"Раствориться в том, кого любишь больше всего на свете, сделать это, перешагнув через страх, глубинный и очень древний, страх слиться и потерять себя, сделать это навсегда и до конца..."
-Мечта?
"А её и не было, никогда, она стерла все воспоминания о себе... Девчонка дня!.. Она растворилась во мне!.."
"Оплодотворение души. Моей. Завершено!"
-Она исчезла... - истошные вопль матери, лицо в слезах, дочь смотрит глазами полными невиданного счастья на неё.
Они лежали и глазами пожирали - Взгляды - друг друга, и мгновения текли. Два мира - множество отражений - напротив друг друга. Десять сантиметров между взглядами, это совсем ничего, Они тихо общались, уже понимали друг дружку без слов, Было так хорошо, даже слишком...
Странно так нереально, словно во сне Они лежали, звуки... Комнаты... их не было, но Они не обращали - на образы, кроме тех, что внутри нас...
"На это внимания..."
Она сладко улыбается внутри меня.
Просто смотрели и думали, и... Стремились туда, за грань, насовсем, это было так приятно и... Когда дремота уже у кончика носа, и глаза уже в обоих мирах и... Пытались раствориться, И там же оказаться, В глубине, За кромкой глаза, Сразу, Странно так, Не нужно было так, Но так тянуло, и звала она, Она...
Странный звук.
Одна лежала дальше девочка в постели. Медленно машут ресницы, соприкасаясь и снова разлетаясь, в такт вентилятору на потолке. Пальцы, только что сжимавшие в замок дружбы руку той, другой медленно сходятся вместе. Улыбка на губах полна блаженства, внутри бьются два сердца, то, что в груди и то, что в животе.
Кабинет. Камин. Стол Эпохи Возрождения, испохабленный ожогами и изрезанный ножом вдоль и поперек. Владельцу явно не жалко своего имущества пускать на прихоти и настроения порывы.
Слишком темно, чтобы разглядеть лица. Слишком светло, чтобы не увидеть их напряжения.
-Знаете, есть версия, что нас на этой планете не шесть миллиардов...
-А сколько?
-Один. - Уверенно и звонко, как падение льда в пустой бокал.
-Миллиард?
-Человек. - Тихо, словно рычание притаившегося зверя в прерии, и так же неумолимо и бездонно глубоко. Хрипло.
-Ангел, существующий вне времени и пространства в обычном понимании этих понятий...
-Теория Гайи? - усмешка.
-Не совсем... - разрешение на усмешку.
-Можно сказать одно существо только его вариации существующие параллельно и последовательно в нашей среде. Мире.
-Она разрушила печать. Ту, что скрепляет души. И её не стало. Она растворилась. Та вторая поглотила её. Наши тела лишь тени. Гравитационные тени если хотите. Очень сложные и с множеством процессов в них происходящих. Не будет гравитации - будет ЛСЛ желе. Его поглотит окружающий мир за долю секунды. И все.
-Все отличия в структуре вещества, одних атомов от других тоже зиждеца на гравитационной основе, с гравитацией можно связать любую из известных сил. Материя время пространство, все связано или описывается через неё.
-Это притяжение.
-Даже отталкивающие силы лишь её стабилизирующее порождение.
-Они её решили в один конец.
-Нарисованное ей можно легко стереть.
-Дилемма дикобразов работает как на уровне межличностного, так и на уровне атомно-молекулярных связей, не давая всему слиться в единый источник, вот и все...
Человек, с ним разговаривающий молча, встает и выходит.
-Да, если потребуется, мы еще свяжемся с вами, - сказал он, закрывая за собой дверь. Второй достал из кармана нож и медленно провел им, зажав в кулаке по столу, словно по своей вене, при этом лицо его ничего не выражало. Посмотрел на лезвие, словно прикидывая что-то в уме, и сунул нож обратно в карман пиджака. Расслабился в старинном кресле, и казалось, заснул.
Казалось.
В тертом полицейском участке. Тертый, значит им пользовались столько людей, что память о них всех записана на нем как на книге. В нем немного народа. Даже камеры пустые.
У человека слегка дергается левый глаз, в общем, работа такая, да и он сам этого не замечает, стоит ему подойти к зеркалу - глаза замирает, словно и не живой он. Отойдет - и глаз начнет свои маневры снова. Никто из сослуживцев не говорит ему об этом, какой смысл. Может жалко, может, не хотят попадать по горячую руку или смущать его еще больше. А скорее всего все просто - если он возьмет отгул или отпуск - им придется еще больше работать.
-Ты. - Человек садится и опускает взгляд в стол. Потом устало поднимает его, слегка по спирали, значит, у него еще и шея болит после всей смены.
-Ты её что съела? - Во взгляде одно понимание и глухая стена отсутствия информации, причем все разом и одновременно. Он слегка наклоняет голову и трет потную шею. "Наконец-то", звучит у него в голове.
Она молчала и сидела, смотря то в стол, то в стену. Но странное у неё лицо было в этот момент. Как будто ей было очень хорошо и она старалась отгородиться от мира не для того чтобы не взять что-то гадкое из него в себя, а чтобы не выпустить что-то прекрасное в этот мир. Из себя.
"Я не покину тебя!"
Они её допросили и отпустили. Она прошла мимо матери как тень. Мать хотела до неё дотронуться, но будто обожглась холодом. Они установили слежку и успокоились. Девочка найдется. Она глотала зонд, и он ничего не нашел. Каннибализма не было. Она слегка не в себе, но не настолько чтобы требовалась госпитализация. Её комнату перевернули вверх дном и ничего не нашли. Она была там. Потом - "вздрЫг!" - исчезла. Исследовали кровать, нашли её волосы. Теперь по городу были расклеены её фотографии.
Проходя мимо автобусной остановки, она сорвала одну из них. На ней было улыбающееся лицо Марины. "Глаза, такие голубые..."