Сказка о прощении
-- Я не прощу, -- сказала Она. - Я буду помнить.
-- Прости, -- попросил ее Ангел. - Прости, тебе же легче будет.
-- Ни за что, -- упрямо сжала губы Она. -- Этого нельзя прощать. Никогда.
-- Ты будешь мстить? - обеспокоенно спросил он.
-- Нет, мстить я не буду. Я буду выше этого.
-- Ты жаждешь сурового наказания?
-- Я не знаю, какое наказание было бы достаточным.
-- Всем приходится платить за свои решения. Рано или поздно, но всем... -- тихо сказал Ангел. -- Это неизбежно.
-- Да, я знаю.
-- Тогда прости! Сними с себя груз. Ты ведь теперь далеко от своих обидчиков.
-- Нет. Не могу. И не хочу. Нет им прощения.
-- Хорошо, дело твое, -- вздохнул Ангел. - Где ты намерена хранить свою обиду?
-- Здесь и здесь, -- прикоснулась к голове и сердцу Она.
-- Пожалуйста, будь осторожна, -- попросил Ангел. - Яд обид очень опасен. Он может оседать камнем и тянуть ко дну, а может породить пламя ярости, которая сжигает все живое.
-- Это Камень Памяти и Благородная Ярость, -- прервала его Она. - Они на моей стороне.
И обида поселилась там, где она и сказала - в голове и в сердце.
Она была молода и здорова, она строила свою жизнь, в ее жилах текла горячая кровь, а легкие жадно вдыхали воздух свободы. Она вышла замуж, родила детей, завела друзей. Иногда, конечно, она на них обижалась, но в основном прощала. Иногда сердилась и ссорилась, тогда прощали ее. В жизни было всякое, и о своей обиде она старалась не вспоминать.
Прошло много лет, прежде чем она снова услышала это ненавистное слово - "простить".
-- Меня предал муж. С детьми постоянно трения. Деньги меня не любят. Что делать? - спросила она пожилого психолога.
Он внимательно выслушал, много уточнял, почему-то все время просил ее рассказывать про детство. Она сердилась и переводила разговор в настоящее время, но он снова возвращал ее в детские годы. Ей казалось, что он бродит по закоулкам ее памяти, стараясь рассмотреть, вытащить на свет ту давнюю обиду. Она этого не хотела, а потому сопротивлялась. Но он все равно узрел, дотошный этот дядька.
-- Чиститься вам нужно, -- подвел итог он. - Ваши обиды разрослись. На них налипли более поздние обиды, как полипы на коралловый риф. Этот риф стал препятствием на пути потоков жизненной энергии. От этого у вас и в личной жизни проблемы, и с финансами не ладится. У этого рифа острые края, они ранят вашу нежную душу. Внутри рифа поселились и запутались разные эмоции, они отравляют вашу кровь своими отходами жизнедеятельности, и этим привлекают все новых и новых поселенцев.
-- Да, я тоже что-то такое чувствую, -- кивнула женщина. - Время от времени нервная становлюсь, порой депрессия давит, а иногда всех просто убить хочется. Ладно, надо чиститься. А как?
-- Простите ту первую, самую главную обиду, -- посоветовал психолог. - Не будет фундамента - и риф рассыплется.
-- Ни за что! - вскинулась женщина. - Это справедливая обида, ведь так оно все и было! Я имею право обижаться!
-- Вы хотите быть правой или счастливой? - спросил психолог. Но женщина не стала отвечать, она просто встала и ушла, унося с собой свой коралловый риф.
Прошло еще сколько-то лет. Женщина снова сидела на приеме, теперь уже у врача. Врач рассматривал снимки, листал анализы, хмурился и жевал губы.
-- Доктор, что же вы молчите? - не выдержала она.
-- У вас есть родственники? - спросил врач.
-- Родители умерли, с мужем в разводе, а дети есть, и внуки тоже. А зачем вам мои родственники?
-- Видите ли, у вас опухоль. Вот здесь, -- и доктор показал на снимке черепа, где у нее опухоль. - Судя по анализам, опухоль нехорошая. Это объясняет и ваши постоянные головные боли, и бессонницу, и быструю утомляемость. Самое плохое, что у новообразования есть тенденция к быстрому росту. Оно увеличивается, вот что плохо.
-- И что, меня теперь на операцию? - спросила она, холодея от ужасных предчувствий.
-- Да нет, -- и доктор нахмурился еще больше. - Вот ваши кардиограммы за последний год. У вас очень слабое сердце. Такое впечатление, что оно зажато со всех сторон и не способно работать в полную мощь. Оно может не перенести операции. Поэтому сначала нужно подлечить сердце, а уж потом...
Он не договорил, а женщина поняла, что "потом" может не наступить никогда. Или сердце не выдержит, или опухоль задавит.
-- Кстати, анализ крови у вас тоже не очень. Гемоглобин низкий, лейкоциты высокие... Я пропишу вам лекарства, -- сказал доктор. - Но и вы должны себе помочь. Вам нужно привести организм в относительный порядок и заодно морально подготовиться к операции.
-- А как?
-- Положительные эмоции, теплые отношения, общение с родными. Влюбитесь, в конце концов. Полистайте альбом с фотографиями, вспомните счастливое детство.
Женщина только криво усмехнулась.
-- Попробуйте всех простить, особенно родителей, -- неожиданно посоветовал доктор. - Это очень облегчает душу. В моей практике были случаи, когда прощение творило чудеса.
-- Да неужели? - иронически спросила женщина.
-- Представьте себе. В медицине есть много вспомогательных инструментов. Качественный уход, например... Забота. Прощение тоже может стать лекарством, причем бесплатно и без рецепта.
Простить. Или умереть. Простить или умереть? Умереть, но не простить? Когда выбор становиться вопросом жизни и смерти, нужно только решить, в какую сторону ты смотришь.
Болела голова. Ныло сердце. "Где ты будешь хранить свою обиду?". "Здесь и здесь". Теперь там болело. Пожалуй, обида слишком разрослась, и ей захотелось большего. Ей вздумалось вытеснить свою хозяйку, завладеть всем телом. Глупая обида не понимала, что тело не выдержит, умрет.
Она вспомнила своих главных обидчиков - тех, из детства. Отца и мать, которые все время или работали, или ругались. Они не любили ее так, как она этого хотела. Не помогало ничего: ни пятерки и похвальные грамоты, ни выполнение их требований, ни протест и бунт. А потом они разошлись, и каждый завел новую семью, где ей места не оказалось. В шестнадцать лет ее отправили в техникум, в другой город, всучив ей билет, чемодан с вещами и три тысячи рублей на первое время, и все - с этого момента она стала самостоятельной и решила: "Не прощу!". Она носила эту обиду в себе всю жизнь, она поклялась, что обида вместе с ней и умрет, и похоже, что так оно и сбывается.
Но у нее были дети, были внуки, и вдовец Сергей Степаныч с работы, который пытался неумело за ней ухаживать, и умирать не хотелось. Ну правда вот - рано ей было умирать! "Надо простить, -- решила она. - Хотя бы попробовать".
-- Родители, я вас за все прощаю, -- неуверенно сказала она. Слова прозвучали жалко и неубедительно. Тогда она взяла бумагу и карандаш и написала: Уважаемые родители!Дорогие родители! Я больше не сержусь. Я вас за все прощаю.
Во рту стало горько, сердце сжалось, а голова заболела еще больше. Но она, покрепче сжав ручку, упрямо, раз за разом, писала: "Я вас прощаю. Я вас прощаю". Никакого облегчения, только раздражение поднялось.
-- Не так, -- шепнул Ангел. - Река всегда течет в одну сторону. Они старшие, ты младшая. Они были прежде, ты потом. Не ты их породила, а они тебя. Они подарили тебе возможность появиться в этом мире. Будь же благодарной!
-- Я благодарна, -- произнесла женщина. - И я правда очень хочу их простить.
-- Дети не имеют права судить своих родителей. Родителей не прощают. У них просят прощения.
-- За что? - спросила она. - Разве я им сделала что-то плохое?
-- Ты себе сделала что-то плохое. Зачем ты оставила в себе ту обиду? О чем у тебя болит голова? Какой камень ты носишь в груди? Что отравляет твою кровь? Почему твоя жизнь не течет полноводной рекой, а струится хилыми ручейками? Ты хочешь быть правой или здоровой?
-- Неужели это все из-за обиды на родителей? Это она, что ли, так меня разрушила?
-- Я предупреждал, -- напомнил Ангел. - Ангелы всегда предупреждают: не копите, не носите, не травите себя обидами. Они гниют, смердят и отравляют все живое вокруг. Мы предупреждаем! Если человек делает выбор в пользу обиды, мы не вправе мешать. А если в пользу прощения - мы должны помочь.
-- А я еще смогу сломать этот коралловый риф? Или уже поздно?
-- Никогда не поздно попробовать, -- мягко сказал Ангел.
-- Но они ведь давно умерли! Не у кого теперь просить прощения, и как же быть?
-- Ты проси. Они услышат. А может, не услышат. В конце концов, ты делаешь это не для них, а для себя.
-- Дорогие родители, -- начала она. - Простите меня, пожалуйста, если что не так... И вообще за все простите.
Она какое-то время говорила, потом замолчала и прислушалась к себе. Никаких чудес - сердце ноет, голова болит, и чувств особых нет, все как всегда.
-- Я сама себе не верю, -- призналась она. - Столько лет прошло...
-- Попробуй по-другому, -- посоветовал Ангел. - Стань снова ребенком.
-- Как?
-- Опустись на колени и обратись к ним, как в детстве: мама, папа.
Женщина чуть помедлила и опустилась на колени. Она сложила руки лодочкой, посмотрела вверх и произнесла: "Мама. Папа". А потом еще раз: "Мама, папа...". Глаза ее широко раскрылись и стали наполняться слезами. "Мама, папа... это я, ваша дочка... простите меня... простите меня!". Грудь ее сотрясли подступающие рыдания, а потом слезы хлынули бурным потоком. А она все повторяла и повторяла: "Простите меня. Пожалуйста, простите меня. Я не имела права вас судить. Мама, папа...".
Понадобилось немало времени, прежде чем потоки слез иссякли. Обессиленная, она сидела прямо на полу, привалившись к дивану.
-- Как ты? - спросил Ангел.
-- Не знаю. Не пойму. Кажется, я пустая, -- ответила она.
-- Повторяй это ежедневно сорок дней, -- сказал Ангел. - Как курс лечения. Как химиотерапию. Или, если хочешь, вместо химиотерапии.
-- Да. Да. Сорок дней. Я буду.
В груди что-то пульсировало, покалывало и перекатывалось горячими волнами. Может быть, это были обломки рифа. И впервые за долгое время совершенно, ну просто ни о чем, не болела голова.
