- Ну, и что нам теперь делать? - жираф постарался придать своему голосу как можно больше трагичности и отчаяния, и, если бы природа даровала ему способность обходиться двумя точками опоры, он бы наверняка использовал свои передние копыта для того, что бы вскинуть их в надежде и мольбе к вечернему золотистому небу. Хотя, всё это было напрасно. Все в джунглях прекрасно знали, что жираф никогда не ладил с Царём Зверей и совершенно не расстроился, а, пожалуй, даже обрадовался исчезновению последнего.
- Как что? Спасать, конечно! - возмутилась мартышка где-то возле шестого позвонка жирафа. На совете джунглей она всегда занимала место высоко на дереве, прячась в зелени листвы. Мартышке нравилось, что ей с её позиции достаточно неплохо видно остальных членов совета, а тем её не видно вовсе. Поэтому, мартышка считала своё мнение очень важным и авторитетным. Но это было не так. На самом деле, к её голосу никто не прислушивался хотя бы потому, что его, голоса, в силу писклявости и неубедительности мартышкиного произношения практически никому не было слышно с высоты верхушки выбранного ей дерева. Более того, большая часть зверей даже не подозревали о том, что в совете джунглей есть мартышка.
- Как что? Спасать, конечно! - промычал буйвол через пару секунд после мартышкиной, одной ей слышной, реплики.
- Тоже мне, Царь Зверей! Ушёл куда-то, даже никого не предупредил, - прошипел дикобраз.
- А я так думаю, - сообщила собравшимся зебра, - раз ушёл, значит, так тому и быть! От кого его спасать-то, ежели никто даже не знает, надо ли вообще кого-то спасать?
- Правильно! Ведь у льва есть заместитель, пусть он теперь и будет новым Царём Зверей! - согласился попугай. Он тоже сидел на дереве, но, в отличие от мартышки, никогда не забирался слишком высоко, поэтому все его слышали.
- Ну, что скажешь, заместитель? - обрадовался жираф.
Заместителем льва являлся медведь гризли. Он был одним из самых сильных в джунглях, и ему давно уже прочили место на царском троне. Активнее других это самое место медведю прочил жираф. Ему не терпелось поскорее избавиться ото льва, и порой, когда тот был где-нибудь далеко, жираф позволял себе прямые призывы к мятежу и свержению тирана. До сих пор эти призывы никто не поддерживал. Но теперь, когда властелин бесследно исчез, звери всерьёз задумались о политическом перевороте.
- Я, - начал издалека медведь, - не думаю, чтобы можно было так, как не должно быть. Вы всё-таки не думайте, что мы тут можем, в то время как такое происходит. Да вы хоть задумались, что будет, если случится то, что вы мне тут...
Медведь запнулся. Он сам давно уже подумывал о царском троне, но ждал подходящего момента. Сейчас момент был как нельзя более подходящий. Но медведь колебался. А вдруг лев никуда не исчез? Вдруг он вот-вот вернётся?
Медведь представил себе на минуту разъярённого льва и похолодел. Из огромной, выпачканной в медвежьей крови, пасти с острыми гигантскими клыками, очень похожими на каменные, вырывался страшной силы рык.Ветер, порождаемый дыханием хищника, был столь силён, что без каких-либо трудностей с корнями выкорчевывал вековые деревья. Из-под титанических лап с ужасающих размеров когтями вырывались комья земли, по размерам ничуть не уступающие самому крупному бизону. А от тяжёлых шагов сотрясалась, и покрывалась трещинами земля, рушились горы.
Тут только медведь вспомнил, что все ждут продолжения речи заместителя. Он перевёл дух и заговорил:
- Так вот, я не собираюсь, и считаю, что вы не должны! Ежели чего - тогда конечно. А покуда мы все обязаны, так сказать, разом отказаться! И это - моё слово!
Медведь шумно выдохнул. Он был доволен своей речью. Однако вокруг царило молчание, так как кроме самого медведя никто не понял ни слова. Речь была явно эмоциональная и очень категоричная, к тому же снабжённая гроссмейстерской паузой. Но о чём было сказано, нельзя было понять даже приблизительно. Положение спас жираф. Не дожидаясь каких-либо пояснений, он с силой ударил копытом в землю, вытянул шею вверх настолько, насколько смог, и торжественно прокричал:
- Слава новому Царю!
Однако, почти никто жирафа не поддержал. Только проснувшаяся от вопля черепаха пробормотала что-то невнятное и заснула опять.
- Ты, это, не торопись, - глухо произнёс носорог, - этот вопрос надо как следует привинти..., то есть проверти..., ну, то есть...
- Провентилировать? - спросила зебра.
- Точно! Проветинилировать!
- Спешка до добра не доведёт, - согласился попугай.
Кролик упал в обморок. Стали откачивать. Пока откачивали, медведь попытался ретироваться с собрания, но его остановил обиженный возглас жирафа:
- Товарищ заместитель, ну скажите им! Чего тут ждать? Надо действовать!
- Молчи, длинный! - крикнул попугай, - ты думаешь, мы не знаем, чего ты тут развыступался? Запамятовал, как тебе лев в прошлом году по шее дал, вот и озлобился.
Жираф показал попугаю язык. В это время очнулся кролик и сообщил, что уходит из совета. Пришлось медведю вновь брать слово.
- Ты, кролик, для чего это тут? - начал он наставительным голосом, - Я не позволю! Ишь, понимаешь тут! Можно подумать, что ты тут не как все. Я сказал, прекратить! Это моё слово!
Никто снова ничего не понял, но кролик остался. И тут молчавший всё это время слон наконец высказал ту мысль, которая распирала его уже минут десять:
- А давайте устроим выборы! Кто за нового царя, а кто против!
- Правильно, - согласился носорог, - надо пробалма..., то есть приболо...
- Пробаллотировать, - поправила зебра.
- Ура! - провопил жираф, - да здравствует торжество... этой, как её..., ну, короче, торжество!
Начали голосовать. Все, кроме медведя и черепахи, были за медведя. Медведь боялся. Черепаха спала и потому воздержалась. За кого была мартышка, не знал никто.
- Принято единогласно, - возвестил жираф. Он снова ударил копытом в землю и хотел уже возвестить о свершении политического переворота, как вдруг увидел мартышку. Она спустилась с дерева и о чём-то резко и очень активно жестикулировала. Говорить мартышка не могла, так как потеряла голос. Дело в том, что последние пятнадцать минут она непрерывно кричала, причём одно и то же. Но её никто не слышал. Теперь обезьяна прыгала по земле, подобно футбольному мячу, и размахивала руками. Среди зверей распространился шёпот и смешки. Очевидно, члены совета считали, что мартышка просто кривляется. Видя полное непонимание в глазах товарищей, мартышка подскочила к кролику и, схватившись руками за щёки, повернула его голову куда-то в сторону заходящего солнца. Кролик от удивления широко раскрыл глаза, громко охнул и упал в обморок. Но и тогда звери ничего не поняли. Наконец, мартышка схватила с земли палку и написала ей на песке короткое, но очень хорошо понятное слово "Лев". Тут же на поляне появился и сам лев. Жираф тотчас вскрикнул и убежал. Мартышка пулей взлетела обратно на дерево. Зебра тоже куда-то исчезла.
- А что это тут происходит? - поинтересовался Царь Зверей спокойным и даже мягким голосом.
Наступило длительное молчание. Только черепаха во сне пробормотала что-то невнятное. Наконец, раздался голос заместителя:
- А мы тут, этого, ну решаем, в общем, как вас спасать.
- Меня?! Спасть?!
Львиный смех громовым раскатом пронёсся над джунглями. Хохот Царя дружно поддержали почти все присутствующие.
- Ну, вы даёте! Меня - спасать! От кого? Или я не самый сильный в джунглях?
- Вы, Ваше Величество! - пролепетал попугай.
- Так в чём же...
Лев не договорил. Из кустов вышла молодая львица с тремя маленькими львятами. Один из них подошёл к лежащему кролику и лизнул ему лоб. Кролик открыл глаза, испустил вопль и закрыл их обратно.
- Дорогой, ты идёшь?
- Иду, милая! А вы смотрите у меня!
И грозный повелитель джунглей исчез вместе со своим выводком в густых зарослях тропической растительности.
- Всё-таки, хоть он и самый сильный, а есть кое-что посильнее, - негромко произнёс слон и отправился к водопою.