Город лежал в руинах. Я и поверить не могла, что защитный купол не выдержал. Но, однажды увидев, как эта мутная пленка начинает плавиться, затем покрываться волдырями, а затем кипеть, - ты уже не забудешь. Сейчас я живо представляла последний спокойный день горожан, которые знали, что их обстреливают, но наивно верили в неразрушимость силового барьера над их головами. Они наверняка то и дело поднимали головы вверх, инстинктивно пригибались к земле при попадании снаряда в купол, бежали, когда сыпались обломки черепичных крыш.
Казалось, что земля еще тлела. Вся плодородная почва превратилась в серый пепел, который взлетал в воздух от моих шагов и лениво ложился обратно. Под ногами что-то хрустело: скорее всего, стекло. Первая же взрывная волна вынесла все, что только можно разбить. Пахло раскаленным железом и жженым волосом.
Андроид шел следом за мной. Он пытался предостерегать меня, пока я не перевела его ИИ в режим послушного робота. Теперь он только возмущался, что такой город разрушен. Вероятно, ему не хватало общения в цехе сборки. Его конечности были из нового металлопласта. Для замены рук и ног мозг андроида не отключают, так что он пребывал на ремонте в полном сознании.
- Простите, мэм, но вы уверены, что мы идем в верном направлении? Ближайшая резервация гораздо севернее.
- Я уверена, - Я нажала на слово "уверена", - Ронни. Мы идем в старый город.
Андроид не мог возражать. Закон о непротивлении воле человека, если только человек не приказывает ему убить или причинить вред, был прошит на уровне инстинктов. То есть - на низшем из возможных у робота.
Я отвлеклась и едва не сорвалась в земляную воронку глубиной не менее полусотни футов. Сюда упала бомба. Дыра была бы глубже, если бы не силовой экран, работавший на последнем издыхании. Края воронки оплавились и стали точно стекло.
Андроид ловко перепрыгнул по опорным балкам на другую сторону улицы и несколько смутился, когда понял, что я так не смогу. Нам пришлось пробираться через руины близлежащих домов. В этих строениях не осталось ничего, что напоминало бы о человеке. Все квартиры и офисы были завалены слоем бетона и асфальта.
Чем дальше мы уходили от городского центра, тем меньше было разрушений. Технически враг поступил правильно: он нанес удар по жизненно важным элементам инфраструктуры, отрезал газ, воду и свет. Людям оставалось или умереть, забрикадировавшись в убежищах, или уйти.
Старый город оплетал западную окраину, как паутина. Он начинался в темных проулках промзоны, которая с каждый год отгрызала несколько домов. Архитектура в окраинных районах тоже была далеко не новая: едва ли не все строения недавно отметили трехсотлетний юбилей. Люди строили себе жилье из красно-бурого кирпича и штукатурили его, чтобы стены не казались слишком мрачными. Иногда на площадях ставили монументы и скульптуры, служившие ориентиром для чужестранцев. Здешние старожилы ушли гораздо раньше, почувствовав приближение беды. Моя семья была, наверно, самой последний.
Церковь я нашла не сразу. С нее сорвало крест. Мне было совершенно все равно, протестанты, православные или католики служили там свои молитвы. Где-то на святой земле находился мой схрон.
Андроид был явно удивлен тем фактом, что мы, черствые люди, сумели создать такое величественное сооружение. Война не пощадила оплота веры: каменная кладка местами разрушилась, а драгоценные витражи и вовсе стали просто кусками цветного стекла.
Ронни взял кусок арматуры и помог мне копать. Мы вырыли пробную траншею в несколько футов длины, пока не наткнулись на фундамент. К счастью, память не соврала, и я нашла свою заначку на черный день. Эти деньги я копила едва ли не всю сознательную жизнь, догадываясь, что борьба за источники энергии для мирных граждан добром не кончится. Ценнее был для меня только старый верный клинок-скимитар. Уж он вернее бил, чем грязная бомба.
Мой дом уцелел. Только верхние этажи и один подъезд обвалился. Пришлось лезть через балкон, но игра стоила свеч. В квартире осыпалась штукатурка и кое-где тек потолок. Вещи остались нетронутыми: какие мародеры будут вершить свое грязное дело, когда все вокруг фонит радиацией? Все было покрыто густым слоем той самой радиоактивной пыли, и андроид люто негодовал. На стене висела диковинная в наше время вещь - отрывной календарь. Последний листик с него я сорвала больше года назад. Бумага высохла и рассыпалась. Я боялась, что то же будет с моими книгами. Обошлось. Сейф защитил их от жара. Все мои записи и геологические архивы остались целы. Одежда же пришла в негодность, пропитавшись пылью и гарью.
На столике в рамке с разбитым стеклом стояли фотографии. Ронни взял ту, что когда-то была для меня дороже всего.
- Кто это? Ваш брат?
- Нет. Этот человек желал стать моим мужем. Он... погиб на войне.
Я заплакала.
- Мне очень жаль, мэм. Ваши родители тоже погибли?
- Я так и не нашла их. Они бы связались со мной, но я не теряю надежды.
Я стерла пыль с фотографий, вытащив их из-под стекла, и положила лицевой стороной в пепел. Как последняя память. Я бы и хотела чуть дольше остаться дома, но надо было торопиться.
- Это и есть цель, из-за которой мы сбились с пути, мэм? - спросил андроид, указав на бумаги.
- Да, Ронни. Теперь у нас есть доказательства. Если мы вовремя доставим их, то резервация получит такую желанную энергию.
- Теперь мы возвращаемся на маршрут?
- Конечно. Проверь по навигатору, насколько мы отклонились.
Мы совершили порядочный крюк в десяток миль. ИИ пересчитал маршрут и показал оптимальный вариант: через ничейные земли. Меня бросило в дрожь: суеверные беженцы говорили, что там живут мутанты. Меня гораздо больше пугали погодные аномалии и дикие звери, обезумевшие от голода и шума. Вряд ли в пустошах кто-то строил фермы. Попробовать пробиться стоило.
- Я очень благодарен вам, мэм, что вы взяли меня с собой. Если бы вы не вошли в наш цех и не подзарядили меня, то мои синапсы умолкли бы навсегда.
Я не преследовала никакой цели, прогуливаясь по промзоне. Внезапная шальная идея об искусственном интеллекте в помощниках претила мне. Я нашла Ронни среди роботов-механиков, и он единственный подавал признаки активности.
- Послушай, не мог бы ты обращаться ко мне по-другому?
- По имени. Неужели это не проще? - со смехом спросила я.
- Ничуть, мэм. В нашу эпоху тотальной формализации безликие псевдо-вежливые обращения гораздо проще запоминания ненужных имен.
И это говорил мне робот, память которого может хранить сколько угодно всякого информационного мусора без вреда для быстродействия!
- А если я тебе прикажу это?
- Придется подчиниться, мэм. Но я и без вашего приказа сделаю то, что вам приятно. Я уже привязался к вам, Беатрис.
Ну вот. Теперь он пытается играть роль верного пса. Может быть, это к лучшему.
Дома становились все ниже и беднее, их даже не покрывали штукатуркой. Унылые ряды мрачных одноэтажек расползались в пространстве, как гнойные ганглии фабричных труб. Сколько себя помню, на истинных окраинах ужасно воняло из-за химзаводов. Постоянно бегали грязные рабочие роботы, а из-под их манипуляторов с визгом разбегались крысы. Теперь же здесь было пустынно, тихо и, можно сказать свежо.
А прямо за последними сторожевыми кордонами и барьером силового поля начинались пустоши, или же попросту, ничейные земли. Их просторы поражали. Живучий бурьян поглотил даже бетонную свалку и заполонил все вокруг. Лесополоса никогда не была зеленой: первый кислотный дождь сжег почву и изменил ее химический состав. Вскоре начался ветер, который приносил запах моря. Хотя, какое море в срединных равнинах...
Андроид покорно молчал, пока я его не спрашивала. Мы шли по навигатору строго на северо-восток, и за нами оставалась протоптанная тропинка. Как-то быстро стало темнеть. Обернувшись, я увидела то, чего так боялась: внезапный поворот ветра принес с собой грозовые облака. Небо озарялось вспышкой будто бы изнутри.
- Нам придется найти укрытие, Беатрис.
- Я и без тебя это знаю, глупая железка.
Ронни и виду не подал, даже если обиделся. Мы ускорили шаг, насколько это возможно в цепкой вьющейся траве. За лесополосой все та же картина: бескрайняя пустошь до самого горизонта. К северу начинались холмы. На старых картах я приметила там фермерские угодья, а значит, хоть какой-то кров. Вряд ли сюда сбрасывали бомбы.
Андроид начал говорить. Он рассказывал что-то про полезные ископаемые, которые разрабатывали в этих местах. Когда-то это могло быть для меня чрезвычайно интересно, но теперь все эти данные и гроша ломаного не стоили.
- Вам неинтересно?
- По правде говоря, нет. В этих бумагах, Ронни, все, что нам нужно. Мы будем копать под себя, как бы абсурдно это ни звучало.
- Понимаю. Мне сменить тему?
Я предложила поговорить о природе. Последние полгода у меня не было живых товарищей. Когда меня положили в лазарет со второй стадией лучевой, то обслуживали меня только молчаливые роботы. Такая работа - собирать по фонящим руинам важные утерянные документы. Конечно, сейчас меня уже не тошнило после каждой вылазки, и форму рабочую мне сподобились выдать (она чудо как защищала от жесткого излучения, давая хоть какой-то шанс продержаться чуть дольше). Я получала за это немалые деньги. Очевидно, затраты на роботов были существенно больше. Дорогая техника приходила в негодность после пары месяцев работ. А человек - что ему, из плоти и крови - годами мыкался по местам боевых действий и получал славу ветерана. Если не подрывался на старых минах.
Голос у андроида был мягкий. Он говорил очень спокойно и без запинок, ясное дело - ИИ. Внешность создатели тоже сделали ему красивую: редко попадались мне роботы с острыми чертами лица, длинными волосами и зелеными глазами.
- Вас что, никогда не стригут? - заметила я.
- Не у всех моделей предусмотрен рост волос и обновление кожных покровов. Хотите укоротить прическу, Беатрис?
- Не надо. Это не имеет значения на производстве.
Гроза шла медленно, будто давая нам шанс. Я уже слышала ее. Сверившись с картой, я поняла, что данные ужасно устарели. Холмы лежали прямо перед нами, но никаких хижин или ферм я не видела. Я уже отчаялась, но за склонами в низине мы обнаружили сгоревший остов деревянного дома и нетронутый пламенем сарай. Всё какое-никакое укрытие.
За спиной раздалось утробное рычание. Я обнажила клинок и повернулась лицом к опасности. Из предгрозового полумрака на меня смотрели хищные желтые волчьи глаза. Андроид спрятался за моей спиной. Волк сделал шаг вперед и наткнулся на мой меч. Я легко царапнула его лапу в качестве предупреждения. Зверь заскулил и на трех ногах заковылял в кусты.
- Может быть, нам лучше спрятаться в сарай и запереться?
- Да. Переждем на том сеновале до утра. - Я засмеялась.
- Что смешного?
- Ты знаешь, Ронни, что такое сеновал?
- Да. Это место, где складывают сено, сухую траву.
- Это верно. В давние времена люди бедного сословия спали душными ночами под открытым небом в степи во время сенокоса или на сеновале. Видишь ли, люди не просто спали. Молодые пары часто уединялись там. И тихо, и мягко.
Ронни поднял бровь и криво улыбнулся. Кажется, до него дошла суть. Сарай оказался амбаром, где хранили мешки со злаками и то самое сено. Мука и зерно слиплись в комья, так что нам нечем было перекусить. Я проверила балки на прочность: нам ни к чему были внезапные провалы в крыше над головой. Небо стало совсем темным (мы даже не проводили закат), и андроид настоятельно порекомендовал уйти в укрытие. С подветренной стороны в стене было небольшое запыленное окно. Сено же оказалось сухим, его было достаточно, чтобы зарыться и согреться. Ронни поначалу хотел охранять мой сон, но ради безопасности я подозвала его к себе. Неподалеку росли высокие деревья - естественные громоотводы.
Вскоре вслед за молнией немедленно раздавался гром. Здесь, на открытых пространствах, не поглощаемый стенами из бетона, он казался гораздо громче. Я то и дело вздрагивала, когда косой разряд раскраивал небо пополам.
- Мне страшно, Ронни.
- Я понимаю вас, Беатрис. Человеку свойственно бояться стихии.
- А ты боишься?
- Нет. Во мне нет блока, отвечающего за это чувство. Есть только самосохранение.
- А опека, любовь и заботливость тебе знакомы?
- Чисто гипотетически... - начал было он и осекся.
Очередной разряд небесного электричества прервал наш разговор. Я сжалась в комок. Андроид подвинул руку, предлагая подвинуться. Я легла ближе к нему и зарылась в сено. Кожа у робота была теплая, но, все же, прохладнее, нежели человеческая. "Обними меня, пожалуйста" - попросила я. Ронни подчинился.
Утро выдалось свежее. Единственной неприятностью была сырая трава, и мы сразу же вымокли до нитки. В низине скопился туман, и мы, опасаясь представителей фауны, решили идти по холмам. На мои вопросы относительно блока эмоций андроид упорно не хотел отвечать, но я не приказывала. Как сказал один великий писатель древности: "мечтает ли андроид об элетроовцах?"
- Тебе снятся сны, Ронни?
- Электрическая активность мозга во время сна не снижается. Я ощущаю, но не анализирую. Данные собираются в память, если вы об этом, Беатрис.
Нет. Электрических единорогов роботы явно под уздцы во снах не водили.
К вечеру мы дошли до резервации. Пленку защитного купола и бетонную окружную стену было видно издалека. Патрульный авто-катер послал нам запрос. ИИ андроида ответил ему, что я иду из города. В нас не стали стрелять.
За эти два дня я успела привязаться к андроиду и к его своеобразному мировосприятию. Остаточная прямолинейность суждений ИИ - путь его мозг работает в миллионы раз быстрее человеческого - была для меня нова.
На кордоне мы попали на шмон. От меня скрыли истинную информацию об излучении: то ли хотели отправить на верную смерть, то ли спугнуть боялись. Суровые пограничники ожидали ответа с базы. Когда же они удостоверились, что мы не враги, то нехотя пропустили нас.
Под куполом дышалось легче. Привычный пустоватый отфильтрованный воздух. Защитная полоса зеленых растений. Такой знакомый и чужой одновременно мир. Милые постройки из прочного металлопласта и дерева. Всюду снующие мирные животные, не склонные к агрессии. Улыбающиеся люди в длинных одеждах, в любую минуту готовые помочь.
- Мы расстанемся тут, Беатрис?
- Смотря что ты хочешь делать. Тебе есть куда пойти? В этой резервации есть представительство твоей фирмы?
Андроид покачал головой.
- Тогда тебе стоит отправиться в цех сборки. Они должны идентифицировать тебя, Ронни.
Он потупил взор. Неживой андроид был для меня последним другом в этом мире.
- Ты сможешь связаться со мной, - я написала ему свои координаты. - А теперь иди, мы оба очень устали.
Андроид посмотрел на меня пустыми зелеными глазами, потупил взор и пошел прочь. "Стой!" - крикнула я вслед ему. Он обернулся. Я поцеловала его в щеку.
- Зачем? - как-то нелепо спросил робот.
- Ронни, ты - единственный, кто теперь у меня есть. Прости мне этот порыв. Я слишком долго не знала тепла. Я думаю, когда-нибудь я перейду на более безопасную работу, и мы сможем общаться ближе.
Андроид ничего не сказал в ответ. Я не знала, лгал ли он мне насчет блока эмоций и чувств. Он не хотел видеть мои слезы. Мужчины (даже если их сущность закована в тело машины) не любят женских слез. Ронни помахал мне рукой и ушел в сердце резервации.
Чем мы лучше этих роботов? Вряд ли они способны по собственной воле разрушать мир. И есть ли у них эта воля?
Одно я знаю точно: андроид - суть практически живой и настоящий человек. Еще немного, и его ИИ будет равен человеческому. Но пока робот не будет научен любить, радоваться, горевать и бояться искренне, он будет всего лишь почти живым. На самую малость отличаясь от человека.