Борис набрал полную пригоршню холодной воды и с наслаждением ополоснул раскрасневшееся от духоты и напряжения лицо, мысленно продолжая обыгрывать вступление своей презентации.

      И именно эти ключевые показатели мы намерены сегодня затронуть.

      Шум спускаемой воды в незакрытой кабинке за его спиной внезапно оборвался, и в туалете наступила странная, почти осязаемая тишина, нарушаемая лишь плеском бегущей из крана воды и звуками невидимой улицы за узкими бойницами окон, втиснутых под потолком. Снаружи в помещение радостно рвалось ранее лето, наполняя воздух щебетом птиц, клокотом моторов и шелестом автомобильных шин. Где-то взвыла задорная сирена и умчалась вдаль, постепенно затихая. Борис вдохнул полной грудью. Дышалось легко и уверенно. С каждым мгновением в нём крепла шальная решимость и уверенность в успехе.

      Дверь в туалет отворилась с легким придыханием, и внутрь протиснулась квадратная голова Козыря. Его скулы натужно работали, пережёвывая неизменную жвачку. Короткий ёжик ходил в такт ударно работавшим челюстям. Надув пузырь, Козырь нервно лопнул его со смачным щелчком и произнёс:

      - Начинается. Шевели поршнями. Там полный зал.

      И дальше многозначительно уставился на Бориса, продолжая механически перемалывать свою жвачку.

      - Что?! - непонимающе поинтересовался Борис, отрывая влажные руки от лица и косо глядя на коллегу и своего приятеля.

      - Ничего! В темпе вальса!

      Взгляд Козыря не выражал никаких эмоций, но за этим показным равнодушием Борис легко угадывал нотки зависти и даже восхищения. Да, многие недолюбливали Упыря за его манерность, подчеркнутую аккуратность и пустую исполнительность. Стильные костюмчики с иголочки, щегольская выправка, меткие замечания. И при этом невообразимая пустышка, полный ноль. Щелкнуть по носу этого заносчивого идиота было заветной мечтой если не каждого, то очень многих.

      - Порви нас сегодня всех! - успел язвительно бросить Упырь, повстречав внизу в холле Бориса, спешившего на своё рабочее место. Упырь крутил между пальцев невидимую соломинку, облокотившись о колонну и пребывая в беззаботной позе, словно козлоногий Сатир. Взгляд его сверкал недобрым злорадством.

      - Непременно! - коротко огрызнулся запыхавшийся Борис и направился прямиком к лифтам. А как же. И порву. Тебя в первую очередь, Петрушка напомаженный!

      Стоит ли напоминать, что из десятка имевшихся вариантов именно оригинальной концепции Бориса со скрежетом зубовным Начальство дало зелёный свет. И вот, кстати, оно оказалось прямо у лифтов, ступив наперерез Борису. На этаже Начальство взяло Бориса за пуговицу и отвело чуть в сторонку, чтобы озабоченно напомнить о важности сегодняшнего мероприятия. Представители Высшего Руководства обещались заглянуть на огонёк, дабы на данном примере оценить работу всего отдела. Возражения и оправдания категорически не принимались!

      Борис всё понимал и осознавал весь свалившийся на него груз почётной ответственности. Он клятвенно заверил Начальство в том, что не ударит, не посрамит и покажет им всем на этот раз.

      Начальство не очень-то поверило расшаркиванию Бориса, но отпустило пуговицу и разрешило ему идти на все четыре стороны. Борис ясно отдавал себе отчет, что идея выдвинуть его концепцию принадлежала совсем другим, почти потусторонним и мистическим силам. Борис не ходил в любимчиках у Начальства. И даже скорее наоборот. Просто на днях в отдел случайно заглянул еще более зубастый Начальник в поисках административного вдохновения и повода уволить всех и вся без разбору. Народ в ужасе притаился за своими столами боясь поднять глаза. А Борис как раз некстати оказался у доски, объясняя Козырю свою гениальную, но ещё совсем сырую задумку. Козырь нахально чавкал жвачкой и издевательски кивал головой, готовясь разнести в пух и прах наивного чукотского юношу с его романтическими убеждениями в мире жестокого чистогана.

      Чуткий нос Большого Начальства тут же уловил аромат невероятных возможностей, а, вернее,— сладкий запах большой крови. На эту кобылку стоило поставить, и в любом случае останешься в выигрыше. Решение заслушать на общем собрании неординарную идею в более развёрнутом виде было принято мгновенно.

      Разумеется, по выходу из комнаты Большое Начальство тут же позабыло и про идею, и про существование самого Бориса. В предстоящие выходные его ждал царственный ужин с важными людьми в фешенебельном ресторане где-то на пике того самого знаменитого на весь город небоскрёба, затем— адюльтер, гольф, а на закуску— отдых до потери человеческого облика на затерянном в океане острове, которого и на картах было не сыскать. Посему на презентацию суждено было отправиться всего лишь одному или двум из дежурных прихлебателей на побегушках. Что, впрочем, ровным счётом ничего не меняло для Бориса, и даже делало ситуацию хуже. Перчатки были брошены, мечи извлечены из ножен, кони били копытом, трубач трубил поход.

      Козырь еще раз надул залихватский розовый пузырь и многозначительно лопнул его с громогласным треском, который эхом отозвался в кафельных углах и безвозвратно канул в узких бойницах под потолком.

      — Скажи мне, Козырь.— Вдруг поинтересовался Борис, отрываясь от своего вылизанного до отвращения отражения и прямо глядя в глаза приятелю.— Тебе никогда не казалось, что ты не принадлежишь этому месту? Этим стенам, этим домам, этим улицам, этому городу? Что всё это праздное, наносное и несущественное?

      Козырь в изнеможении закатил глаза и плавно выскользнул из дверного проёма наружу. Дверь на тугом доводчике затворилась с плотоядным придыханием.

      Борис задумчиво цокнул языком и вернулся к своим нехитрым заботам по наведению лоска перед решающей битвой. Поднёс сложенные лодочкой ладони под тугую струю воды, набрал полную пригоршню, задержал дыхание, приготавливаясь со знанием дела и расстановкой в последний раз погрузиться в её спасительную прохладу. Но так и остался стоять в оцепенении. Вода струйками убегала в раковину из неплотно сомкнутых ладоней. Минуты медленно утекали в Вечность.

      Борис не сразу взял в толк, что же, собственно, с лицом вдруг стало не так. Он внимательно и с замиранием сердца изучал своё отражение. А потом земля резко ушла у него из-под ног, в глазах потемнело, и к горлу подступил ком. Совсем как тогда, утром. Темнота накинулась на него сразу со всех сторон. И Борис тщетно пытался убежать от неё широким гулким коридором, безнадёжно и нелепо размахивая руками, словно желая обмануть, обвести вокруг пальца коварную стерву.

      Он снова был здесь, будто бы никуда и не исчезал. На том же самом месте. Торчал, выпирая, нелепым отростком посреди гладко выбритого подбородка. Тот самый страшный, лоснящийся ядовитой чернотой волос.

      Сегодня утром, закончив бритьё и придирчиво оценивая качество проделанной работы, Борис собрался уже выходить из ванной, но замер и невольно вскрикнул. Гармонию гладко выбритой физиономии нарушал невесть откуда взявшийся на подбородке чёрный как смоль волос. Борис мог поклясться чем угодно, но ещё секунду назад ничего подобного на том самом месте не было. Сегодня он брился с особенной тщательностью и щепетильностью.

      Противный короткий волос вызывающе выпирал наружу, словно заявляя свои законные претензии на обладание Борисом отныне и во веки веков. Борис подхватил с раковины бритву, едва не выронил её и попытался по-быстрому соскоблить нелепый отросток. Но не тут то было. Волос странным образом извивался и постоянно ускользал от острого лезвия. После очередной попытки Борис решительно оставил эту затею. Руки его бессильно опустились.

      - Черт!- В досаде воскликнул Борис. Он посмотрел сперва на себя в зеркале, потом- на бесполезную бритву в опущенной руке. И отчётливо повторил.- Черт!

      Ситуация складывалась критическая.

      - Милая! Киса!- заголосил в отчаянии Борис, снова откладывая бесполезную бритву в сторону.

      - Ну что ещё такое?- шурша строгой элегантной юбкой, недовольная София возникла в дверях ванной, пытаясь застегнуть за спиной застёжку бюстгальтера. Борис невольно задержал взгляд на небольшой и упругой груди подруги.

      - Ты только погляди!- каким-то даже плаксивым голосом пожаловался Борис, демонстрируя подбородок.- Ну что за ерунда?!

      София наконец справилась с бюстгальтером, тряхнула своей золотистой шевелюрой, взяла Бориса освободившейся рукой за подбородок, повертела влево-вправо, а потом отпустила, отвесив лёгкую пощёчину.

      - Да нет там ничего! Не закатывай истерику, как маленький! Просто надо это сделать! А я опаздываю.- И она с лёгкой беззаботностью упорхнула в коридор. Там раздался шелест верхней одежды и звон парфюма.

      - Ну как же!- растерянно и с неким разочарованием промямлил Борис, предательски лишенный поддержки и всяческого сочувствия в самый важный для него момент в жизни. Он наклонился, чтобы достать из тумбочки свою знаменитую косметичку, торопливо перебрал ее содержимое, извлёк пинцет и с ним наперевес почти вплотную прильнул к зеркалу, твёрдо намереваясь исправить досадное недоразумением и поставить на этом деле точку. Только не в этот день. На щите или со щитом. Он должен был выглядеть идеально.

      Рука его так и осталась висеть в воздухе. Борис в задумчивом недоумении прислушался к своим внутренним ощущениям.

      Волос бесследно исчез. На гладко выбритом подбородке не осталось ни единого изъяна. Рука Бориса медленно опустилась. Он повертел головой и так и сяк. Ещё плотнее прильнул к зеркалу, от чего оно всё даже запотело. Волос попросту испарился.

      В коридоре за Софией гулко хлопнула входная дверь. Борис вздрогнул и опомнился. Ему тоже стоило бы поторопиться.

      Он кое-как запихал пинцет обратно в косметичку, застегнул замок и засунул всё это дело в карман домашних шорт.

      Прежде чем выйти из ванной, он в последний раз с подозрением и тревогой изучил своё отражение в зеркале. Даже высунул язык и оттянул веки вниз. Потом он щёлкнул выключателем, облачился в костюм, подхватил ключи и выскользнул во входную дверь навстречу терзающей своей нервозностью неизвестности.

      И вот этот самый проклятый волос, снова взявшись словно ниоткуда, как ни в чём ни бывало красовался прямо посередине начисто выбритого подбородка. Отчего-то Борису сделалось не по себе. Да разве бывают такие угольно чёрные волосы, мельком подумалось ему. Это щетина какая-то, кабанья шерсть, а не волос.

      Но на этот раз он не стал надолго впадать в ступор. Ведь он отлично подготовился к любой неожиданности. Он вообще любил быть готовым ко всему. Внезапно откуда-то из глубин в нём пробудился дремучий охотничий инстинкт. Залаяли гончие, затрубил рог. Теперь этот волос был просто обречен превратиться в его самый ценный трофей за сегодняшний день. Не сводя глаз со своего отражения, Борис короткими и точными движениями выудил косметичку из широкого кармана пиджака и на ощупь расстегнул замок. Пальцы сами отыскали и извлекли пинцет. Косметичка была отброшена на умывальник. Все пуговицы на пиджаке были тут же расстёгнуты, чтобы не стесняли движения.

      Борис весь мучительно изогнулся, собираясь, подобно хищнику перед решающим прыжком. Медленно, как будто опасаясь вспугнуть капризную и своенравную дичь, Борись вознёс руку кверху. Пинцет споро и надёжно сомкнулся на предательском волосе.

      - Вот та-ак,- приговаривая это, Борис резко дёрнул пинцетом от себя.

      Что-то звонко щёлкнуло. На мгновение Борис замер в растерянности. Волос так и остался торчать на своём месте, сорвавшись с крючка. Борис озадаченно хмыкнул и по новой вздёрнул пинцет на изготовку. Не на того нарвался! Ату его, ату! Он весь напрягся в отрешенном исступлении и постарался сосредоточиться. От напряжения на лбу даже выступила испарина. Пинцет повторно сомкнулся на изворотливом поганце. Но на этот раз Борис не стал опрометчиво рвать с плеча, а принялся осторожно и аккуратно тянуть волос наружу. Медленно и неохотно тот сдвинулся с мёртвой точки. Сначала на миллиметр. Потом на два. Борис заликовал. Он даже тихонько замурлыкал какой-то несуразный бравурный марш.

      Тем временем волос показался уже на пол сантиметра.

      В ужасе Борис продолжал и продолжал тянуть из себя бесконечный чёрный волос. А тот всё никак не кончался. Как тягучая неловкая пауза в неприятном и постыдном разговоре.

      Борис очутился уже не в туалете напротив зеркала. За его спиной не журчала вода, из окон не неслось лето, не пели птицы и не шумела улица. Он словно бы спускался вниз по длинному канату в тёмный бездонный колодец. И с каждым движением пинцета свет над головой удалялся всё дальше и дальше и постепенно мерк. Пока в какой-то момент окончательно не схлопнулся над головой со звонким всплеском. И тогда Борис выронил пинцет из ослабших рук и мягко осел на кафельный пол.

     ***

      Борис очнулся в тесном купе мчащегося куда-то в неизвестность на бешеной скорости поезда. Вагон неистово трясло и мотало из стороны в сторону. И ещё повсюду стоял этот низкий и заунывный гул, от которого выворачивало наизнанку все внутренности. Он исходил от стен, перегородок, от потолка, от чёрного прямоугольника прохода, ведущего в неосвещенный коридор. Входная раздвижная дверь беспомощно билась в пазах вперёд-назад и никак не могла открыться или закрыться полностью.

      Это похищение, мелькнула самая первая мысль в голове у Бориса. Он не знал, кем и для чего, но почему-то был полностью уверен, что это было именно похищение. Для начала, скажем, из страха. Он открыл что-то по-настоящему стоящее. И за это с ним решили поквитаться.

      Борис с трудом разлепил пересохшие губы и издал слабый хрип. Преодолевая боль в затёкшей шее, он отвернул голову на бок и огляделся.

      Окно в купе было почему-то наглухо задраено, отчего внутри стояла кромешная тьма, если не считать пары огоньков, нервно перемигивающихся на рёбрах соседних полок, от заупокойного света которых делалось только темнее. На самой верхней полке кто-то лежал без движения.

      — Э-э-эй!- Слабо позвал Борись, удивившись своему обессилевшему и истонченному голосу.

      Судя по светлым коротким волосам и фигуре, то была женщина. Она была завернута в тонкий белый саван, и только бледная правая нога выглядывала из прорезанной сбоку щели. Её тело трясло и подбрасывало, нога ходила ходуном в такт скачущему в бешеном галопе купе.

      На средней полке никого не оказалось. С нижней на пол свисал мятый белый саван и болтался беспорядочный колтун проводов. Лампочки на ней тревожно перемигивались ядовито-красным светом.

      Борис провёл шершавым языком по пересохшим губам и нёбу и поглядел вниз на свои ноги. Оказалось, он тоже был обёрнут в белый саван от пяток до самого подбородка. Его худые руки жалко высовывались из проделанных сбоку щелей. С правой стороны из стены тянулись провода и катетор капельницы.

      Откуда-то издалека из коридора донеслись глухие удары. Затем тишину разорвали резкие хлопки и послышались приглушенные гневные вопли. Борис настороженно прислушался к ним. Постепенно сквозь непрекращающийся протяжный гул к ним добавился новый отчётливый звук. По коридору кто-то торопливо бежал, звонко и задорно шлёпая голыми пятками по гладкому клеёнчатому полу. Шаги медленно и неуклонно приближались, пока резко не оборвались где-то у самого входа в купе. Кто-то замер снаружи у дверей, настороженно прислушиваясь к происходящему внутри.

      Глаза Бориса в ужасе расширились, он с трудом затаил дыхание и что есть силы сомкнул веки, чтобы ни коим образом не выдать себя. Сердце гулко застучало в груди, заглушая непрекращающийся монотонный гул. Так прошла секунда, другая.

      Неясная тень, ещё мрачнее кромешной темноты, окружавшей её за спиной, быстро заглянула в купе и попала в слабый свет невесело мигающих огоньков. Прямо на Бориса глянула пустота.

      Повисла тягучая пауза. Потом раздался дикий рогот. Кособокая фигура, угловато кривляясь, выскользнула обратно в коридор и понеслась себе дальше под задорный плеск босых ног.

      Борис нервно выдохнул сквозь сжатые губы, торопливо разодрал спеленавший его белый саван, приподнялся на локтях и принялся срывать с себя провода на липучках и откидывать их в разные стороны. В конце он аккуратно вынул иглу из катетера и избавился от капельницы.

      - Ладно,- подбодрил сам себя Борис.- Это ничего. Это ладно. Как-нибудь и с этим разберёмся.

      Вцепившись в края лежака, чтобы не упасть, Борис спустил ноги вниз и, сгорбившись, неуверенно сел на своей полке, покачиваясь. Его ступни с ходу угодили в какую-то липкую жижу, разлитую по всему полу. Борис чертыхнулся и поднял поочередно к мигающим огонькам то одну, то другую пятку. В тусклом свете они показались ему чёрными.

      Чёрт знает что.

      Глухие удары и крики зазвучали ближе и тревожнее. Кто-то уже вовсю топал ногами по потолку над самой головой у Бориса. Там что-то тяжело падало и куда-то катилось по полу.

      Купе тряхнуло сильнее. Борис поскользнулся на разлитой по полу жиже и едва не нырнул носом вниз в проход, но удержался и лишь коснулся пальцами пола, чтобы сохранить равновесие.

      Поднеся измазанные пальцы к носу, Борис осторожно принюхался. Это была кровь. Его едва не стошнило. Он судорожно принялся вытирать испачканные пальцы о белый саван, но замер и тревожно прислушался к происходящему в коридоре.

      Оттуда послышались едва уловимые шлепки крадущихся босых ног. Они шли с той стороны, куда как раз недавно скрылась зловещая фигура.

      Превозмогая брезгливость и с трудом удерживая равновесие на скользком от разлитой крови полу, Борис подобрался к выходу, с усилием попридержал рукой бившуюся в конвульсиях дверь и осторожно одним лишь краем глаза выглянул наружу.

      Справа и слева вдаль уходил казавшийся бесконечным тёмный коридор. Все окна в нём были зачем-то наглухо задраены. Возможно, их не было и вовсе. В этом Борис не был уверен. Кое-где в приоткрытых купе перемигивались всё те же красные и жёлтые огоньки. Больше красных огоньков. И только справа вдалеке из какого-то прохода лился слабый голубоватый свет. Он узкой полоской падал на глухую бежевую стену напротив. И именно в этой полоске на мгновение промелькнула извивающаяся в странном танце уродливая фигура. Она на миг замерла с диким, осоловевшим выражением на лице и, поняв, что её раскрыли, резко ускорила шаг, нырнув в темноту по направлению к Борису. В руке её тускло блеснул огромный столовый нож.

      Борис резко отпрянул назад, судорожно осмотрелся по сторонам и стал лихорадочно рвать ногтями непослушную дверь, безуспешно пытаясь её закрыть. У двери почему-то не оказалось ручки. Борис кожей чувствовал, как безумец подбирается всё ближе и ближе. Голые пятки соскальзывали в луже крови, Борис хватался за полки, словно тонущий в полынье человек, думая только как бы не свалиться. Дверь упорно не поддавалась.

      Давясь сухой слюной, в глупом отчаянии Борис принялся лупить по ней кулаками.

      Неожиданно дверь сдалась, кое-как сама собой плавно соскользнула в сторону и с лёгким шипением зашла в пазы. Щёлкнул невидимый замок. И в этот самый миг снаружи её сотряс страшный удар.

      Изможденный Борис, уронивший было голову на гладкий холодный пластик, резко отпрянул назад. Сжатые зубы пронзила резкая боль. За дверью он услышал нечеловеческое шипение и рык, переходящие в злобное причитание. Удары по двери понеслись с новой силой. Заскрежетало по твёрдому пластику острое лезвие ножа.

      Зеркала на двери, какое бывает в обычном купе, не оказалось. Борис опёрся локтем о край лежака и в глухом отчаянии схватился за голову. Его роскошная шевелюра ловеласа куда-то испарилась. На её месте оказался колкий ёжик арестанта. Правая рука Бориса в это время наткнулась на что-то неприятно мягкое на средней полке, под которой ещё недавно он сам лежал. Холодея от ужаса, Борис ощупал находку, а после взял и притянул ближе к себе. В мрачном свете мигающих лампочек Борис разобрал очертания чьей-то оторванной руки.

      Снаружи психопат принялся тяжело биться о дверь всем телом, шипя и изрыгая невнятные ругательства и проклятия на непонятном языке. Дверь кряхтела и трещала под тупыми увесистыми ударами. Но не поддавалась.

      Борис с омерзением отбросил мертвую руку, вытер ладони о порядком испачканный саван и рухнул, не глядя, на свою койку.

      Он принялся в отчаянии кусать ногти, сверля взглядом одну точку. Какофония из протяжного гула, тяжелых лязгающих ударов за стеной и яростного шума ломящегося в купе психопата слились в один засасывающий водоворот. Желая отгородиться от всего происходящего, Борис просто закрыл лицо ладонями и стал раскачиваться взад-вперёд. Он уж не мог и не хотел ни о чём думать, а только плотнее вжимался лицом в ладони.

      Пальцы между тем нащупали что-то жесткое и тонкое на подбородке. Не особо задумываясь, Борис просто взялся за торчащий отросток ногтями и машинально дёрнул наружу. И лишь в последний момент внезапно понял, что это был тот самый злополучный волос.

      Оглушающий шум вокруг вдруг резко оборвался, и наступила зловещая звенящая тишина. А вместе с тишиной сверху на голову тяжёлым хламом с антресолей обрушилась кромешная тьма.

     ***

      Следующее, что осознал Борис, была вязкая и холодная жижа, в которую он был погружён с головой. Кровь гулко стучала в ушах, глотку распирало и саднило от чего-то толстого и гладкого, с силой запиханного туда до самого желудка. Дико болела голова, как с неимоверно тяжёлого похмелья. Борис замер и забился рыбой на мелководье. Он попытался освободиться от невидимых оков, связывавших его по рукам и ногам, и вырвать эту гнусность изо рта. Жутко воняло медициной. От этого запаха делалось ещё невыносимей. Тошнота тугим комком подкатывала к горлу, и облегчить эту муку не было никакой возможности.

      Борис лежал плашмя, не чувствуя ни рук, ни ног. Он был парализован ниже подбородка, и не мог пошевелить даже кончиком пальца. Из набитого битком рта вырвался протяжный хрип, словно у животного, безнадёжно увязшего в болоте. Борис попытался разлепить хотя бы один глаз и оглядеться по сторонам, но набухшие веки спеклись намертво.

      Так меня похитили? Усыпили? Где я теперь?! В голове промелькнуло жуткое видение купе в свете мигающих красных лампочек. Оно словно дурной сон пронеслось через рассудок. Протяжный гул, глухие удары в дверь и вопли психопата.

      Нет, конечно же нет.

      На нас напали террористы, болезненной вспышкой промелькнула новая мысль! В здание врезался самолёт с полными баками горючего, и все погибли! Именно так! Сгорели заживо, были погребены под бетонными обломками. Выжил я один, но впал в кому. И мне приснился кошмар про мчащийся поезд. Прошло 20 лет, и все, кого я знал и любил, давно состарились и умерли!

      Под закрытыми веками у Бориса навернулись слёзы. Он мысленно тряхнул головой, отгоняя апокалиптические видения, и снова попытался раскачаться из стороны в сторону, начиная хрипеть и стонать. Э-эй вы, там! Я очнулся! Я здесь! Поскорее вытаскивайте меня отсюда!

      Что с Софией? Где она теперь? Что с работой? А друзья?

      Измотанный бесплодными попытками что-либо понять и освободиться, Борис постепенно впал в забытьё. Перед глазами всплыла щегольская физиономия Упыря. “Ты нас действительно всех порвал!”- издевательски харкнула она прямо в лицо Борису. И раскатистый хохот заметался в уголках воспаленного мозга. Странно извиваясь, Упырь стал угрожающе приближаться. В руке у него блеснул узкий кухонный нож. Раздался скрежет металла о пластик, и пронзительно запахло свежей густой кровью. А потом хохот звонко лопнул, как надутая жвачка. И вот перед Борисом уже старательно работал челюстями Козырь. Он молча и внимательно изучал приятеля. Затем так же молча развернулся и стал куда-то удаляться. Борис беспомощно протянул за ним руку вслед, пытаясь дотянуться и ухватиться скрюченными пальцами. Но это был уже не Козырь, а Софья. Не оборачиваясь, она печально скрылась в темноте дверного проёма. Белое длинное платье тихо прошелестело полами. А следом за ней из этой темноты вдруг выскочило Начальство, схватило Бориса за пуговицу и вытянуло за неё на яркий свет.

      Борис не знал, сколько прошло времени с момента его первого пробуждения. Может минуты. Может часы. Может дни. Но что-то за киселеобразным саваном над головой переменилось. Сквозь розовые сомкнутые веки Бориса ослепил резко вспыхнувший свет. Раздался клокочущий рёв, и липучая жижа, в которой плавал Борис, с чавканьем потекла по бокам вниз, обнажая его жалкое тело с пролежнями. Прозрачная крышка со вздохом приподнялась и отъехала в сторону.

      Сначала Бориса пронзил обжигающий холод, еще более злобный, чем тот, когда он был погружен в смердящий лекарствами кисель. Потом лицо обдало плотной струёй тёплой воды. Струя спустилась куда-то вниз, видно, омывая тело целиком. Следом за водой в лицо ударил поток горячего и сухого воздуха. Невидимые тиски, сковывавшие виски, ослабли, от чего Борис внезапно стал слышать гораздо лучше. Пространство вокруг неожиданно наполнилось гулкими звуками незнакомого, но, по ощущениям, огромного помещения. Кто-то массивный колдовал сверху над Борисом. Что-то методично шипело, позвякивало и пикало, повизгивали сервомоторы.

      Веки Бориса поочередно развели чем-то холодным и металлическим, и в каждый глаз закапали по две капли жгучего препарата. На секунду Борис ослеп- сначала от яркого света, потом— от разлившегося под веками огня. Но постепенно боль сошла на нет. И Борис смог приоткрыть один глаз. Морщась от боли, он попытался разглядеть хоть что-нибудь.

      Над ним нависло нечто массивное, очертаниями напоминавшее огромного богомола. Силуэт был расплывчатым. Пять светящихся глаз на тонкой суставчатой шее внимательно разглядывали Бориса. Существо блестело белыми полированными боками. Его клешни, не переставая, орудовали над обездвиженным телом Бориса. На белом гладком плече механизма бледнел неясный красный значок в виде окружности.

      - С пробуждением, Борис-49732.- Произнесло существо мягким интимным голосом с едва заметными шершаво-металлическими нотками.- Сейчас 01:23 общепалубного времени.

      “А год, какой сейчас год?!”- первым делом захотелось закричать Борису. Но вместо слов у него вышло лишь неопределенное мычание.- “О каких палубах идёт речь? Что за палубы могут быть в больнице? Я что, оказался на каком-то корабле? Да что же в конце концов произошло?!”

      Существо замерло и вопросительно уставилось на Бориса. Потом, словно спохватившись, наклонилось ближе.

      - Сейчас будет немного неприятно.- С этими словами богомол ухватился за зонд и за что-то еще снизу и сзади Бориса и быстрым точным движением извлек зонд.

      Сказать “немного неприятно” было всё равно что ничего не сказать. Бориса едва не вывернуло наизнанку. Он зашёлся в диком кашле, от чего и без того болью раздираемое на лоскутки горло перестало дышать.

      Существо откинуло зонд в сторону и торопливо впрыснуло в рот Борису сладковатый спрей. И ему сразу полегчало. Он смог сделать глубокий вдох и в изнеможении откинуть голову назад.

      - Произошёл нештатный выход из гибернации.- Сообщило существо-богомол, сверкая красными пятнами глаз.- Причины выясняются. Вы будете возвращены обратно в сон в самое ближайшее время. Нет повода для беспокойства. А пока вам следует расслабиться.

      Голосовые связки не слушались Бориса. Он боролся с раздирающим его кашлем и не смог вымолвить ни слова. Он только глупо глядел на существо покрасневшими глазами. Какой, черт побери, год? Зачем в сон? Разве мало он уже провёл в нём времени? Или лечение не закончено? Что в конце концов приключилось?

      - А пока вы будете направлены в отдельную палату.- Существо-богомол еще раз сверкнуло пятью глазами.

      Лежак под Борисом пришел в движение. Его стало поднимать вверх. И еще он почувствовал, как к конечностям постепенно возвращалась чувствительность. Сначала судорога пробежала по левой икре, потом по правой ноге. Дернуло одну руку ниже локтя, затем другую. Вместе с тем он ощутил сильнейший озноб. Словно его принялось жечь изнутри горючим льдом.

      Существо ловким движением приподняло Бориса и в два приёма завернуло в тонкий прочный саван до самого подбородка. Бориса уже всего трясло.

      Прежде чем его переложили на гладкую каталку и сделали укол, он краем глаза успел заметить длинный плотный ряд овальных капсул, закрытых сверху прозрачными крышками. Капсул было несчётное количество. Кое-где от них к потолку поднимался пар. Они бесконечной цепочкой убегали в темноту. Еще они были слева и справа. Наверное, они были и сзади. Но Борис этого не мог видеть.

      В ближайшей к нему капсуле в желеобразном бульоне кто-то лежал, скрючив беспомощные посинелые руки на груди. От тела тянулись многочисленные трубки, изо рта торчал уже знакомый Борису толстый чёрный зонд, а из заднего прохода- внушительный калоприёмник. Борис успел даже порадоваться, что не чувствовал ничего ниже пояса.

      Кажется, это была женщина. Хотя было трудно сказать наверняка. Волос на голове у неё не было. Ровно как и бровей. И ресниц. Ещё Борис успел прочесть часть надписи на сияющей ровным зелёным светом табличке. Символы ему поначалу показались незнакомыми. Он никогда не встречал таких раньше. И тем не менее каким-то образом он смог их разобрать. На табличке было написано “Со…”

      Дальше Борис прочесть не успел, потому что провалился в глубокий сон. Робот-богомол подхватил каталку и величественно потащил её среди бесконечных ровных рядов, состоящих из однотипных капсул, сияющих ровным приглушенным светом, с бегающими разноцветными огоньками на черных панелях управления.

     ***

      Борис резко подскочил на кровати и сбросил с себя тонкое, шуршащее крахмалом покрывало. Где-то поодаль на уровне ног в непроглядной темноте приглушенно сиял ночник, обозначавший вход в ванную комнату, да светился бледным зелёным светом аппарат жизнеобеспечения в изголовье. Комната была маленькой. И было необычайно тихо. Лишь слабый звук журчащей в трубах за стеной воды нарушал эту первозданную тишину.

      Борис свесил ноги с кровати и тут же резко вздёрнул их наверх. А после медленно опустил и осторожно нащупал пальцами пол. Пол был тёплым и шершавым. И абсолютно сухим.

      Борис тряхнул головой и прочистил мизинцем ухо, избавляясь от остатков видения несущегося на сумасшедшей скорости в неизвестность купе и гулкого воя, пронизывавшего всё пространство вокруг от стены до стены.

      К тонким рукам Бориса от аппарата жизнеобеспечения тянулись многочисленные провода. Борис неловко попытался избавиться от них, но пальцы не слушались. Неожиданно после нескольких попыток провода отцепились от Бориса сами собой и змеями уползли в специальную нишу на стойке. Аппарат недовольно булькнул и отключился.

      Тяжело поднявшись с кровати, Борис на неверных ногах захромал на свет ночника, зябко кутаясь в просторную больничную накидку. В горле саднило от сухости. Голова раскалывалась на части. Во рту было необъяснимо странно. Будто бы там чего-то не хватало. Чего-то важного и нужного. Но Борис решил пока не задумываться об этом.

      В полутёмной ванной Борис огляделся в поисках выключателя. В свете ночника белел странной формы унитаз и словно вросшая в стену раковина. Над раковиной бледнело массивное зеркало с темным отражением Бориса.

      Не найдя выключателя, Борис просто двинулся вперед к раковине. И тут же весь потолок вспыхнул ярким молочным светом. От неожиданности Борис зажмурил глаза и даже присел. Он на ощупь добрался до крана, коснулся его пальцами и пустил воду. Всем, судя по всему, тут управляли сенсорные датчики. Пронзительный свет резал слезившиеся глаза. Борис набрал полную пригоршню ледяной воды и погрузил в нее опухшее лицо. Оно показалось Борису неприятно странным на ощупь. Он оторвал ладони от лица и, щурясь, взглянул на своё отражение в зеркале. И обмер.

      — Мама.— Пробормотал Борис.

      Из зеркала на него глянула полностью лысая голова резиновой куклы. На гладко выбритом черепе не было ни единого волоска. Голые надбровные дуги нависали над лишенными ресниц веками. Борис перевёл взгляд на свои ладони и в недоверии повертел ими перед глазами. На них не оказалось ногтей. Уродливые кончики пальцев напоминали сморщившиеся грибы. Но больше всего Бориса поразил его провалившийся внутрь рот. Холодея от недоброго предчувствия, Борис оттопырил губы и осторожно раскрыл рот пошире. Как он и предполагал, там не оказалось ни единого зуба. Только гладкие голые дёсны.

      Пребывая в оцепенении, Борис скосил глаза к раковине. Там на краю в стакане воды болтались две розовые вставные челюсти.

      — Мама.— Снова в страхе пробормотал Борис и мягко рухнул на пол, с хрустом стукнувшись лбом о край раковины.

      Через какое-то время свет на потолке погас. И перестала журчать вода.

      

     ***

      Борис устроился за два ряда от раздаточного прилавка, непринуждённо закинув ногу на ногу в лёгком сланце, повисшем на перемычке между двумя пальцами. За широким жестяным прилавком суетился дежурный робот, чем-то похожий на огромный пухлый карандаш. Он хватал из стопки по левую от себя сторону подносы, тщательно полировал и без того до блеска начищенный металл и переносил их в другую стопку, на этот раз по правую от себя руку. Стопка отполированных подносов быстро росла. И когда она наполнялась до верху, робот продвигал конвейер назад, и подносы исчезали в тёмной нише в белой стене.

      Вовсю работали кондиционеры. Освежающий поток приятно поддувал в рукава и штанины серой фланелевой робы с наклеенной на груди биркой: “Борис-49732”. За спиной Бориса на сколько хватало глаз раскинулось огромное пространство столовой. По ощущениям, оно могло вместить не меньше пяти тысяч человек за раз. Между близко расставленными столами деловито суетились роботы-полотёры, дезинфицируя и надраивая до блеска и без того начищенный до зеркальной белизны твёрдый плиточный пол.

      Борис поправил вставную челюсть, безразлично подковырнул ложкой розовое желе на стоящем перед ним подносе с секциями и пустым взглядом уставился на широкий проекционный экран, висящий прямо над головой.

      Рекламно-пропагандистский ролик привычно оборвался на фразе: “… первая партия отправилась в путешествие уже в…” и снова начался с заставки, изображавшей какой-то замысловатый логотип, чем-то смутно знакомый Борису. С головой после пробуждения у него всё еще было неважно.

      Такое происходило с первого дня, как Борис появился в столовой. Ролик заело на одном месте, и один и тот же фрагмент повторялся снова и снова. Борис пытался добиться от одного из карандашей за прилавком, чтобы тот отключил трансляцию к чёрту, но карандаш лишь непонимающе таращился на Бориса синими кляксами глаз. Борис просил о том же Стюарда. Но Стюард на голубом глазу заявлял, что это не входило в его компетенцию и что об этом надо просить персонал столовой. Круг замкнулся.

      “Сотни тысяч инженеров на всём необъятном пространстве Конгломерата Свободных Поселений не покладая рук трудились над осуществлением грандиозного плана по первому межзвёздному перелёту.- начал знакомое вступление вкрадчивый голос на фоне колышущегося белого полевого цветка во весь экран.- После ограниченного применения термоядерного оружия во имя мира и стабильности, жизнь на Земле превратилась в сущий кошмар для миллионов людей, не пожелавших поступиться своей свободой и независимостью. В стремлении ограничить выбор наших свободолюбивых граждан Объединённый Альянс запустил коварную программу по освоению ближайшей звёздной системы. И хотя за Альянсом стояла вся мощь его промышленности, основанной на рабском труде и эксплуатации природных ресурсов порабощённых колоний по всей Солнечной системе, Конгломерат доказал преимущество своей модели развития и первым вырвался к звездам. Сотни кораблей устремились к ближайшей звезде Альфа Центавра, неся на своём борту до сотни тысяч новых колонистов каждый- так называемый прогрессивный посев.”

      Борису захотелось заткнуть уши, но деваться ему было некуда. Обеды в одиночестве в своей замкнутой каюте ему давно опостылели. Как только он смог более-менее сносно передвигаться после долгих дней мучительного восстановления, проведённых в лазарете под капельницами и на бесконечных физиопроцедурах, его отправили в подменную каюту для рядовых членов экипажа.

      Порции лекарств, которые он должен был поглощать ежедневно, постепенно уменьшались. Это немного улучшило его самочувствие и настроение. Голова стала соображать намного яснее. И он стал скитаться по кораблю в поисках ответов на вопросы и просто чтобы отвлечься от мрачных мыслей. Депрессия не отпускала его все эти дни. Он ежедневно наведывался в Инкубатор, откуда его извлекли после пробуждения.

      У капсулы Софьи он падал на колени и опускал голову на прозрачную крышку и так подолгу оставался без движения. За киселем поддерживающего раствора он почти не угадывал её черт. Ему было странно ощущать себя принцем, склонившимся над гробом спящей красавицы. Хотя по-настоящему умер он, а она продолжала жить где-то там в невидимом мире. Никогда бы не подумал, что мёртвому может быть гораздо тяжелее, чем живому. Борис тяжело вздыхал и подавлял невольно вырывающийся всхлип. Он всё ещё был слаб, и новые переживания не добавляли ему сил.

      Как обычно, на его плечо ложилась твердая рука Стюарда.

      - Вам не стоит бывать тут так часто.- Наставительно произносил Стюард, мерцая зелёными глазами-кляксами.- Это отрицательно сказывается на вашем психо-эмоциональном и физическом состоянии.

      Борис всё это понимал. Но иначе он не мог. В пустоте и холоде огромного сомнамбулического корабля-призрака ему позарез необходимо было хоть что-то знакомое, на что можно было бы опереться. Спасительная соломинка посреди океана кромешной черноты и холода.

      - Когда меня вернут обратно?- без особой надежды снова и снова вопрошал Борис.

      - Работы над этим ведутся безостановочно.- Каждый раз заверял его Стюарт.- Нет причин для беспокойства.

      “Главной проблемой долгого межзвёздного перелёта,- продолжал уже бойкий голос диктора.- Стало сохранение психо-эмоционального состояния путешественников. Нельзя было повторить ошибок, допущенных во времена раннего бума колонизации Солнечной системы, когда долгосрочное пребывание в замкнутом пространстве вело к обострению психических состояний у путешественников, что, в свою очередь, приводило к самым печальным последствиям. И даже первые эксперименты по гибернации не приводили к желаемому результату.”

      На экране всплыло изображение тесного узкого коридора со стенами, покрытыми мягкой бежевой обивкой, снятое камерой наблюдения. Внезапно в кадр ворвалась толпа беснующихся людей, облаченных в одинаковые серые космические комбинезоны. В воздухе замелькали металлические трубы, стулья, молотки и бутылки. Люди падали, хватаясь за животы, за головы, за другие части тела.

      Затем изображение сменилось. Ещё один корабль. Кто-то в углу за креслом, согнувшись на коленях, методично молотил другого по голове. Тело на полу уже не подавало признаков жизни, лицо превратилось в окровавленную кашу. Только ноги в лёгких спортивных туфлях продолжали вздрагивать в такт ударам. А человек сверху продолжал наносить своей жертве тяжелые удары кулаком, обёрнутым в увесистую перчатку от рабочего экзоскелета. Ещё двое в ужасе жались к стене под камерой и безуспешно пытались привлечь чьё-то внимание по ту сторону экрана.

      Потом Борис увидел, как на следующем корабле кто-то босоногий, с перекошенным злобным безумием лицом подбирается к камере с зажатым в руке страшным кухонным ножом, и изображение сменялось помехами.

      Наконец, на последних кадрах было видно как величественная станция-корабль, объятая ядерным пламенем, тяжело накреняется на бок и начинает медленно падать на поверхность Ио.”

      Оказалось, что Борису дозволялось ходить далеко не везде. Однажды Борис набрел на капитанский мостик. За толстыми стеклянными дверями чернела вдалеке блеклая сфера Главного Навигатора. Борис прислонился лицом к холодному стеклу, сплющив нос. Мониторы по обоим бокам мостика перемигивались змейками строк, поблескивали разноцветные лампочки. На пустующих креслах копилась многолетняя пыль. Впереди за Навигатором чернел голодной пустотой открытый космос. Но дальше стеклянных дверей проникнуть Борису не удалось.

      — Сколько мы уже летим?— Безуспешно пытался выведать у Стюарда Борис.

      — Эта информация вас не касается.— Невозмутимо отвечал Стюард.

      — Отчего такая скрытность? Сколько человек на борту?

      — Корабль рассчитан на 100000.

      — Рассчитан?

      — Да, но некоторых мы, к сожалению, уже потеряли.

      — Сколько? Или это тоже страшный секрет?

      Стюард секунду поразмыслил.

      — Не больше 3%. Всё в пределах допустимого.

      — И какой расчетный процент потерь за всю миссию?

      Но Стюард лишь покачал головой и игриво погрозил Борису пальцем. Ты хитёр, но я хитрее.

      Не пустили Бориса и в блок, отвечавший за производства еды и питательных веществ. Он был спрятан за глухими непроницаемыми дверьми с многочисленными табличками, предупреждающими про допуск, биологическую опасность и соблюдение санитарных норм.

      Само собой, путь Борису оказался закрыт и к силовой установке.

      - Когда же меня наконец вернут в гибернацию?- Раздосадованный Борис не мог найти себе места.

      - Терпение.- Продолжал увещевать его Стюард.

      Борис отложил ложку и брезгливо отодвинул от себя поднос с разложенной по желобам аморфной массой. Жидкая кашица, желе, еще желе. Аппетита больше не было. Борис опустил на пол ногу в сланце, уперся в стол локтями и устало провел ладонями по голове. И вздрогнул. Опустил руки и озадаченно поглядел на них. Он никак не мог привыкнут к абсолютно лысому черепу. У него не оказалось ни волос на голове, ни бровей, ни ресниц. Ни единого волоска на теле. Фолликулы были удалены по всему телу лазерной хирургией.

      — Это из санитарных соображений.- Был ответ Стюарда.— Волосы и ногти продолжают расти даже у покойников. Тут некому заниматься стрижкой и обрезанием ногтей. Или лечить зубы. От кариеса до сепсиса рукой подать. Да и не простая это задача, если тело лежит в формалине под крышкой.

       “Но решение было найдено!- Голос диктора возвысился до триумфального крещендо. Заиграла бравурная музыка. По экрану побежали стройные ряды гибернационных капсул. Сотни, тысячи, десятки тысяч.— Глубокий сон. Гибернация. Но не просто сон, а сон в симуляции. Все путешественники будут проживать нормальную жизнь в ограниченном мире Умной Симуляции. Упор был сделан на традиционные ценности: Бог, семья, работа. По задумке, в симуляции человек должен пребывать в гармонии с природой и самим собой. Размеренный и проверенный веками образ жизни, лишенный стрессов и соблазнов современного мира, должен помочь сохранить путешественнику рассудок, в то время как тело его будет нестись сквозь космическую пустоту с огромной скоростью.”

      Бравурная музыка сменилась тревожным мотивом.

      “Но у всякого решения существуют своя цена.”- Голос диктора перешёл на сурово-трагический тон.

      Борис ещё раз провёл ладонью по гладкому черепу, ощупал почти зажившую шишку на лбу и флегматично вернулся к своей опостылой еде.

     ***

      Наступило очередное утро. Проезжавший мимо обеденного зала Стюард увидал сгорбившегося за далёким столом Бориса и резко свернул внутрь. Он проколесил на своём волшебном шаре мимо суетящихся роботов-уборщиков и замер за спиной у Бориса.

      Обернувшись и увидав Стюарда, Борис помрачнел ещё больше.

      - Как ваши дела, Борис-49732?- Дежурно поинтересовался Стюард.

      Борис еще раз глянул на робота исподлобья и коротко бросил:

      - Пока не родила.

      Стюард задумался на мгновение, переваривая ответ.

      - Я уже говорил вам, что не стоит грубить.- Глаза Стюарда мерцали ровным зелёным светом.- Это не идёт на пользу ситуации. Вам не понравилась сегодняшняя еда?

      - Я просил выключить эту белиберду.- Вместо ответа зло ощерился Борис и кивнул в сторону большого экрана, где в третий или уже в четвёртый раз за утро начинался один и тот же рекламно-пропагандистский ролик.- Или хотя бы смените пластинку.

      - Я вам уже говорил, что это не в моей компетенции. Поговорите с местным персоналом.

      - Они не отвечают. Может, вы с ними поговорите?

      - Они мне не подчиняются.

      - А кому?

      - Вероятно, Распорядителю. Или Навигатору.

      - Тогда отведите меня к одному из них.

      - Это невозможно. Навигатор не занимается приёмом рядовых членом экспедиции. Ровно как и Распорядитель. Это нарушение субординации. Кроме того, Навигатор постоянно чрезвычайно занят. В его ведении находится пилотирование целого корабля. А у Распорядителя- сотня тысяч пассажиров на борту и десяток тысяч кают. Не говоря уже об Оранжерее, медчасти, складах.

      - Тогда кто этим занимается?

      - Если у вас есть какие-либо вопросы, то вы всегда можете обратиться с ними ко мне.- Невозмутимо сообщил Стюард.

      - Я хочу, чтобы вы выключили этот чёртов экран и позволили мне спокойно принимать тут пищу! Разве я многого прошу?

      - Это не в моей компетенции.

      Борис издал стон и почувствовал, что закипает, но сдержал себя из последних сил.

      - Так. Понятно. О наших делах можно не спрашивать?

      - Лучше, если вы перестанете задавать один и тот же вопрос каждый раз как мы с вами видимся.- Тон Стюарда стал нравоучительным.- Вы первым узнаете, как только всё будет готово. Вас пригласят в медицинский блок для подготовки ко сну.

      - Так, понятно.- Повторил Борис, с шумом отъехал назад и поднялся на ноги. Стальные ножки стула с визгом проехались по надраенному до зеркального блеска напольному покрытию.

      Стюард продолжал невозмутимо стоять напротив Бориса, мерно покачиваясь но своём шаре. Борис сверкнул на него глазами и чеканным шагом направился к выходу. Роботы-уборщики брызнули из-под ног врассыпную. У самого выхода Борис схватил ближайший стул, бросил многозначительный взгляд на Стюарда и покинул зал.

      Стюард не придал большого значения демаршу Бориса и замер на месте, общаясь с другими блоками корабля. Роботы-полотёры пришли в себя и кинулись с удовольствием подтирать пол вслед за удалившимся Борисом. Робот-раздатчик плавно выкатился из-за прилавка, чтобы забрать поднос с недоеденной едой, оставшийся после Бориса. Заодно он аккуратно задвинул за Борисом стул и тщательно вытер со стола оброненную еду.

      Когда через три минуты по кораблю прокатилась общая тревога, Стюард всё так же стоял замерев на том же самом месте у стола. Повсюду вспыхнули красные проблесковые маячки, что говорило о высшем уровне опасности.

      Ошарашенный Стюард встрепенулся, прослушал сообщение по внутренней связи и стремглав ринулся к Капитанскому Мостику.

      Примчавшиеся первыми на сигнал тревоги три охранника уже рассредоточились и медленно подкрадывались к Борису.

      Борис еще раз с размаху залепил стулом в мощные стеклянные двери, преграждавшие ему путь на Мостик, и со звоном уронил его на пол стальными ножками, окончательно запыхавшись. Он исподлобья оглядел собравшихся охранников. Бронированные двери даже не шелохнулись. На них не осталось ни пятнышка. Внутри на всех панелях истерически мигали красные тревожные кнопки, лихорадочно подскакивали кверху бегунки, зашкаливали нарисованные стрелки.

      Охранники, похожие на три черных коротких огурца, окружили Бориса. Красные блики сигнализации весело плясали на их дородной лакированной броне. Борис собрался с силами и неожиданно наотмашь рубанул стулом по воздуху, описав им широченный полукруг. Он рассчитывал одним ударом раскидать всех охранников, как кегли. Металлические ножки просвистели в миллиметре от чёрных гладких боков. Охранники дружно отпрянули назад, но не отступили.

      Выкатившийся из дверей скоростного лифта Стюард тут же взял ситуацию под свой контроль.

      - Обездвижить. Не навредить. Изолировать в каюте.- Коротко приказал он.

      Борис предпринял ещё одну отчаянную попытку достать стулом всех охранников сразу. Они опять легко увернулись, но на этот раз тут же набросились на Бориса и зажали его своими телами так, чтобы тот не смог даже вздохнуть. Стул выпал из ослабших рук и перекатился на бок. Борис почувствовал короткий удар электрошока. Охранники расступились, и Борис свободно рухнул на пол лицом вперед, разбрызгивая вокруг себя слюну. Вставные челюсти вылетели изо рта и, щёлкая, проскользили по гладкому покрытию несколько метров.

      - В каюту.- Коротко скомандовал Стюард.

      Двое охранников подхватили обмякшее тело Бориса под мышки, третий схватил за ноги своими гибкими манипуляторами, и втроём они поволокли его по направлению к лифту.

      Стюард легко подобрал челюсти Бориса с пола, забрал погнутый стул, бросил короткий оценивающий взгляд на прозрачные двери Капитанского Мостика и направился следом за охранниками к лифту. Из щелей внизу стен тут же повылазили роботы-уборщики и принялись тщательно удалять следы недавней борьбы.

     ***

      Наступил еще один ничем не примечательный день. Как обычно в 06:00 часов общепалубного времени гладкие стены каюты засияли невыразительным светом, и помещение наполнилось ароматами утреннего леса. Невидимые птицы защебетали скрежещущими голосами. Борис не раз просил отключить их, потому что его раздражал этот фальшивый звук, лившийся из невидимых динамиков между стыками стен. Почему-то в этом мире не знали, как поют настоящие птицы. Результат был предсказуем.

      Борис сел, свесив ноги с кровати и всё еще кутаясь в тонкое покрывало. Было зябко. Климатическая установка работала исправно. Можно было бы увеличить температуру, но холод полезен для здоровья, веско заявил Стюард. Борис не стал спорить. Кровать попыталась спихнуть Бориса на пол, чтобы сложиться в стену и утилизировать использованное постельное бельё, но Борис изо всех сил воспротивился этому. Борьба продолжалась какое-то время. Автоматический механизм недовольно жужжал, снова и снова повторяя попытку, но тщетно, и вскоре затих. Хотя бы в этом Борис одержал верх.

      Сколько уже минуло этих однотипных подъемов по утрам? Борис сбился со счёта, но предполагал, что прошло около трёх месяцев. Он корил себя за то, что не сразу догадался завести календарь. Он не пользовался для этого персональным помощником, чтобы не давать лишнего повода Стюарду в чём-либо упрекнуть себя. Всё равно в помощнике не было календаря- он был предусмотрительно заблокирован. Борис вёл календарь по старинке- оставляя надсечки на задней стенке письменного стола у стены.

      Входные двери каюты мягко соскользнули вверх давая проход Стюарту с неизменной каталкой впереди, на которой красовался обрыдлый завтрак- разложенные на подносе по желобам разноцветные желе, жидкая кашица и белая кружка чего-то невразумительного с резким ароматом растворимого кофе. Рядом стоял стакан воды и лежала пригоршня опостылевших капсул и таблеток. Борис поднял к Стюарду заспанное, помятое лицо, выражавшее только уныние и тоску.

      - Вы меня пустите к Софии? Я хочу её видеть.- С порога встретил он Стюарта не то вопросом, не то ультиматумом. Больше всего в его круглом одиночестве, запертым в каюте, ему недоставало Софии. Хотя бы короткого взгляда на неё.

      - Это больше невозможно.- Равнодушно, потому что всё происходило уже не в первый раз, отрезал Стюарт.- Мы не можем допустить повторения того инцидента.

      - Да ладно вам. Я же всё понял. Я уже говорил вам.

      - Этого не достаточно.

      - Я что, арестован?

      - Нет, вы находитесь в изоляции.

      - Так что же это, если не арест?!

      На лице Стюарта выразилось некое подобие недоумения. На секунду он задумался.

      - На корабле нет помещений для ареста. Здесь не предусмотрена такая процедура, как арест. В случае девиантного поведения, повлёкшего сколь-нибудь значительные последствия для корабля, оборудования, других участников программы, создавшего малейшую угрозу успеху выполнения основной миссии, с данным индивидом контракт будет расторгнут незамедлительно.

      - В расход.- Пробормотал Борис. Он уже смирился с положением вещей и только спросил.- А что с моим вопросом?

      Но уже по внешнему виду Стюарта, наклону его гладкой головы в форме перевёрнутой пирамиды он понял, что хороших новостей можно было не ждать.

      - Мы работаем над этом.- заученно протараторил Стюарт и подогнал тележку под самые ноги Бориса. Кружка с кофе слегка звякнула о край подноса.- Вы узнаете об этом первым.

      - Что же так долго? Я физически чувствую как старею. Похоже, за это время я потерял года три-четыре жизни. А что будет, если вам не удастся вернуть меня в гибернацию?

      Борису показалось, что голова Стюарта слегка дёрнулась. Борис внимательно посмотрел в его не мигающие, равнодушные глаза-пятна.

      - Вам не стоит беспокоиться об этом.- Пожалуй даже с какой-то неожиданной мягкостью, полной сочувствия, успокоил его Стюарт.- Работа над проблемой идёт полным ходом. Вам стоит быть более оптимистичным. Побольше положительных эмоций! Пожалуй, я опять устрою для вас сеансы с корабельным психотерапевтом.

      - Не надо. Зачем?- Борис был разочарован. И раздосадован. Пилюли, уколы, бестолковые разговоры с бездушными машинами вместо простой возможности хотя бы краешком глаза увидеть Софию, прикоснуться к прозрачной крышке, разделявшей их не просто в пространстве и времени, но прошедшей глухой стеной между двумя не пересекающимися реальностями.

      - Депрессия является поведенческой девиацией.- Наставительно произнес Стюард.- Если она будет прогрессировать, мы ничем не сможем вам помочь. И будем вынуждены принять меры.

      Борис содрогнулся и устало понурил голову. Но тут же живо поднял лицо к Стюарту и растянул в самой неестественной улыбке свой безрадостный, с запёкшейся со сна в уголках слюной рот. Даже ему стало не по себе от этой улыбки, хотя сам он её и не видел. Оскалив беззубые дёсны, он с энтузиазмом произнёс:

      - Я- сама непоколебимая вера. Только позитивное мышление. Только вперёд. Ни тени сомнения!

      Стюард едва заметно кивнул головой и развернулся к выходу. Борис с внутренней дрожью стёр с лица гримасу, дотянулся до своих зубных протезов и с усилием вставил их в рот. Пожевал челюстями, приноравливаясь. После взял ложку и уже приготовился поглощать безвкусный завтрак. Как неожиданно понял, что Стюард никуда не уходил. Он стоял в проходе, покачиваясь, и наблюдал за Борисом. Перехватив его взгляд, Стюард холодно произнёс:

      - Оставьте свой неуместный сарказм при себе. Думаете, я машина, и не смогу его уловить? Я прекрасно вижу ваше состояние. В двенадцать у вас будет сеанс с психотерапевтом. И так каждый день начиная с сегодняшнего и до полного выздоровления.

      Борис неприязненно вжал голову в плечи, опустил глаза и потянулся ложкой к дрожащему розовому желе.

      - Я ещё не закончил!- строго произнёс Стюарт. Борис боязливо поднял на него глаза. Он понимал, что находится в полной власти у этих ограниченных винтиков системы. Они правили бал на этом корабле. У них были ключи от всех дверей.

      - Так вот,- наставительно продолжил Стюарт.- Перестаньте портить мебель.- Он едва заметно кивнул в сторону письменного стола.- Вам предоставляют всю необходимую информацию. Перестаньте себя накручивать. Всё, что вам не положено знать, будет только вредить положительному исходу дела.

      Ошарашенный Борис затравленно оглянулся на стол и хотел вернуться к завтраку, но Стюарт лёгким движением головы опять удержал его внимание.

      - И прекратите спускать таблетки в унитаз! Дозировка строго определена лечащим медперсоналом. Эффективность лечения и скорость восстановления зависит от того, насколько пациент строго следует протоколу! Это в ваших же интересах.

      Борис не знал уже, куда деваться от всего этого и беспокойно заелозил на месте. Он почувствовал, что краснеет до самых кончиков ушей. Его отчитывали, словно маленького мальчика. И даже не мальчика, а как глупого, шкодливого котёнка, пойманного за непотребством.

      - От ваших грёбаных таблеток у меня голова словно пыльный мешок с ватой!- слабо огрызнулся он.

      Стюарт сверкнул глазами. Борис выждал паузу, чтобы убедиться, что экзекуция на этот раз точно закончена, и снова потянулся ложкой к желе.

      - Прежде чем приступить к завтраку, я бы советовал вам освежиться после сна- принять душ, прополоскать рот.- Почти с издёвкой закончил Стюарт.- Это должно прибавить положительных эмоций! Помните, работа над собой! Простые действия. Раз-два.

      Конечно же, это просто разыгралось воображение у Бориса. Робот не мог выражать никаких чувств. Он просто сообщал то, что по его мнению было бы правильно и служило бы только на пользу его подопечному. Борис медленно отложил ложку в сторону и сполз с кровати. Кровать, казалось, только этого и ждала. Она моментально убралась в стену, едва не прищемив ногу зазевавшемуся Борису. Стюарт, наконец, вышел за дверь, а Борис побрёл в ванную комнату, волоча по полу затёкшую ногу.

      Он с ненавистью посмотрел на своё отражение в зеркале. Уши его пылали. Он достал протезы и бросил их на край раковины. Так стало еще страшнее. Полностью лишенный волос, бровей и даже зубов, он больше походил на манекен или покойника, чем на человеческое существо.

      Посев. Закрепиться, дать потомство и умереть. Материал для унавоживания новых миров. Вот оно, прекрасное светлое будущее. Ему сделалось мерзко. Он пустил воду, зачерпнул полную пригоршню и обдал ею лицо. Потом набрал еще и плеснул что есть силы. Он остановился только тогда, когда понял, что яростно хлещет себя холодной водой, зачерпывая её вновь и вновь, как заведенный.

      В следующий раз Стюард заявится к нему с двумя чёрными охранниками. И поведут они его вовсе не в медицинский блок, а прямиком в Утилизатор. И сделают из него желе.

      Надо бежать отсюда. Борис в беспомощности оглядел гладкий потолок и стены. Сзади доносилось равномерное жужжание. Кровать перерабатывала использованное бельё.

      Нужно успокоиться. Отдышаться и успокоиться. Нет, не этого он ожидал, когда приходил в себя. Всего, чего угодно. Но только не этого.

      Борис набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнул и упёрся обеими руками в край раковины. Успокоиться. Принять душ. Прополоскать рот. Почистить зубы. Борис запнулся, затем запрокинул голову и расхохотался во всё горло. Почистить зубы, разве это не смешно?! Он хохотал и хохотал. Смеялся так, как никогда в жизни. Потом так же неожиданно оборвал смех и упёрся взглядом в своё отражение.

      И в этот миг ему вдруг стало по-настоящему не по себе. Он даже моргнул от неожиданности и подался вперед всем телом.

      На гладком, лишенном абсолютно какой-либо растительности подбородке торчал тот самый волос. Он ехидно высунулся наружу, похожий на черное блестящее жало, и нагло пританцовывал, дразня,- попробуй, ухвати меня!

      Разволновавшись, Борис хотел подцепить его ногтями, совершенно позабыв, что ногтей у него больше не было. Изуродованные кончики пальцев беспомощно хватались за короткий отросток и не могли с ним никак совладать.

      Борис в ярости стал шарить по раковине и под ней. На гладкий пол полетел пустой стакан для полоскания, разлетелись в разные стороны зубные протезы. Словно ужаленный, Борис бросился обратно в комнату. Взгляд его упал на металлическую ложку на подносе. Он схватил ее, засунул ручку под край стола и стал сгибать и разгибать пока не сломал напополам. Когда у него получилось что-то наподобие щипцов, он вихрем ворвался в ванную и, припал подбородком к зеркалу. Он ежесекундно боялся, что волос опять бесследно исчезнет. Но тот был всё еще на месте. Борис выдохнул с облегчением и зажал волос между двумя концами сломанной металлической ручки. Напряжение стучало кровью в висках. От учащённого дыхания холодное зеркало тут же запотело.

      - Теперь ты от меня не уйдешь!- Бормотал Борис словно в бреду.- Что бы это не значило. Всё это из-за тебя.

      Он намеревался выдрать этот проклятый волос, из-за которого всё приключилось, и покончить со всем раз и навсегда. Всё зло мира сосредоточилось в этом злополучном волосе. От него проистекали все несчастья. Где он только прятался от Бориса всё это время?! Что есть силы Борис рванул ненавистный волос. Один раз, другой. Поначалу, казалось, тот и не думал поддаваться. Потом медленно, словно нехотя, волос стал выходить наружу, миллиметр за миллиметром. Он тянулся бесконечно. И так до тех пор, пока свет в глазах Бориса не померк со странным сухим хлопком. Словно перегорела старая лампочка. Хлоп.

     ***

      Борис почувствовал, что лежит на чём-то мягком и упругом, словно на облаке. Со всех сторон его окутывал стелящийся тонкими слоями туман, а сверху взгляд упирался в призрачный дымчатый свод. Свод медленно истончался, пока не лопнул со слабым хлопком, как лопаются мыльные пузыри. Борис в страхе зажмурил глаза, ожидая жгучих брызг, но ничего такого не произошло.

      - Не шевелитесь, лежите спокойно.- Мягкий бархатный голос завибрировал прямо в голове Бориса где-то между ушами. От этого у Бориса слегка закружилась голова. Он чувствовал себя как после долгого и глубокого сна. Тело и мозг были погружены в приятную полудрёму, и было не понятно, то ли ты ещё спишь, то ли уже проснулся.

      - Сейчас вы будете отсоединены от системы. После вас бегло осмотрят.

      Борис попрежнему не понимал, кто с ним говорит. Он лежал, окруженный голубым молочным сиянием, за которым нависала непроглядная тьма. В поисках источника звука он закатил глаза назад, скосил их влево, вправо.

      Что-то тонкое, похожее на прозрачную плёнку, неожиданно резко и аккуратно сдёрнули с лица Бориса. На секунду он почувствовал лёгкую тошноту. Но она быстро прошла. Зато едва заметное покалывание, начавшееся с кончиков пальцев, усилилось и поднялось по рукам к шее, пробралось к груди, задержалось на ней, затем обратно по шее побежало еще выше и тончайшими иглами впилось со всех сторон в беззащитную голову. Борис застонал, но всё окончилось яркой вспышкой между глаз, и боль ушла. Туман начал рассеиваться и оседать, и обнаженное тело Бориса проступило из него, словно из воды.

      Борис осторожно приподнял голову и повернул на бок. Что-то полупрозрачное, выпирающее из воздуха безликой маской, нависло прямо над ним. Это оно говорило с Борисом мягким, журчащим голосом. Ещё Борис разглядел слабые очертания продолговатого кокона в паре шагов от себя. В густом тумане там парило чьё-то гибкое тело. И была светящаяся надпись на незнакомом языке. Губы Бориса сами собой зашевелились. Он вдруг понял, что может прочесть, что там было написано.

      “Зофья-539419/812.”

      На это у него ушли последние остатки сил и рассудка, и он устало вернул голову в прежнее положение. Всё-таки он был слишком слаб.

      — Не шевелитесь.- Промурлыкал все тот же знакомый голос, на этот раз успокаивающий и предупредительный. Маска качнулась из стороны в сторону. Борис внимательно следил за ней краем глаза.

      - Пассажир Борис-429119/312, произошло внештатное прерывание гибернации. С пробуждением. Идет 8391 год по Среднегалактическому времени, 250 стандартный месяц, 129 день, 315:01:35.567 местного времени. Сейчас вы будете транспортированы в медицинский блок для более тщательного осмотра, промежуточного восстановления и подготовки к ре-гибернации. Желаю приятного времяпрепровождения в период вынужденного бодрствования.

      И маска чинно удалилась. Её очертания истончились и растворились в темноте за молочным саваном, за которым на секунду проступило невероятно огромное помещение со множеством одинаковых коконов, пульсирующих стерильным светом.

      Борис облизал сухие губы и решил пока ничему не удивляться, а просто отдаться на волю происходящему. Но замер, а потом еще раз провёл языком по дёснам. На этот раз медленнее.

      Он вдруг понял, что все зубы у него были опять на месте.

      Взявшиеся неведомо откуда невидимые щупальца подхватили Бориса, уверенно приподняли, куда-то перенесли, развернули головой вперед, и он неспешно поплыл между однообразными рядами гибернационных капсул, всё дальше от той единственной заветной с надписью “Зофья-539419/812.”

      Борис устал гнуть шею и безвольно уронил голову на что-то податливое, плавно погружаясь в плотный, пеленающий по рукам и ногам сон.

     ***

      — Порви! Порви! Порви!

      Борис вздрогнул и очнулся. Упырь кричал это одними губами, но Борису казалось, что негодяй вопит во всю глотку. От невероятного напряжения вены на шее Упыря вздулись тугими синими жгутами, выпученные глаза сверкали злорадным огнём. Упырь расчётливо устроился на самом стратегически верном месте— в первом ряду аккурат напротив сцены и под боком у двух шишек из самых высших сфер менеджмента, о существовании которых Борис мог только догадываться, а видеть их доводилось разве что в новостях и на фотографиях на корпоративном сайте.

      Борис поднял руку и дрожащими пальцами провёл по вспотевшему лбу, пытаясь собраться с мыслями. На чём же он остановился? Он уже закончил со вступлением или ещё даже не начинал?

      Перед глазами мелькнуло зеркало, а в нём- его собственное растрёпанное отражение. Зажурчала бегущая из крана вода, звуки невидимой улицы впились в мозг дребезжащими струнами расстроенного вдрызг инструмента.

      - И именно эти ключевые показатели мы намеренны сегодня затронуть.- Неуверенно пробормотал Борис, в ужасе осознавая, насколько он жалок, и что он позабыл всё, о чём собирался сегодня рассказать. Упырь уже не в силах был сдерживаться и просто заходился в немом хохоте, извиваясь как уж. Вы только поглядите на него! На этого шута на сцене!

      В зале воцарилась гробовая тишина, не сулившая ничего хорошего. Кто-то смущенно покашливал. Борис своими глазами видел, как тяжёлые тучи набегают над раздувавшимися благородным неудовольствием головами Высших Жрецов Менеджмента, как делаются выводы, со скрежетом адских врат ползут вверх суровые брови, лбы прорезают многозначительные морщины, как цыкают атласно белые фарфоровые зубы, и гневно опускаются уголки властных ртов.

      Борис беспомощно поискал взглядом Начальство. Был ли шеф свидетелем этого жалкого позора? Вытащит ли он свою заблудшую овцу из создавшегося безвыходного положения? Борис, кажется, усвоил урок. С него было достаточно. Но шефа, как на зло, нигде не было видно.

      Что-то звонко стрельнуло под самым ухом у Бориса. Вздрогнув, он аж присел и ошарашено вывернул голову налево.

      С грациозностью коровы Козырь собрал одними губами лопнувшую жвачку и продолжил по-деловому молотить челюстями. Он застыл рядом с Борисом и сверлил его взглядом своих холодных, требовательных глаз, в которых читалось откровенное недоумение и немой вопрос.

      - И именно эти…- глупо повторил Борис, стыдливо опуская глаза к полу, и запнулся. Из одежды на нём болтался только новомодный галстук, подаренный недавно на день рождения Софьей, и по-дурацки блестели ярко начищенные лакированные туфли на босу ногу. Он красовался совершенно голый у всех на виду посередине обширной сцены.

      Вода из крана зажурчала громче. Огромный поток низвергался с неба прямо на макушку Бориса. Его повело, как пьяного, и он тяжело опёрся правой рукой об угловатую кафедру, одиноко торчащую по центру досчатого помоста.

      И в этот момент из-под кафедры на четвереньках резко выскочило совершенно голое Начальство, ловко ухватило Бориса за конец галстука и что есть силы дёрнуло к себе, чтобы затянуть в образовавшуюся под кафедрой чёрную дыру, словно коварный паук свою обреченную на верную погибель жертву.

     ***

      Раздался мягкий щелчок, и небольшая овальная комната осветилась бархатистым светом. Борис приподнялся на локте в постели и зажмурил глаза. Вокруг всё сияло белизной- стены, потолок и даже пол.

      — Доброе утро, Борис-429119/312.— промурлыкала Маска.

      Перед глазами у Бориса до сих пор стояло видение кромешной тьмы под кафедрой и дикий выпученный глаз Начальства, тащившего его полуголого вниз за галстук.

      Прикрываясь от назойливого света рукой, Борис разлепил веки и попытался разглядеть парившую в воздухе Маску.

      — Сейчас 8391 год по Среднегалактическому времени, 250 стандартный месяц, 130 день, 120:41:33.891 местного времени.

      Борис спустил ноги вниз и уселся на кровати, придерживая на себе рукой тонкое одеяло и пошатываясь со сна. Борясь с туманом в голове, он озирнулся, бесцельно потрогал подушку и даже попробовал на ощупь матрас. Кровать не пыталась его спихнуть, чтобы поскорее убраться в стену и утилизировать бельё. И это было уже неплохим знаком.

      — Сейчас подадут завтрак.— Напомнила о себе между тем Маска.

      Борис едва успел убрать под себя ноги. Из пола, словно гриб, вырос аккуратный столик, и из его недр возникла продолговатая тарелка с дымящимся на ней омлетом, расплавленным сыром, ветчиной, жаренными шампиньонами и ложкой фасоли, посыпанное всё свежей душистой зеленью. Рядом организовалась солидная кружка с ароматным кофе. Борис взял её и осторожно отхлебнул. В голове немного прояснилось, и Борис неуверенно поинтересовался:

      — А-а-а… куда делся Стюард?

      — Какой ещё Стюард?— Не поняла Маска.— Я— Гид. Я занимаюсь всеми вопросами, связанными с пассажирами, и никто другой.

      Борис на всякий случай кивнул головой в знак согласия, отставил кружку, взялся за вилку и бесцельно ковырнул аппетитно пахнущий омлет.

      — Я не могу судить в полной мере.- Самодовольно заговорила Маска.— Но, по-моему, омлет на этот раз удался у Синтезатора на славу. Судя по нашим записям, это именно та еда, которую вы предпочитаете лично. Надеюсь, вы оцените её по достоинству.

      Борис глянул на Маску, потом на тарелку, аккуратно отделил кусочек омлета вилкой и опасливо отправил в рот. Омлет был восхитителен. Тщательно прожевав, Борис осторожно задал следующий вопрос:

      — Сколько мы пролетели?

      — Мы преодолели примерно треть пути до внешней области Андромеды.

      — Андромеды.— Повторил Борис, словно пробуя слово на вкус.— Сколько составляют потери?

      — К сожалению, девять человек уже не с нами в силу непреодолимых стечений обстоятельств.— Скорбным голосом сообщила Маска.— Психо-генетические отклонения. Всё оборудование совершенно исправно. Но это в пределах ожидаемых потерь. И даже чуть меньше.

      — Девять человек из скольки?

      — Из миллиона.

      От удивления Борис раскрыл рот и присвистнул. Впрочем, он быстро справился с собой и с беспокойством поглядел на омлет.

      — Вы их отправили на вторичную переработку, конечно же? В Синтезатор?

      — Что за дикость?!— Недоуменно возмутилась Маска и стала смотреть на Бориса уже с некоторым подозрением.— Их кремировали по всем правилам и обычаям. Еду синтезируют из исходных базовых материалов, коих на корабле предостаточно. В крайнем случае можно перейти на чистую энергию. Это дорого, но в особых случаях допустимо.

      Борис смущенно пожал плечами, вернулся к омлету и стал жадно поглощать еду. Он и не подозревал, насколько был голоден.

      Не донеся очередной кусок до рта, он вдруг с тревогой поинтересовался:

      — А разве мне положено?

      — Положено что?

      — Всё это знать?

      — Почему нет? В этом нет ничего секретного.— Опять удивился Гид-Маска.— Мы— научно-исследовательский корабль, а не военная миссия.

      Вилка с наколотой на нее ветчиной не дошла до рта.

      — Постойте. Так я могу увидеть Навигатора и Распорядителя?

      — Кого?

      — Ну, тех, кто управляет кораблём в отсутсвие капитана. Кто тут ответственный за корабль, за научную миссию, за пассажиров?

      — Управляет Первый Автопилот. Конечно, мы можем хоть сейчас пройти на Капитанский мостик. Он будет раз пообщаться с членом миссии и доложить о состоянии корабля и нашей текущей траектории. Супервизор занят, но, думаю, тоже сможет принять вас, как только у него появится окно.

      Внезапно свет в каюте померк, очертания стен вдруг стали размытыми и черными, словно потекшие кляксы чернил на чистом листе бумаги. Все линии расползлись и завибрировали, а потом стали складываться одна в одну, словно догоняя друг дружку. Борису захотелось схватиться за что-нибудь руками, чтобы не потерять равновесие и не свалиться с постели. Он с усилием справился с подкатившим к горлу комом.

      — Что это?!— Сдавленно прохрипел он.

      — Сожалею,— встревоженно и виновато произнёс Гид.— Я должен был это предусмотреть! Очередной вход в подпространство. Мы же передвигаемся прыжками. Сегодня сильная турбулентность. Мне действительно очень жаль.

      Борис схватил кружку с кофе, приблизил к губам, но так и не отхлебнул ароматный напиток. Глядя на отражение белых стен в чёрной жидкости, он неожиданно всё вспомнил. Всё само собой стало на свои места и стало ясно как день. От возбуждения ему вдруг захотелось вскочить и немедленно куда-то бежать.

      Дико захотелось поработать. Прямо здесь и сейчас. Ведь он в конце концов был отличным инженером-вирусологом. Упущено столько драгоценного времени. Хотелось срочно прочесть труд знаменитого доктора Зорге об эволюции пиковирусов, которого он так и не дождался до начала миссии, и который занимал все его мысли до самого последнего момента. Интрига с цепочкой РНК так и осталась не раскрученной, потому что пришлось лечь в криокапсулы и погрузиться в сон-симуляцию.

      Но обо всём этом нужно было пока забыть. Ведь, кажется, появились более важные проблемы.

      — Мне нужно срочно пообщаться с Супервизором!— Борис решительно отставил кружку в сторону и попытался вскочил на ноги. Маска, уже не на шутку встревоженная, внимательно следила за ним.— Дело не терпит отлагательств. В опасности могут находится все участники миссии и сама миссия! Мне…

     ***

      - …абсолютно всё ясно. Ведь мы больше ничего не создаём. Всё грязное и не полезное для здоровья производство отправилось за горизонт. Теперь там делают всё подряд, вкалывая по 14 часов в сутки 7 дней в неделю. Новые рабы на новых плантациях.- Казалось, Козырь разошёлся не на шутку. Таким Борис его ещё не видел. Галстук давно был содран и засунут в карман. На заляпанном столе он вертел пальцами неизвестно какую по счёту порцию апероли шприц. Козырь дошёл до той кондиции, когда пил всё без разбору, не задумываясь о том, что на утро может об этом сильно пожалеть.

      Под занавес ежегодного корпоратива они уединились друг напротив друга на краю банкетного зала на широком изогнутом буквой П диване с массивной спинкой. Козырь утопал в аляповатом королевском плюше бордового цвета. За его спиной над невидимыми столами слоями стелился сизый дым и острыми лезвиями сверкали лучи лазерного шоу. На сцене устало изгибалась поп-звезда самого мелкого местного пошиба.

      - Белый человек уже ничего не производит.- Козырь многозначительно поднял указательный палец вверх. Потом этой же рукой подцепил коктейльный бокал на длинной ножке, неуверенно донёс до рта и с шумом отхлебнул мутноватую розовую жижицу.- Белый человек уже даже ничем не владеет. Он перераспределяет. Определяет, кому должны достаться те или иные блага. И я, надо признаться, вполне доволен таким положением дел. Собственность- это такая ответственность и несусветная головная боль. Я имею всё и не имею ничего. И не за что не отвечаю. Но бойся разгневать Богов Менеджмента! Ты слетишь на землю быстрее того чудака с крыльями. Богов надо чтить. В каждую эпоху они представали перед людьми в разных обличиях- в лице жрецов, королей, кровожадных диктаторов. Теперь наступила эпоха Менеджеров.

      Это точно, мысленно согласился Борись. Мы больше ничем не интересуемся. Ни на что не ставим, кроме как на рулетку. Ничем не рискуем, кроме как проматывая шальные бонусы в казино или занимаясь беспорядочным сексом. Нет открытий, но полно инноваций и революционных прорывов. Шаг вперёд и два назад. И так по несколько раз на дню. И полоса везения не кончается! Но бойся разгневать Великих Богов Менеджмента- Вседержителей. Ты будешь вмиг изгнан из сытого Рая.

      - Я люблю ставить на козырей!- Изрёк Козырь, уставившись на недопитый бокал пустым взглядом, и с трудом подавил сладковатую отрыжку. А потом как-то нехорошо поглядел на Бориса. Ему не понравилось восковое лицо приятеля и наполнившиеся паническим ужасом глаза.

      За спиной Козыря, карабкаясь через край словно тарантул, из-за плюшевой спинки дивана показалась кособокая костлявая фигура в сером комбинезоне и со зловещим столовым ножом в зубах. Грязная босая нога перекинулась через верх и повисла над потёртыми сидениями. По лысой голове скакали радужные лучи светомузыки, очерчивая все складки и морщины. Чёрные ввалившиеся глаза сверкали из тёмных глубин целеустремленным безумием.

      Глупая ухающая музыка вдруг зазвучала оглушительно громко. И яркий напомаженный рот поп-дивы перешёл на пронзительный визг.

      Борис захрипел, пытаясь что-то крикнуть, предупредить приятеля.

      Козырь в суматохе завертел головой, силясь оглянуться, и замахал руками, как будто отгоняя мух.

      Но неказистая фигура над головой ловким броском свободной руки подхватила Козыря под подбородок, вздёрнула верх и, хватая из зубов второй рукой нож, перерезала ему горло от края до края, при этом ни на секунду не отрывая своих горящих холодным бледно-голубым огнём зрачков от Бориса. Застучала беспорядочно болтавшаяся туда-назад дверь купе. Раздался оглушающий вой разрывающейся на части обшивки корабля, и всё куда-то понеслось потоком крошащихся на части горящих обломков.

     ***

      Тёмный тоннель перед глазами медленно рассеялся, и Борис с тяжёлым вздохом вывалился из него наружу к светящимся стенам каюты и парившей перед ним Маске. В пересохшем горле саднило, голову рвали на части тысячи цепких крючочков.

      — Вы в порядке?— Встревоженный голос Маски звучал словно из бочки.— Это поразительно! Мы давно об этом подозревали, но так и не смогли собрать достаточно доказательств. Все, кто не по плану выходили из гибернации, не могли ровным счётом ничего вспомнить. Все тут же забывали, как страшный сон. И мы не могли из них ничего выудить. А без прямых наблюдений- слишком большой объем данных. Их предупреждали!— При этом Маска гневно посмотрела куда-то наверх.— Вычислительные мощности просто не справляются с таким потоком. Недостаточно точек входа. Контрольные импульсы постоянно запаздывают. Рассинхронизация и бедлам!

      Борис в измождении склонился над столом и помассировал звенящие тупой болью виски. Кофе в чашке мерно подрагивал.

      — Я приношу свои извинения!— Виновато продолжила Маска.— Но надо было действовать оперативно. Это предполагалось довольно таки примитивное общество. Скот, работа в поле, семья, церковь, вино и пиво по праздникам. Тяжёлый и простой крестьянский труд, чтобы держать руки и голову занятыми от восхода до заката. К истокам! К праведным истокам. Но потоки постоянно расходятся. Турбулентности, неоднозначности. Они оказались неподконтрольны, как и предупреждали некоторые скептики!

      — Что это было?!— Выдавил из себя Борис, переводя дыхание и пробуя сухие дёсны шершавым языком.

      — Поверхностное ментоскопирование.— Безразлично бросила Маска, занятая своими рассуждениями.— Это уму непостижимо! Три безумных уровня. Симуляция в симуляции в симуляции! Вселенные разрослись до пугающих размеров. Экспоненциальное раздвоение личностей! Триллионы сущностей.

      — Вы не представляете, что там кругом творится!— Вдруг прорвало Бориса.— Эпидемии, убийства, войны, болезни. Всё рушится, всё рассыпается на глазах. И ещё этот волос…

      — Да!— Спохватилась Маска.— Странная-престранная аномалия. Самая нелепая ошибка в коде. Незакрытые скобки, переполнение. С этим надо немедленно кончать!— Вдруг подытожила Маска.— Быстро собирайтесь. Нам срочно нужно всё доложить Супервизору. Требуется самое глубокое и обширное ментоскопирование, чтобы определить границы катастрофы и пути исправления ситуации. Время не ждёт!

      — Я сейчас, мне надо!— Борис с трудом сполз с постели, роняя простыню на пол, и прошлёпал голыми пятками по тёплому полу в ванный отсек.

      — Только не задерживайтесь!— Встревоженно крикнула Маска вслед Борису, скрывшемуся за силовым полем перегородки.— Нам нужно действовать незамедлительно и решительно!

      Бориса вывернуло наизнанку над сияющей белизной ракушкой раковины. Вернее, попыталось вывернуть. Сухой язык вывалился наружу, и Борис натужно закашлялся, хватаясь руками за гладкие края. В глазах двоилось. В голове гудел улей.

      Пожалуй, он уже передумал встречаться с кем бы то ни было. Если таким было поверхностное ментоскопирование, то что же от него останется после самого глубокого и тщательного?

      Радостно защебетали дурацкие утренние птицы, и запахло утренним сосновым лесом.

      — К чёрту,- Выдавил из себя Борис.— К чёрту вас всех.

      Мысли о работе внезапно перестали его волновать. Он хотел всего-навсего убраться куда-нибудь подальше ото всей этой назойливой свистопляски. Просто остаться наедине с Софией. И с самим собой.

      Маска за перегородкой стала проявлять нетерпение, назойливо скребясь в силовое поле.

      Но как это было сделать, он уже не представлял.

      Борис косо глянул назад и провёл тыльной стороной руки по рту, вытирая сухую слюну. Похоже, ему было не отвертеться.

      Внезапно он застыл и издал истерический смешок.

      Пальцы нащупали на подбородке что-то тонкое и жёсткое.

      Борису даже не надо было смотреться в зеркало, чтобы понять, что это такое.

      Холодея в душе от ощущения безысходности и любопытства, граничащего с фатализмом, он вцепился ногтями в короткий, упругий волос, на секунду заколебался, и с замиранием сердца просто потянул за него что есть силы.

      

     05.2024-08.2024/<EOF>

      

      

      

      

      

      

      

      

      

      

      

      

      

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"