТО СОЖЖЕТ.
  
  - Может быть, это - легендарный горячий камень?
  Который желания исполняет?
   - Муж мой, - Гретхен вздохнула. - пан Гродзянский младший.
  Я уже устала оценивать твои умственные способности.
  Горячий камень?
  Легендарный?
  Желания исполняет?
  Тогда прикажи камню.
  Пусть он твое желание исполнит.
   - Не могу.
   - Что не можешь?
   - Не могу приказать камню.
  Я не знаю, какие у меня желания.
   - Тогда молчи, - Гретхен улеглась на траву.
  Сорвала травинку.
  Закусила ее.
  Заложила руки за голову.
  Смотрела в небо.
   - Гретхен!
  Вот я тебя сейчас! - Я обрадовался. - Займемся любовью.
   - Чтооооо? - Гретхен присела. - Какой еще любовью?
   - Нуууу.
  Мы же муж и жена.
  Любовью, которой занимались.
  До того, как попали в пряничный домик.
  В плен попали.
   - Не смей, - Гретхен замахнулась на меня. - Не лезь.
   - Не пойму ничего, - я был озадачен.
   - Это было давно и не правда, - Гретхен произнесла.
  Голосок тихий. - Была у нас любовь.
  Да сплыла.
  Ты не смог ее удержать.
   - Ты сама перекинулась, - я завопил. - Меня хозяйка пряничного домика в клетку посадила.
  А с тобой она...
   - Замолчи, - глаза Гретхен сверкнули.
  Зло сверкнули.
  
  ГЛАЗА СВЕРКАЮТ - К ГРОЗЕ.
  
  Гретхен тяжело дышала. - Ты стал другим, пан Гродзянский младший.
  Хуже ты стал.
  Ты и так был не особо.
  Но стал еще не особей.
  Даже трудно представить.
  Ты хнычешь, что тебя хозяйка пряничного домика посадила за решетку.
  Одумайся, пан Гродзянский младший!
  Муж мой!
  Хозяйка пряничного домика худенькая.
  Хрупкая девушка.
  И сломала жирного мужика?
   - Я не жирный.
  Я - в теле.
   - Ты бы мог пробить дыру в стене домика.
  Стена - из хлеба.
  Но ты этого не делал.
  Тебе нравилось быть пленником.
  Узником нравилось быть.
  Ты - мазохист.
  Обожаешь страдания.
  Твои страдания.
  Был бы ты настоящим мужиком - выбрался бы.
  И спас бы меня.
  Нет.
  Ты только ныл.
  И теперь ноешь.
  Меня обвиняешь.
   - Но ты же с хозяйкой пряничного домика?
   - А что мне оставалось?
  Я боролась за свою жизнь.
  Мой муженек мне же не помогал.
  Отдыхал за решеткой.
  Вот я и...
  Как умела.
   - Прости.
  Я не знал.
  
   - ПРОЩАЮТ ТОЛЬКО ЗНАЮЩИХ.
  
   - Гретхен.
  Нам пора домой.
  К батюшке и матушке.
   - Тебе батюшка и матушка дороже, чем я.
  Я это поняла.
  Давно.
   - Но мы...
   - Не беспокойся, пан Гродзянский младший.
  Я не подам на наш развод.
  Мы будем жить, как муж и жена.
  Как настоящие муж и жена.
  Без любви.
  Без ласки.
  Без интереса.
  Так многие семьи живут.
  И называют это благополучием.
   - Могу ли я надеяться?
   - Не можешь.
   - Гретхен...
  
  НАДЕЖДА НЕ УМИРАЕТ, ОНА ТОЛЬКО ПРИТВОРЯЕТСЯ ДОХЛОЙ.
  
   - Послушайте, - раздался голос.
  Из-за камня.
  Из-за горячего большого камня. - Выясняйте отношения в другом месте.
  Я долго летела.
  Думала, что в диком уголке леса отдохну.
  Выбрала недоразвитую планету.
  Нашла большое озеро.
  Загораю.
  Обнаженная загораю.
  Наслаждаюсь одиночеством.
  А тут - вы.
  Муж и жена.
  Остановились около меня.
  И выясняете отношения. - Из-за камня вышла девушка.
  Обнаженная.
  Ослепительной красоты.
  По крайней мере, мне показалось, что ослепительной красоты.
  
  КОГДА ДОЛГО БЕЗ ЖЕНЩИН, ТО КАЖДАЯ КАЖЕТСЯ КОРОЛЕВОЙ КРАСОТЫ.
  
  Девушка спортивного телосложения.
  Подтянутая.
  С небольшими грудками.
  Но я даже на расстоянии оценил - упругие грудки.
  Соски задорно торчали вверх.
  Животик плоский.
  Ноги длинные.
   - Ты - хто? - я рот раскрыл.
   - Я - космодесантница.
  Вероника. - Девушка склонила головку к левому плечу.
  Очаровательная головка. - В отпуске я.
  Прилетела загорать. - Отвечала мне.
  Но смотрела на Гретхен.
  Мне не понравился взгляд космодесантницы.
  Слишком он изучающий.
  И заинтересованный.
  Заинтересованный на Гретхен...
   - Мы не хотели, - Гретхен ответила с долгим вздохом. - Мы были озабочены, как убежать.
  Убежать из леса.
  И переплыть озеро. - И, неожиданно, спросила: - А как ты отдыхала?
   - О!!! - Космодесантница засветилась.
  Как ясное солнышко. - Я смотрю галосериал.
  Отчаянные зазнайки.
  О девушках...
  
  О ДЕВУШКАХ ВСЁ ИНТЕРЕСНО.
  
   - Да!
  Да!!
  Да!!! - Гретхен запрыгала.
  Хлопала в ладоши. - Я обожаю этот гало сериал.
   - Ты тоже? - космодесантница обрадовалась. - Садись.
  Вместе посмотрим.
  
  ВМЕСТЕ СМОТРЕТЬ В ДВА РАЗА ИНТЕРЕСНЕЕ.
  
   - Гретхен, - я прокашлялся.
  Прокашлялся в кулак.
  Старался, чтобы мой голос звучал убедительно. - Мы убегаем.
  Очень.
  Вообще-то убегаем.
  Нам пора домой.
  К матушке и батюшке.
   - К матушке и батюшке, - Гретхен пропищала.
  Тонким голоском передразнила меня.
  Космодесантница засмеялась.
  И в знак понимания Гретхен и космодесантница ударили друг дружку ладонью в ладонь.
   - Присаживайся, - космодесантница засуетилась. - На надувной матрасик.
  Он - удобный.
  Космодесантный матрасик.
  А на время его взяла из хозблока.
  Он с подогревом.
  Попка не застынет.
   - Благодарствую, - Гретхен присела на матрасик.
  Моя Гретхен.
  
  ДЕВУШКИ - КАК КОРАБЛИ - УХОДЯТ В ДАЛЕКОЕ ПЛАВАНИЕ.
  
   - Раздевайся, - космодесантница включила голограф. - Не стесняйся.
  Здесь - все свои! - И снова засмеялась.
   - Не стесняюсь, - Гретхен разделась.
  До ничего.
  Сидели две обнаженные красавицы.
  Плечом к плечу.
  Спинами - ко мне.
   - Меня можно не стесняться, - я процедил.
  С сарказмом сказал. - Я всего лишь мужчина.
   - Не обращай на него внимания, - Гретхен засмеялась в ответ новой подруге. - Это...
  Этот...
  Мой муж - пан Гродзянский младший!
   - Муж?
  Настоящий?
  Да ты что?
  Не повезло тебе.
   - Да уж.
  От везения здесь далеко! - Гретхен кивнула.
   - А ничего, что я здесь? - снова я язвил. - И вы обо мне разговариваете.
   - Радуйся, что не прогоняем, - космодесантница даже не оглянулась. - Мы будем галосериал смотреть...
   - Я слышал уже.
  Мне этот галосериал не интересен.
   - Мы тебя и не спрашиваем.
  Можешь нами любоваться. - Космодесантница протянула Гретхен ведерко с попкорном. - Мы - как в настоящем галотеатре.
  С попкорном!
   - Круто! - Моя жена Гретхен приняла ведерко с попкорном.
  И...
  Обняла новую подружку за плечи.
  Наверно, чтобы не упасть.
  
  ЧТОБЫ НЕ УПАСТЬ, ДЕВУШКИ ЗАКРЕПЛЯЮТСЯ.
  
  Они начали смотреть.
  Галосериал - дурацкий.
  Но им нравилось.
  
  ЛЮБАЯ ВЕЩЬ МОЖЕТ БЫТЬ ДУРАЦКАЯ И НЕ ДУРАЦКАЯ: ЭТО С КАКОЙ СТОРОНЫ ПОСМОТРЕТЬ.
  
  Я любовался красавицами.
  Их тонкими талиями.
  Прямыми спинами.
  Лебедиными шеями.
  Потом еще любовался.
  И затем - еще.
  Обо мне девушки забыли.
  Были поглощены галосериалом.
  По моему мнению лучше бы они смотрели галосериал "Отчаянный хулиганы".
  Мой любимый.
  Но...
  От нечего делать мне приходилось смотреть их сериал.
  В нем какой-то мужик в этот момент подтолкнул свою подругу к кровати.
  Гретхен и космодесантница заохали:
  "Подлец!"
  Дальше в галосериале было предсказуемо.
  Девушка не сопротивлялась.
  Даже - наоборот.
  Герой актер расстегивал на ней платье.
  А девушка шептала.
   - Ты снимаешь с меня платье.
  Я даже не верю.
  Не верю, что это происходит в действительности.
  Затем герой-любовник поцеловал ее.
   - Целоваться удобнее на мягкой кровати, - я прокомментировал.
  Это была шутка.
  Но Гретхен на меня зашишикала.
  А космодесантница повернулась.
  И с гневом посмотрела.
  Чтобы я не мешал смотреть галосериал.
  
  СЛОМАТЬ ДЕВУШКЕ УДОВОЛЬСТВИЕ - СЕБЕ ДОРОЖЕ.
  
   - У тебя сильные руки, - "жертва" девушка восторгалась героем-любовником. - Горячие руки.
  Их прикосновение меня волнует.
   - Я поверну тебя на живот.
   - Я чувствую, как ты расстегиваешь мой бюстгальтер, - в сериалах герои комментариями дублируют действия.
  Для непонятливых зрителей. - Я не здесь.
  Я на другой планете. - Девушка раскинулась. - Я пьяна.
  Ты должен этим воспользоваться.
  А то потом я не отдамся... - Героиня засмеялась.
  Актер начал целовать ее спину.
   - Меня, - девушка захлебывалась счастьем, - захватила страсть.
  Неуправляемая страсть.
  Безграничное желание.
   - Я люблю тебя, - произнес герой.
   - Я люблю тебя, - девушка отозвалась. - Как приятно быть желанной.
   - Как мило! - Гретхен всхлипнула.
   - Очаровательно! - Космодесантница зарыдала.
  Я благоразумно не стал комментировать.
  Чувствовал, что мне может прилететь.
  От Гретхен.
  И от космодесантницы.
  
  РУКИ ДЕВУШКИ ЛЕГКИЕ, СЛАБЕНЬКИЕ, А ОПЛЕУХИ ОТ НИХ ТЯЖЕЛЫЕ, СИЛЬНЫЕ.
  
  Не скрою.
  Сюжет галосериала захватил и меня.
  Главная героиня проснулась.
  Утром открыла глаза.
  "Сейчас начнет оправдывать сама себя", - я подумал.
  Со злорадством.
  И - верно.
   - Уже пять утра! - актриса защебетала. - Я открыла глаза.
  И не поверила.
  Не поверила им.
  Меня мучает жажда.
  Веки тяжелые.
  Лицо горит. - Героиня осмотрелась по сторонам. - Что за гадюшник?
  Где я?
  
  НОЧЬЮ ВСЕ КАЖЕТСЯ ВЕЛИКОЛЕПНЫМ, А УТРОМ - УЖАСНЫМ.
  
  Комнатка маленькая.
  Неприбранная.
  Мой избранник спит.
  Растянулся на кровати.
  И...
  Не слишком уж он прекрасен. - Девушка привстала.
  Поискала, что можно набросить на себя. - Моя голова раскалывается.
  Лопнет череп, если я сделаю резкое движение. - Девушка стянула простыню.
  Завернулась в нее.
  И встала.
  Герой любовник не шевелился.
  Она добралась до двери.
  И оказалась в коридоре.
  Даже через голограф коридор вонял.
  Узкий коридор.
  Завален хламом.
  Девушка отыскала ванную.
   - Холодная ванная.
  Следы ржавчины на ней.
  Я что?
  Переспала с нищедранцем? - Горе девушки было откровенным.
  Безутешным.
  
  ПЕРЕСПАТЬ ОДНО, А УЗНАТЬ О ТОМ, ЧТО ПЕРЕСПАЛА С НИЩИМ - ДРУГОЕ.
  
  Гретхен и космодесантница снова заохали.
  Девушка в галосериале зажгла лампу.
  Лампа обсижена мухами.
  Девушка пустила воду.
  Большая синяя ящерица побежала по раковине.
  Девушка взвизгнула.
  Она выпила воды из-под крана.
   - Какая гадость.
  Вода воняет туалетом.
  И я - хороша.
  Косметика размазалась.
  По лицу размазалась.
  Волосы спутались.
  Я выгляжу так, словно я здесь живу.
  По-настоящему. - Она вернулась в спальню.
  Искала свою одежду.
  Нашла ее.
  Быстро оделась.
  Бросила долгий взгляд на спящего героя-любовника.
   - Вот, ведь скотина!
  Крепко спит.
  Или делает вид, что спит.
  А ведь мог бы приласкать меня.
  С утра.
  
  УТРОМ ВСЁ СЛАДКОЕ.
  
  Девушка долго стояла над любовником.
  Затем вышла на улицу.
   - На улице холодно и тихо, - заключительный монолог. - Девушка опустилась в гравибиль.
  Поехала. - Улицы безлюдные. - приехала домой.
  Вошла на цыпочках.
  Сразу отправилась в спальню. - У меня всё чистенько.
  И опрятное.
  Новенькое.
  Не то, что в той грязной берлоге.
  Каков подлец!
  Мог бы к моему приходу подготовить своё логово. - Девушка приняла ванну.
  Горячую ванну.
  Задумалась. - Я испытываю чувство вины.
  Сержусь на произошедшее.
  Я была пьяна.
  Но служит ли это оправданием?
  Я никогда не представляла себя в роли распутницы.
  И мне непросто принять.
  Принять, что это произошло.
  Что сказал бы мой жених?
  Если бы узнал?
  И почему моя первая мысль о женихе?
  Я засну.
  Засну с сознанием того, что через несколько часов встречусь с ним. - Актриса заснула.
  При этом так удачно заснула, что зрители могли видеть все ее прелести.
  Потому что простыня сползла.
  Актриса ворочалась во сне.
  
  ДЕВУШКА ВОРОЧАЕТСЯ, КАК БЛИН НА СКОВОРОДКЕ.
  
  Серия гало сериала закончилась.
  Гретхен и космодесантница всхлипывали.
  Затем начали обсуждать увиденное.
  Долго обсуждали.
  С жаром.
  Затем обнялись.
  Снова поплакали.
  Я решил не вмешиваться.
  Отчаяние охватило меня.
   - Что воля, - что - неволя! - Я сидел.
  Покачивался. - Зачем куда-то бежать?
  Что-то требовать?
  Искать?
  Можно сидеть на берегу озера.
  И ждать, пока приплывет твоя мечта.
   - Нам пора, - Гретхен неожиданно поднялась.
   - Я думала, что ты останешься.
  Хоть на одну ночку! - Космодесантница протянула.
   - Останусь.
  Но не сейчас. - Гретхен поцеловала космодесантницу в лобик. - Верь мне.
  Мне, действительно, нужно бежать.
  Продолжать свой путь.
  Мы обязательно будем спать.
  Потом.
   - Куда же ты пойдешь? - космодесантница поднялась.
  Она была деловита. - Ты же хотела на другую сторону озера? - Спрашивала Гретхен одну.
  Словно Гретхен пришла одна...
   - Да.
  На ту сторону озера.
   - Я не могу тебя подбросить на своем космокатере.
  Тогда от него пойдет сигнал.
  И меня вызовут.
  Срочно отзовут из отпуска.
  По срочному делу.
  
  НА ВОЙНЕ ВСЕ ДЕЛА СРОЧНЫЕ.
  
   Пожалуй...
  Я перевезу тебя на своем матрасике.
  На надувном.
   - Меня, - Гретхен посмотрела на меня. - И моего мужа пана Гродзянский младший.
  Мы вместе.
  Как бы вместе.
   - Надувной матрас не выдержит троих, - космодесантница заявила.
  Твердо заявила. - Сначала я перевезу тебя.
  Затем - твоего - так называемого - мужа. - Она поднесла матрасик к берегу.
  Присела на него.
  Садись сзади.
  Держи меня за талию.
  Прижмись крепко.
  А то упадем.
  И они уплыли.
  Я же в волнении ходил по берегу.
   - Почему они так долго? - я приложил ладонь ко лбу.
  Чтобы свет не мешал дальше видеть. - Я же видел, как они добрались до другого берега.
  Вышли в лесочек.
  У Гретхен мешки с нашими драгоценностями.
  Все мешки.
  Космодесантница убила Гретхен?
  И завладела нашими сокровищами?
  Или Гретхен убила космодесантницу?
  Как свидетельницу.
  И убежала с нашими сокровищами?
  Три часа прошло.
  Может быть, они ягоды собирают?
  Землянику?
  
  ВОСПАЛЕННЫЙ МОЗГ ПРИДУМАЕТ ЛЮБОЕ, ЛИШЬ БЫ НЕ КАСАТЬСЯ ПРАВДЫ.
  
   - Ну, наконец, - еще через час я вздохнул. - Космодесантница возвращается.
  Одна. - Я присел на горячий камень.
  Чтобы не выдать свое волнение.
  Камень успел нагреться.
  Я вскочил.
  Затем опустился на травку.
  Меня тут же атаковали муравьи.
  Я забежал в воду.
  Отдирал от себя муравьев.
  Вместе с кожей.
  И с мясом.
  Проклинал дикую природу.
   - Пан Гродзянский младший, - космодесантница достигла берега. - Садись ко мне за спину. - Голос ее звучал тихо.
  Усталый голос.
   - Ага! - Я обрадовался. - Сяду за спину.
  Прижмусь к тебе.
  Обхвачу руками.
  Чтобы мы не перевернулись. - Я загляделся на ее грудь.
  Груди налились.
  Соски затвердели.
  Вызывающе смотрели вперед.
  От укусов комаров что ли?
  Я присел.
  Затаил дыхание.
  Прижался к космодесантнице.
  Она была горячая.
  Жаркая даже.
  Кожа у нее шелковая.
  Разумеется, что я сразу возбудился.
  Да ещё как.
   - Пан Гродзянский младший?
   - Да.
   - То, горячее, что упирается в меня - это - то, о чем я подумала?
   - Да.
   - Убери это.
  Убери немедленно.
   - Но, как?
   - Сложи его.
  Вдвое.
  Втрое.
  Мне это не надо.
   - Он не складывается.
  В этом состоянии не складывается.
   - Знаешь, что, пан Гродзянский младший, - космодесантница слезла с матрасика.
  Зашла за мою спину. - Ты будешь спереди.
  Греби.
  А то я устала.
   - С удовольствием, - я начал грести.
   - Пан Гродзянский младший! - Через несколько секунд космодесантница вознегодовала. - Я не могу так.
  Я должна тебя обхватить.
  За талию.
  А у тебя там...
  Везде...
  Твой член.
  Он повсюду.
   - Потому что ты ко мне прижалась.
  Грудями уперлась в меня.
   - По-другому на маленьком плоту не получается. - Тогда, - девушка спрыгнула. - Плыви один.
  
  ПАРЕНЬ НЕ МОЖЕТ КУЛЬТУРНО, А ДЕВУШКА НЕ ХОЧЕТ БЕСКУЛЬТУРНО.
  
   - Один?
  Но как ты вернешь свой матрасик?
   - Матрасик?
  Спишу на военные действия.
  Война всё спишет.
   - Я думал.
  Я надеялся, что мы вместе поплывем.
  Или вместе...
   - Никаких вместе, пан Гродзянский младший.
  Плыви.
  А то застрелю.
   - Застрелить - хороший стимул, - я поплыл.
  Проклинал холодную воду.
  Проклинал женскую глупость.
  Проклинал себя.
  В конце на меня набросились пиявки.
  За пиявками - пираньи.
  Я приплыл искусанный.
  И злой.
   - Почему ты так быстро, пан Гродзянский младший? - Гретхен усмехнулась.
   - Ты хотела спросить - почему я так долго?
   - Нет.
   - Я быстро, потому что твоя космодесантница послала меня.
  Обещала застрелить, если я задержусь.
   - О!
  Барженка держит своё обещание.
   - Барженка?
  Вы познакомились?
  Но она же говорила, что её зовут Вероника.
   - Ага!
  Очень.
  Познакомились.
  Вероника - её имя для чужих.
  Конспиративное имя.
   - А мне она своё настоящее имя не сказала.
   - Пан Гродзянский младший!
  Не капризничай.
  У тебя есть жена.
  Я - твоя жена.
  Нечего на других девушек заглядываться.
   - Я и не заглядываюсь.
  Они сами в глаза бросаются.
  
  НЕВОЗМОЖНО НЕ СМОТРЕТЬ.
  
  Мы пошли дальше.
  И дальше.
   - Лес становится знакомей и знакомей! - Я заметил.
  И, наконец, увидел вдалеке родной дом.
  На радостях я пустился бежать.
  Вскочил в хлев.
  И бросился к отцу на шею.
   - С тех, пор, как я оставил вас в лесу, - отец на меня таращился, - я забыл, как ты выглядишь.
  Сын мой.
  Пан Гродзянский младший.
   - О!
  Сынок заявился, - вошла матушка.
   - Матушка! - Я рад, что мы выжили.
   - Да.
  Выжили! - отец поджал губы. - И жена твоя.
  Гретхен.
  Змеюка подколодная.
   - Нууу.
  Не совсем я змеюка, - Гретхен высыпала из мешка драгоценные камни.
  Рассыпались по хлеву жемчуга.
  И драгоценные камни.
   - Настал конец нашей нужде, - родители собирали драгоценности. - Нужде и горю конец.
   - Я накуплю себе всего-всего.
  На ярмарке. - Матушка убежала.
  С половиной драгоценностей.
   - И я, - отец жадно рассовывал по карманам. - Куплю столетний виски.
  Выдержанное шампанское куплю.
  Всех напою в кабаке.
  Балерин в шампанском купать буду! - Отец выскочил.
  Упал.
  Балахон оголил его задницу.
  Отец подтянул штаны.
  И скрылся.
   - Мда, - я стучал пальцами по лбу. - Не так я представлял себе встречу с матушкой и батюшкой.
  
   - ЧТОБЫ ТЕБЯ ХОРОШО ВСТРЕЧАЛИ, НАДО, ЧТОБЫ ТЕБЯ ЛЮБИЛИ.
  
   - Ой! Жена моя! Гретхен! - Я заламывал руки. - Вот, только не надо мне твоих умностей.
  В последнее время ты типа самая умная.
   - Ага!
  А ты, пан Гродзянский младший, муж мой, в последнее время типа самый дурак.
   - Так и будем собачиться?
   - Так и будем собачиться, пан Гродзянский младший.
  Все же мы отправились на кухню.
  Потому что проголодались.
   - Ого! - я на кухне рот раскрыл. - Да мои родители не скучали.
  Без нас не скучали.
  В прошлый раз провали.
  Нас в лес закинули, а сами потом пировали.
  Нас до этого обманывали, что в доме есть нечего.
  На этот раз - то же самое.
  Только стол накрыт более шикарно.
  
   - ЕСЛИ СТОЛ НАКРЫТ БОЛЕЕ ШИКАРНО, ТО, ЗНАЧИТ, НАС СОВСЕМ НЕ ЖДАЛИ.
  
   - Гретхен!
  Садись!
  Ешь!
  Что-то мне подсказывает, что нас снова посадят на хлеб и воду.
  Драгоценности наши утащили.
  Прогуляют их.
  Поэтому - наедайся впрок.
   - Не хочу! - Гретхен печально посмотрела на меня.
   - Не хочешь - мне больше достанется. - Я схватил баранью ногу.
  Ел за троих.
  Или за четверых.
  Пил много.
  Гретхен не притронулась к еде.
   - Ты ничего не ешь.
  Жена моя.
  Почему?
   - Скоро узнаешь, муж мой пан Гродзянский младший.
   - Беременна, что ли?
  
  БЕРЕМЕННОСТЬ - НЕ ПОВОД ДЛЯ ГОЛОДАНИЯ.
  
   - Беременна? - Гретхен распахнула глазища.
  Омутные глазища. - Шутишь?
  От кого?
   - От меня.
   - От тебя? - Гретхен расхохоталась.
  Зло расхохоталась.
  Обидно для меня.
  Я бы продолжал выяснять отношения.
  Но в прихожей загремело.
  Кто-то опрокинул таз.
  Затем полетело ведро.
  Вместе с ними летели проклятия.
  Мой батюшка выл.
  Ругался, как грузчик.
  Он и был грузчиком.
  Раньше.
  Не уступала ему и моя матушка.
  Наконец, они вползли.
   - Матушка, - я бросился к ним. - Батюшка!
  Что с вами стало?
  Выглядите так, будто под космояхту попали.
  Синяки.
  Волосы выдраны.
  Раны.
  Царапины.
   - Ах, вы гады, - матушка вцепилась мне в волосы.
   - Ах, вы, сволочи! - батюшка сделал попытку схватить Гретхен за косу.
  Ведь Гретхен - девушка.
  Слабая.
  Значит, ее можно бить.
  
  СИЛЬНЫЕ ВСЕГДА ВЫИСКИВАЮТ СЛАБЫХ, ДЛЯ БИТЬЯ.
  
  Но Гретхен схватила со стола сковородку.
  Чугунная сковорода.
  Образца двенадцатого года.
  И сковородкой врезала моему отцу в лицо.
  Плашмя.
  На миг лицо батюшки стало плоское.
  Как дно сковороды.
   - Мало меня в кабаке избивали, - батюшка заскулил. - Так еще и родная невестка приложила.
   - А ты не лезь, - Гретхен ответила уныло.
  Безрадостно ответила.
  
  КОГДА СКОВОРОДОЙ БЬЕШЬ, ТО РАДОСТИ - НИКАКОЙ.
  
   - Вы!
  Вы! - Матушка заламывала пальцы. - Подсунули нам поддельные бриллианты.
   - Как поддельные? - Я раскрыл рот.
   - Все ваши драгоценности, - батюшка стонал, - подделка.
  Ни одного натурального камня.
  Лишь - крашеное стекло.
   - Не может быть! - Я побледнел.
   - Может.
  И быть! - Матушка ответила со злорадством. - Я расплачивалась драгоценностями.
  Потом меня поймали, сказали, что все камни - не настоящие.
  У меня отобрали вещи.
  И за обман побили.
  Хорошо, что хоть в тюрьму не отправили.
  Учли моё женское достоинство.
   - Тебе еще повезло, - батюшка всхлипывал.
  Утирал кровавые слезы. - Меня тоже поколотили.
  Изрядно.
  За обман.
  Но я еще и должен остался.
  Ведь я успел выкушать бутылку столетнего виски.
  И искупать Анжелу в дорогом шампанском.
   - Гретхен!
  Жена моя! - Я вознегодовал. - Что же получается за несправедливость?
  Хозяйка пряничного домика нас обманула?
  У нее в сундуках были поддельные драгоценности?
  
  ПОДДЕЛКА ДОРОГО СТОИТ.
  
   - Как она нас обманула? - Гретхен прищурила глазища. - Мы ее убили.
  Хозяйку пряничного домика.
  Ни капли сожаления у тебя не было.
  Затем обокрали.
  Она нам ничего не всучивала.
  Никакие драгоценности.
   - Но все же.
  Она виновата.
   - Нет, муж мой пан Гродзянский младший, - Гретхен поднялась из-за стола. - Я знала, что драгоценности - фальшивые.
  Не настоящие драгоценности.
  Всё так было задумано.
  Я с хозяйкой пряничного домика договорилась.
   - Как договорилась?
  Как знала? - Я завопил.
   - Так ты нарочно нас обманула? - Моя матушка зашипела.
  Погрозила Гретхен кулаком. - Змею мой сын в дом притащил.
  В родной дом.
  Мы тебя пригрели.
   - Не пригрели вы меня.
   - Мы тебя кормили! - Мой батюшка почувствовал свою правоту.
  Выпятил грудь.
   - Не кормили вы меня, - Гретхен сложила руки на груди. - Вы нас в лес завели.
  Оставили в диком лесу.
  Чтобы нас звери растерзали.
  Первый раз не получилось у вас.
  Мы вернулись.
  Вы не раскаялись.
  А должны были - после первой осечки - одуматься.
  Вы нас второй раз повели умирать.
  Страшной смертью.
  За это я вас покарала.
  Еще мало вам досталось.
  Вас всего лишь поколотили.
  И на деньги поставили.
  
  ЧТО ЛУЧШЕ - ВСЮ ЖИЗНЬ МУЧИТЬСЯ, ИЛИ - ЧТОБЫ НЕ МУЧИТЬСЯ?
  
   - Гретхен! - Мои губы задрожали. - Как же ты могла?
  Да.
  Батюшка и матушка нас в лес завели.
  Два раза водили.
  Чтобы мы сгинули.
  В желудках диких койотов оказались.
  Но ведь все обошлось.
  Я и ты - живы-здоровы.
  Не померли мы.
  Даже, наоборот.
  Я профессию получил достойную.
  Профессию карточного шулера.
  Так что - все, что делается - к лучшему!
  Ты же зло затаила на моих родителей.
  Так с людьми не поступают.
  Заля ты, жена моя Гретхен.
   - Муж мой пан Гродзянский младший!
  Так ты, значит, меня ругаешь?
  А своих родителей оправдываешь?
   - Получается, что так.
   - Ну, и живи со своими родителями.
  Фальшивые драгоценности были - проверка.
  Проверка на вшивость тебя и твоих матушки и батюшки.
  Вы не прошли проверку.
   - Она!
  Она! - Отец без похмелья злой очень. - Ворвалась к нам...
  Да я ее сейчас поколочу. - Двинулся к моей жене Гретхен.
   - Муж мой пан Гродзянский младший, - Гретхен поджала губы. - Ты не вступишься за меня?
  За свою жену?
   - Ничего страшного, - я покачал головой. - Мой батюшка проучит тебя.
  Так даже лучше будет.
  Ты покорнее станешь.
  
  ОТ ПОБОЕВ МОЗГИ ЛУЧШЕ НАЧИНАЮТ РАБОТАТЬ.
  
   - Вон из моего дома! - Матушка завизжала.
  Не на меня.
  На мою жену Гретхен.
   - В третий раз гонишь меня, - Гретхен усмехнулась. - Как в сказке.
  Третий раз критический.
   - Сейчас я тебе покажу - критический, - отец закатал рукава.
   - Ну, покажи.
  Старый алкоголик.
   - И покажу.
   - Покажи-покажи, - Гретхен дразнила. - Что же не показываешь?
  Испугался?
  Или показывать нечего?
   - Не хочу руки пачкать.
  О тебя, - неожиданно лицо моего батюшки стало плаксивым: - Гретхен!
  Доченька моя!
   - Ты свою доченьку в лес уводил.
  Чтобы я там сгинула.
   - Дай денежку!
  Мне выпить нужно!
  Душа горит! - батюшка провел ребром ладони по горлу.
  Сплюнул на пол.
  
  ПЛЕВАТЬ - ПОСЛЕДНЕЕ В СПОРЕ.
  
   - В хате не плюются, - в дом вошла...
  Хозяйка пряничного домика.
  Краше прежней.
   - Так ты не сгорела?
  Не сгорела в печи? - Ничего глупее я не мог спросить.
   - Не сгорела, - хозяйка пряничного домика взяла меня за подбородок.
  Двумя пальчиками. - Пан Гродзянский младший!
  Ты не прошел проверку.
   - Проверку?
  Какую проверку?
   - Проверку на добро.
  Всё это было проверкой.
  Я и твоя жена Гретхен придумали.
   - Как вы смеете? - я закричал. - Проверяли меня.
  Кто вам дал право?
  Я вас проверял? - Я схватил хозяйку пряничного домика за левую руку.
  Гретхен ухватил - за правую. - Я тебя проверял?
  Вы же меня проверяли.
  Нельзя так
   - Можно.
  Мы - девушки.
  
  ДЕВУШКАМ - ВСЁ МОЖНО.
  
  Или ты будешь спорить, пан Гродзянский младший?
   - Не стану спорить, - я пробурчал. - Я знаю, что девушкам всё можно.
  И ещё знаю, что
  
  ДЕВУШКИ ВСЕГДА ПРАВЫ.
  
  Поэтому не потрачу время на споры.
  И...
  Что ваша проверка показала?
   - Ничего особенного, - хозяйка пряничного домика вздохнула. - Ничего особенного проверка не показала.
  Всё ожидаемое.
  Ты обрадовался, что Гретхен, якобы сожгла меня.
  С удовольствием обворовал мой дом.
  Предсказуемо.
  Предсказуемое. - Хозяйка пряничного домика покачала головкой.
  Миленькой головкой.
   - Накажешь меня? - Я выпятил грудь.
   - Нет, пан Гродзянский младший.
  Не накажу.
  Но и доверять не буду.
  Как и не доверяла.
  Оставим всё по-прежнему.
  Ты будешь играть в карты.
  Часть добычи отдавать мне.
  Вечно.
   - Вечно?
   - Да, пан Гродзянский младший.
  Тебе же это нравится.
  Нравится работать на меня.
  И на твою жену Гретхен.
  Нравится, потому что это тебя унижает.
  Ты бы лес не стал рубить.
  Потому что обыкновенная работа возвышает.
  Тебе нужно, чтобы тебя унижали.
  А я...
   - И я, - Гретхен прозвенела голосочком.
   - Я и Гретхен будем тебя унижать.
  За то, что ты отдаешь нам деньги.
  Все в выгоде.
  
  ВСЕ В ВЫГОДЕ, КОГДА ДЕНЬГИ ПОРОВНУ.
  
   - Во, как, - я задумался. - Знаешь...
  Мне это подходит.
  Подобный расклад.
  Я буду знать, что я не одинок.
  Что за моей спиной стоит моя жена...
  И ты, хозяйка пряничного домика.
  Я буду перед вами хвастаться.
  Рассказывать о том, как кого-то обмишурил.
  По рукам?
   - По рукам! - Хозяйка пряничного домика пожала мне руку.
  И Гретхен руку пожала.
  Я обрадовался.
  Но так хотелось рассказать.
  Наябедничать на Гретхен.
  Ведь Гретхен меня подставила.
  Проверяла.
   - Ну, пан Гродзянский младший, - хозяйка пряничного домика прищурилась. - Выкладывай!
  Я вижу, что тебя распирает.
  Хочешь что-то сказать.
   - Да.
  А космодесантница тоже входила в ваши планы? - Я косил глазом на Гретхен.
  Гретхен побледнела.
   - Космодесантница? - Хозяйка пряничного домика напряглась. - Какая космодесантница?
   - Вообщем, - я захлебывался от удовольствия, - я и Гретхен натолкнулись на озеро.
  Надо было его обойти.
  Но оно огромное.
  Или переплыть.
  Но плыть не на чем.
  На озере мосты не строят.
  Тем более, на лесном озере.
  В диком лесу.
  Мы стали ругаться.
  Как всегда.
  
  В СЕМЬЕ ВСЕГДА РУГАЮТСЯ.
  
  На нашу ругань отозвалась девушка.
  Она загорала.
  Голая.
   - Голая? - Хозяйка пряничного домика посмотрела на Гретхен.
  С тоской.
   - Очень голая, - я радовался. - Бывают девушки просто голые.
  А бывают - очень голые.
  Она загорала.
  На надувном матрасике.
  Предложила Гретхен раздеться.
  И смотреть вместе с ней сериал.
  Галосериал.
  Они ели попкорн.
  Из одного ведерка.
  Галосериал мне не понравился.
  А потом космодесантница переправила Гретхен на другой берег.
  Другой берег озера.
  На надувном матрасике.
  На нём надо прижиматься друг к другу.
  Иначе в воду упадешь.
  Космодесантница перевезла Гретхен быстро.
  Но затем я долго ждал.
  Три часа...
   - Мы собирали землянику, - Гретхен пролепетала.
  Опустила глаза.
   - Я так и подумала, - голос хозяйки пряничного домика сухой.
   - А затем космодесантница вернулась.
  
  ВОЗВРАЩАЮТСЯ, ЧТОБЫ ПОХВАСТАТЬСЯ.
  
  Я думал, что прижмусь к ней.
  Когда поплывем на матрасике.
  Вдвоем.
  Как Гретхен прижималась.
  Я и прижался.
  А космодесантнице не понравилось.
  Потому что мой пенис упирался в нее.
  Она рассердилась.
  А что мне делать?
  У меня давно не было женщины.
  Вообщем, космодесантница не поплыла вместе со мной.
  Она подарила мне надувной матрасик.
  Я поплыл.
  Но около берега на меня напали пираньи.
  И пиявки.
  Матрасик напоролся на сук.
  И сдулся.
  Стал негодный.
  Вот! - Я перевел дыхание.
   - Гретхен? - Хозяйка пряничного домика смотрела мимо Гретхен. - Это правда?
   - Что правда? - Голосок Гретхен дрожал.
   - Правда, что ты...
  Смотрела галосериал с космодесантницей.
  А затем вы...
  Собирали вместе землянику?
   - Правда! - Щечки Гретхен горели.
  Она сцепила пальцы. - Я была голодна.
  
  ГОЛОДНАЯ ДАЖЕ ЗЕМЛЯНИКУ СТАНЕТ ЕСТЬ.
  
  Но я не предала тебя.
   - Я знаю, - хозяйка пряничного домика прошелестела голосом.
  Тихо произнесла. - Это я виновата. - И...
  Обняла Гретхен. - Не надо было тебя отпускать.
  Одну. - Заплакала. - Ты...
  Очень восприимчивая.
   - Йа...
  Я!
  Ну да, ну да! - Гретхен тоже рыдала. - А я не должна была играть в эти игры.
  И так понятно, что моему мужу пану Гродзянский младший нельзя доверять.
  Я пихала тебя в печь.
  Ты могла обжечься.
   - Хватит! - мой батюшка грохнул кулаком по столу.
  Нуууу, как грохнул.
  Ударил.
  Легонько.
  Кулачок моего батюшки сухонький. - Убирайтесь!
  Убирайтесь из моего дома.
   - Дом еще твой? - Хозяйка пряничного домика оторвалась от Гретхен.
  Повернулась ко мне: - Пан Гродзянский младший!
  Почему дом не принадлежит тебе?
  Еще не принадлежит?
  И ферма?
   - Ээээ.
  Потому что родители живы! - Я пролепетал. - Ты же не собираешься...
  Не будешь их убивать.
  Хотя...
  Они-то нас убивали.
   - Сыграй со своим батюшкой, - хозяйка пряничного домика подмигнула. - В карты сыграй.
  На дом.
  На всю ферму.
  Вот и станешь хозяином.
   - Это мы еще посмотрим! - Мой отец раздухарился.
  Достал засаленную колоду карт. - Я в молодости!
  Огого!
  Всех в очко обыгрывал.
  
  ОБЫГРЫВАТЬ В ОЧКО И СЫГРАТЬ В ОЧКО - РАЗНОЕ.
  
   - Дурень! - Матушка набросилась на отца. - Алкоголик несчастный.
  Ты же проиграешь.
  Где мы жить будем?
  Что есть?
   - Цыц! - Отец прикрикнул. - Сиди тихо, женщина.
  Я - мужчина!
  Я в доме хозяин.
   - Матушка, - я успокоил мать. - Неужели, ты думаешь, что я тебя выгоню из дома.
  Я играю только для того, чтобы выиграть.
  И, чтобы вы снова меня не прогоняли.
  
  КАЖДАЯ КАРТА ИМЕЕТ ДВА РИСУНКА.
  
  Мы сели играть.
  Разумеется, я раскатал батюшку.
  Выиграл дом.
  И ферму выиграл.
  Затем побежал в кабак.
  В деревенский наш кабак.
  И его выиграл.
  Собрал дань.
  Часть отдал хозяйке пряничного домика.
  За это она наказала меня не так сильно, как раньше.
  Отцу и матушке я разрешил жить в Моем доме.
  Всё наладилось.
  
  МИРКОМ ДА ЗА КАРТЫ!
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"