Сиголаев Виктор Анатольевич : другие произведения.

Пятое колесо в телеге

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.44*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман закончен полностью. В настоящий момент - на вычитке в редакции.
Виктор Сиголаев
ПЯТОЕ КОЛЕСО В ТЕЛЕГЕ
  

Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?

В чем нашей жизни смысл?

- Он нам непостижим.

Как много разных душ под КОЛЕСОМ ФАТАЛЬНЫМ,

Сгорает в пепел, в прах. А где, скажите, дым?

Омар Хайям

  
ПРОЛОГ
                - Уже уходите?
                - С радостью. Надоело мне здесь прохлаждаться. А вы, пока это ваше 'скоро' не наступило, катитесь-ка... на все четыре стороны!
                От души получилось.
                Резко, конечно, и грубовато немного, но зато честно. По-нашему!
                Диана задумчиво покачала в руке бокал с вином так, чтобы темно-бордовая жидкость крутнулась по стеклянным стенкам, потом подняла глаза на меня и... замерла. Гляделки? Поиграться хотим? Некоторые женщины любят позлоупотреблять этим делом, когда словесной аргументации не хватает. О! Я действительно сказал 'некоторые'?
                Странное дело - на краю ощущений мне показалось, будто холодная сыпь колючей волной прокатилась по спине, а тело постепенно снизу вверх стало наливаться ледяной тяжестью, не позволяя двинуть ни рукой, ни ногой. И стало это недоразумение происходить после того, как взгляд случайно зацепился за бокал, который Диана мгновение назад крутила в руке. Он тоже застыл, как и его хозяйка. Как и... вино в нем! Благородный напиток необъяснимым образом прилип к одной из стенок сосуда и совершенно не собирался выполнять требования закона всемирного тяготения в рамках классической механики. Словно центр притяжения нашей планеты скачкообразно оказался где-то в окрестностях административного корпуса местного пионерлагеря и тянул к себе эту странную хмельную жидкость, как обычно Луна притягивает к себе приливы в океанах. И таким же необъяснимым образом замерло вокруг все остальное! И тучи над головой, и голые заиндевевшие ветки кустарника на газонах, и даже замеченный краем глаза сухой лист на пешеходной дорожке, взметнувшийся было вверх и неожиданно повисший в воздухе пугающе мертвым куском органики. Тут чего, отморозились все что ли? Целым миром? А как же я? Ведь я же не превратился вместе с окружающей реальностью в застывшую муху в янтарном камне! Могу еще пока двигаться! К примеру, переводить взгляд с бокала с взбесившимся вином на лицо сидящей передо мной женщины! И обратно.
                Могу, но... как будто во сне, словно в вязкой и тягучей патоке - с неимоверным усилием преодолевая остановившийся бег времени. Ничего себе сыграли в 'гляделки'! Чего-то не знаю? Какие-то новые правила появились?
                Диана продолжала внимательно меня разглядывать и... вот она уж точно почему-то не казалась замороженной принцессой, несмотря на то, что в руке у нее оказался центр застывшей Вселенной в виде вмурованного в реальность бокала. Ее губы самым естественным образом мелко подрагивали, выдавая плохо скрываемую досаду; не желающий почему-то замерзать рядом ветерок шевелил прядь волос над изящно выгнутой бровью, а на тонкой шее пульсировала трогательная жилка, будто упрекая весь этот безжалостный мир в избыточной жестокости по отношению к слабой женщине, к этому хрупкому небесному созданию...
                Сон.
                Так это все, наверное, просто снится! Ведь все же признаки на лицо - воздух пластилином, железобетон в мышцах и... ангел во плоти прямо перед носом. Нимба разве что не хватает. Типового. Мерцающего где-то в районе затылка.
                Я на удивление легко прикрыл веки, дабы не видеть всю эту несуразицу, и вселенная послушно лишилась естественного освещения. Пришла тьма в обнимку с тишиной и покоем. А еще почему-то закружилась голова. Сначала легонько, ласково так, а потом качнуло аж до тошноты! Если бы не всемирный паралич окружающей действительности, я, наверное, грохнулся бы оземь. 'Вертолет' - так в юности мы называли подобные ощущения. 'Прилетит участковый в голубом вертолете и бесплатно... отсыпет люлей'. Странные, казалось бы, ассоциативные образы у восьмилетнего карапуза, коим я в настоящий момент являюсь.
                Точнее, были бы странными, если в голове школьника-второклассника не находились мозги пятидесятилетнего мужика!
                Да-да, вы не ослышались - снаружи дите, внутри взрослый.
                И... да, можно подумать, будто с этаким объяснением все странности улетучились. Ага, обычное же дело! Старый да малый в одной черепной коробке. Есть даже целая куча людей, которым подобная аномалия может показаться нормой, скучной повседневной рутиной. Подумаешь!.. Это был сарказм, кто не понял. Не очень, правда, далекий от реальности, потому как, пусть не 'кучу', но пару таких вот личностей, считающих меня естественным природным явлением, я точно знаю.
                Вот одна, к примеру, передо мной...
                А почему это, интересно, пьет вино Диана, а 'вертолет' своими коварными лопастями качает пространство именно в моей детской голове? Не справедливо это! Я вдруг почувствовал, как меня снова нехило так повело в сторону, несмотря на якобы застывшую вокруг атмосферу. Довольно резво потащило. Потом дернуло в другом направлении. Странно как-то шатнуло, по дуге. По замысловатой спирали. А потом пришло ощущение, как меня, а со мной и весь этот странный застывший мир, стало закручивать в неумолимом круговороте, с жутким постепенным ускорением. До состояния пенопластовой крошки в центре торнадо!
                Все съеденные за прошедшее утро пирожные вдруг ожили и, дружно гомоня, подскочили к выходу из организма. Я почувствовал их всех поименно. И покалорийно. На какой-то миг даже представилась перед глазами эта беспокойная очередь хлебобулочных изделий, настойчиво рвущихся на свободу в стесненных условиях моего персонального пищевода. До скандала: 'Вы тут занимали? Нет? А я-таки да! А вас тут, между прочим, и вовсе... не стояло!'.
                Сюр-р...
                Судорожно сглотнув через силу, я попытался тряхнуть головой и открыть глаза. А вот эта, казалось бы, простейшая процедура на сей раз почему-то не получилась. То есть абсолютно. В сумасшедшем безмолвном вихре, бесчинствующем во тьме, странным образом перестало слушаться все тело. Теперь не только руки и ноги стали гранитообразными как у памятника - оказывается, веки с ресницами тоже предательски примкнули к всеобщей забастовке. Против хозяина, на секундочку. Меня стал игнорировать мой собственный организм! Обидно, слушай...
                Ах так?
                Я собрал волю в кулак и... дернулся что было сил. Как осоловевшая рыба в рыболовном судке. Как муха, спелёнатая в паучьем коконе. И с соответствующим результатом. В ответ меня вдруг с ног до головы окатило соленой водой. Настоящей морской. Потому что во рту и носоглотке моментально появилась с детства знакомая до боли жгучая горечь. Как будто снова на пляже хлебнул водицы в разгулявшемся море. Да что же это такое? Волна схлынула и тут же вернулась вновь. На этот раз... в обессоленном виде. Как из деревенского пруда - с привкусом болота, тины и рыбьей чешуи. Ненавижу запах пресноводной рыбы! Не говоря уже о просто грязной воде. Как из лужи! Что любопытно, кружить не прекращало. И светлее в этом чокнутом мире тоже не становилось. Видимо, потому что я до сих пор не мог открыть глаза, как ни старался.
                Водные процедуры вдруг закончились разом, и неожиданно шарахнуло нетерпимым сухим жаром. Так, что брови затрещали - как перед неожиданно полыхнувшим костром в туристическом походе! И тут же сразу без перерыва накатил леденящий холод. Арктический. До одури. Даже не понял, что обожгло больше - пекло или мороз. Говорят, контрастный душ - жутко полезная штука. Для сосудов. Полагаю только, не в данном конкретном случае. Потому что следующий поток воздуха, ударивший в лицо, по температурным характеристикам уже просто не идентифицировался. Рецепторы отказали. К тому же, все смешалось - и внешние факторы и внутренние собственные эмоции. Что следовало, за чем, и откуда вообще появлялось - все это оказалось непостижимым для расшатанного сознания. Вертолетчик, видимо, попался хреновый.
                За одно лишь смог уцепиться, как утопающий за соломинку - воздух, рвущий сейчас ноздри, резко пах... полынью и шалфеем. А еще - горячей землей, пылью и перегретыми на солнце скалами.
                Показалось?
                Я легко открыл глаза. Непроизвольно тряхнул головой. А ведь карусель с 'вертолетом' закончилась! Нет больше никакой круговерти - ни воды, ни жара, ни холода. И мокрым, вообще-то, я себя что-то не ощущаю. И сосулек под носом нет. Тело вот только ломит, как во время простуды.
                А главное... сижу там же, где и сидел. Как ни в чем не бывало! И продолжаю держать в руке... надкушенное пирожное. Э-э... что это? 'Картошка'? Что-то не хочется...
                Я осторожно отложил продукт на журнальный столик и медленно поднял глаза. А почему это все вокруг... такое зеленое? Январь месяц же на дворе! Захотелось зажмуриться. До звезд под веками. Медленно, как на разминке сделал круговое движение головой, хрустнув шеей, а потом опасливо открыл глаз. Пока один. Через пару секунд второй. Сфокусировал зрение прямо перед собой - Диана! Как и прежде сидит в шезлонге на крыльце гостевого коттеджа и держит в руках бокал с вином, слегка покачивая его круговыми движениями. И жидкость по-прежнему послушно бегает по стеклу. Бегает же! Может, когда захочет...
                Только за спиной Дианы январский лес почему-то жизнерадостно шумит летней листвой! И в воздухе действительно пахнет травами и южными цветами. И... не холодно вовсе! Кругом скорее - полуденный зной, характерный для конца лета. Ни тучки на небе, ни облачка, а ветерок, скользящий из ущелья, не оставляет даже надежды на какую-то прохладу.
                Я в замешательстве схватился за подбородок и... а это что такое?
                Осторожно, как сапер, провел пальцами по скуле. Что за новые ощущения? Это что... волосы на щеке?!
                - Всего лишь юношеский пушок. Не пугайся. И не надо делать такое лицо.
                Я вытаращился на Диану, не в силах сформулировать рвущийся из воспаленного мозга вопрос. Точнее - пару десятков вопросов на тему того, что, в конце концов, тут происходит!
                - Я... это. Что... Чего это тут... вообще.
                А с голосом что?
                Женщина вздохнула, перестала шаманить со своим бокалом и отхлебнула вина.
                - Да-да, - согласилась она. - Понимаю тебя. В первый раз всегда трудно сообразить, куда попал.
                - К-куда?
                - Точнее - 'когда'! Место с точки зрения пространства, как ты видишь, не поменялось совершенно. Это по-прежнему - спортивный детский лагерь. Называется 'Горный'. Здесь твой брат-акробат сегодня заканчивает программу сборов. И твоя семья прибыла в эти живописные места в полном составе, чтобы забрать его домой.
                - М-моему брату - пять лет! Какие сборы?
                Диана мило улыбнулась. Заметно было, что ситуация ей чертовски нравится.
                Ключевое слово - 'чертовски'.
                - Давно уже не пять, - сказала она. - И даже не шесть. Что ты думаешь на счет... двенадцати?
                - Чего?
                - Лет, разумеется. Годиков. Не помнишь? Года - так издревне люди называют количество оборотов планеты Земля вокруг нашего желтого карлика. Потому что согреты ... 'лучами Звезды по имени Солнце'. Цой жив!
                Почему-то вдруг пронзительно зачесалась кожа где-то в районе носогубной складки. Непроизвольно дернув рукой, я внезапно у себя на лице обнаружил... прыщ!
                - Василию... двенадцать лет? - медленно переспросил я Диану, непроизвольно тыкая себя пальцем в раздраженное место.
                - Не советую хвататься за лицо грязными руками, - равнодушно произнесла женщина. - Тем более в твоем... подростковом возрасте.
                Игнорируя ее благопожелания из-за какой-то странной новоприобретенной вредности, я сильнее надавил на кожу. Больно!
                - Говорите... в подростковом?
                - А давай посчитаем! - она будто ожидала моего вопроса, так быстро и жизнерадостно последовал ответ. - Ты же, надеюсь, старше своего... младшего брата?
                Издевается.
                Тем не менее, ответил. В этот раз наперекор самому себе:
                - На три года.
                - Ага! Уже лучше. В уравнении, выходит, осталась последняя неизвестная. Калькулятор дать?
                - Очень смешно, - буркнул я, непроизвольно ощупывая теперь весь свой подбородок на предмет зудящих аномалий. - Три минуты назад мне было восемь лет. Сейчас, хотите сказать, уже пятнадцать?
                Диана снова покачала бокал с вином, разглядывая, как солнечный луч играет в прозрачной темно-вишневой жидкости. Эта женщина никогда не отвечает на прямые вопросы!
                - Буквально в течение часа вы вспомните все прошедшие семь лет, Виктор Анатольевич, - произнесла она серьезным голосом, не глядя в мою сторону. - Так, будто все это вы прожили на самом деле. В нормальном, естественном порядке.
                Что-то я сомневаюсь.
                - Послушайте! - сказал я несколько невпопад. - Вот, с головокружением мне более или менее все понятно. 'Вертолет' и все такое прочее. Это бывает. Съел чего-то, отравился или просто перенервничал, что совершенно не удивительно... при общении с вами. А что это за водные процедуры? Что за душ меня окатил только что? После которого... вся одежда... э-э... сухая?
                Диана усмехнулась.
                - А вы думаете, за семь лет вы ни разу в море не искупались?
                Я вытаращился на нее.
                Как-то очень медленно, по крупинке стало все доходить до сознания. Туго.
                Значит, это действительно не бред? Не глюки воспаленного воображения? Получается, меня опять протащило сквозь время? Как того кота по наждачной бумаге, от которого только уши на финише остались?
                Чертов прыщик! Не дает сосредоточиться.
                Почему-то вспомнилось, как в свое время от проблемы прыщей я легко избавился в течение каких-то трех-четырех месяцев. Не знаю, вредно это или нет, но я просто намыливал по вечерам лицо и давал корке засохнуть. Феерические, надо сказать, ощущения. Зато юношеская напасть, как бишь ее по-новомодному, акне (?), как-то само собой испарилась напрочь.
                Так что, эти лихие времена вернулись вновь? Снова мне няшу намыливать?
                - Пока все не вспомнил... гм... естественным путем, может, просветите кое в чем?
                Говоря, непроизвольно прислушивался к вновь приобретенному голосу. Ужас! Какой-то козлячий тенорок с периодическими провалами в сторону фальцета. И контролировать это оказалось не просто. С непривычки. Тот еще тембр получался. Гадость какая! Пришло новое воспоминание - с использованием этих чудесных обертонов приблизительно как раз в этом самом возрасте я и начал ублажать уши окружающих и ни в чем не повинных людей старательной перепевкой под гитару шлягеров 'Машины' и 'Воскресения'. Да-да! Именно летом... восемьдесят первого... я впервые осмелился взять свою обклеенную немецкими переводилками шестиструнку в туристический поход нашей спортивной группы и... 'Вот! Новый поворот!'...
                - Что именно тебя интересует, Витя?
                От ее слов - ощущение профессиональной доброжелательности психиатра во время общения с душевнобольным. А и пусть!
                - Ирина! Моя напарница, что с ней?
                Диана вздохнула.
                - Она вышла замуж и уехала в Киев.
                Странно. Отвечает, как нормальный человек.
                - За Сан-Саныча?
                - За Сан-Игоревича.
                - А это кто еще?
                Губы у женщины критически поджались. Еле заметно, но я обратил внимание. Она всегда так делает, когда я 'морожу глупость'.
                - Он ветеринар. Зверюшек лечит - овечек, лошадок. Свинок. Что ты хочешь еще о нем узнать?
                Я засопел раздраженно. В данном контексте 'Сан-Игоревич' просто означало 'НЕ Сан-Саныч'. Мог бы и сам врубиться.
                - А что с моим вторым инструктором? Сан-Саныч-то на месте?
                Снова эта неприятная усмешка. Раздражает даже. Или... просто это все подростки такие - легко раздражаемые? Ну да, у меня же ведь 'переходный возраст'.
                - На месте. Продолжает работать в системе. Только... в Норильске. Как ты ему и обещал. Помнишь? 'На южном берегу Баренцова моря'? Там, правда, Карское, и от Норильска до его южного берега добрых полтысячи кэмэ. Но, как говорят... вдали от Англии... 'хрен редьки не слаще'.
                - Как это? В смысле... не про редьку! За что его туда?
                - Родина послала. Сказала 'надо!'.
                - А...
                - А он ответил 'есть!'.
                - Послушайте! Знаете что?..
                - Знаю. Вам кажется, Виктор Анатольевич, что я сейчас юродствую.
                - Не то слово! Вы по-человечески можете мне все рассказать?
                - Вряд ли...
                Вино в бокале побежало на очередной круг по стеклянному стадиону.
                Тревожная какая-то пауза повисла в воздухе. Недобрая.
                А не в событиях ли... м-м... семилетней давности кроятся причины этой ссылки Козета? А, кстати...
                - А Шеф наш, Сергей Владимирович, он где? Что с ним? Только просто ответьте! Без выпендрежа.
                Ну да, улыбаться мы умеем. А вот с людьми общаться с уважением...
                - А он на пенсии, - вдруг просто ответила Диана. И правда, без 'выпендрежа'. - Ушел уже как... более шести лет назад. По болезни. Льготный, надо сказать, вариант пенсионного обеспечения.
                Мои черные догадки начинали подтверждаться.
                - 'Ушел' или 'ушли'?
                - Вы же не глупый человек, Караваев, хоть и выглядите... кхм... волосатым подростком. Догадались ведь уже? К чему эти лишние вопросы?
                - Разогнали группу? - упорствовал я, не обращая внимания на сомнительную лесть. - За то, что тогда обнаружили фашистского недобитка в горкоме партии? Терки корпоративные начались? Номенклатура развыступалась? Вы хотя бы кивните, Диана Сергеевна, если я прав. Что вы все с бокальчиком своим играетесь?
                Диана вдруг серьезно и без смеха посмотрела мне прямо в глаза. Зацепило?
                - Да, вы правы. Вашу группу расформировали. По-тихому. А что это меняет?
                А нет, не зацепило. Разве прошибешь эту многовековую флегму?
                А наша боевая ячейка, получается, приказала долго жить. Не смотря на былые заслуги и многообещающие перспективы работы с использованием ребенка-уникума. Ну что ж, наступают времена, когда результат - не главное. Главное... 'чтобы костюмчик сидел', да кресла не раскачивались под вельможными задницами. Тогда как мы в свое время уж больно много шороха навели нашей неугомонной четверкой. 'Четыре татарина', незваные гости. Поднамозолили, выходит, мы глаз местной... благосфере. А ведь большей частью - все из-за меня!
                Я задумался. Семь лет, говорите?
                - Послушайте, Диана Сергеевна, А за этот срок я что, ни разу не набарагозил?
                Вопрос не праздный.
                Дело в том, что с момента переноса моего зрелого сознания в детское тело ребенок как-то само собой плавно превратился в махрового неадеквата. Как ни старался я шифроваться, обычный школьник, тем не менее, все же превратился в продуманного вундеркинда, который к тому же словно магнит притягивал разного рода неприятности. Горе от ума, надо полагать. Взрослые мозги стали шилом в мешке, которое трудно было утаить. А в симбиозе с детскими психо-физиологическими процессами в организме, которые физически невозможно игнорировать, я вообще превратился в ходячую мину замедленного действия. Что, к слову, четко на лету ухватил наш Шеф, используя в практической плоскости эти мои чудесные свойства.
                Так что, за семь лет - и ни одного срыва? Ни одного хоть малюсенького эксцесса? Не поверю.
                - А пассажир вышел из трамвая, - непонятно сказала Диана, явно скучая, - вышел, чтобы добраться до нужного места, скажем... на метро.
                Ага. Вышел, значит. Надо думать, как раз в тот момент, когда вино в бокале прилипло к стенке. Развели тут аллегории, понимаешь. А сейчас, получается, пассажир все-таки вернулся в свой родной допотопный транспорт? После того, как его в метро искупали. И ошпарили, как куренка.
                Только вот напрашивается вопрос...
                - ...А зачем?
                Диана усмехнулась.
                - Затем, что на метро быстрее.
                - Вы меня поняли, не надо юлить. Я имею в виду - в чем заключается смысл этого вашего колдовства со временем? Зачем это надо именно вам?
                - А нет смысла, - Диана допила вино и аккуратно поставила бокал на столик. - Есть только мои желания и смутные ощущения, что все делается правильно. Почему-то мне кажется, что отроку Караваеву снова нужен наблюдатель из двадцать первого века. Наблюдатель, советчик и куратор. Вы ведь не подведете это молодое и неразумное тело?
                - Вообще-то... в свое время это тело благополучно повзрослело и без куратора. И ничего страшного не случилось, знаете ли. Я... случился. Какой есть.
                - Не будьте таким эгоистом, Виктор Анатольевич. А вдруг кому-то помощь ваша понадобится? Так сказать, базирующаяся на опыте прожитых вами лет? Неужели не окажете?
                - Кому это моя помощь может понадобиться?
                - А понятия не имею! Может бомжу какому-нибудь. А может и Президенту...
                Я только головой покачал.
                - Какому Президенту? Какому бомжу? Вы с какой планеты сюда прилетели? У нас в стране Советов нет ни тех, ни других!
                - Вот видите! Вы даже в этом лучше меня разбираетесь. Ну как без вас?
                Ничего не понял.
                Что она этим хочет сказать?
                - А...
                - Все! - Диана решительно встала из шезлонга. - Достаточно. К тому же, вам уже пора. Не стоит волновать маму, она у вас на девятом месяце. Вы отпросились у нее к другу на десять минут, а прохлаждаетесь здесь уже добрые полчаса. Не стоит нервировать своих близких! Вон они, кстати, около рощицы. Сюда идут.
                Я посмотрел в ту сторону: мама с животом, бабушка с авоськами, Василий - ладный коренастый крепыш. Отца нет, он, кажется в командировке, в Сибири - я действительно почувствовал, как начинают выплывать из глубин памяти детали моего собственного 'бесконтрольного' существования. К примеру, вспомнил, как неделю назад успешно сдал вступительные экзамены в судостроительный техникум и завтра - первый сбор учебной группы. Как ее? А! 'М-111'. "М" - это значит 'механик судовой', первая единица - номер курса, вторая - порядковый номер группы, их всего две на потоке, а третья - последняя цифра года: 1981. Все помню, как вчера.
                Впрочем... уже как сегодня.
                Снова крутнулось загадочное колесо, не перестав от этого казаться фатальным.
                Пятое колесо в телеге!
                Я медленно повернулся к Диане, а... ее уже и след простыл! Словно растворилась во времени. Рисовщица. Ну, что ж. Будем осваиваться в новой... старой действительности. Уже не привыкать.
                Спрыгнув с высокого крыльца, я побежал было навстречу к собственному семейству, потом опомнился, тормознул и зашагал солидно и степенно, чай, не маленький уже козлом скакать!
                Надо не забыть Ваське дать братского подзатыльника в качестве приветствия.
                Традиция, однако...
  
  
  Глава 1
  ПРОБЛЕМА ВЫБОРА
  
  - Все! Хватит спорить. На тебе двенадцать... э-э, постой-ка... жирно будет. Вот тебе десять рублей, и покупай сам, чего захочешь!
  - Ну, ма-ам...
  - Все, я сказала!
  Мама беременная, поэтому нервная. Я - подросток, поэтому... трудный.
  Очередные разногласия возникли у нас по вопросу высококультурному и, можно сказать, художественно-концептуальному. А именно - в чем приличный молодой человек должен идти завтра на организационные сборы в техникум: в "правильном солидном пиджаке, как у людей", или в "безобразной подстреленной курточке для шантрапы". Заметили, как сформулирована проблема? Так, что очень трудно ошибиться в выборе правильного варианта. Без иллюзий! Я, тем не менее, по мнению матери все-таки умудрился найти неверное решение. Разумеется, в пользу современного "куртеца", а не допотопного "лапсердака".
  Впрочем, ни того, ни другого у меня все равно пока что нет - в школе до восьмого класса обходился форменным прикидом, а летом по причине проживания в южном регионе страны все каникулы пробегал в футболках да теннисках. Да! Была еще в моем арсенале шикарная туристическая штормовка из брезентухи, которую я окончательно ухайдохал в походах, и крутая майка-борцовка, выгодно открывающая высушенные подростковые бицепсы, размер которых все-таки оставлял желать лучшего.
  Эту майку из темно-серой шерсти мне связала бабушка. На зиму. Чтоб, значится, внучок одевал это дело под рубашку и не мерзнул почем зря. Однако этому чудесному аксессуару нашлось более достойное применение - в майке я ходил, вы не поверите, на море! Потому что, выглядело это почти как у хиппи. Жарко, правда, бывало до чертиков, как бабуля и планировала, но это только туда, на пляж. На обратном пути было все же полегче, майка тогда была уже того... мокрой. Да-да, я в ней купался! Были такие у нас обычаи, и у парней и у девчонок - кто в футболке сиганет в воду, кто в трениках. Девчонки любили плескаться в позаимствованных у пацанов мужских рубашках, завязанных узлом на пузе. Без лифчиков, разумеется. А я принимал водные процедуры в... бабушкиной шерстяной майке и плавках! Иногда еще и в брезентовой панаме на голове с завязанным под подбородком шнурком. Сам пришил... в целях оригинальности. Отлично помню, с каким ужасом от меня шарахались пассажиры в автобусе на обратном пути с моря, а я млел от чувства достоинства и собственной исключительности: ведь никто из друзей до такого не додумался - ехать в мокрой тряпке в общественном транспорте аж с Фиолента в центр города. А может, и не у всех были такие классные бабули, как у меня...
  Только в любимой майке в техникум не попрешь.
  Или все же... да нет, не реально. Я, конечно, парень хипповый, но не до такой же степени безбашенности! Опять же - прекрасно помню, что та дискуссия с мамой по поводу технарского дресс-кода окончилась в мою пользу. Победила купленная в комиссионке куртка! Странноватого вида густо-зеленая вельветка в стиле Вестерн (разве что без бахромы), за необходимость приобретения которой я стоял насмерть. Как те упертых триста спартанцев, которые "делали нервы" персам в Фермопильском ущелье. Мама, устав тогда бороться с моей безнадежной твердолобостью, только устало махнула рукой, да и пошла в кассу оплачивать одиозную покупку.
  Только ведь тогда мы ходили в магазин... вместе!
  Что поменялось-то? Почему в этом варианте моей юности мать отправляет меня на шопинг одного? Надо думать, кое-что обновилось в окружающей реальности? Где-то и когда-то снова была раздавлена пресловутая бабочка Брэдбери? Очередная, надо думать.
  Очень любопытно.
  Получается, в этом слегка обновленном мире мне доверяют чуть больше, чем в прежней жизни. Взрослее, стало быть, считают. Самостоятельнее. Эх, не зазнаться бы! Сказались-таки те полтора года путешествия взрослого беспокойного пассажира из будущего в старинном детском трамвайчике. И даже его семилетнее отсутствие в вяло пыхтящем транспорте не изменило ситуации. А кто-то из фантастов считал, что время, как болотная тина затягивает все привнесенные извне возмущения и пытается выровнять искажения в естественном ходе событий. Не работает гипотеза! Мы сами лепим под себя наше будущее, хотим мы этого или нет. Просто есть смысл задумываться об этой закономерности почаще и делать правильные выводы. Только, кто об этом думает в пятнадцать лет?
  Разве что... я.
  И то, проживая свое детство и юность по второму кругу.
  Свезло, так свезло!
  - Мам, а ты не помнишь... э-э... то есть я хотел сказать... если бы ты со мной завтра пошла... Короче! В каком магазине мне лучше всего прибарахлиться? Не подскажешь?
  Спросил и... почувствовал, как под ногой щелкнул запал взрывателя.
  - А что такое? А где же наша великая самостоятельность? Ты же взрослый уже! Сам же только что выступал: "Мне носить... Мне решать...". А чуть что, сразу "мам"?
  М-да.
  А знаете, почему подростков, как правило, считают "трудными". Не поверите - из-за "трудных" родителей! Ну что, разве сложно ответить просто, по-людски? К чему эти... унижения формирующейся личности? Нельзя же так с... вольнолюбивыми "детьми цветов". Вот, помню я, что закупались мы с мамой в какой-то комиссионке, а вот конкретно в какой из них- вылетело, знаете ли, из головы, за... без малого сорок лет отсутствия.
  - Думаю, около "России" есть не плохой магазинчик одежды, - я демонстративно не реагирую на обидные раздражители и пытаюсь с мамой общаться миролюбиво, "по-взрослому". - Помнишь? Через дорогу, напротив, от кинотеатра.
  Мама как-то странно на меня посмотрела, нахмурилась, будто пытаясь что-то вспомнить, а потом молча кивнула головой. Согласна, мол, годится. Туда и шпарь. Вон оно что! Это матери, по всей видимости, вспоминаются психологические катаклизмы семилетней давности, когда я невольно пугал окружающих своей неконтролируемой "взрослостью". Вернулся демон?
  Да, мама. Вернулся.
  Хотя... права любимая родительница, лучше мне надо маскироваться! Тем более, как я уже говорил, события прошедших лет уже благополучно откристализовались в моей текущей памяти. Нарисовались в деталях, хрен сотрешь. И... впечатлений уникума в последнее время я уж точно не производил. Так, стандартный подросток, уровня, разве что, чуть выше среднего. На "четверочку".
  Этого типажа и нужно придерживаться.
  Вспомнился "бородатый" анекдот времен начала восьмидесятых:
  "- Ты же дворник, дядя Вася, сбрей бороду, на Карла Маркса больно похож! - Бороду я, положим, сбрею, а вот умище-то куда девать?"
  Вот и мне, куда девать умище-то?
  Прикинуться-то середнячком я, положим-то, прикинусь, только что делать с неугомонным взрослым сознанием в подростковой голове? С этой страстью к справедливости и занудному морализаторству? И чего это мы все, старички, такими "правильными" становимся с возрастом? Причем, чем больше безобразничали в молодые годы, тем праведнее пытаемся выглядеть к старости! Из-за того, что куролесить уже не чем? Что за лицемерие?
  "Ах, если б нам, как юным мочь.
  Ах, если б им, как старым знать".
  А вот, в моем случае... нашли, знаете ли, друг друга два непримиримых антагонизма. Слились в экстазе. И "могу" я теперь многое, и "знаю" не мало. Как удержаться от искусов с такими возможностями? Появился, понимаешь, рог у "бодливой коровы", словно лишняя беспокойная нога у пресловутой собаки. И не дают эти дополнительные аксессуары спокойной жизни бедным изувеченным животным.
  Пятое колесо в телеге. Причем, ведущее!
  "Как много разных душ под колесом фатальным сгорает в пепел, в прах...".
  И не поспоришь. Судя по рискованным моим приключениям в возрасте семи лет иначе как "фатальным" это пятое колесо и не назовешь! Хотя бы по количеству "зажмурившихся" на моем пути злодеев. И по способам, отправивших их в мир иной.
  Уф-ф! Вспомнить жутко.
  Я вдруг заметил, что в нашей с мамой дискуссионной баталии возникла несуразная пауза. И за мной внимательно наблюдают - пристально и со все возрастающим подозрением.
  - Э-э... - протянул я, соображая, как выкрутиться, - М-да. У "России", значит. Комиссионка. Туда значится и... Слушай! А как тебе нравится имя "Ольга"?
  Беспроигрышный вариант для стихийного перевода стрелок на другую тему.
  Выбором имени для сестры, которая, я знаю точно, появится ровно через одиннадцать дней, вся наша семья занимается уже битый месяц. Исступленно и непримиримо. Папа склоняется к патриархальным "Верам" и "Дарьям", мама к более продвинутым "Алисам" и "Снежанам" (не дай Бог!). Бабуля, папина теща, втайне мечтает, чтобы внучку назвали "Раисой", в честь... ее, любимой. Наивная. Плохо она своего зятя знает! Тот быстрее "Авдотью" выберет из патриархального арсенала.
  Я до последнего момента на эту тему помалкивал из деликатности, а Ваське, брательнику - просто наплевать. Он очень болезненно воспринимает процесс смещения координат ценностей с его персоны на будущую родственницу. Я это, кстати, тоже заметил - родители в предвкушении появления новой игрушки к нам, пацанам стали как-то прохладненько относиться. Без руководящего и направляющего привычного пресса. Мне так, даже по кайфу, в силу переходного возраста, а малой бесится втихаря не по-детски, ревнует.
  Так вот, вариант "Ольга" на семейном совете пока не рассматривался. И я даже знаю почему...
  - Не-ет. Что ты? - мать моментально забыла о беспокоящих ее подозрениях. - Ольга. Оля. Леля... Нет. Точно, нет. Слишком просто! И... Леля... фу!
  - А ты не называй ее "Леля"! - подлил масла в огонь я, точно зная, что в самый последний момент, устав бодаться друг с другом, мама и папа остановятся именно на этом, компромиссном варианте. - Никто ж тебя не заставляет. Зови ее просто "Оля"! Чем плохо?
  - Оля... Оля-Оля, оля-ля. Да точно нет!
  - Почему?
  - По кочану!
  Вот и поговорили.
  Наивная моя мама! Даже не подозревает, что семя уже ушло в благодатную почву и в эту самую минуту начинает экстренно проклевываться. Одиннадцати дней как раз и хватит, чтобы дать крепкую здоровую поросль. Поздравляю, Ольга Анатольевна, судьба твоего имени предрешена! Не будем полагаться на волю случая. Самотек - не наш метод.
  - Ну, как хочешь, - отступил я на заранее подготовленные позиции. - Прасковья Анатольевна тоже не фигово. Или... Ефросинья, Агафья... Даздраперма, вообще офигеть...
  Финальный мазок кистью. Не... "энерген" для зернышка.
  Мать злобно зыркнула в мою сторону и отправилась на кухню - возмущенно греметь кастрюлями. А я плюхнулся на стул у своего персонального письменного стола. Да-да! По поводу окончания школьной восьмилетки и моего успешного поступления в технарь мне полагался письменный стол и прилегающий к нему целый угол нашей квартиры, где на стенке я еще разместил радиоточку, пару светильников и всунул к батарее отопления кресло-кровать - для изучения наук и размышлений в тепле и в горизонтальном положении. Ну и... для банального сна, чтоб далеко не ходить. Раньше мы этот письменный стол делили с братом. Теперь - все! Я, типа, взрослый, мне с мелочью пузатой рабочий орган по приобретению знаний делить как-то не с руки. А он и на кухне домашку сделает. Ваське, впрочем, и это пофиг. Ему нравится заниматься спортом, а учатся пускай "зубрилы" вроде меня! Ну и ладненько.
  В другом проблема.
  Куртка, конечно, дело хорошее, только... мозгами "куратора" из двадцать первого века приходится признать - мать права. Пиджак в технаре, как ни крути, органичнее. По всем показателям. Я, настояв на своем в то бунтарское время, весь первый курс выглядел... папуасом. Точно так же, как выглядит отморозок в мокрой шерстяной майке в переполненном автобусе.
  И переигрывать эти нюансы как-то страшновато. Бабочка Брэдбери, помните?
  Дожился. Что-то семь лет назад этакие тонкости меня мало заботили!
  Погрузившись в тяжелые раздумья, я непроизвольно колупал каплю засохшего силикатного клея на толстом стекле, лежащем на столешнице и облагораживающем мою канцелярскую вотчину.
  А ведь дело не в одежде, Не в яростном сражении приличного пиджака с неприличной курткой. У меня же обыкновенная депрессия! Типичная, подростковая, я бы сказал, если не опасался бы выглядеть капитаном Очевидность. Гормональные метаморфозы. Что-то в организме растет быстрее, что-то отстает. Черт, и не глянуть нигде что именно - ни компа тут нет, ни интернета. Средневековье. Хоть снова шпарь в библиотеку! Ага, а там этот неоднозначный и слабо идеологически выдержанный материал прямо на центральном стенде. Щ-щас...
  К черту библиотеку! Я забрался с ногами на свой лежак и потянулся к гитаре: "И новой муки ищут руки..."
  Точно. Примерно так я и рефлексировал в своем беспокойном отрочестве.
  М-да, ну и времечко.
  
  
  Глава 2
  ПОКОРЕНИЕ ПОКОЛЕНИЙ
  
  Мучает меня один вопрос.
  Насколько я понял из намеков женщины, в той или иной степени причастной к странностям, что сейчас со мной происходят, нужен я ей из чисто корыстных соображений - планируется, якобы, моими силами оказать неким людям какую-то важную и неоценимую помощь в священном деле сохранения любимого нами всеми Советского нашего Союза. Не слабо так, да? Есть, конечно, у меня подозрения, что все это чушь для легковерного лоха, но... вопрос не в этом.
  Если даже все принять за чистую монету и поверить в прогрессорскую лабуду, остается непонятным вот что - почему это взрослые мозги, семь лет назад куролесившие в детском теле и оставившие его по невыясненной до сих пор причине, именно СЕЙЧАС вернулись-таки в эту беспокойную пятнадцатилетнюю голову? Ни раньше, ни позже? Царю Леониду править еще больше двух лет, претенденты на лафетную гонку еще живут и здравствуют, меченый реформатор-неадекват даже и не предполагает еще, что в марте 1985 года получит бразды правления страной в свои шаловливые ручки. И понесется... по кочкам. Ускорение, перестройка, плюрализм мнений. А там и до катастрофы в Беловежской Пуще не далеко. Но сейчас до нее более десяти лет! Пять из которых более или менее спокойные. И что требуется от меня на эдаком расстоянии от ключевых событий? Что я должен поменять в заданной действительности? Не понятно.
  Это с одной стороны.
  А с другой, между прочим, вопрос похлеще - а что я вообще могу сделать? Об этом, кстати, я и раньше размышлял не однократно. Еще... кх-м... в первом классе (прикольно звучит). Да и во втором тоже. И всегда мои рассуждения приходили к неутешительному выводу - ни хрена я не могу! Чтобы там Диана мне на уши не вешала.
  Тогда к чему эти экзерсисы со временем и переносом сознания? Не понимаю. Отчего нервничаю и злюсь, потому как приходится болтаться в собственной юности, словно... цветок в проруби. Того и гляди, пахнуть начнешь!
  Ладно... пока суть да дело, будем обживаться в новом теле. Точнее в старом, хоть и слегка подзабытом. Кстати, в этой связи странные у меня какие-то ощущения. Двоякие.
  С одной стороны - все мне здесь ожидаемо знакомо до мелочей. Все близко, привычно и понятно. И не в качестве отголосков тридцатипятилетней памяти о смутной и далекой юности, а так, словно я действительно все это только что прожил и пережил, и... между прочим, продолжаю переживать и сейчас. Ну, или если не "только что", то - вчера, позавчера, месяц, год назад. Буквально и натурально. То есть, я действительно в теме, как и было обещано коварной Дианой.
  С другой стороны - все равно я тут чужой!
  Потому что помню и знаю, что случится через десять, двадцать, тридцать лет с моим городом и моей страной. И понимаю, что сытое и беспечное благополучие в этой громадной тихоходной посудине, под названием СССР, на поверку окажется настолько хрупким и ненадежным, что достаточно будет одному недалекому комбайнеру, волей обстоятельств прикинувшемуся нашим общим кормчим, лишь только чуть резче обычного дернуть рулем в сторону и... все пойдет прахом.
  И это тайное знание жжет меня изнутри.
  Из-за него я вижу то, что не дано другим. Я легко замечаю вокруг себя отчетливые знаки грядущих катаклизмов, в обыденных пустяках угадываю фатальные противоречия, в глупых недоразумениях - мины замедленного действия, в естественных поступках обычных людей вдруг обнаруживаю вопиющее равнодушие, скрытый цинизм и мещанство. И прогрессирующий воинствующий эгоизм, который неведом старикам из тревожного прошлого, хлебнувшим военное лихолетье и нужду послепобедных лет.
  Я вижу ЭГОИЗМ СЫТЫХ!
  Все это вкупе лишний раз напоминает мне, что страна, оттрубившая с помпезным пафосом прошлогоднюю Олимпиаду, тянущая за уши в социалистический Рай беспокойных беспорточников третьего мира и внушающая священный ужас всем без исключения воротилам мирового капитализма, на самом деле беспомощна и уязвима. Перед глупостью и подлостью собственных граждан на секундочку. Зажравшихся граждан, спешу заметить!
  Стругацкие называли грядущую ломку "СЫТЫМ БУНТОМ".
  Может, поэтому меня "выкинуло" именно сейчас?
  Потому что вижу отчетливо - "бунта" как такого даже и не потребуется. Достаточно будет "сытого" себялюбия, чванства и беспринципности. Аморфности. Безучастия и высокомерного брюзжания из-под ароматной отрыжки после употребления вполне соответствующей мировым стандартам докторской колбасы: "А у них там кушают лучше!". Медленно, но верно проявляются среди однородной и правильно идеологически выдержанной народной массы пионеро-комсомольцев предтечи апологетов секты "кружевных трусиков", привыкающие постепенно молиться бездумно на вожделенный Запад. На "Град на холме", далекий и прекрасный. С запахом "риглеспермина" и хрустом новенькой "джинсы" в промежности.
  Происходит, происходит уже махровая и безболезненная оккупация моей страны. Тихая и неумолимая. Не вышло когда-то у злодеев танковыми клиньями, обломались. А вот против "бочки варенья, да корзины печенья"... мы сами слабоваты оказались. Не все, конечно, но кое-кто готов покориться уже прямо сейчас.
  ПОКОРЕНИЕ ПОКОЛЕНИЙ!
  И это пока в этом благополучном мире понимаю лишь только я. Один!
  Потому что родом из будущего. Потому что, если быть точнее, наше общее горемычное будущее у меня уже... в прошлом. Наше трагическое, бестолковое и парадоксальное будущее. Уникальное, я бы сказал. Неведомое и непостижимое для продуманных европейцев и прагматичных американцев.
  "Умом Россию не понять", - давайте дружно скажем "спасибо" дальновидному поэту-гению за эту логическую бронь. За преграду, куда мы теперь по-страусиному можем прятать свою бестолковую головушку. На самом деле - гениальную в масштабах человеческой цивилизации, по-славянски бесшабашную, по-мужицки сметливую, по-богатырски удалую, но... все равно бестолковую! Особенно по западным и заокеанским меркам.
  А еще - очень доверчивую и наивную.
  До инфантильности.
  Да-да, именно такая у нас странная и беспокойная голова. Одна на всех - на более чем двести шестьдесят миллионов сытых и благополучных простофиль. Только вот не видит никто пока этой ненормальности, никто... кроме меня. Время, стало быть, еще не наступило, а я уже здесь.
  В эпохе сытой беспечности, культивирующейся в обществе с младых ногтей.
  С октябрятско-пионерско-комсомольского возраста.
  - Эй, чувак! Хиляй к нам! Слышишь, чел?
  Ну, вот, пожалуйста! Говорил же.
  Я недоуменно оглянулся вокруг. Меня что ли зовут?
  - Наверх! Наверх глянь! Тут мы, в общаге!
  Решив под вечер прогуляться на свежем воздухе, я легкомысленно проигнорировал общественный транспорт и двигал теперь пешком через громадную Карантинную балку в сторону "Стрелки", район такой есть у нас. А конкретно, я стремился попасть засветло к вожделенной комиссионке с заветной курточкой на витрине. А тут...
  Зов доносился справа и сверху, откуда меж зарослей кипариса торчал угол трехэтажного общежития строительной бурсы. И там какое-то скопление беспокойного студенчества прямо на балконе. И рассмотрели же меня на таком расстоянии, зоркие соколы! А точно это меня кличут?
  - Чувак! Че крутишься? Тебя, тебя зовут. Двигай сюда!
  Я пересек небольшой газон с хвойными зарослями и задрал голову.
  - Чего надо, парни?
  - Братан! Поднимайся к нам. За углом лестница.
  Ну... лестницу я, положим, вижу - металлическая "пожарка" в торце здания, змейкой бегущая вверх от этажа к этажу. Только... на кой?
  - А че хотим-то?
  - Тебя... это... дамы приглашают... гы-гы. На День варенья!
  Что за напасть?
  - Эй! Я здесь! - какая-то девчонка мне машет рукой. - Это я приглашаю! Это у меня сегодня именины! Не бойся.
  Я пожал плечами. Чего мне бояться? Чай не девяностые во дворе, человек человеку пока еще друг, соратник и брат. Ну... или сестра.
  - Ща иду!
  Однако... я даже заинтригован.
  Потому что не помню в своей биографии такого события. В тот день мы с матерью проехали на "шестерке" до комиссионки, приобрели после штатного ожидаемого скандала для меня обнову, да и вернулись себе назад - без приключений и потерь. Новый сдвиг в реальности?
  Стараясь из соображений солидности сильно не торопиться, я поднялся на третий этаж и толкнул застекленную дверь. Общага как общага, свежевыкрашенные к учебному году стены уже кем-то испорчены - черный пацифистский значок прямо по масляной краске - обычное дело.
  - Лена, - встретила меня в коридоре именинница, пухлая и не очень высокая красотка с рыжими волосами. - Ты не пугайся, я просто в "бутылочку" проиграла.
  Ах, вон оно что! Старая добрая "бутылочка".
  - Давай, кореш, присоединяйся к нам, - за спиной у именинницы маячил крепко сбитый улыбчивый парень, - я Артем, жених этой барышни. В дверях, вон Пашка торчит, там внутри... ну, там разберешься.
  - Не слушай его, - отмахнулась строптивая невеста. - Жених! Раскатал губу, фантазер. Мечтать не вредно!
  - Ты меня отвергаешь?
  - Даже не сомневайся!
  Гордо дернув головой, девчонка исчезла в комнате справа по коридору.
  - Не сильно-то и хотелось. Слышь, чел, не обращай на этих баб внимания. Вино будешь? Тебя как звать-то?
  - Витя, - пожал я руку новому знакомцу, - Вино не буду. "Бэ-эФ" поди?
  - Ну, - снова улыбнулся Артем. - С водкой мешаем. А водку будешь?
  - И водку не буду.
  - А спирт?
  - Да я погляжу, у вас тут просто изобилие напитков. Карта вин!
  - А то!
  - Спасибо. Повременю пока...
  Я шагнул в комнату.
  Мальчишки, девчонки, числом около восьми. И возрастом - шестнадцать плюс-минус год. Явно не абитура, старожилы, стало быть. Перед началом семестра возвращаются в общагу от родителей, сваливают харчи в общий котел и гудят вплоть до первого сентября - обычное дело. Шумная и веселая компания, дым коромыслом. Кто-то ржет, кто-то пьет, кто-то в шутку мутузит товарища. Одна пара танцует - из бабинника льется увесистый медляк "Юрай-Хипа" в хорошем качестве. А альбомчик, между прочим, новье - довольно таки чистая запись с прошлогоднего диска.
  Не плохо... для конкурентов.
  Надо сказать, что два наших городских техникума - строительный и судостроительный - просто по умолчанию обречены на соперничество. Хотя бы потому, что аббревиатура одинаковая, как фамилия у однояйцевых близнецов. И мой технарь в силу морской специализации выигрывает по всем параметрам: в городе - база флота. С другой стороны - город постоянно строится, растет невиданными темпами. Это в их кассу плюс. Зато у нас есть "вышка" - приборостроительный институт, наш шеф и старший брат. Фактически, мы его филиал со средне-техническим "потолком" - методички, библиотечные фонды, преподаватели одни и те же. Ну, почти.
  Шах и мат, штукатуры!
  - Ты где учишься, брат? - доброжелательно поинтересовался Артем, аккуратно разливающий "шипучку" по столовским кружкам. - Или работаешь уже?
  - Не-а. Не работаю. В судостроительном буду учиться, - честно признался я. - Поступил только.
  - О! Враг наш?
  - Ага. Лютый.
  То, что наше соперничество не переходит пределы разумного, тоже обязательно следует подчеркнуть. Драки начнутся только после восемьдесят четвертого года, не знаю даже по какой причине именно тогда. Какой-то "Рубикон" переступит весь город. Всюду начнутся жестокие групповые побоища. С травмами и увечьями разной степени тяжести. Против "панков", против "битлов", "хиппов", "металлистов". Интересно, что первые конфликты начнутся большей частью именно по музыкальным предпочтениям. А чуть позже вспомнится и конкуренция двух "бурс".
  Пока же между нами лишь только снисходительное подзуживание.
  - Давай, мазута, располагайся. Наш дом - твой дом. Готовься, тебе еще Ленку целовать. Только не увлекайся, смотри...
  - О! Даже так? На первого встречного бутылочку крутили?
  - Ага. Слушай, "Бэ-эф" двенадцати градусов крепости! Ты чего бухнуть-то боишься? Давай! Для храбрости. Или мама не разрешает?
  Наша песня хороша, начинай сначала.
  Вообще, в нашем возрасте отношение к алкоголю - вопрос статусный. Не пить ты просто не имеешь права, не хорошо это. И подозрительно. Но реально по-настоящему не пьет никто. Потому что вино, даже такое дешевое как "Бахчисарайский фонтан" - чуть больше рубля, по-моему - пока еще очень хорошего качества. Иными словами, "вставляет" быстро и надежно. И почти без похмелья на следующий день. Только кому это понравится - бездарно вырубиться и потеряться на этом празднике жизни? Ищите дураков! Поэтому, большей частью, вино чуть пригубляют и изображают после этого пьяный кураж - каждый в силу Богом данных артистических способностей. Случается и талантливо. Опять же - экономия какая.
  То, что мой новый знакомец Артем заикнулся про водку - тоже одно из статусных начал. На самом деле такие крепкие напитки пьют только или дураки, или колхозники. "Кресты". По все тем же, выше указанным причинам. Хуже только можно разве что "дурь" покуривать, но сей порок в наше время - общепризнанное "селюковское долбоящерство". Что, вина мало для полного счастья? Странные люди, эти наркоманы.
  Вот такое золотое время. Гораздо менее алкогольное, чем станет оно после антиалкогольной кампании, устроенной меченым реформатором в восемьдесят пятом.
  Парадокс.
  - Было бы странно, если бы мама мне бухать разрешала, - равнодушно отмахнулся я неудавшегося собутыльника. - Не хочу просто продукт переводить. Гляжу, пузырь-то у вас один. На такую банду.
  Кто-то одобрительно хохотнул. Попал, значит, в точку.
  - Как тебе наш музон? - подкатил ко мне жутко лохматый сутулый парень в черной застиранной футболке. - По кайфу?
  - А то! Это же "Конквест"? Переводится как "Покорение". Надо же... "покорение поколения"! А вообще... уматно, классный альбом! Люблю "юрай-хИпов".
  - Надо говорить - "юрай-йЯ".
  - Те же яйца...
  - Те, да не те.
  - Как скажешь. А где такую запись отрыли?
  - Там уже нет! Хочешь, переписать дадим?
  - Хочу, - я рассеянно рассматривал белый значок анархии, намалеванный на футболке нового знакомца, корявая буква "А" в круге. - Анархист?
  - Что? А... это. В журнале видел. Сам набивал, поролоном. Ты это, давай, приходи сюда завтра. С утра... нет, лучше к обеду. У тебя кассетник?
  - Не-а, бабинник старый.
  - Ну, ничего, тащи. Шнур у нас есть, "европа". Распайка на твоем "маге" правая?
  - Ага.
  - Тогда подойдет... Ой! Ты чего?
  Ленка-именинница бесшумно подкралась сбоку и с деланным возмущением ткнула маленьким кулачком моего музыколюбивого собеседника в бок.
  - Ничего, - пожала плечами, как ни в чем не бывало. - Утомил ты уже своей болтовней! Объявляется белый танец. Дамы приглашают... браконьеров.
  - Это же... Это "энергичный" танец, - попытался съехать я через "Афоню". - Музыка же быстрая!
  - И че? Пригласили - танцуй!
  Дурашливо хлопнув меня по плечам, она водрузила сверху руки, и мне ничего не оставалось делать, как приобнять ее за талию. Музыка, если честно, долбила в среднем темпе. Модерато. Достаточно комфортно для "медляка". И, к слову, в танце именинница двигалась на удивление уверенно и точно - ровненько по тактам, несмотря на то, что до этого старательно изображала из себя подвыпившую "шальную императрицу".
  - Играешь на чем-нибудь? - шепнул я ей прямо в ухо.
  Она заметно вздрогнула от неожиданности и слегка отстранилась, сбив темп.
  - А ты откуда знаешь?
  - Я даже знаю, как твои духи называются.
  - Ну... и как?
  - "Шанель". Номер пять. Капля на ночь. Правильно?
  Беспроигрышный вариант.
  Назвать рижский "Дзинтарс" "Шанелью", да еще "номер пять" - значит убедить партнершу в собственной забавной некомпетенции в парфюмерных вопросах. А заодно и признаться в скрытой симпатии. Это комплимент высшей пробы. Для этого времени, разумеется. Ведь про "Шанель" все только лишь слышали - спасибо милиционеру из "Бриллиантовой руки". А вот нюхали... только разве что тот самый милиционер, и то - если верить сценарию.
  - Не угадал, - кокетливо повела плечами именинница. - Это не "Шанель".
  - "Шанель"! Вас обманули, гражданка. Вам дали гораздо лучшие... духи.
  - Вот дурак! А ты знаешь, что должен меня поцеловать?
  - Чегой-то вдруг?
  - Так надо!
  - Ну... ладно тогда. Раз надо... Давай, что ли, свои губы сюда.
  - Подожди, - она уткнулась мордашкой мне в плечо. - Я хотела попросить... давай скажем, что уже... поцеловались. Вот сейчас... танцевали и поцеловались... уже. Темно ведь, все равно никто не видит!
  В действительно сгущающемся сумраке просяще блеснули ее глаза.
  Детский сад!
  Я укоризненно вздохнул, скептически качнул головой и неожиданно коротким движением чмокнул ее в уголок рта.
  - Все! И врать не надо, - попытался локализовать я уже готовое вспыхнуть возмущение. - Ни "засосов", ни "французов"...
  - Дурак... - беспомощно пискнула Ленка и снова уткнулась мне в плечо. - Браконьер.
  Кажется, на футболке останутся следы от помады.
  Мать заметит стопудово. Не к тому, что, типа, заругает - как за такое можно ругать? Просто начнутся выразительные полувзгляды, вздохи, кружения вокруг моего бренного тела, а потом, как бы невзначай, равнодушные вопросы с подвохом. Короче, шаманские пляски, одним словом...
  - Так ты на "фо-но" рубишь? - чуть заметной грубостью я попытался разбавить казус. - "Сонату", "К Элизе". Да?
  Снова блеск глаз в полумраке. Теперь изумленный.
  - Ты откуда все это знаешь?
  Тоже мне, "бином Ньютона".
  В музыкальных школах и студиях сейчас учится каждая третья девчонка. Отбирают по слуху и чувству ритма, который у этой подруги явно есть. На скрипки, виолончели, вообще на струнные инструменты идут мало, на баян и гитару родители в большинстве своем отдают мальчишек. Чтоб "веселили компании". Девчонкам остается фортепиано. Даже если специализация другая, факультативно к черно-белым клавишам прикасаются все. Учат по обязаловке тошнотворные этюды, минуэты разные, полифонические навороты Баха - сдали и забыли. Зато "Лунная соната" и багатель "К Элизе" Бетховена - общепризнанный и всеми горячо любимый минимум.
  Как ни гадай - не промахнешься.
  - Я все про тебя знаю, - снова шепнул я в доверчивое ухо, придав голосу зловещий оттенок. - Потому что я... пришелец из будущего. Тада-а-ам!
  - Браконьер ты из будущего, а не пришелец, - было мне ответом. - Не хорошо, между прочим, кадрить чужих девчонок, да еще и на вражеской территории. Гляди, как Артем на тебя зыркает, сейчас мимо кружки прольет!
  - Ты же сказала, что он фантазер.
  - А может быть, я пошутила? Или просто хотела заставить поревновать мальчика? Наивные вы пацаны, как... дети малые!
  Девочка-вамп, которая трусила минуту назад элементарно поцеловаться.
  Я только головой покачал.
  - С тобой и не поспоришь. А давай, действительно, устроим твоему жениху представление с переживаниями. К примеру...
  Дальше я ничего не смог произнести.
  Потому что леденящий ужас в один миг парализовал мне горло - словно микровзрыв моментальной заморозки. До уровня абсолютного нуля. А по спине, хранившей еще пока остатки человеческого тепла, колючей поземкой побежала знакомая дрожь. Как тогда в лагере, когда вино в бокале Дианы начало сходить с ума. Вместе со всем миром...
  И также внезапно, как этот непрошенный паралич, у меня появилось...
  ...Знание.
  Не глобальное, нет. Не абсолютное... к сожалению. До божественных категорий мне как было далеко, так и осталось. У меня появилось малюсенькое, никчемное знание, локализованное во времени и пространстве до смешных величин - оно ограничивалось размерами комнаты в студенческом общежитии и... шестнадцатью минутами моей предстоящей жизни.
  Так вышло, что в каком-то смысле я не соврал имениннице - я действительно знал, что с ней будет. Потому что, через пятнадцать минут она...
  ...умрет.
  
  
  Глава 3
  ЛУЧШЕ ТЕБЕ ЭТОГО НЕ ЗНАТЬ
  
  Это было не предположение.
  И предвидением это тоже не было. Ни расчетом, ни прогнозом, ни слепым угадыванием. И даже - ни твердой уверенностью, какой бы безапелляционной она ни была. Это было самое что ни на есть настоящее Знание!
  В чистом виде.
  Только так и не иначе.
  Без вариантов -
  - ЗНАНИЕ.
  Потому что предстоящие минуты, общей численностью в шестнадцать оборотов секундной стрелки по циферблату - ни больше, ни меньше - я уже... прожил. Лично и непосредственно. Только что. Секунду назад. Ту самую чертову секунду, которая снова застыла как муха в янтаре, хоть жужжи, хоть не жужжи. И все эти как в кошмарном сне прошедшие минуты я был именно в этой самой общаге, среди развеселых студентов-строителей, на глазах у которых и умирала эта девочка. Точнее... умерла. Окончательно и бесповоротно. По всем признакам - от... асфиксии. От анафилактического шока, надо думать, приключившегося у нее скорей всего из-за аллергии на алкоголь. Да-да, на алкоголь! Именно в нашей стране, и именно такая вот редкая аллергия!
  Бывает...
  И самое страшное, что весь этот дикий кошмар уже произошел! Это чудовищное, нелепое происшествие уже случилось, уже осталось у меня в памяти за спиной, позади в прошлом.
  И одновременно... впереди в будущем. В очень недалеком будущем. Каких-то...
  Ничего не понимаю.
  Снова чудовищно кружится голова. Опять "вертолет", мать его вертушечью... прицепился, гад. И не пил ведь вообще ничего. Или пил? Да нет...
  Это все точно было в реальности - не во сне и не в бреду, я уверен.
  Мы танцевали "медляк" с этой именинницей, болтали ни о чем, подкалывали друг друга и смеялись. Потом к нам откуда-то сбоку подгреб Артем с кружками и занудным предложением "остаканиться". Пока я бездарно отнекивался, Ленка, видимо, под впечатлением назревающего любовного треугольника, сулящего головокружительные перспективы в жизни, схватила жестянку, отхлебнула и... тут же, закашлявшись с надрывом, осела на пол, стала задыхаться и царапать себе шею. Кто-то даже заржал, не врубившись, кто-то кому-то стал дурашливо объяснять, что телке, мол, в вино подлили... спирт! Типа, он сам видел... ха-ха... пить девочка не умеет... мама не разрешает...
  Никто сразу и не понял, что она умирает.
  Никто, кроме меня. Потому что я видел, как она безнадежно и неотвратимо уходила, как ни старался я ее реанимировать в силу своих дилетантских медицинских навыков. И снова кто-то хохотнул нервически, когда я стал вдувать воздух ей в легкие, рот-в рот... и когда в панике давил ей на грудную клетку, раз за разом, обливаясь потом и холодея от заливающего мозг осознания безнадежности. Никто даже не сообразил метнуться позвонить в Скорую - думали шутки все это. А может, и не думали вообще ничего. Просто цепенели, как я сейчас, от ужаса - кто из этой быстро взрослеющей детворы видел до этого смерть так близко? Особенно здесь, особенно сейчас, особенно... того, с кем только что так весело проводил время!
  Но... как же так?
  Что происходит?
  Вот же... вот она живая передо мной! Прижимается ко мне в "медляке", и руки ее по-прежнему на моих плечах. Теплые руки! Не скрюченные в предсмертных конвульсиях! А я... а я обнимаю ее за талию, пальцами чувствуя твердую ложбинку на девичьей пояснице под тонкой тканью...
  Голову снова крутануло так, что потемнело в глазах.
  И... паралич отпустил.
  - ...Ну что "к примеру"? Эй! Ты чего застыл?
  Я сильно зажмурился - в темноте под веками привычно вспыхнули тысячи белых звезд, вспыхнули и поплыли куда-то в сторону, словно далекие туманности в иллюминаторе звездолета. Потом аккуратно открыл глаза и сфокусировал взгляд прямо перед собой.
  Жива. Точно!
  Так же точно, как и... мертва... была только что. Лежала вот тут около стола, и пульс на сонной артерии вообще не прощупывался!
  Галлюцинации?
  Я осторожно убрал руки от ее спины, затравленно огляделся и буркнул угрюмо, слегка качнувшись в сторону ее виска:
  - Поговорить... надо. Выйдем.
  Развернулся как в полусне, и шагнул в сторону коридора.
  - Эй, Витек! Так выпьем или нет? Или мамочка заругает?
  Артем.
  В сознании полыхнуло - спирт в игристом вине! Это... пистолет у виска. Того самого, куда я только что нашептывал всякую игривую белиберду...
  Меня качнуло в сторону.
  Пытаясь вернуть равновесие, я взмахнул рукой. Удачно, надо сказать, взмахнул, целенаправленно - загремели по полу выбитые из рук Артема кружки, взвизгнула от неожиданности какая-то девчонка, зашипело игристое на обшарпаных досках.
  И... резко пахнуло медициной. Как в процедурке, как на ватке после укола...
  - Э! Ты чего? Блин... последнее же бухло!
  - Прости, брат...
  - Уп-пх...
  Никто, надеюсь, не заметил, как мой локоть жестко вошел ему под ребро. Тем более, что пока несостоявшийся отравитель тщетно хлопал ртом, я нырнул ему под руку и потащил страдальца к выходу.
  - Устал чувак, - бросил я окружающим. - Пойдем, друг, покурим в коридоре. Что, Лен? Нельзя там курить? О-кей! Тогда на пожарной лестнице подымим. Там ведь можно?
  В коридоре неожиданно рядом с нами возник лохматый анархист, любитель зарубежной эстрады:
  - Давай, помогу.
  - Че нам помогать-то? Курить?
  - На свежий воздух его надо - там отдышится.
  Я внимательно посмотрел на нечаянного помощника. Видел? Почему тогда в бутылку не полез? Ведь я - чужак. К тому же еще и борзый...
  На всякий случай я сбросил руку Артема со своего плеча и развернулся навстречу возможной опасности.
  - Уверен?..
  - Я говорил ему, что не надо, - неожиданно стал оправдываться меломан, наблюдая с интересом, как Артем сползает по стенке в положение "сидя на полу". - У Ленки ведь астма. Она даже от запаха водки заходится. А он - ничего не будет, ничего не будет!
  Зло.
  Это зло сейчас куском дерьма сползало по стенке.
  Хотя...
  А так ли все однозначно? Что это было на самом деле - действительно, зло или просто мальчишеская жестокость, замешанная на глупости? Как будто, второй вариант больше тяготеет к делам добрым и милосердным! Получается... философский вопрос на поверку, с кондачка не решить! Парень просто хотел подпоить понравившуюся ему девчонку, рассчитывая, видимо, на далеко идущие префениции сегодня вечером. Кто так не делал в свое время? Мне ли судить?
  Да и вообще, кто я такой? Совесть нации? Карающий меч мироздания?
  Не много ли берешь на себя, сабля ходячая?
  И судьба, кстати, у этой девчонки предрешена, к гадалке не ходи. Не сейчас, так потом случится что-либо подобное. Наверное, даже врачи с ее родителями не предполагают, что девочка так быстро может сгореть со своей астмой и аллергией. А я, вот, могу. И не предположить, а... видел это своими собственными глазами!
  - Так! Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? - зазвенел за моей спиной голосок спасенной именинницы. - Ты что, его ударил? Витя!
  Громкий же у нее... ретранслятор! Хороший вокал. Наверное, еще и поет до кучи.
  А я так погляжу, наши веселые именины двигаются в привычном для общества направлении - того и гляди скоро начнется зажигательный и всеми любимый аттракцион под названием "Наших бьют!". Что это? Закон сохранения увечий в природе? С одной не вышло, так давай другому люлей навешаем?
  - Никто его не ударил, - неожиданно заступился за меня лохматый. - Теме просто по шарам дало, птица "пЕрепил"... у него, это бывает.
  А ведь мне тоже хочется дать Теме в "шар"! Несколько раз. И очень сильно.
  - Лен, а у тебя ручка есть? - попытался я отвлечься от сладких грез и немного смягчить ситуацию. - Или карандаш?
  - Зачем?
  - Телефон тебе свой запишу. Созвонимся потом. Мне просто идти уже пора. И такое ощущение, что миссия моя здесь закончена. В целом...
  - Что за миссия?
  - Ох, Лен! Лучше тебе этого не знать. Так что там с ручкой?
  Фыркнув, именинница развернулась и исчезла в глубине комнаты, где о неприятностях утраты остатков алкоголя общество явно уже подзабыло. Да и нужно им это бухло, как... пятое колесо в телеге. И так весело!
  М-да... повеселились бы они сейчас, если бы не...
  - Меня Сеней зовут, - вдруг невпопад произнес меломан и протянул руку. - От фамилии. Семенов я на самом деле, Серега.
  - Угу.
  - Ты это... приходи завтра. Как договаривались. Можно и... утром.
  - Слушай, Сеня! - я постарался вложить в свой голос максимум убедительности. - Эта девочка сейчас практически умерла! В муках. Еще пара минут и все! Я бы даже откачать ее не смог.
  - Прямо так и умерла...
  - Поверь! Ты бы не хотел это увидеть.
  Снизу пискнуло.
  - И ты тоже... Тема... не хотел бы. Хоть и... чудак ты на букву "м". Слушайте, парни. Получается, спасла сегодня "бутылочка" вашу Ленку. В моем лице. Теперь у нее двойной День рождения - такое не у каждого смертного бывает. Не глупите больше так с алкоголем, чревато это. Иначе - беда бедовая! Проклинать себя будете до конца жизни.
  Видимо, я действительно был убедителен, так как уточняющих вопросов не последовало. Хотя рожи у них были...
  Откуда этот ничем не прикрытый скепсис?
  Ах так?... Дерзкая идея неожиданно пришла мне в голову. Пусть это будет для них контрольным выстрелом:
  - Не верите? А если я скажу...
  - Вот фломастер, подойдет?
  Вовремя она появилась. Девочка-сюрприз.
  - Очень кстати. Давай.
  Сняв колпачок, я прямо на стене коридора под пацифистским значком написал мелко и аккуратно: "13 сентября. Кубок Канады. Наши победят 8:1. Ура!".
  - Сеня! Видишь это? Прочитай!
  - У канадцев? Да ладно...
  - Прохладно! Если сбудется это, то и про Ленку я говорил вам правду. Принимается?
  - Что? Ты что-то про меня говорил? Им? А что ты про меня говорил? А?
  Началось. Музыкальный слух у девочки!
  - Они сами тебе скажут... через две недели. Когда сборная СССР накостыляет канадским профи в Монреале. Потерпишь? Это сюрприз.
  - Почему это я должна тер-п... Ой! Что ты делаешь?
  Тем же фломастером я крупно нацарапал пять цифр своего телефона прямо на ее локте.
  - Звони... детка. Лучше вечером, после девяти. И... живи долго. Слышал, Сеня? И ты...Тема?
  - Странный ты какой-то... С чего ты решил, что я позвоню? Много о себе возомнил!
  Тетя-вамп вернулась... с того света.
  Вот вам и благодарность! Спасай после этого пухлых и вздорных красавиц.
  - Ну ладно... Пока!
  Не дожидаясь ответных излияний, я осторожно прикрыл за собой остекленную дверь и загрохотал вниз по железной лестнице.
  Ничего себе... сходил в магазин за курточкой! Может быть, лучше с мамой в следующий раз?
  Маменькин сыночек!
  
  
  Глава 4
  ОТМАЗАЛСЯ
  
  - ...и знать, и уметь, и делать - вот чему научат вас наши преподаватели!
  Я стоял на митинге, посвященном открытию учебного года в судостроительном техникуме, и совершенно не слушал местных ораторов. О другом голова болела, о более насущном - как вышло так, что вчера меня снова протащило сквозь время. На этот раз, правда, не очень далеко, и в обратную сторону. Но все же...
  Главный вопрос - я это сам учудил или снова постарались какие-то невидимые доброжелатели? А что? Где гарантия, что за мной не наблюдают исподтишка? "Большой брат видит вас!". А то и... "большая сестра", будь она не ладна!
  Нет ответа.
  Во всяком случае, лично я этот скачок, спасший жизнь студентке Лене, не заказывал. И не контролировал. Но ведь... и дышим мы непроизвольно, большей частью. И пищу перевариваем без контроля со стороны центральной нервной системы. И потеем, и бледнеем...
  Может быть, я приобрел какую-то новую рефлекторную реакцию?
  Скажем, наступил какой-нибудь "крайняк", и меня - раз, и откинуло назад по времени, на безопасное расстояние. Точнее, не на расстояние, естественно - на временной период. Туда, где можно еще принять какое-то другое альтернативное решение...
  - ...и всюду, на любом заводе, в любой мастерской рады будут видеть выпускников нашего техникума. Ну, а сейчас, дорогие товарищи первокурсники, поздравляю всех вас с началом первого в вашей жизни учебного семестра и желаю напряженной интересной во всех смыслах учебы! У меня все.
  Не дают абстрагироваться со своими "умными" речами.
  А кстати... почему с трибуны не трындят про партию?
  Про мудрого генсека, или, скажем, про отцов-основоположников - ни слова, вопреки стереотипам наших "либерастых" мудрецов? По их мнению, тут все должны ходить... в кумачовых одеждах. Под дулами кэгэбэшных маузеров.
   А ведь на самом деле заполитизированность жизни этого "застойного" общества находится на исчезающе малом уровне. Все идеологические надстройки повседневного существования людьми воспринимаются с обидной снисходительностью, с юморком или вообще - с вялым равнодушием беззлобного игнора. Ну, висят кругом какие-то плакаты, типа, "Слава КПСС", ну и что? Деталь интерьера, не более. Нравится этой "КПСС" себя славить - да, пожалуйста!
  Хоть "горшком" обзовитесь...
  Вот и директор технаря, крепкий мужичок лет сорока, выступая перед разношерстной толпой поступивших счастливцев, не стал себя сильно утруждать идеологическими экзерсисами. Порадовал лаконичностью, конкретностью и... энергичной жестикуляцией массивных и слегка коротковатых лап. А ладошки у него - явно не учительские! Интересно, шариковые ручки не ломаются в этих "милых" пальчиках, заточенных под кайло с отбойным молотком? Прикольный дядька!
  На трибуну поднялся молодой мужчина лет двадцати пяти с эталонной прической комсомольского лидера.
  - Товарищи! Двадцать шестой съезд нашей коммунистической партии, состоявшийся весной этого года, определил основные направления...
  Ну-у... пошло-поехало. Накаркал.
  Сглазил я их что ли? Точное дело - перехвалил. Надо думать, это какой-нибудь комсомольский функционер выступает: комсгруппорг, або группкомсорг, а то и целый секретарь комитета ВЛКСМ! Ишь ты, как распинается! Соловьем поет. Вот только... не слушает его никто. Говорю же - народу плевать.
  Скучая, я стал рассматривать почтенную студенческую публику.
  Все выглаженные, умытые и причесанные - любо-дорого посмотреть! Все изо всех сил стараются выглядеть взрослее обычного, ну это и понятно - тут вам чай не школа. Детство осталось за железными воротами, отделяющими центральную городскую площадь от внутреннего двора техникума. Тут, на секундочку, у людей начинается сейчас взрослая самостоятельная жизнь... так мамы, по крайней мере, обещали.
  Кстати, о мамах - большинство внезапно повзрослевших организмов действительно красуется в приличного вида цивильных костюмчиках, как мне и внушала моя драгоценная родительница. Пиджачки надеты в основном на водолазки - модно так по нынешним временам. На черную водолазку - норма, на белую - с претензией на оригинальность. Гляжу - один даже красную под пиджак напялил. Патриот! Гораздо меньшее число авантюристов - в разношерстных курточках, типа моей, или просто в тонких джемперах... с оленями. Шучу, без оленей - пуловеры надеты на клетчатые рубашки, с выпущенным наружу воротником. Что не менее оленеобразно.
  Ну и, редкими вкраплениями сапфира в невзрачную каменную породу выглядят супер-модники, обтянутые с ног до головы в импортную джинсу. В новенькую, необмятую еще, загадочно-забугорного темно-синего цвета. Ни-ни, чтобы где-нибудь ткань потерлась! Дурной тон, однако. Пока еще...
  Счастливцев - единицы, но не заметить их невозможно. Хотя бы по избыточной величине угла между вектором задранного носа и плоскостью общего горизонта. И, что характерно, замечала их послушно большей частью именно женская составляющая нашего будущего студенческого братства, которую язык не поворачивается назвать "половиной" - к всеобщему разочарованию девчонок в нашей толпе не более четверти. Не прикалывает, видимо, слабый пол романтика судоремонта и соленые будни техника-моториста. У строителей, к слову, девчонок-то побольше будет! И почему-то мне кажется, что... у соседей малина слаще. Не справедливо это и обидно.
  Впрочем, на вкус и цвет... всюду разный менталитет. С этим делом - поживем, увидим. Мы сюда, на секундочку, учиться пришли, а не глупостями всякими заниматься!
  - Слышишь, друг? А че, уже сегодня занятия будут?
  Я оглянулся
  Коренастый парень с забавной внешностью польского танкиста Томека из известного сериала деликатно потряхивал меня за локоть. "Цима", - вспомнил я. В миру - Цимакин Серега. Хитрый чертяка, прикидывающийся постоянно этаким колхозным недотепой. На самом деле - еще тот пройдоха. К примеру, сейчас - прекрасно ведь знает, что учимся завтра: весь народ перед митингом крутился в центральном фойе у доски с расписанием, старательно записывал в блокнотики - чего там от судьбы ждать в ближайшие дни. Циму я там тоже видел. А теперь он, типа, не в курсе.
  Знакомства просто завязывает. Связи. Так и будет четыре года метаться в поисках родственных душ по принципу "полезный друг, бесполезный друг". И начал он сей марафон, стало быть, с меня. Я действительно так располагающе выгляжу? Помню, в свое время Цима очень быстро от меня отчалил - не люблю паразитирующих хитрованов.
  На сей раз есть смысл ускорить процесс.
  - Тебя Серегой зовут? - прибавил себе я немного статуса. - Не тушуйся, я просто слышал на перекличке.
  - Ну и память у тебя! Дружим?
  Святая простота!
  - А давай сразу поцелуемся! Зачем себя сдерживать и ограничивать?
  - Э-э... да я просто...
  - Все нормуль, Серый. Гляди! Видишь чувак в джинсах? У всех новье, а у него одного они тертые. Потому что парень этот веселый человек, да и пофигист к тому же. Его Тарасом кличут. Ты с ним дружи, больше пользы будет...
  - Ладно, - покладисто согласился Цима, и... отвалил.
  Тарас, Тарасик, "Дума", "Челентано" - душа нашей группы, по крайней мере, скоро станет. Злые люди будут считать его скоморохом, но такие вот весельчаки, как Дума, должны быть в каждом коллективе. Ко всему прочему Тарас мастерски копирует походку культового итальянского актера из фильма "Блеф", из той сцены, когда герой под музыку направляется на борт яхты "Бель Дюк". Помните? Впрочем... не важно. "Цима" и "Дума" - как лед и пламень. Инь и ян - две трудно разделимые противоположности. К тому же для Цимы Тарасик - единственный вариант, который не станет в их тандеме претендовать на лидерство. Так пусть же наслаждаются друг другом!
  Я удовлетворенно заметил, как между будущими друзьями завязался оживленный разговор. Главное - не загордиться. А то знаем мы, чем кончают вершители судеб человеческих! Скромнее надо быть.
  Под хлипкие аплодисменты комсомолец оставил, наконец, трибуну и... митинг как-то само собой рассосался. Без пафоса, знамен, фанфар и гимна.
  - Группы "М-111" и "М-121" попрошу подойти ко мне!
  Кажись, нас кличут.
  О! Знакомый персонаж. Лидер комсомольской организации?
  - Вы секретарь комитета? - не удержался я от компетентного вопроса.
  - Точно! - улыбнулся парень. - Зовите меня Виктором Анатольевичем.
  Тезка! Причем и по папе тоже. Бывает.
  - Меня тоже можете звать... Виктором Анатольевичем. Так вышло...
  Что же меня снова несет?
  На языке современной молодежи это называется - выпендриваться. Или "хайпить", если обратиться к более поздним временам. Бабуля моя сказала бы проще: "Хватит воображать тут!".
  Комсомолец хохотнул и неожиданно пожал мне руку.
  - Вот и староста у нас есть в М-111. Легко запомню.
  - Да я...
  - Знаю. Ты согласен. Ребята! Все подошли из "механиков"?
  - Все-е...
  - Очень хорошо. Сразу к делу. Требуется ваша комсомольская помощь. В "Золотой балке" в этом году рекордный урожай технических сортов винограда. Нас просили помочь с уборкой. Поможем?
  Спрашивает так, будто решение за нас еще не принято. Лицемер аппаратный.
  - А учеба?
  - Всего на две недели, учеба никуда не убежит. Руководство техникума не возражает. Есть кто против?
  - Не-е...
  - Значит, все "за". Отлично. Сбор завтра на этом месте в семь утра. С собой иметь рабочую одежду и туалетные принадлежности, все остальное выдадут в общежитии совхоза. Старосты групп попрошу подойти ко мне, остальные свободны. До завтра!
  Блин, я же староста. Не было печали...
  От параллельщиков подошла крупного вида девица с толстой русой косой за плечами.
  - Знакомьтесь, начальники, - махнул рукой комсорг, - это Витя, это Галя. Долго вас не задержу. Вот списки групп. Забирайте. Вам завтра нужно появиться здесь на пятнадцать минут раньше, автобусы уже подъедут, примите транспорт, осмотрите, познакомитесь с водителями. По прибытию студентов - сделаете отметки в списках. Ну и... дисциплина на вас. Старший стройотряда...
  - А это у нас что, "стройотряд"?
  - А ты как думала, Галина? Конечно, стройотряд! И пользу принесем, и подзаработаем немного. Правда... очень немного. Но ведь не в деньгах же счастье?
  - Золотые слова, Виктор Анатольевич. Так, Вы не договорили - кто старший?
  - А старший - ваш покорный слуга. Я, стало быть. Осуществляю общее руководство и несу ответственность за результаты нашего студенческого десанта. Ну и за здоровье бойцов, разумеется, слыхали, что такое "техника безопасности"?
  - А то!
  - Вот и хорошо. Завтра на месте и пройдем инструктаж. Есть вопросы?
  - Гитару можно взять?
  - Нужно! Ну, ладно, до завтра!
  - До свидания.
  Я развернулся и побежал через ворота на выход. Осенило кое-что.
  Дело в том, что тут рядом с техникумом - морской причал, откуда рейсовые катера каждые пятнадцать минут отходят на Северную сторону. И туда сейчас двигает мой будущий технарский дружок Вовка Микоян, который сегодня как-то на глаза мне ни разу и не попался. А то бы я вспомнил о нем раньше - он тоже музыкант-любитель, правда, в отличие от меня, очень скромный и незаметный. Играет "для себя". Кстати, философию в технаре мы тоже будем проходить (ничего себе, так, да?), и Кантовская "вещь в себе" у меня всегда ассоциировалась с образом моего музыкального друга.
  - Вовка! Эй, постой!
  Господи, худенький какой! Выглядит лет на тринадцать, несмотря на черный пушок под носом. И... веснушки около глаз. А у армян разве бывают веснушки? А! У него же мама - русская, из-под Волгограда, кажется.
  - Ты меня?
  - Угу. Стой. Тебя. Я... староста, Виктор зовут. Ты меня, кстати, не помнишь?
  - Нет.
  - Ну и ладно. Поручение у меня к тебе. Маленькое, но очень ответственное. Гитару возьмешь в стройотряд?
  - А ты откуда знаешь, что я играю?
  - Из... личного дела, блин. Знаю и все! Так, возьмешь или нет?
  - Ну... возьму.
  - И Ромыч пускай берет!
  Я махнул рукой в сторону симпатичного парня, который топтался рядом и прислушивался к нашему разговору, непроизвольно приоткрыв рот от избыточного интереса. Ромыч тоже живет на Северной стороне и тоже любит помучить инструмент на досуге, правда, не так вдумчиво и фанатично, как Вова Микоян. А еще в прошлой жизни Роман играл в нашем музыкальном ансамбле на ритм-гитаре. И в этом варианте действительности будет играть... я уверен.
  - Я?
  - Есть возражения?
  - Э-э... нет. Только я плохо играю.
  - Вот и подучишься. Лады?
  - Ну... хорошо.
  - О-кей. До завтра тогда. Не опаздывайте... будущая рок-группа "Встреча".
  Да, именно так мы когда-то и назывались. О Боже! Опять путаница. Да будем, будем называться! Сам себя постоянно одергиваю. И почему-то с какой-то необъяснимой страстью пытаюсь ускорить естественным ходом идущие процессы. Ведь наша музыкальная банда созреет только через полгода! Я сейчас, образно говоря, стимулирую рост моркови путем хаотичного подергивания вверх за ботву.
  Зачем? Не могу объяснить. Потому как, не моя это забота - рассуждать. Курс моей теперешней жизни прокладывает сейчас... ПЯТОЕ КОЛЕСО В ТЕЛЕГЕ.
  Рулевое, как я раньше успел заметить.
  Будем считать... отмазался.
  
  
  Глава 5
  НУ Я И ДЕБИЛ
  
  Не получается.
  Ну, хоть ты тресни, не выходит!
  Я сидел дома в кромешной тьме за собственным письменным столом и пытался "научно экспериментировать". Объект наблюдения - я сам. С целью проведения многообещающих опытов брат Василий изгнан на улицу гулять, а мать... сама себя отправила в ссылку на кухню. И бати нет, он из командировки приедет только дня через три. Короче, дома практически никого. Следовательно, условия для эмпирических исследований подопытного организма созданы в достаточном объеме.
  Надо еще раз попробовать.
  Я глубоко вздохнул, закрыл глаза и попытался сосредоточиться на собственном внутреннем мире. Медитация по системе цигун. Нужно все лишние мысли выкинуть из головы и представить себе сгусток жизненной силы в энергетической точке "дань-тянь", это на два пальца ниже пупка, ну и... внутрь кишечника приблизительно на такое же расстояние.
  Не верю, конечно, во все эти восточные малопонятные навороты, но... по крайней мере, мысли помогают собрать в кучу, что и требуется для моих опытов. Так, сейчас без пятнадцати девять. Если смогу вместе со своим "дань-тянем" двинуть себя усилием воли назад по времени, по итогам опыта должно быть где-то полдевятого...
  А попробую-ка я на этот раз вообще не дышать! Для усиления, так сказать, уровня собственной концентрации.
  И надо представить себе, как паровоз-время, исходя паром и скрежеща колесами, постепенно начинает пробуксовывать на реверсе. Еще! Еще немного назад, по граммульке, по миллиметру! Металл визжит, давление зашкаливает... Давай, давай, черепаха твердолобая...
  Бзынь! Бзынь-бзынь-бзынь!
  Что это? Это в паровозе что-то звякнуло?
  Неужели получилось?
  - Але? Здрасте. Да, проживает. Сейчас позову...
  Я тупо рассматривал цифры на электронных часах, мерцающие в темноте тревожной зеленью: "20:48". Хрена лысого тебе, а не "получилось".
  - Витя! Ты чего в потьмах сидишь? Подойди к телефону! Девочка какая-то спрашивает.
  - Чего? - я беспомощно щурился на внезапно вспыхнувший свет.
  - Не "чевокай", а возьми трубку!
  - Ой, не надо только делать такое многозначительное выражение лица!
  - Иди уж, Казанова.
  Я пошлепал в прихожую.
  - Але!
  - Привет! Узнаешь? Это я...
  - Хэй, бейби! Узнаю.
  Ленка.
  Спасенная мною по случаю симпатичная студенточка рыжего окраса. Будущий прораб великих строек, обреченный на трезвый образ жизни. Вот ведь не свезло подруге!
  - Ты сказал - "звони", вот я и звоню...
  - Класс! Как дела?
  - Пока не родила. А вообще... нормуль.
  - Это хорошо.
  - А у тебя?
  - И у меня... нормуль. Я бы сказал - нормулистей даже, чем у тебя!
  - Скажешь тоже...
  Я обреченно облокотился о стенку в прихожей и закатил глаза.
  Похоже, это надолго. Плавали, знаем.
  Вот, откуда у этих неискушенных предтечей отечественного гламура такая необъяснимая страсть к изнурительно долгому трепу по телефону? Ни о чем! Я даже помню типовые связки между смысловыми (точнее, мало смысловыми) блоками в диалоге: "Ну, что еще хорошенького расскажешь?" - и проклятое воспитание в панике ищет новую тему для продолжения светского общения. Это вместо того, чтобы просто хлопнуть трубкой по рычагам и гуд-бай!
  Впрочем... проходили и это: "Ой, а я решила перезвонить. Кажется... связь оборвалась".
  - ...ничего интересного. Завтра занятия начнутся.
  - Понятненько. Что еще хорошего расскажешь?
  - Э-э...
  Сразу оговорюсь, юная леди явно не в моем вкусе.
  Она, конечно, милашка, да и фигуристая не по годам - все равно мимо! Между прочим, ей подобные очаровашки с годами в большинстве своем непременно отправляются путешествовать в безнадежную "долину пухлых", это как правило. Сейчас, разумеется, ее склонность к полноте по молодости лет выглядит достаточно привлекательно, только вот потом... без фитнес-коррекции - беда! А какой, к чертям, фитнес во второй половине восьмидесятых? Безнадега, одним словом.
  Так что - не героиня она моего романа.
  - ... напились, как дети малые!
  - Э-э... дети, ты сказала? Я правильно понял?
  - Я сказала "как"! Какой взрослый окосеет со стакана игристого?
  - Действительно. Я и не подумал. Ну... продолжай.
  - Так вот, напились, значит, а Артем и давай мне в любви признаваться. Говорит такой...
  Кстати, а высоком.
  Мне, между прочим, рано еще думать о романтических глупостях! По версии моей прежней жизни персональное грехопадение должно наступить где-то года через два, как раз перед моим счастливым семнадцатилетием. И то, что сейчас я проживаю свою жизнь повторно, да еще и под контролем взрослого рассудка, не дает мне права...
  М-да... Во, блин, занесло!
  Какие, на хрен, права в этом деле? Опять отмазки? Неужели трудно честно признаться? Так и скажи - глядя пятнадцатилетними глазами на своих сверстниц, я вижу в них... одногодок собственного сына. Детей своих вижу... потенциальных! Спасибо вам, пятидесятилетние мозги! Удружили.
  - ... вообще нельзя! Странно, что тебя так легко наши пацаны пропустили.
  Я насторожился.
  - Это почему это?
  - Так я же рассказываю! Ты меня вообще слушаешь?
  - Слушаю.
  - Я и говорю, всех девчонок в общаге комендантша предупредила строго-настрого - незнакомцев в комнаты не пускать. И вообще - о любых подозрительных связях рассказывать ей сразу.
  - Это чегой-то?
  - Ты где вообще был, когда я тебе про кладбище рассказывала?
  - Какое кладбище? Это... которое рядом с вами? Про старое? Или про еврейское?
  - И про старое и про еврейское!
  - Вот видишь, все помню. Так что... тут я был.
  - Вот там эту девушку и нашли! Представляешь? В склепе! А сверху площадка, там крест большой и скульптура распятого Христа. И там, где у него руки пробиты, как раз и заметили свежую кровь. Человеческую! Нет, ты можешь себе такое представить?
  - Да уж...
  Очередная городская байка.
  За годы буйного послевоенного роста городское кладбище из пригорода превратилось в самый что ни на есть центр города. А могилы там, на секундочку, с позапрошлого века! Заросшие аллеи, старинные склепы, какие-то полуразрушенные часовенки - экзотика, словом. А по совместительству - место традиционного сборища всяких темных личностей - от игровых "катал" до банальных соображальщиков на троих, которых очередной раз выгнали из детской песочницы.
  Молва людская постоянно генерирует самые разнообразные мифы про это хоть и темное, но все же на редкость живописное местечко.
  - ... такие мелкие-мелкие надрезы, как лапка куриная. И по всему телу!
  - Постой-постой! Так эта девушка она что, жива?
  - Конечно. Я и не говорила, что ее убили. Я же сказала - нашли без сознания. Ты будешь меня слушать или нет?
  Ни хрена она, если честно, не говорила про "без сознания". Впрочем...
  - Да-да, точно. Извини. Я вспомнил. Так... и что?
  - Вот, порезали, значит, ей кожу на груди как лезвием, кровь взяли и скульптуру наверху всю измазали.
  - Так, "на груди" или "по всему телу"?
  - А грудь что, не тело?
  - Э-э... ну да. И не поспоришь. А зачем это все кому-то?
  - А я откуда знаю? Может, сектанты какие. Фанатики. Знаешь, кто такие баптисты?..
  - Ну-у... племя африканское?
  - Дурак что ли? Племя! На двойки что ли учился в школе? Это же мракобесы религиозные. Они женщинам грудь отрезают, а мужчинам... ну сам знаешь чего.
  - Вообще-то... такие обряды были у скопцов. В прошлом веке. А баптисты...
  - Много ты понимаешь! Кто тогда Таньке всю грудь изрезал?
  - Стой-стой! Так ты что, знаешь ту девчонку?
  - А чего бы мне ее не знать? Она на параллельном потоке учится.
  - У вас?
  - Ну ты и бестолочь! Конечно, у нас! Не у вас же.
  И снова... логично.
  - Слушай, а ты говорила у нее порезы "куриной лапкой"?
  - Да. Маленькие такие...
  - А она сказала, кто это сделал?
  Вздох на том конце провода олицетворяющий всю Боль мира. Я аж проникся.
  - Понимаешь... я ведь не успела у нее спросить. Родители ее просто приехали из Джанкоя и сразу же увезли домой. До сих пор не возвращалась!
  - Так... это не вчера было?
  - С чего ты взял, что вчера? Я вообще тебе поражаюсь! Это неделю назад было. У меня язык уже болит тебе одно и то же рассказывать, а до тебя доходит все вообще через раз.
  Ну, на счет языка сомневаюсь, конечно, а то, что слушал я свою новую подругу недостаточно внимательно - это факт. Есть такой грех.
  - А кто ее нашел на кладбище? А... стой-стой, ты же говорила... наверное. Сторож?
  - Да какой сторож! - Боль мира сменилась на Обиду вселенной. - Поп местный ее нашел, священник! Кровь свежую заметил на памятнике и вызвал милицию. Те приехали вместе со Скорой, привели девку в чувство и увезли. А вечером за Танькой уже родители приехали. И все... больше я ее не видела.
  Дела.
  - А ее... это - не изнасиловали?
  - Не знаю!
  Прозвучало очень многозначительно.
  Боюсь даже разбирать весь спектр зашифрованных подсмыслов - напрасный труд. Не знает, так не знает. А вообще... странное какое-то событие. Вырубили девчонку, лапки какие-то на теле повырезали, кровь, распятье. И правда, на сектантов каких-то похоже. Или кто-то под них косит.
  - Слушай, Лен, - пришла в голову мне одна мысль, - а давай как-нибудь сходим к тому склепу, посмотрим на это кровавое распятье. А? Как ты на это смотришь?
  Пауза.
  Чего она молчит-то?
  - Лен! Ты здесь?
  Короткие гудки в трубке.
  Э-э...
  Блин, ну я и дебил!
Оценка: 7.44*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"