Аннотация: Для тех, кто ещё не забил на чтение сего опуса.
Воздаяние
Главное лицо в Третьем храме решил принять нас в крошечном садике основного святилища. Рододендроны, кипарисы, можжевельник и пруд с ручными карпами - мило, очень мило.
Как ни странно - ой, странно ли? - Пресветлый оказался эльфом. Между ним и Матиа прослеживалось явное сходство - семейное, или расовое, уж и не знаю. Впрочем, в отличие от моего знакомого, жгучего брюнета, он был гордым обладателем роскошной бледно-золотистой гривы.
- Матфеэль, как ты набрался наглости переступить освящённый порог? - строго произнёс жрец. - Почему под тобой земля не проломилась?
- Каждый имеет право на правосудие Ианны, - с вызовом заявил Матиа, тем самым подтвердив тезис о своём несусветном бесстыдстве. - И не тебе решать, куда мне ходить, а куда нет, братец Никария.
Я возликовала. Злые языки утверждают, будто все эльфы одинаковы, как горошины в стручке, однако почему они просто не могут быть родичами?
- Братец Никария?! - вознегодовал светловолосый эльф. - Во-первых, здесь меня называют Никоэлем, а во-вторых... Да как у тебя язык повернулся так ко мне обратиться?! Даже не рассчитывай теперь на мою поддержку!
Матиа натужно рассмеялся.
- Да кому она сдалась, эта твоя поддержка. Когда я в последний раз тебя видел, ты служил князю Исорскому. Теперь же встречаю тебя здесь, в Третьем храме. А всякий знает: хоть это место и свято, но служит ссылкой для провинившихся жрецов. Пост здешнего Пресветлого наказание. Что же ты натворил в этот раз, братец Ника... Никоэль?
- Младшая княжна влюбилась в меня и хотела сбежать в Араинское королевство, но я, как честный слуга Ианны, рассказал всё её отцу. Старый греховодник вместо благодарности прогнал меня, да ещё и жалобу написал.
- Княжна, говоришь? Не как в прошлый раз?
Жрец стал белым, как мел, а затем пошёл багровыми пятнами. К его чести следует сказать: в последующем обращении к родственнику он сорвался не на крик, а на невинную, почти детскую угрозу.
- У тебя нет и капли порядочности, Матфеэль. Иногда мне кажется, что твои беды не столь унаследованы, сколь заработаны. Знаешь, я могу тоже про тебя много чего припомнить.
Испугавшись, что эльфы будут препираться до вечера, я решила напомнить о себе.
- Кхм!
- У тебя есть какое-то ко мне дело, дщерь? - как ни в чём не бывало, произнёс жрец. Если его и смутило, что я стала свидетелем семейных разборок, то вида он не подал.
Железный человек... простите, эльф.
Мне оставалось завидовать его выдержке.
- Я хочу поговорить с Ианной.
Оба эльфа уставились на меня, выкатив глаза.
Любуйтесь, остроушастики. Я девушка видная.
- Ты... уверена, дщерь? - наконец произнёс Никоэль. Слова давались ему с трудом.
- Да. Я хочу поговорить с Создательницей напрямую - что в этом такого?
- Есть, конечно, способ... - замялся Пресветлый. - Но он труден для неподготовленных душ.
- Меня не страшат сложности.
Жрец вздохнул, пробормотал что-то себе под нос и сделал знак следовать за собой.
- Эй! А как же я?! - возмутился Матиа. - Никария!
Пресветлый остановился, обернулся и смерил родича бесстрастным взглядом. Я, стоящая рядом, ощутила странное: на несколько мгновений жрец стал другим. Словно в его тело вошло нечто, поставившее эльфа над всем миром.
- Десять лет послушания. Выдержишь - обелишь и своё, и отцовское имя.
Матиа чуть язык не проглотил от возмущения.
- Что?! Я требую справедливого суда! Тебе не дана власть решать мою судьбу!
Пресветлый тяжело вздохнул и обратился к родичу с поистине братской любовью:
- Матфеэль, ты настолько погряз во грехе, что не понял - сама Созидательница говорила сейчас моими устами. Прими же свою судьбу с достоинством и смирением. Не позорься - на нас человек смотрит.
Матиа хотел сначала что-то сказать, но передумал и понуро побрёл прочь из храмового сада. По его ссутулившейся спине читалась поэма об уязвлённом самолюбии и лелеямых обидах, заправленных горечью от несовпадения реальности с грёзами.
"Бедняжка", - с жалостью подумала я. - "Такой молодой, а уже записной неудачник".