Виртуозные пальцы ваяли сначала тело: не очень большую грудь, тонкую талию, желанные бёдра. Потом руки нежно скользили по голове: длинным волосам, губам, похожим на бутон роз. Вид творения был очень размыт, ни одной четкой линии. Но он уже любил её. Скромный мальчик, боявшийся даже заговорить с такой девушкой, теперь сам её создал своими руками. Мог обнимать её, мог сделать открытой, а мог укрыть тонким слоем глины, смазав все интимные изгибы. Одна четкая деталь не покинет это изваяние - курчавые волосы - большие локоны, которые с таким трудом он вылепил, а на еще безликом лице - милый вздернутый носик и ямки на щеках, от улыбки, которую не смог изобразить.
"Буду улыбаться теперь только ей - думал юноша - она обязательно полюбит меня, и мы будем вместе. Именно она сделает меня мужчиной."
Гуляя по побережью цыганка Альвен увидела высокого парня, он что-то лепил, неподалеку от пляжа. За скудным лесом виднелась его одряхлевшая хижина. Движения этого мальчика были прикосновениями любящего мужчины. Он гладил глиняное тело, не созданной еще скульптуры. Подойдя поближе Альвен увидела мастерок в руке юноши. Она почти бесшумно оказалась за его спиной.
- Наверно, ты её очень любишь? - Альвен никогда не следовала правилам этикета - на то она и цыганка, и нахально прервала раздумья мастера, он обернулся.
- Да, люблю - ответил он, совершенно не испугавшись, взявшейся из ниоткуда девушки.
- А кто она? - не унималась нахалка.
- Не вмешивайся в чужие дела, цыганка! Твои карие глаза могут сглазить нашу любовь! - на глазах Альвен, юноша словно переменился, его милая улыбка и закусанная от удовольствия губа, превратились в злобную ухмылку. Цыганка смотрела на него удивленными глазами:
- Не очень то и надо - сказала она и демонстративно отвернувшись, пошла прочь.
Долго сидел юноша ошарашенный своими словами: "Я был груб, я извинюсь..." - думал он. Бросив мастерок он направился в табор, искать цыганку, но пройдя несколько шагов по берегу, он увидел ее полоскающую ноги в воде. Цыганка задрала свою широченную юбку до колен и наслаждалась теплым морем, которое с приливом омывало их. Закат падал на девушку слегка голубоватым отсветом, благодаря чему, ее гладкие, как шелк волосы казались иссиня-черными. Ноги сами повели его к ней. Но цыганка даже не услышала шагов его босых ног. Теперь уже он, стоял и наблюдал.
Наконец, она встала и обернулась. Альвен увидела того самого юношу, который лепил прекрасную статую. Кинув на него огненный взгляд исподлобья, девушка уже собиралась пройти мимо, как ей в спину прозвучало робкое: "Извини..."
- Что ты там мямлишь? - переспросила она.
- Я сказал, прости, что накричал - только сейчас он увидел, что у цыганки вовсе не карие глаза, как он сказал, а зеленые. Цыганка рассмеялась и схватив его за руку сказала:
- Пойдем, я тоже покажу тебе своего любимого...
Что-то колкое ужалило юношу в сердце: "У неё есть любимый, надо же."
Альвен продолжала тащить его и наконец остановилась. Юноша увидел перед собой замок из песка. Солнце, которое почти уже исчезло, бросало на песок последние частицы себя.
- Правда он волшебный?
Юноша немного растерялся, он не мог понять, что имеет в виду цыганка - песок или закат, или еще что-то в ее голове.
- О ком ты? - спросил он
- Я о мире! Правда мир великолепен? - засмеявшись она закружилась и села прямо на сказочный замок. Всю ночь они говорили, цыганка рассказала о своем таборе, о том, что на самом деле в ней нет ни капли цыганской крови, что она подкидыш. Он слушал. Иногда и она заставляла его рассказывать что-то о себе, и он рассказывал - никогда ему еще не было столь легко, никому он не рассказывал того, что рассказывает ей. Она не рисковала больше спрашивать о той скульптуре, не хотела вновь увидеть того демона, что вызвала тогда ненароком. День за днем они почти неразлучно были вместе. Все новые и новые вопросы придумывала Альвен. Он ничего не скрывал, и однажды проговорился, что никогда еще он не испытывал женских ласк. Цыганка была очень смущена. Стараясь скорее перевести тему, Альвен, невпопад начала говорить о цветах. Бормоча что-то о розах она опустила глаза. А он взял ее за руку и спросил прямо - был ли у нее мужчина. Альвен подняла глаза и с серьезным видом ответила неожиданное "Да", выдернув руку из его ладоней она повернулась, чтобы уйти. Он заметил на ее щеке слезу. " Не буду её держать" - подумал он. На следующее утро она не пришла и он направился в табор.
- А где Альвен? - спросил он у старой цыганки, сидевшей у своей кибитки.
- Она уехала с отцом в город. Приедет дня через три. Не переживай малец.
"Значит это не из-за вчерашнего" - успокоился он и побрел на берег.
Вот и выдался спокойный денек, и появилось время заняться скульптурой. Но руки как-то неохотно скользили по "телу", а мастерок то и дело ненароком впивался в работу.
- Что происходит...- не понимал он - эта грязная цыганка все таки сглазила мою прекрасную скульптуру!!! Я больше не могу столь страстно и нежно лепить её!- мастерок со злости воткнулся в лицо скульптуры. Увидев что натворил, юноша заплакал - Все равно мы будем вместе, несмотря ни на какую цыганку.
Одевшись юноша оседлал своего осла и направился в город. Город кишел торгашами. Пробиваясь сквозь ряды продавцов и копошащихся покупателей, он вглядывался в толпу: "Это...она!"
- Летери! - крикнул он. Копна вьющихся волос обернулась. Улыбка - он наконец вспомнил какая она: ямки на щеках и вздернутый носик.
- Привет, как ты тут в городе? - спросил он.
- Не ожидала тебя здесь увидеть - её нежный голос будто колокольчики звенел в его ушах.
- Я пришел за тобой, Летери! Мне надоело молчать - внезапно сказал он - ...я тебя люблю...
- Но, подожди, как ты можешь это говорить...я очень изменилась за это время, ты даже не знаешь, какая я внутри!
- Влюблен уже давно, ты такая, какая есть. Я жду тебя уже очень долго
- Я...я...не могу тебе пока дать ответ. Я тоже тебя люблю, но...не знаю. Я не знаю, пока...так все запутано.
- Летери, не говори глупостей, что запутано? Я тебя люблю, ты говоришь, что любишь...
- Прости, мне пора уходить. Как только я все пойму для себя... До свидания - и шелестя шикарным платьем ушла.
Юноша остался один, наедине с собой. Он и забыл, для чего изначально приехал в город. Вернувшись в хижину он увидел испорченную скульптуру, выдернув мастерок он вновь, с прежней любовью начал гладить и исправлять, то что наделал.
Прошло 3 дня, наступил четвертый. Скульптура стала еще прекрасней чем была. Альвен уже два утра приходила на берег, но не видела там своего друга. Решившись, она вошла в его хижину...
- Привет - сказала она заглядывая внутрь.
- Угу, привет - сказал ей он
- Как ты тут? Смотрю дело тронулось? Прекрасная скульптура... - начала тараторить она.
- Да, великолепная - он даже не смотрел на девушку - знаешь, Альвен, я решил все же кого люблю...
- Понятно.
- И это не ты.
- Да, я знаю, она очень красива. Я видела вас в городе.
- Тогда зачем ты пришла? Раз знала, что все так?
- Потому что несмотря ни на что, хочу быть рядом.
- Но ведь тебе больно? Я, как ходячие лезвия
- Не только ты, все люди такие и если не надеть ножны можно и убить
- Зачем нужен такой человек от которого больно всем кто рядом?
- Наверно потому что кому-то рядом так хорошо, что это счастье пересиливает боль. Жизнь не бывает без боли
- Я знаю, вот только больней всего делаем близким людям.
- Да, но это хоть какое-то чувство. И лучше я буду любить тебя, чем не живой песок, высокомерное небо и такое непостоянное море - она слегка улыбалась.
- Так не может продолжаться. Теперь я не могу уделять тебе даже минуты, не будет больше бессонных ночей вместе. Я и сам так не смогу, и не хочу чтобы с тобой было так.
- Хорошо, я все поняла! - снова огонь загорелся в глазах цыганки. Она выбежала из его лачуги и побежала к морю, надеясь, что вот-вот он придет и успокоит, но он все не приходил.
Раннее утро. Стук копыт разбудил его. Знакомый шелест платья: "Летери! Она пришла!"
- Доброе утро, я должна кое-что сказать тебе. Мы знакомы очень давно с тобой, и я давно о твоих чувствах знаю, но...завтра я выхожу замуж. Прости, но так надо. И дело не в тебе, просто...сердцу не прикажешь.
- Я все равно буду ждать - только и успел крикнуть он вслед шелестящему платью.
Утром следующего дня он решил навестить Альвен, рассказать ей о том что случилось, поделиться чувствами и попросить прощения за свою очередную грубость. Но подходя к табору он не услышал ни звука.
"Уехали, табор ушел...значит, она приходила попрощаться"
Он шел на берег, как раз начинался прилив. Лазурное море играло бликами на полуденном солнце. Приближаясь к морю он заметил, как что-то кидает к берегу из воды. Парня будто окатило кипятком...он увидел нечто черное, похожее на волосы. Подбегая к утопленнику ближе, ноги становились все тяжелее. Руки вовсе опустились, когда еще одна волна выбросила на берег... - Аль...вен... - прошептал он - прости...по его щекам скатилась слеза.