Аннотация: "Величина необъятного" - рассказ о том, как субъективно мы смотрим на мир. А также о бесконечном процессе познания. Ведь если расширить границы своей парадигмы, можно обнаружить, что ты совсем не тот, кем считал себя раньше.
Величина необъятного
Отовсюду, тончайшей мелодией, раздавались удары молотков. Эта музыка существовала обособленно, не как чей-то замысел, а как явление. Никем не сочиненная, звучала она в звонкой капели молотков и только чувствительный разум мог бы ее расслышать.
Удар рукой, по сути простое механическое движение, придает уникальный энергетический заряд неодушевленному предмету. И тогда этот предмет оживает и начинает творить свое предназначение, свое скромное искусство.
Так могут начинаться удивительные истории. Ведь не даром говорят: движение - это жизнь. Однако бывают досадные исключения, и некоторые истории проистекают из бездействия, застоя, а подчас и борьбы против себя.
Вернемся же к "оркестру". В нем кипела жизнь. Все были заняты общим делом, и каждый работал над своей партией. Парадоксально, но находясь за гранью сознания, их "произведение", звучало свободно и гармонично, тем временем как, осознаваемая его часть, ограниченная мыслью каждого из "творцов", оставалась случайным набором звуков.
Должно вмешаться время, чтобы увидеть вещи под другим углом. Поэтому не будем его тратить впустую, а проследим за личным развитием отдельных персонажей.
Вот, например, показательный ритм у "счастливчика". Его девиз - "Не стой на месте". Рукой без устали об сталь - рука становится сильнее. Временами "счастливчик" сбивается, но всегда продолжает, ведь со всеми бывает. А вот "технарь" и его характерный качающий ритм. Ведет он партию ровно, и все за ним идут. И был бы безусловно, он самый лучший друг. Но есть и у него нужда, ведь всем хватает слуха. В подаче чувственность нужна, а он играет сухо. А вот и тот, кому души не занимать - его антагонист - "мечтатель":
Мечтатель дремлет час-другой,
Но уж когда очнется
Творит он новый мир, иной
И ждет когда начнется...
Но эта история не о нем, а об Иване. Сидел он в самом далеком углу, избегая лишних взглядов. И место он выбрал, пожалуй, самое удобное для того, чтобы поменьше работать. Одет он был неприметно, в черный растянутый свитер и в такие же брюки, но прическа была современной, да и в темных глазах, в миг иной, скрывалось нечто примечательное.
Иван бросил взгляд в пустое лицо счастливчика. "И сколько таких, безголосых... Готовы усердно вкалывать за ломаный грош". Он бегло скользнул по остальным, они уже давно казались общим фоном.
Из темного угла, в который сам себя посадил, Иван был не способен видеть лица. Чужие идеалы и мечты он отрицал, ведь его собственные были самыми грандиозными.
Но сам он страдал. Острый локоть его проделывал в воздухе неуклюжие петли. Рука была напряжена, не подчинялась, запястье сковывала боль. Каждый удар отнимал физическую силу и являлся результатом усилий нечеловеческой воли. Иван мог бы прослыть героем, если бы его драма не была столь фантастической.
Он задумался, замечтался и понемногу боль начала отступать. "Раньше был я счастлив, но теперь сделан из другого теста." Иван не понимал почему изменился, в какой момент разум очерствел. "Все ясно... Ни у кого нет собственного голоса. Иначе бы устроили бунт, сбежали б из постылого "оркестра"... Куда мне идти одному..." - жалел он себя. "Вот сидят, болваны, и стучат, потому что больше ничего не умеют. Эх, раньше жизнь была..." Когда Иван совершенно выбился из своего ритма, его остановил "дирижер".
- Ты чего, друг? Разучился держать молоток?
- Это не мое - хотел было ответить Иван, но сдержался. Он не был готов шагнуть в неизвестность.
- Духота, - пробормотал он тихо.
К горлу подступил ком, будто воздух схватил за шею незримой рукой.
Лишь одно место, оставалось прежним, точно таким как он помнил из прошлого. Место силы, "глоток свежего воздуха", туда он и направился после трудного дня.
Еще издали Иван зацепился взглядом за параллельные линии горизонта и набережной. По ее периметру висели массивные цепи, белые скамейки пунктиром уходили вдаль. Острые конусы пихт охраняли зеленым забором темное горбатое море. Оно злилось и шумно наступало взъерошенными, пенистыми волнами на каменный берег.
Иван подошел к цепям, преграждающим склон. Море всерьез волновалось, и вскоре настроение стихии всколыхнуло старую рану в его душе. Давно потухший фитиль слегка задымился. Теперь что угодно, любая сила, могла на него повлиять: потушить или зажечь, зажечь или потушить. Воспоминания вставали перед внутренним взором, живые и яркие, куда более яркие, чем тусклый мир вокруг.
В годы молодости Иван обладал смелым и упрямым характером. Он верил в себя, и жаждал стать художником, посвящая себя работе. Но натура неистово билась через край, личностью он был не сформированной. Его шатало вправо, влево "моя уверенность слаба - самоуверенность поможет". Вот так он продолжал свой путь.
В обманчивом ощущении полета, он попытался дотянуться до звезд. С трепетным волнением и искренней верой, он ждал что случится чудо. Но все должно идти своим чередом. Творческий путь не зря состоит из ступенек и забраться на высоту, можно лишь последовательно двигаясь вверх, набивая шишки, познавая тонкости дела. Сгорая от нетерпения, Иван перешагнул через несколько ступенек, и ярким пламенем запылало в нем предвкушение. Еще ярче засияли звезды, ему чудилось, что они обжигают пальцы. Но обжег его не огонь, а отрезвляющий душу холод. Он взялся за непосильный труд и быстро разочаровался в себе. С тех пор Иван не рисовал.
Он неподвижно смотрел на море и вдруг услышал бодрые детские голоса за спиной.
- Это мужчины!
- Нет, женщины!
Иван обернулся. Возле небольшого постамента стояли три ребенка. На постаменте возвышалась изящная скульптура - две человеческие фигурки с диском в руках. Дети оживленно спорили, каждый видел в скульптуре какой-то свой таинственный смысл.
- А может это не важно? - неуверенно сказал мальчик в очках и клетчатой куртке.
- Ты шутишь? Мужчины умнее! А так... юбку бы слепили, - ответил другой мальчик, поправляя модную кепку набекрень.
- Вот еще, нашелся, - процедила девочка с ямочками на щеках. - Лучше скажите, умники, что они держат?
- Они не держат, а передают друг другу, - возразил очкарик.
- С чего ты взял? - возмутился мальчик. - Они смотрят в разные стороны, значит держат, ведь передавать предмет отвернувшись неудобно!
- Девочка кивнула и напомнила:
- Так что в руках?
- Мальчик в кепке выпрямился и важно начал:
- Думаем логически... мы на набережной... много воды... это водоворот! Символ водоворота! - он замолчал и самоуверенно добавил: - Уверен на все сто!
- Да ну. Это улитка! Шучу! Больше похоже на черную дыру! Помните на уроке астрономии? - и вдруг торжествующе, - не зря же тут телескоп стоит!
- Это не телескоп, а бинокль!
- Не так уж и важно, - надулась девочка. - А ты чего молчишь? - спросила она мальчика в очках.
- Я не уверен, может спираль? Папа рассказывал...
- Спираль? - перебил его мальчик в кепке.
- Ну да, как символ познания себя.
- К чему это тут?
- Мне видится, что эти люди передают знания друг другу.
- Знания передают - а смотрят в разные стороны?
- Каждый ищет свои ответы.
- Ты слишком много читаешь, и придумываешь витиеватую чушь.
- Постойте ребята! - остановил детский спор Иван. - Как давно здесь эта скульптура?
- Не знаем, - пожали плечами дети и продолжили вопросительно смотреть на рассеянного мужчину.
Иван же смотрел поверх их голов на девушку с насмешливым лицом. Он задумался, почесал голову: "И как это возможно? Я вижу улыбку?" - мысленно удивился он. Соломенного цвета волосы и почти такие же глаза, подчеркивали необыкновенный образ девушки.
- А что видишь ты? - вдруг спросил Иван, пораженный, что ему интересны чьи-то мысли.
- Я вижу двух людей, - ответила девушка.
- И все?
- Это не кони, очевидно, а про другое я и рассуждать не хочу.
Иван расправил плечи, ему захотелось произвести впечатление и он начал говорить, внимательно разглядывая скульптуру:
- А я вначале подумал, что это мужчина и женщина, и держат они в руках ураган. Знаешь, вечная борьба, непонимание между полами. Но все же ты права. Тут не про пол идет речь. Это просто люди. Так что...
- Так что?
- Я не знаю.
Она поправила длинные волосы и склонилась, чтобы заглянуть в бинокль. Какое-то время они стояли молча. Девушка увлеченно крутила ручки, а затем плавно направляла объектив, что-то разглядывая вдали. Наконец, насмотревшись, она отстранилась и сделала приглашающий жест.
- Ты серьезно? - удивился Иван. - А как тебя зовут?
- Маша.
- Я Иван. Это ж бутафория для туристов!
- О чем ты? Вид прекрасен! Посмотри под другим углом!
Иван недоверчиво направился к биноклю.
- Неужели ты никогда в него не заглядывал? - с детским озорством спросила Маша.
- Нет.
- Ты здесь проездом?
Иван не услышал. Он был потрясен, что все совсем не так как он считал. Прежде, ему виделось, что темное море находится в заточении. Он представлял стихию диким животным, запертым в стенах набережной. Свирепое животное с разрушительной силой желало вырваться на свободу. Но в бинокль открывался принципиально другой вид. Море было свободным. Живое, дышащее, сильное, постепенно наращивая мощь, оно пребывало в бесконечном движении, и в каждой новой волне перевоплощалось.
Во взъерошенных гребнях ему привиделась акулья пасть, сама стихия была кровожадной акулой, и его осенило. "Вот что я нарисую! Мне не под силу реализм, я буду работать в символическом жанре." Он схватился за голову: "Только бы не расплескать, не перелиться через край".