Швыдко Алексей Александрович : другие произведения.

Две сестры, два создания... Нежных ли?

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.29*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    SUMMARY An article by Alexey Shvydko in the greater degree is a small publicist sketch on a question about problems of modern philosophical recognition of a History and its lessons and prospects. In the certain sense it concerns as well a question on own author's understanding of the reasons of “farewell” with dogmatic “marxism-leninism”.
  
  ШВЫДКО А.А.
  
  ДВЕ СЕСТРЫ, ДВА СОЗДАНИЯ ... НЕЖНЫХ ЛИ ?
  
   Помните, у А. Макаревича одна хорошая песня начинается словами: "Три сестры, три создания нежных в путь нелегкий собрались однажды..."? Нет, я не буду говорить здесь о мечте, любви — и лишь в конце скажу о надежде. Строка популярной песни пришла на ум совершенно по другому поводу — в связи с размышлениями о двух вещах: о современной нашей истории и о возможности порассуждать о ней с точки зрения ее проблем и закономерностей. Богиня истории звалась Клио, богиня мудрости носила имя Минервы. Они очень часто шли рука об руку в осмыслении людьми своего пути во времени. Так рождалась и философия истории. Две сестры... Чему они учат нас? Насколько поучителен этот опыт?
  
   История учит тому, что люди ничему у нее не учатся — эта старая философская мысль звучит три-виально. Люди с поразительным постоянством и достойной удивления настойчи-востью "наступают" на одни и те же исторические "грабли", порой довольно сильно ранят себя о "зубья" проблем, которые, ка-залось бы, давно известны и найдется немало вариантов их решения на основе прошлого опыта. Впро-чем, в прошлом мы находим не только возмож-ности ответов на старые вопросы. В нем мы часто ищем и находим образцы для описания се-годняшних картин нашего социального бытия.
   Ах, какое замечательное детство было у меня и у многих моих сверстников! Это теперь мы узнаем, что в годы нашего морожено-го-эскимо по одиннадцать копеек, наших звонких пионерских лагерей были совсем другие лагеря, что в 62-м, в самую "оттепель" произошли жуткие события в Новочеркасске, что в годы нашей юности, в рас-цвет "застоя" выдающихся историков обвиняли в "простом" национализме, в национализме "буржуаз-ном", да еще бог знает в чем... Наше детство по сравнению с мытарствами современных Гаврошей, ко-нечно, кажется потрясающе светлым. Ветераны, напоминая нам об этом, правы в том, что на то были на-правлены вполне ощутимые общественные и государственные усилия. Только затем этот общественно-государственный строй как-то очень быстро рухнул, оставив одним ностальгию и основания старательно возвращать людей к воспоминаниям о былом "рае", обеспечив целеустремленное политическое и идеоло-гическое противостояние с надеждой на возвращение. Другим крах Системы дал возможность приобще-ния к ценностям новых институтов организации, власти, информации и управления. В "путешествиях созна-ния" в недавнее и чуть более отдаленное прошлое, благословленные богиней Клио, люди говорят о многом, но кое-что и забывают. В частности, забыли те азы, которые должны были войти в плоть и кровь каждого сторонника "единственно верного исторического учения", но, видимо, вошли плохо, не оставив следа для восприятия уроков исторической ситуации, современниками которой нам всем довелось стать.
   Карл Маркс был действительно человеком громадного ума и добросовестным ученым, воспитанным своим временем и той интеллектуальной средой, которая дала развиться его таланту. Применительно к историческому процессу он, действительно, открыл немало инте-ресных аспектов. К их числу, бесспорно, принадлежит его учение о формациях. Другой, так-же недюжинных способностей, человек, последовав-ший марксистскому учению, В.И. Улья-нов в реферате по поводу народничества в 1894 году верно отме-тил, что в марксистском уче-нии о формациях следует четко уразуметь: критерием деления истории на формационные эта-пы являются производственные отношения общества. Эти же последние, как гласила клас-си-чес-кая марксистская теория, зависят от производительных сил и обратным порядком, будучи от-носи-тельно самостоятельны, влияют на данные силы. Когда между производительными силами и производственными отношениями возникает несоответствие, переходящее в противоречие и затем в конфликт, поскольку вторые становятся тормозом для первых, наступает эпоха социальных революций.
   Много позднее, определяя коммунистические субботники как великий почин народа в обустройстве нового порядка жизни и труда при социализме, Ленин даст самое удачное из всех марксистских опреде-лений понятие общественных классов. Ими он назовет большие социальные группы, различающиеся ме-жду собой по месту в исторически определенном способе производства, по отношению к средствам про-изводства, по роли в организации тру-да и соответственной всему этому доли богатства, которым они рас-полагают. Ключевую роль, учил он, играют вторые — отношения к средствам производства, которые вы-ражаются самым разнообразным способом, но в первую очередь воплощаются в форме собственности. Следовательно, революции, эти, как учил марксизм, "локомотивы истории", в первую оче-редь изменяют отношения данных двух фундаментальных элементов всякого общественного уклада, в том числе и даже в первую очередь они решают проблему собственности.
   Друг Маркса, его соратник Фридрих Энгельс, рассматривая принципы коммунизма, по-пытался на-рисовать основы хозяйственной организации коммун. Свободные трудящиеся ра-ботают, создавая обще-ственное богатство. Но над ними должны стоять какие-то руководите-ли, организующие производитель-ную деятельность, учитывающие вклад работников, чтобы те могли в соответствии со своими потребно-стями и возможностями общества воспользо-ваться плодами коллективного труда...
   Теперь оставим идеи Энгельса и посмотрим на дело "чуть-чуть" иначе. А если Петр, стоящий над Иваном, неправильно учтет его труд, допустит ошибку? Поставим-ка над Пет-ром Сидора, который будет контролировать правильность и порядок. А если Сидор ошибет-ся... Вот так постепенно выстраивается пирамида хозяйственного контроля, учета и распре-деления. Нетрудно представить теперь на вершине этой пирамиды некий "политический авангард" во главе с одним, все знающим, Вечно Мудрым.
   Что же в итоге было создано нашими отцами и дедами? Могучее государство, сломав-шее хребет на-цизму — да. Общество, усилиями и страданиями которого были созданы пер-вые космические корабли и гигантские индустриальные центры — да. Общество, имевшее действительно определенное количество социальных благ и гарантий определенного качест-ва — да. Мы все были частичками особенной, небыва-лой страны, частичками народа, по-знавшего с лихвой жестокость, голод, злобу, счастье, победы и поражения. Мы были людь-ми, наделенными индивидуальной и социальной памятью и одновременно воспитанными на идеологии беспамятства к ис-тории наций, составлявших этот необыкновенный "советский народ". Но главное состояло в том, что над мощными производительными силами возвыша-лась вполне определенная качественная система произ-водственных отношений. Известно, что в их структуру входят отношения людей по поводу производства, обмена, распределения и потребления созданных благ. Добавьте сюда еще и отношения управления — то, что на со-временном языке называют менеджментом. Что является главным в этой структуре? Отно-шения по поводу производства, потому что они выражаются в формах собственности.
   К чему все эти экскурсы в азы марксизма? Кто их не помнит? Многие еще помнят. Лишь "некото-рые" забыли, какую систему общественных отношений создали наши предшествен-ники. "Буржуины", которые тоже читали и по сей день читают Маркса, да так, что кое-кому у нас и не снилось, понимали, наверное, что исследовал этот ученый, когда писал "Капитал". Наши апологеты "единственно верного учения", штатные и внештатные соратники Больших Аппаратов, все эти федосеевы, константиновы, егоровы, сусловы и прочие видели в нем лишь "самый страшный снаряд, который когда-либо был пущен в голову буржуа" (слова Эн-гельса). Открытие Маркса показало основы общественного порядка, и основы эти состояли в том, чтобы усиленно созидать производительное общество, умело реформируя и под-страивая под основания прогресса системы отношений людей. Советская власть способство-вала другому — созиданию распределительного общества (думаю, что нет необходимости рассматривать все детали этого "процесса". Желающие это делать смогут прочесть немало интересных работ, напри-мер, Н. Амрекулова, или десятилетней давности статью Ю. Буртина "Ахиллесова пята исторической теории Маркса" в журнале "Ок-тябрь" за 1989, Љ 11 и 12), или сборники девяностых годов, типа "Марксизм: pro et contra").В сущности ведь, действительно, все решалось где-то там, на далеком-далеком "верху": какой республике, какому региону, что и сколько выделить, сколько отнять и перераспределить и т. д. Решал определенный класс, владевший средствами производства.
   Такие производственные отношения не могли однажды не войти в противоречие с про-изводитель-ными силами. Поэтому, когда говорят, что без коммунистической партии и ее "ленинского Центрального Комитета" во главе с очередным "Верным Ленинцем" не про-изошло бы то, что называли перестройкой, — все это мне представляется, по меньшей мере, лишенным оснований. Был бы у власти кто-то, или бы-ли бы другие лица — тому социально-экономическому укладу "приговор" выносила сама историческая закономерность, общесо-циологический закон, который сформулировал Маркс. Производственные отно-шения, как "базис" общества, должны были измениться. И, в сущности, несмотря на явно мирный ха-рак-тер социального процесса, реформы перестроечного периода явились подлинной соци-альной революцией. Мы были ее современниками, многие из нас были ее посильными уча-стниками. Но в принципе не было ни посторонних, ни просто созерцателей — ее ход и по-следствия коснулись всех.
   Правда, у нее были особенности и свои исторически специфические черты. Революция (типа Октябрьской), как писал, например, В.В. Розанов, "имеет два измерения — длину и ширину; но не имеет третьего — глубины. И вот по этому качеству она никогда не будет иметь спелого, вкусного плода; никогда не "завершится"...
   Она будет все расти в раздражение: но никогда не настанет в ней того окончательного, когда человек говорит: "Довольно! я — счастлив! Сегодня так хорошо, что не до завтра"... Революция всегда будет с мукою и будет надеяться только на "завтра"... И всякое "завтра" ее обманет и перейдет в "послезавтра". Perpetuum mobile, circulus vitiosus ("вечное движение, порочный круг" — лат.), и не от бесконечности, — куда! — а именно от короткости" (1).
   Ситуация, современниками и посильными участниками которой все мы являемся, отли-чается как раз наличием и третьего — глубинного — "измерения" в укладе нашей социаль-но-экономической, политико-правовой, духовной, культурно-исторической жизни.
   Естественно, должно было что-то произойти с "надстройкой", с государством. Здесь в дело вступил другой закон. Он не был открыт марксистами. Марксисты, тем более "истин-ные", старались вообще об-ходить эту тему стороной. Тема эта — свобода. И все, что "ис-тинные" знали, так это добросовестно вы-писанные из классиков слова Б. Спинозы о ней как осознанной необходимости. Хотя имелись все предпо-сылки взглянуть на развитие государ-ственности, пользуясь, например, даже формулировками самого ис-тинного из истинных, са-мого верного из верных — И.В. Сталина.
   Известно, что по поручению Ленина он занимался в большевистской партии "нацио-нальным вопро-сом". И именно ему, еще до революции 1917 года, пришлось немало писать об этом. То известное опре-деление наций, согласно которому последние есть такие истори-ческие общности, которые характеризуют-ся общностью экономической жизни, общностью языка, единой территорией проживания и т. д., было в принципе не "ленинским", а сталин-ским. В этом определении был указан один признак, который, как мне представляется, менее всего анализировался в трудах по национальным и интернациональным про-блемам. Это — так называемый "психологический склад нации, выражающийся в особенностях ее на-цио-наль-ного характера".
   Что это за "склад нации"? В силу того, что сейчас только очень ленивый гума-нитарий не пишет об "этносах", "культурах" и "ментальности", можно на основании многочисленных публика-ций предположить, что речь идет как раз об этнопсихологии и национальном менталитете, о душе и духе народа. Так вот, фило-софами, которые впервые указали на одну из важнейших, экзистенциально значимых черт этих больших человеческих общностей, как известно, были Кант и Гегель. Последний прямо подчеркивал, что огромную роль в истории играет сложно уловимый эмпирическим путем "дух народа". И основу этого духа, по Гегелю, составляет именно свобода.
   Таким образом, что бы ни говорили наследники и современные апологеты тех вариаций в духе "марксизма-ленинизма" второй половины XX века, которые преподносятся ими как теоретическая основа ностальгии по прошлому периоду, исторически распад "единого и мо-гучего" государства был, все-таки, по-видимому, закономерно предрешен: национальные республики с необходимостью должны были пе-рейти к созданию самостоятельных, суверен-ных форм государственности.
   История, как и мудрость, — плоды человеческих усилий. Клио и Минерва — наши соб-ственные ча-да. Но История не только не терпит сослагательного наклонения. Она вообще является довольно суровой и далеко не нежной дамой. К чему было повторять все эти триви-альности социальной философии мар-ксизма? Не только для того, что повторение общеизве-стных мест иногда полезно. В том числе и потому, что в наших современных курсах фило-софии считается хорошим тоном верхоглядски "учить" студентов и старших школьников тому, что марксизм как таковой — дело исключительно скверное (хотя следует различать, видимо, классику марксизма и его "истинные" вариации, приправленные соусом идеологи-че-ской догматики). Полезность мне видится и в том, что такие напоминания показывают: нынешние ком-мунистические лидеры в нашем Отечестве, неспособные к выдвижению сколь угодно развитых и после-довательных, даже просто внятных и приемлемых для современности экономических, социальных и про-чих программ, кроме почерпнутых из современной литературы, в том числе и из трудов столь нелюби-мых ими западных теоретиков, лозунгов о "социальном государстве" и т. п., ностальгируют не столько о справедливом строе, которой остался утраченным раем. Скорее их ностальгия является воспоминанием об утраченном собственном "рае", в котором они могли осуществлять свое небожительство и распреде-лительное верховенство.
   Мне также довелось состоять в той партии. Но в эту, сегодняшнюю, партию я бы нико-гда уже не вступал. Всем, исповедовавшим идеологию и философию еще недалеко ушедшего от нас социального, экономического и культурного прошлого, начиная от президента и за-канчивая "простым рядовым" человеком, это проща-ние с марксизмом дается очень нелегко. Вопрос, впрочем, в том, с каким марксизмом мы прощаемся, или, как писал вождь, от како-го нас-ледства мы отказываемся.
   Я убежден в том, что никакие "обличе-ния" новоявленных критиков марксизма, как и никакие идеологемы или запреты не смогут "закрыть" марксизма. Тут все — как с историче-ским развитием: если уж человечество что-то открыло, какой-то путь или идею, то обяза-тельно найдутся в любой эпохе их последователи, адепты и даже практикующие воплотите-ли. И марксизм в его классическом теоретизировании, с его открытиями и прозрениями здесь не исключение. Только не надо смешивать его положения, по-прежнему достойные внима-ние и исследования, с интер-претациями людей, не очень-то отягощенных последовательным стремлением к истине, тем более идео-логов и удельных князей недавнего исторического прошлого.
   Г.В. Плеханов, один из лучших теоретиков и пропагандистов марксизма, чье наследие может быть еще востребовано, например, современными социал-демократическими идеоло-гиями, говорил: если плох тот мыслитель, который боится взглянуть в глаза истине, то вдвойне плох тот, кто, взглянув в ее глаза, боится поведать миру о том, что он в них увидел (2). Применительно к нашей теме можно сказать, что современные коммунистические лиде-ры, наверное, боятся взглянуть в глаза той истине, что время их "марксизма-ленинизма" прошло. Ну а сказать об этом они боятся и подавно — им, видимо, все-таки есть что терять (как, впрочем, и заниматься своим делом — современной, актуальной интерпретацией клас-си-ческого марксизма им или лень, или не с руки)...
   Полагаю, что и мудрости человеческой свойственно быть далекой от нежностей по от-ношению к людям, свои создателям. И это еще больше роднит Минерву с Клио. Размышляя обо всем, что мне уда-лось выше изложить, я именно поэтому так и назвал эту статью.
   Мне представляется, что предельными гранями современного восприятия нашей по-сттоталитарной новейшей истории являются свобода, незави-симость и демократия. Вгля-дываясь в прошлое, вполне уместно говорить о потоках истории и помещенность в них этно-сов, культур. Но когда мы говорим о современности, тогда в принципе основ-ными филосо-фемами исторического, политического и правового сознания являются именно эти три упо-мянутых выше парадигмы.
   Когда-то Александр Дюма, заканчивая роман о графе Монте-Кристо, напи-сал, что пока Господь не откроет перед людьми завесу будущего, вся мудрость человеческая будет заклю-чаться в двух словах — "ждать" и "надеяться". Все наши ожидания и чаяния связаны не только с лич-ным или общественным экономическим процветанием. С не меньшим рвением мы хотим положить в ос-нование нашего бытия, как личностного, так и социального, незави-симость, демократию и свободу. Мы готовы не просто "ожидать", но и актуализировать свои ожидания и надежды. Кто знает, может быть Фукуяма действительно был прав, когда утвер-ждал, что лучше идеи либеральной демократии общество не смогло ничего придумать, а по-сему в известном смысле мы находимся у "концов" истории...
   Мы не в силах уйти из-под длани Клио. Для нас "мыслить исторически" означает в пер-вую и ос-новную очередь мыслить, вспоминая (недаром, например, лучшее из практического наследства блестя-щей философско-исторической французской Школы Анналов течение бы-ло названо его основателем Пьером Нора школой "Мест исторической памяти"). Мыслить исторически можно и в русле парадигм эсхатологии (примером тому — Бердяев, Розанов и все, кто пережил исход из Советской России в 20-е годы). Можно воспринимать историю, исходя из парадигмы "рубиконов", или из парадигмы ее "целей". Можно рассматривать ис-торию, например, как осуществление в реальной действительности двух осново-полагающих социальных начал — коллективизма и индивидуализма.
   При всех подходах всегда в качест-ве необходимого момента будет присутствовать во-прос о смыслах исторического движения. Сам Маркс понимал вопрос о перспективах про-гресса только с той точки зрения, насколько историческое развитие дает простор для прояв-ления сущностных сил человека — именно отдельно взятого индивида. Поэтому за всеми ис-следованиями и размышлениями о потоках истории и ее закономерностях, за всеми по-бергсоновски поставленными вопросами, кто мы такие, откуда и куда, в конце концов, мы идем, кроется все тот же старый "проклятый" вопрос Канта: "Что такое человек?".
   Если воспользоваться одной идеей Хайдеггера, то можно сказать, что вся "метафизика" современ-ной истории укоренена в вопросе "присутствия" — то есть наличия в истории че-ловека. Эта простая мысль явля-ется очевидным достоянием многих учений и идеологий. По-этому столь неправомерными представляются претензии любой, но одной "единственно ис-тинной", теории быть выразительницей человеческих устремлений в поиске ответа на воп-рос, какое социальное состояние наиболее адекватно нашей человеческой сущности. Такая теория либо устарела, либо нуждается в коренном пересмотре.
   "В конце концов все в этом мире — вопрос интерпретации..." (Виктор Пелевин. Gen-eration "П"). Но, несмотря на такого рода суждения, современная борьба убеждений заменя-ется ныне древней борьбой верований: "во что ты веришь?". Тогда возникают как бы заново даже старые верования, которыми люди объясняют те или иные события. И люди из своего арсенала "архетипов коллективного бессознательного" и сознательного, то есть вполне осоз-нанного, выносят в белый свет ничем неустранимую надежду на то, что кому-нибудь все-таки удастся посредством единого и даже единственного "концептуализирования" все по-стичь и все предвидеть.
   Собственно говоря, вряд ли сейчас возможно построить новую универсалистскую мета-физическую систему всего и вся в истории и в дерзаниях человеческого духа. Мы живем в "постметафизическую" эпоху; метафизики в строгом исходном понятии ныне нет. Совре-менная философская мысль, в том числе и философия истории скорее пребывает в сущест-венных отношениях "вне классики". Только такая вне-находимость и позволяет ей выявлять метафизические основания и предпосылки чужого мышления и воспринимать их как "исто-рические", то есть как исторически возникшие и исторически преходящие, а не как сами со-бою разумеющиеся, самоочевидные, а потому "естественные".
   Мы переживаем ситуацию множества "онтологии" и "метафизик". Для тех, кто воспи-тан в традиционных образцах философствова-ния, такой плюрализм наверняка представляет-ся нонсенсом, симптомом оскудения философской мысли. Но не исключено, что это является и симптомом каких-то глубинных и более серьезных процессов. Ви-димо тоска по философ-ской метафизике, то есть "скука" (поскольку скука и есть "тоска по содержанию") породила множество метафизик, начиная от "Метафизики половой любви" Шопенгауэра вплоть до "ме-тафизик" и "онтологии" тела, вещи, денег, поступка, ландшафта, смерти, обладания и прочих. Но это не значит, что преодоление упомянутой "скуки" только-то и возможно на пу-тях придания одному, даже весьма известному, учению статуса единственно достоверной и подлинной метафизики, то есть фи-лософствования о сущем, сущности и существовании. Да-же если это — философствование "на тему" и "по поводу" самого-самого, что ни есть ис-тинного и "Последнего" Завета.
   В конце концов, недавно, 11 мая 2000г., в репортаже о какой-то серьезной научной кон-ференции по телеканалу "Хабар" показали ректора МГУ В. Садовничего. Так вот, он сказал: "Эпоха гуманитарных наук уходит в прошлое. Наступает "конец истории" в том смысле, что наступает конец гуманитарного знания". Буквально: ведь всё уже в гуманитарных науках от-крыто, познано, известно. Больше открывать нечего. Теперь гуманитарное знание имеет зна-чение только лишь в каком-то прикладном плане. Не более. Такое заключение вызвало у меня "возмущение". А потом, позже, в спокойной обстановке я понял: а ведь по существу и в принципе Садовничий прав! Что мы "открыли"? Все понятия известны, все концепции и ис-ходные "методологизмы", все и всякие "критики" — тоже. Действительно, вопрос состоит только с практическом использовании наработанного. Попросту — в новом витке "практиче-ского методологизма".
   Переломные периоды истории тем и примечательны, что в это время, как никогда в ус-ловиях более или менее стабильного общественного существования, возрастает роль вопро-са: "Как все это понимать? Что за всем этим кроется?". То есть эти периоды более всего рас-полагают к герменевтическому анализу и истолкованию понимаемого (или обозначаемого как предмет понимающего истолкования). А этот про-цесс понимания и истолкования немыс-лим без плюрализма и толерантности позиций. Тем более, когда речь идет о такой тонкой материи, как ценности (собственно, ведь в конечном итоге вопросы действи-тельно сводятся к тому, какие ценности исповедуются той или иной философско-исторической, политиче-ской или правовой доктриной).
   Готов разделять идеи справедливого, подлинно демократического и гу-манистически ориентированного общественного порядка, то есть ценностей, у которых найдется немало сторонников во всех философиях и идеологиях. Но еще раз хочу подчеркнуть: готов разделять эти ценности, но только не с теми, кто настаивает с упорством, достойным лучшего применения, что только их идеология и философия являются единственно правильными. И мне лично совершенно неважно, кто так будет утверждать — бывшие когда-то у власти, или ныне стремящиеся стоять, или уже стоящие у ее "руля"...
  
Оценка: 5.29*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"