За окном опустились сумерки. Анна хлопотала у плиты. Муж... ужин... Мишку искупать... спать...
- А-а-а!
Из комнаты послышался плач сынишки.
- Мишка! Что с тобой?
- Бо- бо- бо!
- Больно?
Мать не понимала своего малыша. А тот, растерянно разводил ручками и, всхлипывая, твердил: "Бо-бо".
Что могло произойти? Сынишка уже давно говорил складно. Как в полтора года отчетливо сказал: "попить!", так с того момента тараторил, как взрослый. Только, конечно, не все звуки выговаривал. Мал еще - третий годок пошел.
- Мишенька, ты ударился? - снова спросила Анна, присев рядом с ним на ковер.
Сын покачал головой, что означало "нет" и снова зарыдал, припав к ее груди. Вся его поза говорила, что сын в большом горе. Она погладила по его нежным кудрям и осмотрела комнату. На ковре разбросанные кубики - это Мишка играл, у балконной двери - кошка Мурка нервно бьет хвостом. Ну, конечно, кошке никогда не нравилось, когда сын ревет, поэтому она сейчас пытается улизнуть, хоть на балкон, хоть с балкона... На всякий случай Анна осмотрела сына. Синяков не нашла.
- Мурка, что ты натворила? - строго спросила мама, заранее зная, что кошка никогда себе не позволит вольностей с ребенком: уйти - уйдет, но не цапнет. Кошка растерянно взглянула в глаза хозяйки, словно хотела сказать: "Это ты серьезно?". Анне надо было как-то отвлечь малыша - она театрально погрозила кошке пальцем и продолжила "допрос".
- Ай-ай, Мурка! Я думала, что ты хорошая киска, а ты моего Мишеньку обижаешь?
Сын тотчас перестал плакать и заявил:
- Обизает! Она... она моего Болика лазлушила!
- Не беда. Она же не нарочно?
- Налочно! - заупрямился малыш, топнув ножкой.
- Ничего страшного. Мы сейчас его восстановим, - успокоила его Анна.
Ей уже было ясно, что так расстроило сына. Мишка вот уже несколько дней складывал из кубиков квадратноголового человечка. Он звал его Бориком (наверняка, в честь свого детсадовского друга), а кошка, скорее всего, прошла мимо и случайно задела кубики.
Анна быстро восстановила "Борика". Малыш придирчиво осмотрел ее произведение и вроде бы остался доволен. Но только она поднялась с колен, чтобы покинуть комнату, как мимо нее весело пронесся мохнатый вихрь. "Бум!" - и снова нет человечка! Довольная кошка с поднятым хвостом выбежала в коридор. Знала злодейка, что ругать будут, но не смогла удержаться.
- Разве это беда? Ты же мужчина, сын? Другого соберешь! А вот то, что сейчас плюс на улице - это просто ужас! - обернулся к ней муж. - Представляешь сегодня плюс, а завтра минус обещали. Будет гололед! - Он в расстройстве подошел к окну, чтобы убедиться в своей правоте. Термометру он всегда верил больше, чем себе. - Ну, что я говорил? Плюс!!!
Мишка внимательно слушал разговор взрослых, переводя взгляд с одного на другого, и не ревел.
- Ну вот, умница! Поиграй еще немножко, пока я папу покормлю. А потом я тебя искупаю и баиньки пойдем, - сказала мама, убедившись, что сын совсем успокоился.
- Мулка! - напомнил ей сынишка.
- А Мурка не будет тебе мешать. Мы ее сошлем сейчас на Сахалин, - уверила она, под "Сахалином" подразумевая кухню. - Рыбки ей покрошу.
Все вроде бы уладилось: наигравшийся ребенок был искупан и уложен спать, кошка поразмялась немного у когтеточки и заняла свое место в кресле, Анна вымыла посуду, Владимир сделал пару звонков и побрился, и именно в это время, когда угомонились уже вечно шаркающие тапками соседи и стих за окном город, тишину взорвал крик сынишки.
Анна стремглав бросилась в спальню, муж рванулся следом.
Мишка сидел, испуганно приоткрыв ротик, личико все было в слезах.
- Что случилось, малыш?
Ребенок протянул ручонку к окну и прорыдал:
- Плюс! Там плюс!
- Какой плюс?
- Там узасный плюс!
Анна с мужем переглянулись и не смогли сдержать улыбки.
Разрушенный Борик, гуляющий по улице ужасный плюс - что может быть страшнее и горше для маленького ребенка?
Она взяла Мишку на руки и долго качала его, напевая песенки, а потом, когда он уже заснул, сидела, держа его за теплую ручку и думала... Ей хотелось отдать ему все самое хорошее, что было в ней. Она верила, что может сделать это, и вот сейчас, именно сейчас, через ее пальцы в его ладошку вливается золотой поток материнской любви...
Глаза Анны увлажнились и она прошептала: "Солнышко мое, пусть страшнее этого "плюса" у тебя ничего не будет в этой жизни!".