Несколько последних лет Горн занимался тем, что пытался очистить квартиру, которая досталось ему по наследству, от хлама, накопленного родителями. Там было всё: множество пластмассовых крышек, банок, шурупов, гвоздей, коробочек из под чая, мензурок, редких кастрюль, которыми многие десятки лет уже никто не пользовался, но всё хранилось на всякий случай. Как ни странно, всякий случай так и не наступил, а квартира в конце концов превратилась в заброшенный овощной склад.
Горн был индивидуалистом. Мир, окружающий его, казался ему крайне враждебным. Попросту раздражал во всех деталях. Телевизор он смотреть не мог, потому что количество глупости, сказанное в единицу времени, превышало все допустимые номы. Изо всех щелей разило буржуазным искусством, от которого Горна мутило, и он на долгое время терял душевный покой. Отсутствие разумности в стремлениях людей давно перестало удивлять Горна. Постепенно свыкнувшись с монотонной, скучной и нелепой работой он погрузился в изучение вопросов веры. Горну казалось, что религия была единственным нравственным стержнем в обществе. Все остальные стремления и цели не делали человека лучше, превращали в раба иллюзий, лишали свободы и возможности заниматься любимым делом.
Разумеется, церковь заигрывала с власть имущими и шла у них на поводу. Зависимость от кошелька превращало в фарс не только искусство, но и институт богослужения, порождая очень интересное сословие верующих людей, не принимающих церковных обрядов. Но вера, по крайней мере, была вопреки системе, вопреки миру, в котором всё дозволено и ничего не свято. Поразительное сосуществование системы, построенной на человеческих грехах и страстях, с институтом богослужения вызывало у Горна живой интерес. Разумеется, существование церкви нисколько не противоречило законам проклятого мира. Во-первых, потому что принцип, один лечит, другой калечит, использовался им во все времена и был крайне выгоден. Во-вторых, развратить человека значительно проще, нежели сделать его человеком веры. Может быть, поэтому он и не опасен, потому как если бы все стали верующими в истинном смысле слова, то проклятый мир потерпел бы полное фиаско. Никто бы не покупал ненужных вещей, не смотрел идиотские передачи ни о чём, не интересовался журналами с грудастыми девицами на обложках, не ходил бы в стрипбары, казино и на дискотеки, не снимал бы номера в дорогих отелях. Человек бы начал стесняться своего богатства, занялся бы меценатством, пока бы вконец не разорился. Верить и обманывать других людей - вещи несовместимые по своей сути, поэтому есть мода на веру, которая не имеет ничего общего с идеями аскетизма, отшельничества, работой над собой и своим внутренним миром. Вот почему наличие распятия на груди отнюдь не превращает человека в верующего и не наполняет его сердце благодатью.
Горн постоянно входил в конфликт с окружающими. Был резок в общении и непримирим. Когда случилась война, он, не раздумывая, собрался и поехал туда добровольцем, потому что только там мог ощутить себя полноценным человеком. На войне всё было ясно, перед тобой враг, его необходимо уничтожить. Больше никаких тонкостей и нюансов. Не нужно изобретать гнилой философии, чтобы оправдать свой паразитический образ жизни, свою лень, свою похоть и жадность. И не нужно искать виноватых или подчёркивать чью-то безнравственность. Горн прошагал в сапогах от рядового до капитана и получил более десятка боевых наград. Считал ли он за честь воевать за страну, которой правят негодяи? Так любой страной правят негодяи, но он старался вообще об этом не думать. Для него имели значение конкретный бой, конкретная победа и жизнь тех, кто шёл с ним бок о бок в атаку.
Так или иначе, разрушение выводит человека на скользкий путь, потому что оно суть зло. Любое разрушение чревато негативными последствиями. Все ведь прекрасно понимают, что уничтожение паразитов даже внутри человеческого организма невозможно без нанесения вреда жизненно важным органам. Под раздачу попадают зачастую совершенно невинные люди, не имеющие отношения к тем, против кого направлена волна гнева. И если вы вылечите паразитов, но у вас в последствии заболит печень, то никогда не скажите доктору спасибо. Более того, вы обвините его в непредусмотрительности и непрофессионализме. Так и в обществе всякая перемена или революция вызывает со временем массу негативных суждений и глубокомысленных высказываний.
Вернувшись с войны Горн решил собрать людей, которым также как и ему, были ненавистны ценности проклятого мира. Таким образом и возник отряд лесных жителей, с которым столкнулись наши путешественники на Протопласте. После победы над древним племенем Эго, Горн попытался вернуться к прежней жизни, отыскал свой заброшенной домик на Вероне и устроился на работу. Первые полгода его даже несколько занимало то новое, что возникло в людях. Этот хитроумный зигзаг от одного безумия к другому. Время шло, мир забавным образом менялся, но чуда не происходило. Всё по-прежнему скатывалось к обыкновенным людским порокам и прихотям, обрастающим всевозможными красивостями и таинствами, под которыми таилась всё та же бесовская личина. Вот почему Горн откликнулся на предложение Стара принять участие в походе против аргонов. А что ещё оставалось делать? Пропадать в своей чёртовой дыре? Но поражение в Аргонии перечеркнуло все надежды Горна на возвращение к нормальной жизни. На звездолёте, летящем в Лисаннагрин, он думал о том, как бы поскорее попасть на какую-нибудь другую войну. И вдруг нежданно-негаданно оказался опять у себя в родительском доме. Годы бесплодных поисков ответа на вопрос, как он здесь очутился и почему не может покинуть эти места, завершились полнейшим крахом. Горн было совсем отчаялся, но совершенно неожиданно ему повстречался Крайм, человек в высшей степени непредсказуемый, но единственный, кто связывал его с прежним миром. Крайм кое-что сумел понять и разузнать о случившемся, он был для Горна настоящей отдушиной, человеком не столько разделявшим его взгляды на мир, сколько интересным собеседником.
- Послушай, Крайм, мне всё не даёт покоя эта булгаковская мысль насчёт того, что человек не может ничем управлять, раз даже собой управлять не в силах. Этот смехотворный случай с Берлиозом.
- Пустое, - возразил Крайм. - Спекуляция на обывательских чувствах. Человеку и не нужно управлять, ему достаточно создать систему, которая осуществляла бы контроль. В этом сила разума. Ссылаться же на несовершенство человеческой природы крайне глупо, потому как оно ведь не от человека зависит, а как раз от Создателя. Человек всю жизнь старается компенсировать то, что не додал ему Бог, поскупившийся даже на крылья, чтобы летать к небесам. А человек не будь дураком, взял да и сам придумал себе крылья. Разве это не впечатляет?
- Впечатляет, разумеется, - хмыкнул Горн. - Но самолёты падают на землю.
- Как будто не падают птицы. Совершенства в природе не существует. Есть только спекуляции. Совершенство возникает там, где мы способны на что-то закрыть глаза. Кстати, у художников есть этот редкий дар подавать материал выигрышно. Булгаков был одним из них. Но я не понимаю, зачем для того, чтобы доказать существование высшей силы необходимо всякий раз унижать человека? Почему бы ни признать их равными? Ведь даже сам Бог, если он действительно существовал, давно самоустранился, запустив хитроумную систему законов управления миром.
- Интересная философия, - согласился Горн. - Но что она нам даёт в конечном итоге? Ради чего гибнут одни и прожигают жизнь другие? Какова конечная цель всей этой вакханалии, если не предполагать наличие высшей силы?
- Подобная философия призвана укреплять веру в человека. Впрочем, не мне тебе объяснять, какими страстями мы одержимы. Поверить в Бога многим проще, нежели поверить в силу духа и красоту абстрактного человека. Человек может быть каким угодно, и в этом его минус. Сколько раз нас водила судьба по тропе войны. А за что мы воюем? Совсем недавно я был готов стереть с лица земли всю команду Грига и его сподвижников только за то, что они номинально находились на стороне Старика, который с чистым сердцем и светлыми помыслами практически развалил Галактику на отдельные звёздные скопления и народы. Откуда в человеке уверенность, что он творит несомненное благо?
- Меня этот вопрос занимает не меньше твоего, - подхватил Горн. - Фактически всегда, когда нам хочется доказать состоятельность той или иной теории, мы стараемся втоптать в грязь все остальные.
- В грязь это ещё полбеды, - задумчиво прибавил Крайм. - Нам нужно по меньшей мере сровнять их с землёй, чтобы камня на камне не оставить. До полного уничтожения!
При этих словах глаза Крайма горели, а рука как будто начинала сжимать меч.
- А стоит ли разрушать веру в Бога только ради того, чтобы заставить поверить человека в себя и в свои силы? - поинтересовался Горн. - Неужели, для того чтобы воздвигнуть новый храм, нужно обязательно разрушить старый?
- Каждый сам рубит в небо дорогу, - усмехнулся Крайм, - но вера объединяет людей. Человек не может пойти в оба храма одновременно. Вера в человека мне импонирует тем, что небезнадежна и лишена мистики. Через человека мы так или иначе придём к Богу, но придём тогда, когда будем к этому готовы.
- Значит всё-таки разрушение?
- Ни в коем случае! На этот раз мы просто сделаем из двух храмов один. Человек не Бог, и у него должна быть Цель. Бог не человек, но у него должны быть глаза. Таким образом, сплав людей и богов - вот сила, способная изменить мир.
- И ты веришь в эту религию?
- Верю ли я? А разве не этот сплав позволил нам одержать победу на Протопласте? Разве не этот сплав привёл нас в Аргонию, чтобы раз и навсегда освободить людей от рабства? Так или иначе, мы всё равно движемся в заданном направлении.
- И что же мешает этому сплаву вызволить нас из этой дыры? И кто нас сюда запрятал?
- Запрятал? - как эхо повторил Крайм. - Каждый получил то, что хотел. Помнишь там, в Аргонии, перед решающей битвой?
- Хочешь сказать, мы сами во всём виноваты?
- Пора научиться признавать свои ошибки, и не прятаться за спинами высших сил. Странник сказал, что четверо из нас уже в Лисаннагрин.
- И кто же?
- Странник считает преждевременным сообщать эту информацию.
- И что это он о себе возомнил, этот твой Странник? - повысил голос Горн.
- Он разгадал головоломку и разрешил мировое противоречие, мне кажется, что ты знаешь, о чём идёт речь.
- Не может быть! - удивился Горн. - Но ведь это означает смерть...
- ...проклятого мира, - закончил за Горна Крайм. - А разве тебя что-то смущает?
- Да нет, ничего, - Горн вдруг заходил по комнате.
Крайм нахмурился и стал пристально изучать Горна.
- Что-нибудь случилось? - спросил Крайм.
- Меня мучают сильные подозрения насчёт Странника. Понимаешь, разрешить противоречие могли только аргоны. А вдруг Странник и есть Князь? Чем чёрт не шутит!
- Придёт же тебе такое в голову, старина. С какой стати Князю пытаться вызволить нас отсюда?
- Тогда Странник сам Господь Бог. Маскируется под нормального, а на самом деле...
- Многие пришли к такому же выводу. Ведь по сути никто не знает, кто такой тёмная звезда. Возможно, что он и сам не в курсе. Вчера он был Берестом, сегодня Стасом, послезавтра может стать кем угодно. У него есть ключи от всех дверей, которыми он даже не пользуется.
- И ты считаешь, что ему можно доверять? - прищурившись, спросил Горн.
- Абсолютно, - ответил Крайм. - У нас просто нет другого выбора.