Силантьев Роман Николаевич : другие произведения.

Жизнь-копейка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


Роман Силантьев

Жизнь - копейка

Роман

   Жизнь - копейка, медный грош.
   Дальше смерти не уйдёшь.
   Никогда не будет рыба
   На деревьях гнёзда вить
   Не научится спасибо
   По-французски говорить.
   Куплет Яшки-Буксира.
  

Часть 1

  
   Под влиянием различных перестроечных побочных причин супруги Соболевы приехали в эти отдалённые сибирские края. Им обоим уже было за пятьдесят, хотя супруге несколько меньше. Купили трёхкомнатную половину типового колхозного коттеджа и стали устраиваться в нём уже по современным санитарным нормам: автономное водяное отопление, автономное водоснабжение, своя канализация и действующие ванная и тёплый туалет. В этих местах это небывалые удобства для частных домов. И небывалые они не в силу недоступности каких-то технических средств для обустройства подобных систем, а в силу того, что население в этих местах достаточно лениво и консервативно. И это тоже в силу уже природных местных особенностей. Но о них - как-нибудь в другой раз.
   Напротив их дома жила молодая пара, которая, судя по их похождениям по различным лечебным учреждениям, очень хотели иметь детей, но, как гласит мудрость народная, "бодливой корове Бог рогов не даёт". А о том, что мы имеем дело именно с такими субъектами, Соболевы узнали уже позже. Хотя и тогда, в личной беседе с молодым хозяином соседнего дома на эту тему, Николай Васильевич не раз пытался втолковать ему мысль о законах природы, которые человеку игнорировать не желательно. Если природа не даёт детей, по какой-то причине, то и упорствовать с этим нет никаких оснований, так как можно совершенно неожиданно заиметь такие проблемы, которые великую радость - иметь и воспитывать детей, могут превратить в пытку, которой и врагу не пожелаешь.
   Однако, никакие доводы и уговоры на них не действовали. Они тратили большие деньги на различные лечебницы и лечебные курсы, но всё безрезультатно. И были бы они людьми состоятельными, то, как говорится, "Бог в помощь", а то работал только он и работал шофёром, правда на большегрузной машине - БЕЛАЗ. Получал неплохо, но всё уходило на их лечение.
   Однажды в разговоре, желая их пожалеть, Николай Васильевич высказал мысль, что можно усыновить ребёнка и в любом возрасте. С началом перестройки модель поведения людей сильно изменилась в худшую сторону. Во всяком случае, детские интернаты и дома ребёнка были переполнены, и правительство вынуждено было посулить большие выплаты тем семьям, которые усыновят сирот. А дети там замечательные, хоть и разные, конечно. Николай Васильевич об этом знал хорошо, так как почти шесть лет собирал по детским домам материал для своих исследований.
   Его доводы, похоже, возымели своё положительное действие. Они очень быстро окунулись в новые заботы и, как поняли супруги Соболевы, интерес этой пары к этому предложению подстегнули те суммы, которые государство обязывалось выплачивать на детей-сирот. Всё посчитав и всё взвесив на свой меркантильный лад, они решили взять, но только не одного, а сразу трёх детей.
   Хорошо, что, хоть в таких случаях чиновники местные проявили некоторую осторожность и сначала дали им разрешение только на одного ребёнка. Соседи наши не стали связываться с малышами, а решили брать уже детей начального школьного возраста. Словом, в их семье появился Стасик, который осенью должен был пойти в школу.
   Интересно, что решающим фактором в выборе возраста усыновляемых детей, как потом выяснилось, стал довод, что они быстрее станут помощниками по хозяйству. И довод этот был не каким-то символическим высказыванием, а имел вполне конкретное практическое значение. Детей брали намеренно не для того, чтобы почувствовать себя родителями, а чтобы поскорее вырастить из них работников, что, в последствии, и случилось, и раньше, чем они выросли.
   Деревня есть деревня и, рано или поздно, а все узнают про всех и всё. Так и подлинные намерения будущих приёмных родителей стали известны всем задолго до акта усыновления. Конечно, все обсуждали и ту сумму, которую эта семья будет получать за каждого из усыновлённых детей. И было понятно, что Татьяна - будущая мачеха, особа весьма ленивая и упрямая, как свидетельствовали все учителя, которые мучились с ней в школе, просто не хочет идти работать, а нашла выход именно в таком источнике доходов. При этом, совершенно не думая ни о последствиях такого шага, ни о какой бы то ни было ответственности за чужие судьбы. И природная её бесплодность, как свидетельствовали всё те же учителя, не была таковой, а виной всему её легкомысленное поведение после выпускного вечера, когда она забеременела и вынуждена была сделать аборт у местной повитухи.
   Одним словом, корысть и легкомыслие сплелись воедино и послужили мотивом такого ответственейшего шага в своей и трёх других жизнях. Через год в их семье уже было трое приёмных детей. Два мальчика Стасик и Даниил и девочка Оля.
  
  
   Ещё накануне, до усыновления, между Николаем Васильевичем и его соседом Игорем - мужем Татьяны, состоялся разговор, в котором Николай Васильевич приводил свои доводы в пользу усыновления детей-сирот. Ему тогда казалось, что они искренне хотят иметь детей. Желание это, как казалось, было продиктовано многовековой деревенской традицией, которая не мыслила вообще семьи без детей.
   Тогда же Николай Васильевич рассказал ему, какие бывают дети в детских домах, так как неплохо знал это по своим работам, когда собирал статистический материал для диссертации. Дело это было интересное и грустное. Опрашивая детей, просто беседуя с ними, он открывал в каждом свою "изюминку". И больше всего, он тогда переживал за то, на сколько они были открыты и не защищены от воздействия внешних факторов, могущих, так или иначе, повлиять на их воспитание.
   Открытые лица, ясные детские глаза, хотя уже со своими детскими шалостями и мелкими хитростями, они могли повернуться в любую сторону - только "потяни воспитательскую ниточку".
   Вспоминая собственное детство, Николай Васильевич посоветовал Игорю семью строить трудовую, чтобы у каждого были свои посильные обязанности и дети, таким образом, и к труду будут естественно привыкать, и на улице не будут болтаться без дела целыми днями, как другие.
   И вот, в последствии, Николаю Васильевичу всё время казалось, что именно эти его последние слова были взяты этими доморощенными родителями на вооружение для оправдания своих сугубо эгоистических целей. Ребята попали просто в кабалу.
   Зашёл как-то однажды к ним Николай Васильевич и застал, как Татьяна просто орёт на Олю. Та съёжилась вся и судорожно всхлипывает. Николай Васильевич опустился рядом с Олей на колени, обнял её и стал успокаивать, как мог. А её бил нервный озноб, и она вспотела вся от возбуждения. До такого состояния ребёнка нужно было довести.
   Оказалось, что мачеха отчитывала семилетнюю девочку за то, что та как-то не так моет посуду. И это, вместо того, чтобы просто показать ей, если надо, ещё раз и ещё раз объяснить. Николай Васильевич сразу вспомнил, что их собственный сын частенько сам просил разрешения помыть посуду, но он был мал ростом и только в десять лет стали ему разрешать мыть, правда, сначала только чайную посуду. Но ему так нравилось дрызгаться в воде и смывать всё ненужное до кристального блеска. К тому же, Соболевы так обставили всё, что это очень важная помощь всем им, что это его доля домашнего труда, в котором они были заняты сами всегда.
   В этой же семье, так уж повелось, так они всё установили, что, в основном, работали дети. И к ним, как не приди, всё Татьяна сидит на стуле или диване, а дети вокруг неё вьются волчками: кто с метлой, кто с посудой, кто с утюгом. При этом, на улице, вместе с другими детьми, они появлялись крайне редко. Этот-то факт и стал настораживать и других соседей вокруг. Пошли всякие толки. Кто-то, видимо, пожаловался в опекунский совет. Приехали инспектора и довольно долго беседовали и с детьми, и с приёмными родителями. Люди вокруг наблюдали и ждали определённых перемен.
   Но кончилось всё, как обычно у нас кончается, ничем. И снова слухи и "деревенское радио" донесли, что инспектора были те, которым давалась, в своё время, взятка за установление опекунства и, следовательно, дело решилось так же и в этот раз. Во вторых, Игорь настойчиво делал упор на то, что пытается воспитать трудолюбивых граждан, а не лентяев и бездельников. Это был главный козырь в его доводах, взятый из советов Николая Васильевича. И он положительно влиял на инспектирующих.
   Правда, после этого случая, дети стали появляться на улице почти каждый день, но не на долго: на 30 - 40 минут.
  
   Время шло. Дети ходили в школу, и это несколько разнообразило их жизнь. В летние каникулы Николай Васильевич старался их фотографировать, во время их гуляния. Сделать это было не трудно. Стоило ему появиться с фотоаппаратом среди играющей ребятни, как его тут же все окружали дружной толпой и отпускали только, когда он их всех "перещёлкает" или, как они все любили говорить: "сфоткает". Они все с большим удовольствием позировали ему, и Оля иногда это делала тоже с большим желанием. Но иногда она отказывалась и сразу убегала домой. И случалось это, когда Николай Васильевич успевал замечать на её лице следы побоев.
   И как-то так получилось, что невольно эта девочка вошла в его сознание, как мученица. Особенно его покоряло в ней то, как стойко она переносила всё. При этом, она ведь была на редкость симпатичным ребёнком. С её детского личика можно было писать портрет ангела. Вот только на фотографиях она всегда выходила не просто грустной, а устремлённой в какую-то неведомую грустную даль. Даже, когда Николай Васильевич пытался её заставить улыбнуться, улыбка получалась такой, что слёзы сами напрашивались - едва удавалось их сдерживать.
   В то же время, пожив в местных краях изрядное количество лет, Николай Васильевич невольно изучал обычаи и повадки местного населения. Изучал их нравы и, так уж получалось, что Татьяна с Игорем были обычными, среднестатистическими, мужиком и бабой местного деревенского разлива, воспитания и, осторожно говоря, образования. Все основные понятия их крутились вокруг добычи средств существования, т.е. работы, собственного хозяйства и того, где чего можно добыть. Так что, требовать с них какое-то утончённое понимание психики детей не приходилось.
   Поскольку мальчики работали в основном с Игорем и под его руководством, то они как-то быстро адаптировались и привыкли к такому образу жизни. Игорь в работе постоянно всем руководил, указывал и подсказывал, что и как делать. К тому же, в самых сложных местах работы он действовал сам и служил как бы примером. Мальчики, естественно, тянулись за ним.
   С Оленькой всё складывалось не так удачно. Во-первых, всё-таки она была девочка, и, как потом выяснится, с художественным типом психики. Это выяснилось в школе, где ей даже посоветовали посещать кружок рисования. Обычно люди этого типа в жизни ведут себя иначе. Они не поддаются солдатской муштре, как те же мальчики. Но именно это и пыталась к ней применять Татьяна. Во-вторых, как после выяснится, Татьяна и Ольга по гороскопу совершенно не совместимы, что в контакте двух женских натур просто недопустимо. Взаимовозбуждая ненависть друг к другу они могут не только рукоприкладством заниматься, но может дойти и до убийства, причины которого потом никто не сможет объяснить.
   И ещё, действовала Татьяна совсем не так, как Игорь. Она приходила на кухню, садилась поудобнее и наблюдала за тем, как Оля управлялась с посудой. Татьяне даже в голову не могло прийти, что одно присутствие её уже действовало на Олю возбуждающе. У неё начинали дрожать руки, и все движения становились неловкими. Отсюда и падение посуды и даже непредвиденный бой последней, за которым следовал истеричный крик мачехи. Если учесть, что вообще, по-жизни, голос у Татьяны был довольно противный, как буксующая лебёдка, то все назидания в её исполнении превращались для любого человека в невыносимую пытку.
   Оленька стояла, как потерянная в глухом лесу. В её милой головке всё в это время перемешивалось в единый хаос, и она могла сделать, что угодно. Как этот ребёнок сдерживал себя, даже трудно было представить.
  
  
   Дальше наблюдения за этой семьёй и этой девочкой прерываются на длительное время, так как Николай Васильевич уехал в творческую командировку почти на пять лет. Уехал в свой родной Ленинград, который теперь все называют Петербургом. Работа над темой, над книгой и издательские заботы поглотили его целиком. Ему удалось вернуться уже тогда, когда Оленьке исполнилось 13 лет.
   К этому времени произошли некоторые изменения внутри семьи Соболевых, которые самым неожиданным образом поставили передо Николаем Васильевичем ряд проблем. С воспитанием сына проблемы стали возникать ещё тогда, когда он пошёл в школу. Как оказалось, представление Николая Васильевича о необходимости обучения в школе и об отношении к этому обязательному занятию, не соответствовало представлению его супруги, воспитанной в деревенских традициях, где каждый был предоставлен своей собственной судьбе с самого первого класса. Его доводы, что воспитание есть целенаправленный процесс формирования определённых качеств у ребёнка, не находили отклика. Он старался убедить супругу, что, если этот процесс пустить на самотёк, то и результат может быть не только самым неожиданным, но и не желательным. Однако, его доводы остались не услышанными и вырос инфантильный балбес, который о жизни имел весьма своеобразные представления. Больше того, он совершенно не унаследовал ничего из потомственной родни Николая Васильевича, а делал всегда всё наоборот.
   Огорчительным было то, что перед Николаем Васильевичем встал неожиданно вопрос, кому завещать библиотеку, а так же и собрание отечественных художественных фильмов, преимущественно советского периода. Ни читать книги, ни смотреть старые фильмы их отпрыск не желал, считая, как все молодые новоиспечённые мещане постперестроечного периода, это всё устаревшим материалом, который им и знать незачем.
   Вот тогда Николай Васильевич снова обратил своё внимание на Олю. Было в ней что-то такое, что заставляло думать о ней с большим уважением. Прежде всего, её лицо. Оно подкупало своей невинностью и было совершенно светящимся, когда удавалось увидеть её улыбающейся. И то обращение с ней, которое ей приходилось терпеть, никак не подходило к её образу.
   А ещё рассказали о том, что однажды, в отсутствие Николая Васильевича, Татьяна так избила Олю, что та не выдержала подобного оскорбления и убежала в семью своих подружек по школе. Те провели медицинское освидетельствование и обратились в милицию. Девочку забрали и увезли в интернат. Оленька была сильно возбуждена и уже не понимала, что делает и что с ней происходит. До такого состояния ребёнка нужно было довести. А воспитательница в интернате не разобралась, в чём, собственно, дело и вызвала скорую помощь. Психически Оленька была в таком состоянии, что уже не хотела никого слушать и никому подчиняться. Вполне естественно, что скорая её отвезла в психиатрическую лечебницу.
   Со стороны администрации села была попытка завести уголовное дело, но, по каким-то причинам, дело замяли и всё стали валить на шизофренические наследственные явления Оли. Месяц Олю продержали в клинике, а мальчиков, Стасика и Даню, отобрали у семьи соседей и вернули в интернат. Семья эта, естественно, лишившись больших доходов, стала лихорадочно собирать показания соседей и односельчан в свою пользу, чтобы им снова вернули детей. История вышла скверная, но им удалось всеми правдами и неправдами убедить своих родственников и надёжных знакомых. Все родственники и дружки по работе подписали ходатайство общественности, и суд принял во внимание этот документ. По поводу Оли суд вынес специальное определение - раз в год ей проходить обследование в психиатрической клинике.
   В этом деле сыграли свою роль показания мальчиков, которых Игорь, работая с ними, объяснял постоянно, что учиться работать просто необходимо, чтобы в последствии содержать себя и свою семью. И мальчики постепенно усвоили эту простую истину и стойко переносили все трудности. В интернате же жизнь была на столько не сахар, что даже такие семейные условия для них были куда более желательными.
   Татьяна же не считала нужным утруждать себя всякими лишними разговорами и просто требовала от Оли беспрекословного подчинения и точного выполнения всех её распоряжений. При этом, мачеха могла в любое время оторвать её даже во время выполнения домашнего задания по урокам и заставить делать, делать, делать и делать всё, что угодно.
   Оленька общалась в школе с такими же девочками-приёмышами, но у тех всё обстояло не так. Они тоже помогали все по хозяйству, но время занятий домашними уроками было святым. Кроме этого, они все имели время для гуляния на свежем воздухе и просмотра каких-то телепередач.
   Оленька попыталась это объяснить своей мачехе, но результатом стал скандал, который её же привёл в "психушку". Теперь, когда её выписали, мальчики, Стасик и Даниил, стали её убеждать обязательно повиниться и попроситься обратно, в семью. Их так научили опекуны, посулив всякие блага. Оленька, после приёма каких-то лекарств, стала несколько спокойнее и уже не выражала так бурно свои эмоции, хотя и чувствовала явную несправедливость судьбы к ней. Взрослые люди так всё повернули, что она же и вышла виноватой. И она поняла страшную правду, что искать сожаления среди взрослых - занятие бесполезное. Это неизбежно отразилось на её внешнем облике. Взгляд у неё стал уже не просто грустным, а бесконечно печальным, хотя внешне она сохраняла спокойствие и даже определённое равнодушие к окружающему миру.
   Такой её и увидел Николай Васильевич, когда вернулся из командировки. Увидел мельком, и сердце у него защемило. Захотелось поговорить с Олей и достаточно основательно. Понимая всю бесполезность попыток поговорить с ней здесь возле домов или даже у них, он решил побывать в школе, узнать расписание уроков её класса и постараться с нею пройти до дому. Школа была почти в трёх километрах от их хутора, и можно было почти полчаса вести беседу, преодолевая это расстояние пешком.
  
  
   В школе Николаю Васильевичу, ещё раньше, удалось завести знакомства, как местному писателю. Пользуясь этим, он узнал, кто был классным руководителем у Оли. Это была Людмила Владимировна - одна из тех читательниц, с которыми Николай Васильевич несколько раз беседовал по поводу материала своих книг, да и по всем общим вопросам современного бытия тоже. Так что, Людмила Владимировна встретила его, как своего старого друга.
   Об Оленьке она отзывалась самым положительным образом, подчёркивая в ней наличие художественного дарования. Пока это проявляется, как увлечение рисованием. И на лицо образность мышления, несомненно. Но Людмила Владимировна, обладая некоторыми экстрасенсорными способностями, практикует в своей работе с учениками применение и этих способностей, пытаясь определить их наклонности и скрытые дарования, чтобы в дальнейшем помочь им с самоопределением в выборе профессии.
   Так вот, в связи с этим она относительно Оли сказала, что эта девочка обладает недюжинным терпением и вполне могла бы стать врачом, да ещё хирургом. Все данные для этого у неё есть. Но, судя по всему, из-за жизни в этой семье, ей дальше девятого класса учиться не дадут - так настроены её опекуны и спорить с ними нет никакой возможности. Людмила Владимировна очень хорошо помнит саму Татьяну - мачеху Оли, так как только-только начинала свой педагогический путь, и сталкивалась с её природной тупостью не раз.
   - Редкая была оторва, - скажу я вам, Николай Васильевич, - произнесла она, печально глядя в окно учительской. - Да и семья у них - одна пьянь: один к одному. Представляете, в восьмом классе она умудрилась забеременеть - пришлось делать аборт - отсюда её бесплодие.
   - А как Игорь? - Спросил Николай Васильевич в свою очередь.
   - Вообще, мальчик был тихий, скромный, но такой же точно и в учёбе.
   - То есть, вы хотите сказать, что они друг друга стоят?
   - Да пожалуй, что и так. Посудите сами - он за свою жизнь ни одной книжки не прочитал. По литературе вечная тройка. Откуда ему набраться каких-то там принципов воспитания, особенностей возрастной психики детей и всего того, что для воспитания требуется знать?
   - Может быть, какие-то традиции и привычки из своей семьи могли бы сыграть некую компенсирующую роль в воспитании детей? - спросил осторожно Николай Васильевич.
   - Вполне могло быть, но только для своих детей. В их случае всё по-другому. Как ни крути, а дети чужие. У опекунов нет никакого духовного контакта с ними, а это равносильно тому, что они просто знакомы. Вы же сами не раз писали об этом...
   - Да! Вы правы. - Согласился Николай Васильевич, но, после некоторой паузы, снова спросил, - а что, когда Олю поместили в психдиспансер, никто из односельчан не поехал хотя бы поговорить с доктором, чтобы защитить девочку от ненужного лечения?
   Людмила Владимировна посмотрела на него испытующе и, помедлив, созналась:
   - Я ездила туда.
   - Вы?!
   - Да. Дорога туда мне была знакома, так как мне самой пришлось там побывать после рождения сына. Я пережила сильный стресс и пришлось подлечиться. Врач у меня был знакомым. Он ещё возглавлял клинику. Ему-то я и выложила все свои доводы в защиту девочки.
   - И что?
   - Он прекрасный человек и специалист первостатейный. Он сам уже во всём разобрался и просто продержал её месяц на витаминах и бронхит ей подлечил заодно.
   - Ну, Людмила Владимировна, вы меня просто обрадовали и успокоили своим сообщением. Спасибо вам! Я, честно говоря, очень переживал за девочку - и жалко, и помочь хочется, а как? Собственно, я за этим и пришёл к вам.
   - Ко мне? - удивилась Людмила Владимировна.
   - Понимаете, ведь, как ни крути, а желание учиться, стремление к той или иной профессии, в основном, зависит от родителей. А Оленька, считай, беспризорница - разве эти "опекуны" могут заменить родителей?
   - Пожалуй, вы правы, Николай Васильевич. Но, что же делать?
   - Любимый вопрос у нас в России, не находите? А я вот, кое что решил попробовать. Прежде всего, мне нужно установить контакт с Оленькой. Мы, хоть и общались с нею, когда я их всех фотографировал, но это всего несколько фраз - пустяки. А мне хочется пока просто её встречать у школы и, пока мы идём до дома, можно о многом переговорить.
   - Замечательная идея. Я целиком поддерживаю.
  
   Людмила Владимировна посвятила Николая Васильевича в расписание их класса по всем дням недели. Оленька ещё посещала кружок рисования по настоянию Людмилы Владимировны два раза в неделю и в эти дни она возвращалась домой всегда одна и на два часа позже обычного.
   В этот же день Николай Васильевич дождался конца уроков и с бьющимся сердцем стоял и ждал появления Оли у школьной ограды. Пожалуй, что причину волнения он и объяснить бы не мог. Дедушка в 70 лет и 13-летняя девочка, казалось бы, чего тут волноваться? А оно было. Было потому, что у него были большие планы, как и сомнения тоже. И удастся ли их осуществить?..
   Прозвенел звонок и через какое-то время стали появляться школьники. Их было немного, так как закончился всего четвёртый урок, а в других классах был и пятый и ещё и шестой. Среди кучки девочек показалась и Оля. Она отделилась от этой стайки своих одноклассниц и направилась к той калитке, где стоял Николай Васильевич. Подойдя ближе и увидев его, она удивилась, а потом улыбнулась и поздоровалась.
   - Здравствуйте!
   - Ты домой? - спросил он, как можно спокойнее.
   - Она кивнула утвердительно.
   - Возьмёшь меня в попутчики? - спросил Николай Васильевич осторожно.
   Она посмотрела на него внимательно и снова кивнула утвердительно. Пройдя несколько шагов рядом, он тут же спросил:
   - А ты по какой ходишь обычно дороге: по верхней или по нижней?
   - По верхней, - ответила она, заметно удивившись такому вопросу.
   - А я всегда по нижней. - Сказал Николай Васильевич. - Там, за сопками, не так сильно дует ветер, да и дорога ровнее. Давай сегодня пойдём по ней?!
   - Давайте.
   Голос Оли был немного непривычным для него. Ей исполнилось 13 лет и, по всей вероятности, началась ломка голоса. Он стал у неё совсем не детским. Всё это его несколько смутило, но не надолго. Вскоре они уже шли нижней дорогой, что вилась у подножия сопок и была защищена ими от северных ветров, которые зимой проникали не только в грудь, но и в душу, заставляя даже чувства леденеть, погружаться в выжидательный сон.
   Оленька ещё носила ранец и всегда смотрела прямо себе под ноги. От этого она казалось несколько сутулой, но только на первый взгляд. Присмотревшись, можно было заметить, что она сосредоточенно о чём-то думает и не хочет, чтобы окружающий мир отвлекал её. Именно так она и шла рядом со Николаем Васильевичем, отрешённая и думающая о чём-то своём. Её согласие пойти с ним, да ещё по непривычной дороге, опиралось на добрые их отношения в те недолгие моменты, когда он её, и мальчиков фотографировал или обсуждал потом получившиеся фотографии. Делал он это совершенно бескорыстно, из одного личного любопытства. Их опекуны были сами не свои до дарового, так что это был единственный способ получить возможность общаться с этими детьми.
   Некоторое время они шли молча, но вот он решил нарушить молчание.
   - Скажи, Оленька, ты уже мечтаешь о том, кем стать, какую специальность выбрать для себя?
   - Серьёзно пока ещё не думала. Людмила Владимировна мне сказала, что я могу стать врачом, хирургом, но ведь это столько учиться нужно?
   - А тебе не нравится учиться?
   - Почему? Нравится.
   - Но ты, говорят, немножко сейчас "сбавила обороты" в учёбе?
   - Кто это говорит?
   - Да всё та же Людмила Владимировна.
   - А вы с ней говорили обо мне?
   - Да.
   - Зачем?
   - Ты, пожалуйста, не сердись на меня за это. Мой интерес имеет вполне конкретное оправдание. Понимаешь, Оленька, я очень хочу тебе помочь.
   - В чём?
   - Да во всём, но, прежде всего, конечно, выбрать будущую специальность для тебя. Понимаешь, для девочек это очень важный вопрос. Если мальчики, в последствии, имеют возможность изменить свою профессию и не раз, то у девочек с этим очень часто возникают трудности.
   - Какие?
   - Ну, как какие? Самые обыкновенные. Женщины так устроены от природы, что лет до двадцати стараются уже выйти замуж, а это дети, забота о них и так далее.... Сами понимаете, что тогда уже не до учёбы. По этой причине и нужно профессию девочкам выбирать сразу ту, в которой ей будет интересно трудиться и творчески реализовать себя. Знаешь, человеческое счастье состоит из двух составляющих: личного счастья и из возможности творчески реализовать свои природные дарования. Так вот, если профессия твоя позволит тебе реализовать свои творческие способности, то уже половину счастья человеческого ты себе обеспечишь. Я вот слышал, что ты любишь рисовать - это так?
   - Да.
   - А что тебе больше всего нравится рисовать?
   - А композиции всякие...
   - Это как?
   - Улицу, например, или кусочек её, но так, чтобы были люди, прохожие - чтобы она была живой.
   - Понятно. Это замечательно. Это говорит о твоей природной наблюдательности, хотя, ты идёшь всегда, опустив голову, и кажется, что ничего и никого не замечаешь?
   - Нет, я посмотрю и тут же увиденное представляю на рисунке - как бы я нарисовала это, понятно?
   - Конечно. И я ещё больше убедился, что не зря решился тебе помочь выбрать профессию.
   - А как?
   - Видишь ли, Оленька, по первым признакам одарённости от природы выбирать профессию ещё рано. Нужно тебе побольше узнать вообще о других профессиях и тогда можно будет сделать более осознанный выбор. Как показывает жизнь, по мере взросления человека, меняются и его вкусы, и представления о жизни, о труде вообще, так что просто необходимо побольше узнать об этом, обо всём.
   - Но как? Меня из дома-то не выпускают почти. Как вы мне поможете?
   - Из любой ситуации всегда можно найти выход. Например, я могу, для начала, встречать тебя из школы и по дороге мы успеем о многом поговорить. Кроме этого, я буду давать тебе читать книги, а потом мы будем их обсуждать.
   - И это как-то поможет?
   - Ты молодец, что задала такой важный вопрос, а то я сразу перескочил, как говорят: "через пень в колоду".
   - А что это значит?
   - Это значит, что какой-то чудак решил перепрыгнуть через пень, а что за ним не посмотрел. А за ним оказалась колода, т.е. полый пень, в котором обычно дикие пчёлы свивают свои гнёзда. Вот туда-то он и угодил.... Но, собственно, я не об этом. Вот скажи, ты любишь читать книги?
   - Не очень, да и времени на них нет.
   - А на телевизор время находится?
   Оля посмотрела на него и улыбнулась в знак подтверждения факта и добавила:
   - Телевизор мы все смотрим.
   - А какие передачи?
   - Да, иногда мультики, но, в основном, что папа захочет - он выбирает. Ему нравятся страшилки или фантастика с космическими войнами.
   - Понятно. А ты сама понимаешь, что все эти ультра сказки не развивают человека, а делают его ещё глупее?
   - Понимаю. Но что делать?
   - Если действительно понимаешь, то не трать время на просмотр этих глупостей, а лучше найди укромное местечко и почитай книгу.
   - У меня есть своя маленькая комнатка. Её отгородили от комнаты мальчишек.
   - Вот и прекрасно - пользуйся ею с пользой для себя. Когда ты научишься читать и понимать книги, никакие страшилки и глупые фантазии тебе уже не будут интересны.
   - А я умею читать.
   - Читать - да, но книги ещё и понимать нужно, иначе они и будут казаться неинтересными. Ну, во-первых, ты должна понять, что телевидение, как вид искусства учит человека видеть, а книги думать. Тебе понятна разница?
   - В общем да, но не очень.
   - Ну, об этом мы ещё поговорим. А для начала, ты скажи мне, согласна ли ты, чтобы я тебя встречал у школы и потом мы вот так шли и разговаривали?
   Оленька кивнула утвердительно, но потом, словно спохватившись, добавила:
   - Вот только бы наши не узнали. Начнутся подозрения, придирки, расспросы: что говорили, о чём говорили, про кого....
   - Неужели это так? - удивился Николай Васильевич.
   - Да, - подтвердила Оля и прокомментировала, - они боятся, что люди будут настраивать нас против них.
   - Глупость какая, - произнёс Николай Васильевич, - все же понимают, что воспитывать чужих детей не просто. Тут дело в другом. Вот, скажем, меня что беспокоит?.. Меня беспокоит, что конкретно могут дать такие опекуны, как Игорь и Татьяна, детям, если они сами, как свидетельствуют все учителя, кто их учил, учились очень плохо? А время сейчас требует от каждого человека, кто хочет благополучно устроить свою судьбу, максимально возможные знания и, главное, умение что-то хорошо делать. А ты сама говоришь, что даже фильмы они предпочитают смотреть больше детские, чем взрослые. Взрослые, особенно старые фильмы, действительно развивают, заставляют думать, учиться переживать, учат культуре поведения и учат следовать принципам. Без этого человек не может состояться, как человек с большой буквы. Ты понимаешь меня?
   - Понимаю.
   - И так, я предлагаю следующий порядок наших действий. Мы с тобой встречаемся у школы и идём вместе домой, беседуя о том, что нам будет интересно. Я, в свою очередь, принесу тебе какую-нибудь книжку, которую ты будешь читать, а, при нашей встрече, мы будем её обсуждать. Так я хочу научить тебя тому, на что нужно обращать внимание во время чтения книги, что в ней главное. Понимаешь, почти в каждой книжке герой целует героиню, но главное-то в книге не это, а совсем другое. Если на это "другое" не обратить внимание, то ты и не поймёшь книгу, не поймёшь, что главного хотел сказать автор этой книгой. Понимаешь, как обстоит дело с чтением книг?.. Автор закладывает философскую мысль в основу содержания и читателю нужно эту философскую мысль расшифровать, понять. Иначе и время будет потеряно зря, и главная мысль книжки останется непонятой.
   Оля слушала внимательно, но потом, вдруг, спросила:
   - А вы ещё с кем-нибудь будите заниматься?
   - Пока нет - только с тобой.
   - А почему именно со мной?
   - Частично я уже ответил на этот вопрос, когда говорил, что хочу помочь тебе с выбором профессии, но дело не только в этом. У большинства детей здесь есть свои родители и это их забота, а у тебя опекуны, да ещё не совсем, скажем, удачные в плане обучения - их самих неплохо было бы поучить.
   - Но почему вы выбрали меня, а не наших мальчишек?
   - Видишь ли, я ведь пробовал с мальчиками поговорить на эту тему, но они, как оказалось, книг вообще не выносят - только телевизор. Стасик так и заявил, что ему легче весь огород вскопать вручную, чем одолеть какую-нибудь книженцию.
   - Оля рассмеялась.
   - Вот видишь, и тебе смешно, а их такими воспитали опекуны и они такими ограниченными и будут теперь уже всю жизнь.
   - Но вы же как-то говорили, что учиться можно всю жизнь, - возразила Оля.
   - Это так, но только если есть желание, а у них его нет. У них нет желания читать книги, как нет и умения их понимать, а учиться можно только по книгам, и только при желании.
   Они помолчали какое-то время, но, вдруг, Оля спросила,
   - Но нам с вами нельзя возвращаться вместе - они если заметят, то мне жизни не будет.
   - Это ты правильно предусмотрела. И мы вместе подходить к домам и не будем. У меня здесь, за солдатским мостом, есть своя тропинка через тайгу, прямо к моему дому. По ней я и буду возвращаться, а ты по дороге. Кстати, вот она отсюда и начинается. До завтра, Оленька!
   - До завтра!
  
  
   На следующий день Николай Васильевич взял с собой одну из любимых своих книг "Алые паруса" Александра Грина и отправился к школе. Он понимал, что Олю тоже может не заинтересовать чтение книг, и решил начать с самого для её возраста подходящего произведения. К тому же, у него был и фильм "Алые паруса" на диске. После прочтения и обсуждения, если таковое состоится, он хотел ей дать и диск, чтобы она просмотрела его на их домашнем компьютере.
   Настраиваясь на данное доброе дело, ему всё время приходилось употреблять оговорки: "если", "а вдруг" и т.д. Ведь ещё не было ясно, с кем он имеет дело, так что все его добрые намерения могли оказаться совершенно бессмысленными. Может так получиться, что время упущено и телевизионный синдром окажется сильнее и в этой девочке. Тогда останутся в его распоряжении одни разговоры, успех которых будет зависеть от его авторитета в её глазах.
   Был бы он молодым человеком, то, завоевав сердце девочки, можно было бы попытаться и повлиять на её сознание и привычки, а так, в его возрасте на это рассчитывать не приходится, разве что на чудо. Конечно, в данном случае Николай Васильевич думал не о любовном завоевании сердца девочки, а просто ему хотелось быстрее вызвать у неё симпатию к себе. И он считал, что, будь немного помоложе. Ему это удалось бы быстрее.
  
  
  
   В этот раз первым из школы вышел Стасик в компании других ребят. К счастью он не заметил Николая Васильевича и направился по привычной для них верхней дороге. Эта дорога шла по другому берегу местной речушки. Он был выше и по этой причине назывался "Верхней дорогой". Нижняя же дорога не пользовалась популярностью, предположительно по той причине, что шла мимо кладбища. А местные дети с детства так воспитаны, что в них сидит невольный страх перед этим местом.
   Через какое-то время вышла Оля и сразу направилась к той калитке школьного забора, у которой стоял Николай Васильевич. Они поздоровались и, уже не сговариваясь, пошли своим путём. Он не стал расспрашивать её о делах в школе, а сразу перешёл к главному предмету в их встрече.
   - Оленька, тебе знаком такой писатель Александр Грин?
   Она отрицательно покачала головой.
   - А об Алых парусах ты что-нибудь слышала?
   - Алых, - переспросила она, явно удивлённая, - тоже нет.
   - Я вот принёс тебе книгу Александра Грина "Алые паруса". Она небольшая по размеру, но издана в виде подарочного варианта и тебе будет приятно её читать. Пусть твой путь в литературу начнётся с неё. Она одна из моих самых любимых книг. А когда прочтёшь, мы с тобой обязательно поговорим о ней. Может быть, тебе даже захочется прочесть её ещё раз тогда.
   - Почему?
   - А я люблю задавать хитрые вопросы - вопросы с изюминкой. Не каждый сообразит, как на них отвечать.
   Оля смутилась, но взяла книгу и положила её в боковой карман ранца. Некоторое время они шли молча, но вот он решил поинтересоваться.
   - Скажи, Оленька, У тебя будет время читать или всё-таки это будет для тебя чем-то затруднительно?
   - Будет. Время всегда найти можно. Наши родители днём ложатся отдыхать, а мы же не спим - просто лежим. Вот я могу в это время читать, или вечером не всегда кино бывает интересным - тоже можно.
   - Ну и прекрасно. Ты пойми, что знания в школе вы получаете самые начальные. Их даже трудно назвать знаниями - просто сведения о них, что имеются таковые. Но, если человек действительно хочет иметь такие познания, необходимо работать самому - читать книги по выбранной теме. Но для этого нужно научиться читать и понимать книги. Вот об этом я и забочусь. Сделать это за один день или два просто не возможно. Требуется кропотливая ежедневная работа, такая же, как в школе. Вы же там тоже учитесь постепенно, шаг за шагом. Если ты не хочешь, чтобы из тебя сделали деревенскую толстопятую девицу с весьма ограниченным мышлением, то тебе нужно позаниматься со мной, пока я ещё жив и у меня есть желание тебе помочь. Я надеюсь, что ты понимаешь меня?
   Оля посмотрела на него взглядом девочки, постоянно привыкшей улавливать лукавство в выражениях взрослых, но кивнула утвердительно. Я же продолжал.
   - Самой большой бедой людей многих является то, что они с лёгкостью относятся ко времени, считая, что его ещё очень много впереди. На самом деле это обманчивое представление. Беда не только в том, что времени остаётся всё меньше, а в том, что того времени, что потеряно уже не вернёшь. А оно продолжает уходить, не научив тебя чему-нибудь. По этой причине умных людей очень мало. Большинство из них бездарные, необразованные полуживотные, которые лишь внешне похожи на людей, а внутри, как были звери, так ими и остались. Если ты не хочешь быть похожей на них, то тогда нужно просто бороться за каждую минуту, чтобы каждая минута приносила тебе новые знания.
   Оля вопросительно смотрела на Николая Васильевича, но он продолжал.
   - Вот, даже сейчас, пока мы идём домой, время не пропадает даром, если ты слушаешь меня внимательно. Или тебе всё равно?
   - Нет, не всё равно.
   - Вот этому я рад. Главное, чтобы ты поняла, что все домашние неприятности просто ерунда против того, что ты будешь узнавать каждый день, если приучишь себя читать книги. Домашние неприятности были у многих людей, но они переносили всё это стойко, надеясь на то, чему они научатся из книг. Таким был Горький - знаешь про такого?
   - Слышала.
   - Я обязательно тебя познакомлю с его работами и с его жизнью. Она была очень трудной у него. С утра до позднего вечера ему приходилось трудиться. И только ночью, при свете луны или самодельного светильника, он мог читать книги, которые за гроши ему давал прочитать на одну ночь книжный лавочник. Представляешь, он начинал читать книги, едва научившись читать, а потом, в последствии, стал сам писателем и написал очень много книг. Его полное собрание сочинений составляет 32 тома.
   - Ого! - удивилась Оля.
   - Совсем не обязательно, чтобы ты тоже стала писать книги, - никто не знает, какие таланты могут в нём раскрыться по мере взросления. Но то, что книги делают человека образованным, со своим свободным и независимым сознанием, это бесспорный факт. Я и хочу, чтобы из тебя получился такой человек, чтобы и муж у тебя был не деревенский пьяница, а человек образованный. Только с таким ты сможешь построить счастливую семью и получить от него то тепло и заботу, которого ты не дополучила в детстве, потеряв родных родителей и, будучи вынужденной, жить с чужими людьми.
   На этом они попрощались и Николай Васильевич свернул на свою таёжную тропинку.
  
  
   Через неделю Оленька закончила чтение Гриновской феерии и они шли, обсуждая результаты её чтения.
   - Скажите, Оленька, на ваш взгляд, как вам показалось, о чём эта книга, что главного хотел ею сказать автор?
   Оля посмотрела на него, видимо прикидывая, на сколько серьёзно он задает этот вопрос, потом несколько подумала, как в школе перед ответом учителю, и сказала.
   - Ну, мне кажется, о добре к людям, особенно к тем, что остались сиротами.
   - А ещё?
   - Ещё?.. Он пишет о трудной доле моряка.
   - Тоже верно, а ещё?
   - О любви - какая она может быть!
   - Тоже верно, но это всё сопутствующий материал, а главная его мысль заключается в том, что человеку нужно мечтать, мечтать о лучшем и верить в свою мечту, а так же стремиться её исполнить. Ты согласна?
   - Да. Пусть даже мечта будет казаться чудом - все равно, верить в неё.
   - А помнишь, что говорил Грей своим друзьям, когда они уже были на борту "Секрета" вместе с Ассоль?
   - Да, кажется тоже что-то про мечту?
   - Я напомню тебе, хотя бы примерно. Он говорит: "Друзья, благодаря Ассоль, я понял, что чудеса можно делать своими руками.... Если человек верит в чудо, сделай ему это чудо - новая душа будет у него и новая у тебя".... Вот, как ты это понимаешь?
   - Не знаю - я ещё не думала об этом.
   - Но как-то ты представляешь себе, что значит, когда у человека будет новая душа?
   - Ой, мне кажется, что человек в этом случае должен заново родиться..., как бы родиться.
   - Замечательно! А скажи, Оленька, тебе хотелось бы так заново родиться?
   - Конечно.
   - А ты теперь понимаешь, что сделать это сможешь ты сама?
   - Как это?
   - Вот смотри, Александр Грин пишет об этом в своей книге и доказывает, что чудеса могут делать сами люди. И перед тобой сейчас два пути: первый - ты ничего не меняешь в своей жизни и вырастаешь ленивой и малообразованной, загипнотизированной телевизором, как хочет твоя мачеха; второй - ты начинаешь настойчиво читать книги и обсуждать со мной, и, если делать это регулярно изо дня на день в течение года, а то и больше, то незаметно ты станешь образованной девочкой и у тебя и мысли и чувства - всё будет уже другим. Иными словами у тебя будет совсем другая душа. И люди это обязательно заметят. Они заметят, как к твоей красоте прибавится новая душа и родится на их глазах совсем другая Оля.
   - Неужели и правда так можно сделать?
   - Глупенькая, зачем бы я с тобой возился, если бы не верил в это, сама посуди? Только заниматься нужно постоянно и не лениться, хотя иногда и будет трудно.
   - А почему трудно?
   - Книги не всегда такие лёгкие и простые, как та, которую я дал тебе прочитать для первого раза. Но их нужно будет одолеть, иначе ты как бы не перейдёшь в следующий класс в своём литературно-философском образовании.
   - Философском?! - переспросила Оля с удивлением.
   - Ну да. Мы же обсуждаем прочитанное, а это значит, что философски его осмысливаем. Вот ты прочла книгу, у тебя сложилось вполне определённое мнение о ней и о том, что написано. Но разве, после нашего обсуждения, у тебя не изменилось представление о ней и вообще, даже о содержании?
   Оля подумала и сказала.
   - Изменилось.
   - Видишь?! А почему, а потому, что мы уже философски его рассмотрели и пришли обоюдно к другому заключению. Это и есть философское осмысление, с доводами и доказательствами.
   - Как это интересно!
   - Правда, интересно?
   - Конечно, правда.
   - Так ты согласна последовательно заниматься со мной?
   - Согласна.
   - Трудно будет.
   - Думаете, мне сейчас очень легко? Я такие три года пережила, что, как мне кажется, меня уже ничем не испугаешь.
   - Оленька, но ты понимаешь, что ещё нужно твоё твёрдое желание дополнительно учиться лингвистики и философскому осмыслению материала.
   - Звучит очень пугающе, но я доверяю вам и у меня есть желание заниматься дополнительно.
   - Вот и прекрасно! И так, ты прочла феерию Александра Грина, а теперь я тебе даю диск с записью фильма снятого по этой книге. Ты его просмотришь и потом мы сравним твои впечатления от того и от другого.
  
  
   На следующий день, едва поздоровавшись, они сразу начали обсуждать впечатления Оли. Она выглядела уже не такой спокойной, как в предыдущие разы. Её представление о прочитанном обрело яркие образы, да ещё такие симпатичные. И было видно, что образное восприятие в ней явно превалировало, что не смутило Николая Васильевича, так как, в своё время он сам прошёл через юность, которая явно отдаёт предпочтение всему яркому и красивому. Хотя у него всё было наоборот: он сначала смотрел наши, советские фильмы, а потом уже читал книги. Разница между тем и другим порой была весьма ощутимой и ему не хотелось терять ни образность фильма, ни осмысленные подробности автора. Для Оли он решил применить обратную тактику. И, похоже, в последствии, он не ошибся.
   Её восхитило, что в фильме всё было красиво: море, корабль, герои. Но она обратила внимание так же на то, что в фильме появились эпизоды, которых в книге не было.
   - Получается, что Грей с его командой помогал революционерам? - удивлённо спрашивала она. - В книге об этом ничего не упоминается.
   Николаю Васильевичу пришлось давать обстоятельные объяснения.
   - Видишь ли, Оленька, фильм создавался в те года, когда страной нашей правил Сталин - это наш, советский диктатор. Так вот, в угоду ему и его чиновникам создатели фильма должны были придать содержанию некий революционный оттенок, чтобы фильм разрешили показывать зрителям.
   - А почему так?
   - Я знаю, что в школе этот материал не изучают досконально, и по этой причине я даю тебе пояснения сам. Но больше всего мне хочется, чтобы ты сама в последствии ориентировалась в исторической обстановке, но для этого и нужно, опять же, читать книги. Вот смотри, что получается - первая же прочитанная книга, потом просмотрен фильм по этой книге, а у тебя уже появились вопросы, о которых ты могла бы и не узнать вообще. Во-первых, вскрылась разница в содержании книги и фильма, во-вторых - оказалось, что это как-то увязано с нашей историей. И история очень похожа на детективную - её ещё нужно разгадать. Я понятно говорю?
   Оля кивнула утвердительно, и он продолжал.
   - Прежде всего, нужно знать, что кинофильм и книга совершенно разные виды искусства. Каждое из них имеет свои особенности и этим отличается от других видов - например, живописи, театра, поэзии. Нужно много узнать, чтобы во всём этом разбираться, но зато, тот, кто в этом разбирается, уже может претендовать на звание образованного человека. Понимаешь, как всё увязано?
   Оля снова кивнула утвердительно.
   - Вот и хорошо. Фильм имеет все средства, чтобы показать и показать всё: героев, их действие, обстановку и т.д. Но зато он ограничен в плане пояснения происходящего, описания особенностей героев и зрителю предоставляется возможность самостоятельно до всего этого додуматься. К сожалению это, далеко не всем доступно. И получается, что совсем не каждый зритель поймёт основную мысль автора. В то же время в книге, как раз, даются все мельчайшие пояснения в тех местах, где автор считает, что это место очень важное. По этой причине, читая книгу, можно гораздо быстрее понять замысел автора и его главную мысль, главную идею. Это понятно?
   - Но фильм, ведь, интереснее и быстрее смотреть, - спросила, немного вызывающе глядя на меня, Оля.
   - Да, быстрее и интереснее, пока ты смотришь его, как ребёнок, которого не интересуют подробности и детали, а увлекает только действие. И это детское восприятие будет продолжаться до тех пор, пока ты не начнёшь читать и понимать книги. Вот тогда ты ко многому будешь относиться уже критичнее, интересоваться будешь не только действием, но и содержанием разговоров, словно ты уже сама стала участницей происходящего. В этом случае ты уже сама думаешь и помогаешь действующим лицам найти выход из трудной ситуации, или даже за них моделируешь какое-то мероприятие, словно ты сама в нём участвуешь. А по его окончании, ты уже можешь заявить: "А я бы поступила вот так...". У тебя появляется своё мнение, и оно обосновано - ты можешь поспорить с кем-то, отстаивая его. Собственно, это уже будет делать тебя интересной для окружающих.
   - И он заметит? - невольно вырвалось у неё.
   - Кто он?
   - Да так, есть у нас в классе один воображало.
   - И он тебе нравится?
   - Нисколечко. Просто он со всеми девочками дружит, а меня просто не замечает, словно меня и нет.
   - Да-а, тяжёлый случай! - произнёс Николай Васильевич и тут же подумал, что мог бы этой девочке, без особого труда объяснить, что это верный признак того, что она нравится этому мальчику, но заострять на этом внимание ему не хотелось. Нас когда-то воспитывали в строгости, и мы в таком возрасте даже стеснялись вслух говорить о своих симпатиях. Собственно, это мне и помогло потом встретить настоящее чувство и встретить его с открытым чистым сердцем, что в личной жизни, как оказалось, имеет почти решающее значение. Поэтому \он перевёл разговор в другую плоскость.
   - Послушай меня, Оленька! Если ты хочешь быть умной, а не дурой, то постарайся сейчас выбросить из головы ваши детские увлечения, или вашу детскую любовь, если можно так сказать. Ни к чему хорошему это не приводит, разве что от занятий отвлекает и способствует появлению троек в аттестате и "дырок" в голове.
   - Каких дырок?
   - Самых обыкновенных. Там, где должны быть знания, у вас будут "дырки".
   Оля рассмеялась и сказала.
   - Да это я так. Все девчонки у нас уже влюбляются, а мне всё кажется, что я от них отстаю.
   - В этом деле спешить - только людей смешить, так что не грех будет и отстать. Пусть они делают что хотят - это их жизнь, но, если ты не хочешь испортить свою, то постарайся набраться терпения, пока учишься. Потом всё придёт само собой и будет уже настоящим. Вы же сейчас не можете стать настоящими мужем и женой - так ведь?. Ну, какие из семиклассников муж и жена. Вы даже прокормить друг друга не сможете. Так что, пообещай мне, что ты будешь сейчас учиться, а всё остальное потом?
   - Да, конечно, я обещаю.
   - Вот и прекрасно. А я тебе принёс другую книгу. Это роман Александра Беляева "Человек-амфибия". Он несколько серьёзнее, чем "Алые паруса" и история другая. Но ты постарайся повнимательнее прочитать его.
   Тут их пути снова разошлись.
  
  
   Во время чтения Беляева у Оли стало появляться больше вопросов и, как ни удивительно, связанных с возможностью хирургии. Николай Васльевич уже стал серьёзнее относиться к предсказанию Людмилы Владимировны о том, что Оля может стать хирургом. Как мог, он рассказал ей о возможностях современной хирургии и особенно нейрохирургии, хотя и подчеркнул, что в романе идёт речь о том времени, когда всё это казалось ещё фантастикой.
   По окончании чтения, он снова вручил ей диск с записью фильма "Человек амфибия". Пришлось уточнить, не вызывают ли подозрений у её опекунов книги и диски? Но Оля успокоила его, ответив, что вопросы такие были, но она сказала, что книги и диски берёт у своих одноклассниц.
   - Ну, как? - был первый вопрос Николая Васильевича, после просмотра фильма.
   - Удивительно, как всё красиво! Я даже представить себе не могла, что такая красота бывает.
   - Ты что имеешь в виду?
   - Да всё: и море, и героев - очень уж они красивые, да и музыка, и песни прямо к месту....
   - А как тебе Ихтиандр?
   Она показала большой палец, а потом смутилась и сказала.
   - Неужели такие бывают?
   - Я же тебе говорил, чтобы ты не спешила отдавать свои симпатии своим одноклассникам. Придёт время и ты встретишь своего Ихтиандра.
   - Нет, такие только в кино бывают.
   - Какая глупость! В жизни бывают ещё интереснее люди - уверяю тебя. Тебя сейчас тоже никто пока не знает, но придёт время, и ты будешь похожа на самую интересную актрису из кино, поверь уж на слово.
   Оля неопределённо пожала плечами, а Николай Васильевич сказал:
   - Хорошо, я тебе докажу.
   - Когда?
   - Придёт время, а, может быть, в следующий раз.
  
   И в следующую их встречу он принёс ей фотографию её самой. Летом он её с братьями фотографировал и вместе и в отдельности. Просмотрев снимки, он нашёл один очень интересный снимок, где Оля была во всём своём юном великолепии. Выбрав всё самое главное в нём, Николай Васильевич отпечатал и принёс. Она была приятно удивлена. Но потом спросила.
   - Мне вот не понятно, почему Гутиера отказалась тогда принять жемчуг от Ихтиандра? Я от него всё приняла бы.
   - Так он тебе понравился?
   - Конечно!
   - Это понятно. Но всегда, во все времена у девушек воспитывали гордость и неподкупность. Она не могла принимать ни от кого таких подарков, чтобы не быть ему обязанной, не зависеть от него или ещё кого-нибудь. Эти качества считались очень ценными у воспитанных девушек. И только имея их, она могла считаться воспитанной, и достойной любви.
   - Это так строго?
   - Это просто обязательно.
   - Но ведь сейчас в телевизоре все принимают подарки и ото всех?..
   - И по этой причине их и называют шлюхами.
   - В кино?
   - Нет, в жизни. В жизни они все остаются шлюхами, кто легко принимает подарки и ото всех.
   - Но почему и что такое шлюха?
   - Шлюха - женщина лёгкого поведения. Она сегодня может с одним, завтра с другим и т.д. Сама понимаешь, такое поведение для приличной женщины просто недопустимо.
   - И это, как вы говорите, как-то объяснимо? Я хочу понять, почему так нельзя?
   - Ох, Олюшка! Ну и задачку ты мне задала.
   - Вы тоже затрудняетесь точно ответить?
   - А кто ещё затрудняется?
   - А все: отчим, учительница наша, мачеха, - у всех, у кого я спрашивала, точного ответа нет.
   - Ну что ж, раз вопрос стоит, нужно на него ответить - так нас учит наука. Только предупреждаю - он не будет простым, в два-три слова. Такова ответа на этот вопрос просто нет. Но я постараюсь покороче.
   И, сделав небольшую паузу, он стал пояснять.
   - Мужская и женская природа отличается не только внешней формой, но есть множество отличий и внутри нас. А то, что внутри нас, заметить и изучить не так-то просто. Сейчас анатомия изучила все молекулярные формирования внутри женщин и мужчин и многое может объяснить, вылечить и даже исправить. Но, как оказалось, есть ещё разница и в других структурах, которые спрятаны уже внутри клеток. И, прежде всего, это биотоки нашей биологической и центральной нервной систем. Выяснилось, что наш мозг выделяет не только те импульсы, которые регулируют работу всех наших органов, но вместе с ними он выделяет и электромагнитные волны, которые уходят от нас в окружающее пространство, где закрепляются на оболочках атомов разных веществ.... Это не очень скучно?
   - Нет, интересно, хотя и не всё понятно.
   - Ничего, будет время, и мы подробности все разберём. Пока же я обрисую общую картину. Те электромагнитные волны, о которых я сказал, несут в себе всю информацию о нашем организме, о наших мыслях и чувствах. И всё это записывается на оболочки атомов и там хранится даже тогда, когда нас не станет.
   Оля удивлённо покачала головой, а Николай Васильевич подтвердил сказанное и продолжал пояснять.
   - И теперь о главном. У каждого человека эти волны имеют свою частоту колебаний, как, скажем, у телевизора - каждая программа идёт на своей частоте. Мы изменяем частоту нашего принимающего устройства и с ней меняется программа. Смотрели первый канал, нажали на шестёрку - стали смотреть канал ОРТ. Понятно, да?
   Оля утвердительно кивнула.
   - Но с некоторыми людьми у нас частота одинаковая, т.е. наш мозг работает на одной частоте с ними. Их называют близкими и это: родители или те люди, которых мы сильно любим. Но..., между мужской природой и женской есть разница. Мальчики, когда достигают половой зрелости (это в 13-14 лет), уже не меняют свою частоту никогда - природа её у них закрепляет навсегда. Девочкам же природа даёт возможность изменить свою частоту, но тогда, когда она сильно полюбит какого-нибудь мужчину. В этом случае природа подстроит её частоту под частоту её любимого человека. Но сделать это природа может только один раз. И это, как раз, та причина, почему женщина не должна бегать от одного мужчины к другому. Если она это будет делать, то она превращается в шлюху - она всем будет чужой. Это понятно?
   - Не очень.
   - Если ты сменила частоту своего биополя и подстроила её под частоту любимого человека, то вы с ним стали родными людьми - это, надеюсь, понятно?
   - Да.
   - Прекрасно! Но, если ты, вдруг, от него уйдёшь, то уже больше никого не сможешь полюбить на столько, чтобы стать с ним близкими людьми. И тогда тебе становится всё равно с кем быть - ты станешь шлюхой.
   - Ой! - вздрогнула Оля. - Неужели это действительно так?
   - Оленька, какой интерес мне тебя обманывать? Ты только должна понимать, что происходит это всё во времени и не сразу. Сначала это всё незаметно, но потом оно о себе обязательно даёт знать.
   - Как?
   - От своего любимого, близкого человека уйти будет очень трудно, так как взаимные переживания друг друга, которые вы будите чувствовать, будут вас возвращать друг к другу, пока ваша "ниточка" не порвётся окончательно. А от тех, с кем ты так и не станешь близка, ты будешь расставаться, как с случайным прохожим - уйдёшь и тут же забудешь.
   - Как это всё строго! Но почему же люди так легко к этому относятся?
   - Потому что многие об этом даже не знают, а другие просто в это не верят.
   На том они и расстались, договорившись, что Оля будет дальше читать Беляева. На этот раз ей предстояло прочесть роман "Голова профессора Доуэля".
  
  
  
   Время шло незаметно. Началась зима. Они стали видеться реже - не всегда погода позволяла Николаю Васильевичу, пожилому человеку, совершать длительные прогулки. И иногда сама Оля стала приходить ко ним, правда, ненадолго.
   Сначала, так случилось, что Николаю Васильевичу удалось показать ей свою тропинку. Они возвращались, беседуя, как всегда обо всём, и, когда настало время поворачивать ему на свою тропинку, Оля сказала.
   - Можно я пройду по вашей тропинке?
   - А как же опекуны?
   - Они только что уехали в город.
   - Хорошо! Пойдём. Только тропинка узкая сейчас. Так что придётся идти друг за другом.
   Именно так они и шли до самого дома Соболевых. Оля даже согласилась зайти и посмотреть, как они живут. Николай Васильевич показал ей свой кабинет и библиотеку, сказав ей:
   - Вот я хотел бы свою библиотеку оставить тебе, когда придёт моя очередь умирать. У тебя неплохо идут занятия с чтением и осмыслением прочитанного, так что вскоре, я надеюсь, тебе тоже библиотека будет нужна, как и мне.
   Оля смутилась, но потом решительно заявила:
   - Вы ещё не скоро помрёте, так что не будем об этом говорить.
   - Хорошо!
   Анны Сергеевны не оказалось дома, так что Николай Васильевич проводил Олю до своей калитки. И вот она теперь стала иногда заходит к им по-пути из школы, чтобы сменить книгу или получить фильм для просмотра. Николай Васильевич старался пока давать ей читать те книги, чьи экранизации у него были. Но уже после Нового года необходимость в этом отпала. Оля стала с интересом читать всё, что он ей давал. Но, прежде всего, они стали читать и обсуждать те произведения, которые ей требовались по программе. Это незамедлило сказаться на её оценке по литературе, превратив её в устойчивую пятёрку. Но не только это. Оценки по русскому языку стали тоже выше, как и по истории, да и по другим предметам. В ней, прежде всего, изменилось отношение к учёбе - оно стало серьёзнее.
   Николая Васильевича это очень радовало, но радовало и саму Олю. Она незаметно становилась лучшей ученицей в классе. К вопросу взаимоотношений с мальчиками они возвращались ещё несколько раз и разобрали его в мельчайших подробностях. Николай Васильевич рассказал о своём опыте школьной любви и о том, во что она потом превратилась. Оленька только-только входила в тот возраст, когда природа начинает причинять на этой почве определённое беспокойство. Умение с этим осознанно справиться может послужить залогом будущего семейного счастья. Как это происходит, он старательно разъяснял девочке, как мог бы это делать своей дочери или внучке.
   И нужно отдать должное Оле - она серьёзно отнеслась к этим разговорам на эту тему, и проблем с мальчиками у неё не возникало. Тем более, что Николаю Васильевичу пришлось научить её, какими словами, и каким поведением обезоруживать любые посягательства со стороны разнузданных шалопаев.
   Поскольку он стал реже сам встречать Олю из школы, она уже сама привыкла забегать к Соболевым. Оленька ближе познакомилась с Анной Сергеевной и они уже мило беседовали обо всё, что её интересовало в уютной домашней обстановке. Судя по всему, Оленьке нравились такие беседы, так как дома с ней ни о чём подобном никто не разговаривал. И она сама стала проявлять инициативу, где раздобыть время, чтобы забежать ко ним. Даже один урок рисования из двух она только брала домашнее задание и шла к Соболевым.
   Николай Васильевич не мог похвастаться, что сразу, но хоть постепенно, с его разъяснениями, но она стала с большим интересом смотреть старые советские фильмы, где в сюжетах рассматривались серьёзнейшие житейские проблемы, но не так, как в современных, где всё было можно, а на серьёзной нравственной основе. Ей такой подход стал больше нравиться.
   После прочтения романа Юрия Германа "Дорогой мой человек", и просмотра фильма, у них состоялось несколько бесед, посвящённых этому материалу. В беседе естественно участвовала и Анна Сергеевна. И было заметно, что каждая беседа ложилась ей на душу. Оленька уходила от них, полная новых впечатлений и интересных мыслей. Им это тоже доставляло удовольствие - вдруг они оказались кому-то нужны. И их старость уже не была такой одинокой и тягостной, какой была до этого.
   После этого невольно задумываешься над проблемой нашего века, когда поколение стариков просто выключено из воспитательного процесса по всей стране. И никому даже в голову не придёт, что это обдуманный процесс, целенаправленный на разрушение всей государственной системы воспитания, существовавшей традиционно в советской России. Нашим владельцам она теперь не нужна и они отпускают юность на вольное плавание: "кто выплывет - тот и прав".
  
  
  
   А время шло. Оленька взрослела, но, главное, Николаю Васильевичу удалось вселить в её детское сознание острый интерес к книгам, благодаря которому она становилась умнее и серьёзнее своих одноклассниц. И разница между ними становилась всё заметнее. Правда иногда Оленька жаловалась , что мачеха её снова накричала ни за что.
   - Я помыла посуду, а одна ложка завалилась под стол - я её и не заметила. Так она подняла такой крик, что я специально кинула под стол эту ложку, чтобы ей навредить. Я снова расплакалась - никак не могу сдержаться - вот и хожу целый день с синяками под глазами.
   Николай Васильевич стоял, после такого признания в рядовом домашнем происшествии девочки, и даже не знал, что сказать, как выразить сочувствие и какое можно было принять участие в её нелёгкой судьбе. Она даже когда улыбалась, то делала это, в основном, только левой стороной лица. Он обратил внимание на это и спросил её, почему она так улыбается. В ответ она показала ему шрам на правой стороне лица в височной области и прокомментировала:
   - Это мне ещё родная мать в детстве, когда была выпивши, сковородкой сделала "зарубку".
   Вот и получается, что несчастный ребёнок от одной стервы вырвался, а к другой попал. Такие размышления о нелёгкой судьбе Оленьки не покидали Николая Васильевича ни на минуту. Наконец, он решил съездить в опекунский совет.
   После долгого хождения по кабинетам, наконец, он оказалось перед красивой внимательной чиновницей, которую звали Татьяна Николаевна. Она нашла дело Оли и её братьев и стала слушать его. Он изложил ей все свои доводы и спросил совета, как можно помочь данной конкретной девочке?
   - Да..., похоже, в этой семье действительно не всё так гладко, раз второй уже случай обращения по поводу нарушения прав этой девочки, - сказала Татьяна Николаевна.- Но с другой стороны, что тут можно предпринять? Вернуть её в интернат - она сама не захочет. Переоформить опеку можно только через суд, а тут потребуются такие веские доказательства, что, вряд ли вам удастся их собрать.
   - То есть, вы ничего не можете посоветовать?
   - Абсолютно, хотя и понимаю вас, и всецело разделяю вашу озабоченность. Кстати, а как ваша жена относится к этой девочке и к вашему участию в её судьбе.
   - Да в том-то и дело, что мы вместе на неё обратили внимание. Они же бегали ещё раньше у нас под окнами и я, нет-нет, да и выйду поиграть с ними в мяч. Смотрю, а у Оленьки синяки на лице. Спрашиваю - откуда? А она всё так, отговорками. Словом, мы и стали наблюдать уже за нею. А тут я в командировке был, так за это время произошли очень неприятные события, но почему-то всё равно детей вернули этим опекунам?
   - Видите ли, эти опекуны ещё не самые худшие. Чужие дети есть чужие и тут уж ничего не поделаешь. А вам, кстати, сколько лет?
   - 70, а жене 61.
   - О-о! Вам всё равно уже не разрешили бы стать опекунами - возраст и тут с законом не поспоришь. Впрочем, сходите к юристам - они мастера находить выход из безвыходной ситуации.
   В юридической консультации его направили к специалисту по опекунским вопросам. Мужчина был, едва ли не его ровесником. Впрочем, это только внешне. По движениям и тому, как он говорил, ему было где-то между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами. Он внимательно выслушал Николая Васильевича. Тому удалось последовательно объяснить всю ситуацию и сделал он это так, как излагал материал в своих книгах, не теряя главной нити изложения.
   В заключении юрист встал, подошёл к шкафу, достал какой-то справочник и заглянул в него. Потом вернулся на место и спросил.
   - Сколько вам обоим, с супругой, лет?
   Николай Васильевич ответил. Он ещё подумал и ещё уточнил.
   - Как я понимаю, борьба через суд, сбор информации и свидетелей, вам не подходит?
   - Нет, мы думали об этом и, поскольку я знаю немного деревню и её обитателей, то мы сразу этот путь исключили. Дело в том, что на каждого найденного свидетеля в пользу нашего дела, они могут выставить трёх свидетелей в свою пользу - у них родни полдеревни.
   - Понятно.
   - Выходит, что нет вообще вариантов - помочь девочке-сироте, которую мачеха, в силу психологической несовместимости, затеррорезировала. Вместо материнской любви, она её муштрует, как старшина солдат-первогодок. И девочка пыталась искать защиту у людей, а наткнулась на равнодушие и круговую поруку. Ведь так её и до самоубийства можно довести - ей жить не за чем...
   - Это всё понятно, - сказал юрист и, постучав пальцами по столу, продолжал. - Пути всегда можно найти, только боюсь, они для вас будут неприемлемы?
   - Например?
   - Вот, если бы вы были одиноки, то могли бы жениться на ней и, таким образом, забрали бы её из этой семейки к себе.
   - Да-а! Вот это путь!.. А дальше что?
   - Воспитывали бы её спокойно в нормальной семейной обстановке, да и замуж потом выдали бы, когда б время пришло. Правда, есть одно обстоятельство неприятное в этом, что на неё, после того, как она выйдет замуж, государство перестанет платить пособие по опеке.
   - Да, но и я не холостяк.
   - Вот и я про то. Хотя, в истории бывали случаи, когда для проворачивания каких-нибудь дел, старики оформляли развод (фиктивно, конечно).
   - Нет, тут не тот случай, да и лет ей всего 13.
   - Ну, а наше законодательство разрешает девушкам вступать в брак с 14 лет, как раз, после получения паспорта. Так что ей осталось, как я понимаю, меньше года терпеть унижения?
   - Это так. Но останется тогда ещё один вопрос - материального обеспечения. Хватит ли наших пенсий, чтобы выучить её? Об этом с супругой нужно будет посоветоваться. И вообще, не известно, как она ко всему этому отнесётся?
   - Это конечно..., но на что люди только не способны, если искренне хотят кому-то помочь. Да и в вашей ситуации риска почти никакого. Что вы боитесь потерять друг друга, или ваш брак держится только на свидетельстве о браке?
   - Да нет, конечно. Но всё-таки, вы же сами понимаете, что у женщин всё зависит от настроения.
   Адвокат только развёл руками, выражая тем самым согласие.
  
  
  
   Разговор с юристом дал некую надежду на возможность разрешения сложившейся ситуации, но и сомнений прибавил не меньше. Да и как к этому отнесётся супруга, Анна Сергеевна? Вопрос-то действительно не праздный. Тех денег, что сейчас получают их опекуны на Олю, вполне бы хватило даже для получения ею высшего образования. И дело всё было бы только в подготовке. А сейчас над таким вариантом событий ещё предстоит пораздумать и как следует.
   Николай Васильевич сидел на автовокзале и ждал свой автобус. Впервые, за последние десять лет, он снова ехал на автобусе. Так уж сложилось, что его пенсия оказалась полуторной по отношению к средней по стране. У Анны Сергеевны - средняя. Жили они в своём доме и не платили за квартиру и коммунальные услуги, кроме электроэнергии. Платили только налог за землю один раз в год, который равнялся двадцати процентов средней пенсии. Расход должен быть только на топливо, но его заготавливал сам Николай Васильевич. Он, по западному образцу чистил тайгу, освобождая её от бурелома, сухостоя и лишних деревьев, которые мешали расти и развиваться нормальному строевому лесу. Участок, за которым он следил, был сразу за их домом, так что далеко ходить или ездить не нужно было.
   В итоге, Николай Васильевич экономил в год больше своей пенсии. И он решил, что в их возрасте уже тяжеловато пользоваться автобусом, в котором и сесть не всегда удаётся, и они стали ездить в город и обратно, на такси. Делать это приходилось не часто и они вполне укладывались в сумму, сэкономленную на дровах.
   Сегодня он этот порядок нарушил, хотя и не понимал сам, почему это делает. Какое-то внутреннее предчувствие заставляло его так поступать. А вдруг, деньги понадобятся всё-таки для дела, о котором он думает теперь постоянно. Знать, что живёт рядом ребёнок, над которым издеваются самым наглым образом, и не предпринять никаких конкретных шагов, чтобы, хоть как-то помочь, это было бы низко и не порядочно.
   Конечно, разговор с Анной Сергеевной будет непростым, но что поделаешь - и это испытание пройти нужно. Жизнь у них самих выдалась не простая. Собственно, как и большинства людей их времени, когда люди пытались настроить новую семейную жизнь, используя старые традиции и приёмы. В них многое было привлекательным, но не всё и это "не всё", в итоге, перевешивало. Жизнь у большинства не складывалась так, как хотелось бы.
   Когда в их жизни это тоже стало перевешивать, Николай Васильевич решил серьёзно заняться этим вопросом. И когда его что-то особенно начинало интересовать, на его столе, в его кейсе, в руках, когда он ехал в метро или электричке, появлялись книги, хоть каким-то образом, но касающиеся интересовавшей его темы.
   Уже давно известно, что ручеёк познания неиссякаем. И больше того, он зачастую, протекая по натуре одарённой от природы талантом созидать, разгадывать, вычислять и аналитически обосновывать, образует новый ручеёк, который уже самостоятельно начинает прокладывать себе дорогу к умам и сердцам людей. Так и случилось с Николаем Васильевичем. В его сознании возник такой новый ручеёк, в котором стали появляться открытия. Да ещё одно за другим.
   Постепенно стали проясняться причины, почему не сложились отношения с дочерью, которая, вместо учёбы, предпочла выйти поскорее замуж, чтобы только уйти из семьи. А дело всё было в том, что в обществе сложилась двойственная система воспитания, когда разум и родительская любовь подсказывали один путь воспитания, а телевидение и массовая печать вливало в юные мозги прямо противоположные ценности, принципы и установки. В итоге, в стране брак в воспитании принял массовый характер.
   Как потом выяснилось в перестроечные годы, сделано это было намеренно, следуя принципу, о котором писал ещё Платон, вкладывая в уста Сократа изречение: "Если вы хотите разрушить государство, то настройте детей против родителей - всё остальное сделает время". В России всё так и получилось.
   Их дочь вышла замуж за военного из Прибалтики и, когда он закончил службу, уехала с ним туда. Вскоре Прибалтика отделилась, как и другие республики, и дочь стала жить в другом государстве. Но не это было главным. Главное состояло в том, что в нашу жизнь незаметно вползло отчуждение. Всё реже люди стали ходить в гости друг к другу, даже к родителям. Общение, которое мы должны были по традиции развивать, как это было принято в России, стало сходить нанет. Обособленность, как характерная черта буржуазного общества, стала характерна и в России.
   Анна Сергеевна, особенно в начале, старалась во всём случившемся обвинять Николая Васильевича, за его принципиальность и нетерпимость к необдуманным поступкам. Но постепенно, проявив такт и мудрость, Николай Васильевич убедил её в том, что не на них лежала главная ответственность за такой брак в воспитании дочери. Тем более что кругом была масса примеров куда более трагичных, чем у них. Только за первые четыре года перестройки их кладбище выросло почти в два раза и большую часть этого прироста составляли могилы совсем молодых людей от 16 до 30 лет. Это были жертвы разборок, о которых в советское время люди и понятия не имели. Не меньшие трагедии разыгрывались в отдельных семьях, да такими темпами, что буквально за каких-нибудь десять лет советский семейный уклад был разрушен полностью, и в Россию пришла западная манера половых отношений, которая и стала вытворять нечто неописуемое.
   Трудно было предвидеть то, как именно отнесётся к такому прехитрому ходу, связанному с их разводом и женитьбой старого мужа на совсем юной девочке, Анна Сергеевна. Правда в их судьбе уже была аналогичная ситуация и тогда ему удалось убедить её в необходимости развода. История эта тоже была особая.
  
   Они оба выросли в частных домах и совсем не имели привычки жить в коммунальных муравейниках. И, так называемые, коммунальные удобства с лихвой покрывались тоже коммунальными, но неудобствами: обилием шумных нецеремонных соседей, невероятной слышимостью через этажи, замкнутость пространства и унылое однообразие дней и ночей в этих муравьиных клетках. По молодости такие неудобства были не так заметны. Скажем, когда Николай Васильевич служил в армии, во флоте, то, буквально, за переборкой их кубрика находилось машинное отделение, где стояли мощные дизеля. Однако это не мешало им всем хорошо высыпаться и быть всегда в хорошем настроении.
   Потом, когда он учился в университете и жил в общежитии, то этот муравейник имел свои особенности. Когда бы не вышел из комнаты в коридор студенческого общежития: днём ли или в три часа ночи, там всегда ходили какие-то люди, о чём-то говорили и спорили, словом стоял обычный гвалт, взошедший на дрожжах молодости, страсти и увлечений.
   Но вот стали подходить более зрелые года и они, получив прекрасную "хрущёвку", стали невольно тосковать по своему дому. Но работа есть работа. Оба находились на ответственных постах и всерьёз думать об окончательном переезде в собственный дом просто не было возможности. Правда, у них был дом в пригородном посёлке, оставшийся от его родителей, так вот, с первой апрельской капелью они уже перебирались туда и, как говорится, до белых мух (снежинок) буквально блаженствовали в собственных стенах, где тишина была просто удивительной. Если днём в выходной они ложились отдохнуть, то было слышно, как тикают наручные часы, которые лежали рядом на тумбочке.
   Мысль о том, чтобы построить свой дом жила в Николае Васильевиче ещё с того времени, когда его отец предложил ему построить свой дом. Было это в день его свадьбы. Но у Николая были ещё два брата, на которых он всегда равнялся. Так вот они были просто одурманены идеей о городской квартире. И следуя их стремлениям, Николай тогда отказался от отцовского предложения. И только жизнь в квартире, на получение которой ушли десять лет, постепенно, но настойчиво вернула его к мысли и мечте о собственном доме.
   Люди становились всё разболтаннее, распущеннее в поведении и в отношениях с соседями. Жить в коммунальных муравейниках становилось всё неприятнее. Этой же мысли придерживалась и Анна Сергеевна. И однажды в разговоре, они, коснувшись этой темы, решили, в итоге, искать пути реализации своей мечты - построить свой дом. Николай Васильевич определил для себя персональную цель в постройке, как цель, направленную на выполнение желания отца, которое он тогда отверг. Теперь он считал своей обязанностью это желание выполнить.
   И начались их хождения по кабинетам чиновников с заявлением на получение участка земли в посёлке, где стоял отцовский дом, который был поделен между четырьмя братьями. И, вдруг, стало ясно, что в нашей, самой большой на Земле стране, нет возможности получить законным путём участок размером в 10-12 соток, если у вас уже есть квартира. Такого абсурда они даже представить не могли. Они даже пытались написать обязательство, что, как только построят свой дом, то квартиру сдадут государству. На что им чиновница заявила.
   - Вот ещё! Знаем мы таких хитрецов. У вас сын подрастает, и вы постараетесь его женить и квартиру оставить ему.
   - И что в этом плохого? - Не удержалась Анна Сергеевна. - Что плохого, если, хоть одна, молодая семья не будет мучиться с жильём?
   - Этак, всем захочется своих чад устраивать! - Ответила возмущённо чиновница.
   - И это, по-вашему, плохо? - спросил Николай Васильевич.
   - А вы как думали?..
  
   Когда они возвращались домой из, так называемого, исполкома местной власти, то только молча переглядывались - говорить было трудно. И уже дома, Николая Васильевича
   словно прорвало.
   - Нет, у нас власть принадлежит кому угодно, но только не Советам рабочих и крестьянских депутатов - как ты полагаешь?
   - Да уж! Удивили.
   И они тогда решили обратиться в юридическую консультацию. Таи им предложили прийти в другой день, когда будет принимать специалист по жилищным вопросам. Этим специалистом оказалась женщина. Звали её Аида Петровна. Выслушав их, она задала ещё два уточняющих детали вопроса и посоветовала.
   - Поскольку вы теперь понимаете, что в нашей стране нет возможности просто и законно сделать очень много нужных нормальным людям дел, то я предлагаю вам просто их обмануть.
   - Как обмануть? - удивилась Анна Сергеевна.
   - Очень просто и ничего в этом особенного нет. Очень многие сейчас такие "фокусы" проделывают и решают свои проблемы.
   - Но что мы можем сделать? - уточнил Николай Васильевич.
   - Вам нужно, фиктивно, конечно, оформить развод и пожить пока врозь: кто-то в квартире, а кто-то на даче, в отцовском доме - он же у вас совсем, как я поняла, пустует зимой. Лучше было бы даже прописаться в нём, хотя и не обязательно. Пользуясь документом о разводе, вы можете у местной власти попросить выделить участок под застройку - вы же коренной житель? - спросила она, обращаясь к Николаю Васильевичу.
  
  
   Словом, проделали они эту афёру с разводом. Николай Васильевич перебрался жить в отцовский дом в пригороде. Через некоторое время он стал навещать местный орган власти, именуемый Сельским советом, и стал старательно уговаривать местную председательшу, Людмилу Михайловну, предоставить ему участок земли под постройку частного дома, мотивируя, что с женой не сошлись характерами, да и жить он в коммунальной квартире не может привыкнуть никак. В итоге, ему выделили пустырь, который был рядом с домом его отца. Пустырь этот остался на месте бывшего стеклянного завода, который сам владелец, уезжая за границу в 1917-м году, велел взорвать. С тех пор груды битого кирпича и стекла постепенно зарастали крапивой и полынью.
   Этот участок и выбрал сам Николай Васильевич. Участок был рядом с отцовским домом, а это значило, что никаких времянок строить не нужно было. Строиться он предполагал сам, в свободное время. Средства для приобретения строительных материалов у них были, так как копили на покупку "Жигулей". Но Николай Васильевич не был в душе автомобилистом и, честно говоря, не особенно и желал приобретать автомобиль. Словом, пока всё складывалось не так уж и плохо, пока дело не дошло до районного отдела по земельным участкам.
   Там каким-то образом узнали, что развод у них фиктивный и отказывались утвердить данное решение Сельского совета об отводе участка. Уже потом, они узнали, что Анна Сергеевна на работе кому-то проговорилась об этом и это, по всей вероятности, и стало источником слухов. Но Николай Васильевич не привык отступать. Он твёрдо верил в поддержку своей родословной ноосферы, и она не подвела и в этот раз.
   К ним наведалась, вдруг, давняя знакомая ещё его родителей. Она когда-то была секретарём в Сельском совете и временами туда наведывалась по старой памяти. А слухи есть слухи, они везде делают своё дело. Там-то она и узнала о всей истории с желанием Николая Васильевича - сына её хороших когда-то знакомых, построить свой дом. У неё тоже была проблема - её племянница с мужем никак не могли решить свой жилищный вопрос. Вот и мелькнула у неё идея совместить два противоположных желания: племянница мечтала из коммунальной комнаты в старом доме перебраться в нормальную квартиру, а Николай Васильевич мечтал из этой квартиры выехать в свой дом.
   С таким предложением она и явилась. Предстояло произвести размен полноценной квартиры на комнату, разумеется, с солидной доплатой. Доплата была кстати, так как давала средства для приобретения стройматериалов сразу в нужном количестве. Так они и поступили. Снова зарегистрировали свой брак и прописались в небольшую комнату, что и давало им право на получение участка земли под постройку своего дома.
   Это была радость для них. Многие молодые люди не понимают, какая разница в проживании между квартирой и своим домом. А она разительна. Кроме тишины и полной независимости от соседей за стенкой или сверху и снизу, дом стоял на своём участке, где можно было сажать всё, что захочешь. И, таким образом, он - участок являлся как бы продолжением дома, особенно летом. А близость леса и озера, вообще делало местность равную курортной.
   Вот такая история была уже в их совместной судьбе с Анной Сергеевной. Согласится ли она ещё на одну авантюру? - этот вопрос сейчас и занимал Николая Васильевича.
  
  
  
   Если же говорить о семье, В которой сейчас жила Оля, то здесь разыгрывалась самая страшная трагедия государственного масштаба.... Государство решило отказаться от забот о детях-сиротах, переложив это всё на плечи желающих воспитывать детей, заплатив им за это большие деньги. И вот, деньги-то и сыграли свою трагедийную роль. Появилось множество ловкачей, которые все свои материальные проблемы устремились решать путём оформления опекунства, совершенно не думая о том, по силам ли им эта задача.
   Нужно помнить, что "бодливой корове Бог рогов не даёт". Так и в семье, если своих детей нет, то не следует их заводить иным способом. Почему?.. Да потому, что воспитывать детей без любви к ним просто невозможно. А люди, сдвинутые денежным вектором желаний, не способны любить не только чужих детей, но и своих. У них нет этого чувства, и не может быть - его подавляет деловой расчет.
   Во всяком случае, Оленька попала именно в такую семью. И желание помочь ей владело Николаем Васильевичем уже всё последнее время.
   Дома он только на вечерних посиделках решился рассказать Анне Сергеевне о результатах своей поездки. Вечерние посиделки у них начинались перед сном, когда они посмотрели по телевидению или в записи то, что их заинтересовало. Обычно они посвящались всегда просмотренным передачам или фильмам. Делиться впечатлениями и мнениями о просмотренном материале стало уже традицией в их семье.
   Поскольку Николай Васильевич ездил в райцентр на плановый осмотр в поликлинику, а к юристу зашёл, как бы, пользуясь моментом, то Анна Сергеевна даже не знала ничего и не предполагала, что Николай Васильевич совершит такой визит. И он без вступлений рассказал ей всё, что удалось узнать самому.
   Судьба Оленьки волновала и Анну Сергеевну. По этой причине она всю информацию выслушала спокойно, а потом сказала.
   - Конечно, в нашем возрасте пускаться на такие авантюры - граничит с безумием, да и люди просто не поймут. Разговоров будет!..
   - Да, Сердце моё, я и сам всё это уже прикидывал не раз и не два. Но мы не будем торопить события. Прежде всего, я постараюсь узнать у самой Оли, как она отнесётся к такому повороту событий в её судьбе. Может быть, этого всего и не понадобится?..
   - Это, конечно. Это обязательно. Может быть, и мне с ней поговорить? Очень уж хочется девочке помочь.
   - Если она вообще будет не против, то такой разговор с тобой будет ей просто необходим, чтобы снять всякие подозрения и домыслы. Пусть она знает, что мы только хотим принять её в свою семью. Но пока я ещё с ней пообщаюсь и постараюсь более точно определить её положение и то, чего она сама хочет? Если выяснится, что в ней есть желание поскорее вырваться из этого опекунского рабства, тогда можно будет затевать с нею подобный разговор.
   - Ты прав. И я думаю, что ты очень мудро рассудил. Ведь могут быть всякие подводные камни. Судьба человеческая так же многообразна, как вселенная.
   - Это верно.
  
  
  
   Николай Васильевич и Оля договорились встречаться пока два раза в неделю, во вторник и четверг, когда у неё было по четыре урока. Он ждал её возле магазина "Пятёрка" или в нём, если было холодно, а затем они шли нижней дорогой и разговаривали. Но на этот раз Оля пришла сильно смущённой и, когда они отошли от магазина она пояснила.
   - По той улице, по которой мы ходим, живёт мать нашей мачехи и она видела нас с вами, а потом рассказала всё по телефону мачехе. Та предупредила, что отправит меня в психушку, если ещё раз увидит меня с вами.
   - Очень интересный поворот, - удивился Николай Васильевич. - А мы с тобой не будем давать повод для подобных действий, а пойдём по другой дороге. Тут есть охотничья дорога, которая идёт по верху наших сопок. Мы сейчас выйдем на неё по тропинке, вот тут. А следующий раз я буду ждать тебя не у магазина "Пятёрка", где тоже нас может кто-нибудь увидеть из наших, а у "Афанасьевского", от него есть прямая дорога, которая и выходит на охотничью тропу.
   Собственно, тропа эта только так называлась местными охотниками, а на деле была нормальной полевой дорогой, по которой раньше всегда ходили трактора на поля. Да и сейчас по ней ездят машины и трактора за дровами, на верхние вырубки. Идти по ней было удобно. Две хорошо наезженные колеи. По одной шёл Николай Васильевич, а по другой Оля.
   День был хороший, солнечный. Справа от их дороги была тайга, а с лева необъятные когда-то колхозные поля. Поля стелились несколько под уклон, и от этого открывался бесконечный простор. Невольно всё это поднимало настроение, да ещё Оля, державшая себя всегда несколько напряжённо из-за того, что их кто-то может увидеть и доложить мачехе, которая дома обязательно устроит скандал только потому, что Оля посмела ослушаться, в этот раз чувствовала себя совершенно раскованной. Она улыбалась и вбирала в себя красоту осенней природы.
   - Ты здесь ещё не ходила? - спросил осторожно Николай Васильевич.
   - Нет, мы же почти нигде не бываем. Работаем дома с утра до вечера, даже в воскресенье, когда все отдыхают.
   - Расскажи, а как ты жила с настоящими своими родителями, если помнишь, конечно?
   - Я их помню только пьяными и, особенно, когда они начинали ругаться. Тогда становилось просто страшно. Больше у меня ничего не осталось в памяти, если не считать случая, когда мама меня сковородой ударила.
   - Как это?
   - Она размахнулась, чтобы ударить рассвирепевшего тогда отца, а сзади стояла я. Ребром сковородки она и ударила меня чуть повыше виска. Вот тут... - И Оля, приподняв волосы со лба, показала солидный рубец в верхней части лба.
   - И что ты?
   - Я тогда просто потеряла сознание, а очнулась, когда надо мной склонился врач. Родители тогда перепугались, хоть и были пьяные, и вызвали скорую. Ранку залечили, но у меня теперь правая сторона лица стала какая-то чужая. Я даже на фотографиях всегда улыбаюсь, в основном, правой стороной лица.
   Николай Васильевич внимательно посмотрел на Олю. Она рассказывала об этом спокойно и без тени негодования или обиды. Дети, как никто умеют всё прощать своим обидчикам и забывать остроту обиды. Прошлые события как бы уходят в тень их сознания - так быстро всё меняется в их ноосфере. Новые впечатления вытесняют старые и делают их уже малозначительными. По этой причине дети быстрее прощают ошибки взрослых, хотя это и не всегда бывает справедливо.
   После некоторой паузы Николай Васильевич снова спросил.
   - Скажи, Оленька, ты тайны умеешь хранить?
   - Смотря какие.
   - То есть - не умеешь?
   - Ну почему? Я же говорю, смотря какие. Если важные, то, наверное смогу.
   - А если тебя начнёт допрашивать твоя мачеха, да ещё, применяя физическую силу?
   Оля опустила голову и молчала. Было ясно, что Николай Васильевич угадал многое из её нынешнего образа жизни. И чтобы смягчить несколько впечатление от сложившейся неловкой паузы, он сказал.
   - Ну что ж, пока с великими тайнами подождём, а поговорим лучше о другом. Скажи, пожалуйста, твои опекуны о чём с вами вообще разговаривают? Касаются они тех тем, о которых разговариваем мы с тобой?
   - Нет, конечно. Да у них и образование не такое, как у вас.
   - Понятно. А ты сама, как считаешь, наши с тобой разговоры для тебя имеют какое-то значение: полезны, бесполезны или ни то - ни сё?
   - Да, конечно же, полезны. Я от вас узнаю столько интересного и нового, что тут и сомневаться, собственно, нет никакой причины.
   - Это замечательно, что ты всё это понимаешь. Общение людей всегда играло положительную роль в распространении различных знаний, открытий в науке, всех новостей в области литературы и искусства. При этом, знания эти усваиваются всегда намного легче, чем в школе или институте. Во-первых, передаётся всегда самая суть. Во-вторых, эти знания всегда увязаны с другими знаниями или событиями, то есть передаются при помощи, так называемых, опорных сигналов.
   - А что это такое?
   - Перед передачей каких-то сведений или знаний, создаётся какое-то яркое и запоминающееся образное событие или явление, на основе которого и происходит параллельно закладка в памяти и тех сведений, которые такой яркостью не обладают, но являются важными в жизни людей. Вообще для общения и раньше у нас в России обязательно устраивались вечера приёмов, на которые приглашались специально люди, от которых можно было такие знания получить. Сейчас во всех развитых странах эта культура общения поддерживается до сих пор. Особенно в состоятельных, богатых семьях.
   - А им-то зачем?
   - Видишь ли, здесь есть свои причины. Конечно, богатые родители посылают своих детей учиться в самые престижные вузы мира, но те там время проводят чаще всего в казино, ночных клубах и прочих местах, так что, как понимаешь, они, хоть и проходят школу общения, но скорее средне-похмельную, но никак не общественно-философскую. В итоге, они являются домой после учёбы с тем же запасом знаний, с каким уезжали на учёбу.... Нет, конечно, они научились: пить, курить, развлекаться, развратничать, - этого у них не отнимешь. И чтобы сгладить их фактическую необразованность, родители и устраивают всякие приёмы, на которых, пусть и поверхностно, но всё-таки обсуждаются различные проблемы науки, философии, общественных событий. И их отпрыски, пусть кое-чего, но набираются от умных людей и в самых обывательских нормах знания. Конечно, умения они никакого не приобретают, да им оно и ни к чему, а вот поговорить они умеют. Правда обо всём только поверхностно, что характеризуется формулой знания: "Ничего не знаю в деталях, но судить могу обо всём".
   Оля улыбнулась и с интересом огляделась вокруг, словно им открылся какой-то новый простор и она хотела его увидеть и воочию. А вокруг действительно было просторно и далеко-далеко видно. Николай Васильевич сам любил смотреть в даль, словно там, и только там скрывались все тайны мира.
   Какое-то время они шли молча, думая каждый о своём, и первой заговорила Оля.
   - Знаете, Николай Васильевич, чем ближе к взрослой жизни, тем больше вопросов у меня возникает. Я думала, что по мере обучения в школе, этих вопросов будет всё меньше и меньше, а на самом деле - всё наоборот.
   - Это ты правильно заметила. В жизни так оно и есть. По этой причине умные люди и сделали заключение, что человек, если, конечно, он человек, должен учиться всю жизнь. В процессе познания всё так устроено, что всякое новое знание даёт как бы ключик к следующему и т.д. Идёт такой непрерывные цепной процесс, в котором все звенья знания тесно связаны друг с другом. И обрывать нельзя - остановится движение вперёд. Человек будет сначала топтаться на месте, а потом покатится назад.
   - Но почему тогда дети богатых людей, как вы говорите, не хотят овладевать этими знаниями - у них же все условия для этого есть?
   - Условия - да. А вот желания нет. Они готовят себя к тому, чтобы владеть богатством, которое им должны оставить родители, а для этого, как им кажется, большого ума не нужно.
   - А разве это не так?
   - В том-то и дело, что не совсем так. Но именно по этой причине и идёт процесс разорения более неумелых, и более бедных предпринимателей. И этот процесс непрерывен. В итоге, в целом, в мире, количество владельцев капитала постоянно сокращается, а разорившиеся переходят в разряд служащих в различных системах более крупного капитала.
   - Как всё сложно!?
   - Сложно, Оленька. Но мне и хочется, чтобы тебя эти сложности не пугали. А чтобы ты в них разбиралась и умело ориентировалась. И я надеюсь, что ты понимаешь, что для этого нужно время, что этому тоже нужно учиться постепенно, но настойчиво. И вот ещё что мне хочется сказать. Ты не должна верить тем, кто говорит, что можно и без этих знаний заумных прожить. Это люди, которые сами сдались собственной лени в плен, и хотят и других обратить в свою бездеятельную, бесполезную и бесплодную веру. Для того, чтобы быть просто обывателем действительно ума много не нужно - просто живи одним днём и с кем попало, верь всему, что говорят по телевидению и всё принимай за правду. На самом деле эта "правда" отражает только интересы тех, кто нами управляет и, фактически, владеет. Но по-настоящему человек должен так жить, чтобы суметь раскрыть все те дарования, которые заложила в него природа. Это трудно, но каждая очередная победа в такой жизни делает человека счастливым, и счастливым по-настоящему.
   Тем временем они подошли к тому месту, где им следовало свернуть на другую тропу и спуститься с сопки. До этого они шли вдоль полей, преодолевая небольшой подъём. Теперь тропа стала круто спускаться вниз. Николай Васильевич шёл первым и в каждом месте спуска, где открывался красивый вид, он останавливался и давал Оле возможность вглядеться в эту красоту таёжной глуши, где буквально в пятидесяти шагах от них была лисья нора и она преспокойно жила там со своим выводком.
   Наконец, они спустились вниз и, пройдя ещё метров двести, вышли к "Солдатскому мосту", через который им предстояло перейти. Заметив знакомую дорогу, Оля сразу погрустнела. Идя по незнакомым местам, она невольно отвлеклась от домашних постоянных переживаний, когда живёшь и не знаешь, что тебя сегодня ждёт дома. И всё её внимание было направлено на то, о чём они говорили. В ней всё включилось в полной мере её духовного начала. А тут всё снова вернулось к ежедневной домашней тревоги и непредсказуемости.
   Николай Васильевич решил поддержать её.
   - Не грустите, Оленька! Через день мы снова пойдём этой же дорогой и найдём тему для беседы не менее интересную, чем сегодня.
   - Мы снова просто поговорим, - произнесла грустно Оля.
   - А тебе это не нравится?
   - Нет, что вы?! Мне каждого разговора нашего хватает на все последующие дни. Я всё потом ещё раз обдумываю. Вы мой настоящий учитель по жизни.
   - Мне это приятно слышать, но вот, мы уже пришли - мне пора поворачивать на свою тропинку. До следующего раза! Не грусти и не печалься. Мы обязательно найдём выход из твоего положения.
   - Когда мне стукнет 18 лет?
   - Нет, гораздо раньше.
   - Этого не может быть.
   - Может. И об этом мы и поговорим в следующий раз.
  
  
  
   Дома Николай Васильевич рассказал всё Анне Сергеевне. Она выслушала его и посетовала, что он не поговорил с Олей о самом главном вопросе, который теперь касался и её личной судьбы.
   Нет, она, конечно, не сомневалась в своём муже, да и их жизнь подтвердила, что он нормальный и надёжный человек. Но всё-таки, предлагаемый им вариант, несколько озадачил её. Не очень-то хотелось навлекать на себя всякие подозрения, косые взгляды и суды-пересуды.
   И в душе Анны Сергеевны поселилось сомнение. С одной стороны она очень хотела помочь несчастной девочке, но с другой - все неудобства, связанные с этим: развод в их возрасте, граничащий с безумием; женитьба мужа, пусть и фиктивная, но ведь только для них она будет фиктивная; появление в доме третьего человека и совсем не известно какого; наконец, девочку придётся брать на свои хлеба, то есть урезать свои свободные расходы, - всё это беспокоило и волновало Анну Сергеевну.
   Правда, она старалась виду не подавать, но в душе появилось неприятное беспокойство. А поскольку они с Николаем Васильевичем поженились, любя друг друга, то, вполне естественно, что вскоре Анна Сергеевна перешла в частоту биополя супруга и они стали чувствовать состояние и настроение друг друга. Николай Васильевич был её первым и единственным мужчиной, а это, как теперь свидетельствует наука, и есть необходимейшее условие счастья в семье.
   И именно такие люди очень остро переживают несчастья других людей, особенно, слабых и незащищённых. Такое сочувствие и подталкивало обоих к таким неординарным шагам, чтобы помочь Оленьке. Однако, решения не всегда даются легко и просто. С такой сложностью в её духовном состоянии и столкнулась Анна Сергеевна.
  
  
   Следующая встреча Николая Васильевича и Оли произошла в новом условленном месте. Идя к магазину Афанасьевых, Оля полностью поняла, почему Николай Васильевич назначил именно это место для их встречи. Её не видно было из окон школы, когда она шла к магазину, и потом их обоих тоже не было видно, когда они шли верхней дорогой к охотничьей тропе. Это ей особенно понравилось. Теперь её братья, не смогут следить за ней и доносить мачехе о том, куда и с кем их сестра направилась.
   Николай Васильевич был в этот раз с тростью в руках и Оленька, поздоровавшись, тут же спросила.
   - А это зачем? - и указала на трость.
   - Ты не забывай, Оленька, сколько мне лет. В нашем возрасте нет-нет, а что-нибудь, вдруг начинает пошаливать. Так, сегодня с утра у меня стал пошаливать сидалишний нерв, а из-за этого время от времени немеет нога. Вот я и беру с собой третью "ногу" на всякий случай.
   - Понятно. Но, может быть, нам пойти всё-таки более короткой дорогой?
   - Не бойся, я постараюсь не упасть.
   - Да я не об этом, а просто вам больно, наверное?
   - Иногда бывает, но я уже привык с нею справляться. В магазин же мы всё равно ходим - больше некому.
   Оля приняла понимающее выражение лица и они молча направились по своей дороге. Николай Васильевич очень хотел сделать так, чтобы эта таёжная дорожка запомнилась Оленьке навсегда. Для этого он старался говорить с ней о том, что её интересует, но иногда и подкидывать ей какой-нибудь наводящий вопросик, чтобы пробудить интерес к тому, о чём она и понятия не имеет. Прошлый раз он подкинул ей идею нового направления их разговора, но сейчас выжидал, уловила ли она его суть и проявит ли к нему интерес. Но она спросила.
   - Николай Васильевич, прошлый раз вы сказали, что есть какой-то вариант для меня, чтобы избавиться от крепостного права мачехи. Это была правда?
   - Правд, Оленька, да и какой смысл мне тебя обманывать? Но тут есть одно серьёзное "но" и, прежде чем мы об этом поговорим, я снова тебя спрошу, сможешь ли ты удержать наш разговор в полной секретности, чтобы ни одна душа об этом не узнала?
   Оля подумала и ответила серьёзно.
   - Я думаю, что смогу. Молчу же я со всеми и ни с кем, кроме вас, не разговариваю теперь о том, что она вытворяет со мной.
   - Простите, Оленька, но почему вы ни с кем не говорите больше?
   - А потому, что они меня все предали прошлый раз, когда собирали подписи, чтобы нас вернули к мачехе. Тогда все подписались в её пользу. Выходит, что верить никому нельзя.
   - Вот, именно по этой причине, я и хочу взять с вас слово чести, что вы никому не скажете о наших планах.
   - Я даю такое слово!
   - Тогда слушайте. Я был у юриста специально по вашему делу. Он мне разъяснил ситуацию и вот, что предложил проделать.... Только один вопрос, вам когда исполняется 14 лет?
   - Через полгода.
   - Так вот, когда вам исполнится 14 лет, вы получите паспорт и по нашему законодательству вы уже сможете выйти замуж, а, выйдя замуж, становитесь самостоятельным человеком и власть опекунов над вами просто исчезнет.
   - То есть, вы мне предлагаете выйти замуж..., но за кого?
   - А что, у тебя нет никого на примете? - спросил в шутку Николай Сергеевич.
   - Да я даже и не думала об этом, да и кому я нужна в таком возрасте и в таком положении: без образования и профессии.
   - В этом ты, конечно, права. - Шутливым тоном произнёс Николай Васильевич и, вдруг, остановился, взял свою трость в обе руки, как гимнастическую палку, и стал наклоняться к земле. Он проделал несколько таких наклонов, пока не достал руками земли, потом выпрямился, перевёл дух и сказал.
   - Вот, видишь, как приходится себя приводить в норму. Когда ногу перестаю чувствовать, то поделаю такие растяжки и отпускает.
   Оля и с любопытством, и с испугом наблюдала за всем.
   - Так не всегда бывает, а только иногда и, как я полагаю, связано это как-то либо с переменой погоды, либо с состояние магнитного поля, - утешил её Николай Васильевич.
   Они пошли дальше, но чуть медленнее, так как Николай Васильевич шёл уже опираясь на трость. Немного погодя Николай Васильевич продолжил разговор.
   - И так о твоей ближайшей судьбе. Мы с Анной Сергеевной всё обсудили и хотим предложить тебе следующий вариант. Ты можешь выйти замуж за меня.
   - Что? - искренне испугалась Оля.
   - Только не пугайся, пожалуйста. Всё это будет только на бумаге и в документах, так сказать, брак будет фиктивным. Но, как моя законная жена, ты сможешь переехать к нам и жить у нас. Спокойно доучишься и профессию себе выберешь.
   - Да, но вы же женаты на Анне Сергеевне?
   - Мы с ней, ради такого случая, можем взять развод. На наши отношения уже ничто не может повлиять - мы 47 лет вместе, а тебе, девочка, поможем.
  
  
   Оля шла обдумывая всё услышанное и вид у неё был таким растерянным, словно её облили холодной водой и она просто не знает, что делать дальше. Но, вдруг, она спросила.
   - Николай Васильевич, а как же с деньгами - на меня же не будут выплачивать пособие?
   - Оленька, мы с Анной Сергеевной всё просчитали и получилось, что наших двух пенсий хватит, чтобы нам втроём прожить, не роскошно, конечно, но вполне прилично. Нам огород наш помогает - практически все овощи даёт, так что мы тебя прокормим и оденем, не беспокойся. А когда тебе понадобится, мы и с тобой оформим развод и ты вновь будешь вполне свободной девушкой.
   - Да-а!.. - Произнесла Оля и добавила. - Я просто не ожидала такой поворот.
   - Конечно, в твоём возрасте я такую информацию тоже воспринял бы, как неудачную шутку, злую шутку. И я сейчас, когда шёл к юристу, даже не думал о таком. Я хотел узнать, нет ли возможности отсудить тебя у этих опекунов. А она меня, юрист была женщина, сама ошарашила подобным предложением, сказав, что отсудить - значит собирать показания свидетелей, а люди у нас сейчас такие, что могут пообещать, а потом отопрутся от своих слов и стыдно не будет. И потом, опекуны тоже будут своих свидетелей собирать, да ещё таких, которые подтвердят, что ты неоднократно кидалась с ножом на мачеху только за то, что та заставляла тебя, скажем, чистить зубы.
   Оля рассмеялась, согласно кивая головой, потом спросила.
   - А подумать мне можно?
   - Оленька, конечно. Ты сказала, что у тебя день рождения через шесть месяцев. Так вот, по меньшей мере, три из них можешь думать и потом своё решение мне сообщишь.
   - А почему именно три месяца?
   - Ну, чтобы нам с Анной Сергеевной успеть развестись заблаговременно. Чтобы не получилось, что мы с ней сегодня разведёмся, а на завтра пойдём уже регистрировать наш липовый брак. Это же может вызвать подозрения и всякие препятствия - зачем они нам?
   - Понятно. А учиться я потом смогу?
   - Конечно. Школу ты закончишь обязательно, а о профессии будем всё это время думать, искать. Правда, в Москву или за границу мы тебя отправить не сможем - просто материально не потянем, но в Благовещенск, если, к тому же, ты будешь получать стипендию, мы тебя отправить сможем и выучить, хоть на врача-хирурга.
   Оля согласно кивнула, а Николай Васильевич продолжал.
   - Нужно будет тебя как-нибудь с Анной Сергеевной моей познакомить, чтобы у тебя не было никаких сомнений, что мы вместе приняли такое непростое решение.
   - Так, а я с ней знакома.
   - Каким образом? Она мне ничего не говорила об этом.
   - Мы шли как-то вместе: она из магазина, а я из школы. Шли и всё время разговаривали.
   - О чём, если не секрет?
   - Она расспрашивала меня о моей прежней жизни, в той семье, где я родилась. И я рассказывала всё, что помнила.
   - Так вот почему Анна Сергеевна так быстро согласилась на эту авантюру, чтобы тебе помочь. Она, оказывается, тебя сама лично знает.
   - Мне она очень понравилась. Сразу видно, что образованная женщина и говорит всё правильно, и вопросы интересные задаёт.
   - Видишь ли, Оленька, по уровню образования у нас с ней имеется некоторая разница. Но мы живём вместе и так уж получилось, что установился такой порядок, при котором мы постоянно обмениваемся информацией, все неизвестные слова и понятия тут же стараемся посмотреть в словаре и узнать точное их значение, а потом обменяться новыми сведениями. В этом у нас даже некая конкуренция - кто вперёд что узнает. Если ты с нами поживёшь года три до института, то ты сама как бы получишь дополнительное образование от общения с нами. Вот я расскажу такой случай из нашей жизни. Мне припомнилось, что, когда в детстве моя мама на меня сердилась за что-нибудь, она часто говорила: "Сейчас получишь по бергамотинке". И я однажды употребил это выражение по отношению к сыну. Мы, помнится мне, конечно, посмеялись над таким выражением, а Анна Сергеевна не поленилась и посмотрела в словаре Брокгауза и Эфрона, что означает это слово. Оказалось, что "бергамот" - вид груши, довольно мелкой и плоской, а не круглой, как классические груши.
   - Груши? - удивилась тоже Оля.
   - Да. И я всё думал, почему название этой фруктины стало употребляться, как иносказательное? И, в конце концов, решил, что маленькое детское личико просто сравнили с уменьшенной грушей и назвали его ещё уменьшительной формой: не бергамот, а бергамотинка.
   Оленька с интересом всё слушала и было видно, что всё это оседает в её милой симпатичной головке. Острота восприятия всего нового и интересного в ней была развита чрезвычайно. И это только убеждало Николая Васильевича, что он не ошибся в ней. Что всё, чему он собирался её научить, не нужно будет ей вдалбливать, как другим. Она всё схватывает сразу и сама успевает додумать все тонкости и детали объясняемого.
   Тем временем они незаметно добрались до той тропы, у которой их пути расходились. Они попрощались и пошли, каждый своим путём. Оглянувшись, Николай Васильевич увидел, вдруг, что Оля помахала ему рукой. Это случилось впервые, что он принял за признак появления в душе этой девочки особого расположения и к самому Николаю Васильевичу, и к его добровольной миссии, и к предложению, которое давало некоторый просвет в её нелёгкой судьбе.
  
  
  
   Уже стало традицией, что дома Николай Васильевич давал подробнейший отчёт об очередной прогулке с Олей. Так уж сложилось, что своих внуков у них не было, а потребность трансформировать в кого-то свои накопленные знания и умения жила и постоянно о себе напоминала. Казалось бы, живут два пожилых человека, достаточно обеспечено и какое им дело до чьих-то там детей. А им есть это дело, так как они люди, так как они воспитаны старым советским временем, которое учило не индивидуализму, а коллективизму. С малых лет люди уже знали, что индивидуализм главный признак буржуазной идеологии, а коллективизм - коммунистической. Сочувствие, сопереживание и, наконец, активное участие в судьбе других людей - были нормой всех нормальных людей. Исключения, конечно, были, и их было немало, но тон в общественной жизни задавали коллективисты.
   Теперь всё изменилось в обратную сторону. Индивидуализм стал просто душить малейшее проявление коллективизма. Собственные материальные интересы супругов Кондратенко затмили им судьбы детей, за воспитание которых они и получают деньги. Но какое воспитание без души и сердца - никакого. И получается, что дети сами по себе, опекуны сами по себе. Они решают свои задачи, отстроились, обустроились, а дети, при этом, только как работники. Растут они себе и развиваются сами, как деревья в лесу - где свободное место, туда и ветка тянется. Вот и получается, что у одного ветки туда все направлены, у другого совсем наоборот, а у третьего все ветки в разные стороны.
   Анна Сергеевна тоже всё это понимала. Понимала она так же, что девочка, за которую они переживают, нуждается в конкретной помощи, в конкретных решительных шагах. И тут было несколько причин. Оленька уже была в том возрасте, когда начинает формироваться в окончательном виде личностная основа индивидуума. За следующие три-четыре года из неё могут сделать человека с большой буквы, стремящегося к благородным целям, а могут сделать обыкновенную деревенскую девку, ленивую и малообразованную. И всё это будет зависеть от того, с кем и как она будет общаться, кто будет закладывать в её душе духовное начало, которое впоследствии и ведёт человека по жизни.
   Она сама, в своё время, могла выбрать совсем другую судьбу для себя, если бы не счастливый случай, который свёл её с Николаем Васильевичем. Он оказался очень интересен для неё. Обладая изобретательной творческой натурой, он всю их жизнь так организовал, что искусство занимало в ней значительное место. Музыка, театр, живопись, ландшафтная архитектура, - всё, что может дать такой прекрасный город, как Ленинград, - было ими впитано в себя в полной мере. И даже сейчас, когда они жили в большом отдалении от этого всего, всё приобретённое ранее осталось с ними.
   Они прекрасно знали всех выдающихся артистов своего времени, отлично понимали их роли, которые невольно становились частицей их самих, - всё это делало их жизнь здесь такой же наполненной, как и там, в далёком Ленинграде. Местные соседи только недоумевали. Кое-кто из них даже крутил пальцем возле виска, когда речь заходила об Николае Васильевиче и Анне Сергеевне, мол дураки - променяли такой город на нашу глушь. Но они только смеялись над этим. Всё прожитое было с ними. Всё, что накопили их души, было с ними и ставило их невольно на совершенно иную ступень самосознания и осознания собственного достоинства.
   Николай Васильевич не уважал категорию туристов, которые ездили по разным местам только для того, чтобы отметиться, что он там был. Таким "путешественникам" новые места ничего не прибавляли. И только люди, имеющие надёжный контакт с собственной ноосферой, способны понимать и вбирать в себя всё прекрасное. И это обогащало их духовное начало, делая скрытое доброе дело.
   Общение с Олей показало, что она пока далека от понимания многих житейских тонкостей, помогающих быть доброй и счастливой. Её детство и, начинающаяся юность пока наполнены борьбой за существование, борьбой за выживание. Тонкость её душевной конституции никого в её приёмной семье не волновала и не интересовала. Они все жили одним днём и чем этот день будет наполнен никого не волновало. Её отчим любил смотреть американские страшилки и ужастики, и выше этого вида киноподелок, он никогда не поднимался. Он не прочёл ни одной книги и нестесняясь признавался, что сам не в ладу с буквами. И супруга его была достойна своего избранника. Они словно нашли друг друга.
   В связи с этим, Николая Васильевича очень интересовал вопрос, как же отдают детей в семью, которая никак не соответствует уровню генофонда детей. Даже если подходить к этому чисто формально, и то - детей горожан, пусть даже пьющих, отдавать на воспитание в деревенские условия - это нарушать ход природного естественного отбора, и противодействовать законам эволюции. Впрочем, ещё столько несуразностей в жизни, столько необдуманных действий, правил и традиций, противоречащих природным правилам, что природе в пору наслать на земное человечество очередной всемирный потоп.
   Потом они вспомнили случай с их соседями, когда их последняя дочь, обозлившись на родителей, убежала из дома и превратилась в шлюху. А всё произошло из-за глупости и тупости родителей, а так же из-за их незнания природных правил. Поженились они почти сразу после школьного выпускного вечера. Казалось бы, что первая любовь, муж - первый мужчина - это очень важно, но..., несовместимость гороскопических данных сказались почти сразу. И началась жизнь, полная ссор, раздоров и скандалов, потихоньку перешедшая в алкогольное пристрастие. Три дочери, три девочки всё это наблюдали в непосредственной близости и все три убежали из такой семьи, но каждая по-разному. Старшая просто замуж, вторая забеременела и подалась в гражданский брак, плавно перешедший в распутную жизнь. Третья ещё училась в восьмом классе, когда начала активную половую жизнь с одноклассниками. От них она и забеременела, но мать настояла на прерывании беременности, после чего молодке уже беременность больше не угрожала. А раз так, то и началась её беспутная жизнь, приносящая родителям только одни неприятности.
   Именно повторения такой судьбы для Оленьки и не хотели Анна Сергеевна и Николай Васильевич. Когда они переговорили обо всём этом, то решили, что на следующую встречу с Олей пойдёт Анна Сергеевна. Честно говоря, она не знала, о чём будет с ней говорить, но она просто хотела побыть с нею рядом ещё раз.
  
   Оля, увидев Анну Сергеевну на том месте, где всегда её ожидал Николай Васильевич, очень удивилась и даже несколько смутилась. Но Анна Сергеевна, приветливо улыбнувшись, сказала.
   - Здравствуй Оленька! Николай Васильевич немного приболел, и сегодня я буду вашей собеседницей. Ничего?..
   - Конечно. Здравствуйте!
   - Ты только покажи, какой дорогой нам идти, а то Николай Сергеевич мне что-то объяснял, но я не всё поняла - у меня как раз борщ варился и не до объяснений было.
   - Оля молча показала рукой, как бы приглашая Анну Сергеевну следовать в указанном направлении, и они пошли рядом друг с другом. Когда миновали дома и вышли на охотничью дорожку, Анна Сергеевна спросила.
   - Скажи Оленька, это правда, что тебе пришлось полежать в психушке?
   Оля посмотрела на неё с опаской и кивнула.
   - Ты прости мне моё любопытство, но мы, когда узнали об этом, то были просто в шоке. Мы же хорошо вас всех знаем и, если кого и нужно было туда определить, так это, простите, вашу мачеху. Но как это с тобой случилось?
   Оля отвернулась в сторону и какое-то время они шли молча. Тогда Анна Сергеевна сказала.
   - Оленька, если тебе не хочется об этом говорить, то не будем этой темы и касаться.
   - Нет, не по-этому - мне очень хочется кому-нибудь об этом рассказать, но это не так просто. Как я начинаю об этом вспоминать, то сразу плакать хочется.
   - Ну и не будем это вспоминать, - стала успокаивать её Анна Сергеевна, но Олю уже было не остановить. В ней появилась уверенность, что именно сейчас она может рассказать всё - есть кому пожаловаться на то, как её обидели люди, как обманули её надежды. Она, ведь, бежала к ним в надежде, что они защитят.
   - В тот день, - начала рассказывать Оля, - мачеха три раза ко мне придиралась и всё из-за ерунды всякой. В последний раз меня уже стало всю трясти. Я не помню точно, но, кажется, я что-то кинула в неё. Она отшатнулась и я, схватив одно пальто, выскочила на улицу. Я не плакала, как обычно, но слёзы всё время текли и я бежала изо всех сил - боялась, что догонят.
   - Ты куда-то конкретно бежала или в никуда? - уточнила Анна Сергеевна.
   - Сначала наугад, но потом вспомнила про свою одноклассницу, Лену Маркушеву. Она тоже в приёмной семье живёт, но у них опекуны совсем другие. И я забежала к ним и упала - сил уже не было. Потом меня они стали расспрашивать и я всё рассказала, как есть. На следующий же день за мной приехали из органов опеки и увезли меня в интернат. Я не хотела этого. Всё просила оставить меня у Маркушевых, но они сказали, что по закону не имеют права на это. В общем, всё как-то так закрутилось, что всё меня стало раздражать. Никогда я такой злой не была, а тут я злилась на всех - они все были мои враги. Вы не понимаете, как плохо. Когда чувствуешь себя в окружении одних врагов и заступиться даже некому.
   Последние слова она просто выпалила и расплакалась. Анна Сергеевна обняла её и прижала к себе. Несколько секунд Оля стояла скованная и напряжённая, боясь ответить на порыв нежности Анны Сергеевны, но вот она, словно очнувшись, вся размякла и тесно прижалась к её груди. Ещё через несколько секунд, её словно прорвало - она так зарыдала, уткнувшись ей в плечо, что не было сомнений, что это был совершенно неожиданный приступоподобный прорыв чувств. Хорошо, что они были в лесной зоне и их никто не видел.
   Наконец Оленька выплакалась и стала извиняться.
   - Простите меня, пожалуйста! Сама не знаю, как это меня, вдруг, так разморосило.
   - Да что ты, Оленька! - успокаивала её Анна Сергеевна. - В твоём положении это вполне нормально. А то, что ты выплакалась, так это вдвое хорошо - тебе теперь спокойней будет. Носить беду или обиду в себе всегда труднее, поверь мне. Теперь, если что, ты всегда можешь прийти к нам, прямо ко мне и выплакаться вволю. И пока мы тебя не заберём к себе, ты так и будешь делать.
   - А вы тоже этого хотите?
   - Конечно! Чего бы я сейчас здесь делала в противоположном случае?
   - А я думала, что только Николай Васильевич хочет это сделать и боялась, что вы будите против.
   - Нет, мы с Николаем Васильевичем живём уже 41 год вместе и всегда всё делаем тоже вместе. Так что, тебе нечего опасаться. Если нам удастся это провернуть, то ты будешь только по паспарту числиться его женой, а жить будешь с нами, как наша дочь, если, конечно, ты сама пожелаешь. Тебе нужно учиться - вот ты и будешь этим заниматься.
   Они стали уже спускаться вниз с сопки. Шли рядом и Анна Сергеевна, обняв Олю за талию, как бы поддерживала её. Оля вообще в это время испытывала какие-то странные чувства, которых раньше у неё не было. Она уже забыла, когда её ласкали и обнимали - и от этого слегка кружилась голова. Что-то доброе и тёплое, просыпалось у неё в груди. И эта чужая когда-то женщина, становилась родной и близкой.
   Ведь она ничего особенного не сделала, но каждое прикосновение её руки вызывало в Оле ответную реакцию тепла. Ей хотелось уткнуться лицом в эту добрую руку и снова плакать от непонятного счастья. Николая Васильевича она ещё в силу своего детского представления, детской защитной реакции всегда стеснялась, помимо своей воли. А Анна Сергеевна, словно совершила чудо - душа Оленьки, буквально сжатая в тесный комочек, стала вдруг раскрываться, хоть на короткие мгновения, пока они шли рядом. И это было ново для Оли.
   Так они шли до тропинки, по которой всегда уходил Николай Васильевич. Остановились и Анна Сергеевна сказала.
   - Вот эта тропинка приведёт тебя прямо к нашему крыльцу. Если что, смело шагай. Собачку нашу мы после обеда, это в половине двенадцатого, всегда сажаем на цепочку. Если дверь наша закрыта будет, там есть кнопка звонка. Позвонишь и мы тебя встретим. Приходи!
   - Спасибо, - поблагодарила Оля и, по прощавшись, пошла дальше по дороге к тому дому, где она сейчас жила, или, как она сейчас стала думать, отбывала свой срок приговора судьбы.
  
  
  
   На следующую встречу пошёл сам Николай Васильевич. Анна Сергеевна ему всё рассказала в тот день и он был рад, что им удалось разбудить в душе этой девочки нормальные человеческие чувства, которые и делают человека добрым, отзывчивым и способным любить. И одна мысль всё время вертелась в сознании Николая Васильевича, что Оленьку теперь нужно готовить ко взрослой жизни. Это было не так просто, как казалось порой, но пытаться нужно было и прямо сейчас, чтобы не упустить момент.
   После встречи Оли с Анной Сергеевной, Николай Васильевич уже невольно ждал какого-то маленького чуда и не обманулся. В этот раз Оля пришла совсем другой. Она улыбалась ему, как старому знакомому или, как доброму приятелю. Они поздоровались и пошли привычной дорогой.
   Николай Васильевич сам начал разговор.
   - Ну, как тебе Анна Сергеевна? Она не разочаровала тебя?
   - Нет, что вы!? Я даже не думала, что бывают такие добрые женщины. Она мне теперь, как подружка - всё хочется ей рассказывать.
   - Я очень рад этому. Тебе проще будет принять решение по нашему предложению, хотя оно и необычное, но в твоей жизни вполне допустимое.
   - Это всё так, но я вот боюсь, как у меня всё будет потом - смогу ли я выйти замуж по-настоящему?
   - Почему нет?
   - Но, как я понимаю, на замужних женщин молодые люди смотрят по-другому.
   - Вот мы и устроим ему сюрприз.
   - Как это?
   - Об этом мы обязательно ещё поговорим, но в другой раз. Сегодня я хочу с тобой поговорить об основах семейного счастья. Пусть тебя не удивляет такая формулировка. Проблема семейного счастья - проблема века нашего несчастного. Стоит только оглянуться вокруг и поискать счастливую семью, чтобы поверить в то, что таких и в природе не существует.
   - Совсем-совсем нет? - удивлённо спросила Оля.
   - Почти. Такие семьи крайне редки. Та статистика на этот счёт, которую нам удалось собрать во время исследовательской работы, дала нам возможность сделать такое заключение.
   - А кому - вам?
   - Той группе исследователей, в которой и я работал. Так что, как понимаешь, то, что я сейчас тебе буду говорить, не родилось на пустом месте, а является плодом наших исследований. Но начнём с самого начала - что такое счастье? Как ты думаешь?
   Оля подумала и сказала.
   - Наверное, когда в жизни всё хорошо.
   - Да, ты почти права. В словаре пишут, что счастье - состояние полного, наивысшего удовлетворения. То, что сказала ты, как раз и относится к семейному счастью, когда у всех членов семьи всё получается без непреодолимых преград. В такой семье должна царить любовь - это однозначно. Только при этом чувстве и возможно взаимопонимание, душевная взаимопомощь, а в этом случае и все проблемы решаются наиболее легко.
   - А если любви нет? - уточнила Оля.
   - Тогда все члены семьи живут, как обычные соседи. Они могут ссориться из-за ерунды в любую минуту, могут друг другу, вместо поддержки, наоборот - творить разные препятствия.
   - Понятно. Совсем, как у нас.
   - У вас так?
   Оля утвердительно кивнула и отвернулась.
   - Ничего, - сказал Николай Васильевич, - мы эту проблему и начали решать. Она трудная, требует усилий с обеих сторон: с нашей - пойти на определённые жертвы; с твоей - нужно понять всё это и осознанно принять участие во всём, что потребуется сделать. Но мы ещё вернёмся к этому, а сейчас о теме нашего сегодняшнего разговора. Как ты поняла, надеюсь, без любви в семье нет согласия и понимания, а, значит, и счастья. И вот теперь нам нужно разобраться с тем, что такое любовь, да ещё настоящая, в семье.
   - А что, в семье она какая-то особенная - любовь?
   - Да. В нашей жизни влюблённость одного человека в другого - не редкость. Это вполне обычное явление и теперь вполне свободно люди сходятся, поживут какое-то время вместе, а потом малейший раздор или непонимание - и они расходятся, думая, что в следующий раз получится.
   - А что, в следующий раз не получится?
   Смотря у кого: у мужчины ещё может получиться, а вот женщине природа даёт только один раз настоящую любовь и всё - дальше все попытки тщетны и бесполезны.
   - Это правда?
   - Это правда. И я хочу тебе объяснить, почему так получается.
   - Совершенно новая, недавно появившаяся, "Ноосферная теория" позволила, наконец, объяснить многие неясные и необъяснимые моменты во взаимоотношениях мужчины и женщины. Эти объяснения стали возможными, в свою очередь, благодаря появлению общей теории элементарных частиц. Просто так получилось, что наука, проникая всё глубже в тайны строения материи, открыла такие тайны природы, которые и лежат в основе всего живого на Земле и во вселенной в целом. Только пусть тебя не пугают эти общие слова - я постараюсь объяснить всё более популярным языком и понятиями. Ты только наберись терпения и послушай.
   Оля согласно кивнула, а Николай Васильевич продолжал.
   - Мозг каждого человека вырабатываем электрические импульсы, которые управляют всеми участками нашего организма. Сначала импульс идёт по всем органам, где складывается с теми импульсами, которые выделяют клетки каждого участка или органа. И потом, он возвращается в мозг, неся в себе всю информацию из этих участков и органов. Так и происходит эта циркуляция, но с очень большой скоростью. В секунду количество таких импульсов выражается цифрой из двадцати четырёх - двадцати восьми знаков. Ты можешь себе представить такую цифру?
   - Нет, - с выражением удивления произнесла Оля.
   - Ты дома возьми тетрадь, напиши единицу и потом добавь к ней 28 нолей - получится нужная цифра. А сейчас об этом не думай. Главное в другом, что эта цифра у каждого человека своя. Она определяет частоту колебаний и тех импульсов электромагнитных волн, которые одновременно уходят в окружающее пространство. Понимаешь, человеческий мозг не только управляет клетками нашего организма, но одновременно излучает радиоволны той же частоты. Это понятно?
   - С трудом, но..., в общем, я думаю, что да....
   - Замечательно! Пока и этого довольно.... Так вот, эти радиоволны, проходя через атомы веществ (самых разных), оседают на оболочках этих атомов в виде элементарных частиц. Там они и сохраняются очень долго - дольше, чем живёт сам человек. То есть, человек потом умирает, а информация, которую записал наш мозг о нашем организме, о том, о чём мы думаем и мечтаем, всё время хранится. Вот эта информация в окружающем нас материальном пространстве и называется "Ноосферой". А "Ноосферная теория" раскрывает её свойства и законы, по которым она устроена.
   - Как это всё сложно!
   - Оленька, проще никак нельзя, но ты постарайся понять. Это только предварительные, так сказать, общие сведения. Главное же в другом. Я уже сказал тебе, что у каждого человека частота импульсов своя, но она может совпадать с самыми близкими людьми: с родителями, с мужем или женой, если брак по любви. И вот тут мы и подошли к главному. Брак по любви может быть таковым только в одном случае, когда у мужа и жены частота ноосферных импульсов одинаковая.
   - То есть, скажем, мне нужно подобрать такого мужа, у которого такая же частота импульсов? - спросила Оля и недоумённо смотрела на Николая Васильевича.
   Тот рассмеялся и стал пояснять дальше.
   - Нет, Оленька, до такого природа ещё не "додумалась". Но она устроила по-другому. Дело в том, что у мальчиков, когда они достигают половой зрелости, природа фиксирует частоту их импульсов или, как мы говорим, ноосферную частоту, и они живут в ней всю жизнь. А вот девочкам природа оставляет возможность поменять свою частоту, но только тогда, когда она сильно полюбит. Но сделать она это сможет только один раз в жизни. И это условие и является главным и определяющим для будущего семейного счастья. Иными словами, если девочка сохранит свою невинность до вступления в законный брак, то она сможет поменять свою частоту, если, конечно, полюбит своего избранника, и они тогда и будут жить в единой ноосферной частоте, будут чувствовать состояние друг друга и это чувство и будет гарантом их счастья в семье.
   - Так значит, в нашей теперешней семье у мачехи и отчима частоты разные?
   - Почему ты так думаешь?
   - Да они по каждой мелочи всегда так ругаются, как собаки во дворе - это во-первых, а во-вторых, я просто слышала разговор своей мачехи с соседкой, тётей Светой, в котором она рассказывала, кто у неё был до отчима. И они ещё посчитали, что он был у неё шестым.
   Николай Васильевич слушал Олю и удивлялся, как нынешнее поколение спокойно об этом рассуждает. Он сам в таком возрасте не смог бы так говорить. А Оля даже не понимала, что это может быть не прилично.
   Когда она закончила говорить, Николай Васильевич добавил.
   - Оленька, самое главное, для чего я тебе изложил некоторые основы "Ноосферной теории", так это желание предупредить тебя о том, чтобы ты не торопилась с любовью и, особенно, с половыми отношениями. Тебе сейчас нужно думать только об учёбе, а всё остальное придёт, но тогда, когда ты окончательно будешь готова к вступлению в брак. Наш будущий контракт будем считать чисто формальным, а когда ты выучишься, получишь профессию, тогда и будешь влюбляться и искать серьёзных отношений для вступления в брак, официальный, настоящий и никаких гражданских браков - этот, так называемый "семейный институт" служит только для дураков. Их вокруг вон сколько, и живут, как дураки - иначе и не скажешь. Ты понимаешь, о чём я говорю?
   - Конечно. Но почему же тогда все торопятся с этим? У нас почти весь класс сейчас буквально заражён этими любовными увлечениями и приключениями.
   - По всей вероятности с ними никто не беседует об этом, да и с "Ноосферной теорией", которая объясняет причины отрицательных последствий такого раннего созревания, почти никто не знаком. Эта теория у нас сейчас в стране, как бы, под запретом.
   - Почему?
   - Пока я тебе скажу только одно - она направлена против той идеологии, которая сейчас у нас правит. Если "Ноосферную теорию" придать огласки, то люди поймут, что жить по тем правилам, которые диктует современный строй, просто недопустимо. Подробнее же мы поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Ты сейчас просто поверь мне на слово, что вообще не приобретать вредные привычки легче всего в том случае, если совсем не пробовать делать то, что нежелательно. Ведь привычка к курению начинается с первой папиросы или сигареты. Привычка к спиртному с первой выпитой рюмки и так далее. Так же и потребность к половым отношениям. С ней легко справиться пока ты её не попробовал - такова физиология человека. Всё это заложено в организм человека, но, как способность, но только до того момента, когда человек решит переступить этот порог. Переступив его, он способность превращает в потребность, а с ней уже справиться почти не возможно. И эта потребность и приносит многим людям только несчастье да неудачи в жизни. Если же ты обретёшь эту потребность, будучи в законном браке, тогда ты испытаешь и все её прелести, честно наслаждаясь тем, что тебе будет принадлежать по праву. И ты своей любовью настолько прочно привяжешь к себе своего любимого, что он уже никуда от тебя не денется, не сможет он бросить тебя, как это делают другие.
   - А почему?
   - Я же тебе говорил, что ты тогда перейдёшь в ноосферную частоту своего мужа и вы будите чувствовать состояние друг друга. А что это значит?.. Вот представь себе, что он решит тебя бросить и объявит тебе об этом. Естественно, что ты будешь переживать и сильно. Так вот, эти твои переживания начнёт ощущать и он, и в той же мере. Как ты думаешь, будет ему в таком состоянии дело до других барышень?.. - Конечно, нет. Он о них и думать забудет и вновь вернётся к тебе. И потом, в таком деле есть ещё и другие обстоятельства, но, придёт время, и ты о них узнаешь.
   Пока они так разговаривали, то, незаметно для себя, несколько раз останавливались и Оля, слушала и глядела на заброшенные поля, расстилающиеся к самому горизонту. Ей было спокойно и интересно. Рядом был человек, который относился к ней, как к взрослой девушке, что было приятно и ново в её жизни. Немного подумав, она решила успокоить Николая Васильевича своим заявлением.
   - Но я ещё не собираюсь увлекаться мальчиками - Я, как бы наблюдаю их со стороны.
   - Вот и замечательно! - обрадовался Николай Васильевич.- А я, в свою очередь, тебе попытался объяснить те причины, по которым с этим торопиться не следует. Если ты не всё поняла, то мы обязательно поговорим ещё раз на эту тему.
   - Да нет, я бы не сказала, что не поняла вас. Я думаю, что всё, что вы говорили, в природе так и должно быть, иначе вообще тогда наша жизнь была бы сплошной бессмыслицей.
   - Ты очень верно сказала. Это твоя мысль или ты её где-то вычитала?
   - Я так думаю. Когда я смотрю, как живут мои опекуны, то меня ужас берёт - неужели для этого люди и женятся? И мне самой уже не хочется ни замуж, ни влюбляться в кого-то, и вообще об этом думать не хочется.
   - Если ты будешь выполнять все природные правила, о которых я тебе уже частично рассказал и ещё расскажу как-нибудь в следующий раз, то твоя семья будет жить по-другому и отношения в ней будут, как у нас с Анной Сергеевной - тёплые и дружеские. А живём мы уже больше сорока лет и, если бы у нас не было любви настоящей, мы уже давно надоели бы друг другу. А настоящая любовь помогает нам быть интересными друг другу на протяжении всей нашей долгой жизни. Для тебя это убедительно?
   - Да, конечно.
  
  
  
   Через два дня Оля пришла на встречу с Николаем Васильевичем несколько возбуждённой и сама же стала рассказывать, едва поздоровавшись.
   - Наша учительница истории не говорит нам правды, а всё убеждает нас в том, во что и сама не верит. Я уже научилась понимать, когда человек говорит мне неправду. Я по пробовала у неё спросить после уроков об этом, так она со мной даже разговаривать не стала.
   - И в чём же она лукавит?
   - Она всё время нас убеждает, что реформы, которые проходят сейчас у нас в стране, прогрессивные и делаются во благо России.
   - Так прямо и говорит?
   - Так и говорит.
   - Ну и, в чём же она не права, как ты считаешь?
   - Да, ну как же, все знают, что "эти реформы" только развалили у нас все в стране, породили безработицу и для простых людей перспектив просто никаких.
   - Это ты сама так считаешь, или слышала чьё-то мнение?
   - Да все об этом только и говорят. Да я и сама вижу. Я смотрела несколько старых фильмов, так там и люди совсем другие и отношения между ними тоже другие. Во всяком случае выпячивания богатых просто нет и в помине - там все равные. Разве это было плохо?
   - Да, это было неплохо, если не сказать большего - очень даже неплохо. Я ведь свою жизнь: детство, юность, зрелость, - всё это время прожил в той системе, так что о ней могу рассказать много. Но в жизни, как говорится, всё идёт, как в жизни. И поговорка: "Имеешь - не ценишь, а потеряешь - плачешь", - она ведь родилась не на пустом месте, а её породила сама жизнь. А жизнь - она такая, какой делают её сами люди. И в том-то и дело, что одни делают, а другие только наблюдают. Обыватель - он тем и отличается, что ни во что не вмешивается, а лишь наблюдает, да судит, правда, про себя, втихую. А те, кто "делает жизнь", они её делают так, чтобы, главным образом было хорошо им, а остальным - как придётся.
   - И что же нужно сделать, чтобы изменить нашу жизнь?
   - Ох, Оленька, ты и вопросы задаёшь! Но ответ есть - его подсказал Карл Маркс, если ты знаешь такого?
   - Да слыхала несколько раз о нём, но кто он, и что он - ничего не знаю.
   - Понятно. Он-то, как раз и занимался очень серьёзно вопросом, как изменить жизнь тех людей, которые своим трудом создают все богатства Мира. И он выдвинул лозунг: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!".
   - А кто такие пролетарии?
   - Это те, которые постоянно пролетают, - ответил смеясь Николай Васильевич.
   Оля тоже улыбнулась, а он продолжал.
   - А если серьёзно, то это те люди, которые не имеют в собственности средств производства, позволяющих эксплуатировать других людей. Проще говоря, это те люди, которые живут только тем, что зарабатывают своими руками и своей головой. В общем, все наёмные работники, не имеющие других доходов, кроме своего прямого заработка. Так тебе понятно?
   - Да.
   - Вот и прекрасно! Ты пойми, что жизнь - это "вечный бой - покой нам только снится", - так сказал один замечательный поэт. Нужно не сидеть, сложа руки, а бороться за свои права и достойную жизнь. Только, опять же, если будешь бороться в одиночку, то мало что выиграешь, да и то, только для себя. Поскольку эксплуататоры наши действуют организованно, поддерживая друг друга, то и людям труда тоже нужно действовать организованно. Только в этом случае на их стороне и может быть успех. Но вот, по этой-то причине наши эксплуататоры и строят всякие препятствия на пути создания каких-либо объединений работающих людей. По этой же причине идёт и реформа народного образования. Учителей заставляют говорить не то, что они думают сами, а то, что нужно нашим правителям. Тут вы должны их понять и во всём разобраться сами.
   - Но почему? Почему учителю не помочь детям разобраться в ситуации?
   - У вас же в классе учатся дети и бедных людей и богатых - так ведь?
   - В общем-то, да.
   - Вот, это главное препятствие. Будет учитель что-то говорить не по программе, а эти детки, из состоятельных семей, его и заложат. При первой же жалобе этого учителя просто уволят. Он останется без работы, без средств к существованию. Понимаешь, как всё серьёзно?
   - Да, конечно. Я об этом как-то не подумала сама.
   - Это ничего. Как я понимаю, девочка ты умная, до многого можешь додуматься сама. Таким людям, если удастся уберечь себя от глупостей, особенно в юности, есть все возможности прожить свою жизнь полноценно и интересно. С возрастом у вас у самих появится способность обдумывать поступки и последствия, а в юности вам нужно не пренебрегать советами и предупреждениями взрослых. Помните, что в любом совете, в любой подсказке взрослых можно всегда найти рациональное зерно. Пренебрегать ничем и никем нельзя, так как "умный человек даже у дурака найдёт чему поучиться, в то время как дураку и сто умных - не указ".
   Оля улыбнулась и с пониманием посмотрела на Николая Васильевича.
   - Если бы вы знали, как трудно прислушиваться к советам человека, которого ненавидишь всей душой. Когда наша мачеха начинает говорить что-то умное и важное, мне не только слушаться её советов не хочется, а так и тянет сделать наоборот.
   - Понимаю. Но, Оленька, с этого и начинается школа жизни. Очень жаль, что вам, девочкам, не приходится служить в армии. Вот, где мальчики проходят настоящую школу жизни. Именно там, тебя научили бы сдерживать свои порывы, когда ты слушаешь начальника, который глубоко тебе не приятен. Послушай меня, Оленька. Тебе нужно научиться отделять свои чувства и эмоции от реальной жизни и от реального дела. Как говорят: "Мухи отдельно - котлеты отдельно". То, что она тебе не приятна, это мухи. Они прилетели и улетели. И ты относись к ним именно так. А вот то, что она говорит - это уже дело и выслушивать нужно самым серьёзным образом, чтобы потом не сделать наоборот. В армии за такое - "наоборот"- как минимум, пара нарядов вне очереди, а то и гауптвахту суток на пять-десять. Разок другой отсидишь на гауптвахте и уже остерегаешься невнимательно слушать и делать наоборот. Было бы разумно, если б ты отнеслась к своему
   пребыванию в этой семье, как к службе в армии. Поверь мне, у тебя сразу всё будет по-другому. Не будешь ты мачехе давать поводов для придирок. А потом, когда получишь паспорт, мы оформим наш брак, и ты переедешь к нам. Это желательно сделать для того, чтобы тебе лучше подготовиться к жизни и выучиться, как следует. У нас есть хорошая библиотека, и тебе нужно будет не просто прочитать многое из неё, но обязательно прочитать внимательно, вдумчиво - вот такая задача. Этому тоже нужно учиться. Конечно, если ты захочешь сама, ты понимаешь, о чём я говорю?
   - Думаю, что да.
   - Вот и замечательно.
   Шли они прогулочным шагом и все пояснения Николай Васильевич давал не спеша, обстоятельно, чтобы всё сказанное запомнилось Оле. Он знал, что вопросы задавать легко, а вот ответы на них искать... - Ох, как трудно! Ещё он знал, что чужие, готовые ответы задерживаются в юных головках совсем не на долго. И хотя он надеялся на Олю, даже верил в неё, но кто знает, как будет на самом деле?
  
  
  
   Сентябрь закончился и дни стали всё больше напоминать о приближающейся зиме, которая в этих местах была достаточно суровой, чтобы не готовиться к ней серьёзно. Ещё октябрь в жизни Николая Васильевича и Анны Сергеевны, всегда был переходным, когда менялось состояние организма. И в это время обычно выпадали дни, когда наступал пик плохого самочувствия. Так случилось и на этот раз. Очень низкое давление кровяное у обоих не позволило кому-то из них отправиться на встречу с Олей. И оба из-за этого переживали.
   Дело уже приближалось к обеду, когда Николай Васильевич сказал.
   - Всё-таки, как я полагаю, нужно купить Оле мобильный телефон и тогда можно будет как-то объясняться в таких ситуациях.
   - Так это давно нужно было сделать, - подсказала Анна Сергеевна.
   - Видишь ли, я предлагал ей, но она опасается, что мачеха найдёт или братья стащат, и тогда начнутся разборки и неприятности.
   - Ах, вот как? - посочувствовала Анна Сергеевна. - Но, может быть, как-то продумать всё и найдётся способ сохранить всё в тайне?
   - Мы обязательно обсудим с ней этот вопрос.
   Время шло к обеду и, пока они обсуждали между собой этот вопрос, кто-то позвонил в дверь. Николай Васильевич пошёл открывать и был удивлён до крайности. Он никак не мог подумать, что Оля наберётся смелости и сама придёт к ним.
   - Ой, Оленька! Здравствуйте! А как же вы собачку нашу прошли?
   - Здравствуйте! Да её нет здесь.
   - Наверное бегает где-нибудь - ну и "слава Богу". Заходите. Мы немного приболели оба и не решились пойти на встречу с тобой.
   - Я так и подумала. Может быть вам за лекарством сбегать, так я мигом. Наши, как заболеют, так меня всегда в аптеку посылают - я быстро хожу.
   - Входи, Оленька! А по поводу лекарств - мы тебе очень благодарны за твою готовность нам помочь, но, к счастью, этого не требуется. Я тебе так скажу, что мы уже настолько опытные люди в вопросах наших возможных заболеваний. Что всё необходимое у нас имеется под рукой - на всякий непредвиденный случай.
   Оля вошла, и они расцеловались с Анной Сергеевной. Вышло это вроде бы само собой, но так получилось трогательно, что обе сразу прослезились. Для Оленьки такой приём был настолько непривычный, что она невольно расчувствовалась, а Анну Сергеевну растрогал её ответный искренний порыв.
   Николай Васильевич помог Оле раздеться, хотя она всё время твердила, что её долго нельзя быть в гостях. Анна Сергеевна, в свою очередь, спросила, на сколько она может у них задержаться?
   - Вообще-то, я быстро шла - быстрее, чем мы всегда ходим с Николаем Васильевичем, так что полчаса я могу у вас побыть.
   - Вот и прекрасно! - Сказал Николай Васильевич. - Засекаем время по всем часам, а их у нас - в каждой комнате - а мы пока будем тебя принимать. Проходи, садись, сейчас чай будем пить.
   Оля вновь попыталась отказаться, но "колесо гостеприимства" завертелось, и его уже никак было не остановить. В итоге, пили все чай и обговорили возможность приобретения мобильного телефона на все неожиданные моменты их, почти подпольного, общения.
   - Надёжно хранить его у меня есть, - поясняла Оля, выслушав неожиданное предложение, - но общаться я смогу только из школы и то, с величайшей осторожностью, чтобы вообще никто не видел этот телефон, иначе кто-нибудь, да проболтается моим братьям, а те дома. У них языки, длиннее, чем у болтливых женщин.
   - Вот и прекрасно! Ты будешь, как Штирлиц - без права на ошибку. - Сказала Анна Сергеевна и сама же засмеялась, обнимая Олю за плечи. Как выяснилось, Оля знала, кто такой Штирлиц и поняла шутку. Но тридцать минут пролетели незаметно и начались проводы. Было видно, что Оле не хотелось уходить, но все всё понимали и прощались не менее сердечно, чем встречались.
  
  
  
   Каждая встреча с Олей приносила новые открытия и для обеих сторон. В самой Оле оказалось много скрыто замечательных качеств, которые в её теперешней семье просто подавляли казарменными установками спонтанного воспитательного процесса, вытекающего из однообразной и унылой жизни. Её опекуны изначально главным во всей этой сделке с государством считали не детей и их судьбы, а те средства, которые им государство платило за воспитание детей. И у них основная часть этих средств уходила не на детей, а на обустройство дома, усадьбы и удовлетворения нужд самих хозяев, а детям они даже мобильные телефоны не покупали.
   Оля, встретив небывалое для неё человеческое обращение, сама стала меняться внутренне. Было ли это подражанием или раскрытием внутренних потребностей её души, но, так или иначе, а в ней стало появляться внутреннее равновесие, которое стабилизировало её нервную систему. Она стала спокойнее, стала более уверенной в себе, и уже не было болезненно нервной реакции на внешние раздражающие факторы.
   Мобильный телефон, подаренный ей Николаем Васильевичем, очень помогал им использовать всё время, которое иногда неожиданно появлялось. Когда нужно было позвонить, Оля выходила из школы на перемене и, забежав за угол, быстро включала телефон. Так она делала, когда внезапно отменяли последний урок или даже два. Тогда она звонила, предупреждала, что придёт и спешила уже сама в гости к Николаю Васильевичу и Анне Сергеевне.
   Ей всё больше нравилось у них бывать. Их квартира, в двухквартирном колхозном коттедже, была уютно обставлена и в ней были все удобства, созданные руками Николая Васильевича. Как он сам пояснял, что стыдно в 21-м веке держать "удобства" во дворе. Сейчас всё есть для того, чтобы оборудовать их в удобном положенном месте внутри помещения. Достаточно немного ума и умения, а остальное, как говорится, дело времени и желания.
   Оле нравилось, как живут, как разговаривают друг с другом Николай Васильевич и Анна Сергеевна. Лёгкий юморок и подтрунивание друг над другом, над своим возрастом и своей забывчивостью, - всё это было ново для Оли и, в сопоставлении с семьёй, в которой она жила, весьма привлекательно. Вообще, с первого же пребывания у них в их домашней обстановке, Оля почувствовала какую-то тягу к этому месту, к этим людям. Всё у них было другим, простым и ясным. И это очень интриговало её, всё время хотелось расспросить об этом или Анну Сергеевну, или Николая Васильевича. И случай такой представился. Анна Сергеевна решила свой поход в магазин Афанасьевых совместить со встречей с Оленькой.
   Когда они шли уже рядом по своей охотничьей дорожке, Оля, вдруг, спросила.
   - Анна Сергеевна, мне хочется вас спросить, почему вы с Николаем Васильевичем живёте так хорошо - не так, как все у нас живут?
   - А что ты имеешь в виду? - уточнила Анна Сергеевна.
   - Я всегда, когда бываю у вас, удивляюсь, как вы разговариваете друг с другом - как-то вежливо, словом, необычно, ни как у нас? Почему у вас так, а у других по-другому и совсем не так?
   - По-видимому, потому что мы до сих пор любим друг друга, ценим наш семейный союз и стараемся его не потерять.
   - Это трудно, наверное?
   - Да, как тебе сказать?.. Я бы не сказала, что это трудно. У нас это с первых дней нашей совместной жизни. Я никогда не сомневалась в своём выборе и, надеюсь, что Николай Васильевич тоже. А раз так, зачем же нам друг другу чинить неприятности?
   - И вы никогда не ссорились?
   - Ну, я бы так не сказала. Ссорились и часто, особенно первое время, пока не привыкли к особенностям друг друга. Это, как я понимаю, в каждой семье происходит, и только в тех семьях мелочи жизни оказываются побеждёнными, в которых есть любовь. Только любовь способна победить всё.
   - А как узнать эту любовь? Что это такое?
   - О! Это вопрос сложный. Любовь никогда не спрашивает разрешения - она приходит сама и с этим бороться очень трудно. Но только нельзя путать любовь с влюблённостью. Я сама в этом стала немного разбираться благодаря разъяснениям Николая Васильевича. Он изучал эти вопросы: о любви и счастьи, - и об этом знает больше меня. Ты как-нибудь его попроси об этом рассказать - думаю, он не откажет. А что касается влюблённости, то она начинает приходить с детских лет к человеку. За свою жизнь я влюблялась миллион раз: то в учителя, то в соседского мальчишку, то в нашего хирурга и так далее. Но потом всё это проходило и, как говорят, "Слава Богу"! Настоящее чувство приходит только когда ты будешь достаточно взрослой, и выбор твой уже не будет зависеть от твоих детских представлений о людях.
   - Выходит, что влюбляться - это плохо?
   - Нет, не совсем так. Влюблённость помогает делать добро людям, она учит вообще любить, то есть, готовит тебя к настоящему чувству. Уметь любить - это дар природы, но он может быть не развит или наоборот опошлен ранними глупостями. И то и другое плохо - ты уже не сможешь полюбить по-настоящему. А настоящее чувство - великое чувство. Оно помогает в любимом человеке видеть много хороших качеств и он, если он тоже любит, и будет их проявлять всё ярче и заметнее. Тогда-то и доживают люди до глубокой старости вместе, не переставая любить друг друга.
   - Так что же мне делать, если я влюбилась вот прямо сейчас?!
   Вопрос Оли был настолько искренним и выстраданным, что Анна Сергеевна не удержалась от улыбки, после чего сказала.
   - Тебе ничего не надо делать - это первое. Второе - ты просто наслаждайся этим чувством и учись с ним справляться. В третьих - поговори об этом с Николаем Васильевичем - он тебе даст точный научный ответ. И помни, если же ты дашь волю своим чувствам сейчас, когда у тебя ещё нет никаких оснований для принятия каких-то решений, то ты просто наделаешь тех глупостей, под влиянием своего неопытного чувства, которые и испортят тебе всю дальнейшую жизнь.
   - Но у нас многие девочки влюбляются уже по-настоящему, и всё такое.
   - Именно по этой причине у нас столько несчастных семей - это следствие такого поведения в юности. Нам бы с Николаем Васильевичем очень не хотелось, чтобы тебя постигла та же участь. Получится, что у тебя не было нормального детства, юность проходит кувырком, да ещё и в последствии ты себя лишишь возможности быть счастливой в своей собственной семье.
   - Но почему?
   - А вот этот вопрос ты задашь Николаю Васильевичу. Договорились?
  
  
  
   Разговор с Анной Сергеевной заинтриговал Олю, и она едва дождалась следующей встречи. В этот раз пришёл тот, кого она больше всего хотела видеть сейчас. Именно от него она хотела услышать какие-то такие доводы, которые помогут ей избавиться от её, совершенно неожиданной влюблённости в мальчика из девятого класса, Сергея Каёкина. Он ей понравился с той встречи по баскетболу, когда приезжала команда из Черновской школы.
   Помимо своей воли она стала наблюдать за ним и, чем дальше, тем сильнее действовали на неё мимолётные встречи с этим мальчиком. Оля понимала умом, что всё это как-то смешно и нелепо в их возрасте, но мысли о нём в ней жили своей отдельной жизнью. И с этим она не могла пока ничего поделать. Тем более, что мальчик этот выделялся своим активным поведением и высказываниями, про которые даже не скажешь, что они смелые - они были дерзкими, что очень нравилось всем девочкам. И Оля была не исключением. Она, как рыбка, попавшаяся на крючок, выбившаяся из сил и готовая уже больше не сопротивляться. Выручала только ситуация - в школе были девочки куда более яркие и привлекательные, чем какая-то семиклассница Оля.
   Но дело ещё было в другом. Анна Сергеевна, конечно, всё доходчиво объяснила, что не желательно делать в таких ситуациях, но для Оли оставался ещё один важный вопрос - почему так не следует делать и как может отразиться на её судьбе тот случай, если она поступит наоборот. Вот, спрашивается, почему это нельзя делать сейчас, прямо немедленно?.. Вот был вопрос вопросов для неё.
   С этим вопросом она и обратилась к Николаю Васильевичу, едва успев с ним поздороваться. Николай Васильевич внимательно посмотрел на Олю и они пошли привычной дорожкой. Некоторое время царила пауза, но вот Оля не выдержала и снова спросила.
   - Вы затрудняетесь ответить на этот вопрос?
   - Нет, почему же - ответ я знаю, только он не такой простой, как может показаться, и я думаю, как тебе доходчивее объяснить.... Понимаешь, Оленька, ты вероятно никогда не думала, для чего природа создала человека, так ведь?
   - Нет, не думала. А что тут думать?..
   - Видишь ли, от того, понимаешь ли ты это или нет, и зависит понимание очень многих явлений в нашей жизни. И это не так просто, как может показаться. Необходимо иметь философский склад ума, чтобы суметь представить себе весь процесс эволюции живой природы, а в ней и человека, и ту роль, которую природа, вольно или невольно, но отводит человеку в этом процессе.
   - И какую же роль?
   - Да, считай, что самую главную. Ведь человек - единственное создание в животном мире, способное сознательно двигать эволюцию всей природы и самого человека, в частности. Но для этого человек должен сам эволюционировать, то есть, развиваться поступательно и гармонично. Вот, представь себе, как человек участвует в эволюции своего собственного вида. Каждое поколение, развивая свои навыки, образование и многое другое, приобретает новые какие-то качества, которых прежние поколения не знали. И таким образом человек совершенствуется, но этого мало. Необходимо все эти новые качества передать следующему поколению по наследственной линии, а вот тут, как раз, и возникают сложности.
   - А в чём они?
   - Да в том, что передача своих лучших качеств следующему поколению происходит только в браках по любви. Во всех остальных случаях передача идёт искажённой или не идёт вовсе. По этой причине я тебе и рассказал ещё раньше, что такое брак по любви, если ты, конечно, запомнила это?
   - Ну, да, кажется, запомнила, - неуверенно произнесла Оля.
   - Ничего, я напомню. Брак по любви будет считаться таковым только в том случае, если женщина переходит в ноосферную частоту мужа. У них тогда устанавливается связь духовная, через ноосферу. В этом случае, и только в этом, и происходит передача максимально возможного для данной пары генного набора. То есть, они передают все свои качества своим детям. Это понятно?
   Оля кивнула утвердительно, а Николай Васильевич продолжал.
   - Но я так же напомню тебе, что женщина может поменять частоту своей ноосферы только один раз в жизни. И у тех, кто это делает в молодости по своей собственной глупости, в дальнейшем уже не сможет получиться союз с мужчиной по любви. Вот тебе краткий ответ на твой вопрос.
   - То есть, школьная любовь не допустима?
   - Совершенно верно. Она должна оставаться только в памяти и не более того. Человек должен быть благодарен школьной влюблённости за то только, что она познакомила его с таким великим чувством, как любовь. К тому же, умный человек должен понимать, что впереди, когда он будет взрослым, ещё повстречает такое чувство, которое будет у него ещё более ярким и всезахватывающим. Это нужно всегда иметь в виду.
   - А если от этого отступить?
   - В этом случае, чаще всего, дело заканчивается ранними половыми отношениями, во время которых девушка обязательно поменяет свою ноосферную частоту, подарив её своему любимому мальчику. А как показывает жизнь, после школы судьба разводит их в разные стороны и союз их разваливается. Девушке, которая будет уже женщиной, нужно будет устраивать свою жизнь с другим мужчиной, но поменять свою частоту она уже не сможет. Значит, она будет жить в браке, но без духовного контакта со своим мужем. В этом случае дети будут рождаться всегда с определённым недобором генных составляющих. А это всякие отклонения от нормы: троечки в школе, некрасивые черты внешности, склонность к различным заболеваниям и так далее, так далее и так далее.
   Они шли молча какое-то время, но вдруг Оля спросила.
   - А вот эта, духовная связь, она на жизни самих людей как-то отражается?
   - Ну, ты и вопросики задаёшь - молодец. Если подробно, то чтобы дать на этот вопрос ответ, необходимо, как минимум, написать книгу с хороший роман, так как вариантов тут очень много всяких, и таких же разных, как и сами люди. А если покороче, то люди, которые находятся в единой ноосферной частоте друг с другом, чувствуют состояние друг друга на любом расстоянии. Если одному плохо, то и другой тут же чувствует это. Если кому-то весело, то и на другого нападает беспричинное веселье. Это, что касается внешнего проявления этого скрытого взаимодействия. Но это не главное. Главное в другом. Такие люди любят друг друга настолько сильно, что никто их любовь разрушить не может. Это потому, что их связь через ноосферу настолько сильная, что разрушить её очень трудно. Даже так бывает, что эти люди сами разводятся, глядя на то, как другие легко это делают, а потом, через какое-то время снова соединяются и ещё сильнее становится их взаимное чувство.
   Снова они прошли молча какое-то расстояние, хотя и шли довольно медленно. Но вот, Оля снова спросила.
   - А ещё что-нибудь у них отличается от других?
   - Конечно, Оленька, практически всё отличается, все стороны жизни имеют свои положительные отличия. Я ещё не о всём тебе могу рассказывать, пока ты не станешь взрослой. Но вот ещё один пример из жизни современных неудачников в любви. Ты даже из фильмов, и из жизни окружающих знаешь, что такие люди очень легко сходятся и так же легко разводятся. Ты тоже так хочешь жить - легко, беззаботно?
   Оля посмотрела с некоторым недоверием на Николая Васильевича и сказала.
   - Неужели вы думаете, что я настолько глупая и совсем ничего не понимаю в жизни. Я же вижу и знаю, что, при таких разводах, не всегда люди расстаются легко - кто-то обязательно страдает, и, чаще всего, женщины.
   - И тебе не хотелось бы оказаться на месте такой женщины?
   - Конечно.
   - Тогда послушай ещё. Я наблюдаю за тем, как ты слушаешь меня, и полное впечатление, что слушаешь меня внимательно. А на деле получается, что одно ты слышишь, а другое вроде как мимо пролетает.
   - Почему это?
   - Ну, этого я не знаю. Вот давай вспоминать. Я тебе говорил, что в настоящем браке по любви женщина меняет свою ноосферную частоту, и они оба начинают чувствовать друг друга, помнишь?
   - Да.
   - А теперь думай сама. Если кто-то из тех, что развелись, начинает страдать, скучать, переживать, то в обязательном порядке это же будет чувствовать и другой партнёр. Ты понимаешь это?
   - Да.
   - Вот..., всё дело только в том, сколько этот партнёр выдержит эту муку: день, неделю или месяц, - а потом они снова соединятся.
   - А как же обиды?
   - В том-то и дело, что природа их заставит простить всё друг другу - такова сила любви духовной, основанной на единой ноосферной частоте.
   - И вы знаете такие примеры в жизни?
   - Оленька, я бы мог тебе сейчас привести любые, известные мне примеры из статистики, но я не буду брать примеры далёкие, а возьму нас с Анной Сергеевной.
   - Вас?! - удивилась Оля, - Вы ссорились?
   - Не только ссорились, а разводились - официально.
   - Не может того быть.
   - Было.
   - И что?
   - А ничего. Через месяц снова сошлись и, после этого, уже реже стали ссориться.
   - Удивительно! Я думала, что такие люди, как вы с Анной Сергеевной, вообще никогда не ссорятся.
   - Да это же была бы скукотища, дорогуша, а это не верно, по всем законам природы. Ведь жизнь - это борьба. Главный закон природы так и называется "Закон единства и борьбы противоположностей". Мужчина и женщина в семье и есть эти две противоположности. Борьба происходит при разрешении каких-то противоречий внутри семьи. И тут есть два варианта: либо, не уступая друг другу, просто разойтись; либо найти разумное решение и продолжить свою совместную жизнь, оказавшись на более высокой ступени развития. Запомни, каждое разрешённое противоречие в семье - это ступень вверх в вашем развитии. И любовь помогает людям развиваться, а её отсутствие делает людей эгоистами, нетерпимыми к другим людям. Вот твоя мачеха возненавидела тебя и ей, "хоть кол на голове теши", а она будет утверждать своё, что ты её не слушаешься и делаешь всё назло.
   Оля посмотрела на Николая Васильевича с пониманием и перевела взгляд на поля. Они оба остановились не сговариваясь и смотрели на открывшийся простор, где и дышалось лучше и душа стремилась в самую светлую даль. Та далёкая пока даль всё больше волновала Олю и всё настойчивее звала к себе. В ней теперь были все мечты этой девочки, которая словно проснулась после долгого и изнурительного сна.
   Спускались с сопки они молча, а, спустившись, Николай Васильевич спросил.
   - Скажи, Оленька, я хоть немного тебя убедил в том, что торопиться с любовью не следует?
   - Думаю, что да.
   - А сможешь сама кого-нибудь убедить?
   - Сама?
   - Да.
   - Так, как вы - скорее всего, нет.
   - Это совсем и не нужно. Ты должна научиться убеждать так, как можешь это делать ты. Мы ведь сейчас должны сражаться за людей, друг за друга. Нельзя допустить, чтобы буржуазная идеология превращала людей в скотов, живущих только инстинктами, а разумная составляющая у таких людей где-то на десятом месте.
   - Я понимаю, - ответила Оля.
   - Вот и чудесно!
  
   Оля шла к дому и, чем ближе к нему подходила, тем медленнее двигались её ноги. В этом угрюмом строении всё было не так, совсем не так, как у Николая Васильевича и Анны Сергеевны. Вот она поговорила с Николаем Васильевичем, и всё в ней уже было устремлено в будущее своё. Но, стоит ей переступить порог своего дома, как сразу на неё навалится всей тяжестью тоска и уныние. С ней никто не разговаривает, как со взрослой - вот так, как Николай Васильевич или Анна Сергеевна. Ей это не просто нравилось, а в ней уже просыпалась потребность в таких разговорах. После них становится ясно, почему ей нужно учиться. После этих разговоров появляется цель в жизни и перспектива, которая манит к себе, а так же даёт силы терпеть все неприятности, так как есть ради чего - ради будущего, которое теперь во многом зависит от неё самой.
   Теперь всё чаще она стала задумываться над тем, почему её опекуны никогда не поговорят с ней о том же? Ведь, после такого разговора, она ещё лучше бы мыла ту же посуду или пол, протирала пыль или ещё что-то делала. Сейчас, попросили бы её что-то сделать Николай Васильевич или Анна Сергеевна, так она для них сделала б всё невозможное. А тут, с грустью думала она, совсем ничего не хочется делать, так как умом она уже понимала, что в этой семье их труд эксплуатируется самым бесстыдным образом. Даже в бане все моются по субботам, а тут только в воскресенье. И всё почему, потому что тут и баню топят они - дети, и моют, и убирают её, а в субботу они учатся и просто не могут успеть всё это сделать. Их опекуны живут, как барин с барыней - только указания дают: что и как сделать, куда положить, откуда взять, куда отнести, как выгладить, куда повесить и т.д., и т.д.
   Только в бане Оля оказывалась на короткое время в совершенно расслабляющей обстановке. Она ходила мыться после всех и ходила одна. За это она была благодарна судьбе. Ещё только войдя в предбанник, на неё начинал действовать расслабляюще специфический запах парного воздуха. Она закрывала дверь на крючок и с этого мгновения чувствовала себя, как в Раю.
   В мгновение ока она выскальзывала из своей одежды и оказывалась наедине со своей наготой, которую стала ощущать всё острее и острее. В это время в ней зарождались какие-то новые, ещё неведомые ранее ощущения. Она проводила рукой по своему телу, и от этого прикосновения всё замирало внутри. Потом она осматривала себя и видела, что её девичьи груди были совсем маленькими, да и вся фигурка ещё довольно угловатая - не такая гибкая, как у девушек в кино. И Оля спокойно констатировала про себя, что всему своё время, как говорила Анна Сергеевна, и что это время у неё ещё впереди.
   Но тут же она вспомнила, как Анна Сергеевна показывала ей упражнения для ступни, чтобы развивать в ней высокий подъём, придающий женской ступне особый шарм. У самой Анны Сергеевны ступня была удивительной формы, как у бывшей гимнастки, и даже сейчас, когда она была уже в старческом возрасте, красота её женской ножки оставалась и невольно приковывала к себе взгляд. Оля встала на цыпочки, прошла несколько шагов по половице, потом опустилась и посмотрела на свою ступню. Пока в ней не было той подъёмной выраженности, как у Анны Сергеевны, но Оля уже использовала каждую удобную минутку, чтобы вставать на цыпочки и даже ходить на них.
   Далее следовал обряд омовения, который стал таковым с самого раннего детства или ещё раньше, как говорил однажды Николай Васильевич. Она намыливала и выполаскивала волосы, и делала это с особой тщательностью. Потом умывалась вся. Когда же её рука с мочалкой или без оказывалась в её промежности, она вновь испытывала небывалые ощущения, которые напоминали ей о том, что в будущей, взрослой жизни она будет испытывать головокружительные ощущения, только не нужно торопить время, как говорила Анна Сергеевна.
   У неё появились теперь жизненные учителя и наставники, которым она верила и от которых хотела перенять всё самое хорошее. Тут же Оля вспомнила, что её новые наставники или друзья даже музыку слушают совсем другую и песни у них другие. Одеваясь, она вспомнила колыбельную песню, которую слышала у них. Пел какой-то старый певец, кажется, Лемешев. Но голос у него был ангельский - не то, что у современных шансонье, которые так нравятся опекунам. Оля из чувства протеста и неприятия ничего ихнего не принимала душой и ненавидела эти хриплые голоса и их зековскую манеру исполнения. А Лемешев её покорил с первых звуков. А когда она услышала: "Спи, мой Воробышек, спи, мой сыночек, спи, мой Звоночек родной", - слёзы сами накатились на глаза и дыханье перехватило. Никто, нигде и никогда ей таких песен не пел. И даже сейчас она не могла удержать слёзы - так на неё действовала обычная колыбельная, которой она до этого никогда не слышала.
   Оля не торопилась. Она знала, что сейчас уже все ужинают, но она не любила есть со всеми и, если представлялась возможность поесть одной, она не отказывала себе в этом удовольствии. Тем более, что всё равно ей всегда приходилось мыть посуду после всех. И даже в воскресенье, после бани, почти сразу, она будет это делать беспрекословно. Мыться же после ужина ей запретила мачеха, так как Оля, вернувшись из бани могла побеспокоить её. Эта особа вела себя с ней, как помещица с крепостной крестьянкой. И поскольку её сводных братьев это не касалось впрямую, они никогда за неё не заступались. Вот почему Оля и с ними держалась на расстоянии, не впуская их в свою внутреннюю духовную жизнь.
   Тем ни менее, пока она дошла до дома, то успела снова подумать о своих новых неожиданных друзьях Николае Васильевиче и Анне Сергеевне. Думать о них было приятно.
   Эти люди теперь стали её надеждой и опорой в жизни. Даже пока то немногое, что они для неё делают, сделало её жизнь более сносной - она обрела смысл.
   В дом она пришла вовремя - все уже поужинали и сидели у телевизора - смотрели очередную страшилку, которые обожал главный опекун. Оля разделась, кое-как закрепила мокрые волосы и стала смотреть, что можно было поесть ей. Конечно, ей оставили, но всё уже было холодным. Разогревать она не стала - уже привыкла, всегда есть холодное после бани. Разжёвывая холодную картофелину, она думала сейчас совсем о другом. Сейчас она поест, вымоет посуду после всех и тогда ей можно будет заняться собой: расчесать мокрые волосы, а потом почитать. Сейчас она читала "Поддубинские частушки" Антонова и ей очень нравился это сочинение. Ей нравилось, как жили люди в той старой, ещё колхозной, деревне. Какими родными казались совсем чужие люди - так просто они относились друг к другу. Сейчас всё не так. Всё сильнее и увереннее овладевает людьми злоба, вытесняя добро в самые потаённые уголки души. А Оле так хотелось добра. Именно его она и нашла в отношениях к ней Николая Васильевича и Анны Сергеевны.
  
  
  
  
  
  
  

Часть 2.

   Время шло незаметно. Прошли Новогодние праздники, школьные зимние каникулы, во время которых Оле ни разу не удалось повидаться с Николаем Васильевичем и Анной Сергеевной. Их никуда не выпускали, под предлогом, что они могут простудиться. Всего два раза вывозили на Ёлку, но это уже на мероприятия, организованные Соцзащитой (так называли Отдел социальной защиты населения).. Зато в первый же учебный день они оба встретили Олю возле Афанасьевского магазина. Оба соскучились. Пока шли всё обменивались впечатлениями от новогодних праздников, но, подойдя к тому месту, от которого начинался спуск с сопки, они остановились. Анна Сергеевна, став вдруг серьёзной, спросила Олю.
   - Оленька, мы пришли вдвоём не только потому, что соскучились по тебе, хотя это так и есть. Мы пришли ещё для того, чтобы серьёзно поговорить с тобой и узнать, согласна ли ты на предложение, которое тебе сделали мы? Нам это нужно знать.
   - Но мне ещё четырнадцать будет через полтора месяца? - удивилась Оля.
   - Это всё верно, но нам-то это нужно знать сейчас, чтобы оформить развод и подготовиться к этому мероприятию.
   - Мне, конечно, очень стыдно, но стоит ли из-за меня вам идти на такие неприятные шаги?
   - Вот это-то мы и пытаемся сейчас выяснить, - сказал уже Николай Васильевич, - а то получится, что мы разведёмся, а ты потом передумаешь переезжать к нам.
   - Да я хочу, даже очень хочу к вам, хоть сейчас, но стою ли я этих волнений и вообще всего? - сказала Оля и отвернулась, скрывая слёзы.
   - Кто тебе сказал, что ты не стоишь? - Спросила Анна Сергеевна.
   - Да мачеха каждый день напоминает, что, кроме их, мы никому не нужны.
   - Ах, мачеха? - воскликнула Анна Сергеевна. - На то она и мачеха - ей, очевидно, нравится эта роль - роль матери не для неё.
   - Но, Анна Сергеевна! Мне даже трудно представить, что я вам начну мешать в жизни. Может быть, нам оставить всё, как есть?.. Я буду ходить к вам - мне у вас нравится. Говорить нравится с вами - я словно расту, после каждого разговора с вами.
   - Оленька! Ты же ходишь украдкой. А тебе нужно жить и развиваться открыто и так, чтобы из тебя вырос полноценный человек. Тебе же там, твои опекуны не позволят этого - им нужны работники по дому. Смотрите, они даже машину купили на ваши детские деньги. То есть, потратили деньги на себя, на свои нужды, а не на вас. И научить они ни чему не смогут, так как сами неучи. Подумайте сами.
   Анна Сергеевна сильно разволновалась и Николай Васильевич, обняв её за плечи сказал.
   - Анюта, не нужно так волноваться. Я думаю, что Оля сама всё понимает, а её нерешительность тоже понять можно - в таком возрасте и шагнуть в замужество. Для неё это серьёзное испытание. Но тем и лучше. И нам будет легче её выучить, и ей будет легче учиться.
   - Но на меня же не бу3дут платить деньги?
   - Это ничего, - успокоила её Анна Сергеевна, - мы всё просчитали и на скромную жизнь нам хватит. Да мы и не жили богато, так что нечего и начинать. Не привыкать нам, понимаешь? Поднимем мы тебя. А ты нам только поможешь. Мы все вместе огород побольше посадим и всё будет замечательно.
   Николай Васильевич и Анна Сергеевна расценивали нерешительность Оли её естественным страхом перед столь решительным шагом. Но Олина нерешительность основывалась совсем на другом - на её опасении внести в жизнь этих замечательных, теперь очень близких для неё, людей, лишних хлопот. В любом, ведь случае она будет причинять им беспокойство, а этого ей очень не хотелось. На таком балансе сомнений они и расстались в этот день у той тропы, у которой расставались всегда.
   И Оля, озабоченная этими сомнениями, и пришла домой. Мачеха сразу это заметила и стала приставать с расспросами. Делала она это настойчиво и нудно, пока не добивалась того ответа, который бы её удовлетворил. Но в этот раз Оля только твердила упорно, что болит голова и, наконец, та отстала, повелев, однако, вымыть всю посуду.
   Когда она ушла к себе, Оля облегчённо вздохнула и, перехватив холодной картошки, жареной на сале, она стала мыть посуду. На душе стало легче, хотя думала она о том решении, которое её предстояло принять. Страхов и неуверенности было много, но всё-таки её тянуло к этим хорошим людям и даже настроение поднималось, когда она представляла себя там, среди них. Там был совсем другой мир человеческих отношений. И Николай Васильевич, и Анна Сергеевна были людьми старого, советского, как они сами любили говорить, воспитания. Они не умели унижать людей, а к Оле относились с такой искренней нежностью, с таким вниманием и участием, что сомневаться в их порядочности было бы просто глупо. Но чем на это может ответить сама Оля? Вот вопрос, который её мучил постоянно. Ежедневное напоминание мачехи ей о том, что она злая и вредная девчонка, что любой уже давно сдал бы её обратно в интернат, - всё это, в конце концов, подействовало и на саму Олю, которая стала верить сама, что она именно такая.
   Она мыла тарелки и чашки, а сама рассуждала с собой. В конце концов, она пришла к заключению, что отказываться от предложения Николая Васильевича и Анны Сергеевны - просто глупо. Но нужно постараться изо всех сил, не огорчить, не разочаровать их. Они же хотят ей добра и нужно брать это добро без детских глупостей и без детского упрямства. Если они говорят, что надо делать так, то, значит, это наилучший вариант. И я должна им верить неукоснительно, - так думала Оля и уже на следующий же день она поведала своим новым друзьям обо всех своих переживаниях и о том, что она решила окончательно и бесповоротно согласиться на их предложение.
   Оля могла бы сомневаться в чём-то или в чём-то искать какой-то подвох, если бы такое предложение - выйти замуж - последовало только от самого Николая Васильевича. Но тут был совсем другой случай. И Анна Сергеевна сама об этом говорила и не раз. К тому же они знают, что пособие на неё, Олю, не будут платить, значит, в какой-то корысти их тоже трудно упрекнуть. И получалось, что Оле просто повезло с такими знакомыми, и не откликнуться на их предложение было просто глупо. Как ни как, - думала Оля, - но хуже уже не должно быть, а вот лучше - очень даже может быть.
  
  
   Николай Васильевич и Анна Сергеевна вернулись домой изрядно возбуждёнными. У обоих, естественно, подскочило кровяное давление, но они всё это воспринимали, как должное. То, что раньше мучило их в виде сомнений и некоторой неуверенности в правомочности таких шагов, теперь превратилось в откровенное переживание за то, получится ли вообще всё то, что они задумали в отношении помощи этой девочке. Она предстала, вдруг, вполне уже взрослой и не такой уж простой, как казалось в начале. Но это и радовало их обоих - тем проще будет передавать ей свои знания и свой житейский опыт.
   Таким детям очень хочется помогать. Им не нужно объяснять, что такое добро - они сами уже знают это и хорошо знают - им есть, что с чем сравнивать, свой жизненный опыт в этом - главный помощник. Так что, как говорится, дело теперь было за конкретными действиями.
   И действия начались. Они с Анной Сергеевной, выбрав погожий день, съездили в райцентр и оформили развод. Пришлось вытерпеть все косые и удивлённые взгляды, но, в общем, процедура была обычной бюрократической. Им пришлось написать заявления и отказаться от взаимных претензий друг к другу. Было видно, что данное обстоятельство крайне удивило чиновницу, но она виду не подала. Лишь на её лице отразился немой вопрос, оставшийся, правда, без ответа. Но Николай Васильевич решил, что, может так случиться, что уже при регистрации брака с Олей ему придётся посвятить в некоторые тайны эту даму, чтобы получить от неё помощь, а не проблемы. Но это всё предстояло ещё в будущем.
   На обратном пути они с Анной Сергеевной обсудили так же возможность, в случае каких-то неожиданностей в судьбе Оли, восстановить свой брачный союз. Суммы платежей были им доступны, так что пока риск был минимальный.
   Обратно они ехали в такси с очень весёлым водителем и всю дорогу шутили по поводу своего развода, который никак не хотел верить в факт случившегося. Прежде всего, он не мог поверить, что такая солидная и весёлая пара могла пойти на такой шаг. И даже по приезде к месту высадки, он так я заявил, что не верит, что они его разыгрывают. Водителя звали Серёжей, и они очень мило с ним попрощались.
   Дома они, после отдыха, отметили, но не факт собственного развода, а факт начала новой авантюры. Оба смеялись и над собой, и над жизнью, и над тем, что в этой жизни что-то просто пойти и просто решить - никак почему-то нельзя. На каждом шагу существуют всякие препятствия, и их приходится обходить. Государство наставило этих препятствий, а людям ничего не остаётся, как только учиться их обходить. Тут, как говорится, кто кого.
   Едва они закончили обедать, как забежала Оля. Она была расстроена, что Николай Васильевич и Анна Сергеевна не отвечали на её телефонные звонки. Последовали долгие объяснения, где они были и что произошло в этот день.
   - Понимаешь, Оленька, мы с Николаем Сергеевичем оформили брачный развод, рассказывала Анна Сергеевна и показывала Оле их бракоразводное свидетельство. - Теперь мы будем ждать твоего дня рождения и затем начнём подготовку к тому, чтобы провернуть нашу главную авантюру, по освобождению тебя от ненависти твоей мачехи.
   Оля слушала рассказ Анны Сергеевны и пила чай. Потом она спросила.
   - Анна Сергеевна, а вам не страшно идти на такой шаг, ради какой-то девчонки чужой?
   - Ну, что ты такое говоришь, Оленька!? Разве ты нам теперь чужая? Скажи, тебе будет лучше, если мы, вдруг, прекратим наши встречи и все контакты вообще?
   - Ой, что вы?! Я теперь просто умру и повешусь, если вы от меня отвернётесь.
   - Ну вот, видишь?.. Как же мы можем от тебя отвернуться - ты ведь, так уж получилось, теперь нам совсем не чужая. Мы к тебе относимся, как к дочери. Правда, для родителей мы уже староваты, но это даже неплохо.
   - Почему удивилась Оля?
   - Потому, что молодые родители ещё много занимаются собой, а не детьми. У нас этот возраст уже позади. И ты будешь у нас главным центром наших забот. Я думаю, что это лучше - так мне кажется. Разве что, может подкачать наше здоровье...
   - Тогда моя очередь будет проявлять заботу о вас, - серьёзно ответила Оля.
   - Ну вот, и договорились, - резюмировал Николай Васильевич, который в присутствии Анны Сергеевны предоставлял ей право вести основной разговор с Олей, чтобы та не заподозрила его в каких-то нечистоплотных намерениях. Всё-таки, таким образом, инициатива исходит от их обоих, а не от него самого. Для Оли это очень важный факт.
   Потом они решили ещё тщательнее соблюдать конспиративность своих отношений, чтобы не испортить всё дело. Особенно это касалось Оли и её обращению с телефоном - братья не должны были его видеть, иначе может так получиться, что всё гнездо всполошится до времени и за Олей могут установить тщательный контроль. Ведь им нужна не сама Оля, а те деньги, которые им перечисляют за её содержание и воспитание. За столько лет Оля сама это поняла и уже всё чаще думала о том, что когда-нибудь наступит момент, когда она уйдёт из ненавистного дома.
  
  
  
   Через некоторое время Николай Васильевич снова съездил в райцентр и сходил в Загс, чтобы всё разузнать о том, что нужно будет им представить для регистрации брака с Олей. На этот раз дежурила другая женщина - не та, что разводила их с Анной Сергеевной. По этой причине обошлось без лишних вопросов, но и ответы её несколько озадачили Николая Васильевича. Оказалось, что юрист, который консультировал его, упустил одну важную деталь. Если у 14-летней девочки есть родители или опекуны, то требуется их письменное согласие или справка о беременности невесты. Эта новость несколько озадачила и Николая Васильевича и Анну Сергеевну. Они стали обсуждать все возможные варианты преодолеть неожиданное препятствие. В результате обсуждения было выяснено, что любые контакты с опекунами, с целью получения их согласия, исключаются, так как, вполне гарантированно, Оля в результате снова окажется в приюте для несовершеннолетних, а сколько будет длится разбирательство, и предсказать трудно. К тому же, нет никакой гарантии, что её отдадут в семью Николая Васильевича и Анны Сергеевны. Будь у них деньги, эту проблему можно было бы решить, но, поскольку, лишними деньгами у них и не пахнет, этот путь просто исключается. И тогда остаётся другой, самый неприятный путь - доставать эту справку о беременности. Её достать было несколько проще и средств на это не требовалось слишком много. Анна Сергеевна была знакома с этим ходом, так как при ней им воспользовались её хозяйки, когда она работала управляющей в местном кафе.
   Анна Сергеевна тут же связалась с одной из хозяек - именно она, Галина Александровна, была знакома с тем платным доктором, который мог помочь в этом деле. Они договорились о встрече.
   Через три дня эта встреча состоялась. После всяких воспоминаний и вздохов, Анна Сергеевна рассказала бывшей своей хозяйке о сути дела. Рассказывать пришлось, практически, всё, но зато Галина Александровна взялась всё объяснить своему знакомому сама, пообещав, что в таких случаях он возьмёт очень небольшое вознаграждение, так как дух бывшего советского человека в нём живёт неукоснительно и против таких негативных явлений, как несправедливость и угнетение, он готов сражаться любыми средствами.
   Анна Сергеевна так же сообщила, когда им понадобится такая услуга. Словом, вопрос решили основательно и всё, благодаря тем дружеским отношениям, которые были у них, когда Анна Сергеевна работала у них. Её пунктуальность, обязательность и аккуратность не были не замечены хозяйками. И даже уже на пенсию они провожали её, как свою лучшую подругу. Был собран большой стол в их кафе и приглашены все сотрудники. Николаю Васильевичу даже пришлось в благодарность спеть несколько песен под гитару. Он общался с этим инструментом ещё со студенческих лет. Но с возрастом в его исполнении появился свой уникальный шарм - женщины были в восторге. Словом, добро само пробивает себе дорогу к сердцам и умам людей.
   Возвращалась домой Анна Сергеевна на такси и, так уж получилось, что она проезжала мимо школы как раз в тот момент, когда оттуда вышла Оля. Анна Сергеевна попросила остановиться и, дождавшись Оли, пригласила её в машину. Они доехали до своей тропинки и вышли вместе, отпустив такси. Дальше пошли пешком по тропинке. Таким образом, конспирация соблюдалась в полной мере. К тому же они выиграли целых полчаса времени для более длительного пребывания Оли у них. И такой удаче были рады обе.
   Пока шли, говорили о разных житейских мелочах. И только после того, как обе напились дома чаю, Николай Сергеевич сказал, обращаясь к Оле.
   - Оленька, в нашем деле появилась одна трудность, которая может помешать осуществлению наших планов.
   Услышав это, Оля побледнела и сидела, как потерянная, не имея возможности даже произнести слово. Заметив это, Николай Васильевич поспешил несколько успокоить её.
   - Ты только так не расстраивайся, пожалуйста, так как трудности для того и возникают, чтобы люди их преодолевали, а, преодолев, становились ещё сильнее. А в нашем случае просто выяснилось, что для вступления в брак несовершеннолетней девочки, в Загсе требуется согласие родителей или опекунов.
   Оля даже закрыла глаза, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы.
   - Не торопись огорчаться, Оленька, - попросила её Анна Сергеевна, - дослушай Николая Васильевича.
   - Но есть ещё один путь преодоления этого препятствия, - продолжал Николай Васильевич, - это предъявить справку, что ты беременна.
   На этот раз Оля просто сделала глаза чуть ли не квадратными и произнесла.
   - И как же быть?
   - Ну как-как - придётся тебе забеременеть, - выпалил Николай Васильевич и с интересом смотрел на её реакцию.
   - Но от кого? - спросила Оля совсем растерявшись.
   - От меня, раз я собираюсь стать твоим мужем.
   Оля уже откровенно испуганно смотрела на не него, а Анна Сергеевна не выдержала больше шуток мужа и поспешила успокоить Олю.
   - Оленька, не обращай внимание на шутки Николая Васильевича - он всегда так категорично шутит, что у меня, например, мурашки по телу пробегают.
   - Он правда шутит?
   - Конечно, - сказал серьёзно Николай Васильевич. - Пожалуйста, простите меня - очень хотелось проверить вашу реакцию: твою и Анны Сергеевны. Но у нас есть, конечно, предложение, хотя оно тоже не очень приятное. У Анны Сергеевны есть знакомые, которые могут помочь достать справку, что ты яко бы беременна. Конечно, придётся идти на такой обман, а обманывать вообще не хорошо. Но, раз нас поставили в такие условия, нам приходится искать выход и защиты и твоих прав выбора: где жить, и с кем жить. Понимаешь?
   - Да. А такую справку действительно можно достать?
   - За деньги, конечно, но можно.
   - А нам потом ничего не будет?
   - Надеюсь.
   - Николай Васильевич, хватит шутить, - успокаивающе сказала Анна Сергеевна. - Нам нужно подробно всё объяснить Оле, чтобы она представляла всё, что может её ожидать. Послушай, Оленька, нам самим не приятно браться за такое дело, но уж очень хочется помочь тебе выбраться из твоей кабалы. Именно по этой причине мы и идём на такой обман, чтобы не обращаться за согласием к твоим опекунам. Они его не дадут добровольно, чтобы не терять пособие, которое на тебя выплачивают. Если пойти с ними на скандал, то всё это закончится тем, что тебя сразу снова заберут в интернат, а отдадут ли нам - людям достаточно пожилым, это ещё вопрос, да и времени уйдёт с полгода, а то и больше. Ты понимаешь это?
   - Да, конечно.
   - А так, мы достанем справку и ваш фиктивный брак с Николаем Васильевичем зарегистрируют без согласия опекунов. Когда это случится, мы просто поставим их в известность и ты сразу же будешь жить у нас. Отдадут они твои вещи или нет - я думаю, что мы это переживём как-нибудь. Правда, если узнают о твоей беременности, то в школе могут тебя дразнить и даже будут посмеиваться. Но, я полагаю, что ты с этим справишься. Главное, тебе закончить учебный год, а потом мы сразу продадим нашу квартиру и поедем устраиваться жить в Ленинград.
   - А это вообще возможно?
   - До недавнего времени было весьма проблематично, но сейчас, здесь рядом, развернулось строительство газоконденсатного предприятия, так вот, они скупают у населения благоустроенное жильё. Мы уже узнавали - наша квартира им подходит. Они согласились у нас выкупить вместе с участком, а это вместе будет около трёх миллионов рублей. Тут будет жить какой-то инженер по наладке оборудования. Он просил жильё не в городе. Он охотник и, к тому же, обожает природу. Словом, если всё так и случится, если ничто этому не помешает, то мы уже летом будем переезжать в Ленинбург, как кое-кто его теперь называет.
   - Да, всё это так неожиданно, - грустно произнесла Оля.
   - Оленька, ты всё это обдумай и постарайся к этому привыкнуть, если, конечно, у тебя ещё сохранилось желание перебраться к нам.
   Говоря это, Анна Сергеевна гладила рукой её волосы и так смотрела на неё, что Оля не выдержала и уткнулась лицом ей в грудь. Она тихо плакала и всё теснее прижималась к Анне Сергеевне. Такой эмоциональный порыв случился впервые. И Анна Сергеевна и Николай Васильевич больше ничего не говорили. Они сами были очень взволнованы.
   Когда Оля шла к дому своих опекунов, в голове невольно вертелась песня, которая звучала у её друзей. К музыке она как-то привыкла, да так привыкла, что вообще почти не обращала внимание, а тут слова были, да ещё такие волнующие, что она сразу их запомнила.

"За дальней, за околицей, за молодыми вязами,

Мы с милым расставаясь, клялись в любви своей.

И было три свидетеля: река голубоглазая,

Берёзонька пушистая, да звонкий соловей".

   Как удивительно просто и красиво звучали эти слова. Как сильно они отличались от тех слов шансона, который весь день звучал в доме её опекунов. Да и мелодия была совсем другой: плавной и лиричной, а не прыгающей, как булькающая вода. Нет, всё в доме её друзей привлекало и заинтриговывало её. И хоть Анна Сергеевна сказала ей на прощанье, хорошенько подумать над тем, что предстоит сделать и испытать, Оля, хоть сейчас, готова была ответить согласием на любые испытания. Та, другая жизнь, привлекала её своей простотой и ясностью, своей готовностью разобраться в её, Олиных проблемах и мыслях, и тут же прийти на помощь. Ничего этого в доме опекунов не было. Она росла сама по себе, как полевая трава - никому не было дела до её переживаний и интересов.
  
  
  
   До дня рождения Оли оставалось меньше месяца. И пока всё шло, как обычно. Три раза в неделю они теперь встречались, и каждый раз касались каких-нибудь тем жизненных, которые интересовали Олю. Так однажды они заговорили о музыке, о песнях, которые слушают Анна Сергеевна и Николай Васильевич, и о том шансоне, который с утра до вечера звучит в доме её опекунов.
   Николай Васильевич сначала стал расспрашивать Олю о том, как она сама относится к такой "поп-музыке" и только потом стал ей пояснять, чем такая музыка опасна для человека, и как хорошо, что Оля сама это почувствовала. Конечно, Оля, в силу своих несложившихся отношений с опекунами, невольно испытывала чувство неприятия всего, что было связано с ними, исходило от них или просто нравилось им. Естественно, что и этот вид "поп-музыки" вызывал в ней чувство отторжения. И это было замечательно, так как облегчала задачу объяснения того, почему человек должен избегать возможности подпасть под влияние этой, с позволения сказать, музыки. Это-то и старался разъяснить ей Николай Васильевич.
   - Исторически человек, Оленька, на протяжении многих столетий своей древности привыкал слушать ритмичные удары различных барабанов, тамтамов и прочих ударных первобытных инструментов, с которыми у него были связаны различные события в жизни: свадьбы, религиозные праздники, но так же и отправка на войну, и те же похороны, особенно вождей племени. И всегда звуки этого инструмента способствовали созданию некоего подъёма в душах людей. - Ты понимаешь, о чём я говорю?
   - Да, вполне.
   - Из поколения в поколение эта привычка к этим ударным звукам передавалась по наследственной линии и так прочно закрепилась в человеческой природе, что, спустя тысячелетия, возобновление этих звуков будит в человеке своеобразные эмоции, правда, у всех разные. Учёные постепенно раскрыли весь механизм воздействия на психику человека подобных звуков. Оказывается, человек, когда слышит такие звуки, в его организме вырабатывается эндорфин или, как его ещё называют, эликсир удовольствия. И, казалось бы, что в этом плохого, но..., не всё так просто.
   - И тут сложности?
   - Да, Оленька, вся наша жизнь состоит из этих сложностей, так как сама природа, создавшая эту жизнь, очень сложна и многогранна. А сложность состоит в наличии у человека ещё такого свойства, как привычка. Если привычка вырабатывается в отношении положительных каких-то действий или свойств организма, то это только способствует развитию человека в целом. Но привычка может выработаться и в отношении нежелательных каких-то свойств и тогда говорят про неё, что она вредная: курение, алкоголизм, лень и так далее.... Это ты всё уже, видимо, знаешь сама?
   - Да.
   - Прекрасно! Так вот, что касается привычки в отношении выработки эндорфина - это тоже очень вредная привычка, если она вырабатывается искусственно. Она превращается в постоянную потребность и тогда человек становится просто зависимым от источника - в нашем случае это барабанная музыка. Человек уже не может без неё - он впадает в уныние, портится настроение, он становится раздражительным и всё такое.
   - Но почему это происходит?
   - Да дело в том, что эндорфин - это, своего рода витамин. А с витаминами в организме человека происходит нечто подобное. Наш организм прекрасно сам вырабатывает нужные ему витамины, но если начать принимать искусственные, уже готовые витамины, то организм привыкает к этому и перестаёт сам вырабатывать их. В таких случаях человек становится зависимым от наличия искусственных витаминов. Вот почему врачи рекомендуют прибегать к искусственным витаминам только в крайних случаях и на непродолжительный срок. Привычка ведь вырабатывается на протяжении определённого времени, так что, если это время ограничить, то она может и не успеть выработаться.
   - И с эндорфином происходит то же самое?
   - Совершенно верно. Нужно знать, что человек, у которого появилась такая привычка, перестаёт радоваться мелким житейским радостям. Это очень плохо. Многие становятся угрюмыми и даже несколько агрессивными. Вообще поведение такого человека становится несколько нервическим, неприятным.
   - А ведь, правда! Наши опекуны совсем не могут, чтобы эта музыка не звучала в доме. Они тогда лаются, ругаются и друг с другом и с нами.
   Оля очень внимательно слушала, и было полное впечатление, что она сама участвует в этом разговоре и готова тут же вставить свою какую-то мысль. Это свойство её очень нравилось Николаю Васильевичу. Приятно иметь такую ученицу - ей хочется отдать всё, что знаешь сам, без остатка. И он продолжал.
   - Только этим такая привычка не исчерпывается. Есть ещё другое её отрицательное свойство - она препятствует проявлению интереса к другим формам музыки, да и искусства в целом. А это ограничивает развитие человека, превращая его в креатуру.
   - А что это такое?
   - Это человек зависимый от кого-то или от чего-то. И такое явление не случайно появилось в нашем обществе. С того момента, как у нас реставрировались капиталистические отношения, на радио и телевидение и хлынула эта "поп-музыка", чтобы остановить развитие людей, превратить их в креатур.
   - Но зачем?
   - Ох, Оленька! Это всё очень сложно. Одно скажу, что капитализм не заинтересован в эволюции человека, как вида. Капитализму нужны работники, послушные и исполнительные - всё остальное его не волнует. "Поп-музыка" и делает людей такими: зацикленными, недалёкими, полностью зависящих от своих потребностей. Ничего больше их не интересует.
   - Но неужели люди это не понимают?
   - Получается, что нет. Не все, конечно, но большинство, по крайней мере, не понимает, что с ними вытворяет современное "поп-искусство".
   Они прошли какое-то расстояние молча, а затем Оля неожиданно спросила.
   - Николай Васильевич, откуда вы всё это знаете? Вашим знаниям любой учитель может позавидовать? Да и Анна Сергеевна тоже меня просто поражает.
   - Видите ли, Оленька, в своё время я учился не ради диплома, а старался получить хорошие знания. Это - первое, а второе, мы ведь с Анной Сергеевной учимся всю жизни и даже сейчас не перестали учиться. Вы думаете у нас библиотека дома для красоты? Нет, мы постоянно с ней работаем. Некоторые книги даже по нескольку раз читали. И такое чудо, как телевизор, у нас как бы на втором плане находится. Его роль в формировании нашего мировоззрения - она как бы вспомогательная, а главное всё-таки книги, да ещё книги специальные, познавательные, а не развлекательные. Понятно, что к этому тоже нужно привыкнуть, но если, живя у нас, тебе удастся приобрести такую привычку, то и ты станешь достаточно образованной девушкой для своего времени.
   - Это же так трудно, да и времени нужно очень много?
   - У нас на это ушла вся жизнь. У тебя она ещё вся впереди. А сейчас и стоит вопрос, на что ты её потратишь: на развлечения и пустые разговоры, или на самообразование. Всё зависит только от тебя.
   - И всё-таки, учиться всю жизнь - как-то странно и даже жутко.
   - Нет, это кажется только, если ты на это смотришь, как школьница. Но в школе, так уж получается, что вы учитесь несколько принудительно, вроде бы, как говорят: "из под палки...". На самом деле это увлекательно, если ты читаешь про то, что тебя интересует. Больше того, ты сама начнёшь в познании принимать активнейшее участие: сама думать над этим, анализировать, сопоставлять, снова анализировать и делать свои выводы. Вот тогда это становится потребностью твоей души, и вместо "трудно" становится интересно и увлекательно.
   - Может быть. А вот мачеха всё время говорит, что "век учись - а всё равно, дураком помрёшь".
   - Знакома мне эта поговорка, да только её, как раз, и придумали сами дураки. И я не советую тебе, Оленька, с них брать пример.
   - А я и не беру. - Оля весело прокричала в ответ, так как они уже шли по разным дорожкам. Затем она ещё помахала рукой и, улыбаясь шла и вспоминала весь разговор. Потом ей, вдруг, вспомнился смешной разговор Анны Сергеевны и Николая Васильевича у них дома. Оля тогда похвалила их за то, что они всегда мирно так разговаривают друг с другом, на что Николай Васильевич заметил.
   - Как бы не так. Ты, Оленька, ещё не всё про нас знаешь, поэтому так и говоришь.
   - А чего я не знаю?
   - Ну, например, ты не знаешь, что Анна Сергеевна готовится сейчас усиленно сдавать экзамен на звание "Баба-Яга третьей категории".
   - А почему третьей? - возмутилась Анна Сергеевна.
   - Третья категория "Бабов-Егов" - это самые обыкновенные "Бабы-Яги", которые живут среди людей и способны только на мелкие пакости. Вторая категория у тех "Бабов-Ягов", которые знакомы уже со Змеем Горынычем, Кощеем Бессмертным и с каким-нибудь колдуном. И пакости она делает людям уже средние. Ещё у неё должна быть ступа и метла, но она ещё не летает. Зато "баба-Яга" первой категории в полном контакте с нечистой силой, а потому её ступа летает везде и она сама уже может творить крупное зло людям.
   - Выходит, я ещё молодая "Баба-Яга"? - весело воскликнула Анна Сергеевна.
   - Именно так.
   - Тогда наша мачеха точно "Баба-Яга" второй категории. У неё и ступа есть, только не летает.- Очень серьёзно заявила Оля, но, в результате, все только рассмеялись.
   Вспоминая весь этот шутливый разговор, Оля улыбалась и совсем забыла, что идёт в ненавистный дом опекунов.
  
  
  
   Время шло. Остался позади день рождения Оли и, буквально на днях, она должна была уже получить паспорт. Николай Васильевич, тем временем, начал готовить почву для своей авантюры, как он сам про неё говорил. Прожив такую длинную жизнь, и ни разу не вступая с законом или простой порядочностью человеческой в противоречие, он довольно остро переживал за этот вынужденный шаг. Для первого шага своего он выбрал разговор с местным главой администрации. Алексей Анатольевич до избрания на пост главы администрации служил в милиции и занимал пост начальника отдела. В отставку вышел в чине майора и, что очень важно, он руководил работой участковых уполномоченных. Как считал Николай Васильевич, его опыт работы с бытовыми противоречиями мог пригодиться в столь непростом деле, затеянном Николаем Васильевичем.
   Разговор с Алексеем Анатольевичем был с глазу на глаз. Тот внимательно выслушал всё, что ему хотел сообщить Николай Васильевич, и подумав немного сказал:
   - Да, мы уже имели неприятное дело с этой семьёй. Значит, они не угомонились?.. Ведь, вот тут оба клялись мне, что сделают надлежащие выводы, когда просили заступиться за них перед соцзащитой.... Вот, что, Николай Васильевич, я вам скажу. Дело, что вы затеяли с супругой, конечно очень неприятное, но цель у него очень даже благородная и я вас поддерживаю. Но, для пущей уверенности, мне хочется встретиться с этой девочкой самому. Сможете вы её привести, хотя бы завтра, ко мне..., ну, скажем, после школы? Если не получится завтра, можно в другой день.
   - Я постараюсь, Алексей Анатольевич. Обязательно постараюсь.
   Правда, стараться ему особенно не пришлось, так как всё сложилось, на этот раз, само собой. От главы администрации Николай Васильевич пошёл в магазин Афанасьевых, чтобы сделать кое-какие покупки, и там же подождал Олю. Он рассказал ей о своём разговоре с главой администрации и о его желании увидеть саму Олю, поговорить с ней. И они договорились, что на следующий день Оля сама пойдёт в администрацию, где её будет ждать Николай Васильевич.
   На следующий день, Николай Васильевич ввёл Олю в кабинет Алексея Анатольевича, а сам вышел и стал ждать в приёмной. Оля вышла минут через двадцать и сказала, что глава просил зайти к нему вас. Конечно, Николай Васильевич и без приглашения зашёл бы, но так было даже лучше. Он постучал и зашёл.
   Алексей Анатольевич пригласил его сесть и сказал.
   - Да, Николай Васильевич, похоже, вы правы - девочка всё подтвердила, что вы мне рассказывали. И я буду на вашей стороне, если что понадобится, - будьте в этом уверены. Доставайте справку и не беспокойтесь. Если что... - замнём. Я так на этих опекунов надавлю, что они возникнуть не посмеют.
   - Спасибо вам, Алексей Анатольевич! Мальчишки у них как-то прижились. Может быть потому, что всё время работают с отчимом, а в деле, как говорится, любые отношения годятся, если оно интересное и по силам. Видимо у него получается. Так что, доводить до того, чтобы у них всех отобрали, я думаю, не следует. А вот у Оли с мачехой просто несовместимость какая-то. Мы теперь ждём не дождёмся того момента. Когда можно будет забрать Олю, чтобы не случилось чего. Тогда всё может рухнуть.
   - Я понимаю, - сказал Алексей Анатольевич. - Будем надеяться на лучшее.
   По дороге к дому Николай Васильевич рассказал Оле всё, о чём они договорились с главой администрации села относительно её. Главное, он подчеркнул, что он одобрил их затею и теперь, если что случится, пообещал свою поддержку.
   - Если понадобится, то мы и участкового подключим, - так он обещал. - Сказал Николай Васильевич. - Мы теперь не одни. И ты, Оленька, уж продержись оставшееся время. Тебе осталось получить паспорт, потом мы съездим к женскому врачу за справкой и подадим заявление в загс, а через месяц нас распишут и тогда всё дело будет в шляпе.
   - В какой? - удивилась Оля.
   -А ты не слышала такую поговорку?
   - Нет.
   - Когда хотят сказать, что всё в порядке, то шутливо произносят поговорку: "Всё дело в шляпе, - а потом добавляют, - которая на папе".
   Оля улыбнулась на эту шутку и тут же спросила.
   - Скажите, а как же мы сможем съездить в город, да так, чтобы не узнали опекуны да и ребята?
   - Я постараюсь договориться с Людмилой Владимировной, чтобы она организовала эту поездку, а тебя взяла бы с собой для какой-нибудь помощи - это, ведь, можно организовать. Такая поездка, я полагаю, не вызовет подозрений ни у кого?
   Оля снова улыбнулась, будучи очень довольной, а потом сказала.
   - Взрослые всегда убеждают нас в том, что говорить неправду или обманывать, в общем-то, не хорошо, и это понятно. Но на деле взрослые сами почти на каждом шагу применяют обман и говорят не всегда правду.
   - Ах, Оленька! Да что такое наша неправда в сравнении с твоей жизнью, которую могут загубить твои опекуны и даже не извиниться за это. Они испортят тебе жизнь, и ты уже ничего не сможешь поправить. Вот и посуди сама, что дороже: наша ложь или твоё будущее?
   Оля согласно кивнула головой и сказала.
   - Простите меня - я просто не удержалась от глупого вопроса. Так, мелькнула мысль - я и выпалила, не подумав.
   Ничего. Ты только начинаешь жить и таких вопросов у тебя будет ещё очень много мелькать. И какими бы глупыми они не казались, лучше всё-таки на них получать ответ, чем оставить без оного, уверяю тебя. Так что, мы с Анной Сергеевной всегда готовы тебе помочь в чём-то разобраться. Не стесняйся и спрашивай. А что касается нашего обмана, то нужно постараться, чтобы он не повторялся. Обманывать действительно плохо, и, прежде всего, для тебя самой, как и для меня тоже. Но что делать? Иногда бывают такие ситуации, что другого выхода просто нет. Нашим разведчикам тоже всё время приходилось обманывать, и не просто обманывать, а вести двойную жизнь - это ещё труднее, поверь мне. Я сейчас говорю, как учёный, который точно знает, как наказывает обман человека, и то, что это наказание неизбежно, однако я иду на это, чтобы помочь тебе. Надеюсь, что наше добро, которое мы собираемся проявить, как-то уравновесит отрицательный потенциал обмана. Но это только надежда - не более того. Точных данных на этот счёт у меня пока нет.
   - Так всё в жизни сложно?
   - Сложно, Оленька. Я, как мне кажется, не в первый раз это тебе говорю, но от этого суть дела не меняется. Нам с Анной Сергеевной и хочется передать тебе все знания и весь опыт в этой области человековедения. Это, в свою очередь, подготовит тебя к жизни более основательно. И мы очень надеемся, что ты ещё будешь счастливой, что у тебя будет своя нормальная семья. Этому тоже нужно учиться. Обычно такую школу проходят люди в своей семье, но, если, конечно, семья нормальная и у неё есть чему поучиться. Тогда человек использует опыт, приобретённый в своей родительской семье и, отталкиваясь от него, строит семью свою. Как понимаешь, тебе пока негде было такой положительный опыт приобретать. Вот мы и надеемся с Анной Сергеевной передать тебе свой опыт - он не такой уж плохой.
   - Да что вы такое говорите, Николай Васильевич?! Мне кажется, что у вас семья просто идеальная. Да я в этом даже уверена. У вас всё так здорово и просто, что я, когда говорю об этом, то мне просто хочется плакать от восхищения, от счастья, что мне повезло вас встретить в жизни, что вы обратили на меня своё внимание..., да что тут говорить?..
   Оля отвернулась, скрывая свои слёзы. Николай Васильевич обнял её за плечи и прижал к себе. Так они и стояли, пока Оля немного успокоилась, и пошли дальше.
  
  
  
   В жизнь Оли стали приходить новые ощущения, новые мысли. Она совсем по-другому стала воспринимать окружающий мир, который теперь не казался таким жестоким и унылым, как раньше. Хотя, конечно, приближаясь к дому своих опекунов, она невольно замедляла свои шаги - так не хотелось ей туда идти. И снова она вспоминала, те дни, когда мачеха находилась в больнице с аппендицитом. Как всё тогда было хорошо. Нет, на плечи Оли тогда легла вся готовка, все женские дела по дому, но она легко со всем этим справлялась. А готовка получалась даже вкуснее, так как она готовила спокойна и будучи в хорошем настроении, не ожидая окриков и тычков в спину. А о том, что готовка получалась вкуснее, свидетельствовали отзывы братьев и даже отчима, что всё вкусно и замечательно.
   Кроме этого, она успевала и уроки сделать в хорошем настроении, что тут же отразилось на отметках. Снова стали царствовать пятёрки в её дневнике, что она невольно любила, чувствуя себя полноценной, нормальной ученицей.
   А ещё, был однажды случай, когда один из братьев заболел и отчиму нужен был второй помощник, когда он крыл крышу бани. Тогда-то он и взял Ольгу к себе в помощники. До чего же хорошо было Оле работать с ними, с отчимом и старшим братом. Она так быстро схватывала, что от неё требовалось и выполняла всё в точности. Даже отчим тогда сказал, что она лучше помогает, чем Стасик - второй старший брат. Тот бестолковый и запомнить ничего не может с первого раза. А Оле очень нравилось мужское дело и она работала бы с ними с преогромным удовольствием, если бы не сварливая мачеха, которая всё время кричала, что ей одной на такую ораву готовить тяжело. На деле же она просто всё на Олю сваливала, да ещё и следила за каждым её движением, постоянно покрикивая и понукая её.
   У Оли от этого начинали дрожать руки и вся она покрывалась липким потом. Становилось совсем дискомфортно, да ещё настолько, что она обязательно что-нибудь разбивала или опрокидывала.
   Как-то Оля хотела поговорить с отчимом об этом, но тот, немного послушав её, сказал: " На мать жаловаться негоже...". На этом всё и закончилось. Если до этого она ещё надеялась, что за неё, в случае чего, заступится отчим, то теперь, как она поняла, ей и пожаловаться было некому.
   И только появление в её жизни Николая Васильевича, а с ним и Анны Сергеевны, образовался просвет, который теперь манил к себе всё сильнее и сильней. Вспоминая о них, она обязательно начинала напевать про себя какую-нибудь, услышанную у них песню. В этот раз, вдруг вспомнилась: "Ты ждёшь, Лизавета, от друга привета. Ты не спишь до рассвета - всё грустишь обо мне. Одержим победу, к тебе я приеду на горячем боевом коне". Каждое слово в этой песне дышало нашей русской историей. И Оленька уже знала, пока люди будут помнить эти песни, будет жить в их сердцах надежда на что-то лучшее и светлое.
   Через три дня Оля получила паспорт и принесла его домой. Мачеха тут же выхватила его у неё из рук и унесла в свою комнату, чтобы спрятать, как она спрятала паспорта её старших братьев. Оля просто остолбенела и не знала, что ей делать. В одночасье рухнули все её мечты.
   На следующий день, после уроков, она сама примчалась к Николаю Васильевичу и Анне Сергеевне. Когда она, захлёбываясь от возмущения, выложила всё, Анна Сергеевна подошла к ней, обняла и прижала к себе, как родную дочь. И вот тут Олю, словно прорвало - она рыдала, как обиженный маленький ребёнок.
   Долго им пришлось успокаивать Олю. Было видно, что нервы у девочки были на пределе. Она столько времени держала себя в руках, терпела всё, что приходилось терпеть, а тут разом всё оборвалось. Пришлось дать ей полтаблетки успокоительного, а потом, когда она пришла в себя и перестала плакать, и Николай Васильевич, и Анна Сергеевна стали вместе успокаивать её, обещая найти выход из создавшейся ситуации. Отпустили они её лишь тогда, когда убедились, что она окончательно успокоилась и ничем не выдаст себя и своё горе.
   Оля шла к дому опекунов, будучи вся в себе. Всё внешнее, словно её и не касалось. Так всё внутри её собралось в кучу, в комочек и не хотело, чтобы кто-то сейчас этот комочек трогал. Но мачеха уже стояла напротив входной двери и ждала Олю, будучи в гневе, что та опаздывала на целых полчаса. Оля сделала вид, что не замечает её, и стала молча раздеваться.
   - Где ты была? - прозвучал гневный вопрос мачехи.
   - Задержалась в школе, а потом с девочками болтали, - деланно спокойным голосом ответила Оля.
   - Садись ешь свою пайку и тебя ждёт целая гора посуды, - гневно произнесла мачеха и ушла в комнату.
   Оля облегчённо вздохнула и, ополоснув руки, села есть, как всегда, холодную картошку с салом. Ещё она заметила, что сегодня были солёные огурцы, но их съели все. Это тоже было невпервой.
   Потом она отнесла свою школьную сумку в комнату к себе и, вернувшись, засучила рукава платья и, надев передник, принялась мыть посуду. Сам процесс мытья посуды для неё был привычным на столько, что она во время этой работы преспокойно думала о своём, так что весь процесс мытья проходил незаметно. И в этот раз она уже настроилась вспоминать детали своего пребывания у своих друзей, как появилась мачеха. Она села на стул и внимательно наблюдала за тем что и как делает Оля. В таком её появлении был явный вызов, но чем он был спровоцирован, Оля не знала.
   А дело было в том, что кто-то из знакомых Олиных опекунов видел её с Николаем Васильевичем возле Афанасьевского магазина и видели так же, что они пошли не по центральной улице, а по лесной дорожке. Обо всём этом доложили мачехи, и она установила слежку за Ольгой, заставив следить за ней её братьев. Большей подлости и глупости она и придумать не могла. Но братья приняли это, как игру, и уже сегодня проследили за ней до самого дома Николая Васильевича. Об этом они тоже доложили своей мачехе.
   Оглянувшись на неё, Оля заметила, какими злыми вызывающими глазами смотрела она на неё. Этот взгляд, уже привычно, вызвал у Оли психический озноб. Руки её стали невольно дрожать. Движения стали неловкими и настолько, что она дважды выронила бокал, который стукнувшись о дно мойки, издал звук разбивающейся посуды, и ручка бокала отлетела.
   Мачеха, словно ждала этого момента, чтобы выплеснуть на Олю всю накопившуюся злость за её тайные шашни с этими двумя безумными стариками. Почему безумными, она и сама не могла бы объяснить. Просто она их ненавидела, и этим было всё сказано.
   - Ты что же, дрянь этакая, делаешь? Ты даже посуду не можешь помыть, чтобы не разбить что-нибудь? Это тебя твои безумные старички этому учат? Или ты специально всё делаешь.
   На мгновение у Оли в голове мелькнула мысль, что нужно себя сдерживать, но только на мгновение Дальше недоразбитый бокал полетел в ненавистную мачеху. Сейчас она её ненавидела всеми силами души. Эта ненависть копилась, копилась и всё-таки прорвалась. Та попыталась увернуться, но бокал всё-таки попал ей в ухо и мачеха схватила сковородку и стала избивать Олю изо всех своих сил. Та была ловкой и уворачивалась, но удары приходились по рукам и всему телу. Но вот, Оля удачно наклонилась вниз и резко боднула мачеху в живот. Та охнула и упала. Мгновения было достаточно, чтобы Оля, схватив с вешалки свою куртку и шапочку, выскочила на улицу.
   Она бежала и одевалась на ходу. И если прошлый раз она бежала, куда глаза глядят, то в этот день у неё не было никаких сомнений, куда бежать. Она вбежала во двор Николая Васильевича и быстро нажала дверной звонок. Шустик, было, залаял, но потом, видимо узнав Олю, завилял хвостом.
   Дверь открыл Николай Васильевич и, ничего не спрашивая пригласил жестом Олю войти.
   Оля была возбуждена, и было видно, что её бил нервный озноб. Анна Сергеевна дала ей успокоительного, а спустя полчаса, она уже рассказала всё, что произошло. При этом Оля показала синяки на руках и добавила, что наверняка такие же есть и на спине и плечах.
   Николай Васильевич достал свой фотоаппарат, включил вспышку и предложил Анне Сергеевне провести Олю в свою комнату и там осмотреть её и сфотографировать все места ушибов. Затем он выбрал на компьютере самые выразительные синяки и напечатал фотографии. Олю они оставили ночевать у себя, постелив ей на диване в гостиной.
   Утром Николай Васильевич вызвал такси и они втроём поехали в свою местную больницу, где доктор осмотрел Олю и написал заключение о нанесении ей телесных повреждений. После этого, они уже на том же такси поехали в администрацию села. Алексей Анатольевич, прочитав заключение врача и просмотрев снимки, сказал:
   - Ну что ж, "нет худа без добра". Оставьте это мне, а вы поезжайте домой и ждите - я к вам заеду и всё расскажу, что мне удастся для вас сделать.
   Прошли долгих три часа, пока, наконец, джип главы местной администрации остановился возле их дома. Анатолий Алексеевич в распахнутой куртке быстро вошёл в дом и велел Оле быстро собраться и поехать с ним к опекунам - собрать свои вещи. На вопросительные взгляды Николая Васильевича и Анны Сергеевны он только пообещал: "Всё потом - всё потом. Нам " нужно ковать железо, пока оно горячо".
   Когда Оля оделась, Алексей Анатольевич сказал ей:
   - Мы войдём вместе, и ты соберёшь все свои вещи. И не стесняйся - они все куплены на ваши деньги. Постарайся ничего не забыть. У тебя там есть во что сложить?
   Оля подумала и отрицательно покачала головой.
   - Найдите, пожалуйста, какие-нибудь сумки или чемодан, - произнёс он, обращаясь к Анне Сергеевне.
   Анна Сергеевна принесла два баула и, свернув их, отдала Оле. И они ушли. Николай Васильевич и Анна Сергеевна остались в полном волнении и таком же неведении.
   - Не наломал бы дров Анатолий Алексеевич, - произнесла Анна Сергеевна.
   - Не думаю, что это случится, - ответил Николай Васильевич. - С его опытом работы в милиции, да ещё участковым, да ещё и начальником над участковыми - нет, не думаю. Уж он свою служебную карьеру под удар глупости не поставит.
   - Думаешь?
   - Уверен.
   - Может быть, теперь вам и не нужно будет регистрировать фиктивный брак?
   - Почему ты так думаешь?
   - Ну, если Алексей Анатольевич взял с них подписку о передаче нам девочки?
   - Если бы эти дела так просто делались, то и мы бы нашли такой подход к ним, а так, я полагаю, что тут дело в чём-то другом. Вот приедут и тогда, может быть, он нам расскажет - что и как.
   В таком духе они и беседовали, пока, наконец, не подъехал снова джип. Через минуты две открылась дверь, и Алексей Анатольевич втащил два баула, потом вошла Оля со школьной сумкой на плече и книгами в руках.
   - Принимайте вашу красавицу! - торжественно произнёс Алексей Анатольевич. - Она у вас просто молодец.
   - Мы это знаем, - подтвердила Анна Сергеевна. - Но как вам удалось её оттуда вытащить?
   - О! Это длинная история.
   Анна Сергеевна немного засуетилась, приглашая дорогих гостей. Оля и Алексей Анатольевич разделись и прошли в гостиную. Алексей Анатольевич сел в кресло, Оля и Анна Сергеевна на диван, а Николай Васильевич стоял, прислонясь к дверному косяку. Все молчали и ждали, что скажет глава администрации. И он, устроившись в кресле начал свой рассказ.
   - Вы же знаете, что это уже второй случай в этой семейке. Вот я и решил использовать ситуацию. А она складывается следующим образом: если сейчас довести дело до скандала, то у них заберут всех троих детей и уже больше не вернут, так как повторный случай. Вот, я и предложил им на выбор два варианта: либо они теряют всех детей, либо подписывают разрешение на брак Оли с Николаем Васильевичем, как мы с вами и договаривались. Естественно, что они согласились на второй вариант, так что - вот вам разрешение на брак и документы Оли, пока я не забыл.
   И он вручил всё Николаю Васильевичу, а Анна Сергеевна, в свою очередь, спросила:
   - Алексей Анатольевич, а нельзя было просто с них взять подписку об отказе от Оли или о том, что они согласны, чтобы она воспитывалась у нас?
   - К сожалению, смысла в таком отказе нет, так как он не имеет юридической силы. И раз это так, то, по прошествии некоторого времени, они могли бы предъявить вам требование, чтобы вы вернули Олю им, так как по официальным документам опекунами являются они. И всё, ничего поделать уже будет нельзя, так как наши бумаги о нанесении телесных повреждений уже не будут иметь той силы, как сейчас. Так что, я вам советую не терять времени, а ехать подавать заявление на заключение брака, а, может быть, даже и договориться, чтобы вас расписали раньше, хотя это и рискованно. Одним словом, я искренне желаю вам успеха в вашем благородном деле. Знаете, если бы вот так, каждая благополучная семья брала бы на воспитание хоть одного брошенного ребёнка, сколько бы душ детских мы спасли от людской пошлости и жестокости.
   - В этом вы правы, Алексей Анатольевич, хотя с виду ещё достаточно молоды, - сказал Николай Васильевич. - Конечно, молоды относительно нас, но мысли ваши делают вам честь.
   - Спасибо! Мой опыт работы в милиции научил меня всё видеть немного по-другому - реалистичнее, практичнее и всё во взаимозависимости.
   - Да, это уже философский взгляд на жизнь и действительность. Искренне желаю вам удачи в вашей деятельности в этой должности.
   - Делаю, что могу. Вы же понимаете, что мы тоже поставлены в такие рамки, что не особенно-то развольничаешься. Но вот вам помог, и я сам рад от всей души.
   - Спасибо вам, спасибо! - поблагодарила и Анна Сергеевна.
   После его ухода жизнь в новом семейном образовании завертелась и закружилась. Сначала они устроили дружное застолье, так как нужно было отпраздновать победу, да и поесть как следует за весь беспокойный день. Потом обсудили план ближайших действий. Было решено, что Оля школу пропускать не будет и завтра с утра отправится, как всегда, на уроки. После уроков же Николай Васильевич будет ждать её возле Афанасьевского магазина с такси, на котором они поедут в загс подавать документы.
   Собственно, так всё и случилось. В загсе их встретили довольно настороженно и даже несколько подозрительно. Тогда Николаю Васильевичу пришлось заведующей загсом наедине, в её кабинете, объяснить всё. При этом он показал ей фотографии телесных повреждений девочки, чтобы доказать истинность их благородных намерений. Для большей достоверности Николай Васильевич предложил ей позвонить главе их местной администрации, что, собственно, заведующая и выполнила с удовольствием, чтобы не попасть в неприятную историю. Тут же выяснилось, что она очень хорошо знала Алексея Анатольевича и его объяснений стало достаточно, чтобы от них приняли заявления. Кроме этого, Николай Васильевич попросил не устраивать никаких стандартных церемоний, а провести акт регистрации тихо, так же, как и церемонию развода. Заведующая посмотрела на него внимательно и тут же сказала:
   - Так вот откуда ваше лицо мне знакомо - вы же недавно разводились с своей супругой?
   - Совершенно верно, - подтвердил Николай Васильевич.
   - И вы только из-за этого и разводились?
   - Конечно.
   - И она согласилась на эту авантюру?
   - А как бы без неё я вообще смог воспитывать эту чужую, по-сути, девочку?
   - Да вы просто молодцы!
   - Спасибо!
   Обратно они уже вернулись на грузовой машине, так как купили для Оли письменный стол, настольную лампу и крутящееся, регулируемое кресло. И потянулись дни привыкания Оли к новому месту жительства, к совершенной новой обстановке и даже к новому распорядку дня. Теперь она приходила из школы, и ей не приходилось сразу наваливаться на гору посуды. Анна Сергеевна прекрасно вела домашние дела и у неё использованная посуда не залёживалась в мойке. Поэтому Оля обедала, съедая горячее первое и второе, заедала всё фруктами. Её новые опекуны вместе с ней в это время уже полдничали - пили чай. Потом Оля быстро мыла свою посуду (на этом она настояла сама) и чашки Анны Сергеевны и Николая Васильевича, одновременно рассказывая все школьные новости. Всё это занимало немного времени. Потом они ещё сидели в гостиной все вместе и обсуждали всё, что их волновало в это время. Духовная обстановка сразу сложилась очень благоприятной и Оле очень нравилась. Она просто купалась во внимании взрослых к себе, к своим мыслям и проблемам. Затем она шла в свою комнату выполнять домашнее задание.
   Анна Сергеевна и Николай Васильевич в это время потихоньку занимались своими делами или просто отдыхали - это зависело от погоды. Люди они были пожилые, и во многом их самочувствие зависело от погоды. Когда Оля заканчивала работу над домашним заданием, дело шло к ужину, и она помогала Анне Сергеевне накрывать стол и даже готовить. Анна Сергеевна понемногу учила её делать кое-что из того, что Оля ещё не умела. Словом, жизнь пошла обычным, нормальным порядком и Оля постепенно стала забывать то напряжение, в котором была постоянно в той семье. Больше того, она, как и её новые опекуны, которых она уже теперь считала своими родителями, стала регулярно читать книги и потом они ещё по этим книгам просматривали фильмы, которые были выпущены, а затем обсуждали их все вместе. Это было куда интереснее, чем в школе. Они обсуждали всё, что непосредственно каждого интересовало, что затрагивало их жизнь. Так для Оли началась настоящая школа жизни.
  
  
  
   А село есть село. Какими-то неизведанными путями информация о происшедшем и ещё о происходящем просочилась к людям и все обсуждали случившееся, но каждый на свой лад. И наверное семье Николая Васильевича досталось бы в этих суждениях тоже немало, если бы не то обстоятельство, что они, приняв на себя заботу об этой девочке, не будут получать никаких государственных пособий. Эта весть перебила и уничтожила все побочные мнения и суждения, и почти всё село поголовно оказалось на стороне и этой семьи, и Оли, и тех, кто их поддержал в данном деле. К Оле отношение стало ещё более тёплым со стороны её одноклассников. В обиду её никто не давал, даже учителям, если тем, вдруг вздумалось бы её за что-нибудь отчитать.
   Когда пришло время для регистрации брака Николая Васильевича и Оли, сама классная руководительница - Людмила Владимировна - предложила стать их свидетельницей со стороны Оли, а Гришка Майковский - сосед, то же предложил свои услуги, но со стороны Николая Васильевича. Гришка был моложе Николая Васильевича, но его дочь училась в одном классе с Олей и их семья была полностью в курсе всех событий.
   После двух часов дня, ближе к концу уроков, Николай Васильевич вызвал такси, забрал Григория и подъехал к школе. Вскоре вышли Оля и Людмила Владимировна, и они все вместе поехали в районное бюро ЗАГС.
   Они приехали за десять минут до назначенного времени. Запись прошла, как обычная бюрократическая процедура. Всё делалось без слов. Подготовленные документы были подписаны обеими сторонами и все присутствующие вышли так же спокойно, как и вошли. Никто из присутствующих даже не понял, зачем приезжали эти люди?
   Потом они сразу заехали в Отдел Социальной опеки и предъявили там свои документы и брачное свидетельство. После оформления каких-то документов, им объявили, что с этого дня государственные выплаты на гражданку Смирнову прекращаются, о чём, собственно, они знали и так.
   И только, после этого, они поехали домой. Оля ехала довольная. Во-первых, она теперь будет носить фамилию Николая Васильевича и её родная мать, которая отбывала большой срок за мошеннические операции, не сможет её разыскать - Оли этого не хотелось. Из-за её действий Оле пришлось испытать такое, о чём она теперь вспоминала с ужасом. Во-вторых, её теперешняя жизнь получила гарантию стабильности. Документы есть документы, и она теперь хорошо это понимала. Эти документы теперь защитят её от всяких случайностей. И как она сейчас была благодарна своим новым родителям.
   Николай Васильевич сидел рядом и так они ехали молча, пока не выехали за город. Тут, вдруг начались шутки и намёки на несуразность их супружеского союза, на то, как теперь всё объяснять людям?.. Но потом Людмила Владимировна сказала:
   - Пожалуйста, не сердитесь на нас. Я, например, так просто в таком сильном возбуждении от того, какое прекрасное дело мы сделали сегодня, что теперь этот день в моей биографии будет всегда праздничным. Как, оказывается, приятно, Николай Васильевич, делать добро людям. И особенно это приятно делать для тех, кто не в состоянии сам за себя заступиться. А вы как считаете?
   - Если бы я считал иначе, то не взялся бы за это дело сам, да и вас в него не втянул бы.
   Григорий молчал, но было видно по всему, что он полностью согласен. Правда, через некоторое время он сказал:
   - Я думаю, что, если бы люди не откликнулись на вашу благородную затею, вы бы один ничего не смогли б, сделать. Это так?
   - Абсолютно верно, Гриша. Пока в нас ещё сидит советский дух коллективизма, мы ещё много что сможем сделать.
   - Это верно, - поддержала его Людмила Владимировна, - Оленькины бывшие опекуны уже другого поколения и воспитания. Так вот, их интересуют только деньги. В приёмных детях они ищут только средство для собственного обустройства. И деньги большую часть они пускают в свой домострой, и ребята на этом домострое работают, как каторжные.
   И пока они в таком духе разговаривали о веяниях времени, таксист, как бы незаметно, привёз их к дому Соболевых Николая Васильевича и Анны Сергеевны. Теперь и Оля, согласно её заявлению в ЗАГСе, сможет поменять свою фамилию, и тоже будет Соболевой. А пока, их встретила приветливо Анна Сергеевна, у которой уже был накрыт стол по такому случаю. И Людмила Владимировна, и Гриша Майковский согласились быть их гостями. Даже таксисту предложили, но тот отказался, заявив, что он на работе.
   И потянулись дни, которые заполнены были обычными заботами, связанными с появлением ещё одного человека в этой квартире. О ней, о квартире, нужно сказать отдельно несколько слов. Когда Николай Васильевич и Анна Сергеевна приехали сюда, то был разгар приватизации колхозного жилья. Правда, он имел свои трудности для многих семей, так как была установлена сумма, которую должен был внести тот, кто желал приватизировать своё жильё. Сумма была значительной и далеко не всем по карману.
   Николай Васильевич и Анна Сергеевна сначала сняли отдельную избушку у местной жительницы. Избушка эта досталась ей по наследству, после смерти матери. Избушка была просторной, но довольно ветхой. Словом, она была в том состоянии, когда уже ни о каком ремонте или восстановлении и речи не могло и быть. Но вот однажды, к ним в гости пришла женщина и поделилась своей нуждой. У неё было пятеро детей разных возрастов и от разных отцов. При этом только старший работал в колхозе и был помощником матери. Жилось ей довольно трудно и она хотела уехать в Белоруссию, где были все её родственники, которые и обещали помочь ей.
   Для переезда в западную часть нашей огромной страны, да ещё таким "табором", требовались немалые деньги. Она могла бы выручить их, продав своё колхозное жильё, но для этого его нужно было приватизировать. Приватизация в этом колхозе стоила 75 тысяч рублей, в то время, как по всей стране она шла, практически даром. Естественно, что денег таких у неё не было. Но до неё дошли слухи, что вновь приехавшие Соболевы ищут подходящее жильё и вот она пришла к ним с предложением: помочь приватизировать и затем купить её дом.
   Когда Соболевы узнали, в каком доме она живёт, уговаривать их долго не пришлось. Когда они приехали сюда, продав свой современный дом под Петербургом, то мечтали купить что-нибудь солидное. И, конечно, никак не избушку. Но от такого везения они оба были просто в восторге. Им предложила женщина трёхкомнатную секцию в двухквартирном коттедже. Они с радостью откликнулись на её предложение и взяли всю деловую часть её проблемы на себя. Вся процедура приватизации и покупки заняла всего неделю. Они же помогли отправить контейнер и всю семью этой женщине.
   В итоге, они стали собственниками этой квартиры, которая, правда, была, по местным традициям, без каких-либо удобств. Мало того, в том помещении, в котором должна быть ванная, у предыдущей хозяйки стоял телёнок и всё, что осталось после него, было там в хорошо засохшем виде. Пришлось засучить рукава и, прежде всего, отмыть эту квартиру, чтобы она была похожа на таковую. Но это было не всё. Николай Васильевич, прибыв с западной части нашей страны, привёз с собой уже и другую культуру быта. В своём загородном доме под Петербургом он опробовал и установил все современные средства, обеспечивающие нормальные удобства в частных домах не хуже, а даже лучше, чем в коммунальных городских домах и квартирах. Лучше хотя бы потому, что здесь удобства не зависели ни от каких графиков коммунальщиков, а работали только для хозяина и под его присмотром. Так что, никаких сезонных ремонтов и отключений не было и в помине.
   Разумеется, что и здесь он стал всё это сооружать и устанавливать. Скважина, потом водогрейная электрическая колонка, затем сливная биосистема и, как следствие, ванная, тёплый туалет и горячая вода везде, где она требовалась, в дежурном режиме.
   Оля, оказавшись в таком удобном жилье, где, к тому же, имелся стиральный автомат, была приятно удивлена и стала восхищаться ещё больше своими новыми родителями. В распорядке её дня произошло много приятных изменений. Всю основную работу по дому выполняла Анна Сергеевна. Она это делала легко и незаметно потому, что любила свои дела. Благодаря этому, они все вместе стали совершать прогулки по лесным дорожкам, которые тоже протоптали Николай Васильевич и Анна Сергеевна. Благодаря этому, появилось время для чтения книг - о чём она и мечтать не могла в той семье. Тем более, что там чтение книг вообще считалось пустой тратой времени. Что касается телевизора, то в этой семье его тоже смотрели, но в определённое время. Фильмы, например, Николай Васильевич выбирал заранее и записывал их, затем он вырезал всю рекламу и потом они уже все вместе смотрели фильм без реклам. Хорошие фильмы, или просто понравившиеся, он оставлял, а всё остальное стиралось и записывалось что-то новое.
   Примерно половина фильмов была из старого, советского времени. Они очень нравились и Оле. В них не было бессмысленной суеты современных фильмов и добро было не в виде подачки судьбы, а в следствии нормальной жизни людей в целом. Это Оля стала понимать всё больше, по мере того, как они просматривали старые фильмы, да ещё и обсуждали потом. Её новые родители жили в то время и подтверждают всеобщее утверждение, что люди жили достаточно бедно, но всё, что нужно для жизни у них было. Кроме этого ещё было единство и естественное дружелюбие, которое сейчас напрочь отсутствует, и особенно среди молодёжи. В молодёжной среде уже "царствуют" супермены и наиболее сильные. В среде более старших превалируют те, кто богаче, чей доход выше. И уже ни о каком единстве и речи нет. Обычная буржуазная обособленность. Помощь и взаимовыручка остались реально только в кино.
   И пожалуй главным противоречием современности для молодёжи состояло в том, что с одной стороны, чтобы выжить, необходимо приспосабливаться к буржуазным отношениям, но с другой, чтобы остаться человеком, необходимо всё знать о недостатках буржуазных отношений и помнить о них постоянно. Вот в этом-то и помогали Оле разобраться и Николай Васильевич, и Анна Сергеевна.
   Незаметно для себя Оля стала, вдруг, значительно лучше успевать и по всем предметам. А всё дело в том, что она стала спокойнее и все домашние задания выполняла, находясь в хорошем настроении. К этому ещё можно добавить то понимание необходимости учиться, которое стало приходить к ней, как результат общения с новыми родителями. В их семье отношение к книгам, к знаниям, было почти культовым. Теперь и Оля стала перед сном обязательно читать, как и её новые родители. Она уже не могла их называть мачехой и отчимом. Её уважение к ним было столь высоко, что она теперь безоговорочно считала их своими родителями.
  
  
   Пришёл май - месяц, в котором школьники заканчивали свой учебный год. Сразу после дня победы 9-го мая, Николай Васильевич поехал к газовикам, чтобы окончательно договориться о продаже своей квартиры. В той конторе, где он договаривался предварительно о продаже, его тут же свели с тем инженером, который и хотел поселиться в сельской местности. Владлен Максимович, так звали этого инженера, был молодым, сорокалетним мужчиной. Он тут же выразил желание посмотреть предлагаемое жильё своими глазами. Они вызвали такси и вместе поехали смотреть квартиру.
   Сидели рядом на заднем сиденье и разговаривали. Выяснилось, что Владлен Максимович родом из Тюменской области. Вырос в семье таёжного охотника. Но, став взрослым, решил, что по нынешним временам эта профессия не соответствует требованиям времени. По этой причине он уехал в Ленинград к родственникам и поступил в химико-технологический институт. Стажировался в Киришах и там же нашёл тему для кандидатской диссертации. Потом работал в Ноябрьске и ещё в двух городах Тюменской области, пока не получил назн6ачение сюда. К моменту назначения Владлен Максимович уже считался признанным специалистом в области наладки нефте- и газоперерабатывающего оборудования.
   Охоту, однако, он любил, да и жить предпочитал где-нибудь поближе к природе. У него была семья, которую он собирался перевести сюда, чтобы жить вместе, это жена и младшая дочь, которая даже ещё не ходила в школу. Старший сын останется в Тюмени у родителей жены, так как ему предстояло ещё два года учиться в школе. Такие сведения удалось узнать о новом знакомом Николаю Васильевичу.
   Когда они приехали, то попросили таксиста подождать минут 15-20, и пошли осматривать квартиру и всё, что к ней прилагалось: гараж с трактором, правда небольшим, и тележкой, хорошая циркулярная пила и прочее оборудование для деревообработки в хорошем, срубленном из лиственницы, сарае. Квартира в коттедже вообще произвела весьма положительное впечатление на гостя. Увидеть прекрасно отлаженные системы удобств он просто не ожидал. Владлен Максимович был готов жить в деревенской избе, что не очень нравилось его супруге. Теперь он готовился её приятно удивить.
   Дальше, разговаривая о цене, Николай Васильевич предъявил документы: выписку из земельного отдела о кадастровой стоимости их участка земли, площадью почти в гектар, а так же выписку о государственной оценки стоимости их квартиры. Сумма получалась значительной - почти три миллиона рублей. Николай Васильевич вручил копии этих документов своему гостю и объяснил, что такая, и только такая сумма устроит их, так как им предстоит переехать в Петербург или его окрестности. Тот обещал вытребовать у предприятия именно ровно три миллиона рублей. Потом они обменялись номерами телефонов и гость уехал.
   Из школы пришла Оля и Николай Васильевич поведал ей о том, что уже покупатель их квартиры был у них сегодня, что квартира ему понравилась, и, если ему удастся уговорить руководство заплатить за это жильё ту сумму, которую мы просим, тогда мы поедем жить в Ленинград. Оля выслушала всё и, вдруг, осматривая всё кругом, сказала:
   - А вам не жалко будет отсюда уезжать? Здесь так удобно и уютно, я уже так привыкла к этой квартире, что боюсь, что там, может быть хуже.
   - Оленька, нас ведь всё равно будут выселять отсюда, как только их стройка будет приближаться к завершению. Просто нам тогда такую цену могут и не дать, а просто переселить в райцентр, где, для переселенцев и строят сейчас стандартные дома. А нам не хочется въезжать в муравейник. На старости лет жить в нём, становится невыносимо: из-за шума, из-за всяких отключений и прочих неудобств коммунального жилья.
   - А разве в Ленинграде мы не будем покупать квартиру? - с интересом спросила Оля.
   - Я надеюсь купить домик в пригороде. Удобства я сделаю и мы, надеюсь, устроимся не хуже, чем здесь.
   Олю удовлетворил такой ответ и она стала рассказывать о том, что происходит в школе.
   - Все учителя удивлены, как резко у меня повысилась успеваемость и теперь они в сложном положении, какие оценки выставлять мне итоговые, за весь год? У меня тогда они были куда ниже, даже двойки были. Эти-то оценки могут снизить мне средний балл по каждому предмету.
   - Оленька, ты не переживай, - сказала Анна Сергеевна, накрывая стол, - у тебя ещё два года впереди - успеешь и средний балл выправить.
   - Я постараюсь. Только у меня вот есть сомнения по поводу этого - мы же переедем в Ленинград, а, вдруг, там требования учителей ещё выше?
   - Об этом переживать не стоит, - вмешался в разговор Николай Васильевич. - Требования требованиями, а, если ты нормально будешь заниматься и слушать на уроках учителей, а не записки мальчикам писать, то успеваемость придёт сама собой.
   - Вот за это я вам ручаться могу, - торжественно ответила Оля. - Вы, Николай Васильевич, всё так мне хорошо объяснили тогда о ранней влюблённости, ранних отношениях, что я теперь слово себе дала - пока не закончу образование, никаких увлечений. Всё только на уровне дружбы.
   - Вот и прекрасно! - Воскликнул Николай Васильевич. - Мы очень рады, что не ошиблись в тебе. И, в свою очередь, будем рады тебе во всём помогать.
   Говоря это, он уже включил музыку - свои старые песни, которые очень нравились Оле, так как в каждой была какая-то своя история, своя неповторимая судьба. А неизвестный ей певец уже пел:
   "На Волге широкой, на стрелке далёкой
   Гудками кого-то завёт пароход.
   По городом Горьким, где ясные зорьки,
   В рабочем посёлке подруга живёт"...
   Песня так взволновала Олю, что она остановилась и вслушивалась в каждое слово. Какие это красивые слова! - думала она. - Как в них всё обычное преображается в волшебное, чарующее.
   Николай Васильевич и Анна Сергеевна тоже замерли и не мешали ей вслушиваться в песню, которая была из того далёкого прекрасного времени, когда они были молодые и учились сами по этим песням любить, чувствовать красоту и быть верными слову или данному обещанию.
  
  
  
   Через три дня после отправки контейнера Соболевы уезжали сами. Чемоданы и сумки уже были в багажнике такси, а набежавшие соседи всё прощались с ними и говорились приятные напутственные слова, обнимались и целовались. Наконец, машина тронулась и в след ей махали руками те, кто искренне желал им удачи и счастья. Хотя, что было желать, когда каждый понимал, что они и так счастливы и по-хорошему завидовал им. За несколько месяцев, что Оля прожила у Соболевых, она очень изменилась. И изменилось в ней, буквально всё. Она стала учиться только на пятёрки. Учителя не могли нахвалиться ею и её успехами. Оленька стала ходить по-другому - её научила Анна Сергеевна, как бывшая гимнастка. Оленька выпрямилась и стала выше ростом. Она стала смело смотреть в глаза всем встречным и со всеми всегда приветливо здоровалась. Всё село восхищалось переменой, произошедшей в ней. И теперь им все желали счастливого пути.
   Во время проживания у Соболевых Оле пришлось решить одну непростую задачу - как называть своих новых опекунов. Она была готова называть их папой и мамой, и делала бы это охотно, но пришлось весьма подробно и тщательно обсудить этот вопрос с ними. Николай Васильевич сказал, что по возрасту они больше подходят ей в бабушки и дедушки. Но это Анна Сергеевна ответила решительным протестом, хотя, когда они посчитали по возрасту, то, действительно у неё получился возраст, когда она уже никак не могла родить. В таком случае и у неё возникли сомнения, но Оля продолжала настаивать на своём желании, а возраст - не помеха. Пусть у меня будет мама и папа, и такие, каких я и хотела всегда иметь.
   Анну Сергеевну это так растрогало, что она даже прослезилась и, обняв Олю, очень крепко к себе прижала. На том они и порешили. Обоим было приятно, что у них появилась такая дочь. Когда они стали обращать на неё внимание, девочка выглядела совершенно забитой и потерянной. Она и ходила всегда согнувшись, глядя только под ноги. Теперь же эта девочка выглядела так, словно это была чемпионка мира по гимнастике, возвращавшаяся домой с чемпионата мира. Ясный, открытый взгляд её миловидного лица делал её очень привлекательной.
   Ещё на вокзале Николай Васильевич заметил, как некоторые юноши с интересом поглядывают на их Оленьку. Он непроизвольно переглянулся с Анной Сергеевной, которая тоже это заметила. Но им было так же приятно, что Оля сама, словно и не замечала этих вызывающих взглядов. Её в данный момент занимал сам процесс предстоящей поездки через всю страну, что само по себе было значительным событием в её короткой девичьей судьбе. Она вся светилась в ожидании, что и как будет дальше. Ей очень хотелось потом стоять и смотреть в окно - какие места будут они проезжать и чем они отличаются от тех мест, где Оля жила до этого.
   Правда, поезд "Россия" проходил их станцию уже поздно вечером и, буквально через час, становилось уже темно. Но ехать им предстояло почти шесть суток, так что перспектива посмотреть в окно вагона была более чем реальная. Кроме этого сам проезд в поезде дальнего следования был для неё интересен: как они там устроятся, где будут спать, как будут питаться всю длинную дорогу, - всё это было интересно для Оли и полностью занимало её внимание.
   Они должны были ехать в купейном вагоне, где в купе было четыре места, а это значило, что будет с ними ехать кто-то чужой. И это Оле казалось как-то неловко и неприятно. Хорошо бы они ехали только вместе, одной семьёй, но это было, наверное не возможно, - так думала она. А Николай Васильевич, который поездил в своё время по стране и немало, тоже беспокоился об этом, но уже по другой причине. Анна Сергеевна была сердечницей и по этой причине никаких случайностей, тем более неприятных он допустить не мог. Поэтому-то он и выкупил всё купе, но спутницам своим об этом ничего пока не говорил. Только при посадке его секрет выдала проводница, которая, проверяя билеты, воскликнула:
   - А где же четвёртый пассажир?
   И Николаю Васильевичу пришлось ей всё объяснить, свидетелями чего были и его дамы, которые сначала удивились, а потом, вдруг, обрадовались несказанно. Их это несколько возбудило и в вагон они вошли уже совсем с другим настроением. Все переживания по поводу оставленного жилья, по поводу предстоящей неизвестности, вдруг сменились неожиданной радостью, что вкупе не будет посторонних и их предстоящее путешествие получило неожиданную приятную окраску. Впрочем, это всего лишь среднее представление о переживаниях двух людей женского пола, но разных по возрасту и целям в жизни, а так же представлениям о ней.
   Что касается впечатлений Оли, то она была целиком поглощена новизной окружающей действительности. Для неё всё было впервые, всё внове, так как она вообще в первый раз ехала в поезде дальнего следования, да ещё в купе с близкими людьми. Эти два пожилых человека вселяли в неё полную уверенность, что всё будет хорошо впереди и даже приятно. Эта уверенность придавала ей смелость и решительность в действиях и поступках. И если будет нужно, она готова была заступиться за своих родителей, помочь, чем может, и вообще для них разбиться в лепёшку.
   Впечатления новизны вызвали в ней хорошее настроение и улыбка на её милом личике уже заняла прочное место. При этом она не была, как раньше унылой и вымученной - нет. Улыбка была невольной выразительницей её восторженного настроения. Предстоящее путешествие, которое ещё чуть раньше, было лишь мечтой, стало реальностью, и она была этому рада бесконечно.
   А тем временем Николай Васильевич поднял чемоданы на багажную полку. Из последнего чемодана Анна Сергеевна вынула всё необходимое, во что они собирались переодеться, чтобы чувствовать себя здесь по-домашнему. Потом пришла проводница и принесла постельное бельё. Николай Васильевич расплатился с ней и сразу дал тысячу рублей сверх этого, попросив у неё заварной чайничек и предупредив, что кипяток будут брать сами, чтобы не беспокоить её. Проводница было очень рада этому и тут же принесла чайник, а так же спросила: " Не надо ли ещё чего?". Николай Васильевич поблагодарил её и отпустил.
   Наконец, они уселись и смотрели друг на друга. Но больше всего Николая Васильевича и Анну Сергеевну интересовали впечатления Оли. Её личико всё им объясняло бес слов. Она была целиком захвачена происходящим. Потом было решено, пока Николай Васильевич постоит в тамбуре, а дамы переоденутся в лёгкие дорожные костюмы. Потом они поменяются местами. И только после этого, можно будет попить чаю. За окном уже темнело, но вагон двигался неустанно, постукивая на стыках и слегка покачиваясь. Николай Васильевич взял полотенце и пошёл в туалет, а его спутницы, закрыв дверь на задвижку, стали переодеваться.
   Потом они пили чай, который тут же плавно перешёл в ужин. Анна Сергеевна всё доставала и доставала из своей волшебной сумки разные вкусности, приготовленные им в дорогу. Отказаться, чтобы не попробовать того или иного, не было никакой возможности. И пока они ели, а потом пили чай, потом всё это убирали и мыли, вечернее время пролетело незаметно и наступила пора укладываться спать.
   Тут для Оли снова начались интересные неожиданности. Она безоговорочно выразила желание спать на верхней полке. Ей это было интересно, да и неловко было бы заставлять лезть наверх Николая Васильевича. Но родители её не возражали. Они только радовались, что всё Оли необычно, и всё ей это нравится. По всему было видно, что эта поездка сплотит их семью ещё больше, чему они были только рады.
   К семи утра следующего дня проснулись все трое.
   - Доброе утро, пташки ранние! - сказал Николай Васильевич.
   - Почему ранние? - спросила Анна Сергеевна.
   - Да потому, что уже завтра в это время у нас будет шесть часов.
   - Это как? - удивилась Оля.
   - Видишь ли, Оленька, мы сейчас едем ещё по Амурской области, где разница с московским временем шесть часов. Но уже днём мы проедем такую станцию, как "Ерофей Павлович", а после неё начнётся Читинская область, где эта разница во времени сократится на один час. Так что, мы так рано встали в последний раз, а дальше нам желательно каждый день сдвигать время на один час, то есть ложиться на час позже и вставать тоже на час попозднее. Иначе, приехав в Москву, мы там будем днём ходить, как сонные мухи.
   - Как всё интересно! - воскликнула Оля. - Я даже и забыла об этом.
   - А я уже столько раз ездил, что приобрёл опыт в этом деле и наилучшим считаю вариант, когда мы будем время сдвигать равномерно каждый день. Ну, а теперь будем вставать. Первым я - дам прошу отвернуться.
  
  
  
   После завтрака Оля уже не отходила от окна. Причём, слева по ходу поезда тянулась федеральная автомобильная дорога, которая всё время вилась, как гигантская змея: то подходила достаточно близко к железнодорожному полотну, то уходила далеко и даже скрывалась за каким-нибудь холмом. Потом Оля входила в купе, а из окна в купе была видна бесконечная долина и где-то, ближе к горизонту, виднелись уже горы. Ей всё было интересно. А Николай Васильевич говорил ей:
   - Подожди, Оленька, начнётся Читинская область, там от окна вообще не оторваться - такие необычные будут пейзажи.
   Она согласно кивала головой, но от окна не отходила. Июньская зелень по-особому окрашивала эти места. Трава здесь вырастала очень быстро, используя весеннюю влагу и палящее солнце. По этой причине все долины, заполненные сочной травой, напоминали волнующееся зелёное море. И эта красота держится всего две-три недели. Всё то же, палящее солнце, вскоре высушит эту траву и она будет стоять до глубокой осени, окрашивая весь пейзаж уже не в зелёный цвет, а цвет осенней степи - это смесь сурика и охры. Этого Оля ещё не знала. Судьба так распорядилась, что она проезжает эти места в такое время года, когда здесь всё цветёт и зеленеет. И ей это очень нравилось.
   Потом они сели пить чай, как, вдруг, заработало радио. Заиграла та музыка, от которой Оля вся передёрнулась и тут же спросила:
   - Ой, можно я выключу эту барабанную музыку - терпеть её не могу.
   Анна Сергеевна кивнула утвердительно и, улыбнувшись, ответила:
   - Я тоже её не люблю. От неё так и несёт первобытностью, да ещё холуйской покорностью наших современников, готовых плясать и веселиться под неё, не смотря на то, что делается в стране.
   - А что делается? - спросила Оля, расширив глаза.
   - Ну, как что? Да вот хотя бы расправы в школах. Я уже пять случаев насчитала, когда школьники старших классов устраивали расправы над своими одноклассниками и с помощью оружия, и ножами, и даже взрывное устройство было применено. А об остальном лучше Николая Васильевича спроси - это по его части.
   - А что, в ваше время такого не было?
   - Конечно, нет. Что ты, в наше время в школе было, как в храме. Я, лично, школу именно такой и запомнила. И учителя мои до сих пор для меня святые - они же нас учили, отдавали всё, что знали сами. Как можно иначе к ним относиться - не понимаю?
   Вошедший Николай Васильевич, с полотенцем на плече, переспросил:
   - Кто тут, что не понимает? Может быть, я помогу?
   - Я вот объясняю Оле, что в наше время в школах всё было по-другому - не так как сейчас. И к учителям мы относились, как ко вторым родителям. Разве это не так?
   - Полностью с тобой согласен, подтвердил Николай Васильевич. - Я своих учителей до сих пор вспоминаю с уважением. Больше того, мне всё время хочется поделиться с ними, что я успел сделать, что не зря они нас учили. Это действительно так, Оля. И я, да, собственно, мы с Анной Сергеевной, очень надеемся, что и ты научишься уважать своих учителей и относиться к ним так же. Причём делать это независимо от того, как к ним будут относиться другие.
   - Я, конечно, постараюсь, но, ведь, учителя тоже бывают разные.
   - Конечно, безусловно, но тебе, если ты умный человек, независимо от того, какие они, нужно только получить от них те знания, которые они могут тебе дать - всё остальное просто неважно. И за эти знания и нужно их благодарить, и это и есть главное. Есть поговорка: "Умный человек и у дурака найдёт чему поучиться, а дураку и сто умных - не указ". Понимаешь, о чём она?
   - Как-как? - не поняла Оля.
   Николай Васильевич повторил поговорку и снова спросил, поняла ли она?
   - Поняла-поняла, - ответила Оля. - Это удивительно!
   - Что удивительно? - Спросила уже Анна Сергеевна.
   - Как здорово вы всё можете объяснить. Не каждый учитель смог бы так просто и доходчиво растолковать. Я всегда вспоминаю, как Николай Васильевич объяснил мне на модели атома, что такое валентность, и какую роль она играет в химических реакциях.
   - И ты запомнила? - спросил Николай Васильевич.
   - А откуда бы тогда взяться моей пятёрки по химии?! У нас только двое в классе имели такую оценку по химии. Людмила Владимировна очень строгая, но вот объясняет не так понятно, как вы. Вам бы учителями в школе работать, а?..
   - Можно было бы, - согласился Николай Васильевич, - но жизнь распорядилась по-другому. Наши знания пригодились в другой области человеческой деятельности. Да и нам там было интереснее.
   - Понятно, - снова повторила Оля и, задумавшись, смотрела в окно. Потом она, вдруг снова спросила:
   - А там, куда мы едем, не будет труднее учиться?
   - Ну, к примеру, я учился там, куда мы едем. И трудностей не помню. Нужно просто учиться, добросовестно готовить домашнее задание, и каждый день. В этом случае трудностям вообще неоткуда взяться.
   - А вот, кстати, - начала Анна Сергеевна, - почему в той семье у тебя не получалось учиться только на пятёрки, как ты сама считаешь?
   - Ой, об этом даже вспоминать не хочется. Сами посудите, если мачеха постоянно ругается, да ещё из-за мелочей всяких, то придёшь делать уроки, а меня всю трясёт и обида просто душит - какая тут учёба. Откроешь книгу, а ничего в голову не лезет. По три раза читаешь одно и то же, а всё равно ничего не запомнишь.
   - Оленька, но ведь я тоже тебе сейчас вроде бы как мачеха?
   - Ну что вы такое говорите, мама?! Какое тут может быть сомнение. Татьяна Михайловна - та действительно мачеха, можно сказать, потомственная. У неё все повадки мачехи и обращение к нам, как к пасынкам. Это счастье мальчишек, что они работают с отчимом, а не с ней. Стасик у нас такой безответственный болван, что ему попадало бы ещё больше, чем мне. Мы, когда останемся одни, а опекуны уедут в город, так Стасик обязательно выкинет что-нибудь такое, за что потом только сиди и жди наказания. Безответственный совсем.
   - Да-а, - протянул Николай Васильевич, - однако, мы подъезжаем к "Ерофей Павловичу".
   - А почему эту станцию так назвали? - Спросила Оля.
   - Так, именем Хабарова - его так звали.
   - И Хабаровск тоже его именем назван?
   - Конечно. Тут ведь такие расстояния, что пока они до хабаровских мест добрались, то про "Ерофей Павлович", поди уже и забыли. Это на поезде теперь двое с небольшим суток всего от Хабаровска до "Ерофей Павловича". А тогда на лошадях, да пешком - сама понимаешь.
   - Оля кивнула утвердительно.
   А Николай Васильевич воскликнул:
   - Давайте-ка решать, кто пойдёт на прогулку?
   - То есть, на станцию? - переспросила Оля.
   - На перрон.
   - Ой, я бы хотела посмотреть, как здесь всё! - воскликнула Оля, а Анна Сергеевна робко выразила и своё желание прогуляться.
   - Всё, - сказал Николай Васильевич, - я вам уступаю обеим - одевайтесь.
   А состав, тем временем, подходил к большой станции. Анна Сергеевна и Оля собрались очень быстро и направились к выходу. Николай Васильевич, естественно, остался за сторожа. Он стоял у окна и смотрел, куда пойдут его дамы. Но они не прошли мимо окна, а это могло значить только одно, что они пошли в сторону привокзального рынка. Ну что ж, - подумал Николай Васильевич, - может быть, они купят что-нибудь интересное и вкусное к обеду. Здесь суровый край и рассчитывать на какие-то деликатесы очень трудно. Но местные женщины, чтобы, хоть как-то заработать, варят обычную картошку и выносят её к поезду, ещё горячей. Для многих пассажиров питание в вагоне-ресторане просто не по карману, но купить среди этих диких мест горячей картошки - неплохой вариант. У них с собой наверняка имеются мясные продукты, приготовленные дома или, рассчитанные на более долгий путь, копчёности, а картошечка просто необходимая добавка к такому обеду или ужину.
   Именно картошку и купили его дамы. Заявились они довольные прогулкой и покупкой. Картошечка была в двух пакетах и ещё достаточно горячей.
   - Мы хотели купить ещё кое-что, но рисковать не стали, а взяли немного квашенной капустки, - заявила, раздеваясь, Анна Сергеевна. - А пока картошечка ещё тёплая, давайте быстренько пообедаем.
   И тут же обе его спутницы засуетились, собирая на их маленький столик всё, что могло поместиться. Николай Васильевич вышел в тамбур, чтобы не мешать им. Делали они всё дружно и слаженно. И именно это его сейчас очень радовало. Совершенно неожиданно вместе с Олей в их жизнь вошло что-то новое, какие-то другие заботы и жизнь их стала вновь интересной, как в молодости. Снова позвала дорога, появились мечты и надежды.
   Они ещё обедали, когда Оля стала торопиться и привлекали её новые интересные места, которых она ещё не видела. Анна Сергеевна хотела её успокоить, сказав:
   - Оленька, такие места будут до самой Читы, а потом другие интересные места, а потом Байкал - вообще от окна не отойти будет.
   - А скоро Чита будет, спросила Оля.
   - Завтра.
   - Завтра? Это за ночь сколько же мы красивых мест проедем?
   - Не переживай - у тебя ещё вся жизнь впереди. И поездишь, и посмотришь.
   Но Оля, хоть и слушала Анну Сергеевну, вся сущность её уже тянулась к окну, к тем волшебным в это время года холмам. Она поела кое-как, на скорую руку и, спросив разрешения, готова была выскочить из купе и застыть у окна. В ответ Николай Васильевич и Анна Сергеевна только рассмеялись и покачали головами, отпуская её и понимая всё её нетерпение. Когда Оля вышла. Николай Васильевич сказал:
   - А ведь удачное время мы выбрали для переезда. Я сам, хоть на прощанье, посмотрю на эту красоту бархатной зелени.
   - И не говори - я сама не налюбуюсь этой красотой. А для Оли это останется в памяти на всю жизнь.
  
  
  
   К ужину Оля немного притомилась от впечатлений, а поезд тем временем остановился на станции Могоча. Оля удивилась такому названию и спросила Николая Васильевича:
   - Как странно её назвали? Что это название означает?
   - Не знаю, Оленька. А вот притчу местных жителей слыхал. Они говорят, что Бог создал Сочи, а Чёрт Могочу.
   - А почему они так говорят?
   - Видимо из-за климата. В Сочи климат курортный, теплый, а здесь он очень суровый. Даже летом он сохраняет свою суровость. Многие овощи здесь не вызревают совсем.
   На этот раз Оля пошла на прогулку вместе с Николаем Васильевичем, а Анна Сергеевна осталась накрывать столик яствами. Она решила заварить китайскую лапшу. Оле нравилось этим заниматься, но Анна Сергеевна обещала, без неё не заниматься лапшой. И они ушли.
   Уже за ужином, вдруг, сам собой начался разговор о том, как кто относится к тому, что пришлось покинуть привычные места. Олю беспокоило, что Николай Васильевич и Анна Сергеевна покинули свою обустроенную жизнь из-за неё. На что Николай Васильевич ответил:
   - Оленька, ты же знаешь, что у нас там, совсем рядом, строится огромный нефтеперерабатывающий комплекс и по всем требованиям безопасности, население близлежащих мест подлежит переселению в другие места. В городе уже развернулось строительство домов для переселенцев, так что нам пришлось бы всё равно покидать своё обжитое место. Конечно, может быть, мы не смогли бы тогда переехать в Ленинград, на мою Родину, так как для этого нужно было бы уговаривать, чтобы нам выплатили компенсацию и достаточную, чтобы решиться на такое переселение. Я думаю, что, скорее всего, это просто не удалось бы. Нас всех скопом переселили бы в приготовленные дома, а там, как говорится, как хотите. Так что всё, что сейчас произошло с твоим участием, можно расценивать, как счастливое стечение обстоятельств, и опять же, благодаря тебе, а не вопреки твоему присутствию.
   Оля внимательно выслушала и осталась довольна ответом. И тогда Анна Сергеевна спросила её:
   - А ты сама не жалеешь, что мы уехали в такую далёкую неизвестность?
   - Да что вы! Я в полном восхищении всем случившимся. Да и как могло быть иначе - там столько неприятного и грязного.... Я надеюсь, что и вам из этой грязи вырваться, тоже приятно?
   - А что ты имеешь в виду? - спросил Николай Васильевич.
   - Да как же можно ещё иначе воспринимать то, как сейчас тут живут люди: сколько обмана, сколько лжи, а дети, так на каждом шагу друг другу врут и не краснеют. Вы же мне рассказывали про ноосферу, и я запомнила, что каждый обман там отражается и не лучшим образом. Дорогие мои, папа и мама! - мне всё было не начать так вас называть, наконец-то я с этим справилась. Я очень вам благодарна за всё.
   Оля буквально выпалила это всё и тут же отвернулась, скрывая слёзы. Анна Сергеевна тоже с мокрыми глазами обняла её и притянула к себе.
   - Успокойся, Олюшка! Если тебе трудно пока нас так называть, не называй - мы же тебя не принуждаем. Ты нам дорога и такая, какая ты есть.
   Чтобы отвлечь своих дам от некоторой неловкости, Николай Васильевич сказал:
   - Что же касается той людской грязи, в которой мы жили, то вот, что я хочу сказать. Понимаешь, Оленька, твоя трудная жизнь сделала несколько обострённым восприятие окружающей действительности. Но люди всегда были такие и они ещё долго останутся такими - это первое, так что нужно просто к этому привыкнуть. А второе заключается в том, что нужно научиться жить так, чтобы к тебе эта людская грязь не приставала, и чтобы ты сама до неё не опускалась. Этого будет достаточно, чтобы прожить чистую и счастливую жизнь - уверяю тебя.
   - Это правда? - спросила Оля, глядя в глаза Анне Сергеевне.
   - Это - правда, Оленька. Николай Васильевич сейчас открыл тебе главный секрет, позволяющий в любое время жить счастливой жизнью. Ведь во все времена были люди счастливые, хотя кругом было много-много и других людей: опустившихся, зарвавшихся и наглых, и бессовестных, и распущенных - всяких.
   - Мне нравится вас слушать. Моя жизнь становится не такой уж обречённой, как мне она всегда казалась. И сразу становится интересно жить, когда в ней есть и хорошее.
   - Девочка наша, - снова притянула к себе Олю Анна Сергеевна, - мы всё сделаем, чтобы помочь тебе устроить свою будущую жизнь, поверь нам.
  
   **********************************
  
  
   На следующий день, когда отъехали от Улан-Удэ, Оля и Николай Васильевич стояли у окна напротив своего купе. Оля спросила:
   - А вот эта река, как называется?
   - Селенга.
   - Селенга? - переспросила Оля. - До чего все названия интересные, но не понятные. И потом, откуда вы, папа, все эти реки знаете? Неужели все их запомнили?
   - Наверное, Олюшка, сейчас то мгновение, когда мне нужно сделать гордое выражение лица и безоговорочно заявить, что, конечно..., но это была бы не совсем правда.
   И Николай Васильевич вошёл в купе и тут же вышел с маленькой книжечкой в руках.
   - Вот у меня есть маленький атлас железных дорог России. Я и пользуюсь им всегда, и, можно сказать, по этой причине уже и многие реки помню. Во всяком случае, Шилку, Ингоду, Хилок и Селенгу, - эти реки и забыть-то трудно - каждая по-своему хороша.
   - А можно мне посмотреть?
   - Конечно.
   И он протянул ей атлас. И с этого мгновения Оля с ним не расставалась. Для неё было очень интересно следить за тем, как движется поезд, какие станции ждали впереди, где они переезжали очередной часовой пояс. На её глазах мёртвая, мало что говорящая школьнику, географическая карта стала оживать. Конкретные населённые пункты, конкретные реки, необъятные географические просторы, - всё было интересно и захватывало, как азартная игра.
   Оставив Олю у окна в коридоре, Николай Васильевич зашёл в купе и спросил у Анны Сергеевны, о чём она так загрустила?
   - Я не загрустила, но вот лежу и думаю, что нас ждёт теперь в нашем бывшем Ленинграде? Удастся ли нам прилично устроиться? Да и дело не только в нас, а и в Оле - ей нужно ещё учиться, так нужно так устраиваться, чтобы школа была недалеко, в пределах ежедневной досягаемости.
   - Мне кажется, Аннушка, что больших причин для беспокойства у нас не должно быть. У нас имеется приличная сумма денег, которая нам должна помочь в этом деле.
   - У тебя есть какой-то конкретный план?
   - В некотором роде - да. Ты же знаешь меня - я никогда не делаю ничего, не поломав над этим изрядно свою голову. Конечно же, я думал и над нашим переселением туда и где желательно нам устроиться.
   - И где, как ты предполагаешь?
   - Ну, во-первых, мне не хочется селиться в коммунальных домах - разве что, если в крайнем случае.
   - Но на дом нам не хватит наших денег.
   - Это так. Но у меня есть соображение на этот счёт. Я полагаю, оно не лишено оснований надеяться на него.
   - И в чём оно заключается, если не секрет?
   - Да какой секрет? Мне хочется поискать домик в новых садоводствах - в тех, что строились буквально накануне перестройки. Там я видел много приличных домов, но летних. Стоимость таких домов не может быть высокой, да и участки у них всего 6 соток - нам их за глаза хватит. Значит, и тут мы сэкономим определённую сумму.
   - Да, но они же холодные и зимой в них проживать не возможно?
   - Это так, но, если у нас останутся небольшие деньги, то я закуплю готовый материал, а утеплить дом до зимы смогу сам - мне это не впервой, как говорится.
   - Ты думаешь, что всё так и получится?
   - Будем надеяться. Если же не получится, тогда на двухкомнатную квартиру в любом райцентре нашей области у нас должно хватить. Устроимся в квартире. Я просто в этом уверен, так что для твоих переживаний нет никаких оснований. Пойдём лучше смотреть Байкал.
   - Какой Байкал, когда нам пора пообедать, а самый Байкал начнётся после Мысовой, но до неё ещё ехать и ехать. Зови Олю.
   - Может быть, не следует её пока отрывать - она так увлечена видами незнакомой местности? Я сам принесу кипяток и сам заварю лапшу.
   - Ей нужно отдохнуть от этого занятия, чтобы потом получить более яркие впечатления от Байкала. Сегодня ясная погода и Байкал будет великолепен. Мне хочется, чтобы он ей запомнился навсегда.
   - Что ж, в этом ты права - пойду намекну ей, что тебе нужна помощь.
  
  
  
  

Часть 2.

   А за тыном, где оглобли

Чинно выстроились в ряд,

   Яровые исподлобья
   На озимые глядят.

Юмореска

   Вспоминается случай, который произошёл в нашей лаборатории. Леонид Тимофеевич, наш завлаб, был дружен с одним врачом. Звали его Александр Игнатьевич. Занимался он психиатрией и психотерапией. В городской клинике принимал пациентов и по результатам своей работы вёл тщательные записи. Он уже тогда был кандидатом наук, но собирал неутомимо материал, в силу уже своей привычки. Впрочем, кто знает, может быть, он надеялся ещё и на докторскую степень вытянуть?
   Когда Леонид Тимофеевич посвятил его в то, над чем трудилась наша лаборатория, его эта тема очень заинтересовала. И однажды, он позвонил и сообщил, что нашёл для нас интересную пару молодых людей, кстати - близнецов, понаблюдать за которыми для нас было бы интересно. И так уж получилось, что он в этот день был свободен, и смог приехать сам в нашу лабораторию и подробно всё обсудить со всеми нами.
   А нужно сказать, что все мы были в курсе всех мельчайших подробностей исследований, которые у нас велись. Объяснялось это обширностью темы и тесной взаимосвязанности всех её ответвлений. К тому же, путь, по которому двигался наш небольшой коллектив, не был еще никем проторён и, так уж получалось, что мы были первыми. Может быть, это-то нашего знакомого доктора и привлекало. Но, так или иначе, а приехал он к нам и, как говорится с места в карьер.
   Рассказывает нам историю про двух близнецов, из-за которых и пришла к доктору их мамаша. Её беспокоило, что они, будучи очень похожими внешне, совершенно были разными по характеру и поведению. И это её очень беспокоило. Звали их: Саша и Миша. Миша был тихим, скромным и верующим в Бога мальчиком. Причём, он верил в него не смотря на то, что все вокруг утверждают, что Бога нет - особенно в школе. А Саша представлял из себя картину совершенно обратную. Он был бойкий, активный мальчик. В Бога не верил и даже смеялся над своим братом. Учились оба хорошо, но вот поведение Саши вызывало беспокойство. Вечно он попадал в какие-то истории, происшествия и никогда нельзя было быть уверенным, что у него не случится чего-либо невероятного.
   Тут Леонид Тимофеевич и спрашивает:
   - Зачем ты нам всё это рассказываешь?
   - Да я поразмышлял тут над этой ситуацией и решил, что вам они подойдут для практического наблюдения за ними.... Впрочем, подожди не перебивай.... Они же очень подходят под тему ваших исследований. Ну, посудите сами, ведь все исходные данные от рождения у них одинаковые - близнецы. Им бы быть одинаковыми, а они разные до противоположности. Когда я их опросил обоих, то выяснилось, что один верит в Бога, а, главное, весьма почтительно относится к родителям и это даёт ему определённое равновесие в духовном плане и даже от глупостей уберегает, как я понимаю. Второй же, вообще ни во что не верит и, как утверждаете вы в своих исследованиях, он, практически лишён духовной опоры. Отсюда неустойчивость его психики и поступков. Понятно теперь?
   - А что! - воскликнул Леонид Тимофеевич, - они действительно для нас, можно сказать, находка, но только, если мама позволит поработать с ними.
   - За это не беспокойся, - вставил Александр Игнатьевич, - я берусь сам все наблюдения провести, только вы мне все тонкости вашей новой теории разъясните в деталях.
   - Об этом не беспокойся - мы разработаем весь план в подробностях.
   По предварительной же договорённости Александру Игнатьевичу следовало ближе познакомиться с родителями мальчиков и выяснить ряд вопросов, касающихся наших исследований. Затем одному из нас будет устроена встреча с Сашей - самым неуравновешенным мальчиком. Цель встречи будет состоять в том, чтобы уговорить Сашу принять участие в наших исследованиях и убедить его неукоснительно выполнять все наши просьбы. Эта миссия, в последствии, была поручена Марку Анатольевичу. Он у нас был довольно общительным человеком, с прекрасно развитым чувством юмора, так что за успех встречи можно было не беспокоиться.
   Интерес к представившейся возможности проверить непосредственно в жизни новые теории, раскрывающие взаимодействие человека с его собственной ноосферой, был высоким у всех членов нашей группы. А Александр Игнатьевич тоже действовал достаточно активно и вскоре мы имели полные данные о родителях мальчиков. Вкратце все эти данные сводились к тому, что супруги Решетовы соединились в брачный союз по-любви и, судя по всему, жили в единой ноосферной частоте, что свидетельствовало о том, что и дети их были в той же ноосферной частоте. Значит, разница между мальчиками состояла в их отношении к родительской ноосфере, которая для них и являлась собственной индивидуальной ноосферой. А что это значило - да самое главное и самое важное в жизни. Ведь ноосфера создаётся в результате биохимической реакции, протекающей в клетках нашего мозга. Во время этой реакции выделяются свободные фотоны малых энергий, которые суммируются в частотные импульсы. Дифференциация этих импульсов полностью совпадает с теми процессами, которые происходят в нашем организме, а так же в нашем сознании. Таким образом, человек записывает в окружающей среде всю информацию о деятельности собственного сознания. А происходит это потому, что импульсы, излучаемые мозгом человека, складываются, образуя элементарные частицы первого порядка - электроны, которые, обладая энергией движения, выбивают с оболочек атомов веществ их электроны и занимают их место. Так и идёт цепная реакция продвижения наших электронов в радиальном направлении. И в результате этого процесса и происходит запись нашей информации на оболочках атомов, окружающих нас веществ. Так и накапливается определённая информация, которую французский учёный Тейяр де-Шарден и назвал "ноосферой".
   И человек, с этой информацией постоянно взаимодействует, но взаимодействие во многом зависит от того, как человек относится к тем людям, которые являются основателями той ноосферы, в которой находится он сам. Для обоих мальчиков такими людьми были родители, но один жил в ладу с ними, а это значит, что его взаимодействие с ноосферой носит положительный характер. Другой же, постоянно конфликтовал с родительской ноосферой, что неизменно сказывалось и на его поведении, и на тех решениях, которые он принимал в своей жизни. Отсюда импульсивность, несдержанность и случайность в принятии мгновенных решений.
   Всё это предстояло объяснить мальчику, если Марк Анатольевич сумеет его убедить принять участие в нашем эксперименте. А Марк Анатольевич был фигурой особой в нашей лаборатории. Для всех он был просто Марк и, как говорят, "свой в доску", так как человека общительнее у нас не было. С ним можно было поговорить тет-а-тет о чём угодно, с ним можно было шутить по любому поводу и в любом количестве. Он сам постоянно источал никогда не иссякающий юмор. А если Марк засмеётся, то вся лаборатория улыбается, предвкушая какую-нибудь забавную историю.
  
  
   Так что, совсем не случайно это дело поручили именно ему. Он явился в кабинет Александра Игнатьевича, в назначенное время, прихватив свой белый халат, так что выглядел, как коллега доктора. Саша выслушал вступительное слово доктора, который представил ему Марка, как представителя научной группы института исследования человека. Дальше сам Марк пустил в ход всё своё красноречие и предложил Саше принять участие в научном эксперименте, проводимом в нашей группе. Для большей наглядности и убедительности он пригласил Сашу посетить нашу лабораторию и принять окончательно решение. При этом, Сашу попросили пока всё, во что его будут посвящать, держать в секрете ото всех, даже от родителей. К тому же это было в его интересах тоже, чтобы он сам мог наблюдать и анализировать результаты этого эксперимента.
   Уже в лаборатории, после того, как Саше вкратце объяснили, чем мы занимаемся, снова Марк Анатольевич взялся уже за разъяснение сути эксперимента. Она сводилась к тому, чтобы исправить ошибки, которые допустил Саша в отношениях с собственной ноосферой, которая, кстати, как бы является ещё и ангелом-хранителем человека и оберегает его от нежелательных поступков и действий. Но это может происходить только тогда, когда связь человека с его ноосферой является положительной. Сущность этой положительной связи пришлось долго объяснять Саше.
   - Понимаешь, Саша, хочешь ты этого или нет, а всё твоё поведение зависит только от твоего отношения к собственным родителям. Именно с их Ноосферой взаимодействует твоя биосистема, но... оно может быть положительным или отрицательным. Это, в свою очередь зависит от того, как ты к ним и как они к тебе относятся. То есть, с одной стороны, этот процесс обоюдный, а с другой - в первую очередь зависит от тебя.
   - Почему?
   - А ты подумай сам.
   Саша пожал плечами, но тут же спросил:
   - Из-за моего поведения?
   - Конечно. В какой-то момент у вас произошёл сбой в ваших отношениях и до сих пор этот сбой только продолжает усиливаться. И сказать тебе, чем обычно заканчивают такие отношения?
   - Чем?
   - Согласно той статистики, которую нам удалось собрать о подобных ситуациях, в девяноста процентах случаев мальчики оказываются в колонии для несовершеннолетних.
   Саша недоверчиво покачал головой. В его ситуации вроде бы ничто этого не предвещало, но, как он теперь понимает, учёные зря ничего не говорят. Всегда оказывается, что они знают что-то такое, что обычному человеку и в голову не придёт. И, поразмыслив некоторое время, он спросил:
   - Но почему так получается?
   - Духовная связь с собственной Ноосферой это такая субстанция, которой пренебрегать нельзя - она за это жестоко наказывает. Прежде всего, это происходит по той причине, что связь эта осуществляется по законам математических функций, а математика, как известно, наука беспристрастная. Она только складывает или вычитает, умножает или делит, а кто и что за этим стоит - ей всё равно.
   - Но как это происходит?
   - Тебе уже объясняли, что наш мозг не только управляет нашим телом и организмом в целом, но и посылает постоянно волновой отчёт в ноосферу. И выглядит всё следующим образом. Человек задумал какое-то действие. Импульс об этом намерении летит в ноосферу и там он неизбежно складывается с уже имеющимися импульсами. Если в результате этого сложения исходный импульс не потеряет своей основной формы, тогда намерения человека осуществляются без искажений. Но, если в твоём импульсе уже есть искажения из-за неправильного отношения к собственной ноосфере, то возвращающийся импульс будет тоже содержать эти искажения. Тогда в человеческий поступок или действие вклинятся какие-то посторонние обстоятельства, которые и поступок и действие пустят совсем по другому руслу, которое обязательно приведёт к совершенно другому результату - не к тому, который человек задумал. Обычно люди в таких случаях считают, что произошла какая-то случайность, которая и помешала осуществить намерение в точности. На деле же виноват сам человек, так как у него не адекватное отношение с собственной ноосферой. Это отношение и делает все его намерения заранее обречёнными на неосуществимость в том виде, как было задумано им.
   Саша снова задумался. Было видно, что его эта информация заинтересовала не на шутку. И тогда он задал самый главный вопрос, который и ждал от него Марк Анатольевич.
   - И что же я должен делать, чтобы моё отношение с ноосферой изменилось на положительное?
   - Прежде всего, ты должен знать, что отношения с собственной ноосферой носят образный характер. Что это значит? Если ты находишься в одной ноосферной частоте с родителями, то их образ и является входным ключом к ларчику, именуемому "Семейной ноосферой". В твоём случае дело обстоит именно так. Мы протестировали вас всех и выяснили, что всё ваше семейство находится в едином частотном диапазоне. Это значит, что твоё отношение к своим родителям и определяет характер тех отношений, которые существуют у тебя с собственной ноосферой. И тут всё очень просто. Нужно поменять своё предвзятое отношение к родителям на более почтительное, тогда и поменяется твоё отношение с ноосферой.
   - Выходит, что у моего брата всё идёт так гладко только потому, что он хорошо относится к родителям, а те отвечают ему тем же?
   - Совершенно верно.
   - Но если мне кое-что не нравится и в самих родителях, и вообще во всём этом?
   - Я могу посоветовать только одно, если ты хочешь, конечно, чтобы и у тебя удача и стабильность пришли в твою жизнь, - преодолеть свои детские, субъективные представления о них и начать относиться к ним так, чтобы не вредить самому себе.
   - Это, правда, поможет?
   - Это обязательно поможет. Вот, давай заглянем в нашу историю, историю человечества. На протяжении многих веков и даже тысячелетий человека приводила в норму религия. Вера в Бога помогала человеку преодолеть свои недостатки. А ведь, как доказывает та же наука, Бога-то в природе вообще нет. И что же тогда получается? Что человек обманывал сам себя?.. Но тогда, почему это всё помогало - люди-то становились лучше, да ещё насколько.... Вот, как ты сам-то думаешь?
   Саша подумал и искренне ответил:
   - Не знаю.
   - Так вот, этот вопрос и нам долгое время не давал покоя, пока мы не открыли такую природную субстанцию, как "Ноосфера". Через неё человек и мог заниматься самосовершенствованием. Только он думал, что обращается к Богу, а на деле, он общался с собственной ноосферой, созданной его же родителями. И тут всё устроено самой природой, так что, как ни крути, а её правила выполнять необходимо, иначе она тебя накажет. Скажем, тебя она уже наказывает. Вы же с братом в абсолютно одинаковых условиях находитесь, но жизнь складывается по-разному. А почему?.. Потому, что у вас разное отношение с собственной ноосферой, то есть, с родительской ноосферой. В чём оно разное - ты сам должен проанализировать. Насколько я знаю, его всё устраивает в вашей семье, а тебя многое даже раздражает. Вот и подумай над этим.
   Саша согласно кивнул головой, а Марк Анатольевич продолжал.
   - В любом случае тебе нужно поменять своё отношение к родителям и брату - он ведь тоже носитель информации для вашего ноосферного диапазона. И через его образ ты тоже входишь в контакт со своей ноосферной субстанцией.
   - Так вот почему они все терпеливо сносят все мои глупости? - воскликнул Саша. - А меня это только бесит.
   - Ну что ж, продолжай в том же духе, если тебя это всё не убеждает.
   - Нет, что вы! Я всё понял. Теперь только бы справиться с собой.
  
  
   После двух бесед с Сашей, Марк Анатольевич предложил Александру Игнатьевичу встретиться с родителями Саши и уговорить их провести экспромтом несколько бесед со своими сыновьями. Содержание этих бесед должно было помочь Саше больше узнать о их трудностях жизненных, о их любви и о том, что им сейчас мешает и как можно всему этому помочь. Словом, им предстояло поискать пути сближения с сыном на более взрослой, более ответственной основе, чтобы он ощутил себя членом семьи и осознал свои обязанности.
   Александр Игнатьевич был опытным психологом и его уговаривать долго не пришлось. Он понял всё с полуслова, как говорят, и обещал всё выполнить. Кроме этого, на нём была ещё обязанность следить за ходом эксперимента, так как это была его работа. Так или иначе, а внутрисемейные события наших знакомых близнецов продолжали развиваться.
   Родители отозвались на предложение доктора психолога о проведении сближающих бесед весьма одобрительно. Они вместе с Александром Игнатьевичем разработали примерный план их бесед. Было решено не охватывать сразу всё, а остановиться на наиболее интересных и поучительных эпизодах их жизни.
   Он сам нам потом рассказывал в деталях и о беседах, и обсуждениях, состоявшихся у этих родителей с сыновьями. Уже после второй беседы они были сильно удивлены тем, как стало меняться поведение Саши. Он стал сдержаннее, а, главное, перестал совсем дерзить, словно его подменили. Изменилось и его отношение к учёбе, а, при его способностях, это тут же отразилось и на успеваемости. Словом, мальчик стал входить в норму и вскоре даже обогнал своего брата по успехам в учёбе.
   Изменилась его внешность. То он выглядел, как, вечно торчащий сучок, а теперь его осанка стала более взрослой и держал он себя скромно, но с достоинством. Выражение лица было всегда агрессивным и даже немножко наглым. К удивлению его самого, всё это, вдруг исчезло, а появилось выражение напряжённой сосредоточенности. Оно не было таким, как у Миши - умиротворённым и канонически добрым. Нет, у Саши выражение лица стало соответствовать его натуре, всегда стремящейся куда-то вперёд: к познанию, к созданию чего-либо, к цели, одним словом.
   Всё это стало нравиться Саше. Он стал постигать совершенно новую сущность собственной персоны и это ему нравилось. И потом, как следствие всего, к нему изменилось отношение не только родителей и брата, но и одноклассников, и учителей, которые всё больше стали открывать в нём хороших качеств, которые он всегда в себе умело скрывал, поддаваясь ложной стеснительности.
   Правда, несколько раз он приходил к Марку Анатольевичу за разъяснениями для той или иной ситуации. Мы с удовлетворением подчёркивали для себя тот факт, что мальчик шёл за советом не к психологу, а нашему коллеги. И то, как он всегда разъяснял ситуацию, разложив её на составляющие, каждая из которых имела значения для конкретного лица из сферы общения Саши, или из конкретной конфликтной ситуации, а потом анализируя расставлял все точки над "и", превращая их в искомое "й", всех нас поражало. Однажды даже Алексей Тимофеевич сказал:
   - Слушай, Марк Анатольевич, тебе теперь можно запросто идти батюшкой в церковь - всех их за пояс заткнёшь.
   - Чтобы они меня съели потом с костями вместе?! - нет уж, - парировал Марк Анатольевич. - Да и потом, как из учёного переделаться в культового служителя - я не представляю. Наоборот случаи были. Тейяр де-Шарден, например.
   Мы все были с ним согласны.
  
  
   Когда в жизни Саши произошли такие приятные изменения, в сферу его внимания неожиданно вошла девочка из девятого класса. Она, очевидно, откуда-то приехала, так как раньше он её не видел. А если бы увидел, то обязательно заметил бы. Она чем-то отличалась от своих одноклассниц. И, пожалуй, отличалась какой-то своей нездешностью. Но самым выразительным было её лицо - спокойное лицо ангела - так показалось Саше. На всю суету вокруг себя она смотрела глазами взрослого человека и, похоже было, что это её не трогает и не волнует. В то же время в её лице было что-то умильное, просящее. Этот взгляд очень трогал внутреннюю Сашину сущность и он невольно стал наблюдать за этой девочкой.
   Интерес к ней подогревался ещё тем, как она могла передёрнуть плечиками, наклонить свою головку, или сделать невообразимый жест рукой. Каждое такое мгновение запечатлевалось в его сознании и на долго. Он стал следить за расписаниями уроков их класса и его. И вот, когда у тех и у других было по пять уроков, он решился проследить за ней до самого её дома. При этом, он даже мысли не допускал о том, чтобы у кого-то просто спросить о ней. Он решил делать свои прекрасные открытия сам.
   Когда прозвенел звонок, Сашу, как ветром, сдуло - одноклассники даже ничего понять толком не успели, что с ним. А он уже стоял за углом школы и ждал, когда появится она. Ждать пришлось не долго. Вскоре предмет его внимания появился в дверях школы. Она быстро пересчитала ступеньки своими ножками и, поправив ремешок своей сумки на плече, направилась по той дорожке, что вела через ручей. Далее эта дорожка вела к дачному посёлку, который появился, когда было модно раздавать дачные участки по шесть соток. Конечно, поскольку участки эти находились в непосредственной близости от райцентра, то и достались они, в основном, членам местной руководящей верхушке. При этом, и размеры участков были по 8 соток. Естественно, что вскоре на них появились не просто дачные домики, а хорошие, добротные дома, в которых можно было жить и зимой. И так оно и получилось, что появились там постоянные жители, которые жили и зимой и летом. И вообще, эти участки вскоре перестали считаться садоводческим товариществом, а превратились в самостоятельный микрорайон городка. И жили там члены семей местной управленческой и торговой мафии.
   Но время идет неумолимо, а с ним и приходят разные изменения. Кто-то умирает, кто-то уезжает и так далее, а с этим меняется и население этого микрорайона. Саша это знал и понимал, что девочка эта из вновьприбывших. Это ещё больше подстёгивало его любопытство. Ему всегда казалось, что где-то там, далеко, живут совсем другие люди, они и лучше и интереснее. По этой причине его всегда тянуло куда-то в дальние страны. А вот прямо сейчас осколок прекрасного далёко шествовал спокойно впереди него и даже не подозревал, что за ней следят.
  
  
   Только на четвёртый раз Оля заметила, что за ней кто-то идёт. Обычно она шла к дому, ничего и никого не замечая. Дома ей было хорошо. Особенно она это стала ощущать после того, как пожила у прежних своих приёмных родителей. Здесь всё было по-другому. Её ласково всегда встречали и Оле это очень нравилось. Ей было приятно, что её ждут дома, о ней беспокоятся. Она тут же выкладывала всё, что было интересного в школе, а так же и все неприятности и казусы. Её с интересом выслушивали, а потом начинался обмен мнениями, сравнение с прежними временами и суждения на самые разные темы. При этом, она - Оля, была полноправным участником всех дискуссий и споров.
   Вот и сейчас она уже предвкушала предстоящий разговор по поводу состоявшейся у них контрольной по математике, как, внезапно оглянувшись, она заметила мальчика из их школы, который был старше её класса на два, и который никогда раньше здесь не ходил. Сначала она просто его заметила и не придала никакого значения факту его появления. Но постепенно в сознании стал раскручиваться всё сильнее вопрос, что он здесь делает?
   Когда Оля взошла на остеклённую терраску, то наклонилась, как бы обмахнуть обувь, но сама смотрела на своего преследователя. Конечно, это могла быть и случайность, но тогда почему он так внимательно смотрит на их дом?
   Она ещё подождала некоторое время и увидела, что он уже шёл обратно. Это уже было подозрительно и несколько неожиданно. Чтобы старшеклассник, да ещё такой видный, обратил на неё внимание - это что-то совершенно непонятное. Нет, она, конечно, видела его несколько раз в рекреации, но даже и мыслей никаких у неё не возникало на его счёт. По правде говоря, она частенько думала, но о Серёже. С ним ей было хорошо. К тому же, каждое воскресенье они куда-нибудь ездили. Ленинград город большой и каждый раз они с Серёжей ходили куда-нибудь в новое место, хотя любимым остаётся, всё-таки, Эрмитаж. Там они были уже шесть раз. И находясь там вместе с ним, она чувствовала себя счастливой.
   И вот, какой-то посторонний мальчик стал вторгаться в её жизнь. Тут было над чем подумать.
   Впервые дома она была какой-то задумчивой и рассеянной. Анна Сергеевна сразу это заметила, но не стала расспрашивать. Она только осторожно наблюдала за Олей. Оля старалась всё делать, как обычно, но мысли её, нет-нет, да возвращались к сегодняшнему происшествию. Такого в её жизни ещё не было. И была в этом во всём какая-то загадка. Она-то и вносила дисбаланс в её девичью душу.
   Последнее время всё её внимание было приковано к образу Серёжи. Который весьма уверенно входил в её жизнь, как свой, надёжный человек, с которым ей было и легко и интересно. С ним в её жизнь стала входить красота и все необычные, уникальные стороны жизни такого города, как Ленинград. Она не могла называть его Санкт-Петербургом, так как Николай Васильевич был жителем Блокадного Ленинграда, а его и это звание она уважала самым искренним образом.
   И вот этот юноша, вдруг, почему-то решил вторгнуться в её жизнь. Она почему-то была в этом уверена. Ей припомнилось несколько случаев, когда их пути в школе неожиданно пересекались и то, как он на неё внимательно смотрел. Но зачем?.. У неё же есть Серёжа и больше ей никто не нужен. Они с ним обо всём договорились, и она понимала, что Серёжа из-за неё взял на себя обет ожидания и это, как минимум, года на четыре. Оля понимала, что это подвиг и ценила это.
   Нет, Оля была девочкой с характером и решила с этим молодым человеком поговорить самым основательным образом, если всё это будет повторяться.
  
   Как её провожатый, молодой человек появился только через день - видимо число уроков в их классах не совпало. Оля, внезапно вспомнив о нём, обернулась, когда уже перешла мост, и заметила, что он следует за ней на некотором расстоянии. Это никак не входило в её планы и она, резко повернувшись, ждала его с явным желанием покончить всё это раз и навсегда.
   Такая решительность девочки настолько смутила Сашу, что он резко сбавил шаг, как бы не зная, что делать дальше. Но приближаться он продолжал и, наконец, оказался на таком расстоянии, что Оля решилась обратиться к нему:
   - Молодой человек, что вам от меня нужно?
   Саша совсем смутился и произнёс, едва слышно:
   - Да, собственно, ничего особенного - просто хочу познакомиться.
   - Зачем? - Голос Оли был твёрд и решителен.
   - Как зачем?.. Зачем молодые люди знакомятся с девушками - чтобы подружиться.
   - Хорошо!.. Допустим!.. Но почему вы выбрали именно меня? Разве в школе девушек мало, да и, как это говорится, я - малолетка для вас.
   В глазах Оли мелькнули иронические искорки и это, невольно вызвало улыбку Саши. Он несколько успокоился и продолжал отвечать на Олины вопросы.
   - В нашем городе девушек ещё больше, но почему-то каждый выбирает только одну и именно ту, которую выбирает. Это ни от вас, ни от меня не зависит. Пока эта загадка людьми не разгадана, почему один человек нравится другому.
   - Может быть, вы и правы, но, поверьте, что в данном случае вы выбрали не удачный вариант.
   - Но почему?
   - Ну, хотя бы потому, что вы мне не нравитесь на столько, чтобы я тоже хотела с вами дружить.
   - Но это поправимо, а во-вторых?
   - А во-вторых, - Оля приняла очень решительный вид, словно ей предстояло сейчас защищать свою честь, - я, к вашему сведению, уже замужем.
   - Как?.. Почему?.. Разве?..
   - Боже! - Сколько вопросов. Не знаешь, на какой и отвечать.
   - Скажите, это, действительно, правда?
   - Завтра я захвачу с собой паспорт и покажу его вам.
   - Послезавтра, пожалуйста. Завтра у нас шесть уроков, а у вас пять - я не смогу вас проводить. Разве что, в школе нам поговорить?
   - Это исключено. И вы сами это должны понимать. Я не хочу, чтобы меня задразнили в школе, да и ваша репутация может пострадать - зачем?
   - Вы правы. Я уже начинаю вам верить - вы так в себе уверены и говорите не как девочка из восьмого класса, а как вполне взрослая девушка. Но такой вы мне нравитесь ещё больше.
   - Это вы напрасно сказали.
   - Почему?
   - А вы представьте себе, что к вашей жене обращаются с подобными речами - вам это понравилось бы?
   - Нет, конечно. Простите меня!
   - Всё! До послезавтра.
   Оля решительно повернулась и пошла домой. Саша стоял и смотрел ей в след, но она ни разу не обернулась.
  
  
   Через два дня, на том же самом месте, Саша стоял и держал в своих руках паспорт Оли, открытый на страничке "Семейное положение". Здесь было записано, что она состоит в зарегистрированном браке с Савельевым Николаем Васильевичем. Она даже не обратил внимание на дату рождения её супруга - всё в его сознании смешалось и поплыло. Он вернул паспорт Оле и, едва справившись с собой, спросил:
   - Но почему?.. Почему, так рано?.. Как это всё странно...
   - Ничего странного нет. Девушкам разрешили вступать в брак с 14 лет, а мне уже 16. - Оля чувствовала себя совершенно спокойно. Анна Сергеевна была права, когда говорила, что подобная запись в её паспорте будет вроде охранной грамоты от нежелательных поклонников. И, чувствуя себя совершенно спокойной, она вдруг, спросила своего спутника:
   - Но что вас заставило обратить своё внимание именно на меня? Я ведь недоросль, как у нас в школе говорят про девятиклашек.
   - В двух словах мне на этот вопрос, пожалуй, не ответить. Знаете, Ольга Николаевна, Здесь целая история, приключившаяся со мной, и вряд ли вам будет интересно всё это выслушать?
   - Что это вы меня, вдруг, по имени и отчеству стали называть?
   - Но вы же замужняя женщина и, следовательно, для меня вполне уважаемая дама.
   Оля заметно смутилась, выслушав такой ответ, но, справившись с собой, сказала:
   - Это делает вам честь, как говорили в прежние времена, и я вам благодарна за это. Но вы заинтриговали меня вашей особой историей, так что, мне очень хочется её выслушать. Мне кажется, что не будет ничего предосудительного, если вы проводите меня до дому и расскажите о своей особой истории. И, кстати, как вас-то зовут?
   - Сашей,- ответил он и они пошли дальше рядом. Оля была довольна тем, как она объяснилась с молодым человеком. Книги, которые давал ей читать Николай Васильевич, сделали своё незаметное дело, превратив деревенскую девочку во взрослую и самостоятельную девушку. А в прочем, она тут же подумала. Что, скорее всего не столько книги, сколько личные беседы о них с Николаем Васильевичем и анной Сергеевной, сотворили с ней чудо. И ей это нравилась и, может быть, она впервые осознала в себе совершенно новые качества. И, наверное, права была Людмила Владимировна, её классная руководительница, предрекавшая Оле в будущем профессию хирурга? А вдруг, эта стезя ей по силам?..
   Тем временем Саша решал, как ему лучше начать рассказывать о себе и, совершенно неожиданно для себя, начал с вопроса:
   - Скажите, Ольга Николаевна, вам доводилось что-либо слышать обо мне от своих одноклассниц?
   - Я ещё не на столько вошла в наш классный коллектив, чтобы девочки со мной откровенничали, но..., однажды я была свидетельницей разговора между ними и говорили они о каком-то Саше - может быть, и о вас?
   - И что же они говорили?
   - Да говорили, что этот мальчик сильно изменился и, буквально, за какой-то год. Из крутого парня, вдруг, превратился в отличника и тихоню.
   Саша рассмеялся и произнёс:
   - А им бы хотелось, чтобы я и дальше потешал их своими выходками?.. Нет, уважаемые сплетницы и молодые интриганки, с этим покончено и, полагаю, навсегда.
   - Вы правы, Саша, они очень похожи на таких, но как вам это всё удалось?
   - Вот об этом мне и хотелось бы рассказать, если, конечно, я успею?
   - Если не успеете, а мне будет интересно, то можем продолжить в следующий раз.
   - Ого! А как же ваш муж - вдруг приревнует?
   - Это исключено!
   - Но почему?
   - А об этом и я, может быть, как-нибудь расскажу.
   Какое-то время они шли молча, но вот Саша стал рассказывать о себе.
   - А обо мне ваши девчонки всё правильно говорили. Я, действительно, был несколько разболтанным. И долгое время не мог сам понять почему у меня всё так складывалось. Ведь нас двое в одном классе, близнецов-то, Мишка и Я. У Мишки всё всегда шло нормально, а я, что ни день, обязательно в какую-нибудь историю вляпаюсь.
   - Бывает, - поддержала его Оля.
   - Да, бывает. Только дело-то шло к выпускному классу, а мне хочется в институт поступить, а успеваемость в районе средней. Даже две тройки: по английскому и химии. Словом, родители мои забеспокоились. Главное дело, что у нас с Мишкой всё было одинаковым - мы же близнецы с ним, а успеваемость и поведение разное до противоположности.
   - Ну, и родители тебя начали пороть за каждую провинность? - озорно спросила Оля.
   - Нет, они у меня интеллигентные люди. Они пошли к психологу, а у того друзья в одном научном институте. Для них наш случай показался чем-то интересным. Словом, меня пригласили туда и, как они говорят, провели обследование.
   - Анализы, что ли? - снова съязвила Оля. Она впервые, пожалуй, чувствовала себя хозяйкой положения и пользовалась этим с наслаждением.
   - Я сам сначала думал, что так и будет. Но нет. Здесь всё сводилось к заполнению разных анкет, потом просто беседовали, задавали всякие вопросы. И, как потом выяснилось, психолог тоже самое проделал с моими родителями и Мишкой тоже. Потом они долго совещались - несколько дней меня не тревожили, и, вдруг, вызвали снова.
   - Не страшно было?
   - Нет, даже интересно. Ведь вопросы были такими, которые меня самого заинтересовали. Я, вдруг стал, как бы, наблюдать со стороны себя их глазами. Это поразительно интересно.
   - И что же дальше?
   - Они обстоятельно объяснили мне положения новой теории в области человекознания - ноосферной, как они её называли. А потом, потом предложили мне принять участие в эксперименте. Им захотелось проверить на практике все выводы, которые вытекали из этой теории.
   - И вы согласились?
   - Конечно. Это же интересно. Я стал каждый день беседовать со специалистом, который меня вёл. И было просто здорово, когда ты рассказываешь о своих поступках, ощущениях, о своих мыслях в тот или иной момент, который раньше обязательно обернулся бы для меня очередной неприятностью. А тут меня стала удерживать какая-то внутренняя сила.
   - Но откуда она взялась? Может быть, они вам уколы делали какие-нибудь?
   - В том-то и дело, что нет.
   - Как потом выяснилось, весь фокус заключался в моём отношении к своим родителям.
   - Вы уверены?
   - Абсолютно. Правда, всё произошло не сразу. Самым трудным оказалось, как раз, поменять это отношение. Мне это удалось с большим трудом и то, только потому, что мой руководитель и консультант, сумел мне доказать это всё и не на пальцах, как принято сейчас всё доказывать, а на функциональных кривых.
   - А знаете, я уже об этом слышала. Как я понимаю, речь идёт о взаимодействии нашего мозга и нашей ноосферы?
   - Совершенно верно! Но откуда вы это знаете?
   - У меня тоже есть наставник, который работал в такой лаборатории, где изучали взаимодействие мозга человека с ноосферой. Он мне тоже многое объяснял, хотя я и не всё поняла. И что же дальше?
   - А дальше и началось самое трудное, как я уже сказал. Представьте себе, что вам нужно поменять своё отношение к кому-нибудь из родственников или знакомых, которое складывалось на протяжении многих лет, а вам нужно поменять их на обратное. Как говорят математики: "Поменять знак".
   - Да, я представляю себе всё это в реальности, так как у меня нечто похожее тоже было.
   - И как вы с этим справились?
   - Да никак. Я просто убежала из дому.
   - Совсем?
   - Конечно.
   - А дальше?
   - А дальше встретила хороших людей, которые помогли. Но это всё не интересно. Я слушаю вас, как вы с этим справлялись?
   - Да тоже с трудом. Но мои родители стали мне помогать. Прежде всего, они стали рассказывать о себе разные истории, из которых я их стал узнавать словно заново. После каждой истории я подолгу думал, и получалось, что они у меня хорошие люди, а я почему-то к ним стал относиться не так, как следует относиться к своим родителям.
   - А это очень важно?
   - Это самое главное, как оказалось в моём случае. Прежде всего, меня поразило, что в суровое, послевоенное время, они не соблазнились материальным благополучием, а пошли дальше учиться. Тогда это было трудно. Пойти работать после окончания школы и начать зарабатывать, тем самым как бы решая свою проблему материального обеспечения, было довольно легко. На работу у нас тогда всюду требовались люди и десятиклассников принимали везде охотно, сами же везде обучали профессии и деньги платили сразу. Соблазн тогда был очень велик - зарабатывай и становись взрослым: ходи на танцульки, развлекайся, влюбляйся - чего ещё? Но мои родители выбрали более трудный путь - путь познания, как я теперь стал понимать. За это я стал их уважать и больше понимать.
   - Поясните, почему?
   - Осознание необходимости учиться дальше к нам молодым приходит, порой, слишком поздно. Когда покрутишься в жизни, посмотришь, кто, как и чем живёт, только тогда начинаешь понимать, где был правильный выбор сделан, а где нет. А что касается обучения в университете или институте, то там люди получают, как объяснил мне отец, только самые необходимые знания, чтобы, в последствии, и стать образованным человеком. То есть, само обучение ещё не делает человека образованным - нужна дальнейшая работа в этом направлении. Конечно, есть люди, которые сумели стать образованными для своего времени, хотя и не получили высшего образования, но это всё одарённые натуры, сильные психологически, но надеяться только на это было бы глупо.
   - Да мой наставник мне объяснял, что уровень образованности зависит от соответствия мировоззрения человека требованиям тому времени, в котором он живёт. А это приходит к человеку в процессе самостоятельной работы над книгами, произведениями искусства и, разумеется на основе знания объективной истории.
   - Вот, видите, как всё просто, когда поймёшь это?
   Они шли довольно медленно, но, тем ни менее, уже пришли к дому Оли. Она оглянулась на свой дом и сказала:
   - Вот я и дома, но главного я от вас так и не услышала.
   - Можно продолжить в следующий раз.
   - Придётся, - с иронией произнесла Оля и, попрощавшись, пошла домой.
  
  
   Саша шёл обратно и размышлял о том, что перед ним сейчас возникла ситуация, которая была куда сложнее, чем весь процесс "переориентации его духовного начала", как выразился Марк Анатольевич. Оля несомненно была замужем и для него, всегда склонного к максимализму, это было, своего рода, "ТАБУ". Но внутри всё противилось этому. Оля была необычной девушкой - это было несомненно. Всё в ней было не таким, как у его одноклассниц. И не только взрослость и рассудительность, но и манеры, стиль поведения, открытость и категоричность, сочетающиеся с женским обаянием, - всё влекло его к себе.
   Однако, не смотря на все преграды, он был сейчас бесконечно рад тому, что, по крайней мере, ещё одна встреча у них будет. Он будет говорить с ней, а она его слушать и задавать свои неожиданные вопросы. Как, оказывается, это интересно!.. Она просто слушает, а ему хочется открыть ей все тайны, которые только ему известны.
   Что будет дальше, он не знал, но, разумеется, ни о каких глупостях он даже не думал. Саша был другого воспитания и к женщинам относился так, как относились лучшие герои лучших книг о любви. Только не той, западной, любви, которой занимаются одну ночь, а той любви, которая на всю жизнь, как путеводная звезда.
   Да и Оля, как ему виделось, тоже была девочкой необычной. И больше всего его поражала её взрослость не погодам, её серьёзное отношение ко всему. Однако интерес, который она проявила к его истории, говорил о том, что в ней не угас ещё, как бывает во многих взрослых, огонь любопытства и интереса к чужим судьбам. В ней вопросов к жизни было, похоже, столько же, сколько и в нём.
  
  
   В школе Саша старался избегать встреч с Олей, чтобы избежать школьных сплетен и ненужных разговоров. Особенно это было важно теперь, когда он узнал, что она замужем. Это известие, честно говоря поразило его, но, как показал психологический эксперимент, который он с честью провёл над собой, у него хорошо поставленное логическое мышление, что даёт ему возможность преодолевать любые психологические трудности. Вот и сейчас он всё обдумал и принял всё, как неизбежное, немного уступая своим желаниям только в позволительных ситуациях, которые могли возникнуть только в естественных условиях из того, что позволит ему Оля, нет..., Ольга Николаевна. Позволит она ему проводить её до дому - это уже будет большая удача в его жизни. Если бы его кто-то спросил, почему так, вряд ли он смог что-то внятное ответить. Но ему самому было это ясно и понятно. Побыть рядом с девушкой, к которой испытываешь трепетное влечение - это уже счастье. Так считал Саша, и это была для него аксиомональная истина.
   Я помню свои школьные годы и свою школьную первую любовь. Мне тогда было достаточно просто её видеть. Себя я не мог с нею даже рядом поставить. Она была дочерью офицера. Всегда одевалась немножко лучше, чем мы все. Мы, в большинстве своём, в послевоенное время, были одеты - кто во что. А зимой даже в валенках ходили, которых я очень стеснялся. Кроме этого, она была аккуратной, собранной и внимательной слушательницей. Может быть, по этому она сидела на первой парте со стороны прохода между партами. Я же выбрал себе место на последней парте, но с другой стороны прохода. Таким образом, я её всегда видел.
   Через определённое время, правда, благодаря своим способностям, я стал первым учеником по математике, физике и химии. И мне пришлось даже каждый день приходить в школу раньше почти на час и всем объяснять, как нужно решать задачи, как доказывать теоремы или находить результаты химических реакций. Вот в эти-то прекрасные минуты я и получил возможность даже стоять у доски с нею рядом и отвечать на её вопросы. И мне тогда и в голову не приходило обратить внимание на то, что моя избранница не сильна в математике, совсем ничего не понимает в физике, а химия для неё вообще была большой загадкой. Мне тогда было всё равно. У неё была прекрасно убранная головка; плечики такие, словно их вырезал умелый скульптор; руки, как два крыла птицы и стройные ножки в туфельках на низком каблучке. Она была самая, самая, самая.
   Очень похоже, что Саша оказался в такой же ситуации.
  
  
   Через день Саша снова ожидал свою Ольгу Николаевну за мостом. Они поздоровались, как старые приятели и Оля сразу спросила:
   - Я всё думала о нашем прошлом разговоре и хочу спросить, почему у вас сразу незаладились отношения с вашими родителями?
   - Как вам сказать?.. Я только недавно стал сам над этим думать, правда, не без помощи моего врача-психолога. О чём мы с ним только не переговорили!? Но на этот вопрос мой ответ покажется, наверное, вам детским. Сначала ревность меня подстегнула к упрямству и непослушанию. А ревность к брату моему - Мишке. Они всегда им так восхищались, да и он был, как говорится, ангельский ребёнок. А мне всё озорничать хотелось, да так, чтобы все видели и все охали и ахали на мой счёт.
   - Да уж, с таким настроем можно далеко зайти.
   - А я и зашёл далеко: почти каждый день замечания в дневнике, в учёбе на одни тройки скатился, дома - что ни разговор, то родители аж бледнели оба. Поверите ли, сейчас даже вспоминать стыдно.
   - Отчего же не поверить, если со мной такое тоже было.
   - И с вами?
   -Да.
   - И как же вы, Ольга Николаевна, с этим справились?
   - Э нет, мой вопрос к вам был первым, так что..., только после вас.
   Оля озорно взглянула на Сашу и всем видом показала, что слушает с нетерпением. И Саше ничего не оставалось делать, как удовлетворить её любопытство.
   - Мне в лаборатории очень подробно объяснили, что каждый человек имеет контакт с ноосферой, которую создаёт наш мозг и мозг близких нам людей: в первую очередь родителей наших, конечно. При этом, очень важно, как человек сам относится к этой ноосфере. Если его отношение к ней отрицательное, как у меня было, то все тормозящие импульсы из ноосферы будут идти с искажениями. Вместо уравновешивающей функции, они будут оказывать возбуждающее действие, то есть, вместо торможения моих глупых побуждений, они будут их даже усиливать. Что, собственно, и происходило со мной.
   - Это интересно, и даже очень.
   - Да, конечно. И я после этой беседы стал наблюдать за собой. Так, всё так и было - после того, как я уже совершил какую-нибудь глупость, я начинал вспоминать, что всё возбуждение моё длилось только пока я всё это делал, а после наступал момент, когда приходило отрезвление что ли, не знаю как точно сказать, но я начинал сам уже осознавать, что сделал очередную глупость, а вернуть и исправить уже ничего нельзя.
   - Ну, а дальше?
   - Да что дальше?.. Я поговорил со своим наставником, Марком Анатольевичем, и он мне так и заявил, что, пока я не изменю своего отношения к родителям, у меня всё так и будет происходить. И я стал уже думать над тем, как это сделать, когда уже всё моё поведение вошло в привычку и всё происходило, как бы автоматически.
   - А почему так важно менять отношение к родителям, а не к самой ноосфере?
   - Видите ли, Ольга Николаевна, как мне пояснили, что внешность человека связана с настроечными центрами мозга. Только стоит подумать о родителях, как мозг тут же включает дополнительную настройку на их частоту, то есть на мою ноосферу. Но, если я думаю о них плохо, то и импульсы мои в этот момент будут идти в нашу общую ноосферу с искажениями. А они уж своё отрицательное действие сделают - будьте уверены.
   - Как это всё интересно!
   - Получается, что не только интересно, но и страшно.
   - Почему?
   - А я вот подумаю о том, сколько я глупостей совершил и какие импульсы посылал своим родителям, так становится стыдно и страшно. Мама у меня ещё совсем молодая - 44 года всего, а уже болезнь сердца какой-то степени. Думаете это всё откуда?.., я теперь и рад бы что-то исправить, а прошлого уже не вернёшь.
   - Это, действительно, горько и печально, - произнесла с сожалением Оля. Они ещё прошли несколько шагов молча, но Саша снова стал говорить.
   - Впрочем, что теперь об этом - нам нужно думать о будущем, а оно тоже зависит от моих отношений с ноосферой. Кстати, в первые же дни моей сдержанности я убедился в справедливости того, что говорили мои наставники в лаборатории. Они были правы. Словно другой стороной повернулась жизнь ко мне.
   - А как вам удалось сдерживать себя?
   - Очень это было трудно и необычно. Но разум - наш помощник надёжный. Однажды поняв свои ошибки, я уже не мог их повторять. Сначала, конечно, чувствовал себя не ловко и даже как-то немного нервозно. Простите. что я так откровенно говорю....
   - Именно этого я от вас и жду. Мне самой всё это интересно, так как, в какой-то мере, и мне пришлось пройти через это.
   - Я надеюсь, что вы расскажите тоже о своих трудностях?
   - Посмотрим.... Может быть. Но что у вас стало меняться особенно заметно?
   - Да почти всё. От отношений с домашними до отношений с одноклассниками. Учителя сразу изменились ко мне, как только я стал отвечать на пятёрки. Словом, всё, как в сказке. Теперь я уверен, что именно моя ноосфера направила моё внимание на вас.
   - Думаете, что это большая удача для вас? - насмешливо спросила Оля.
   - Я почему-то в этом уверен. Даже весть о вашем замужестве не поколебала ничего во мне. Да я и сейчас могу сказать, что, благодаря нескольким нашим встречам, я тоже изменился, особенно, внутри себя. Если и были какие-то ещё сомнения и неуверенность в себе, то всё это сразу осталось позади. Ради вас мне теперь хочется быть другим.
   - Даже если впереди нам вместе ничего не светит?
   - Именно так. Я всё равно теперь живу с зажжённым огнём внутри.
   - Как Данте?
   - Пожалуй.
  
  
   Оля вошла привычно в дом и весело поприветствовала домашних. Она разделась, прошла в свою комнату, потом спустилась вниз и, при этом на её лице всё время была улыбка, которая непроизвольно выдавала всё её внутреннее состояние. Оля была счастлива, хотя и не отдавала в этом себе строгого отчёта. По этому, когда Анна Сергеевна её спросила, что с ней, она весело ответила, что ничего.
   - Ну и прекрасно! - сказала Анна Сергеевна. - Садись к столу - сейчас обедать будем. Мы ждали тебя.
   - Но зачем? Я же иногда могу и задержаться, а вы из-за меня будите сидеть голодные!- Оля это произнесла с такой озабоченностью, что Анна Сергеевна только рассмеялась.
   - Не такие уж мы голодные, во-первых, а во-вторых, вместе как-то веселее. К тому же, не нужно забывать, что мы теперь одна семья.
   Вошёл Николай Васильевич.
   - О чём разговор, дамы?
   - Дамы решают вопрос, как лучше обедать всей семьёй или каждому в отдельности?
   - Ого! Чем же вызвано такое несогласие?
   - Да, ничем. Мама-Аня пошутила, - ответила Оля, расставляя тарелки.
   - Ну что ж, будем считать, что мне только показалось, - с улыбкой произнесла, несколько загадочно, Анна Сергеевна.
   Николай Васильевич хотел уточнить, что, именно, ей показалось, но быстро понял, что этот разговор может длиться до бесконечности, если начать что-либо выяснять в женском коллективе. И он молча сел за стол.
   Уже потом, Анна Сергеевна высказала ему свои подозрения по поводу поведения Оли. Она была уверена, что у Оли появился в школе мальчик и теперь не знала, что делать.
   - А что, собственно, делать? - спросил Николай Сергеевич.
   - Ну, как что?.. А Серёжа? Она же, вроде бы, обнадёжила его и он так серьёзно ко всему относится?
   - Это так, конечно, но сама посуди, ведь, то всё планы и предположения. А тут вторглась сама жизнь - неужели мы будем лишать Олю естественного выбора, того, что выберет её сердце.... Тьфу, ты, снова я про сердце?.. Конечно же её душа, она выбирает. И не нам в этот процесс вмешиваться. Ты же не хочешь в её лице заиметь врага?
   - Нет, конечно. Но как же быть с Серёжей?
   - Я думаю - никак. Во-первых, ещё ничего не ясно. Во-вторых, я надеюсь, что они сами во всём разберутся. Серёжа взрослый человек и весьма неглупый, так что будем надеяться, что обойдётся без убийства и суицида.
  
  
   Снова, через два дня Саша поджидал Олю и, поздоровавшись, они пошли рядом, как старые знакомые. На эту прогулку, так уж получилось, Пришлось Оле рассказывать о себе. Ей очень этого не хотелось, но данное слово решила сдержать, надеясь заранее, что ей придётся рассказывать не всё.
   Она заранее продумала то, что стоит ей рассказывать, а что нет, но почему-то так получилось, что всё наболевшее хлынуло из неё само собой. Хотя начала она осторожно:
   - Насколько я поняла вас, Саша, вы из благополучной семьи, а мне похвастаться нечем, так как моя семья не была таковой. Моих родителей довольно рано лишили родительских прав, а нас с братом отправили в детский интернат. Мне тогда было пять лет, а Даньке три.
   - И вы совсем не помните своих родителей?
   - Я бы так не сказала, так как кое-что в моей памяти осталось на всю жизнь.
   - Что-нибудь неприятное?
   - Да уж, весьма неприятное. Вот вы, Саша, рассказывали, как, после бесед с вашими руководителями эксперимента, стали более тщательно присматриваться к родителям, чтобы в вас проснулись добрые чувства к их образу в вашем сознании. Я слушала и представляла, на сколько мне было бы трудно это сделать. Я, как сейчас помню, испитые, распухшие лица и матери, и отца. Кроме этого, они ещё были и злыми, когда им кто-то мешал распить раздобытую где-нибудь бутылку. В таких случаях они нас запирали в кладовку и мы сидели там до утра, тесно прижавшись друг к другу, чтобы было теплее.
   Оля замолчала, и они шли молча. Саша даже не мог ничего выговорить. Потом Оля стала продолжать:
   - В интернате мы пробыли два года, почти. Потом появились желающие нас взять к себе. И мы попали в другую семью, которая, правда, была непьющей, но там тоже стали появляться свои сложности. Особенно у меня.
   - Почему, именно, у вас? Вы такая спокойная, умная, выдержанная....
   - Опекунша меня невзлюбила, а я же всё время была с ней..., мальчишки с опекуном, а я с ней. Вот она и издевалась надо мной, как только могла.
   И Оля с подробностями рассказала Саше всё о своих распрях с мачехой. Саша был взволнован не на шутку и в конце её рассказа даже воскликнул:
   - Я бы просто убежал от них.
   - Оля посмотрела на него с большой долей понимания и ответила:
   - А я так и сделала.
   - И что?
   - И ничего - мы уже пришли. Продолжение истории в следующий раз.
  
  
   Молодые люди были так увлечены своим разговором, что даже не заметили, что в некотором отдалении от них сзади шла Анна Сергеевна. Она шла тихо и размышляла про себя, что сейчас ей открываться нет никакой необходимости. В конце концов, Николай Васильевич прав, заявив, что Оля самостоятельный человек и наша задача не препятствовать ей в чём-то, особенно в увлечениях, а просто помогать разобраться с трудностями, если такие будут.
   Когда молодые люди были уже возле дома, Анна Сергеевна была от них более, чем в ста метрах. Так что, Оля даже не обратила на её внимание. А молодой человек, встретившийся, в последствии, Анне Сергеевне, произвёл на неё весьма благоприятное впечатление. Саша, в действительности, был очень приятным юношей. Но больше всего ей понравилось его лицо и выражение глаз, которое бывает только у добрых людей от рождения.
   Всем этим она поделилась, придя домой, с Николаем Васильевичем, пока накрывала на стол.
   - Что ж поделаешь, если жизнь сама всё расставляет по своим местам.
   В это время сверху, из своей комнаты спустилась Оля и, будучи в хорошем настроении, внесла в их старческую компанию некоторое оживление. В столовой. Где они обедали, сразу стало веселей, словно включили музыку.
   - Оленька, ты так сияешь, словно пятёрку получила? - спросил шутя Николай Васильевич.
   - Так и есть, но какую..., по химии.
   - Тебе она трудно даётся? - уточнил Николай Васильевич.
   - Да, как вам сказать, не очень я понимаю, что такое валентность?.. Так как учителя объясняют, вроде бы всё понятно, но, как это физически происходит - это мне не понятно.
   - Ничего, - успокоила, вдруг, её, Анна Сергеевна, - Николай Васильевич тебе расскажет про модель атома Резерфорда, так ты на всю жизнь это запомнишь.
   При этом Анна Сергеевна и Николай Васильевич так рассмеялись, словно с этим у них был связан какой-то секрет.
   - А что, - спросила Оля, - он вам тоже объяснял?
   - К сожалению, нет, - ответила Анна Сергеевна. - Но с этим объяснением связана небольшая история, случившаяся с нами здесь, в Ленинграде. Мы с подружкой как-то гуляли по Университетской набережной, а потом решили проехать на троллейбусе до площади Восстания. В первом троллейбусе всегда много народа, так что мы стояли на задней площадке. А рядом с нами стоял молодой человек. Мы спорили по поводу валентности и никак не могли прийти к общему мнению. Вот тогда этот молодой человек, которым был Николай Васильевич, и вмешался в этот спор и предложил нам объяснить физическую природу валентности химических элементов, но не в троллейбусе, а где-нибудь на скамеечке. Словом, мы вышли на площади Островского и там, на скамейке возле памятника Екатерине второй, он так доходчиво всё объяснил и нарисовал в блокноте модель атома по системе Резерфорда, что мы аж воскликнули, как всё просто, оказывается. Я, кстати, тоже всё поняла и помню до сих пор.
   - А почему вы? - не поняла Оля.
   - Да потому, что одной из этих девушек была я. Мы тогда были ещё абитуриентки, а Николай Васильевич уже студентом Университета.
   Николай Васильевич сидел и улыбался. Ему было приятно слышать такой отзыв, да ещё близкого человека.
   Оля обрадовалась услышанному и, сделав умоляющий взгляд, смотрела на Николая Васильевича. Тот её успокоил и пообещал всё исполнить в лучшем виде.
  
  
   На следующий день было воскресенье и Оля уезжала в Ленинград, где её встречал Серёжа и они куда-нибудь шли. В этот выходной они планировали попасть на Исаакиевскую смотровую галерею. Не смотря на то, что собор стал действующим, экскурсии с восхождением на смотровую галерею ещё остались. И, пока это всё не закрылось, что вполне могло случиться в связи с переменами, они оба хотели посмотреть панораму центральной части города.
   Отъезд Оли не вызвал никаких нежелательных или странных моментов в поведении последний и Анна Сергеевна немного успокоилась. Впрочем, как она подумала, что из того, что её провожает одноклассник. Ей сейчас всё интересно, а дистанцию, очень похоже, она держать умеет.
   А тем временем Оля встретилась с Серёжей в условленном месте на станции метро "Невский проспект". Они поднялись наверх и пошли пешком на Исаакиевскую площадь.
   Нужно сказать, что все коренные ленинградцы любят ходить по своему городу пешком - особенно, в центре. Нравилось это и Серёже с Олей. Они всегда о чём-нибудь разговаривали. В этот раз Оля стала расспрашивать Серёжу о том, как он учился?
   - Но зачем тебе? - удивился он.
   - Мне просто интересно, да и хочу сравнить с собой. Мне иногда так надоедает заниматься, что хочется бросить всё и пойти устроиться на работу.
   Нельзя было твёрдо сказать, что с Олей действительно такое было, но, судя по всему, изобретательности ей было не занимать.
   - Да и меня такое желание иногда посещало, но в наше время с работой не было проблем, а сейчас без образования можно устроиться только санитаркой в больницу или уборщицей в какой-нибудь офис.
   - Да, это, конечно, существенно. Но, всё-таки, как у тебя какие предметы шли?
   - Математика, физика, да, ещё история, - шли нормально. А вот остальные так - серединка на половинку.
   - И тебя ничего не увлекало?
   - Да нет, особенных увлечений не было.
   - Послушай, Серёжа, ведь у вас тут такой город, столько возможностей?..
   - А что ты имеешь в виду?
   - Вот у нас в школе вывесили списки кружков, плюс ещё кружки в доме детского творчества, так у меня аж дух захватило. Выбирала-выбирала, так и не остановилась ни на одном.... Нет, я , конечно, ещё посоветуюсь со своими родными - очень уж много интересного и соблазнительного!
   - У нас такое тоже было, но меня в них не тянуло.
   - Совсем?
   - Совсем. А тебя?
   - Ты будешь смеяться, но меня сразу во все тянет - везде интересно.
   - Ну что ж, попробуй разорваться.
   - Нет, конечно же, я не разорвусь. Очень хотелось в парашютный, хоть он и платный, но мне ещё лет не хватает.
   - А зачем тебе в парашютный?
   - Ну, как, хочется себя испытать, да и землю сверху посмотреть не через иллюминатор.
   - Понятно - романтика играет внутри тебя.
   - Наверное. Но выберу биологический кружок.
   - Вот это скачок: из одной крайности в другую.
   - Мне моя старая классная руководительница посоветовала поступать в медицинский и на хирургическое отделение.
   - Но это очень серьёзно. А она тебе посоветовала так, из личной симпатии, или нашла в тебе какие-то данные?
   - Наверное что-то нашла. У нас собрание было: "Кем я хочу стать?". Она многим предсказывала, где он может себя попробовать профессионально. Мне вот, посоветовала так.
   - И ты уже решила?
   - Ещё не до конца, но вот похожу на биологию, поковыряюсь в клетках - там видно будет.
   Незаметно они свернули с Невского проспекта на Большую Морскую, а потом по ней и вышли на Исаакиевскую площадь. Завернув за гостиницу "Астория", Оля внезапно остановилась - такое величественное впечатление произвёл на неё собор с этой стороны. Отсюда она его никогда не видела.
   Потом они пошли дальше и, по мере приближения к собору, впечатления её росли в геометрической прогрессии. Словом, впечатления этого дня остались у Оли на всю жизнь. Впечатления, прежде всего, от величия человека, создавшего всю эту громадину своими мягкими, хрупкими пальчиками.
   - Это же сколько камня одного нужно было обтесать и отполировать?! - восхищалась она всегда потом. - Это какой труд человеческий здесь затрачен?!
  
  
   На следующей неделе, когда Оля встретилась с Сашей и тот стал расспрашивать её о том, что с ней случилось потом, она ответила ему довольно резко и категорично.
   - Давайте не будем это ворошить - мне это всё не приятно. Вот лучше ответьте мне на такой вопрос, как мне сейчас поступать в отношении моей ноосферы - в чьём образе она теперь у меня?
   - Сашу сначала несколько смутил и озадачил подобный вопрос, но потом он всё-таки высказал своё мнение.
   - На этот вопрос мне вам не ответить. Мы можем вместе подумать и просто вычислить хотя бы вероятность того, кто бы для вас мог быть сейчас носителем той частоты ноосферной, под покровительством которой вы находитесь.
   - И как это сделать?
   - Прежде всего, необходимо подумать, с кем у вас сейчас отношения самые наилучшие?
   - Это имеет значение?
   - Самое определяющее. Но, как я понимаю, нам обязательно необходимо проследить всю историю ваших взаимоотношений, начиная с интерната. И мы с него и начнём. Постарайтесь вспомнить, были у вас в интернате с кем-нибудь очень дружественные, теплые и доверительные отношения. Иногда, как мне рассказывал Марк Анатольевич, такие отношения могут возникнуть даже между подругами - не обязательно это должны быть взрослые. Главное, должны быть между вами такие отношения, почти родственные.
   Оля серьёзно задумалась, вспоминая всё, что помнилось, а потом категорично заявила:
   - Нет, таких отношений у меня ни с кем в интернате не было.
   - Хорошо - интернат "проехали". В той семье, что вас взяла на воспитание, тоже, как я понял, отношения ни с кем не сложились?
   - Да почти, если не считать соседей. Там пожилые мужчина и женщина жили, так они как-то очень, вы правильно сказали, тепло относились ко всем нам. Мужчина нас постоянно фотографировал и фотографии такие хорошие делал, а его жена угощала нас своими печеньями и тортом.
   - И всё?
   - Да нет, понимаете, меня постоянно тянуло к ним, хотя мачеха и запрещала к ним ходить. А я, даже ночью, иногда о них подумаю, и на душе просто тепло становится.
   - Вот, это уже очень важно. Теперь вспомните (Саша почти в точности повторял то, как с ним беседовал Марк Анатольевич), были у вас с ними какие-нибудь контакты: может быть кто-то из низ погладил тебя по голове, или просто обнял за плечи?
   - Было. И Николай Васильевич, и Анна Сергеевна обнимали меня и по голове гладили.
   - Вам это было приятно?
   - Конечно. Со мной никто так не обращался. Вначале даже было как-то неловко, а потом стало этого постоянно не хватать.
   - И как же потом повернулась ваша судьба?
   - Опять мы к этому вопросу вернулись?
   - Но вы же хотите разобраться в своей ноосферной зависимости: от кого и в какой степени вы зависите, так ведь?
   - Конечно, так. Но потом в моей жизни закрутилась такая карусель, в которой я сама не сразу разобралась.
   - Ну, а в итоге?..
   - В итоге, меня взяли в опекунство Николай Васильевич и Анна Сергеевна.
   - И вы об этом уже тысячу раз пожалели?
   - Вы что!? С ума сошли?! Как можно?! Я с ними только и узнала, что такое настоящая, интересная жизнь!
   - Что и требовалось доказать, - воскликнул Саша. - Тут и думать нечего, я полагаю. По всем данным образ вашей ноосферы или вашего "Ангела-хранителя" должен быть связан с образом ваших новых опекунов.
   - Вы точно думаете, что это, именно, так?
   - Думаю, что "да". Но мы можем сходить к Марку Анатольевичу и всё объяснить ему - он-то уж не ошибётся.
   - А это возможно?
   - Я позвоню ему и узнаю, когда мы сможем к нему подойти на работу?
   - Вы прямо с ним друзья?
   - Но я же, некоторым образом, до сих пор ещё участвую в их эксперименте. И периодически прихожу к ним и заполняю анкеты с вопросами. Потом мы просто беседуем.
   - Может быть они и мной заинтересуются и включат меня в их эксперимент? Мне это очень интересно!
   - Вот и узнаем.
  
   Незаметно для себя Оля всё больше и больше вовлекалась в общение с Сашей. Он был очень представительным молодым человеком и, к тому же, достаточно хорошо воспитан. В нём не было, распространённой сейчас среди ребят школы, вульгарности и дерзости в общении с девочками. Даже его внимание к ней было каким-то робким, утончённым и никаким образом не задевающим её достоинства.
   Ещё одно важное обстоятельство теперь связывало их - предстоящий визит в лабораторию, где её смогут ответить на многие её вопросы. Хотя, впрочем, что было ещё говорить на эту тему, она сама чувствовала, что её новые опекуны теперь вполне заменили ей родителей. Причём, они были такими родителями, о которых можно было только мечтать. И она теперь с ещё большим уважением будет думать о них, чтобы и у неё всё складывалось наилучшим образом, как теперь у Саши.
   Для поездки в лабораторию Оле пришлось опрашиваться с уроков. Институт находился в двенадцати километрах от их райцентра. Доехали они на автобусе, а, пока шли к проходной, Саша позвонил Марку Анатольевичу, чтобы тот встретил их.
   Когда они подошли к проходной института, Оля даже не успела прочесть название его, как появился мужчина, который, поздоровавшись с Сашей, сразу обратился к Оле.
   - Та-ак, - произнёс он с растяжкой, - эта девушка..., ой, простите, молодая женщина хочет о чём-то посоветоваться, так?
   Оля посмотрела удивлённо и утвердительно кивнула головой. Потом она посмотрела вопросительно на Сашу, но тот был тоже искренне удивлён. А мужчина продолжал.
   - Та-ак, дайте-ка я на вас посмотрю - повернитесь пожалуйста.
   Оля повернулась, ничего не понимая, но он продолжал.
   - Ну что ж, всё понятно. Передо мной Ольга Николаевна Савельева, пятнадцати лет, но, как ни странно, замужем уже. Так? - переспросил он.
   Оля кивнула головой утвердительно.
   Ох, судьба у вас была непростая: родители..., так вижу..., отец даже срок отбывает, а мать..., ох уж эти современные мамы(!), опять валяется пьяная.... Так, но это не всё ещё. Далее интернат, если не ошибаюсь, потом приёмные родители или опекуны, потом странное замужество какое-то и в то же время какое-то радостное.... Он старше вас и на много?..
   Оля стояла молча и по её лицу текли слёзы. Она только кивнула утвердительно.
   Мужчина, заметив это, видимо понял, что переборщил и решил резко сменить тему.
   - В настоящее время у вас новый отчим и новая мачеха, так?
   - Нет, - резко ответила Оля, - у меня теперь отец и мать, как у всех нормальных людей.
   - Понятно. Николай Васильевич, кажется, и Анна Сергеевна, так?
   - Да-а, - подтвердила Оля, будучи сильно удивлена. Об этом она ничего Саше не говорила, а, ведь, она была уверена, что всё это он выболтал. Но мужчина продолжал удивлять.
   - Николай Васильевич местный, как и Анна Сергеевна. Они привезли вас сюда, купили здесь летнюю дачу, потом утеплили её и сделали пригодной для проживания зимой. И у вас здесь появился друг, с которым вы ездите в театр, в музеи и ещё любите гулять по городу?
   - Оля снова кивнула утвердительно и теперь она точно была уверена, что всю эту информацию о ней Саша выдать не мог - он этого ничего не знал. А мужчина продолжал её удивлять.
   - Но вас беспокоит один очень важный вопрос, в чьей ноосферной зависимости вы находитесь или, лучше сказать, кто является вашим ноосферным опекуном? Так?
   - Да.
   - Вам это нужно знать для того, чтобы сбылись ваши мечты, а мечтаете вы..., сейчас..., сейчас..., по-моему вы мечтаете заниматься медициной?
   - Есть такое.
   - Вот и прекрасно. Теперь вы видите, что мне можно верить, если я буду говорить что-то неприятное или неожиданное.
   Оля кивнула утвердительно.
   - А теперь, Саша, представь меня, сказал мужчина, обращаясь к Саше.
   Саша немного встрепенулся, как бы приходя в себя, после всего услышанного, и, повернувшись к Оле, представил:
   - Ольга Николаевна, это мой куратор по эксперименту - Марк Анатольевич.
   - Очень приятно! - Ответила Оля и опустила глаза.
   - Замечательно! - Воскликнул Марк Анатольевич. - Теперь пройдёмте в лабораторию и там поговорим самым подробнейшим образом.
   И он повёл молодых людей к домику, где работала его группа.
  
  
   В домике было три комнаты и в каждой сидели один или два человека. Марк Анатольевич пригласил их в свою, где работал он один. Молодых людей он пригласил сесть, а сам достал какой-то учётный журнал и стал что-то туда записывать. Потом он достал анкету и дал Оле, чтобы она прочитала вопросы и на каждый ответила. Такую же анкету, но уже на двух листах, получил и Саша.
   Когда анкеты были заполнены, Марк Анатольевич попросил Сашу погулять на улице, так как разговор с Олей ему необходимо провести с глазу на глаз. Саша вышел и беседа их началась. Оле долго ещё пришлось отвечать на те же вопросы, что ей задавал и Саша, но потом они постепенно подошли к главному для неё делу.
   - Скажите, Оля.... Можно я вас так буду называть? Насколько я вижу, вы хоть и замужем, но не по настоящему, так ведь?
   Оля снова удивилась и ответила.
   - Конечно можно, но откуда вам известны все мои тайны?
   - Это профессиональная уже моя тайна. Так вот, почему вас стал интересовать вопрос отношений с вашими родителями?
   - Понимаете, Саша мне рассказал свою историю, и она меня очень заинтересовала. Мне захотелось тоже жить в ладу со своей ноосферой, как вы говорите. Но у меня совсем другая ситуация, как вы понимаете. Мне и захотелось уточнить, могут ли быть и у меня такие же отношения со своими теперешними родителями, как у Саши с его изначальными родителями?
   - Понятно. И вопрос поставлен совершенно справедливо, я должен сказать. Вы молодец - у вас все задатки будущего учёного. Молодец.
   Сказав это, Марк Анатольевич сделал паузу, после которой продолжал.
   - Действительно, у Саши всё определено согласно естественной природе. У вас ситуация несколько иная, но..., не торопитесь с выводами. Я вам сначала кое-что расскажу из того, что нам удалось выяснить по этому вопросу. Понимаете, Оленька, природа у девочек несколько иная. И на сколько нам удалось выяснить, в вашем возрасте она очень гибкая - я так бы сказал.
   - А что это значит? - спросила Оля, слушавшая очень внимательно.
   - Ну, прежде всего, вы должны знать, что у мальчиков, с наступлением половой зрелости, природа фиксирует ту частоту ноосферных колебаний, на которой у него осуществляется связь с его близкими людьми. И они уже её больше не меняют - с ней и умирают. У девочек такой фиксации не происходит и они могут поменять свою частоту, подстроив под тех людей, с которыми у них складываются особенно теплые, дружеские отношения. И всё это может происходить до вашего настоящего вступления в брак, по настоящей сильной любви. Вот тогда вы уже окончательно, после полового акта смените свою частоту, подстроив её под частоту любимого человека, и уже больше менять не сможете. Это понятно?
   - В общих чертах - да.
   - Вот и прекрасно! Скажите, у вас с вашими теперешними родителями, действительно, хорошие отношения?
   Лицо Оли моментально преобразилось, когда Марк Анатольевич заговорил о её родителях. Оно словно просветлело и она ответила со всей искренностью, на какую только была способна.
   - Понимаете. я даже не подозревала, что такие отношения могут быть. Смешно наверное такое будет слышать вам, но мне постоянно хочется обнимать их, прижиматься к ним, словно это самое дорогое, что у меня есть теперь в жизни.
   - Вот и замечательно! Тогда можно даже не сомневаться, что именно они теперь и являются носителями той ноосферной частоты, которая и будет для вас выступать, как "Ангел-хранитель".
   - А вот это мне не понятно. Мы что, снова в область веры в Бога возвращаемся?
   - Вы, Ольга Николаевна, с такой детской непосредственностью задаёте такие вопросы, над разрешением которых билось не одно поколение учёных. И, естественно, ответить на него в двух-трёх словах просто не возможно. Вот скажите, ваш теперешний отец, Николай Васильевич, он вам говорил когда-нибудь о новой в науке ноосферной теории?
   - Да говорил.
   - А вы не спрашивали его, откуда он о ней знает?
   - Нет.
   - Понятно. Значит, он читал где-то и вообще в курсе этих открытий. Вот я вам и поссовету, спросите его об этом - что он вам ответит. Если вас ответ не удовлетворит, тогда мы с вами отдельно об этом поговорим. Вопрос этот очень важный. От его понимания будет зависеть, сможете вы, в последствии, пользоваться этой теорией или нет.
  
  
   На обратном пути Саша первым начал разговор, спросив:
   - Ну, как консультация - прояснила что-нибудь для вас?
   - Послушайте, Саша, откуда он про меня столько знает? Я сначала подумала на вас, что вы ему рассказали про меня, но там были моменты, о которых мы с вами вообще не говорили, вот что удивительно?
   - Меня это тоже поразило. И кстати, о каком он ещё вашем друге говорил?
   - Он, очевидно, имел в виду мужа - тот для меня является настоящим другом. Он мне показывает Ленинград, все его достопримечательности и учит, что очень важно, я считаю, понимать и чувствовать этот город. В нём есть какая-то особенность духовная. Даже я, явившаяся из глухой провинции, ощущаю эту особенность. Она благотворно действует на меня. Стоит мне приехать в сам город, как во мне всё внутри меняется к лучшему. И я не шучу - говорю совсем серьёзно.
   - Я понимаю, - ответил Саша.
   Оля чувствовала некоторую неловкость от того, что говорит неправду, относительно мужа, но сложность её положения вынуждала на подобные заявления. А Саша через некоторое время спросил:
   - Значит, у вас всё хорошо?
   - Я думаю, что "да".
   - Значит, мне просто показалось, что ваш интерес к тому, что я рассказывал, продиктован некоторой неустроенностью в семейной жизни?
   - Нет, Саша, вам просто показалось. А то, что вы рассказали, действительно меня интересует и я над этим уже ломала голову сама, а сегодня мне ваш руководитель по эксперименту мне столько интересного рассказал и посоветовал, что у меня просто гора с плеч свалилась. И вот за это я вам очень благодарна. Я думаю, что у меня ещё могут появиться вопросы, так что, буду надеяться на то, что вы не откажитесь на них ответить.
   - Разумеется.
   Оля, не смотря на то, что формально уже была замужем, за что к ней и обращались уже по имени отчеству мужчины, которые об этом знали, всё-таки оставалась ещё девочкой совершенно неиспорченной в моральном и нравственном отношении. Она просто жила и сходилась людьми по интересам в открытую, без каких-либо побочных мыслей и целей.
   Глядя на неё, Саша интуитивно чувствовал нечто такое и по-этому он даже рассердиться или обидеться на неё не мог. Он был очень благодарен ей за то доверие, которое она ему оказывала своим вниманием и интересом к его проблемам, как к своим. И он впервые получил возможность сдружиться с девушкой, но так, что дружба эта стала для него главнее всего на свете, хотя он и понимал, что в плане развития этой дружбы у них перспектив не было никаких. Её отзыв о муже окончательно развеял в нём все надежды.
  
  
   Домой Оля вернулась, как всегда, к обеду. Её состояние было несколько возбуждённым и, конечно, не осталось не замеченным её родителями. Но Анна Сергеевна просто молча улыбалась, а Николай Васильевич улыбался с некоторой хитринкой в глазах. Но они ни о чём её не расспрашивали и обед прошёл почти молча.
   Но вот обед закончился и, пока Оля с Анной Сергеевной убирали посуду и наводили порядок в столовой, Николай Сергеевич, сидевший с газетой в руках, в конце всей процедуры, вдруг, спросил Олю:
   - Ну, как там поживает Марк Анатольевич? Я давно его уже не видел.
   Олю этот вопрос удивил ещё больше, чем познания Марка Анатольевича о ней. Она сразу несколько смутилась, но потом сама спросила:
   - А откуда вы о нём знаете?
   - Оленька, - хитро улыбаясь, произнёс Николай Васильевич, - я знаю больше, чем твой Марк Анатольевич.
   Анна Сергеевна, тем временем была удивлена не меньше Оли и с интересом переводила
   взгляд свой с одного на другую и обратно. А Николай Васильевич продолжал:
   - И так, ты сегодня была в лаборатории Института Общей Физиологии имени академика Павлова - правильно я говорю?
   - Да, - совсем опешив, отвечала Оля.
   - Была вместе с Сашей (твоим новым знакомым), который заинтересовал тебя рассказом о своём удачном избавлении от психоза коммуникабельной функции. И тебя заинтересовал вопрос о наличии у тебя защитной ноосферы. Так?
   - Да, - снова подтвердила Оля.
   - Замечательно! Но ты не хочешь поделиться с нами тем, что тебе там сказали?
   - Я с радостью всё расскажу, хотя и сама не всё поняла, - ответила с некоторым облегчением Оля.
   - Это ничего, надеюсь, мы вместе разберёмся.
   - Марк Анатольевич так и сказал, чтобы я по всем неясным вопросам обратилась к вам, папа. - Оля впервые назвала его папой, но она не чувствовала никакой неловкости от этого. Она теперь была уверена, что, раз личная ноосфера Николая Васильевича теперь служит для неё Ангелом-хранителем, значит она теперь его дочь по всем законам природы.
   Николай Васильевич подошёл к Оле и, обняв её за плечи, поцеловал её в висок, а потом сказал прочувствованно:
   - Спасибо тебе. Доченька! Не знаю почему, но у меня всегда было такое ощущение, что ты и есть моя дочь. По этой причине я и боролся за тебя ещё тогда, когда ты была совсем маленькой. И это ещё не всё. Если бы ты не понравилась Анне Сергеевне, ничего бы этого не произошло. А так, ты и её можешь считать своей мамой.
   - Да, конечно же! - Воскликнула Оля. - Я её ещё раньше, чем вас стала называть так. Просто, перед вами, мне всегда было немного страшновато.
   - Неужели?!
   - Да-да, милый! - добавила Анна Сергеевна. - Я сколько раз тебе говорила, что хорошо, что ты себя не видишь со стороны, а то бы ужаснулся - у тебя всегда такой строгий, неприступный вид, что любой пыл охладит.
   - Я представляю, как трудно вам было полюбить меня, девочки мои!?
   - Ну, такие мы уж женщины существа, что нас ничто не может остановить, если что понравится, - произнесла Анна Сергеевна.
   - Тогда мне повезло с вами обоими.
   - Очень важно, чтобы ты это никогда не забывал, - сыронизировала Анна Сергеевна.
   - Постараюсь.... А сейчас вернёмся к вопросу, который Оля хотела мне задать....
   - Марк Анатольевич назвал ноосферу, которая меня опекает, "Ангелом-хранителем". И меня это несколько смутило - мы что, снова возвращаемся к вере в Бога?
   - Ах, вот в чём дело? Придётся тебе кое о чём рассказать.
   Они перешли в общую комнату и расположились поудобнее. Анна Сергеевна улеглась на диван, с которого она всегда смотрела телевизионные передачи. Оля уселась в её ногах, а Николай Васильевич остался стоять, заложив руки за спину - так он всегда что-то основательное разъяснял, расхаживая по коврику туда-сюда.
   - Сначала я раскрою тебе небольшой секрет. Марка Анатольевича я знаю давно. Мы когда-то работали вместе в лаборатории, изучавшей вопросы ноосферологии. Я тогда уже работал над докторской диссертацией, а он над кандидатской. Кстати, он был самым молодым у нас в лаборатории. Я-то уже давно на пенсии, а он, я полагаю, ещё не достиг пенсионного возраста. Но не в этом, собственно, дело. А мы с ним оба остались в России, когда нашу лабораторию закрыли, как и тему, над которой мы работали.
   - А почему? - удивилась Оля.
   - Видишь ли, Оленька, власть имеет беспардонное свойство охранять свои устои и любыми средствами. И если даже в науке появляются какие-то открытия, которые могут поколебать устоявшийся режим, то к этим открытиям относятся, как к государственным преступникам.
   - Неужели это так?
   - Именно так. На нашу тему наложили гриф "Совершенно секретно" и все наши отчёты ушли в тайники власти. А нам объявили, что для этих открытий ещё не пришло время. Ну, четверо наших сотрудников уехало за границу, а мы с Марком остались здесь. Только он, как биолог по образованию, устроился в Институт физиологии, а я, как гуманитарий, пошёл преподавать в школу - выше мне не разрешили. Но с Марком мы всё время держали связь, так как оба продолжали самостоятельно работать над нашей темой.
   - А так можно? - удивилась Оля.
   - А почему нет? Тем более, что за время работы нашей лаборатории мы набрали столько материала, что нам хватило его буквально на десять лет, чтобы обработать все результаты исследования. Кроме этого, я ещё собирал материал в школе, а Марк в своей лаборатории по исследованию рефлекторной деятельности.
   - Понятно теперь, откуда он всё знал, когда меня встретил - от вас, конечно? - хитро спросила Оля, переглянувшись с Анной Сергеевной.
   - Вот и прекрасно, что мы разобрались. Просто, ему позвонил твой Саша и спросил разрешение приехать на консультацию. Марк расспросил его о тебе и понял, что речь идёт о нашей дочери. Тогда он позвонил мне и расспросил меня обо всём. А, после твоего визита, тут же снова позвонил и всё рассказал мне. Вот такая нехитрая комбинация. Однако, давай поговорим о том, о чём ты спросила меня - не возвращаемся ли мы невольно в религию?
   - Это и интересно, и важно. Как, например, называть: просто ноосфера, личная ноосфера или всё-таки "Ангел-хранитель"?
   - Мы, когда стали заниматься ноосферой, как физической природной субстанцией, состоящей из волнового энергетического поля очень высокой частоты колебаний, уже и не думали ни о каком Боге, да и речи быть о нём не могло. Всё дело в том, что в природе нет такой субстанции, как Бог. Вот такая субстанция, как Оля Соболева, есть. Вот она - даже потрогать можно, а такой субстанции, как Бог, просто нет.
   Оля и Анна Сергеевна переглянулись, улыбаясь, а Николай Васильевич продолжал.
   - Мы в своих исследованиях шли совершенно ещё неизведанным путём и можно сказать, что процесс этот сам руководил нашими действиями и направлением наших поисков. Ведь начали мы его с общих положений Вернадского и Тейяра де-Шардена. Не буду вас посвящать в подробности, скажу только, что наша работа привела нас к первому любопытному результату - заключению, что в человеческой природе существуют правила, которые человек должен выполнять, если не хочет навредить сам себе. Но ещё к большему изумлению мы пришли, когда увидели, что все эти правила перечислены в, так называемых, "Христовых заповедях". Тут уж нам пришлось обращаться за помощью к историкам, которые вплотную занимались историей религий. И уж с ними вместе мы пришли к заключению, что сама "Библия" была написана не землянами, а пришельцами с других планет, так как в "Библия" написана в соответствии с законами природы, которые люди Земли ещё не знали тогда.
   - Неужели вы так уверены в том, что ещё где-то существуют или существовали цивилизации? - спросила Анна Сергеевна.
   - А как иначе думать, если весь окружающий нас мир существовал всегда до нас, и с тем же успехом будет существовать столько же, то есть всегда, после нас. Глупо было бы предполагать, что на протяжении бесконечного числа лет нигде, кроме Земли, не возникала цивилизация. Собственно, вы постарайтесь представить себе, что такое бесконечность и что из себя представляет промежуток времени "всегда"?
   - О-ой! - Воскликнула Оля. - Это невозможно.
   - Однако, это так. Мир существовал всегда и будет существовать тоже всегда. Он будет меняться, но будет всегда.
   - Для меня это непостижимо! - воскликнула Анна Сергеевна. - А ты, Оля, что скажешь?
   - Я тоже не могу себе такое представить. Впрочем, я ещё над этим никогда и не думала.
   - У тебя ещё всё впереди, - заключил Николай Васильевич. - И сразу, конечно, понять такое не возможно, но мы ещё не раз об этом побеседуем, чтобы ты начала мыслить философски, и тогда многие представления у тебя изменятся.
   - Это будет здорово! - воскликнула Оля.
   - Сегодня же, из всего того, что я тебе сказал, необходимо усвоить главное, что в природе всё происходит по строгим её законам. Причём, это касается той части живой природы, в которой она регулирует всё сама, и той части, что касается человек, не смотря на то, что она, вроде бы, дала ему свободу действий. На самом деле, эта свобода весьма ограничена строгими правилами, соблюдая которые, человек может рассчитывать на помощь природы и её содействие, или получать постоянные преграды, если он эти правила не соблюдает. Что касается религии, то ещё не так давно религия играла чисто консервативную роль в формировании общественного сознания. Теперь ситуация сильно изменилась - религия играет враждебную роль по отношению к человеческой природе, к природе и ноосфере каждого отдельного человека. А ведь, отношение человека с собственной ноосферой - тот источник, без которого не возможна эволюция человека, как вида. Даже простую родословную без этого невозможно выстроить. Только единая ноосфера объединяет людей в родословный клан, потомственную родовую линию. Современная наука это доказывает и даёт чёткие рекомендации по правилам взаимоотношения с собственной ноосферой. Только учитесь этому искусству, выстраивайте родословную и передавайте через неё свои лучшие качества.
   - Я запомнила ещё тот наш разговор о ноосфере, но вот мне не понятно, как я должна взаимодействовать со своей ноосферой? - спросила Оля.
   Николай Васильевич подошёл к книжному стеллажу, взял тёмно-зелёную книжечку с золотым теснением, открыл её и стал читать:
   - "Чти отца твоего и матерь твою, да благо тебе будет, и да долголетен будешь на Земле", - так написано в "Божьих заповедях", о которых мы уже говорили. Она стоит первой, после тех заповедей, которые непосредственно относятся к вере в Бога. И запись эта не случайна. Хотя сама библия не даёт никаких разъяснений, почему её нужно соблюдать. Просто нужно и всё. Мы же, занимаясь ноосферологией, открыли, что у каждого человека есть своя частотная ноосферная ниша, с которой идёт постоянный обмен импульсами, несущими информацию. При этом, чаще всего эта частота импульсов совпадает с частотой ноосферной ниши его родителей. Если, конечно, семья была нормальной. И в этом случае эта ноосферная ниша, в которой находится несколько человек, и является тем "Ангелом-хранителем" для человека, о котором говорится в Библии. С той лишь разницей, что Библия представляет этого ангела, как божественное создание в образе ребёнка или просто юного создания с крыльями; а ноосферология установила, что ноосфера - это волновой интеграл, включающий в себя все волновые функции человеческого организма. И чем больше людей входит в этот интеграл, тем мощнее и стабильнее импульсы, которые отражаются от этого интеграла и поступают в мозг человека.
   - А как это происходит? - снова не удержалась от вопроса Оля.
   - Все функции человеческого организма связаны с ноосферой. Волновой интеграл собирает в себе все волновые функции всех участков человеческого организма, включая психомоторику, которая регулирует работу этих участков и обеспечивает их саморегуляцию. Импульс из нашего организма идёт, неся информацию о состоянии дел, но этот импульс возвращается после сложения с тем, что хранилось в ноосферной копилке. То есть, он возвращается подправленным и уже принимает участие в работе нашего организма в качестве регулятора. Любая глупая мысль у человека, имеющего положительную связь с ноосферой, получает тормозящие импульсы. Если же у человека связь отрицательная с собственной ноосферой, то он получает импульсы, способствующие её развитию - и человек делает глупость.
   - Вот как интересно!- Воскликнула Оля и посмотрела на Анну Сергеевну. Та только добавила:
   - И не говори, Оленька. Я сама слушаю это всё не первый раз, но всегда Николай Васильевич находит какие-то новые для меня детали и моменты. И вот, в частности, мне хочется тебя спросить, а способность любить может передаваться по наследству?
   - По наследству может передаваться буквально всё, но нельзя забывать, что человек ещё и существо социальное, да примерно процентов на 60. А это значит, что многое будет зависеть от условий воспитания и проживания человека.
   - Понятно. И счастье тоже?
   - Счастье может испытать любой человек, включая преступников. Но оно разное: по времени и глубине, по своей качественной стороне - чем вызвано: добром или злом, альтруизмом или эгоизмом. Люди всё это знают, но они ещё не знают, что всё это зависит от их духовных корней в ноосфере, от их родословной и от того, на сколько поколений она распространяется. От исторической глубины родословной зависит глубина информативных залежей, из которых человек и черпает ту информацию, которая и корректирует его побуждения. И есть ещё одно важное обстоятельство - то, в каких отношениях с собственной родословной находится этот человек: положительных, отрицательных или серединка-наполовинку.
   - А вот это мне очень интересно, от чего зависит качество этой связи?
   - В основном, от двух факторов: выполняет ли данный человек природные правила в жизни; и насколько положительно он относится к тем людям, в чьей ноосфере он живёт. Даже, если этих людей уже в живых нет, то всё зависит, как этот человек относится к образам этих людей. Это понятно?
   - Вот это я и хотела услышать. Значит, "чтить отца и мать...", это с уважением к ним относиться?
   - А ещё лучше их любить! - добавила Анна Сергеевна.
   - Но я и люблю вас, - воскликнула Оля, - иначе не смогла бы вас называть папой и мамой.
   Оленька уткнулась Анне Сергеевне в колени и прослезилась, как и Анна Сергеевна тоже. Пока они справлялись с нахлынувшими на них чувствами, Николай Васильевич умилённо наблюдал за ними. В его жизни, под самую, можно сказать, завязку лет, вдруг произошло чудо, неожиданное, незапланированное, но весьма приятное.
   А тем временем Анна Сергеевна вновь задала вопрос:
   - Прости, Коленька, за глупые вопросы, но, раз уж они приходят в голову, значит... "это кому-нибудь нужно"? Ведь получается, что и несчастья могут быть спланированы в ноосфере?
   - Только, не спланированы, а зависят, опять же, от отношения с ноосферой. Исследования показывают, что все бытовые, житейские глупости происходят, когда импульсы первой сигнальной системы нашего мозга перехлёстывают, подавляют импульсы второй сигнальной системы. Обычно это происходит с людьми, у которых связь с собственной ноосферой ослаблена по каким-то причинам. Иммунно-тормозная функция не срабатывает. И человека начинает "нести". Причём, чем сильнее была развита чувственная система его до этого, тем дальше его заносит в совершении глупостей. Зависимость тут чисто математическая. Глубина раскачки равновесной системы зависит от величины исходных импульсов.
   - У меня тоже есть вопрос немножко каверзный, - робко начала Оля. - Ведь есть такие семьи, где родители сами провоцируют собственных детей на отрицательное к ним отношение. Вот, как тут быть?
   - Оленька, мне очень нравится, как ты мыслишь. Вопрос этот - один из главнейших в настоящее время. Я скажу даже больше, чем ты. В настоящее время благополучных семей по взаимоотношению с детьми, не так уж и много. Их вообще меньшинство.
   - А почему?
   - По нашим исследованиям выходит, что львиная доля вины лежит на современном телевидении. Оно, вдалбливая бессмысленные свободы в юные головы, настраивает детей против собственных родителей, то есть, против собственной ноосферы. И уже с юных лет дети начинают делать глупости, да ещё одну за другой, что, в конечном счёте, и портит им жизнь на всё оставшееся время.
   - Но бывают случаи, когда и сами родители подают повод к недовольству собой - или я не права? - вновь спросила Оля.
   - В жизни, как в жизни - всё бывает.
   - Так, я не понимаю, как же себя заставить уважать человека, если он вызывает обратные чувства?
   - А знаешь, Оленька, почитай рассказ Горького "Страсти-мордасти" и мы потом с тобой поговорим.
   - А он есть у нас?
   - Есть-есть, - подтвердила Анна Сергеевна.
  
  
   Два дня Оля ходила достаточно серьёзной, но ни Анна Сергеевна, ни Николай Васильевич не тревожили её расспросами, так как они понимали, что она находится под впечатлением от читаемого рассказа. На третий день она, сразу после обеда, поблагодарив, ушла к себе наверх. И через минут пятнадцать-двадцать сверху донеслись отчётливые всхлипывания.
   Николай Васильевич и Анна Сергеевна поднялись к ней в комнату. Оля сидела за столом и плакала - такое впечатление на неё произвёл горьковский рассказ. Анна Сергеевна обняла её за плечи и прижала к себе. Оля не только не сопротивлялась, но ещё сильнее прильнула к ней и разрыдалась в полную силу. Всё накопившееся в ней прорвалось, вдруг, разом и она, не стесняясь своих новых родителей, дала выход накопившимся впечатления: и от книги, и от своих переживаний, и ещё от чего-то сложного и непонятного внутри её.
   Анна Сергеевна целовала её в голову и гладила её волосы. Николай Васильевич же, присел на Олину кровать и ждал, когда немного улягутся эмоции. В их жизнь вместе с Олей вошло что-то новое, настоящее и весьма привлекательное. И даже сейчас, когда Оленька переживала справедливый всплеск негодования и отчаяния, всё это было внутри их семьи, а потому ясным и вполне понятным, не требующим никаких лишних расспросов.
   А Оленька, тем временем потихоньку стала успокаиваться и вскоре, она уже сидела и
   улыбаясь виноватой улыбкой, вытирала слёзы. Потом она сама заговорила:
   - Я ведь всегда думала, что мне хуже всех на свете. А получается, что были и есть, наверное, люди, о судьбе которых не возможно даже думать без слёз.
   - Да, Оленька, в жизни ещё горя и несправедливости очень много, - согласился с нею Николай Васильевич. - А я потому тебе и рекомендовал прочитать этот рассказ, чтобы ты смогла с большим пониманием отнестись к тому, что я буду отвечать на твой вопрос. Готова ты меня выслушать?
   Оля утвердительно кивнула и села, выпрямившись. Анна Сергеевна села рядом с Николаем Васильевичем на кровать. А тот продолжал:
   - Ты помнишь, как Лёня из этого рассказа, отзывался о своей матери, которая всем казалась безобразной и совсем опустившейся женщиной?
   - Да. Он называл её смешной.
   - Вот. И ему она не казалась страшной и опустившейся, а почему, как ты думаешь?
   - Наверное потому, что, не смотря ни на что, она ему была матерью?
   - Именно! Именно! В его весьма ограниченном мире она была главным человеком для него, так как заботилась о нём и всё делала для него, что могла. Помнишь, как она сказала, что и живёт только из-за него. А для других она была павшей женщиной, достойной всяческого презрения. И в чём-то люди правы - может быть, не стоило так опускаться, опять же из-за него, и для него? Но дело, получается не в ней, а в нём, в его отношении к ней. И, рассуждая так, мы снова сталкиваемся с великим постулатом Эйнштейна, что всё в Мире относительно.
   - Если человек хочет, чтобы его жизнь складывалась в соответствии с его желаниями, а не вопреки им, то он просто обязан поддерживать связь с собственной ноосферой на положительном уровне. Связь с собственной ноосферой он может поддерживать через образы родителей. Положительной эта связь может быть лишь в том случае, если он испытывает и положительные чувства к своим родителям и их образу. Всё это - аксиома. Не выполняя её, человек обречён на сплошное преодоление трудностей, но без видимых результатов. Это вытекает из свойства интеграла. Функции в нём должны быть приведены к единому значению, а, если этого нет, то они выпадают из него, либо вносят искажения, понятно?
   - Понятно.
   - Исходя из этого, и необходимо строить свои отношения с родителями. И кто бы они ни были, и какими бы они ни были, нужно, прежде всего, их понять и принимать такими, как они есть. Если нет для этого сил или условия такие, что человеку неподсилу, тогда нужно понимать, что ты становишься безродным и будешь жить только в собственном информативном пространстве. Это, в свою очередь, обязывает быть вдвойне, а то и в тройне, осторожнее, чтобы не делать глупостей. И тут вторая сигнальная система должна стать главной в жизни этого человека, а чувства нужно оттеснить на второй план. Но люди об этом не знают пока, да и не многим это по силам - справиться со своим "я".
   - Всё-таки сложно всё это понять, - возразила Анна Сергеевна, - я который раз слушаю твои разъяснения и, всё равно, остаются вопросы.
   - Нужно было высшую математику изучать, и вопросов бы не было, все выводы сама смогла бы сделать.
   Анна Сергеевна только развела руками, а потом спросила Олю:
   - А тебе, Оля, понятно.
   - Понятна логика рассуждений, а этого, я думаю, достаточно?
   - Конечно, Оля! - воскликнул восхищённо Николай Васильевич. - Люди до сих пор не знают толком, что происходит в электрических проводах, однако пользуются электроприборами и получают то, что им нужно. В жизни нашей всё то же самое. Нужно выполнять природные правила и тогда результат будет положительный, либо их игнорировать, но результат будет отрицательный. Вот и вся сложность.
  
   Несколько дней Саши не было видно, даже в школе. Олю это и несколько тревожило, но и в той же мере успокаивало, что, может быть, всё разрешится само собой и ей не придётся решать уравнение с тремя неизвестными. Третьим она считала себя, так как пребывала в полной неясности чувств и намерений. Ей и Серёжей было интересно, и потерять его она боялась, так как он как бы давал ей надёжную опору. Всё, что исходило от него, придавало ей уверенность в себе и, в то же время, она видела перспективу свою ясно и чётко. Куда стремиться, в чём развиваться, - для неё не было загадкой.
   К Саше у неё было что-то совсем другое. Просто он притягивал к себе её внимание, а почему и зачем, она и объяснить не смогла бы. Вот такая была трудная ситуация.
   Только во вторник следующей недели Саша снова появился на своём ожидательном посту за мостом. Оля очень обрадовалась, увидев его. Ей нетерпелось поделиться с ним всем, что она узнала от Николая Васильевича. И, едва поздоровавшись с ним, она без вступлений сразу стала ему рассказывать всё. Видимо это желание поделиться было в ней столь сильным, что говорила она почти захлёбываясь, желая поскорее высказать всё, что хотела сказать. Саша впервые видел её такой - просто возбуждённой девочкой, но никак ни женщиной, какой она всегда ему представлялась.
   А Оля, закончив строгости правил взаимоотношений с ноосферой, тут же спросила его:
   - Скажите. Саша, как вот вы сами почувствовали, что отношения с родителями действительно положительно влияют на вас и ваши дела?
   - Да это было как-то само собой. Сначала мне приходилось всё время себя сдерживать, чтобы не ляпнуть очередную глупость или резкость, недопустимую в обращении с родителями. Но потом я стал замечать, что и в школе я становился всё более сдержанным. А главное, мне стало, вдруг, всё равно, что думают обо мне одноклассники и одноклассницы. Вот с этого момента и пошло всё совсем по-другому. Я вдруг увидел всех своих одноклассников совсем другими. Во-первых, я стал больше замечать в них их недостатки, а, привлекавшие меня ранее кажущиеся достоинства, сами куда-то подевались. Словом, я их увидел такими, как они есть, и выступать перед ними уже не захотелось. Да и девочки наши все такие задаваки, что мне стало смешно от того, что я так дорожил их вниманием.
   Оля слушала его и улыбалась. Ей был и интересно всё это слышать, и, одновременно, приятно то, как он отзывался о своих одноклассницах, которые всегда на них, девятиклашек, смотрели свысока.
   - А что, это очень интересно. Ну а у тебя не было ощущения, что твои родители постоянно наблюдают за тобой оттуда, сверху?
   - Было. Да оно и сейчас есть.
   - Вот и у меня появилось оно - говорю, а самой стыдно, что я, замужняя женщина, разговариваю с посторонним молодым человеком.
   - Так ты, всё-таки, серьёзно замужем?
   - А как ещё можно быть замужем?
   - Просто, как-нибудь, не по настоящему.
   - А так бывает?
   - Сколько угодно.
   - Очень интересно. Придётся мне уточнить, как я замужем?
   Так они, весело болтая, подошли к Олиному дому. Далее последовало вежливое прощание и они разошлись.
  
  
   Последний разговор с Ольгой Николаевной сильно расстроил Сашу. Оборвалась последняя ниточка надежды и он был сильно этим удручён. Когда, через день, он снова прибыл в лабораторию для заполнения бланков отчёта по эксперименту, а так же для собеседования, Марк Анатольевич заметил его унылое настроение и спросил:
   - Саша, тебя что-то огорчает в этой жизни?
   - Огорчает, Марк Анатольевич, и даже очень.
   - По условиям эксперимента ты обязан меня посвятить во все обстоятельства твоих переживаний. Во-первых, мы вместе поищем выход из трудной ситуации, а во-вторых, если не удастся найти достойный выход, тогда постараемся сгладить твои переживания. Так что, я тебя внимательно слушаю и хочу сказать, что это вполне в твоих интересах.
   И Саша рассказал всю историю знакомства с Ольгой Николаевной. Он не стал скрывать так же, что его влечёт к ней очень сильное чувство, справиться с которым он пока не может. Он так же успел пожаловаться, что Ольга Николаевна уже замужем, хотя ещё совсем девочка.
   Марк Анатольевич терпеливо всё выслушал и уточнил:
   - А не могла она на счёт замужества просто перестраховаться на всякий случай?
   - Нет, Марк Анатольевич, я видел её паспорт и штамп в нём.
   - Ну что ж, это очень серьёзное препятствие. И я скажу больше, что и преодолевать его смысла нет никакого.
   - Но почему? У неё ещё вся жизнь впереди....
   - Ты так полагаешь?
   - Конечно.
   - Не хотелось бы тебя огорчать или разочаровывать, но, как говорил Сократ: "Платон мне друг, но истина дороже". Ноосферология открыла многие секреты физиологических особенностей мужчин и женщин. Оказывается те свободы в отношениях мужчин и женщин, которые усиленно насаждаются современными идеологами, очень далеки от тех правил, которые устанавливает для них природа. И нарушать эти правила нельзя - поплатишься собственным счастьем, да ещё и выпадешь из общего процесса эволюции человека, как вида.
   - Но что это за правила?
   - Сейчас я тебе о них вкратце расскажу.... Помнишь, как я тебе рассказывал об индивидуальной ноосферной частоте?
   - Да, помню.
   - Но мы тогда говорили о родителях и детях, и их взаимоотношениях. А теперь поговорим о мужчинах и женщинах. Постарайся к этой информации отнестись серьёзно.... Прежде всего, ты должен знать, что психофизиологические особенности у мужчин и женщин различаются. У мальчиков, достигших полового созревания, природа фиксирует ноосферную частоту, на которой работают все участки его мозга, и он больше её не меняет на протяжении всей своей жизни. У девочек этого не происходит. Им природа оставляет такую возможность на тот случай, когда она сильно в кого-то влюбится. Вот тогда она меняет свою частоту и подстраивает её под частоту своего избранника. И в таких случаях считается, что это признак настоящей любви. Но сделать это женщина может только один раз в своей жизни. Вот и выходит, что, если твоя Ольга Николаевна уже вышла замуж, это значит, что она наверняка поменяла свою частоту, то есть, использовала свой шанс.
   - Ну и что?
   - Вот, чисто дилетантский вопрос. Если женщина меняет свою частоту, то они с мужем имеют с этого момента общую ноосферу. Через неё они чувствуют друг друга на любом расстоянии. И их дети будут наследовать их наилучшие качества, то есть, эта семья будет счастливой и она не будет выпадать из процесса эволюции человека, как вида.
   - Ну, а если нет? - допытывался Саша.
   - Если нет, тогда они будут жить, как просто знакомые люди, духовно не связанные. И дети их не смогут получить наилучший генный набор (как правило, это будущие троечники в школе), а значит, что они уже не будут участвовать в эволюции человека. И о счастье в такой семье и мечтать не приходится. Поверь, у нас такая убедительная статистика набрана, что никаких доказательств не требуется.
   - Неужели это всё так строго?
   - Да, Саша. Я сам могу тебе это подтвердить, так как два раза пытался построить семью, но оба раза поздно и ничего у нас путного не получалось. Разногласия побеждали нас и, в итоге, я остался один.
   - Это печально, конечно.
   - Это очень печально, но такая уж доля мужская - выбирать одно из двух: либо ранний брак, либо возможность получить серьёзное образование.
   - Выходит, что, если серьёзное образование получать, то на счастливом браке нужно крест поставить?
   - Ну, почему так мрачно. Не нужно спешить с выводами. Я же ещё не всё сказал. Просто нужно, и это наилучший вариант, пока учишься, все сердечные дела временно отодвинуть. Кстати, в этом есть и положительный момент - к тому моменту, когда вы выучитесь и получите диплом, вы, как мужчина будите куда более привлекательным, чем тогда, когда были студентом. Это я вам говорю с полной откровенностью.
   - Да, но у вас-то с личной жизнью не получилось?
   - Кто вам сказал?
   - Да вы только что сказали, что остались один.
   - Да, я так сказал, и остался один на целый год. Но зато потом, встретил молодую девушку, даже ещё девочку совсем - она на 15 лет моложе меня - но какой у нас получился брак(!) - все друзья завидуют. Через неё-то я и узнал, какой должна быть любовь и каким должен быть брак. Ты не представляешь, что значит чувствовать состояние другого человека. И между нами всё ясно и открыто, никаких тёмных мыслей и подозрений. И знаешь, изменить ей я не смог бы даже под угрозой расстрела - так мне дорога наша открытость.
   - Но это же совсем другое дело.
   - А я о чём?! Женщина способна сделать мужчину счастливым, но только одного. Все остальные будут с нею несчастны. Твоя Ольга Николаевна уже от дала свою способность осчастливить другому. Даже, если ты разрушишь их брак, то сделаешь их несчастными, но и сам не будешь счастлив. Вот, над чем тебе нужно подумать.
   Обратно Саша возвращался совсем другим человеком. Благодаря беседы с Марком Анатольевичем, он как бы взглянул на себя и на свою жизнь со стороны. И опять высветились многие жизненные моменты совсем в ином свете. Всё, что казалось главным, стало, вдруг второстепенным, а то, что должно было быть главным, таким и стало. И его увлечение Ольгой Николаевной показалось ему действительно несерьёзным и даже в чём-то нечестным. Вроде он путём юношеского хотения пытался завладеть чем-то чужим. Теперь, как со стороны, ему это показалось нечестным и даже подлым.
   Конечно, в нём уже волей-неволей, а бродило чувство некоторой ревности, которое нет-нет, да и мешало ему в полную силу влюбиться в Ольгу Николаевну. Но теперь, узнав о таких тонкостях в межполовых отношениях, он стал с большей силой ощущать оправданность ревностных чувств. Словом, в Саше стали несколько остывать его порывы, привлекавшие его к этой девушке, оказавшейся взрослой женщиной. И он решил, что не будет выяснять никаких отношений, а просто обязан исчезнуть из её жизни, как и она из его.
  
  
   Началась вторая половина октября и Серёжа с Олей решили съездить в Павловск. А накануне у Оли состоялся разговор с Анной Сергеевной на сугубо женские темы. Начала его Оля, которая в течении двух недель всё ждала, что Саша всё-таки подойдёт к ней, но этого не случилось. Странные, при этом, чувства крутились в Олиной душе. С одной стороны стало ощущаться какое-то облегчение, что ей не нужно будет выбирать, решая задачу с едва известными данными. Но с другой стороны и было чувство досады и обиды, правда, не понятно на кого и за что. Просто оно присутствовало и всё. И вот, об этом она и решила поговорить с Анной Сергеевной.
   Конечно же, та попросила рассказать ей, и подробнее, всю историю её отношений с Сашей. И Оля изложила всё в подробностях, не упустив своих чувств и сомнений. Главная её жалоба на себя касалась той неразберихе, которая царила в её юной голове. Ей нравился и Серёжа, и Саша, и как поступить, она просто не знала. А Анна Сергеевна, по мнению Оли,
   было именно тот человек. которому она могла довериться во всём. И это действительно было так. Анна Сергеевна слушала рассказ Оли и с любовью смотрела на неё. Все сомнения и переживания этой девочки напомнили ей её юность. Всё было почти так, пока она не встретила Своего Николая Васильевича, который за один вечер перевернул в ней всё, да так, что всё, что было до этого, стало совсем не важным. Примерно это она и постаралась разъяснить Оле. Когда та закончила свой рассказ.
   - Оленька, вот я слушала тебя, а сама вспоминала свои юные годы, свои сомнения и поиски. Со мной всё было почти так же до того момента, пока я не встретила того человека, за которого вышла замуж уже безо всяких сомнений. Так что, не переживай, девочка моя, живи просто и ясно, пока не придёт настоящее чувство.
   - А как я узнаю, что оно пришло?
   - Узнаешь. Просто тогда тебя уже больше никто не будет интересовать - вот и всё.
   - А как же тогда Серёжа? Он же ждёт меня, пока я учусь?
   - А это может оказаться и Серёжа, когда ты получше его узнаешь, но может статься и кто-то другой - сердцу не прикажешь.
   - Как в жизни всё сложно!
   - Сложно, деточка. И чем дальше, тем сложностей этих будет больше.
   - Но ведь мы с ним всё решили, всё спланировали?..
   - Знаешь, есть такая притча: "Если хочешь насмешить Бога - поделись с ним своими планами".
   - Обязательно не сбудутся?
   - Это у кого как. Может быть, у тебя они сбудутся. Не нужно только торопить время - тебе сейчас нужно только учиться и думать об учёбе. В вашем возрасте ещё только начинают просыпаться чувства. Они ещё хрупкие, нежные и очень не постоянные. Тут тоже своего рода школа, и её тоже необходимо пройти, а ты сейчас в ней ещё только в первом классе. Не торопи время, выбрось все эти глупости из головы, а иначе тебе высшего образования не видать, и твои мечты о медицине останутся просто мечтами. Согласна ты сама с этим?
   - Вы правы. Я - дурра, мама, совсем не умею думать сама, а столько книг уже прочитала.
   - Ничего. В таких делах опыт приходит не сразу. Поскольку у тебя ещё нет опыта в делах, связанных с отношением между мужчиной и женщиной, то ты и в книгах все истории, связанные с этим, прочитываешь не с тем должным вниманием, с каким будешь читать потом, когда совсем повзрослеешь. Вот тогда эти истории будут для тебя главными, а пока: учёба, учёба и учёба.
   Такие напутствия получила Оля перед этой прогулкой в Павловском парке. Когда они приехали туда, Оля уже изрядно проголодалась - всё-таки путь сюда был неблизким. Но вот что удивительно, что Серёжа словно всё это предвидел. Когда они вошли парк и, миновав танцевальный павильон, вошли в аллею, где были скамеечки, он, вдруг предложил:
   - Может быть нам перекусить, пока народу не много?
   - Конечно, - с радостью согласилась Оля. - Я ужасно, как хочу есть!
   И тут она увидела, что за спиной Серёжи болталась сумка, на которую она сначала даже не обратила внимание. Но главное, что в этой сумке: чего только не было. Но съели они почти всё и запили чёрным кофе из термоса. Всё было, как в сказке. Оля чувствовала себя на седьмом небе от блаженства.
   Когда же они поднялись со скамейки, Серёжа спросил:
   - Как у тебя дела с учёбой?
   - Ой, Серёжа, и ты туда же - вчера мама весь вечер мне доказывала, что нужно учиться, учиться и учиться....
   - Оля, мы не случайно беспокоимся за тебя и твою учёбу. Время вынуждает так делать. В нашей стране, вдруг, стало всё можно, но дети из этой свободы извлекают самое плохое. Молодёжь стала раскованной, если не сказать, развязной. И кого-то это очень радует. А на деле не всё так просто.
   - А что ты имеешь в виду?
   - Да эти раскованные "детки" занимаются чепухой разной, вместо того, чтобы сидеть тихо и скромно и учиться, как можно лучше. В итоге выходят потом во взрослую жизнь, приходят наниматься на работу, а предъявить ничего не могут: ни специальности, ни опыта, ни умения. Вот и остаётся: для девочек - тряпка, ведро и швабра; для мальчиков - лопата, кирка и носилки. Согласись - увлекательная перспектива.
   - Да, тут я с тобой согласна. Но у меня пока всё идёт нормально. У меня четвёрка уже вызывает беспокойство. Я стараюсь идти по максимуму.
   - А ты уже решила, кем хочешь стать?
   - Знаешь, чем дальше я учусь, тем больше мне хочется быть врачом. Я и в биологический кружок хожу из-за этого. Мы там с микроскопом сейчас работаем - всё так интересно!
   - Это замечательно! Профессия, которая востребована в любые времена, благородная по своей сути, но и трудная невероятно. А я ещё в школе заинтересовался волноводами и вообще электромагнитными полями. А сейчас приходится работать в группе антенщиков - другой работы нет. Был институт научно-исследовательский, да его закрыли. Вообще, сколько я знал научных институтов, все закрыли. Кому это надо?
   - Я спрошу у папы - мне иногда кажется, что он вообще всё знает.
   - Ты Николая Васильевича теперь отцом зовёшь?
   - Как и маму. Они замечательные люди. Поживу теперь и я с папой и мамой. Мне всегда хотелось так называть кого-нибудь, но только таких, которые стоят этого.
   - Они стоят?
   - Без сомнения. Если честно, то я и учиться стала в полную силу, чтобы быть их достойной.
   - Ты молодец, Оленька! Каждое твоё слово восхищает меня.
   Немножко засмущавшись своих откровений, они шли какое-то время молча, пока не вышли к мосту, перейдя через который, повернули к дворцу. Вокруг бывшего плаца росли молодые сосны, на которых просто кишели белки. Оля, увидев их, так рассмеялась - для неё было внове видеть, как белки брали орешки с руки какого-то мужчины.
   Снова в Серёжиной сумке, вдруг, нашёлся пакетик с орешками. Оля взяла их и тоже подставила свою ладонь к стволу дерева. Белка не заставила себя долго ждать. Она спокойно взяла по очереди два орешка, спрятала их у себя за щекой и, вильнув хвостом, ускакала куда-то наверх. Олю это так развеселило, что она смеялась от души. Серёжа чувствовал себя счастливым, что сумел всё предусмотреть, и доставить, тем самым, Оле такое удовольствие.
   Уже дома, Оля с восторгом рассказывала Анне Сергеевне о своих впечатлениях. И в её настроении снова чувствовалась прежняя Оля. Может быть, по-этому Анна Сергеевна осторожно спросила её:
   - Оленька, а как у тебя дела с твоим новым знакомым, Сашей?
   - Да никак, - отмахнулась Оля. - Он две недели уже. Как не показывается на глаза, а у меня, так словно с души слегло - снова стало легко и спокойно.
   - А с Серёжей у тебя как? - продолжала интересоваться Анна Сергеевна.
   - А с Серёжей у меня, как с вами. Если мы все дома, то и на душе спокойно. Так и с ним - мне как-то очень спокойно и никто больше не нужен. Он, как часть меня - неотъемлемая и, видимо, незаменимая.
   - Мне приятно это слышать, но не потому, что Серёжу я лучше знаю, или что он племянник Николая Васильевича - вовсе нет. Я хочу с тобой поделиться некоторым опытом из своей жизни. Знаешь, Оленька, связывать свою судьбу с юношами школьного возраста, значит заранее готовить себя к семейным неудачам. Это - уж поверь мне. Прежде всего, они все ещё недоросли, хотя и лет много, но только по нашим, женским меркам. Мы можем выйти замуж в любое время, после полового созревания. А мужчина должен ещё профессию получить и научиться зарабатывать. Кроме этого, им ведь предстоит пройти армейскую службу, а за это время может всё случиться и, поверь мне, они, как правило, за время службы в армии, не одну девушку успевают забыть. Так что, самый разумный выбор для девушек - выбирать среди уже определившихся мужчин.
   - Я думаю, что так оно и есть, - ответила грустно Оля.
   - Это действительно так. Даже само слово "мужчина" состоит из двух частей: мужа и чина, - этого никогда не следует забывать.
   Оля удивилась, а потом сказала, рассмеявшись:
   - Действительно - интересно и забавно.
   После этого разговора Анна Сергеевна поделилась всем с Николаем Васильевичем. Тот выслушал её и только сказал:
   - Взрослеет наша девочка. Видимо действительно у неё положительная связь с нашей ноосферой? Только бы теперь её не потерять, пока она замуж не выйдет.
   - А что, если она постепенно перейдёт в Серёжину ноосферную частоту - не потеряем мы её?
   - Рано или поздно, а это должно произойти. А как это случится - какая разница. Переёдёт ли она в его частоту, а потом выйдет замуж за него, или она сначала выйдет замуж, а потом, всё равно ведь, перейдёт в его частоту.
   - А вот скажи мне, почему Серёжа - сын твоего брата, а, как я понимаю, он не в твоей частоте, хотя у вас с братом должна бы быть общая частота?
   - Дело в том, что мой старший брат был приёмным у нас в семье. Он сын сестры моей мамы. Но случилось так, что они оба воевали и оба погибли. Мама моя и взяла его на воспитание к нам в семью - отец был не против.
   - Теперь понятно.
  
  
   В то время, как Саша перестал встречаться и общаться с Олей, появились другие два поклонника, не по годам наглые и решительные. Учились они в предвыпускном классе. Олю они тоже заметили ещё раньше, но, поскольку за ней стал ухаживать старшеклассник Саша, это их сдерживало. Но, заметив, что из этого ухаживания ничего не вышло, они, подождав ещё некоторое время, решили сами перейти в атаку.
   Они так же встретили Олю за мостом и стали приставать к ней, но не так вежливо и корректно, как это делал Саша, а грубо и вульгарно. И даже заявление Оли, что она замужем, вызвало у них только смех. Она едва отделалась от них, а, придя домой, позвонила Серёже и всё ему рассказала, чуть не плача от отчаяния.
   Серёжа успокоил её и пообещал, что на следующий день встретит её из школы с друзьями. Прощаясь, он попросил:
   - Оля, ты только завтра ничему не удивляйся и прими всё, как должное, договорились?
   - А что будет? - поинтересовалась Оля.
   - Да ничего. Ты, главное. Воспринимай всё, как должное, договорились?
   - Ладно, постараюсь.
   И старание, действительно Оле пригодилось. Когда она выходила из школы, после окончания занятий, эти двое нахалов увязались за ней. Оля ничего им не отвечала и чувствовала себя ужасно оскорблённой. Она едва не плакала, открывая дверь, когда, вдруг увидела большой чёрный джип перед входом в школу. Возле задней дверцы стоял здоровый мужчина в чёрном костюме. В машине сидели ещё двое. Оля не знала этого мужчину, но он, вдруг, заулыбался, увидев её и сказал, обращаясь к ней:
   - Ольга Николаевна, прошу вас!
   Двое нахалов, преследовавших её, просто остолбенели. А Оля, как ни в чём ни бывало, направилась к джипу. Мужчина раскрыл перед ней дверцу, а, когда она подошла ближе, спросил её:
   - Это они? - и показал глазами на двух её спутников.
   Оля кивнула утвердительно. Мужчина закрыл за ней дверцу, а потом направился прямо к этим двум школярам. Подойдя ближе, он распахнул пиджак и показал, висевший на растяжках пистолет, а потом произнёс:
   - Если хоть раз подойдёте к этой женщине, ваши родители будут всю жизнь разыскивать вас - понятно?
   Те молча кивнули, изрядно испугавшись. Испуг обоих был настолько сильным, что они ещё долго стояли, как вкопанные, когда джип уже давно скрылся из виду.
   Оля сидела на заднем сидении, а рядом сидел Серёжа, который тут же ей объяснил всё происшедшее. Выслушав её вчера по телефону, он решил немедленно действовать. Рядом с его квартирой жил Максим, который работал водителем в какой-то частной охранной организации. Как потом выяснилось, его брат в этой же организации был штатным охранником. Консультация с ними обоими и родила весь этот сценарий, который они успешно разыграли на глазах всей школы.
   Кстати, Саша тоже всё это видел и только убедился в правильности своего решения, не общаться больше с Ольгой Николаевной. А Оля, выслушав весь рассказ Серёжи, вдруг так рассмеялась, что невольно рассмешила и всех сидящих в машине.
   Олю привезли к её дому, высадили, попрощались, и машина умчалась в город - всем нужно было спешить на работу. А Оля пришла домой и стала рассказывать своим родителям обо всём случившемся. Они слушали её очень внимательно и тоже смеялись над тем, какой выход современный нашёл Серёжа.
   - Да, в наше время, особенно в старших классах, такое просто не возможно было. Конечно, наверное не все дружили одинаково, но всё равно, к нам, девочкам, мальчики наши относились очень деликатно. Скажи Коля?
   - Конечно! Я в последний раз дёрнул за косичку свою соседку по парте в пятом классе. И то потому, что она стала хвалить меня, называя гением математики. Вот я её и одёрнул, но она даже не обиделась.
   - А почему всё так изменилось? - поинтересовалась Оля.
   Николай Васильевич глубоко вздохнул и медленно выдохнул, вытянув губы, как это делают пловцы, потом встал и прошёлся по комнате. Он всегда так делал, когда вопрос, заданный ему, не был достаточно прост для ответа. Он не любил длинных речей слушать, а произносить - тем более.
   - Если кратко тебе ответить, Оленька, то дело в том. что у нас изменились общественные отношения. И изменились не в прогрессивную сторону, а вернулись несколько назад.
   - Нам в школе говорят всё наоборот - было плохо, а теперь все стало лучше.
   - Всё правильно, лучше стало, но, к большому сожалению, далеко не для всех.
   - А как далеко это "далеко"?
   - Заметно лучше стало для 15% населения, но 85% потеряли почти все преимущества, которые давала Советская власть, хотя она уже тогда была не совсем Советской.
   - Как это?
   - Да очень просто. Пользуясь бесконтрольностью в нашей системе государственного устройства, к власти пришли люди, которые стали ею пользоваться в своих корыстных целях. Попросту говоря, они стали обворовывать наше государство. А когда н6ахапали вдоволь, стали народ готовить к тому. чтобы изменить общественный строй, вернув капитализм и в нашу страну.
   - А как же люди, папа? Неужели они не понимали, чем всё это кончится?
   - А что люди? Ты сейчас среди них живёшь и вращаешься - очень они разбираются в политике и в истории нашего государства? Для этого, ведь, нужно заниматься самообразованием, а они даже книг не читают. Уткнулись в этот телеящик, а там передают только то, что устраивает нашу буржуазию - они контролируют все средства массовой информации. Так что, почерпнуть оттуда можно только негативные знания. В институтах и школах тоже всё перевернули с ног на голову, так что оттуда выходят отменные оппортунисты или полные неучи.
   - А нам в школе говорят, что Ленин выдумал большевизм, который обернулся катастрофой для всей страны.
   - Во как! Уже так прямо и говорят?
   - Да. Говорят, что, если бы не Ленин, то наша страны сейчас была бы такой богатой, как Америка.
   Анна Сергеевна не удержалась и засмеялась, а потом сказала:
   - Да, с нашим народом можно сделать всё, что угодно - всему поверят, лишь бы на копейку жизнь стала лучше, а что дальше будет - никого не интересует.
   - Именно так, - подтвердил Николай Васильевич и продолжал. - Есть такой писатель - Мамин Сибиряк (псевдоним Дмитрия Наркисовича Мамина), который написал роман "Хлеб" в 1895 году. Так вот, в нём он подробно описал, что будет с Россией, если бы в ней стал свободно развиваться капитализм, и особенно его наивысшая фаза - банковский капитализм. Россия стала бы страной нищих. А Ленин только подтвердил эти выводы теоретическими исследованиями, но уже позже. Так большевизм, в котором обвиняют Ленина, возник только в 1903 году, а роман был написан, как я уже говорил, в 1895 - за 8 лет до появления большевизма. Кстати, этот большевизм и прервал такое развитие событий, о которых писал Мамин-Сибиряк. Советская Россия превратилась в могучую, передовую державу в плане развития науки, культуры масс(!), космических технологий и так далее.
   - К сожалению, теперь мы только вспоминаем об этом, - с грустью произнесла Анна Сергеевна. - Ничего этого не осталось - всё перестраивается на американский лад. Даже книги теперь печатают только о любовных приключениях или бред сумасшедших, пишущих заумные фантазии, которые к жизни никакого отношения не имеют.
   - Так вот, что касается ответа на твой вопрос, развитие культуры масс и было одним из важнейших достижений советского строя. В основной массе люди у нас были совсем другие. Именно, благодаря этому, мы и победили во второй мировой войне. А теперь, этот вопрос предоставлено решать самим массам, понимаешь, какая разница?
   - Не очень.
   - В наше время обучение, воспитание в определённых нравственных нормах, были обязательными и возлагались на государство, на коллективы учебных заведений. Как показал исторический опыт советской России, коллективное воспитание - самое эффективное в социальном плане. Сейчас школьное воспитание сводится к работе учителя с учеником и его родителями. Такое воспитание не эффективно, так как имеет множество подводных камней. Я надеюсь, что ты понимаешь, о чём я говорю?
   - Вы имеете в виду богатеньких детишек, которые на особом положении?
   - Да, и это тоже. Сама понимаешь, что влиять на их воспитание учителя, практически, не могут, а это значит, что будут выходить из школы люди со всеми приобретёнными недостатками: склонностью к обману, подлости, трусости, коварства и так далее.
   - Да, это уже сейчас проявляется, подтвердила Оля.
   - Кроме этого, из школы, основная часть учеников стала выходить с очень низким уровнем знаний, хотя те, кто выходит и с пятёрками, знания получают не строго научные - это ты имей в виду. Потом придётся искать передовые научные знания самостоятельно, чтобы стать образованным человеком. Хотя и на этом пути будут всякие трудности.
   - Какие?
   - Ну, хотя бы, касающиеся выпуска книг. Вам придётся наиболее передовые знания получать из книг, изданных ещё в советское время, а их ещё нужно будет найти. Они останутся только в частных библиотеках. Вот и смекни, кому и в какой мере это всё будет доступно?
   - Как всё-таки в этой жизни всё сложно! - произнесла задумчиво Оля. - Раньше мне казалось, что в школе всё так просто: выучила; ответила; пришла вовремя; ушла вовремя; выполнила, что попросят - словом, всё просто и ясно. А когда начинаешь соединять школу и жизнь, получается столько непонятностей и сложностей!
   - Мы об этом и говорим, Оленька, что чтобы стать взрослой, нужно во всём этом разобраться, - сказала Анна Сергеевна. - Мы, конечно, будем тебе помогать, но главные знания ты можешь почерпнуть только из книг. Причём, некоторые книги приходится по нескольку раз читать. И это нормально. Человек взрослеет, увеличивает запас знаний и в каждый последующий раз, читая туже книгу, он находит в ней всё то, на что прежде просто не обратил внимание.
  
  
  
   После этого разговора Оля решила прочитать роман Мамина-Сибиряка "Хлеб". Правда, Анна Сергеевна предупредила её, что роман очень серьёзный, и, может быть, стоит отложить его чтение на будущее? Но Оля решила всё-таки попробовать, скачала его на свою электронную книгу.
   Первые страницы действительно показались ей несколько скучноватыми, но потом она заинтересовалась и стала по вечерам читать перед сном. На чтение романа ушло две недели. По многим эпизодам она разговаривала или с Анной Сергеевной, или с Николаем Васильевичем, а то и с обоими вместе. Так что чтение шло вполне осмысленно и в заключении у них состоялся разговор по тем вопросам, которые появились у Оли.
   - Как я поняла, - начала Оля, - возникновение банков стало развивать в людях жажду делать деньги и любым способом - это, ведь, плохо для основной массы людей? Или это не так?
   Анна Сергеевна сделала удивлённое лицо и произнесла с восхищением:
   - Оленька, твой вопрос делает тебе честь. Для твоего возраста извлечь из данного романа подобные вопросы, значит явно обладать философским складом ума. Это - очень ценный дар природы. Тебе нужно только его развивать.
   - Да, я с этим согласен, - поддержал её Николай Васильевич.- А что касается твоего вопроса, то не всё так просто, как может показаться.
   - Значит, я всё-таки ошиблась в чём-то? - спросила Оля.
   - Нет, роман действительно посвящён этой, очень важной, теме. Но автор описал российскую стихию развития капитализации общества и её последствия. И сделал очень правильно. Однако, если мы посмотрим на эту проблему с точки зрения исторического материализма, то процесс развития банковской системы в сторону концентрации промышленного капитала и слияние с ним - вполне естественный процесс развития одной из общественных формаций, характерных для человеческого общества. Из истории ты должна знать, что были следующие общественные формации: первобытнообщинный строй, феодальный и затем капиталистический.
   - Да, но капиталистический строй, нам так объясняли, вышел на общественную арену с появлением машинного производства.
   - Совершенно верно, Оленька, капитализм, как общественный строй, появился в век машинного производства, но постепенно, развиваясь, капитал всё больше концентрировался в руках наиболее крупных владельцев оного, а затем полностью переместился в банковскую сферу, где достиг гигантских размеров. Отсюда он и устремился на покорение промышленности других стран - так и началась глобализация экономики земного шара.
   - И России? - удивилась Оля.
   - К сожалению.
   - А вроде бы не заметно? - удивлённо произнесла Оля.
   Анна Сергеевна и Николай Васильевич рассмеялись, переглянувшись, а потто Николай Васильевич спросил;
   А помнишь, как в романе, банк появился незаметно, и вроде бы ничего страшного не произошло, а изменения в отношениях людей, в условиях их жизни, привели целый край к нищете и разорению.
   - Неужели и у нас так будет?
   - Тут всё зависит от планов наших финансовых воротил. Одно неоспоримо - они настойчиво стараются превратить русских людей в американцев. Особенно через телевидение прививаются все манеры и традиции американцев, которые и национальности-то определённой не имеют. Ещё Маяковский, в своё время, задавался вопросом, кто такие американцы и оказывалось, что они состоят почти из всех национальностей и народностей, но своего коренного населения не имеют.
   - А это плохо?
   - Понимаешь, Оленька, подобный сброд не имеет устойчивых национальных традиций, генофонд формируется в разных диапазонах ноосферных частот, а это значит, что, как бы они не старались обрести все признаки единой нации, для этого потребуется не меньше тысячелетия. Я уже не говорю о культуре. У них нет национальных истоков, а, значит, и культура существующая искусственно сформированная, без глубинных связей.
   - Понимаешь, Оленька, они натаскали в свою страну предметов искусства со всего мира, насоздавали музеев, а они стоят пустыми - люди-то почти не ходят туда, - вступила в разговор Анна Сергеевна. - Ты вот была с Серёжей в Эрмитаже - много посетителей там?
   - Да, и в раздевалку очереди.
   - Вот, наши люди ходят, правда, пока. Скоро и наши музеи опустеют.
   - Совершенно верно, - подтвердил Николай Васильевич и добавил, - книги-то у нас почти перестали читать. Во всяком случае, основная масса населения книг уже не читает - разве что, развлекательную литературу, и то очень узкий круг людей. А это о многом говорит.
   Оля слушала своих родителей и всё глубже понимала, насколько сложен современный мир, и как много нужно знать, чтобы в нём разобраться. Пожелаем же и мы Оленьке успеха в исполнении всех её светлых желаний.
  

ЭПИЛОГ

   Николай Васильевич встретил Олю через несколько лет. Произошло это совсем случайно. Он шёл по улице Ленина райцентра и, вдруг, навстречу ему в толпе мелькнуло знакомое лицо. Через несколько шагов, они оказались друг против друга и, улыбаясь, поздоровались. Оба были приятно удивлены и, одновременно, смущены. Первым начал говорить Николай Васильевич.
   - Здравствуй, Оленька! Как ты повзрослела! Это, сколько же времени мы не виделись?
   - Кажется, четыре года?.. - ответила она.
   - Да, ты права. А что ты здесь делаешь?
   - Я здесь учусь.
   - На кого, если не секрет?
   - На повара.
   - Ах, вот так!.. Это интересно. И как тебе - нравится?
   - Оля неопределённо пожала плечами и ничего не ответила. А Николай Васильевич, не теряя нить разговора, спросил.
   - Ты как сейчас - располагаешь временем? Мы могли бы посидеть в кафе - тут "МИНУТКА" недалеко - и поговорить.
   Оля согласилась.
   Через несколько минут они сидели в кафе за столиком, который стоял у окна. Николай Васильевич заказал мороженое и кофе с пирожными. Они несколько минут молчали и снова Николаю Васильевичу пришлось нарушать это молчание.
   - Скажи, Оленька, ты не пожалела в последствии, что послушалась тогда своих опекунов и запретила мне приходить к вам, и к тебе, в частности?
   - Я сразу пожалела, но боялась, что жизнь может повернуться ещё большими неприятностями. Их у меня и так было довольно, а с вашим появлением стало ещё больше. Все стали на меня коситься и почти хором убеждать, что вы хотите на мне жениться....
   - И ты этому поверила?
   - Да нет, конечно, но они тогда стали убеждать меня, что вы вообще колдун, что из-за вас уже умерло, раньше времени, в селе несколько человек. Что семья, которая жила у вас за стеной, тоже распалась из-за вас.
   - Так прямо и сказали? - Удивился Николай Васильевич. - Неужели обо мне ходили такие слухи в селе?.. Я даже не подозревал об этом.
   - Да, всё так и говорили.
   - И тебя это испугало?
   - Откровенно говоря, немножко "да".
   - Понятно. Только это не совсем верно. Да, мне пришлось кое-кому предсказать их будущее, если они не изменят свой образ жизни. И главным образом, конечно, речь шла о постоянном употреблении спиртного. Они только смеялись над моими предсказаниями, а потом всё происходило именно так, как я и говорил. Но в этом нет никакого колдовства. Я просто от природы неплохой психолог, да и жизнь прожил не просто так, а внимательно за нею наблюдая. Вот так обстоит дело со слухами обо мне на самом деле.
   Оля изумленно покачала головой и тут же сказала:
   - Как люди всё могут перевернуть - и обязательно в свою пользу.
   - В этом ты права. Но ты ещё не спросила; "Как мы с Анной Сергеевной поживаем?..
   - Я ещё не успела, но теперь спрашиваю....
   - Можно было бы сказать, что живём потихоньку, но я этого не скажу, так как мы потихоньку не умеем жить. Я, например, написал за это время роман и успел уже издать его. Он, главным образом посвящён тебе и тому, как могла бы сложиться твоя судьба, если бы ты тогда поверила нам, а не своим опекунам. Они, ведь, не тебя боялись потерять, а ту сумму денег, которую им платит государство за твоё воспитание. В этом всё дело.
   Оля согласно кивнула и опустила голову. Потом, справившись с собой, она спросила:
   - А нельзя прочитать ваш роман?
   - Ну почему же, нельзя? Назначай свидание, где и когда мы с тобой встретимся и я принесу его с собой.
   - А давайте здесь же, послезавтра.
   - Хорошо.
  
  

***

  
   Через два дня они сидели в том же, небольшом кафе "Минутка". Столик их у окна оказался снова свободен в это время.... Николай Васильевич выглядел изрядно постаревшим, хотя седины у него почти не было - так, кое-где на висках. А так цвет волос его ещё сохранился. Всё это успела это заметить Оля. Прошлая их встреча прошла как-то сумбурно. Оля очень сильно волновалась, хотя и не понимала, почему.
   Она была уже взрослой девушкой - ей шёл девятнадцатый год. В свой колледж она поступила с задержкой на год, так как серьёзно болела её злосчастная опекунша. Оле пришлось быть в доме за хозяйку, где жили трое мужчин. Кухня, стирка, поросята, куры, - всё это было предметом её внимания и заботы.
   Сейчас она жила в общежитии колледжа и эта жизнь для неё была просто отдыхом от того сумасшедшего ритма жизни их сборной семьи, который был установлен неорганизованностью и несобранностью её опекунши. Всё делалось как-то спонтанно, не продуманно, не подготовлено: сразу и вдруг, - как только взбрело в голову мачехе.
   Здесь, в общежитии колледжа, Оля находилась только, когда занималась домашними заданиями, да спала. Остальное время она старалась гулять по городу и думать и мечтать. Это было её любимое занятие. Вот и после встречи с Николаем Васильевичем, она долго гуляла ещё и всё обдумывала и переживала прежние чувства, которые когда-то влекли её к этой семье пожилых, но спокойных и мудрых людей.
   Придя на вторую встречу, она уже спокойнее рассмотрела его и сумела подметить все перемены, которые в нём произвёл возраст. Но, не смотря ни на что, этот пожилой человек был ей симпатичен и общение с ним было приятным. И не только потому, что он обращался с ней, как с равной совершенно по возрасту и образованию. Было в нём что-то такое, что, обычно, называем обаянием. Оля чувствовала это и ей было приятно в обществе Николая Васильевича.
   Они снова заказали мороженое и кофе и, поедая и попивая всё это, вели свой разговор.
   После мороженного Николай Васильевич достал из своего кейса книгу, на обложке которой Оля сразу узнала свою фотографию, сделанную, правда, лет пять-шесть назад. Она сильно смутилась и не знала, что сказать, но Николай Васильевич сам стал говорить об этой книге.
   - Видишь ли, Оленька, я написал этот небольшой роман, где главная героиня ты, но представил всё так, как бы это могло быть, если бы ты тогда не послушалась бы угроз своих опекунов, а поверила нам с Анной Сергеевной. Во-первых, жизнь у тебя сложилась бы совсем по другому. Во-вторых, сейчас ты училась бы не на повара, а на врача, как предсказывала тебе когда-то Людмила Владимировна. Постарайся эту книгу прочитать и позвонишь мне по этому телефону, - попросил он, протягивая Оле свою визитку. Мы снова встретимся и поговорим более подробно. Может быть, тебе что-то не понравится - мы всё обсудим.
   Оля согласилась и взяла книгу.
  

***

   Следующая встреча их произошла через четыре дня. По внешнему виду Оли было видно, что она снова взволнована, что внутри её идёт какая-то неразрешимая борьба. Николай Васильевич сразу, как только они уселись за столик, поинтересовался:
   - Оленька, у тебя что-то случилось - может быть, неприятность какая-то?
   - Нет, просто меня так взволновала ваша книга. Откуда вы всё это взяли?
   - Как откуда? Отсюда и отсюда, - проговорил Николай Васильевич, показывая сначала на то место, где у него сердце, а потом на свою голову. Иными словами, мы с Анной Сергеевной вместе представляли, как бы мы поступили в тех или иных случаях, если бы судьба нам ниспослала бы такое испытание и удовольствие, одновременно.
   - В смысле, меня? - хитровато переспросила Оля.
   - Конечно. Ведь, посуди сама, в нашу устоявшуюся стариковскую жизнь вошло бы совсем юное существо, которое нужно было согреть своим внутренним теплом, вдохнуть в неё совсем иную жизнь, иные желания, - всё это было бы не так просто и одновременно так интересно. Но мы тогда были готовы к этому и книга - только подтверждение тому.
   - Да, когда я читала, то верила каждому вашему слову, каждому действию и, конечно же, очень переживала о том, что всё это не состоялось в жизни.
   - Мы тоже переживали, да и как! И книга эта стала оправданием наших самых чистых намерений.
   - Я всегда вам верила.
   - Почему же тогда ты отказалась от нашего участия в твоей судьбе?
   - Это непростой вопрос для меня.
   - Ты затрудняешься на него ответить?
   - Нет, я постараюсь ответить, хотя это и не просто.
   Оля сменила позу, повернувшись к столику немного боком. Один локоть её лежал на столике, а другой на спинке стула. Она развела кисти рук и, немного пораздумав, стала отвечать.
   - До встречи с вами, я уже совершила одну ошибку, поверив своим будущим опекунам. Тогда они мне казались очень приветливыми и привлекательными. Встретив вас и Анну Сергеевну, я сначала обрадовалась, но потом какой-то внутренний страх ещё раз ошибиться в людях, стал всё больше сдерживать меня. Когда же вопрос встал ребром, я окончательно испугалась, а мои опекуны так меня убеждали, что у вас корыстные интересы, а не желание помочь, что я поверила им.
   - Понятно. Нам нужно было сначала побольше с тобой повстречаться, хотя бы так, как я потом написал в своей книжке, а затем уже предпринимать какие-то серьёзные шаги. Так что, как понимаешь, и наша вина в этом тоже есть.
   - Совсем не важно, кто виноват. Важно то, что так не случилось. Только мне интересно, мы действительно смогли бы переехать в Ленинград?
   - Конечно.
   - Тогда почему вы не уехали сами?
   - Для нашего возраста такая "авантюра" не желательна.
   - Но в книжке вы же пошли на неё?
   - Там мы всё делали ради тебя: хотели увезти тебя подальше от твоих опекунов; хотели, чтобы ты росла и развивалась в этом замечательном культурном центре; наконец, там проще обеспечить тебе другое будущее.
   - Понятно. Жаль, что не получилось, не сложилось так.
   - И нам тоже очень жаль, поверь. Но скажи, тебе что-нибудь понравилось в книге?
   - Да всё. У меня в ней совсем другая жизнь и цели другие и возможности.
   - А расскажи, пожалуйста, как на самом деле у тебя сложилась жизнь?
   - Да, что рассказывать? Всё, как было, так и шло.
   - Но, неужели мои попытки вмешаться в ваши бытовые отношения никак не повлияли, скажем, на твою мачеху?
   - Немножко да, но не на долго. Как выяснилось, она просто больная. И чем дальше, тем сильнее в ней её нервичность стала проявляться, пока, наконец, не произошёл инсульт. Теперь она лежит и не встаёт. Мальчишки за ней ухаживают, пока я учусь, но мне осталось всего полгода.
   - И давно у неё инсульт?
   - Уже полтора года.
   - И вся забота о приготовлении пищи легла на твои плечи?
   - Она и до этого была только на мне. Мачеха помогала только иногда.
   - Но как же они тебя на учёбу-то отпустили?
   - Вмешалась Людмила Владимировна и наш глава администрации.
   - Вот оно что!? А чем они мотивировали своё участие?
   - Тем, что государство платит моим опекунам деньги не только за воспитание и содержание, но и за обучение с целью приобретения профессии. Глава администрации так и заявил, что может поставить в известность контрольные органы и им перестанут платить деньги.
   - Даже так - это очень серьёзно. Тебе повезло. И, как я понимаю, ты сейчас живёшь в общежитии, но тебе не очень там нравится. Почему?
   - Там шумно очень, а я не люблю шум и музыку современную, которую они постоянно слушают. Вот и провожу почти всё свободное время на улице. А вы, я слышала, переехали, но куда не знаю. Сюда, что ли?
   - Ты угадала. Нам "Газпром" дал квартиру в северной части города. Если хочешь, приезжай к нам в гости. Мы готовы принять тебя в любое время.
   - А это не будет неудобно?
   - Нисколько. Анна Сергеевна относится к тебе так же, как и я. Если хочешь, мы прямо сейчас, можем поехать к нам, чтобы тебе потом не заблудиться.
   - Я согласна.
   Они поднялись и пошли к выходу. Невольно Николай Васильевич заметил, как неуверенно себя держит Оля. Её так никто и не научил: не сутулиться и не ставить ступни носочками внутрь. Из-за этого красивая девушка смотрелась, как сорокалетняя крестьянка. Ну, что ж, - подумал Николай Васильевич, - уже Анне Сергеевне будет над чем поработать, да и я найду чем её заинтересовать: литературой, музыкой или живописью, - а, может быть, всем сразу.
  
  
   2019 год.
  

   Новый словарь
  
     
   КОММУНИЗМ - (от лат. Communis - общий), Общественно-экономическая формация, основанная на общественной собственности на те средства производства, на которых возможна эксплуатация человека человеком.
      Частная собственность на средства производства допускается там, где владелец трудится сам, без использования наёмной рабочей силы. Если бы Сталин выполнил требования этой формулировки, которая вытекает из учения Маркса, он не смог бы провести в деревне раскулачивание, что, собственно, лишило деревню лучших сельскохозяйственных производителей. Так же, очень многие сферы деятельности оставались бы в частных руках и выполняли бы лучше свои функции. Так, например, торговые точки на селе вполне могли быть в собственности одного человека или одной семьи. Люди могли бы на собственной машине заниматься частным извозом. Все эти виды трудовой деятельности не противоречат основной идее марксизма о недопущении в обществе эксплуатации человека человеком. Многоукладность в ведении народного хозяйства должна была присутствовать в течении всего переходного периода от капитализма к коммунизму.
      Вульгарная трактовка Сталиным и его окружением этого основного понятия марксизма привела к тому, что у нас в стране установилась диктатура восточного типа, исходящая от одного лица. Для проведения её в жизнь и защиты её, как государственной системы власти, Сталин создал номенклатурный класс населения из чиновников всех рангов, который в последствии и привёл страну к реставрации буржуазных отношений.
     
  
   КОММУНИСТ - Человек, который в результате образования сумел сформировать в себе коммунистическое мировоззрение и строго руководствуется им в своей практической деятельности, и в личной жизни.
      Коммунистическое мировоззрение постоянно нацеливает его на коммунистический социализм, то есть изменение общественных отношений в направлении установления всенародной собственности на те средства производства, на которых возможна эксплуатация человека человеком. Исключение этой эксплуатации и установление справедливого распределения общественного продукта и общественных благ по принципу: "от каждого по способности, каждому по труду" - цель, к которой должен стремиться коммунист.
      Коммунисты так же должны выполнять законы природы, действовать в соответствии с ними, а не вопреки. И это относится как к практической деятельности, так и к личной жизни. Законы природы выдвигают для человека, в частности, следующие принципы поведения: не убивать людей, не лицемерить и не кривить душой, не обманывать, не прелюбодействовать, не подличать, не покушаться на чужое и не желать зла другим людям.
  
     
  
   НАУКА И РЕЛИГИЯ -   Этот вопрос освещался не единожды и, каждый раз, под каким-то определённым углом зрения. Вот и мне хочется его ещё раз рассмотреть, но под углом зрения сочетания современного образования и богословских учений. Хотим мы этого или нет, а современное состояние техники и нашего бытия требует от системы образования уже гораздо больше, чем в 19-м и даже 20-м веке. А тем, кто правит Миром, очень не хочется менять систему образования в сторону современных требований времени. Вот и возникает неразрешимое противоречие между требованиями времени и желаниями наших правителей.
      А требование времени продиктовано самой природой, так как современное состояние системы образования тормозит эволюцию человеческой природы. Это уже доказанный факт. Люди перестали передавать по наследству новые, приобретённые качества, которые и должны были бы ложиться в основу эволюции человека, как вида.
      Одной из причин такого торможения эволюционных процессов является Западная система образования, которая теперь приходит и в наши школы, колледжи, и институты. Ещё в 1977 году у меня состоялась беседа с одним американским гражданином, который закончил математический факультет университета. И он тогда говорил о математике, как науке об исчислениях. Когда я ему возразил, сказав, что математика - наука о математических законах развития Мира и природы в целом, он очень удивился и даже переспросил меня, в действительности ли я считаю, что наш Мир развивается по каким-то законам, да ещё, в частности, математическим? Мой утвердительный ответ просто шокировал его тогда.
     
      Если серьёзно говорить об образовании, то, в конечном счёте, результатом образования должно стать современное, отвечающее требованиям времени и эпохи, а так же уровню развития науки и производительных сил общества, мировоззрение. Естественные, общественные и точные науки способствуют развитию сознания и формированию искомого мировоззрения. Без него цена образованию - грошовая. Человек без мировоззрения - только наполовину человек. Это вытекает из положения, что человек на 60% существо социальное, то есть его мировоззрение играет решающую роль в степени его образованности.
      Религия совершает обратное действие, развивая слепую веру и фанатизм, которые подавляют развитие сознания. Если богословие ввести в школах, то мы неизбежно поставим учеников перед неразрешимым противоречием: или становиться послушными фанатиками, либо развиваться совершенно самостоятельно, но только на научной основе. Наиболее неразрешимой такая задача может оказаться для отличников, которые всегда стремятся по всем предметам иметь наивысшие оценки. Можно сказать больше, что мы, таким образом, создадим условия для суицида некоторых выпускников, для которых разрешение этого противоречия окажется не по силам.
     
      Народное образование в Советский период нашей истории тоже имело много недостатков, но всё-таки тем, кто имел желание учиться серьёзно, была возможность получить самое прогрессивное образование для своего времени. Теперь даже библиотеки начинают "подчищать" от самых полезных, с точки зрения образования, книг. Так что все возможности нынешних студентов и школьников весьма ограничены. Строго профессиональные знания и навыки - вот цель сегодняшнего образования. При этом никаких намёков на формирование прогрессивного мировоззрения. А в такой науке, как философия, превалирует буржуазный прагматизм и богословская идеалистическая школа трактовки нашего бытия. Материалистическая диалектика и диалектический материализм рассматриваются такие взгляды, как курьёзные направления в философии, не оправдавшие надежды людей. Похоже, что никому и в голову не приходит тот факт, что людей просто обманули, затянув, заманив обманом в сети буржуазного прагматизма.
      Кучке людей из высшей власти, а именно нашим бывшим советским министрам, понравилась идея построения коммунизма, но только для себя. И они всю свою энергию направили на это: нужно было убедить население нашей страны в том, что коммунизм это плохо, а вот капитализм - просто РАЙ. И этой цели было подчинено всё. В стране постепенно создавалась такая жизнь, чтобы больше никто про коммунизм и не вспоминал. И им это удалось. Оказывается, наш народ можно убедить в чём угодно, а уж вокруг пальца обвести - пара пустяков. В своё время Сталин убеждал, что борется с врагами народа, расстреливая самых талантливых ленинских соратников. И люди ему верили, а, когда он умер, лили горькие слёзы.
     
      Теперь в нашей стране произошло нечто ещё более страшное - вселенский обман. Теперь за "коммунизм" 42-х министров и их прислужников будет платить население всей страны и "ипотека" эта будет пожизненной. А чтобы люди не задумывались над всем этим идиотским положением, нашу систему образования перестроили так, чтобы с аттестатом зрелости школы выпускали послушных и исполнительных неучей. С дипломами о высшем образовании теперь выходят воры, мошенники и хапуги, которые, в угоду хозяину, готовы содрать с рабочих людей и служащих семь шкур. И это непосредственно в жизни мы уже и наблюдаем.
     
      Ещё не так давно религия играла чисто консервативную роль в формировании общественного сознания. Теперь ситуация сильно изменилась - религия играет враждебную роль по отношению к человеческой природе, к природе и ноосфере каждого отдельного человека. А ведь, отношение человека с собственной ноосферой - тот источник, без которого не возможна эволюция человека, как вида. Даже простую родословную без этого невозможно выстроить. Только единая ноосфера объединяет людей в родословный клан, потомственную родовую линию. Современная наука это доказывает и даёт чёткие рекомендации по правилам взаимоотношения с собственной ноосферой. Учитесь этому искусству, выстраивайте родословную и передавайте через неё свои лучшие качества.
  
   НООСФЕРА - (от греч. noos - разум и сфера). Физическая волновая субстанция в природе, занимающая ту часть спектра мирового волнового физического поля, в которой работают клетки человеческого мозга. Биохимические процессы, протекающие в клетках мозга, излучают фотонные импульсы очень высокой частоты колебаний. Длинна волны таких колебаний соизмерима с диаметром атомов веществ. Поскольку диаметр атомов тоже имеет довольно широкий разброс размеров, то и частоты излучений мозговых клеток занимают достаточно обширный диапазон. Если учесть, что у каждого человека с его близкими строго индивидуальная частота колебаний, а количество населения планеты превышает три миллиарда человек, то не трудно представить на сколько обширен этот диапазон.
      Ноосфера является хранилищем той информации о человеке и деятельности его мозга, которая поступает в неё вместе с электромагнитными импульсами, излучаемыми клетками мозга. Всё, что происходит в организме индивидуума и его мозгу, отражается и хранится в волновом поле соответствующей индивидуальной частоты.
      Хранится информация на оболочках атомов в виде электронов. Собственно, хорошим проводником для волн такой высокой частоты служит материальная среда. Причём, чем плотнее вещество, тем лучшим проводником и хранителем является оно.
      Но человек не только посылает в ноосферу информацию о деятельности своего мозга и о состоянии всех систем организма, он ещё с этой информацией и взаимодействует. А в процессе исследования выяснилось, что от характера этого взаимодействия и зависит вся судьба каждого конкретного человека.
      Механизм этого взаимодействия можно пояснить на примере действия иммунной системы человек, или процесса регенерации разрушенных тканей человеческого тела. При появлении патологии в организме, наш мозг посылает в ноосферу уже искажённые импульсы. Но они в ноосфере складываются с ранними импульсами, которые не были искажены, и обратно возвращаются уже подправленными. Так постепенно, несколько растянуто по времени, но наши раны всё-таки заживают, разрушенные ткани тела восстанавливаются, так как подправленная энергия импульсов всё время вносит коррективы в развитие разрушенных тканей.
      Если же ребёнок родился в ноосфере родителей, в которой уже существовала какая-то патология, то с такой патологией справляться очень трудно, почти невозможно.
  
   НООСФЕРОЛОГИЯ - (разум-сфера-знание) - Наука о ноосфере и связях человека с нею. Ноосфера этой наукой исследуется, как физическая волновая субстанция, в создании которой активное участие принимает человеческий мозг. Волновое электромагнитное поле, очень высокой частоты колебаний (порядка 10 в 26-й - 10 в 32-й степени), которое создаёт человеческий мозг в процессе своего функционирования. Посылаемый каждую секунду фотонный поток, указанной выше интенсивности и частоты, несёт в себе всю информацию о деятельности нашего организма. Эти фотонные импульсы, интерферируя с аналогичными импульсами, образуют элементарные частицы первой ступени и в качестве электронов закрепляются в оболочках атомов самых различных веществ. В таком аккумулированном состоянии они могут сохраняться длительное время (до 300 и более лет).
      Таким образом, в окружающей нас материальной среде создаётся специфическое информационное поле, в котором, практически, находятся наши духовные корни. Мозг человека постоянно взаимодействует с этим полем. В нём он хранит ту информацию, которую запоминает. Через ноосферу человек контактирует с информацией своих родителей и близких, но только при определённых условиях. В ноосфере формируется волновой интеграл, который в своём развитии определяет судьбу человека. В частности, этот интеграл может сделать человека счастливым, но может сделать и всё наоборот. В прямом контакте с ноосферой происходит формирование окончательного генного набора в сперме мужчин и яйцеклетках женщин при зачатии ребёнка.
      Только в одной единой ноосферной частоте семья может жить нормально, и дети вырастут здоровыми и будут воспитаны в пределах нормы, без нежелательных отклонений. Наконец, родословная выстраивается в природе только по ноосферной частоте, а не на бумаге, подтверждающей родство, но, на самом деле, к родству никакого отношения не имеющей.
      Только через ноосферу мы можем передавать свои наилучшие качества следующему потомству, и тогда в данной конкретной родословной будет осуществляться процесс эволюции человека, как вида. Во всех остальных случаях процесс эволюции топчется на месте или даже отступает, теряет, ранее приобретённые качества.
      Наконец, 21-й век, объявленный ЮНЕСКО, как век духовной эволюции человека, оправдает эти надежды только в том случае, когда правила для людей, разработанные ноосферологией, будут выполняться хотя бы большинством населения Земного шара. В противном случае техническая революция в руках деградирующих людей будет содержать в себе большую опасность.
  
     
     
   ОБРАЗОВАННЫЙ ЧЕЛОВЕК - человек, который в процессе получения образования сумел сформировать в себе прогрессивное, для своего времени, мировоззрение.
      На всех исторических этапах развития человеческого общества существовали свои критерии в оценке прогрессивности мышления и действия людей. Но всегда в подобных критериях было главным и определяющим - насколько мировоззрение и действия человека способствуют развитию производительных сил общества и, соответствующим им общественным отношениям.
      Образованные люди способствовали развитию производительных сил общества и, соответствующих им общественных отношений - малообразованные: либо действовали вопреки этому процессу, либо вообще не принимали никакого в нём участия.
      Было время, когда и буржуазные общественные отношения были весьма прогрессивными. Благодаря их установлению человечество сделало гигантский скачок в развитии производительных сил, венцом этого и явилась научно-техническая революция, которая, правда, не могла бы совершиться, если бы не было СССР, как второй диалектической составляющей закона о "единстве и борьбе противоположностей".
      Теперь человечество может обеспечить всё население земного шара всем необходимым для нормальной жизни. Но капиталистическая система хозяйствования прошла свой прогрессивный пик развития и международный концентрированный капитал теперь направляет свои усилия на превращение населения планеты в массового потребителя. И требования теперь к человеку очень примитивные и самые простые - он должен только работать, воспроизводя капитал, и потреблять специальную массовую продукцию - всё, остальное ему должно быть недоступно. На эту цель работают все СМИ, сотни каналов превращают человека в креатуру. И это всё вместе уже работает против эволюции человека, как вида, - оно всячески тормозит его развитие. И все люди, которые работают в этой системе, работают против человека и его развития. И вся система общественных производительных сил тоже работает на это. Таким образом, все, кто в этом участвует, никак не могут считать себя людьми образованными. Их буржуазная система превратила в дьяволов с человеческим обликом.
      Они работают против законов природы. Человечество, достигнув материального благополучия, должно было бы перейти к эволюции духовной, что расширило бы масштабы каждой личности и люди приобрели бы массу всяких новых качеств. Так вот, этот процесс сейчас остановился. Виной тому ненасытная жадность владельцев мирового капитала и полное незнание законов природы основной массы населения планеты.
      Образованным людям есть над чем задуматься серьёзно. Капитализм нас ведёт к мировому рабству, к мировой системе рабовладения, Помешать этому могут только образованные люди, которые сделают свои знания в этой области достоянием всех людей.
     
  
   ПРОЛЕТАРИИ - (лат. Proletarii - от proles - потомство), общественный класс наёмных работников, лишённых права собственности на те средства производства, на которых возможна эксплуатация человека человеком. Единственным источником существования их является продажа ими своей рабочей силы и других способностей.
      Общественные интересы этого класса людей полностью совпадают с интересами, живущей своим трудом, интеллигенции. Искусственное разделение этих двух социальных групп идёт на руку буржуазии, которая придерживается принципа: "разделяй и властвуй". В советское время это разделение способствовало реставрации буржуазных отношений в стране. Достигалось это тем, что труд интеллигенции ценился гораздо ниже, чем рядового рабочего, и таким образом интеллигенция искусственно настраивалась против советской власти, хотя необходимости в этом не было никакой, кроме намеренных действий руководства страны. В чём состояли эти намерения попробуйте догадаться сами.
      В буржуазных же странах наоборот, труд интеллигенции оценивается значительно выше труда рабочих, что свидетельствует о том, что буржуазия просто покупает её, склоняя тем самым на свою сторону, и исключая участие интеллигенции в борьбе рабочих за свои права.
      Собственно, те страны, которые первыми стали на путь развития капиталистической экономики, и теперь являются самыми богатыми странами мира (Англия, США, Германия, Франция), намеренно установили заработную плату для своих рабочих значительно выше, чем в целом по всему Миру. Этому способствует процесс глобализации экономики, делающий эти страны ещё более богатыми. Их уровня жизни теперь достичь больше никто не сможет, так как экономическое пространство Мира уже поделено между крупнейшими международными корпорациями. Они в свою среду больше никого не пустят.
      В этом смысле всякие надежды россиян на то, что они тоже когда-нибудь будут жить так же, как американцы, совершенно не основательны. Этим надеждам не суждено сбыться.
  
   СОЦИАЛИЗМ - (от лат. Socialis - общественный), диалектический процесс развития общественных отношений и приведение их в соответствие с существующим уровнем развития производства.
      Социализм является производной от функции развития производительных сил общества. Развитие производительных сил - процесс непрерывный, но на определённых этапах его, в зависимости от способа производства, средствами производства владели разные классы или группы населения. Когда очередной этап заканчивался, исчерпав себя в плане развития, на историческую арену выходил иной способ производства, более прогрессивный, а с ним и новые владельцы средств производства. В связи с таким переходом и возникала необходимость поменять общественные отношения, которые менялись уже в интересах новых владельцев средств производства. По этой причине и социализм этого этапа именовался по имени новых владельцев средств производства. Так истории известны следующие социализмы: феодальный, религиозный, мелкобуржуазный, крупнобуржуазный, монополистический и так далее.
      В России, после Октябрьской революции 1917-го года, ВКПб приняла курс на построение коммунистического общества. По этой причине, как переходный период, должен был осуществляться коммунистический социализм, цель которого - выстроить общественные отношения таким образом, чтобы не на словах, а на деле весь народ мог осуществить своё право на владение государственными средствами производства, так как они были провозглашены общенародной собственностью.
      Владимир Ильич Ленин не смог завершить эту работу, так как его просто убили. Захвативший власть в стране, Сталин в тонкости марксизма не вдавался. Он установил традиционную власть для людей вышедших с Востока - личную диктатуру. Таким образом, все преобразования в области общественных отношений у нас в стране в этот период можно назвать диктаторским социализмом.
      Но диктатор один власть не может осуществлять. По этой причине Сталин создал номенклатурный слой чиновников, которые в последствии, получив фактический контроль над государственными средствами производства, превратились в общественный класс, со всеми его признаками. Причём, поскольку этот класс жил за счет эксплуатации всего народа, и был классом эксплуататорским. В результате этой общественной метаморфозы противоречия в нашем обществе стали антагонистическими и они-то и привели страну к реставрации капитализма. Социализм, после смерти Сталина, можно назвать номенклатурным, так как установилась фактическая власть номенклатуры в стране.
      Номенклатурный социализм, исходя из интересов всего номенклатурного класса, должен был перерасти в социализм буржуазный, если бы не процесс глобализации мировой экономики. По этой причине у нас сразу возник социализм буржуазно-монополистический, но и он не вписывается в мировую экономику, от которой наша Россия теперь стала полностью зависеть. Наши реформаторы пытаются барахтаться в океане мировой экономической системы, но, по сути дела, это только видимость каких-то действий, ориентированная на легковерного обывателя. На деле же Россия постепенно уходит под влияние международного капитала и становится сателлитом мировой капиталистической системы.
  
  
   КОММУНИСТ - Человек, который в результате образования сумел сформировать в себе коммунистическое мировоззрение и строго руководствуется им в своей практической деятельности, и в личной жизни.
      Коммунистическое мировоззрение постоянно нацеливает его на коммунистический социализм, то есть изменение общественных отношений в направлении установления всенародной собственности на те средства производства, на которых возможна эксплуатация человека человеком. Исключение этой эксплуатации и установление справедливого распределения общественного продукта и общественных благ по принципу: "от каждого по способности, каждому по труду" - цель, к которой должен стремиться коммунист.
      Коммунисты так же должны выполнять законы природы, действовать в соответствии с ними, а не вопреки. И это относится как к практической деятельности, так и к личной жизни. Законы природы выдвигают для человека, в частности, следующие принципы поведения: не убивать людей, не лицемерить и не кривить душой, не обманывать, не прелюбодействовать, не подличать, не покушаться на чужое и не желать зла другим людям.
  
     
  
   СЧАСТЬЕ -  С малых лет нас убеждают в том, что человек рождён для счастья. В школе и в вузах это утверждение превращается постепенно в аксиому и против неё уже не может никто возразить. Но человек есть человек, и, оглядываясь вокруг себя, находит счастливых людей крайне редко, да и то, если сильно повезёт. Вот и спрашивается, где же истина? Почему так мало счастливых людей? Да и нужно ли оно вообще - это счастье? Может быть, и без него как-нибудь, потихонечку, впритирочку, впритерпёжечку?
      Сколько психологов, психотерапевтов, психиатров пытаются научить людей быть счастливыми, а "воз и ныне там".... Выходит, что ответ спрятан где-то поглубже - там, где нельзя пощупать, увидеть, лизнуть, измерить, просчитать и тому подобное. А нас приучили верить только таким показателям. И раз это сделали, значит это "кому-нибудь нужно". И наш менталитет законопослушных граждан удерживает нас в этом тупом неведении, что, на самом деле, учёные уже давно разгадали. Разгадали, открыв скрытые законы её развития, эволюции, если хотите. Но нам больше нравится верить тем законам, которые пишут для нас депутаты, беззаветно служа тем, кто их туда проводит, но, при этом, мы совершенно плюём на законы природы, которая не остаётся в долгу. Только наказывает она не сроком заключения или большим штрафом, а, ни мало - ни много, но всего лишь лишает человека возможности быть счастливым.
      И снова обыватель задаёт свой излюбленный вопрос: " Далось вам это счастье, о котором каждый думает по-своему?". И доля истины в этом вопросе есть - каждый о счастьи думает по-своему. Но это-то и свидетельствует о том, что в точности ответ на этот вопрос не знает никто из обывателей.
      А мы попробуем ответить. Прежде всего, обратимся к природе - действительно ли она создала человека для счастья? Природа существует и существовала всегда. При этом, она постоянна находится в состоянии эволюции, то есть, постоянного, поступательного развития от простейших форм к более сложным. Создав человека, как сложную биологическую систему, природа и в неё заложила свои законы стремления к эволюции.
      Человек, как вид, за время своей эволюции приобрёл очень много различных качеств. Ему даже оказалась уже по плечу научно-техническая революция, сделавшая производительные силы человечества способными обеспечить всё население планеты всем необходимым для нормального проживания. Но этим не исчерпывается возможность эволюции человека. Можно сказать больше, что только с этого момента и должна начинаться действительная эволюция человека уже не как животного вида, а как человека. А это понятие безгранично.
      Но сначала поговорим просто об эволюции, как она может происходить у человека, как вида? Понятно, что любой эволюционный процесс заключается в количественном накоплении новых качеств и наследственном закреплении их в ДНК, превращая их в естественное свойство вида, присущее всем или большинству представителей вида. У человека тоже всё обстоит именно так, но, при этом, человек ещё должен соблюдать ряд природных правил, чтобы передать по наследству новые качества, а затем уже и закрепить их в наследственном механизме. И самое первое правило заключается в том, что только в счастливых браках (браках по любви), и происходит передача по наследству новых приобретённых качеств. Вот почему человек должен быть счастливым в семейной жизни. Это требование самой природы. Во всех других браках передача по наследству приобретённых качеств не происходит. А это означает, что этот брак выпадает из эволюционного процесса.
  
   Вот пара провела хороший вечер и оба счастливы..., сегодня. Но есть люди, которые счастливы в семье всю свою жизнь. Это уже совсем другой уровень счастья. Такой человек всегда выше житейских мелочей и смотрит на них философски, оценивая их с высоты своего духовного положения. Вот это уже совсем другое счастье. Прожить в нём очень не многим удаётся. И именно к таким людям под старость приходит мудрость, которой так не хватает многим нашим пожилым людям. Они продолжают свою склочную жизнь, свои бытовые дрязги, топя в них и своё здоровье, и непрожитые годы искусственно укороченной жизни. Подумайте над этим.
   Жизненный же опыт подтверждает только два вида человеческого счастья: возможность творчески реализовать свои природные способности и взаимная счастливая любовь, переходящая в семейное счастье. Все остальные счастливые моменты, во-первых, кратковременные, а во-вторых, глубину счастья, как природного явления они испытать не позволяют в силу своей мимолётности.
  
     
  
   Содержание:

   Часть - 1.....................................................................1
  
   Часть - 2..................................................................181
  
   Эпилог.....................................................................271
  
   Новый словарь..........................................................279
  
  
  
  
  
  
  
  

278

  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"