Аннотация: Общество имитаций - повесть о человеке, который проснулся спустя 9 месяцев после своей смерти. Повесть состоит из его воспоминаний, впечатлений от второй "жизни" и разных историй, которые происходили с ним.
"Просыпайся, заново возродись
С прошлым навсегда простись
Отторжение-твой рок навеки
Восстань, восстань из Лимба
Именем Саллоса!
Всему вопреки!"
02. 03. 95.
Я проснулся рано утром. От глубокого сна не осталось и следа, как только я открыл глаза. Полнейшая тьма. Было немного душно и тесно. И тело будто бы окаменело. Я умер? Или мне сделали наркоз? Я не помню, чтобы меня клали на операцию. И смерти тоже не помнил. После этого я сделал маленькое открытие: я не дышал. Всё-таки мёртв. И почему-то мой гроб стоял в вертикальном положении. Попытки как-то выбраться были безуспешны -спустя минуту разум снова впал в кому.
Не успев опомниться, всё моё тело свело сильной судорогой, да так, что стук локтей о дно походил на барабанный ритм. По ту сторону раздался противный визг. Что-то едва слышно скрипнуло и снова затихло. Подавив конвульсии, я заколотил изнутри руками и ногами. Крышка поддалась и чуть-чуть отошла. Луч света проник сквозь щель. Он представлял собой деревянный прямоугольный ящик с соломенной набивкой. В полутьме я увидел свои руки, сухие и костлявые. Совсем как у трупа. И самые обычные кеды вместо белых тапочек. Странно, разве умерших не переодевают в более праздничную одежду? Ну и ладно, видимо, мне не суждено лежать на кладбище.
То место, где я пребывал всё это время, не походило на бюро похорон или морг. Светлое помещение с белыми, чисто выкрашенными стенами, две железных двери, распахнутые шкафы и вскрытые коробки, стоявшие на полу. в углу стоял маленький красный диван, примерно на одного толстого человека. В центре комнаты стоял круглый деревянный стол, до отказа заставленный пакетами, стопками бумаг и кружек. На шкафах и в углу стояли чучела птиц, обёрнутые в полиэтилен. Знакомая работа, доводилось делать таких на заказ. Помимо таксидермии я вспомнил лица, некий ресторан. Сдавило лёгкие, падаю, корчась от боли, затухающие крики поблизости... На миг тьма рассеялась: рыжеволосая девушка просила официантов о помощи, суетящееся люди мелькали рядом, как чёрные пятна. Никто ничего не делал, и только в последний момент угасающее тело почувствовало удар в грудь. Память возвратилась ко мне. Лучше бы не возвращалась вовсе.
Не знаю как такое возможно. Точнее, это невозможно вовсе, восстать из мёртвых, но видимо, придётся смириться с фактом своего "везения". Ничто не доставляло неудобств кроме заплетающихся ног, но и они быстро пришли в вполне рабочее состояние, стоило мне чуть размяться, пройдя по комнате. Внимание притянуло пристальным взглядом со стены. Около шкафа я заметил зеркало, висевшее над раковиной. О, я видел в зеркале будто не себя! Кожа обтягивала череп, щеки впалые, а глаза, мои глаза! Я испугался собственного взгляда, до того он был неживой и стеклянный. Наклонившись чуть ближе, я заметил маленькие швы, проходящие около ушей, уходящие за спину. А взглянув на ладони, пришёл в ужас. Тонкие шовчики выходили из-под рукавов, разветвляясь на все пять пальцев. Боже, какая ирония, быть сшитым подобно своим творениям! Теперь я тоже чучело. Само слово полно уродливости и застывшей холодной жизни. Я ходил по комнате, чувствуя себя неуютно. Но быстро истощившись в жалости и неприязни к самому себе, сел на диван. Как так может быть? Благодаря фильмам я уверовал в ходячих мертвецов, но чтобы чучело... Происходящее жестоко меня разыгрывало. Послышались приближающиеся шаги снаружи. Дверь открыл человек лет тридцати, следом за ним был другой, помоложе. "Здравствуйте"- Поприветствовал я людей и махнул рукой. Их лица исказились от ужаса, и они кинулись прочь. Такой ответ весьма неприятен. Я отправился вслед за ними, в надежде хоть что-нибудь разузнать.
Железная дверь помещения вела на широкую лестницу, освещённую маленькими жёлтыми лампами. Этажом ниже меня ждали две двери. Обе были открыты и вели в просторные помещения разнообразных выставочных диорам. Предоставленные экспозиции по своему виду и качеству, видимо, будто бы сделаны молодыми и неопытными художниками-таксидермистами, которые сверялись не с фотографиями, а с буклетами из зоопарка. Но чучела экзотических птиц очень хороши. Возможно, этим зданием был музей или просто некое помещение для выставок, хотя по оформлению убедительно больше первое. Низкий потолок компенсировался широтой и содержательностью, помимо чучел тут выставлялись картины, скелеты и макеты земных биомов с ярусным срезом, а маленькие окна вовсе не освещали зал, скорее играя роль декора. Я дошёл до противоположного конца экспозиции. Она оканчивалась входом на еще одну лестничную площадку, но более длинную. Мне пришла мысль, что теперь я в другой стране, это доказывало нечитаемость текста на табличках. Такой поворот событий явно не в мою пользу.
Некоторое время я ещё гулял по этажам и рассматривал выставки. Передвигаться было трудно, отвлекаясь и останавливаясь я терял контроль, и чуть не падал. Швабра, найденная мной, помогала мне предотвратить падение. Разум медленно затуманивался. Я предполагал что снова вырублюсь, и поэтому искал надежное укрытие, ведь если бы меня нашли в состоянии "выключено",то наверняка зарыли бы в землю или сожгли, чего не очень-то и хотелось. Я протиснулся между натянутым плакатом и окном, что вполне гарантировало мне некоторую степень безопасного коматоза или того, что со мной происходит. Разум то прояснялся, то уходил в туман вновь. За окном было видно забор и горящие фонари. Восход яркой оранжевой краской рыжел на небе. По улице проезжали машины, гомон и шуршание шин по асфальту сливались с мерным жужжанием ламп. Где-то раздался стук. Я выглянул из-за плаката, не идет ли кто. Коридор пустовал, и я в спокойствии продолжил наблюдать за улицей.
К счастью, меня не нашли и я по прежнему сидел в обнимку со шваброй. "Нужно вернуться обратно"-Эта мысль показалась мне наиболее разумной. Немного поплутав по залам, я дошёл до железной двери. Она была приоткрыта. В проёме я разглядел трёх людей. Они вели разговор на неизвестном мне языке, и вряд ли что-то могли мне рассказать. Но поскольку другого варианта как представить себя незнакомым людям я не видел, то и с этим медлить не стал. Дверь заскрипела, и компания замолкла. Замешкавшись, я медленно вошёл в помещение. Мужчина в комбинезоне, лет двадцати, вскрикнул и отошёл к стене, второй, чуть крупнее, схватил первый попавшийся инструмент в руки, но не стал поднимать. Третий, кажется, старше их всех, в толстом свитере и протёртых джинсах, лишь отшатнулся. Да, тот человек в комбинезоне был мне знаком, а двух других я не знал вовсе. Он прижался к стенке, в страхе водя глазами. Стоящий чуть поодаль него вскрикивал, обращаясь к коллегам, в конце концов сидящий за столом рявкнул что-то в ответ, и он замолк. Я заново осмотрел комнату. Стол завален пакетами и бумагами, коробки и ящики размещались даже на диване и что полегче-на раковине. Чучел убрали чтобы освободить место, и осталась только одна гагра с красными глазами. Точёный клюв неестественно блестел, а на лапке обвивался штырь, держащий чучело на подставке. Серое оперение межевалось с чёрными и белыми крапинами. Хорошая работа, только из-за красных глаз гагра выглядела очень недружелюбно. Решив что тишины достаточно, я шагнул вперёд. Кто-то громко вдохнул. Шаг снова, второй, третий, и когда я уже мог коснуться стола, человек в свитере резко встал и споткнулся об коробку, что заставило других отойти ещё дальше. Заметив, что они собираются рвануть к двери, я отошёл назад, но видя что и это их встревожило, раздражённо прокричал:" Стойте, я просто хочу поговорить!" Двое в комбинезонах ринулись из помещения, а человеку постарше помешали коробки, преградившие путь. Возгласы тех мужчин доносились с лестницы. Теперь дверь открыта настежь, и было видно их тени, уходящие вниз.
- Простите, кажется, вышло недоразумение.
Я с удивлением посмотрел на человека, застрявшего с коробками. Немного подождав, он спросил:
- Как вы оказались в этом ящике?
- Не знаю. С самого начала.
- С начала чего?
- Когда я умер, наверное.
Старший человек испуганно отшатнулся.
- Вышла какая-то ошибка. Нам требовался манекен, и, может, произошла какая-то путаница...
- А что это за музей? И кто вы?
Он ничего не ответил, только изумлённо вскинул брови, и нахмурился снова.
- Эм, самый обыкновенный естественнонаучный музей. И я руководил закупками.
Старший указал на ящики.
- Для выставки?
- Да. А почему вас это так интересует? Я думаю, у вас проблемы куда серьёзнее.
- Я никогда не видел всех этих манипуляций, скрытых от глаз простого человека. Работу за кулисами.
- Ох, вот как...
- А кто те люди?
- Мои помощники. Они-то и сказали о твоём исчезновении. Точнее, эм... Где вы были всё это время?
- Произошло что-то странное. Не могу объяснить, но большую часть времени гулял по зданию, рассматривал диорамы.
Человек аккуратно обошёл коробки и присел на край стола. Теперь он уже не выглядел напуганным, а скорее уставшим. В свете ламп его лицо приобрело более спокойные черты, чем в тени шкафа.
- Как зовут тебя?
- Билл.
- Что ж, а я Григорий. Как видишь, помощники мои убежали, их стоило бы успокоить. Ты пойдёшь со мной?
Я утвердительно кивнул и отправился вслед за Старшим.
Работники убежали не так уж и далеко. Мы застали их на втором этаже вместе с молодой женщиной в лиловом пиджаке. С большим трудом Старшему удалось объяснить ситуацию, и в конце концов, работники начали обходиться испуганным взглядом. Как выяснилось, музей закупал чучел и материалы за границей, чтобы пополнить коллекцию и приобрести манекенов для одной из диорам. Тогда я спросил Старшего, почему они не купили у отечественных компаний? На это он сказал, что здешнее производство в большом упадке, поэтому им приходится либо нанимать оставшихся таксидермистов для работы, либо покупать у заграничных коллег. Сотрудничество с другими музеями помогало в приобретении товаров, зачастую они покупали у тех или иных производителей по рекомендациям. Но в этот раз приятели подвели коллектив, не сказав о маленькой детали. По этическим нормам музей не мог выставить чучело человека, да и в списках держать тоже, поэтому экспонат, то есть я, был переименован в восковой манекен, хоть и без грамма воска. Дело принимало неприятный оборот для всех.
06. 03. 95.
Принеся свои извинения, сотрудники прислали им настоящий манекен вместе с частью оставшихся закупок. Тогда приехал хранитель коллекции- Клим (Более удобное сокращение от фамилии "Климов"). Ему тоже пришлось объяснять ситуацию, и как вполне серьёзный человек, он сначала отнёсся к словам Старшего с недоверием. Тем не менее, больше прецедентов с побегами из кабинета не было. Все привыкли к моему присутствию, и пока команда ждала приезда директора, я помогал работникам разбирать коробки с покупками, но на этом моя деятельность не заканчивалась. Поскольку я знаю ремесло таксидермии, то в вечернее время помогал Старшему реставрировать старые экспонаты, или же заменять их на новые. А днём, когда работы велись только на складе, здорово гулять по территории и близлежащим улочкам. Рядом работало много кафе, и кирпичные дома были не очень-то и большими для центра города. Я обратил внимание на причудливые машины, будто бы сваренные из консервных банок, но успешно катающие пассажиров по дорогам, на странное пристрастие писать на табличках красным или синим шрифтом, а порой и вовсе салатовым. Очень мало оказалось неизвестного, и исчезли привычные детали быта. Но чувство родственности не появилось даже при таком сходстве с прошлым.
Вечером того же дня Старший дал мне файл с несколькими листами.
- Что это?
- Директор переписал документы. Теперь в списках числится работник по обмену в место заказанного манекена. Ему даже удалось убедить таможенный контроль "исправить ошибку" и изменить данные. Не здорово ли?
Это было действительно хорошо. В какой-то мере я получил неплохое оправдание своему существованию, и в случае чего можно более понятно описать ситуацию, пока человек не поседел. Хорошо то, что и за безграничную доброту эту махинацию выдавать не стали, как часто бывает с нечестными людьми. Оставалось восхититься изворотливостью здешних клерков.
- Так ты прочтёшь или нет?
Я взял у него файл. На первой странице было краткое вступление, условия перечислялись на второй и третьей, на четвёртой странице была характеристика сотрудника и перечисление условий второго договора непосредственно с музеем. А на пятой перечислялись контакты и небольшое заключение.
- Нда-м. Никогда не видел подобных документов. Выглядит впечатляюще. А как же те подделанные документы?
- Не подделанные, а переделанные. Или ты считаешь что будет правильно, если мы заставим тебя стоять в витрине?
- Нет-нет.
Старший ухмыльнулся.
- Вот видишь. Всё обошлось просто прекрасно, по крайней мере нам. Спасибо что помог с разборкой. Завтра новые бумаги должны быть подписаны лично директором. Нам нужно быть. Часов так в одиннадцать. Он наверняка спросит, куда ты отправишься. Стоит над этим подумать.
- Л-ладно, подумаю.
07. 03. 95.
Мы вошли в просторный кабинет. Дневной свет хорошо освещал его сквозь большое окно, зашторенное короткими белыми шторами. Несколько старых по виду плакатов украшали стену над столом секретаря, а рядышком ютилось комнатное растение, проживающее в горшке на полу, и судя по усохшему виду, никому он тут на фиг не сдалось. Особое внимание привлекала скульптура медведя в натуральную величину, стоящее около входа рядом с деревянным антикварным шкафом. Рядом, в другом углу, стоял большой связанный флаг зелёной расцветки. Пройдясь взглядом по книжным полкам, только сейчас я заметил невысокого человека, стоящего около громоздкого принтера. Из-за серого костюма он почти сливался с тоном гудящей машины, от чего не сразу был замечен. Он обернулся и указал в сторону его стола.
- Садитесь, пожалуйста.
Наши шаги отозвались стуком о паркет. Директор щёлкнул крышкой принтера и сел за стол. Вблизи он выглядел не менее внушительно, и уж точно старше всех увиденных мною работников. Оно мешалось с чертами лица, больше подходившему если не Дьяволу, то определённо Директору Директоров. И сам он являлся будто бы своеобразным олицетворением своего долга и музея в целом. Он осмотрел нас и обратился к Старшему, видимо и не думая со мной разговаривать. Но после он объяснил, что знает мой язык не так хорошо как руководитель, предоставляя ему переводить его речь. Директор спрашивал нас обо всём, что было до его приезда, какие условия выполнили их сотрудники, разрешилась ли ситуация полностью. Интересовался тем, что я делал все эти пять дней, не сломал ли чего. Немного обидно такое недоверие, но услышав что я даже помогал Старшему одобрил сделанное. "А почему же ты помогал нам?"-Переспросил от лица директора Старший. Я задумался. Действительно, можно было бы уйти, но куда? Даже если бы я вернулся обратно домой, мне не было бы прежнего места. Вряд ли получится нормально дожить свой век (Или уже не свой) просто приехав и пропищав:" И здравствуйте снова". Нет, совсем плохой вариант. Лета времени течёт в один конец. И сидеть сложа руки день и ночь весьма тяжело(Хотя, какое к чёрту движение?!), поэтому любое содействие как-то увеселяло безграничное существование. Когда Старший перевёл мой ответ, директор лишь развёл руки. Он поставил несколько условий, которые были бы выгодны для обеих сторон. Первое и самое главное условие-никогда не разглашать посторонним лицам о "особенностях" своего существования, и ни в коем случае не говорить об этой сделке(Я так и знал что махинация). Второе, не менее важное- не причинять вреда или неудобств посетителям или работникам своими "особенностями". На случай, если мне приспичит побегать без головы и т. п. А третье-чистая договорённость. Я могу уйти в любое время, если скажу об этом руководителю. И чем раньше я это сделаю, тем радостней будет на душе главы. И пока сочувствие превалировало над жаждой выгоды- в моём распоряжении был весь музей.
18. 05. 95.
Мне поручили половину уборочных работ и поливание цветов. Вечером, в 9 часов, я доставал ведро с красными инициалами Б.С., что расшифровывалось, очевидно, "Билл Сейдон". Потом я наполнял это ведро наполовину и шёл мыть, мыть и мыть. Было приятно работать в тишине после дневной суеты. Хоть это и музей, в выходные шума было предостаточно. В основном кричали дети, но попадались и взрослые крикуны. А ночью была тишина, только шуршание тряпки и потрескивание ламп вливались в неё. На первом этаже легко убираться, по сравнению с остальными залами. Цоколь я не мыл, это забота других людей, но всё равно приходилось лезть в этот тёмный ад, только там я мог поменять воду в ведре. По пути обратно я запнулся на одной из ступенек и полетел прямо в тартарары, кувырком по лестнице. Ведро и швабра полетели следом. Упав, я услышал как жестяное ведро грузно грохнулось о мрамор, вода разлилась, и я ощутил её обжигающее прикосновение. Фонарь разбился вдребезги. Я позвал охранника, благо пост был неподалёку.
- Александр.
Мой голос легким эхом отозвался во тьме.
- Ась?
В голосе охранника чувствовалось волнение:
- Кто здесь? Билл, это ты?
- Да.
Сверху послышалось шуршание и лязг ключей. Сквозь свет фонаря едва виднелись очертания сторожа. Он едва слышно охнул.
- Освети мне путь.
Сказал я и осторожно пошёл по ступенькам.
При падении некоторые шурупы выбились из первого позвонка и потому моя голова еле держалась. Добравшись до препараторской, я вскрыл швы, чтобы осмотреть его на наличие трещин или других повреждений. Это оказалось не так просто, поэтому я воспользовался зеркалом и длинными ножницами. Было немного жутковато смотреть на своё лицо без кожи. Череп был зафиксирован тонкими шурупами у основания, а скульптура лица создавалась глиной и тонкими-тонкими проволочками, проходящими как капилляры и связки. При такой тонкой работе я надеялся увидеть и язык, но увы, его не было. Полость рта вообще не была удостоена такого внимания как глаза или руки, что при моём положении весьма неудобно. На черепе я заметил цифру "23", написанную около виска. Это мой возраст. Но почему его написали на моём черепе? Что за сакральный ритуал? Не знал, что собственное прошлое может таить в себе столько загадок.
После всех дневных, к слову, немногочисленных, забот можно было прочесть какую-нибудь книгу из архива, но очень осторожно. Некоторые книги-большой раритет и стоят дороже меня. Читая две книги, написанные на моём и здешнем языках на статьях про определенную птицу, можно было подлатать свой лексикон. Вообще, в архиве было много книг, но некоторые мне не разрешали читать из-за их древности. Перечитывая оглавление, я поймал себя на мысли, что толком не видел городских достопримечательностей. Это упущение мне захотелось исправить. Я подошёл к охраннику и спросил:
- У тебя есть карта города?
- На кой чёрт она мне?
- У тебя её нет?
- Нет-нет.
Возможно, достаточно знать где находится музей, а потом просто спрашивать у прохожих дорогу. Я собрал всю мелочь, что накопил на чёрный день, оделся и пошёл к выходу в предвкушении интересной ночи. Уже открыв дверь, остановился: откуда ни возьмись выбежал охранник:
- Эй, слушай, ты сейчас намылился по городу шляться что-ли?
- Что?
- Ну, гулять.
- Да.
- У-у, так ты совсем не местный! Не советую тебе ночью гулять, сейчас типы мутные ходят, хрен знает вернёшься ли. Вон, до чего дошли, уже и обувь отбирают, не то что мобильники!
- Гулять не ночью??
- Не-е! твоё дело, идти, я просто предупредил.
- Хорошо, спасибо.
- А, да, вот ещё.... Просьба есть небольшая, будь другом, а?
Я удивленно посмотрел на него. С каких пор люди просят быть друзьями? Хотя в этой стране всё возможно, другие манеры же.
- Ты хочешь чтобы я был тебе другом?
- Не-е, ты не так понял. Это выражение такое, как "собаку съесть".
Шокирующее известие ввело меня в ступор.
- Ближе к делу.(Невероятно удобная фраза. Старший сказал что можно применять, когда не понимаешь более трёх слов в предложении)
- Мы с товарищами решили на дачу по утру поехать, а электричка рано отъезжает. Боюсь не успеть за пивом сгонять, а это смерти подобно.
-Окей.
Я взял деньги и пошёл в ближайший круглосуточный магазин. Выкладывая бутылки на ленту, я неосторожно повернул руку, и кажется, кассирша заметила швы на ладони. Хотя, если она работала круглосуточно-на всех можно смотреть как на чучел. Во избежание душевных травм окружающих, я как можно быстрее покидал пиво в пакет и ушёл. Охранник очень обрадовался и даже оставил сдачу мне. Я давно взял на заметку, что люди этого края щедры, но только когда ты этого заслуживаешь
В ближайшем расположении от музея находилось четыре круглосуточных магазина, помимо них на перекрёстке существовал супермаркет. На большом проспекте множество ресторанчиков держали свои двери открытыми с десяти до полночи. В закрытом кольце дома, на той стороне улицы, была детская площадка. Краска облупилась с её ржавых конструкций, но место до сих пор пользовалось успехом у детей. Порой достаточно забавно наблюдать за их играми, но шум и крик зачастую раздражал. Предпочтительней проводить время в ближайшем маленьком парке между двумя дорогами. Рядом с музейной лабораторией пустовала брошенная автостоянка. Там можно было заметить подростков, пробегающих от колонны к колонне или вальяжно распивающих банки с "вкуснятиной". Правда, по внешнему виду они отличались. Те, кто бегал и активно лазил по стенам, носили удобную неяркую одежду, при встрече с пешеходами убегали прочь. Менее шустрые сверстники-гурманы при любом обращении ругались как черти и кричали не хуже маленьких детей, так же громко и пронзительно. Иногда дело доходило до граффити и выбивания стёкол. А потом приезжала охрана и прогоняла всех, даже меня, стоящего около забора. Аргумент против моего присутствия был железобетонный- фотографировать нельзя. Вот она, справедливость.
31. 12. 97.
31 декабря был Новый Год. Так праздник называется. Рождество тут тоже есть, но проходит не так масштабно. Администрация музея решила устроить акцию по изготовлению ёлочных игрушек. Вера, музейная работница, отвечала за её подготовку. Она украшала по праздникам стены, переклеивала афиши или развешивала картины на выставке. Это была невысокого роста женщина, улыбчива, деликатна в общении. Даже наша с ней встреча вышла вполне человеческой, хоть и несколько внезапной. То был октябрь, и я как раз собирался сушить букет кленовых листьев в газетной стопке. Но в моём букете оказался червь, и нужно было отнести его обратно как можно скорее. Уж не знаю что она забыла на складе. Я чуть было не столкнулся с ней, но, ловко крутанувшись, лишь споткнулся и побежал дальше. Она окликнула меня: "Мужчина, вы червячка обронили" и засмеялась. Ну хоть не огрызнулась, и то приятно. Странная она женщина, добрая. В первый день угостила нас пирожками с капустой. Говорили что вкусные.
Администрация назначила меня её помощником, пока не подберут другого на эту должность. По плану двое человек должны руководить мероприятием: один завлекает посетителей, другой режет заготовки и оказывает всяческую помощь наименее умным детям. Рано утром она принесла много цветной бумаги и клея, ещё были бумаги с инструкциями по склеиванию игрушек. "Нарядись"-Сказала Вера:"Думай о хорошем. Чтоб улыбка была". Казалось бы, простые вещи, но трудновыполнимые для меня. Когда рот расплывается от дружелюбия и добра- это одно, а когда его тянут проволоки и собеседник начинает обливаться холодным потом с твоих "эмоций"- это другое. И что же Вера подразумевала под праздничным видом? Подтяжек вполне достаточно, да и рядиться больше не во что. "Нет, это не наряд"- Покачав головой сказала она: "Вот, посмотри как я выгляжу". Я осмотрел её. Платье с бардовыми цветами, тёмный жилет, большие красные бусы. Да, празднично. "Где я могу достать бусы?"-Пошутил я. "Нет, ты не понял. Добавь к своему повседневному наряду что-то броское и карнавальное. К примеру,экстравагантный красный галстук-бабочку. Будет очень красивый контраст". Ещё было время подумать. Разбирая коробку с не очень нужными вещами(Сюда складывали брак для разных целей.) я нашёл разрезанную вдоль шкурку лисицы. Совсем неопытный таксидермист сделал разрез на спине, а не на животе, как должно. Вполне годная шкура. Меня осенила мысль: а почему бы не сделать из неё зимнюю шапку? В тему будет. Я достал швейные принадлежности с полки и принялся за дело. Нужно было скроить ее незамысловато, но крепко, и в то же время празднично. Через полтора часа вышла странная шапка с лисьими ушами. Не то что бы её сразу же хотелось напяливать на голову, но другого выбора не было.
В десятом часу мы начали работу. Реакция на столь странный головной убор была очевидна. У посетителей был немой вопрос в глазах: "Что за идиотство?" Хотелось заменить его на что-то менее праздничное, но Вере он так понравился, что она упросила меня потерпеть. Работа была несложной: нужно было резать определённые фигурки из цветной бумаги для желающих, и сделать самому что-нибудь из них, для примера. Я взял за основу совёнка, чтобы сделать некое подобие сипухи. Некое подобие вышло, а сипуха нет. С часу дня народ повалил. В прошлый Новый год приходилось работать с выставками, поэтому такое количество людей меня немного изумило. Я вырезал кружки, полоски и треугольники, сортируя их на столе по стопкам. Дети потом подходили и брали нужную им фигуру. Одна девчушка долго и упорно просила меня вырезать "пиралипед", пока Вера не заинтересовала её другой схемой игрушки и "пиралипед" сменился на "трилгольник". Видя моё замешательство, она объяснила что девочка имела ввиду параллелепипед и треугольник. Хм, откуда ребёнок мог знать как называется эта фигура, параллелепипед? Ну хоть не тессеракт попросила вырезать, в конце концов. Вера умела заинтересовать детей. Она рассказывала всякие факты о зверях, которые они делали, предлагала идеи для украшения игрушек. Самым ходовым товаром были полоски, детям очень нравилось делать из них шарообразные клетки или цветы. Пришлось хитрить, складывая лист в несколько раз и уже тогда вырезать фигуру. Очень эффективный ход. К тому же, многие заказывали пёрышки или лапки, клювы. Это отнимало время и меня снова просили сделать ещё. Работа шла быстро.
День подходил к концу. Людей становилось всё меньше. Работники тоже уходили домой, готовиться к празднику. Акция прошла на ура: вся ёлка в холле была сплошь увешана корявенькими бумажными игрушками, а наверху красовалась разрисованная красная звезда. С игрушками ёлка выглядела куда наряднее, чем просто с подсветкой. Никто уже не подходил к нам, и Вера задумчиво вырезала бумажную снежинку в ожидании желающих. Скука неспешно разрасталась, и в надежде её развеять, я спросил Веру:
- Хочешь, трюк сделаю?
- Давай.
Она премило улыбнулась. Я взял ножницы со стола и проглотил их.
- Вуаля!
Я вынул их из рукава и поклонился. Вера радостно похлопала в ладоши.
- Как ты это сделал? Я же точно видела что ты их проглотил.
- Ловкость без волшебства.
Ответил я самодовольно. Она посмотрела на часы и ойкнула.
- Ба, да ведь уже шестой час! Вынеси мусор, я пока со стола уберу.
После небольшой уборки мы отнесли стол и стулья обратно в кабинет. Я сидел на диване пытаясь приклеить злосчастное крыло как-бы-сипухе. Рядом стояла Вера и красилась перед зеркалом.
- А ты где будешь Новый год справлять?
Неожиданно сказала она, щёлкнув косметичкой.
- Здесь.
- Как так? Не повидав такие салюты? И не погуляв по площади?
- Я не знаю города, могу потеряться.
Вера уперла руки в бока и нахмурилась.
- Нет, Билл, так не пойдёт! Это ж целый век так ничего и не увидишь! Одевайся скорее, на площадь поедем.
Я был приятно удивлён таким поворотом событий, желание посмотреть город снедало меня с осени. Уже собравшись выходить, я обнаружил, что мне нечем укрыть голову от снега. Вера решила эту проблему радикально. Дурацкая шапка снова была на мне, а Вера довольно хихикала от своей блистательной идеи. Что бы шапка выглядела хоть чуточку лучше, я отрезал нити, стягивающие лапы внутри, повысив крутость до +50. Сначала Вера заехала домой ненадолго, ей нужно было взять пакет с подарками. Я предпочёл стоять около подъезда пока она гостила, ведь никто не знает как отреагируют на моё появление обычные люди, не закалённые тысячами чучел. Да и не хотелось как-то заходить к незнакомым людям. Снег выпал рыхлый, и снежки совсем не получались, поэтому наилучшим развлечением было пустая ходьба от подъезда к подъезду. К нам присоединилась еще подруга Веры и её брат. В десятом часу мы сели на трамвай до метро. Он был почти пуст, многие везли с собой большие пакеты или хотя бы одну сумку с провизией. В метро же творился Водевилль. Очень много людей, которые текли нескончаемой рекой по станции, растекаясь в вагоны. После нескольких остановок мы сделали пересадку на другую линию. Народу было всё больше. Мы доехали до станции и вышли в город. Я задумался, разглядывая здания, но Вера дёрнула меня за рукав, сказав:"Не спи, замёрзнешь!". Вскоре мы вышли на большую, хорошо освещённую площадь. Под разноцветными гирляндами расположился большой каток. Играла музыка, толпы людей нарезали кругами по льду, а по бортикам уселась детвора и шумливо подбадривала своих падающих товарищей. Около тротуара я заметил снеговика с ведром на голове. Причудливые однако скульптуры здесь. В кофейных и бистро очереди людей выстроились за кренделями и горячим чаем, а кое-где подавали даже суп. На окраине площади стояла маленькая рождественская ярмарка. Магазинчики продавали сувениры и всякие новогодние атрибуты, в том числе и шапки, ужасно некрасивые. Скорее всего их вешают куда-нибудь и забывают, как с любым другим барахлом. Тем не менее, отважные, в драбадан напитые личности не заботились о внешнем виде и надевали их сразу после покупки. По сравнению с этим ширпотребом моя лисья шапка-просто корона. Прогуляв до половины двенадцатого по округе, мы вернулись на площадь. Толпа людей стояла около башни в ожидании. В полночь забили куранты. Они отсчитали ровно 12 ударов и бой сменился радостным воем и криками. Вспоминание вспыхнуло бенгальским огнём: стол, накрытый белой скатертью, в бокалах отсвечивающиеся огни гирлянд на ёлке. Звон упавшей тарелки, и осколки, лежащие на полу. Я убираю их и сажусь ужинать. Радио наигрывало по второму кругу популярные мелодии, но ни брат, ни мать с отцом не слушали его. Кажется, тогда мне было лет тринадцать.
Вера проводила меня до остановки. По пути мне встречались группы людей с фейверками или алкоголем, некоторые из них были так пьяны, что чуть не падали. "Вот тебе и обратная сторона веселья"-С грустью отметил я. Хотя помнится, как-то раз, будучи живым, я на спор выпил около полтора литра пива, и добирался домой исключительно... Задом наперед. Ох уж эти празднички, чего только не происходит на кануне Рождества или Хеллоуина. Но не стоит верить фильмам, обычно упокойники не восстают из мёртвых, или какой-нибудь дед безвозмездно не тратит свою вечность на детей. Всё достаточно лаконично и просто: половина людей не помнит что произошло, а вторая будет весь год шантажировать своих знакомых-алкоголиков. Эта формула оказалась работающей даже в чужой стране. Кроме выпивки незаменимым символом окончания года считается подарок. Для детей ходовым подарочком являются простые сладости, иногда в довесок к желанной игрушке. У взрослых это полотенце. Единственное, что перечислила Вера. На вопрос "а что ещё?" она махнула ладошкой:"Много чего". Но будем считать, что только полотенце. Интересный обычай-полотенце везде, полотенце всегда-лучший подарок, если ты... Просто хороший человек. Даже обидно стало, что до сих пор у меня нет полотенца. Хотя, оно мне не нужно.
20. 03. 98.
Ранняя теплая весна предвещала много хорошего. Я решил прогуляться по ближайшим улицам в поисках чего-нибудь интересного, поскольку за зиму ужасно устал от музейного однообразия. При ярком солнце можно было сделать хорошие фотографии на новенький фотоаппарат. Выбор велик: люди, машины, почки на деревьях, снующие тут и там воробьи и голуби, четырёхэтажные здания, плывущие облака и самолёты. Торжество жизни. Я зашёл на рынок. Прилавки, шум и гомон, овощи, птица, палатки. В тени такого разнообразия я увидел девочку с коробкой. Она стояла чуть поодаль и что-то говорила прохожим. Подойдя чуть ближе, я увидел что в коробке были трое котят. Хотелось бы спросить её, можно ли сфотографировать их, но правильно поставить вопрос не мог, поэтому безучастно стоял рядом и разглядывал забавных зверушек. "Дядь, возьмите котеночка"-Неожиданно сказала их хозяйка: "В добрые руки отдаем". Хм, а как руки могут быть добрыми? Они мягкие или светлые? Или и то, и другое? Чтобы не впасть в задумчивость, я обратил внимание на котят. Их было трое:белый с черным пятном на лбу, черный с белыми лапками и полностью белый котенок с черным хвостиком. Было бы неплохо взять себе такого, весна и начало лета щедры на осадки, и для дождливых дней это будет весьма занятным. Я указал на белого с черным пятном, вопросительно глядя на девочку. Она взяла котенка на руки и погладила его. "Это Сушка, сорванец большой. Вот, держите"-Девочка протянула его мне. "Хоть бы не уронить"-крутилось у меня в мыслях: "Котята такие хрупкие, это тебе не утюг чугунный". Мягкая шерсть была непривычна после сухого меха чучел. Котенок мяукнул пару раз и заурчал. Ох, я искренне надеялся что это от моего теплого плаща, а не от запаха нафталина. "Спасибо"-Сказал я и как можно аккуратнее улыбнулся. "Всего хорошего"- Уже вслед крикнула мне маленькая торговка. "Как же хорошо уметь улыбаться"- Подумал я переходя дорогу. Без улыбки многие вещи поменяли бы свой смысл.
Котенок путешествовал по городу вместе со мной. И кроме того, я придумал ему новое имя. Теперь его звали Заславски, это было фамилией автора одной из музейных книг. Странная фамилия, что оно может значить? Может, "за славой"? Что может находиться за славой? Очевидно Заславски. К вечеру мы с ним немного заплутали. Котенок проголодался и мяукал. На счастье я всё-таки смог более внятно объяснить прохожему о моей просьбе, и тот указал мне дорогу. Около ворот музея я встретил Клима. Он стоял около мусорного бака и курил.
- О. Билл. Где пропадал?
Он кинул окурок в один из баков.
- Фотографировал.
Я показал Заславски Климу. Он со скептицизмом смотрел на него, уперев руки в бока. Потом цыкнул языком и произнес:
- Тут и без котят дел до... Короче, если насерит где-нибудь-сам убирать будешь. Всё, я ушёл. Пригляди тут. Жулики всюду.
Мне показалось, что он просто хотел меня чем-то занять. Но кто знает, ведь однажды с открытой экспозиции чучело чуть не своровали. Поэтому лучше оставаться на чеку.
Ночью я лежал, не в силах уснуть. Вообще можно было о чём-нибудь думать, сочинять глупые стишки или рыться в собственных воспоминаниях. Хотя в тоже время было бы намного лучше провалиться в сон, не боясь заскучать от собственных рассуждений. Я не спал уже год. Но сегодня меня что-то тревожило, как будто Смерть во второй раз идет за мной. За моим телом, чтобы зарыть его, тем самым устранив странное явление. Я давно понял невозможность своего пробуждения и существование моё вообще, но сейчас это особенно остро ощущалось. Может, это снова была скука. Заславски не спал, он ходил рядом, время от времени подпрыгивая, будто что-то ловя. Я уже собирался встать, как раздалось:"СКРЯК!" Я бухнулся обратно в ящик. Людей нет, мы с котёнком одни. Что могло бы так скрякать? Если бы я был живым, то, наверное, покрылся мурашками за долю секунды. Но всё что я мог, так это крутить глазами. С минуту все было тихо. Потом звук, как будто палки ломали об колени. Заславски не обращал на них внимания и спокойно расхаживал по ящику. Я же совсем не двигался. Что может навредить чучелу? Вообще мне нужно много чего опасаться, но уж точно не монстров всяких. Чучела сами кого хочешь напугают. Пока я рассуждал, послышался треск. На этот раз Заславски насторожился и замяукал. Я посадил его возле себя и погладил. "Ты хочешь кушать?"-Спросил я его. Он мяукнул. Может, что-нибудь завалялось в холодильнике. В любом случае надо было уходить со склада. Между стеллажей рядом раздавался рычащий гул. Сначала тихо, потом всё громче, ближе... Я выбежал и закрыл дверь за собой. Кажется, в этом месяце придётся ночевать в залах.
В холодильнике лежало немного колбасы, но этого было мало чтобы накормить котёнка. Пришлось сходить в ближайший 24-часовой магазин за кормом. В ночной холод Заславски сильно дрожал, как бы я не укутывал его шарфом. Оставлять его в музее было рискованно, вдруг действительно нагадит где. Хотя идея с маленькими кошачьими подгузниками уже не кажется такой бредовой. И маленькие кошачьи шарфики. И маленькие кошачьи подтяжки. Маленький заводной засранец. К сожалению, он так и не смог отогреться в магазине, какие-то пьяные типы расхаживали рядом, и мы шустро прошмыгнули к кассам, а там и "домой". Последний снег неспешно летал в лучах фонарей, а всё та же грязь хлюпала под ногами. Как всегда весенний контраст. Пока Заславски кушал, я зашивал плащ, порванный о ограду. Скуки ради работало радио. Щёлкнув ножницами последнюю нить, я с удивлением обнаружил, что котёнок куда-то подевался. "Кис-кыс"- Позвал я его. Как сквозь землю провалился. Я задумчиво осмотрел свежий шов на плаще. И тут-шлёп! Пушистый засранец упал мне прямо на голову и вцепился в волосы. Я снял его с головы и положил на пол рядом. Заславски смело покусывал мои пальцы и пинался. Играл. "Ох ты!"- Этот смелец резво махал лапками если видел что я собираюсь взять его за шкирку. Извернувшись, я всё-таки поймал его и отсадил чуть дальше, чтобы не мешал. Заславски сел, следя за движениями моих рук. Я скомкал один лист бумаги в шарик и кинул ему. Шуршащая штуковина заняла его на время. Я успел закончить ремонт плаща и склеить из картона подобие лотка. Прелесть картона в том, что она будет напоминать ему коробку, кошки любят коробки. В моё отсутствие он всё-таки успел нагадить на мой плащ. Ну почему именно на него?! "Чёрт бы тебя побрал, Заславски"- Сказал я ему: "Тебе же не будет приятно если я оставлю скальпель у тебя в лотке, верно?" Неразумное животное совсем меня не понимало. Только все так же покусывало пальцы и пиналось задними лапами. Некультурное животное ещё предстояло приучить ко всем благам совместной жизни с людьми. Всю дождливую весну мы провели с ним довольно интересно и без подарков в рукав. Но он всё равно тот ещё засранец.
15. 05. 98.
Июнь. Жара плавила асфальт и трепыхала горячий воздух. Из-за такой ужасной сухой погоды я выходил на улицу только вечером или ночью, а днём отсиживался под вентиляцией, где-нибудь на музейных просторах. Необычайная скука парила среди витрин. Люди, вместо того чтобы идти купаться, зачем-то приходили сюда, хотя могли бы поехать в деревню к родственникам или прогуляться в парке. Жалко было смотреть на страдающих детей. "Ну пойдёмте уже на карусель"-Гундосил мальчишка лет пяти, но его мама решила что нужно просветить своё чадо, показать ему как выглядят звери и как называются, почитать статью о Менделе и креационизме, а может, заодно прочесть увлекательнейший текст о аутизме и мутационных вырождениях. Я глядел на это и думал: "Почему бы вам не сходить в зоопарк, а не смотреть на, по сути, мёртвых зверей в тесном застеклённом помещении?"Следом возник другой вопрос:"Почему я не в зоопарке?". От этой странной мысли даже не по себе стало.
Как обычно, посетителей было достаточно. Никто не отличался оригинальностью, все так же фотографировали себя и своих детей на фоне чучел, иногда корча рожицы, будто хотели напугать их в ответ. Хотя мне попадались некоторые типы, которые весьма меня заинтересовывали. Обычно это был невзрачного вида человек, одетый в классический дресс-код.Они медленно ходили по залу, особенно тщательно рассматривая витрины. Такие типчики редко что фотографировали, покупали иногда сувениры и задумчиво рассматривали их. С ними было приятно вести беседу, даже не смотря на моё неидеальное знание их языка. Они терпеливо ждали пока я подберу слова, или поправляли при надобности. Хорошие ребята. Жаль, что у музеев нет завсегдатаев.
23. 08. 98.
Двадцать третье августа, мой день рождения. Утром я купил замечательный шоколадный тортик и бутылку зелёного сиропа, чтобы угостить работников. Для Заславски я прихватил корм чуть подороже (Не могу сказать что вкуснее, но судя по довольной морде корм оказался весьма сытным). Мне помнится, при жизни, когда едва пробивал полдень, мои друзья уже неслись торжественно ткнуть лицом в пирог именинника. Ну, во всяком случае здесь меня никто не собирался пирогом пачкать, и можно было спокойно дожидаться обеда, чтобы щедро раздать купленное. После покупки я сразу же пошёл искать где-то мной запрятанный галстук-бабочку и полосатые праздничные подтяжки. Не смотря на кажущуюся суматоху, дел у меня не особо прибавилось. Перезавязать хвостик на голове, утянуть шнурки на кедах, смахнуть пыль с макушки-вот и все праздничные приготовления. Да и какой праздник может быть без торта то свечками? Хотя... Я всё ещё мог загадать желание и сдуть огонь журналом. Почему бы и нет?
К двум часам дня я порезал тортик на максимальное количество частей и достал сироп из холодильника. Заславски уже был сыт и спал на диване, даже не заметив что я надел ему на голову бумажную шляпку. Праздничную, конечно же. Первым обедать пришёл Игорь. Насколько мне было известно, он переживал не лучшие времена и я надеялся что торт немного его утешит. Но увы, на мой добрый жест он ответил лишь едким замечанием насчёт сахарного диабета. Потом пришла Ольга и Вера, они очень обрадовались угощению и поблагодарили меня поздравительной песенкой.
- Сколько тебе стукнуло?
Спросила меня Вера, попробовав немного.
- Килограмм?
- Не-ет, ну, исполнилось сколько?
- Двадцать пять лет.
- О, самый сок, считай. Ну, чего бы тебе пожелать? Счастья, удачи. И хорошего времяпрепровождения.
- Благодарю.
Ольга дёрнула носом и отодвинула свою тарелку чуть в сторону.
- Ты в перерыве с нашими стоял?
- Да. Как ты угадала?
- От тебя куревом несёт. Дымят как паровозы, ходи чихай потом. Тьфу ты!
Она возобновила трапезу.
Я захихикал от её лёгкого негодования. Умеет же сказать экскурсовод! Её ворчание можно было не воспринимать всерьёз, так, для галочки ворчала,"чтобы жизнь мёдом не казалась". Я взял сонного Заславски и оставил дам наедине с тортиком. Моему коту видимо не понравилось такое пробуждение, от чего он упрямился и лез на плечи, скинув бумажную шапочку.
- Ты, засранец, не веди себя так в присутствии именинника.
Я снова надел ему колпак. Заславски снова его скинул. Я клацнул зубами с досады. Дрянное животное не хотело веселиться вместе со мной. Но мне нужны гости, я не хочу праздновать один!... Оглядевшись вокруг, я оскалился улыбкой.
В регистрационную зашёл Влад. Он оторвал свой взгляд от бумаг, заметив что-то необычное. Его глаза всё округлялись, пока он вертел головой. На каждом чучеле красовался праздничный колпак, а их там было немало.
- Добро пожаловать на праздник.
Я с улыбкой смотрел на ошалевшего работника. Сморщившись, он громко протянул:
- Что это за хрень??
- У меня день рождения сегодня. Они тоже приглашены. Присаживайся, я принесу сироп.
- Ид-ди ты к чёртовой матери, бл-лин!
Он замахал руками и быстро удалился с празднества, а я укатывался со смеху над своим остроумием. "Вот жалость, Заславски. Наш гость ушёл, так и не поучаствовав в пиршестве... Но я знаю, ты рад веселью, не так ли?"Заславски никак не реагировал, только всё так же дремал на моих коленях. Даже возгласы Влада его не волновали. Очень уж ему хотелось спать. Прошлой ночью он скакал как горный козёл, вот и дрыхнет теперь. Вечером проснётся, покушает праздничного корма, и снова скакать примется, по дивану, по столу, оттуда на мою голову, а с головы на шкаф. Резвись, пока можешь.
Вечером я отнёс Заславски в подсобную, где он проводил время в моё отсутствие. Я высыпал остатки корма в миску и вышел на крыльцо. Мимо проходили смотрительницы, они уходили раньше всех. потом прошли офисные секретари, экскурсоводы... Скука потянула своими граблями время. Я подскочил и подбежал к заднему входу. Как ожидалось, пара работников ещё не ушли, а курили возле дверей.
- Вы знаете какой-нибудь парк?
- Что за парк?
- Большой. С деревьями.
- Тут рядом лесопарк есть, вниз по проспекту.
- Там есть колесо обозрения?
- Нет, там нет. В северном точно было, Серёг, я не ошибаюсь?
Он обратился к коллеге.
- Да, колесо там есть. И тир вроде бы. Точно не помню.
Работник повернулся ко мне.
- Ну вот, езжай на метро, тут рядом станция, по прямой как раз будет.
- Большое спасибо.
Не знаю почему, но мысль увидеть панораму города показалась мне довольно соблазнительной. Так же я подумывал взять с собой Заславски, чтобы не скучал. Нужно было тщательно спланировать маршрут поездки. Насчёт транспорта и дороги я часто советовался с организатором выездных выставок, поскольку она хорошо знала город по своей профессии. Пока оставалось время, я сходил в зоомагазин за поводком. Заславски уже носил ошейник, я специально приучал его к этому, мало ли понадобится его с собой брать куда-то. Тем более с ошейником он выглядел как домашний кот, и ловцы бродячих животных не поймали бы его. Хотя как оказалось, такой профессии тут нет. Вот удивительно.
Мне помнится, как в конце августа я справлял Сансет. О, я любил Сансет. Это был наш общий праздник с друзьями в честь окончания лета. Мы проводили его в загородном доме на окраине леса, украшали гирляндами стволы деревьев, подвязывали к веткам бумажные фонарики. Выносили два дивана и маленький стол, радио. Однажды граммофон слушали, настоящее удовольствие. Нередко с нами тусовались и другие компании, хотя для них это было просто вечеринкой. Обязательным условием для каждого было принести с собой еду или что-нибудь интересненькое. Ночь мы проводили в танцах под музыку и пересказах мифических историй. Со временем я начал интересоваться оккультной литературой и произведениями по типу "Гептамерона", благо городская библиотека располагала материалами на эти темы. Ближе к полуночи, если танцевать уже никому не хотелось, я рассказывал своим друзьям о хтонических ужасных тварях, что живут под землёй в центре Вселенной и управляют нашими душами. А после изучения сигилл даже иллюстрировал свои познания на тетрадных листах. Разумеется, это всё преподносилось хорошим мифом, но со временем я понял, что в этих книгах есть что-то большее чем просто пересказ народной выдумки.
24. 08. 98.
Утром, подготовив рюкзак, я задумался о верхней одежде. Вообще было бы неплохо иметь плащ на все сезоны, но от безденежья такого не имелось. Есть другой вариант. Я пошёл к руководителю и попросил выдать мне куртку, которую обычно выдают всем при поступлении на работу.
- Я бы с радостью. Не подумай что я из жадности тебе её не даю, просто каждый комплект униформы у нас по работнику, ты же не работаешь официально, у тебя контракта нет, соответственно, и формы. Попроси у кого-нибудь. Может, кто не пользуется пока, даст тебе.
- Клим ушёл в отпуск недавно. Ты можешь дать мне его куртку?
- Ну не знаю, Билл. Это всё-таки его вещь...
- Я буду аккуратен.
- Нет, так не пойдёт. Давай я тебе Сашкину дам, он ею не пользуется пока.
- Хорошо.
Она принесла из гардеробной куртку с символикой музея на грудном кармане.
- А тебе зачем вообще она?
- Защита от непогоды и насекомых.
- А-а. Протравись химикатом, надёжней будет.
- Спасибо за совет.
В парке было не многолюдно. Ясная погода, безветренность. Зелёный навес создавал дырявую тень в скверах. Уровень влажности был приемлемым, поэтому я беззаботно прогуливался по дорожкам. Заславски шёл рядом некоторое время, а потом устал и я понёс его на руках. Обойдя весь парк, мы пришли к Колесу Обозрения. Оно было очень большим, около 19 кабин. К сожалению, в моём тщательно выверенном плане была грубая ошибка: с животными на аттракцион не пускали. Я не хотел расставаться с Заславски, это было бы не по-товарищески. Поэтому я решил что найду другое развлечение на сегодня.
Купив небольшую булку с маком, я принялся кормить голубей на площади. Заславски сидел рядом и жадно глядел на птиц, снующих прямо около его носа. Я держал его за ошейник, на случай если он решит начать охоту. Извернувшись, этот засранец всё-таки кинулся на сборище воробьёв и подбил одного. Воробей ускакал под машину, но на этот раз я не упустил кота и взял его на руки. Быстренько, раскрошив булку на несколько частей, мы покинули площадь.
Солнце уже порядочно припекало и смысла находиться дальше я не видел.К двум часам дня мы успешно возвратились обратно в музей. В коридоре я встретился с Игорем, он остановил меня и спросил:
- О, ты где был всё это время?
- Гулял в парке.
- Что, серьёзно? Мы тут тебя обыскались маленько. По документам лажа вышла, а копии у тебя вроде.
- Дай мне время, я принесу их.
- Будь уж добр.
Он отправился дальше по своим делам. Позже, двое работников задали тот же самый вопрос, и я понял, что дело оказалось действительно серьёзным. Вечером Галина даже уделила этому особое внимание:
- Почему ты гуляешь по паркам в рабочее время?
- Я не работаю.
- Но график-то должен быть, коли помогаешь. А то это не помощь уже будет, а сплошное разорение!
- Контракт?
- Что контракт?
- Заключить.
- Ну можно в принципе, только проблем будет много потом. Давай просто договоримся чтобы ты предупреждал меня в случае чего, ладно?
- Ладно.
- И постарайся присутствовать рядом с музеем хотя бы днём, я уж не говорю ночью. Копии могут понадобиться в любой момент. Понял?