Передо мной стоял вопрос, что я должен выбрать как мое: всю вселенную или мою семью, род, из которого я произошел? И я выбрал вселенную -- не потому, что моя семья была хуже других семей, но потому, что я хотел жить для чего-то большего, для того мира, к которому принадлежал каждый член моей семьи и куда я желал бы их вернуть.
Джейкоб Морено
1. Краткая история вопроса.
Давным давно, когда люди ещё не читали ни газет ни журналов, а просто подтирались пучком травы, жил да был на территории современной Италии чрезвычайно прошаренный алжирец по прозванию Августин. Был он в большом авторитете сразу в двух нехилых конторах - католической и православной. Тогда такое ещё было возможно, а теперь, конечно, уже нет (если только не высветятся где-нибудь реальные бабки, которые обе конкурирующие конторы смогут поднять только совместно, а поодиночке никак).
В первой конторе Августина очень уважительно погоняли Аврелием, а во второй ласково величали Блаженным. Это всё потому что был Августин очень сильно продуман насчёт спасения души, а в те времена это значило гораздо больше чем в нынешние.
Потому что в те времена нормативы по владению холодным оружием были не чета теперешним, а главное - с человека был спрос не как сейчас, а вполне по-взрослому. То есть, за любой незначительный косяк могли зарезать в два счёта. Поэтому надо было постоянно держать душу наготове как парашют перед выброской. Сейчас, конечно, времена уже не те, и человека никто уже настолько всерьез не воспринимает, за редким исключением. Поэтому его уже и не режут, а так - немного попинают, отберут денежку и отпустят. И от этого спасение души в нынешнее время уже совсем не так актуально как раньше.
Однажды в стране, где жил Августин, случилось страшное. Пришли внезапно с юга злые мексиканцы и одним махом захватили Вашингтон. Перестреляли и перерезали всех мужиков, перетрахали всех баб, всё деревянное пожгли, всё каменное обрушили, а под конец сравняли с землёй Белый дом и сбросили статую свободы с глиняного постамента в речку Потомак.
Нет, ну на самом деле, конечно, никакие это были не мексиканцы, а вестготы. И город был тоже не Вашингтон, а Рим. Но всё равно - впечатление у Августина было именно такое, как оно было бы у тебя, если бы ты родился и жил себе в Вашингтоне, и его вдруг захватили мексиканцы. Целую вечность стоял Вечный город, и никакой Наполеон ни разу его не брал, и никакой Кутузов его не жёг, и вдруг - опа!
Короче говоря, понял Августин после этого одну важную и печальную вещь: что "вечный город" ни хрена себе не вечный, и что вечного вообще ничего на Земле нет и быть не может. А тогда это понять было гораздо сложнее чем сейчас, потому что в те времена учебники истории каждый день под текущий момент не переписывали.
Но как уже было сказано, Августин был очень продуманный чувак. В молодости он перепробовал всю местную алкогольную и табачную продукцию и перетрахал всех окрестных и заезжих блядей. Но в отличие от местной гопоты, ежедневная пьянка и поблядушки ему довольно быстро надоели, и он решил с ними завязать и заняться уважаемым делом - красноречием и философией.
Манихейство Августину не показалось, с платонизмом у него тоже не срослось, но Августин был мужик упорный как Ломоносов и продолжал искать пока не нашёл то что надо. То что надо оказалось христианство. Для начала Августин почитал послания апостола Павла, и сразу понял, что такое настоящий пиар высшей пробы. После этого он быстро скорешился со старцем Амвросием, и как говорят летописи "принял крещение от его руки".
Вот теперь тебе должно быть понятно, что если человек с такой биографией вкурил, что на Земле ничего вечного быть не может, то он обязательно попробует поискать где-нибудь в другом месте и не успокоится пока не найдёт. Виртуальной реальности в те времена ещё не было, поэтому выбор был невелик: Земля и Небеса. Раз на Земле того чего надо не нашлось, значит уже вполне понятно, в каком направлении надо искать. И когда Августин решил, что нашёл то что надо, он запротоколировал результат в монографии с точно таким же названием, что и у меня тут на титульном листе.
В монографии Августин написал, что города и царства не вечны, как не вечна человеческая жизнь, и что жизнь вечная существует только на Небесах. Ну типа, человек - это как космический корабль на орбите, который раньше или позже обязательно сгорит в атмосфере, но внутри этого корабля есть спускаемый аппарат: душа. Вот как раз таки она приземлится на Небеса и там спасётся.
Одна у человека душа, как в жопе дырочка. Зато она, по счастью, вечна. И когда человека закопают рядом с червями, душа имеет шанс вылезти из тухлого места наружу и попасть в приличное место на Небесах. Только надо иметь в виду, что любой еблан, который в школе ничему не научился кроме как бухать каждый день с раннего утра и шапки тырить с прохожих, на Небеса на попадёт. Туда могут попасть только души избранных, отмеченных божьей благодатью, а всякие разные гопники, бакланы и прочая алкашня да приблатнённая шушера - обломается. Вот примерно так.
Но что сделало Августина с одной стороны Аврелием, а с другой Блаженным, и с обеих сторон почитаемым святым - это то, как он всё это красиво обозначил. Ведь Августину было гораздо труднее чем просветлённому мастеру Иешуа из Назарета. Тому было достаточно походить по водичке яко по суху или там покойника оживить, а потом и сказать: типа, а ну-ка, суки, бросайте нахрен кто чем занимался и быстро пиздуйте все за мной через тернии к звёздам! И кто по дороге не зассыт и не сшалавится, тот душу спасёт.
Августин, конечно, тоже был крут, но таких вот запредельных штук проделывать не умел. И мастера Иешуа рядом не было, чтобы вдохновить верующих типа личным примером. И поэтому Августину пришлось пойти другим путём. Так вот фтыкайте, граждане: спасётся только тот, кто при жизни жил во граде Божием, то есть любил не себя, не плоть свою, не похоть свою, не гордыню и не тщеславие своё и прочие грешные штуковины, а любил Бога и жил по Его заповедям со всем усердием. А те кто жил во граде земном и занимался водкой и блядями, разводил лохов на бабки, растопыривал пальцы веером и навешивал понты, тому спасения души уже никак не выйдет, а выйдет вполне заслуженный хуй на рыло.
Но даже и не это самое главное. Главное заключается в том, что кто будет жить во граде Божием, а кто во граде Земном, кто будет проводить жизнь в служении делу Господню, а кто истратит свою жизнь на разное фуфло, кто спасётся, а кто нет - это всё предопределено заранее! Но каким образом оно предопределено и что именно предопределено, мы этого знать не можем, а узнаем только на Страшном Суде, и никак не раньше. Вот примерно так.
За многие века до лапласовского детерминизма, за пелену столетий тому назад до прикольных инсталляций, где пимпочка шлёмпает по юмпочке, которая перепрыгивает через пумпочку и дёргает за фымфочку, которая пинает плямпочку, которая брызгает струйкой воды на бумбырочку, которая тянет запупырочку. И тогда запупырочка медленно открывается, а за ней стоит кастрюлечка, в которой спрятана кошка Шредингера, и пока ту кастрюлечку не откроют, никто и знать не узнает, жареная она или варёная. А может быть там и вовсе никакой кошки нет, ни варёной, ни жареной, только ты это ни за что не узнаешь, пока все эти смешные фигняшки по очереди не отработают. А фигняшек этих в десять лямов больше чем в твоей жизни осталось микросекунд, и все они одна на другую совсем не похожи, и понять и посчитать в каком порядке они работают - это гораздо выше человеческого ума.
Вот о том и речь - это какой же выдающийся ум надо иметь, чтобы в отсутствии всех вышеуказанных наглядных пособий додуматься до такой мощной идеи как глобальное предопределение и применить эту идею к такой умопомрачительной сфере, где с ней и поспорить практически невозможно!
Когда значительно позже Кальвин, тоже пиарщик не из последних, распиарил эту идею среди внимательных людей, среди последних нашлись типа хакеры, которые заявили что им удалось взломать сайт Самого и утащить из базы данных ответ на Главный вопрос. И что типа там фамилий конечно нет, но есть конкретный цынк, который всё тайное делает ясным и понятным.
Короче, тот кто при жизни сумеет сделать нормальные бабки, тот отмечен божьей благодатью, и можно гарантировать что его душа обязательно займёт на Небесах подобающее место. А кто до денег не дожил, тот и после смерти будет жить тварью и сидеть под шконкой или около параши, ныне и присно и во веки веков.
По сегодняшним временам эта мысль, вроде, вполне понятная: если с баблом на Канарах хорошо, то и во граде Божием должно быть по крайней мере не хуже. А тогда этого ещё никто не знал, но самые хитровыделанные быстро это дело просекли и стали делать бабки с железной регулярностью и фанатической отвагой, создав таким образом протестантскую этику и дух капитализма, о чём нам и поведал классический немецкий учёный Макс Вебер.
А потом началось совсем уже грустное. Технический прогресс, борьба трудящихся за свои права, повышение уровня жизни, доминирование экономики и психологии потребления, победа либеральных ценностей над здравым смыслом, глобализация наимерзейших людских пороков и ползучий консьюмеризм. Кредиты бля, кредиты бля, кредиты!.. Народишко измельчал, пресытился и совершенно позабыл что когда-то делал бабки совсем не для того чтобы потешить на них свои земные страстишки, а строго для спасения души.
И грянуло уже Знамение в виде финансового кризиса, который при внимательном и умном рассмотрении есть не что иное как кризис христианской веры. И если взять и посчитать, сколько бабла тупо проебли во время этого кризиса, плюс насколько этот кризис подсадил всю мировую экономику, то все эти потери, которые продолжают расти с каждым днём, составят не что иное как стоимостное выражение утраченной веры в долларовом эквиваленте.
Человек настолько уверовал в Великую Силу Бабла, что на всякую прочую веру не осталось ни времени, ни желания, и она выродилась в жалкие ритуалы, нисколько не затрагивающие душу. Бабло стало гораздо важнее душеспасения, а человек, утративший контакт с собственной душой, напрочь потерял берега и опомоился. Почему оно так произошло, нам предстоит постепенно выяснить по ходу прочтения этой длинной и скорбной книжки.
Можно, конечно, отнестись к происходящему с философским смирением, как незабвенный Феофан Грек: "Ну, ничего, Страшный суд скоро, Все, как свечи, гореть будем". Но можно попробовать и побрыкаться. Лично я предпочитаю последнее. И в этом плане мне гораздо больше по душе слова Джона Коннора: "The future's not set. There's no fate but what we make for ourselves."
Но что делать если блаженный Августин уже расписал свой странный аттрактор на всю христианскую историю до скончания века позаковыристее чем сам Лоренц? Согласно аксиоматике Августина, всё уже предопределено: кто спасётся, тот всё равно спасётся, а кто нет - тот нет. Такая вот у него нехорошая зависимость от начальных условий, неизвестно откуда взявшихся.
И выходит, что пока время ещё есть, надо делать реальные бабки и тратить их на себя, любимого, потому что ни от морального выбора, ни от активных действий человека спасение его души не зависит: всё уже предопределено заранее без его участия. И кто ж его знает, как оно там сложится, а так хоть погуляешь вволю. Вот примерно так.
Выход из этой ситуации только один: вкурить уже наконец всем, что Августин тему спасения души не раскрыл, и даже более того, понаделал совершенно непростительных косяков. Это следует со всей очевидностью из множества фактов, а ситуация в обществе такова, что пришла пора незамедлительно переписать душевредный трактат и расставить все пимпочки по своим местам, показав как можно тщательнее, как человек своими разумными и целенаправленными действиями может сделать как надо и спасти свою душу - или наоборот, сделать как не надо и учинить с ней очень нехорошую вещь.
Вот с этой целью я и решил собраться с мыслями и написать новый трактат взамен устаревшего и косячного, а название вам уже известно. Читайте же со всем возможным вниманием.
2. Удивительный и страшный мегатренд.
Бестселлер Джона Нейсбитта "Megatrends" увидел свет в 1982 году. Очень многое изменилось с тех пор, незыблемой осталась только формула: "We are drowning in information but starved for knowledge". Мы тонем в информации, но нуждаемся в знании.
Информация может быть использована правильно только сообществом укоренённых, понимающих смысл своего бытия людей. Эта укоренённость, это понимание смысла как раз и обеспечивается знанием. Знание - это не просто информация. Знание - это такое соединение мудрости и воли, которое позволяет выстраивать все общественные отношения с позиции высшего и вечного блага, безмерно превосходящего краткосрочные выгоды отдельных людей, компаний и организаций.
Крайне принципиально то что Знание не может быть построено сообществом эгоистов, пытающихся наладить собственное благополучие за счёт других людей. Основной постулат рыночной теории Фридмана о том, что миллионы больших и маленьких эгоистов и жадин, конкурируя на рынке, создают в результате счастливое, щедрое и процветающее общество, с позором провалился, доказав свою полную несостоятельность.
Нерегулируемый рынок может стимулировать развитие экономики лишь до тех пор пока стабильно растёт платёжеспособный спрос на потребительские товары и услуги. Рост последнего ограничен способностью населения производить больше товаров и услуг в данных экономических условиях. Это положение можно интерпретировать как действие закона убывающей отдачи в масштабе национальной экономики. В результате в экономике возникает стагнация, и высокие прибыли становятся невозможны, поскольку невозможно получить высокий предельный продукт.
В связи с тем что единственным стимулом развития экономики является личная материальная заинтересованность участника рыночных отношений, неэффективная экономическая деятельность стихийно заменяется на параэкономическую деятельность - то есть легальную, не противозаконную деятельность по перераспределению национального дохода в свою пользу. Поскольку все ведующие экономические игроки заинтересованы в том чтобы облапошить и разорить конкурентов и получить таким образом высокую прибыль, которую нельзя получить, честно производя товары и услуги, экономика теряет простоту и прозрачность, реальный сектор экономики приходит в упадок, а её финансовый сектор уходит в тень и непропорционально разбухает.
То что раньше было экономикой превращается в финансовое казино. Основной деятельностью крупных экономических субъектов становится не производство материальных благ, а изобретение различных трюков по отъёму чужих финансов, которые открывают доступ к материальным благам. Этот процесс в просторечии называется спекуляцией, и именно он занимает все умы и поглощает все силы общества. Усилиями лоббистов и продажных законодателей создаются законы, регулирующие экономическую деятельность, которые позволяют уводить капитал в тень, и совершать такие сделки, с помощью которых можно одним росчерком пера под хитро составленным контрактом оттяпать деньги конкурента. Всё большее число участников экономического процесса вовлекается именно в эту деятельность, а производство товаров и услуг становится не прибыльным и не актуальным.
Рынок предложения товаров и услуг вырождается, заменяясь монополиями, а вместо него появляется рынок продажных политиков, предлагающих монополиям свои услуги в по использованию законодательного и административного ресурса для укрепления диктата монополий потребителю своих условий и недопущения в бизнес новых конкурентов.
Увод экономики в тень, использование участниками экономического процесса сокрытия информации с целью внеэкономического отъёма материальных благ друг у друга, намеренная непрозрачность экономических отношений, созданная для облегчения ловли чужой рыбки в мутной водичке есть не что иное как намеренная секвестрация вышеупомянутого Знания, в процессе которой сокрытие знания от других людей приносит материальную выгоду его монопольным обладателям, позволяя им жить за счёт других. При этом чем больше люди пытаются ради личной выгоды секвестрировать всеобщее Знание, которое при всеобщей доступности могло бы сделать людей укоренёнными и счастливыми, тем сильнее общество погружается в пучину хаоса, тем легче люди отрываются от корней и маргинализируются.
Этот процесс политической и экономической маргинализации общества течёт всё сильней и стремительней. Чем дальше тем больше человек экономический убивает человека естественного. Количество долларов на банковских счетах растёт одновременно с количеством вкладчиков, принимающих антидепрессанты.
Нейсбитт описал high tech и high touch, но не заметил что сочетание этих двух подходов напоминает сочетание снотворного со слабительным, описанное Михаилом Жванецким. В то время как первый подход заставляет приспосабливаться к машинному обслуживанию самого клиета, второй подход избавляет клиента от машины, вынуждая живых людей быть машинами по обслуживанию клиентов.
Корпорация желает показать драгоценному клиенту, как она его ценит, даря клиенту тепло человеческого общения и избавляя его от холодной бездушной машины. В результате целые армии клерков должны с машинной регулярностью и неотвратимостью изображать на рабочем месте тепло человеческого общения, общаясь с заказчиками. Экономическое принуждение становится тотальным, оно охватывает все сферы жизни и оборачивается тоннами психотропных средств, потребляемых всеми участниками этого дегуманизирующего процесса.
За много лет до первого флэшмоба Нейсбитт усмотрел чёткую аналогию между современными социальными сетями и примитивными древними племенами. Задолго до широкого распространения социальных сетей он пришёл к заключению, что на протяжении последнего времени в развитых странах интенсивно размываются давно сложившиеся традиционные сообщества, такие как церковная община и семья, человек уходит из них и становится членов виртуального племени, которое спонтанно создаётся в Сети.
Человек может физически находиться в квартире, где проживает его семья, но его не интересует родители или супруга или дети, потому что вся его жизнь протекает внутри Сети, где встречается и живёт сообща виртуальное племя, членом которого он является. Как и в настоящем племени, у него может быть разный статус: от начинающего юзера без права голоса до вождя племени - модератора.
Теперь всё усложнилось ещё и наличием виртуальных миров и персонажей. Нынешняя молодёжь может проявлять гораздо больше пылких чувств и лояльности к виртуальным героям компьютерной игры, которой они увлечены, чем к своим родителям, братьям и сёстрам. В фильмах, книгах и компьютерных играх живут и сражаются с противниками одни и те же герои. У них появляются сиквелы и приквелы - виртуальные герои живут как реальные люди, у них есть прошлое и будущее, и от этого их уже почти невозможно отличить от реальных людей.
Всестороннее экономическое принуждение и подчинение человека процедурам и правилам бизнеса, выхолащивание его естественной сути, сделали реальный мир подобием виртуальной тюрьмы. В мире не осталось свободы, естественности, спонтанности. В результате виртуальный и реальный мир как бы поменялись ролями. Человек зарабатывает деньги в реальном мире, который он не воспринимает как нечто цельное и настоящее, а лишь как необходимое зло, без которого нельзя заработать на жизнь и развлечения.
В то же время реальная жизнь человека переместилась в виртуальный мир - компьютерные сети, игры, блоги, интернет-знакомства заменили людям то, что некогда можно было отыскать в реальном мире - дружбу, любовь, игры, развлечения, романтические увлечения и многое другое.
Виртуализация мира размагнитила социальный компас человека, и если в индустриальную эпоху общество ещё кое-как с трудом выдерживало направление своего развития, то в информационный век оно окончательно сбилось с курса. Самая важная ипостась человеческого бытия - общение - была в короткий срок деформирована до неузнаваемости, и сущность этой деформации до сих пор почти не исследована и не понята.
Общество ведь потому только и называется обществом, что его члены непрерывно общаются между собой. Без нормального общения общество перестаёт быть таковым, а становится неустойчивым и взрывоопасным множеством индивидов, конкурирующих за социальный успех с крайней жестокостью и безжалостностью.
Мало кто представляет себе, какую демоническую роль в изменении характера и предметной фактуры человеческого общения сыграла обширная визуальная информация, циркулирующая по глобальной Сети. Невообразимое количество видео и фотоматериалов высочайшего качества, доступных всем пользователям, исподволь, каждодневно, незаметно потрясает воображение человека, доводя его до утомления и невроза и смертельно надламывая людей с неустойчивой психикой.
Ещё пару десятилетий назад далеко не всякий человек имел возможность увидеть даже на картинке самые экзотические уголки мира, роскошные замки и виллы, красивейших женщин планеты, дорогие и экзотические блюда и вина, места для райского отдыха во всей их манящей красе, самые дорогие и престижные марки машин, бытовой техники, фантастическую одежду от самых модных дизайнеров.
Где можно было увидеть, как прожигают жизнь богачи и суперзвёзды, летающие на частных самолётах и покупащие собственные острова и дворцы? Только в дорогих каталогах, доступных далеко не каждому, да ещё в кино, которое воспринимается не как реальная жизнь а как сказка. Поэтому и жизненные запросы у людей были в то время на порядок меньше чем теперь.
Они ещё не грезили о пленительных ночах на берегу океана под пальмовой сенью с лёгким плеском волн и пением цикад, о горячих страстных телах, о томных взглядах, о любовных интригах, о сворах журналистов, ловящих каждый миг звёздной жизни бликами своих фотоаппаратов.
Они ещё не пропитались насквозь мечтами о пьянящих воображение сладких, сочных, дорогих и престижных вещах, которые пролетают перед алчущим взором во всей своей вожделенной красе и исчезают в вихре дразнящего танца жизни.
Они ещё не убивали и не калечили себя и других людей от ярости и зависти, осознав как этот радужный вихрь чужого наслаждения и успеха оставляет маленького человека с его скромной маленькой жизнью далеко за краем водоворота красочных событий - никому не нужного и обездоленного на фоне чужого великолепия, убивающего душу хронической тоской, не находящей выхода.
Одним из ответов на эту беспрерывную пытку чужим успехом и роскощью явилась наипошлейшая субкультура, названная "гламуром". На неё по сути работает целый промышленный стандарт. Эта субкультура является реакцией наиболее примитивной и нестойкой к соблазнам части общества на вышеописанный визуальный терроризм. В продаже появляется пошлейшая "роскошь за доступную цену" типа стразов Сваровски и искусственных ногтей. Отвратительный кич, сверкающий непереносимо дешёвым и неуместным глянцем, заменяет умственно отсталым людям недоступную им настоящую роскошь, в которой купаются настоящие звёзды.
Информационные технологии шагнули далеко вперёд. Легкость, простота и дешевизна съёмки и передачи высококачественной аудио-визуальной информации привели к уплотнению информационного покрытия любых сфер человеческой жизни на несколько порядков. Отдыхающий турист может выложить на интернет видеоролик о том как он покатался на горных лыжах, а пехотинец армии США скоро сможет выкладывать на интернет видео боевых действий от первого лица для своего младшего брата, чтобы он видел, как воюет старший. Реальная роскошь, реальная война, реальная экзотика для немногих, попадая в информационную сеть, препарируются, мифологизируются и становятся виртуальной роскошью, виртуальной войной и виртуальной экзотикой для масс. И именно эта виртуальная жизнь воспринимается как реальная, а реальная жизнь, сведённая к регламентированным действиям в экономическом пространстве, уходит на второй план и обесценивается.
Следует подчеркнуть, что растущая виртуализация жизни общества, обусловлена не компьютерными технологиями, а глубоко порочной идеологией индивидуального обогащения и логически вытекающей из этой идеологии политической и экономической парадигмой.
Компьютерные технологии показывают нам только одну сторону виртуализации человеческой жизни - техническую. Кроме неё существуют и иные способы виртуализации, с компьютерами никак не связанные. Это прежде всего глубокий уход молодёжи в разнообразные субкультуры, где отрыв от действительности достигается за счёт традиций и верований данной субкультуры, соблюдения стиля, ритуалов, собственной автономной иерарахии ценностей, имеющей мало отношения к реальному миру.
Точно так же и для ролевых игр живого действия, распространившихся под влиянием саг Толкиена, как например, для ролевого фехтования, охватившего огромные массы молодёжи, никакие компьютеры не нужны. Тем не менее, массовое действие, игра, её сценарий, её психологическая подоплёка, переносят игрока в виртуальный мир, где и происходит драма, в которой каждый участник получает своей персональный катарсис.
Огромную популярность среди молодёжи получила псевдолитература, написанная в жанре фэнтези. В этих книгах, написанных в подражание Толкиену и Роулинг, зачастую безграмотным языком с орфографическими и стилистическими ошибками, описываются вымышленные миры, населённые эльфами, орками, гоблинами, троллями, магами и волшебниками, непременно драконами, ну и разумеется, людьми. В этим мирах люди одеты в домотканное полотно, они сидят за грубо сколоченными деревянными столами, они охотятся в девственных лесах, они сражаются мечами, копьями и арбалетами.
В этой незамысловатой фантазии чувствуется поразительная тоска по старому, неправильно будет сказать "примитивному", а лучше сказать, "немашинному" технологическому укладу, непоправимо утраченному в ходе индустриальной революции. Эти фантазии пронизаны горячим желанием подержаться за грубые орудия, требующие недюжинной физической силы и сноровки, слиться с девственной природой в процессе охоты, рыбной ловли, верховой езды, невероятных приключений и путешествий по нехоженым местам.
Но одновременно просматривается и мечта о ещё большей послушности мира, о ещё большей энерго и информовооружённости человека, которой всё ещё недостаёт современному техногенному миру. Вот поэтому магия является неизменной частью таких фантазий. Человек устал от реального мира, который истощает и изнуряет его своей стимуляцией, и создал параллельный мир, в котором фрустрированная потребность в физическом и информационном могуществе удовлетворяется в процессе поглощения незамысловатого чтива, наполненного кодовыми словами - "маг", "меч", "лук", "эльф", "заклинание" и т.п. У любой самой бездарной книжки, выдержанной в этом формате, в электронных библиотеках регистрируется бешеная посещаемость.
Разумеется, никто не отменял и более традиционных и привычных видов эскапизма - алкогольного, наркотического и сексуального. Все они расцвели буйным цветом, и вся эта невообразимая смесь искушений, вожделений, распалённых желаний и грядущего их удовлетворения требует денег - денег - денег без счёта! Деньги стали символом не богатства, не достатка, не власти - нет. Конечно, ни богатства, и власти никто не отменял. Но всё же в первую очередь деньги стали символом прорыва в мир грёз. Это может быть мир, сочинённый Голливудом - скандальный, пряный и порочный мир больших звёзд, мифологизированный медиаполем и информационными сетями. Это может быть мир субкультуры, в котором стремление к запредельному может принимать причудливые формы, такие как скорость у байкеров или мрачные ритуалы у готов.
Через технологические тернии, через убийственную вездесущую рекламу, через гиперстимуляцию центров, ответственных за красоту и блаженство в человеческом мозге, порой несовместимую с жизнью, люди отчаянно прорываются в горний мир, в астрал, в высшие сферы красоты, гармонии и бесконечного блаженства.
Люди прорываются в это запредельное пространство, отчаянно топча и уродуя друг друга, отнимая друг у друга деньги, заставляя друг друга сосать и лизать свои половые органы, платя специалистам огромные деньги за подтяжку своей обрыдлой кожи в тщетной попытке продлить молодость и красоту, надрываясь в агонии единственного шанса, потому что они чувствуют, что мир, в котором душа обретёт наивысшее блаженство - этот мир где-то рядом. И нет сил, которые могли бы остановить человеческую плоть и отвратить её от самых ужасных и отвратительных поступков, которые она, не задумываясь, совершает, чтобы как из катапульты забросить душу в этот запредельно красивый и желанный мир, если не навсегда, то хотя бы на время.
Этот несомненно религиозный фанатизм высшей пробы, проявляющий себя во всех возможных сферах кроме самой религии, говорит о сильнейшем и никем не замеченном религиозном кризисе, созревшем в современном мире как раковая опухоль в мозговой ткани. Человек разучился жить скромно в реальной жизни и уповать всей силой своего воображения на жизнь вечную в горнем мире, куда устремится его душа после смерти. Общество потребления и техногенный мир, невероятно облегчивший изготовления соблазнов и доставку их к потребителю, сломали в человеке эту чудесную способность и сделали его несчастнейшим существом - религиозным калекой. Вот это и составляет суть удивительного и страшного мегатренда в жизни и в сознании людей, о котором Джон Нейсбитт не написал ни слова
Мне приходится начинать его описание с нуля, и нет вокруг ни одного авторитетного имени, на которое можно было бы опереться. Но это меня нисколько не пугает. Я понимаю, что кто-то всегда должен начать первым. Самая первая вещь, которую я должен сделать, - это объяснить читателю, что религия - это вовсе не походы в церковь, не молитвы, не зажигание свечей. Религия - это таблица мер и весов в душе человека, посредством которой он выверяет смысл жизни и отмеряет частное от общего.
Человек - это существо, питающееся мифами и символами, причём последние для него ничуть не менее важны чем еда и питьё. Религиозная потребность человека проявляется им в самых обыденных вещах. Очень часто человек не осознаёт свои стремления и действия как религиозные, хотя он в этот момент может быть гораздо более религиозен чем при посещении культового учреждения и отправлении религиозных ритуалов.
В условиях уродливой идеологической, политической и экономической жизни религиозная потребность человека, не насыщающаяся официальной религией, находит своё удовлетворение в уродливых субкультурах, в эскапизме, в антисоциальном поведении, в виртуальном мире - во всём кроме реальной жизни, в которой уже не осталось ничего реального. Смысл бытия, смысл отдельной человеческой жизни и всего человечества размывается и превращается в ничто, погружая всё общество в невроз и крайнюю нестабильность.
Пришло время действия. Действовать надо уже сегодня, потому что завтра будет поздно.
3. Религия как коммерческий продукт.
Все идеи, циркулирующие в человеческом обществе - это продукт человеческого ума. Религиозные идеи - отнюдь не исключение. Все россказни о том, что устами кого-то из смертных говорит всевышний - это просто нечистоплотный коммерческий ход, с помощью которого нечистые на руку продавцы добиваются диктата над потребителем.
Религиозные идеи пользуются хорошим спросом, потому что при умелом применении они неплохо закрывают множество проблем, которые иным способом закрыть гораздо труднее.
Однако у каждой идеи, как и у любого товара, есть свой жизненный цикл. Новая идея входит в употребление если находятся лица, способные создать на её основе платёжеспособный спрос. Идея какое-то время используется, после чего ветшает и отправляется на свалку.
Идея кажется свежей и привлекательной до той поры пока её присутствие в обществе создаёт в нём неравновесное состояние. В момент достижения равновесия идея становится обыденной, и с этого момента ей продолжают пользоваться без всякого пиитета чтобы поддерживать достигнутое равновесие. Когда в идее отпадает надобность, её забывают. Если же она начинает мешать, её дискредитируют, а к её распространителям применяют различные меры воздействия.
Хорошо продуманный набор идей, создающий собственную парадигму и знаковое поле - это очень сложное инженерное сооружение, которое не может появиться на свет по мановению волшебной палочки в законченном и отточенном виде. Философские и религиозные доктрины, как технические устройства из металла и композитных материалов, создаются пофазно.
Обычно сперва у кого-то возникает глюк: а хорошо бы...! Потом постепенно приходит более отчётливое видение проблемы, и разработчики начинают выкатывать эскизы начальнику на стол, а начальник, прикинув пальцем к носу, решает осторожненько поизучать тему насчёт бюджета.
Долго ли коротко ли, но вот наконец проект профинансирован, и после продолжительного хождения вокруг бюджетного пирога с ножами и вилами, после изощренного подсиживания разработчиками друг друга, после неоднократного завала сперва стендовых, а затем и полевых испытаний, сопровождаемого взаимными обвинениями, склоками и пожизненной враждой, экспериментальная партия нового продукта поступает на склад.
Одновременно даётся целеуказание начальнику отдела рекламы, и его мобильный артдивизион открывает ураганный огонь по указанному сегменту рынка из всех наличных стволов. После артподготовки новый товар выбрасывают небольшими партиями в наиболее продвинутые магазины по очень специальной цене. Соответственно, у покупателей уже давно вошло в привычку в процессе атаки на заветный прилавок втаптывать в бетонный пол двух-трёх беременных женщин, одного субтильного подростка-астматика вместе с ингалятором, и одного инвалида вместе с коляской.
После того как главный менеджер компании по связям с общественностью даст отмашку, что останки жертв Молоха по прозвищу "консьюмеризм" уже отскребли от пола и доставили в морг, и патологоанатом уже сшил из доставленного россыпью хлама нужное количество благопристойно выглядящих покойников, начальник торгового отдела фирмы-производителя считает основную цель рекламной компании достигнутой, и цены на новый товар поднимаются до крейсерского уровня.
Немногим временем спустя начинают раздаваться жуткие вопли обозлённых покупателей, склады забиваются возвращенным товаром, который невозможно починить по гарантии, и при этом каждая группа разработчиков клянётся, что у них всё работает, а во все сбоях виноваты модули, разработанные в соседнем отделе.
Наконец высокое начальство не выдерживает и привлекает независимого эксперта, который, попарившись недельку, выдаёт заключение: "Основной причиной неисправности является просачивание сигнала передатчика в приемный канал, в результате чего выходят из строя базовые элементы, и система полностью теряет работоспособность".
Потом кто-то из инженеров-ремонтников неожиданно выясняет, что если взять вот это звено и полностью выкусить его из монтажной схемы, а вот в этот каскад впаять последовательно два копеечных резистора, подобранных на помойке, то почему-то всё работает, хотя и не должно. Правда при этом расход электроэнергии вдвое превышает паспортную величину, блок питания периодически искрит, и сильно греется кожух.
Вот так изделие и эсплуатируют. И не важно, что это за изделие - РЛС, автомобильный двигатель, ирригационный канал, медицинская таблетка, экономическая стратегия, политический курс, учебник по фундаментальной дисциплине, ракетный крейсер или религиозная доктрина. Суть происходящего везде одна и та же.
Разумеется, и христианская религия не является исключением из этого правила. Даже более того - в её недрах с самого начала творилось непонятное. И это не удивительно, потому что главного разработчика ещё до начала стадии внедрения прибили пудовыми гвоздями к паскудной деревяшке, и больше никто его никогда толком не видел.
Таким образом Изделие (сиречь христианская религия) осталось без авторского надзора и внедрялось по существу без сопровождения и без надлежащей техдокументации какими-то нелицензированными левыми конторами, которым посчастливилось сбежать из-под римских ножей в Иерусалиме. Первое руководство пользователя было официально издано только в 418 году на Карфагенском соборе.
Дальнейшие дела тоже обстояли не совсем складно. То крестоносцы крошили в салат никому не нужных сарацинов вместо того чтобы учиться кушать ножом и вилкой, то католики выводили особо мясистых раков в реке Сене, откармливая их мясом гугенотов, то инквизиторы переводили казённые дрова на шашлык из партийных оппозиционеров вместо того чтобы элегантно опорочить их частную жизнь через контролируемые ими СМИ, то католические иерархи приторговывали отпущением грехов, а на вырученные деньги закупали у бедных родителей мальчиков для анального секса...
А между тем, Изделие обрастало всё новыми прибамбасами. Если в начале времён кроме движка, почитай, ничего и не было, то потом появилось - и не какая-нибудь там лабуда, а целая христианская цивилизация. Со свойственным ей безудержным экспансионизмом - идеологическим, политическим, экономическим и безусловно военным. С колониальной системой, тотальным идеологическим контролем, капиталистическими отношениями, научно-технической революцией, антибиотиками, мировыми войнами, судом присяжных, интернет-магазинами, генной инженерией и противозачаточными таблетками.
К особо выдающимся достижениям христианской цивилизации можно отнести постиндустриальное общество, сексуальную революцию, либеральные ценности, глобализацию экономики, консьюмеризм, феминизм и ювенальную юстицию, а также постоянную борьбу за преимущественные права на все блага жизни различных меньшинств: цветного населения, фригидных женщин, педерастов с лезбиянками, недоношенных детей, домашних животных, тунеядцев, олигофренов, нудистов, вегетерианцев, наркоманов, гринписовцев, венерических больных и прочих борцов за гражданские права. Борьба эта завершилась полной победой вышеперечисленных групп над нормальными людьми, которые сами остались в меньшинстве, но почему-то обязаны кормить всю эту вопящую ораву, уступать ей в жизни лучшие места и покорно глотать плевки, которыми она обильно оплёвывает тех, на ком она паразитирует.
Но главным достижением христианской цивилизации, без сомнения, является подъём уровня гламурности и изнеженности белого европейского населения до такого степени, что оно утратило способность к нормальному размножению и в данный момент стремительно исчезает с лица Земли, замещаясь разноцветными мигрантами из бывших колоний со всего земного шара, исповедующими преимущественно ислам, и эти мигранты уже давно чувствуют себя в их странах как хозяева и полным ходом устанавливают там свои заположняки.
В другом крупнейшем оплоте христианской цивилизации - США - деторождение пока ещё не считается непосильной обузой, но это видимо потому что граждане этой страны живут в основном в долг. Внешний долг США достиг астрономических размеров, и надежды на его погашение весьма призрачные.
Не присутствует разум ни в больших вещах, ни в малых. Финансистов, взимающих грабительские проценты за пользование кредитными картами считают честными добропорядочными людьми, а за мирное курение конопли сажают в тюрьму наравне с грабителями. Зато вызывающий агрессию алкоголь продаётся легально в широчайшем ассортименте и в неимоверных количествах. Истребление крыс и мышей в домах считается антигуманным актом, с которыми борются защитники прав животных, зато убийство массы людей в региональных войнах ни у кого протестов не вызывает.
До всего этого безобразия христианская цивилизация докатилась всё с тем же движком под капотом, который собрал у себя в гараже некий Иешуа, сын плотника Иосифа. Докатилась и с громким скрежетом встала, потому что с тех пор как Иешуа угодил под римские молотки, этот движок ни разу не пересыпали, а только и делали что надрачивали сверху капот сусальным золотцем и полиролью, чтобы блестел как котовы яйца.
Что же это за движок такой в христианстве, который заглох, и при этом никто не изъявляет желания залезть под капот и разобраться, в чём дело?
А это как раз и есть та самая главная христианская идея о спасении бессмертной души каждого ныряльщика из родовых путей в налоговое пространство после того как он склеит ласты от недостатка средств на банковском счету. Идея, которая по ходу исчерпала себя в своём изначальном виде и напрочь перестала работать. В результате чего христиане ломанулись разводить друг друга на бабки и строить каждый для себя индивидуальный рай на Земле, не отходя от кассы.
Вероятно, нынешние христиане думают, что раз уж они тупо проебали всем колхозом свою веру в бессмертную душу, разменяв её на заурядное бабло, то этот размен отменил и саму душу. Они думают, что потратят свои бабки на всякие клёвые ништяки, оттопырятся в своё удовольствие, а потом суп с котом, полное списание с баланса, и никакого аудита впоследствии.
Хотя, вряд ли они так думают. Скорее всего, они вообще ничего не думают, потому что в отсутствии тяги, которую создавал заглохший движок, собранный в Назарете пару тысячелетий назад, они живут как биороботы.
Добро ещё были бы хоть порядочные биороботы... А так если по жизни - ездит нечто такое по косинусоиде, водит по сторонам никогда не наводящимся на резкость тубусом, в котором не то что просветлённой оптики нет, но и обычная бутылочная давно повыбита нахрен вражеской монтировкой. Память битая, процессор палёный, операционка косячная, тангента коммуникатора выдрана с мясом, хватательные манипуляторы гребут только в одном направлении: "к себе"... Какое им, к чертям, спасение души, если вся эта душа без остатка уместится на старинной пятидюймовой дискете, и ещё для порно клипа место останется.
Вышеописанным пассажирам эта книжка точно не понадобится. Эта книжка написана для для умных и образованных людей, которых понимают не хуже её автора, что в транспортном средстве под названием "христианская цивилизация" заглох единственный движок.
И что в результате этой серьезнейшей аварии самодвижущийся агрегат под названием "цивилизация" безнадёжно встал и продолжать движение дальше не может, потому что нету тяги.
И что если ещё годик-другой-десятый провафлить, то вся конструкция попросту развалится и похоронит под собой и правых, и виноватых.
Пока нехорошее только себя обозначило, но конкретно ещё не наступило, надо действовать быстро и решительно. Надо вынуть из-под капота заглохшее назаретское двигло и определить его в музей, а на его место установить мощный и надёжный маршевый двигатель, не имеющий конструктивных недостатков - чтобы тянул без проблем, и чтобы хватило надолго.
Нынешняя религия себя изжила, она более не является духовным стержнем современного общества и сохраняется только в качестве нелепого суеверия, которое механически передаётся от поколения к поколению. Для того чтобы наша цивилизация могла двигаться дальше, ей нужна новая религиозная доктрина. И создавать её должны не жрецы, не полумифический полуграмотный плотник из Галилеи, не римские философы-недоучки, которым не хватило ума чтобы творчески переработать всё античное наследие, а современные аналитики и методологи, оперативно владеющие всей массой информации о человеке как о социально-биологическом существе от Ромула до наших дней. Вот для них-то как раз и написана эта книга.
Но не только для них. Эта книга написана ещё и для антрепренёров, которые будут распространять новый продукт в обществе. Для тех, кого увлекает идея более совершенного мира, в котором более совершенные люди живут лучшей жизнью и по лучшим законам, и которые возможно сумеют однажды добиться бессмертия и безграничных возможностей для своего поколения, а вслед за тем вернуть к жизни и всех тех достойных, кто когда либо жил на Земле.
Разумеется, все подряд не ринутся, очертя голову, распространять новый продукт. Фирма "Джизус Крайст TM " находится на рынке уже два тысячелетия, и если в ней хорошо пристроиться, можно очень неплохо зарабатывать, впаривая лохам безнадёжно морально устаревшее фуфло.
Но ведь - чёрт вас всех возьми! - не всё в этой жизни измеряется в одних только деньгах! Не всем интересно просидеть на жопе всю жизнь в огромной корпорации, корчить постную морду на публике, втихаря предаваться разврату, и уныло делать бабло для фирмы, получая за это зарплату.
Кому-то непременно захочется бросить опостылевшее место, открыть собственную компанию и начать всё с нуля. Вот они-то непременно заинтересуются новым продуктом, который пока никому не известен, но который с их помощью непременно покорит всю Землю и станет новой и единственной мировой религией до той поры когда человек перестанет нуждаться в грубой и непослушной материи для отправления своей духовной жизни, когда дух человеческий познает свою суть, когда близкие души найдут друг друга и воссоединятся в новой вечной жизни, когда души живых, умерших и никогда не рождённых объединятся в радости вне времён и расстояний, когда само физическое рождение в материальном мире станет ненужным для бытия духа, когда то, во что все боялись верить, станет реальностью благодаря усилиям человеческого разума, и сама надобность в религии исчезнет навсегда.
Предвижу скептическую усмешку читателя. Побереги свой скептицизм, читатель! Ведь небезызвестный плотник из Галилеи тоже поначалу не был широко известен.
4. Состояние объекта внедрения.
Перед тем как написать ТЗ на НИОКР по разработке новой современной религиозной концепции, необходимо провести техническую инвентаризацию, то есть мероприятия по сбору данных о наличии, составе, местоположении и техническом состоянии основных объектов, которые нам предстоит поставить на баланс чтобы в дальнейшем плотно с ними работать.
Таковыми объектами являются с одной стороны i) наука, ii) религия и iii) прагматика (сиречь здравый смысл) как инструменты отображения действительности, а с другой стороны те сферы, которые они отображают, то есть соответственно, i) материальный мир и ii) мир идеальных явлений.
Существующие религии, как известно, представляют собой "культурные консервы" и основаны на традиционной вере. А традиционная вера основана на том, что если все наши предки во что-то верили, то и мы должны в это верить, потому что они пожили на свете дольше чем мы, и следовательно зря бы верить не стали. Вера, не только религиозная, а и целлая масса всяких житейских суеверий, основана прежде всего на том что одни люди верят в то, во что верят другие люди, то есть, им вполне достаточно веры большинства во что-то чтобы начать верить в это самим. Вопрос же о доказательствах того, что всё во что верят это правда, просто не поднимается.
Наука же опирается на гораздо более поздние культурные традиции, и вера в ней носит характер теоретических утверждений, истинность которых доказывается посредством экспериментального доказательства научных теорий. Объекты и явления, которые по своей природе не могут быть предметом систематического научного изучения, остаются за рамками науки.
Несовместимость традиций создаёт неустранимое противоречие между наукой и религией, который не исчезнет до тех пор пока человеческая культура не отвергнет в корне саму идею бездоказательной веры в "чудеса", противоречащие объективному опыту.
Пока человек подобно страусу прячет голову в зыбкий песок нелепых суеверий, чтобы не испугаться до смерти, оставшись наедине с реальностью и её объективными законами, это противоречие будет продолжать существовать в любой культуре и вызывать философские и теологические споры в образованной части общества, а в простонародье - социальные конфликты, зачастую ведущие к кровопролитным столкновениями и к религиозным войнам.
Наука даёт ответы на вопросы только в рамках научной теории, подтверждённой в эксперименте как минимум в двух независимых лабораториях. Религия же оперирует такого рода объектами, как например человеческая душа, которые на данном этапе развития науки не могут быть не только подвергнуты экспериментальным воздействиям, но даже локализованы и идентифицированы как объективно существующие в материальном мире.
Наука отвечает на поставленные перед ней вопросы достоверно, и ответы эти можно проверить в научном эксперимиенте и на практике. На нынешнем этапе развития науке на многие вопросы, которые имеют вполне отчётливый смысл и вызывают большой интерес, научных ответов пока не имеется. Одним из таких вопросов является вопрос о том, что происходит с сознанием и чувствами человека после смерти, с субъективной позиции человека который умер.
Объективные ограничения, предъявляемые современной наукой к предмету познания, приводят к тому что наука не может дать немедленного удовлетворения обывателю, охваченному экзистенциальным страхом и стремящемуся к душевному умиротворению и психологическому комфорту.
Религия, по сути, удовлетворяет объективно существующий спрос на душевный покой и защищенность, отвечая на запредельные вопросы, не имеющие ответа с научной точки зрения, но интересующие обывателя, стремящегося к психологической безопасности и комфорту. Однако достоверность таких ответов гарантирована только авторитетом религиозных иерархов, то есть, по сути, вообще ничем. Можно, конечно, невзирая ни на что, пойти в культовое здание и заплатить каких-то денег, чтобы тебе помогли поверить в желаемое. А можно и просто жить, не задавая лишних вопросов, и никому ничего не платить. Твоя жизнь, твои проблемы.
Цель науки беспристрастна: это объективная истина, не зависимая от человеческих страстей и желаний. Цель религии пристрастна: это отыскание личностью пути к спасению от несовершенства плоти и душевной слабости, и к жизни не просто вечной, а при этом ещё и вечно неослабевающе приятной.
В связи со специфичностью своей методологии наука рано или поздно вынуждена избавляться от беспочвенных спекуляций, в то время как религия постоянно ими обрастает как корабль ракушками после продолжительно плавания. И эти ракушки, эти спекуляции со временем утяжеляют судно настолько, что в какой то момент оно не может более оставаться на плаву и внезапно устремляется на дно вместе с грузом, паникующими пассажирами и растерянным экипажем. Как говорил незабвенный P.T.Barnum, ya pays yer money, ya takes yer chances.
Последний такой случай произошёл с коммунистической религией - религией без бога, без чертей и ангелов, но всё же без сомнения, религией, ибо она, как и все прочие религии, апеллировала к человеческим чувствам, а не к человеческому разуму. Коммунистическая религия проиграла в конкурентной борьбе на рынке религиозных идей, потому что она не предложила человеку решительно никакой награды - ни при жизни, ни после смерти.
Если христианская религия обещала человеку спасение души, при условии соблюдения заповедей, то коммунистическая религия не обещала человеку вообще никакой награды, но при этом призывала его положить все свои силы или даже отдать свою жизнь за то, чтобы последующие поколения жили при коммунизме. При этом тело верующего в коммунизм оставалось гнить с червями, а души ему и вовсе не полагалось.
Но станет ли обычный человек жертвовать собой, без всякой награды лично для себя, ради лучшего будущего не для своих близких, а каких-то там безвестных далёких потомков, которые будут сладко жрать и мягко спать в коммунистическом раю, построенном на его костях? Или, что гораздо прозаичнее, для сладкой жизни избранных в настоящем, наслаждающихся всеми благами в кремлёвских палатах и обкомовских хоромах.
Нельзя же чтобы весь выигрыш оставался заведению, и ни гроша игроку: так и играть никто не захочет! Коммунистические идеологи и иерархи этой безобразно простой вещи понимать категорически не пожелали, за что и поплатились потерей своей тоталитарной империи и атеистической религии и всей без остатка коммунистической идеологии, в который была и остаётся целая масса прекрасных наработок бездарно просранных бестолковыми и безграмотными вождями только потому что они при построении системы не учли законов индивидуальной и социальной психологии человека и пренебрегли такой важнейшей вещью как психологический комфорт и экзистенциальная защита человеческого сознания.
А надо было понимать, что любая всеобщая идея должна непременно нести в себе религиозный компонент, созвучныйчеловеческой натуре и дающий человеку психологическую защиту и комфорт. Поэтому и мы в процессе создания новой религии должны непременно этот момент учитывать, потому что без этой составляющей религия просто не приживётся в массах.
Религию нельзя навязать народу насильно, как нельзя поджечь ледяную глыбу. Хорошо продуманная религиозная идея должна находиться в том же отношении к населению что и горящий факел к нефтяному полю. Достаточно только поднести, и процесс пойдёт сам собой. В этом плане весьма показательной религией является ислам.
Христианская религия на начальном этапе давала определённый психологический комфорт, но чем дальше тем больше она использовала запугивание и принуждение чем естественное разрешение психологических конфликтов и умиротворение. Эта особенность объясняется иудейскими корнями христианства, с которыми эта религия так никогда и не порвала.
Христианство, отпочковавшееся от иудаизма, сохранило почти без изменения его репрессивную понятийную систему, используемую для контроля над человеческим поведением. В её основе лежит не холономная идея ответственности и кармы как в восточных религиях, а примитивное варварское устрашение адским наказанием за грехи. Она приучает человека с самого раннего возраста бояться собственных иррациональных импульсов, считая их неподобающими и греховными, стучать на них священнику на исповеди и слепо смирять, не пытаясь понять своё бессознательное и консолидировать его с рассудочной деятельностью.
Вследствие этого принципиального дефекта религиозной коцепции и вытекающего из него ущебного религиозного воспитания рациональное и иррациональное начала в христианском сознании оказались драматически и неустранимо разобщены. Поэтому и абстракции в западной философии механистичны, однобоки, лишены холономности и глубокого внутренного содержания.
Цифровая/рассудочная и аналоговая/чувственная машины в христианском мозгу не завязаны в гармоничную сеть, а работают совершенно раздельно друг от друга. Это особенно заметно по поведению американцев, которые более примитивны и прямолинейны чем европейцы, и поэтому дефекты и изъяны ума и чувств, типичные для представителя пуританской культуры, не столь сильно затушёваны у них внешним лоском.
Иррациональное в христианской психологии так и осталось непонятым, ибо после многих сотен лет инквизиторского табу на всё непонятное в психике, публика с восторгом восприняла примитивные сонники и механистический сексуальный символизм Фрейда, которыми и ограничилась. Следует здесь особо отметить, что человек понимает самого себя, других людей и окружающий мир ровно настолько, насколько позволяет ему его культура. Культура настраивает человеческий ум и чувства на понимание одних вещей и игнорирование других. Она действует одновременно как усилитель, который позволяет принять и правильно обработать даже слабый сигнал, релевантный данной культуре, и как фильтр, который не даёт возможности принимать сигналы, совершенно очевидные в другой культуре.
Секс в христианской культуре так и не стал органичной частью культуры тела и духа даже после ослабления многочисленных и беспочвенных религиозных запретов, связанных с сексуальной жизнью. Более того, с развитием капиталистических отношений секс стал ещё более отчуждён от человека, на этот раз товарно-денежными отношениями. Отношение к сексу как товару, и в том числе даже во внутрисемейных отношениях является одной из наиболее уродливых черт христианской цивилизации.
Более того, из-за сохраняющихся христианских запретов и табу на различные типы сексуального поведения, секс в современном христианском обществе является не просто товаром, но отчасти ещё и нелегальным, криминальным товаром, каковым например являются вполне невинные услуги проституток в большистве североамериканских штатов.
Коммерциализация секса (в числе многих других вещей, которые ни при каких обстоятельствах не должны коммерциализироваться, как например, образование) не только явилась мощным невротизирующим фактором в американском обществе (Европа в этом плане более человечна), но и безусловно, сыграла одну из главных ролей в профанации и моральном обесценивании сакральной женской функции хранительницы семейного очага, свойственной традиционному обществу, и способствовала дезинтеграции и маргинализации женского сознания в рамках неформального движения, известного под брэндом "феминизм".
Утрата женщинами семейственности, скромности, женского терпения, заботливости, покорности и совершенно специфичной женской черты - "чувственной мудрости" - и крайне агрессивная атака на мужчин как на враждебный класс через посредство закона, масс-медиа и просто изустной пропаганды привела к массовой деградации общественного института мужчин, к потере ими своей полоролевой лидерской функции, к их тотальной инфантилизации и феминизации, к искоренению изначальной христианской патриархальности, к утрате мужчиной способности быть отцом семейства, главой семьи, города и государства.
В дополнение к этому шизофренические нормы ювенальной юстиции под угрозой тюремного заключения лишили родителей возможности нормально воспитывать своих детей, применяя разумные запреты и лёгкие телесные наказания. Введены они были в виду того что инфантильные матери и отцы, сами воспитанные в неполных семьях искалеченными феминизмом родителями, являются ещё более дисфункциональными родителями чем их собственные родители. Они совершенно не умеют поставить ребёнку постоянных и четких границ между дозволенным и недозволенным, как не умеют и дозировать силу шлепка - то, что любой родитель в традиционном обществе делает без труда.
Дисфункциональные родители сперва забаловывают детей и делают их совершенно неуправляемыми, а потом, когда продукт их безобразного воспитания (точнее, отсутствия всякого воспитания) выводит их из себя, теряют терпение и забивают его до смерти. Поэтому закон пришёл туда, где он был раньше не нужен в качестве неуклюжего, приносящего массу боли и неудобств протеза того естественного органа - родительского инстинкта и родительских умений, приобретённых в собственной семье ещё в детстве - который был истреблён грубым проникновением коммерческих отношений в сакральные сферы.
В результате этого дети в процессе воспитания не ведают запретов и наказаний, не усваивают элементарных моральных норм и вырастают неорганизованными, ленивыми, эгоистичными и расторможенными неучами, знающими только два слова "дай" и "хочу". Попадая затем в среду, где с них начинают спрашивать уже по-взрослому, они впадают в жесточайший невроз, а зачастую в это время манифестируют и психотические расстройства. Традиционный экзистенциальный солипсизм протестантского сознания и дефицит глубоких социальных привязанностей и контактов ещё более усугубляет растущую дестабилизацию личности и общества.
Отсутствие умения понимать явления в их первородной неразрывности, а только через анализ и синтез, отрыв абстрактной дискретной счётной машинки в психике человека от непрерывной невербализуемой иррациональной составляющей привёл с одной стороны к громадным научно-техническим успехам, а с другой - к глубочайшему дефициту внутреннего человеческого самопонимания и саморегуляции. Наиболее показательны в этом отношении опять-таки незамутнённые американцы, которые во взрослом состоянии ходят на специальные курсы обучения и платят психологам чтобы понять о себе такие простые и естественные вещи, которые люди прекрасно усваивали в детстве от родителей и воспитателей ещё в античные времена.
В течение многих веков христианская цивилизация старательно растила демонов, прячущихся в глубокой расщелине между рациональным и иррациональным. Именно эти демоны являлись действительным источником всех побудительных драйвов, приводивших в движение христианскую историю. Впрочем, христиане научились столь искусно выдавать их за ангелов, что стали непревзойденными мастерами лицемерия.
Каждая эпоха традиционно характеризуется посредством баланса между научным и религиозным, между рациональным и иррациональным, но позднейшие времена внушают мне страх, потому что я отчётливо вижу как этот баланс становится всё менее актуальным, а на передний план всё более уверенно и нагло выкатывается та самая могущественная третья сила, наконец-то обозначившая себя в полной мере: бездумный, циничный и агрессивный эгоцентризм. Эта сила не иррациональна, ибо она представляет собой вектор, но и не рациональна, потому что направление этого вектора - всеобщая позорная и страшная погибель.
Человек христианской цивилизации, единожды начав двигаться в этом направлении, стремительно и жутко мутировал в новую породу людей: Homo superficialis. Человек поверхностный. Поверхностный, сладострастный, бездумный, требовательный ко всем, кроме себя самого, и агрессивно невежественный. Невежество для людей новой породы - это не дефект личности, которого надобно стесняться, а напротив - горделивый и осознанный выбор.
Религиозный протестантский индивидуализм, одиночество человеческой души в мире, где никто не поможет тебе спасти свою душу и даже не подскажет, избран ли ты Всевышним для спасения, пройдя через капитализм и матеральное изобилие, переродился в депрессивно-гедонистический индивидуализм, в крайнее одиночество души в мире, где корпоративный производитель пытается внушить массовому потребителю чувство уникальности и неповторимости его личности посредством продажи ему серийных товаров и услуг.
Могучая экономика постиндустриального общества выставила на столы триллионы пластмассовых тарелок с дешёвой, почти халявной полупластмассовой едой, на которых пасётся всё больше жырных человеко-мух, не укоренённых в жизни ни на миллиметр, у которых в голове нет ничего кроме телевизионного жужжания. По их мозговым желудочкам мышино шмыгают мыслишки, такие же никчемные, маленькие, пластмассовые и глянцевито-розовые как их новенькие раскладные телефоны.
Невероятной силы бездуховность изливается словно лава из вулканической трещины между рациональным и иррациональным, между искусственным религиозным экстазом, напоминающим имитацию оргазма пожилой проституткой, и загнанным в угол до предела ритуализованным здравым смыслом. Эта трещина посреди христианской морали превратилась растёт и ширится и угрожает в ближайшее время поглотить всё человечество.
Ожившая, плещущая лавой бездуховности трещина наконец-то породила и извергла в этот мир именно тот народ, о котором всегда мечтали властители, не желавшие нести ответственность за результаты своих деяний. Какая-то отчуждённая от земли, от природы и от собственных мозгов пустоглазая нежить, помесь офисного планктона и уличной пираньи. Неведомо, зачем живут... неведомо, какого бога молят...
"Человека трещины" отличить очень легко. В большинстве случаев у него женское лицо. Особенно сильно это лицо выделяется на передней поверхности головы у особого сорта мужчин, которые красят губки, полируют и подпиливают ноготочки, носят кружевное бельё, выщипывают себе волосики пинцетиком, тратят намного больше чем зарабатывают, говорят капризными голосочками, и предпочитают использовать свою прямую кишку на манер отсутствующего в их организме женского влагалища.
Из всех наук "человек трещины" искушён лишь в науке гламурной тусовки, полирования собственной харизмы мягким бархатом и прокладки пути к богатству и известности, чтобы выжуливать как можно больше денег из общества. Такой человек ориентирован не на практическую деятельность в какой-либо сфере, приносящую пользу обществу, а целиком поглощён мечтой о достижении большого и шумного социального успеха, поощряемого и подкрепляемого всеми злоупотребительными выгодами возвышенного положения и роскошной жизни.
Оказалось что в атмосфере общества, где христианские устои пали под ударом "либеральных ценностей", не оставив по себе ничего кроме привычного ханжества, деньги, подобно оружейному плутонию, имеют критическую массу, по достижении которой происходит атмосферный ядерный взрыв, раздувающий тщеславное эго их обладателя до невероятного размера.
В этом состоянии он получает не только возможность удовлетворять свои плотские потребности самым вызывающим, утончённым и дорогостоящим способом, но также и бесчисленное множество способов потешить своё тщеславие, постоянно подгреваемое удушливо тлеющим завистливо-раболепным поклонением толпы, и получить таким образом очередное подтверждение: "Да, жизнь состоялась! Да, жизнь удалась здесь и сейчас!". Разумеется, такую стратегию земной жизни способен избрать только человек, осознающий, что вечной жизни нет и не предвидится, как нет и бессмертной души, и что нужно использоваться те краткие мгновения, которые отпушены ему на Земле, на всю катушку, no matter what.
Большинство этих людей всё ещё посещает христианские церкви, но уровень наведённой радиации вселенского тщеславия и социального успеха в них такой же как и везде. Атмосфера в этих церквях более всего напоминает гламурный клуб, и посещают их не для того чтобы пообщаться со Всевышним, а чтобы пиариться. Правильно выбранная церковь - это удобная взлётная площадка для телевизионных звёзд, профессиональных игроков в гольф, преуспевающих политиков, финансистов, киноактёров и светских львиц. Сомнительная карьера христианских великомучеников уже давно никого не интересует: карьера порнозвёзды выглядит гораздо привлекательней.
Не понятое, не отработанное, не облагороженное многовековой культурой иррациональное, постоянно и слепо подавляемое репрессивной религией, наконец-то вырвалось из-под контроля на пике материального изобилия, во всей своей неописуемой мерзости.
В какой-то момент потребители настолько обожрались консьюмеристских благ, что продажи резко упали. И тут какая-то редкого ума сволочь сообразила, что людям давно остопиздела христианская благопристойность, и всем уже давно страсть как хочется какой-нибудь мерзости. Чем мерзее, тем лучше. Попробовали - и дело пошло, да ещё как! Ориентируясь по американскому кинематографу, можно даже примерно указать годы, когда произошёл этот поворот в общественном массовом сознании. Как только этот поворот произошёл, мерзость стремительно вошла в привычку.
Пойдёшь в кинотеатр - а там мерзость. Включишь телевизор - и там мерзость. Куда не сунься - мерзость решительно везде. Плюнешь на всё, закроешься в доме, зайдёшь в интернет - а там от мерзости уже просто нет спасения. Одна только разница что в интернете мерзость называется веб-контентом и охраняется авторским правом.
Христианская цивилизация кое-как отыскала крайне ханжеский, но по-видимому единственный способ удержать всю вырвавшуюся из недр подсознания мерзость в рамках приличий: политкорректность. Политкорректность - это новый символ веры, наскоро сляпанный и залитый поверх христианского. Его краткий вариант звучит примерно так: "Верую что всё, что не прямо запрещено законом, считается моральным. Верую в то что всякую мерзость можно с выгодой продать. Клянусь уважать любую мерзость, восторгаться, улыбаться и быть терпимым ныне и присно и во веки веков".
Ну что ж, если люди долго и принципиально отказывались убирать и обслуживать целый ряд помещений внутри своих душ и накопили там мегатонны всяческой мерзости, и в какой-то момент эта мерзость вырвалась наружу, то остаётся два пути: либо поубивать друг друга, либо старательно улыбаться до самых гланд и быть толерантным. Третьего пути нет: запихнуть всю мерзость назад уже не получится: слишком много народа зарабатывает на ней большие деньги.
Да - такая вот ещё одна специальная мерзость: людям совершенно всё равно на какой мерзости зарабатывать бабло, главное, чтобы бабла было много. А если бабла не хватает, надо срочно измыслить какую-нибудь новую, особенно мерзкую мерзость, чтобы скорее заработать на ней целую кучу бабла.
Вот, собственно, в каком нехорошем состоянии принимаем мы с тобой объекты, с которыми нам предстоит работать.
А теперь я задам тебе контрольный вопрос: как ты думаешь, если бы мастер Иешуа неожиданно вернулся на Землю с внеплановой инспекцией, сумел бы он напомнить распоясавшимся гражданам о пользе душеспасительной жизни? Смог бы он, не прибегая к папиной помощи, объяснить им простыми словами, что тот, кто помоит себя каждый день и не заботится о спасении своей души, довольно скоро лишается не только души, но и собственной шкуры, и не только её?
Если ты дал на этот вопрос положительный ответ, значит ничего из прочитанного так и не проникло в твоё незамутнённое сознание, и дальше тебе читать эту книгу нет никакого смысла.
Потому что не может один человек, пусть даже сумевший провисеть сутки на римском кресте без вреда для здоровья, в одиночку переломить блядский ход, если по нему уже устремилось всё оборзевшее стадо. Такая задача под силу только слаженному коллективу, да и то не всякому, а вооружённому передовой, единственно верной теорией и самыми совершенными методами её применения на практике.
Необходимо проявить конструкторский талант и создать надёжное инженерное сооружение, в котором управляющим контуром должна быть новая религиозная концепция, которую нам предстоит создать, а технологической оснасткой - умело подобранное сочетание из добрых слов, пиздюлей и прочих элементов конструкции, среди которых с необходимостью должна присутствовать затворная рама, газовая трубка со ствольной накладкой и всё прочее, что в совокупности позволяет произвести прицельный выстрел. Такой агрегат на первых порах поможет тонкому слою вменяемых людей взять управление на себя и твёрдо указать берега оборзевшему быдлу, а в последующем позаботиться о том чтобы невменяемые особи, не чующие в себе человеческой души, либо вовсе не появлялись на свет, либо отбраковывались из помёта сразу после рождения.
Название Изделия можно сохранить традиционное: "религия". Какая именно, можно не уточнять, потому что с момента сдачи новой религии в промышленную эксплуатацию все устаревшие модели, находящиеся в эксплуатации, должны быть остановлены, демонтированы и изъяты с эксплуатационных объектов в связи с дальнейшей ненадобностью, и более того, вредностью для общества.
Помимо всего прочего, религия - это ещё и протоколы взаимодействия между людьми. Этих протоколов - масса. В компьютерных сетях все рабочие станции и сервера работают по единому протоколу, что и обеспечивает взаимопонимание между элементами системы. Настала пора создать такую же единую архитектуру и в человеческом обществе. Поэтому у человеческой расы должна быть только одна религия, а не десять, и даже не две. Новая религия должна стать молниеносным убийцей всех замшелых суеверий и обеспечить единообразие в человеческой психологии и глобальное взаимопонимание по всему культурному полю, которое должно стать единообразным.
5. О том как дух капитализма погубил протестантскую этику
Христианская религия была создана в древности во времена рабства, когда материальные условия жизни раба были запредельно тяжелы. У раба не было никакой собственности, он сам был собственностью хозяина, ему не принадлежало ни его собственное тело, ни его время, и он не знал как распорядятся его жизнью в следующий момент.
Сопротивляться физически хорошо отлаженной рабовладельческой машине было невозможно. И в какой-то момент угнетённые нашли средство духовного противодействия системе, низводящей человека до положения бесправной вещи, целиком подчиненной чужой воле.
Таким средством ненасильственного противодействия явилась религиозная идея о том, что все люди равны перед Всевышним: что они равно предназначены к вечному блаженному бытию в соединении с Богом, для чего им подаются свыше средства к достижению этого предназначения - свобода воли и божественная благодать. Согласно этой концепции, душа человека не умирает вместе с телом, а отправляется в иные сферы, где она пребывает в вечном блаженстве, которое заключается в бесконечном духовном развитии.
Христианская идея подчеркнула автономность человеческой психики, отличность её внутренних законов от природы материальных явлений. Субстантивация психики христианством явилась, по сути, новым витком рефлексии человеческого духа.
Принципиальным моментом, однако, является то, что христианство, несмотря на свою духовную силу и новаторский характер, не смогло сделать главного: перестроить человеческий дух так же глубоко как карате или йога перестраивают человеческое тело. Новая религия оказалась бессильной подавить эгоистичную и жестокую животную детерминанту в поведении человека, типичную для высших приматов, и заменить её разумными и добрыми устремлениями. Человеческий социум остался всё тем же злобным, завистливым и вздорным курятником, в котором социальный ранг петушка определяется по высоте и цвету его гребешка.
С появлением и восторжествованием христианской религии человек не стал ни менее примитивен, ни менее порочен. По этой причине христианская религия со временем превратилась в мощное средство идеологического контроля и духовного порабощения угнетённых классов правящей верхушкой. Парадокс человеческого развития: высокодуховное учение умело выхолостили и превратили в эффективный инструмент реализации наиглавнейшего и примитивнейшего животного начала в человеке: стремления сильного обожрать слабого, выебать его во все щели, да ещё и от всей мерзкой душонки над ним поизгаляться.
Католический курятник выклёвывал подчистую самые спелые зёрна из народной житницы и заглатывал их по чину, то есть каждый по высоте своего насеста. Обособленное сословие священников, монахи, прелаты, римская курия... Целая орда злостных захребетников, учредивших себе ещё и кормушку под названием sine cura. То есть, доход "без заботы", без пастырской деятельности.
Когда моральный разврат в католической церкви приобрел чудовищные размеры, возникла мощная общественная реакция, получившая название протестантизма. Протестанты выступили против блядского хода, заведённого потерявшими берега уродами, обосновавшимися на верхних полках католического курятника. Они выступили против их роскоши, праздности, расточительности, ханжества и уверенности в собственной непогрешимости, а более всего против их претензий контролировать веру и совесть на правах посредника между людьми и богом.
Упразднив католическую иерархию, мистику, таинства, облачения и свечи, поклонение иконам, мощам, деве-марии и прочую средневековую мишуру, протестантское движение расчистило путь новой, исключительно важной идее: необходимости установления такого общественного порядка, при котором человек имеет возможность отдаваться вере в мирской жизни и оправдывать своё вечное спасение не каким-то специальным духовным подвигом, а простыми мирскими делами.
Этот крутой поворот в религиозной истории пополнил трудовые резервы массой добросовестных работников и завершился созданием протестантской трудовой этики. Последняя явилась основой для развития капиталистических отношений, которые всего через пару столетий привёли к гигантскому, совершенно не мыслимому до того научно-техническому прорыву. Достаточно сказать, что за пару столетий в капиталистических странах несколько раз полностью поменялся технологический уклад, который в древнем Риме оставался неизменным в течение десяти веков - с Царского периода и до эпохи Домината. Не менялся он и далее многие столетия в средневековой Европе. Не менялся он и в странах Востока с древней культурой: в Китае и в Японии.
Принципиально новое в протестантской религиозной мысли, согласно Максу Веберу, заключалось во внесении систематичности и регулярности в любой вид деятельности, в том числе постоянное стремление увеличивать продуктивность деятельности. Это требование мотивировалась не чем иным как попыткой материально доказать свою богоизбранность через успешность экономической деятельности.
Весьма логично, что именно внутри религиозного течения, безоговорочно подчинявшего материальную сферу духовной, каковым является христианство, на определённом этапе возникло столь неумолимое и жёсткое требование к эффективности и качеству материальной деятельности человека, успех которой стал измеряться через её финансовый результат.
Систематичность, регулярность, неумолимость, а сверх того ещё и контроль качества, и обратная связь между результатом трудовой деятельности и организацией трудовых процессов! Ничего не напоминает? Это ведь не что иное как духовная суть машины! Идея машины возникла не в ремесленном цеху, не в мануфактурных промыслах, а в недрах христианского богословия, перенесённого в мирской контекст.
Именно эта идея была впоследствии реализована в материальном мире в виде широчайшего семейства различного рода машин, работа которых организована таким образом что человек неизбежно становится частью машины. Человек перестал общаться со своими собратьями непосредственно. В течение многих поколений люди общаются между собой только через машину.
Экономика, политика, законодательная сфера, образование, культура - все они представляют собой человеко-машинные системы, в которых машина является определяющей. Человека обучает не учитель, а машина - учебная программа. Учитель - лишь инструмент этой машины. Человека судит не другой человек, а машина - закон. Судья - лишь инструмент этой машины. Трудовую деятельность человека направляет не руководитель, а машина - корпорация. Руководитель - лишь инструмент этой машины. Властные функции в стране отправляются не людьми, а машиной - бюрократическим аппаратом, в котором чиновник является не более чем винтиком.
Этот человеко-машинный интерфейс стал настолько привычной частью культуры, что его никто не замечает. Приход компьютеров во все сферы человеческого бытия лишь завершил процесс превращения людей в колёсики и винтики огромной машины, начавшийся несколькими столетиями раньше.
Таким образом, новая система духовных требований к материальной деятельности человека показала поистине ошеломляющую результативность и действенность духовного контроля над сферой материального. Идея, зародившаяся в недрах христианского богословия, пресушествилась в качественно новые жизненные принципы, которых не было никогда ранее в истории - ни в античности, ни в средневековье. Следование этим принципам в кратчайший историчекий срок превратило человеческое сообщество в гигантскую машину, с необыкновенной и всё возрастающей скоростью проникающую в тайны материальной природы и безжалостно преобразующей эту природу, заставляя её следовать человеческим прихотям.
Экзистенциальный ужас должен охватить каждого мыслящего человека от осознания категорической случайности такого поворота событий в развитии человечества. Ведь если бы не жадность и развращённость католических иерархов, не возникло бы протестантского движения, не получила бы вторую жизнь и массовую популярность схоластическая идея о предначертанности спасения души, не появилась бы протестансткая этика и порождённа ей совершенно уникальна машинная цивилизации, изменившая лицо планеты.
Глубоко религиозная идея, явившаяся на свет благодаря случайному стечению обстоятельств и обращённая на мирскую жизнь, привела к тому что характер взаимоотношения человека и природы и качество материальной и духовной жизни человека изменились со скоростью бризантного взрыва.
Этот продолжающийся научный и техногенный взрыв, который кажется каждому из нас столь монументальными, неизбежным и логичным, по своему существу произошёл абсолютно случайно. И столь же случайны и столь же непредвиденны его последствия. Мы их не контролируем, мы может только со их страхом наблюдать.
Уже вполне очевидно, что эти последствия весьма неблагоприятны. Невероятно возросшая мощь материального мира, его техногенная оболочка, создала такое множество сильнейших земных рукотворных соблазнов, что человек оказался заложником нового стиля жизни, выстроенного в среде материального изобилия, и примат духовного над материальным превратился в чистой воды профанацию. Материальный мир, выстроенный умом и руками человека духовного, ответно вторгся в его духовную сферу и произвёл в ней небывалое опустошение. Материальное взяло реванш над породившим и какое-то время подчинявшим его себе духовным.
Постиндустриальное общество было построено по историческим меркам столь быстро, что философская и религиозная мысль безнадёжно отстала от той материальной реальности, в которой она ныне пребывает. Более того, она даже и не заметила переход стрелки Главного Социометра через Большую Красную Черту.
За этой роковой чертой материальный уровнь жизни населения повышается настолько, что основная его масса поддаётся искушению плоти и предпочитает один раз на Земле взять от жизни всё по максимуму, используя гигантские материальные возможности постиндустриального общества, чем пытаться проводить свою земную жизнь в трудах, умеренности и благочестии, чтобы обрести спасение души и жизнь вечную на Небесах.
Увы. Жизнь, проводимая в тяжёлом труде, в сумрачном жилище, со скудной едой и минимумом развлечений и холодная нетопленная церковь по воскресеньям заставляет человека гораздо больше думать о душе и о будущем вечном блаженстве на небесах чем пожирание чипсов на мягком диване под визги и грохот телевизионной рекламы, прерываемой проповедями епископши-лезбиянки, которая говорит о божественном тем же языком, которым лижет клиторы своих подружек.
Строгая протестантская мораль пришла в упадок и выродилась в никем не выполняемые декларации. С тех пор как построение личного индивидуального материального рая на Земле стало нормой жизни каждого сознательного гражданина, ограбление и обжуливание братьев и сестер во Христе перестало считаться грехом, ибо цель оправдывает средства. Если бы на помощь морали не пришёл закон, и в дополнение к библии не был бы своевременно написан уголовный кодекс, дела наши были бы совсем плохи.
Они и так весьма нехороши, потому что уголовный кодекс - это жалкая сеточка, которая загребает лишь мелкую рыбёшку. Для больших и клыкастых акул, которые в эту сеточку не заходят по размеру, необходимо было вовремя создать жёсткие регуляторы финансовой деятельности, чтобы крупные игроки не использовали своё положение для рискованных спекулятивных игр. Ведь там где речь идёт о больших деньгах, расчитывать на мораль и порядочность не приходится.
Но не смотря ни на что, неправильно будет утверждать, что на нынешнем этапе существования люди совсем потеряли веру. Вера относится к разряду неуничтожимых сущностей и подчиняется Закону сохранения точно так же как и материальные объекты. Те, кто считает, что вера пропала бесследно, просто не там её ищут. Вера никуда не пропала: она всего лишь перекочевала из религиозной сферы в мир финансов. Как раньше люди истово верили в Бога, так в позднейшие времена они столь же истово поверили в Кредит.
Человек с маргинальным сознанием - а таких в обществе подавляющее большинство - может поверить во всё что угодно, и главное в этом вопросе не догмат веры, а шкурная заинтересованность, которая легко принимает религиозный оттенок: чем ближе момент соприкосновения свинореза со шкурой или злата к кошельком, и чем больше ставки в этой опасной игре, тем меньше в человеке здравого смысла, и тем больше религиозности.
Кредиторы поверили в то, что чем больше людей станет их должниками, и чем глубже люди влезут в долги, тем больше это даст им права распоряжаться будущими доходами должников, что в идеале означает абсолютную власть над людьми. Заёмщики же уверовали, что в тот день, когда надо будет возвращать Кредит, они получат новый, ещё больший Кредит чтобы расплатиться по старому и жить дальше на оставшиеся средства всем на зависть.
И те и другие поверили, что Кредит благ и бесконечен как сам Господь. И те и другие перенесли в своих мечтах время конечной расплаты в туманную бесконечность. Но день расплаты всегда приходит к человеку раньше, чем он его ожидает.
Финансовое поведение людей во времена непосредственно предшествовавшие кризису было мотивировано не примитивной жаждой наживы, а религиозной верой в чудодейственную мощь денег, ибо в массе своей оно являлось погоней за дорогостоящими статусными символами социального успеха, своего рода символами веры, чем за необходимыми для физического выживания жизненными благами.
Символическое поведение по природе своей двойственно. С одной стороны, оно безусловно является важнейшим элементом культурологического ряда, то есть относится к классу явлений, стоящих на порядок выше чем стайное поведение. Но при внимательном изучении можно обнаружить, что большинство культурных символов в любой культуре образуется посредством связывания произвольных артефактов - вещи, слова, ритуала - с базовыми животными архетипами: гнева, отчаяния, боли, блаженства, любви, ненависти и конечно же мистического экзистенциального страха перед неизвестностью, свойственного не только человеку, но даже и высшим животным.
Таким образом высшая форма человеческого поведения - символическое поведение - на поверку оказывается основательно и прямо укоренённым в примитивные животные чувства. Да и сама идея спасения бессмертной души стоит лишь на ступеньку выше животного инстинкта следования за пастухом в края, где можно будет вечно пастись на тучных лугах и испытывать комфорт и безопасность.
Примитивные животно-стадные материальные символы высокого общественного статуса являются сырьём, из которого путём тройной перегонки и многократной очистки была получена абстрактная идея спасения бессмертной души, требующая гораздо больше духовных усилий для поддержания веры, потому что она лишь обещает спасение души и воскрешение плоти в неопределённом будущем, но не даёт немедленных доказательств спасения, хорошо понятных на шкурном уровне: безопасности, комфорта и роскоши здесь и сейчас.
Поэтому пока человеческая раса не порвала со своим животным происхождением, регрессия к примитивным символам и формам поведения, неизбежна. Лучше всего суть этой регрессии выражает златой телец: символ материального успеха и животного естества, наиболее лёгкий для усвоения и не требующий никаких духовных усилий.
Идея спасения очень тесно пересекается с идеей избранности, а избранность подразумевает высокий социальный статус. Отличие заключается лишь в том что просто высокий статус может быть достигнут самыми нечистоплотными способами, в то время как избранность подразумевает вмешательство высших сил, которые вознесли данного индивида над всеми другими в силу его особого благородства.
Таким образом, избранность - это всё та же очищенная идея, по уровню соответствующая идее спасения души, тогда как высокий социальный статус - это примитивная идея уровня златого тельца. Примитивным субъектам для ощущения собственной спасённости вполне достаточно просто высокого социального статуса, полученного любыми путями. Если в дохристианском обществе богатство является лишь символом сытости, ухоженности, довольства и могущества, то в протестантской культуре богатство становится ещё и символом "избранности".
Высокий социальный статус, столь часто и примитивно отождествляемый с избранностью, оценивается не только в горних сферах, в плане повышенных шансов обрести жизнь вечную, но также и в тварном мире. Ореол избранности делает человека предметом всеобщего восхищения, объектом социальных предпочтений. Он делает своего носителя повелителем человеческих душ, он открывает ему сердца и кошельки, делает все ресурсы общества доступными для безграничного использования. Он даёт воможность пользоваться телами, душами и собственностью толпы для удовлетворения собственных прихотей, и каждый будет счастлив предоставить всё что имеет для этой цели, чтобы соприкоснуться с избранником. Быть избранным - это быть немножко Богом.
Истерическое срывание бюстгальтеров с груди и метание их в своего кумира - это вульгарное выражение архетипического желания человека толпы соприкоснуться с божеством. Хотя бы в той форме чтобы живой бог подержал в своих руках интимную часть одежды своей поклонницы, пропитанную её потом и запахами её тела. Глубокий трансцендентный символизм этого внешне вульгарного жеста трудно переоценить. Его можно сравнить разве что с древними верующими, бросавшимися под колесницу Изиды, чтобы быть раздавленными богиней.
Современный человек слишком избалован жизнью, чтобы терпеливо работать над своим спасением на небесах. Он хочет создать свои личные небеса здесь и теперь, на Земле. И ему уже недостаточно сытно есть, пьяно пить и мягко спать. Он уже хочет быть богом. Он хочет иметь огромные деньги и поклонение толпы. Он жаждет славы, телекамер и дождя из денежных купюр, бенгальских огней и бюстгальтеров обезумевших поклонниц.
Эти желания целенаправленно распаляются в толпе с помощью телешоу, потому что на них зарабатывают больше денег чем в любой отрасли промышленности. Религия - самый выгодный бизнес, а создание мифа о невзрачном человеке толпы, который открыл в себе необыкновенный талант, попал на телешоу и вознёсся на вершину славы - это и есть по сути основной миф современной религии постиндустриального общества, заменивший населению безнадёжно потускневшие на его фоне апостольские байки. На этой новой религии делаются фантастические деньги.
Этот миф заставляет человека неистово искать социальные лифты чтобы быстро и надёжно приподняться над всеми остальными и стать избранным. В своё время она привела к массовому исходу младших сыновей Британии в Новый свет. Они бы не умерли с голоду и на Британских островах, но наследство и высокое положение им не светило. И они предпочли смертельные опасности освоения американского континента гарантированному будущему в виде унылого прозябания в метрополии.
Этой же цели была подчинена и недавняя неистовая и драматическая активность спекулянтов на финансовом рынке, которая привела к мировому финансовому кризису. В основе этого социо-культурного феномена лежит быстрая спонтанная регрессия общественного сознания от протестантских идеалов, выпестованных пуританами и запустивших машину капитализма, к примитивному златому тельцу, который пытается разогнать эту машину до немыслимых скоростей.
Эта машина будет разгоняться чем далее тем быстрее, потому что заправилы современного общества всё более настойчиво декларируют его бесклассовость и равенство возможностей и искусно создают эту иллюзию посредством многомиллионных шоу. Очевидно однако, что каждый человек толпы не может стать избранным и знаменитым,
А это значит что отчаянные попытки прорваться наверх будут учащаться и интенсифицироваться, затрагивая всё новые сферы экономики и той порочной культуры, которую эта экономика обслуживает. Если этот процесс не остановить, эта машина в скором времени взорвётся от похотливого и безнадёжного отчаяния и похоронит под своими обломками всю христианскую цивилизацию.
Протестанты уничтожили лишь формальную иерархию римско-католической церкви, связанную с высотой насеста и положенными для этой высоты окладом жалования и привилегиями. Неформальная же иерархия, связанная с размером и цветом петушиного гребешка, так осталась в неприкосновенности, и более того, была интенсивно использована в создании новой морали и этики. На какое-то время символика богатства была наполнена пуританским содержанием, а затем произошла регрессия, тем большая, чем больше становились накопленные богатства и интенсивнее соблазны.
Дух капитализма, дух стяжательства, наживы и продажного наслаждения уничтожил протестантскую этику. Привязка/посадка пуританами сакрального понятия избранности на профанную линейку социальной иерархии оказалась роковой и погубила всю систему, выстроенную во всём остальном весьма неплохо.
Но что поделать, что поделать! Индийский йог совершенно не нуждается ни в каком социальном признании его успехов в духовной сфере, ни тем более в метрике для оценки этих успехов. Он сидит в грязной луже, усердно медитируя, и раз в месяц засасывает из этой лужи задним проходом пару литров коричнево-зелёной жижи, что заменяет ему обед. Буддийский монах ходит по дорогам или сидит в позе лотоса и тоже не нуждается ни в каком социальном признании.
Но ни тот, ни другой не создают ничего в материальной сфере. Продукт их духовной деятельности целиком помещается в их сознании, для этого продукта не известен никакой объективный измеритель, этот продукт принципиально не может стать товаром, который может быть отгружен потребителю, поскольку он не отчуждаем от своего создателя и может быть потреблён лишь тем кто его произвёл.
Восток - дело тонкое. Нет там духовного окормления в принципе, не говоря уже о прозелитизме. Хочешь духовно возвыситься - садись в лужу рядом с йогом и учись медитировать самостоятельно.
Другое дело - общество, где оправдание верой духовного спасения жёстко перенесено в мирскую жизнь, и прежде всего в трудовую деятельность, и в соответствии с этим принципом не только материальная, но и духовная ценность человека определяется размером накопленного им богатства.
Однако такая система оценки оказалась морально крайне уязвимой и опасной в виду того что богатство всегда имело чисто утилитарную притягательность, связанную с корыстью и с самыми низменными инстинктами. И это языческое животное похотливое преклонение перед богатством чрезвычайно трудно отделить от символической сакрализации богатства, свойственной протестантскому сознанию.
"Деньги не пахнут!" Пока этот жестокий демотиватор императора Веспасиана не изгнан из общества с позором и остаётся руководством к действию, пока обладатели состояний, нажитых бесчестно или полученных без приложения собственного труда и таланта, не подвергаются тотальному остракизму, топологическое смешение горнего и тварного миров остаётся неизбежным.
Во все времена материальные продукты труда создавались не только как предметы, имеющие определённые утилитарные и эстетические качества, но и как символы социального положения их обладателя. С утилитарной точки зрения не важно, чем украшен меч, а важно, насколько быстро и легко им можно отсечь голову. Но с точки зрения символической богато украшенный рубинами меч указывает на дворянский титул его обладателя. Вероятнее всего, владельцу этого меча даже не придётся вынимать его из ножен, потому что сражаться за него будут его солдаты, у которых мечи режут головы не хуже, хотя и ничем не украшены.
Избрание протестантами материального богатства в качестве признака богоизбранности без надлежащих мер безопасности, призванных охранять надёжность этого маркера, и прежде всего тщательной трассировки источников богатства и способов обогащения на предмет их соответствия общественной морали, привело к полной утрате этим символом присвоенного ему сакрального смысла и к возвращению его в тварный контекст, где оно символизирует власть, влияние, роскошь, тунеядство, паразитизм, разврат и безнаказанность.
В итоге общественные идеалы у потомков протестантов-пуритан свалились в ту же зловонную яму, что и у развращённых католиков, с которыми они когда-то порвали. Ориентация на богатство сыграла с протестантами злую шутку, отбросив их мораль на века назад и и реанимировав в обществе стремление к безудержному обогащению вместо имевшего место ранее духовного развития и мирского оправдания веры.
Наибольшей остроты этот процесс достиг в эпоху постиндустриального общества. Именно тогда особое внимание стало уделяться не утилитарным, а статусным свойствам материальных продуктов, предназначенных для массового потребления. Если раньше в традиционном обществе человек не мог позволить себе приобретение статусной вещи, не будучи высокопоставленной особой, то в позднекапиталистическом обществе, где рынок перенасыщен товарами, а потребитель этими товарами перекормлен, всё больше товаров покупается не только и не столько из практических нужд, сколько для утверждения и повышения статусе в обществе.
Чем дальше тем больше вещи в обществе потребления теряют свой утилитарный смысл и приобретают смысл символический, статусный, иррациональный. Это преклонение перед символической магией вещей в современном обществе достигла такой силы, что даже вселенский православный патриарх вынужден подтвержать свой высокий статус не только крестом на шее, но ещё и супер-дорогими часами на запястье. Таково знамение времени.
Не просто автомобиль, а непременно престижный автомобиль новейшей марки, не просто часы, а престижные часы, не просто мобильный телефон, а смартфон с целой кучей ненужных опций, не просто одежда, а непременно дизайнерская... Эти вещи не только покупаются, а специально задумываются и рекламируются как подчёркнуто статусные, квазирелигиозные. Покупатели, производители и могучая рекламная индустрия совместными усилиями ускоряют эту гонку за статусными вещами и превращают нормальный здравый рынок в ярмарку тщеславия, торгующую символами преуспевания, которые покупаются в кредит и лишают покупателей любых надежд когда-либо преуспевать, сажая их в долговую кабалу.
Разумеется, всё это является ничем иным как проявлением в современных условиях животной природы человека, а именно инстинкта, определяющего социальный ранг особи по стоимости редких ресуров, которыми эта особь владеет.
Изначальное смешение символов в протестантской культуре, где денежное состояние может в равной мере иметь скромный и усердный предприниматель, и подлый и бессердечный хищник, привела к лёгкому и спонтанному перетеканию религиозного рвения из духовной сферы в блошиные гонки потребительского азарта, где новая вещь приобретается для подтверждения или повышения социального статуса покупателя: "жизнь удалась здесь и теперь".
Новая религиозная концепция должна плотно и надёжно заварить этот мерзкий клапан, чтобы не оставить никаких лазеек для блудливых ручонок, которые в будущем могут попытаться его приоткрыть.
6. О роли религии в формировании мировоззрения
"Мы не можем решить проблему, пока остаёмся на том же уровне мышления, который её породил". Всем хорошо знакома эта гениальная в своём изяществе формулировка Альберта Эйнштейна.
Глубочайший религиозный кризис, который мы наблюдаем, является серьёзнейшей проблемой современности. В предыдущих главах было показано, что этот кризис угрожает не просто благополучию современного мира, но и самому существованию нынешней цивилизации.
Поиск подходов к решению столь масштабной и системной проблемы требует не просто эйнштейновского перехода на новый уровень мышления, а глубокого изменения гораздо более фундаментальной компоненты человеческой психики: мировоззрения.
Мировоззрение - это относительно стабильная во времени система отношений личности к миру. По способу своего формирования мировоззрение - это проекция живого культурного процесса, в которой участвует данный индивид, на его внутренний мир. Мировоззрение большинства людей способно неоднократно меняться в течение жизни.
На формирование мировоззрения оказывает влияние как окружающая культура в самом широком её понимании, так и индивидуальные физические и психические особенности и прошлый опыт конкретного индивида. Каждая из этих компонент находятся в реципрокном отношении ко всем прочим. Столь сложная топологическая структура причинно-следственных отношений в процессе формирования мировоззрения, приводит к его неисчерпаемой вариативности. Другими словами, каждый индивид имеет в чём-то своеобразное, а подчас и уникальное мировоззрение и жизненный опыт.
Тем не менее, в рамках данной культуры почти любой индивидуальный опыт принадлежащего к ней субъекта, может быть осмыслен и адекватно понят другими представителями этой культуры. В этом, собственно, и состоит культурная общность - в возможности понимания человеком данной культуры других её представителей на уровне их мыслей, чувств и побуждений.
Мировоззрение субъекта, сформированное взрастившей его культурой, задаёт рамки и контест мыслительных процессов в данной культуре, определяет формат индивидуального мышления, его знаковое поле, его логику, диалектику, общепринятые методы доказательства и опровержения идей, и самое главное для обсуждаемой темы - основные способы убеждения и завоевания умов и сердец, эффективно работающие в массе представителей данной культуры.
Убеждение человека, то есть стратегия завоевания его доверия и поддержки - это наиважнейшая часть коммуникативной культуры, которая позволяет добиться от людей желаемого поведения без применения открытого диктата и грубого насилия. Поэтому индивидуальное убеждение является наиболее эффективным методом изменения мировоззрения человека, а массовое убеждение - средством изменения существующей культуры, создания внутри неё субкультур, а также формирования новой культуры.
Мировоззрение человека никогда не формируется спонтанно и независимо, само из себя, оно всегда является результатом двух взаимосвязанных процессов: познания и пристрастности. Познание человеком мира никогда не сводится к простому усвоению им определённых знаний. Почти всегда вместе со знаниями человеку передают и определённую пристрастную позицию по отношению к тому что он узнал. Другими словами, одновременно с обучением, человека в чём-то убеждают. Человек начинает отождествлять свою личность с тем, что ему нравится в этом мире и противопоставлять её тому что вызывает неприязнь. Разумеется, этот процесс никогда не пускают на самотёк. Выработкой нужной личностной позиции у граждан занимаются с момента их рождения столько могущественные общественные институты, начиная от церкви и кончая заказчиками и производителями коммерческой рекламы, что умных и свободолюбивых людей от этой жуткой картины пробирает озноб.
Человек очень редко имеет шанс убедить себя в чём-то сам. Даже если речь идёт о выборе крема для бритья, этот выбор делают за него другие люди. При всём при том, человек в западном мире непоколебимо уверен, что никто его ни в чём не убеждал, и что он пришёл ко всем своим убеждениям самостоятельно. Иллюзия свободы воли чрезвычайно сильна в христианской культуре, потому что такова господствующая доктрина. Человека исподволь делают рабом чужих идей, прошивая его ум как микросхему. В этой прошивке есть специальная программка, которая называется "свобода воли". Эта программка заставляет человека думать, что никакой прошивки нет и в помине, и что человек обладает свободой воли и всегда делает свой выбор сам. Чтобы иметь по этому поводу самостоятельное мнение надо уметь мыслить независимо и никогда пускать чужую прошивку в свой мозг. Для этого надо быть по меньшей мере Спинозой или Марком Твеном.
История показывает, что наиболее искусные и профессиональные приёмы убеждения бытуют в религиозной среде ибо в этой среде вера традиционно превалирует над знанием, и поэтому для завоевания умов не требуется доказывать людям истинность какой-либо идеи. Достаточно лишь правильно воздействовать на иррациональную составляющую человеческого ума чтобы прошить ум человека нужным образом, то есть заставить его принять символ веры и подчинить свою жизнь религиозным требованиям.
Эта внеморальная стратегия, не связанная никакой специальной философской этикой, опирающейся на истинность и доказуемость знания, является самой эффективной в плане подчинения масс любой идее и её конкретным выразителям - вождям. Иисус Христос, Макиавелли, Ленин, Гитлер, Сталин и Рон Хаббард чрезвычайно успешно пользовались этой стратегией. Применяют её и самозванные пророки - руководители тоталитарных сект, а также практикующие NLP терапевты.
Стратегия убеждения путём воздействия на иррациональное в человеке основана на его биологической природе, и поэтому она проявляет себя практически в любой культуре. Изъять её из человеческого общества невозможно, её можно только использовать на благо общества или во вред ему. Религия, оказывая мощное воздействие на иррациональный пласт человеческой психики, создаёт личностный фундамент, на котором в дальнейшем выстраевается мировоззрение данной личности.
С учётов вышесказанного становится очевидным, что есть только один действенный способ создать новое мировоззрение, новое общество и новую культуру: чтобы этого добиться, необходимо создать новую религию, то есть машину для убеждения людей в промышленных масштабах.
Религиозные нормы и понятия, усвоенные человеком в процессе воспитания и последующей жизни, являются самым глубоким слоем личности, определяющим её чувства, мысли, потребности и основные формы поведения. Ниже этого слоя лежат только биологические инстинкты, которые изменяются посредством религиозного воспитания таким образом чтобы они обслуживали этот слой личности.
Основу любой религии составляет религиозная вера. Всё начинается с неё. При этом, во что человек верит, в общем даже и не важно. Для ловцов и повелителей человеческих душ гораздо важнее чтобы эта вера была постоянна и прочна, и чтобы все остальные отношения человека с миром стабильно строились на её основе.
Религиозное верование - это культурно-антропологический феномен, не имеющий никакого отношения к истинности знания. Способность человека бездоказательно во что-то верить определяется биологией и психофизиологией человека как вида. Биология человека также определяет и вариативность этой способности. Одни люди от природы склонны легко верить во что угодно, другим же людям для веры нужны доказательства.
В целом же способность к бездоказательной вере залегает в психике гораздо глубже чем стремление к объективной истине, потому что способность к бездоказательной вере - это биологическая способность человека, а стремление к истине - это философская максима, являющаяся продуктом развития человеческой мысли.
В этом плане доверие только к знанию, истинность которого надёжно доказана, также покоится на способности человека верить бездоказательно и представляет собой частный случай бездоказательной веры. Ведь чтобы стремиться к истине человек должен сперва бездоказательно поверить в общий принцип, согласно которому веры заслуживает только то знание, истинность которого была надёжно доказана способом, не вызывающим сомнений. Между тем царица всех доказательств - логическая индукция - объективно не может быть завершённой, и повторение одного и того же результата каждый последующий раз не является абсолютным доказательством того, что на какой-то раз результат не изменится.
Поскольку в природе нет ничего, что могло бы жёстко принудить человека всегда придерживаться только доказанных вещей, он может не только не уверовать во всесильность научной верификации знания, но и придать иррациональным чувствам и бездоказательной вере статус божественной мудрости, а науку объявить её служанкой - здесь сразу приходит на ум мрачное наследие Аквината.
Один человек может веровать в истинность знания, и в то что дорога познания - единственная из всех, ведущая человечество к полной власти над природой и достижению высшего блага. Другой человек может веровать в то что лишь сильная и несгибаемая вера во всевышнего и благочестивая богобоязненная жизнь может помочь человеку спасти свою душу и обрести вечную жизнь в раю, а знания человеку нужно ровно столько чтобы только прокормиться.
Если бы человек по своей биологической природе был абсолютно рационален, и не способен к бездоказательной вере, религия как культурно-антропологический феномен просто бы не существовала. Однако биологически детерминированная иррациональность человеческого ума определяет наиважнейшую закономерность: