Всё только начинается.
Я втиснулась в
вагон метро, села, отдышалась. Глянула
на часы. Половина второго. Это нормально. И, как всегда ушла в
себя. Вспомнила то сё, что надо
сделать. Чувствую, что-то мне мешает
расслабиться, что-то напрягает. Я
поднимаю голову и вижу пристальный
взгляд мужчины, направленный на меня.
Тогда я тоже на него уставилась, в таком случае прилично было бы ему
отвернуться, а он и не думает. Он просто
пристально глядит на меня, не улыбается, не меняет позы. Я отворачиваюсь, считаю, сколько мне
остановок еще осталось. Достаточно. Думаю, может он выйдет раньше. Краешком глаза наблюдаю. Он просто прикован, похоже, к моей
персоне. Начинаю ерзать, поднимаю глаза
выше голов, все рекламы прочитываю. Ну и
ну! сколько же пива надо выпить, чтобы
выбрать по вкусу. А надо ли?
Опять глаза
сами спускаются на то место, где мужчина сидит.
Может вышел? Нет. Так же пристально на меня смотрит, и
выражение лица не изменилось. Я перевожу
взгляд на сидящих с ним рядом, попутно оглядывая его внешний вид. Одет вполне современно, но без вызова. Фирменная рубашка, джинсы почти белые,
чистейшие. Пострижен вроде, обычно, но
это плохо разглядела. Ни усов, ни бороды нет и в помине. Кстати, ни люблю я, ни то, ни
другое. Лет ему примерно (тут мне
пришлось, это вышло автоматически, глянуть на него еще раз), нет, не пойму
сколько. По-моему он чуть-чуть моложе
меня.
И что он на
меня уставился? Может это аферист или
маньяк? Я съежилась от такого
предположения. Да, но, в конце-то
концов, я среди людей, в метро, здесь полно милиции. В случае чего крик подниму.
Что ему
надо? Или он смотрит просто в одну
точку, как бы сквозь, и меня вообще не видит?
А если видит, то что, вообще-то он видит? Я в меру слежу за собой, стараюсь
современно одеваться, прическа всегда в порядке, все что можно, подкрашиваю,
нормальный рост и фигура, говорят стройная.
Так, вообще-то я ничего. Правда,
я никогда не выглядела моложе своих лет, даже чуть старше.
Опять я
глянула поверх голов на рекламу и чуть глаза опустила. Он сидит в том же положении и смотрит также и
именно на меня, ни сквозь, ни мимо.
Батюшки, что же делать? А вот что
- выйду-ка я сейчас же. Правильно.
Сосредоточилась. Двери открылись, толпа
вывалилась на перрон, я вскочила, но какая-то тетка хватает меня за руку с
мольбой: "Какая остановка, милая?" я
оторопела, секунду думала и, все-таки,
вылетела на перрон. Двери
закрылись. Я облегченно глубоко-глубоко
вздохнула, успела.
И слышу рядом сзади вежливый низкий голос: "Извините, пожалуйста, остановитесь на
минутку. " Я оглядываюсь. Да, это он.
Как смог успеть? Ведь он сидел,
когда я дернулась. Меня начинает
трясти. Я смотрю ему прямо в глаза
помимо воли, хотя ведь отлично знаю, что в глаза смотреть нельзя, куда угодно -
на лоб, на нос, да хоть на уши, но не в глаза.
А я уставилась и лихорадочно прикидываю, что делать? А он говорит: "Извините, не пугайтесь, успокойтесь. Я нормальный человек, не бойтесь
меня".
"Хорошо хоть это" -
пронеслось у меня в голове. А он
продолжает: "Я случайно задел вас в
плотном потоке, повернулся извиниться, и ощутил такую бездонную силу! Голова пошла кругом! Я только одно осознал тогда - потерять вас
нельзя и пошел за вами, ни на миг, не отпуская вас из виду. Вы уж
извините. Я говорю очень сумбурно. Вы, конечно наслышаны про экстрасенсов. У них разные возможности, сила и желания,
само собой, тоже разные. У нас
возможности разносторонние, желание одно - объединиться и работать сколько
потребуется. Я опаздываю и поэтому
объяснения полного не получиться, а кое-как я еще хуже запутаю. Я сейчас убегаю. Я вас найду и расскажу все по порядку". Я вытаращила глаза - как он собирается меня
найти, это в Москве - то? А он
дотронулся еле-еле до моего рукава, улыбнулся как старый друг, изрек: "До
встречи", и толпа его поглотила.
Сижу, смотрю
по сторонам, опять читаю уже знакомую рекламу, она всюду, не спасешься.
Но что
такое? Снова на меня кто-то
уставился. Теперь, правда, это женщина
примерно моего возраста. Смотрю на нее в
упор, настойчиво, а она и рада, похоже.
Отворачиваюсь. Какой ужас! Это уж слишком! С меня хватит. Сейчас я пойду к этой роже, суну руку в
карман, будто собираюсь достать какое-то оружие, кинусь к ней стремительно, что
будет дальше - наплевать, но терпеть все, я больше не в силах. Внешне пытаюсь не показывать вида,
рассматриваю свои руки. Опять взгляд
ползет по сидящим к той, напротив. Сейчас
я ее поставлю на место. Но что это? Она, эта темная личность, поднялась и прямо-таки кинулась ко мне, протягивая
руки. Это уж совсем нестерпимо
перенести. Мне становится плохо. Я отключаюсь и в доли секунды слышу, как она называет мое имя.
Сколько времени
прошло - не представляю. Открываю
глаза. Я лежу на скамейке, на платформе. Рядом сидит в белом халате медработник, а
около стоит и вытирает глазки та самая тетя, что меня и доконала, и шмыгая
носом, изрекает, опять называя меня по имени: "Ты меня не узнала, да как же
так?" "О, конечно вспомнила, да,
да!" Отличный отдых получился тогда у
нас, все сложилось; и природа, и погода, и компания. Гоняли с ней на перегонки на лодках по озеру
и, как-то раз в дождь проливной чуть не перевернулись с хохотом, пока спасатели
не всполошились. Наговорившись,
успокоившись, я благополучно доехала до дома.
Через какое-то
время мне пришлось ехать по той же зеленой ветке метро. Сижу спокойно. Достала журнал. Остановка.
Среди прочих входит в вагон, можно было бы сказать, старичок, но уж
очень он пикантно одет. Ослепительно
белая рубашка в узкую прозрачную полоску, светлые брюки и кремовые модельные
летние туфли. Да еще крошечные усики,
видно подкрашенные, волосы на голове-то седые-преседые. На этого старичка не одна я уставилась. Он остановился у двери, вскользь оглядел
пассажиров и остановил взгляд на мне, вроде бы случайно, и отвернулся. Да что на меня-то смотреть, эка
невидаль. Вот рядом девушка сидит,
прелесть просто, можно полюбоваться.
Опять он легонько на меня глянул.
Я поежилась. Мне, между прочим,
на следующей станции выходить. Поезд
останавливается, я двигаюсь к выходу и оказываюсь сзади этого пижона. Вышла и уронила журнал, который так и не
открыла. Он обернулся и, как воспитанный
человек, поднял его и протянул мне и еще какую-то крошечную сумочку на
маленькой молнии, кошелечек такой, и сказал:
"это вы тоже уронили". Сказал
абсолютно уверенно. У меня
затормозило с соображением, а
старикашка, сказав: "Доброго вам пути" -
смешался с толпой.
Я присела на
скамейку в середине зала. Надо заглянуть
в ту кроху. Что там? Я аккуратно открыла молнию. Там с краю
лежали деньги мелкими купюрами рублей двести, кредитная карта и
медицинский пропуск на имя Смирнова Михаила с фотографией ... того мужчины, которого я встретила в тот
памятный день здесь же. Меня начало
трясти. Я встала, убрала все подальше с
глаз, пошла к выходу. Как я все дела
сделала, не помню совершенно. Похоже,
благополучно, видно по результатам.
Наконец, когда
я пришла домой, умылась, глотнула кофе, чуть отдохнула, села рассматривать
находку. Посчитала деньги - двести сорок
рублей, кредитную карту оставила на "потом"
и дрожащими руками достала пропуск.
Фотография самая обычная - три на четыре. Мороз пошел по коже. На меня смотрел, именно смотрел, очень
приятный мужчина с живым открытым взглядом.
Глаза очень выразительные, темные, густые брови чуть срослись, губы
малость припухлые, но не размытые, четкие, мужские. Чем я больше смотрела, тем сильнее было
ощущение, будто он видит, как я его
рассматриваю. Да, но что мне теперь
делать? Если положить и как бы забыть,
действий никаких не предпринимать, получится не совсем красиво. Человеку мед. пропуск может понадобиться даже
сегодня. А деньги по кредитной
карте? Может их много и они основные для
жизни. Я ее не тронула, пусть пока лежит
там. Взяла опять пропуск, повертела, да
там есть телефон какой-то. Я тогда в миг
пришла в себя, дрожать перестала, сильно разозлилась. Так это ловушка для меня! Я, ведь, обязательно должна вернуть вещи, а
как это сделать, все абсолютно понятно.
Ну и ну! Вот попала! А этот старикашка, каков! Весь из себя, а на поверку гусь хороший,
подловил меня идеально. Только вот как
он меня определил? Может по мобильному
тот, первый, засветил меня, а может старичок ясновидящий, тогда и пижонский
лоск становится объясним. Ведь к таким
на прием ходят всякие посетители, и для
иных внешний вид многое значит.
От обиды и
злости я стала здраво рассуждать, и решила так.
Раз встреча необходима - пусть так и будет. Пошла к таксофону, не из дома же
звонить. Они умники, но и мы не лыком
шиты. Набрала номер. Жду.
Слышу: "Вас слушают". А я молчу, горло перехватило, в место
"Здравствуйте", выдала - "Это я". Он
тоже как будто не очень в себе, что-то мямлит и повторяет: "Я очень рад". В
общем, мы договорились встретиться на
следующий день в десять часов утра в середине уже знакомого нам зала.
Я, не в силах
справиться со своими эмоциями, кое-что рассказала своей подруге, просто самую
малость. А она, в целях безопасности что ли,
говорит: "Давай я пойду вместо тебя,
отдам и до свидания, а не то - влипнешь в какую-нибудь историю". Я, поколебавшись, согласилась.
К
назначенному месту мы подкатили заранее, правда, остановились на значительном
расстоянии. А он уже на месте, стоит,
смотрит на прохожих во все стороны. Я
осталась, а моя подруга в назначенное время подошла к нему. Приблизилась, что-то сказала, достала ту
малявку, протянула. Его лицо мгновенно
изменилось, я бы сказала - потемнело.
По-моему он даже не все слышал, что она говорила, да и на нее он почти
не смотрел. Она отошла. Он начал оглядываться по сторонам, мне
кажется, он догадывался, что я тут, неподалеку. Мне стало так тошно, противно. Я еле держалась на ногах. Увидела только, как он вошел в подошедший
поезд, и все, все!
Подошла
подруга, начала стрекотать без перерыва:
"Слушай, а он вообще-то очень-очень ничего. Стоящий".
И в том же духе - жу-жу-жу.
С горем
пополам я добралась до дому. Долго
стояла под душем. Не полегчало. Выпила малость коньяку. Ни на чем не могу сосредоточиться, мысли плывут куда-то. Да в метро они плывут, вот куда. Я подхожу к телефону. Набираю его номер. Никто не берет трубку. Всю ночь периодически я звонила, отбросив все
приличия. Тишина. И на следующий день телефон молчал, и, чтобы
не сойти с ума, я уехала в деревню к родным.
Трудилась до
изнеможения, почти успокоилась, и недели через три-четыре, вернулась, наконец,
домой.
Открыла дверь,
бросила сумки. Быстрей в ванну. Развалилась на мягкой постели, задремала,
крепко уснула. С трудом сообразила, что
звонит телефон. Может не подходить?
Начнется болтовня всякая ненужная, потом не заснешь всю ночь. Ладно, беру трубку. "Алло?"
"Здравствуйте, я вам звоню каждый день, думал так и не услышу
ответа". Меня будто кипятком
обдало. Ноги подкосились, присела,
хрипло ответила: "Здравствуйте".
- Почему
же вы не отвечали так долго?
- Я
в деревне работала у родственников, помогала.
А вам звонила перед отъездом.
- Я
понял это ... Я в тот же день уехал из
Москвы. Жаль, что мы не
встретились. Так много надо
сказать. Я очень рад, что, наконец-то,
вас слышу.
- Я
тоже.
- Это
правда?
- Да,
правда.
- Я
могу приехать на какое-то время в Москву, хоть завтра. Мы сможем встретиться?
- Сможем. Только вид у меня еще не очищенный от
деревни.
- Разве
это имеет значение? Я приеду в середине
дня и сразу вам позвоню, согласны?
- Конечно,
да, да!
- Я
так рад ...
Слова куда-то поплыли,
и почти ничего не стало слышно. Я
положила трубку.
Звонок раздался
часов в двенадцать. Он предложил
встретиться в маленьком кафе в центре, я это кафе знаю - уютное, спокойное,
очень давнишнее. Я выхожу из метро,
пройти до кафе двадцать шагов, я он уже ждет меня у входа. И я, совершенно для себя неожиданно, начинаю
реветь. Он не ожидал такого, растерялся,
топчется рядом, гладит меня по руке.
Какой-то ушлый дядька говорит ему:
"Что ты мямлишь, не знаешь что делать, обними, прижми покрепче и
успокоится. Сказанул, видать, что-то
обидное, а теперь руки разводишь". Я
сразу затихаю, вытираю слезы, виновато хлопаю глазами. А он на дядьку не обиделся, улыбается, берет
меня под локоть, и вот мы уже сидим за столиком в уютном уголке. Полумрак.
Музыка тихая, спокойная льется из динамиков. Эстрада "живая" будет позднее. Я спрашиваю про модного старичка. "Он из наших, он сильный экстрасенс,
принимает иногда старых друзей, знакомых.
Их у него очень много, подлечивает.
Но это не часто. Я ему про вас
рассказал, все описал. В результате его
помощи мы и встретились" О многом
хотела я спросить, но уютная обстановка, тихая музыка и еще что-то мешало. "Вы меня простите" - говорю я.
"Да что вы? Вы же не
преднамеренно поступали" "Да, уж!" -
изрекла я. И мы оба захохотали.
Сидели мы, по моему,
не очень долго. Он глянул на часы и
сказал, что ему сегодня надо к себе, пусть и поздно ночью. "Куда же это?" - подумала я, но
промолчала. Он предложил проводить меня
до дома, и мы поехали. У моих дверей он
обнял меня, как ребенка, прижал к себе, развернулся и быстро зашагал обратно,
крикнув: "Я вам позвоню"
Ни в ту ночь,
ни на следующий день я звонка не дождалась.
Какие только мысли не лезли в голову, самые дикие, чудовищные. Что делать, как жить дальше? Этого я совершенно не знала. Дня три бросалась к телефону. Напрасно.
Он не звонил. Что же, надо как-то
жить, смириться. Знакомые звонили,
приставали с расспросами. Говорить не
хотелось. Надоело. Решила - к телефону подходить не буду.
Как-то поздно
вечером опять очень настойчивый звонок долго-долго не унимался, звонил и
звонил. "Ну, их, не буду слушать" А телефон и не думал успокаиваться. "Ах, как вы надоели, ладно, послушаю. Алло?"
"Здравствуйте, я говорю по поручению Миши. С ним произошла неприятность. Но сейчас опасности нет, страхи позади"
- Что
произошло, скажите! - я кричу на весь дом, не замечая этого.
- Он
все вам расскажет, потерпите немного.
Ему нельзя волноваться.
Но я продолжаю орать, ничего не слушая и еле-еле улавливаю
хриплые звуки: "Я у телефона",
покашливание и потом почти шепот:
"Приезжайте сюда, и сразу все, все узнаете", и опять кашель: "Жду" Другой голос спрашивает:
- Можете
завтра?
- Конечно,
конечно. Скажите куда ехать, адрес.
- Завтра
там же в метро, на знакомом месте. Я вас
встречу в десять часов утра и доставлю до места.
Слышу опять хриплый шепот:
"Не переживайте. Вас доставят
очень аккуратно и благополучно. До
встречи"
Я была в метро
на месте минут за двадцать до назначенного времени и знакомый старичок, кстати,
зовут его Сергей, так он представился.
Сергей так Сергей, без отчества, был уже там. Сейчас он казался значительно моложе:
движения быстрые энергичные, лицо спокойное, уверенное. Сразу у выхода из метро мы сели в
машину. Ехали сначала по кольцу, потом
куда-то свернули. Я начала дремать,
спросила у Сергея - далек ли путь. Он
глянул на меня, улыбнулся и ответил: "Да
не очень. Поспите пока. Я разбужу"
Меня разобрало. Качалась,
качалась и крепко уснула.
Проснулась. Мы стоим на огромной
поляне, кругом густой высокий лес, рядом небольшое озеро, совершенно
прозрачное. Я выхожу из машины. Ослепительное солнце заливает весь видимый
простор передо мной. И прямо из солнца
из сияния его лучей ко мне движутся двое, один чуть впереди. Он машет нам рукой. Я, щурясь, вглядываюсь, это он, он - Миша!
"Миша" -
кричу я, бегу на встречу, бросаюсь ему на грудь. "Господи" - по всей шее широкий кровяной
след. Слезы заливают мне глаза. А он
счастливо улыбается, смеется, говорит:
"Какая же ты ревушка", - и пальцами нежно снимает с моих щек
слезинки. Я тону, просто утопаю в
блаженстве. "Пойдем, мы покажем тебе
наше жилище", - говорит Миша. "Паша, где
ты", - поворачивается он к стоящему сзади, совсем рядом парню, который его и
привел. "Да вот он я", - улыбается Паша
и протягивает мне руку. Я называю
себя. Ну и ручища у него, да и сам он
высоченный, плечистый, мощный ... Я
оглядываю местность. Мы идем к домику,
их еще называют бытовками. Таких домиков
в густом молодняке впереди несколько.
Миша, прихрамывая, движется тихо, с трудом, с Пашиной помощью. Я тоже пытаюсь его поддержать. Он смеется.
Я робко спрашиваю:
- Что
же тогда случилось, Миша?
- Да
я сам виноват, поторопился, не сделал защиту, машина меня ждала, - глаза его
сузились, лицо напряглось.
- Может
тебе тяжко вспоминать, пока не надо?
- Да
я кратко, в двух словах. Двое сзади
набросили на шею жгут и начали затягивать.
Ограбить, может, собирались, или мстили.
Когда мы заступаемся за кого-то, они не забывают и при случае жестоко
мстят. Я выпустил сигнал, наши услышали,
да и я успел их остановить, хоть и не сразу.
Кое-что они все же наделали, видишь?
Кто они, за кого заступаются, я плохо понимаю, но
молчу.
- Ну
а потом их наказали?
- Зачем? Они уже меченые до последних дней.
- Как
это?
- Зло,
оно след оставляет, на всю жизнь. Ладно, - сказал мне, опять глаза засияли, -
заходи, пожалуйста.
Паша помог ему, почти внес на руках. Я огляделась.
На столе, у окошка, на подоконниках, и даже на полу - стояли полные
корзины, плетенки разные с ягодами, яблоками, грушами, да чего здесь только не
было! Паша аккуратно положил Мишу на
диванчик. Сказал: "Я сейчас"
И выскочил. Тут же вернулся с
полной сковородой целых обжаренных картошин и миской очень мелких яичек. Сказал:
"яички вареные, кушайте. Я ухожу
на какое-то время, а вам придется с ним остаться. Нельзя его оставлять одного" И, не дожидаясь ответа, выбежал на улицу,
прихватив по пути увесистую грушу.
Конечно, я здесь буду, сколько надо, сколько требуется.
Миша начинает
дремать, я накрываю его одеялом. Спит,
похоже. Переволновался, конечно, ведь
силы еще не восстановлены. Я тихонько
выходу на улицу, оглядываюсь вокруг, делаю несколько шагов по тропинке ...
Что
такое? Над лесом высоченные горные
хребты, со всех сторон какой-то нежный голубой свет всюду, лес виден насквозь
до самых гор. Какие-то люди неторопливо
двигаются, что-то собирают в траве. Я
чувствую, что они мне рады. Улыбаются
мне, они меня ожидали, они меня любят.
Мне здесь невероятно хорошо. Горы
очень высокие, вершины сливаются с облаками, от меня они очень далеко, но я,
почему-то, могу все разглядеть до самых подножий. И людей хорошо вижу, только лица не очень
четкие, глаза как темные пятна. Я
собираюсь пройти по лесу, делаю шаг и, ... оказываюсь на траве у дома.
Скорей, как
там Миша? Вбегаю. Он еще не проснулся, глаза закрыты. Смотрю на него, на его лицо - оно такое
прекрасное, дорогое, милое мне лицо. А
он проснулся, в щелки глаз наблюдает за мной.
- Неужели
это ты, правда, не сон. Дай руку, -
сжимает, целует, прижимается щекой, - я
думал с некоторых пор - женщины, это лишнее теперь в моей жизни, это только
мешает. А оказалось ...
Опять смеется.
- Что,
оказалось, - говорю я.
Он опять целует мою руку, опять прижимает ее к лицу, и
смотрит на меня, смотрит. Я не выдерживаю:
- Я
жила размеренно, спокойно, планировала все наперед, а оказывается я не жила, а
только собиралась ...
А Миша продолжает:
- Мне
без тебя будет плохо. Ты приехала, я это
ясно понял. Вот что.
Входит Сергей,
спрашивает как я устроилась, надо ли чего, и начинает заниматься Мишей. Достает баночки, пакетики, еще чего-то.
Я выхожу на
улицу, оглядываюсь по сторонам: лес густой, абсолютно зеленый. Гор я не вижу, небо чистое, ни облачка,
голубая бездонная даль.
Вышел Сергей,
спросил - нравится ли мне здесь. "О,
конечно, удивительное место!" Откуда-то
вынырнул Паша с огромным чайником и какими-то кульками. Сказал нам:
"Ужинать подано, прошу" Мы
устроились, кто, на чем вокруг лежащего Миши, уплели за обе щеки почти
все. Паша убрал остатки, навел порядок,
присел на топчан, и тут же на глазах блаженно зевнув, крепко уснул.
- Вам
мы отдельный домик устроили, отдохните обязательно. Больной наш тоже поспит, сон - отличное
лекарство. Пойдем, я покажу вам место.
И Сергей ведет меня к соседнему домишке, совсем маленькому,
но очень уютному внутри.
Спала я, как
мне показалось, совсем не много. На
самом деле, довольно долго. Как ни
тоскливо было думать о расставании, но надо устраивать дела, оформлять отпуск,
отъезд. Да и не на долго я собиралась
уезжать отсюда - сделать дела и скорее назад.
Сергей подготовил машину, чтобы отвезти меня в Москву. Миша стоял на тропинке рядом с машиной. Я подошла:
"Миша, я скоро назад, совсем скоро приеду" Он обнял меня, прижался губами к моим губам,
замер ... сказал: "Возвращайся скорее, а
то я не поправлюсь без тебя" Мы
поехали.
________________________________
Довольно быстро
Сергей подвез меня к дому. И вот я у
себя в своей уютной норке. Правда,
теперь мне здесь что-то не очень комфортно.
Ну да ладно,
надо делать неотложные дела. Сколько
всего накопилось, и я ушла с головой в работу.
Долго, терпеливо, настойчиво делала, делала, даже задремала раз,
другой. Счет времени потеряла. Наконец-то заканчиваю, отлично. Сейчас же отправила все по назначению. Осталось приехать, оформить бумаги, подписать
кое-что, да и деньги следует получить, само собой, а как же?
Огляделась. Скоро вечер.
Но до него, пожалуй, стоит пройтись прогуляться по свежему воздуху. Выхожу.
Ароматы голову кружат, один нежнее другого, может липа или где-то рядом
лилии цветут, а липа уже отцвела. Иду по
аллее вдоль парка. Совсем недалеко
стройка какая-то новая. Овраги, их тут
тьма, кому-то жить спокойно не дают. А
по мне так в них столько очарования, тайны.
Зачем их убирать, кому мешают.
Подойду-ка я ближе, гляну хоть, а то ведь закопают совсем. Песок, землю двигают к самому краю, сталкивают
вниз. Там кое-где еще вода стоит. Зрелище меня захватывает, глаз не могу
оторвать. Уже и воду засыпали, скоро до
краев яма наполнится, место все сравняется.
Не ухожу, смотрю, смотрю. Да, но
стало совсем темно. Несколько
неуютно. Пора обратно. Наступаю, то на какие-то кочки, выступы, то
проваливаюсь в рытвины под ногами. Долг
петляю, страшновато стало, темень кругом.
Наконец вышла на свет. Вроде и
место какое-то не знакомое, и людей не видно.
Что за чепуха. Где же я? Куда попала-то? Убыстряю шаги. Впереди, вроде, голоса. Иду, иду, наконец, вижу и ту самую аллею, и
парк давно знакомый, привычный и люди кругом.
Мой дом совсем рядом, вот он.
Открываю дверь. Телефон
непрерывно, просто без устали трезвонит.
- Алло?
- Наконец-то!
- это Миша, - Мы тебя третий день ищем, что-то случилось?
Я ничего не понимаю, какой третий день, и рассказываю все,
как было по порядку. Миша вдруг очень
детально спросил про стройку, про овраги, как я выбиралась назад, как на свет
вышла.
- Так
вот в чем дело, понятно.
- Что
понятно, что со мной опять не так, Миша?
А он в ответ:
- Скорее,
скорее сюда. Здесь все узнаешь. Завтра утром машина тебя заберет, - и тихо,
нежно, - Не могу больше без тебя, любимая моя.
Телефон замолк, а я все держу трубку у уха.
Встала
раным-рано, быстро легко собрала все необходимое. Можно ехать.
Уже
знакомая московская дорога, забитая разным транспортом, со своими постоянными
пробками, наконец, позади. Въезжаем в
лес. Опять моя голова клонится, глаза
слипаются. Да что же это такое? Сергей улыбается, в зеркальце видит, как я сопротивляюсь.
- Да
отдохните, вздремните, если уж хочется.
- Да
нет, не буду, - ерзаю, мотаю головой, хлопаю глазами.
Уснула, опять я уснула крепким сном. С трудом просыпаюсь. Кто-то берет мою руку, целует. Миша!
Он пытается поднять меня, я в миг оказываюсь на траве. Мы прижались друг к другу, лепечем, лепечем
самые нежные ласковые слова.
Миша явно
идет на поправку. След на шее не такой
страшный. Да и двигается он
самостоятельно, правда, не так легко, как раньше. Берет мою сумку, я пытаюсь отобрать, и мы с
хохотом несем вдвоем.
- Я
кое-что купила к столу, - говорю Мише.
- Зачем,
здесь всего достаточно, даже в избытке.
На шум появляется Паша, и из дальних домиков движутся
какие-то люди. Подходят. Да не может быть! Откуда?
Петька, наш Петька. Он! Мы обнимаемся, тараторим одно и тоже: "Откуда, да как попали сюда" Краем глаза увидела лицо Миши. Сказать - мрачное, испуганное - ничего не
сказать. Я к нему: "Миша, это мой родственник,
сын моего двоюродного брата." Похоже,
мои слова Миша не сразу понимает,
виновато улыбается, что-то острит, подлизывается. Показал-таки все, а я пытаюсь изобразить
обиду, а у самой внутри соловей поет:
"Любит, любит".
Общая
трапеза, галдеж, но не долго это продолжалось, похоже, у всех дела не ждут,
торопят. Мы с Мишей вдвоем, смотрим друг
на друга, просто пьяные от счастья. Он
осторожно, как хрустальную, привлекает меня к себе, говорит: "Прости, я не справляюсь с собой, не выдерживаю. Перед твоим отъездом я прижал тебя к себе и
взял много сил твоих, а не смог отдать достаточно, ведь я еще слаб был. Не восстановился. Я то от этого пошел на поправку еще быстрее,
а ты, видишь, ты не смогла там, у оврагов устоять, чуть не затянуло надолго. Ы чувствовали что-то не так, работали в твою
сторону. Надо потерпеть еще
немножечко. Я почти здоров". Мы сидим совсем рядом на его диванчике лицом
к лицу. Я знаю, что скоро опять мне надо
будет оставить Мишу, его Сергей лечить будет, уложит спать. Я любуюсь его лицом, вожу по нему ладонями,
трогаю нежно, едва касаясь, губами его глаза, нос, губы. Говорю:
"Какой ты красивый" А он: "Да?
Первый раз слышу, но очень приятно".
На пороге
появился Сергей, улыбнулся. Смотрит на
меня. Ждет. Я понимаю, что делать - надо, надо лечить
Мишу. Тихо выхожу, иду к знакомому
маленькому домику, сажусь на ступенечку.
Тишину нарушает лишь непрерывное жужжание, крики лягушек. Пара ежиков чинно протопала, шурша старой
листвой мимо меня, лишь вскользь отметив мое присутствие. Я их ничуть не заинтересовала. Сергей вышел, присел рядом. Помолчали.
"Такой момент подходящий", - думаю я.
Начинаю: "Сергей, скажите, кто же
такие все ваши товарищи, вы, Миша?" Он
устроился поудобнее, помолчал малость:
"Ну, мы с Мишей, то ли родственники совсем дальние, то ли обстоятельства
нас сдружили как родных, какое-то время мы жили рядом. Его способности обнаружились случайно и пошло. Он очень открытый человек, ничего не умеет
скрывать. Кто-то прознал, начали
уговаривать помочь". Я поворачиваюсь,
открываю рот ... "Сейчас, сейчас будет
понятно. В общем, он, как попроще сказать, сквозь землю, что ли видит. Его настойчиво уговаривали за хорошее
вознаграждение какие-то странные люди - думали просто найти способ быстро
разбогатеть. Он, понятно даже слушать не
хотел. Тогда стали угрожать, требовать
помочь клад найти или еще что-то.
Пришлось ему на какое-то время укрыться. Принялись за его женщину, и так, и сяк,
много обещали, между прочим, тоже угрожали.
Она не устояла, струсила, видно и вывела этих подлецов на Мишу. Да быстро опомнилась, вызвала милицию. Эти увидели, что попали все равно и на глазах
у всех убили ее. Мишу они успели сильно
изранить, требовалось серьезное восстановление его сил, здоровья.
Мы с женой взяли Мишу к себе. Я
его лечил, да и жена помогала, она у меня молодец, умница, много чего знает и
умеет. Организм у Миши крепкий,
постепенно пришел в себя, от всех потрясений поправился. Мы к нему еще больше привязались, да и он к
нам конечно. Так вот". Замолчал.
Поднял голову, оглядел все вокруг.
"Мы все очень любим лес, особенно в конце лета, осенью. Там и встретили Пашу. Он не очень церемонился, не ждал особого
приглашения, сразу пошел за нами, и хорошо сделал - мы с ним сразу сдружились,
свой стал. У него удивительный
слух. Как-то поздним вечером, было почти
темно, Паша услышал крики не очень понятные, вроде женские, детские, очень
жалобные. Среагировал сразу - пустился
на помощь. Несся через заросли на
звуки. По дороге угодил в чащобу со
старой паутиной, а на ней листва сухая и обломки веток, чего только не нацепил
на себя. Примчался на крик, а там
разудалая компания. Перепились мужички,
ну и пошли махать кулаками. Вопят
женщины, плачут дети. Да, но как увидели
Пашу - он из темноты еще огромнее казался, голова просто не человеческая
какая-то из-за паутины. Думали все,
конец. Это леший, или какая-т лесная
нечисть. Вмиг пустились наутек; забияки
летели впереди своих жен и детей. Паша
сообразил, что к чему, хохотал на весь
лес. А эти еще пуще испугались, звук в
лесу далеко слышен, кажется, грохочет со всех сторон. А Паша им вдогонку: "Пить надо меньше. А трезвым лес не страшен - приходите".
А помните, тогда Паша уснул на наших глазах. Перед этим он набегался по лесу - услышал
крики о помощи. Мальчик заблудился и от
ужаса метался по лесу, мог куда-нибудь угодить, пропасть. Надо было его немедленно найти и вывести к
родным, которые прочесывали все лесные тропы совсем в другой стороне. Паша его быстро нашел, успокоил и вывел к
своим. Они, счастливые, принялись
мальчика целовать, обнимать визжать от счастья, а Паша тихо отошел и бегом
сюда".
Помолчал. Спросил:
- Не
утомил ли я вас?
- Да
нет, конечно, нет. Так бы и слушала,
слушала еще.
Сергей замер, что-то вспоминая ... "Ну, слушайте тогда дальше. Как-то мы с женой пошли в лес за
грибами. Подосиновики, подберезовики, да
и белые быстро наполняли наши корзины.
Солнце, тепло, осенние краски леса, облачко светлое замерло над
маленьким болотцем слева, я загляделся и провалился в яму под поваленным
деревом. Вывихнул ногу. Грибы мои рассыпались по траве. Жена залилась веселым смехом, да, глянув на меня, замерла в ужасе. Совершенно не выносимая боль, малейшее
движение ее только усиливало, а ногу надо было как-то вытаскивать, что-то
делать. Я выл от боли, по моему, на всю
округу. Тут и появились два грибника,
кстати, с полными корзинами, и быстро принялись меня выручать, причем явно
сознанием дела. Как высвободили меня -
не помню, только сразу стало легче. Они
дергали, терли, мазали, какими-то своими мазями. Я с трудом, но мог кое-как двигаться. Проводили нас до дома. Они тоже наши ребята теперь".
Сергей
посмотрел на меня, как всегда улыбнулся.
"На сегодня, пожалуй,
достаточно. Спокойной ночи". И Сергей отправился куда-то в глубь
перелеска. Мне совсем не хотелось спать,
но одной в темноте оставаться желания не было.
Я вошла в свой домик, пахло сеном, какими-то травами, и не успела я положить голову, как провалилась
в сладкий омут сна.
Проснулась. Утро солнечное
сияющее. На поляне несколько человек у
машины, явно собираются, вот-вот двинуться в дорогу и, мне кажется,
спешат. Сергей тоже с ними, но сидит на
заднем сиденье, за рулем кто-то другой.
Уехали. Я вышла, огляделась,
прошлась по тропинке. "Миша еще не
проснулся" - думаю, - "Ведь утро только начинается, солнечные лучи скользят по
земле полосами". Смотрю на его окошки. Кто-то сзади закрывает мне ладонями
глаза. Миша! Сияющий, солнечный, легкий. Мы, обнявшись, идем мимо елочек, задеваем
ветки, они чуть влажные, слегка щекочут нас своими иголочками. Мы смеемся, смеемся. Сзади нас кто-то окликнул. "Это Данила", - говорит Миша, - "Сергей
уехал, лечить меня сегодня будет Данила".
Мы познакомились. Сколько же
здесь их, способных таких; похоже все они особенные. Да, но и я кое-что знаю, умею, могу пользу
приносить. Пора. Сейчас и начну. Разложила тонкими слоями по темным местам
ягоды, какие здесь были, приготовила места для остальных. В общем, занялась заготовками впрок. В этом я толк знаю. Пожалуй, собрать трав лечебных и высушить -
очень даже хорошее дело.
Приехал
Сергей. Один. Лицо очень довольное, даже веселое. "Удачно все получилось" - говорит он
мне. Вынимает из багажника упаковки,
мешочки разные, явно с продуктами, несет в большой дом, неподалеку.
Миша
освободился, видит, что я набрала, говорит:
"Это капля в море, пойдем, наберем, как следует. А ты молодчина, разбираешься". Я на секунду вошла в домик, взяла корзину,
только на порог вышла. Петька тут как
тут, появляется и выдает Мише с улыбочкой:
"Привет родне". Миша озирается, -
"Это ты мне?" "Тебе. Никого, вроде, рядом не видать" - и опять
хи-хи-хи. Миша, наконец, догадывается,
что Петька его поддевает, заливается хохотом и за Петькой с кулаками. А тот от смеха сам еле держится на ногах,
вроде припустил, а потом по тропинке ударился плясать цыганочку, бить себя по
пяткам, корчить всякие рожи. Он чуть
моложе меня, а ведет себя как озорной мальчишка. Я только рот открыла, чтобы урезонить Петьку,
он мигом исчез. Миша до слез хохотал и
все повторял: "Ну и Петька, устроил
концерт ..."
Ходили мы с
Мишей почти рядом с нашей поляной. Травы
нарвали всякой нужной и даже не очень, класть стало некуда.
Миша увидел
какой-то диковинный цветочек, преподнес его мне. Раньше я такого никогда не видела: голубой,
на толстой ножке, почти как будто без запаха.
Чтобы не выронить, я убрала его в
нагрудный крошечный кармашек, и закрыла на молнию.
На обратном пути - шли, вроде, той же
тропочкой - Миша остановился, замер.
Чуть назад двинулся, опять замер.
- Что-то
здесь есть, - говорит он.
- В
каком смысле? - спрашиваю я.
- Что-то
в земле, закопано, металл, вроде. Еще
что-то.
Я останавливаюсь как вкопанная:
- Примерно
хоть что это может быть?
А он и сам не знает.
Мы подходим к
домикам. Я занимаюсь травой, ягодами из
всех корзин. У меня негде ногу поставить, но зато, все разложено как
полагается. Крошечное местечко для
ступни освободила, вышла.
Ребята
собрались, кто был рядом, обсуждают
Мишино сообщение о находке. Решили сесть
всем за стол, оценить возможные варианты:
ведь там может быть (конечно, не обязательно, но возможно) закопаны
драгоценности - не стал бы кто-то в глубину леса просто так что-то
прятать. "Да, сходили за травой", -
подумала я. Прилегла. Устала я с непривычки. Ну и уснула, конечно.
Проснулась, с горем пополам начала приходить в себя. Собрание прошло. Какое-то решение приняли. Меня, вообще-то, это несильно
интересует. Выхожу. Подходит мой родственник Петя, протягивает
баночку с вареньем. "Галя (это его жена) принесла, сначала не поверила,
что ты здесь пребываешь. Да еще тебя
какая-то телеграмма дома ждет, лежит у соседей".
_____________________________________________
Какая телеграмма, откуда, только этого
мне не доставало!
Советуюсь с Мишей как мне быть. "Надо эту телеграмму прочесть, и тогда
принять решение. То есть, как-то надо
добраться до дома". Опять просим
Сергея. Он сразу соглашается: "Конечно, конечно, о чем речь". И мы отправляемся. Спала я практически всю длинную дорогу. Приехали.
Сергей
помог мне выйти, я просто засыпала на ходу.
У дверей подъезда молодой мужчина поддержал меня, сказал Сергею: "Я сосед, провожу ее до дверей, не
волнуйтесь". Сергей посмотрел на него -
спокойный, доброжелательный, пообещал уверенно.
Да и я, похоже, начала просыпаться, пора, наконец. Сергей уехал.
Помню смутно - мужчина, вроде, меня поудобнее подхватил,
задержался. Я опять отключилась. Провалилась куда-то.
С трудом
открываю глаза. Я еду в машине рядом с
тем, который назвался соседом, а сзади еще два молодца, шкафы такие, и
слышу: "Тихо, не звука". Этот рядом чем-то щелкнул - ножичек тонкий
длинный к моему боку приставил. А сзади
добавляют: "Ты нам только покажешь дорогу
к своим, и катись на все четыре". А
я? Я даже не успела сильно
испугаться. Опять уснула. Не проснулась даже тогда, когда из машины
вытащили, в квартиру внесли. Я глаза
открою и опять засыпаю. Меня трясли,
угрожали, пугали всякими штуками острыми.
Не помогло. Не просыпалась. Чуть открою глаза, слышу ругань, угрозы. Опять голова на бок, и сплю.
Эти ушли в другую комнату. Я вытянулась, ведь все занемело, и сразу
услышала их разговор, вернее его отрывки ...
"С ней что-то не так, явно не притворяется. Делать с ней ничего нельзя, хоть и руки
чешутся. Эти колдуны отомстят всем
нашим, детей попортят. Подождем, может к
утру проспится". Здесь надо сказать,
что их речь я перевела на простой русский язык; мало того, что говорят
скороговоркой и только начало слов, перебивают один другого, а уж такими
купюрами расцвечивают, в общем, сами не
сразу вникают, по-моему.
Похоже,
идут сюда. Я опять свернулась и сразу
отключилась. Несколько раз открывала
глаза, с трудом соображала - где я, что-то вспоминала. Очень кружилась голова, сильно тошнило,
хотелось пить, и опять сон меня
одолевал.
Чуть пробудилась. Что-то слышу новое, совсем непонятное: "Всем лежать!" Страшная ругань, еще какие-то выкрики. Раздались выстрелы. Меня кто-то поднимает, несет из комнаты. Я, вроде не сплю, но не проснулась полностью. И вижу, вижу, как Миша прыжком бросается ко
мне, по щекам его текут слезы. Он берет меня у кого-то не знакомого, бережно выносит на улицу. Там Сергей, Петя, еще кто-то. Они помогают Мише, осторожно кладут меня в
машину. Мы сразу едем. По дороге обсуждают, куда меня вести - надо
лечить - ведь я сплю и сплю. А я, вроде
уж, и просыпаюсь, прихожу в нормальное состояние - я все слышу. Зато и с Мишей, и с Петей, да и с Сергеем
что-то не понятное происходит. Миша
трясет головой, бьет себя по щекам.
Петька нюхает воздух, поворачивается туда сюда. "Что-то не так, что-то нас валит в сон,
несомненно". Машину остановили,
осматривают все углы, нюхают, все перетряхивают. Миша наклоняется ко мне: "Скоро доедем, все позади, все будет
хорошо". И вдруг опустился к моему
кармашку нагрудному с цветком. Замер,
понюхал. "Так вот в чем дело! Вот он виновник". Он расстегнул молнию на кармашке, осторожно
вынул провявший цветок, поднял. Все
вздрогнули, затрясли головами. Невольно
отшатнулись. Миша цветок завернул в бумагу,
положил в здоровенный полиэтиленовый мешок, скрутил и убрал в какую-то
сумку. Все стекла открыли, проветрили
салон. Я полностью проснулась, правда
сильно тошнило, кружилась голова, но спать совершенно не хотелось. Да и ребята стали приходить в себя. А раз так - решили ехать опять в лес, на свое
место. Я по дороге несколько раз
принималась пить, и пила с таким удовольствием, будто долго-долго жила без
воды.
"Ну и
дела" - говорит Петька, - " Цветок - то не простой, очень странно все. Так вроде он ядовитый, валит с ног, может
человека совсем доконать, а тут он сыграл главную роль, сильно помог, защитил
тебя. Ведь если бы ты проснулась, а эти
вынуждены были ждать, когда проснешься,
они бы с тобой по-другому поступили. А
так спишь и спишь - делать нечего.
Ждали" Миша посмотрел на меня,
съежился, вздрогну. "Ну и подарил я
тебе, нечего сказать. Хотя, может и
хорошо, что он у тебя оказался. Петя
прав. Но что это за диковинный куст
такой в жизни таких не видел. Подождите,
да ведь он рос-то на месте, где я обнаружил что-то в земле. Вот это да.
Теперь все как-то связывается".
"Как это?" - у Сергея глаза расширились.
А Миша продолжает: "Сначала
появился на дороге этот цветок. Я на
него случайно обратил внимание. Сорвал,
а мог бы пройти мимо. Не такой уж он на
вид прекрасный". Я вставляю: "Мне он казался очень красивым". Все рассмеялись. Я хотела обидеться, но тоже рассмеялась. "Потом он оказался в кармане, и в нужное
время начал себя проявлять абсолютно кстати.
Эта заслуга цветка несомненна. Да
и появился он именно над местом, где что-то закопано. Подождите, похож, кто-то специально его там и
высадил, отметина такая, для тех, кто знает, особая. А любой другой цветок, пусть и самый
распрекрасный, но не единственный, отметиной служить не может. Да еще если кто-то захочет здесь в одиночку,
скажем, раскапывать, не зная, может так уснуть, что и дороги обратной не
найдет".
Если я до
этого кое-как приходила в себя, то после такого заключения я сильно
оживилась. Ну и ну! Такие события и я в самый центр попала. И я говорю:
"Похоже, цветочек не совсем обычное растение, а что-то другое". Все улыбаются, но на самом деле так, или
почти так оно и есть.
Все
замолчали. Обдумывают, столько сказано,
да ведь события невероятные, одно удивительнее другого.
Сергей
нарушает молчание - видно мучается он этим:
"Это я виноват, как мог я оставить, до двери не довел, просто наваждение
какое-то". А Петька в раздумье, как-то
медленно, обдумывая что-то: "Да
нет. Тогда бы в квартиру пробрались, уж,
наверное, приготовились ко всему заранее".
Наконец
мы опять едем по лесу, меня еле-еле укачивает, легкая дрема. Миша меня поддерживает, накрывает мои плечи,
обнимает. Как мне с ним хорошо,
спокойно, легко, надежно.
Приехали. Нас ждут. Конечно, Паша уже готовит все для всеобщего
застолья. Миша меня почти несет. Я немножко ворчу, он ведь еще не совсем
здоров, а для самой - одно удовольствие
такая забота.
Меня
отправили в свой домик. Все меня
жалеют, опекают, даже гостинцами всякими завалили. Я устраиваюсь и тут же опять засыпаю, но
легко, свободно, с удовольствием.
В это
время все кто был сейчас здесь обстоятельно обсуждают все, что случилось, как
быть с находкой, и еще много всяких моментов.
Долго все сопоставляют, прикидывают последствия, и решают пока ничего не
предпринимать. Может еще что-то
подскажет дальнейшие действия, а пока ничего не делать - подождать.
_________________________________________
Просыпаюсь. Самое начало
дня. Я нежусь, потягиваюсь с
наслаждением, смотрю в окошко. Море солнца,
зелени, бездонная, чистая даль голубого
неба. Я разглядываю себя в зеркало. И что он нашел во мне такого особенного, ничего такого, вроде нет. Обычная.
Правда, когда подкрашусь, то се подрисую - хорошею.
Пожалуй, я чуть-чуть, самую малость подрисую кое-что, подкрашиваю
губы. О, Миша уже на улице, увидел меня
в окошко - улыбается, машет рукой. Я
сразу выхожу. Он смотрит на меня, становится
серьезным, молчит.
- Миша,
что с тобой?
- Ты,
по какому случаю так прихорашиваешься?
Я смотрю на него, думаю:
"Неужели не ясно для кого!"
Спрашиваю:
- Неужели
тебе не нравится? Да?
А он очень серьезно:
- Ты
мне всякая лучше всех на свете, причем, раз и навсегда. А для других ...
Я растерялась, кинулась к нему, на ходу стирая мазню на
губах. Как высказать ему всю мою любовь,
все счастье безмерное, слов не нахожу.
Смотрю на него.
- Ты
один на всем свете только мне и нужен, понимаешь это? Если ты меня разлюбишь, я умру от горя
без тебя. И для тебя одного я буду стараться быть
лучше, красивее.
Он прижал меня к себе, улыбнулся. А сам смотрит - смотрит на меня.
- Ну,
если хочешь - я чего-нибудь придумаю, чтобы ...
Он не дал мне договорить, прикрыл губами мой рот, захохотал
и говорит:
- Хватит
с нас всякого ..., достаточно.
Мы разошлись. День
только начинается, и дел предстояло много.
Через
некоторое время кто-то из наших ребят получил странное письмо. Причем оно явно долго шло почтовыми дорогами,
печати их и там и сям. Написано:
"Заказное", а лежало просто в ящике почтовом, будто его специально положил
какой-то знающий человек. Но конверт
запечатан, внутрь явно никто не заглядывал.
Адрес получателя ничего не говорил: почтовое отделение, абонентский ящик,
да и то с трудом это можно было прочесть. Когда конверт вскрыли, события до той
поры обычно текущие быстро, начали набирать обороты. Если снаружи письмо было необычным, а уж
внутри так просто диво дивное.
Текст как
будто предназначен родственникам или близким людям. Обычные сообщения о здоровье, о местной
погоде, и еще что-то там было написано, и в тексте, не совсем к месту, сказано
про озеро - туда что-то опустить и обычная информация самая простая, как всегда
пишут своим.
Письмо
начал читать Данила. Прочел, оглядел
всех, молчит. Сергей взял, пробежал
глазами, поднял голову:
- Что-то
про озеро, похоже, главное здесь.
Еще раз прочел вслух:
- Что-то
надо опустить в озеро, а что?
Данила говорит:
- Может
письмо, давай попробуем, краешек макнем.
Все молчат, смотрят друг на друга.
- Ну,
давай, только самый краешек, и что будет, посмотрим.
И Сергей опускает уголок письма в озеро. Вот это да!
Ну и ну! От воды на бумаге
появляется совсем другой текст, причем почерк тот же, что и в самом
письме. Сергей поворачивается ко всем
нам рядом стоящим, даже рот открыл. Да и
мы сами все поражены происходящим. Он
опять поворачивается к воде и опускает весь листок. На нем появляется новый текст от самого
начала, от - "Здравствуйте, как живете ..."
Такого, я думаю, в жизни мало кто видел, да еще в таком месте. Сергей смотрит на новый текст, он просто
остолбенел, что ли, молчит и молчит.
Данила аккуратно берет из его рук листок, медленно начинает читать: "Здравствуйте, как живете, как устроились в
этом райском уголке леса. Я это место
отлично знаю, мог бы вам много чего о нем сообщить, да и сообщу - всему свое
время. Место то особенное, открывается
только - как сказать - ну, хорошим людям.
Да, так! Сколько раз, вы теперь
свидетели, многие пытались проникнуть, да не вышло - только несчастья на себя
навлекли. Вы защищаете это место, путаете следы, и хорошо - правильно. Но для темных, злых - оно закрыто или
гибельно. Главное я пока не буду
говорить, длинное письмо получится. Вы
задумали свои особенности необычные использовать только во благо. Я тоже никому никогда не отказывал, и попался
на этом, один был, да и новичок. Меня
оклеветали, упрятали за решетку, думали
без меня все прибрать к рукам, наживаться.
Да ходу туда не нашли, сколько по лесу ни шастали.
А вам дорога
сразу открылась и место вам помогает,
дает большие силы. Меня не ищите, не
надо. Я сам вас найду, и все расскажу и
покажу".
На этом письмо
обрывается, вроде что-то еще написано, но толстые кривые буквы еле-еле видны,
они почти бесцветные - не разобрать.
Все
молчат. Смотрят друг на друга. Сергей взял листок из рук Данила, потрогал
буквы на ощупь, зачем-то понюхал. А
листок тем временем начал бледнеть и стал совершенно чистым. Никакого текста не стало и в помине. Данила говорит: "Да, дела.
Надо бы этому неизвестному как-то помочь, хоть посылку послать - найти -
то мы его сможем". Петя
продолжает: "Найти-то найдем, посылку
соберем, только почему он не хотел этого.
Может пока не стоит, подождать надо".
Он берет чистый листок, смотрит на свет - ничего, ровным счетом, идет, опускает его опять в
озеро: смотрит. Абсолютно чистый
лист. "Подождать, так подождать" - это Петя подытожил.
Все
потихоньку начали расходиться.
И вдруг, посреди озера, раздался легкий еле
слышный всплеск, круги пошли от середины к краям. Все замерли как вкопанные. Глаза (я в жизни таких не видела): и испуг, и
радость, и восторг сразу. Я, сама, не
знаю почему, кинулась к воде. А от нее
такой дивный запах, мягкий, очень густой, удивительно прекрасный. Я опустила обе руки, набрала в пригоршню, и
облила лицо. Глядя на меня, и остальные бросились к воде, стали обливать
лица, волосы. Все пришли в восторг, смеются, брызгают на себя, на всех,
как маленькие - дурачатся. Я смотрю на
Мишу, мы поливаем друг друга, нам удивительно хорошо, радостно. Озеро опять тихое спокойное как всегда. Тут Сергей говорит: "Вот те на.
У меня руки были расчесаны до крови от комариных укусов. Теперь и следов нет, все чисто гладко". Мы принялись рассматривать какие-то мелкие
болячки, волдыри, еще что-то.
Каждый! Каждый полностью
очистился, отмылся от всего.
Ну и
дела. Столько событий, одно удивительнее
другого. Что ни день - очередное
потрясение. Не успеешь придти в себя -
опять что-то еще происходит. Петя
говорит: "Да, у людей за год столько не
случается, сколько у нас сразу за день.
На сегодня, пожалуй, достаточно.
Надо отдохнуть, осмыслить все. Да
и утро вечера мудренее. Я пошел, пока".
Поляна быстро опустела. Миша довел меня до порога моего маленького
домика, обнял крепко-крепко, повернулся и одним махом влетел на крыльцо вслед
за Пашей.
Я сразу
крепко уснула. Не знаю, сколько времени
прошло, сквозь сон услышала тихий торопливый разговор, какое-то движение. Открыла глаза, глянула в окошко. Там, по-моему, Данила и еще кто-то торопливо
собирались, а Сергей им помогал - что-то укладывал в огромную сумку. Услышала только: "Ну, пока", - и поляна опустела. Я повернулась на другой бок (если бы я
проснулась у себя дома, то все - до утра бы так и вертелась, пока бы не встала
совсем - подумала я) и, конечно, само собой уснула крепко-крепко. Утром я узнала, что Данил и Иван - они старые
друзья, и появились здесь вместе - по
просьбе своего давнишнего знакомого Петра Ивановича отправились срочно в
отделение детской травматологии, которым Петр Иванович заведует.
Ну что за
народ здесь собрался. Бывает один на всю
округу и то рады радешеньки, все пользуются.
А тут кого ни возьми - такие таланты, а главное - просто делают раз
надо. Ничего не ждут, сами бывают очень
довольны результатами. А богатые с
радостью благодарят, ничего не жалеют, понимают, думаю, что в жизни всякое
бывает. Она - жизнь, может разные стороны
показать.
Так вот
Данила и Иван, ночью, отправились к детям в больницу, и сразу принялись за
дело. Один мальчик гулял около дома, где был ремонт, на него упала
тяжесть, придавила. Он стал неподвижен,
да еще с невыносимой болью. Другой нырнул
с дерева, попал на мелководье теперь тоже лежит без движения уже не первый
день. Наши ребята теперь будут их на
ноги ставить, и поставят, хотя и не сразу.
Но вылечат, конечно!
Я встала,
потянулась. Как хорошо жить! Вышла.
Миша улыбается, идет ко мне. Да
когда же он спит? С раннего утра уже на
улице: бодрый, свежий, жизнерадостный.
Говорит: "Я сегодня собираюсь в свою берлогу, надо навести порядок, что
бы все было красиво, аккуратно к твоему приезду. Жду, не дождусь тебя туда упрятать". Смеется.
"Я быстро все сделаю, и за тобой сюда примчусь. А то на тебя все тут смотрят влюбленными
глазами, а я должен это терпеть. Хватит
с меня, ясно?" Хохочет, обнимает меня,
кружит по траве.
_____________________________________________________
Из дневника Сергея.
Я вышел
довольно рано, решил пройтись, насладиться утренней прохладой, свежестью. Сделал несколько шагов и обмер - Данила нес
ее на руках: голова прижата к плечу, ноги свисают вниз, покачиваются при
движении, туловище он обхватил обеими руками, прижал к груди и еле-еле
двигался. Мне стало жутко - неужели
погубили, замучили до смерти. Я с трудом
выдавил: "Жива?" Данила как-то отрешенно на меня посмотрел, он
меня не понял. Я опять: "Она жива?
Что случилось?" Данила вдруг
заулыбался мне, радостно ответил: "Жива,
жива", - и понес в домик. Я двинулся
следом за ним, ноги не слушались, тряслись.
Данила медленно положил ее на кровать, осторожно что-то поправил и встал
рядом, замер, глядит на нее, молчит.
Я трогаю
руки, голову, расстегиваю воротничок.
Она теплая, мягкая, явно глубоко спящая.
"Да что же случилось-то, Данила?"
Он с трудом поворачивается ко мне, говорит: "Я понятия не имею. Все было тихо, спокойно. Мне просто почудилось - там, на тропке,
какое-то движение, шевеление. Думал -
показалось, откуда? Но все же решил
посмотреть. И вот, видишь, не зря". Он опять поворачивается, смотрит на спящую,
чем-то легким накрывает, говорит: "Надо
то место осмотреть при ярком свете,
может опять, какое-то растение появилось. Надо что-то делать, лечить, или что еще. А?
Сергей". Данила смотрит на меня с
мольбой. О! Ужас! Только сейчас да меня доходит - да он ее полюбить
успел. Это на его лице написано. Я не выдерживаю: "Данила, ты ее любишь?" А он:
"Да. С первого взгляда. Да, да!
Пусть она Мишу любит, лишь бы все хорошо было с ней. А без нее как же .... Без нее нет, невозможно". И повисает на моей руке: "Что делать будем, а?" Я молчу.
Думаю. Да, самое лучшее ее к нам переправить. Жена будет с ней постоянно, да и все ребята
под рукой, в любой момент окажутся рядом.
Аккуратно
уложили мы нашу спящую в машину, и я отправился домой.
Жена, увидев ее
такую - пришла в ужас, громко зарыдала.
Я говорю ей: "Надо срочно найти
Мишу". И принялся звонить. Ничего не мог понять, телефон не
отвечал. Как в воду канул.
В воду? В какую воду он мог кануть? Ведь он ее, воду-то, чувствует через
немыслимую толщу. Да, надо срочно
возвращаться к себе, в лес. Вместе
решать, что делать дальше.
Я доехал
сравнительно быстро. На месте оказался
только Петя. Он был мрачнее некуда,
растерянно разводил руками, одно и то же повторял: "Ничего не понимаю, зачем, с какой стати", -
и еще что-то в этом роде. Мы настойчиво
искали Мишу, что он жив и здоров - определили, а где, примерно, находится,
сколько ни бились - определить не могли.
Что-то, или кто-то нам сильно
мешал. С уверенностью мы могли только
сказать, что он где-то недалеко.
Да,
события в таком темпе, да и со всеми удивительными особенностями стали
развиваться, я в этом почти уверен, после получения письма может раньше, но с
письмом они связаны, несомненно.
Ближе к
вечеру, все кто был здесь, собрались.
Подумали, прикинули и так, и эдак.
Решили главное найти Мишу, а потом решать, как дальше поступать. Что-то с Мишей не понятное, похоже, что-то
случилось. Мы все, каждый своим путем,
принялись искать. Мешали, явно нам
мешали. Да, но мы сильнее
оказались. Нашли. Увидели его.
Он лежал на какой-то кровати, на боку лицом к стенке. Над ним склонился высокий мужчина. Вот это да - он в милицейской форме, с
погонами и с полосками наград, без фуражки.
Это еще что такое? Мы совсем запутались,
в чем дело? Тут пришли из детской
больницы Данила с Иваном. Иван
говорит: "Мы мальчика подлечиваем, он с
нашими подопечными в одной палате лежит, а папаша его, вроде, начальник
какой-то, милицейский. Его подвозят,
стелятся перед ним. Может, завтра с ним
поговорим, вдруг поможет".
Разошлись
далеко заполночь. А рано утром Данила с
Иваном отправились к Петру Ивановичу, навели справки и двинулись прямо в
кабинет милицейского папаши. Он оказался
хорошим человеком - сразу согласился помочь.
Нам велел подождать у Петра Ивановича, он там скоро будет.
Мальчишек, надо сказать, наши ребята поставили на ноги. Просто кое-какие моменты еще оставались, вот
они и бывали там. Встречали их с визгом,
с радостью, летели им на встречу как к самым любимым родным. Начальник появился через несколько
минут. Вот что он успел пока
узнать. Миша находится в безопасности в
маленькой местной больнице. Его
охраняют, хорошо относятся. Но он ни с
кем не хочет общаться. От всего
отказывается. Кто-то с трудом выудил из
него такую не понятную информацию: "Она
мертва, я сам видел. Все!" И опять молчит, от всего отказывается, лежит
в одном положении. Данила с Иваном
переглянулись, о чем-то начали догадываться.
Поблагодарили и пустились к себе сюда в лес.
Мы поняли,
что кто-то умышленно дал Мише возможность увидеть лежащую в глубоком сне,
сказав, что она мертва. Это,
несомненно. Для чего? Это тоже понятно. Решили, что Мише теперь будет все равно, его
легче склонить, уговорить на какое-то действие,
а все остальное абсолютно не понятно, с какой стороны не подходи. Данила говорит: "Информация пока только самая существенная, но
поверхностная, завтра еще что-то узнаем поподробнее". Я вдруг сообразил: "Да, надо ее разбудить обязательно. Или уж на худой конец такую Мише показать -
пусть поймет обман. А значит надо знать
место, где он находится, и быстрее туда катить". С этим все согласились. Место мы определили, правда, похоже, нам
кто-то мешал, но начальник милиции, в случае чего, обещал в этом помочь. Дома я внимательно осмотрел спящую. Мне показалось, что она начинает приходить в
себя, но может я и не прав, только показалось.
Сильно воздействовать я не стал, отложил до утра.
Место, где
был Миша, утром мы уже знали. Ребята,
посовещавшись, решили попробовать ее разбудить, а уж если не получится -
отправиться со спящей к Мише. Ее мы
конечно не разбудили. Да мы, вообще-то,
побаивались сильно действовать - пусть спит пока. Приехали.
Собрались почти все наши. Потому,
что чувствовали сильное сопротивление.
Решили: кому-то, скажем мне - войти.
Миша все равно сильно обрадуется своим.
Осторожно, как получится завести разговор и вскользь упомянуть, что мы
приехали не одни. Я так волновался, не
мог с собой справиться, и взять себя в руки.
Пошел Петя. Он исчез за
дверью. Не прошло и пяти минут, на
пороге появился Миша. Глаза просто
искрились, он не шел, а летел, едва
касаясь, пола. Бросился к машине, нырнул
внутрь и вытащил ее, целуя, что-то тихо нашептывая. А она уже не спит, проснулась, обнимает
своего Мишу, глядит на него, улыбается,
и плачет - плачет, слезы текут по щекам ручьями. Миша наклоняется, целует глаза, мокрые щеки. Да и мы тоже прослезились, все виновато
улыбаются, такие крепкие, выносливые, а вот ведь - не выдержали, то же слезу
пустили. Ну, в общем. Все хорошо. Пора отсюда поскорее отправляться. Мишу не сразу отпустили. Тут опять знакомый начальник помог. А куда им ехать пусть сами решают, это уже не
наше дело.
Дальше я
буду рассказывать сама. Прочитала записи
эти из дневника Сергея. Долго, очень
долго не могла успокоиться. Надо,
все-таки надо продолжать рассказывать.
Сначала
скажу - куда мы с Мишей решили ехать.
Он, конечно, очень хотел к себе.
Но там не все в порядке, или, как он сказал, все в беспорядке, надо ему
одному сначала там все убрать и украсить.
А ко мне можно - у меня довольно комфортно и удобно. Да и почему бы, не поехать ко мне? Все!
Решили!
Мы
вошли. Миша встал у порога, все осмотрел
беглым взглядом. Повернулся ко мне. Стиснул меня в объятиях, носился со мной по
комнате, целовал. Приподнял меня,
всмотрелся, сжал с силой, без конца
повторяя: "За что мне такое счастье,
любимая, лучшая, единственная", и опять все сначала. Зазвонил телефон. Мы и не думали его слушать. Тихо.
Опять звонок. Миша поднял трубку
и тут же опустил. Затих. Вскоре опять звонок раздался. Тут Миша вспомнил, что обещал сразу выйти на
связь из квартиры, как только мы войдем.
Засмеялся, говорит: "Все
забыл. Сейчас свяжусь". Взял меня на руки, усадил на колени, набрал
номер: "Ой, Сереженька, мы тебя очень
любим, и всех тоже - ха-ха-ха, память отшибло, опять - ха-ха-ха, мы такие
счастливые. Я, я ... Мы всех вас любим, до встречи". Опять хохот, положил трубку. За всю ночь мы так и не уснули ни на
миг. Рано утром, мой родной, ненаглядный
встал, привел себя в порядок, говорит:
"Ты отдыхай, сколько влезет. Я
самое необходимое сделаю и сразу появлюсь здесь". Он захлопнул дверь.
Неужели это
не сон, и так бывает в жизни наяву, а не только в мечтах. И со мной.
Может, было такое и еще у кого-то?
Нет! Никогда, никогда ни у кого
на свете. Я еще полежала,
понежилась. Надо вставать, дел-то,
вообще, очень даже много.
Через
некоторое время телефон опять о себе напомнил.
"Алло?" Звонил Петька. Сказал, что есть какие-то новости. Да и, вообще, пора нам прибыть, рассказать
обо всем сначала, да и ждут же нас, в конце концов.
Влетел
Миша, довольный, сияющий. Сказал: "Что-то с моим лицом, на меня люди смотрят и
улыбаются". И опять: "Ха-ха-ха".
Я передала Петькины слова. "Да, надо,
конечно, уж пора туда отправляться".
Собрались
мы быстро, и доехали, на удивление, за очень короткое время. Нас встречали, ну, просто как героев. А мы и сами очень были рады снова здесь
оказаться. Узнали, что пришло опять
какое-то письмо. Снаружи, не ясно тот ли
адресат, или кто-то еще. Посовещались,
подумали и решили сначала нас с Мишей выслушать, потом письмо открыть. Может обнаружиться тут какая-то связь.
Начала
я. Рассказала, как вышла на крылечко,
присела. Тепло, тихо. Решила пройтись совсем рядышком по тропинке -
всего несколько шагов, чуть углубилась в пустой молодняк - и все, больше ничего
не помню. Да, тут все зашевелились,
загалдели:
- Где? Покажи место.
- Пожалуйста. Вот сюда, еще, еще вперед, чуть в
сторону. Вот здесь.
Миша вскочил, побежал:
- Вот
он цветок-то тот самый, надо же, как вымахал.
И место это же, где что-то в земле спрятано.
Все замерли, мочат.
-
А где же Данила с Иваном? Пора
бы им прибыть сюда, - это Сергей заволновался. - Надо бы с ними связаться.
Оказалось теперь они куда-то пропали, да так, что ни на
какие сигналы не отвечают. Да что же
вокруг нас творится, почему? Получалось,
что они очень далеко, и нас не слышат.
Как успели удалиться за такое короткое время? Не понятно.
Опять, опять какие-то люди или силы вмешиваются, чего-то от нас хотят
очень сильно, никак не отстанут. Похоже,
не все они погибли или пропали. Кто-то
опять взялся за свое. Главное наши
ребята определили это, что Данила и Иван живы и здоровы. Но увидеть их никак не получалось, и
связаться с ними, тоже что-то мешало.
И тут Миша
говорит: "Может они попали в ту же
ловушку, в какой я оказался". Миша,
Миша, да расскажи все, конечно, может тогда и прояснится, как Данилу с Иваном
занесло в такую даль. Все смотрят на
него. Ждут.
- Я
уже собрался входить в метро. Пять
остановок и я у себя дома. Кто-то
положил мне руку на плечо и очень тихо сказал:
"Придется пока с нами проехать, домой успеешь". Я дернулся.
"Не горячись". И я увидел, как что-то блеснуло, и уперлось мне в бок острием. Сзади еще кто-то приблизился вплотную, и
зашипел: "Быстро, быстро назад". В общем, запихали меня в машину и набрали
бешеную скорость. Зажали меня с двух
сторон. Я с ужасом смотрел, как машина
неслась зигзагами между движущимся транспортом, и перепуганными людьми. Оказывается их догоняла милицейская машина, и
тоже на предельной скорости. Похоже, им
колеса повредили. Остановились. Дальше как в кино. Так я и оказался на больничной кровати, под
охраной милиции. У них есть свой
помощник. Ну, вроде ясновидящий.
Пожилой, очень доброжелательный.
Я его кое о чем попросил. Он и
показал мне ту страшную картину.
Он глянул на меня и так улыбнулся, что, и все до одного тоже заулыбались.
- Да,
ничего не скажешь - показал, так показал, - это Сергей вставил.
- А
дальше вы все знаете. Ту банду всю
выловили, а может, кто-то из этой шайки
остался, где-нибудь, повторил тот же маневр с ребятами. А?
- Похоже,
так оно и есть, - решили все.
А значит надо опять к начальнику милицейскому обратиться для
начала, узнать про ребят самое
необходимое, а потом думать дальше - что делать.
Успокоиться мы
не могли, но стало легче. Ведь хотя бы
решили, что делать дальше.
Все
разошлись. Мы с Мишей поехали ко
мне. Благополучно добрались, вошли, и
сразу все куда-то отодвинулось. Были
только мы вдвоем и наше безмерное счастье.
Мы окунулись в него, и пили, пили без времени, без конца.
Утро? Неужели?
Так быстро? Надо! О, конечно вспомнилось все, пора к
ребятам. Приехали. Там уже почти все собрались, кто-то связался
с милицией - они, оказывается, уже в курсе дела, занимаются, вот-вот узнают,
где ребята и мы туда отправимся.
Дело гораздо
серьезнее, чем сначала думали. Кто-то из
банды - самый, самый такой из них, просто жаждет найти что-то, какое-то
богатство, хитро спрятанное в земле. Это
им, оказывается известно, а где - никак не могут узнать, вот и мечутся. И знают они, что Миша это сразу определить
может. Настойчиво за ним охотятся. И еще они поняли, что своих, да и вообще всех,
наши в беде не бросают, обязательно выручают.
Похоже поэтому, и оказались Данила с Иваном в их лапах. Да только и милиция не дремлет. Рано или поздно, и последние окажутся за
решеткой. Вскоре мы узнали, где ребята
спрятаны, само собой, под милицейской охраной.
Не успели мы выехать, а они уже здесь, на нашей поляне. Куда-то их подвезли под охраной, а дальше они
двинулись по лесным тропкам, самостоятельно.
Наконец-то
все собрались. Для начала страдальцев
накормили, да и все за общим столом на аппетит пожаловаться не могли. Велено было им отдохнуть, выспаться, а уж
после разговаривать. Оказалось, что Миша
правильно предположил, ребята послужили им, или могли бы послужить наживкой, в
их планы входило выловить Мишу. Милиция
не дремала, и вероятнее всего последние попались. Можно вздохнуть облегченно.
На какое-то
время все наладилось. Миша убрал свою,
как он называет, берлогу, и мы отправились к нему. Я вошла.
Господи! Чудо! Рай земной: всюду стояли в вазах, в огромных
емкостях всех мастей, розы - алые, розовые огромные, очень пушистые
небольшие. Аромат обволакивал, кружил
голову. У меня перехватило дыхание,
опять слезы заволокли глаза. "Миша, Миша
- это не сон?" Он сжал меня в объятиях. Сколько времени прошло - может часов, или дне
- для нас все - один миг.
Да, но нас
ждут. Пора, надо, надо все узнать,
выяснить - может теперь страсти позади.
Быстро собрались. Зазвонил
телефон. Миша спокойно взял трубку. Лицо сразу изменилось, помрачнело. Кто-то долго ему что-то говорил, а Миша
только слушал. Положил трубку. Посмотрел на меня: смотрит, смотрит, молчит. Теперь у него глаза увлажнились. Не могу об этом рассказывать. Никогда не забуду лицо своего любимого в этот
миг, никогда!
Сейчас я у
себя дома, допишу, кое-что сделаю, и опять туда, в лес. Дел у меня там хватает: много чего запасаю на
зиму, да и я то же лечу, помогаю ребятам.
У меня с детьми особенно хорошо идет дело. С Мишей мы встретимся, но надо подождать,
потерпеть некоторое время. Тогда я и
продолжу, расскажу все подробно.
________________________________________
Я сижу у
озера. Для меня сейчас это самое
приятное место. Вчера, я сдала свою
основную работу, за которую мне деньги платят.
Потом, чуть отдохнув, посетила своих подопечных детишек в больнице. Они выражают мне такую любовь, так всегда
ждут и встречают, что просто неловко бывает, ведь я лишь помогаю выздоровлению,
правда, очень стараюсь.
Начинается
день ясный, солнечный. Я подхожу к воде,
опускаю руки, набираю в ладони чуть-чуть этой прозрачной влаги, легонько
брызгаю на лицо. Опять я чувствую
удивительный, сказочный аромат. Он
напоминает мне Мишу, океан роз, сияние его глаз, счастье. Я замираю невольно, ухожу в воспоминания
.... И вижу Мишу. Вижу!
Он стоит в комнате у стола и что-то говорит. Похоже, это аудитория или класс, и Миша
читает лекцию - ведь он же преподаватель математики. Меня затрясло. Я невольно вскрикнула: "Миша, родной!" И он меня услышал. Услышал!
Повернулся в свою сторону, замер, глаза залучились, и он ответил: "Здравствуй, любовь моя, скоро
встретимся!" И пошел туман, дымка
светлая, все исчезло. Сколько я стояла
не в силах шевельнуться - я не знаю. Петя
меня тронул за локоть. Как бы он ни был
печален, мрачен, чуть отлегает - опять шутит, острит. "Что изображаем, может, хватит?" "Я Мишу видела, он мне ответил". Петя так посмотрел на меня, будто увидел в
первый раз. Я хотела рассказать обо
всем, но решила - еще успею, а Пете сказала только: "Это правда, я не обманываю".
Жизнь шла
своим чередом. Я работала, помогала лечить детей, да и взрослых иногда
подлечивала. Забот хватало. Через какое-то время, наш знакомый начальник
милиции, передал ребятам, что ему надо со мной встретиться, поговорить.
Надо так
надо. Мы договорились о встрече. Он ждал меня в машине у входа в метро. Там откуда мы
раньше с Сергеем в первый раз отправились в лес. Я вышла из метро. Он подошел, и взял меня под руку, усадил в
машину. Кстати одет он был в гражданскую
одежду. Мы проехали совсем немного,
остановились, и он начал: "У нас к вам
вот какая просьба о помощи. Мы знаем
наверняка, что главные бандиты, глубоко спрятались. Ждут, не дождутся - найти, выкопать,
завладеть тем, что зарыто в земле в укромном месте. Сами они не могут отыскать, а помочь им может,
сами понимаете, ваш муж". Я так
отреагировала на слово "муж". Так глаза вытаращила и резко повернулась, он тут и решил, что я никогда не соглашусь,
ни за что. "Да вы выслушайте до конца,
не торопитесь. Они поняли, что его
спрятали. Ждут, когда ситуация
изменится. Вот мы ее и поменяем. Вы направитесь к нему, будете собираться -
это станет известно всем, и они двинуться за вами. Волей не волей они появятся
рядом с вами. Мы, конечно, будем все контролировать. Самые опытные, грамотные наши сотрудники,
будут рядом. Все возможные случаи мы уже
просчитали. Вы будете все время в поле
зрения этих аферистов. Напряжение
предельное. Я понимаю. Подумайте.
Не торопитесь с ответом". Он
отвернулся к окну. Замолчал. Я не собиралась обдумывать, решать, как
поступить. Я понимала и раньше, что пока не все пакостники пойманы, Мише
спокойствия не дождаться. Поэтому я и
согласилась. Да и мысли о том, что скоро
все страшное пройдет, и мы опять будем вместе с Мишей - так радовало и грело
мое сердце. Конечно, я сделаю все как
задумано. Он обрадовался. И не думал скрывать это. А мне сказал, что я могу теперь собираться -
пусть все видят, знают. Когда, как и где
меня заберут в дорогу, он сообщит ребятам.
Я
приехала к себе домой. Как я ни пыталась
настроиться на серьезные обстоятельства, ведь они, эти гады, всегда предельно
вооружены и предельно жестоки - ничего не помогало, только радовалась
предстоящей встречей с моим Мишей, думала только об этом, и все тут, никакого
страха, никакой осторожности, и еще чего-нибудь, не было и в помине.
Одна радость и все.
По
телефону мне сказали, где и когда меня будут ждать уже собранную, готовую к
поездке. Я появилась в назначенное
время. Машина ждала. За рулем сидел Иван. Кстати, он отменный водитель со стажем. В свое время лихачил, озорничал на машине, но
с возрастом чуть стал серьезнее, но навык остался превосходный. Усадил меня, и с места так рванул - "знай наших". Я вцепилась в сиденье. Он хихикнул, сказал: "Извиняюсь".
И мы помчались. Конечно, сзади нас сопровождали всякие лица - и те, и
эти, вот Иван и сделал себе приятное, рванул один разочек.
Сначала
вроде ехали нормально, обычно. Через
некоторое, не очень значительное время, машина сзади, похоже начала нас обгонять. Иван и не думал уступать, жал на газ. А та, обгоняющая, тоже припустила. Да Ивана не обгонишь. "Началось" - подумала я. Самые радужные картины, встречи с Мишей, его
и моя радость - чуть отодвинулись в моем воображении. Действительность взяла верх. Мне стало несколько страшновато. Иван жал изо всех сил. Сзади, похоже, этого не ожидали, просто
наступали, как говорится "на пятки", да не могли даже уменьшить дистанцию между
нами. Машина у Ивана оказалась очень
хорошо подготовленной для гонки, и для такого лихача. Я оглянулась.
Да! Лучше бы я этого не
делала. Перекошенные лица, дуло,
направленное на нас, может и еще что, но я сразу отвернулась. Меня начало знобить. "Больше не повернусь" - решила я. Потом подумала: "А где же наша сопровождающая милиция, может,
они отстали?" Опять глянула назад. Ага, вон они.
Бок о бок жмут с этими гадами, касаются боками. Мне стало полегче. Я вспомнила, что для моего спокойствия,
относительного, конечно, надо понимать - меня они не тронут, ведь я должна
доехать до Миши обязательно. Ну, кажется, пора уже останавливать этих, ведь вот
они все тут в своей машине. Сказала об
этом Ивану. "Да нет, не все еще одна сзади, та, совсем крутая. У нее еще больше сил, там, походе, главные
едут. Они не догадываются, что их сзади
еще чище транспорт сопровождает. Этих-то
нужно не упустить, по сведениям, они последние из их шайки". Иван сделал свой коронный зигзаг. Задняя в нас врезалась. Остановились мы и две бок о бок жмущие
позади. А та, их, которая с тонированными
стеклами и, вроде, сверх мощная, поворачивает и жмет назад. Да только путь отрезан.
Иван
рявкнул, что бы я убрала голову, и вообще спряталась вниз. Да я и сама готова была это сделать, сжалась
в комочек на сиденье и не высовывалась, пока не стало тихо. Сначала слышна была ругань, стрельба, топот,
грохот непонятный, опять ругань, и опять стрельба. Потом стало тихо. Иван говорит:
"Все, похоже". Кто-то
подошел. Иван открыл дверцу я увидела мощного молодого человека. Он улыбнулся нам. Иван, похоже, был знаком с ним. Они пожали руки друг другу. "А ты классный водитель, просто молодец. Мы бы еще гнали и гнали, а ты их подловил,
они не ожидали". И он отошел.
Я, не понятно
почему, никак не хотела выходить из машины, смотреть на все сзади. Наш подбитый автомобиль - он не сильно
пострадал - мог двигаться и, конечно, мы поехали дальше, но уже спокойно, как
полагается. Иван включил какую-то
музыку, меня - ну что с этим поделаешь - опять потянуло в сон. А Иван, он почище Петьки нашего будет -
остряк, шутник, чего только не выдумает, говорит: "Кажется я дорогу перепутал, не та нам
нужна". У меня не только сон сняло как
рукой, но и здравое поведение. Вскочила,
видите ли, да места вверху маловато оказалось, начала причитать, выговаривать и
в довершении полезла смотреть карту Подмосковья. А Иван поднял такой хохот, что мне стало
неловко, как я сразу-то не сообразила, вралю этому поверила. Дальше сидела тихо, вежливо улыбалась,
предлагала Ивану карамельки.
Я бы не сказала, что мы ехали долго. Пейзаж по обеим сторонам, в другое время,
только бы глаза радовал. Я это потом
осознала. Сейчас все только чуть
отпечаталось в памяти. Иван сказал: "Последний поворот. Скоро прибудем".
И вот мы
на прямой дороге ведущей к поселку, где Миша жил все это время. Приближаемся. Вон он, мой родной, бежит нам на
встречу. Наконец-то мы вместе!
Все
прошло благополучно, можно ехать домой.
Иван готов нас везти. Кто-то
зовет Мишу к телефону, я остаюсь в
машине. Миша возвращается через минут
пять, десять. И тут началось, да, именно
началось - опять - и еще чище прежнего.
Какой-то
высочайший начальник, милицейский, вежливо попросил Мишу, то ли показать, то ли
вместе с ним достать, ну, как еще
сказать, из под земли то, из-за чего все страсти творятся. И добавил:
"А потом решим, что с этим делать".
А это означало, что его начальника-то вместе со свитой необходимо
доставить на место - на нашу поляну!
Открыть туда дорогу. Да это просто
не возможно! Им же не объяснишь, что
место необыкновенное, и не всех жалует, а тем более таких незваных гостей. Раньше можно было сориентироваться и как-то
действовать, а теперь - тупик и все.
Приезжаем. Все нас ждут с
нетерпением, радуются, приготовлено пышное пиршество. Рано радовались! Оказывается положение абсолютно
безвыходное. И тут Петя говорит: "Может письмо откроем, вдруг там какая
подсказка найдется". И берет в руки
конверт. Открывает. Все ждут с нетерпением, Петя разворачивает. Опять - здравствуйте, как дела, и все в этом
духе. Да оно же не простое. "Ребята, в озеро надо опустить, скорее,
скорее к воде". Он осторожно опускает
листочек в воду и все видят как проявляется другой текст. Петя начинает читать: "Не бойтесь ничего. Соглашайтесь уверенно. Все будет нормально. Я вам ... или я к вам ..." Это уже Петя не смог разобрать точно. Ребята разглядывают листок бумаги с текстом, передают из рук в руки, смотрят
друг на друга. Ну и ну! да как этот неизвестный все наперед
знает-то, и явно изо всех сил нам помогает.
А листочек тот стал, как и в первый раз, бледнеть, и текст совсем пропал
вместе со "здравствуйте" и так далее.
Опять в руках был чистый лист бумаги.
Все облегченно вздохнули и принялись энергично уплетать все, что было
приготовлено. Стол опустел очень
быстро. И решение тоже приняли
сразу.
Пусть все
останется здесь как всегда, делать что необходимо как и раньше. Только пореже здесь появляться пока,
временно. А вот как Мише поступать - не
понятно. Сергей подытожил разные мнения
на этот счет: "Звонить будут тебе. Вот ты и соглашайся о чем ни попросят. Пусть, пусть едут куда захотят. Сказано же -
соглашайся. Страшновато пускать сюда да
может ... им же хуже, раз лезут так упрямо, это их проблемы". На этом мы и разошлись, разъехались кто куда.
Не знаю,
как бы мы с Мишей моим ждали друг друга, если бы каждый день общались, были
вместе. Не знаю. Знаю только .что у меня никогда, никогда в
жизни не было такого моря, океана, омута, блаженства, счастья безмерного. Времени мы не замечаем, не чувствуем, все
кажется одним мигом.
Действительность напомнила о себе, звонок прозвучал неожиданно. Конечно, надо собираться, ехать, указывать
место для раскопок. Я категорически
настояла на своем присутствии во всех делах.
А той стороне не понравилось. Но, как говорится, плюнул на это, согласились.
Едем. Миша, я , крупная фигура
милицейского в штатском, за рулем молоденький парнишка. Сзади еще одна машина, почти рядом. Я не разглядела, не сочла необходимым, кто
там был.. Не могу с собой справиться,
злит меня вся эта процессия. Стараюсь
изо всех сил это не показывать.
Наши
все начеку. Они же знают свои тропы,
дорожки особые. Кто где, а почти все ребята
поблизости, но их снаружи не увидишь. Мы
с Мишей, конечно, знаем об этом. Особые
приметы, по которым наши всегда двигались, указывают направление, ориентируют. Да, но их, что-то не видно. Миша-то их отлично знает, сколько, ох
сколько раз пешком исходил эти дорожки.
А нет ничего - пропали. Ладно,
первая, следующая где? Ничего нет. Густой лес, да и тропки травой заросли. По лицу Миши видно, что он сильно встревожен,
нервничает. Начальник бы не поверил, да
лицо Миши говорит, что он не обманывает.
Остановились. Вышли, со всех
сторон густой лес, даже тропок нет нигде.
Миша говорит, , дорога исчезла".
Поехали назад. От самого кольца
свернули в лес, там всегда еще что-то показывало начало пути. Двинулись.
Вроде едем правильно. Миша изо
всех сил старается сориентироваться: вот здесь прямо, дальше чуть направо,
опять прямо - ведь все знакомо, но сейчас что-то изменилось. Стоп!
Дальше дороги для машины нет.
Вышли мы все. И из второй все
выбрались. Миша говорит: "Здесь место не простое, все может произойти,
придется попробовать пешком туда добраться".
Хорошо, пошли пешком.
Начальник-то не привык, идет,
пыхтит как паровоз. Я про себя
думаю: "Как он хочет клад найти, еле
тащится, а не останавливается. Ну, ну,
посмотрим, дорога лесная не для слабых толстяков". Миша озирается, постоянно
останавливается. Надо, вроде то туда, то
сюда. Шли, шли. Главный не выдержал, попросил остановиться,
передохнуть. Он почувствовал, что я его
осуждаю, скажем мягко, как-то на меня все поглядывал между охами,
пыхтеньем. Я-то иду нормально, мне лес
силы всегда прибавляет. А ему, ему бы
сидеть в кабинете, руководить, там он, надеюсь, на своем месте - не зря же стал
начальником большим. Опять
двинулись. В общем час, два, сколько
кружили, вроде к той, нашей поляне подошли.
Вот так
история. Поляна по всем признакам -
наша, правда, лес вокруг сплошной, даже домиков не видно. А где озеро?
Нет озера - нет! Только
углубление небольшое с чистой зеленой травкой.
Значит мы свою поляну нашли - говорю по всем признакам она - дорогая
наша поляна. А куда идти дальше, где
хоть намек на тропку эту с цветком и чем-то в земле? Даже малейшего признака нет. Лес сплошной, просто стеной стоит. И так со всех сторон.
Миша
озирается, на лице удивление, но какое-то особое, вроде он доволен всем этим -
он же открытый человек. А эти, кто
приехал, смотрят только на заросли, как их преодолеть. Главный просит Мишу указать направление. Миша все подробно рассказывает, где, на каком расстоянии, ведь рядом же как
говорится, пять шагов и копай. Но была
тропка, очень удобная, заметная. А
теперь густой высокий лес. Миша говорит: "Здесь все необычно, я же сказал, и лес не
простой, да и озеро особое, куда оно ушло, кто скажет?" а начальник так выдохся, еле двигается. По-моему ему уже и не надо ничего, скорей бы домой попасть. Он, похоже, с ужасом думает; как ползти
обратно. Он бы может и согласился, что
бы его понесли, носилки у них всегда в наличии, но стыдно передо мной. Я-то иду нормально, хоть усталость и есть, но терпеть можно.
В общем
там, в их компании, крепкими были только
молодые ребята за рулем, а остальные, по привычке, рассчитывали на машины. И поэтому они решили поиски отложить, а
сейчас возвращаться домой. Как они
ползли, как их тащили молоденькие водители, как они были счастливы броситься на
сиденье - не рассказать, это надо видеть.
Ну их, много хотели, много чего увидели.
В общем как всегда в жизни бывает.
Ничего нового нет и тут.
Мы с Мишей
добрались до его квартиры. Звонки пошли
без остановки. Это наши все успокоенные,
довольные за нас, за наше дорогое место в лесу.
А те кто искал, хотел что-то выкопать, знают направление, пусть сами
идут, если получится ...
Наконец,
все позади, мы вдвоем, мы вместе до последнего вздоха. Об этом рассказывать не возможно. Я и не буду.