Шрамко Сергей Иванович : другие произведения.

Раздумье на архивном пепелище

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Отрывок из книги

  (Отрывок из неопубликованной книги)
  
  Воспаленной губой припади и попей из реки по имени 'Факт'.
  Владимир Маяковский. Хорошо! Октябрьская поэма.
  
  Вряд ли в редакциях многих журналов и газет России нынче назовут имена тех, кто поставил на первом номере издания подпись под словами 'В печать', кто провел первую летучку и мусолил чернильный карандаш над колченогим столом...
  
  И не только в редакциях - порой невозможно отыскать данные о людях, руководивших целыми губерниями и краями...
  
  Как же выйти из трудного положения ученому, готовящему к изданию сборник документов из истории какой-то Н-ской губернии, если все протоколы и распоряжения 1917-1920 годов подписаны каким-то Сахаровым, и даже инициалов его не указано? Вот и пишет он в примечаниях: 'Сахаров. Биографических данных не установлено'.
  
  Любой знаток исторической литературы подтвердит, что таких безвестных Васильевых, Сахаровых, Берзиней, Иоселевичей, Федоровых в России десятки тысяч.
  
  Но как и где отыскать хотя бы то, что когда-то известно было о каком-то деятеле, не говоря уж о том, как 'добиться правды и доказать необходимость состоявшейся действительности'?
  
  На этот вопрос может помочь найти ответы источниковедение - учение о носителях содержательной информации и методах выявления исторической истины.
  Все, дошедшее из прошлой жизни, на чем есть след старины, - и есть источник. Историческим источником являются, скажем, кинокадр или роман, ювелирное украшение или монета, осколок горшка, магнитофонная запись, здание, фреска на саркофаге, письмо - все, на чем может сохраниться отпечаток личности человека и его деятельности.
  
  'Настоящий историк похож на людоеда. Где пахнет человечиной, там, он знает, его ждет добыча'. Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. М., 1986. С. 17-18.
  
  Каждое кладбище, само по себе, есть история занимательная и поучительная, только трудно читать ее, написанную иероглифами человеческих костей и могильных насыпей, если устное или письменное предание не возьмется быть истолкователем'. Крылов Аполлинарий. О Туговой горе. Ярославские епархиальные ведомости, 1860, ?27, с. 250.
  
  Человек неискушенный прочтет порой надпись на кресте, вздохнет и пойдет своей дорогой.
  
  Рассуждая о значении сбора и публикации эпитафий на кладбищах России, великий князь Николай Михайлович Романов писал: 'Издание надгробных надписей сохранит их навсегда от исчезновения и даст полезный материал для истории и особенно для генеалогии, сообщая подробные даты жизни различных деятелей, выясняя их родственные отношения, давая сведения о служебном и общественном их положении; некоторые эпитафии могут даже служить характеристикой тех, кому они посвящены...' Московский некрополь. СПб., 1907. т. 1. С. IV.
  
  Как подытожил Василий Ключевский, 'исторические источники - это или письменные, или вещественные памятники, в которых отразилась угасшая жизнь отдельных лиц и целых обществ'. Ключевский В.О. Источниковедение. Источники русской истории. Соч. в 9 т. М., 1989. Т.VII. С. 5.
  
  Но из любых родников истины важнее всего источники бумажные, а точнее - письменные. Чем древнее бумага, тем она драгоценнее, уже в силу своей редкости, хотя ее содержание не столь и важно. Грамотки на бересте XII века бесценны даже тогда, когда несут житейское простое сообщение: зовут в гости или фиксируют долг соседа.
  
  До появления документов у человечества, в сущности, не было истории. Причина того, что история Африки нам почти неведома, - отсутствие письменных памятников. Письменности у большинства африканских народов нет по сей день, а люди с перьями, заносящие новые сведения на бумагу, появились во многих областях Черного континента лишь в начале XX века - то были колониальные чиновники из Европы.
  
  Как писал Иван Бунин:
  'Молчат гробницы, мумии и кости, -
  Лишь слову жизнь дана:
  Из древней тьмы, на мировом погосте,
  Звучат лишь Письмена'.
  
  Французы Ланглуа Ш.-В. и Сеньобос Ш. в классическом 'Введении в изучение истории' отчеканили категорический императив: 'История пишется по документам. Нет документа - нет истории' (СПб,1899, с.21).
  'Старые документы для историка то же, что окаменелости для геолога', - мимоходом заметил другой француз. А. Пуанкаре. Последние мысли, 1923.
  
  Да, к сожалению, большинство ученых споров разгорается из-за находки или отсутствия нужного документа в архиве. Слишком 'часто самая смелая гениальная научная гипотеза разрушается каким-нибудь ничтожным историческим документом, открытым почтенным тружеником на пыльных полках архива. Поэтому историку, работающему не за один гонорарий, но ставящему на первый план преследование исторической истины, готовому отказаться от самых задушевных своих теорий, лишь только ему докажут их ложные основания, - необходимы подготовительные изучения всего материала, накопленного предшествовавшими тружениками науки и в особенности исторических актов и документов'. Межов В.И. Источники, материалы и справочные книги по истории, 1859-1861, с5.
  
  Историку (прежде всего, специалисту по новейшей истории) без помощи архивов не стать крупным ученым. Исследователь В.М. Далин в этой связи шутил: 'Историк, никогда не работавший в архиве, подобен футболисту, ни разу в жизни не забившему гола'.
  
  'Хранилища письменных исторических памятников, - писал в XIX в. историк Михаил Погодин, - составляют необходимую потребность у всякого более или менее образованного народа. Они увековечивают самое дорогое для него - свидетельства о его прошедшем, его исторической жизни и служат достоверными источниками, к которым обращаются как государственный деятель, так и ученый, исследователь старины'. Погодин М.П. Записка о Московском архиве МИД.
  
  Увы, документ из архива - не бесспорное подтверждение исторического события. Документы пишут люди, а они всегда ошибаются и преследуют собственную выгоду. Искажения истины могли быть случайными, но также и умышленными, дабы заведомо создать у адресата неверное представление.
  
  Любопытная запись имеется в метрической книге Таганрогской соборной церкви:
  'Тысяча восемьсот шестидесятого года месяца Генваря семнадцатого дня рожден, а двадцать седьмого крещен Антоний (имя неразборчиво, можно прочесть и как Анатолий -С.Ш.); родители его: таганрогский купец третьей гильдии, Павел Георгиевич Чехов и законная жена его Евгения Яковлевна; восприемники: таганрогский купеческий брат Спиридон Титов и таганрогского третьей гильдии купца Дмитрия Сафьянополу жена. Таинство крещения совершал священник собора Михаил Орловский с диаконом Моисеем Егоровым и дьячком Федором Григорьевым, что утверждается''. РГАЛИ; Письма, I, 472.
  
  Меж тем сам Антон Павлович 16 января 1898 г. писал сестре М.П. Чеховой: 'Мне стукнуло уже 38 лет'; в письме к ней же 16 января 1899 г.: 'Сегодня день моего рождения: 39 лет. Завтра именины, здешние барышни и барыни (которых зовут антоновками), пришлют и принесут подарки'.
  16 января 1900 г. В.К. Харкеевич поздравляла его: 'Поздравляю Вас, многоуважаемый Антон Павлович, с днем Вашего рождения, а также с завтрашним днем Вашего ангела'.
  
  Неужто все они ошибались?
  Или дьякон спьяну перепутал?
  
  Кто же объяснит, почему сделаны ошибочные записи в метрических книгах церквей о том, когда родились Александр Пушкин и Николай Гоголь, Модест Мусоргский и Григорий Потанин, Константин Победоносцев, Казимир Малевич и Вадим Козин?
  
  Бумаги часто просто уничтожались.
  
  Так же, как и ныне, сочинялись в прошлом 'фиктивные' документы, спасавшие авторов от наказания, помогавшие уклоняться от налогов и т.д. 'Кроме невинного подлога, с целию правильного баланса или даже для восстановления точности сведений и восполнения пропусков, могут совершаться и злоумышленные'... Гиляров-Платонов Н.П. Из пережитого, Т. 2. СПб, Наука, 2009.
  
  Поэтому в архиве всегда можно было наткнуться на липу: документ, трактующий факты так, как нужно было автору, а то и поддельный, изготовленный задним числом и подложенный вместо настоящего, хотя и лживого.
  
  Самым ранним на Руси упоминанием фальсификации актов в источниках принято считать сведения о наказании в 1487-1488 гг. поддельщиков жалованной данной грамоты вологодского князя Андрея Васильевича Меньшого Спасо-Каменному монастырю. (Лихачев Н.П. Дипломатика. М., 2001. С. 20).
  
  'В наших рукописных хранилищах', - пишет академик Дмитрий Лихачев, - 'имеется много подложных документов. Таковы, например, поддельные грамоты русских князей монастырям - вроде грамоты Андрея Боголюбского Киево-Печерской Лавре, или грамоты Дмитрия Донского Троице-Сергиеву монастырю, или подложные произведения с целью защиты какой-либо вероисповедной точки зрения: старообрядческой против православных или православных против старообрядцев (например, Деяние соборное на еретика армянина Мартына и Феогностов "Требник"), защита русско-литовских антитринитариев против православных (писмо половца Ивана Смерты князю Владимиру) и т. д.
  Аналогичное положение - и в западноевропейских рукописных хранилищах, где очень много поддельных памятников. Известны старинные подделки, например, грамоты короля Дагоберта монахам аббатства С.-Дени, Псевдо-Исидоровы декреталии, некоторые грамоты Карла Великого, грамота Константина Великого папе Сильвестру и т.д.' Лихачев Д.С. Текстология. СПб., 2001, с.337.
  
  В 1234 году Тевтонский орден фальсифицировал дарственную на польские земли, которую ему якобы дал папа Григорий IX.
  
  'Известно, с какой непонятной дерзостью средневековые рассказчики подделывали родословные, изобретали небывалые генерации и, наперекор всякому правдоподобию, жаловали своих героев близким родством с Августом или Ахиллесом'. Записки Н.П. Вильбоа, современника Петра Великого. (Материалы для русской истории). Пересказ Г. Благосветлова. Общезанимательный вестник, 1858. Т.2. ?4. С.186.
  
  Да что там средневековье!
  
  В 1912 г. археолог Доусон обнаружил в Великобритании, возле поселка Пилтдаун окаменевший человеческий череп и челюсть - такую же, как у орангутангов, но с более плоской поверхностью зубов, как у человека. На заседании Геологического общества находку назвали "эоантpопом Доусона", ее поместили в специальный отдел Британского музея. Уникум долго был недоступен для исследователей (под предлогом заботы о его сохранности).
  Лишь в 1953 г. кости удалось наконец подвергнуть химическому анализу. Итог был шокирующим: знаменитый эоантpоп оказался подделкой. Череп, впрочем, был действительно древним, но челюсть же оказалась современной, еще даже не окаменевшей челюстью орангутанга, подкрашенной специальным веществом. Для вящего сходства зубов обезьяны с человеческими их искусно обточили. Думают, что сфабриковал лже-находку тот самый археолог, кто ее и обнаружил.
  
  Искусство фальсификации старо, как человеческая история. Как недавно выяснили, более трети известных ныне мумий животных Древнего Египта, вообще не содержат биологических останков, еще треть является органикой лишь частично. Только треть 'муляжей', найденных археологами,- останки настоящих мумифицированных животных.
  
  До чего изобретательно и предприимчиво человечество! Плутовские генеалогические древа, липовые святые книги, сфабрикованные летописи и хроники, - все, что угодно, вплоть до создания целых фольклорных эпосов.
  До сих пор идет спор о подлинности "Слова о полку Игореви".
  
  Известны факты изготовления фальшивых документов не только усилиями отдельных лиц (П.А. Словцова, П.Ю. Львова, Д.И. Минаева, Д.Е. Василевского и др.), но и плоды коллективного творчества ("завещания" Петра I, Елизаветы Петровны, "Соборное деяние на мниха Мартина Арменина" и др.).
  Целая индустрия фальсификаций письменных источников связана с именами А.И. Бардина, А.И. Сулакадзева, И.П. Сахарова, Н.Г. Головина, писателей-поморов Бадигина и Шергина...
  
  Различны и "жанры" фальсификаций, т. е. виды источников, которые пытались выдать за подлинные: завещания, письма, летописные записи, акты светских и духовных соборов, сказания, сказки, загадки, записи писцов, описи библиотек, песни, дипломатические донесения, речи исторических деятелей, оснащенные атрибутикой древности копии подлинных письменных памятников, мемуары. Козлов В.П. Тайны фальсификации. Анализ подделок исторических источников XVIII-XIX веков. М., 1996.
  
  Впрочем, подделки документов, фальсификаты фольклорного творчества тоже могут стать предметом исследования. 'По поддельным памятникам мы можем изучать мотивы, по которым они были сделаны, литературные приемы самой подделки и т.д. Это памятники быта и представлений своего времени, а часто общественной мысли и литературы. Подделка - это такой же памятник, как и всякий остальной, но сделанный с особыми целями. Д.С. Лихачев. Текстология. Л. 1983, с. 348-359.
  
  ХХ век тоже преуспел на ниве историко-политических и литературных фальшивок. Достаточно упомянуть о "письме Зиновьева", "Протоколах Сионских мудрецов", "Записках Вырубовой", "завещании Плеханова", "Велесовой книге", интервью И.А. Бенедиктова, истории учительской династии Раменских и других.
  
  В 1983 году в немецком журнале "Штерн" стали публиковаться отрывки из якобы обнаруженных дневников Адольфа Гитлера. Журнал выложил несколько миллионов марок, чтобы купить записки вождя за 1932-1945 годы. Но скептики выяснили, что эти сенсационные документы - фальшивка.
  
  Все это лишь то, что было опубликовано и осмеяно, так сказать, вершина айсберга. Сотни фальсификаций XVIII-XX вв., разоблаченных вскоре после их создания или гораздо позже, исключены из нашего обихода. Но многие из липовых документов и поныне считаются истинными...
  
  Порой фабрикацией документов грешили и сами историки.
  
  Впрочем, по мнению автора книги о подлогах, 'в XX столетии мы все реже встречаем фальсификации исторических источников во имя доказательства исторических идей и концепций - все чаще подлоги преследовали откровенно политические цели, некие государственные интересы, нередко выходя из недр спецслужб. Следы многих фальсификаций ведут именно сюда, но доступ к их архивным материалам не всегда бывает возможным'. Козлов В.П. Обманутая, но торжествующая Клио. Подлоги письменных источников по российской истории в XX веке. М., 2001.
  
  Поэтому считать неоспоримым любой найденный в архиве документ могут только дилетанты. Для ученого - это смертный грех. Он обязан сомнению подвергать все: учебники и монографии, энциклопедии и справочники, мемуары, где господствует субъективизм. Почему, спрашивается, пожелтевшая от времени бумага должна восприниматься с большим почтением?
  
  'Историк должен, - пишут Ш.В. Ланглуа и Ш. Сеньобос, - a priori относиться с недоверием к каждому свидетельству автора документа, так как он никогда не уверен заранее, что оно не окажется лживым или ошибочным. Оно представляет для него только вероятность... Историк не должен ждать, пока противоречия между свидетельствами различных документов наведут его на сомнения, он должен сам начинать с сомнения'.
  
  Свидетельство любого архивного документа никак не может быть признано достоверным без очной ставки с остальными свидетелями исторического события - данными, взятыми из иных источников, показаний авторов мемуаров и т.д. Лишь сопоставив архивную информацию с другими, историк обретает право на собственное суждение.
  
  Тем не менее, документ из архива может многое поведать о своем времени и смысле попыток его истолкования.
  
  По словам академика Н.М. Дружинина, историки 'не могут ограничиваться печатными публикациями и стремятся вести поиски новых материалов в архивных фондах. Непосредственное созерцание документа, постепенное вчитывание, вчувствование в его содержание обогащают исследователя лучшим познанием эпохи и изучаемого явления'.
  
  Между тем, обращаясь к истории России первой половины 20-го века, вдруг осознаешь, что от тех лет в архивохранилищах почти не осталось документов.
  
  Куда же делись они, все письма, протоколы, дневники? Не уцелело в учреждениях папок с приказами о приеме на работу и увольнении, не осталось в редакциях черновиков статей, навсегда пропали и подшивки самих изданий.
  
  А на твой запрос из очередного архива, скорее всего, придет письмецо, что, мол, извините, но...
  
  Да бывает, еще и соврут.
  Вот на интернет-форуме делится горьким опытом одна из историков: 'Лет 5 назад я искала документы о Константиновском межевом институте. Меня интересовали его выпускники конца 19 - начала 20 веков, особенно 1904 года, и я написала запрос в центр хранения дореволюционных документов в Москве (тогда еще он был ЦИАМ, архив на улице Профсоюзной, у метро Калужская). Мне ответили: таких дел в архиве нет. Есть лишь за последний период деятельности института, например, за 1915 год... Года через три решила сама проверить. Оказалось, что имеются в ЦИАМе дела, и не только за нужные мне годы, а и за весь 19 век)! Были потеряны время, силы, годы поисков... К сожалению, доверять ответам из архивов на запросы нельзя, - пишет автор. - Надо обязательно ехать туда лично... http://forum.vgd.ru/1518/52613/
  
  Имеется гипотеза, что основа социального склероза - или, по выражению Ч. Айтматова, манкуртства, - во многом субъективна.
  
  'Мы медленно восстанавливаем свою историческую память. Первая мировая война все еще остается в России без героев, без их имен, без памятников воинам, павшим в мировой войне. Памятная дата, 90-летие начала 1-й мировой войны, у нас в стране впервые отмечалась в 2004 году. Исторических источников, документальных, а тем более вещественных, периода 1-й мировой войны сохранилось крайне мало. В редчайших случаях в домашних и семейных архивах остались фотографии родственников - участников войны 1914-1918 гг., тем более в офицерской форме, награды, Георгиевские кресты. Это были бы явные улики. Чтобы выжить в годы гражданской войны и репрессий, уничтожалось все: письма с фронта, фотографии, газеты, журналы, книги, любые косвенные свидетельства. Многие представители известных дворянских фамилий вынуждены были их сменить, скрывая свое не рабочее происхождение. И самое драматичное - люди замолчали, глубоко запрятав в себя прошлое, унося в вечность свою память'. Сорина Л.М. Поэт и воин первой мировой войны Н.С. Гумилёв. - Вестник архивиста, 2006, ?4-5, с.98.
  
  Как констатировала исполнительница современного шлягера:
  'Горят фамильные альбомы в углях каминов...
  'Генералам Белой гвардии' http://www.youtube.com/watch?v=jUKQIlHu3tk
  
  Лишь спустя десятилетия начинаем мы разуметь, почему в 1930-е годы навсегда теряли друг друга, оказывались незнакомыми даже не троюродные, а родные братья и сестры. Лозунг "Кто был всем, тот станет никем" заставил спрятаться в тень многих "бывших": дворян, купцов, священнослужителей. В страхе за жизнь в этих семьях страшились рассказывать детям, кем были и чем занимались отцы и деды: не дай бог, ребенок, как Павлик Морозов, донесет, куда нужно, или сболтнет по дури в школе...
  Теперь, по прошествии века, приходится уже внукам по крупицам собирать сведения о предках, даже если какие-то фотографии и документы и сохранились...
  
  Есть и иное объяснение: 'Причины утрат документов нередко связывали с действиями лиц, стремящихся скрыть свое происхождение и биографические данные... И все же главной причиной массовых утрат архивных материалов оставалось их бесхозное хранение', пишет современный историк, приводя ряд примеров, подтверждающих его суждение. Егоров С.А. Обеспечение сохранности архивных документов 1918-1941 гг. - Вестник архивиста, 2009, ?4, с. 59.
  
  Но дело, поверьте, не только в бесхозяйственности...
  
  Так уж повелось в двадцатом веке в отечестве нашем, что при любой смене власти над площадями и помойками городов вился сизый дым: там обрекались смерти архивы, документы ведомств и учреждений.
  
  Бумага и огонь словно созданы друг для друга.
  
  Впервые дым заклубился в начале 1917-го, в обеих столицах империи, где народ крушил полицейские участки и жандармские управления. В первые дни Февральской революции гнев масс против павшего самодержавия вылился в стихийный разгром государственных учреждений, а особенно охранных отделений.
  
  В Петрограде, на Фонтанке и на Пантелеймоновской улице, в огромных кострах горели архивные дела департамента полиции. Впрочем, погибло далеко не все. Что важно, 'почти не пострадала комната, в которой помещался особый отдел департамента полиции'. Архивное дело, 1927, Выпуск XIII, с.35.
  
  1 марта 1917 г. громили и здание Московской охранки в Большом Гнездниковском переулке. Нахлынувшая толпа ломала шкафы, швыряла на двор пачки дел, альбомы, каталоги, расхватывала 'на память' фотографии.
  
  Очевидец описывал эти события так: 'Жгите, чтобы следа не оставалось! Рвите в клочья! - кричал народ, с криками "ура" уничтожая книги. Во дворе охранного отделения был сложен грандиозный костер из разорванных бумаг и книг. Альбомы с фотографиями политических "преступников", всякие реестры и списки разрывались в клочья и тут же сбрасывались в огонь. Толпа не позволяла никому ничего брать. Та ненависть, что жила у народа к этому учреждению, нашла себе исход в этом буйном погроме'.
  
  Были тут люди, ненавидевшие полицию, сами испытавшие на себе ее тяжкую руку, были обычные любители острых ощущений. Но среди них, конечно, терлись и те, кто хотел воспользоваться случаем, чтоб скрыть свое участие в полицейском терроре и провокациях охранки, - жандармы, осведомители, полицейские, доносчики и провокаторы. Видно, поэтому из архивов охранки исчезли, в основном, личные дела секретных сотрудников, 'агентурные записки' и иные документы 'компрометирующего' характера. Там же, с. 29.
  
  В те весенние дни во всей империи истреблялась документация полицейских управлений и отделений охранки. Так, в марте 1917 г. погибла большая часть жандармских архивов Эстляндского, Одесского, Тифлисского управлений. Сгорел тогда - до листочка! - и архив Бакинского жандармского управления. Несколько раз в том же 1917 году загорался губернский исторический архив в Смоленске.
  
  По мнению Ф. Лурье, автора книги 'Полицейские и провокаторы', все архивы, где хранились досье осведомителей, были в дни Февральской революции повсеместно уничтожены вовсе не взбудораженными толпами, а руководством губернских управлений полиции и жандармерии.
  
  Например, полковник Г.Л. Терентьев, ставший начальником казанской охранки буквально накануне отречения Николая Второго от престола (он приступил к исполнению обязанностей лишь 23 февраля 1917 г.) узнал, что происходит в столице, 1 марта.
  Храня верность присяге, новый руководитель Казанского губернского жандармского управления немедленно принял решение об уничтожении секретных документов, дабы они не попали в руки революционеров и агентов вражеских держав. За это Г.Л. Терентьев и его помощники полковник М.В. Прогнаевский и ротмистр Н.В. Кирсанов вскоре были арестованы новыми властями и переданы в распоряжение Казанского окружного суда для следствия по имевшему место факту сожжения архива КГЖУ.
  
  Но кто бы не истреблял эти документы, уцелело действительно немногое.
  'Портреты участников социал-демократического движения почти не сохранились в недрах наших архивов, они все почти были уничтожены в 1917 г., когда в февральско-мартовские дни архив Департамента полиции переходил в руки новой власти', - пишет В.И. Невский в предисловии к первому выпуску 5-го тома 'Материалов по истории революционного движения в России'.
  
  С марта 1917 г. ответственным уполномоченным по обследованию и приёму архивов Министерства внутренних дел, Московской духовной консистории и Миссионерского совета был С.П. Мельгунов. Он, по специальному Декрету Временного правительства от 22 марта 1917 г., возглавил Комиссию по разработке политических дел Москвы, куда были собраны все документы по революционному движению (в т. ч. материалы Департамента полиции и Московского охранного отделения).
  Уже в начале 1918 г. С.П. Мельгунов смог выпустить в издательстве 'Задруга' сборник документов Московского охранного отделения 'Большевики'. Публикация оказалась и последней: выяснилось, что среди ленинцев были люди с темным прошлым - полицейские осведомители и провокаторы, работавшие на охранку, уголовники, иностранные шпионы. Поэтому уже 19 апреля 1918 г. Комиссия по разработке политических дел большевиками была ликвидирована.
  В созданный вместо нее Архивно-политический отдел при СНК Москвы и Московской области Мельгунову и его помощникам доступ был закрыт. Все политические архивы Москвы прибрал к рукам большевик М.Н. Покровский.
  
  Жгли архивы и в Октябре, когда соратники Ленина совместно с Российским Генштабом осуществили первую цветную - Красную - революцию.
  
  Плыл дым из столиц по губернским городам Российской республики, свергнувшей Временное правительство: прятать архивы было некогда, вот и пылали бумаги министерств, военных и полицейских ведомств.
  
  Архивных свидетельств октябрьских событий 1917 г. в Москве не существует - 'утрачены почти все первые документы Московского Военно-революционного комитета'. Конев А.М. Красная гвардия на защите Октября. М., 1989, с.46.
  
  Известно, что часть бумаг Военно-революционного комитета Москвы уничтожили 29 октября 1917 г., когда юнкера пытались захватить здание, где размещались Моссовет и ВРК, а многие документы Октября 1917 г. погибли при взрыве здания Московского горкома РКП (б) в Леонтьевском переулке в 1919 г.
  
  Уважения к ненавистному прошлому тоже не наблюдалось.
  В России до 1917 года была огромная сеть архивов. Всего в стране насчитывалось свыше 120 тыс. правительственных и общественных (например, церковных) архивов. По подсчетам исследователей, лишь в архивах правительственных учреждений в конце XIX - начале XX в. насчитывалось от 300 млн. до 1.25 млрд. ед. хранения. Однако до нас дошла малая часть этого огромного массива документов.
  
  21 февраля 1918 года Олонецкий губисполком постановил уничтожить архивы управления земледелия и переписной комиссии как 'не имеющие общественного или исторического значения', а 29 ноября 1918 г. на заседании губисполкома было принято решение об уничтожении архива Олонецкого губернского окружного суда: дабы 'раз и навсегда уничтожить признаки старого буржуазного строя'.
  
  Всю Россию охватил революционный вандализм. Жгли помещичьи усадьбы, врывались в чужие дворцы, крушили монастыри, и крушили все, связанное с ненавистным прошлым, что попадало на глаза. В 1919 г. Борис Пильняк печатает рассказик 'Коломна' - всего две странички вокруг 'выписки из книги постановлений коломенского Сиротского суда за 1784 год'. Он нашел этот листок 'на базаре коломенском, после разгрома коломенского архива' (располагавшегося когда-то в Спасском монастыре).
  
  Мало кто тогда раздумывал над историческим значением многовекового наследия Российской империи.
  Еще в октябре 1918 г. все архивы военного ведомства по указанию Совнаркома передали в руки Наркомпроса (разумеется, для усиления централизации и улучшения учета). Работники Наркомпроса принимали от комиссии Наркомвоена архивы и учитывали их в пудах.
  
  Спустя почти год, 12 сентября 1919 г., был издан циркуляр Главархива с постановлением коллегии, ввиду кризиса в Бумпроме, о выявлении архивных фондов, подлежащих уничтожению.
  За 3 месяца в одном лишь Лефортовском архиве в Москве сдали в макулатуру свыше 20 тыс. пудов дел. Вот часть перечня этой 'макулатуры':
  - дела русско-турецкой войны 1877-1878 гг. - 2500 пудов;
  - дела русско-японской войны 1904-1905 гг. - 2000 пудов;
  - именные списки генералов и старших офицеров (с 1880 по 1913 годы) - 2000 пудов;
  - формулярные списки офицеров Русской Армии (1849 - 1900) - 4500 пудов;
  - дела штаба Отдельного корпуса внутренней стражи (1816-1865) - 800 пудов;
  - дела Комиссариатского и Провиантского департаментов ( 1811-1865)- 2000 пудов;
  - месячные донесения войсковых частей, начиная с 1793 года, - 4000 пудов;
  - дела по рекрутским наборам (1828-1865) - 1500 пудов;
  - дела Отдельного гренадерского корпуса (1816-1865 - 400 пудов... (По материалам ЦГВИА: ф.796, оп.1, д.192, л.19; ф.800, оп.1, д.654, л.45).
  
  В 1918-1919 годах уничтожаются (мол, за неимением транспорта и денег для вывоза архивов в Петроград) фонды частей бывших Царскосельского, Петергофского и Гатчинского воинских гарнизонов, сожжен архив лейб-гвардии Драгунского полка.
  Зимой 1920-го года уже в самом Петрограде передаются на топливо фонды документов лейб-гвардии Измайловского полка. Новая жизнь, 23 мая 1918 г.
  
  А всего за 1917-1921 годы власти уничтожили от 30 до 50% фондов архивных дореволюционных хранилищ России (включая частные фонды).
  
  Оговоримся: уничтожение в СССР книг и архивов в ХХ веке не является чем-то беспрецедентным.
  Не питали в Российской империи особого почтения к старине и прежде. Да и горели деревянные города гораздо чаще.
  Недаром историк Р.Г.Скрынников пишет, что 'сохранность русских архивов и книгохранилищ XVI века - наихудшая во всей Европе'.
  'В 1626 году погиб в пожаре архив Сибирского Приказа в Казанском Дворце. В 1643 году полностью сгорел весь архив Тобольска, а в последующем - и архивы других сибирских городов. Поэтому документальных свидетельств истории Сибири за XV-XVI и начало XVII веков практически не существует', - вздыхал Петр Буцинский в докторской работе 'Описание Сибири и быт ее первых насельников'. (Харьков, 1889).
  
  Еще один типичный случай. 7 ноября 1883 г. на заседании городской думы Ростова-на-Дону был заслушан доклад управы об итогах торгов по продаже старых дел из архива упраздненной думы за период с 1805 по 1840 год, весом более 50 пудов. Предложено купить по 2 рубля 40 копеек за пуд, с прибылью 100 рублей. Дума под председательством городского головы Н.И. Кузьмина результаты торгов утвердила. Ростов-на-Дону. Страницы истории (1749-2009). Омега Паблишер, 2009, с.125.
  Это прибыльное дельце - причина многих белых пятен в истории города.
  
  В начале 1860-х годов в Московском архиве Министерства юстиции обрекли на гибель "несколько тысяч документов, коих утрата внесла невосполнимый пробел в историю финансов России". Было сожжено 140 книг и 3147 вязок Ревизион-коллегии, 3465 книг и 1376 вязок Камер-коллегии. Собирались уничтожить и "дела под известным титулом" за 1740 год, да директор архива сменился...
  
  Или такой вот встретился однажды любопытный документ.
  'Приказом г. Генерал-Губернатора Западной Сибири по Главному управлению 13 ноября за ?80:
  Объявляется искренняя признательность за труды по разборке архивных дел, подлежащих к уничтожению, членам учрежденной на сей предмет особой комиссии:
  Председателю комиссии, члену совета главнаго управления Западной Сибири статскому советнику Пеллико.
  Архивариусу главнаго управления, коллежскому ассесору Куртукову.
  Бывшему помощнику столоначальника главнаго управления (ныне чиновнику особых поручений при военном губернаторе области сибирских киргизов), коллежскому секретарю Титову.
  Помощнику столоначальника 3-го отделения, губернскому секретарю Петру Михайлову'.
  Томские губернские ведомости, 1864 год.
  
  Нет, культурный вандализм - не отличительная черта одних россиян. Ведь Александрийскую библиотеку, бывшую чудом света, спалили еще до нашей эры.
  К уничтожению ее рукописей причастны и Юлий Цезарь, и Аврелиан, и фанатики-христиане. Спалили все книги в древнем Китае по приказу императора Цинь Ши Хуанди. Горели устроенные инквизицией костры из книг на площадях средневековых Рима и Парижа, жгли в Берлине штурмовики-нацисты пирамиды томов, сочиненных евреями и коммунистами...
  
  Многие власть в мире имущие тоже норовили стереть компромат на свою персону из памяти людской. Например, автор биографии президента США Гувера, историк Джон Хамилл, озадаченно признал: 'Пересмотрев многочисленные источники, мы убедились, что кто-то до нас прошелся по следам Гувера, изъял, скупил и другими способами уничтожил важные документы. Даже в публичной библиотеке Нью-Йорка книги и протоколы внезапно исчезли с полок и не были найдены даже после неоднократных и тщательных поисков со стороны администрации'. Hami11 J. The Strange Career of Mr. Hoover under two Flags. New York, 1931, p. 1.
  
  Не ведая прошлого, трудно двигаться в будущее.
  
  По мнению многих литовских политиков, советский период жизни Дали Грибаускайте - сплошной набор 'тёмных пятен'. У исследователей ее биографии множество вопросов. Так, при работе над книгой 'Красная Даля' журналистка Рута Янутене выяснила, что из личного дела нынешнего президента Литвы вырваны страницы - с шестой по семнадцатую.
  Как госпожа президент смогла в 1990 году стать научным секретарём Вильнюсской школы КПСС, если она (по её словам) вышла в 1989 году из Компартии Литвы на платформе КПСС и вступила в независимую Компартию во главе с Альгирдасом Бразаускасом? Где собственноручно заполненный бланк, в котором Даля Грибаускайте расписывалась в выходе из КПЛ на платформе КПСС и вступлении в независимую КПЛ? В каком году Грибаускайте действительно вышла из КПСС? Не произошло ли это после 13 января 1991 года?
  Ведь в таком случае, она, по литовским законам, подлежит люстрации и уголовному преследованию.
  Между тем, в январе 2015 года президент Грибаускайте запретила доступ к собственным персональным данным, хранящимся в архивах республики...
  
  Но состояние зарубежных библиотек и архивов пусть тревожит историков и архивистов Европы и США.
  
  Нас же, как граждан и патриотов России, беспокоит сохранение связи времен в родном отечестве. Не случайно тысячи россиян ведут ныне поиски предков, ведь у большинства населения страны фамильная генеалогия обрывается - в лучшем случае - на именах прадедов.
  Потому-то тратят люди весь отпуск, чтобы съездить в деревушку, где когда-то родился дед, обращаются за справками в архивы, листают приходские книги.
  Увы, часто все это бесполезно...
  
  Ведь какой из регионов Российской Республики ни возьми, - ситуации с партийными, государственными и военными архивами похожи, как близнецы, независимо от их географического расположения.
  
  Впрочем, речь не только о России...
  
  Вскоре после захвата власти в стране большевики ввели режим государственной тайны, не ведая, что будет через полгода.
  
  В 1907 г. Ленин писал: 'Нам надо позаботиться, - и кроме нас некому будет позаботиться, - о том, чтобы народ знал эти полные жизни, богатые содержанием и великие по своему значению и своим последствиям дни гораздо подробнее, детальнее и основательнее'. Ленин В.И. Против бойкота. (Из заметок с.-д. публициста). - Ленин В.И. ПСС, т. 16, с.26.
  
  Через 10 лет, с началом гражданской войны, большевикам стало не до архивов.
  
  Да, конечно, 1 июня 1918 г. декретом Совета Народных Комиссаров РСФСР за подписью В.И. Ленина "О реорганизации и централизации архивного дела"декларировалось: "Все архивы правительственных учреждений ликвидируются как ведомственные учреждения, и хранящиеся в них дела и документы отныне образуют единый Государственный Архивный Фонд" (ЕГАФ).
  
  Более того, в разгар войны вышел декрет Совнаркома РСФСР от 31 марта 1919 г. 'О хранении и уничтожении архивных дел'.
  В развитие и дополнение декрета от 1 июня 1918 года о реорганизации архивного дела (Собр. Узак., 1918, N 40, ст. 514) Совет Народных Комиссаров постановляет:
  1. Все оконченные дела советских учреждений, профессиональных и кооперативных организаций сохраняются при них не более пяти лет, причем ни один документ из дела не должен быть изъят.
  2. По истечении установленного срока оконченные дела поступают в соответствующее архивное отделение в качестве исторического материала.
  3. Из дел, подлежащих поступлению в архивное отделение, уничтожаются:
  а) Не имеющие значения для изучения истории, дипломатических сношений, политической, общественной, экономической и вообще каждой жизни в разных ее проявлениях.
  б) Вполне однородные по содержанию и форме, при чем одно такое дело или бумага должны быть сохранены.
  4. При выделении дел к уничтожению из них должны быть изъяты для хранения все отдельные документы, требующие постоянного хранения, а также автографы, образцы печатей, гербовой бумаги, печатных бланков и пр.
  5. Разбор архивных фондов, подлежащих сохранению, и выделение из них дел к уничтожению производятся Комиссиями, состоящими из лиц по назначению Главного Архивного Управления, и из председателя того учреждения, дела которого разбираются. В Петрограде и Москве председателем Комиссии является управляющий тем отделением Государственного Архивного Фонда, в которое должны поступать на хранение разбираемые дела, а на местах заведующий губернским или областным архивом.
  6. Комиссия руководствуется в своей работе общей инструкцией для разборки дела и особыми, в случае надобности, указаниями Главного Управления Архивным Делом.
  7. Постановление Комиссии с описями дел, намеченных к уничтожению, представляется на поверочную комиссию при Главном Управлении Архивным Делом, состоящую под председательством старшего инспектора, из руководителя одной из секций Единого Государственного Архивного Фонда, из одного управляющего отделением и из заведующего Научно-Статистическим Отделом.
  8. Заключение Поверочной Комиссии представляется на утверждение Главного Управления Архивным Делом, а после утверждения приводится в исполнение, при чем фактическое выделение дел и документов к уничтожению производится при непременном присутствии председателя или одного из членов Разборочной Комиссии, который составляет акт исполнения и доносит о сем в Поверочную Комиссию. Дела и бумаги для уничтожения передаются в губернские или центральные управления бумажной промышленности Высшего Совета Народного Хозяйства, причем при самом уничтожении обязательно присутствие представителя Главного Управления Архивным Делом.
  9. Описи уничтоженных дел и вся по этому поводу переписка составляют особое дело Архивного Отделения, подлежащее хранению при нем.
  Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин).
  Управляющий делами В. Бонч-Бруевич.
  
  Проект декрета, внесенный народным комиссаром просвещения А. В. Луначарским, был принят Малым СНК 31 марта большинством голосов; против голосовал представитель Народного комиссариата юстиции князь П. А. Чегодаев, поэтому 17 апреля проект декрета был внесен в СНК. На следующем заседании 22 апреля проект декрета был утвержден, и было поручено Народному комиссариату юстиции подготовить проект декрета 'о разумном использовании старых архивов для бумажной промышленности'.
  Публ.: 'Известия' ?137, 26 июня; 'Собрание Узаконений' ?28, ст. 313.
  Приводится по: Декреты Советской власти. Т.5. С.87-88.
  
  Одновременно ввели "Положение о губернских архивных фондах", установившее порядок по сбору документов на местном уровне. Архивы создавались под крылом Наркомата просвещения. Советским органам предписывалось всячески способствовать их работе.
  
  Однако в докладе на IX съезде РКП (б) вождь заявил: 'Для истории Советской власти время еще не настало. Да и если бы настало, то мы... историками быть не собираемся, а интересует нас настоящее и будущее'. Ленин В.И. Соч., 3-е изд., т. 30, с.415.
  
  Любимым словцом его в те дни было: 'Архисекретно'.
  
  Видный латышский большевик и философ Дзенис Освальд (с 1935 г. президент Украинской ассоциации институтов марксизма-ленинизма) в воспоминаниях, впервые изданных в 1929 г., писал:
  'В истории освободительной борьбы трудящихся Латвии одно из выдающихся мест занимают дни восстания пролетариата Риги в январе 1919 года. Моей задачей не является анализ тех социально-экономических условий, в которых началась и развивалась борьба пролетариата Латвии против немецких оккупантов и национальной буржуазии в конце 1918 и в начале 1919 года.
  Задача моя проще: попытаться восстановить в памяти сам ход борьбы, несколько систематизируя его. И все же эта задача трудна.
  Документального материала об этом периоде чрезвычайно мало, архива - никакого. Даже комплекты газет того времени - необычайная редкость, причем и они не в состоянии дать мало-мальски удовлетворительного материала, ибо в то время у нас не было прессы, которая могла бы свободно освещать ход борьбы. У самих участников борьбы тогда не было времени писать заметки или дневники, - нужно было бороться ежедневно, ежечасно.
  Следует сказать, что весь материал, который сохранился о рижском восстании 3 января, нужно искать разве только в памяти живых участников этой борьбы. Но каждый ушедший год сокращает их число, стирает в памяти отдельные моменты этой борьбы. К сожалению, до настоящего времени мы мало сделали для того, чтобы осветить в литературе этот один из наиболее ярких моментов борьбы пролетариата Латвии. И все же это нужно сделать. Если уже теперь, по прошествии 10 лет, вспоминая рижское восстание 3 января, трудно восстановить в памяти подробности стремительного хода борьбы, потом, когда пройдет еще время, это будет значительно труднее'. Дзенис О. (Рукитис). 3 января 1919 года. - В сб. За Советскую Латвию. Воспоминания борцов (1918-1919 гг.). Рига, 1960, с.109-110.
  
  В июле 1918 г. от вооруженного противостояния 'белых' и 'красных' сильно пострадал Ярославль: очень многие архивы, библиотеки были уничтожены в пожарах, возникших в результате прицельного обстрела города тяжелыми снарядами защитников новой власти. Так, в огне погибли свыше 3500 книг, журналов и документальных дел Ярославской казенной палаты. Сгорело здание Демидовского лицея с его богатейшим архивом и библиотекой.
  
  Авторы издания, выпущенного в Брянской губернии местными Бюро Истпарта ВКП (б) и Октябрьской комиссией к 10-летию революции 1917 года, в предисловии жалуются на трудности, которые пришлось преодолеть им при подготовке брошюры.
  'Во-первых, мы очень мало имели в своем распоряжении наиболее ценных для истории материалов, как-то: протоколов заседаний, собраний, конференций и съездов, а также воззваний, газет и других документов подобного рода. Все они за немногими исключениями, не сохранилось. Мы вынуждены были использовать, в качестве материала, главным образом, воспоминания отдельных товарищей, участников революционных событий. Понятно, что этим товарищам трудно было, по истечении десятилетия, сохранить в памяти подробности борьбы, восстановить даты и, поэтому, в таких воспоминаниях мы больше всего наталкивались на общие места и очень мало находили - конкретного материала. Но даже и таких материалов, по ряду очень важных районов Брянской губернии, к моменту составления настоящего очерка, мы не имели. 'Борьба за Октябрь в Брянской губернии'. - Брянск , 1927, с.3.
  
  'Украина, десять раз переходившая из рук в руки, - констатировал командарм И.Э. Якир, - не сохранила абсолютно никаких сколько-нибудь систематизированных материалов - документов о первом, начальном периоде организации ее вооруженных сил... Имеющиеся материалы - только в памяти участников гражданской войны. Многие уносили их с собой в раннюю могилу, погибая в борьбе с врагами революции'. Якир И. Э. Воспоминания о гражданской войне, М., 1957, с.34.
  
  Спустя 30 лет генерал-лейтенант И. Прочко в обзоре книг о гражданской войне в 'Военно-историческом журнале', объяснял мотивы личного интереса к воспоминаниям: 'В наших архивах хранятся богатейшие материалы о строительстве Вооруженных Сил Советского государства и о гражданской войне.
  Однако не по каждому вопросу, интересующему исследователя, можно найти архивные материалы. Наиболее слабо представлены документы о зарождении Красной Армии и Военно-Морского Флота в начальном периоде гражданской войны, о событиях, происходивших на окраинах Советской республики. Это можно сказать о Закавказье, Средней Азии и Дальнем Востоке.
  Вот почему каждая книга воспоминаний о гражданской войне, каждый новый факт, включенный в нее, поможет исследователям более глубоко разобраться в вопросах вооруженной борьбы первого в мире социалистического государства...
  Начало исторического пути Красной Армии связано с боями под Псковом и Нарвой в феврале 1918 года. Но в архивах нет документов, которые позволили бы осветить февральские события 1918 года'. Военно-исторический журнал, 1959, ?4, с.97.
  
  Почему же?
  Обратимся к мемуарам А.И. Черепанова, участника обороны от германских войск в начале 1918 г.: 'В Пскове было тревожно. В районе вокзала горели склады. Во дворе реального училища пылали костры: жгли какие-то документы. Февральский ветер подхватывал обрывки бумаги, кружил их в воздухе...'. Черепанов А. Под Псковом и Нарвой. - М., 1957, с.122.
  
  Гражданская война шла с переменным успехом.
  Сперва наступали белые.
  Большевики, покидая губернские и уездные центры, жгли списки партийцев, дела ЧК и ревкомов. Угроза скорых расправ над красногвардейцами и деятелями Советской власти требовала избавляться от документальных 'улик'.
  Например, в начале июня 1918 года Самару захватили белочехи, и, как вспоминала большевичка М.С. Бешенковская, участница тех событий 8 июня 1918 г., "когда стало выясняться, что клуб коммунистов осажден почти со всех сторон, В.В. Куйбышев предложил уничтожить все штабные документы. Их было много, и сожжение заняло немало времени". Боевое прошлое. - Куйбышев, 1958.
  
  А когда в села и города, оставленные красными, входил враг, начинались кровавые расправы, опять вспыхивали костры.
  
  'Серьезный ущерб городскому архиву причинил временный захват Оренбурга войсками полковника А.И. Дутова, атамана Оренбургского казачьего войска. Во время властвования дутовцев архивные материалы несколько раз перемещались и в результате оказались совершенно разрозненными, инвентарные описи на них утрачены. Часть архивных документов за 1913-1917 гг., дутовцы увезли с собой, часть погибла во время пожара'. Сухачева Ю.В., Горбунова А.В. Государственный архив Оренбургской области. - Вестник архивиста, 2008, ?3, 198-199.
  
  Многие архивы военных гражданских и учебных заведений г. Оренбурга были взяты в период эвакуации в Сибирь, часть документов была потеряна в пути по мере поспешности отступления, часть архивов была разорена, - сообщалось в докладе Центрального краевого архива. - 'Так было с архивами казачьих войск, Женского института, Кадетского корпуса, Ташкентской железной дороги, архивами военных частей и многими другими. Архивы учреждений, которые были оставлены на месте, за это время подверглись не меньшему опустошению, будучи частью выброшены из занимаемых помещений, а частью оказались расхищенными на месте, из-за укоренившегося и господствующего взгляда, что дела архивов дореволюционных учреждений не имеют никакого значения. Многие из них были сожжены, использованы для отопления, частью разобраны на 'цыгарки'; и почти все дела, благодаря общему недостатку писчей бумаги, подверглись безжалостному и самому примитивному способу выдирания чистых листов бумаги для канцелярий новых учреждений. Все это, вместе взятое, привело их в хаотическое беспорядочное состояние, смешало не только хронологический порядок дел, но и разбило каждое из них на части, смешав дела разных учреждений в беспорядочную кипу; в большинстве случаев исчезли и описи архивных дел'. Такое положение с архивами наблюдалось повсеместно: архивы, эвакуированные при Колчаке из Омска, частично нашли на разных станциях Сибирской железной дороги; 'в 1918 г. из фондов Семиреченского областного правления было продано с аукциона 114011 дел и 726 книг'. Введенский А.Архивное строительство в Казахстане. Архивное дело. ГАУ НКВД, 1938, ?4, с.84-84.
  
  'В исключительно тяжелых условиях становилось на ноги архивное дело Казахстана, - сетует ученый из Павлодара. - В годы гражданской войны погибла масса ценнейших документов; сохранившиеся фонды оказались распыленными и в хаотическом состоянии'. Мендешева З. Становление Главархива Казахской СССР. - Ученые записки Павлодарского пединститута, 1987, вып.7, с.62.
  
  'Прежде всего, следует отметить, что архивы закаспийских парторганизаций 1917-1918 г. не сохранились', - во введении к монографии о революционном Туркестане замечал историк А. Росляков. - 'Часть их была уничтожена самими партийными работниками во время контрреволюционного мятежа в июле 1918 г. и позже, во время господства контрреволюции и английской интервенции в Закаспии.
  Так обстояло дело с документами Казанджикской и Красноводской организаций. Неизвестна судьба документов Кизыл-Арватской, Ашхабадской и Мервской большевистских организаций, но в советских архивах они не разысканы.
  Неизвестно и местонахождение архива Чарджуйской парторганизации за 1917-1918 гг., хотя Чарджуй не был захвачен белогвардейцами. Все это крайне затрудняет и осложняет работу исследователя', - огорчен ученый.
  'В частности, мы почти лишены данных о численном составе партийных организаций Закаспия, не имеем точных дат организационного оформления многих из них, не имеем списков членов организаций, не говоря о таком важнейшем историческом источнике, как партийные решения'. Росляков А. Большевики Туркменистана в борьбе за власть Советов (1917-1918 гг.), Ашхабад, 1961, с.33-34.
  
  Процесс создания Государственного архивного фонда на Урале протекал в сложных условиях, вызванных последствиями гражданской войны. До октября 1917 года большая часть документов, связанная с историей региона, откладывалась и сохранялась в различных ведомственных архивах Москвы, Оренбурга, Верного (Алма-аты), Астрахани, Петербурга и других городов РФ. Значительное количество документов было утеряно, сгорело или разворовано.
  
  В Сибири было так же, как и повсюду.
  'При изучении материалов 'Сибирской советской энциклопедии' оказалось, что самое слабое место в освещении истории гражданской войны - ее начальный период, с Октября до падения Советской власти', - констатировал историк В.С. Познанский в статье 'Вопросы истории гражданской войны в 'Сибирской советской энциклопедии''. - Вопросы истории Сибири. Вып. 3. Томск, 1967, с.200.
  
  В 1918 г. сожгли большинство материалов Центросибири, ее высшего военного органа - Сибвоенкомата, почти всех Советов и парторганизаций. Так, после отступления из Верхнеудинска Центросибирь велела обязательно уничтожать документы Советов и советских войск, в случае невозможности вывезти их с занимаемой врагом территории.
  
  Понимая ценность документов (и для истории, и для будущего использования в борьбе за Советскую власть), партийные и советские деятели иногда пытались самое важное припрятать в укромных местах.
  Так сделали председатель Центросибири Н.Н. Яковлев и председатель Чрезвычайной комиссии ВЦИК по разгрузке Владивостокского порта З.Ф. Кулинич. Уходя после падения Советской власти в тайгу, они сочли нужным, нарушая всю конспирацию, сохранить несколько документов.
  Расправившиеся с группой Н.Н. Яковлева члены отряда поручика Захаренко в числе 'трофеев' передали начальству чековую и расчетную книжки Владивостокского госбанка, удостоверение З.Ф. Кулинича как члена ВЦИК и его пропуск в Смольный, подписанный В.И. Лениным.
  
  Но обычно, в условиях гибельной борьбы терпящая поражение сторона (Советы летом 1918 г., колчаковцы - с лета 1919 г.) сама истребляла свои архивы, в первую очередь - бумаги политического и военного характера.
  Перед оккупацией Благовещенска японцами в сентябре 1918 г. Яков Шафир, руководитель большевиков города, весь день уничтожал в редакции архивы и документы. Утром намеревался покинуть город, перейдя на подпольное положение. Но скрыться не успел, был схвачен и расстрелян.
  Перед эвакуацией Иркутска все документы губкома РКП (б) тайно вывезли на остров Ольхон на Байкале. То ли их упрятали без следов, то ли уничтожили, - неизвестно. Старый большевик А.А. Ширямов рассказывал о последнем этапе отступления Арбагарского отряда Красной гвардии: 'Уничтожили все списки и документы, по которым враг мог узнать состав отряда и рабочих организаций'.
  
  Руководитель бийских большевиков И.А. Турусов в отчете Истпарту писал: 'Дела за 1918 год техническим секретарем фракции тов. Михельсон были во время Колчака уничтожены, ибо сохранить их не было никакой возможности'.
  К.М. Ожиганов, в мае 1918 г. - делегат Бийской парторганизации на I Западно-Сибирской конференции РКП (б), после гражданской войны сообщал: 'У меня записывались в блокнот выступления товарищей и доклады, но в колчаковскую реакцию во время ареста записки пришлось уничтожить'.
  У вождя алтайских большевиков И.В. Присягина вышло наоборот: сам он погиб, а блокнот с записями на конференции удалось спасти.
  
  Таких примеров много. Бывало, какие-то архивы уничтожали и красные, и белые. Часть материалов Тыретского Совета летом 1918 г. уничтожили сами его члены, а остальное, отступая, сожгли колчаковцы.
  
  Через годы, выясняя, где и как погибли архивы, доказали, что архив Павлодарского Совдепа уничтожен в ночь на 1 июня 1918 г., а документы Дальсовнаркома утоплены 2 сентября 1918 г. в Амуре у ст. Екатерино-Никольской.
  
  После ряда провалов подполья в конце 1918 г. Сибирский областной комитет РКП (б) приказал сжигать спрятанные архивы при малейшем подозрении на возможного провокатора, обнаружении слежки или наблюдения колчаковской контрразведки.
  
  Десятки героев рисковали жизнью, уничтожая документы и спасая товарищей по борьбе. По Енисею везли 'на законный суд' в Красноярск арестованных в Минусинском уезде по обвинению в большевизме и службе в Красной гвардии, но кто-то, оставшись безызвестным, уничтожил в пути документы обвинения - папку с бумагами 'Дело членов Минусинского Совдепа'. С борта парохода 'Барон Гинцбург' кто-то выбросил в Лену портфель с документами об участниках борьбы за Советскую власть, конвоируемых отрядом войскового старшины Красильникова в Иркутскую тюрьму.
  
  Потом отступать пришлось колчаковцам (а также деникинцам и врангелевцам), и теперь уже запылали архивы их контрразведок, штабов и правительств.
  Кроме того, перед бегством колчаковцы уничтожили большую часть жандармских и тюремных архивов не только в Томске, но и в ряде других городов Сибири, в частности - в Омске и Барнауле.
  
  К.И. Гидлевский, М.Г. Сафьянов и Е.Н. Катаев - в 1917-1918 гг. члены Минусинского Совдепа - сообщали Истпарту: 'Наиболее серьезные политические и военные дела решались у нас в закрытых заседаниях Совдепа, исполкома, военно-революционного комитета и военно-революционного штаба. Протоколы заседаний не печатались, писались от руки, а потом их пришлось сжечь. Что касается секретных материалов президиума Центросибири, Сибвоенкомата, военного командования на фронтах, то многое уничтожалось сразу после прочтения лицами, которым документ адресовался. Выписки не делались или тоже уничтожались одновременно с подлинниками. Напряженная обстановка не позволяла хранить ряд документов'.
  
  А летом-осенью 1919 г. снова гибли бумаги сибирских Советов. Белогвардейцы, где лишь могли, уничтожали захваченные год назад архивы 'большевицко-комиссарской' ненавистной власти, поджигая, затопляя в подвалах и т. п.
  
  Генерал-лейтенант К.Ф. Телегин объяснял: 'Мне, как участнику первых боев под Омском в 1918 г., хотелось поделиться воспоминаниями о боях Омской Красной гвардии в мае-июне 1918 года и попытаться вскрыть причины, почему Западная Сибирь оказалась недостаточно подготовленной в военном отношении к отпору врага. Трудность разработки вопроса в том, что Центральный государственный архив Советской Армии не располагает материалами по вооруженным силам Западной Сибири первой половины 1918 г.'.
  Генерал огорчен: 'Сборники документов, изданные Омским издательством ('Омск в дни Октября и установления Советской власти. 1917-1919' и 'Омские большевики в борьбе за власть Советов') и Новосибирским издательством ('Большевики Западной Сибири в борьбе за социалистическую революцию'), крайне мало содержат документов о военно-организаторской работе партии и Советов и почти совершенно не включают документов военных органов Западной Сибири.
  Лишь в библиотеке им. В.И. Ленина сохранилось некоторое количество печатных изданий того времени, освещающих военную деятельность западносибирских партийных, советских и военных организаций. В статье, помимо упомянутых документов и материалов, использованы воспоминания участников событий первой половины 1918 года в Западной Сибири, в большинстве еще не публиковавшиеся в печати. Ограниченное количество документальных материалов не дает право автору претендовать на полноту освещения, поэтому настоящая статья может явиться лишь исходным материалом для более широкой разработки этого вопроса в последующем'. Телегин К. Борьба с иностранной и внутренней контрреволюцией в Западной Сибири в первой половине 1918 года. - Военно-исторический журнал, 1959, ?4, с.33.
  
  Что же поделать, если на отформатированном винте стерта вся информация?
  Вот и мучились историки.
  А ведь кто-то не поймет, почему адмирал И.С. Исаков в книге 'Каспий, 1920 г.' признался: 'Проштудировав книгу военного историка В.А. Денисова, я впервые понял, как война, операции, человеческий труд и трудности с течением времени часто получают сглаженную, смягченную окраску, в том числе в официальных изданиях, основанных лишь на архивных отчетах. Автор не задумался над нелогичностью некоторых моментов и не пытался сделать более глубокий анализ для того, чтобы исключить или разъяснить имеющиеся противоречия.
  Еще позже пришлось убедиться, что в некоторых особо острых случаях необходимых документов найти нельзя. Этим поздним отвлечением я вовсе не собираюсь поставить под сомнение всю нашу советскую историографию... отнюдь нет.
  Я только хочу предостеречь от некритического отношения к различным историческим исследованиям и напомнить, что без слова живых людей - участников событий в виде ли статей или мемуаров нельзя получить достаточно полного и объективного представления даже об относительно недавнем прошлом нашего флота, армии и всего государства в целом'.
  
  Вот почему в разгар войны большевики заговорили о необходимости сохранения хотя бы их, большевиков, истории.
  Уже в сентябре 1920 г. М.А. Ольминский, выступая от имени Истпарта на IX Всероссийской партконференции РКП (б), сетовал: 'Что касается источников для изучения истории партии, то они в высшей степени в плачевном состоянии'.
  А М.Н. Покровский напоминал ее делегатам: 'Во многих местностях, прежде занятых белыми, может и не быть наших документов. Во время нелегального существования нашей партии было нелепо создавать там архивы. Они носились в карманах секретарей и десятки раз уничтожались. В таком же положении находились товарищи во всей зафронтовой полосе, то есть почти в половине России, пока шла междоусобная война... Так что собирайте всякие материалы, чтобы комиссия, которая создана, имела возможность на что опираться в своей борьбе с буржуазной клеветой. Имейте в виду, что эту борьбу нам надо выдержать, и если мы дадим возможность этим документам пропасть, не организуя этого дела, то нашим детям придется учиться истории революции по белогвардейским книжкам'.
  
  Именно по этим мотивам учредили Истпарт (Комиссию для собирания и изучения материалов по истории Октябрьской революции и истории Российской Коммунистической партии). Первоначально он был создан в августе 1920 г. при Государственном издательстве.
  
  Но 21 сентября 1920 г. СНК принял за подписью В.И. Ленина постановление об учреждении Истпарта при Наркомпросе.
  В нем говорилось: 'Все советские и общественные учреждения, а также частные лица, располагающие такими материалами, обязуются доставить их в распоряжение названной комиссии, которая в случае надобности может требовать таковые от учреждений и частных лиц, обращаясь к содействию соответственных властей'. Этим актом подчеркивалось особое, по сравнению с другими материалами, положение документов по истории партии и связанных с ними документов по истории Октябрьской революции. Создавалось учреждение для сбора, обработки, издания историко-партийных материалов с самыми широкими полномочиями, имеющее право пользоваться для выполнения своих задач 'содействием соответственных властей'.
  
  А 1 декабря 1921 г. Истпарт перешёл в ЦК РКП (б) на правах отдела.
  
  Вскоре вышло специальное постановление ЦК РКП (б):
  'а) Поручить Секретариату ЦК озаботиться изъятием всех материалов, имеющих какое-либо отношение к архиву ЦК и к истории РКП и находящихся у разных лиц и учреждений.
  б) Обязать всех членов партии и руководителей учреждений, у которых находятся те или иные документы, имеющие отношение к архиву ЦК и к истории партии, сдать их в архив ЦК, в оригиналах или копиях, - по соглашению с Секретариатом ЦК'.
  
  Это было первое постановление, оперирующее понятием 'все материалы, имеющие какое-либо отношение к истории партии', и отвергающее право любых лиц и учреждений, кроме архива ЦК РКП (б), постоянно хранить такие материалы.
  
  Таким образом, создание архивных спецхранов шло путем создания в партийных (а затем и государственных) архивах особых фондов, закрытых для использования учеными, и сосредоточения "секретных материалов" разных ведомств в одном месте.
  
  8 сентября 1919 г. на заседании Полибюро Сталин заявил, что 'некоторые сведения о заседаниях ЦК, хотя и в очень извращенном виде, доходят каким-то путем до наших врагов'. Поэтому было решено сократить доступ сотрудников ЦК к 'конспиративным' документам. В принятом по докладу Сталина постановлении предписывалось: 'решения по наиболее серьезным вопросам не вносить в официальный протокол, а товарищу Крестинскому отмечать их себе для памяти и личного исполнения'. Так родилась 'Особая папка'.
  Была введена краткая форма протоколирования заседаний Политбюро. В протокол вписывался только пункт протокола, рассматривавшийся вопрос и решение. В 1921 г. постановили, чтобы в документах Президиума ВЦИК, СТО, СНК, всех наркоматов 'не делались ссылки на решения ЦК'. Известно и постановление Политбюро от 8 декабря 1923 г., подтверждающее 'прежнее решение Политбюро, гласящее, что в протоколы Политбюро ничего, кроме решений Политбюро, записываться не должно'.
  Таким образом, утвердилась система протоколов, в которых фиксировались решения, принятые Политбюро. В начале 1920-х гг. протоколы заседаний Политбюро, по-видимому, по тем же соображениям, записывались от руки и лишь позднее, в 1926 г. были перепечатаны на машинке. По терминологии аппарата ЦК, существовали 'подлинные', 'подписные', 'особые', 'рассылочные', 'архивные', 'хранилищные', 'справочные' и т. п. экземпляры протоколов.
  Если подытожить, то вся эта пестрота экземпляров протоколов сводится к нескольким: 'подписной' протокол с грифом 'совершенно секретно', он же беловой подлинник, 'особый' протокол, - решений с грифом 'особая папка', 'рассылочный' протокол, т. е. протокол неполного состава, предназначенный для информирования членов ЦК и ряда лиц, и подлинные материалы к протоколам.
  Все остальные протоколы были копийными.
  
  С 1921 г. началась передача важнейших дел из Сенатского и других архивов в архив Истпарта РКП (б). Тогда же ему был передан весь архив ЦК за 1917-1919 гг.
  Доступ к нему был крайне ограничен, а сам он стал огромным спецхраном.
  
  Повсюду появились отделения Истпарта, искавшие документы по истории революции и гражданской войны. Уже к апрелю 1922 г. насчитывалось 72 бюро Истпартов, в том числе 14 областных и 58 губернских. Пролетарская революция, 1922, ?8, с.231.
  
  Но повсеместно перед Истпартами встала одна и та же проблема: изучать им нечего.
  Редакция журнала 'Пролетарская революция' в примечаниях к статье Г. Шпилева поясняла, что 'архивные документы, преимущественно относящиеся к подпольному периоду работы коммунистов, почти совершенно отсутствуют. Этим в значительной мере объясняется, что ряд вопросов, затронутых в статье, представляющих интерес, не получили исчерпывающего изложения'. Шпилев Г. Из истории партийной работы в Сибири при Колчаке. 'Пролетарская революция', 1928, ? 1 (72), с.67.
  
  Исчезли все партийные документы периода 1904-1907 гг. о деятельности РСДРП в Баку - как большевиков, так и меньшевиков. Раевский А. Большевизм и меньшевизм в Баку в 1904-1905 г.г. Институт истории партии им. С. Шаумяна при ЦК АКП (б). - Баку: Изд-во АзГНИИ, 1930 (предисловие).
  
  Во введении к одному из сборников Томского Истпарта читаем: '...до сих пор работа истпарта в Сибири вообще, в Томской губернии в частности, протекает в крайне неблагоприятных условиях: нет соответствующего кадра работников, могущего серьезно и надолго отдаться этой трудной работе, нет самого важного для того, чтобы написать полную историю развития Томской организации РКП, - архивных материалов, по большей части хранившихся в Томском бывшем губернском жандармском управлении. Архив Томского жандармского управления исчез бесследно.
  Таким образом, историю развития Томской организации и революционного движения по нашей губернии приходится восстанавливать по отрывочным, неполным, по большей части субъективным материалам - воспоминаниям...'. Былое Сибири, 1923, ?2, с.1.
  
  Почти в каждой губернской парторганизации приходилось взывать к массам:
  'Перед Истпартом стоит задача осветить все эпизоды революционной борьбы в нашей губернии. Истпарт может справиться с этой задачей только тогда, когда в сборе материалов примет живейшее участие вся Брянская организация РКП и, в частности, каждый член партии, в особенности старейший партиец.
  Для облегчения составления воспоминаний Истпарт рекомендует придерживаться 'конспекта-минимума для воспоминаний", составленного тов. Батуриным:
  1. В каких партийных организациях и когда (возможно точнее) Вы участвовали, или с какими организациями и когда находились в тесной и регулярной связи (например, сидя в тюрьме, будучи в ссылке и проч.).
  2. Ваша работа в этих организациях.
  3. Кто из партийных работников участвовал вместе с Вами и какую работу вел. Были ли профессиональные революционеры, их работа и характеристика .
  4. Размеры и строение организации. Велась ли работа среди крестьян, солдат, женщин, учащихся.
  5. Издавались ли листки и пр. нелегальная литература. На какие темы, кто был автором. Насколько часто и полно получалась заграничная литература. Что именно.
  6. Как велась пропаганда. (Были ли кружки, их число, кто их вел, программа занятий). Какими легальными и нелегальными книгами пользовались, и какие из них были больше в ходу. Как велась агитация. (Устраивались ли массовки, митинги, демонстрации; темы, лозунги; кто выступал).
  8. Финансы организации.
  9. Какая была 'техника" и насколько успешно она работала.
  10. Какие вопросы (организационные, технические программные, философские) были наиболее злободневными. Была ли фракционная борьба и как она велась (в особенности после съездов и конференций).
  11. Ваши наблюдения и замечания в жизни организации, не входящие в предыдущие пункты. Примечание. Если сведения об организации, хотя бы самые точные, получены вами не во время вашего личного участия в ней, то оговорите и укажите источник.
  12. Как поддерживалась, насколько часто и в чем выражалась связь организации с Ц. К., с заграничными центрами, с соседними городами и областями. Были ли областные конференции. Как восстанавливались связи после провалов.
  13. Если Вы были участником партийного съезда (какого), то какие воспоминания у вас остались. Ваши разговоры и впечатления при свидании с виднейшими партийными работниками.
  14. Ваша партийная работа в легальных организациях (в литературе, профессиональных союзах, культурно-просветительных о-вах, больничных кассах, Государственной Думе, на легальных съездах и проч.) до 1917 года и после Февральской Революции 1917 года; во время и после Октябрьского переворота.
  Такой конспект облегчит составление воспоминаний, он будет служить как бы руководящей директивой и даст возможность вспомнить каждому то, что он пережил в борьбе с царизмом и капитализмом в на губернии.
  Наряду с составлением и присылкой письменных материалов (воспоминаний) Истпарт просит присылать: прокламации, листовки, брошюры (издававшиеся в подполье), знамена, газеты, литературу подпольную, гектографы, 'технику' или ее части и т. д. (если у кого они сохранились). Все это нужно сохранить, все по присылке в Истпарт будет помещаться в музее Революции, который сорганизован Истпартом при клубе имени Карла Маркса.
  Бюро Истпарта надеется, что его призыв найдет широкий отклик, как в рядах нашей губернской организации РКП, так и среди широких беспартийных масс рабочих и крестьян-участников революционного движения. Материалы пересылать по адресу: Брянск, ул. III Интернационала, Губком-Бюро Истпарта. Зав. Истпартом Храмченко'.
  Из прошлого. Революционная работа брянских рабочих 1868-1917 гг. Брянск, 1924, С.110-111.
  
  Сбору и отправке в центр подлежали бумаги, содержащие данные о деятелях партии, как всесоюзного ранга, так и местных. В Ленинских сборниках печатались имена сотен людей, сдавших документы и вещи, связанные с жизнью вождя. Пересветов В.А. Деятельность Истпарта по собиранию воспоминаний об Октябрьской революции и гражданской войне. - Вопросы истории, 1981, ?5.
  
  3 февраля 1920 г. Сибревком учредил Сибирское архивное управление (Сибархив) и принял 'Положение об управлении архивным делом Сибири'. Сибархиву поручено руководство губернскими архивами: Тюменско-Тобольским, Омским, Томским, Алтайским, Семипалатинским, Енисейским, Иркутским и Якутским, т.е. на территории всей Сибири в ее дореволюционных границах (включая часть нынешнего Казахстана).
  
  Первым начальником Сибархива, расположенного в Омске, был крупный партработник Леонид Николаевич Старк. Он занимался архивами Сибири до конца марта 1920 года.
  
  Повсюду историки, пришедшие под его руководством в 1919 г. в Сибирь вместе с 5-й Красной Армией для поиска архивов, видят одно и тоже.
  
  Вот записи участников поиска документов в Калачинском и Татарском уездах: 'Все они, по собранным справкам, погибли без остатка во время отступления белых', 'были вывезены белыми при эвакуации и, несомненно, погибли в дороге', 'архив уфинотдела, бывшего уездного казначейства, разгромлен и сожжен толпой белых до прихода красных'.
  
  В книге 'Новосибирск. 100 лет. События и люди' сказано, что большевики смогли утвердиться в Новониколаевске лишь в 1919 году. Захватив в декабре город, первым делом они уничтожили многие документы, связанные с царской властью, - говорит писатель Геннадий Чибряков. - Ни в одном архиве нет генерального плана города, подписанного Николаем Вторым. Между тем, точно известно, что в 1906 году граф Витте вручил нашему городскому голове генплан Новониколаевска, на котором император лично начертал: 'Быть по сему'. Новониколаевску - 300 лет, и основан он Петром Первым? Записал Юрий Гусельников // Вечерний Новосибирск. 18.11.2004.
  
  'Документов советских и партийных организаций Тобольской губернии за 1918 и 1919 годы в центральных и местных архивах не сохранилось'. Рощевский П.И. Гражданская война в 3ауралье. Свердловск, 1966, с.12.
  
  Огромный вред нанесла гражданская война государственным и ведомственным архивам Кузнецкого и Мариинского уездов.
  
  Будущий историк В.И. Шунков уже в 1921 г., в дни студенческой практики выяснил, что отступавшие колчаковцы уничтожили все бумаги Мариинского уезда за 1917-1919 гг. То же случилось почти во всех уездах Сибири. Часть документов пропала вскоре после изгнания Колчака, когда в Сибири еще не было налажено контроля за архивами. См. подробнее об этом ССЭ, т. 1, стлб. 143-145.
  
  Похоже даже, что, несмотря на бои с большевиками, колчаковцы целенаправленно истребляли фонды архивов Сибири. Нещадно уничтожались архивы тюрем и полиций.
  В октябре 1919 года, всего за два месяца до изгнания войск Колчака из Томска, с торгов было продано почти 50 тонн документов Томской казенной палаты. Одно дело в среднем весит около 500 граммов. Значит, было продано более ста тысяч дел. Для сравнения, сейчас в фонде 'Томская казенная палата' областного архива хранится лишь 14 тысяч дел. Тогда же бесследно исчез бесценный архив Нарымской ссылки.
  
  Особенно пострадали архивы Кузнецка. 12 декабря 1919 г. в город вошел отряд анархокоммунистов Г.Ф. Рогова и И.П. Новоселова. За те 3 суток, которые партизаны-анархисты хозяйничали в городе, они сожгли Спасо-Преображенский собор и Одигитриевскую церковь, в которой венчался Ф.Достоевский. Весь архив Кузнецкой городской думы и управы был уничтожен. Погибли документы и других учреждений, хранившиеся в здании управы.
  
  В документах Сибистпарта встречаются скупые упоминания, как в конце 1919 - начале 1920 года вдоль линии Сибирской железной дороги подбирались материалы архивов, брошенные колчаковцами на путях отступления, об установлении опеки над 'бесхозными грудами документов'.
  
  Весной по решению Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома заведующим Сибархивом и Сибистпартом стал В.Д. Вегман. Ему предстояло организовать архивную структуру в 8 губерниях на огромной территории размером в полстраны, и старый большевик колесил от Урала до Читы и, преодолевая непонимание, сипя серебряным горлом, доказывал местным руководителям, как важно порученное ему дело.
  
  Но повсюду заниматься старыми бумагами было некогда, да и некому.
  
  10 июня 1920 г. в Томске было создано губернское управление архивным делом. Его сотрудникам пришлось разыскивать пачки документов по чердакам и подвалам. Сперва этим занимались пятеро, затем архивистов осталось трое, а в начале 1922 года архив в одиночестве разбирал лишь начальник управления, бывший директор гимназии Н.Н. Бакай.
  
  В декабре 1920 г. в Москве, куда Вегман ездил на 8-й Всероссийский съезд Советов, вместе с В.В. Адоратским, В.В. Максаковым и другими деятелями Главархива РСФСР они обсуждали план 'спасения от гибели и хищения рассеянных по Сибири политических и военных архивов' периода 1917-1920 гг. с пересылкой всех белогвардейских материалов в центр. Вегман телеграфировал из столицы заместителю: 'В Главархиве побуду еще не раз и подробно переговорю обо всем. Несколько встреч имел с Покровским и Луначарским, но все мимоходом - на съезде, после съезда переговорю с ними подробнее. В субботу буду у Ленина, который просил меня зайти'.
  
  В начале 1921 г. В.Д. Вегман потребовал от архивов губерний переслать Сибархиву экземпляры всех сохранившихся 'газет, журналов, брошюр, листовок и воззваний - легальных и нелегальных; социалистических, либеральных, колчаковских, которые за период с 1917 г. до сего времени издавались в губернии'.
  
  В статье об архивах и архивном деле для Сибирской советской энциклопедии он писал, что переправил в Москву все материалы сибирских контрреволюционных правительств и частей Красной Армии, действовавших в годы гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке, а у Сибархива остались 'уцелевшие документы периода первой Советской власти в Сибири', в частности 'дела и протоколы Минусинского, Красноярского, Енисейского, Тарского и других Советов рабочих и солдатских депутатов; архивы (разрозненные) коалиционных комитетов и комиссариатов 1917, архив Сибирской трудовой армии, архив Сибирского союза горнорабочих с 1917 по 1922'.
  
  Позже Вегман вспоминал, что отгрузил в центр 12 вагонов документов.
  
  Недаром через много лет, при подготовке многотомной 'Истории Сибири' редактор ее IV тома, профессор И.М. Разгон, перечисляя имеющиеся у коллектива авторов проблемы, заметил: 'Слабо изучена история Советской власти в Сибири и на Дальнем Востоке с момента установления и до временного ее падения летом 1918 года'. Разгон И.М. Состояние и задачи изучения истории борьбы за власть Советов в Сибири и на Дальнем Востоке и некоторые особенности этой борьбы в Сибири в 1917 году. - В кн. Доклады и сообщения научной конференции по истории Сибири и Дальнего Востока. Секция истории и этнографии советского периода. Томск, 1960, с.4.
  
  Подтвердил это и историк культуры Сибири В.Л. Соскин: 'Важнейшими и основными источниками служат повременная печать и архивные материалы. Первый период: конец 1917 - первая половина 1918 гг. обеспечен ими весьма неполно. Многие материалы, особенно архивные, погибли в период временной победы контрреволюции... В результате общую картину событий приходилось создавать из отдельных фактов, оценок, высказываний, крупицами рассеянных в различных печатных изданиях и архивных фондах...'. Соскин В.Л. Очерки истории культуры Сибири в годы революции и гражданской войны. - Новосибирск, 1965, с.18.
  
  Видные архивисты В.В. Максаков и В.И. Вяликов называют сотни фактов, подтверждая, что 1917-1920-е гг. по объему утрат ценнейших архивных комплексов вписали одну из наиболее трагичных страниц в историю архивного дела и русской культуры. Объемы погибших материалов исчислялись тысячами. Вскрывались многочисленные факты сокрытия, купли, продажи, утилизации ценных документов, проникновения в архивы 'классово чуждых элементов'. Максаков В.В. История и организация архивного дела в СССР (1917-1945 гг.). М., 1969; Вяликов В.И. Архивное строительство в СССР (1945-1945 гг.). Учебное пособие. М, 1976.
  
  Но после гражданской войны истребление архивов в России не завершилось.
  Тяжко сердцу отслеживать эту горестную хронику.
  
  'Период с 1918 по 1924 год очень гибельно отразился на вологодских архивах: ценнейшие архивы, имеющие большое историческое и политическое значение для Северного края, подвергались расхищению, как-то: бывшей канцелярии губернатора, губернского правления, губ. присутствия, управления гос. имуществ, казенной и контрольной палат'. Синицын Н. Изучайте архивы прошлого. Вестник краеведа (Вологда),1929, ?2, с.25.
  
  'С октября 1921 по февраль 1922 гг. в Забайкалье полностью было уничтожено 18% архивов. В Чите, в подвале бывшего областного правления находился архив Нерчинской воеводской канцелярии, многие дела которого бесследно исчезли. Архив бывшего Горного правления пережил годы гражданской войны в подвале здания, где ранее это правление находилось. Дела и разобщенные листы 'покрывали пол приблизительно на пол-аршина'. Во всех базарных лавках Читы листы из дел использовались в качестве оберточной бумаги. В учреждениях архивные документы использовались в качестве канцелярской бумаги.
  Осенью 1921 г. архивные материалы изъяли из читинских лавок. В некоторых из них было по нескольку пудов архивных дел, многие из которых прекрасно сохранились и относились к первой половине XIX века'. Вестник архивиста, 2009, ?2, с.169.
  
  Лишь за один 1923 год в Твери сожгли около 20 тонн (!) документов городского нотариального дореволюционного архива. В том же архиве в фонде Тверской и Кашинской епархии во многих описях (перечнях дел) осталось лишь около 20% дел. Остальные безжалостно уничтожены в советское время.
  
  В бюллетене Центрархива РСФСР от 25 мая 1927 г. публикуется распоряжение: 'все исповедные росписи, начиная с 1865 года и более поздние, подлежат в архивах уничтожению, как не имеющие исторической ценности'.
  
  Массовые обследования в 1920-х годах выявили, что многие архивы Ростова-на-Дону тоже были разграблены, уничтожены или вывезены белогвардейцами за пределы страны. Энтузиастам приходилось в поисках архивных документов обходить все 'блошиные рынки', так как были случаи хищения и продажи.
  В связи с 'бумажным голодом' оказались проданными архивы Управления Ростовского порта (с 1907 г.), Архивы комитета Донских гирл (с 1892 г.) И другие. Розыск архивов ростовского градоначальника и полицмейстера был напрасен - выяснилось, что они уничтожены. Погибли документы Ростовской городской думы и управы.
  
  Но были и удачи: в подвале одного из домов в г. Ростове-на-Дону на ул. Старопочтовой (ныне Станиславского) нашлось более тысячи дел Донского жандармского управления.
  В 1925 г. в связи с проводимой архивной Выставкой в газете 'Молот' вышла заметка, что проф. Козловским у букиниста на одном из местных базаров были обнаружены документы семейного архива орловских помещиков Корсак-Уложенского и Лещинского, иллюстрирующие развитие крепостного права. Газета часто помещала статьи об таких находках: документы о крестьянских и казачьих выступлениях против самодержавия; архив Никиты Муравьёва, организатора 'Союза благоденствия' (семья Муравьёвых долго жила в Новочеркасске, а он сам в молодости служил на Дону). Архив, открытый в Новочеркасском актохранилищe в 1924 г., содержал документы историко-литературного значения (в том числе рукописные материалы Никиты Муравьева о декабристском движении). Сразу после выставки оба фонда были отправлены в Москву.
  
  В 1922 г. комиссия, назначенная Реввоенсоветом Республики, Штабом РККА и Центрархивом РСФСР, подводя итоги своей проверки военных архивов, констатировала, что 'архивный материал хранился в неохраняемых конюшнях, сараях, в сырых подвалах, значительная часть архивных дел пришли в состояние совершенной непригодности для дальнейшего использования. В частности, в Военно-ученом архиве (ныне он в составе РГВИА) все дела находились в хаотическом беспорядке, вываленные из разбитых ящиков, представляют собой стог дел, перемешанных с отбитою штукатуркою и кирпичами'. Максаков В.В. История и организация архивного дела в СССР (1917-1945 гг.). М., 1969, с.54-67.
  
  Однако документов о событиях гражданской войны и первых годах Советской власти (20-30-х годах) тоже почти не найти в архивных хранилищах, хотя после окончания войны вопросы 'Об архивах ЦК' стали чаще появляться в повестках заседаний Политбюро, Оргбюро, Секретариата Центрального Комитета.
  
  Уже осенью 1923 г. был создан Институт В.И. Ленина на правах отдела Секретариата ЦК. Он стал единственным в стране хранилищем рукописей вождя и материалов о нем.
  К августу 1924 года институтом Ленина получено около тысячи разных документов. Среди них 39 тетрадей с собственноручными записями Ильича - выписками из литературных произведений, газет и журналов, в том числе иностранных. Получен оригинал работы "Государство и революция". В институт переданы также университетский диплом т. Ленина, его партбилет и анкета из Замоскворецкого райкома РКП (б).
  
  В 1924-1926 гг. директором Института Ленина был Л.Б. Каменев, а заведующим его архивохранилищем И.П. Товстуха - помощник и доверенное лицо И.В. Сталина.
  
  Вскоре однако публикация всех текстов В.И. Ленина попала под жесткую опеку ЦК РКП (б). Поначалу она контролировалась Институтом Ленина, а с конца 20-х гг. - лично генсеком.
  
  В феврале 1924 г. изменили режим комплектации архивов ЦК: секретные документы направлялись в секретный архив Бюро секретариата ЦК, а несекретные материалы отныне поступали в общий архив ЦК, откуда через 5 лет пересылались в Архив Октябрьской революции.
  Этот архив в 1925 г. фонд ЦК РКП (б) тоже передал в Истпарт. Туда же из Общего архива ЦК перевели все документы 3-летней давности. РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 112, д. 198, л. 38-38 об. См. Сборник руководящих материалов по архивному делу. 1917-1941 (М., 1961, с.105) и 'Ленин, КПСС и партийные архивы' (М., 1989, с. 128).
  
  Итак, начиная с 1924 г., все документы и материалы, имеющие отношение к истории партии, скапливались в архивах Истпарта, Института Ленина и Политбюро ЦК.
  Обеспечение их сохранности сопровождалось ограничением доступа к ним исследователей и усилением партийной цензуры. По "Правилам пользования архивными материалами Единого государственного архивного фонда (ЕГАФ)", ученый был обязан к заявлению о допуске к документам прилагать анкету с указанием своей партийной принадлежности и цели будущей работы, предъявлять работникам архивов для просмотра и разрешения на вынос все сделанные им выписки, заметки и копии. Xорхордина Т. История Отечества и архивы. 1917-1980-е гг. М., 1994, с.102-103. См. Узаконения и распоряжения по архивному делу. - Архивное дело, 1925, Вып. II, с. 116-117.
  
  Сокращение доступа к архивам шло наряду с созданием в них спецхранов.
  В 1924 г. в Архиве Октябрьской революции возник особый фонд из документов частей особого назначения за годы гражданской войны. Работать в нем могли лишь работники Истпарта и лица, имеющие рекомендации партийных комитетов. Савин В.А., Виноградова Я.Ю. Из истории создания и функционирования спецхрана в архиве. - Отечественные архивы, 1994, ?1, с.19. Также см. Сборник циркуляров и распоряжений по архивному делу. Л., 1929, с. 31.
  
  В 1925 г. секретный отдел был создан и в Военно-историческом архиве. Тот же процесс шел и в других архивах. В 1926 г. в инструкции Центрархива указывалось, что в спецхраны переводятся все документы секретного делопроизводства дооктябрьского и послеоктябрьского периодов. Архивное дело. 1926. Вып. VII (? 7), с. 106.
  
  Декрет СНК РСФСР от 31 марта 1926 г. 'О порядке использования материалами ЦА РСФСР' (п. 4) предписывал организациям, получившим архивные материалы в пользование, соблюдать устанавливаемые Центрархивом правила их хранения и использования, не допускать к занятиям по архивным материалам посторонних лиц.
  
  ...Устав отбиваться от противников, Л.Д. Троцкий на январском Пленуме ЦК и ЦКК РКП (б) 1925 г. заявил, что многие из инкриминируемых ему документов принадлежат уже 'целиком Истпарту', т.е. истории.
  
  Сталин ответил.
  С подтекстом: 'Истпарт есть не только хранилище, но и истолкователь партийных документов... Там есть документы, которые в свое время имели силу и потеряли потом ее. Там есть документы, которые имели и продолжают иметь руководящее значение для партии. Там есть и такие документы, которые имели исключительно отрицательный характер, отрицательное значение, и с которыми партия не может мириться'. Вопросы истории КПСС, 1990, ?5, с.53.
  
  Предложенная Сталиным систематизация имела право на существование.
  Но спрашивается: что имел в виду генсек, когда упомянул об 'отрицательных документах', с которыми партия не может мириться?
  Видно, эта формула для руководства партии освящала право, если и не уничтожать документы, на его взгляд, угрожающие партийному делу или личному благополучию, то уж надежно скрывать их за семью печатями.
  
  'Охранка сгорела, но еще целую жизнь Сталин косился и оглядывался. Своими руками перелистал он десятки тысяч архивных листов и бросал в огонь целые папки, не просматривая', - обронил догадку А. Солженицын. (В круге первом. Глава 'Этюд о великой жизни').
  
  Может, так именно и было...
  В 1925-1929 годах спецэкспедиции по приказу заведующего Секретным отделом Секретариата ЦК, ближайшего помощника генсека И.П. Товстухи обследовали места ссылок, уполномоченные ЦК тщательно изучали провинциальные и столичные архивы, просеивая дореволюционные фонды жандармских и полицейских управлений и тюрем, выискивая материалы, которые могли компрометировать настоящих и будущих противников И.В. Сталина. С особым усердием шел поиск документов, имеющих отношение к биографии самого Сталина, а также Ленина и его соратников.
  
  Все это изымалось и переправлялось в Москву, в архив Истпарта (позже архив Октябрьской революции), где эти документы можно было сортировать, изучать, а при необходимости - и фальсифицировать, чтобы бумажки не стали лишними свидетелями.
  
  В общем, в провинциальных архивах уцелело только то, что чудом ускользнуло от глаз сотен уполномоченных и комиссий. Все находки попадали в секретный архив генсека, и отныне лишь он определял их участь.
  Судьба 'взрывоопасных' документов решалась уже не коллегиально.
  
  Архивные спецфонды стали использоваться в борьбе за власть.
  В ноябре 1920 г. В.И. Ленин не зря предупреждал: 'Перед самой Октябрьской революцией в России и вскоре после нее ряд превосходных коммунистов в России сделал ошибку, о которой у нас неохотно теперь вспоминают. Почему неохотно? Потому, что без особой надобности неправильно вспоминать такие ошибки, которые вполне исправлены'. Ленин В.И. ПСС, т.41, с.417.
  
  Увы, поздно понял Лев Каменев, что 'история - орудие политики. История партии - тоже'. Каменев Л.Б. Тридцать лет. - Правда, 25 мая 1933 г.
  
  В конце 1926 г. 'особая надобность' возникла. Взяв письма Зиновьева и Каменева за 1917 г., генсек опубликовал их в журнале 'Большевик', использовав для компрометации своих противников. Большевик, 1926, ?23-24, с. 107-113.
  
  В ноябре 1927 г. "Правда" перепечатала еще и десятилетней давности статью В.И. Ленина против Каменева и Зиновьева. Ленин о штрейкбрехерах в Октябре 1917 г. Штрейкбрехерство в 1917 г. и штрейкбрехерство в 1927 г. - Правда, 1 ноября 1927.
  
  Вместе с тем в январе 1928 г., публикация Центрархивом протоколов Петроградского ВРК была запрещена секретариатом ЦК ВКП (б), так как они не прошли партийной цензуры. Подлинники этих протоколов были засекречены, поскольку из них было ясно, что Сталин фактически не принимал участия в Октябрьском перевороте. РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 113, д. 587, л. 2.
  
  Вот так и стали - сперва исподтишка, потом нагло - переделывать историю.
  У Троцкого хватало оснований, чтобы заявить без обиняков на весь мир: 'Я обвиняю Коминтерн... в систематической фальсификации идей, фактов, цитат в интересах правящей клики Кремля. Кодифицированный сборник такого рода фальсификаций ("История ВКП (б)") переведен на все языки цивилизованного человечества и издан в СССР и за границей в десятках миллионов экземпляров. Я берусь доказать перед любой беспристрастной комиссией, что в библиотеке человечества нет книги более бесчестной, чем эта "История". Троцкий Л.Д. Письмо в редакцию "Нью-Йорк Таймс" от 4 декабря 1939 г. Лев Троцкий. Дневники и письма.
  
  Впрочем, тех, кто не желал истории 'по Сталину', тоже волновало, что будут знать о них будущие школьники.
  В марте 1925 г. Ф.Э. Дзержинский в письме к старым чекистам писал: 'В будущем историки обратятся к нашим архивам, но материалов, имеющихся в них, конечно, совершенно недостаточно, так как все они сводятся в громадном большинстве к показаниям лиц, привлекавшихся к ответственности, а потому зачастую весьма односторонне освещают как отдельные штрихи деятельности ВЧК-ОГПУ, так и события, относящиеся к истории революции.
  В то же время кадры старых чекистов все больше распыляются, и они уносят с собой богатейший материал воспоминаний об отдельных моментах, не имеющих зачастую своего письменного отражения.
  Поэтому мы, учитывая необходимость подбора материалов, которые полностью и со всех сторон осветили бы многогранную работу всех его органов, обращаемся ко всем старым чекистам с просьбой заняться составлением воспоминаний, охватывая в них не только работу органов ВЧК в разных ее направлениях, но и политическую и экономическую работу, сопровождающую описываемые события, а также характеристики отдельных товарищей, принимавших активное участие в той или иной работе, как из числа чекистов, так и местных партийцев вообще'.
  
  А сколько рукописей в 20-50 годы было арестовано вместе с их авторами или владельцами и кануло без следа! Те немногие, что все же попадали в архив, навсегда терялись в этой горе бумаг, обычно не удостоившиеся описания или снабженные тайным шифром.
  
  Только в созданном Сталиным 'Архиве оппозиционного блока' в его секретном Особом фонде было около 10 тыс. документов.
  
  Львиную долю их составляли материалы, собранные Л.Б. Каменевым и Г.Е. Зиновьевым в 1908-1929 гг. Это дореволюционная переписка Г.Е. Зиновьева и Л.Б. Каменева по внутрипартийным делам с В.И. Лениным (в этой коллекции нашли 215 его писем), Н.К. Крупской, К.Б. Радеком, Н.И. Бухариным, Г.Л. Пятаковым, А.Г. Шляпниковым, И.Ф. Арманд, дневник Зиновьева на Кинтальской конференции, замечания к тезисам Циммервальдской левой, статьи, конспекты Каменева, Зиновьева и пр.
  
  Среди документов, засекреченных Сталиным, надо назвать переписку Зиновьева и Каменева между собой, а также с Бухариным и Крупской об их отношениях со Сталиным и Троцким, о судьбе завещания Ленина, материалы Коминтерна, Ленинградской парторганизации перед XIV съездом РКП (б), дискуссионные листки, тексты статей и речей Зиновьева, Каменева и их сторонников 1926-1927 гг., письма о ситуации в стране бывших членов 'новой' оппозиции Зиновьеву и Каменеву в Калугу в 1928-1929 гг., записи Каменева о встрече в июле 1928 г. с Бухариным.
  
  В секретный 'архив оппозиционного блока' попали также материалы Л.Д. Троцкого (документы за 1918 год, в т.ч. о ликвидации эсеровских мятежей в Москве и Ярославле, а также переписка более позднего времени) и А.А. Иоффе (его статьи и переписка за 1926-1927 гг.).
  
  Репрессии 1935 года, как известно, затронули и ряд старых большевиков, никогда в оппозиции не участвовавших.
  Среди них был директор библиотеки имени Ленина В.И. Невский, видный историк партии. Повод для травли, предшествовавшей его аресту, Лев Троцкий видел в том, что Невский в своей 'Истории ВКП (б)', изданной в 1924 году, написал: 'Книжки, вроде брошюрки... Молотова 'К истории партии', пожалуй, не только ничего не дают, а приносят прямой вред, такая масса ошибок в них: только на 39 страницах этой книжки мы насчитали 19 ошибок!'.
  Через много лет догадку Троцкого об истоках явной вражды Сталина подтвердил ветеран компартии Германии И. Штейнбергер. Оказывается, Невский в тюрьме рассказал ему, что когда первый том его книги по истории РКП (б) увидел в 1924 году свет, то работа над трудом 'была строжайше запрещена господствовавшим триумвиратом в партийном руководстве (т.е. Зиновьевым, Каменевым и Сталиным), поскольку он (Невский) не хотел придерживаться изданных в 1923 г. ЦК директив, предписывавших историкам партии пути и цели их исследований'.
  
  Поэтому Карл Радек горько шутил о опасности научных дискуссий со Сталиным: 'Ты ему - сноску, а он тебе - ссылку. Ты ему - замечание, а он тебе - заключение'.
  
  Все знали, что у Л.Б. Каменева, Г.Е. Зиновьева, Л.Д. Троцкого есть свои секретариаты и архивы, документы которых используются ими для печати, и надо бы составить описи этих материалов.
  Поэтому решением Секретариата ЦК в Москве создана комиссия в составе С.И. Канатчикова (зав. отделом Истпарта, председатель), К.Т. Свердловой-Новгородцевой, И.П. Товстухи, Г.И. Бокия, М.И. Гляссер, Г.А. Тихомирнова с подкомиссией в Ленинграде (председатель К.И. Шелавин). Членам комиссий поручили осмотреть архивы Истпарта, РВСР, НКИД, ГПУ, 'Правды', 'Ленинградской правды', а также собрания Н.И. Бухарина, Г.Е. Зиновьева, Ф.Э. Дзержинского, Е.Д. Стасовой, Н.В. Крыленко, Ф.Ф. Раскольникова и других партийных деятелей.
  
  Судя по всему, комиссии с задачей не справились.
  Ряд деятелей (Ф.Э. Дзержинский, Н.В. Крыленко и др.) никого не допустили к своим бумагам, заявив, что документов ЦК РКП (б) у них нет.
  Всем активным оппозиционерам удалось сохранить свои архивы вплоть до высылки или ареста. Пересветов В.А. Деятельность Истпарта по собиранию воспоминаний об Октябрьской революции и гражданской войне. - Вопросы истории, 1981, ? 5, с.48.
  
  Все эти и другие документы с тех лет были засекречены, навсегда став недоступными не только для народа, но и для историков. Так товарищ Сталин понял слова Ленина на II Всероссийском съезде Советов депутатов: 'По нашему представлению, государство сильно сознательностью масс. Оно сильно тогда, когда массы все знают, обо всем могут судить и идут на все сознательно'.
  
  Специфика реформ государственных архивохранилищ в 1920-е гг. заключалась в разделении архивных фондов на 2 части: историческую и политическую, осуществленную в интересах приспособления архивов для нужд власти. В 1927 г. вновь ужесточили правила работы в архивах.
  В Центральном историческом архиве в Ленинграде созданы "особые части", материалы из которых выдавались лишь по согласованию с Центрархивом, ввели контроль за выписками и копиями документов. Пека О.В. Политизация архивной системы в 20-е годы. Кадровый аспект. - Зеркало истории. 20 лет кружку истории древности и средневековья. М., 1992. С. 129.
  
  В октябре того же 1927 г. Главнаука при Наркомпросе разослала ряд циркуляров об изъятии политически актуальных фондов и всех материалов политических деятелей из местных и ведомственных архивов и передаче их в Центрархив. Еженедельник Наркомпроса. 1927, ?41, с. 19-22; ?42, с.10.
  
  Но на январском Пленуме 1925 г. Троцкий, конечно, лукавил, говоря, что многие документы уже принадлежат лишь Истпарту.
  
  Сам он, как и другие вожди, имел архив, состоявший как из личных документов, так и бумаг всех органов, которыми он много лет руководил: Реввоенсовета, Наркомата военно-морских дел. Активное создание архива началось еще в годы гражданской войны. В секретариат Л.Д. Троцкого, кроме его документов, поступали выписки из протоколов заседаний Политбюро, Оргбюро, Секретариата, иные материалы ЦК РКП (б), аппарата Реввоенсовета РСФСР, полевой канцелярии, канцелярии поезда председателя РВСР. Секретари Л.Д. Троцкого снимали копии в архивах СНК, НКИД, Коминтерна. Он хранил переписку со многими деятелями партии, в т.ч. и Лениным.
  
  В 1924 г. Троцкому пришлось передать ленинские письма в Институт Ленина, в обмен на фотокопии. Большую часть архива он увез в ссылку в Алма-Ате, и продолжал его пополнять. В феврале 1929 г. Л.Д. Троцкий все же вывез его из СССР.
  
  В марте 1931 г. архив чуть не погиб во время пожара, когда сгорела вся библиотека Троцкого. Поэтому в 1936 г. копии более чем 800 документов из него за 1917-1922 гг. получил Международный институт социальной истории в Амстердаме, издавший их в двухтомнике 'Бумаги Троцкого'.
  
  1929 год - 'год великого перелома' - стал роковым и для архивов. Вышло новое "Положение об архивном управлении РСФСР", утвержденное постановлением ВЦИК и СНК РСФСР, по которому ужесточался контроль над получением документов, отменялась возможность получения архивных справок для научно-исследовательских целей. СУ РСФСР, 1929, ?16, ст. 173. См. Сборник руководящих материалов по архивному делу (1917-1941), с. 35-61.
  
  В коллегию архивного управления вместо ученых вошли представители наркоматов: по военным и морским делам, иностранным делам, путей сообщения, финансов и ОГПУ.
  Претерпела изменения и трактовка понятия 'секретные документы': таковыми объявлялись не только документы, засекреченные каким-то ведомством, но и любые, какие пожелает обновленное руководство архивами.
  
  Наконец, в том же переломном году изменили порядок допуска к работе над архивными документами. Для этого отныне требовалось особое разрешение государственных или общественных органов. Согласно "Правилам пользования секретными архивными материалами и выдачи справок по секретным архивам" (утвержденным ЦАУ 20 июня 1929 г.), частные лица допускались в секретные архивы после проверки ОГПУ только в исключительных случаях. Савин В.А., Виноградова Я.Ю. Из истории создания и функционирования спецхрана в архиве. - Отечественные архивы, 1994, ?1, с.20.
  
  Уже летом 1930 г., по сути, уничтожили собрание рукописей библиотеки Академии наук, куда еще до революции передавали их на хранение многие оппозиционные организации и лица (в том числе и из РСДРП). Особая комиссия (Ю.П. Фигатнер, М.А. Савельев, Я.С. Агранов, Г.М. Кржижановский, К.И. Касаткин) распределяла документы, 'изъятые из фондов АН СССР', между ГПУ, Институтом В. И. Ленина, государственными архивами.
  
  В те же годы возникла в СССР широкая сеть 'спецхранов'. См. Зеленов М.В. Спецхран и историческая наука в советской России в 1920-1930-е годы. - Отечественная история, 2000, ?2, с.129-141.
  
  Они создавались не только в библиотеках, но и в каждом крупном архиве; масса документов попадала в спецхран лишь потому, что мелкий 'столоначальник' или канцелярист ставил на них гриф, обрекающий их на вечное забвение. В инструкциях на сей счет говорилось об охране 'государственных тайн'.
  
  Но если в каком-то деле (в нем могло быть несколько сот безобидных документов), единственный листочек назвать секретным - все оно исчезало за стальными дверями архивохранилищ. В общей сложности, около 50% содержимого архивов СССР до начала 90-х годов было недоступно для доступа любопытных глаз. Корнеев В.Е., Копылова О.Н. Архивы на службе тоталитарного государства (1918-й - начало 1940-х гг.). - Отечественные архивы, 1992, ?2, с.16-19.
  
  Общую картину того, что в 20-30 годах происходило в наших архивах, неплохо описали авторы статьи в 'Сибирской исторической энциклопедии'.
  
  'К середине 1920-х гг. конъюнктурный подход к архивному делу одержал верх, что привело к организации в сибирских архивах политических секций, подменивших собой фонды послереволюционных времен.
  Была проведена перегруппировка фондов, в результате которой наиболее пригодные для хранения документов помещения отдавались под политические секции, даже ценой разрушения целостности фондов дореволюционного времени. В это же время большое распространение получила работа архивов по заданиям репрессивных органов, проходила переориентация архивистов с исследовательской на архивно-техническую деятельность. Под видом макулатуры из фонда жандармского управления изъяли ценные материалы, связанные с революционными событиями 1905-1906 гг.
  В кадровом отношении 2-я половина 1920-х - 1930-е гг. характеризуются для архивных органов Сибири 'вычищением' старых специалистов - сначала с руководящих, а потом и с технических должностей. В 1935 г. должности руководителей и научных сотрудников архивов вошли в номенклатуру ЦК ВКП (б), что закрепило созданный в 1920-е гг. механизм политического контроля за архивными кадрами и деятельностью архивов в целом.
  В 1930-е гг. сибирским архивистам попросту было запрещено заниматься самостоятельными научными исследованиями, их задачей стало выявление архивных материалов для нужд социалистического строительства. Архивы фактически превратились в закрытые учреждения, читальные залы в них, за редким исключением, упразднялись.
  Когда в 1938 г. государственные архивные учреждения и органы переподчинили до 1961 г. НКВД (с 1946 г.- МВД СССР), это наложило свой отпечаток на их работу. (Партархивы остались в подчинении партийных комитетов).
  После передачи архивов НКВД был ограничен доступ к архивным документам, архивы рассматривались, прежде всего, как источники компрометирующего материала на граждан страны, что обуславливало их активную роль в деятельности репрессивных органов.
  С этого дня ужесточались и требования к предприятиям, организациям и учреждениям по обеспечению сохранности документов, передаче их на государственное хранение, что позволило в тяжелых условиях военного времени не только сохранить собственно архивные материалы, но и обеспечить сохранность документов, эвакуированных из прифронтовой полосы. В годы войны в тыловой Новосибирск стали поступать архивные документы из зон боевых действий, а также Архивов наркоматов и центральных учреждений СССР и РСФСР из Москвы'. Сибирская историческая энциклопедия в 3 т., т.1, Новосибирск, 2010, с. 137.
  
  А если вспомнить, что в те годы партархивов не существовало, и материалы из парткомов надо было передавать в государственные или иные хранилища, видимо, размах уничтожения бумаг можно сравнить с масштабами той же самой 'деятельности' Министерства Правды из знаменитого романа Д. Оруэлла.
  
  Обычно архивы подчищали при арестах.
  Когда хватали троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев, рютинцев, изымали все: дневники, мандаты, удостоверения...
  
  Особый интерес вызывала корреспонденция: ведь несмотря на то, что перлюстрация частной переписки, введенная еще Николаем II, была сохранена и усовершенствована советской политической охранкой, крупные деятели оппозиции имели право пользоваться фельдъегерской почтой и дипломатической курьерской службой.
  
  Посему нежданными "гостями" подчистую изымались письма любого содержания, и подтекст невинного замечания, сделанного автором, очевиден: '...Мы все грешим тем, что не оставляем для истории даже переписку между членами партии нашего времени, а она часто дает свежую картину происходящего... Через сто лет это будут читать с увлечением и по-новому и поймут наши трудности, наши победы и достижения'. (Из письма А.М. Коллонтай С.М. Мирному. 17 ноября 1950 г.).
  
  Не всякая эпоха благоприятствует хранению рукописей да и просто писанию откровенных дружеских писем, дневников, воспоминаний... Множество ценнейших автографов, свидетельств, письменных документов, видимо, утрачено безвозвратно в 30-50-е годы. Дневники сжигались владельцами, письма становились короче и скучнели, у людей онемевал язык. Лакшин В. Встречи с прошлым. Выпуск 7. М., Советская Россия, 1990, с.18.
  
  После завершения следствия документы, не включенные в следственное дело, не возвращали родственникам, а по статье 69 УПК РСФСР уничтожали. См. Знания, брошенные в огонь. - Вестник Российской АН, т.66, 1996, ?97, с.625-635.
  
  Все, не имевшее значения для 'дела', шло в костер, и густел дым над столицами республик, областными и краевыми центрами СССР. Горели письма и книги с пометками на полях, корчились в кострах фотографии и альбомы, пылали, вопреки Булгакову, рукописи романов и книг...
  
  Арест любого политика, писателя или ученого обычно сопровождался конфискацией их личных архивов. Не попали в Центральный партийный архив фонды А.И. Рыкова, Г.Л. Пятакова, М.П. Томского, Ф.Ф. Раскольникова, многих старых большевиков. См. Ефимова Т. Судьба личного архива А.И. Рыкова. - Советские архивы, 1989, ?2, с.47-49; Шумихин С. Судьба архива Ф.Ф. Раскольникова. Несколько размышлений об архивной истории. - Наше наследие, 1988, ?4, с.79-85.
  
  Бесследно исчез архив Н.И. Бухарина.
  По рассказам жены Бухарина A.M. Лариной, все бумаги сотрудники НКВД забрали при обыске. Спустя много лет она вспоминала: 'Пришел целый отряд, человек 12-13... Обыском руководил Борис Берман, в то время начальник следственного отдела НКВД, позже он был расстрелян... Берман попросил показать, где хранится архив Бухарина. Я решила уточнить, что он понимает под архивом. Оказалось, абсолютно все. Я отправилась вместе с ним в кабинет... в кабинете застала толпу мужчин и двух женщин. Все принялись за работу. Из сейфа вытащили протоколы заседаний Политбюро, стенограммы пленумов ЦК, опустошили все ящики письменного стола, шкафы с документами, связанными с многолетней работой Бухарина в 'Правде', Коминтерне, НИСе, 'Известиях'. Забраны были книги, брошюры, написанные Бухариным, его опубликованные речи... из комнаты взяли папку с письмами Ленина...
  Как я ни просила Бермана оставить принадлежащие мне письма... мне было в этом отказано. Так было забрано все, все до клочка... Затем подогнали к черному ходу грузовую машину, наполнили ее доверху (я видела это из окна кухни) и увезли, очевидно, в НКВД'. Так что, в 1963 г. даже по специальному запросу Центрального партархива Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС в КГБ нашли лишь один документ - машинописный текст доклада Н.И. Бухарина в Комакадемии 'Ленин как марксист'. Ларина (Бухарина) А. Незабываемое. - М., 1989, с.353.
  
  Даже ни одного фотоснимка Бухарина в семье не осталось. Все унесли.
  
  21 января 1938 г. саратовские чекисты при аресте уничтожили личную библиотеку Д.Б. Рязанова и его огромный архив. Как вспоминала одна из свидетельниц, они 'распечатали кабинет Давида Борисовича... и начали сваливать рукописи, книги, бумаги из письменного стола, фотографии на пол. В доме была большая печь... Они разожгли ее и стали бросать туда все. Чтобы бумага горела лучше, они мяли ее в руках, рвали книги... Все это продолжалось несколько часов. Печь накалилась, не выдержала и, в конце концов, треснула от пола до потолка'. Вестник архивиста, 2008, ?2, с.7.
  
  Перед своим арестом решил избавиться от компромата и главный солист террора 1935-1938 гг. 'железный нарком' НКВД. Свидетельствует И.Я. Дагин: '...Ежов вызвал меня к себе в кабинет. В кабинете на его столе была картотека и большое количество папок, на каждой из которых значилась определенная фамилия. Я стоял молча несколько минут, во время которых Ежов бегло читал какие-то документы, которые он тут же рвал и бросал в корзинку... После разговора с Ежовым я понял, что все материалы, которые находились у него в кабинете, представляют компрометирующие данные на сотрудников, которые он тут же уничтожал. Я пришел в ужас после того, что увидел у Ежова, глазам не верил. Мне стало ясно, что идет расчистка материалов, припрятанных в свое время в секретариате, - расчистка и уничтожение. Рвал бумаги Ежов и тогда, когда я второй, третий и следующие дни заходил к нему в кабинет'. Цит. по кн. Павлюков А.Е. Ежов. М., 2007, с.459-460.
  
  В те годы после каждого громкого ареста знакомые жертв в панике перебирали и уничтожали архивы. Например, в архиве Мейерхольда, в 1948 г. поступившем от вдовы С.М. Эйзенштейна - П.М. Аташевой в Государственный литературный архив (ныне РГАЛИ), не было документов с упоминанием фамилии Троцкого, хотя они часто общались и много лет состояли в переписке. Оказывается, после публикации 7 января 1938 г. Постановления Комитета по делам искусств о ликвидации Государственного театра им. В.Э. Мейерхольда, Н.А. Александрова, личный секретарь Мейерхольда по его и З.Н. Райх просьбе разобрала весь их архив. Александрова отбирала все, что могло быть инкриминировано Мейерхольду в случае возможного обыска. В первую очередь это касалось контактов с Троцким. Поэтому ни в одном из опубликованных уже сборников переписки В.Э. Мейерхольда, подобных писем не найти.
  
  16 апреля 1938 г. государственные архивы и все архивные учреждения страны (за исключением партархивов) передали в ведение НКВД СССР. Они подчинялись Наркомату внутренних дел (с 1946 г.- МВД СССР) с 1938 по 1961 гг., что наложило специфический отпечаток на их деятельность.
  Архивы де-факто отныне рассматривались как источники компромата на граждан страны. Секретные фонды архивов занимались теперь в основном не научной работой и приведением материалов в порядок, а выдачей справок для НКВД о бывших агентах охранки, провокаторах, белогвардейцах и т.п. Архивы фактически превратились в закрытые учреждения, читальные залы в них, за редким исключением, упразднялись.
  В октябре 1938 г. была введена законченная система особых фондов периодических и непериодических изданий "с целью упорядочения учета, хранения и пользования материалов особых фондов при библиотеках СССР". ГА РФ, ф. 9425, оп. 1, д. 2, л. 32. См. История советской политической цензуры, с. 492.
  
  Выступая в начале октября 1938 г. на совещании заведующих районными архивами в Смоленске, заместитель заведующего облархивом А.Е. Фролов призывал архивистов почаще совещаться, чтобы 'обмениваться живым словом, как быстрее разоблачить врагов народа в архивном деле, как лучше исправить ошибки, допущенные в архивном управлении'. 'Районные архивы по всей системе сыграли, играют и будут играть огромнейшую роль в разоблачении злых гадов - врагов народа, которые пробираются в советский аппарат. Не случайно сейчас перед Правительством поставлен вопрос, а кое-где он уже практически проводится в жизнь, что все архивное хозяйство должно будет скоро перейти в непосредственное подчинение и административное и оперативное в органы НКВД. Это дает право подумать, насколько важен этот участок работы, насколько громадную роль играет архивное хозяйство в деле помощи разоблачения всяких вражеских элементов, пробравшихся в архивное хозяйство и в советский аппарат'. Цит.: по кн. Солодовникова С.Л. История архивного дела в Смоленской области (1908-2004 годы). Смоленск, 2008.
  
  Начальник архивного ведомства капитан госбезопасности И.И. Никитинский 16 ноября 1939 г. определил новые цели спецфондов так: "Задача отдела секретных фондов - это почетнейшая, партийная задача... Мы руководим работой по разоблачению врагов народа". Цит. по ст. Хорхординой Т.И. Архивы и тоталитаризм (Опыт сравнительно-исторического анализа). - Отечественная история, 1994, ?6, с.156.
  
  В эти годы засекречиваются не только архивные документы, но и все нормативно-распорядительные документы - распоряжения, инструкции.
  В издававшихся архивных документах печатались искаженные цифры и иные фальсифицированные данные, скажем, в публикациях документов времен гражданской войны 'снимались' подписи героев войны, осужденных как 'враги народа'.
  Создаются секретные путеводители по архивам и даже секретные (не для открытого доступа) сборники документов. В архивах создаются специальные отделы - одиннадцатые отделы или 'отделы секретных фондов', - для хранения документов на 'врагов народа', которые могли быть представлены для оперативного пользования НКВД. Таким образом, архивы были переданы в ведение НКВД для обслуживания политики массовых репрессий.
  С сентября 1939 года архивисты регулярно получали циркуляры ГАУ НКВД СССР о переносе на карточки учета всех лиц, проходивших по архивным документам определенных фондов. Эти карточки должны были использоваться при розыскной работе. Были случаи выезда архивистов с оперативными группами для производства арестов. В 1939 году архивистами было выявлено и передано в оперативные подразделения НКВД сведения на 108 694 человек, а в 1940 году - на более чем миллион человек. Архивоведение. М., 2008, с.214.
  
  В годы репрессий хранить документы осужденных опасно стало и в партийных архивах. Назначенная ЦК ВКП (б) Комиссия (М.Б. Митин, В.В. Адоратский, В.А. Шеломович, П.Ф. Сахарова), в 1939 г. проверяя Институт Маркса-Энгельса-Ленина, нашла криминал: 'Особенно следует отметить, что архив засорен бумагами врагов народа - Троцкого, Зиновьева, Каменева, Шляпникова, Рязанова, Томского, Антонова-Овсеенко и ряда других... Эти бумаги нуждаются в разработке с целью выявления связей врагов народа. В архиве партии им, конечно, не может быть места'. Особым упущением в работе Центрального архива ВКП (б) комиссия ЦК сочла отсутствие контроля за хранением и обработкой документов парторганизаций на местах. В 44 партархивах (10 республиканских, 3 краевых, 31 областном), сказано в докладной, 'по приблизительным подсчетам хранится около 6,5 млн. единиц. Лишь половина этих материалов разобрана и описана. Остальные находятся в самом заброшенном, хаотическом состоянии. Имеются случаи умышленного уничтожения архивных материалов врагами народа (Кинешма, Ивановская область, Ростов, Сталинград, Казахстан и др.). Много заведующих партархивами на местах арестованы органами НКВД (в Иркутске, Новосибирске, Сталинграде)'.
  
  Меры приняли мгновенно.
  Новый директор ИМЭЛ М.Б. Митин (В.В. Адоратский был разжалован в редакторы) в письме Л.П. Берии доносил: 'В архиве Института Маркса-Энгельса-Ленина находятся архивные материалы врагов народа - Зиновьева, Каменева и других. С целью очистки Центрального партийного архива ИМЭЛ от засоряющих его материалов, мною создана комиссия в составе: Платоновой - заведующей Центральным партийным архивом, тов. Светлова - ученого секретаря Института, для просмотра этих архивов и передачи НКВД материалов, представляющих соответствующий интерес. Прошу выделить представителя НКВД в эту комиссию'.
  Архивариус ведомства Л.П. Берии копаться в бумагах не пожелал. Видимо, в них не было особой нужды при выявлении вражеских связей.
  Зато заведующая ЦПА А.Ф. Платонова 9 раз ставила перед дирекцией ИМЭЛ вопрос о передаче 'фондов врагов народа' в НКВД. Не добившись никакого ответа, она запломбировала все опальное в одном из сейфов до осени 1941 г. А потом все сожгли...' Якушев С.В. Из истории создания партийных архивов в СССР. - Вопросы истории КПСС, 1990, ? 5.
  
  В деле по 'Переписке с ГАУ НКВД и воинскими частями по архивным вопросам', хранящемся в Центральном архиве Министерства обороны РФ, уцелел ряд бумаг о работе Отдела архивов по организации выполнения совместного приказа НКО и НКВД СССР от 19 марта 1940 г. ? 61/193 'О порядке сдачи архивных материалов в архивы системы ГАУ НКВД СССР'.
  
  Интересна общая оценка состояния архивного фонда НКО СССР перед войной:
  'В войсковых частях, управлениях, учреждениях, заведениях, в штабах соединений, округов и армий имеется в большом количестве скопившийся за несколько лет архивный материал. Во многих случаях этот материал находился в неудовлетворительном состоянии, не разобран, не имеет описей, лежит кучами в углах канцелярий и даже в сырых подвальных помещениях. На архивные материалы войсковые штабы, да и штабы округов (армий), смотрят, как на тяжелую и ненужную 'обузу'. Имели место случаи, когда командиры (начальники) войсковых частей, управлений, учреждений, заведений и штабов соединений, округов и армий, желая избавиться от архивных материалов, продавали их как макулатуру. В проданных материалах нередко оказывались исторически ценные и даже секретные документы. Такое преступное отношение к архивным материалам дальше терпимо быть не может'. Вестник архивиста, 2006, ?4-5, с.189.
  
  А дальше, как известно, началась Великая Отечественная...
  
  В.М. Бережков, дипломат, прославившийся в будущем как переводчик Сталина, в 1941 году работал в Берлине. Он рассказал, что 22 июня после начала войны происходило в посольстве СССР.
  'Сразу после нашего возвращения с Вильгельмштрассе были приняты меры по уничтожению секретной документации. С этим нельзя было медлить, так как в любой момент эсэсовцы, оцепившие здание, могли ворваться внутрь и захватить архивы посольства...
  В посольство приехал заместитель торгпреда Кормилицын. Он по дороге из дома заехал в помещение нашего торгпредства - оно находилось на Лиценбургерштрассе, но внутрь его не впустили. Здание торгпредства захватило гестапо, и он видел, как прямо на улицу полицейские выбрасывали папки с документами. Из верхнего окна здания валил черный дым. Там сотрудники торгпредства, забаррикадировав дверь от ломившихся к ним эсэсовцев, сжигали документы.
  ...В ночь на 22 июня там дежурили К. И. Федечкин и А. Д. Бозулаев. Когда первые лучи солнца начали пробиваться сквозь ставни, которыми были прикрыты окна комнаты, раздался резкий сигнал сирены. Федечкин снял трубку телефона, связывавшего помещение с дежурным у входа в торгпредство.
  - Почему дан сигнал тревоги? - спросил он.
  - Толпа вооруженных эсэсовцев ломится в двери, - взволнованно сообщил дежурный. - Произошло что-то необычное. Я не открываю им двери. Они стучат и ругаются и могут в любой момент сюда ворваться.
  Стеклянные входные двери торгпредства не выдержат серьезного натиска. Следовательно, гитлеровцы могли ворваться в помещение в любой момент. В считанные минуты они оказались бы у закрытой двери помещения, лишь она одна была способна задержать эсэсовцев на какое-то время. Нельзя было терять ни минуты. Федечкин вызвал коллег Н.П. Логачева и Е.И. Шматова, квартиры которых находились на том же этаже, что и служебное помещение. Все четверо, плотно закрыв дверь, принялись уничтожать секретную документацию.
  Печка в комнате была маленькая. В нее вмещалось совсем немного бумаг, и пришлось разжечь огонь прямо на полу, на большом железном листе, на котором стояла печка. Дым заволакивал комнату, но работу нельзя было прекратить ни на минуту - фашисты уже ломились в дверь.
  Железный лист накалился докрасна, стало невыносимо жарко и душно, начал гореть паркет, но сотрудники продолжали самоотверженно уничтожать документы - нельзя было допустить, чтобы они попали в руки фашистов. Время от времени кто-либо подбегал к окну, чтобы глотнуть воздуха, и тут же возвращался к груде обгоревших бумаг, медленно превращавшихся в пепел...
  Когда эсэсовцы взломали, наконец, дверь и с ревом ворвались в помещение, все было кончено. Они увидели лишь груду пепла. Вскоре прибыл закрытый черный фургон, в него втолкнули всех четырех сотрудников и повезли в гестапо. Там их бросили в одиночную камеру. По нескольку раз в день их вызывали на допрос, били, пытаясь выведать секретную информацию, заставляли подписать какие-то бумаги. Так продолжалось десять дней. Но советские люди держались стойко, и фашисты ничего не добились. Их освободили только в день нашего отъезда из Берлина и доставили прямо на вокзал. Они еле держались на ногах. Когда я увидел хорошо знакомого мне прежде по работе в торгпредстве Логачева, то еле узнал его - он был весь в кровоподтеках'... Валентин Бережков. Страницы дипломатической истории. М.: Международные отношения, 1987.
  
  Немцы начали уничтожать архивы раньше. Наркомат госбезопасности еще 11 июня доложил, что посольство Германии в Москве готовится к эвакуации, а 'в подвальном помещении посольства сжигались архивные документы'.
  
  23 июня 1941 г., - буквально на второй день войны - был издан приказ ГАУ НКВД СССР о перемещении особо ценных документов из архивохранилищ в безопасные места; 5 июля 1941 г. Совнарком СССР принял постановление "Об эвакуации архивов" (прежде всего должны были вывозить партийные архивы, во вторую очередь - советские, затем все прочие). В тот же день СНК СССР разослал в прифронтовые республики и области циркуляр с приказом об уничтожении всех архивов, которые невозможно вывезти из зоны военных действий.
  
  В июле 1941 г. из столицы начали вывозить многие учреждения.
  
  '5 июля 1941 г. ЦК ВКП (б) и СНК приняли решение об эвакуации ценнейших архивных документов на восток. По постановлению, фонды Центрального партархива ЦК ВКП (б) должны были быть отправлены в Уфу. В их число вошли: фонды ЦК ВКП (б), Средазбюро ЦК ВКП (б), Истпарта, Общества старых большевиков, партийных фракций, политуправлений, газет 'Пролетарий', 'Вперед', 'Социал-демократ', Г.В. Плеханова, С.М. Кирова, Г.К. Орджоникидзе, Я.М. Свердлова, Д.Б. Рязанова, Л.Д. Троцкого, Л.Б. Каменева, Г.Е. Зиновьева, Бунда и др. Хотя переправлялись в Уфу документы пятью рейсами 'с неоднократной перегруппировкой и переноской большого количества вязок, ящиков и шкафов', в дороге потерь материалов не было... Была, правда, в отчете о перевозке оговорка, что перед отправкой фонды Истпарта, Общества старых большевиков, ИМЭЛ, П.Л. Лаврова, Д.Б. Рязанова были просмотрены и материалы, не подлежащие хранению, ликвидированы. Актов об уничтожении документов в спешке не составляли... При размещении материалов в Уфе была проведена первая в истории ЦПА широкомасштабная экспертиза их ценности. Для этого создали специальную бригаду под руководством В.А. Радус-Зеньковича, которая начала деятельность с повторного просмотра фондов Общества старых большевиков, Истпарта, а также архива Г.Е. Зиновьева и Л.Б. Каменева. Акты на этот раз составлялись, но без подробного перечисления обреченных на сжигание материалов.
  О размахе происходившего говорят цифры: из 115 вязок документов Общества старых большевиков оставлено на хранение только 73, рекомендовано к уничтожению 526 папок с материалами Истпарта... Экспертиза продолжалась и в 1942 г. Были проверены материалы Средазбюро ЦК ВКП (б), Бунда, 'Поалей Цион', польские фонды, 86 личных собраний.
  Как сказано в отчете, изо всех просмотренных личных фондов оставлено на самостоятельное хранение только 2, полностью ликвидировано 7, присоединено к иным фондам 50, передано в другие архивы 27 фондов... Какова общая цифра уничтоженных материалов? Невозможно подвести даже приблизительные итоги той экспертизы ценности, так как большинство подвергшихся ревизии фондов были к тому времени не обработаны и следов многих ликвидированных документов не осталось'... Якушев С.В. Центральный партийный архив (1941-1956 гг.). - Вопросы истории КПСС, 1989, ?6, с.70- 71.
  
  Война ускорила введение командных методов управления архивами.
  
  Приказом НКВД СССР от 31 июля 1941 г. Главное архивное управление НКВД СССР переименовали в Управление государственными архивами НКВД СССР.
  
  С августа 1941 г. был ужесточен и порядок выдачи справок биографического характера. Именно с тех пор архивисты убеждены, что дело сторожа - караулить то, что лежит на складе, а не разглагольствовать о доверенных ценностях перед каждым, кто заглянет в хранилище истории.
  
  Уже в начале 90-х годов историк П.А. Колесников вспоминал, как впервые на излете сталинских лет вошел он в стены Центрального государственного архива древних актов, как 'оформив документы и заказ на описи, направился к начальнику архива В.Н. Шумилову... Прекрасный знаток фондов и дел, фанатик своей службы, он постепенно утвердился в мысли, что все богатство хранилища (хотя и государственное) вручено ему с правом разрешать или отказывать в выдаче запрашиваемых дел. А решал он нередко в зависимости от настроения или по каким-то одному ему ведомым мотивам'... Колесников П.А. Путешествия в родословия. - Вологда, 1997.
  
  При приближении немцев к Москве начался великий драп.
  Писатель-фронтовик Даниил Гранин пишет: 'Всем была известна паника москвичей в октябре 1941 года. Повсюду жгли архивы, бумаги, над столицей летала копоть. Шло повальное бегство. Учреждения опустели. Начальство исчезло, бросив свои кабинеты, своих подчиненных. 16 октября считалось позорной датой в истории Москвы'. Гранин Д. Все было не совсем так. - М., 2010, с.234.
  
  Именно в этот день подверглись ликвидации архивы столичных кладбищ, в том числе, например, погибли списки всех похороненных на Новодевичьем.
  В ночь с 15 на 16 октября 1941 г. были сожжены дела спецотдела, списки, адреса и другие документы МГУ. (Архив МГУ, ф. 1, оп. 10, ед. хр. 800, Записка и.о. ректора МГУ Б.П.Орлова).
  
  Свидетель бегства чиновников из Москвы поэт Арсений Тарковский подтвердил:
  'Третьи сутки жгут архивы в этом городе чужом...
  А в вагонах наркоматы - места нет живой душе,
  Госпитальные палаты и японский атташе'.
  
  Тогда же, после начала Великой Отечественной войны, опасаясь нападения Квантунской армии, решили срочно эвакуировать архивы с Дальнего Востока.
  Ветеран-архивист В.И. Чернышева (в годы войны - начальник архивного отдела Управления НКВД Хабаровского края) вспоминала:
  'Несколько дней и ночей архивисты не уходили домой, занимаясь упаковкой и погрузкой документов в вагоны...
  С какой болью в сердце мы упаковывали и отправляли наши архивы, сосредоточившие в себе всю историю освоения, заселения и развития Приамурья'. (Чернявский А. Встреча в Харбине. Тихоокеанская звезда, 22 11.2011).
  
  В сентябре 1941 г. фонды Хабаровского краевого и Амурского областного государственных архивов были в 10 вагонах вывезены в Красноярск.
  Но Управление НКВД по Красноярскому краю - из-за отсутствия хранилищ - отказалось их принять. Тогда документы переправили в Минусинск, хотя и там не было ни помещений, ни условий для их хранения.
  
  Через 3 года хабаровские архивы оказались в Томске.
  Многие фонды прибыли туда в состоянии 'архивной россыпи', поскольку пострадали от переездов и всех перегрузок в вагоны и обратно. Часть документов была сожжена в ходе 'чекистской чистки'.
  Лишь в начале 90-х годов 'томский' архив вернулся на Дальний Восток. Только не в Хабаровск, во Владивосток.
  Там и лежит до сих пор почти неразобранным...
  
  А на Западном фронте Красная Армия отступала, гибли десятки советских архивов.
  Генерал-майор Н. Павленко считал, что, 'по всей вероятности, навсегда утрачены многие важные документы начального периода войны (немало документов было сожжено при отходе наших войск)'. Военно-исторический журнал, 1961, ?11, с.93.
  
  Горели в начале войны и региональные архивы.
  
  Из всех архивов Белоруссии удалось эвакуировать небольшой объем документов лишь из трех областей: Вилейской, Витебской, Гомельской.
  В 1938 г. из фондов Могилевского и Калининского окружных архивов был создан Государственный архив Могилевской области. В 1941 г. в нем хранилось 1 316 фондов с общим количеством 650 000 единиц хранения. В начале Великой Отечественной войны часть документов была эвакуирована в тыл (Тамбов и Челябинск), в оккупации полностью сгорело здание архива, погибли 1200 фондов (620000 ед. хр.), научно-справочный аппарат и научно-справочная библиотека.
  
  В июле 1941 г. из ставшего прифронтовым Петрозаводска отправили в тыл три вагона самых ценных фондов и научно-справочный аппарат архива. В сентябре 1941 г. была эвакуирована вторая партия документов. Часть архивных фондов была уничтожена, растащили тысячи книг научной библиотеки. Кроме того, эвакуировались документы наркоматов, организаций и учреждений республики. Всего из Карелии в Казань, Кострому, Великий Устюг и Кадников вывезли примерно миллион архивных единиц хранения, а часть - около 30% - погибла. (По данным 'Карельской энциклопедии').
  
  Еще горше оказалась судьба провинциальных архивов, оставшихся на территориях, занятых Гитлером.
  В годы войны сильно пострадал, к примеру, Севастопольский городской архив: утрачено 364 фондов с общим количеством дел - 108 579, из них: дореволюционных - 59 фондов (10 736 единиц хранения), советского периода -305 фондов (97 843 единиц хранения).
  
  Архив Воронежской области вел начало от губернского архива, учрежденного по декрету СНК РСФСР в 1919 г. На его основе в 1928 г. были организованы областные государственный исторический архив и архив Октябрьской революции. При их слиянии в апреле 1941 г. (во исполнение Постановления Совнаркома СССР от 29 марта 1941 г. ?723 'Об утверждении Положения о Государственном Архивном фонде СССР и сети Государственных архивов' и распоряжения Главного архивного управления народного комиссариата внутренних дел СССР от 7 апреля 1941 г. ?72 'О порядке реорганизации республиканских, краевых и областных архивов') возник Воронежский областной архив. В нем были фонды: дореволюционный, Октябрьской революции и социалистического строительства, секретные, а также научно-справочная литература. В сентябре 1941 г. 8 вагонов самых ценных документов вывезли из Воронежа в Уфу. А оставшиеся 700 тыс. дел (т.е. две трети от довоенных пор) погибли в дни оккупации города. Чесноков В.И. Начало советского архивного строительства в Воронежской губернии. - Записки воронежских краеведов. Воронеж, 1987; Вып. 3; Он же. Воронежские архивы и архивисты в 1919-1920 гг. - ИИВК, 1998, Вып. 7; Алленова В.А. Из истории взаимоотношений Воронежского губернского архива и музея в 1920-е гг. - Там же, 2001, Вып. 9. В.А. Алленова. Воронежская энциклопедия в 2 т. Т.2, Воронеж, 2008, с.48.
  
  Жестоко обошлась война и с архивами Орловщины. Уже после освобождения области от Гитлера, 28 декабря 1944 г., начальник Чибисовского райгосархива докладывал начальнику отдела архивов Орловского УНКВД: 'К началу войны на хранении райгорархива находились документальные материалы с 1914 по 1938 годы с общим количеством 18 фондов 3200 единиц хранения. Во время подхода немецких оккупантов к городу Ельцу все документальные материалы райгорархива были уничтожены (сожжены)'. В районе полностью погибли документы учреждений, организаций и предприятий за 1931-1941 гг.
  
  В Калинине в войну сгорели и областной архив, и областной музей.
  
  Государственный архив Краснодарского края, учрежденный тоже в 1941 г., объединил краевой исторический архив (включавший и документы войскового архива Кубанского казачьего войска), архив Октябрьской революции и филиалы - городские архивы Армавира и Новороссийска. На 1 января 1942 г. в нем числилось 673 тыс. дел (1201 фонд). В связи с началом войны в 1941-1942 гг. 840 наиболее ценных фондов Краснодарского архива и его филиалов вывезли в г. Челкар Актюбинской области Казахской ССР, а в 1944-1945 гг. вернули в Краснодар. Но большая часть документов во время оккупации города гитлеровскими войсками и при возвращении архива из эвакуации погибла. Екатеринодар - Краснодар. Историческая энциклопедия. Краснодар, 2009, с.160.
  
  Не менее трагична и судьба архивного фонда Республики Адыгея. 'События периода революции и гражданской войны привели к частичной, а то и полной утрате важнейших документальных коллекций, относящихся к дореволюционным десятилетиям, а также к периоду 1917-1920 годов. Огромный урон архиву был нанесен во время оккупации Адыгеи немецко-фашистскими войсками, когда безвозвратно были утеряны многие массивы документов', - пишет историк. Анчабадзе Ю. Политическая культура адыгов: традиционные институты и их эволюция (вторая половина XIX в. - 1920-е годы). М.: ИЭА РАН, 2012.
  
  'Так случилось, - вспоминал историк В.В. Гришаев, - что в партийном архиве Ставропольского крайкома КПСС мои настойчивые требования выдать совсем не секретные документы конца 1930-х годов закончились тем, что заведующий партийным архивом вынужден был сказать, что документы за 1930-е годы были уничтожены: под предлогом угрозы захвата архива немцами сожжены в 1941 году по указанию М.А. Суслова, работавшего в то время первым секретарем крайкома КПСС. Ситуация была необъяснимой. В те же дни 1941 г. были полностью вывезены документы и материалы Государственного архива Ставропольского края. Для этого потребовалось несколько вагонов. Для вывоза партархива нужен был всего один автомобиль. Заведующий партархивом взял с меня слово, чтобы об этой информации я никому не говорил. В то время это было опасно'. Гришаев В. Историки и архивисты обречены на сотрудничество. - Вестник архивиста, 2008, ?2, с.289.
  
  В 1942 году, в дни бомбардировки Сталинграда сгорел областной архив. Кое-что из него успели эвакуировать, но огромная часть старых документов была утрачена навсегда. В огне пожара исчезли все бесценные свидетельства о дореволюционном Царицыне: архивы городской управы, личные дела чиновников, фотографии, документы царицынского земства. А из 166 тыс. дел, находившихся в Сталинградском партийном архиве, в годы войны уцелело лишь 25 тыс. единиц хранения. Энциклопедия Волгоградского края, Волгоград, 2007, с.372.
  
  Экспонаты музея-панорамы 'Сталинградской битвы' в музее-филиале 'Память' до нашего времени дошли чудом. В 1943 году в Государственный музей обороны Царицына (музея-панорамы тогда не существовало) поступили большие подборки трофейных документов, захваченных в ходе ликвидации 330-тысячной группировки гитлеровских войск в Сталинградском котле. Это были несколько мешков с письмами полевой почты солдат вермахта и приказы офицеров и фельдмаршала Паулюса. До 1953 года они хранились в запасниках музея. После смерти Сталина поступило распоряжение их уничтожить. Но заведующая отделом музея Т.Н. Науменко и главный хранитель фондов А. С. Бондаренко, понимая ценность документов, спасли их от огня...
  
  Война нанесла огромный ущерб архиву Ростова-на-Дону. Документы большинства архивов за 1930-1943 гг. учреждений, организаций и предприятий города и области пропали. Все они, не успевшие поступить на государственное хранение, погибли. По подсчетам специальной комиссии ущерб, нанесенный немецко-фашистскими захватчиками районным и городским архивам, архивам учреждений, организаций и предприятий, составил 3,5 млн. дел.
  В июле 1942 года здание городской библиотеки Ростова вместе со всеми книгами уничтожили гитлеровские бомбардировщики. Уникальное собрание старопечатных и древнерусских книг, насчитывавшее до войны более 800 томов, было полностью утрачено.
  После начала Великой отечественной войны 1941-1945 гг. 40 вагонов с документами архивов, эвакуированных из Ростова-на-Дону, прошли десятки тысяч километров по железной дороге и были размещены штабелями в летних помещениях сада им. Куйбышева в г. Омске. Работники архива (6 человек) ворошили дела, проводили экспертизу их ценности, выполняли задания Главного архивного управления по выявлению документов, необходимых Южному фронту для продвижения наших войск по территории Ростовской области. К концу 1945 г. фонды госархива Ростовской области почти без потерь возвращены назад - документы снова заняли свое место в хранилищах.
  
  В начале войны из Полтавского архива лишь 108 тыс. ед. хр. смогли вывезти в Балашов под Саратовом. В оккупации погибло около 1,5 млн. ед. хр. и более 40 тыс. книг. Полтавщина. Энциклопедия. Киев, 1992, с.37.
  
  Та же (или еще более тяжкая) участь постигла другие архивы Белоруссии и Украины, Прибалтики и Крыма, Пскова, Курска...
  
  Впрочем, не до архивов было стране и в тылу.
  
  По сведениям начальника отдела Государственного архива Хабаровского края Л.В. Салеевой, заслуженного работника культуры РФ, в 1942-1943 гг. архивисты Приморья в 1 411 учреждениях края проверили состояние ведомственных архивов. Было выявлено, что документы треста 'Главмука', мельзавода ? 10, завода им. Кагановича (бывший 'Энергомаш'), психбольницы хранились в полуподвальных помещениях, были свалены в груды или в мешки, неучтены и не обработаны. Такими же оказались архивы в Дальтранспроекте, в краевых отделах народного образования, здравоохранении и в краевом финансовом отделе.
  'На просьбы архивистов привести документы в порядок многие руководители отвечали: 'такой ерундой в военное время заниматься не будем...' или '...что Вам нечего делать, что Вы ходите без конца'. На некоторых предприятиях пытались вообще избавиться от документов. Например, в управлении связи безвозвратно пропали, а точнее сгнили документы за 1888-1940 гг. При ликвидации редакций газет 'Тихоокеанский комсомолец' и 'Знамя пионера' в 1941 г. архив хранился на складах, затем был вывезен на склад одного из домов по ул. Шевченко, 26 и варварски уничтожен, сожжен как топливный материал'. Салеева Л. В.- Из истории становления и развития архивного дела в Хабаровском крае. 1923-2013 гг. Вестник архивиста. 8 февраля 2014.
  
  Но и после войны архивы подвергались многократным ревизиям, чисткам, изъятиям. К примеру, список архивных потерь на Украине составил пухлый том: 'Архiвнi фонди, вивезенi за межi України у 1945-1991 роках' / 'Нацiональний реєстр втрачених та перемiщених архiвних фондiв'. - Кн. 2: / Упорядн. тому: Є. О. Калiн, О. М. Коваль, I. М. Мага, А. I. Титаренко. Державний комiтет архiвiв України; Український науково-дослiдний iнститут архiвної справи та документознавства. - К., 2008. - 444 с.
  
  Истинной трагедией для отечественных архивов были 'макулатурные кампании', практикуемые с первых до последних лет Советской власти.
  
  Еще в начале 1921 г. при Совете Народных Комиссаров РСФСР возникла Особая комиссия по использованию архивов, запасов бумажных обрезков и тряпья - Особкомбум, имевшая право изъятия на территории РСФСР архивных материалов, не представляющих "исторической или практической ценности", так как обострился кризис бумажной промышленности, ощущавшей острый недостаток в сырье.
  
  В 1928 г. решением Политбюро ВКП (б) был отменен Декрет от 31 марта 1919 г. 'О хранении и уничтожении архивных дел'. Постановлением Коллегии Наркомата РКИ "О порядке изъятия из учреждений и предприятий архивной и иной бумажной макулатуры для нужд бумажной промышленности" было дан старт макулатурным кампаниям, предназначенным очистке советских архивов от "идеологически чуждых документов".
  В макулатуру по всей стране сдавали ударными темпами (месяц без просмотра и два месяца - с просмотром) документы до 1917 г. За срыв постановления Коллегии РКИ отдавали под суд. В конце 20-х годов из государственного хранилища исчез фонд Казанского полицейского управления. Под видом макулатуры из фонда жандармского управления были изъяты ценные материалы, связанные с революцией 1905-1906 гг.
  В общем, в ходе первой кампании в макулатуру уже к концу 1929 г. было отправлено до 20 тыс. тонн документов.
  В соответствии с постановлением СТО СССР от 17 декабря 1932 г. 'Об обеспечении бумажной промышленности сырьем', от архивистов снова потребовали принять все меры для выделения требуемого объема макулатуры. Параллельно с изъятием документов из архивохранилищ продолжали уничтожение архивов учреждений и предприятий, в т.ч. районных исполкомов. А всего к 1937 г. уничтожили около 28 млн. дел, изданных до 1917 г. http://5fan.info/poljgeotrjgebewmer.html
  
  В ходе архивных погромов истребляли все, противоречащее лозунгам о порочности старого строя, представлениям о религии как 'опиуме для народа'. Уже не найти во многих дореволюционных фондах ходатайства крестьян об открытии храмов, проведении крестных ходов, документы о росписи иконостасов и т.п. Зато заботливо берегли компромат. Пример из Тверского архива: 'О причинении дьячком священнику ругательных обид' (1826), 'Об удалении от церкви священника за небрежность' (1864), 'О нетрезвости священника' (1889), 'О повенчании священником матроса без разрешения начальства' (1878) и тому подобное.
  
  Макулатурные кампании в конце 1920-х - 1930-е гг. развернулись и в Сибири.
  Наряду с отправкой в утиль архивов ряда организаций и учреждений, по инициативе властей шло очищение архивохранилищ от 'непригодных' для хранения материалов. Так, отделение РКИ в Омске предложило в 1929 г. Омскому архивному бюро отправить в утиль архивы Омской городской управы, Степного генерал-губернаторства и т.п.
  Всего с января по март 1929 г. Сибирским архивным бюро было сдано в макулатуру около 391 т. документов, с апреля по август - около 285 т. Под видом макулатуры из фонда жандармского управления изъяли ценные материалы, связанные с революционными событиями 1905-1906 гг. Несмотря на негативный опыт макулатурной кампании 1929 г., она была возобновлена в 1930 г. В эту кампанию Сибирское краевое архивное бюро планировало сдать 118,4 т. макулатуры, но вынуждено было увеличить планы сдачи под давлением Сибирской краевой РКИ.
  
  В дальнейшем макулатурные кампании получили идеологическое обоснование как задача государственной важности в деле снабжения сырьем бумажной промышленности. В ходе 2-й пятилетки из хранилищ Омского, Томского, Минусинского, Кемеровского и Барнаульского архивов планировалось изъять 337,5 т. документов при общем объеме хранения в 1 350 т.
  
  После макулатурных кампаний огромные массивы ценных исторических документов исчезли навсегда. Архивисты фактически утратили возможность контролировать процессы сохранности и уничтожения документов, комплектование архивохранилищ приняло чрезвычайный характер.
  
  Часто пишут, что в конце 1930-х гг., то есть после передачи архивных учреждений в подчинение НКВД, макулатурные кампании прекратились.
  
  На деле в конце 1940-х - начале 1950-х гг. в макулатуру передали миллионы тонн архивных документов, 'не представляющих оперативно-чекистского значения'.
  'В конце 1940-1950-х гг. уничтожению были выделены миллионы дел: 1945 г. - 8,7 млн.; 1950 г. - 30,7 млн.; 1955 г. - 68,1 млн.; 1957 г. - 87,1 млн.; 1959 г. - 87,8 млн. Чтобы осознать размах уничтожения документов, напомним, что к концу 1980-х гг. во всех архивах, подведомственных Главархиву РСФСР, насчитывалось немногим более 90 млн. архивных дел'. Введение в лабораторию историка. Учебное пособие. Под руководством Р. Пихоя. М., 2009, с.210.
  
  Так, в фондах Государственного исторического архива СССР, где хранились документы империи до 1917 года, до самого конца советской власти уничтожались тысячи дел.
  
  Не избежали общей судьбы и архивы КПСС.
  Разумеется, в архивах партии, так же, как и в государственных, постоянно 'чистили фонды'. Так, в 1953 году энергичную зачистку архивов провел Л.П. Берия... В 1954 году по особому указанию Н.С. Хрущева были уничтожены почти весь личный архив Берии, а также... личные архивы других партийных и государственных деятелей, объявленных 'врагами народа'. Волкогонов Д. Семь вождей, М., 1995, кн.1, с.365.
  
  Когда-то В.И. Ленин пояснял: для объективности исследования '...необходимо брать не отдельные факты, а всю совокупность относящихся к рассматриваемому вопросу фактов, без единого исключения, ибо иначе неизбежно возникнет подозрение, и вполне законное подозрение, в том, что факты выбраны или подобраны произвольно, что вместо объективной связи и взаимозависимости исторических явлений в их целом преподносится 'субъективная' стряпня для оправдания, может быть, грязного дела'. Ленин В. И. ПСС, т. 30, с. 351.
  Видно, Ильич не понимал, что 'всю совокупность фактов' можно облить бензином и бросить спичку...
  
  Впрочем, и самого вождя порой касались проблемы, связанные с хранением его документов. Однажды на вечере воспоминаний в 1921 г. Н.И. Бухарин, разоткровенничавшись, рассказал 'интимную, небольшую историйку'. Оказывается, на заседании ЦК РСДРП (б) в сентябре 1917 г. всерьез спорили об уничтожении ленинских писем 'Большевики должны взять власть' и 'Марксизм и восстание'. Все же решили сохранить по одному экземпляру писем вождя...
  
  Сейчас мало кто знает, что оригинальные тексты Ленина в СССР были не известны: его собрания сочинений, изданные в 20-х годах, являлись запрещенной литературой, как и книги Л.Д. Троцкого, Л.Д. Каменева, Я.М. Свердлова и других соратников вождя. Трудно поверить, но если при обыске у человека находили 2-е или 3-е Собрание сочинений Ленина, этого хватало, чтобы загреметь лет на 15 в лагеря!
  
  Оба эти Собрания почти ежегодно допечатывались, и на их титульных листах обычно значилось 'печатается без изменений, с матриц'. Поэтому любопытно сравнить одни и те же тома его работ, выпущенные, скажем, в 1925 и 1937 годах. Они очень отличаются друг от друга. Один том толще другого вдвое. В биографических справках, данных в примечаниях, герои революции (в 1925 году) превращались в злейших врагов ленинизма (в 1937-м), противники Ленина - Молотов и Сталин - в его верных учеников, третьестепенные персонажи, вроде Жданова, Кирова или Кагановича, выдвигались на первый план.
  
  Пропадали не только сами люди.
  Сразу после внезапных исчезновений полководцев, писателей, ученых из библиотек страны изымались их воспоминания и труды, на свалку отправлялись учебники, по которым учились поколения. Из газет, книг, учебников и энциклопедий исчезали всякие упоминания о них. Смертельно опасными становились вчера еще общепризнанные научные и военные теории.
  Как пишет член-корреспондент РАН А.Н. Сахаров, 'целые пласты исторической науки оказались скрытыми лишь потому, что создавались учеными, чьи взгляды не отвечали интерпретации истории России второй половины XX века в нашей стране. Другие оказались в эмиграции и потому подлежали забвению, третьи были репрессированы, что определяло подход к ним со стороны ортодоксальной идеологии'. Сахаров А.Н. Предисловие к кн. Историки России. XVIII - начало XX вв. М., 1996, с.4.
  Скупо упоминал об этом и генерал-майор Л.М. Сандалов: 'Многое из того, что каза-лось нам тогда непреложной истиной, кануло в Лету, потому только, что прямо или косвенно связывалось с именами лиц, отстраненных от командования округом по вражеским наветам'. Сандалов Л.М. Пережитое, М., 1961, с.37.
  
  После ареста 'врага народа' даже намек на его существование считался преступным. Упомянуть запрещенные имена могли лишь в официальных изданиях ВКП (б), печатавших речи Сталина с их критикой. В библиотеки и подписчикам то и дело приходили грозные письма с приказами вырезать какие-то страницы и вместо них вклеить прилагаемые вставки.
  Но это другая тема.
  
  Выступая с докладом о проблемах историографии советского общества в свете решений XXII съезда КПСС на общем собрании Отделения исторических наук АН СССР, проходившем 7-18 ноября 1961 г., член-корреспондент АН СССР М.П. Ким заметил, что 'в период культа личности разработка истории советского общества затруднялась еще и тем, что многие документы и материалы по данному вопросу были недоступны исследователям'. - И осторожно, для понятливых, добавил: 'Хотя сейчас положение в этом отношении резко изменилось, историкам придется преодолеть еще одну трудность, также являющуюся следствием культа личности. Дело в том, что некоторые материалы и документы, отложившиеся в архивах страны в 30-х - начале 50-х годов, потребуют пристального рассмотрения, ибо они носят на себе следы влияния культа личности'... Советские историки обсуждают задачи науки в свете решений XXII съезда КПСС. - Вопросы истории, 1962, ?1, с. 9.
  
  Доктор исторических наук В.В. Кабанов, один из соавторов учебника по источниковедению для истфаков, пояснял: 'Период сталинизма, затем эпохи застоя и социального лицемерия наложили сильнейший отпечаток и на литературу, и на документы. Порой документы делали специально непригодными для раскрытия исторической правды, чудовищной ложью, приписками или умолчанием заслоняя истинное положение дел'. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. Учебное пособие.- М.: РГГУ, 1998. С.520.
  
  Например, после смерти Сталина в 50-х годах в разгар реабилитации стала широко практиковаться публикация засекреченных прежде архивных документов, но с существенными сокращениями и изъятием части текстов, то есть редактирование имело не текстологический, а смысловой, политический характер. Так, например, поступили составители сборника документов о событиях 1917 года Курской губернии. В том самом месте, где речь зашла о крестьянском составе избранного после падения самодержавия губернского Народного совета (так в Курске назывался общественный исполнительный комитет), они цитирование текста оборвали. Слишком уж мешало это рассуждениям о буржуазном характере Февральской революции. См. Борьба за установление и укрепление Советской власти в Курской губернии: Сб. документов и материалов. Курск, 1957. С. 66; Госархив Курской области. Ф. 795. Оп. 1. Д. 508. Л 151-153.
  
  Проблемы советской историографии, а особо - изложения правления Сталина, очень напоминали те, что историки испытывали при летописании деяний основателя Римской империи Цезаря Августа.
  Недаром Кассий Дион, автор истории Рима с древнейших времен (Historia Romana), написанной им в начале III века в 80 книгах, пояснял:
  'Нельзя, однако, одинаково рассказывать о событиях до и после падения республики.
  Ведь прежде все, даже случавшееся где-нибудь вдали, доводилось до сведения сената и народа. И поэтому все знали о том, что происходит, а многие писали об этом; так что правду о событиях, даже если у некоторых писателей изложение в сильной степени обусловлено страхом и симпатией, дружбой и враждой, можно найти тем или иным путем хотя бы у других авторов, писавших о том же самом, или в государственных анналах.
  По прошествии же этих времен дела стали совершаться в тайне и безгласности, а если когда-то что-то и обнаруживается, то этому не верят за отсутствием доказательств и подозревают, что все говорится и делается по желанию тех, кто в данный момент властвует, и их соправителей. Поэтому болтают о многом, чего не случалось, и не знают многого, что несомненно совершалось, и обо всем, как говорится, трезвонят не так, как это происходило. И конечно, величина державы и обилие событий создают большую трудность для точного представления о них.
  Ибо и в Риме постоянно что-то приключается, и многое происходит в подчиненных ему странах, а на враждебной территории случается постоянно и, так сказать, ежедневно то, о чем нелегко узнать достоверно кому-нибудь, кроме участников событий; а большинство людей и вовсе не слышит о том, что произошло.
  Поэтому и я буду рассказывать о последующих событиях, достойных упоминания, согласно официальным сообщениям - происходили ли они так, или как-нибудь иначе. Однако к этому будет прибавлена доля моих рассуждений, насколько это дозволено и насколько я мог догадаться о чем-то большем, - по многим прочитанным сплетням, или благодаря услышанному и увиденному'. Dio Cassius. Roman History. L., 1930 (Loeb Classical Library). Перевод и комментарий Н. Трухиной. Кн.53. Гл.1.
  
  Как же культ личности отразился на архивных фондах?
  
  Давно известно, как делается история.
  В ее основе анализ и толкование имеющейся информации.
  Есть информация, которая обрывочна, сплошные белые пятна... она основана на летописях, манускриптах, на предположениях и догадках.
  Есть информация в виде секретных протоколов, договоров, данных разведслужб и т.д., и все это за семью печатями с грифом секретно". Эта информация - для людей из высших эшелонов власти, и не интерпретируется никак - незачем.
  Есть информация и для обывателя. Та, что оказалась в открытом доступе, а также та, которая потеряла значение для правящей элиты. Именно эта информация становится предметом манипуляций - подвергается корректировке, нужное добавляют, лишнее опровергают "исторических дел мастера", или просто начинают замалчивать... в зависимости от интересов власти.
  
  Еще Пьер Бейль в своем 'Историческом словаре' заявлял: 'нет большего мошенничества, чем то, которое можно совершить с помощью исторических памятников'.
  
  Преимущество историков перед богом в том, что им по силам изменить прошлое.
  
  А в Советской России искажение и постоянное перевирание реальных событий историками и литераторами началось с первых же дней. Не считаясь с истиной, они, рисуя ее, использовали лишь два цвета - алый и черный, что, впрочем, злило тех, кто были героями революции.
  
  В июле-августе 1918 г. с начала чехословацкого мятежа Верховное советское командование Центросибири издавало газету 'Красноармеец'.
  Редакторами ее были поочередно Ф.М. Лыткин и Я.Д. Янсон.
  
  12 августа 1918 г. в газете появилось письмо красноармейца 3-го Сибирского стрелкового полка М. Фадкевича. Он, обращаясь к журналистам, просил: '...не называйте наших поражений победой, не называйте бегства стратегическим маневром, не надо нам всего этого. Если мы, скрепя сердце, с сжатыми зубами, переносим позор совершившегося факта, то верьте, мы сумеем перенести и правдивое освещение этого факта. Кроме того, мы верим в себя, верим в свои силы, верим в то, что в конечном итоге победа останется за рабочими, и тогда никто не посмеет сказать нам, что нас побеждали, ибо мы ответим всякому: 'Да, мы несли частичные поражения, нас били, но, несмотря на все это, мы не бросили, не отдали, а, наоборот, еще выше подняли свое красное трудовое знамя'. Военно-исторический журнал, 1964, ?7, с.124.
  
  Но к таким просьбам работники агитпропотделов РКА не прислушивались.
  Не брезговали в те годы и фальсификациями.
  
  В июле 2015 г. Е. Холмогоров поместил в Газете.Ру статью, имеющую отношение к теме. Вот отрывок из нее.
  
  'Прокурор Крыма Наталья Поклонская всколыхнула общественность, заявив, что акт императора Николая II об отречении от престола, датируемый 2 марта 1917 года, нелегитимен и не имеет никакой юридической силы. 'Процедуры отречения императора от престола в 'Основных законах Российской империи' предусмотрено не было'.
  'Бумага, которую в учебниках по истории преподносили как отречение от власти, не имеет никакого юридического смысла. Это копия бумажки, подписанная карандашом, без соблюдения всех юридических и процессуальных процедур, форм, поэтому эта бумага не несет в себе юридической силы', - заявила Поклонская.
  Эти слова вызвали истинную бурю.
  Сенатор Добрынин с высокомерием посоветовал Поклонской навестить Государственный архив РФ, где ей покажут 'подлинник отречения' царя.
  Сразу видно, что сенатор сам в этом архиве, разумеется, не был и так называемого 'подлинника' не видел.
  А то знал бы, что этих 'подлинников' не один, а... два. И все - подлинней некуда. Притом что во всех мемуарах об отречении упоминаются два экземпляра, которые якобы подписал император, существует еще третий 'подлинник', напечатанный в 1919 году в Нью-Йорке неким Ломоносовым. Подпись царя на этом экземпляре отличается от предыдущих двух. Такое ощущение, что где-то работала целая фабрика по изготовлению царских отречений.
  Все отречения - поддельные. Прежде всего поддельна царская подпись. Она на обоих 'подлинниках' из ГА РФ совпадает с математической точностью. При этом реальная подпись царя, хотя и имела характерные общие черты, от документа к документу разнилась. Не обладая автоматизированной подписью, вывести два раза абсолютно идентичный росчерк даже на двух подписываемых друг за другом документах - практически невозможно.
  При этом подпись под отречением имеет характерное отличие от известных нам образцов: отсутствует улетающая далеко вбок верхняя закорючка буквы 'К' - наихарактернейшая графологическая черта. На 'третьем подлиннике' при всем различии подписи на нем этой черты тоже нет. Приходится сделать вывод, что 'подписи под отречением' были подделкой, воспроизводили друг друга, но вот царскую подпись копировали не слишком удачно.
  Еще одна очевидная подделка - 'подпись' министра двора графа Фредерикса, без заверения (контрассигнации) которым документ не мог считаться имеющим силу. На всех 'подлинниках' стоит абсолютно идентичная 'подпись Фредерикса', совпадающая опять же до черточки.
  Это противоречит 'воспоминаниям очевидца' - полковника Мордвинова: 'Эти манифесты были, наконец, около часу ночи переписаны, как их от государя принесли в купе к графу Фредериксу, и с каким отчаянием бедный старик, справляясь с трудом, дрожащей рукою их очень долго подписывал'. Подписывал так долго и так дрожа, что подписи совпали полностью. Оригинальной подписи Фредерикса, известной нам, 'контрассигнация' отречения не соответствует.
  Другими словами, поход Поклонской в ГА РФ по совету сенатора Добрынина может привести лишь к одному результату: ей придется возбудить уголовное дело по статье 327 УК РФ 'Подделка удостоверения или иного официального документа, предоставляющего права или освобождающего от обязанностей'. Все 'подлинники отречения', известные нам, - поддельные.
  Несовпадение документальных данных и показаний свидетелей, сфальсифицированность документов и противоречие (если не откровенное вранье) очевидцев не позволяют сделать вывод о том, что же именно произошло с царем 1-2 марта 1917 года: давал ли он акт отречения, если да, то в чью пользу и в какой форме, действительно ли царь отрекся в пользу брата Михаила, или же это было ложью узурпаторов.
  Все эти вопросы требуют действительно неангажированного изучения 'с чистого листа'. Пока же перед нами фальшивок больше, чем правды, а вопросов больше, чем ответов. Егор Холмогоров: Все 'подлинники отречения', известные нам, - поддельные. http://www.vz.ru/columns/2015/7/17/756645.html
  
  Возможно, впрочем, что гражданин Романов подмахнул филькину грамоту и вполне осознанно.
  Позже, уже в 1918 году, бывший комиссар путей сообщения Временного правительства Александр Бубликов, арестовывавший Николая в Могилеве, писал: 'Одной из основных черт характера семьи Романовых является их лукавство. Этим лукавством проникнут и весь акт отречения. Во-первых, он составлен не по форме: не в виде манифеста, а в виде депеши начальнику штаба в Ставку. При случае это - кассационный повод. Во-вторых, в прямое нарушение основных законов... он содержит в себе не только отречение императора за себя, ...но и за наследника, на что он уже определенного никакого права не имел'.
  
  Известно, что А.С. Бубнов, один из активных участников Октябрьского переворота 1917 г., был одним из первых историков партии. Именно он был создал труд 'ВКП (б)', занявший том Большой Советской Энциклопедии. В примечаниях к нему он писал: 'Мы считаем необходимым подчеркнуть, что в ходе изложения идей и фактов истории ВКП (б) нами неизменно вносились элементы партийной 'современности' Мы исходим при этом из того, что пролетарский революционер, член ленинской партии, берущий в руки перо историка, не может быть 'объективным' обозревателем партийной истории, а обязан быть активным борцом за ленинизм против всех и всяческих извращений революционной теории Маркса-Энгельса-Ленина'. Большая Советская Энциклопедия (1-е изд.), т. 11, М., 1930, с. 9.
  
  Как сказал Лев Ошанин:
  'Историки карты тасуют.
  По знаку державной руки
  они что угодно рисуют
  и лепят свои ярлыки'.
  
  История страны перетасовывалась многократно, в зависимости от того, что вчера или сегодня заявил вождь.
  
  В предисловии к книге 'Сталинская школа фальсификаций' Л.Д. Троцкий указывал на три поворота официальной историографии Октября в 20-х гг.: в 1923-26 гг., когда история партии переделывалась на потребу дня главным образом Зиновьевым, в 1926-29 гг. появляется новая оппозиция и история опять пересматривается, особенно Бухариным и Ярославским; с 1929 г., после разрыва сталинцев с правыми, теория и история пересматриваются в третий раз. Троцкий Л.Д. Сталинская школа фальсификаций. М., 1990, с. 89.
  
  Если бы Троцкий прожил дольше, он насчитал бы не менее 10 переделок прошлого.
  Самый грубый из известных способов фальсификации - когда на основе подлога документов или абсолютно произвольно измышляются факты, которых никогда не было. Более хитрый вид - используются реальные факты, но обходятся многие важные факты, противоречащие цели автора. Самая изощренная фальсификация: все достоверно известные факты автор приводит, но при этом соединяет и истолковывает их совсем иначе, чем было в реальности. В итоге возникает хоть и основанная на истинных фактах, но полностью извращенная картина прошлого.
  
  Все эти способы энергично использовались советскими историками при сочинении опусов о недавнем прошлом России.
  
  Неустанная борьба 'против всех и всяческих извращений' шла и в тишине архивных хранилищ.
  Сталинские и брежневские цензоры, следуя изгибам 'генеральной линии', изымали из архивов подлинные документы или заменяли их другими, отредактированными копиями, уже не содержащими компрометирующих данных, запретных имен, истинных фактов, в которых дела, заслуги и посты одних приписывались другим.
  По той же причине порой объявлялись в фондах жандармских управлений письма и рапорты, игнорирующие дореволюционные реалии и нормы правописания.
  Черный юмор ситуации состоял в том, что и эти фальшивки засекречивались.
  
  Историки, изучавшие громкое 'Ленинградское дело', пишут: 'Особо следует сказать о трудностях, связанных с использованием документальных источников. Во-первых, не являются правдивыми материалы следственных и партийных дел, поскольку они были сфальсифицированы в результате преступных нарушений социалистической законности и норм внутрипартийной демократии. В книге достаточно детально показан механизм всех этих противозаконных действий в ходе фабрикации 'ленинградского дела'. Во-вторых, как выяснили авторы книги, многие материалы оказались впоследствии 'подчищены' руками организаторов и исполнителей преступных репрессий. Так, Г.М. Маленков - одна из ключевых фигур в истории 'ленинградского дела' - в 1957 г. 'изъял из сейфа, а потом уничтожил как 'личные' документы, десятки материалов из папки, на которой было написано: 'Ленинградское дело'... Не оказалось записи выступления Маленкова и в стенограмме 'рокового' объединенного пленума Ленинградских обкома и горкома ВКП (б) 22 февраля 1949 г.'. Ленинградское дело. Сост. Демидов В.И., Кутузов В.А. - Л., 1990, с. 23 и 69.
  
  Последнее десятилетие положило начало исследованию деятельности Политбюро ЦК ВКП(б), являвшегося средоточием небывалой власти. Пало многоярусное табу ('секретно', 'строго секретно', 'совершенно секретно', 'особая папка', 'хранить на правах шифра' и главное из заклинаний - неформальное 'только для членов партии'), некогда наложенное Политбюро на всякий интерес к его 'трудам и дням', и контуры этого загадочного феномена прояснились.
  
  Однако оказалось, что открытые советские архивные фонды несут в себе столько ложной информации, что отличить ее от правды без научных исследований практически невозможно. Еще в начале 60-х годов доктор наук Г.А. Белов заявил, что 'на состоянии архивного дела тяжело отразилась обстановка культа личности Сталина. В 30-40-е годы, - писал он, - из научного оборота были исключены целые комплексы архивных фондов, в том числе документы о ряде видных деятелей революционного движения, крупных военачальниках и другие'. Вопросы истории, 1964, ?3, с.159.
  
  Например, в секретном фонде заместителя председателя Совнаркома СССР и председателя Госплана СССР Н.А. Вознесенского уцелели многочисленные описи дел, но сами документы отсутствуют. Государственный архив РФ, Ф.687.
  
  'В 1954 году была образована правительственная комиссия по делам реабилитации. Все городские областные суды, военные трибуналы, а также органы прокуратуры получили указание - приступить к пересмотру 'дел'... Кампания пересмотра дел потребовала мобилизации огромного штата прокуроров, помощников и тысяч доверенных юристов. На Лубянке их ждал сюрприз: многие папки со следственными материалами оказались пусты. Ни протоколов допросов, ни текстов доносов, ни фамилий следователей...' Антонов-Овсеенко А. Портрет тирана. М., 1994. С. 444-445.
  
  То же самое в Советском Союзе творилось повсеместно.
  
  В ноябре 1991 г. Верховный Совет Казахстана принял решение создать комиссию по изучению голода 20-30-х годов и политических репрессий. В нее вошли историки, юристы, а также председатель КНБ, председатель Верховного суда, генеральный прокурор и другие. Одним из ученых, работавших в составе комиссии, был кандидат исторических наук Кайдар Алдажуманов:
  - Более шести месяцев я сидел в архивах Алма-Аты, Москвы, изучая документы, следственные дела участников крестьянских восстаний, выступавших против методов проведения коллективизации. В марте 1992 года поехал в Ташкент. К сожалению, в Узбекистане в фонде Совета народных комиссаров сознательно изъяли все документы о голодобеженцах-казахах. Сохранилась лишь верхняя часть документа: 'Рассмотрение вопроса об устройстве казахов-голодобеженцев', а многостраничного документа как реализовался вопрос, нет. А ведь туда в поисках пропитания бежали около 278 тысяч казахов, в Киргизию - более 200 тысяч. На подступах к Фрунзе и Токмаку тогда устраивались питательные пункты для голодобеженцев. Караван: http://www.caravan.kz/article/109742
  
  Как - уже в наши дни - признал Валерий Иофе, доцент Национального университета Узбекистана им. Мирзо Улугбека, специалист по архивоведению: 'В условиях сталинского произвола сплошь и рядом из архивов изымались многие дела, документы; в итоге многие из них были безвозвратно утрачены'. http://www.proza.ru/2013/07/25/622
  
  Да, сгинула огромная часть центральных и местных архивов, особенно документов репрессированных людей...
  
  Но речь - не только об оппозиционерах и других 'врагах народа'. По словам Р. Медведева, 'составлять биографию даже самых известных политических деятелей в нашей стране дело нелегкое, ибо наиболее важные стороны их деятельности сохраняются в глубокой тайне. Они хотели известности и славы, они поощряли свой 'малый' культ личности, но не желали, чтобы публика знала настоящие факты их политической биографии и личной жизни. Они делали политику в кабинетах за многими дверьми, они отдыхали за высокими заборами государственных особняков, они старались оставлять как можно меньше документов, по которым историку легче было бы реконструировать прошлое'. Медведев Р. Они окружали Сталина. М., 1990, с.7-8.
  
  Почти ни один из архивных фондов крупного советского или партийного органа (а также фонды личного происхождения) не избежал 'чистки'.
  После убийства С.М. Кирова его 'бумаги разбирала специальная комиссия в составе А.А. Жданова, М.С. Чудова, М.Д. Орахелашвили'. Так же поступили с документами В.В. Куйбышева, Ф.Э. Дзержинского, Г.К. Орджоникидзе. Архив ликвидированного в 1935 г. Общества старых большевиков принимали Н.И. Ежов, М.Ф. Шкирятов, Г.М. Маленков.
  
  Хотя культ Сталина развенчали, но практика изъятия документов почивших коллег по власти сохранилась. Комиссия из Общего отдела ЦК сразу после смерти конфисковала все бумаги А.Н. Поскребышева (1956) и Н.С. Хрущева (1971).
  
  Достоверно известно, что в 1974 г. в дом умершего маршала Г.К. Жукова тоже нагрянула особая комиссия. Она увезла все черновики рукописи и варианты его книги 'Воспоминания и размышления', часть переписки с читателями и сослуживцами, поздравительные письма и открытки...
  
  Когда 20 ноября 1976 г. умер академик Трофим Лысенко, сыгравший страшную роль в отечественной биологии, то первыми, кто занялся его творческим наследием, были... чекисты. Не успело еще остыть тело отца 'мичуринской агробиологии' и любимца двух вождей, Сталина и Хрущёва, как товарищи из КГБ явились с обыском в его служебный и домашний кабинеты. Впрочем, сами они скромно обозначили действо как 'осмотр архивов'. О результатах оного председатель КГБ Юрий Андропов уведомил ЦК КПСС 8 декабря 1976 г. служебной запиской с грифом 'Секретно'. Оказывается, товарищей в штатском интересовала переписка академика с товарищем Сталиным.
  
  Позже такие же комиссии изымали личные архивы покойных А.А. Гречко (1976), А.И. Микояна (1978), А.Н. Косыгина (1980), В.М. Молотова (1986), Г.М. Маленкова (1988), Л.М. Кагановича (1991). Мурин Ю.Г. Единый архив Общего отдела ЦК КПСС в 1960-1980-х гг. - Вестник архивиста, 2007, ?1, с.39-40.
  
  Думаю, что документы, оставшиеся после А.А. Жданова, Ф.Р. Козлова, Д.С. Полянского, М.П. Георгадзе, М.А. Суслова, Д.Ф. Устинова, Л.И. Брежнева и других видных деятелей партии и государства, постигла та же судьба.
  
  Инструкции ЦК уравняли понятия 'государственной' и 'партийной' тайны, на тысячах бумаг стояли грифы: 'Секретно', 'Совершенно секретно', 'Особой важности' и т.д.
  По мнению Б. Илизарова, профессора Московского Историко-архивного института, 'из 20 млн. архивных единиц по истории советского общества на режиме особого хранения пребывало в архивах 17, 6 миллионов а.е.'. Илизаров Б. Кому выгодны тайны? Литературная газета от 1 июня 1988. На самом деле, грифы секретности имели к 1991 г. до 90% партийных и до 20% документов союзных архивов. Полностью были засекречены все данные о массовых репрессиях, большинство данных о деятельности высших органов госаппарата, партии.
  
  Фактически в Центральном Архиве Октябрьской революции СССР наглухо замурованы были для исследований фонды Главлита СССР, Совета по делам религии при СМ СССР, а в Центральном государственном архиве народного хозяйства СССР - фонды Госплана и ЦСУ. Документы из них можно было увидеть лишь с разрешения ведомства.
  
  Правда о Великой Отечественной войне тоже утаивалась. 3 марта 1968 г. на заседании Политбюро Леонид Брежнев, сменивший Никиту Хрущева на высших постах партии и государства, заявил: 'У нас появилось за последнее время много мемуарной литературы... Освещают Отечественную войну вкривь и вкось, где-то берут документы в архивах, искажают, перевирают эти документы... Где эти люди берут документы? Почему у нас стало так свободно с этим вопросом?' Архив Президента РФ. Рабочая запись заседаний Политбюро ЦК КПСС, 1968 г., 3 марта, с. 93.
  
  Министр обороны А.А. Гречко заверил генсека, что обязательно наведет порядок. Микрофильмы, содержавшие важнейшие документы по главным операциям войны и находившиеся в военных НИИ и вузах, были срочно отозваны и уничтожены. К 1972 г. они были оставлены только в Академии Генерального штаба и Военной академии им. Фрунзе - под гарантию строжайшей секретности. Допуск к документам в военных архивах был ограничен - туда стали допускать только доверенных историков. Через 45 лет после окончания войны заместитель начальника Генерального штаба генерал армии М.А. Гареев известил общественность: 'Документы Ставки ВГК после войны были изъяты из Генштаба... Как ни печально, но, трезво оценивая обстановку, видимо, придется считаться с тем, что к какой-то части документов доступ будет открыт еще не скоро'. (Красная звезда, 27 июля 1991 г.).
  
  Все архивы СССР делились на три категории: об одних архивах историки знали, в них они работать могли. В другие, хотя и известные ученым, историков не пускали. И наконец, существовали гигантские хранилища документов, о которых не знал никто, не только историки.
  
  В 1992-1995 гг., в связи с открытием доступа к перемещенным фондам трофейных документов, об архивах страны много судачили отечественные СМИ, критикуя их недоступность и часто обращаясь к теме архивов европейских стран, вывезенных в СССР после 2-й мировой войны. Политически ангажированные СМИ объясняли 'закрытость' российских архивов 'политическим заказом', либо меркантильностью работников архивов, все продавших Западу.
  Трофейные архивные документы, спрятанные в Центральном государственном особом архиве СССР (с 1992 г. - Центре хранения историко-документальных коллекций, далее - ЦХИДК, включенном в 1999 г. в состав Российского государственного военного архива), - в основном документы тайных организаций, захваченные Гитлером на территории оккупированных стран.
  Среди них были секретные документы масонских организаций стран Западной Европы, сионистских организаций, а также архивы гестапо, полиции и других секретных служб фашистской Германии; самые ценные части архива других иностранных секретных служб и полиции - Голландии, Бельгии, Люксембурга, секретные материалы 'Сюртэ Женераль' (французский КГБ) и разведки с наполеоновских времен до захвата Франции Гитлером.
  После войны все архивы из Восточной Германии были вывезены в Москву.
  Интрига, связанная с французскими архивами, с юридической точки зрения оказалась запутанной. В 1940 г., после оккупации, гестапо захватило большую часть государственных архивов Франции и отправило их на хранение в Судеты (Чехословакия). В 1945 г. советская военная комендатура вывезла эти архивы в Москву. В середине 50-х годов документы были систематизированы и упрятаны под грифом 'Секретно'. Стоимость некоторых из них, например, конституции масонской ложи 'Великий Восток Франции', оценивается в сотни тысяч долларов.
  До начала 1990-х гг. факт обладания трофейными архивами СССР не афишировал и передал Франции и Польше лишь малую часть документов.
  В 1991 г. возможность доступа в Особый архив появилась, и многие страны, среди которых была и Франция, стали выдвигать претензии на свои архивы.
  13 октября 1993 г. был подписан двусторонний Протокол о реализации соглашений. С декабря 1993 г. по май 1994 г. Франции было передано более 900 тыс. дел перемещенных архивных фондов французского происхождения, хранившихся в ЦХИДК.
  Французская сторона профинансировала микрофильмирование документов, отобранных российскими экспертами из переданных ей фондов (7 млн кадров).
  Россия получила в обмен от Франции 12 судовых журналов российских и советских судов, осуществлявших плавание в Средиземном море в 20-е гг., 255 дел из фондов русской эмиграции и около 300 тыс. франков для Росархива для 'надлежащего содержания архивов'5.
  Заключение этих соглашений, а точнее их реализация, вызвала шумный резонанс, обмен был признан 'несоразмерным до абсурда', и все это в общественным сознании оказалось связанным с процессом общего рассекречивания архивов.
  В феврале 1994 г. появился 'Отчет о работе российских и французских экспертов по вопросам возвращения документов, перемещенных из Франции в годы Второй мировой войны' с рекомендацией экспертов вернуть Франции 26 фондов, среди которых материалы ЦК Всемирного еврейского объединения, Совета иностранных католических миссий в Париже, печатные издания и документы троцкистских заграничных организаций, архивы масонских лож и французской ветви Ротшильдов.
  По оценке Софи Кёре, Франции в 1994 г. было возвращено 944 718 документов.
  Но известие, что из России в огромном количестве вывозятся исторические документы, до Госдумы дошло только в мае 1994 г., когда в ЦХИДК осталось 50 тыс. французских архивных дел. У здания архива выстраивались пикеты. Депутат С. Н. Бабурин на заседании Госдумы потребовал прекратить вывоз.
  К этому времени уже вступил в силу новый закон 'О культурных ценностях, перемещенных в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации', до появления которого Дума запретила любую передачу перемещенных культурных ценностей.
  В мае 1994 г. по рекомендации Госдумы и Совета Федерации российско-французский обмен был приостановлен вплоть до 1998 г., когда депутаты Госдумы приняли постановление о продолжении обмена архивными документами.
  В конце 1990-х гг. руководство Росархива во главе с В.П. Козловым вновь заговорило о возвращении находящихся в России перемещенных архивов Франции. Речь шла о документах Главного управления национальной безопасности, 2-го бюро Генштаба, Военного министерства, ряда правоохранительных органов Франции.
  Одновременно Росархив выдвинул требования о взаимных уступках, касающихся возвращения архивов генерала Зенкевича и полковника Игнатьева, которые, согласно документам, были переданы Генштабу Франции после 1-й мировой войны, проведения выставки возвращаемых документов и реализации проекта по составлению электронного каталога архивных фондов российской эмиграции во Франции после 1917 г.
  Блокирование возобновления передачи документов прекратилось, по мнению С. Кёре, благодаря В.В. Путину, и между 2000 и 2002 гг. произошла новая передача части трофейных архивов Франции в количестве 164 708 документов.
  
  Буквально на днях, в марте 2016 года, Министерство обороны РФ раскрыло и архив трофейных документов нацистской Германии, вывезенных в СССР в годы Второй мировой войны. Архив документов нацистской Германии, хранящийся в Центральном архиве Минобороны (ЦАМО), состоит из 28 тыс. дел объемом почти 2,5 млн листов.
  По словам директора ЦАМО Игоря Пермякова, часть из них захвачены на полях сражений в первой половине Великой Отечественной. После войны документы собирались и отправлялись в Москву. В 1960 году сотрудники архива рассортировали их и отправили на хранение. В следующие десятилетия научным изучением фонда практически никто не занимался. Доступ к документам, хранящимся в ЦАМО, впервые получили эксперты Германского исторического института в Москве.
  
  На всех уровнях вытравливался любой сюжет, который хотя бы косвенно мог напомнить о репрессиях. Как заметил автор классического исследования о терроре в СССР английский историк Роберт Конквест, 'советский историк не мог провести подобное исследование в связи с тем, что существовал запрет на факты. Только иностранец способен был выполнить эту работу и остаться в живых'. Еще в 1990 г. Конквест считал, что изучение советской истории напоминает скорее исследование истории античности, чем современную историогрфию Запада. Хотя часть информации публиковалась в официальных советских источниках, многие документы по-прежнему были неизвестны исследователям, а известные материалы, например, стенографические материалы Пленумов ЦК, часто фальсифицированы. Даже телефонные справочники Москвы и Ленинграда за 20-70-е годы, как, впрочем, и других городов СССР, оставались засекреченными.
  
  Фактически уже для бабушек и дедушек, а тем более для родителей нынешних студентов и старшеклассников, единственными носителями запретной памяти о репрессиях были люди, пережившие ГУЛАГ. Эта память долго жила в тайных кладовках прошлого, в кухонной и семейной истории, в молчании, в сокрытии правды, и может быть, еще и поэтому вызывала такой интерес. В семьях репрессированных людей о них боялись упоминать, словно хотели вычеркнуть их из памяти, сведения о них скрывали от детей.
  Люди до недавнего времени не занимались своими корнями, потому что дедушка был купец (или священник, царский офицер, дворянин, а то еще хуже - кулак). Боялись даже и говорить об этом, с подобными данными человек не всегда мог устроиться на работу. Многие, занимавшие руководящее положение в партии и стране, по этим причинам жили под страхом разоблачения в подаче ложных сведений о предках. Г.А. Алиев, в брежневское время член Политбюро ЦК КПСС, имел официальную биографию, в которой было сказано, что он происходит из рабоче-крестьянской семьи. На деле среди его предков были богатые люди из знатных тюркских и курдских родов.
  
  ...Впрочем, порой что-то выяснить можно, изучая бумаги, вывезенные за рубеж.
  
  В 1951 г. бывший посол Временного правительства в США Б.А. Бахметев, известный тем, что после Октября 1917 г. присвоил несколько десятков миллионов долларов, перечисленные в США на закупки оружия для армии еще Министерством финансов Российской империи, передал деятелям русской эмиграции 1.600 тыс. долларов на поддержку культурных и благотворительных учреждений. Так возник Бахметевский фонд, на средства из которого при Колумбийском университете в Нью-Йорке организовали Русский исторический архив - подлинную сокровищницу материалов по истории русской революции, Гражданской войны и эмиграции. Это - одно из самых крупных за рубежом собраний документов России.
  
  Большая часть архива Л.Д. Троцкого хранится, начиная с 1940 г., в Гарвардском университете США. По завещанию Троцкого доступ к его документам был закрыт до 1980 г. Затем кое-что из этого архива стало на русском языке печатать издательство 'Chalidze Publications'. Уже вышли 'Дневники и письма', мемуарная работа 'Портреты'. Из ученых СССР в библиотеке Гарвардского университета работали И. Краснов и В. Старцев. Им удалось купить для Центрального партархива ИМЛ микрокопии ряда документов - письма В.И. Ленина Л.Д. Троцкому, протоколы межпартийной комиссии, созданной при выезде революционных эмигрантов из Швейцарии в Россию, письма Л.Д. Троцкого М. Истмену за 1929-1932 гг. и др. Краткое описание его зарубежного архива дал Н. Романовский в статье 'Где архив Троцкого?'. См. Знания - народу, 1989, ?2, с. 36-40.
  
  Многие годы для зарубежных историков главным источником сведений о жизни СССР служил Смоленский областной архив, захваченный гитлеровцами в 1941 году и в конечном счете оказавшийся в США.
  
  Кому-то из искателей посчастливится порой найти случайно укрывшийся ценный документ в куче финансовых отчетов или в груде пыльных писем на старом чердаке.
  
  Омский историк В.С. Познанский сообщал, что, благодаря своим поискам, он 'располагает списками лиц, которых разыскивали в ноябре 1918 г. следственные комиссии белогвардейцев как видных деятелей Советской власти. В красноярском списке около ста фамилий, перечисленных в алфавитном порядке (от В.Ф. Артамонова до Ф. Ярлыкова). Несколько имен общеизвестных: Ф.К. Врублевский, А.И. Окулов, Г.И. Теодорович, М.И. Фрумкин, Б.З. Шумяцкий. Несколько больше имен известно по краеведческой литературе (С.М. Бальбатов, Д.П. Долбешкин, В.И. Дмитриевский, М.П. Замощин, Н.М. Копылов, В.Я. Лейман, М.И. Соловьев и др.). Основные материалы Красноярского Совета благодаря замечательной (первой и, к сожалению, пока единственной в Сибири) пофондовой публикации - (Красноярский Совет. Март 1917 - июль 1918 г. Протоколы и постановления съездов Советов, пленумов, исполкомов. Сборник документов. Красноярск, 1960) - доступны каждому. Имеется возможность, даже не перелистывая протоколы, сравнить состав людей, значащихся в советских и белогвардейских документах, по именному указателю в сборнике. Совпадение потрясающее: белогвардейцы называют те же лица, которые проходят по документам Совета, однако указывают их имена и отчества (одни имена или инициалы) полнее, чем составители сборника. Лица, упоминаемые в списке следственной комиссии, известны красноярским архивистам, музейным работникам, историкам: это командиры красногвардейских отрядов, советские активисты среди железнодорожников, деятели профсоюзов. Напрашивается вывод, что враг оказался отлично информирован о руководящих работниках павшей Советской власти. Члены следственной комиссии, в их числе полковник Ауэ, многих разыскиваемых знали лично; могли привлекать к допросам родственников скрывавшихся советских деятелей. Но составлен список не таким путем. В его основе - скрупулезная работа ищеек-чиновников по документальным материалам советской стороны, захваченным после переворота. Понятно, такой документ представляет большую ценность, чем, если бы список составлялся путем опроса (сознательное сокрытие и искажение в показаниях арестованных противников контрреволюции и родственников разыскиваемых, возможные неточности в показаниях доносчиков и т. д.)'. Познанский В. Очерки истории вооруженной борьбы Советов Сибири с контрреволюцией в 1917-1918 гг. - Новосибирск, 1973, с.23.
  
  Архив по истории Тамбовского крестьянского восстания уцелел чудом. В 1933 году документы о подавлении антоновщины, находившиеся в архиве губвоенкома, решили уничтожить в печи. Сжигали их в Зимней церкви Казанского монастыря, но в здании неожиданно начался пожар, горящие бумаги залили водой и забросали песком. В 1982 году расположенный в бывшей церкви областной архив переехал в новое здание. Однако под слоем песка в алтаре бумаги сохранились - одни в неплохом состоянии, другие - подпорченные водой и песком, но годные для прочтения.
  Причем, кроме бумаг губвоенкома, спаслись и те, что связаны со знаменитым рейдом генерала К.К. Мамантова 1919 г., документы о репрессиях в 1920-1930 гг. Все они - приказы командования Красной армии о подавлении восстания, переписка с Москвой, доклады об использовании химического оружия против крестьян, документы Союза трудового крестьянства и другие - вошли в книгу Б.В. Сенникова 'Тамбовское восстание 1918-1921 гг. и раскрестьянивание России 1929-1933 гг.', изданную в 2004 году в Москве.
  
  Но гораздо чаще нынешние историки признают, что не сулит открытий и уцелевший документ.
  'В XX в. Россия пережила 3 революции, 4 войны, 5 государственных образований (Российская империя, Российская республика 1917 г., РСФСР, СССР, Российская Федерация). На протяжении всего века - сложнейшие социально-экономические изменения: столыпинская реформа, 'военный коммунизм', нэп, индустриализация, коллективизация, освоение целины, 'развернутое строительство коммунизма', 'перестройка' 80-х годов, постперестроечное время. Эти процессы отражены в огромном количестве документов, но значительная часть событий не оставила после себя никаких следов'. Кабанов В. Исторические источники советского периода. - В кн. Источниковедение. Источники российской истории. М., РГГУ, 1998, с.506.
  
  Разумеется, первая проблема: 'как проникнуть за завесу времени, через барьеры почти абсолютной секретности в тайны, доныне хранящиеся за надежным государственным запором?'
  С иронией изобразил порядки в архивах СССР 70-х лет доктор исторических наук А. Некрич: 'Если вам повезет и вы все же получите доступ к архивным материалам, вы останетесь в неизвестности, все ли материалы вам показали. Девушка в архиве лучше вас знает, какие документы вам нужны для вашего исследования. Она вам их принесет сама, и, пожалуйста, не надо просить у нее описи документов. До чего просто и удобно!
  Вы хотите знать, чья подпись стоит под документом? А зачем это вам? А вдруг это.. ? А вдруг, чего доброго, это..? И имейте, пожалуйста, в виду еще и следующее: были, конечно, у нас в прошлом отдельные неполадки, отдельные негативные факты и даже акты беззакония. Но, право, зачем же обобщать?! Некрич А. Наказанные народы. Нью-Йорк, 1978. С.14.
  
  Уже в 1998 г. военный историк генерал О.Ф. Сувениров, автор одной из немногих содержательных и правдивых книг о репрессиях 1937-1941 годов в армии и флоте, подвел черту под своими трудами в архивах.
  'До сих пор каждого российского историка, попытавшегося разобраться в событиях 1937-1938 гг., прямо-таки преследует какой-то жупел секретности' - пишет он. - 'Я прослужил в кадрах Красной (Советской) армии почти четыре десятка лет, в том числе и всю Великую войну безвылазно (кроме времени излечения после ранений) на фронте, в действующей армии, и прекрасно понимаю, что пока мы живем в разделенном мире, неизбежно есть и будут государственные и военные тайны и будут соответствующие степени секретности.
  Но кто из решающих ныне эти вопросы деятелей может внятно объяснить, почему сейчас, когда во всей мировой (в том числе и нашей) открытой печати публикуются абсолютные данные о вооружении и личном составе сегодняшней Российской армии, немало сведений по истории РККА 30-х годов все еще остаются засекреченными. Действительно, паноптикум какой-то. Но кому-то это нужно... Volens-nolens, наши историки, изучающие советский период истории России выглядят какими-то неполноценными, недоношенными, недопеченными что ли по сравнению с зарубежными коллегами. Вот до сих пор в отечественных журналах не появилось ни одной основанной на материалах архива КГБ исследовательской статьи о репрессиях в Красной Армии в 1937-1938 гг. И все потому что расстреливать расстреливали, а точных данных об этих расстрелах соответствующие чиновники до сих пор историкам не дают: 'Не положено!'.
  Трудности исследования данной проблемы по 'первоначальным источникам' исключительно велики, - констатирует Олег Филатович. Ведь все первичные документы, связанные с арестом, следствием, судом, приведением приговора в исполнение до сих пор находятся за семью замками и практически недоступны не только для зарубежных, но и для российских историков.
  Порядок возвращения рассмотренных судами дел в органы НКВД был установлен еще циркуляром НКВД, Прокуратуры и Верховного суда СССР ? 01533/3002516 от 21 августа 1934 г. и директивой председателя военной коллегии Верховного суда СССР ? 00331748 от 15 сентября 1934 г. Следственные производства по всем расследуемым органами Главного управления госбезопасности НКВД делам подлежали возврату в органы ГУГБ НКВД, где они до сих пор и хранятся (если еще хранятся), а по сути укрыты от глаза людского.
  Однако засекреченность любых отечественных архивов, по мнению Сувенирова, отнюдь не главный враг исследователя. Он убежден, что 'вряд ли когда-нибудь историки сумеют полностью реконструировать реальную картину всего происходившего во время предварительного следствия, если даже им полностью откроют архивы НКВД. Во-первых, любые, самые достоверные архивные документы не могут адекватно отобразить многообразный исторический процесс. Во-вторых, как уже неоднократно отмечалось в печати, немало документов из этих архивов 'таинственно' исчезли, то ли перепрятаны, то ли совсем уничтожены. А в-третьих, необходимо иметь в виду определенное своеобразие документов, запечатлевших ведение предварительного следствия. Ведь все они готовились или составлялись непосредственно теми самыми следователями НКВД, которые вели и своей головой отвечали 'за успешность' завершения этого самого следствия'.
  'Но самая главная опасность состоит в том, - заключает Сувениров, - что на наших глазах под антитоталитарный перезвон по разным причинам происходит самое настоящее исчезновение бесспорно существовавших ранее многих ценнейших, основополагающих по данной проблеме документов'. Сувениров О.Ф. Трагедия РККА. 1937-1938. М., 1998, с.17-18.
  
  Еще одна перманентная беда для историков - это нескончаемые переименования архивов.
  
  Судите сами. Вот что творится, к примеру, с архивами златоглавой столицы.
  
  Московский областной исторический архив (МОИА), созданный в 1937 году, уже через четыре года, а именно в мае 1941 года, был реорганизован и переименован в Государственный исторический архив Московской области (ГИАМО).
  В 1963 году он получил другое название - Центральный государственный архив города Москвы.
  В 1976 году, после переезда в новое здание, он стал именоваться Центральным государственным историческим архивом города Москвы (ЦГИАМ).
  В мае 1993 года из названия архива исчезло слово 'государственный', и он стал просто Центральным историческим архивом Москвы (ЦИАМ).
  В День смеха (1 апреля) 2014 года все столичные архивы по щучьему велению превратились в отделы (точнее, в "Центры хранения документов") единого - Центрального государственного архива города Москвы (ЦГА Москвы).
  Название бывшего архива МГК КПСС переменилось предсказуемо: из ЦАОПИМа он превратился в ЦХД ОПИМ (Центр хранения документов общественно-политической истории Москвы).
  А вот название ЦИАМа стало очень странным: он теперь - Центр хранения документов до 1917 года (а ЦАГМ, соответственно - "после 1917 года").
  Если в 1960 году кто-то ссылался в своей монографии или диссертации на документ из архива, то в 2014 году весь научно-справочный аппарат работы уже оказывается непригодным.
  
  В последние 20 лет на Россию обрушился настоящий шквал 'околоисторического мусора', фальсифицирующего представления общества об нашей истории. Прежде всего, это попытки ревизовать оценки преступлений Сталина, затушевать их, представить гораздо менее значительными, или хотя бы оправдать их политической целесообразностью.
  
  А. Некрич, в книге '1941, 22 июня', переизданной в 90-х годах под названием 'Утопия у власти', писал: 'В июне 1989 г. была создана официальная комиссия съезда народных депутатов СССР для оценки советско-германского пакта о ненападении. В докладе А.Н. Яковлева не была дана оценка второму договору - о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года, хотя он и упоминается в окончательном тексте решения по этому вопросу 2-го съезда народных депутатов СССР.
  Не могу не вспомнить, что упоминание о существовании этого договора в 1965 г. в моей книге '1941, 22 июня', вызвало резкое замечание одного из членов КПК - зачем я упомянул об этом.
  Да, дружба с нацистами, официально зафиксированная в государственных документах и была, конечно, подоплекой ожесточенных дебатов на 2-м съезде народных депутатов в декабре 1989 г.: некоторые из них прямо требовали исключить из решения всякое упоминание о секретном протоколе, поскольку подлинник его не был обнаружен.
  Но еще до бурной дискуссии на съезде, этот вопрос обсуждался и на заседании комиссии по оценке договора, и в печати.
  Уговаривая сомневающихся членов комиссии признать существование секретного протокола, начальник Историко-дипломатического управления МИДа СССР на заседании комиссии ЦК КПСС по вопросу международной политики в конце марта 1989 г. заявил, что секретные протоколы не обнаружены ни в архивах МИДа, ни в архивах ЦК КПСС, КГБ или Министерства обороны.
  'Если они существовали, - добавил он, - то 'кто-то' принял очень серьезные меры по уничтожению не только этих протоколов, но и значительной части их следов'.
  
  Высказывая догадки о том, кем мог быть этот всемогущий 'кто-то', - Некрич иронизирует: 'Любопытна аргументация тех, кто призывает признать в той или иной форме достоверность договоренностей между Германией и Советским Союзом, сформулированных в секретных протоколах.
  Директор академического института предлагал сделать публичное признание в какой-либо форме: 'Реальная версия такова, что кто-то, видимо, уничтожил советский вариант протоколов. От признания этого обстоятельства наше положение не ухудшится, главное - на нас будут смотреть, как на честных людей'.
  Что ж, бывает и такого рода ностальгия...
  Очень сходны с этой аргументацией доводы главного редактора 'Известий': "Наступил, наконец, период, когда мы можем сказать всю правду и когда в принципе нам выгодно сказать правду, даже если она в каких-то аспектах не в нашу пользу". Некрич А. Утопия у власти, М., 1998, с.63.
  
  Впрочем, если даже случайно важным бумагам как-то удалось избежать чисток, то и это не давало возможность их изучения. Архивы в СССР были не хранилищами 'документальной памяти нации', а, скорее, некрополями документов, что и отмечалось в правительственном решении: 'Во многих архивах был установлен чрезвычайно сложный порядок допуска исследователей к работе над архивными материалами... Важные архивные фонды не были приведены в порядок, хранились в непригодных помещениях... Документы, пришедшие в ветхое состояние, своевременно не реставрировались... Слабо внедрялось микрофотокопирование документов'...
  Кроме того, Совет Министров СССР указывал на 'недооценку работы государственных архивов по использованию документальных материалов, слабость научно-публикаторской работы, особенно по изданию сборников документов по истории советского общества, и др.'. Постановление Совета Министров СССР от 7 февраля 1956 г. 'О мерах по упорядочению и лучшему использованию архивных материалов министерств и ведомств'.
  
  Но главное - в другом.
  Историков попросту не подпускали к архивам партии и КГБ.
  
  С горечью, опираясь на личный 34-летний опыт работы с архивными учреждениями, историк В.В. Гришаев заявил, что сложившаяся еще при Сталине и закрепленная в инструкциях система общения ученых и архивистов - основная причина фальсификации отечественной истории: 'отношения работников архивов и исследователей не всегда безоблачны, - подчеркивал он. - Причем, как правило, конфликтные ситуации решаются не в пользу ученых. Ведь архивист - держатель, хозяин богатства, а ученый выступает в роли просителя, чтобы архивист поделился с ним этим богатством, преследуя при этом благородную цель: сказать людям правду о прошлом. Ученый, не получивший по тем или иным причинам необходимые ему документы, поневоле становится фальсификатором, если ему не удалось восполнить пробел в работе другими источниками. В том, что история России, особенно XX века, оказалась во многом фальсифицированной, вина не только историков, но и тех, кто лишил их возможности получить для изучения и предания гласности всей совокупности документов и материалов из архивных фондов'. Гришаев В.В. Историки и архивисты 'обречены' на сотрудничество. - Вестник архивиста, 2008, ?2, с.287.
  
  Еще в первой половине 80-х годов тогдашний заместитель председателя КГБ СССР генерал-полковник В.П. Пирожков откровенно признал: 'Что касается материалов архивных дел, то частных лиц мы с ними не знакомим. И прежде всего по мотивам, связанным с действующим законодательством. Нельзя не учитывать и того, что эти материалы создают нередко искаженное и неверное представление о самом репрессированном, его поведении на следствии и в суде, а также затрагивают интересы других невинно пострадавших лиц. Главное - не опорочить так называемыми 'признательными показаниями' доброе имя человека, честно посвятившего свою жизнь делу партии, народа и социализма'.
  
  Вот под этим лукавым предлогом засекречивались не жертвы, а палачи. Фактически аж до начала 90-х годов исследователи были лишены реальной возможности вести научный самостоятельный поиск.
  
  От ученого требовали сообщить точный номер документа, под которым он значится в фондах, в распоряжение историка выдавали лишь те документы, которые сотрудники архива считали возможным ему предоставить. Более того, перед выдачей в читальный зал архивные документы иной раз подвергались своеобразной вивисекции: в них заливались черной тушью подписи, заклеивалась или вырезалась та или иная часть текста или фотографии...
  
  Доктор наук Анатолий Аврус делится личным опытом: 'Теперь уже не так много осталось тех, которые помнят, как приходилось работать в партийных архивах. Попытаюсь рассказать об этом.
  Во-первых, огромная масса партийных документов хранилась под грифом 'секретно' или 'совершенно секретно', при этом правила такого хранения были приняты Оргбюро ЦК РКП (б) ещё в 1923 г. (вскоре после того, как Сталин стал генеральным секретарём ЦК, и Оргбюро попало под полный его контроль).
  Какие только документы не попадали под этот гриф!
  Приведу только один пример. В начале 1990-х гг. я писал очерк о В. Б. Островском и изучал документы о нём в бывшем Саратовском партийном архиве. И вот получаю одно из дел о нём с грифом 'совершенно секретно', открываю его и нахожу выписку из решения бюро Саратовского обкома ВКП (б) о рекомендации в аспирантуру.
  Вот, оказывается, какой секретный документ не мог раньше выдаваться исследователю!
  Чтобы получить любой документ в партийном архиве, исследователь должен был иметь допуск, оформлявшийся первым отделом ректората (спецчастью). Допуски были трех степеней (они, кстати, нужны были и для работы в спецхранах библиотек, где находилось огромное количество литературы, изъятой из общего доступа). Кроме допуска, ещё должна была быть резолюция на вашем заявлении с просьбой допустить работать в партийный архив, подписанная на уровне секретаря обкома партии по идеологии.
  Я помню, как трудно было попасть на приём к секретарю Саратовского обкома КПСС В. М. Черныху, чтобы получить такую резолюцию, и как быстро решался этот вопрос в Волгограде.
  Во-вторых, все формальности преодолены, вы получили допуск и нужную резолюцию, приходите в архив, заказываете дела, начинаете с ними работать.
  Тут возникают новые проблемы. Вы должны принести в архив пронумерованную постранично тетрадь, в конце которой работник архива подтверждает количество страниц и ставит печать.
  Каждый день после работы в архиве вы обязаны сдавать эту тетрадь работнику архива, он запирал её в сейф.
  Получали вы эту тетрадь на руки или когда кончали работу в архиве, или когда закончена тетрадь.
  Открывали тетрадь и что там видели: половина, а то и более ваших записей вырезана архивными работниками, от некоторых документов остались рожки да ножки.
  Обращались к работнику архива за разъяснением и получали ответ: у вас слишком много негатива в записях, а часть записей не имеют отношения к вашей теме (конечно, работник архива лучше исследователя знал, что нужно, а что не нужно автору).
  При работе в Центральном партийном архиве (в Москве) вы вообще не получали своих записей на руки, а они после проверки и такой же обработки ножницами высылались фельдъегерской почтой в адрес первого отдела вашего вуза, где вы их получали под расписку иногда через какое-то время. И тут уже некого было спросить, почему что-то вырезано.
  Конечно, российский человек при всех режимах научился обходить законы и распоряжения.
  Поэтому исследователи, работая в партийных архивах, нередко на каких-то клочках записывали особенно для них важное, рассовывали их по карманам и выносили из архивов. Обладавшие хорошей памятью по возвращении домой старались воспроизвести нужные им данные'.
  Аврус А. И. Почему и как я стал историком? Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия История. Международные отношения. Вып. ?4, т. 13, 2013.
  
  По мнению историка В.В. Гришаева, доступ ученых к архивным фондам резко сократился после хрущевской 'оттепели' и наступлением 'брежневского периода'. 'Началось скрытое и открытое манипулирование архивной информацией. С 1966-го по 1987 гг. доступность архивных фондов стала сокращаться как 'шагреневая кожа': 50% архивных фондов системы Госархива СССР стали фондами закрытого и ограниченного доступа для юридических и физических лиц. И это пришлось ощутить на практике при работе, особенно в партийных архивах - ЦПА и архиве Новосибирского обкома КПСС. Некоторые тетради, полученные после проверки работниками партархивов, представляли жалкое зрелище: от части страниц с записями оставались лишь четвертинки. На глаза навертывались слезы, хотелось крикнуть: 'Что же вы делаете?! Почему вы толкаете меня на фальсификацию? Это же преступление!..' Гришаев В.В. Там же, с.288-289.
  
  Иначе говоря, сегодня реставрация отечественной истории 20-50-х лет практически невозможна, так как все документы эпохи Сталина погибли или сфабрикованы. Хотя период сталинской диктатуры - один из самых интересных в истории человечества, но научное изучение его в принципе неосуществимо. Привалов В.Ф., Колосова Э.В., Иванова И.В. Обеспечение сохранности документов на различных этапах архивного строительства. - Советские архивы. 1984, ?1, с.14-21.
  
  Но созданная Стальным старцем фабрика лжи орудовала и после его смерти.
  После распада СССР историки, получившие доступ в кремлевские архивы, обнаружили, что после ареста Берии кремлевское 'коллективное руководство' решило подчистить записи медицинского консилиума о болезни и смерти Сталина. По свидетельству академика А.А. Фурсенко, имевшего доступ к архивам Кремля, медицинский журнал, который велся на протяжении 2-5 марта, был уничтожен и подменен машинописным текстом на 20 страницах, подписанным всем составом консилиума в июле 1953 года... Фурсенко А. Конец эры Сталина. 'Звезда', ? 12, 1999.
  
  Впрочем, коммунистические летописцы жаловались совсем на другое. Историк И.Е. Горелов, готовя к переизданию досье Московской охранки, отмечал: 'До сих пор документальная база изучения истории нелегального периода деятельности большевистской партии представлена особенно слабо. И это не удивительно. В нелегальных условиях, когда найденный у подпольщиков материал обрекал их на каторгу и ссылку, партийным организациям трудно было сохранять документы. Зачастую на заседаниях партийных комитетов протоколы не велись. Секретарь записывал сущность принятых решений позднее. Многие из них безвозвратно утрачены, а часть попала в руки охранки во время арестов партийных работников'. Большевики, 3-е изд., М., 1990, с.6.
  
  А на деле партийные бумаги десятилетиями перемалывались в муку. В 1960-1970-х гг. в архивах КПСС уничтожили свыше 25 млн. дел: по приему в партию, с оперативной информацией о ситуации в стране, персональные дела коммунистов и т.д. Основные правила работы партийных архивов обкомов, крайкомов партии и филиалов ИМЛ при ЦК КПСС. - М., 1970, с.10.
  
  Та же участь постигла и Кремлевский архив самого Сталина. Первым узнал о пропаже хранилища документов генсека Дмитрий Волкогонов, когда в 1988 г. работал в архивах ЦК КПСС над первой в СССР его научной биографией, заказанной отделом пропаганды ЦК. 'Сталинский сейф был пуст, если не считать партбилета и пачки малозначащих бумаг, - пишет историк, - несмотря на все попытки, мне не удалось выяснить ни содержания, ни судьбы личных записей вождя'. В биографии Кобы, изданной в 1996 г., он повторяет: 'После его (Сталина) смерти личный фонд вождя подвергался неоднократной чистке'.
  
  Поэтому вся история партии, как сказал бы В.И. Ленин, - 'субъективная стряпня'.
  
  Бездарно и торопливо сочиненная по приказам семи генсеков, она насквозь фальшива, - это в 1989 году вынужден был признать даже главный журнал ЦК КПСС: 'В ряде писем, адресованных 'Известиям ЦК КПСС', указывается на неточности и ошибки в опубликованных материалах, главным образом исторического плана. Они касаются биографических сведений о деятелях прошлого (разночтения в датах жизни, в написании фамилий и инициалов и т. п.). Одной из причин неточностей (говорим об этом не в порядке оправдания) являются искажения, сознательно произведенные в 30-40-е, а также в 50-60-е годы и попавшие в справочные и научные издания. Например, многим репрессированным в те годы произвольно указывались даты смерти, производилось как бы 'рассеивание' их по различным годам. (Скажем, даже последние справочники указывают год смерти А.В. Чаянова - 1939-й. На самом деле он был расстрелян в 1937 г.). Известия ЦК КПСС, 1989, ?9, с.131.
  
  Но архивы продолжали гореть.
  Иногда по чьему-то умыслу, а порой...
  И в архиве может случиться наводнение или замыкание.
  16 августа 1982 года в Костроме сгорел государственный архив со всеми делами, а их было около 10 миллионов, в том числе много личных фондов, монастырских и иных, с XVI века. Удалось спасти только библиотеку, читальный зал и в хранилище очень немного из "дел".
  22 октября 1992 г. Центральный государственный архив Абхазской АССР (ЦГАА) и Абхазский НИИ истории, языка и литературы имени Д.И. Гулиа были уничтожены грузинскими оккупационными властями.
  Эта трагедия встала в один ряд с уничтожением Государственного архива Чечено-Ингушской АССР.
  В апреле 2003 г. сгорел архив в городе Каменец-Подольский Хмельницкой области. Может, впрямь произошло замыкание старой электропроводки или же, как говорят, захотелось кому-то заполучить недвижимость в историческом центре города. Важно, что случился пожар, и почти все пропало. А потом архив тушили водой и пеной, и те документы, что не сгорели, погибли от воды. То немногое, что уцелело, было заморожено и убрано в холодильники. До сих пор лежит.
  В Луганске 22 декабря 2014 г. тоже сгорели областные архивы...
  
  ...Недавно довелось мне перечитать грустные думы академика С.О. Шмидта.
  'Правда истории может не раскрыться, когда заведомо нет материала. Но если этот материал скрыт преднамеренно, то это уже тоже правда истории. После ордынского нашествия сгорели почти все письменные памятники Владимиро-Суздальской, Киевской Руси. Тут уж ничего не поделать... Но если в близком нам времени без пожаров и иных подобных бедствий вдруг исчезают все документы, об этом надо хорошенько думать. Зачем они исчезли? Кому это было выгодно?
  Правда возникает от нарастающего умения видеть. И конечно, приходится снимать те наслоения, которые громоздят люди, заинтересованные в скрытии истины. Тут и примитивные извращения, такие, как ложь Екатерины в письмах к Вольтеру о русском мужике, который, мол, обычно ел курицу, а сейчас предпочитает индейку. Но это примитив. Есть куда более изощренная ложь - с очернением людей. Сколько их было ошельмовано в годы культа Сталина!.. Рассказать о них правду - тоже задача историка. Он просто профессионально должен бороться за истину. Без повышенного и обнаженного чувства правды - нет историка. Пусть уж тогда лучше называет себя политиком с дипломом историка. Истина все-таки - конечный итог работы историка.
  Но власти имущие всегда не понимали одного: степень дозированности правды об истории - это всегда показатель степени распространения правды о настоящем, показатель опасения будущего или уверенности в нем. Опубликованные документы - лишь малая часть сохранившейся документации о нашем времени. Дело не только в государственных и политических соображениях, по которым часть документации не могла быть опубликована. Нас интересует не только государственно-политическая линия, но и жизнь нормального человека. А она сейчас находит порой большее отражение в художественной литературе, нежели в опубликованных документах. И это вопреки нынешнему общему стремлению узнать именно документальную правду.
  В мировой практике на архивную документацию устанавливается определенный срок давности, после которого архив открывается для всех. У нас такого срока нет. Это большая помеха. Часть архивов остается малодоступной. В частности, это привело к тому, что у нас очень неконкретные представления о развитии нашей страны, об истории партии. В итоге в нашем прошлом мало видим полнокровных личностей и много теней. Так, оказалось, что самая великая революция, положившая начало новой эре в истории, происходила почти без участия людей, без борьбы мнений. Куда как подробней мы знаем, как боролись между собой выступавшие вначале вместе Дантон и Робеспьер, чем о столкновении тех деятелей, которые были членами ленинского ЦК в 1917 г. По литературе, по рассказам старшего поколения можно лишь смутно представлять, какие страсти кипели в тот период. Сейчас пишут, что каждый год 70-летия был годом значительных явлений. Но ведь эти явления непременно связаны с конкретными людьми, с определенным, как сейчас стали повторять, преодолением ошибок. Это не были сплошные достижения, которые затем почему-то оборачивались тем, что с кем-то надо было все время бороться.
  Творческие люди хотят коснуться настоящей правды, и если у них нет на это надежды, нет чувства, что они станут первооткрывателями, они просто будут уходить в какой-то другой период, где все-таки есть надежда на первооткрывание. Недаром практически все ученые говорят о необходимости расширения доступа к архивным материалам. Пока же положение, мягко говоря, странное. По-настоящему историю тех или иных событий знают все-таки историки-профессионалы, но не они решают вопрос, что засекретить, а что - открыть. Некоторые документы, например, давно скопированы и опубликованы за рубежом, и историки это знают, но даже сослаться на такие материалы они не могут'. Шмидт С.О. Путь историка. Избранные труды по историографии и источниковедению. М., 1996.
  
  Впрочем, фальсифицировали историю все преемники Сталина, и даже 'демократ' М.С. Горбачев.
  
  Мало кому известно, что с лета 1985 г., из библиотек и спецхранов страны изымались книги по истории партии и сборники мемуаров, изданные при Ленине и Хрущеве. Есть, есть в этом византийское лукавство: провозгласив гласность, по-барски распахнуть двери к полкам, книги с которых догорают на помойках!..
  
  В конце 80-х на пике перестройки стали заниматься поиском массовых захоронений увековечением памяти жертв коммунистических репрессий. Тогда ещё в разгар разоблачений сталинщины были живы те, кто что-то видел, слышал или знал. Правда, страх, засевший в души, даже в годы перемен многим не позволил преступить обет молчания. Официальные данные о преступлениях ленинско-сталинских лет до сих пор скрываются в архивах за семью печатями, несмотря на давность лет, поэтому ещё долго будут идти споры: кого убили, кто убивал, за что, где...
  
  Еще в 1989-1990 гг. по приказу руководства КГБ при Совете Министров СССР, по свидетельству В.В. Бакатина, сожгли в печах 105 томов 'Оперативной разработки' по А.И. Солженицыну (значился под псевдонимом 'Паук') и 550 томов по А.Н. Сахарову ('Аскет'). Печи после сожжения были проверены, о чем составлены требуемые акты. Бакатин В. В. Избавление от КГБ. - М., 1992, с.33.
  
  А на излете эры 'Горби', 23 марта 1991 г. вышло постановление Секретариата ЦК КПСС 'О некоторых вопросах обеспечения сохранности документов Архивного фонда КПСС', в котором шла речь о необходимости уничтожения части документов в связи с 'усиливающейся опасностью захвата партийных архивов антикоммунистическими и антисоветскими силами и использования документов КПСС в деструктивных целях'.
  Чтобы спасти от этой напасти архивные секреты (а точнее, тайны партийного руководства), решили пойти на новую чистку: 'провести экспертизу научной и практической ценности документов Архивного фонда КПСС периода 1946-1985 годов, выделив из него документы <...>, не подлежащие постоянному хранению'. Экспертизу успели осуществить в 64 республиках и регионах СССР. Было выделено к уничтожению 6 569 062 архивных дела. Фактически успели уничтожить 2 324 213 дел. Не попасть в историю. - Огонек, 2003, ?52.
  
  Наконец после краха ГКЧП снова закурились дымки - в Москве и Ленинграде, в Хабаровске и Курске, - словом, над всей Российской Федерацией. Жгли, подливая из канистр бензин, чтобы лучше занялся картон, - и пламенели в который раз картотеки, вновь разгорались папки с делами, корчились в рыжих языках огня фотографии на анкетах, полыхали досье, пылали опять скоросшиватели со справками...
  
  Участник событий - будущий Председатель Комитета по делам архивов Российской Федерации Р.Г. Пихоя вспоминал : 'Сразу же после провала августовского путча, 22 и утром 23 августа, в Роскомархив стали поступать сведения о том, что в зданиях ЦК КПСС на Старой площади началось уничтожение документов. Ясно осознавалась и другая опасность - здания были окружены многотысячными толпами демонстрантов. В случае проникновения большого числа людей внутрь судьба документов могла оказаться непредсказуемой. Утром 23 августа мы обратились к Президенту России с предложением о необходимости срочно обеспечить сохранность документов ЦК КПСС. За полчаса до встречи Верховного Совета РСФСР с Президентом Горбачевым, вернувшимся из Фороса, помощник Президента России А.И. Корабельщиков передал распоряжение: обеспечить сохранность документов ЦК КПСС. Для выполнения этой работы следовало установить посты милиции, подчиненной российскому МВД.
  Добравшись до здания на Петровке, 38, удалось взять офицера милиции и, продираясь через толпы демонстрантов, зайти в здание ЦК. Там были испуганные и растерянные сотрудники аппарата. В здании оказалось две охраны: прежняя - КГБ и новая московская милиция. Полы зданий ЦК были устланы толстым слоем уничтоженной текущей документации. В углах коридоров стояли забитые клочками бумаги контейнеры, выведенные из строя бумагорезки, так как второпях в них летели документы со скрепками. С помощью А.И. Музыкантского, представлявшего мэрию Москвы и фактически руководившего охраной зданий, и профессора С.В. Кулешова, тогда консультанта Роскомархива, человека, очень помогшего своими советами, удалось найти ответственного сотрудника Общего отдела ЦК КПСС, который указал два крупнейших собрания документов, известных к тому времени, - текущий архив ЦК и архив единого партбилета. Эти помещения были опечатаны печатями Роскомархива и была установлена круглосуточная охрана'. Цит. по книге: Введение в лабораторию историка. М., 2010, с.218.
  
  Так было по всей стране. В Краснодарском краевом партийном архиве на 1 января 1991 г. имелось 976 тыс. дел. В августе 1991 г. по постановлению ЦК КПСС из 137 фондов архива было списано и уничтожено 457 тыс. единиц хранения. Екатеринодар-Краснодар. Историческая энциклопедия. Краснодар, 2009, с.651.
  
  Впрочем, в 1991-м туман бумажных пожаров тянулся над всеми странами СНГ.
  Это огнепоклонники жгли память о себе...
  
  В декабре 1991-го, после своей отставки Горбачев прихватил с собой весь архив, накопленный им за 6 лет работы в Кремле. Сейчас он хранится в Москве, в здании Горбачев-фонда на Ленинградском проспекте, 39. В этой коллекции более 10 000 материалов, большинство - из разряда секретных. Как считает германский журнал 'Шпигель', в них 'содержится многое из того, о чем Горбачев предпочел бы умолчать'. 'Шпигель' уверен, что бывший генсек и президент 'пошел по пути многих отставных политиков, решив значительно приукрасить свой образ реформатора'.
  
  Полны горькой иронии строки Пастернака:
  
  Грядущее на все изменит взгляд,
  И странностям,
  на выдумки похожим,
  Оглядываясь издали назад,
  Когда-нибудь
  поверить мы не сможем...
  
  ...Поначалу архивы новой России были открытыми.
  Главархив перебрался на Ильинку, в здание бывшего ЦК ВКП (б).
  Началось раскрытие тайн КПСС и СССР в декабре 1991 г.
  Комиссию по рассекречиванию партийных и государственных документов возглавлял военный историк Д. Волкогонов. В мае 1992 года Росархив провозгласил принцип 'общедоступности документов архивов России, равных прав в пользовании ими российских и зарубежных пользователей'.
  
  Огромную роль в оглашении архивных фондов, связанных со сталинским террором, сыграл Указ Президента России от 23 июня 1992 г. "О снятии ограничительных грифов с законодательных и иных актов, служивших основанием для массовых репрессий и посягательств на права человека".
  В 1992 г. в архивах России было рассекречено 2600 тыс. ед. хр., в 1993 г. - 800 тыс ед. хр. Затем дело пошло на спад. В 1993 году в связи с принятием закона 'О государственной тайне' фактически прекратила работу комиссия по рассекречиванию документов ЦК КПСС. Тем не менее, именно в 1993-1995 гг. покрова государственной тайны лишилось более 4,5 миллиона документов. Эти годы величают архивной революцией. Именно тогда для общества открылись архивы главных межведомственных фондов и отраслевых министерств СССР за период до 1942 г. (а некоторых учреждений - до 1963 г.), а всего более 230 тыс. ед. хр.
  
  Историки ликовали: "в первой половине 1990-х годов открыты для изучения 74 миллиона дел архивов КПСС, более 600 тысяч дел архивов КГБ". Кип Дж., Литвин А. Эпоха Иосифа Сталина, с. 208-209.
  
  Но уже в 1995 году вернули особый режим доступа ко многим уже открытым для публики материалам. За 1996-1997 гг. гриф снят был лишь с 450 тыс. ед. хр., а процедура доступа к ним - прежде всего, для нищих историков России! - резко усложнена. Аналитический обзор "Развитие архивного дела в Российской Федерации в 1991-2000 гг.". М., ВНИИДАД. Раздел 5. Научная информация и использование документов.
  
  Пресса взвыла: 'караул'! 'Доступ к секретным документам вновь закрылся, бесценные документы уходят на дно, многие исчезли навсегда'. Красная звезда, 25 марта 2000 г.
  
  Начиная с конца 2000 г., объем рассекречивания снова растет - до 920 тыс. ед. хр. в год. Но теперь из тьмы забвения архивы выводят в основном те фонды, которые не имеют особого, резонансного значения.
  
  Академик А.О. Чубарьян возмущенно негодовал: 'американцы, например, издают по близкой мне проблеме 'холодной войны' бюллетени, в которых публикуют массу документов из российских архивов. У нас же эти документы после 1994 года оказались вновь засекреченными'. Чубарьян А.О. Ожидание перемен в деле рассекречивания документов КПСС: мнения хранителей и пользователей. Отечественные архивы. 2001 г. ? 5, С. 7.
  
  Прежде чем документы попадают на продление засекречивания в Межведомственную Комиссию, они проходят экспертную оценку комиссии ФСБ. Эксперты ФСБ рассекретили часть документов - очень хорошо. Однако доступа к документам по-прежнему никто не имеет: хотя они рассекречены, но вот перечень их имеет гриф: 'Для служебного пользования'. Никто не может узнать, что там за документы. Это называется 'рассекретили'?
  
  В 2004 году особым 'Заключением Межведомственной комиссии по защите Государственной тайны' был продлен на 30 лет, т. е. до 2044 года, срок секретности большого массива документов, засекреченных ВЧК-ФСБ в 1917-1991 годах.
  В соответствии с этим 'Заключением' было принято 'Решение Центральной экспертной комиссии ФСБ...' о продлении сроков секретности вышеуказанных документов. Одновременно было решено рассекретить (полностью или частично) ряд документов Секретного делопроизводства Особого отдела НКВД СССР, Секретариата НКВД СССР и Секретно-политического отдела НКВД СССР за 1936 и 1937 годы. Остальные годы репрессий остались под грифом тайны.
  
  Лишь 15 сентября 2006 г. Минюст зарегистрировал новое Положение о порядке доступа к материалам прекращенных уголовных и административных дел в отношении лиц, подвергшихся политическим репрессиям, а также фильтрационно-проверочных дел.
  Оно подписано министром культуры и массовых коммуникаций А. Соколовым, министром внутренних дел Р. Нургалиевым и директором ФСБ Н. Патрушевым, вступило в силу 29 сентября и касается всех архивных дел - как по политическим репрессиям, так по делам советских военнопленных, оказавшихся на временно оккупированной территории, реэмигрантов и других категорий пострадавших от советского режима.
  
  Увы, увидеть эти дела дано не каждому.
  По закону о государственной тайне максимальный срок засекречивания документов - 30 лет. Через 30 лет документы должны быть рассекречены или секретность должна быть продлена. Но Федеральный закон 'Об архивном деле в Российской Федерации' ввел запрет на доступ к документам из архивных, уголовных, следственных дел - на 75 лет со дня создания. По закону - это документы, содержащие сведения о личной и семейной тайне гражданина, его частной жизни, а также сведения, создающие угрозу для личной безопасности. Ограничение может быть снято раньше - но только с письменного согласия этого гражданина или его наследников.
  Это в теории.
  Но на практике это ограничение распространяется на все материалы дел, в том числе и на те, которые к семейной и личной тайне отношения не имеют.
  
  Статья 11. Реабилитированные лица, а с их согласия или в случае их смерти - родственники имеют право на ознакомление с материалам и прекращенных уголовных и административных дел и получение копий документов. Ознакомление других лиц с указанными материалами производится в порядке, установленном для ознакомления с материалами государственных архивов. Использование полученных сведений в ущерб правам и законным интересам проходящих по делу лиц и их родственников не допускается и преследуется в установленном законом порядке
  Реабилитированные лица и их наследники имеют право на получение сохранившихся в делах рукописей, фотографий и других личных документов...
  
  К данной статье закона прилагается следующий документ:
  http://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/12049362/
  Приложение к приказу Минкультуры РФ, МВД РФ и ФСБ РФ от 25 июля 2006 г. N 375/584/352
  Положение о порядке доступа к материалам, хранящимся в государственных архивах и архивах государственных органов Российской Федерации, прекращенных уголовных и административных дел в отношении лиц, подвергшихся политическим репрессиям, а также фильтрационно-проверочных дел.
  Регистрационный N 8296. Текст приказа официально опубликован не был.
  
  Доступ исследователей к делам реабилитированных установлен следующим образом:
  'Другие лица могут быть допущены к материалам дел до истечения 75 лет с момента создания документов с письменного согласия реабилитированных лиц или лиц, в отношений которых велось производство по фильтрационно-проверочным делам, а после их смерти - наследников - на основании соответствующего заявления или ходатайства, при предъявлении документов удостоверяющих личность, а также доверенности, оформленной в установленном законом порядке, от реабилитированных лиц и лиц, в отношении которых велось производство по фильтрационно-проверочным делам или их наследников'...
  
  Практически такой порядок навечно закрывает эти дела для историков.
  Найти родственника или наследника умершего через 75 лет практически невозможно.
  От 'посторонних глаз' де-факто закрыт весь архив дел о репрессиях.
  
  В частности, это:
  прекращенные уголовные и административные дела в отношении лиц, подвергшихся политическим репрессиям и реабилитированных в установленном законодательством РФ порядке, в том числе материалы кассационного, надзорного и реабилитационного производств, если таковые приложены к делам;
  групповые уголовные дела в части, касающейся проходящих по ним реабилитированных лиц;
  фильтрационно-проверочные дела на российских (советских) граждан, попавших в плен и окружение, оказавшихся на временно оккупированной территории, угнанных на принудительные работы в Германию, другие страны Европы и репатриированных в период Второй мировой войны, послевоенный период, а также реэмигрантов.
  фильтрационно-проверочные дела иностранных граждан, лиц без гражданства, попавших в плен и окружение, оказавшихся на временно оккупированной территории, угнанных на принудительные работы в Германию, другие страны Европы и репатриированных в период Второй мировой войны, послевоенный период, а также реэмигрантов.
  
  Однако сама идея юридической и общественной реабилитации жертв политических репрессий предполагает открытость, публичность, широкое распространение информации. Списки реабилитированных, с указанием биографических данных, обвинений, по которым они признаны реабилитированными, по закону 'О реабилитации жертв политических репрессий' публикуются в СМИ.
  
  Иными словами:
  архивные материалы в отношении репрессий являются свидетельством нарушения прав и свобод человека и гражданина, относятся к фактам нарушения законности органами власти и должностными лицами, и, следовательно, не могут быть отнесены к государственной или иной тайне, охраняемой законом.
  сам процесс восстановления реабилитации жертв репрессий предполагает не закрытость и анонимность, а, напротив, прозрачность, публичность, в силу своей социальной значимости. Эта информация не может быть отнесена к 'частной жизни, личной и семейной тайне'.
  
  - Все это, конечно так, но... - и законодатель отводит хитрые глаза в сторону. - Много знать будете, скоро состаритесь...
  Имеют право на это, конечно, сами репрессированные, по доверенности - их представители, или же родственники (наследники) - после смерти жертвы. Все 'прочие лица' могут быть допущены к материалам дел до истечения 75 лет с момента создания документов с письменного согласия лиц, в отношений которых велось производство (после их смерти - наследников). Причем требуется оформить и заверить надлежащую доверенность.
  К категории 'прочие лица' относятся журналисты, историки и общественные организации. Де-факто это блокирует любые исследования. Без согласования выдается лишь информация об основных биографических данных. Или же сам реабилитированный (его представитель, родственник, наследник) должен снять гриф защиты персональных данных.
  Но что делать с делами, по которым уже истекло 75 лет (а красный террор начался раньше 1931 года, например, жертвы 'Кронштадтского мятежа'), в инструкции ничего не сказано. В архивах России XXI века до сих пор хранятся сотни тысяч дел далеких 1920-х годов, закрытых для изучения грифами секретности.
  
  С одной стороны, новое положение закрепляет право знакомиться с находящимися в делах документами, получать их копии и использовать полученную информацию. Причем копирование документов выполняется архивами бесплатно (так в документе). Более того, сами реабилитированные и их наследникам предоставляется возможность получить сохранившиеся в делах подлинники рукописей, фотографии и другие личные документы. С другой же, 'сотрудники архивов обязаны исключить ознакомление пользователя с документами, содержащими сведения, доступ к которым ограничен законодательством РФ'.
  
  Какие же это тайны?
  Вряд ли вызовут интерес шпиона чертежи новейшей для тех лет военной техники. Зато документы дел, содержащие сведения о сотрудничестве граждан на конфиденциальной основе с органами, осуществляющими разведывательную, контрразведывательную и оперативно-розыскную деятельность, могут предоставляться лишь этим гражданам, причем без права копирования. То есть и нынче, по истечению 70 лет, жертвы террора не могут узнать имена стукачей. А, зачастую, и фамилии следователей.
  Во всех документах, выдаваемых родственникам репрессированных, все сведения о работниках органов и их помощниках, работниками архивов вычеркиваются.
  
  Зато подробно описана процедура ознакомления с делами тех, кто может быть допущен, чтобы они не увидели ничего лишнего. При выдаче пользователю дела документы, содержащие не предназначенную для ознакомления информацию, вкладываются в конверты, которые прошиваются и опечатываются так, чтобы была исключена возможность несанкционированного доступа к ним.
  Архивам рекомендовано оригиналы документов пользователю не выдавать, а делать копию - причем, с изъятием всех персональных данных.
  
  Один из правозащитников, подвергшийся гонениям в Ленинграде еще в 60-е годы, поражался: 'Когда меня судили, то я мог свободно знакомиться со всеми материалами дела. Это было при советском режиме. Сейчас же, при правовом государстве, часть документов того же дела засекречена. То есть реабилитированный в России имеет меньше прав, чем подсудимый в Советском Союзе?'.
  
  Недавно завершившееся в Архангельске дело против историка Супруна и архивиста Дударева, опубликовавших архивные материалы о репрессированных советских поляках и немцах, высланных на спецпоселение в Архангельскую область в 1940-х годах, было возбуждено под предлогом 'защиты личной тайны'. Их осудили - хотя и условно, - именно за нарушение неприкосновенности частной жизни.
  
  Историки настаивают: период личной тайны должен быть ограничен сроком жизни человека.
  - Архивы спецслужб для исследователей истории сталинизма стали практически недоступными. Процесс над профессором Супруном показал, что проникновение в эти архивы судом трактуется как уголовное деяние. Интервью с председателем Совета НИЦ 'Мемориал' Александром Марголисом. Московские новости. 27.10.2012.
  
  Между тем, для создания объективной истории и написания исторических трудов, основанных на полноценном комплексе источников, прежде всего, нужен свободный допуск исследователей в ведомственные архивы, где хранятся крупнейшие комплексы документов по советской истории. Это Архив Президента РФ, Центральный архив ФСБ России, Архив внешней политики РФ, Центральный архив МВД РФ и другие. Давно пора установить и в них те же правила работы, какие существуют в государственных архивах РФ. Необходимо отменить порядок, когда ведомственные архивисты сами подбирают для историков дела по заявленным темам, самовольно решая, что давать, а что нет. Научно-справочный аппарат ведомственных архивов (описи, каталоги) должен быть открыт исследователям, а сами они должны получить право самостоятельного поиска в архивах по тематике их исследований.
  Должны, следует, необходимо...
  Но от сладких слов во рту не слаще.
  
  На какую из стран бывшего СССР не взгляни, напрашивается общий вывод: государство считает целесообразным хранить лишь то, что ему нужно и уничтожать (или же - не заботиться о сохранности), что ему НЕ нужно.
  Бывает и третий вариант - когда государство временно 'уходит' от проблемы сохранности документов.
  
  Вот например, что происходит на Украине.
  До принятия Закона о реабилитации жертв политических репрессий 17 апреля 1991 г. украинское законодательство полностью соответствовало общему советскому законодательству на сей счет, и никаких своих внутренних нормативных актов не было. 17 апреля 1991 г. был принят закон, и хотя на Украине любят подчеркивать, что он был принят раньше чем в России, но нужно признать, что законопроект фактически был списан с тогдашнего российского и во многом с ним перекликается.
  
  В архиве Службы государственной безбеки Украины процесс рассекречивания начался лишь по указу президента Ющенко в 2009 году. Но тогда все дела пересматривались в индивидуальном порядке, медленно, и за первый год было пересмотрено всего 2-3% от общего числа архивно-следственных дел и других документов о политических репрессиях.
  
  Потом их стали пересматривать целыми категориями, процесс ускорился, и к концу 2011 года был пересмотрен весь архив документов советского периода о политических репрессиях с грифом 'секретно' и 'совершенно секретно'. Эти документы, в основном, были рассекречены, в СБУ называлась цифра 95%, а остальные 5% получили гриф секретности, уже в соответствии с украинским законом о гостайне.
  
  Практика отказа в доступе к советским документам с грифами была незаконной, поскольку документ, на основании которого они были засекречены, а именно инструкция ? 0126, сам был секретным, что противоречит Конституции Украины.
  
  СБУ постоянно критиковали, обвиняя их в незаконном отказе в доступе к документам. Может быть, и это повлияло, но архив СБУ был пересмотрен.
  
  Более того, в архиве МВД Украины произошло то же самое, а архив МВД - это более миллиона дел раскулаченных и депортированных, на которых тоже стояли советские грифы секретности, хотя 75 лет прошло (по украинскому закону об архивных учреждениях - максимальный срок ограничения доступа). Пересмотрели, открыли, и сегодня доступ к этим документам не ограничивается грифами секретности.
  Там другие проблемы - всего 6 сотрудников в архиве МВД, очень маленький зал, фактически нет его, и работать невозможно с документами, поэтому посетителей почти не принимают.
  Но справки стали выдавать, что существенно.
  
  Нельзя сказать, что всё это изменило практику доступа к архивным делам на Украине коренным образом, поскольку действует такое же правило, как в России - информация о гражданине является конфиденциальной, и доступ к ней может быть дан только с разрешения самого лица или его потомков, которых зачастую просто невозможно найти. Ограничение доступа по мотивам секретности сменилось ограничением по мотивам конфиденциальности.
  
  Практика складывается по-разному и сильно зависит от тех, кто именно работает в архиве и тех, кто пытается получить доступ к документам.
  Если архивно-следственные дела реабилитированных переданы в областные архивы Украины, то к делам нереабилитированных, которых много (по разным данным, их почти столько же, сколько и реабилитированных), доступ по-прежнему закрыт.
  Никаких законных оснований для ограничения доступа нет, однако и доступа нет.
  
  Для того чтобы получить доступ к делу, вообще-то нужно подтверждать родство, но тут действуют разные факторы (давнее знакомство, сотрудничество, отношение архивистов в исследователю, его репутация и т. д.).
  Можно утверждать, что есть люди, которым показывают абсолютно всё! Они не родственники, а просто исследователи, как, например, профессор Юрий Шаповал. Он публикует многие дела, документы, одна из его последних книг - 'Охота на 'Вальдшнепа". Рассекреченный Микола Хвылевой' по материалам оперативного дела Хвылевого. Родственники могут прийти, сказать о своем родстве, и с большой степенью вероятности им дело покажут. Но действует практика, когда в архиве без оснований запрещают копировать документы процессуального характера.
  Считается, что этого нельзя делать, поскольку там могут быть фамилии или другие данные следователей, судей, клички доносчиков и пр. Но в то же время выходит толстенная книжка о репрессиях против греков в Харьковской области, вся наполненная такими документами.
  Архив дает дело, запрещая фотографировать - но переписать можете от корки до корки. Всё время действуют двойные стандарты и логика личных отношений.
  
  Активно ведется на Украине и редактирование архивной памяти.
  Так, недавно президент Украины Петр Порошенко подписал закон, по которому коммунистический режим, 'правивший страной с 1917 по 1991 год', признается 'преступным', говорится в статье. Этот документ инициирует разрушение памятников и изменение названий у сотен улиц и площадей по всей стране, а также предоставляет широкие полномочия Украинскому институту национальной памяти, который должен заняться реализацией государственной политики в сфере 'восстановления и сохранения национальной памяти украинского народа', то есть, пересмотром и иной интерпретацией исторических фактов.
  Когда речь заходит об Украинском институте национальной памяти, в адрес его директора Владимира Вятровича западными учеными часто высказываются некие обвинения. Например, Джеффри Бердс, профессор истории России и СССР в Северо-Восточном университете в США, заявил, что Вятрович занимается фальсификацией исторических документов. 'Я это знаю, поскольку видел оригиналы и сделал с них копии. Я сравнивал его стенограммы с оригиналами', - заявил Бердс. По его мнению, работа Вятровича - это 'памятник чистке и фальсификации', которая уничтожает все записи о зверствах украинского национализма, а также все, что выступает с критикой в его адрес. Как считает Бердс, Украинский институт национальной памяти под руководством Вятровича представляет собой 'бомбу замедленного действия'. https://russian.rt.com/inotv/2016-06-16/El-Confidencial-Ukraina-i-Polsha
  Как сказал известный историк: 'История начинается тогда, когда появляются писаные источники... Без них нет истории'. Прицак О.И. Меня прежде всего интересует наука. Хроника 2000. Украинский культурологический альманах. Наш край. Выпуск И.К. Доверие, 1992. С.15-16.
  Продолжая мысль многоуважаемого члена национальной академии Украины, уточним: история кончается именно тогда, когда Институтом памяти истребляются документы.
  
  Но вернемся в Россию. Недавно я прочел, что от материалов последней переписи населения СССР 1989 года решено сохранить лишь 5% именных переписных листов! Остальные 95% уничтожают! Наступаем на те же грабли, что с переписью 1897 года! Ныне от переписи 1897 г. уцелела лишь малая доля! А ведь она бесценна для тех же родословных поисков! Генеалоги сейчас с горечью говорят о пропаже фондов той переписи! Это через сто лет может повториться и с переписью 1989 года...
  
  Ныне в связи с переездом Главного военного архива РФ в новое здание, планируют уничтожить многие уцелевшие документы гражданской и Великой Отечественной войн...
  
  Можно начать сокрушаться по этому поводу. А лучше вспомнить признание деятеля времен перестройки: 'Рассекречивать нечего - никаких бумаг уже нет. Боюсь, что все уже уничтожено. В 41-м несколько дней жгли в Кремле документы. И в 91-м, кстати, тоже'. Яковлев А. Н., бывший член Политбюро ЦК КПСС и председатель Комиссии ЦК КПСС по реабилитации. - 'Вести', 5 октября 2000 г.
  
  Тот, кто сжигал архивы и заставлял людей переписывать мемуары, чтобы уничтожить следы времени, знал, чего хотел. Людьми, не ведающими прошлого, легче управлять, думал он.
  Вот и остались мы в стране, будто в комнате, где злодей стер отпечатки кровавых пальцев...
  
  Невозможно порой не поразиться той бесхитростности, с какой пытаются скрыть архивисты фактическое отсутствие документальных свидетельств истории. Например, в сборнике документов по истории Ставрополья можно прочесть: 'В связи со значительной утратой архивных материалов за 1930-е годы для наиболее полного отражения событий коллективизации крестьянских хозяйств в издание включены хранящиеся в архивах документы и фотографии о работе сельхозартелей и МТС Кубани, Северной Осетии, Карачаево-Черкесии, Дагестана'. Голоса из провинции: жители Ставрополья в 1930-1940 годах. Сост. Никитенко Г., Колпикова Т. - Ставрополь: Комитет Ставропольского края по делам архивов, 2010. с. 26.
  
  Несколько лет назад рассекретили наконец шифрограммы Политбюро.
  Перед каждым томом, перед любым делом есть список уничтоженных документов ,как потерявших деловое значение. 'Как потерявшие деловое значение', - в 1954-1955 годах это написано. Что интересно: оказывается, в основном деловое значение потеряли документы, подписанные Сталиным и Берия. А подписанные мелкими деятелями, ничего не значащие документы, деловое значение не потеряли.
  Несомненно, эти документы были изъяты, но ни в коем случае не уничтожены. Даже писать это смешно.
  
  'В наше время перед историками, историками-архивистами стоит сложнейшая задача восстановления исторической истины, поскольку повсеместно на крупицы правды наслоились груды чудовищной лжи. И это нельзя забывать ни на минуту, работая с источником'. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. Учебное пособие. - М.: РГГУ, 1998. С.527.
  
  Вы все еще считаете, что архивы России - это наша память?..
  
  А будни современных архивов - о них пора бы Гоголю сочинить новые "Мертвые души"...
  
  В соответствии с 'Основами законодательства Российской Федерации об Архивном фонде Российской Федерации и архивах', принятыми 7 июня 1993 г. Архивный фонд Российской Федерации делился на государственную и негосударственную части.
  В архивном деле утвердилось понятие собственности.
  В негосударственную часть АФ РФ вошли архивные фонды и архивные документы, находящиеся в собственности общественных, в том числе - с момента отделения церкви от государства - религиозных объединений и организаций, действовавших на территории Российской Федерации, или находившихся в частной собственности и представлявшие собой историческую, научную, социальную, экономическую, политическую или культурную ценность.
  
  Много лет назад академик Н.Ф. Дубровин уверял: 'История России невозможна без помощи официальных документов, хранящихся в разных архивах, и ее успех в значительной степени зависит от хорошего устройства архивов и от большей или меньшей приспособленности их к ученым занятиям'. Цит. по кн. Каманин И.М. Чем должны быть описи архивов. Киев, 1895, с.5.
  
  Прошло 120 лет. Тысячи неудобств, связанные с неведомо кем установленными в порядками заказа и выдачи дел, копирования документов, режимом работы, режимом приема заказов и т.д. - вот действительность архивов России.
  
  Конечно, идти в ногу с веком пытаются и тут.
  В некоторых архивах занялись оцифровкой своих фондов.
  Интересен иркутский опыт.
  У архивных (особенно рукописных) документов - 3 врага: огонь, вода и время.
  Годы стирают чернильные строчки, как ластик, (по архивной терминологии это называется 'затухающий текст'), а бумажный грибок превращает страницы в труху.
  
  Спасательная операция началась в Иркутском областном госархиве в 2012 году. Приобрели пару сканеров и принялись переводить самые потрепанные раритеты в электронный вид. Отдел информационных архивных технологий во главе с историком Иваном Чукавиным поставил работу на широкую ногу. За два года в электронный архив заложено 250 тыс. листов.
  - Это сейчас в хранилищах держат нужную температуру и влажность, воздух вентилируют, - рассказывает Чукавин, - а в старину городской архив засунули в Московские ворота, и, как установила ревизия, документы были просто свалены в кучу. В них селедку заворачивали. Из-за этого варварского обращения мы сейчас над ними трясемся, на руки боимся выдавать, того и гляди рассыплются.
  
  В Германии для иркутского госархива было закуплено оборудование для микрофиширования (последняя разработка, уверяет Чукавин), обошедшееся областной казне в 7 млн рублей.
  Аппарат печатает на пленку размером с открытку, называемую микрофишем, сразу 92 электронных листа. Сам щелкает кадры, сам проявляет, закрепляет, сушит. То есть заменяет собой целое фотоателье.
  За день три сканера оцифровывают 1200 листов. За неделю - 6000.
  А немецкому 'фотографу' хватит дня, чтобы перевести это количество на пленку. То есть он занят лишь один день в неделю. По сути дела, бездельник.
  Можно заправить готовую пленку в специальный просмотровый аппарат, навести резкость и читать как обычную книгу.
  
  Однако микрофиши предназначены не для чтения. Они - страховой фонд, дубликат бумажного архива, и будут храниться в холодильных шкафах, при пониженной температуре. При соблюдении нужных параметров могут пролежать без ущерба для здоровья полтора столетия.
  Иван Чукавин подсчитал: при нынешних темпах на оцифровку требуется 96 лет.
  Чтобы ускорить дело, нужно гораздо больше сканеров. Вывод верный, но... невыполнимый. Даже нынешняя техника здорово потеснила сотрудников, а новая - вообще выселит их из кабинетов.
  
  - Что переводите в цифру в первую очередь? - на этот вопрос ответила Елена Щапова, заместитель директора госархива.
  - Наиболее востребованные документы, к примеру, метрические книги. Ну и, конечно, старинные документы с затухающим текстом. Многие сейчас интересуются своей родословной, и если выдавать эти книги на руки, их мигом замусолят. А сейчас включай дисплей и читай сколько угодно. Самые древние, писанные руками еще воеводских подьячих, датируются 1650 годом. Сохранились, например, листы переписи тогдашнего населения Приангарья. От XVII века уцелело много документов, но в начале 60-х годов большую часть забрали в Москву, в центральный архив.
  - Жаль, конечно, но материала для историков у нас и без них достаточно. К нам, чтобы покопаться в архивах канцелярии иркутского генерал-губернатора, власть которого простиралась от Енисея до Камчатки, едут отовсюду: с Сахалина, Забайкалья, Красноярска...
  
  Между прочим, наиболее бедно представлены не 'предания старины глубокой', а конец прошлого века, лихие 90-е. То ли бумага была в дефиците, то ли в умах был разброд и шатание, но как бы то ни было, а поток указов, приказов и прочих реляций, поступающих из госучреждений областного уровня, резко обмелел.
  Жаль, что в архиве уже почти не остается площадей и для самих документов. На пяти этажах архива сегодня хранится 993,7 тыс. дел, а рассчитан он на миллион. Еще немного, и двери в историю захлопнутся.
  http://www.ogirk.ru/news/2014-01-22/38396.htmlhttp://www.ogirk.ru/news/2014-01-22/38396.html
  
  Однако оцифровка - это лишь первые шаги.
  Создание электронных копий, по сути, бессмысленно, если ими не могут пользоваться все желающие.
  Виртуальный документ, доступный лишь в стенах архива - нонсенс.
  
  Еще более нелепы участившиеся попытки заменять реальные архивные документы их электронными подобиями.
  'Сегодня студентов обучают палеографии на электронных копиях, - жалуется специалист по летописям Е.В. Белякова, - более того, и исследователям предоставляются электронные копии (это особенно впечатляет, когда после преодоления тысячи километров держишь в руках не рукопись, а диск, который тебе могли мгновенно переслать)... Наверно, это в ряде случаев оправдано с точки зрения сохранности документа, но если не допускать историков к источнику станет правилом, то труд историка во многом потеряет смысл. Никакие выставки не заменяют исследователю-медиевисту встречи с источником. Экран компьютера может помочь лишь тому, кто уже имеет большой опыт работы с памятниками и может смоделировать источник, к тому же в редких хранениях указывают размеры рукописей. Кроме того, чтение современных источниковедческих работ, анализирующих, например, почерки писцов или особенности редакций без их воспроизведения, создает такую сложность, через которую может прорваться только специалист, но которая способна отпугнуть студента'. Вспомогательные исторические дисциплины в современном научном знании. Материалы ХХV международной конференции, Москва, 2013, ч.2, с.213 .
  
  Сколько за последние десятилетия было болтовни, что людям, занятым великим делом - розыском исторической памяти - поможет Интернет.
  
  Не вправе я, конечно, судить о ситуации во всей России, но исходя из личного опыта общения с двумя десятками столичных и областных архивов, могу твердо заявить, что задача публикации в Интернете научно-справочного аппарата российских архивов пока решается крайне медленно и при этом бестолково.
  
  На фоне сайтов архивов Германии, Франции, Эстонии, Швеции наши выглядят не то, что бедно, а глупо. Похоже, что архивисты изо всех сил создают видимость дела, а сами стараются не ударить пальцем о палец.
  
  Мало где исследователь имеет возможность пользоваться информационно-поисковыми базами архивов даже в читальном зале, не говоря уж о Сети.
  
  Очередной рапорт из Перми радует: В Государственном архиве Пермского края запустили поисковую систему 'Поколения Пермского края'. В систему занесено 1752244 записи о рождении, браке и смерти населения Пермской губернии. Отсканированные архивные источники можно изучить через всемирную паутину и по фамилии найти своих родственников, получить документальное подтверждение информации о своем роде. На 1 февраля 2014 г. было отсканировано 2149 дел с метрическими книгами.
  В системе поиска теперь доступны список архивных дел с источниками генеалогической информации и их электронные образы, описание метрических книг, которые содержат информацию о рождении, браке и смерти жителей, а также информация о населении, занесенная в систему после распознавания записей из метрических книг и справочная информация для работы с генеалогическими источниками по поиску предков.
  
  Но как не понять праведное возмущение пенсионера из Пермского края краеведа Георгия Гудовщикова:
  "Нравится мне читать в компьютере перечень дел и заголовки архивных материалов в архивах Перми, Екатеринбурга, Москвы. Они сами предлагают пользователям компьютерной сети. Однако дальнейший просмотр платный.
  Из нашего районного Юсьвинского архива увезли в Пермь все метрические книги, якобы с целью внести в общий каталог, чтобы все могли читать. Нехорошие люди. Заголовки введут, а "метрики" ни платно, ни бесплатно не прочтёшь. Надо ехать в Пермь.
  А у меня одна радость была - в архиве с документами поработать. И той лишили.
  Ездил я в Пермь. Работал в краевом архиве. Замучаешься ездить. Пенсии не хватает, вместо книг дают сканированные документы, или того хуже, ксерокопированные на бумагу, на которой ничего не видно".
  
  Да, путеводители по нескольким архивам опубликованы на сервере 'Архивы России', причем даны ссылки на другие информационно-поисковые справочники on-line.
  Слишком мало в Сети справочников, содержащих описание на уровне единицы хранения и документа, - архивных описей и каталогов, являющихся основой поиска данных.
  Можно просмотреть описи фондов Российского государственного исторического архива, есть путеводители на сайтах Томского и Ульяновского областных архивов, но большая часть архивов, находящихся и в Москве, и в регионах России, недоступна для отдаленных пользователей.
  
  Много шуму не так давно наделал международный проект 'Архив Коминтерна', однако коминтерновские фонды недоступны в Интернете по сей день, этой системой можно пользоваться только в стенах РГАСПИ.
  
  А виртуальный архив Сталина? Нахожу сайт "Документы советской эпохи", где выложен архив фонда Сталина.Читаю : Доступ для пользователей с доменным адресом RU.
  И далее:" Доступ к документам фонда Сталина от иных пользователей обеспечивается издательством Йельского университета."
  Конечно, университет из США лучше, чем Минкульт РФ, понимает, что такое история России...
  
  Интернет - Интернетом, но жадная глупость бюрократа остается глупостью.
  
  А министр культуры господин Мединский в упор не видит, что на глазах у всей страны творится форменное издевательство над ее историей.
  
  Похоже, что для многих архивов России иметь свой сайт - престижно, но не нужно.
  На таком сайте можно обнаружить справку об итогах работы архива за истекший период, прочесть прейскурант о стоимости его услуг, увидеть ссылки на другие архивы, но главного - информационной возможности, не выезжая с Камчатки, заглянуть в описи в Ялуторовске или пользоваться фондами центров хранения документов в Москве - у граждан России нет, как и не было.
  
  Один из искателей собственной генеалогии как-то на весь Интернет возопил:
  "У меня в последнее время складывается убеждение, что архивы работают лишь из-под палки, чтобы конституционные права граждан России осуществлялись формально, для видимости.
  Об оптимизации работы исследователей в архиве никто не думает. Почему, например, нельзя подавать требование о выдаче дела за своего приболевшего приятеля?
  Почему мы вправе указать в требовании лишь пару-тройку дел (какой смысл тогда требование делать в виде таблички с двумя десятками пустых строк)?
  Никто не задумывался, что пара заказываемых дел может состоять из пары страничек?
  Исследователь едет через весь город в архив, в лучшем случае получает пару листочков, чтобы за 5 минут их выписать и удалиться, а в худшем случае получить отказ из-за требования реставрации.
  Копирование документов - это отдельная тема.
  Отдать 200 рублей за копию странички из метрики - это бессовестно много. Интересно, Федеральная антимонопольная служба никогда не интересовалась этими расценками? Ведь платные услуги архивов необоснованно завышены.
  Они торгуют не принадлежащей им историей России, пользуясь монополией, и им безразлично, кто обратился в архив - историк или пенсионер, взявшийся за мемуары.
  Принцип один - согласно инструкции, деньги на бочку.
  У человека с инструкцией совести никогда не имеется...
  Кстати, архивы могли бы гораздо эффективнее проводить экономическую политику: зарабатывать оборотом недорогих услуг. К примеру, при более низкой цене нашлось бы больше желающих отксерокопировать нужные документы.
  Получая на руки отказ по причине реставрации, осознаешь: через 10 лет ты это дело все равно не получишь, из-за его незначительности для архива его реставрировать не будут.
  В итоге дело окончательно рассыпется и его спишут, а затем уничтожат: так запросто может пропасть чья то история.
  Здесь архив - как собака на сене: тебе дело не дала, а через какое-то время списала.
  А что такое проекторы для просмотра микрофильмов?
  Кто в РГАДА был, тот поймет о чем я. Проблемы со зрением - будут точно.
  А почему нельзя подпитать к сети низковольтные ноутбук в ЦИАМе?
  Чтоб жизнь сахаром не казалась: сиди и пиши все от руки.
  Многие скажут, что проблемы архивов - из-за отсутствия должного финансирования, рабочих рук и прочих бед.
  Хочу возразить: архивы подчинены Федеральной архивной службе, которая является по сути дела целым министерством и его частная задача - добиваться должного уровня финансирования.
  Плохо значит добиваются увеличения части затрат из Федерального бюджета.
  Есть организации, которые сидят на таких же бюджетных деньгах, но которые стремятся сделать свои услуги более удобными и массовыми.
  Взять к примеру, Ленинку, там руководство старается: цифруют каталоги, книги и целые диссертации, активно внедряют технические средства.
  Еще в мою бытность соискателя ученой степени, я активно пользовался цифровыми каталогами Ленинки по Интернету прямо из дома.
  А чем центральные архивы хуже Ленинки?"
  
  Письмо гневное, во многом справедливое, в чем-то с перебором, - как говорится, черт всегда обожает обобщать, - но похоже, что чиновники делают историю недоступной для народа.
  Так им удобнее жить...
  
  Об их покое заботится и отечественная Фемида. Оказывается, российские архивы вовсе не обязаны выкладывать в Интернет отсканированные ими архивные документы. К такому решению 2 декабря 2015 г. пришел Невский районный суд в Петербурге. Его судья Елена Ерунова отклонила иск историка Кирилла Белоусова, который судился с Федеральным архивным агентством, более известным как Росархив.
  С точки зрения Белоусова, для 'десятков тысяч россиян', интересующихся собственной семейной историей, крайне важен онлайн-доступ к архивным документам. Кирилл Белоусов - директор компании 'Инфопоиск', которая помогает клиентам искать информацию в библиотеках и архивах. Он часто обращается в Российский государственный исторический архив (РГИА), расположенный в Петербурге, и Российский государственный архив древних актов (РГАДА) в Москве.
  Но...
  
  - В этих учреждениях давно существуют электронные копии ценнейших архивных материалов - ревизских сказок, формулярных списков, метрических книг. Отсканированы тысячи исторических документов из фондов Совета министров Российской империи (1905-1917 гг.), Центрального статистического комитета МВД, материалы ревизий - переписей населения XVIII в., - рассказал 'Фонтанке' Белоусов. - Но все электронные копии хранятся на жестких дисках РГАДА и РГИА, доступ к ним возможен только в читальных залах самих архивов. Историки и краеведы страны, люди, интересующиеся своим прошлым, не могут свободно искать и изучать информацию, если живут далеко от Петербурга и Москвы.
  
  Белоусов попытался с помощью суда заставить Росархив раскрыть важные для миллионов людей документы для всеобщего сведения. Тем более что, с точки зрения историка, значительных финансовых затрат для этого не требуется.
  Однако Невский райсуд решил иначе. Судья Елена Ерунова отказала заявителю в иске.
  - Мотивировочная часть пока не изготовлена, но я намерен обжаловать решение, - отметил Белоусов.
  
  Ранее историк пытался выяснить отношения с Росархивом напрямую. Но на его письмо ответили, 'что работа по организации удаленного доступа к архивным документам требует значительных финансовых и технических затрат'. http://www.fontanka.ru/2015/12/02/089/
  
  Правда и то, что за последние полгода неожиданно сменилось руководство в восьми крупнейших архивах страны, а на свои запросы в архивы республик, краев и областей я стал получать человеческие ответы. Ведь даже простое сообщение, что в архиве нет такого-то документа важно для историка иногда не меньше, чем новость о том, что он нашелся. В общем, требуется поглядеть.
  
  Вместо постскриптума. 4 апреля 2016 года.
  На встрече с Президентом РФ новый руководитель Росархива Андрей Артизов произнес:
  'Мы - великая архивная держава. Состав Архивного фонда России - 500 миллионов дел. Это такой информационный ресурс, которому могут позавидовать многие государства. Эти документы отражают не только нашу историю, но и мировую историю, и они не совпадают с современными границами России, потому что это всё историческое наследие Российской империи и Советского Союза'.
  
  Я вкратце выписал все самое важное из его доклада В.В. Путину.
  С 2000 года по 2015 год в эксплуатацию на федеральном уровне введено 88 тысяч кв. метров архивных объектов. Ныне здание Государственного исторического архива РФ в Петербурге называют лучшим в Европе.
  А за 70 лет советской власти для архивов было построено всего 118 тысяч кв. метров, причем их сейчас приходится модернизировать.
  Здание Архива литературы строили в конце 40-х годов немецкие военнопленные. Там пришлось поменять всю электрику, установить новейшие системы кондиционирования, понемногу модернизировать все хранилище.
  Летом этого года будет введено в эксплуатацию здание Архива внешней политики Российской империи на Большой Серпуховской.
  В 2016 году намечен переезд и текущего архива ЦК в здание на Софийской набережной, чтобы этот архив (где хранятся все документы высшего политического руководства СССР с 1953 по 1993 годы), наконец, получил достойные условия.
  Продолжается стройка Центрального архива Министерства обороны в Подольске. Там 20 зданий, и в нескольких первых зданиях будет архив Великой Отечественной войны. Всё по Великой Отечественной войне будет сосредоточено в одном месте, все военные документы.
  Намечено строительство здания для киноархива в Красногорске.
  За несколько лет в архивах страны примерно на 40 % увеличили площади читальных залов, чтобы не было очередей. Потому что в них людей много. И наших, отечественных, исследователей, и иностранных.
  Второе, в качестве дополнительной услуги повсюду будет действовать виртуальный читальный зал.
  Среди информационных ресурсов Росархива в интернете главный, конечно, сайт 'Документы советской эпохи'.
  В Сети теперь имеется весь архив Коминтерна (1 миллион 600 тысяч образов документов, решения Политбюро и постановления Политбюро по 1934 год (все оцифрованы), фонд Сталина - самая интересная часть. Полностью к 70-летию Победы оцифрован фонд Государственного комитета обороны. Все документы, без деления на 'хорошие' и 'плохие', - всё, как было на самом деле. Они все рассекречены и оцифрованы, это почти 300 тысяч образов в интернете.
  К 9 мая 2016 года в Интернете появятся все постановления Совета народных комиссаров СССР за 1941-1945 годы.
  И последнее.
  Недавно В.В. Путин подписал текст изменений, внесенных в закон об архивном деле. Их цель - сокращение сроков хранения документов, с информацией о персональных данных. Теперь срок хранения таких документов будет 50 лет, а не 75 лет.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"