С появлением Анны жизнь в нашем дачном городке пошла веселее. Художница писала нас маслом. Портрет Грин получился просто великолепным. Я не поленился, прибил пару гвоздиков и с удовольствием повесил его на стену. Ситуация с замками и шторами так и не прояснилась. Чудеса больше не происходили, монахи не появлялись и мы незаметно для себя зажили обыденной жизнью. Собирались то у Анны, то у нас, точнее сказать у инопланетянок, мне всё-таки периодически приходилось бывать дома, чтобы отчитываться перед родителями. Особенно мы любили играть в тысячу. Это такая карточная игра, где как раз и нужны именно четыре человека, потому что в таком сочетании она наиболее гармонична.
Философские беседы о жизни уходили далеко за полночь. Тогда мы выходили на улицу и разводили небольшой костёр, жарили шашлыки и любовались звёздным небом. Не знаю, наверное, для меня тогда это и было настоящим ЛисАннаГрин, т.е. той удивительной страной, в которой я был счастлив. Никогда раньше я и не думал, что с девчонками может быть так удивительно интересно и легко. Мы понимали друг друга с полуслова. Инопланетянки не уставали показывать нам всевозможные чудеса. Они заключались не только в полётах по ночному небу с факелами, но и в изучении далёких звёзд через специальные приборы, во многих из которых мы всё-таки разобрались. С помощью них нам удалось настолько близко приблизиться к солнцу, что казалось мы расхаживали по нему как по земле. С неимоверной лёгкостью мы добирались и до самых отдалённых уголков Галактики. Однажды по наивности я предложил инопланетянкам попытаться отыскать их дом, я же не знал, что они вообще из другой Вселенной, куда не проникнешь не только приборами, но и разумом.
Коста с Андреем уже потеряли всякую надежду вернуть меня к прежней жизни и целыми днями рубились в настольный теннис. Пинкертон перестал меня выслеживать, сделав окончательный вывод, что нечистая сила, а точнее чары двух странных девиц окончательно вскружили мне голову, и я потерял интерес к нормальной человеческой жизни. Но если положить руку на сердце, то где-то так оно и было.
Лис оказалась замечательной кулинаркой. Её умопомрачительные блинчики сводили с ума не только нас, но и всю округу, потому что запах распространялся по всем окрестным дачным участкам. Мы, слепив свой тесный и уютный мирок, практически отгородились от внешнего мира и в буквальном и в переносном смысле. Грин выстроила по периметру защитные поля, причём сделала это так искусно, что сквозь барьер к нам на территорию не пробирались даже комары. Подобное новшество очень радовало Лис.
Художница частенько рассказывала нам интересные случаи из жизни различных малоизвестных, но талантливых художников. Перед нами раскрылась целая вселенная богемной жизни. Удивительный быт людей не от мира сего до колик веселил инопланетянок. Лис как самый настоящий ребёнок прыгала от удовольствия и хлопала в ладоши после очередного удачно рассказанного опуса. Наверное, в жизни каждого человека наступает период, когда ему кажется, что пришла пора решительный действий и настоящих свершений, но жизнь зачастую оказывается значительно сложнее и разнообразнее и шире. Может быть, поэтому в такие минуты со стороны мы выглядим несколько комично. Анна как раз рассказывала случай, как ей довелось, будучи на практике, заскочить в гости к трём художникам-отшельникам, которые осознанно ушли из художественного училища, чтобы создать своё искусство, так сказать бросили вызов. Впрочем, бочки, в которой мог бы жить Диоген, на территории их усадьбы не оказалось. Жили они в доме, спали на нарах, без матрасов и простыней, закаляя характер и волю. Питались в основном картошкой и тем, что давали им деревенские жители в обмен на их искусство. Анна живописно описала момент, когда трое творцов решили накормить её своим изысканным блюдом. Картошка пожаренная на воде в совершенно антисанитарных условиях. Девушка несколько раз отказывалась от угощения, но художники настаивали. У них давно уже притупилось ощущение какого-либо вкуса по отношению к еде, потому что жили они так уже не первый год. Словом, Анне пришлось глубоко вдохнуть, зажмурить глаза и всё это съесть, не постеснявшись попросить добавки, хотя, откровенно говоря, картошка оказалась не только сыроватой, но и абсолютно пресной. Потом отшельники потащили Анну в святая-святых в свою мастерскую показывать картины, причём настоящие картины, а не те, что обменивались на продукты у местных жителей. Надо сказать, что работы действительно впечатлили художницу. Мало того, что на половине из них она попросту не смогла разобрать изображённых предметов, но во время просмотра отшельники всё время что-то комментировали, уточняя только им понятные детали. Было похоже, что их занимала уже даже не столько картина, сколько история её создания. Рассказы отшельников не проясняли сюжеты картин, а напротив окончательно их запутывали. И над этим всем витал запах сырой, но местами подгоревшей картошки, как привкус неразгаданной тайны. Вот так же бывает, когда стоишь перед картинами великих авангардистов, ощущая себя полным кретином и недоумком, не способным разгадать гениальный замысел мастера. Словом, Анна покинула дом отшельников совершенно потрясённой. Действительно, признаками какой-либо школы в работах художников и не пахло. Новое искусство настолько впечатлило Анну, что она уехала с практики ровно на два дня раньше срока, окончательно разочаровавшись в своих этюдах. Анну смущало в особенности то, что всё на её картинах выглядело понятным, и было прописано в деталях, т.е. совершенно никакой загадки и недосказанности. Как это сейчас принято говорить, сплошной академизм.
Люди искусства не только рисовали картины, но и создавали диковинные книги ручной работы. Многие посвящали этому занятию лучшие годы своей жизни. Причём, сами книги зачастую оставались в коллекциях самих авторов. Это тоже был некий протест против засилья низкопробной литературы, не несущей в себе творческого. Анна, кстати, по большому счёту соглашалась с этими характеристиками, но не всегда понимала содержание самих книг, которые выпускали творцы.
И хотя никаких чудес не происходило, мы незаметно для себя взрослели. Причём, взрослели так быстро, что однажды утром я совершенно потрясённый отошёл от зеркала и сел на диван, на котором спали Лис и Грин. Лис тут же проснулась и спросила, протирая глаза:
- Что случилось, Григ? С каких это пор ты так рано встаёшь?
- Ничего-ничего, - тут же ответил я. - Просто у меня щетина отросла на щеках. А ведь я ещё ни разу не брился в своей жизни.
Лис как была в плавках и в майке с зайчиками и там и там, так и вскочила с кровати, бросившись к зеркалу.
- Мама дорогая! Что же это делается-то? Грин, вставай!
Черноволосая инопланетянка недовольно что-то пробурчала спросонок и уставилась на Лис, ничего не понимая.
- Ты что? - вглядывалась в Лис Грин. - Какая-то ты не такая сегодня.
- Вот именно, не такая. Мы стали старше, причём лет на пять, не меньше. У тебя и грудь отросла. Иди полюбуйся, ужас какой.
Грин опустила глаза вниз и удостоверилась в словах подруги. Действительно, посмотреть было на что, поэтому-то меня и выставили буквально через несколько мгновений из комнаты, после чего совершенно ошарашенный я стал думать, где бы найти помазок и бритву хотя бы с одним лезвием.
Быстрое взросление не замедлило сказаться на наших отношениях. В импровизированной ЛисАннаГрин наступил период, когда мы все начали друг друга стесняться и даже побаиваться. Скорее всего, боялись мы не друг друга, а новых отношений, которые неминуемо могли последовать вслед за взрослением. Мы стали реже видеться, особенно по ночам, ссылаясь на всевозможные несуществующие причины. В наши души начало закрадываться ощущение, что былой идиллии приходит конец. Возвращение чудес означало только то, что мы опять вернулись к реальности. Нам предстояло действовать и что-то решать. Жизнь требовала от нас поступков. К нашему удивлению, когда мы во всём разобрались, оказалось, что в мире действительно прошло пять лет. Как это получилось - оставалось полнейшей загадкой. Неужели мы настолько были увлечены друг другом, что не заметили, как летит время? Да нет же, ведь не было ни зимы, ни осени. Какая-то неведомая сила выпустила нас из капкана, и мы оказались к этому абсолютно не готовы.
В один прекрасный день, когда мы попрятавшись по своим комнатам, были заняты собой, в дверь кто-то отрывисто постучал. Я в надежде на то, что это Анна, побежал к дверям. Дело в том, что последнее время Анна стала основным связующим звеном в наших отношениях. Казалось, что когда она появлялось, то всё вдруг начинало напоминать прежнее время, хотя и не во всём и ненадолго. Я с надеждой отворил дверь, но на пороге стоял совершенно незнакомый мне человек.
- Привет, Григ, - поздоровался незнакомец. - Ты уж извини, что пришлось вас галопом по Европам прокатить. Времени совсем не осталось. Нужно спешить. Понимаешь?
- Нет, - честно признался я.
- Ах, чёрт я и забыл, что у вас в голове полный винегрет. Это местечко является частью Лисаннагрин. Помнишь, как вы пошли по моему лучу и прибыли в это место?
- Конечно, помню, - кивнул я. - Так вы и есть Странник?
- Он самый, со временем вы всё вспомните и станете такими, как и прежде.
- А какими мы были? - с печалью в голосе спросил я.
- Не переживай, старик, всё образуется, - хлопнул меня по плечу незнакомец. - Где там твоя команда? Давай, пусть собираются. У нас на всё про всё чуть больше сорока минут. Нужно вызволять друзей. Они оказались в несколько худшем положении, нежели вы. Видимо, аргоны посчитали, что от вас исходит меньше всего неприятностей.
- Аргоны? - что-то смутно вспомнил я. - Так вроде бы Лис и Грин как раз из Аргонии. Они мне рассказывали в самом начале...
Странник кивнул.
- Собирайтесь, времени нет. Анна с вами?
- У себя, наверное. А может быть на этюдах, не знаю.
- Какие сейчас могут быть этюды? - воскликнул Странник. - Срочно отыщи её. Тебе ведь не нужно припудривать нос. Бегом!
Я помчался к домику Анны и постучал в окно. Никто не отозвался. Я постучал ещё раз. Никого. Используя возможность перемещаться на короткие расстояния, я пулей устремился к реке. Точно! Сиди на камне и пишет пейзаж. Безмятежное выражение лица. Она ещё ни о чём не догадывается. Последняя обитательница безмятежного Лисаннагрин. Сейчас она тоже, как и мы, окунётся в мир беспокойств и переживаний, в мир, где ничего не ясно, в мир, где не будет костров и бесед, полётов по ночному небу с факелами в руках, в мир, где...
- Анна, - дрогнувшим голосом позвал я.
Анна вдруг оглянулась чуть раньше, чем должна была.
- Пора? - странным голосом спросила она.
Я ответил кивком головы. Значит, она уже знала или догадывалась, и наш Лисаннагрин был давно уже пуст, все мы сидели на чемоданах в ожидании нужного рейса. Что ж, такова жизнь, всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Окончилось и наше сказочное лето, и жизнь закрутила нас в своё колесо и понесла по свету, подчиняя своим новым законам, о которых мы даже и не подозревали.