Земля - дщерь Отца. Накаляются сферы,
царапают Время наскальные звери,
с главы рвут платок поминальный кликуши...
Зима по весне... Душу бельмами  стужит.
Объяло до дрожи пронзившее - древле,
и падаем навзничь пред дюжестью Древа,
под гик пробуждаясь - курганные дети,
как руки, целуючи древние ветви.
Трава - сквозь глазницы. Две истины клинят.
Изба - Дом прощанья убитого сына,
где камень заплакал у ног, как собака.
Он - брошенный в правду. Он правда заплакал,
где бело-безмолвные рыбы-метели
вдаль по небу плыли, в ладони летели.
Ладони несли миру смертную вьюгу,
свинцово свивая просторы по кругу.
Хаос наострял нож совсем не двояко
и резал тела, как обычную мякоть.
Мятежной лучиной пылают закаты.
Вороны молчат - обгорелые хаты...
Земля говорила протяжно: "Спасётесь".
Земле отвечали угрюмо: "Спасаем".
Таврийские степи, бессмертные сотни.
Триполье, трипёрстно - так под небесами.
Целованы в лоб, безымянные требы,
багрово в глазах от немирного неба.
Гробы, как тире, от неправых наследий:
вчерашний, сегодня. Где он - не последний?..
"О Господи, что же за горькое Время?!" -
в беззвёздное небо, охрипнув, немея.
Так что там звучит по-латыни? Опасно,
когда воедино два пекла в славянском?..
Путь к свету во тьме брать надеждою, боем,
где тихие ночи - блаженное в дольнем,
когда оглушают не дальние взрывы,
людей разрывая на гибель и взрыды.
Кровавые струи со лба, и не видно -
плеснули вина или крови невинных.
Мир ересью мрака - пекучий, плакучий.
То Древо, то Крест. А на нём Тьма паучит.
                             2
Тонкий стан, да крепкие руки,
намозолены Нитью персты.
Звон! Закорчился норов гадюкин.
Звон! Штыкам бы от крови остыть...
Распростёртые руки в канатах,
запрокинута голова.
Нет подобного звона в кантатах,
нет похожего права в словах.
Медный колокол вещего склада -
так гремит, как никто не привык,
будто жалит спасительным ядом
прямо в душу его язык.
Тень металась, как чёрная птица,
и кричала, что Мир пригвождён.
"Начинайте молить и креститься!" -
пол дощатый скрипел в каждый дом.
Как запрет на порочное это -
позволяют себе умереть
при свече, но без малого света,
не впитав свет в себя и на треть...
Может, кажется бесноватым -
то повиснет, то снова полёт.
Не порвутся в порыве канаты -
сердце рвётся и вновь восстаёт.
Отменяет скуденье душою.
Словно раною, звоном отверст,
и какой-то немыслимой болью
жжёт душа, как порезанный перст.
                   3
- Ты кто, звонарь? Ты настоящий?
Даруешь звон, куда ведя?

- Погубленной душою спящих
не жаль ни ветви, ни дитя.
Вам ночью колокол не надо,
где сломанная ветвь, как щприц,
наполненный смертельным ядом,
а в Древе гнёзда чёрных птиц.
Гневлю? Звон этот неминуем.
Пусть высью колокол поит!
Сердца-уголья гаснут всуе.
Пожары вгрызлись, разум спит... 
Смерть одиночество не любит -
в одну могилу миром всем.
Стада, кошары... Блеют люди,
а нелюди рычат затем.

- Стоп, очумелый! Не монашье
в тебе. Спят наши звонари.
Ты так звонишь, что больше страшно.
Дай отдохнуть нам до зари!
Так на канатах повисаешь,
как будто сброшенный с небес.
Свет лунный рясу прожигает,
тень весом, как тяжёлый крест.
О чём же здесь тебе молилось,
Христовой Церкви визави?..
Звезда о колокол разбилась,
босые стопы, как в крови.
Став чёрным колоколом, ряса -
гром. Тащит ночь луну, как мул.
Зачем в ночи греметь напрасно -
из полутьмы идя во Тьму?!

- Нет, я смирен. Не бунт пред Небом.
Но в эту ночь не медлит Зло.
Не падший, и покаран не был -
смотри - срастается крыло!
Поёте громко Божью славу
под шёпот рубищ и сутан.
Волнится твой парчовый саван.
Но для волненья годен сам?..
Вам Богом дан Колодезь Света,
но слеп, как прежде, человек.
Вам будет нечем (вспомнишь это)
омыть тела погибших рек.
Прощенья нет - лесов сожжённых.
Насколько терпит Судия
полуживых и полусонных
в беду и то для одеял?..
Из Рога дьявола блудницы
идут, гордясь: "Я - воин Тьмы".
А вам ещё спокойно спится
под сетью Князя, как тюрьмы.
Растёт цена. Будите души!
Звон Назарета, не огня.
Не верится? Но знай, меня
и не было среди заблудших.
                 4
Была ли дьявольскою пляска?..
За нитки дёргал небо... В небе
пророчески или негласно
звучит без эха голос меди?
Не всякий на земле ничтожен.
Проснуться может полусонный...
Кричала роженица: "Боже!"
Но Бог застыл, услышав звоны.
Так ангел крикнул прямо в уши
церквям поближе, чем из рая.
Мечеть кричала, содрогнувшись,
точнее - сопереживая.
Проснулись. Мы проснулись, Отче!
"Услышь мя! Раны кровоточат...
Гвоздь в пятерне Земли мы выймем.
Спасители - такое имя".
...Венец терновый сделал дело.
Умолк звонарь смертельно-белый.
Взлетела в небо с криком стая.
Звонарь, как снег зарделся. Стаял...
                   5
Услышаны Богом. Тьма поминутно
курок не спускает, охотясь на утро.
Снега улетели бело журавлями.
Весна. Пусть другая, но под небесами.
Текла кровь, да радостно вночь не плескалась.
Испитая чаша - для Зверя оскалы.
Повержен. Не делим на стадо и стаи.
Слепые снега вместе перелистали.
Пропитаны кровью. "Зачем?!"  - всё витает
отбившейся птицей от горестной тайны...
Нет этой вины - доведенье до пепла.
Земля, пробуждаясь весною, окрепла.
Я вижу! Какие горят неофиты?..
Господь свет целует... А здесь всё обиды...
Враги вновь из пушек нащадно палили.
Но Завтра добуду - с собой или... или.
Звонарь и бессмертие - правда святая,
вселенские звоны собой понукая.
                    6
Это вечно, почти что сплошь -
с небом слиться, став цветом неба,
исходить от него Молчаньем,
а потом говорить сквозь дождь,
без "помилуй мя" и без хлеба,
лишь светло и совсем беспечально
над землёй возжигая звёзды.
Да  святятся её воды!
Это тоже вселенская радость -
с высоты наблюдать за "потом",
раствориться в павлинах радуг -
снизу кажущихся мостом.
Не мертва Матерь. Иже с ними...
Солнца вечные купола.
Тьму на небе - на жёлто-синем -
поглощают колокола...
В час Пожара спастись не просто,
горько смерть естеством принимать.
Но узнали - спасает Господ,
хоть окно выбивал автомат.
Прахом мир?.. Нет такого пекла.
Из гнезда - научиться летать,
видеть нимб и венец - воскресать.
Выжить - это восстать из пепла.