Аннотация: Общий пополняемый файл. С названием есть варианты.
1.
Летним утром 1657 года по старой дороге между провансальским городком Кантабром и замком Ла-Рок тянулись два пароконных фургона. По правую руку, на берегу Роны остался оживленный и людный тракт с кардинальскими заставами и дорожными пошлинами. Здесь же, на вересковых холмах, кроме едва различаемых прошлогодних тележных колей, других следов человека не замечалось; окрестности показывались пустынными.
Солнце уже поднялось и припекло, играя над полянами легким маревом. Крытые дырявой рогожей шарабаны, поскрипывая, неспешно плыли по цветочному ковру. На козлах переднего возка восседал пышноусый и дородный господин, облаченный в линялый плащ и засаленный камзол с облезшими галунами. Мсье Пужес, хозяин бродячего цирка, дремал, свесив голову на грудь, пуская нитку слюны из раскрытого рта, каким-то чудом удерживаясь на своем месте. Тощие и неухоженные пары лошадей лениво переставляли копыта, самостоятельно находя дорогу между редких каштановых деревьев, рассыпавшихся небольшими живописными островками по пологим склонам.
В другом шарабане на козлах устроился мальчишка, одетый в рваное цирковое трико. Этому спать не хотелось. Одиннадцатилетний сорванец Фло, выступающий в акробатических номерах, просто привязал вожжи к перекладине облучка, и, не спеша, грыз краюху хлеба, любопытно стреляя вокруг черными глазенками, иногда что-то говоря большому лохматому псу, который, свесив язык от жары, плелся рядом с возком. В обоих фургонах, внутри, за рогожными стенками, слышался храп и посвистывание, как будто там находились какие-то птицы или животные.
Обоз потянулся в подъем, мимо вершины очередного холма. Маленький возница на втором фургоне что-то заметил впереди, даже привстал со своего места. Он сейчас с любопытством рассматривал чудные каменные глыбы, вросшие в землю, похожие на древних истуканов, будто расставленные кем-то на пригорке. Острый глаз мальчишки выхватил и небольшую проплешину в траве, в центре каменного круга, похожую на след огня. В кострище что-то сверкало, отбрасывая яркий солнечный блик.
- Эй, Дого! Как ты думаешь, что это? - обратился любопытный возница к псу. - Может, это золотая монета?
Запросто оставив фургон катиться дальше по воле лошадей, Фло соскочил с облучка и побежал к скалам на холме, раздвигая заросли желтого вереска. Скоро достигнув вершины, опустился на корточки у горелого пятна. Осторожно разгреб, вычистил пальцами золу и обугленную землю вокруг своей находки.
Лохматый друг лениво приплелся следом, подошел и ткнулся носом в то, что нашел хозяин. "Что там? Есть что-то ценное-съедобное?"
Внезапно пес подобрался, отскочил и зарычал, как будто уколол нос об иглы ежа. Заволновался, оскалился и залаял. Всем своим видом Дого показывал: брось, опасно!
Но мальчишка уже не обращал внимания на собаку, жадно поедая глазами нечто на своей чумазой ладошке.
- Мсье Пужес! Мсье Пужес! - закричал Фло, сорвавшись от кострища. Подбегая к переднему фургону, позвал еще, громче: - Мсье Пужес! Мсье! Я нашел сокровище!
Пес бежал за хозяином, заливаясь в сердитом лае.
- Что, что такое? - от шума возница первого фургона вздрогнул и проснулся. - Что ты, негодный мальчишка...
- Мсье Пужес, я нашел сокровище! - радостно объявил Фло, протягивая открытую ладошку к пышноусому господину. Разбуженные криком мальчика и лаем пса, из-за линялой рогожи стали выглядывать сонные обитатели домов на колесах.
- Оно было там, на выжженной траве! - малыш положил на ладонь Пужесу свою находку.
Старик некоторое время рассматривал то, что ему принес мальчик, часто моргая и шевеля усами. Затем в его глазу мелькнул какой-то хищный огонек, он попробовал находку на зуб.
- Что там, Жаке? - через плечо возницы из фургончика заглянула моложавая и большегрудая женщина. - Ого, кольцо... Дай-ка посмотреть...
Пужес сердито глянул на свою спутницу, прикрывая плечом от жадного взгляда кусочек красноватого металла.
- Что вы зашевелились? Ничего ценного. Начинай готовить завтрак, Лили. Так, пустышка, кусочек меди...
Под ждущими взглядами мальчишки, черноволосой Лили и пса мсье Пужес спрятал руки под плащ.
- Идите, идите! Чего уставились!
И потихоньку, под полой, надел кольцо на палец.
- Поехали! Погоняй! Нам еще до Ла-Рока два дня ходу! - начал было староста, собираясь замахнуться кнутом, но вдруг...
Вдруг с директором комедиантов начало твориться нечто невообразимое. Он вскочил со своего места и затряс рукой, как будто дотронулся до раскаленного железа. Его лицо покраснело, глаза выпучились, едва не вылезая из орбит. Старик жадно схватил ртом воздух, тучное тело выгнулось, вроде внутри у него что-то взорвалось. Пужес свалился с козел на дорогу.
- Что? Что такое? - закричала женщина, а мальчишка испуганно округлил глаза.
- Святая Дева... Охх! - прохрипел старик, катаясь по траве, стараясь судорожно снять то, что оказалось у него на пальце. - Господи Иисусе..
Через некоторое время мсье Пужес вроде успокоился. Натужно кряхтя, поднялся с земли. Отряхнул бока, блеснув золотом на пальце. И первым делом замахнулся на маленького акробата:
- Чтоб тебе... - мальчишка испуганно отскочил и отбежал в сторону. - Дьявольское отродье! Подсунул мне какую-то ересь... Как вроде всю душу адским огнем пропекло! И... Господи Иисусе... Оно не снимается!
Фургоны окончательно остановились. Люди, до этого прячущиеся за рогожными завесами, наконец, проснулись. Около переднего возка собрались почти все обитатели двух шатров, весь бродячий цирк мсье Пужеса.
- Нет, никак... - стонал директор, тряся животом, все пытаясь вызволить палец из злополучного кольца. - Не получается!
- Святая Дева, это колдовство! - минуту понаблюдав за кульбитами Пужеса, уверенно заявила Мадлен, бывшая исполнительница ролей красавиц, а ныне неопрятная седая старуха с навечно въевшимися в кожу лица следами от свинцовых белил. - Кольцо с поганского капища!
Она несколько раз перекрестилась, ткнула пальцем в застывшие по кругу скалы и плюнула в сторону холма.
- Это дьявольская отметина! Первым делом нужно исповедаться и все рассказать кюре! А не то гореть тебе, старый греховодник, в геенне огненной!
И забубнила:
- Не подай Сатане и мизинца твоего....
Некоторые циркачи испуганно закрестились вслед за Мадлен, и отошли к своим фургонам, стараясь держаться подальше от жертвы заколдованного кольца. Кто-то оглянулся назад.
- А это еще кого несет?
Там, на дороге, из-за холма показался и шел к ним незнакомый человек. Когда он приблизился, обитатели фургонов разглядели, что это очень высокий и крепкий мужчина, настоящий атлет, еще молодой, но уже и не юноша, в длинном дорожном плаще и широкополой шляпе.
Незнакомец молча прошел мимо комедиантов, ни на кого даже не посмотрев, сохраняя совершенно каменное лицо. Подошел к Пужесу. Снял шляпу, обнажив почти седые волосы, когда-то бывшие темными, и неумело, будто никогда в жизни этого не делал, поклонился обладателю кольца:
- Позвольте представиться, мой господин! Меня зовут Жюль Ален.
* * *
Закрылся, наконец, закрылся этот чертов "Миллениум". Последняя накачанная алкоголем развеселая компания покинула зал, охранники проводили к такси еще одного, самого-самого последнего пьянчужку, дремавшего за столом. Опустели столики в зале, погасли цветные подсветки и огни рампы.
В банкетном зале сновали усталые официанты, срывая скатерти со столов и переворачивая стулья. Девчонка в переднике, до этого тихонько сидевшая в углу, очнулась от полудремы, вскочила, тут же споткнувшись о шланг пылесоса, подхватила щетку, мусорный мешок и начала обычную утреннюю уборку.
Для работницы, нанявшейся прибирать в залах после банкетов, рабочий день начинался очень рано - в четыре утра. Но частенько Насте приходилось сидеть вот так, в закутке возле кухни, и дремать, ожидая, когда, наконец, уйдет последний посетитель. Ах, какие сериалы ей иногда снились под грохот клубной музыки и ресторанную суету! О теплом море, о далеких странах, о чернявом принце на красной машине... Отчего-то ей хотелось именно на красной. Но пока ни принца на красной машине, ни на какой другой, ни вообще никакого принца явно не намечалось. Пока все оставалось по-прежнему: съемная комната на троих таких же подружек - провинциалок, подъем в три, уборка в клубе, с восьми - работа в контейнере на китайском рынке...
Кто бы посмотрел со стороны - девчонка как девчонка. Не красавица, и не уродина какая - так, обычная. Роста невысокого, фигурка тоненькая, спина прямая. На мальчишку похожа. Ноги худоватые, хоть и длинные, сзади джинсам особенно обтягивать нечего. Лицо у Насти круглое, со слегка выступающими скулами, веснушчатым вздернутым носиком и широко расставленными, как будто всегда чуть удивленными серыми блюдцами. Волосы светлые, до плеч; девчонка их обычно собирает дешевой заколочкой в простой пучок на затылке.
Нет, не красавица. Никто сразу не бросится, никакой принц не упадет от ее вида с золотой лошади.
Настуня еще раз вздохнула и полезла выгребать пыль между стенкой и столиком в ложе для vipперсон.
Она его увидела не сразу, а только когда пошевелила щеткой пылесоса за дальней ножкой стола. Выкатилось прямо к ее ногам, блеснув тяжелым рыжим боком. Кольцо. Наверное, кто-то потерял из тех самых персон, которым по карману посидеть в самом престижном месте в самом дорогом ресторане. Настя еще секунду постояла, рассматривая свою находку, гудя вхолостую пылесосом. А затем, воровато оглянувшись, подхватила рукой в резиновой перчатке и бросила в карман.
Рынок шумел и рычал, набегая волнами на торговые палатки, мелькая сотнями разных лиц. Настя была уже здесь; с утра суетилась возле "своих" китайских курток, обслуживая покупателей, улыбаясь и уговаривая (так, как требует Чонь Ли, хозяин), принимая деньги и считая сдачу. Только ближе к полудню она вспомнила о своей находке.
- Светунь, посмотри, а? Я быстренько... - попросила знакомую продавщицу из соседней палатки.
- Что, перекур? - осклабился Кузьмич из контейнера напротив, плотоядно шевеля усами.
- Писать я иду! - отрезала Настуня и пошла к туалетам.
Кольцо оказалось каким-то странным: большим и тяжелым, совсем не похожим на те колечки и браслетики, которые продавали на многочисленных рыночных раскладках. Гладкое, прямое, оно отсвечивало по золотому густым красноватым цветом. Посередине ободка по кругу виднелась надпись, вязь непонятными знаками. Настя еще немного полюбовалась на свою находку, щуря глаз от дыма сигареты, размышляя, в какую скупку его лучше отнести, и зачем-то одела на палец, заранее сожалея, что кольцо ей явно велико.
Но кольцо неожиданно пришлось впору! Оно плотно охватило средний палец на правой руке, не соскальзывало и не болталось. Более того, снять его оказалось не так просто. Надев кольцо, Настя вдруг почувствовала, как от него разлилась по телу какое-то совершенно незнакомое ощущение, как будто стало горячо и в то же время укололо в голове и в сердце ледяными иголками. От потрясения девчонка даже выронила окурок. Помучившись еще немножко, пытаясь снять загадочное украшение, зная, что пора возвращаться к китайским курткам, Настуня оставила кольцо на пальце и побежала в свою палатку.
Торопясь к рабочему месту, Настя отчего-то остро почувствовала, что должно нечто случиться; что-то изменилось. Да, точно. Иголка продолжала ворочаться и колоть в сердце. Лицо горело, будто подтверждая примету: кто-то ее вспоминает или обсуждает. Наверное, бывший хозяин золотой вещи. Она даже усмехнулась про себя: вот дура! Буду теперь иметь проблемы из-за этого кольца.
Предчувствие печальных событий оправдалось очень быстро. То ли от кольца, то ли еще от какой-то напасти, но возле палатки уже стоял и ждал отсутствующую продавщицу Чонька, или он же, собственной персоной, хозяин торгового места Чонь Ли, вместе со своей женой, отчаянно некрасивой китаянкой, имени которой Настя так и не запомнила.
- Чонь, я на минутку, в туалет... - сразу начала оправдываться Настуня, с ходу пытаясь сотворить из своих невыспавшихся глазок нечто невинное и соблазнительное. - Чонь, тут с утра целая куча покупателей... Вот денежки... - Она по-быстренькому попыталась протиснуться мимо тщедушного китайца на свое место, за стойку.
Но Чонь, несмотря на хитрые Настины маневры, скривил картонное лицо и разразился потоком брани, перемешивая китайские и русские слова.
- Сьонь хай дунь! Ссючка!.. - орал китаец, наступая и угрожающе жестикулируя. - Денги палати!
- Палати, палати! - брызгал слюной Чонь, протягивая маленькую сморщенную ладошку, чуть не хватая девушку за волосы. - Считать все, ворь хади, деньги палати!
Чонь все наступал, распаляясь, требуя пересчета товара, обвиняя Настю во всех смертных грехах. Кузьмич, из контейнера напротив, наблюдая за этой сценой, довольно скалился, бросив мимоходом соседке, толстой тетке, торгующей носками:
- Вишь, наверно не дала Настёна узкоглазому. Счас он ее нагонит, да еще на деньги нагрузит...
Настя уже плакала. Она еще пыталась как-то уговорить китайца, пересчитывающего товар и выручку, но слезы сами по себе покатились из глаз, застилая пеленой китайские куртки, перекошенное и злобное лицо Чонь Ли и довольную обезьянью рожицу его труднопроизносимой жены. Последнее, что увиделось Настуне сегодня на рынке, была фигура необычного мужчины, вдруг выросшего за спиной китайца. Высокий, на две головы выше тщедушного Чоньки, в темном плаще, с необычными бело-серебристыми волосами и каким-то каменным лицом. Он молча остановился перед палаткой. И, как только он появился, Чонь трусливо оглянулся, угас, забегал узкими глазками. Затем махнул рукой Насте:
- Иди. Зарплата нет, иди другая работа.
Обладательница кольца подхватила свою сумочку и убежала с рынка, по пути обернувшись, сквозь слезы скорчив рожу и показав язык Чонькиной обезьянке-жене.
Она сидела за столиком в маленькой забегаловке недалеко от вокзала, дымя неизвестно какой по счету сигаретой и потягивая противный растворимый кофе из пластикового стаканчика. Слезы давно высохли, но мысли в голове роились самые мрачные и нехорошие. Две недели работы - коту под хвост! За квартиру не плачено, сапоги разваливаются, а денег осталось - как раз на пачку сигарет и стаканчик вот этой гадости, который они называют кофе.
"И отчего я такая несчастливая?" - повторяла про себя бывшая продавщица курток. Конечно, можно продать кольцо и перебиться как-нибудь. Можно опять пойти на рынок - реализаторы нужны всегда. "Но зачем все это? Сколько можно вот так тянуть? Мне уже двадцать четыре..." - с грустью подумалось Настуне. И стало ей себя чудовищно жалко. "И вроде не дурнушка какая, и голова на месте"...
Настя оглянулась. В кафешке малолюдно, только в углу наливаются пивом трое работяг, и еще один, за столиком в противоположном углу. Бросив мимолетный взгляд на одинокого посетителя, она вдруг задержала взгляд. Но это же... Это же тот, который подходил на рынке! Странный тип. Лицо какое-то угрюмое, и смотрит на нее...
Ей вдруг стало страшно. Настя рассчиталась за кофе и прожогом выскочила на улицу.
Он шел за ней. Настя спиной ощущала его присутствие, его тяжелый взгляд. Выбежав из кафе, девушка почти сразу запрыгнула в отходящий троллейбус. Но незнакомец каким-то непостижимым образом умудрился оказаться уже в салоне! Настя села на свободное сидение, нервно ерзая на скользкой пластмассе, бросила украдкой взгляд назад. Да, он там, стоит в своем темном плаще, каменнолицый, высоченный, чуть не упираясь головой в потолок. Через пару остановок Настя вскочила и, расталкивая пассажиров, метнулась к выходу, успев прошмыгнуть в уже закрывающуюся дверь. Сразу быстро пошла прочь от остановки, только раз оглянувшись на окна троллейбуса. Но там, где стоял незнакомец, уже находились другие пассажиры...
Он по-прежнему шел за ней. Улицы мелькали и оставались позади, Настя часто оглядывалась, иногда переходила на бег, уже не думая ни о чем, кроме привязавшегося маньяка. В том, что это маньяк, она уже не сомневалась. Кто бы еще вот так гнался и преследовал ее, кроме спятившего придурка?
Наконец, Настуня совсем выбилась из сил и решилась на крайнее средство. На людном бульваре, прямо возле таблички на одном из зданий " ...районный отдел милиции" она остановилась и пошла назад, навстречу своему преследователю. Мужчина в плаще тоже остановился, уставившись на девушку все тем же холодным и бесстрастным взглядом. Мимо текла толпа, не обращая внимания на странную парочку.
- Что вы хотите? - с ходу напала на него Настя. - Что вы за мной ходите? Вы что - маньяк?
Ничего не изменилось в лице беловолосого. Камень не дрогнул. Вблизи его глаза показались как два стальных буравчика. Столько же выразительности, наверное, бывает в передней облицовке танка, с наведенными на врага спаренными пулеметами на башне. Но вдруг танк заговорил - раздался голос Настиного преследователя, низкий и хрипловатый. Казалось, что он даже не пошевелил губами, когда выговорил:
- Кольцо.
Настуня осеклась, раздумывая над сказанным. Кольцо. Кольцо! Ну конечно, у нее же на руке то самое кольцо! Новая мысль пробежала в сознании девушки. Ну, да, кольцо. Ведь чувствовала же, что добром это не кончится.
- Я отдам... - выговорила обладательница кольца, отчего-то краснея. - Но... оно не снимается...
- Ты не сможешь его отдать. Кольцо само выбирает хозяина. Теперь хозяин кольца - ты, - так же бесстрастно проговорил мужчина.
И продолжил:
- Я - раб Кольца и готов выполнить все, что ты мне прикажешь.
Насте потребовалось длинная пауза, чтобы обдумать сказанное. До нее никак не доходил смысл последней фразы белоголового. Девчонка обалдело уставилась на застывшее лицо своего преследователя. "Он что - дурак?" - возникла первая мысль. Вторая мысль подошла незамедлительно после первой: "нужно отдать кольцо и избавиться от всей этой чепухи". Но тут, прямо возле таблички "...районный отдел милиции" Настю посетила третья мысль, и она оказалась противоположной первым двум. Следуя этой третьей мысли, она спросила:
- Если вы - раб, - Настя мысленно поморщилась, удивляясь собственной глупости, - то что можете сделать?
- Все, что ты прикажешь, хозяйка Кольца. Но мои возможности не безграничны. Если твое желание будет больше моих возможностей, то я об этом скажу.
"Ага, джинн с ограничителем" - подумалось Настуне, и она еще раз поразилась своей наивности. Но вслед за этим ей пришла в голову идея, показавшаяся замечательной.
- Так вот, я приказываю. Убирайтесь, и никогда больше не показывайтесь мне на глаза!
Девушка решительно развернулась, и зашагала по улице, покосившись на милицейскую вывеску. И услышала за спиной голос незнакомца:
- Я выполняю. - И, уже в отдалении: - Кольцо нужно повернуть.
Через день Настя опять работала на рынке, у другого хозяина, но теперь она торговала не китайскими куртками, а индийскими батарейками. Нужно сказать, что ее бывший хозяин, Чонька, оказался большой сволочью и в тот же день распустил по рынку слух, что Настя - воровка, и что она делала минет всей китайской династии за пять долларов. Поэтому ни на какое приличное место изгнанную релизаторшу китайских курток не взяли. Пришлось довольствоваться мизерным заработком на батарейках.
Нет, Настя не чувствовала себя в чем то ущербленной или несчастной. За пять лет, прожитых в городе, она многого успела хлебнуть и попробовать. Поначалу ей очень повезло. Уже собираясь уезжать домой, в деревню, после провала с поступлением с институт, она совершенно случайно встретила хорошего человека. Прямо на улице, у витрины с модной одеждой, к ней подошел бородатый мужчина в очках, с мощным профессиональным фотоаппаратом на груди, и предложил сфотографироваться. Девушка согласилась. Сделав несколько снимков, мужчина протянул ей визитку, и попросил позвонить через пару дней. Настя, ни на что не надеясь, все-таки позвонила. И ее пригласили на фотосессию, для рекламы магазина. Художнику зачем-то был нужен именно такой тип лица. Несмотря на свою бьющую в глаза чудаковатость, бородатый фотограф оказался порядочным человеком и заплатил Насте неплохие деньги. Вскоре она увидела свое подретушированное лицо на плакате в витрине. Но, несмотря на кажущийся успех, больше ее никуда не приглашали.
Полученные от фотографа деньги позволили девчонке снять угол и перебиться первое время. Вскоре она устроилась на работу - продавцом мороженного. Здесь же, за лотком, на углу у компьютерного клуба, она познакомилась со своим первым городским парнем - долговязым Сашкой, или как он себя называл, Алексом. Но дальше компьютерного салона их отношения никуда не пошли: Алекс оказался игроманом, и ничем другим почти не интересовался. Настя с удивлением разглядывала спину своего кавалера, возбужденно объяснявшей ей компьютерные премудрости. Ничуть не вдохновившись виртуальными достижениями молодого человека, Настя встала и ушла. Алекс этого даже не заметил.
Другой потенциальный жених появился у Насти полгода спустя, весной. После знакомства с Алексом она уже поменяла два места работы, и числилась официанткой в пивном баре. Он сначала сидел в компании таких же, как сам, черных и патлатых неформалов. Но затем черные поссорились, и компания разошлась. А он остался, и сидел до самого закрытия. Настя чувствовала на себе его взгляд - так смотрел, как будто хватал ее за волосы, поворачивал лицом к себе и впивался в губы жестоким поцелуем...
С Олегом они встречались долго, почти год. Он оказался неплохим человеком, угощал пивом и даже как-то подарил цветок - черную розу. Насте почти нравились его цепочки, черепушки и длинные волосы. Она сама чуть не стала "темной". С Олегом Настя впервые попала в металл-клуб, побывала на рок-концерте, попробовала первую сигарету с марихуаной. Ради своего кавалера она даже выдержала серьезную битву в женском туалете с настоящими "темными" подругами Олега, отделавшись разбитым носом и вырванными клочьями волос.
Но у Олега все больше стали проявляться два очень серьезных недостатка. Во-первых, он начал склоняться к какой-то чудовищной мистике. "Есть только один свет - это свет темноты" - заявлял Олег, и тащил девушку на какие-то подвальные культовые ритуалы, с марихуаной, и как подозревала Настя, с чем-то из более серьезных наркотиков. Но это бы еще ничего, с этим Настя рассчитывала справиться. Но Олег стал много пить. Как-то, заявившись пьяным, вызвав подругу из общежития, где она снимала комнату, потянул на какую-то очередную "мессу". Настя решительно отказалась; тогда Олег ее ударил, и, озверев, довольно сильно избил. На этом их отношения закончились.
Настя всем говорила, что замуж ей рано. На самом деле, она иногда чувствовала себя ужасно одинокой. Уже потом, работая на рынке, она как-то забежала в стоматологический кабинет. И познакомилась там с человеком, с которым так и встречалась до сих пор. Городская суета, дневная работа на рынке, ночные заработки в "Миллениуме" почти не оставляли сил и желания искать что-то другое.
Прошло два дня. Белоголовый больше не появлялся, и Настя стала о нем понемногу забывать. Правда, по ночам ее стали мучить кошмары, и появлялось раз за разом все то же предчувствие чего-то страшного и важного. Кольцо снять она так и не смогла, даже с помощью своих подруг по комнате, сколько не намыливала палец. Пришлось скрывать его во время уборки в "Миллениуме" под перчаткой, а на рынке удивлять покупателей индийской чудо-техники роскошным блеском червонного золота на правой руке. Наташка, Настина соседка по комнате, все гудела:
- Так, Настена, все! Это волшебное кольцо! Загадывай желание! Тока не раскатывай губу. Поскромнее, что-то полезное по хозяйству... Например, загадай моющее средство "Гала"... А то у нас закончилось, нечем посуду мыть.
- Нет, раз загадывать - так с размахом, - язвительно подпевала Катя, другая соседка. - Ты прямо как Фродо Торбинс и Кольцо Всевластья... Только не "Фродо", а "Фрося", - подруги дружно заржали. - Что там "Гала"? Даёшь "Мистер Мускул"! Вдруг исполнится? Потрешь колечко, и тут же явится черный призрак... нет, лучше бригада бритоголовых парней. Спросят: которая тут Настя? "Мистер Мускул" - заказывали? Получите и распишитесь... А заодно башку снесут за чужое колечко. У нас, в универмаге, в соседнем отделе было такое: забыл покупатель кошелек. Девчонка нашла, в администрацию не сдала. А потом ее так вставили...
Обладательница кольца внутренне содрогалась и никла, слыша подобные истории. Где-то внутри, глубоко-глубоко, остался, конечно, след от сказанного белоголовым. "Кольцо нужно повернуть". Да, повернуть... Но здравый рассудок и жизненный опыт напрочь отметали всяческие сказочные бредни. Наконец, Настя решила сходить в ювелирную мастерскую и распилить злополучное украшение.
Пожилой небритый ювелир долго и удивленно рассматривал кольцо вместе с Настиной рукой под увеличительным стеклом. Затем обладательницу кольца пригласили в другую комнату, где уже несколько человек принялись изучать ее руку в электронную оптику. Но результатом этого обследования стала всего лишь одна фраза, которую смог выдавить из себя главный ювелир:
- Завтра. Приходите завтра.
Как только девушка вышла из мастерской, небритый, вглядываясь в мелькнувший за окном силуэт, схватился за мобильный телефон.
- Да, есть кольцо. Какая-то шмакодявка. Я ее на рынке видел. Да, сфотографировали. Да. Всё, как договорились? Жду.
Настю прихватили в тот же день, часа через три, прямо на рынке. Она как раз закрывала свой лоток. К ней подошел местный милиционер, Паша, и очень вежливо, с шуточками: жениться, мол, хочу, повел в отделение. Там милиционер Паша отобрал у Настуни паспорт, выспросил, где и с кем она живет, у кого снимает квартиру, и тут же передал ее документ и ее саму с рук на руки троим очень аккуратным и улыбчатым парням, похожим на менеджеров. Менеджеры коротко представились: "Фээсбэ", подхватили и повели Настю к машине, причем один показывал дорогу, а двое пристроились по бокам, взяв ее под руки.
Если сказать, что Настуня обалдела от такого поворота событий, то это значит не сказать ничего. Она оторопела, буквально замерев и заледенев внутри. В голове не появлялось ни одной более-менее внятной мысли по поводу того, что нужно этой самой "Фээсбэ" от нее, обыкновенной реализаторши на рынке. Только когда ее уже усаживали в машину, она вдруг догадалась: кольцо! Точно, это оно, это из-за кольца... А за руки ее продолжают держать, чтобы она не смогла с кольцом чего-то сделать. "Вот сволочи улыбчатые" - отчего-то отчаянно подумала девушка. "Как он говорил: поверни кольцо? Ага, повернешь тут, когда вцепились мертвой хваткой... Глупости это все" - решила про себя Настя, и, нащупав большим пальцем кусочек металла на среднем, попробовала его провернуть. У нее получилось чуть-чуть. Но один из парней заметил, что пленница шевелит рукой, и сжал по-настоящему; выкрутил кисть так, что хрустнули кости. Настя уткнулась в переднее сидение лицом, вскрикнув от боли.
Захлопнулась дверка и машина тронулась. "Ну что, белобрысый, где ты? - с тоской подумалось Настуне, прижатой лицом к холодной коже сидения. - Подсунул мне эту дрянь, а сам в кусты..." И только она так подумала, как автомобиль резко остановился. Раздался сильный удар, на голову обладательнице кольца посыпались осколки, а затем какой-то чавкающий звук, короткий вскрик и стон...
Девушка почувствовала, как ослабела хватка тех, кто ее держал за руки. Она подняла голову. Лобового стекла в машине не было, вернее оно было, но находилось в салоне, измятое и искореженное, будто попавшее под удар грузовика. В машине, кроме нее, оставались четыре человека. Тот, кто был за рулем, уронил голову, вроде внезапно уснул. Второго, который располагался на сидении рядом с водителем, накрыло стеклом, только была видна его безвольная и еще подрагивающая рука. Повернув голову, Настя наткнулась на жуткое зрелище: рядом на сидении извивался тот, кто выкручивал ей руку. Он схватился за шею, выпучил глаза и мелко-мелко сучил ногами. И из-под пальцев вырывался пульсирующий фонтанчик крови.
Вдруг с другой стороны раздался еще один несильный удар. В боковом стекле образовалась брешь, в которую проникла чья-то рука, вырвав с мясом запор. Дверка распахнулась, и из нее вывалился на улицу последний из убитых "менеджеров".
Возле машины стоял белоголовый.
- Идем, - произнес он, все так же бесстрастно глядя на Настю, протягивая ей руку. - Тебе нужно отсюда уйти.
С трудом выбравшись из покореженного автомобиля, споткнувшись о тело одного из своих похитителей, Настя прошла несколько шагов вслед за человеком в темном плаще. Она сейчас ничего не понимала. Как будто ватная мгла закрыла сознание. Ей казалось, что все звуки замерли, что вокруг стоит мертвая тишина. Только внутри нее все сильнее ворочалась и всхлипывала некая жуткая масса, все сильнее порывающаяся наружу.
Еще через минуту в ее сознании нарисовался тот парень, который сидел справа - зажимающий руками шею и мелко сучащий ногами. Масса внутри всколыхнулась и подошла под горло. Настю вырвало. Она упала на колени, не в силах удержаться на ногах. Вместе с судорогами желудка вдруг появились слезы, хозяйка кольца зарыдала, исторгая из себя все сразу, присев на корточки, обхватив голову руками.
Ее спаситель неподвижно стоял в нескольких шагах, совершенно не проявляя никаких эмоций, глядя чуть в сторону застывшим взглядом.
Она рыдала долго. Наконец, то, что непроизвольно выходило из Насти, стало иссякать; все еще сидя на корточках, глядя сквозь слезы и сопли на свои забрызганные сапожки, у нее в сознании появились идеи по поводу случившегося. Первым, что пришло ей в голову, было длиннющее слово, составленное без пробелов из всех ей известных матерных словосочетаний. В основном оно относилось к белоголовому, ко всем его родственникам и вообще к местности, посмевшей произвести на свет настолько грандиозного дебила. Другая часть этой мысли потекла в сторону собственно девушки Настуни, которая обозначалась как "набитая дура с гребаным кольцом" и произвольных вариантов на эту же тему.
Обладательница Кольца закрыла мокрое лицо ладонями, выпустив мучительный стон. Посидела еще, потихоньку покачиваясь, не решаясь глянуть туда, где стояла разгромленная машина с фээсбэшниками. Затем ее уколола мысль: а почему еще никто не кричит, не слышно шума толпы и приближающихся полицейских сирен? В том, что в таких случаях должны быть полицейские сирены, Настя точно знала, насмотревшись американских боевиков. Пусть все это у нас, на углу Качинского рынка, пусть милиция в мятых бушлатах на УАЗиках, но сирены должны быть полицейские, чтобы все знали: Настя Самохина - преступник и пособница белоголового маньяка - убийцы федеральных агентов... Сейчас к ней подойдет высокий брюнет со звездой шерифа и раздвоенным подбородком, защелкнет наручники у нее на запястьях и зачитает: "Вы можете сохранять молчание; все, что Вы скажете, может быть обращено против Вас..." Фото в газетах... У нее даже пробилась мысль: а не стоит ли ради такого случая поправить размазавшуюся тушь на ресницах и подкрасить губы? Потекло же все...
Но ничего такого не происходило. Не было симпатичного полицейского с наручниками. Не поднимая головы, Настя прислушалась. Шуршали проезжающие по Лодейке машины, ворчал китайский рынок, на ступеньках подземного перехода затеяли привычную ссору торговки семечками. Девушка подняла голову, и, преодолевая страх, глянула туда, где должна была находиться машина с растерзанными федералами. Вон там она должна быть, на выезде с рынка, возле троллейбусной остановки. Кажется, черная, приземистая такая, низкая. Насте даже голову пригнули, когда в нее усаживали; такое ощущение, что садишься прямо на асфальт. На троллейбусе ездить лучше, удобнее и привычнее.
Тут Настуня спохватилась, - какой троллейбус? О чем это она? Где машина?
Машины не было. Ни черной, ни приземистой - вообще никакой. Стояло несколько человек на остановке; с рыночного проезда выруливал на Лодейку, включив поворотник, пошарпанный микроавтобус. Подрезав маршрутку, почти на переходе припарковался лихой таксист на "копейке", высаживая даму в норковой шубе. Между ларьком с хот-догами и мусорными баками ошивался бомж в огромных ботинках без шнурков. И все.
Девушка выпрямилась и тупо уставилась на то место, где должна была остаться машина. Подожди, сколько времени прошло? Нет, не может быть... Вот же она только вышла, пять минут назад; был же удар, и треск стекла, и этот, дрыгающий ногами...
Хозяйка кольца перевела взгляд на свою правую руку. Золото на месте, плотно сидит на среднем пальце. Девушка внимательно осмотрела кисть. На запястье - явный след там, где приложился "менеджер"; будет здоровенный синяк. Болит. Сильно выкрутил, сволочь, чуть не сломал.
Так где же трупы, где разбитая машина?
Задумавшись, она продолжала разглядывать бомжа в ботинках. Тот уловил ее взгляд и понимающе подмигнул, собираясь подойти. Увлекшись переглядыванием с бомжем, растерявшаяся жертва похищения даже вздрогнула, услышав рядом с собой голос белоголового:
- Я должен тебе объяснить что происходит, Хозяйка Кольца. Не хочешь ли ты выслушать?
Они сидели в кафе недалеко от рынка. После пережитых потрясений Настю сотрясал озноб, она слушала своего спасителя, барабаня зубами о чашку горячего маккофе. На столике красовался графинчик со ста граммами дешевой водки и порезанный лимон. Ее теперешний раб и слуга сидел напротив, не прикасаясь к напиткам, и, не меняя застывшего лица, рассказывал.
- ...Такова воля Гирлангура, познавшего Время. Чтобы постичь дух единых начал и войти к высшему, нужно смирить гордыню и обучиться искусству быть низшим. Я обязан служить Кольцу Времени девять амад, что соответствует чуть более шести столетиям по летоисчислению этого мира.
Настя совершенно ничего не понимала из того, что рассказывал сидящий перед ней чудак. Она налила в стопку.
- Будете? - в очередной раз спросила, повертев перед носом бывшего маньяка графинчиком. - Не будете? А я буду... - скривилась, запила водку горячим из большой чашки. Глядя на застывшее лицо своего спасителя, на его бело-серебристые волосы и мощные плечи под черным плащом, она думала с содроганием: "Вот придурок! Что он несет? Какие высшие - не высшие? Куда он подевал "менеджеров" вместе с машиной?" А еще у Насти возникло: "Интересно, сколько ему лет? Наверное, лет тридцать, тридцать пять... А может и меньше. Черт его разберет. С виду ничего, крепкий... Жалко, что маньяк".
Между тем белоголовый продолжал.
- Кольцо концентрирует связь между временными потоками. Я его постоянно чувствую. В нем закодирована часть моего сознания. Используя силу Кольца, я могу ускорять или замедлять время, выбирая для этого сферу в пространстве...
Тут Настя не выдержала; ей надоели глупости, о которых с серьезным видом вещал белоголовый, и она спросила честно и напрямик:
- Вы можете сказать, куда вы подевали машину с федералами?
Ее собеседник как-то неохотно прервал свой рассказ о временных потоках, даже дернул бровью, и стал терпеливо объяснять:
- Когда ты, хозяйка Кольца, позвала меня, я понял, что ты приказываешь устранить людей, которые причиняют тебе неприятности. Я это сделал, создав для себя сферу двойного ускорения, а для тех, кто находился в автомобиле - единичного. Затем я вывел тебя из сферы, и сжал ее до нулевой отметки. Таким образом, все, что находилось внутри временного круга, рассеялось в пространстве.
- Так значит, это вы их "рассеяли"? - уточнила Настя.
- Да.
- Совсем?
- Да.
- А они часом не того... не появятся где-нибудь? В каком-нибудь лесу, в виде обгоревших... - в мозгу у Насти пронеслись кадры из недавно просмотренной телепередачи о бандитских разборках.
- Нет. Восстановить уничтоженное ноль-фактором невозможно, - заверил Настю ее собеседник.
- Это были федералы?
- Нет.
У нее, между тем, появилось еще одно сомнение.
- Слушайте, а как же Паша, как же люди, которые видели машину?
- Я не знаю, кого ты подразумеваешь, говоря "Паша", но для людей, которые видели машину, она просто исчезла из их поля зрения. А ты появилась в другом месте, в тот самый момент, когда вышла из временной сферы.
Настя на минуту задумалась над сказанным, даже встряхнула головой, чтобы как-то упорядочить разбегающиеся, как мыши в амбаре, размышления. Кое-чего начало проясняться.
- Нда... - протянула она. - Кстати, скажите: я появилась до того, как меня начало рвать, или после? - Настя подозрительно посмотрела на белоголового. По мере того, как спиртное прокладывало дорогу к ее сознанию, она стала понимать все больше и больше.
- До того. Ты появилась, как только на два шага отошла от машины. Радиус сферы невелик.
- То есть, все видели, как меня там выворачивало... - сделала заключение Настя. Ее передернуло. - Шли люди себе, никого не трогали, и тут - на тебе, появляется из воздуха красавица, обрыгивающая тротуар... - девушка глубоко вздохнула. - А что, нельзя было по-джентельменски немного подождать?
Белоголовый промолчал.
- Тааак, - еще раз протянула Настя. После известия о том, что следы убийства "менеджеров" надежно скрыты, она значительно повеселела.
- Вам налить? - в очередной раз выдержала традицию повеселевшая хозяйка Кольца. И, уже не ожидая, пока ее знакомый маньяк соизволит официально проигнорировать "Русскую", лихо хрюкнула полстопочки, закусив лимончиком.
- Дело в том, что меня сдал этим гадам наш Паша, рыночный мент, - делилась печалью Настя, жуя лимон. - Он же видел, как меня забирали...
- Скажешь, что ему это приснилось. Или разобрались и отпустили. Есть другая, более серьезная опасность. В этом временном проявлении я не один, знающий о силе Кольца.
Впервые Кольцо попало в этот временной поток в тысячу шестьсот пятьдесят седьмом году по вашему современному летоисчислению. Его первым хозяином был владелец бродячего цирка. Затем он умер, и кольцо досталось одной графине, в поместье которой как раз выступала труппа. - Насте показалось, что при упоминании графини на каменном лице супермена появилось какое-то выражение. Он, между тем, продолжал свой рассказ. И Настя вдруг, незаметно и неожиданно для себя, перенеслась куда-то далеко, увидела и почувствовала.
- А теперь,.. позвольте вам представить... - мсье Пужес, колыхая толстым брюхом, встал на цыпочки, взмахнул руками, как будто хотел обнять небо или взлететь. Говоря первую часть фразы, директор цирка набирал в грудь все больше воздуха. И, наконец, выдохнул: - Неуязвимый человек! Человек - меч!
Графские слуги и немногочисленные крестьяне, собравшиеся во дворе замка, восхищенно зашумели. Некоторое движение произошло и на балконе, там, откуда наблюдало за представлением семейство графа де Ла-Рок. На арене уже отработали жонглеры на ходулях и акробаты, дрессировщик Фидзолино показал свой лучший номер с говорящей вороной. А теперь зрителям предстояло увидеть нечто новое. Как обещал Пужес, это будет зрелище, которого еще не видел никто. И действительно, номер сложился за два дня, на пути из Кантабра в Ла-Рок, после того, как к труппе прибился этот странный незнакомец, утверждающий, что он раб кольца. Что ж, если раб, то пусть рабствует на площадке.
Сопровождаемый барабанным боем за ширмой, на завешенную рогожей убогую арену вышел высокий мужчина атлетического телосложения. В каждой руке он нес по огромному двуручному мечу. Зрители сразу зашептались, предчувствуя нечто интересное, определяя на глаз, настоящие ли это двуручники, или какая-нибудь бутафория. Уж в чем - в чем, а в оружии воины гарнизона замка разбирались.
- Ты смотри, настоящие... - брякнул кто-то, когда атлет, для пробы, легко взмахнул сразу двумя мечами и отрубил кусок толстого каната, тут же, на арене, услужливо подставленного ассистентом на деревянный чурбак.
Дальше зрители застыли и открыли рты. И было от чего! Тяжеленные мечи, предназначенные не столько для пробивания кольчуг (их обычно даже не затачивали), а в основном для того, чтобы оглушить противника и опрокинуть его за счет веса, в руках циркача превратились в два порхающих перышка. С неимоверной скоростью он жонглировал двуручниками, превращая их в два гудящих страшным гулом стальных круга, или восьмерку, пуская змеей, веером, подбрасывая и ловя за острие... При этом атлет, казалось, танцевал какой-то диковатый танец, слив воедино гудящую сталь и движения человеческого тела.
Наконец, артист остановился, поймав мечи после очередного эффектного приема. На арене опять появился Пужес.
- Человек-меч! - сразу выкрикнул он, и поднял руку, антрашируя артиста. - А теперь... А теперь вызывается тот, кто желает испытать неуязвимого человека!
В это время на сцене появился ассистент, вынося копья. Для пробы он несколько раз потыкал в неуязвимого человека копьем, но тот ловко уклонился.
- Кто достанет мечом или копьем неуязвимого человека, тому достанется поцелуй красавицы! - заорал Пужес. Говоря о красавице, он имел в виду черноволосую Лили, тоже появившуюся на сцене и посылающую в толпу воздушные поцелуи.
Зрители подталкивали друг друга в бока, тушуясь и скромничая. Но вот на арену полезли двое рыцарей. Взяв в руки копья, они сначала для виду попробовали уколоть артиста. Но тот легко уходил от этих атак, как-то необъяснимо поворачивая тело. Раззадорившись, солдаты принялись за дело всерьез, пробуя и так, и этак поймать трюкача, посылая быстрые выпады и в голову, и в прикрытую только тонкой рубашкой грудь. Казалось, что острие копья вот-вот заденет, настигнет и пробьет насквозь живое тело. Но артист, казалось, превратился в тень, в подвижную ртуть, ускользающую под самым жалом копья. Так продолжалось долго, пока потные и сердитые добровольцы не покинули арену, сопровождаемые свистом публики. А неуязвимый артист заслужил аплодисменты и восторженные крики.
- А секирой можно? - спросил кто-то из развеселых графских слуг.
- Гарррра!... - зарычала толпа, когда напротив артиста стал один из опытных гарнизонных рубак. Он отличался в том, что мог одним ударом секиры разрубить человека надвое.
Воин стал напротив артиста поустойчивей и приготовил секиру.
- Давай! - заревела толпа.
- Гаххх! - блеснул топор в руках нападающего и, молниеносно описав дугу, опустился точно в ключицу, между шеей и плечом...
Тот, кого директор цирка назвал неуязвимым, даже не дрогнул и не отступил. Он принял удар на себя! Но зрители не увидели крови и разрубленного тела. Секира вдруг отскочила, высоко подпрыгнув в воздух, как будто попав не лезвием, а обухом на нечто пружинистое и действительно непробиваемое...
Рыцарь уставился на ловкого комедианта выпученными глазами. Затем глянул на свою секиру, зачем-то даже попробовал пальцем лезвие и, качая головой, пошел обратно в толпу. Раздались бешеные аплодисменты и поощрительные крики.
После своего номера, когда Ален в одиночестве сидел на земле за шатром, пережидая, пока хозяин и Лили соберут монеты - плату за представление, ему в спину вдруг ударила арбалетная стрела. И в этот раз тот, кто хотел поразить трюкача, добился своего. Железо вошло в спину глубоко, по самое оперение. Артист судорожно дернулся и потихоньку завалился набок.
- Видишь, а говорили - неуязвимый, - удовлетворенно проговорил тот самый воин, который пытался ударить циркача копьем, наблюдая из крепостной бойницы за вытянувшимся неподвижно "неуязвимым". - Ты что хочешь вытворяй, любое дьявольское колдовство и отвод глаз принимай, а против доброй стрелы... ничего не сделаешь. - Он похлопал по прикладу арбалета, и отдал его другому воину, стоящему рядом.
Стрелки отошли от окна, и направились обратно во двор. Они не увидели, как вдруг стало истончаться и растаяло тело убитого ими комедианта. Только старая Мадлен, открыв рот, побледнев еще больше и ежеминутно осеняя себя крестным знамением, через щель в рогоже наблюдала за странными превращениями. Через некоторое время, пока комедианты увлеченно собирали монеты, а затем принялись складывать арену, Ален опять появился, на том же месте. Мадлен даже охнула и опять закрестилась, когда ее коллега по ремеслу вдруг возник живой и уже без стрелы в спине, все так же спокойно сидящий на камне. Он посмотрел тяжелым взглядом на бойницу, откуда в него стреляли, отвернулся и опять застыл, ожидая зова хозяина Кольца.
После представления, собрав богатый урожай монет, которыми простолюдины расплатились за зрелище, Пужес кроме всего получил от графа увесистый мешочек, в котором позванивало золото, а так же кое-что из еды и из платья. На радостях старшина циркачей закатил пир в местной корчме.
Свистела флейта, дым стоял коромыслом, слышались громкие крики и смех. Сытые и пьяные артисты переходили из компании в компанию, из-за стола за стол, везде встречая кружку с вином и угощение. Мсье Пужес, совершенно пьяный, сидел за залитым вином столом, и, обняв одной рукой Алена за плечи, говорил:
- Я хочу... Вот как ты думаешь - что хочет старый Пужес? Золота? Земель и замков? Ты говорил, что можешь принести мне золото... Нет! Нет! И знаешь почему? Потому что это тюрьма для души. Есть другое...
Пужес выпил еще вина.
- Я хочу... Я хочу сочинить трагедию. Такую, чтобы весь мир сжать в кулаке, - старик показал, как именно он будет сжимать, - и показать зрителям, что осталось... Чтобы они рыдали, и не могли сдержать смеха... Чтобы они тысячу раз умирали, и тысячу раз возрождались, очищая души и возносясь к милости Господа... Да, трагедию. Софокл, Диаклит...Чтобы люди знали и чтобы.. чтобы... ыхх, - директор комедиантов в порыве чувств грохнул кулаком по столу. Обратил свой помутневший взор на Алена:
- Зря ты вот так. Зря. Отчего ты не хочешь со мной выпить? Ты же раб Кольца? Раб! Так вот, я тебе приказываю, раб, - Пужес грозно сдвинул брови, выпрямился и возвысил голос, - выпей со мной за здоровье графа! Слышали все? За здоровье графа де Ла-Рок!
Тот, кто называл себя Жюлем Аленом, сидел молча, с каменным лицом, никак не отвечая пьяному директору цирка. Никто бы не смог разглядеть ни тени брезгливости или отвращения на его лице. Ален и в этот раз ответил просто:
- Я не могу выполнить это желание.
- Не можешь? Не можешь? Он не может! - грозно взревел старик. - Да я... я тебя... - Пужес вдруг схватился за сердце и уронил кружку с вином. Его ноги ослабели, он упал, потянув за собой лавку.
- Лили... Лили... - жалобно звал старик черноволосую, когда его несли в фургончик. Однако Лили не слышала, она оставалась там, где свистела флейта и гремели застольные песни.
Послали в замок за лекарем и священником. Но вместо тщедушного и злого монаха, исполнявшего в замке обязанности коновала, а заодно и врачевателя графского семейства, в фургончике циркачей появилась закутанная в глухое покрывало особа, которую сопровождали кюре и двое придворных дам. Она присела у изголовья хрипящего и пускающего пену Пужеса, положила руку в темной перчатке ему на лоб. Одна из сопровождающих дам достала пузырек с какими-то снадобьями. Гостья наклонилась над стариком, вроде уделяя все внимание ему. Но Ален, находящийся тут же, вдруг уловил одинокий и мгновенный взгляд из-под накидки, предназначенный не мечущемуся в пьяном угаре директору цирка, а ему, простому актеру и "человеку-мечу".
- Мадам,.. мадам, - прохрипел в это время Пужес. - Я не успел сочинить трагедию... Во имя Святого Духа, я завещаю это кольцо Вам...
- Он отходит, - прошептала одна из придворных и перекрестилась, - позовите святого отца...
Мадам медленно встала и посмотрела в последний раз на старшину комедиантов. Он лежал навзничь, и его глаза уже начали стекленеть. Рука безвольно свисала, касаясь пальцами пола. Возле руки лежало кольцо.
- Он завещал его Вам, - проговорила одна из фрейлин, подняла и с поклоном протянула кольцо графине. - Возьмите, а то эти простолюдины мигом утащат... - служанка бросила опасливый взгляд на Алена, - ой, какое разбойничье лицо...
* * *
Настя очнулась. Она по-прежнему сидела в кафе, а ее собеседник рассказывал:
- После этого кольцо через ростовщика попало к некоему драгунскому майору... Оно прошло через многие руки. Почти никто не сумел воспользоваться его силой. Но последний хозяин Кольца, тот, которого Оно покинуло в ресторане, почти разгадал Его существо, и познал часть Его силы. С помощью Кольца он стал одной из самых влиятельных фигур своего времени. Этот человек сейчас стремится вернуть утраченное.
Люди, которые тебя похитили, были слугами последнего моего хозяина. Он рассчитывал, что ты еще не знаешь, как воспользоваться Кольцом. Поэтому, узнав от того самого ювелира, у которого ты хотела распилить Кольцо Времени, у кого находится артефакт, он послал своих людей, чтобы тебя схватить. Он надеялся, что, убив тебя и отрезав палец, он вернет себе Круг Хроноса...
Эту часть рассказа Настя слушала очень внимательно, не замечая истлевшей до фильтра сигареты и собственного приоткрытого рта. У нее даже помутилось в голове, когда она услышала, что ее хотели убить и отрезать палец. "Ой, - подумалось ей. - Нифика себе, в какую заваруху я попала... Бедная моя головушка".
Но приподнятое настроение уже не покидало девушку. Ей отчего-то казалось, что раз прошла стороной такая ужасная беда с этими похитителями, то и дальше все должно быть хорошо.
- Но ведь Вы... ты меня защитишь? - кокетливо уставилась на своего избавителя Настя. И ей, возбужденной всем произошедшим и подогретой алкоголем опять подумалось: "Так сколько ему лет? Мужчина явно холостой... Хотя... в каком он говорил году? Тысячу шестьсот... каком?"
- Послушайте, а как вас зовут? Вы что, жили в этом, тысячу шестьсот... каком-то году?
Белоголовый ответил, четко разделяя ответы на оба вопроса.
- Последний хозяин Кольца называл меня Халем. Да, я нахожусь в этом временном пласте чуть меньше пяти с половиной амад.
Настя задумалась. А затем спросила:
- Халем... Можно, я буду называть вас на "ты"? Слушай, Хал, а ты можешь раздобыть немного денег?
- Да, я это сделаю. Сколько нужно принести денег, и в какой валюте?
"Нет, он все-таки дурак до невозможности" - захихикала внутри себя Настя. "Но ничего, я за него возьмусь".
- Ну... хотя бы долларов двести... - выдохнула она. Перед глазами появились неоплаченная квартира, стоптанные сапожки, выцветшая прошлогодняя голубая куртка и множество разных необходимых женских мелочей. И тут же поправилась: - нет, долларов пятьсот. Да, пятьсот, если можно? - Настя просительно заглянула в равнодушные буравчики Халема.
- Я выполняю, - произнес белоголовый, поднялся и вышел из кафе.
Настя ненадолго осталась одна. "Раб, говоришь?" - подумала она. И размечталась, что именно она попросит у волшебного Кольца.
"Так, что я хочу? Много денег? Да! Что еще? Квартиру. Машину... Красную, такую, как на картинке... Но это потом. Главное, не очень раскатывать губу. А этот "раб" - очень даже ничего". Она потянулась, как довольная кошка, прогнув спину и выпятив грудь. А затем спохватилась, торопливо достала из сумочки косметичку и стала поправлять макияж, заглядывая в крошечное зеркальце одним глазом.
- Знаешь, что я подумала, - сказала Настя, когда ее спутник вернулся через несколько минут, молча выложив на стол пять стодолларовых купюр и опять присев за столик, - я забыла в машине свой паспорт. Ты не можешь его забрать?
- Нет, этого сделать я не могу. Все, что там находилось, больше не существует, и восстановить его никоим образом нельзя.
- Как же я теперь без паспорта? Ты можешь сделать новый? - плаксиво прочирикала Настуня, сгребая купюры со стола.
Ей показалось, что белоголовый несколько скептически глянул в ответ.
- Нет, этого я сделать не могу. Тебе придется заняться этим самой.
- А что ты вообще умеешь делать? - строго повела бровью похорошевшая под косметикой Настя.
- Один генерал, владея Кольцом, называл меня Разрушитель. По воле людей я в основном воевал, уничтожал и мстил.
- Даа, - протянула Настя, - не густо. Слушай, а ты можешь отомстить за меня... Чоньке-китайцу? Гаденыш он недоношенный... Сделаешь?
- Да, я это сделаю.
- Но... постой, давай завтра. Поздно уже, - Настя глянула за окно, где давно уже разлилась темнота, прорезаемая светом неона. - Тем более, я хочу это видеть...
Настя помолчала, обдумывая что-то свое.
- Ну, все, пока, - внезапно попрощалась она, закуривая очередную сигарету. И добавила, глянув на кольцо: - Завтра я тебя позову.
Ни слова больше не говоря, сохраняя каменное лицо, Халем-Разрушитель поднялся и вышел из кафе, махнув полой длинного плаща.
Настя еще некоторое время посидела, подперев щеку рукой, задумчиво дымя сигаретой. Ее слегка покачивало. Алкоголь шумел в голове, смешиваясь с остатками нервного потрясения, отдаваясь ватной слабостью в ногах, играя и щекотливо задевая за особый нерв, соединяющий низ живота и грудь. Прислушиваясь к себе, плавая в новых и неожиданных ощущениях, она достала мобильный телефон, и стала набирать сообщение.
"Привет витя! как дела? преижай мне плохо" - появилось на экранчике, свернулось в конвертик и улетело адресату.
2.
Когда Настя мечтала о чернявом принце на красной машине, в уверенности, что такого нет, и не намечается, она отчего-то никак не принимала в расчет получателя отправленного в тот вечер из кафе сообщения. Нет, принца пока не было. Зато в Калинском микрорайоне, в панельной девятиэтажке недалеко от областной поликлиники проживал некий Виктор Алексеевич Чирков, техник-стоматолог, тритцатидевятилетний молодящийся мужчина, обозначенный в мобильном Насти как "Витюня". Этот не принятый в расчет Настин кавалер был обладателем двухкомнатной квартиры, болезненной сухопарой жены и двоих великовозрастных детей. Кроме этого, у лысоватого принца имелась и машина, но не красная мечта, а просто автомобиль "Нива" бежевого цвета, с голой девушкой-присоской на лобовом стекле, пошлой розочкой в ручке переключения передач и продавленными скрипящими сидениями. В том, что сидения в этой машине ужасно скрипят, Настя убедилась сразу же после знакомства с бойким стоматологом, и затем убеждалась не раз, при выездах в ближайший лесок за объездной дорогой.
Нельзя сказать, что Витюня как-то ей мешал или влиял на жизнь. Был - и все. Настя почти не обращала внимания на его периодические пламенные заверения в вечной любви и обещания немедленно все бросить к чертям, разойтись с женой и увезти свою возлюбленную к теплому южному морю. Обычно все эти заверения сменялись похотливым сопением на заднем сидении машины, а затем и вовсе пустым молчанием на обратной дороге. Но иногда Насте он был нужен, и она пару раз в месяц терпеливо выслушивала привычную трепотню подпитого стоматолога где-нибудь в отдаленном кафе, ехала с ним за кольцевую и там, пересев на заднее сидение, неторопливо стягивала трусики, подставляясь под скоротечные Витюнины ласки.
Вот и сегодня, после пережитого за день, после пугающего и загадочного посланца из других миров Насте захотелось, чтобы кто-то просто был рядом. Пусть Витюня, - но свой, знакомый и понятный.
Стоматолог появился неожиданно быстро, и уже будучи слегка навеселе. Сразу, только войдя, он сыпанул многократно затертыми шутками и ущипнул Настю за спину.