Элька сидела на коленях у Вадима и курила длинную тонкую сигарету. Она судорожно сжимала ее пальцами и при очередной затяжке пускала колечки сизого дыма. Вадим заплетал единственную нестриженную темно-малиновую прядку волос девушки в косу, которая получалась тонкой, как крысиный хвост.
- Я тогда у Игоря допоздна засиделась. Мы пиво пили и сыром закусывали. А потом он мне и говорит, что мол, хочет меня и все такое. Я ему говорю, что не буду с ним спать. Его всего переклинило, и он на меня руку поднял. Я поняла, что если не ударю его, то тогда он меня бить будет. У меня под рукой бутылка из-под Хайнекена была, и я его по голове и огрела. Мать потом в отделение приезжала. То-то мне от нее досталось.
- Зря ты с ним так. Он, безусловно, урод, но этого не заслуживал.
- А я, значит, заслуживала избиения? - нервно спросила Элька, стряхнув пепел на ковер. - Тоже мне, защитник нашелся.
Элька выдохнула дым в лицо парню, и тот поморщился. Девушка спрыгнула на пол и уселась в позу лотоса.
- Черепно-мозговая у него была. Говорят, он после того вечера еще больше умом тронулся. Он и так двинутый всегда был.
- Не будем вспоминать плохое. Хочешь что-нибудь? - спросил юноша.
Девушка помотала головой. Она сложила руки в жесты мантр и начала медитативно бубнить себе под нос какие-то слоги. Вадим знал, что в такое время ее лучше не беспокоить. Он посмотрел в пепельницу: две сигареты, хотя раньше Элька курила и по четыре. Ему даже казалось, что девушка посвежела лицом и стала выглядеть лучше.
- Если хочешь - оставайся на ночь. Я тебе в своей комнате постелю. Мать в отъезде, а если отец придет, то я и на балконе посплю.
- Нет, на балконе не надо. Осень, холодно, простынешь, - не открывая глаз, ответила девушка. - Я чувствую в твоем предложении подвох.
- Нет никакого подвоха. Я могу и на коврике спать. Ты только дай знать.
Девушка молчала еще некоторое время, покачиваясь из стороны в сторону.
- Прости, Вадим. Я маме обещала прийти. Мне завтра к брату под вечер в сизо...
Вадим поморщился.
- Голова болит? - спросила девушка.
- Да, что-то давит будто изнутри.
- Не двигайся. Сейчас станет легче.
Она встала с колен, протянула руку ко лбу юноши и зажмурилась. Ладонь у нее была горячая. Через минуту Вадиму стало лучше, боль отступила.
- Все же я пойду. Голова еще поболит, но не так сильно, как раньше.
Юноша только пожал плечами: ему было нечего больше сказать. Элька просто так отказываться заночевать у него бы не стала. Он помог девушке одеться. Кожаная косуха, местами уже засаленная, насквозь пропахла дымом. Девушка сделала жалостливый взгляд.
- Не скучай без меня. Я заеду на неделе, только с работой разберусь.
Элька не знала, что Вадим наблюдал за ней из окна. На улице уже совсем стемнело, зажглись фонари. Неестественный рыжий свет лился из них, как из световых колодцев.
Ногам в кедах было холодно. Элька подумывала, не перейти ли на осенние армейские ботинки. И косуха тоже была стара. Девушка, конечно, из нее еще не выросла, но кожа на куртке ссохлась и посветлела.
Эльке казалось, что она идет к метро бесконечно долго. Спальный район, в котором жил Вадим, был связан с другими частями города трамваями и шоссе, дублирующими выезды из города, но не метро. До конечных станций подземки приходилось идти минут двадцать быстрым шагом по темным улицам, неосвещенным аллеям и закоулкам промзоны. В такой поздний час большая часть людей уже сидела дома, смотрела телевизор, ужинала, в конце концов...
Элька отогнала от себя крамольную мысль и остановилась. Прямо к ней шел гот, уже в возрасте, с выбеленным лицом и длинными черными волосами.
- Закурить есть?
- Возьми, - девушка протянула мужчине зажигалку. Неформал неформалу друг, брат и товарищ.
- Вот сгублю я себя, ей-ей. А ты курить бросай, дрянное это дело. Видишь, какой я сухой и тощий, как смерть? Это потому что я много курю.
Гот глухо рассмеялся, и Эльке стало не по себе.
- Если ты идешь в метро, то поторопись. Сегодня его раньше закрывают: ремонт на ночь глядя затеяли.
- Спасибо, - ответила девушка.
Ночная тьма поглотила силуэт неформала со стажем и сомкнулась за Элькой.
На дверях входа в метро действительно было вывешено объявление о том, что станцию закрывают раньше. Сотрудница подземки торопила незадачливых сонных пассажиров, чтобы те успели сесть на последние поезда. Голубые вагоны мерно покачивались и лязгали в такт колесам, но эта "музыка" только убаюкивала Эльку.
В ее квартире горело лишь одно окно: вероятно, мать сидела на кухне. Элька поднялась на свой этаж и тихо отперла дверь.
- Эльмира, это ты?
- Да, мам.
- Что так поздно?
- Я помогала Вадиму по работе.
- Ужинать будешь?
- Я только молока попью.
Девушка очень любила молоко. Она всегда держала в холодильнике несколько банок и козьего, и коровьего молока. Налив себе полный стакан, Элька пошла на кухню к матери.
- Ты что такая бледная? - спросила ее мать.
- Голова что-то болит. Я очень устала.
- Опять сидела у Вадима допоздна? Не отпирайся, я же вижу по твоим глазам.
Элька потупила взор, а мать погладила ее по голове.
- Почему ты не хочешь переехать к нему жить? - спросила Эльку мать.
- Я не могу оставить тебя одну. Пашка скоро вернется, и я боюсь, что...
- Не бойся за этого дурачка. Я все-таки мать ему. Ему там недолго осталось, скоро выпустят под залог.
Девушка тяжело вздохнула. Ее брат сидел за поножовщину по пьяни. С летальным исходом. Денег на хорошего адвоката у семьи не было, но за примерное поведение брата могли отпустить под домашний арест досрочно.
Элька допила молоко и ушла в с свою комнату. Ей совершенно не хотелось ни о чем говорить, даже с матерью. Она легла на диван, достала еще одну сигарету и закурила. Головная боль постепенно рассеялась, и девушка больше не чувствовала себя бруском железа между молотом и наковальней.
В полусне ей казалось, что кто-то тихо плачет. Сначала Элька думала, что это сон - ей часто снились ночные кошмары - но пепел от сигареты, упавший на руку, вывел ее из полудремы окончательно. На кухне тихо плакала, спрятав лицо в ладони, ее мать.
- Больно, да? - шепотом спросила девушка.
- Ты прекрасно знаешь. Они увольняют меня, слышишь? Профнепригодность. Вот как так, а? Чтобы я и так...
Женщина не закончила фразу и замолчала.
- Подожди, мам, я сейчас, - Элька отняла ее руки от лица и положила свои ладони на виски матери.
- Ну что ты, не надо, оно само пройдет. Побереги себя, Эльмира...
Но Элька и не собиралась останавливаться. Тепло ее рук утихомирило головную боль. Дорогую же цену платила за это Элька. Она сдавила переносицу пальцами и убежала в ванную комнату. Ее вырвало.
Утром она проснулась отдохнувшей и в достаточно хорошем настроении. Мать уже ушла. Элька собрала вещи для брата и вышла на улицу.
День был солнечный и ясный, не чета вчерашнему. Люди, попадавшиеся девушке, куда-то спешили все, как один. В большинстве своем все они были уставшие, невыспавшиеся, недовольные. Элька часто думала, может ли она помочь им всем, вселить радость жизни, раз и навсегда решить проблему ненависти друг к другу, но все же она понимала: одной это сделать невозможно. А попробовать стоило.
Вдруг послышался шум стираемой об асфальт резины. По перекрестку неслась машина, черный Рено Логан, выскочившая на встречную полосу. Сдавленный визг тормозов. Словно в замедленной съемке синяя Тойота попыталась увернуться от удара, но шансов у нее не было. Лязг и хруст железа, и обе машины столкнулись лоб в лоб. Ошарашенные пешеходы застыли на своих местах, но Элька не растерялась. Она подбежала к водителю черного автомобиля. Мужчина лет сорока, схватившись за голову с кровоточащей ссадиной, вылезал из искореженной машины.
- Вы целы? - спросила Элька.
- Да, да. Вроде жив. Тормоза отказали, - бормотал он.
Девушка бросилась к другой машине. Когда она увидела, кто сидел за рулем, сердце ее ушло в пятки. Юноша, голова которого бесчувственно свесилась над грудью... Вадим...
Элька разбила треснувшее кубиками лобовое стекло и не без труда отогнула помятую дверь. Из левого плеча Вадима торчал осколок металла, пригвоздив его к сиденью. Кровь ручьем лилась из раны.
- Ты живой? Ну скажи хоть что-нибудь, а не можешь говорить - кивни, приоткрой глаза, подай мне знак, - шептала девушка.
Юноша медленно поднял голову и слабо улыбнулся. "Эльмира..." - только и произнес он.
- Боже мой, не умирай, пожалуйста. Сейчас приедет Скорая, они увезут тебя. Спасатели разрежут машину и вытащат тебя. Только не уходи, ладно? Пожалуйста, я умоляю тебя.
Юноша, похоже, потерял сознание. "Болевой шок", - подумала Элька и закусила губу. "А что, если попробовать?" Она положила одну руку Вадиму на проколотое плечо, другую на рассеченный лоб и сосредоточилась на внутреннем источнике боли, неподъемном для нее, и раздирающем все внутренности подобно стальным крючьям.
- Господи, как же боль...
2.
Элька сидела на диване рядом с Вадимом и грызла домашние сухари. Они были вываляны в куркуме и высушены в духовке. Девушка с удовольствием похрустывала ими, и брала новый, не дожевывая старый.
- У Игоря в тот вечер осталась до самых сумерек. Идти домой уже надо было, а он, мол, оставайся, без проблем. И смотрит так лукаво, хитро. Можно сказать глазами раздевает. Я его спрашиваю: "Ты меня хочешь?" Он отвечает: "Да". Я долго не знала, что ответить. Потом просто в лицо ему сказала, что приходила не за тем. У него в руке бутылка от пива была. Он кулак-то сжал, бутылка выпала - и вдребезги. Я перепугалась. Игорь всегда немного несдержанный был, а вдруг в сердцах ударит? Но он только повел плечами и сказал: "Ничего страшного. Я понимаю. Я просто надеялся, что... Впрочем, неважно. Я тебя провожу до метро".
- Рисковая ты, Элька.
- Ну да, не без этого. Я же должна была ему сказать, что не буду с ним... ну, ты понял.
- Яснее ясного! - рассмеялся Вадим и получил звонкий подзатыльник от девушки.
- Слушай, а кто у тебя сухари такие вкусные делает? Мама?
- Отец... - грустно ответил юноша и отвернулся.
- А, понимаю. Извини.
Юноша ничего не ответил и только снял очки, которые носила Элька, несмотря на ее простесты. На лице у девушки были весьма симпатичные веснушки, которые так любил Вадим.
- Вадим, а можно я у тебя останусь? Сегодня брат домой придет. Как узнает, что я с тобой встречаюсь и у тебя иногда ночую - так отметелит сразу.
- А за маму не боишься?
- Каким бы уродом он ни был, ей он ничего не сделает. Мать все же. Мне жалко оставлять ее одну, но попасть под горячую руку тоже не хочется...
- Я тебе диванчик в комнате застелю. Раскладывать нужно? - заискивающе спросил Вадим.
- Я и так помещусь. А ты где будешь спать?
- У отца в комнате. У него сегодня ночная. Раньше десяти утра он точно не придет. Может быть, ты его даже не застанешь. Но вот ты говоришь, что брат будет не рад, что ты останешься у меня. Он все равно рано или поздно узнает. Что тогда?
- Лучше не сегодня, ладно?
Вадим вышел, а Элька сразу полезла в его шкаф. Она знала, что из вещей взять для себя: махровое полотенце, старые шорты и клетчатую рубашку. В такой рубашке можно было без штанов ходить: ее края доходили девушке почти до середины бедра.
Элька пила чай, пока Вадим искал ей подушку и одеяло. Если бы только она могла не возвращаться домой, в этот ужас. Почему она не может помочь хотя бы матери избавиться от боли, а брату - от ненависти?
Девушка посмотрела на бутылку с вином: слишком мало, чтобы захмелеть. Многие поступки можно объяснить тем, что совершал их по пьяни. А сейчас Элька была практически трезва. Ну, уж точно трезвее Вадима, как казалось ей. А если умыться холодной водой - то полегчает.
Вадим сидел на разложенном диване и читал какую-то книгу. Девушка смотрела на него в отражение зеркала, висевшего в коридоре, оставаясь для юноши незаметным. Он казался усталым и растерянным, но виду не подавал, что ему может быть неудобно принимать у себя девушку. Элька вытащила невидимки, которые держали волосы, и темная копна волнами рассыпалась по плечам.
- Можешь ложиться. Я еще какое-то время в Сети сидеть буду. Если станет мучить бессонница, приходи, кино посмотрим, - сказал ей Вадим.
Элька посмотрела на него: в падающем свете торшера юноша выглядел чуть старше. Она выключила лампу и уселась на край дивана. Вадим уже закрывал дверь в ее комнату, когда она позвала его.
- Погоди. Я хотела сказать тебе спасибо. Большое спасибо за то, что ты для меня делаешь.
- Да бог с тобой, Эля. Я просто иначе и не умею.
- Ты терпишь все мои выходки. Это большое мужество. Тут даже мама иногда сдается.
Они оба засмеялись.
Элька усадила Вадима на кровать и пальцами очертила линию его бровей: брови, нос и скулы были у него действительно очень красивые. Губы полные, как у девчонки, а вот брови красивые. Юноша попятился назад, всем своим видом давая понять, что уже уходит. Но Элька лишь улыбнулась и стала расстегивать пуговицы на воротнике его рубашки. "Ты ч-чего?!" - заикаясь спросил он. "Да так..." - ответила девушка и ткнулась губами ему под левое ухо...
Утром она услышала истеричное карканье ворон. Свет с балкона бил ей в глаза, и она нескоро смогла привыкнуть. Действительно, две вороны бились у верхушки березы, пока одна, наконец, не взяла верх и не прогнала другую.
Диван был разложен. Элька вспомнила, что просила Вадима его не раскладывать. А потом она припомнила еще свою мысль, что пьяным легче оправдываться. Ей стало немного грустно.
С кухни доносились мужские голоса. Девушка решила, что это говорят отец и сын. Она оделась и подошла к закрытой двери, чтобы послушать.
- Идиот, что же ты мне не сказал?
- Я не думал, что ты так рано приедешь.
- Чем ты вообще думал? Ты с ней спал?
- Не буду отвечать на этот вопрос. И это мое дело.
- И ж ты какой нашелся.
Девушка испугалась, что мужчины начнут ругаться, и приоткрыла дверь. За столом друг напротив друга сидели Вадим и его отец, темноволосый кареглазый мужчина, выглядевший старше своего возраста.
- Вы, стало быть Эльмира? Очень приятно. Вадим говорил мне о вас.
Мужчина протянул девушке руку для рукопожатия. Пальцы на ней были залеплены пластырями.
- Тоже мне хозяин. Покормил бы ты девушку! - сказал он, обращаясь к сыну.
- Я разбудил бы ее к завтраку.
- Ладно, не буду вам мешать. Сами разберетесь. Мне отсыпаться перед сменой надо.
Зевая, отец Вадима ушел. Юноша поставил вариться кофе и положил на тарелки горячие бутерброды с сыром.
- Ты уж извини его. Он не со зла. Вообще-то он очень добрый, просто с работы приходит уставший.
- Токарь? - спросила Элька.
- По пальцам догадалась? Есть такое дело. Иногда бывают производственные травмы.
Элька жевала бутерброды и запивала их молоком в ожидании кофе. Вадим что-то говорил, а она не слушала. Может быть, он говорил что-то важное.
- Не хочу домой. Ненавижу брата, - сказала девушка.
- Что ты такое говоришь? Он же брат тебе!
- Иногда лучше вообще не иметь братьев.
- Тебе нужно поговорить с ним, понять, почему он к тебе так относится.
- Он поднимет на меня руку прежде, чем я договорю, если узнает...
- Тогда с ним поговорю я. Хочешь, прямо сегодня?
- Нет! - скрикнула Элька. - Только не ты. Он тебя и вовсе убьет. Я что-нибудь придумаю.
Девушка пила кофе, а Вадим смотрел на нее, на ее рассеянный взгляд без очков из-под рыжеватой челки. "И почему у такой девушки такой брат?" - думал он.
- Спасибо, что разрешил остаться на ночь.
- Можешь оставаться еще, если захочешь. А сейчас не смей возражать! Я тебя подвезу до дому.
Элька и не думала возмущаться. Она ушла в комнату, чтобы собрать вещи.
Машина у Вадима была не самая новая, но по виду так и не скажешь. Синюю Тойоту ему подарил отец. Салон в ней был достаточно просторный, можно было разместиться с комфортом. Несмотря на утренний час, пробок в городе почти не было, и Вадим ехал быстро.
- Ты знаешь, к кому идти, если жизнь станет и вовсе несносной, - сказал Вадим, когда Элька вышла из машины.
- Это самый последний вариант. Ну, удачи тебе.
Она попрощалась с ним и пошла на пешеходный переход: как раз загорелся зеленый. Она уже почти дошла до конца зебры, как услышала крик. Накренившись на два колеса, по улице прямо на пешеходный переход неслась грузовая Газель. Элька просто не успела отпрыгнуть в сторону...
Вадим держал ее за руку, стоя на асфальте на коленях. Он что-то шептал, но девушка не слышала. В голове у нее все шумело и трещало, как в токарном цехе. Лицо юноши было белее полотна, а глаза источали смертный ужас. "Что такое? Что не так?" - тихо прошептала она и перевела взгляд ниже. Лучше бы она не видела того, что было там, вернее, чего там не было.
3.
Элька сидела рядом с Вадимом на диване и зашивала заплатку на куртке. Юноша пытался заплести ее тугие черные волосы в косу-колосок.
- Так вот, у Игоря я сидела, пока не стемнело. Вообще, я уже собиралась идти домой, но он предлагал остаться. Я ему прямо так и сказала, что не хочу его, и все тут. Ты же знаешь, кто он такой. Кажется, это его немного расстроило, потому что он не знал, что ответить. Потом собрался с силами и выпилил: "Ладно, ничего. Понимаю. Но я не это имел в виду. Хорошо, что ты уточнила". Тут и моя очередь пришла удивляться. Вот уж никогда бы не подумала, что он такой порядочный.
Вадим тряхнул головой и рассмеялся.
- Чума же ты, Элька. Такого парня оттолкнула. Он к тебе со всей душой, а ты...
- Я тебе дам "со всей душой", - гневно крикнула девушка, резко развернулась и хотела дать Вадиму щелбан, но тот отпустил косу, и Элька упала на пол, едва не уколовшись иглой.
- Удивительное дело, что я вообще к тебе пришла. Ты заманил меня хитростью. Сам что ли не мог зашить?
- Конечно же мог. Но ты у меня никогда не ночевала, только заходила на чай. А тут скоро отец придет, я вас познакомлю. Он давно хочет узнать, кто же ты такая, - девушка с волосами цвета вороного крыла.
Элька неодобрительно хмыкнула и перекусила нитку.
- Будет, как новая, - сказала она и отложила куртку в сторону. - И все-таки сегодня я не могу у тебя остаться. Мне надо домой, потому что завтра прямо с утра к брату в сизо.
- Куда? - с испугом спросил Вадим.
- В изолятор. Он у меня там работает. Ну, опер он, усек?
Вадим погрозил ей пальцем и забрал свою куртку.
- Ты сегодня какой-то странный. Сонный.
- Есть такое дело. Не высыпаюсь. Голова болит часто.
- Ложись, сейчас мы посмотрим.
Юноша покорно лег на диван, а девушка села с краю и положила ладонь ему на лоб. Вадим попытался отнять ее руку.
- Не-не-не, я тебе запрещаю! Не делай этого! - завопил Вадим.
- Почему?
- Я же знаю, тебе хуже будет. Эта твоя "магия" мне не очень нравится своими последствиями.
- А я все равно это сделаю.
Главное - концентрироваться на боли другого и забыть о себе. Это правило Элька выучила на пять с плюсом. И во время актов врачевания она даже не чувствовала всей силы боли, которую забирала у других. Ей гораздо больше нравилось делиться счастьем, но это оказывалось труднее. И как бы это было просто - поделиться со всеми и с каждым.
Неприятная ноющая боль втекла под череп и опустилась на глаза, застилая все мутной пеленой. Элька отпустила руки.
- Так быстро? Даже не верится. Как ты это делаешь? - спросил юноша.
- Что?
- Это. Кладешь руку, как шаман или знахарь, и все.
- Просто, как и это.
Элька наклонилась и поцеловала Вадима прямо в губы.
- А ты можешь научить такому врачеванию других?
- Это называется эмпатия. Уметь чувствовать состояние других и разделять чужую боль, чужое счастье. Дарить свое и забирать чужое. Я не уверена, что тебе это понадобится.
- Когда ты каждый раз помогаешь мне, я чувствую себя никчемным.
- Не все так просто. Видишь ли, тогда ты будешь слишком остро чувствовать оттенки настроения других. Можешь даже повредиться умом.
- Я согласен, Эля. Готов к опытам.
Девушка кивнула, уселась напротив Вадима в закатала рукав на его руке. Она положила пальцы на то место, где лучше всего прощупывается пульс, и закрыла глаза. Некоторое время Элька сидела, не шевелясь, затем она положила вторую руку юноше не лоб и стала что-то шептать.
Вадиму показалось, что кто-то сжал его голову в тисках. Нестерпимая боль пронзила его тело, и он не мог вырваться из ее объятий. Также внезапно боль исчезла, и на ее место пришло приятное тепло.
- Вот и все, - сказала Элька, стерев пот со лба. - А теперь, давай попробуем. Положи ладонь ко мне на грудь, так тебе будет проще. Сиди и слушай. Что ты слышишь?
Вадим ощущал, как бьется сердце девушки, будто это было его сердце. Оно стучало быстро-быстро и немного сбивчиво. А потом он услышал какой-то крик, громкий женский крик и детский плач. Вслед за криком появилось что-то теплое и светлое, неразборчивое, но отчетливо хорошее, а за ним - обжигающе холодное и неприятное. Он одернул руку.
- Я... я... даже не знаю, что сказать.
- Пока не знаешь. Но ты уже можешь ощутить.
- У тебя кровь...
Элька коснулась носа: на пальцах была кровь. Она капнула на ее блузку и оставила багровый след. Девушка убежала в ванную и склонилась над раковиной.
- У тебя есть, что надеть? Я ее застирала, но она долго будет сохнуть.
- Я дам тебе свою рубашку. Эля, ты слышишь?
Элька выглядывала из ванной, придерживая окровавленное полотенце под носом. Вадим уложил ее на диван, подсунув ей под голову подушку, чтобы кровь не затекала в горло.
- У тебя всегда так?
- Нет. Такое бывает, если переусердствовать. Но чтобы так сильно...
Юноша вытер кровь, принес чистое полотенце и вату, которую смочил в перекиси водорода.
- Эта штука помогает. Уже почти остановилось.
- Спасибо, Вадим. Сделай мне теплого молока. Очень хочется.
Раздался звонок в дверь. Вадим побледнел от ужаса и с криком: "Что же я ему скажу?" - побежал открывать дверь. Девушка решила, что пришел его отец.
Действительно, в дверном проеме появился жизнерадостный мужчина с живыми зеленоватыми глазами. Он некоторое время удивленно смотрел на девушку, прикрывшуюся окровавленным полотенцем.
- Ай-ай-ай, Вадим. Что это такое? Расчлененка, обнаженные девушки. А я-то думал, ты гуляешь по прямой праведника.
- Пап, ты ничего не понял. Это Элька, то есть Эльмира, моя девушка. Я пригласил ее в гости, а у нее кровь носом пошла.
- Это что же вы такого делали, что у нее сосуды не выдержали? - съязвил отец юноши. Вадим смерил его гневным взглядом.
- Все, молчу. А знаешь ли, я тут принес вам тортик. Конечно, я нес его нам с тобой, но, раз тут гостья, не лишать же ее удовольствия.
Элька что-то промычала в ответ, зажимая нос, но мужчины не разобрали. На первый взгляд отец Вадима ей очень даже нравился.
Мужчины готовили что-то очень вкусное на ужин. Даже с забитым носом девушка чувствовала аромат жареного мяса со специями.
- Я вас несколько иначе себе представлял. По словам Вадима, так вы просто богиня. Что ж, любящие люди всегда такие.
- А кем вы работаете? - спросила Элька.
- Сталеваром. Очень горячий цех. Знаете, у меня тоже часто кровь из носа хлещет. Там сухо очень, вентилятор гоняет горячий воздух, и сосуды не выдерживают. Мне врач сказал лечь на обследование, а то сердце пошаливает, но разве я оставлю сына одного?
Вадим вздохнул и ничего не ответил. Элька тоже не решилась оставлять за собой права комментировать.
Отец Вадима что-то спрашивал, а девушка отвечала, уплетая вкусное жареное мясо с картошкой. Сын был мало похож на отца, но многие шутки перенял у него, не иначе.
- И все-таки я рад, что у моего сына такая красивая девушка. И, судя по всему, хозяйственная и заботливая. Этот лентяй себе и штанов не заштопает.
Вадим цыкнул на отца, и все засмеялись. Во время чая молчали: торт оказался очень вкусным и был съеден почти целиком.
Элька собралась уходить, но Вадим остановил ее.
- Никуда ты не пойдешь. Вдруг тебе станет хуже?
- Но где ты будешь ночевать?
- На балконе. На коврике. Не смеши меня, мы что-нибудь придумаем.
Юноша разложил диван, принес одеяло и подушку. Он разрешил Эльке взять на ночь одну из своих старых рубашек, которая доходила девушке едва ли не до колен. Элька долго расплетала косу, в которой спутались волосы.
- Давай помогу, - улыбнулся Вадим.
- Ты только больше их запутаешь, - ответила девушка, но противиться не стало.
Вадим осторожно вытаскивал из пушистой косы прядь за прядью, пока не расплел всю. Тяжелые волосы легли на плечи девушки, отчего-то исцарапанные и бледные, как будто она никогда не загорала.
Элька легла на диван и укрылась тонким одеялом, пытаясь уснуть. Ей послышалось, что дверь поскрипывает. Стараясь не шуметь, пробирался Вадим с раскладушкой.
- Что, разбудил? Извини. Я сейчас себе ложе устрою, и все.
- Какая раскладушка? От балкона поддувает! Ты все себе застудишь. А ну, быстро сюда. И подушку бери.
Юноша некоторое время отпирался, но потом сдался и лег с самого края дивана, завернувшись в плед. Элька холодной рукой стащила с него покрывало, что заставило его разделить с ней одеяло.
- Вот и все. Ты сдался. Слабовольный.
- Ты меня вынудила. Совращать будешь?
- Вот уж глупости. Ты скажи, сможешь ли ты сжиться с этим даром эмпатии?
- Не вижу особых сложностей.
- Это пока не видишь. В метро, в любом людном месте тебе будет очень тяжело. Люди сами по себе источают очень много боли и негатива, и мы можем лишь немножко помочь им. Тебе придется забирать их несчастье на себя. Согласен ли ты на такую жертву?
- Согласен, - ответил Вадим и скрепил клятву рукопожатием.
Он лежал и смотрел в потолок. Рядом мирно спала Элька. А Вадим слышал, как кто-то тихо плачет. Он терпел это некоторое время, пытался заткнуть уши - но тщетно, плач никуда не исчезал. Вадим разбудил девушку.
- Как ты их терпишь ночами, а, Эля? Это просто ужас какой-то.
- Я их просто не слушаю. Должна же я когда-то отдыхать. Это придет к тебе со временем. Спи же. Всем завтра на работу.
Она поцеловала его и снова отвернулась.
Вадим спал плохо, ему снились люди, лица, странные кошмары, смерти. Он заставлял себя думать, что это нереально. По крайней мере, пытался. А голоса в голове шептали.