Можно сказать, что я уже прожил жизнь, только она ещё не закончена, ей не пришёл конец - обязательный, видимый, скупой. Настоящий конец жизни, который обозначен погребением, хлопотами и последним вздохом. Когда ты уже не думаешь, не шевелишься, не говоришь и не видишь, так что моя жизнь ещё не окончена в привычном понимании, однако уже прожита. И дело не в том, что на меня накатила грусть или депрессия, или мне так хочется думать, что я уже достаточно прожил и могу посмотреть на всё прожитое с высоты опыта или чего-то ещё, просто подошло время закрыть глаза и больше никогда не слышать звуков самой жизни.
Стелла. Сам дьявол пришёл за моей душой, стоит молча рядом и ждёт, когда я соберусь. Её тяжёлый взгляд полон нетерпения, хотя в её вечной жизни таких понятий как время и быть не должно, однако видно, что ей невтерпёж забрать меня в другой мир.
Как? Задаваясь этим вопросом, я потратил многие часы на поиски хоть мало-мальски правдоподобного ответа. Как такое могло случиться, что на меня пал выбор самого дьявола? Ничем не примечательный человек, жил вполне обычной жизнью, а потом появилась Стелла. Разумеется, в тот момент она не была старухой с косой или рогами, у неё не валил дым из ушей или огонь из-под копыт. Это была вполне обычная, нормальная девушка, если не считать проникающего взгляда безумно красивых карих глаз, шёлковых чёрных волос, каскадами водопадов падающих на плечи, и ангельского голоса, словно слышишь самих ангелочков в раю с их арфами. Обычная Стелла. Красивая, умная, весёлая.
То было тогда. Сейчас же сам дьявол сверлил меня взглядом. Карие глаза смотрели на мои попытки собраться с духом, чтобы пойти с ней, и, кажется, читали все мои мысли, хотя я сам не мог понять ни одной из них. Но рога у неё не выросли к этому времени, косой не обзавелась, так что можно сказать, или со стороны могло показаться, что рядом со мной обычная девушка. Но я-то знаю, что это за чёрт.
Она пришла осенним вечером в парк. Села на скамейку рядом со мной, закинула ногу на ногу и закурила, выпуская сизый дым на кленовый лист в другой руке. Красный с жёлтыми краями лист самой осени в этот момент терял свою сущность, одурманенный табачным дымом, но когда тот рассеивался, поднимаясь вверх, природа брала верх, показывая миру все свои краски последней метаморфозы.
Скажите мне, что я мальчик, никогда не видевший женских ног в чулках, и я поверю в это. В тот миг я не мог оторвать взгляда от её колен, обтянутых тонкой прозрачной тканью. Казалось, что никогда прежде я и женщин-то не видел. Скажите мне, что я залился румянцем от пяток до макушки, и я поверю, ведь когда Стелла поймала мой взгляд на своих ногах, я был готов провалиться сквозь землю, будто меня поймали за непристойным занятием в кабинете начальника. Но я мог поклясться, что она всё делала нарочно в тот осенний тёплый вечер.
- Привет, - дёрнула за струну на своей ангельской арфе Стелла, произнеся одно слово.
Я поднял взгляд не без труда, пойманный на месте преступления ребёнок, никогда не знавший женщин. Её стройные ноги, обтянутые чулками, сводили с ума.
- Привет, - прохрипел я в ответ.
- Дивная осень, не правда ли? - спросила она своим сладким голосом, я лишь кивнул в ответ. - Давно такой не было. Вечно дожди, грязь, ветер, холод, а сейчас можно гулять дни напролёт.
- Кажется, ты этим и занимаешься.
Стелла улыбнулась, и я только сейчас разглядел эти губы. Тонкие, розовые, манящие.
- Ты мог бы составить мне компанию.
- Я?
Она кивнула, посмотрев на меня своими чертовски красивыми глазами. В них был азарт, игра, смех.
Так я и познакомился с дьяволом. Прокручивая этот вечер в памяти, я задаюсь вопросом, почему она подсела именно ко мне, к обычному мужчине, абсолютно ничем не выделяющемуся из общей серой массы. Вокруг было много красивых парней, и мускулистых, и молодых, и худых. Я же не бритый, с небольшим пузом, после вчерашней пьянки, никогда не занимавшийся своим телом мужчина переходного возраста. Переходного от молодого к старому.
Игра. Игра слов и жестов, улыбки и взгляда. На неё смотрели все, она же только на меня. Этим вечером мы были самой нелепой парой в парке. Она - красивая, высокая, молодая, эффектная, я - доживающий последние дни молодости небритый мужик в грязных джинсах и дырявых туфлях.
Она играла всеми моими чувствами, словно в карты, она знала обо мне всё, но не говорила об этом прямо. Стелла вертела кленовый лист в руке, а ногами топтала сотни таких же, дырявя их каблуками. Как это могло случиться? Каким образом дьявол выбирает себе жертву? Но я попался. Только не в сети любви, а в яму тщеславия.
Сколько было прожито пустых дней каждым из нас? Уверен, у меня таких дней было не меньше. Особенно осенью, когда природа красит всё из баллонов, не оставляя место кисти художника. Она дарит нам время для раздумий, для наслаждений, для любви, для праздников и новых знакомств, а я сижу в квартире, вливая в себя литры спиртного, лишь бы не думать, не любить, не наслаждаться.
Пустые дни пролетают незаметно, не оставляя после себя ничего. Но незаметно только в общей своей череде, каждый же пустой день в отдельности тянется невыносимо долго и скучно, оставляя массу времени для чернейшей пустоты. И тот осенний день был лишь чередой таких же, не оставляющих после себя ничего, бездарно прожитых мгновений жизни. Во всяком случае до того момента, как Стелла присела на скамью рядом. В тот миг изменилось всё. Моё представление о красоте, о женщинах, о звуках, об осени, о жизни, о людях и привычках. О самом себе.
Ведь что было до этого - работа, две жены и друзья-алкоголики. Заурядная жизнь, которая кончилась тем осенним вечером, осталась на скамье в парке, лишив меня тени. Какой бы ни была жизнь, ты будешь скучать по ней, вспоминая каждый бездарно прожитый день, ничем не отличающийся от тысяч других подобных, ведь это твоя жизнь, часть тебя самого, пусть и не лучшая. И я вспоминаю, скучаю. Но не по работе на стройке, не по жёнам, не по выпитым литрам с друзьями-алкоголиками, а по самому себе - человеку, который ещё был человеком.
Как и у всех, у меня были и счастливые моменты, и неудачи, и чередовались такие дни достаточно часто, то выбивая из колеи жизни, то заставляя полюбить саму жизнь. Но, будучи усреднённым человеком, я никогда не смотрел на время со стороны вечности. День за днём, год за годом, и вот уже молодость осталась позади. Что было сделано? Ничего выдающегося, ничего необычного. Среднестатистический ребёнок, среднестатистический подросток, посредственный студент и мастер среднего звена. Но стоит ли говорить, что в тот вечер я перестал быть средним человеком?
Время вечно, как и сама жизнь, как и сам дьявол. Чертовски красивый дьявол, тонкими пальцами державший сигарету и красный кленовый лист. Она стоит и с нетерпением ждёт, пока я соберу все свои мысли и воспоминания в один ящик под названием жизнь. В тот вечер она не ждала, она искала жертву, и ею оказался мастер среднего звена с весьма обычным прошлым.
Время тянется бесконечно долго и, наверное, ещё как минимум три раза пройдёт тот же путь, прежде чем начнётся новый виток бесконечности. Об этом можно думать сколько угодно, но важно не потерять себя как личность в этом потоке пустоты, ведь размышляя о бесконечности, человек становится ничтожно мал, как и вся его жизнь и поступки. Нам остаются только мысли и память, которые исчезнут в тот самый миг, когда грудь в последний раз поднимется от вдоха, когда последний звук растворится где-то в голове.
В тот вечер Стелла говорила о ерунде, улыбалась и курила, бросалась словами и листьями. В тот вечер я её полюбил.
Не веря ни в бога, ни в чёрта в своей посредственности, я полагался лишь на себя усреднённого. Она то неожиданно появлялась на пороге моей квартиры, то неделями не звонила, ссылаясь на занятость. И мне оставалось только ждать, ждать самого дьявола, по старой привычке бездарно проводя время в компании друзей-алкоголиков. И бога и чёрта просить о её возвращении было глупо, и серые дождливые дни тянулись бесконечно долго.
Однажды Стелла спросила меня о времени.
Однажды Стелла спросила о боге.
В остальное время мы гуляли по серым улицам, стояли под голыми деревьями и курили дешёвые сигареты.
Парадокс времени помимо прочих ещё и в том, что оно тяжело и мучительно долго тогда, когда время серо, но и неумолимо скоротечно, когда его хочется остановить. Мои серые усреднённые дни тянулись очень долго, сменяя друг друга довольно быстро, когда Стелла пропадала из моей жизни, и проносились вихрем, когда она была рядом. Не успеешь оглянуться, а день уже прошёл.
О чём можно говорить с дьяволом не зная, с кем именно ты говоришь? Обо всём. О жизни, о дожде, о пингвинах и музыке, о новостях и путешествиях, о прошлом и мечтах. Я говорил не подбирая слов, она же взвешивала каждое; я смеялся над любой шуткой, она же только улыбалась.
Стелла была прекрасна, совершенна, в настоящее же время я не видел ничего ужаснее и отвратительнее, хотя её красота никуда не делась. Строгое бардовое платье, чёрные туфли на каблуке, стройные ноги в чулках, чёрные волосы до плеч, алые губы, длинные тонкие пальцы... Но теперь я знаю, зачем она здесь, кто она, чего хочет.
Молодость осталась в прошлом, а жизнь подошла к концу. Как такое могло случиться? Ведь прежде я думал, что жить мне долго, что столько всего должно случиться и произойти, что пока все земные дела не завершены, тебя никто не заберёт и дыхание твоё не остановится. Но, как я уже говорил, не верю ни в бога, ни в чёрта. Не верил.
Собственно, и сейчас не верю. Карими глазами на меня смотрит дьявол, в ожидании полагающейся ему души, но то, что это правда я не верю. Разве может дьявол быть таким прекрасным? Это всё не более чем шутка. Но мне почему-то не смешно. Я пытаюсь вспомнить хоть что-то мало-мальски приятное и настоящее из своей жизни.
Как обычному человеку познакомиться с дьяволом? Достаточно присесть на ту же лавочку, на которую сядет чуть позже он.
Время не знает границ, но у него есть законы. Подчинялся ли я им? Увы, не всегда. И вспоминая прошлое, вновь окунаясь в ту жизнь, становится грустно. Это частичка тебя, которая станет каплей в бесконечном море вечности. Прошлое станет бесконечным.
В тот день я начал курить, глядя на пример Стеллы. Она с таким наслаждением втягивала дым сигарет, что невольно я пожелал получить такое же наслаждение. Сомнительное, надо заметить, наслаждение. С ней рядом захотелось много чего попробовать и испытать, по-новому ощутить вкус жизни. Если бы я только знал, что за этим таится.
Наши пороки и желания тоже частичка нас как личности, и так же станет частью бесконечного потока времени. Со временем. Но они же в нас и разрушают человечность, ведь если следовать за своими желаниями и разжигать пороки, то что в нас останется?
Скажите мне о свободе, но я не поверю.
Сам дьявол не верит в её существование, так почему мы должны слепо преследовать её, потакая своим порокам и желаниям, поступаясь честью и переступая через друзей? Не поверю ни единому слову о свободе. Но раньше верил. До встречи со Стеллой.
- Оно бесконечно, оно незримо, но оно есть, - своим сладким голосом говорил дьявол о времени простому смертному существу. - Время есть до тебя, после и во время тебя, и вне тебя. Разве ты не понимаешь?
Я мог только кивать головой или мотать ею.
- Вот твоя жизнь - это отрезок времени. Вернее даже не отрезок, потому что время не верёвка и не прямая линия, а часть времени. Как мозаика. Кусочек там, кусочек здесь.
- И вон та пара тоже часть пазла времени? - спросил я, указав на двух молодых людей на соседней скамейке.
- Именно. Вот видишь, ты начинаешь меня понимать, - щебетала Стелла, перебирая струны своей невидимой арфы и касаясь этими звуками моей души. - Все люди, все эти жизни, все события и научные изобретения есть кусочек времени, который сложится в бесконечную картинку.
- Сложится? То есть когда-нибудь пазл будет собран?
- Конечно.
- И что потом?
- Потом картинка времени будет писаться дальше, она же бесконечна, - отвечала девушка.
Разговаривать с дьяволом, не зная что он дьявол, весьма забавно, будто говоришь с обыкновенным человеком, только темы становятся более развёрнутые, а вопросы глубже.
О времени я начал понимать, но сейчас уже всё забыл под пристальным взглядом карих глаз.
Она говорила о вечности, словно о чём-то настоящем, осязаемом, но и у вечности есть пределы.
- Тысяча лет, - сказала Стелла. - Как думаешь, смог бы столько прожить?
- Почему именно тысяча?
- Ну, я где-то слышала, что именно столько живёт душа человека, - отвечала прекрасная Стелла.
Мы только вышли из театра со спектакля о каком-то саде и долгах. Небо давило своей тяжестью, готовое пролить тонны воды на ни в чём невинных прохожих. Хотя, наверняка, не такие уж прохожие и святые, за каждым найдётся грешок.
- Я не верю ни в души, ни в бога, - отвечал я дьяволу, ещё не зная, с кем говорю. - Это всё выдумки священников. Когда появился Адам, он писать не умел, а по памяти Библию вряд ли кто мог сочинить, так что...
- Действительно, они не умели ни читать, ни писать, - согласилась Стелла, улыбнувшись такой мысли.
Мы бродили по городу, по серым улицам, мимо серых ничем не выделяющихся людей. Те, кто от простых прохожих отличался, сейчас сидели по дорогим ресторанам, в своих высоких домах или где-нибудь на берегу моря. Остальные же довольствовались тяжёлым небом, спектаклем и фастфудом.
У кого из нас не было проблем или долгов? В своей прошлой жизни - до появления Стеллы - я познал и то и другое в достаточном количестве. И я бы не сказал, что после того осеннего вечера проблем стало меньше, просто они отошли на второй план, первый же заняла эта девушка, то пропадавшая на неделю, то звонящая в мою дверь. И тогда однообразные дни среднего человека сменялись скоротечными часами счастливчика.
А если действительно душа живёт всего тысячу лет, что тогда? Я много думал об этом и, признаюсь, ничего не придумал, точнее не пришёл к однозначному выводу. Ведь если это будет тысяча лет наполненная серыми обыденными днями, которые тянутся бесконечно долго, то это настоящий ад. А если дни наполненные смыслом и суетой - то рай, который закончится спустя всего мгновение, ведь время летит незаметно.
И как их проживёт моя душа? Будет ли она что-то делать, чего-то желать, пакостить? Умеет ли жить?
Богу души не нужны, он ведь не жадный, зачем ему несчётное количество душ. А дьяволу слышать вопли всех этих миллиардов людей в аду уже, наверное, надоело, так что едва ли душа моя попадёт хоть куда-то после смерти тела. Однако сейчас я всерьёз задумался о своём будущем, которого нет. Жизнь прожита, а душа продана.
Оставаясь один в ожидании очередного появления Стеллы, я коротал вечера с друзьями, за просмотром фильмов и телепередач. И только после посещения театра, надо заметить впервые, я задумался о более приятном времяпрепровождении. Ведь надо развиваться, а не оставаться средним человеком уже немолодого возраста. Вот так потихоньку моя привычная старая жизнь ушла в прошлое, уступив место и время для меня нового. Но, как я уже сказал, я начал курить.
Незаметно, день за днём этой осенью менялась моя жизнь. Косые дожди стучали в окна, пока я читал Гёте, холодные капли били по карнизу, пока я курил. И серые дни сменялись быстрее, чем новости в телевизоре.
Было время, когда я не думал ни о чём, были и тяжёлые дни полные раздумий. Какие из них есть счастливые? Многие с уверенностью скажут, что беззаботная и лёгкая жизнь это и есть счастье, признаться, я и сам раньше так думал и вспоминал эти дни с теплотой и восторгом. Когда в жизни всё прекрасно, когда не нужно думать о завтрашнем дне, о работе, жене и проблемах, когда свобода рвётся наружу, заставляя тебя совершать немыслимые поступки, когда настроение прекрасно - разве это не счастье? Но, прожив жизнь, я могу сказать, что лёгкие дни, незаполненные ничем кроме ощущения свободы (которой по определению нет) не есть счастье.
Счастливые дни редки, как дождь в пустыне. Одно мгновение - и счастье прошло.
Когда дни и ночи напролёт думаешь о проблеме, не в состоянии найти верного решения, когда бьёшься головой о стену, не в силах больше терпеть неудачи, когда испробовал все варианты, но ни один из них не помог, когда апатия и безразличие ко всему происходящему вокруг уже неделю давит изнутри - это мучительные дни. Но когда верное решение найдено, когда давняя проблема разрешилась, когда закончил давно начатое дело и можешь спокойно выдохнуть - момент счастья. Оно не может длиться неделю, день, час - нет, только одно мгновение, потому что в следующий миг уже есть новые задачи, проблемы и дела.
Она стояла и ждала, не отрывая своего взгляда от меня. Счастлив ли дьявол, получивший душу? На что она ему? Не верю ни в дьявола, ни в душу свою.
Как это произошло?
Я вспоминаю многие дни, проведённые со Стеллой. Многие часы полного безразличия ко всему происходящему вокруг, ведь все мои мысли кружились возле этой чертовски красивой девушки с ангельским голосом и бездонными карими глазами. Я видел, как она улыбалась, но ни разу не слышал её смех.
Стелла... Она никогда не показывала своих истинных чувств, не высказала мысли, тяготившие её жизнь. Она говорила обо всём и ни о чём. Курила, улыбалась, пила коктейли и слушала музыку.
- После смерти душа человека попадёт в ад, рай, или чистилище, и не важно, веришь ты в это или нет, - говорила Стелла, закурив очередную сигарету. - Ты можешь не верить, но таков порядок вещей. И живёт душа там тысячу лет, вновь и вновь проживая все завихрения уготованные ей судьбой.
- А потом?
- А потом новый виток времени для получения новых красок бесконечного полотна.
- Чья это философия? Где ты это вычитала?
Она лишь улыбнулась, выпустив дым.
- Ты хочешь узнать правду?
- Да, скажи, я тоже прочту, - ответил я.
- Нет, я не о философии, я о жизни.
Улыбнуться в ответ я не мог.
- О чём ты?
- О рае, о чистилище, о душе.
- Моя правда в том, что этого нет, - сказал я дьяволу.
- Уверен? Тогда вот тебе моя правда. Ты будешь жить со мной тысячу лет после того, как тело твоё испустит последнее дыхание. Я Сатана, и однажды приду за твоей душой.
На последней фразе Стелла затушила сигарету в пепельнице, посмотрела мне в глаза и слегка улыбнулась, так что поверить в её правду в тот момент я не мог.
- Ты заберёшь мою душу? - переспросил я. - Зачем она тебе? И вообще, я думал ты верующая, с таким увлечением всегда говорила о боге, вере, о вечной жизни, а теперь ты Сатана.
- Не веришь? Ну и ладно. А души нужны, чтобы развлечься в этой серой вечности.
- Если после меня хоть что-то останется, то забирай, мне не жалко, - едва не рассмеявшись, ответил я девушке. - Но, если ты дьявол, то, может, взамен хоть что-нибудь предложишь?
- О, да, - протянула Стелла. - Конечно. Вместо обычной тысячи лет, ты получишь её наполненную событиями, я буду лично следить, чтобы эти годы не были скучными. Видишь ли, обычно души бросают на произвол судьбы, и это в прямом смысле слова. Судьба вертит человеком, как ей вздумается, но я этого не позволю сделать с тобой.
- Сомнительное предложение.
- Ты же всё равно не веришь.
Толи продал я её, толи подарил в тот вечер. Вернуться? Исправить? Но окажись я там вновь, разве поступил бы иначе? Конечно, сейчас, когда она стоит рядом и ждёт, я почти уверен, что впереди незабываемая тысяча лет, но до прихода Стеллы сегодня я и не подумал бы, что это всё взаправду.
Что было особенного в моей жизни, если в ней появился дьявол? На первый взгляд ничего. На второй, собственно, тоже. Пытаясь вспомнить хоть что-то, пока Стелла не забрала меня, я набрёл в глубинах памяти на некоторые события. Они не были связаны с чем-то вечным, не были однозначными. Помню, как вызывал скорую помощь молодой девушке, внезапно упавшей в обморок прямо на дорожке в парке. Вокруг неё собралась толпа людей, кто-то охал, кто-то высказывал весьма глупые предположения, мол, под наркотиками, вот и упала. На деле же выяснилось, что это был инфаркт.
Вообще, не зная многого, люди частенько лезут с ошибочными предположениями и глупыми советами. И даже не знаю, что лучше - безразличие к ближним, или глупые советы от глупых людей. Я скорее отношусь к первым. Есть люди вокруг, и есть, пускай себе ходят, мне до них дела нет; а советы давать люблю, но только своим друзьям-алкоголикам.
Тысячу лет? С друзьями иногда говорили о чём-то возвышенном и вечном, но то бывало редко. Есть один знакомый, который увлекается философией, даже пару книг Ницше прочёл, чем несомненно гордился. По пьяни поднимались некоторые вопросы, но что они значат теперь? Он говорил, что душа уходит к звёздам, чтобы передать земной опыт туда, а затем вновь возвращается на землю и проживает новую жизнь, чтобы вновь набрать опыта и передать его звёздам. Не знаю, Ницше такое писал, или друг мой сам до этого дошёл, но мне это показалось глупостью. А если он прав? Сколько жизней я успею прожить здесь на земле и там - среди звёзд за эту тысячу лет?
Стелла сказала, что будет за мной присматривать всё это время. Можно подумать, у неё нет других дел. Хотя, у товарища Гёте Мефистофель повсюду таскался с Фаустом. Было бы забавно. И, наверное, приятно, ведь моя Стелла весьма привлекательна.
Только вот первая жена перестала быть привлекательной уже через три года. Кем же тогда покажется мне Стелла через тысячу лет? Человек ко всему привыкает, а к хорошему особенно быстро. Думаю, что и ангельский голос её через пару веков надоест до такой степени, что я заткну ей рот тряпкой на следующую пару столетий. Но это при условии того, что она будет всё это время со мной.
Но где мы будем? Как узнать, что уготовано тебе в будущем? Я часто вспоминал вторую жену, которая ушла к другому. Вот опять - "вспоминал". Почему так? Почему я только и могу, что вспоминать? Неужели у человека нет жизни? Есть прошлое, есть вчера; есть события, которые прошли, а где настоящее? То что я сейчас сижу - это и есть настоящее? И что же я вспомню о сегодняшнем дне? И где моё будущее?
Выходит, что я существую в пропасти времени. Пропасть между прошлым и воспоминаниями, и неизвестностью.
Она говорила, что судьба ведёт человека. Или, что судьба вертит человеком. И при этом нам ничего не остаётся. Мы просто проживаем дни, возводя каждый свой мост через ничто, через бездну настоящего, через пропасть жизни. Об этом невозможно думать, во всяком случае среднему человеку.
Была у меня в детстве любимая игрушка. Мама говорила, что без неё меня невозможно было уложить спать. Я обнимал её своими крохотными ручонками, вгрызался зубами лисичке в нос, и только тогда засыпал, отвернувшись с плюшевым зверьком к стене. Она говорила, что я таскал эту лису с собой везде, будь то детская площадка возле дома, или поход в магазин. И однажды я откусил ей нос. Мне кажется, игрушка меня чем-то разозлила, и с тех пор мы не дружим, хотя нос лисе был пришит в тот же день.
А когда вырос, у меня появились другие любимые занятия - пить с друзьями и гулять с девушками, но носы больше никому не откусывал, даже если злился. Хотя однажды я достаточно сильно прикусил девушке мочку уха, она аж вскрикнула.
Ещё был случай с машиной, после которого я никогда больше не садился за руль. А всё из-за женщины с коляской, в которой был маленький ребёнок. Я не заметил их... Это тоже судьба? Почему она вертит нами так? Почему бы этой судьбе не вести нас к лучшей жизни, вместо таких вот завихрений?
Едва ли что-то ещё я могу забрать с собой. Вспомнить больше нечего. Стелла смотрит на меня, стоит как вкопанная, ждёт, пока я соберу весь пазл прожитой жизни.
Она говорила, что ей скучно, что она скрасит тысячу лет в бесконечном потоке времени, развлекая меня и забрав у самой судьбы. На земле живут миллиарды людей, и многие из них прожили куда более интересную и насыщенную жизнь, нежели я. Ежедневно умирают и рождаются тысячи, десятки тысяч, или сотни тысяч людей. Почему именно я? Как говорил один человек - пути господни неисповедимы. Наверное, то же относится и к дьяволу.
Чем она собирается меня развлекать? Если будет водить мою душу по всем заповедникам ада, показывать достопримечательности, исторические памятники и особенно выдающихся людей прошлого, то, пожалуй, эта тысяча лет покажется мне невыносимо скучной. Мне не интересны памятники и музеи, пусть даже в аду. Ну а если Стелла самолично будет меня развлекать, то даже не представляю, сколько ей придётся сменить клоунских костюмов, прежде чем пройдут эти годы.
На второй день знакомства она пришла одетой ещё ярче прошлого. Кричащий красный цвет пальто, словно зарево где-то на краю земли, притягивал взгляды всех без исключения прохожих. А я не мог оторвать взор от её лица и глаз. Я тонул в этих омутах, и, казалось, влюбился. Стоит ли говорить, что в первую и вторую ночь я не спал, а думал о Стелле? И она это знала, потому-то подбирала особенно запоминающиеся наряды, чтобы разжечь во мне огонь страсти и похоти, чтобы я не спал ночами, а вспоминал о ней.
Она говорила о музыке, о неуловимых звуках, которые летят прямиком в душу, затрагивая каждые её струны и кнопки. Она говорила о Бахе и Вивальди, Чайковском и Аренском, Гершвине и Дебюсси. К сожалению, я мог только слушать девушку в ярко красном пальто и представлять, что за музыка была написана этими незнакомыми мне людьми. Я слушал её дивный голос словно музыку, и дрожал всей душой.
Кто такой Чайковский я узнал спустя несколько дней, когда мы пришли на концерт в филармонию. Признаться, я даже не знал, что у нас в городе есть такое учреждение. На сцене играл симфонический оркестр, переливаясь красками звуков различных инструментов. И я услышал несколько знакомых мотивов, известных мне по песням, которые мы пели вместе с друзьями-алкоголиками. Наверное, этот Чайковский попросту украл эти мелодии у честнейшего народа, не заплатив ему за использование авторских прав. А ведь это самый настоящий плагиат. Но позже Стелла сказала, что этот композитор часто брал за основу своих симфоний народные мелодии, отчего они такие яркие и запоминающиеся. И я даже не могу с уверенностью сказать, что именно в большей мере тревожило моё сердце и струны души - музыка Чайковского, словно водопад оглушившая меня, или ангельский голос Стеллы.
Я видел, как мужчина выбросился из окна. Внизу стояла толпа народа, все смотрели вверх, задрав головы, и обсуждали этого мужчину, пока он стоял в оконном проёме четырнадцатого этажа. Кто-то снимал на телефон бедолагу, многие тыкали в него пальцем, называли больным и алкоголиком, вешая ярлыки на человека, которого видели впервые в жизни. А может у него горе случилось и он не в состоянии дальше жить? Может, у него долгов столько, что только смерть позволит ему вздохнуть спокойно? Может его соседи довели или родственники? Но, не зная о нём ничего, любой зевака клеймит самоубийцу.
Я помню, как присутствовал на похоронах молодой женщины и её ребёнка, которых сбил на машине...
Что есть жизнь, если не суета? Я никогда не думал о смысле жизни, пока не оказался на её пороге. Как бы я прожил жизнь, если бы мне представилась возможность начать её заново? Будучи весьма посредственным человеком, я думал только о земном, не задумываясь о вечном; не искал душевного покоя, ибо не верил в бога. Вся жизнь прошла в работе, женщинах и вине. И самое забавное, что меня это устраивало. Я не думал о саморазвитии и самопознании, так как занят был карьерным ростом и жёнами. Я не думал о смерти, так как занят был жизнью.
Но стоя у порога, точнее сказать сидя перед дьяволом, я задумался о её словах и вечности. Жизнь-то прошла! И как я её провёл? В вине, женщинах и работе. Достиг ли я чего-то? Нет. Весьма посредственные успехи. А моё неверие во что-то сверхъестественное привело к тому, что сейчас пытаюсь наверстать упущенное. Может, там и нет ничего, и Стелла лишь пошутила, но больно уж серьёзное у неё выражение лица. Ни тени улыбки на её тонких губах, ни тени издёвки в её карих глазах.
Она пришла вечером, держа мокрый зонт в левой руке, правая лежала на кнопке звонка, продолжая давить на него, хотя дверь уже открыта. Она пришла без предупреждения, без бутылки ликёра, но с запахом новых духов. Она сказала всего одно слово, и я сел на стул прямо в коридоре, оставив дверь открытой.
Сколько девушек сюда входило? Сколько раз друзья стучали в мою дверь...
Была одна девушка, которая писала стихи. Она сидела вечерами на кухне и что-то записывала, пока я ужинал или пил. Она была обычной серой девушкой, в её стихах я не видел ни капельки прекрасного, но я не видел этого и в прочих стихах, ибо читал их только в школе. Почему-то сейчас мне вспомнились строки, оставленные на столе, написанные на салфетке с отпечатком помады:
Не нужно было приходить на холм,
Ведь крест я видел издали.
Но сердце позвало на эшафот,
А пальцы взяли мыло.
Она ушла, так и оставшись непонятой. Я был глух и слеп.
Тоже судьба? Или жизнь?
- Пора, - сказала Стелла, переступив порог моего дома.
Зачем ей моя душа? Ах да, развлекаться, дьяволу скучно. У неё несчётное число людей томится в аду, но она здесь, в моём доме. Мокрый дождь, который шумит за окном, падает на холодную землю, стекает каплями с её зонта. Стелла принесла с собой дождь, от которого я укрылся крышей многоэтажного дома. Она принесла запах осени, поздней и холодной осени в своих волосах.
Двадцать пятое октября две тысячи девятнадцатого года. Дьявол на пороге дома. Душа продана, а жизнь пропита...