Бекхэм Брюс : другие произведения.

Выходные с загадочными убийствами (Расследование детектива Скелгилла, № 11)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
  
  
   
  ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА
   
  Murder Mystery Weekend — это отдельная криминальная детективная история, одиннадцатая в серии «Расследование детектив-инспектора Скелгилла». Он расположен в основном в английском Озерном крае и вокруг него – национального парка площадью 885 квадратных миль, расположенного в суровом северном графстве Камбрия – и столицы Шотландии Эдинбурга.
   
  ТОГО ЖЕ АВТОРА
   
  Убийство в Адланде
  Убийство в школе
  Убийство на грани
  Убийство на озере
  Убийство с помощью магии
  Убийство в уме
  Убийство на поминках
  Убийство в лесу
  Убийство во время наводнения
  Убийство в Мертвых скалах
  Выходные тайны убийства
  Убийство в бегах
   
  (Вверху: расследование проводит детектив-инспектор Скелгилл)
   
  Убийство, Таинственная коллекция
  Дюна
  Сексопаты
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
   
  Оглавление
  Глоссарий
  1. Первый день весны
  2. «Объявлено об убийстве»
  3. Комната леди Анны
  4. Уилл Лидделл
  5. Саутуэйт
  6. Отдыхайте и будьте благодарны
  7. Завтрак в Корсторфине
  8. Блэкхолл/Сьюзи Дафф
  9. Мюррейфилд/Белинда Люкер
  10. Равельстон/Фелисити Бельведер
  11. Церковь Святого Сальватора/Мюриэл Лидделл
  12. Лалди Махал
  13. Логанлея
  14. Катриона
  15. Лондон
  16. Объезд
  17. Озеро Бассентуэйт
  18. Пенрит, штаб-квартира
  19. Что видел дворецкий
  20. Возвращение в Эдинбург.
  21. Юнкта Сорорибус
  22. День открытых дверей
  
  Следующее в серии
   
  
   Глоссарий
   
  Некоторые из слов на местном камбрийском и шотландском диалекте, использованных в «Выходных загадочных убийств», следующие:
   
  Ах, кент, ты верующий, я знал твоего отца.
  Auld Reekie – «Олд Смоки» (=Эдинбург)
  Бек – горный ручей
  Кадди – осел
  Кадди Уифтер – левша
  Дик – хитрый взгляд вокруг
  Доннат – идиот
  Случиться – возможно, может быть, кажется
  Ханнер – сто
  Дженни — дворник
  Цзин – восклицание
  Кекс – брюки
  Кен – знаю; ты знаешь
  Девушка – девушка, молодая женщина
  Луг – ухо
  Ма сел – я
  Маш – заваривание чая
  Смущенный – обеспокоенный
  Ой - что угодно
  Полис – полиция
  Скелп – пощечина
  Соммат – что-то
  Туп – баран (овца мужского пола)
  Таппинг – чем занимаются бараны
  Йоуэ – овца
   
  И кокни сержанта Лейтона!
   
  Яблоки – лестница («Яблоки и груши»)
  Blow the gaff – раскрыть тайну
  Бутылка – задница («Бутылка и стакан»)
  Сливки растрескались – устали
  Собака – телефон («Собака и кость»)
  Гафф – недвижимость/дом
  Гизер – мужик
  Мясорубки – глаза («Пироги с фаршем»)
  Беда - жена («Беды и раздоры»)
  Два и восемь – состояние (расстроения)
   
  
  
  OceanofPDF.com
  
   1. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ВЕСНЫ
   
  Пятница, утро
   
  С самого начала осознания себя 21 марта имело для Скелгилла особое значение. Солнце пересекло экватор и возвращается, чтобы вдохнуть жизнь в застоявшийся ландшафт Камбрии. Собачьи фиалки поднимают выжидающе-сиреневые лица из опавших осенних листьев; линь шевелится от зимнего оцепенения, чувствуя градус-другой тепла; первая пеночка, только что высадившаяся на берег, осторожно выстукивает палочки для еды из треснутой ивы, возвещая благоприятную дату. День рождения Скелгилла.
  Со своей лодки, вдали от толпы, он поворачивает лицо к солнцу, все еще низко над Барфом, хотя уже позднее утро. Озеро Бассентуэйт затихло, отражая сцену: два Барфа, два Бишопа, два солнца, из-за которых он закрывает глаза; этот теплый намек на лето, дрожь – трудно определить, какие чувства она на мгновение очаровывает – обещание чего-то, что, по правде говоря, никогда не материализуется; это похоже на далекую перспективу, размытую и таинственную, которая становится знакомой и обыденной, когда, наконец, входишь в нее.
  И все же, кто знает, что принесет весна, наверняка что-нибудь? На плаву острого слуха Скелгилла достигает жалобное блеяние новых ягнят. Этот маленький парадокс напоминает ему, что это стык Рыб и Овна, последнего и первого знаков зодиака. Никакой мистик – только всегда прагматик – тем не менее, есть аспекты, которые ему нравятся – небесная рыба, направляющая его призвание, его склонность к рыбалке – и баран – в данном случае очень почитаемое существо – кто не хотел бы быть наделен его легендарными чертами?
  И на тюпах было много работы – хотя надо сказать, что октябрь – время для купаний на озерах; теперь, спустя пять месяцев, их плотской героизм приносит свои плоды. Скелгилл ловит рыбу в более мелких южных районах, питаемых Ньюлендсом-Беком; прибрежные раздутые ивы пасутся в пойме, в районе, известном как Зеленое болото, аллювиальной полудикой местности, где давным-давно было заключено непростое перемирие между человеком и Матерью-природой. Наводнения повторяются; растительность неукротимая; там коварное болото и трясина. Такие препятствия были использованы во благо: пять столетий назад фундаменты были погружены в устойчивую подстилающую морену; откуда возникло изолированное здание замка Гринмайр – настоящего замка с башнями, башенками и окнами с бойницами – являющегося украшением по меркам более примечательных северных бастионов, Алнвика, Бамбурга и Карлайла. Сегодня, когда в его стенах проходит столько призраков, что можно было бы заполнить пару бокс-сетов, он служит эксклюзивной загородной резиденцией, которую сдают внаем состоятельные люди.
  Хорошо обеспечены, но не всегда хорошо себя ведут. В течение нескольких минут Скелгилл чувствовал волнение на озере. Лодка, выскользнувшая из Пил-Уайка – его Пил-Вайка – не ускользнула от его острого взгляда. Крошечный уединенный залив, хотя и является общественной стартовой площадкой, редко посещается кем-либо, кроме него. Теперь его серо-зеленые радужки, кажется, отражают холодную поверхность, когда он наблюдает за кораблем; он оценивает ближайшую точку подхода в пятьдесят ярдов; он опускает поля своей шляпы Тилли .
  На борту девять человек – четыре пары, примерно его возраста, и пожилой лодочник, сидевший на корме, которого он знает. Это традиционный баркас из клинкера с подвесным электрическим двигателем; его движение стабильно и бесшумно, в отличие от его обитателей, которые звучат возбужденно до ушей и теперь выскакивают пробки между приступами хриплого смеха. Лодочник несколько извиняюще кивает головой; Скелгилл отвечает взаимностью: возможно, это мотоциклисты, обменивающиеся кивками с байкером. Пассажиры заняты выпивкой и подшучиванием, пока одна из женщин, единственная рыжая, не замечает его и не кричит, чтобы спросить, поймал ли он что-нибудь.
  Скелгилл делает уклончивый жест рукой, но внезапно ему приходится подавить иррациональное юношеское желание крикнуть в ответ, что у него день рождения. Вздрогнув, он напоминает себе, что именно поэтому он здесь – почему он делает это каждый год в один и тот же день – берет выходной – не для того, чтобы праздновать, а чтобы избежать такого внимания. Достигнув великого тридцатилетнего возраста (объявив, что отныне он «уходит» от дней рождения), он теперь отказывается подсчитывать, рекламировать или признавать это событие, объявляя себя остановившимся во времени, в расцвете сил. Местные приятели называют его Питером Пэном. Вода с гуся спины укрепляет его решимость не отказываться.
  Когда он поднимает глаза после момента самоанализа, он понимает, что женщина потеряла интерес к его ответу, если он у нее вообще был. След от пассажирского катера плещется по его правому борту, мягко раскачивая судно. Ритмичный плеск ряби стихает, а вместе с ним и звук вечеринки; они приближаются к тонкой пристани замка Гринмайр – приближается следующий этап их приключений, и наступает тишина предвкушения. «Живи как лорд» — он видел рекламу индивидуальных роскошных каникул — совсем недавно в престижном спортивном журнале, пока ждал зубной пытки. Самый дорогой способ добраться — по воде («вытолкнуть лодку», — размышлял Скелгилл) — вместо того, чтобы ехать на машине по неровной дороге через пойму от Торнтвейта. Но они, очевидно, могут себе это позволить – проходя на рассвете, он заметил покрытые росой ряд престижных марок, припаркованных возле «Куропатки» – старого постоялого двора, где, возможно, они встречались вчера вечером – не жалея денег. На машинах стоят шотландские номера, хотя рыжий говорит по-английски, хорошо говорит, хотя и не совсем шикарно.
  
  
  OceanofPDF.com
   2. «ОБЪЯВЛЕНО ОБ УБИЙСТВЕ»
   
  Воскресенье, утро
   
  — Они все из Эдинбурга, шеф.
  Скелгилл не отвечает, но в любом случае сержант Джонс за ним не наблюдает; она продолжает.
  — Уилл Лидделл, 40 лет — адрес в Грейндж. Отец двоих детей: девочки и мальчика от первого брака. Венчурный капиталист. Он оплачивает счета за все выходные.
  «Кевин Мейкпис, 35 лет – в сопровождении, но отдельно от Фелисити Бельведер, 38 лет. Один ребенок, девочка, живет с матерью в районе Равелстон; адрес отца указан как Ньюингтон, Эдинбург. Кевин Мейкпис работает менеджером по маркетингу в одной из компаний Уилла Лидделла. Фелисити Бельведер — архитектор, в настоящее время работает неполный рабочий день.
  «Майк Люкер, 38 лет, и жена Белинда, 39 лет , живут в районе Мюррейфилда. Две дочери. Майк Люкер — финансовый консультант. Белинда Люкер — квалифицированный юрист, но в настоящее время домохозяйка.
  «Дерек Дафф, 40 лет – какой-то бизнесмен. Жена Сьюзи, 38 лет, домохозяйка. Четверо детей. Адрес Блэкхолл, Эдинбург.
  «Наконец, Скарлетт Лидделл, 28 лет . Покойный.'
  Скелгилл, ведущий машину, неумолимо смотрит вперед. Полминуты молчания.
  — Она рыжая?
  Сержант Джонс отрывает взгляд от чернового отчета, из которого она умело извлекла важные факты, зная ограниченность терпения Скелгилла.
  — Здесь не сказано, шеф. Почему ты спрашиваешь?'
  Скелгилл качает головой – создается впечатление, что он не ответит, – но потом отвечает.
  — Кажется, я видел, как она — во всяком случае, они — пересекала озеро Басс в пятницу утром. Замок, должно быть, нанял Абеля Тернвика и поставил его лодку на стоянку в парусном клубе.
  — Это соответствовало бы времени их регистрации, шеф. Они должны остаться до завтрашнего утра – хотя я не думаю, что они захотят этого – не сейчас.
  — Что мы об этом знаем?
  Сержант Джонс послушно переворачивает страницу.
  «Короче говоря – они собрались на коктейли перед ужином в субботу вечером – это был организован как один из вечеров «Тайны убийства». Скарлетт Лидделл не появилась. В конце концов они пошли ее искать и нашли повешенной в ванной. Платье было выполнено в стиле 1920-х годов: боа из перьев она повесила на крючок для одежды на задней стороне двери. Они провели сердечно-лёгочную реанимацию – миссис Дафф является опытным специалистом по оказанию первой помощи – тем временем кто-то набрал 999 – парамедики взяли на себя управление и попытались реанимировать ее – но по прибытии в лазарет Камберленда она была объявлена мертвой».
  — Кто ее нашел?
  «Муж был первым. Но, кажется, всего на несколько секунд. Дверь ее спальни была заперта, и им пришлось проникать через смежные гардеробные из его спальни».
  — А премьер-министр?
  Скелгилл ссылается на предварительное вскрытие, назначенное коронером, — стандартную процедуру в случае внезапной или неестественной смерти.
  «Это подтверждает сжатие шеи, соответствующее повешению. Время смерти соответствует тому, когда ее обнаружили, хотя погрешность составляет около получаса».
  И снова наступает период молчания, прежде чем Скелгилл отвечает.
  — Так в чем же проблема?
  «Не существует какой-то одной вещи, Шеф, – патологоанатом выделил пару советов, – если их собрать вместе, этого достаточно, чтобы посеять семя сомнения».
  «Да».
  В признании Скелгилла содержится достаточно намека на вопрос, чтобы побудить его подчиненного уточнить детали.
  «Следы на ее шее были немного ненормальными – более обширными, чем можно было ожидать, – как будто она металась».
  — Ты бы сделал это, не так ли?
  Скелгилл, кажется, кусает себя за щеку. Однако он отворачивается, когда они пересекают мост Дервент, и, кажется, его отвлекают внешние факторы. Сезон ловли форели открывается в понедельник. Тем временем сержант Джонс хмурится, по-прежнему опустив голову.
  «Кроме того, Шеф – и я не знаю, что в этом понимать – она была полностью одета в свой наряд и накрашена так, будто была готова к выходу – но на ней не было нижнего белья». Она поднимает взгляд и добавляет небольшую оговорку. «Не было никаких доказательств сексуального насилия».
  Скелгилл сжимается – на мгновение он выглядит так, словно собирается пошутить, – но, возможно, это делается для того, чтобы скрыть следы смущения. В случае, если он согласится на что-то довольно загадочное.
  «В некоторых вещах никогда не докопаешься».
  Сержант Джонс хмурит брови – возможно, он почти шутит – но она тоже выглядит так, будто ей есть что сказать – и затем передумает. Она знает, что ее начальство не любит необоснованных предположений. Вместо этого она констатирует факт.
  «В токсикологическом отчете указано, что она выпила эквивалент бутылки вина средней крепости».
  Теперь очередь Скелгилла поднять бровь – тон его сержанта нейтральный, хотя он задается вопросом, не одобряет ли она это – в этом вопросе она гораздо ближе к трезвеннице, чем он. Но он думает, что это скорее случай постоянной дозаправки, чем внезапный запой, если судить по тому, что он увидел в пятницу утром.
  — Давай спросим дворецкого, а?
   
  *
   
  « Объявлено об убийстве?» – да, инспектор – это одно из самых популярных произведений Агаты Кристи – идеально подходит для домашней вечеринки – вы, конечно, знаете сюжет?
  Скелгилл выглядит растерянным – он бросает короткий взгляд на сержанта Джонса, сидящего рядом с ним на просторном честерфилдском диване, одном из пары, установленных перпендикулярно очагу, в котором дымятся угли. Сержант Джонс, кажется, отвечает слабым кивком. Скелгилл снова поворачивается к женщине, задавшей вопрос.
  — Должен ли я?
  — Ох… ну… если нет, мне не хотелось бы портить вам это — однажды вы наверняка захотите это прочитать.
  Скелгилл с сомнением хмурится.
  — Это имеет какое-то отношение к тому, что произошло?
  Женщина, сидящая напротив них, скрестив ноги, складывает руки на коленях, переплетает пальцы и задумчиво рассматривает их. Скелгилл замечает, что ногти сильно обкусаны. После минутного раздумья она отвечает.
  — Нет, я не должен так говорить, инспектор. Она смотрит ему в глаза, кажется, с каким-то странным искаженным выражением. — Я думаю, вам придется найти свои собственные улики.
  Скелгиллу трудно понять манеры женщины – в ней есть какая-то странная эксцентричность, сосредоточенность на себе – как будто она не привыкла проявлять сочувствие – что странно, учитывая ее очевидную роль хозяйки. Осанка у нее скорее неуклюжая школьница, еще не «законченная» с точки зрения приличия, как это было в те времена. И выглядит она по-девичьи – длинные темные волосы, собранные в пучки – простые и немного пухлые, без явного макияжа – и все же она одета в шотландскую юбку до икры цвета бобра, оранжевого и пурпурного, коричневые кожаные сапоги и строгая белая блузка под вишнёвым кашемировым кардиганом. Да, она девчонка, и все же стара раньше времени.
  Что касается ее заявления о уликах, то оно содержит нелепую презумпцию: они здесь, чтобы расследовать нечто более зловещее, чем они знают, – по сути (несмотря на незначительные оговорки сержанта Джонса), это простой случай самоубийства.
  Скелгилл чувствует, что ему грозит опасность отвлечься. Он решает перемотать назад. Он тянется за стопкой бумаг, которую сержант Джонс положил перед ней на большой квадратный журнальный столик.
  — Мадам, последние два дня я был не на дежурстве, так что, если вы меня потерпите, я просто просматриваю отчет, представленный офицером в форме, который присутствовал вчера вечером.
  Женщина согласно кивает. Скелгилл щурится на напечатанную страницу, на которой написано, что он сталкивается с 34-летней Лавинией Монтегю-Браун, которую в расшифрованных заметках Констебля Додда называют «генеральным менеджером». Возможно, именно аристократично звучащее имя вызывает у него первый вопрос.
  — Итак, вы владелец? Он поднимает ладонь, чтобы обозначить их окрестности: сама комната построена на полуэтаже над уровнем земли, длинная и прямоугольная, с маленькими глубокими свинцовыми окнами, вставленными в открытую каменную кладку, и большая часть ее стен уставлена книжными полками.
  — Вся собственность моей семьи находится в доверительном управлении, инспектор. Один из них — всего лишь смотритель для следующего поколения. Но я несу полную ответственность за замок Гринмайр и гостиничный бизнес.
  Скелгилл кивает; она, кажется, поняла, к чему он клонит. Однако он постукивает по странице тыльной стороной левой руки.
  — Итак, Томас Монтегю-Браун…
  — Мой сводный брат.
  Ее междометие быстрое и привычное – как будто она привыкла исправлять предположение, что этот человек должен быть ее супругом – или даже ее близнецом. Он указан как имеющий тот же возраст.
  Скелгилл все еще воинственно хмурится, глядя на слова на странице, как студент, отрицательно реагирующий на критику своего наставника. Они говорят ему, что питание, обслуживание номеров и уборка передаются на субподряд, а в зависимости от потребностей набирают временный персонал. Вчера днем и вечером в нем приняли участие повар-мужчина и две помощницы-женщины.
  — Здесь живут только вы двое.
  «Это правильно – это обеспечивает максимальную эффективность – у нас нет круглосуточной занятости. Есть различные преимущества – например, мы можем нанять приглашенного шеф-повара из одного из многих престижных ресторанов Озерного края. И нас не соблазняет дешевая иностранная рабочая сила – специальное ведение домашнего хозяйства обеспечивает местные рабочие места для местного населения».
  Скелгилл возвращает документ сержанту Джонсу.
  — Женщина, которая покончила жизнь самоубийством, миссис Лидделл, когда вы видели ее в последний раз?
  Лавинию Монтегю-Браун, похоже, не смутило то, что он поставил ее в центр внимания.
  «Группа вернулась к послеобеденному чаю в 16.30. Они были в Грейстоке – в лесном центре приключений. Они прибыли вместе, и все восемь находились в гостиной. Я пообщался с ними на несколько минут, чтобы убедиться, что все довольны и что расписание по-прежнему соответствует графику. Том остался раздавать напитки, а официантка подала чай и пирожные. Я ушел, чтобы положить конверты с загадкой убийства с ролью и инструкциями каждого человека на туалетные столики в их комнатах. Потом у меня были другие дела, которыми нужно было заняться.
  — Вы заметили что-нибудь в миссис Лидделл — это казалось необычным — даже если оглянуться назад?
  Она относится к нему спокойно.
  «Они все были в приподнятом настроении – смеялись и шутили по поводу своих выходок на веревочных качелях – я не припоминаю, чтобы миссис Лидделл или кто-то еще вел себя необычно. Конечно, близко своих гостей не знаешь. Лучше бы они смогли вам это сказать.
  Скелгилл какое-то время молчит.
  — Она употребляла алкоголь?
  — О, инспектор, я думаю, они все вместе со своим «Эрлом Греем» ели то, что можно назвать шерри- чейзингом .
  Скелгилл кивает. Он осознает, что сержант Джонс рядом с ним делает стенографические записи.
  — И что произошло дальше — после чая?
  «Я думаю, они разбрелись по своим комнатам — около 17:30 я проверил гостиную, и она была пуста. Мы с Томом убрали стаканы и навели порядок, ведь они будут пользоваться ими после ужина».
  — Значит, последний раз вы видели миссис Лидделл в 4.30?
  «На самом деле я никого не видел после, скажем, 16:35 до тех пор, пока это можно назвать суматохой. Из гостиной я пошел связаться с шеф-поваром, проконтролировать сервировку стола и, наконец, подготовиться к «Тайне убийства». Она колеблется на мгновение. — Я должен был сыграть роль злоумышленника.
  Скелгилл выглядит озадаченным.
  — Не могли бы вы объяснить это, мадам?
  Лавиния Монтегю-Браун смотрит на сержанта Джонса.
  «Суть « Объявлено об убийстве» — это когда вечеринка собирается для выпивки. Свет гаснет, и в завязавшейся схватке дверь распахивается. Раздается анонимный голос, и раздаются выстрелы. В комнате более одного выхода, и поэтому, конечно, есть предположения, не выскользнул ли кто-то под покровом темноты и снова вошел, чтобы совершить преступление». Она показывает сначала левой, а затем правой рукой. — Как вы можете видеть, помимо центральной двери позади нас, в библиотеке есть двери в каждом конце, ведущие на соответствующие лестницы. Так что эта комната — идеальное место».
  Скелгилл теперь мрачно светится. Он чувствует тяжесть невероятного детектива, падающую на его плечи, и тревожную перспективу того, что ему придется объяснять шефу такой вымысел. Он непроизвольно вздрагивает. Старинные настенные часы на каминной полке отбивают четверть часа; у него створка из красного дерева и большая эмалированная лицевая панель с четко очерченным кольцом главы и словами «Беннетт» и «Чипсайд, Лондон». Скелгилл, кажется, ждет, пока звук стихнет, прежде чем заговорить.
  — Значит, вы никого не видели до этой… этой сцены стрельбы ?
  — О нет, инспектор, до этого дело не дошло. Они должны были встретиться здесь, в библиотеке, за классическими коктейлями с 7 часов вечера (моя часть была назначена на 7.30), но где-то между ними — я должен сказать, минут за десять до того, как я должен был войти — они обнаружили миссис Лидделл.
  — Где ты был тогда?
  — Я ждал в своем кабинете — в новом крыле у нас есть помещения для персонала. Том прибежал и сказал мне вызвать скорую помощь».
  — Так это ты это сделал?
  Женщина наклоняется вперед; она, кажется, довольна собой.
  — В стенах замка мобильные телефоны не работают, инспектор. Это благословение, скажут некоторые. Она делает паузу, как будто приглашая его согласиться, но прежде чем он успевает это заметить, она продолжает, снова ее манера становится несколько лукавой. «Я понимаю, что был элемент путаницы».
  — Каким образом, мадам?
  «Некоторые из участников группы полагали, что миссис Лидделл играла свою роль в загадочном убийстве». Она снова многозначительно смотрит на сержанта Джонса. — Том, конечно, знал другое.
  Скелгилл тоже смотрит на свою подчиненную – она предвосхищает его мысли.
  «Звонок в службу 999 был запланирован на 19.23».
  Лавиния Монтегю-Браун одобрительно кивает.
  «После этого я побежал в комнату. Я видел, что женщина, делающая массаж сердца, знала, что делает, — я предложил остальным — за исключением, естественно, ее мужа — спуститься вниз и подождать здесь».
  — И они это сделали?
  — Да, они все, конечно, были в шоке — на самом деле их охватила странная эйфория, — но я думаю, это помогло снять с себя ответственность. И медики прибыли через несколько минут, чтобы взять ситуацию под контроль. К сожалению, они не смогли ее спасти. Примерно через два часа Лидделла привезли из больницы. Один.'
  Скелгилл чувствует некоторую омерзительность в поведении женщины – как будто это еще одна неизбежная глава в мрачной истории замка. Он выпрямляет позу и начинает осматривать библиотеку, глядя сначала в один конец, затем в другой, где состаренные дубовые двери, на которые указала Лавиния Монтегю-Браун, вставлены в книжные шкафы, в зеркальном отражении друг друга.
  — Не могли бы вы объяснить мне расположение спален, мадам?
  Она смотрит на него с удовлетворением, как на человека, который довольно наслаждается тем, что их экспертные знания медленно извлекаются из них.
  «Вы, наверное, заметили, что эта часть замка – позднего средневековья – высокая и узкая. Он был построен с целью защиты, а не показухи. В нем нет центральной парадной лестницы, но есть каменная винтовая лестница в двух угловых башнях. Над нами четыре этажа, на каждом по две спальни. Спальни соединены между собой гардеробными, а их главные двери открываются на противоположную лестницу. У нас есть еще шесть спален в викторианском крыле, но в эти выходные они не используются».
  Скелгилл выглядит озадаченным.
  — И что, у каждого была своя комната?
  Она улыбается – впервые, как он это понимает, – и довольно застенчиво, обнажая маленькие детские зубы, подчеркивая впечатление девчонки.
  — Наши гости обычно заинтригованы видом спален лорда и леди, инспектор. Она ухмыляется, и в ее тоне чувствуется намек на инсинуацию. «Это часть нашей уникальной достопримечательности. Номера оформлены и оборудованы соответствующим образом. И, конечно же, это означает, что дамы смогут одеться в уединении и появиться внизу в своих полных нарядах». Теперь она смотрит на сержанта Джонса, как будто пытаясь получить женское подтверждение значимости этой договоренности. Но Скелгилл сделал свой собственный вывод.
  — Значит, у женщин – и мужчин – отдельные лестницы?
  — На практике это правильно, инспектор. Дамские комнаты выходят на западную башню, мужские — на восточную. Между ее бровями, которые не выщипаны и почти срослись, появляется небольшая складка. «Конечно, бывают случаи, когда состав гостей не укладывается в ровное распределение. Действительно, самый последний инцидент в спальне леди Анны произошел с маленьким ребенком». Она издает подобие смеха, просто легкий звук из носа.
  Тон Скелгилла сдержанный.
  — Что вы подразумеваете под комнатой леди Анны?
  — Так мы называем спальню, в которой спала миссис Лидделл. Вероятно, это наша самая посещаемая комната с привидениями». Голос ее становится немного приглушенным, и она задумчиво смотрит на свои руки; ее пальцы сжимают друг друга сильнее. — Анна де Фламвиль была дворянкой шестнадцатого века, беспокойной молодой женщиной, более или менее сосланной на Бесплодный Север. Ее нашли плавающей лицом вниз в озере». Она поднимает глаза, дергает головой и говорит более оживленно. — Ни один из моих предков, инспектор, — сэр Хорас Монтегю-Браун приобрел замок в начале 1900-х годов. Можно сказать, время расцвета детективных романов.
  Лицо Скелгилла говорит о его беспокойстве по поводу направления движения, но любопытство берет над ним верх.
  — А этот роман с ребенком — что это было, мадам?
  — О да, ничего зловещего, но типично для того, что мы переживаем. Мы приняли большую семью на рождественские каникулы. Основная супружеская пара использовала две комнаты на верхнем этаже для своих детей. Они уложили своего младшего ребенка – восемнадцатимесячного малыша – спать в спальню леди Анны. Они заперли смежную дверь, чтобы ее братья и сестры не беспокоили ее. Родители находились прямо внизу. Утром их разбудил слабый плач, но когда мать поднялась по лестнице, она обнаружила, что внешняя дверь тоже заперта. Они вообразили, что один из братьев прокрался и разыграл. Но когда вызвали других детей, они все присутствовали и были в порядке».
  Скелгилл с нетерпением ждет результата.
  — Итак, что ты сделал?
  — Что ж, по огромной удаче ключ оказался в замочной скважине идеально — мне удалось вытолкнуть его запасным — и мы вошли. В противном случае пожарным пришлось бы нелегко».
  — И ребенок был один?
  'Конечно.'
  — Она заперлась?
  — Ага, это лишь догадка, инспектор. Родители настаивали, что она никогда раньше не вылезала из кроватки – и уж тем более, когда ее застегивали в спальный мешок – для этого потребовался бы какой-нибудь невероятный гимнастический прыжок! А потом подползти, как гусеница, к двери, протянуть руку и задействовать ключ – в их современном доме таких замков нет. Но, конечно, она была слишком молода, чтобы дать отчет о своих действиях».
  Лавиния Монтегю-Браун по очереди смотрит на Скелгилла и сержанта Джонса и, довольная их озадаченными взглядами, торжествующе фыркает. Очевидно, что с ее точки зрения принцип странных событий заслуживает уважения. Она разжимает руки и похлопывает себя по бедрам, словно откладывает чемодан.
  — Не желаете ли вы прямо сейчас осмотреть покои леди Анны? Или, полагаю, вы захотите поговорить с мистером Лидделлом и, возможно, с моим сводным братом?
  Скелгиллу требуется время, чтобы сформулировать свой ответ.
  — Да, все, что вы только что сказали, мадам, — именно в таком порядке.
  
  
  OceanofPDF.com
   3. КОМНАТА ЛЕДИ АННЫ
   
  Воскресенье, полдень
   
  — По совету вашего констебля я держал ее запертой, а также и смежную дверь.
  Пока Лавиния Монтегю-Браун наклоняется, чтобы вставить почерневший железный ключ, Скелгилл обменивается острым взглядом с сержантом Джонсом. Тот факт, что констебль Додд принял такую меру предосторожности – не вдаваясь в подробности объявления спальни местом преступления – предполагает, что что-то в ситуации его беспокоило, хотя его отчет не отклонялся от простых фактов. Его визит вслед за машиной скорой помощи состоялся в тот период, когда Уилл Лидделл отсутствовал.
  — Значит, с каких пор здесь никого не было, мадам?
  Женщина поднимается к нему лицом.
  «Я должен сказать, что вчера вечером было 8.30 вечера – я показал офицеру пустой номер, и он был со мной, когда я заперся».
  Скелгилл кивает.
  — А эта внешняя дверь — она в тот момент была незаперта?
  'Да?'
  Она выглядит озадаченной. Скелгилл понимает, что она, вероятно, не знает о полученном ими сообщении о том, что комната была заперта до того, как была обнаружена безжизненная фигура Скарлетт Лидделл. Он не видит необходимости просвещать ее.
  — Мистеру Лидделлу не нужно было забирать какие-либо личные вещи?
  Она смотрит на Скелгилла с некоторым подозрением.
  — Нет, оба комплекта ключей я сохранил. У нас в кабинете есть надежный шкаф.
  — А вы, мадам, вы бывали дома?
  На мгновение ее лицо омрачилось хмурым выражением. — О нет, я прекрасно понимаю — вам бы хотелось, чтобы номер оставался в покое — не забывайте, что я своего рода сыщик-любитель, когда дело доходит до детективных детективов, инспектор — или, по крайней мере, когда дело доходит до поиска улик — и красный селедка.
  Скелгилл, похоже, расстроен такой перспективой.
  — Мадам, это стандартная полицейская процедура — в первую очередь рассматривать все очевидные самоубийства как подозрительные смерти. Наша работа - предоставить коронеру достаточные доказательства для вынесения приговора о самоубийстве и выдачи свидетельства о смерти. Это в интересах семьи – и в интересах широкой общественности».
  — Конечно, инспектор, позвольте мне вас подсказать, — возможно, я смогу выделить наиболее важные моменты.
  Но Скелгилл выходит перед ней. Он протягивает сдерживающую ладонь, на манер гаишника.
  — Боюсь, мне придется попросить вас на время предоставить нас самим себе, мадам.
  Лавиния Монтегю-Браун на секунду выглядит так, словно собирается топнуть ногой, но на всякий случай не пытается спорить. Она довольно неохотно прижимает ключ к его ладони, а затем роется в кармане юбки и достает ключ чуть меньшего размера, который тоже передает.
  — Для смежной двери.
  — Мы ненадолго, мадам. Когда мы закончим, мы приедем и найдем вас, чтобы организовать встречу с остальными.
  Она послушно кивает, хотя в ее темных глазах читается явное разочарование. Она делает пару шагов назад, вынуждая ее спуститься с тесной каменной площадки на винтовую лестницу. Кажется, она не хочет уходить.
  — Инспектор — на случай, если у меня не будет такой возможности, — мой сводный брат Том. Я должен вас предупредить, что его поведение может показаться вам довольно неловким.
  — Да?
  «Он страдает формой аутизма – он очень умен – но ему некомфортно вести беседу – особенно, если его допрашивают – он может показаться грубым, сварливым – или, возможно, необоснованно обструкционным – но это просто его манера, понимаешь? '
  Скелгилл какое-то время смотрит на нее; он чувствует, что сержант Джонс наблюдает за ним, несомненно, заинтересованный в его ответе.
  — Нет ничего более странного, чем люди, мадам.
   
  *
   
  Первое впечатление Скелгилла — это большая спальня с низким потолком и мрачная, несмотря на окна, выходящие на юг и запад, — маленькая и утопленная в толстую каменную кладку, как в библиотеке. Кровать с балдахином, на которой не спали, хотя покрывало перепутано, а подушка вытащена из-под одеяла, доминирует в комнате. Он ищет свет, но в одном углу только отдельные настольные лампы и торшер. Он включает их всех. Он поворачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как сержант Джонс приседает, чтобы подобрать свободный белый сверток с ковра между кроватью и внешней стеной – на долю секунды он думает, что это кошка – пока она не поднимает одну руку и не позволяет предмету распутаться – это боа из перьев. Он подходит и забирает у нее это. Он внимательно изучает ткань предмета, хмурясь, как биолог, которому предстоит классифицировать какой-то новый вид.
  «Это плетеный шнур, к которому пришиты эти перья». Он свистит сквозь зубы. — Ты бы не стал это снимать в спешке. И не растягивается.
  Он передает его обратно сержанту Джонсу – она двумя руками разворачивает его, как моток шерсти: концы связаны вместе, образуя непрерывную петлю.
  — Должно быть, она обернула его себе на шею, Шеф, а затем надела на крючок.
  Скелгилл скалит зубы.
  «Давайте выпьем».
  Они переходят в ванную. И действительно, на задней стороне двери находится прочный латунный крючок для шляп и пальто. Белый махровый халат лежит скомканный на полу в углу, примерно внизу. Скелгилл хватает более длинную шпору и несколько раз сильно тянет ее – устройство закреплено четырьмя винтами со шлицевой головкой, как он догадывается, размера 6 – ему кажется, что если бы это была зацепка для лазания, он мог бы доверить ей свой вес. . Он расположен чуть выше уровня его глаз; он на пять или шесть дюймов выше своего коллеги.
  «Стой там, попробуй, посмотри, сработается ли это».
  Сержант Джонс делает лицо преувеличенного беспокойства. Но она пропускает боа через голову, как гирлянду, скручивает его один раз, а затем тянется и надевает на шпору шляпы. Она легко поворачивается к нему лицом.
  — Этого достаточно, шеф, возможно, слишком долго.
  «Если бы она сделала еще несколько поворотов – это бы сократило его. Например, если ты развернешься.
  С печальной ухмылкой сержант Джонс вылезает из петли.
  — Я пропущу эту часть эксперимента, если вы не возражаете.
  Однако она прислоняется спиной к двери, под крюком, и сгибает колени, чтобы продемонстрировать второй пункт.
  «Здесь нет большой погрешности, Шеф – ей пришлось бы подвести ноги – и в этом случае ее вес все равно был бы частично выдержан».
  — Или полностью оторвите их от земли.
  Сержант Джонс хмурится, пытаясь представить, возможно ли такое искажение. Тем временем Скелгилл начинает бегло осматривать содержимое ванной. На стеклянной полке аккуратно разложены туалетные принадлежности; он похож на косметический прилавок в элитном магазине. Лицо у него мрачное – лосьоны и снадобья, не пахнущие прикормкой, для него анафема.
  — Возможно, она не собиралась покончить с собой, шеф.
  Скелгилл – вопреки самому себе – изучает упаковку «омолаживающей сыворотки», хмурясь, борясь с гиперболой, напечатанной на коробке. Он издает рассеянное кряхтение в знак подтверждения. Сержант Джонс продолжает.
  «На курсах судебно-медицинской экспертизы, которые я посещал в январе – там был модуль по расследованию самоубийств – статистика показывает, что примерно половина всех людей, совершающих покушения, на самом деле относятся к категории «криков о помощи». Программа раннего вмешательства в университете в США снизила уровень смертности на 55%. Кроме того, значительная часть самоубийств происходит случайно. Шеф?
  Скелгилл все еще держит в руках бальзам, разглаживающий морщины, хотя теперь его лицо прижато к косметическому зеркалу.
  — Да?
  — Обычно это передозировка или… — Она колеблется. «Или в некоторых случаях сексуальная игра пошла не так».
  Скелгилл откладывает косметику, но не смотрит в глаза коллеге. Он рассеянно опускает голову и засовывает руки в карманы, но затем снова вытаскивает их, поворачивается на каблуках и выходит из ванной. Он говорит через плечо.
  — Будьте непредвзяты, а, девочка?
  Сержант Джонс несколько минут осматривает ванную. Она убеждает себя, что больше ничего значимого нет. Она берет с собой боа и кладет его на стул возле главной двери. Тем временем Скелгилл исчез в раздевалке. Она входит и обнаруживает, что он открывает смежную дверь. Она открывается, и мы видим вторую, идентичную дверь, расположенную на одном уровне с первой. Скелгилл стучит, но не ждет ответа и тут же дергает ручку – однако дверь заперта – он падает на одно колено и прижимается левым глазом к замочной скважине.
  — Ключ в нем.
  Он встает, снова стучит, уже более энергично, и кричит: «Мистер Лидделл?» – но нет ни ответа, ни звука движения.
  — Может быть, они все на обеде, шеф?
  Мысли Скелгилла внезапно захватывает картина толстой нарезанной медовой ветчины и цельнозерновой горчицы, обильно намазанной маслом. Он чувствует, как изо рта начинают течь слюнки. Он сглатывает и качает головой, чтобы рассеять этот образ, непреднамеренно создавая впечатление, что он противоречит своему подчиненному. Он обращает свое внимание на интерьер гардеробной. Это скорее гардеробная, по глубине эквивалентная ванной, являющаяся частью непрерывной разделенной секции, но короче по ширине, площадь пола примерно восемь на пять футов. Здесь стоит отдельно стоящее стекло, латунная вешалка для одежды по всей длине с одной стороны и полки и ячейки с другой. Сержант Джонс начинает внимательно просматривать небольшие стопки экзотической на вид одежды, аккуратно разложенные в нескольких последних.
  — В нижнем белье нет недостатка, шеф.
  Скелгилл не отвечает. Он смотрит на набор одинаковых дизайнерских чемоданов на колесиках, расположенных в порядке убывания размеров под одним концом вешалки, на которой выставлена обширная коллекция юбок, платьев, брюк и блузок.
  — Неважно, три ночи — можно подумать, она приехала на три недели. Посмотрите сюда – там толстый конец дюжины пар модной обуви.
  Но сержант Джонс, похоже, не склонен пренебрегать. Выражение ее лица стало выражением самоанализа. Как будто этот акт физического погружения в декадентский гардероб Скарлетт Лидделл перекалибровал ее понимание – в конце концов, мертвая женщина была примерно ее возраста. И это рассказывает об образе жизни, к которому наверняка стремилось бы большинство молодых женщин. Когда она отвечает, в ее тоне выдаются какие-то другие эмоции – и уж точно не зависть, это скорее нотки задумчивого разочарования.
  — Здесь должно быть одежды на тридцать тысяч фунтов, шеф.
  Скелгилл обнаруживает кое-что из ее обращения; он поворачивается к ней лицом.
  'Что вы говорите?'
  Сержант Джонс преувеличенно выворачивает полную нижнюю губу. Она снимает с перекладины шелковое платье, держит его перед собой перед зеркалом и принимает позу модели.
  «Можно подумать, что все это сделает тебя счастливым, Шеф».
  Взгляд Скелгилла прикован к ее отражению, его глаза широко раскрыты, хотя он не раскрывает причину своей реакции и не предлагает расширить ее предположение. Вместо этого он проходит мимо нее и возвращается в спальню. Он подходит к туалетному столику из орехового дерева в стиле королевы Анны, увенчанному туманным зеркалом-триптихом, стоящим перед окном, выходящим на юг. Первое, что бросается в глаза, — это наличие двух бокалов: один — традиционный для мартини с остатками желтоватой жидкости, а другой — пустой стакан из-под хереса. Он просматривает различные аксессуары для ухода, но предмет, который он ищет, — это черный конверт с тиснением в стиле ар-деко из сусального золота и именем Митци , напечатанным в соответствии с шрифтом Ренни Макинтош. Конверт открыт – Скелгилл достает карточку, оформленную в том же стиле – тоже черную, с перевернутым золотым текстом. Он не пытается его прочитать.
  «Посмотри на это».
  Сержант Джонс подходит и берет карту, которую он ей предлагает. Она читает вслух.
  — Вы Митци, экономка и повар, беженка из раздираемой войной Европы. Вы параноик и верите, что кто-то хочет вас схватить. Когда в библиотеке гаснет свет и раздаются выстрелы, вы находитесь в столовой и полируете серебро. Дверь заперта снаружи. У тебя начинается истерика, и ты начинаешь громко кричать».
  Сержант Джонс переворачивает карточку, но обратная сторона пуста.
  — Это все?
  — Кажется, да, шеф. Возможно, по ходу дела они получат дополнительные инструкции. Или, может быть, они просто импровизируют».
  Скелгилл смотрит в сторону, довольно бескорыстно.
  — Что произошло? В книге?
  На губах сержанта Джонса появляется улыбка.
  — Боюсь, я не могу вам этого сказать, инспектор. Когда-нибудь вы наверняка захотите это прочитать.
  Она производит сносное впечатление аристократического акцента Лавинии Монтегю-Браун.
  — Очень смешно, Джонс.
  «На самом деле это хитрый заговор. Как сказала дама, одна из ее классических произведений. Сержант Джонс еще раз смотрит на описание на карточке. «Я не вижу никакой связи – кроме, может быть, запертой двери – но запертые двери были предметом торговли Агаты Кристи».
  Скелгилл, похоже, недоволен тем, что собирается сказать. Он говорит сквозь стиснутые зубы.
  «Эта Митци – ее сбивают с толку?»
  Сержант Джонс качает головой.
  «В первую очередь убивают злоумышленника, застреленного, очевидно, из собственного пистолета». Она усмехается еще раз. «И это не спойлер, Шеф – на самом деле, вероятно, вам об этом говорится в аннотации. Полагаю, с точки зрения этой вечеринки, Лавиния Монтегю-Браун, играющая жертву, удерживает всех гостей в игре».
  Скелгилл делает несколько выражений боли на лицах (некоторые из них, кажется, в пользу сержанта Джонса), поскольку это побуждает ее напрямую допросить его.
  — Что такое, шеф?
  — А может быть, я просто куплю эту книгу, отнесу ее шефу и скажу ей, что у меня есть новый способ раскрытия преступлений. Неважно, отправляйте людей на необычные курсы – вы найдете историю, отдаленно похожую на ваш случай – эй, вуаля! Он щелкает пальцами. — Это сделал дворецкий.
  Сержант Джонс демонстрирует свое веселье широкой улыбкой, сверкая ровными белыми зубами.
  — На самом деле, шеф, вы описываете метод мисс Марпл. Хотя это не всегда дворецкий.
  Скелгилл подходит к окну на западной стороне. Он наклоняется в нишу, опираясь руками на глубокий подоконник. Он обдумывает перспективы.
  «Почему вы такой эксперт по Агате Кристи?»
  'Ой.' Сержант Джонс проверяет под кроватью. «Моя бабушка — большая поклонница, у нее вся коллекция. Я читал их, когда был подростком. Их так много, что бабушка настаивает, что вам не нужны другие книги. К тому времени, как вы закончите последний, вы уже давно забудете первый – так что вы можете просто начать заново. Таинственное происшествие в Стайлзе».
  Скелгилл кажется задумчивым. Проходит полминуты, прежде чем он заговорит.
  — Да, я немного похож на своих Wainwrights — удивительно, сколько всего ускользает из головы.
  Он продолжает смотреть в окно. Хоть он и молчит, кажется, что его губы шевелятся. Возможно, он проверяет себя на названиях видимых вершин и достопримечательностей. Отсюда открывается хороший вид на склоны Барфа («незначительные по высоте, но враждебные и агрессивные», по словам Альфреда Уэйнрайта) и Бишоп, побеленную скальную вершину, которая сбивает с толку многих проходящих посетителей. За ним находится Престол Господень, поддерживающий высокую тему. День прохладный, яркий и ветреный, и облака хорошей погоды отражаются в довольно неспокойных водах озера Бассентуэйт. Над хребтом с подветренной стороны плывет канюк, в тени маленькой стаи ворон. Скелгилл отстраняется от окна, низко пригибаясь, чтобы не удариться затылком. Он осматривает комнату, но в общих чертах, довольно расплывчато.
  — Нам лучше запереться и забрать запасные ключи у ее светлости.
  Сержант Джонс бросает острый взгляд на своего босса. Значение того, что он говорит, не ускользает от нее.
  — Вы хотите пригласить судебно-медицинскую экспертизу?
  Скелгилл бесстрастно пожимает плечами.
  — Возможно, они найдут что-то, что мы пропустили. Даже если это просто для протокола.
  Он наклоняется, чтобы поднять какой-то маленький предмет с ковра. Это похоже на большую заколку для волос – он зажимает ее между большим и кончиком безымянного пальца и рассеянно поворачивает ее пальцами другой руки. Затем он небрежно указывает на туалетный столик, где стоят два стакана – обычно это первая точка захода для снятия отпечатков пальцев. Теперь сержант Джонс смотрит на него еще более пристально.
  — Думаешь, это преступление , шеф?
  Скелгилл криво ухмыляется.
  — Не могу сказать, девочка, это будет спойлером сюжета.
  
  
  OceanofPDF.com
   4. УИЛЛ ЛИДДЕЛЛ
   
  Воскресенье, ранний полдень
   
  Помимо библиотеки, расположенной на южной стороне, средневековое сердце замка Гринмайр может похвастаться на приподнятом первом этаже столовой с окнами, выходящими на запад, и гостиной; а на востоке — бильярдная и кабинет. Именно к последнему из них Лавиния Монтегю-Браун направила Скелгилла и сержанта Джонса.
  Молодое лицо, которое можно было бы принять за лицо человека на десять лет моложе, поворачивается к ним, когда они входят без стука. То, что лицо также невыразительно, кажется Скелгиллу странным, хотя он и не может понять, является ли это лицом человека, все еще находящегося в шоке от своего травматического опыта (вполне правдоподобно), или лицом человека с что-то скрывать? То, что Скелгиллу следует принять во внимание последнюю идею, не может быть основано ни на каких фактах, с которыми они столкнулись, но это заставляет его задуматься, не собрал ли он подсознательно какую-то информацию, на которую внезапно проливает свет неестественная реакция Уилла Лидделла.
  Однако по мере того, как они знакомятся и выражают свои соболезнования, а Скелгилл объясняет необходимость интервью, это чувство начинает рассеиваться – выражение лица мужчины заметно не меняется. Возможно, в конце концов, это был не неосторожный ответ, а просто его образ жизни – довольно бесстрастная, явно лишенная юмора манера, человек, не склонный к болтливости, но такой, от которого приходится терпеливо черпать информацию. Возможно, это приобретенная деловая черта, первое правило которой — ничего не выдавать противнику, особенно во времена неудач, — или, возможно, это подобная этика, укоренившаяся гораздо раньше в жизни. Это то, с чем Скелгилл может себя идентифицировать.
  Он замечает, как взгляд мужчины оценивающе скользит по сержанту Джонс, когда она занимает свое место и занята извлечением блокнота и ручки из сумки через плечо. Это вполне естественно, хотя сержант Джонс одета в обтягивающие черные эластичные джинсы, и кажется, что взгляд мужчины задерживается, пока она садится и скрещивает ноги.
  Их рассадка состоит из нескольких удобных кресел в георгианском стиле, старых по стилю, но новых в состоянии, соответствующих атмосфере качества, которая пронизывает элитное заведение, столпившись вокруг журнального столика. На нем лежит дорогой ноутбук, который Уилл Лидделл осторожно закрыл, прежде чем подняться, чтобы взять их.
  Его мальчишеской внешности способствуют его средний рост (на умеренно поставленных каблуках), аккуратное телосложение, короткие темные волосы, подстриженные не по моде того времени, и черты лица, которые, кажется, не увеличились с периодом полового созревания и не укрепились впоследствии с наступлением раннего среднего возраста. возраст. У него узкий, серьезный рот, бледная безупречная кожа, отсутствие явных скул – действительно, это рыхлое, бесхарактерное лицо с маленькими небесно-голубыми глазами, которые блуждают без особой настойчивости. Внизу виднеются темные тени в форме полумесяца, которые, по-видимому, можно списать на бессонную ночь. Пожалуй, только нос оставляет какое-то неизгладимое впечатление: свисающий и более широкий на кончике, чем остальные черты лица могли бы легко вместить. Скелгилл замечает, что под свитером Pringle поверх рубашки-поло у него скромный живот ; и, несмотря на полноту, общую мясистость, которая сочетается с хорошим питанием. В целом, это вид человека, расслабляющегося в гостиной престижного гольф-клуба.
  И его акцент подтверждает это мнение, это то, что можно пренебрежительно назвать «эдинбургским английским», лингва-франка студентов бесчисленных частных школ шотландской столицы, профессионального класса, и на самом деле он вообще не звучит по-шотландски. Таким тоном он отвечает на просьбу Скелгилла описать обнаружение тела его жены.
  «Меня беспокоило, что Скарлетт опоздала в библиотеку. Нам нужно было быть на своих позициях к 19.30. Я подошел, но ее дверь была заперта, и я не получил ответа. Я вручил свой коктейль Сьюзи Дафф, и она предложила пойти со мной другим путем. Мы поднялись по противоположной лестнице и прошли через мою комнату и раздевалки. Комната Скарлетт казалась пустой – пока я не заглянул в ванную… – Он сглатывает. — И вот она.
  Уилл Лидделл тянется за стаканом чего-то, похожего на простую водопроводную воду. Он отпивает и заменяет его. Скелгиллу напоминают, что он хочет пить. От его внимания не ускользнуло, что им до сих пор не предложили прохладительные напитки (не говоря уже о его фантастическом сэндвиче с ветчиной).
  — И что вы сделали, сэр?
  «Я сказала Сюзи, чтобы она срочно вызвала скорую. Я поднял Скарлетт на кровать, размотал боа из перьев и не смог его сломать». Он смотрит на свои руки, как будто на них могут быть отметины. «Затем Сьюзи проводила сердечно-лёгочную реанимацию, пока не пришли врачи скорой помощи. Через некоторое время ее положили на носилки. Я поехал с ними в больницу. Но они не смогли ее спасти.
  Скелгилл замечает взгляд сержанта Джонса в его сторону – это просто случайное движение – но он знает, что она чем-то обеспокоена в ответе мужчины. Однако он принимает объяснение за чистую монету и идет дальше.
  — Было ли что-нибудь в вашей жене — в ее прошлом поведении — что могло бы объяснить то, что она сделала?
  — Абсолютно ничего.
  Скелгилл удивлен внезапной горячностью ответа Уилла Лидделла.
  — Совсем ничего, сэр?
  «Естественно, я все это переживал».
  — Она принимала какие-нибудь лекарства? Например, от депрессии?
  'Нет. Но я полагаю, что у вас будет доступ к ее медицинским записям. В тоне мужчины чувствуется лишь намек на раздражение – возможно, его показания оспариваются.
  — А как насчет лекарств, отпускаемых без рецепта, сэр?
  В строгости своего сурового лица Уилл Лидделл, кажется, сдается. Очевидно, он обиделся на эвфемизм Скелгилла.
  — Скарлетт и сигареты не трогала.
  «Предварительный токсикологический отчет показал, что она довольно много выпила».
  «Не больше, чем кто-либо другой – такова природа этих событий. И совершенно законно.
  Беседа стала довольно лаконичной. Скелгилл ерзает на своем месте и оглядывается – хотя в довольно мрачном кабинете нет ничего примечательного – стены, обшитые дубовыми панелями, увешаны портретами в богато украшенных рамах – почему они покрасили их в такой черный цвет? Была ли жизнь такой мрачной? Однако комнату, по крайней мере, оживляет огонь, тлеющий в камине напротив них. Скелгилл видит способ улучшить ситуацию: ему нужно побороть желание перебраться и переставить бревна. Он возвращает взгляд на Уилла Лидделла.
  — Какова именно природа этого события, сэр?
  Выражение лица мужчины заметно смягчается; на самом деле он, кажется, почти требует сочувствия.
  «У меня был день рождения – в пятницу – понимаешь, « Большая Четверка-О»?»
  Скелгилл снова чувствует, что сержант Джонс смотрит на него – без сомнения, ожидая, что он объявит о совпадении – чтобы сделать какое-то замечание, которое потребует установления даты для него самого. Но хотя он, конечно, потрясен и вынужден бороться с конкурирующими мыслями, на первое место выходит более уклончивый ответ.
  «Первый день весны».
  Мужчина тупо смотрит на Скелгилла – и этим небольшим действием рассказывает Скелгиллу многое о себе, подтверждая впечатление, создаваемое его одеждой и поведением, а в более широком смысле – самим фактом его прибытия в замок Гринмайр, – что он не любитель активного отдыха любой формы и формы – но столичного типа (надо сказать, в большинстве), для которого сельская местность является чем-то поверхностным, в той же категории, что и кинотеатр, торговый центр или даже место отдыха. в жаркий климат, где роскошные отели выстраиваются в ряд вдоль искусственных пляжей с привозным бульдозерным песком и поднятыми вверх пальмами. А также то, что они нашли его за ноутбуком в комнате, которую он реквизировал под личный кабинет – когда Скелгилл уверен, что в подобных обстоятельствах он бродил бы по холмам, погруженный в непогоду, ветер трепал его волосы и хлестал дождь. его лицо, мать-природа, успокаивающая его агонию. Уилл Лидделл не отвечает.
  — Итак, остальные пары, которые остались, сэр, я так понимаю, это ваши друзья, которые празднуют ваш день рождения вместе с вами? Смягчение выражения лица Уилла Лидделла сменяется легким нахмурением, как будто он находит этот вопрос навязчивым. Это побуждает Скелгилла уточнить свои рассуждения. — Вместо того, чтобы быть друзьями вашей жены — вот что я имею в виду, сэр.
  Прежде чем мужчина отвечает, наступает пауза.
  «Мы все друзья. Но если вас интересует общий знаменатель, у каждого из нас есть дочери, которые учатся в S2 в одной школе. Академия Святого Сальватора». Он по очереди осматривает их в поисках признаков узнавания, его взгляд дольше задерживается на сержанте Джонсе. «Вестер Коутс – Эдинбург».
  Скелгилл понимающе кивает.
  — Так на самом деле вы все общие друзья?
  И все же мужчина кажется излишне сдержанным.
  'В целом. Есть и другие связи.
  — Что, например, сэр?
  Его описание составлено с экономической точки зрения.
  «Дерек Дафф, я знаю его еще с университета. Майк Люкер — финансовый консультант моей холдинговой компании. Кевин Мейкпис работает в одной из моих дочерних компаний».
  — А как насчет вашей жены, сэр? Есть ли в группе кто-нибудь, кто был для нее особенно близким другом?
  «Естественно, она со всеми хорошо ладила, со всеми ладила. Но она не знала их так долго, как я.
  — Когда вы поженились, сэр?
  «В наступающем июне этого года исполнилось бы два года».
  Скелгилл делает почтительную паузу.
  — Насколько я понимаю, ее семья живет в основном в Париже, сэр?
  Он смотрит на сержанта Джонса, и она кивает в знак подтверждения. Однако теперь вмешается Уилл Лидделл.
  — Они прилетят завтра.
  Губы его кривятся, словно он чувствует горечь – кажется, он не хочет останавливаться на этой стороне трагедии. Скелгилл разводит длинные ладони в примирительном жесте.
  — За ними присмотрит обученный психолог, сэр. Я понимаю, что некоторые из этих вопросов неудобны, но мы должны быть готовы к таким вопросам, которые могут возникнуть у семьи. Для людей вполне естественно желание понять, почему произошло нечто подобное».
  Уилл Лидделл сидел неподвижно и прямо, в почти боевой позе, положив сжатые руки на бедра; теперь он складывает руки.
  «Это невозможно было предотвратить».
  — Что дает вам такую уверенность, сэр?
  «Это было совершенно неожиданно и не в духе. Как можно предвидеть нечто подобное?
  Скелгилл медленно покачивает головой из стороны в сторону – это необычный для него жест; возможно, он осторожно проверяет напряженные мышцы шеи.
  — Возможно ли, что она просто бездельничала, сэр, что это была какая-то трагическая случайность?
  И снова кажется, что Уилл Лидделл разгневан, но при ближайшем рассмотрении выясняется, что на самом деле он испытывает некоторый энтузиазм по поводу того, что, безусловно, является далеко не перспективой. Он пристально смотрит на Скелгилла.
  «На долю секунды я подумал именно об этом — что она вскочит и закричит: «Обманула тебя!» – Весь день были шутки и предположения о том, кого убьют». Но теперь выражение его лица снова портится, и он уныло опускает взгляд. — Но ты не мог так сыграть.
  Несколько мгновений все трое сидят молча; пока Скелгилл не прочистит горло; его тон вполне серьезен.
  — Как вы познакомились со своей женой, сэр?
  Уилл Лидделл поднимает глаза – кажется, он снова смущен безобидным вопросом.
  «Она работала в одной из моих компаний».
  — И она работала с тобой лично?
  «Ее завербовал их отдел экспортного маркетинга».
  — Так что же вас свело? Если вы не возражаете, если я спрошу, сэр?
  Уилл Лидделл, похоже, возражает, но он должен прийти к выводу, что нет веских причин воздерживаться от ответа.
  «Я инвестировала в компанию в Марселе – наш менеджер по персоналу определил, что она свободно говорит по-французски – ее включили в команду по привлечению инвестиций в нашем корпоративном подразделении».
  Скелгилл кивает. Он понимает, что дальнейшее исследование рискует вторгнуться на территорию, которая, возможно, находится слишком близко к дому, что может быть истолковано как любопытство само по себе, а не как стремление к знаниям, которые по праву помогут ему выполнять свою работу. Кроме того, в этом отношении существуют альтернативные подходы.
  — Возвращаясь к этим выходным, сэр, произошло ли что-нибудь, что, поразмыслив, могло бы повлиять на самоубийство вашей жены — даже самое незначительное, как могло тогда показаться?
  Уилл Лидделл не отвечает – он тупо смотрит на Скелгилла и качает головой. Похоже, он решил, что по этому поводу ему больше нечего добавить. Скелгилл пытается еще раз.
  «Например, вступала ли она в какой-нибудь спор – или увидела или услышала что-то, что могло бы ее расстроить?»
  Тем не менее, мужчина не готов.
  — Рискую повториться, инспектор, — я ничего не могу вам сказать. Если и были, то я об этом не знал. Вся идея этих выходных заключалась в том, чтобы все хорошо провели время, и именно этим и занималась Скарлетт. Когда я видел ее в последний раз, она смеялась и шутила с другими девочками».
  — Где это было, сэр? В какое время?
  — После того, как мы вернулись из Грейстока, было, должно быть, около пяти часов. Мы пили послеобеденный чай в гостиной. Она все еще была там, когда я поднялся в свою комнату.
  Скелгилл выглядит озадаченным.
  — После этого вы с ней не общались, сэр?
  «Я приняла ванну. Затем я лег на кровать и разобрался с электронными письмами». Он делает небольшой жест рукой в сторону своего ноутбука. «Я уснул – у нас уже была пара поздних ночей. Когда я проснулся, было семь часов – именно тогда нам нужно было спуститься вниз. Я оделся примерно за минуту.
  Кажется, на этом счет заканчивается. Скелгилл настаивает на более подробной информации.
  — Не думали ли вы проверить свою жену, сэр, убедиться, что она готова?
  Черты лица Уилла Лидделла кажутся застывшими; только его маленький рот шевелится, как у манекена чревовещателя.
  — Я проверял ее.
  — Как ты это сделал?
  «Я прошел через ее гримерку. В спальне было пусто и тихо. Я назвал ее имя на случай, если она была в ванной. Дверь была приоткрыта – но ответа не было».
  — Но вы не смотрели, сэр?
  «Я предположила, что она спустилась вниз – или собиралась в комнате одной из девочек – они обсуждали свои наряды, прически и макияж – я бы не удивился, если бы они собрались вместе, чтобы нанесите последние штрихи».
  Теперь Уилл Лидделл смотрит на сержанта Джонса, как будто ища подтверждения того, что его предложение правдоподобно. Однако она неумолимо отвечает на его взгляд. Скелгилл наблюдает за молчаливым разговором.
  — Итак, смежные двери — они были незаперты, сэр.
  'Да, конечно.'
  — Но лестничная дверь в комнату твоей жены — ты этого не пробовал?
  — У меня не было причин, инспектор, это не приходило мне в голову. Я не думаю, что кто-то запирал свои двери – зачем нам это делать? Кроме того, я прекрасно стригся, а мои часы и запонки лежали у меня в комнате. Я вернулся той же дорогой и прямо в библиотеку.
  Скелгилл молчит несколько мгновений. Когда он говорит, это более тяжеловесно, чем обычно.
  «Итак, если я правильно понимаю, сэр – если мы не получим никакой противоположной информации от ваших гостей – к сожалению, похоже, что ваша жена уже покончила с собой, когда вы позвонили ей в 7 часов вечера или около того».
  Тень омрачает черты лица Уилла Лидделла – след беспокойства? – что он чувствует, что ответственность взваливается на его плечи. Его глаза вопросительно переключаются с одного детектива на другого.
  «Она могла быть где-то еще. Мы нашли ее двадцать минут спустя.
  — Вы не удивились, когда ее не было в библиотеке?
  — Да, возможно, но там не было никого , кроме Кевина Мейкписа и Тома, дворецкого, разносившего коктейли. Кевин рассказал мне о каком-то проекте, которым он руководит – возникла проблема, и он, очевидно, хотел сообщить мне, что он записал это на пленку. Потом начали появляться остальные, и я отвлекся, но со временем понял, что не хватает только Скарлетт».
  — Это было тогда, когда вы разговаривали с миссис…
  «Сьюзи Дафф».
  Скелгилл кивает. Теперь счет этого человека завершился. Его манера поведения становится более непринужденной, а тон – менее зондирующим.
  — Вы обсуждали со своими друзьями, сэр, почему это могло произойти?
  Прошел момент, прежде чем Уилл Лидделл дал ответ.
  — Они, естественно, пытались меня утешить. Но они, вероятно, видели, что мне лучше предоставить самому себе. Достаточно лишь незначительного изменения вокруг его глаз и рта, чтобы выражение его лица выразило недовольство. «Кроме того – они, вероятно, в шоке – это не идеальное время для рационального обсуждения».
  Скелгилл, похоже, готов понять намек.
  — Я вполне понимаю, сэр.
  Он поворачивается к сержанту Джонс – она легко подхватывает диалог.
  — Мистер Лидделл, было бы полезно, если бы мы проверили мобильный телефон вашей жены.
  — Чем это поможет?
  «Мы должны убедиться, что не было никаких подозрительных обстоятельств – это наша юридическая обязанность, как объяснил инспектор Скелгилл. Если в ее аккаунтах в социальных сетях не будет никаких признаков проблемы, это будет иметь большое значение для закрытия дела. Альтернативно – это могло бы дать объяснение тому, что она сделала. Что вам наверняка хотелось бы понять, сэр?
  Хотя глаза Уилла Лидделла остаются холодными, в его манерах есть что-то смягчающее. Он смотрит несколько секунд на сержанта Джонса.
  — Оно у меня в комнате, в моем портфеле. Вчера вечером я взял его у ее постели – увез в машине скорой помощи. Пожалуйста, сержант. Экран треснут».
  Сержант Джонс небрежно скрещивает запястья на бедрах и сгибается в талии. Ее голос спокоен и не угрожает.
  — Что заставило вас взять его с собой, сэр?
  Он продолжает смотреть на нее, но не сразу отвечает. Затем он тоже наклоняется вперед, но при этом опускает локоть на подлокотник кресла, склоняет голову и прикрывает глаза ладонью.
  — Я думал, она захочет этого, когда выздоровеет.
  
  
  OceanofPDF.com
   5. Саутуэйт
   
  Воскресенье, 17:30
   
  Если бы Скелгилл был человеком, активно ищущим совпадения (а это не так; связи — его сумка), его бы поразило, что в реке есть скромная река, которую он обозревает, убивая время в ожидании своих коллег. Петтерил – относительно анонимный, но продуктивный поток форели – берет свое начало недалеко от Пенруддока, и его воды около дня бродят по Камбрии, в конечном итоге дополняя могучий Эдем над Карлайлом. Однако, хотя он и затронул схожую тему, это не то совпадение, о котором он мог бы размышлять. Вместо этого дело в том, что неустойчивое течение реки проходит как через его нынешнее местоположение, рядом с деревушкой Саутуэйт, так и – в начале своего пути – через Грейсток, тихую заводь, о которой сегодня уже не раз упоминалось. Но такие разнообразные совпадения преследуют человека, чья работа — обнаруживать. Другое: внизу ручей с форелью; сезон откроется завтра. Другое: он голодает; станция технического обслуживания на автомагистрали находится в двух минутах езды. Или это связь?
   
  *
   
  — Прошу прощения за задержку, шеф. Мне пришлось ждать двадцать минут, пока появился этот чудак Том. Оказывается, он был на озере и что-то делал с гребной лодкой.
  Скелгилл не встает, когда сержант Лейтон выдвигает стул, но признает, что из любезности поднял на соседний стол поднос с вычищенной тарелкой, небрежно выброшенными столовыми приборами из сплава и осушенным чайником из нержавеющей стали, заваленным разорванными пакетиками соли и соуса. и сахар. Он не делает видимых признаков признательности своему сержанту, но продолжает наклоняться, чтобы осмотреться вокруг своего коренастого тела. Он щурится на столовую.
  — Сержант Джонс принесет нам необычный кофе. Она скоро не придет. (Скелгилл кивает.) «Она все рассказала мне по дороге. Как ваши дела, шеф? Считаете, что мы ошиблись?
  Теперь Скелгилл откидывается на пластиковое сиденье и скрещивает руки на груди; он впервые внимательно смотрит на своего коллегу; его черты лица искажаются, обнажая верхние передние зубы.
  — Я буду держать порох сухим, пока выслушаю то, что вы хотите сказать.
  Сержант Лейтон терпеливо пожимает плечами и устраивается за столом. Он не ожидает и не получает никакой похвалы за то, что прервал семейный воскресный обед и отложил на неопределенное время вкусную домашнюю крошку из ревеня, приготовленную его женой. Он стоически подчинился призыву Скелгилла взять на себя его обязанности в замке Гринмайр, в то время как его начальник действовал по требованию Карлайла – из больницы – точнее, местного патологоанатома.
  — Сержант Джонс разговаривал с дамами, я видел парней. Довольно шикарная публика, да, шеф? Должно быть, аренда этого места стоит немалых денег. Представьте себе – люди когда-то так жили».
  — Некоторые до сих пор так делают, Лейтон.
  Теперь рядом с сержантом Лейтоном появляется сержант Джонс с подносом и применяет предположение Скелгилла.
  — Молодец, Эмма, я мог бы привыкнуть к тому, что меня обслуживают. Все, что меня ждет, — это раковина, полная посуды.
  Скелгилл смотрит на поднос – похоже, он все еще голоден.
  — Тебе следует чаще питаться вне дома, Лейтон, — экономишь на мытье посуды. Это достаточно дешево, если знать, куда идти.
  Теперь сержант Лейтон усмехается. Во время их путешествий по округу Скелгилл указывает если не на реку или пруд, то на малоизвестную закусочную, уличное кафе, передвижной бургер-бар или кухню отеля, где работает один из его многочисленных сомнительных родственников, обученный раздать остатки от входа торговца. Поразмыслив, можно сказать, что это, вероятно, неплохая стратегия с бюджетной точки зрения – и она не может быть настолько вредной для здоровья, как хотелось бы Большому Брату – поскольку, несмотря на аппетит, у его начальника на его жилистом теле едва ли есть унция жира. Теперь, когда он отодвигается в сторону, чтобы позволить сержанту Джонсу поставить поднос с обещанным кофе, он видит, как волчьи глаза Скелгилла устремлены на тарелку с печеньем.
  — Да… ну, я не буду тебя задерживать, Лейтон.
  Скелгилл, возможно, кивает в знак благодарности, когда сержант Джонс поднимает одну из кружек и поддвигает тарелку как можно ближе к нему. Он выбирает печенье, разламывает его пополам и тут же окунает заостренный конец в шоколадную пену напитка.
  — Выручка — что-нибудь?
  Сержант Джонс с некоторой опаской смотрит на своего коллегу-сержанта. Хотя у нее, несомненно, гораздо более крутая карьерная траектория, чем у него (действительно, можно сказать, что его карьера застопорилась – вероятно, к его удовлетворению), благодаря службе он является более старшим офицером. Однако именно она координировала дела – и он охотно жестом показывает, что она должна говорить за них обоих. Она кладет руки на край стола и, нахмурив бровь, смотрит на Скелгилла.
  — Ничего конкретного, шеф, но… ну, может быть, достаточно, чтобы сохранять непредвзятость на данном этапе.
  Скелгилл смотрит на нее с подозрением – кажется, она подстраховывается.
  «Мы задали ряд вопросов каждому из них – чтобы осветить их передвижения, то, что можно назвать «состоянием ума», а затем прошлую историю. Разумеется, это было немного поверхностно, учитывая нехватку времени. И все они очень хотели уйти – понятно, что они хотят вернуться к своим детям».
  Скелгилл сейчас рассеянно грызет оставшийся кусочек печенья. Похоже, он не разделяет это мнение. Через мгновение он кивает ей, чтобы она продолжила.
  «Наверное, самым важным моментом является то, что никто не видел Скарлетт Лидделл после того, как она вышла из гостиной около 17:20».
  Она ненадолго поворачивается к сержанту Лейтону за подтверждением – он кивает в знак поддержки. Она продолжает.
  «Четыре женщины разошлись по своим комнатам. Через центральный коридор есть путь к подножию башни – точнее, обеих башен. Технически Фелисити Бельведер – бывшая жена Кевина Мейкписа – была последним человеком, который видел ее живой, потому что она находилась этажом ниже. Она говорит, что Скарлетт Лидделл продолжила подниматься по лестнице. Последнее, что она услышала, был хлопок двери – и больше ничего.
  «Что касается встречи в библиотеке, Фелисити Бельведер говорит, что постучала в дверь Белинды Люкер – она думает, что около 19.10 – и они продолжили вместе. Они мимоходом постучали в дверь Сьюзи Дафф, но ответа не последовало. Она спустилась вниз несколько минут назад и разговаривала с Уиллом Лидделлом, когда они прибыли. Сьюзи Дафф сказала, что довела до сведения Уилла Лидделла, что не лучше ли его жене приехать поскорее – и именно тогда он пошел ее уговаривать. В какой-то момент их рассказы совпадают – он вернулся и сказал, что дверь заперта и нет ответа – поэтому она вызвалась подняться с ним на случай, если Скарлетт Лидделл заболеет – сказала она с женским беспокойством – на что он согласился. '
  Скелгилл хмурится поверх края кружки. Он запрокинул голову назад, чтобы избежать пены. Это нелегкий маневр для человека, наделенного своей физиономией: он опускает кружку, демонстрируя лишь ограниченный успех. Он размазывает рукав куртки по кончику носа.
  — А где они не совпадают?
  Сержант Джонс задумчиво смотрит на него.
  «Я полагаю, что это скорее упущение, чем расхождение. Я заметил, что когда Уилл Лидделл рассказывал нам о поисках своей жены, это звучало так, будто Сьюзи Дафф была с ним все время – как будто она тут же позвонила за помощью. Он не упомянул, что она вышла из комнаты. Она говорит, что помчалась в библиотеку – кричала на остальных – и это дворецкий Том Монтегю-Браун бросился поднимать тревогу – затем она побежала обратно вместе с остальными – тогда она поняла, что она единственная первая помощь.
  — Она открыла дверь?
  — Она говорит, что не помнит, но, по ее мнению, она, должно быть, это помнила. Конечно, она воспользовалась женской лестницей – за неимением лучшего описания.
  — Как долго ее не было в спальне — комнате леди Анны?
  «Она думает минуту – самое большее две. Время, необходимое для спуска и подъема на четыре пролета. Это не займет много времени, Шеф, она выглядит вполне подходящей женщиной.
  — Что делал Уилл Лидделл, когда она вернулась?
  «Он положил жену на кровать, снял боа из перьев, но просто беспомощно смотрел на нее — «в шоке», как она описала».
  Скелгилл задумчив и сердито смотрит на тарелку с уцелевшим печеньем.
  — А что насчет остальных?
  Сержант Лейтон взмахивает рукой.
  — Угощайтесь, шеф, я пообедал с курицей, плюс мне грозит смерть, если я не съем пудинг хозяйки.
  Скелгилл бросает упрекающий взгляд на сержанта Лейтона, но, тем не менее, принимает его предложение. Тем временем сержант Джонс дает соответствующий ответ на этот вопрос.
  «Прошло всего пару минут, прежде чем Лавиния вошла в комнату – она взяла на себя управление – по крайней мере, в том смысле, что она проводила всех, кроме Уилла Лидделла и Сьюзи Дафф, обратно вниз. Она разлила марочный бренди, чтобы успокоить их нервы.
  Наступает короткое задумчивое молчание. Сержант Лейтон говорит первым.
  — Этот чудак из Лидделла, наверное, был в шоке, шеф, он с тобой делает странные вещи. Однажды я получил какую-то награду – ни с того ни с сего, вызван на сцену в сборе. Я имею в виду, я – получаю награду! Все было как в тумане – потом ничего не мог вспомнить – кажется, я даже произнес праздничную благодарственную речь!»
  Скелгилл выглядит раздраженным тем, что его сержант отвлекся, но любопытство берет над ним верх.
  — Что это была за награда?
  «Самый продвинутый игрок, шеф, ты знаешь старую вещь: сделай толстяка вратарем – это был я». Он задумчиво качает головой. «На самом деле, немного резковато по отношению к остальным – считаю, что у меня была фора – в том, что касается возможностей для улучшения».
  Сержант Джонс относится к своему коллеге доброжелательно, но на лице Скелгилла скорее присутствует жалость с оттенком ужаса. Однако он избегает открытой цели (т. е. возможности для улучшения) и вместо этого возвращает дискуссию в нужное русло.
  «Как складываются мужские движения?»
  Сержант Лейтон вырывается из, казалось бы, любовной задумчивости. На столе у него лежит карманный блокнот, и он открывает его на текущей отмеченной странице. — Они все разошлись по своим комнатам отдохнуть после чая — одеться в радостные тряпки. Кевин Мейкпис был первым, кто спустился вниз и сказал, что ударил в гонг в 19:00. Похоже, он хорошо ладит со своей бывшей – но считает, что не общался с ней – держался в своих комнатах. С двумя другими – Майком Люкером и Дереком Даффом – похожая история – за исключением того, что у них обоих были широко открыты смежные двери. Но они договорились, что парни будут спускаться отдельно от дам. Они ушли примерно за пять минут до того, как их жены – примерно в 19.05 – сказали, что Сьюзи Дафф была первой женщиной, пришедшей сразу после них, а несколько минут спустя — еще две женщины».
  Он вопросительно смотрит вверх, сначала на Скелгилла, который смотрит на него пустым взглядом, а затем на сержанта Джонса, который ободряюще кивает. Он проводит пальцами одной руки по взлохмаченным темным волосам и тяжело выдыхает, вибрируя резиновыми губами.
  — Если вы ищете, шеф, то, что кто-то зашел в комнату Скарлетт Лидделл до семи часов, то мне кажется, что им пришлось бы так или иначе проскользнуть мимо Уилла Лидделла.
  Подчиненные Скелгилла смотрят на него с нетерпением – они, похоже, подозревают, что у него на уме какие-то особые расчеты. Но выражение его лица выражает недовольство. По его мнению, таких перестановок много, и поэтому они представляют собой неубедительные спекуляции. Они даже не могут быть уверены, что каждый гость дал точный отчет о своих перемещениях. Вместо того, чтобы останавливаться на таких неуловимых вещах, он продвигает разговор вперед.
  «Что они говорят о Скарлетт Лидделл?»
  Сержант Джонс отвечает первым.
  «У меня есть куча заметок, но в двух словах: «Полный шок – не в ее характере – не могу понять, почему она это сделала». Но у меня такое ощущение, что сейчас все наступают на яичную скорлупу – хотя бы из уважения к Уиллу Лидделлу».
  «Значит, это еще не все».
  — Чтение между строк — вполне возможно — я имею в виду, что касается их отношений. Она кивает в ответ на заявление Скелгилла. Прядь ее медово-светлых волос с естественной прядью смещается; она моргает и смахивает его. — Фелисити Бельведер и Белинда Люкер были осторожны. Я думаю, они предпочли бы вообще не участвовать. Сьюзи Дафф была более откровенной – например, она упомянула, что они ожидали, что Скарлетт Лидделл сделает свой «обычный торжественный выход», как только прибудут все остальные».
  Скелгилл слегка пожимает плечами, как будто он безразличен к такой нарциссической черте. Он смотрит на сержанта Лейтона.
  — Что сказали мужья?
  Сержант Лейтон печально усмехается. — Ничего сложного, шеф. Хорошая девочка – красивая девушка – неплохое слово. Просто Уилл Лидделл упал на ноги после развода».
  Скелгилл приподнимает бровь после этого последнего замечания. Он думает, что в этом отношении гравитация благоприятствует мужчинам с толстыми кошельками. Однако это вызывает его следующий вопрос. Он направляет его на сержанта Джонса.
  — Есть упоминание о бывшей жене?
  Сержант Джонс качает головой.
  — Не как таковой, шеф. Как сказал Уилл Лидделл, эта социальная группа возникла из-за того, что дочери учились в школе в одном классе (теперь это седьмой класс), поэтому у взрослых было достаточно времени, чтобы познакомиться. Они встречаются на званых обедах, и подобных поездок было несколько, включая катание на лыжах с детьми во время школьных каникул. Очевидно, большую часть этого периода присутствовала первая жена, а не Скарлетт Лидделл».
  Скелгилл обдумывает эти слова. Но он уверен, что его сержант учуял что-нибудь существенное. Поскольку ей нечего добавить, он не утруждает себя придумыванием дальнейших вопросов. Вместо этого он поворачивается к сержанту Лейтону.
  — А как насчет Тома Монтегю-Брауна?
  — Какой-то раздражённый человек, шеф. Сержант Лейтон делает огорченное лицо. «Надеюсь, его манеры станут лучше, когда он будет дворецким». Можно подумать, я обвинил его в том, что он задушил Скарлетт Лидделл и подвесил ее на веревке!
  Скелгилл бросает взгляд на сержанта Джонса – возможно, она не передала предостерегающие слова Лавинии Монтегю-Браун о своей сварливой родственнице. С ноткой иронии в голосе он подыгрывает гиперболе сержанта Лейтона.
  — Каково было его алиби?
  'Что? Ну, я не спрашивал его прямо, шеф. Я не могу относиться ко всем как к подозреваемым в убийстве». Д.С. Лейтон звучит довольно растерянно, как будто он отнесся к вопросу Скелгилла более серьезно, чем предполагалось. «Я сосредоточился на движениях Скарлетт Лидделл. Том Монтегю-Браун подтвердил, что она вышла из гостиной после чая с другими женщинами – на самом деле, по его словам, это было в 17:21 – и это был последний раз, когда он видел ее. Он думает, что если бы она после этого ходила по первому этажу, он бы увидел ее – или кого-нибудь еще. Он был занят между гостиной, столовой и кухней – затем без четверти семь он начал смешивать коктейли на подносе в кладовой своего дворецкого – там есть люк, выходящий в зал – незадолго до семи отнес напитки в библиотеку и ждал прибытия гостей».
  Несмотря на этот прозаичный рассказ, ясно видно, что сержант Лейтон испытывает беспокойство.
  — Так что же заставило тебя насторожиться?
  Сержант Лейтон с некоторой опаской ерзает на своем месте.
  «Полагаю, это было скорее впечатление, а не то, что он сказал на самом деле».
  'Да?
  — Когда Сьюзи Дафф ворвалась в библиотеку — он сказал, что гости подумали, что началась игра «Тайна убийства», — но он не стал торчать рядом, чтобы поправить их. Он пошел прямо в офис Лавинии Монтегю-Браун и велел ей позвонить в службу 999».
  Скелгилл хмурится.
  — Это его состояние, Лейтон. Скажите ему что-нибудь – он поймет это буквально. Очевидно, именно это он и сделал.
  Сержант Лейтон задумчиво качает головой – как будто это не соответствует его опыту общения с этим человеком.
  «Хозяин, я понимаю. Просто… я не знаю… есть и другой взгляд на это… я имею в виду… а что, если бы он не задавался этим вопросом – потому что он знал, что с ней случилось?
  Скелгилл выглядит все более страдающим.
  — Подумай об этом, Шеф, если кто-то и мог пробраться сюда, не вызвав подозрений, то это был он. Плюс у него будет доступ к запасным ключам.
  — Дверь Скарлетт Лидделл была заперта изнутри.
  — Мы этого не знаем, Шеф, мы даже не знаем, был ли ключ на самом деле в замке.
  Теперь Скелгилл чувствует, что должен заявить о своем несогласии с гипотетическими сценариями. Его тон неоправданно суров.
  — Лейтон, существует масса способов, которыми люди могли входить и выходить из этой комнаты. Я уже перестал об этом думать. И вам тоже следует.
  Сержант Лейтон выглядит соответствующим образом наказанным. Он знаком с позицией Скелгилла в подобных обстоятельствах и понимает, что ему следует знать лучше. Он поднимает руки в умиротворяющем жесте.
  — Я понимаю это, шеф… это было просто… ну… — он издает рычание раздражения в горле. Затем он, кажется, отказывается от этой темы. — Как вы и говорите, возможно, это была просто его раздражительная манера.
  Но сержант Джонс внимательно наблюдает за Скелгиллом. Ибо то, что она видит, — это не желание замять под ковер любые возможные нарушения, а на самом деле чувство, лежащее в основе его сурового лица, в котором она признает сомнение . Таким образом, она дает подсказку – выход его недовольству.
  — Как у вас дела в Карлайле, шеф?
  Скелгилл – в своей типично капризной манере – отказывается сотрудничать. Он устраивается в кресле и перемещает кофейную кружку в измененное положение. Проходит около двадцати секунд, прежде чем он отвечает.
  «Было несколько вещей. Вчера вечером дежурный патологоанатом был заместителем на обучении. По протоколу старший патологоанатом проанализировал свои выводы сегодня утром. Она провела второй осмотр и провела несколько дополнительных тестов». Он делает паузу и, нахмурив брови, смотрит на кафетерий, мимо своих коллег. «На нижней части предплечья (обеих) были легкие синяки, соответствующие характеру сильного удержания. Оно было свежим, вызванным в тот же день, но еще не развилось. Легко не заметить.
  Сержант Лейтон с нетерпением наклоняется вперед.
  — Что — как будто кто-то удержал ее, Шеф — удерживало ее руки?
  Скелгилл продолжает бессмысленно смотреть в пространство; он отвечает неохотно.
  — Да, но ты кое-что забываешь. Что они нам сказали? Весь день они провели в парке с веревочными качелями в Грейстоке. Я знаю одного из инструкторов – он в горноспасательной службе. Я позвонил ему после того, как вышел из больницы. Он считает, что существует полдюжины занятий, в которых люди должны помогать друг другу. Например, если ты легковес, то летучая лисица не дотягивает до нижней станции – твоим товарищам по команде приходится высовываться, хватать тебя за запястья – тащить на помост».
  Соратники Скелгилла внезапно выглядят опустошенными – он снабдил их кислородом прорыва, а затем на следующем вздохе отобрал его. Но сержант Джонс чувствует, что он еще не закончил.
  — Вы сказали, что есть пара моментов, шеф?
  Взгляд Скелгилла теперь возвращается от абстрактного окружения к специфике его кофе. Он ломает печенье пополам и упрямо бросает оба куска в пену. Он поднимает кружку, но не пытается сразу пить. Он переводит взгляд с одного своего подчиненного на другого, его лицо сурово. Кажется, он пытается решить, к кому обратиться. На случай, если его взгляд упадет на сержанта Джонса.
  — Она была на третьей неделе беременности.
  
  
  OceanofPDF.com
   6. ОТДЫХАЙТЕ И БУДЬТЕ БЛАГОДАРНЫ
   
  Вторник, 6:15 утра
   
  Скелгилла разбудили гиббоны.
  Это не ожидаемый утренний хор, который на самом деле начался гораздо раньше и своей ритмичной привычностью не беспокоил его, пока он доносился в прохладном воздухе через широко открытое окно отеля. Но шум джунглей, настойчивые, протяжные электронные звуки, которые с первыми лучами света проникли в его сны, вызвали приступ судорожных галлюцинаций. Скелгиллу, находящемуся в полубессознательном состоянии, напомнили, что его бюджетное жилье находится на территории Эдинбургского зоологического сада. Возможно, ему следовало попросить комнату спереди. Но — эй — жаворонок долой — долой гиббон — какая разница? Он надел прогулочные туфли и пошел по пустынной дороге Глазго в сторону центра города, откуда через пролом в стене он попал в густую заросль платанов; над ними — пустошь с круто поднимающимися можжевельником и ежевичным кустарником, увенчанная корявыми шотландскими соснами, дубами и буками; совершенно необыкновенная дикая местность в пределах мегаполиса. Теперь, стоя на плато и немного пыхтя, он проследил за своим носом сквозь каменную арку, узкое место между оградой зоопарка и полем для гольфа – и оказался перед впечатляющим окном, выходящим на «Северные Афины», – хотя и с типичной кальвинистской прямотой. вывеска просто гласит: «Отдыхайте и будьте благодарны». Соответственно, над каменной стеной предусмотрена скамейка, под которой с востока поднимается еще одна каменистая тропа. Вид поистине головокружительный: он простирается над широким изумрудным фарватером, через огромное серое скопление вулканических ракушек древнего города, к серебряным пескам побережья Восточного Лотиана, где, как сообщается в информационном сообщении, в 26 милях отсюда гордо возвышается Басс-Рок. , его сплошная белая шапка — оптическая иллюзия, скопление из 150 000 северных олуш. Скелгилл опускается вниз – он не нуждается в отдыхе, но благодарен за прочность скамейки. Он как раз размышляет, почему Басс-Рок так называется и сколько скумбрии съедает олуша за год (одну в день, два, три?), когда его окликают.
  — Доброе утро тебе.
  Это только усиливает чувство дезориентации Скелгилла – голос неопределенного происхождения; оно звучит в эфире. Он поднимается и делает пару шагов вперед. Он понимает, что за стеной, под ним, на крутом склоне, стоит пожилой мужчина. Он худощавого телосложения, одет в полностью черный костюм из непромокаемой ткани, прогулочные ботинки и шляпу-ловушку с завязанными полами, открывающую торчащие уши, пропорциональные длинным носу-луковице с красным кончиком и широким ртом с плевать по углам. Он стоит боком к Скелгиллу, лицом к полю для гольфа; на шипованных перилах висит небольшой черный рюкзак. Он выполняет то, что, как подозревает Скелгилл, может быть тайцзи.
  — Я нарушаю твой покой.
  — С вами все в порядке, молодой человек, разговоры не влияют на мой распорядок дня. Кроме того, я к этому привык – это оживленное место».
  — Даже так рано?
  — Ох, да, вы будете удивлены, сколько народу здесь. Я получаю много китайского.
  Мужчина явно шотландец, хорошо говорит.
  — Как это?
  'Расстройство суточного биоритма в связи с дальним перелетом.'
  Он выполняет сложную серию движений руками (может быть, самолетом?), балансируя на одной ноге. Скелгилл собирается задать дополнительный вопрос, когда мужчина его опережает.
  «Туристы из Китая. Когда они приземляются, их биологические часы идут на восемь часов вперед. Они останавливаются в большом отеле на Глазго-роуд. Просыпайтесь пораньше – идите сюда.
  «Вы как бы описываете то, что я сделал, но меня подняли гиббоны, а не смена часовых поясов».
  — И вы родом не из столь далеких стран.
  Интонация мужчины призывает к ответу.
  «Камбрия».
  «Ах, теперь это чудесное место».
  Скелгилл не может избавиться от наигранной скромности, хотя лучшим приличием было бы ответить на комплимент.
  — Бывает, все в порядке, да.
  Мужчина великодушно издает звук согласия.
  — Я когда-то там ловил рыбу, наверное, лет сорок назад. Озеро Бассентуэйт. Я полагаю, вы слышали об этом?
  Скелгилл чувствует, как на него накатывает еще одна волна головокружения. Стоит ли ему ущипнуть себя? Неужели гиббоны действительно разбудили его – или это все еще лихорадочный сон: знойный полет через Шотландское нагорье, злобные преследователи, их неземные крики подрывают его решимость? Басс Рок – рыба. Рыбалка – на озере Басс! Является ли старик призраком, который бродит по этой древней тропе? Станет ли Скарлетт Лидделл следующим привидением? Он борется с такими фантазиями, когда мужчина снова заговаривает.
  — Вы здесь на весенних каникулах?
  Вопрос возвращает его мысли к реальности. Он колеблется. В его профессии такой разговор может оказаться проблематичным. Но там, где ложь во спасение обычно разумна, в случившемся есть что-то такое, что побеждает его сопротивление, и он обнаруживает, что отвечает правдиво.
  «Я офицер полиции».
  'Ага! Трансграничные бутлегеры?
  Он видит, что мужчина наполовину ухмыляется, наполовину гримасничает, продолжая энергичный образ жизни. Существует ирония – некоторые сочли бы это лицемерием – что по соображениям общественного здравоохранения дешевый виски сейчас стоит в Шотландии дороже, чем в Англии, и камбрийские поставщики имеют все необходимые возможности для восстановления естественного равновесия.
  'Отпускники. Просто подвязываю несколько свободных концов. Родители детей в местной школе.
  — Ах, какой именно, если вы не возражаете, я спрошу? Вы знаете, как мы, эдинбуржцы, одержимы нашей альма-матер . Я сам сторонник Ватсона.
  Скелгилл снова колеблется, но не находит причин отказать в ответе.
  «Академия Святого Сальватора».
  — Ах, Салли! Превосходно. Все девочки, конечно. В наши дни большая редкость. Он создает в воздухе более мистические фигуры. Но он также мог направлять взгляд Скелгилла скрюченным пальцем. «Вы можете увидеть школу – вон там. В соответствии с замковой скалой? Подойди по эту сторону куполов ярь-медянки – это Дональдсон – Школа глухих, как ее любят называть местные жители. Саллис — это башня из песчаника.
  Скелгилл щурится на восходящее солнце. За милю или больше, по направлению, которое должно быть точно на восток, он замечает квадратную башню, выступающую из зоны голых верхушек деревьев и серых черепичных крыш. Он не знает, что это пригород, поскольку река Уотер Лейт в ее лесистом ущелье граничит с северной стороной, и поэтому сквозных маршрутов здесь нет.
  «Похоже, довольно приличное место».
  «О, да, Мюррейфилд, Рэвелстон, Коутс — гетто юристов и финансистов, можно сказать. Порядочное сообщество.
  Скелгилл замечает, что мужчина бросает на него лукавый взгляд, и задается вопросом, не иронизирует ли он. Или, возможно, сам Скелгилл раскрыл слишком много – подразумевая, что он расследует высший средний класс шотландской столицы – к которому, вероятно, принадлежит пожилой мужчина. Он кивает – хотя мужчина больше не смотрит на него.
  — Где Блэкхолл?
  — Отсюда его не совсем видно из-за деревьев слева. Он образует северную сторону Равелстона. Скорее более доступный. Тем не менее – желательно – хорошее расположение для местных школ – то есть частных.
  Скелгилл не имеет немедленного ответа. Затем его внимание привлекают мерцающее движение и жужжащий звук. Рядом с ним на стене приземлился поползень и достает из расщелины сердечко подсолнуха. Должно быть, этот человек рассыпал семя. Он понимает, что другие птицы – голубые, синицы, синицы и зяблики – тоже заняты, а жадные галки прячутся на низких ветвях, желая, чтобы люди ушли.
  На такой ноте Скелгилл чувствует урчание – оно не имеет никакого отношения к вулканическому рельефу – но его источником является его живот. Если бы он вернулся сейчас, столовая в отеле могла бы открыться. Однако он придумывает более подходящее оправдание.
  «Мне лучше вернуться – мой коллега подумает, что меня похитили инопланетяне – я не взяла с собой телефон».
  Мужчина воспринимает это как сигнал, прерывает упражнения и подходит к стене. Он поднимается выше головы и протягивает Скелгиллу корявую руку. Его хватка крепкая.
  «Дэвид Бальфур».
  Скелгилл чувствует, как его охватывает некая сдержанность.
  — Э… приятно познакомиться. Я… Дэн.
  — Ну, до свидания.
  Кажется, это формальное прощание, однако есть некоторые предположения, что они еще не виделись в последний раз.
  — Да, увидимся.
  Скелгилл поворачивается, чтобы уйти. Но в этот момент с высокой тропы, огибающей зоопарк, появляется бегун – самка; она приближается, несмотря на неровную землю. На ней гармоничный сиреневый и черный наряд, но больше всего бросается в глаза копна огненно-рыжих волос, лишь частично приглушенных повязкой на голове. Скелгилл замирает – а его разум со скоростью света переносится обратно в морг больницы – ему требуется двойной подход, чтобы напомнить себе о фактах – Скарлетт Лидделл мертва – и это Шотландия, дом рыжих (если не ровно десять с копейками, то уж точно один из десяти). Кроме того, если бы Скарлетт Лидделл занималась бегом, он сомневается, что она приехала сюда; он достаточно знает местную географию, чтобы понять, что резиденция Лидделлов находится в Грейндже, в Саутсайде.
  Женщина приближается быстро, совершенно не прилагая усилий, несмотря на мучительный уклон, который она, должно быть, совсем недавно преодолела. Она моложе его, ему кажется, около тридцати. Она смотрит на неровную землю и спускается по лестнице, образованной железнодорожными шпалами. Скелгилл прислоняется к стене, освобождая место. Она замечает его. У нее поразительные зеленые глаза. Они встречают его. Выражение ее лица настороженное. Его взгляд скользит по ее спортивной форме, облегающей фигуре лайкре , но она уклоняется влево от конца стены, оставляя на ветру лишь намек на шикарный аромат. Его задевают за голени – он смотрит вниз – мимо проносятся два кокер-спаниеля, волоча за крутой поворот свои непослушные задние конечности. Скелгилл чувствует сердцебиение в груди. Затем он слышит голос мужчины.
  — Доброе утро, Катриона!
  Скелгилл не слышит никакого ответа и не слышит должным образом, когда мужчина окликает лихих спаниелей. Он делает глубокий вдох – и вздыхает – и начинает задумчиво идти обратно по южной тропе. Но он прошел около двадцати шагов, когда крик остановил его как вкопанный.
  — Скелгилл!
  Он крутится на пятке. И действительно, это Дэвид Бальфур – он обошел конец стены и наклонился, чтобы увидеть Скелгилла сквозь рано распускающиеся кусты боярышника и бузины. Скелгилл стоит, хмурясь и озадаченный.
  'Мне жаль?'
  — Скелгилл. Мужчина поднимает ладонь, чтобы прикрыть рот и произнести свои слова. — Это было имя парня. Теперь это возвращается ко мне. Парень, который взял меня на рыбалку на озере Бассентуэйт. Немного шутка – если бы он высказал эту фразу – что это было единственное озеро в Озерном крае. И его лодка называлась «Завет».
  
  
  OceanofPDF.com
   7. ЗАВТРАК В КОРСТОРФИНЕ
   
  Вторник, 8.30 утра
   
  «Вы бы знали, если бы были на третьей неделе беременности?»
  Скелгилл смотрит через стеклянное стекло, отделяющее их стол от пропасти высотой около сорока футов, над крутым берегом, покрытым кустарником и травой, где пасется полдюжины кроликов, привыкший к гудящей линии городского транспорта, который пытается протиснуться мимо гармошки двухэтажных автобусов, которые борются за места на остановке. Сержант Джонс поднимает взгляд от своего розового грейпфрута – вопрос, заданный небрежно, возник совершенно неожиданно. Скелгилл продолжает аналитически смотреть на варенье; однако она подозревает, что это повлияло на его концентрацию.
  — Я думаю, ты сможешь. Она ждет момента; Скелгилл начинает рассеянно кусать уголок ногтя большого пальца. «Я думаю, что некоторые женщины сразу же чувствуют гормональные изменения. Конечно, если бы вы изначально имели это в виду, вы были бы чувствительны к любым знакам. Или – вы могли бы сделать тест – и вы не можете получить ложноположительный результат».
  Скелгилл, все еще не глядя прямо на своего сержанта, поднимает бровь. Эта тема не поднималась во время их вчерашнего путешествия – два часа на север через Бордерс, Скелгилл ехал быстро, проезжая повороты и время от времени отрываясь от неровностей, маршрут, знакомый ему, вдали от туристических троп и почти без движения. обнимая твид. Сумерки погрузились во тьму, а движение машины, в свою очередь, усыпило сержанта Джонса. Скелгилл время от времени поглядывал на нее – когда они проходили через поселение, и мерцание неона уличных фонарей освещало ее высокие скулы и впадины под ними, гордый нос, лишь слегка изогнутый, оливковую кожу, затемненную тенью. Казалось, он был доволен ее расслабленной фигурой, тихо дремлющей рядом с ним – лишенный компании он мог бы разозлиться. Она проснулась только в самую последнюю минуту – с широко раскрытыми глазами – встревоженная, обнаружив, что он игнорирует знаки «Вход воспрещен», чтобы занять последнее парковочное место под отелем, в обширном западном пригороде Эдинбурга, Корсторфине.
  То, что они вообще приступили к делу, стало результатом обзорной встречи с шефом – и вывода о том, что смерть Скарлетт Лиддел вызывает достаточно сомнений, чтобы заслуживать дальнейшего расследования. Были сделаны звонки соседним шотландским властям; Скелгилл и сержант Джонс свели концы с концами в текущих проектах (в случае Скелгилла, закинув охапку пухлых файлов во входную корзину сержанта Лейтона); и они отправились в путь в конце дня, чтобы начать сегодня утром. Несмотря на то, что он не присутствовал на встрече, соломинка на ветру подсказывает сержанту Джонсу, что этот образ действий зависит от решимости Скелгилла. То есть определение того, что беременная Скарлетт Лидделл не покончила бы жизнь самоубийством. Хотя некоторые могут утверждать прямо противоположное – что беременность, вероятно, послужила объяснением ее действий – очевидно, что Скелгилл не имеет ничего общего с этим. Почему он такой яростный – она может только предполагать. Но следствие: не используя реальных слов, они фактически приступили к расследованию убийства.
  Конечно, между самоубийством и убийством простирается целый спектр возможностей – и такая неопределенность, вероятно, лежит в основе сдержанности Скелгилла. Трагический случай перед зеркалом; сексуальная игра пошла не так; ошибочное действие с участием неизвестных лиц; момент безумия без убийственного намерения – все это и многое другое – многократно осложненное неизвестными связями и мотивами. Распутать такую паутину – их задача. Но сначала они должны понять ее масштабы.
  — А как насчет того, чтобы рассказать Уиллу Лидделлу, шеф?
  Скелгилл хмурится.
  — Спрашиваю его.
  Сержант Джонс поднимает руку, поправляясь.
  — Если бы он знал, вы имеете в виду?
  «Да».
  Она кивает – ее начальник делает важное различие. Тот факт, что мужчина никогда не упоминал о беременности жены, не означает, что он не знал об этом. И поэтому если он об этом не упомянул – то, возможно, это существенно.
  — Так что мне делать?
  «Тесты еще проводятся. Скажите ему, что через несколько дней у нас будет окончательный отчет. Держите карты близко к груди. Играйте на слух.
  Сержант Джонс доброжелательно улыбается. Это кажется достаточно ясным, как говорится в клише! То, что она требует от него совета по этому поводу, вытекает из их плана действий. По указанию Скелгилла она возьмет интервью у трех мужчин, которые были гостями Уилла Лидделла в замке Гринмайр; Скелгилл увидится со своими партнерами. И когда у Скелгилла назначена встреча с бывшей женой Уилла Лидделла, она увидится с самим Уиллом Лидделлом. Хотя в этом раскладе есть определенная логика, она никогда не может быть полностью уверена в доводах своего начальника (действительно, «рассуждение» , вероятно, слишком точное слово). Таким образом, она предпочитает не искать разъяснений, которых может не быть.
  И все же сейчас – возможно, в ответ на ее молчание – Скелгилл высказывает сомнения.
  — Ты уверен, что с тобой все будет в порядке?
  — Почему бы и нет, Шеф?
  Сержант Джонс пытается выглядеть раздраженной, но это противоречит ее природе; в равной степени она желает продемонстрировать уверенность в себе. Однако Скелгилл не развивает сути – вместо этого он вскидывает руку и стучит костяшками пальцев по оконному стеклу. Это отсылка к небу, бледно-голубому холсту, покрытому белыми кучами в хорошую погоду, которые плавно наклоняются на восток.
  «Хотите быстро размять ноги – заставить кровь течь?»
  — Это уже так, шеф, я ходил на занятия.
  — Что за класс?
  «В большинстве подобных мест есть постоянная программа для членов – гости отеля могут просто присоединиться. Есть бассейн – это была аквааэробика».
  Скелгилл выглядит так, будто описывает его худший кошмар.
  — Кто делает такие вещи?
  — Ну, в основном это были пожилые дамы — я была самой младшей на поколение — но они, похоже, ценили инструктора.
  «Что в ней такого хорошего?
  — Это был он.
  
  
  OceanofPDF.com
   8. БЛЭКХОЛЛ/СЬЮЗИ ДАФФ
   
  Вторник, 10.00 утра
   
  — Миссис Дафф?
  'Да? Ох-ох, дорогая. Это, эм, не так ли?
  — Инспектор Скелгилл.
  — Ты не похож на детектива.
  Скелгиллу приходится бороться с желанием подвергнуть сомнению это утверждение – но он избегает отвлечения внимания, чтобы сосредоточиться на более важном вопросе – что Сьюзи Дафф, похоже, покидает свой дом – в компании собаки – как раз в то время, когда была назначена встреча. согласованный. Действительно, если бы он не прибыл на несколько минут раньше – придя пешком и преодолев землю быстрее, чем позволил, – то, кажется, он бы вообще ее пропустил. Теперь они стоят лицом друг к другу на мощеной подъездной дорожке к большому двухквартирному бунгало с изогнутыми стенами, выкрашенными в белый цвет, без свежего пальто и крышей из серой шиферной черепицы, одной из сотен подобных в этом районе, стиль Характеристика Эдинбурга. Есть машина – довольно древний коричневый SAAB с турбонаддувом, срок годности которого, откровенно говоря, уже давно истек (и обычно он может привлечь внимание скучающего инспектора дорожного движения), – а сбоку от дома висит баскетбольное кольцо, потрепанная сеть, а за участком неоднородной лужайки с ржавым батутом, окруженным жилистыми безлистными кустами; хотя непослушная форзиция цветет ярко-желтым цветком. Именно собака теперь мешает Скелгиллу производить какие-либо впечатления, поскольку она находится на вытянутом поводке и бросается на него прежде, чем ее владелец успевает нажать на фиксирующий спусковой крючок. Это лабрадор с избыточным весом (тавтология, как всегда кажется Скелгиллу) – шоколадный, обычно толстый и веселый – он только и хочет вытрясти из него всякие вкусняшки. Он опускается на одно колено, чтобы смягчить удар, и сдерживает его напряжение твердыми руками, которые, как он знает, собака поймет.
  «Роло! Нет! Оставьте хорошего человека в покое! Роло – вниз!
  Сьюзи Дафф изо всех сил пытается удержать существо, но Скелгилла это не беспокоит, и собака вскоре вспоминает, что у нее есть более насущные потребности, и делает второй рывок, на этот раз ради свободы открытого входа на подъездную дорожку. Женщину постепенно дергают, пока она не оказывается рядом со Скелгиллом. К его удивлению, она наклоняется ближе и свободной рукой касается его бедра.
  «Мне очень жаль, он покрыл тебя волосами».
  Скорее ошеломленный Скелгилл обнаруживает, что ему приходится терпеть ее помощь.
  — Не волнуйся, я к этому привык. Хочешь, чтобы я взял его?
  — Но… разве ты не хочешь войти внутрь?
  Скелгилл пожимает плечами. «Я в порядке с ходьбой – вот, давайте. Кроме того, собаки не могут скрещивать ноги так, как мы.
  Он тянется к поводку, и она, кажется, согласна уступить – и он сразу же обнаруживает ее охотно уступчивый характер. Собака, с другой стороны, знает, что у нее на уме: она систематически помечает невидимыми собачьими граффити столбы ворот и багажники. То, что Сьюзи Дафф сейчас идет рядом с ним, несколько мешает Скелгиллу воспринимать ее внешний вид – но то, что он увидел, поразительно по нескольким причинам. Погода может быть хорошей, но солнечный свет на Лейте не гарантирует тепла – в воздухе витает прохлада, заимствованная из соседнего Северного моря. Тем не менее, она носит только черные леггинсы и кроссовки, а также тонкую, облегающую шерстяную рубашку-поло – и уж точно без бюстгальтера под ней – и нетрудно догадаться, что ей холодно. Ее волосы выглядят влажными, нерасчесанными, как будто она вытерла их полотенцем и сдалась – торопится уйти? До его приезда?
  И все же сейчас она кажется совершенно непринужденной. Пока они ведут вежливый, хотя и несодержательный разговор о районе, он замечает, что у нее есть привычка поворачиваться к нему и класть ладонь ему на плечо, как будто для эффективной передачи мысли требуется некоторая физическая передача. Она среднего роста, с узкой талией и пышным телосложением; и она выходит быстрым шагом. Он согласен с оценкой сержанта Джонса: она выглядит в хорошей форме и что винтовая лестница в замке Гринмайр не создаст особых проблем. Когда они выбирают маршрут, по которому они сворачивают с пригородного проспекта на обнесенный стеной переулок и резко поднимаются в гору, она не выказывает никаких признаков одышки.
  — Вы можете отпустить его здесь — это начало заповедника.
  Скелгилл хмурится, но делает вид, что это солнце светит ему в глаза. Противоречие не ускользает от него – как уживаются бездомные собаки и природный заповедник – но, возможно, именно поэтому он не услышал этим утром крика фазана. В любом случае, мысль проходит, поскольку он понимает, что это, должно быть, восточный подход к точке обзора, где он встретил Дэвида Бальфура, представителя Тайцзи.
  — Полагаю, это ваш обычный маршрут.
  Скелгилл наклоняет голову в сторону собаки, которая, кажется, знает, куда идет.
  «Очень удобно иметь поблизости этот прекрасный дикий уголок. Лес простирается на многие мили. Вы можете пройти пешком до Куинсферри-роуд.
  Скелгилл кивает. Он смотрит в сторону.
  — Очевидно, поддерживает тебя в хорошей форме.
  На секунду он задается вопросом, не перешел ли он черту. Она поворачивается, чтобы посмотреть на него. Но это действие позволяет ему впервые по-настоящему взглянуть на ее лицо – она, несомненно, привлекательная женщина – ее губы полные, у нее симметрично изогнутые брови и большие темные глаза – она излучает сладострастие, которое кажется манящим. Она снова положила руку ему на плечо; ее губы расплываются в улыбке, обнажающей ровные белые зубы. И она производит впечатление некоторой беспомощности.
  — Это связано с беготней за четырьмя детьми.
  Скелгилл резко вздыхает – но это делается для того, чтобы подавить второй комплимент – что она не выглядит так, как будто вынесла на себе такое количество придирок. Он удлиняет шаг.
  — Они все в церкви Святого Сальватора?
  — Боже, нет, мы никогда не могли себе этого позволить. Только старшая, Поппи. Остальные трое находятся на местных первичных выборах. Я не знаю, что мы будем делать, когда начнется следующий выпуск средней школы – именно тогда мы вывели Поппи из государственной системы». На мгновение она заламывает руки. — Видите ли, Дерек отправился в Хериотс. Я думаю, побывав в частной школе, ты не можешь поверить, что можешь получить достойное образование где-то еще».
  Скелгилл издает смутное недовольство.
  «Большинство людей, похоже, справляются».
  На мгновение она смотрит на него с надеждой. Затем ее лицо покорно опускается – как будто ей быстро напоминают о неразрешимости дилеммы.
  «Это особенность Эдинбурга. Средний показатель по стране выражается отдельными цифрами – здесь двадцать пять процентов учащихся среднего возраста. В нашем кругу друзей это почти тотально. Если бы вы их не отправили, вы бы почувствовали, что лишаете своих детей».
  «Должны быть приличные государственные школы».
  Она грустно качает головой.
  «Вы должны жить в правильном районе водосбора. Дерек не хочет двигаться. Это его семейный дом, понимаешь? Не обращайте внимания на цену и потрясения.
  Наступает короткий период молчания.
  — Насколько я помню, у нас записана ваша профессия домохозяйка.
  Это первый вопрос, который задал Скелгилл, подобающий официальному интервью. Однако Сьюзи Дафф, похоже, интерпретирует это как естественное следствие обсуждаемого вопроса.
  «Если бы я вернулся на работу, нам понадобилась бы няня на полный рабочий день. Это поглотит большую часть моего заработка. Это Уловка 22 . У нас нет такой роскоши, как бабушки и дедушки, живущие поблизости. Или горшки с деньгами. Хотя Дерек всегда оптимистичен. Он думает, что это может стать для него годом прорыва». Она преувеличенно вздыхает. — Опять же, он говорил это десять лет назад.
  Они уже близки к концу крутой тропы, которая делит поле для гольфа пополам. Время от времени раздается металлический удар мяча, яростно отлетевшего от площадки-ти – каждый сам по себе; Будучи рыболовом, Скелгилл знает, что не стоит подвергать сомнению, казалось бы, бессмысленные увлечения – хотя он с тревогой наблюдает, как два игрока в гольф, отбив мячи на расстоянии нескольких футов от флага, подбирают их и уходят. Подняв глаза, он узнает, что в расщелине лесного обнажения, возвышающейся перед ними, находится смотровая площадка, к которой он ранее подошел с юга. Когда они достигают скамейки, он почти ожидает, что Сьюзи Дафф остановится или повернется назад, но она идет быстрым шагом, немного впереди него; она не выказывает никаких признаков ослабления и легко взбирается по ступенькам, по которым сбежал рыжеволосый бегун. Этот образ пробуждает память Скелгилла и фокусирует его поиски.
  — Констебль, который с вами связался, объяснит: мне нужно спросить вас о Скарлетт Лидделл.
  'Конечно.' Она не оглядывается, а замедляет шаг там, где тропа расширяется, чтобы он мог пройти рядом. Она свободно машет рукой. — Мы можем еще немного проехать, а потом проехать по Крейгкрук-роуд, — если ты не против сделать последний шаг на тротуаре.
  — Меня устраивает, мадам.
  На этот раз она, кажется, уловила намек на формальность. Ее ответ разрознен.
  — Полагаю, в случае с самоубийством нельзя просто так всё оставить, если у тебя есть какие-то сомнения?
  Скелгилл игнорирует запрос. Вместо этого он отвечает прямым вопросом.
  — Она выглядела так, будто покончила жизнь самоубийством?
  Сьюзи Дафф резко разворачивается перед ним и кладет ладонь ему на грудь. Ее свободная рука хватает рукав его пиджака. Ее глаза полны тревоги. Она умоляюще дуется.
  — Я ее не видел — не сразу.
  Скелгилл выглядит явно неловко: он откидывается назад, его брови нахмурены.
  — Что вы имеете в виду, мадам?
  — Мы прошли через гардеробную в спальню — дверь в ванную справа — с ближайшими к вам петлями, понимаете? (Скелгилл кивает.) «Дверь была приоткрыта, но, очевидно, вы не могли заглянуть внутрь. Уилл был первым – он выглянул за дверь – он просто кричал на меня, ради бога, чтобы я вызвал скорую».
  Скелгилл переминается с одной ноги на другую. Сьюзи Дафф прижимается ближе – прохожий может подумать, что это пара, застигнутая в агонии какого-то страстного разговора. Он обходит ее и идет дальше, хотя и несколько тяжеловесно, потому что она цепляется за его рукав – как будто в поисках утешения.
  — И что… ты вышел из спальни, не взглянув на нее?
  'Да. Судя по тому, как Уилл это сказал, я знал, что он не шутит».
  Она закусывает нижнюю губу, опустив глаза – кажется, она заново переживает этот момент.
  — Итак — была ли какая-то часть этого — которая вас не удивила — заставила вас не подвергать сомнению то, что сказал мистер Лидделл?
  — Ну… да, возможно, — но я не знал, что она на самом деле сделала — я имею в виду — возможно, она просто заболела — или потеряла сознание и ударилась головой.
  Скелгилл задумчиво смотрит, пока они идут, возможно, видя лес, а не деревья. Сойка, взволнованная пернатым незваным гостем, вскрикивает от беспокойства на огромном дубе слева от него.
  — Когда вы вернулись в спальню — вы сказали моему сержанту, что мистер Лидделл поднял жену на кровать, — размотали лигатуру?
  Сьюзи Дафф хмурится. Она кивает несколько раз, причем амплитуда уменьшается.
  «Я сразу увидел, что она не дышит. Пульса не было – хотя, честно говоря, я не знаю, как я мог это определить, – мое собственное сердце вырывалось из груди».
  И снова наступает период молчания, прежде чем Скелгилл заговорит.
  — Ты думал, что сможешь спасти ее? Его тон звучит странно сочувственно – как будто он говорит, что понимает, что ее действия были тщетны.
  — Что еще я мог сделать, кроме как попробовать? Она разочарованно тянет его за куртку. — Вы, должно быть, прошли обучение по оказанию первой помощи, инспектор?
  Скелгилл кивает, но больше ничего не отвечает.
  — Значит, ты знаешь, что шанс есть всегда.
  — Если ты достаточно быстро прибудешь на место происшествия, да. Скелгилл тяжело вдыхает. «Я знал, что людям удалось сохранить жизнь в течение большей части часа с помощью искусственной реанимации, но для этого требовалась команда спасателей, делавшая это посменно».
  Сьюзи Дафф довольно преувеличенно качает головой, как будто пытаясь отпугнуть мошек.
  «Я никогда раньше этого не делал – я ходил на курсы – во время моей последней работы. Если вы оказывали первую помощь, вам платили дополнительно. Я никогда не думал, что мне придется его использовать. Наверное, я все напутал.
  — Случилось так, что вы слишком опоздали. Это не твоя вина. Он говорит это с некоторым авторитетом – как будто цитирует официальное медицинское заключение. — Похвально, что ты попробовал.
  Она с благодарностью сжимает его руку.
  — Что ж, я ценю ваши слова — это, должно быть, было ужасно для Уилла — ему пришлось ехать в больницу — надеясь вопреки надежде…
  Ее голос затихает. Они идут молча. Вокруг крутых склонов леса буквально наполняется птичьим пением – прекрасным для человеческого уха, но на самом деле это птичий выброс тестостерона, когда петухи соперничают за кур и оскорбляют своих соперников; это неподходящий реквием болезненной теме их разговора.
  — Мадам, возвращаясь к вашим словам о том, что вы не совсем удивлены, не могли бы вы рассказать об этом подробнее?
  Выражение ее лица становится прагматичным – возможно, она с облегчением уходит от обсуждения своего бесплодного спасения жизни.
  «Я думаю, было бы справедливо сказать, что Скарлетт могла бы быть немного мелодраматичной. Ей нравилось быть в центре внимания – и она была темпераментной, когда это не так».
  «Какая у нее была причина так себя вести?»
  Глаза Сьюзи Дафф задумчиво сузились.
  «Ну, я полагаю, поскольку поездка была на день рождения Уилла, я думаю, все вокруг него немного суетились. В конце концов – он нас лечил – что еще мы могли сделать?» (Скелгилл продолжает молчать.) «Знаете, это как с детьми: если вы похвалите одного из них, другой может счесть это пренебрежением – в следующий раз они дразнят собаку или поджигают шторы, чтобы привлечь к себе внимание. . Это может быть весьма незаметно – я имею в виду, что дети даже не подозревают, что делают это».
  Хотя Скелгилл, возможно, и не согласен, когда дело касается поджогов, он не обращает внимания на это замечание.
  — Она была моложе остальных из вас. Он добавляет это небрежно, хотя и подозревает, что это может быть воспалительным. Но, похоже, это вызывает скорее сочувствие, чем враждебность.
  — Да, возможно, она казалась немного незрелой — но она не могла помочь своему возрасту — и это был выбор Уилла, не так ли — более молодая женщина?
  — Ничего страшного, не так ли, особенно для женщины?
  Скелгилл сказал это прежде, чем осознал это. Он видит, что она смотрит на него с любопытством.
  — У нас, пожилых женщин, наверняка есть некоторые преимущества, инспектор.
  В ее голосе слышится нотка озорного упрека.
  — Да, да, конечно. Он чувствует, что загнал себя в тупик. — Молодость тратится на молодых, не так ли?
  Он порывисто вырывается из ее хватки на своем рукаве и достает палку с тропы. Он свистит, чтобы поймать собаку на ухо, и посылает ракету сквозь деревья вниз по крутому склону справа от них. Собака совершает символический рывок, но палка застревает в низких ветвях, и собака чувствует какой-то мускусный запах более заметным. Сьюзи Дафф с интересом наблюдает за Скелгиллом.
  — Вы левша, инспектор.
  Скелгилл изобразил мрачную улыбку.
  — Да, мы называем это кадди-вифтер, кадди — это осел.
  Она смеется. — Похоже, это не мешает вам. Теперь она тепло ему улыбается, а ее карие глаза светятся восхищением. «Я думаю, что жизнь в Озерном крае поможет вам оставаться в хорошей форме».
  Он сдерживает желание ответить на комплимент, хотя и пожимает плечами с напускной скромностью. Но эта тема позволяет ему развить точку зрения, которая его беспокоила.
  — Вы все ходили в парк приключений с веревочными качелями в Грейстоке. (Она с готовностью кивает, показывая, что понимает, что он хочет продолжить ее допрос.) «Как это сработало?»
  «Ох… ну… я был удивлен, сколько там было групп взрослых». Она хмурится – как будто пытается вспомнить что-то существенное, что ему понравится. — Команда Скарлетт победила — она была этому очень рада — если вам интересно.
  Лицо Скелгилла остается неумолимым.
  — Кто еще был в ее команде?
  «Ну, мы разделили пары. Была Скарлетт, Белинда и Кевин – и, конечно, мой Дерек. Потом я был с Фелисити, Майком и Уиллом».
  «Кто отбирал команды?»
  — Ох, Уилл все подготовил заранее. Когда мы приехали, нам вручили цветные шлемы и ремни безопасности. Не было никаких споров.
  Теперь Скелгилл благосклонно кивает.
  — И как все прошло?
  «На самом деле – я этого боялся – думаю, мы все боялись – кроме, пожалуй, Кевина; он что-то вроде человека действия. Он занимается триатлоном». (Скелгилл скептически поднимает бровь; хотя и без веской причины.) «Но мы прекрасно провели время. Это действительно требовало командной работы – вы никогда не сможете пройти курс штурма, не таща и не толкая друг друга. Конечно, соревнования стали довольно конкурентоспособными, я думаю, мы все движемся по-своему, но я бы сказал, что это был большой успех». Она внезапно замолкает. «Такая трагедия – то, как сложился тот день».
  Скелгилл издает звук согласия.
  — Насколько хорошо вы знали миссис Лидделл?
  — О, Мюриэл… ну… ох… нет… извини, ты имеешь в виду Скарлетт?
  — Да, Скарлетт Лидделл.
  — Простите, просто когда вы говорите «миссис Лидделл», я автоматически думаю об Уилле и Мюриэл — его первой жене?
  — Да, у меня назначена встреча с ней.
  Сьюзи Дафф бросает искоса взгляд на Скелгилла.
  — Так что… да, Скарлетт… не думаю, что я встречал ее до свадьбы — она скорее появилась из ниоткуда, насколько я мог судить. Естественно, Дерек рассказал мне кое-что о ней – он встречался с Уиллом, чтобы выпить по воскресеньям, с тех пор, как они вместе учились в университете – поэтому он знал о ней кое-что заранее – что Уилл разводится и что у него есть девушка помоложе».
  — Так это за последние пару лет ты с ней познакомился?
  «Примерно каждые шесть или восемь недель мы по очереди устраиваем званый обед – я имею в виду четыре пары. А в октябре прошлого года, во время школьной недели, мы все остановились в переоборудованных фермерских коттеджах в поместье в Колдстриме».
  «На твиде».
  — Верно, все мальчики ловили рыбу. Уилл каждый день организовывал лодки и гилли.
  Ум Скелгилла ошеломлен этой перспективой – как роскошью ловли рыбы на, пожалуй, главном водном участке Британии, так и вероятной стоимостью в пик сезона; когда даже полдня ловли лосося под руководством гида недоступно для большинства обычных карманов. И он хочет спросить, поймали ли они что-нибудь. Ему требуется некоторое время, чтобы вернуться в нужное русло.
  «Как Скарлетт Лидделл справлялась с домашней ситуацией – с детьми – и бывшей женой своего мужа?»
  Теперь он, похоже, нашел точку зрения. Потому что с ее стороны требуется некоторое размышление, чтобы принять решение.
  «Дети живут с Мюриэл – Уилл дает им выходные поочередно – я имею в виду – они не видят – они не видят в Скарлетт злую мачеху – но они достаточно взрослые, чтобы понять, что она могла быть катализатором их дом распадается – по крайней мере, чтобы в это поверить – если они это слышат».
  — А она была?
  Сьюзи Дафф преувеличенно пожимает плечами.
  — Это будет зависеть от того, кого вы спросите, инспектор. Только Уилл и Мюриэл знают, что между ними произошло, но я сомневаюсь, что кто-то из них сможет дать вам объективную информацию.
  Скелгилл задумчиво кивает.
  — А как насчет двух миссис Лидделлс? Была ли между ними вражда?
  «Я думаю, Мюриэл решила подняться над этим. Они устроили свою жизнь так, чтобы не пересекаться. Уилл или помощница по хозяйству сделали все лифты. Но Дерек сказал мне, что Скарлетт разозлилась бы на Уилла, если бы он разговаривал по телефону с Мюриэл, чтобы договориться, или если бы она увидела, как он дает детям дополнительные карманные деньги, и тому подобное».
  «Она не могла винить в этом Мюриэл Лидделл».
  — Конечно нет, инспектор. Но я подозреваю, что жизнь второй жены Уилла не всегда была садом роз, как казалось со стороны. В такой ситуации с разводом отец всегда будет иметь разделенную лояльность – и разделенную зарплату».
  Скелгилл кажется весьма сомнительным.
  — Может быть, это вряд ли станет проблемой с точки зрения финансов мистера Лидделла?
  — Я уверен, что на практике ты прав. Я полагаю, что это принцип, с которым Скарлетт, возможно, боролась – или, может быть, это просто основная человеческая эмоциональная вещь – защищать то, что принадлежит тебе».
  — Это закон страны. Нет необходимости вовлекаться эмоционально».
  Его краткая интонация заставляет ее вопросительно посмотреть на него – но она решает не высказывать ни одной мысли, которая пришла ей в голову.
  — Да, я полагаю, это так. Прежде чем она добавляет всадника, наступает пауза. «Бедный Уилл».
  Скелгилл теперь наблюдает, как Сьюзи Дафф зовет свою собаку и цепляется за поводок, поскольку они спускались с горы и достигли выхода из леса в довольно бесплодное поместье, состоящее из недавно построенных дорогих на вид домов. Она направляется направо, по красивому асфальту тротуара. Скелгилл отстает на пару шагов.
  «Говоря об эмоциях – вопрос, который я должен задать всем», (Сьюзи Дафф резко оборачивается, в ее глазах встревоженное выражение, как будто она подозревает, что он выбрал момент намеренно, теперь, когда ее защита ослаблена) «Знаете ли вы, если либо Скарлетт Лидделл, либо мистер Лидделл имели какие-либо связи с другим человеком?'
  — Вы говорите о романтической связи, интрижке?
  — Да, что-то в этом роде.
  Лицо Сьюзи Дафф смягчается, хотя она отводит взгляд и опускает глаза, начиная отвечать.
  — Я… мне не следовало так думать… я имею в виду… чтобы ответить на ваш вопрос… нет, я ничего подобного не знаю. Они только что собрались вместе – это не имеет смысла».
  Скелгилл наблюдает за ней секунд пять.
  «Мадам, мне кажется, что самоубийство Скарлетт Лидделл не имеет смысла».
  
  
  OceanofPDF.com
   9. МЮРРЕЙФИЛД/БЕЛИНДА ЛЮКЕР
   
  Вторник, 12.00
   
  — Кофе, инспектор?
  — Я сама немного чайная Дженни, мадам.
  — В таком случае я сделаю тебе небольшой горшок.
  — Очень любезно с вашей стороны, мадам.
  То, что Белинда Люкер говорит «вы», а не «нас» – и отказывается игнорировать его добродушную разговорную речь – служит восстановлению первого впечатления Скелгилла о том, что его присутствие вызывает некоторое возмущение. Позвонив в входную дверь – традиционную медную ручку – внушительного трехэтажного каменного дома в эдвардианском стиле с торцом террасы, и, будучи вынужденным подождать пару минут, он в конце концов был впущен через боковую дверь взволнованным молодым человеком. женщина в рваных джинсах, застиранной футболке и кроссовках «Конверс» , у которой вспотели подмышки и которая, судя по всему, владела английским языком не более чем поверхностно. Тот факт, что у нее на петлях для ремня свисали тряпки, и она владела распылителем отбеливателя, заставил его сделать вывод, что она уборщица. Через вход торговца его провели прямо на кухню – минуя богато обставленную столовую и гостиную, а также другие закрытые двери – где женщина указала ему, что ему следует сесть за продолговатый деревенский стол с двумя резными стульями, аккуратно расставленными по обе стороны. Она тут же спустилась по ступенькам в буфетную, ведущую в сторону сада за домом, кусочек которого Скелгилл может видеть через узкое окно с створкой; он засажен фруктовыми деревьями и цветущими золотыми нарциссами, сбегающими вдоль каменной стены. Сама кухня имеет высокий потолок, над традиционной плитой Ага висит решетчатый шкив для одежды ; квартир, полированный деревянный пол и лакокрасочное покрытие находятся в новом состоянии и в чистоте – возможно, свидетельство повседневной жизни. Боковая стена отдана регулярному расположению детских рисунков – большая центральная часть представляет собой мазок человеческих фигурок с надписями «Мама», «Папа», «Табита», «Я» – и грустной собаки с парящим вопросительным знаком. над ним, как кривый ореол. Теперь ему приходит в голову, что никаких домашних животных не обнаружено, а также никаких следов корзины или мисок для еды и воды на полу.
  В отличие от Сьюзи Дафф, Белинда Люкер выглядит значительно более организованной. Ее темные волнистые волосы блестят и имеют дорогую укладку, и то же самое можно сказать и о ее наряде: тонкий шерстяной комплект из омара, надетый поверх безупречных белых брюк; украшения из колье и браслета из лазурита. На лбу у нее сидят модные дизайнерские солнцезащитные очки; она выглядит так, будто только что вернулась или собирается пойти на элитное утреннее чаепитие с кофе, которое, по мнению Скелгилла, дамы досуга принимают большинство дней. Черты ее лица изящны и правильны – ее определенно можно было бы считать привлекательной – хотя ей не хватает тепла, излучаемого Сьюзи Дафф, и ее карие глаза суровы, когда она раскладывает перед ним чайные принадлежности.
  «Я надеюсь, что кружка приемлема?»
  — Тем лучше, спасибо, мадам.
  Скелгилл чувствует намек на неодобрение – как будто он провалил небольшой тест, который ставит его в более низкий класс – или, может быть, прошел тест, в зависимости от того, через чью призму его оценивают.
  — Вы хотели меня видеть, инспектор.
  Она заняла место напротив. У нее нет сосуда для себя, и Скелгилл понимает, что она не собирается наливать ему. Возможно, она ждет, пока заварится чай.
  — Вы адвокат, я так понимаю, мадам?
  Теперь она относится к нему с более явным подозрением.
  «Я не занимался практикой уже несколько лет. Девочки и семейная жизнь занимают у меня много времени».
  То, что она добавляет оговорку – когда он не реагирует – предполагает необходимость самооправдания. Конечно, она не похожа на традиционную домохозяйку – достаточно взглянуть на ее ухоженные ногти – не говоря уже о позвякивании углей в посудомойке.
  — Какая отрасль права?
  — Корпоративные судебные разбирательства — не ваше дело, инспектор.
  Скелгилл делает несколько огорченное лицо.
  «Вы будете удивлены: мошенничество – это всего лишь шикарное слово, обозначающее вашу руку в кассе».
  Теперь Белинда Люкер хмурится. Он задается вопросом, не раздражена ли она – что она находит его поведение слегка враждебным.
  «Что ж, это, конечно, правда, хотя некомпетентность еще не является уголовным преступлением».
  Женщина говорит с почти идеальной дикцией – это заставляет его осознать, насколько сильным по сравнению с ней является шотландский акцент Сьюзи Дафф. Белинда Люкер сидит немного в стороне от стола, с довольно напряженной спиной, скрестив руки. Скелгилл вспоминает наблюдение сержанта Джонса о том, что и она, и Фелисити Бельведер неохотно давали интервью. Кажется, ничего не изменилось. Теперь он довольно тяжеловесно наливает чай в кружку, добавляет молоко и сахар — последнего достаточно, чтобы вызвать приподнимание брови.
  — Мадам, вы поймете, что в таких случаях все решает коронер, какими бы простыми ни были обстоятельства.
  Она сначала не отвечает. Но, нацеливаясь на ее юридическое образование, он не оставляет ей другого выбора, кроме как сотрудничать. Он пьет с жадностью, затягивая дыхание над горячей жидкостью (и дальнейшее неодобрение со стороны Белинды Люкер).
  — Что именно беспокоит коронера, инспектор?
  Скелгилл, склонившись над кружкой, вопросительно поднимает взгляд.
  — Я сам хотел бы это знать, мадам. В этот момент один из его сержантов узнает, что альтер-эго Скелгилла, «безумный деревенский полицейский», находится на дежурстве. «Нам только что было поручено собрать некоторую справочную информацию». Он пожимает плечами и тупо смотрит на нее. «Если кто-то убивает себя, должна быть причина».
  — Это, конечно, логично, инспектор.
  Скелгилл меняет позу, как будто деревянный стул ему неудобен.
  «Насколько мы понимаем, в тот день (или во время выходных, оплаченных г-ном Лидделлом) ничего не произошло, поэтому нам придется оглянуться назад».
  Теперь Белинда Люкер кивает – но выражение ее лица мало соответствует его заявлению – он задается вопросом, связана ли ее антипатия с его упоминанием о щедрости Уилла Лидделла; в этой богатой среде он не видит особой необходимости в такой благотворительности. Он пытается дать более прямую подсказку.
  — Скарлетт Лидделл была немного моложе всех вас. Думаешь, это ее обеспокоило?
  — Я бы сказал, что она была очень решительной, инспектор.
  Скелгилл пару мгновений задумчиво смотрит на женщину.
  — Мадам, у вас это звучит несколько обоюдоостро.
  Белинда Люкер слегка пожимает аккуратными плечами.
  — Она была капризной, хотя я думаю, ты это знаешь.
  «Да, но у всех нас бывают моменты, не так ли?»
  — Ну… возможно, Уилл нашел ее немного утомительной.
  Скелгилл делает лицо, намекающее на шовинизм.
  «Так устроен мир».
  «Уиллу нравится, чтобы мир действовал по его нормам».
  Она говорит это без всякой злобы, как будто это естественное положение вещей. Ответ Скелгилла оценивается соответствующим образом.
  «Ну и что из этого – она думала, что он контролирует – или что-то в этом роде?»
  Глаза Белинды Люкер немного сужаются.
  — Я не знал ее достаточно хорошо, чтобы судить. Сомневаюсь, что я встречал ее более дюжины раз – и всегда в компании остальных. В таких обстоятельствах человек склонен не вступать в личное общение».
  Веки Скелгилла дрогнули.
  — Как вы подружились с мистером Лидделлом?
  Тем не менее она выглядит настороженной – хотя этот вопрос, несомненно, менее спорный.
  — Полагаю, технически меня познакомили с ним через школу для девочек. Думаю, впервые я встретил его, когда родителей пригласили в столовую, чтобы оценить качество обедов». Она бросает взгляд на стену, где висят картины. «Наши старшие дочери учатся в одном учебном году. Они подружились: когда дети рассредоточены по большому городу, они, как правило, проводят время вместе, устраивая ночевки. Родители неизбежно знакомятся. А еще есть школьные общественные мероприятия и родительские вечера – и поддержка хоккея по субботам».
  — И мистер Лидделл это делает?
  'Изредка. Его дочь — капитан.
  — А как насчет миссис Лидделл?
  — Если вы имеете в виду Мюриэл — да, именно она посещает хоккейные матчи. В конце концов , Лулу — ее дочь.
  Скелгилл выглядит довольно озадаченным.
  «А как насчет Скарлетт Лидделл – она вмешивается?»
  — Я бы предложил это только в том случае, если бы она думала, что существует риск встречи Уилла с Мюриэл. Я не верю, что потомки других людей были в центре ее внимания».
  — Неужели это беспокоило мистера Лидделла?
  Женщина, похоже, не желает расшифровывать мягкое использование Скелгиллом своего разговорного языка. Но когда он мог ожидать, что она согласится с этим мнением, она удивляет его своим ответом.
  «Я не должен думать, что это слишком большая проблема».
  — Да? Что Скелгилл означает «Нет?» достаточно ясно по его интонации.
  «Я сомневаюсь, что суррогатное материнство было тем, чего он жаждал в биографии Скарлетт».
  В ее тоне может быть некоторая инсинуация, но Скелгилл отвечает более прагматично.
  «Иногда, когда мужчина выбирает более молодую женщину, он думает о будущем. Детородный возраст – и все такое.
  Белинда Люкер, однако, похоже, хочет придерживаться своей основной темы.
  — Я бы скорее сказал, что Уилл наслаждался вновь обретенной свободой.
  «Думаю, это достаточно легко, когда ты можешь отдавать детенышей каждые выходные». Он пожимает плечами. — И кто-то упомянул о помощнице по хозяйству?
  — Труди, но она живет с Мюриэл. Куда пошли дети, туда пошла и она».
  — А что насчет того, когда они останутся с мистером Лидделлом?
  — Надеюсь, работа по дому для Труди.
  Скелгилл инстинктивно бросает взгляд в сторону судомойки, откуда продолжают доноситься странные звуки.
  — Судя по тому, что вы мне рассказали — и поправьте меня, если я ошибаюсь, мадам, — есть ли что-то от кризиса среднего возраста в том, что мистер Лидделл встречается со своей второй женой?
  Между тщательно выщипанными бровями Белинды Люкер образуется складка; это выражение скептицизма.
  — Это было бы несколько преднамеренно, не так ли, инспектор? Довольно цинично.
  Выступающие скулы Скелгилла, кажется, краснеют – но, возможно, он чувствует тепло кухни – Ага откачивает тепло – и его не пригласили снять куртку. И есть горячий чай. Он издает звук, напоминающий харрумф.
  «Я думал о том, что у Скарлетт Лидделл это не совсем сработало. Должно быть, ей это показалось гламурным вариантом – ухаживать за одним из самых богатых людей страны». Он замечает, что Белинда Люкер, кажется, вздрагивает, когда он говорит это. «Но, возможно, участие в домашней ситуации Лидделлов было не только радостными днями и праздниками».
  — Это возможно, инспектор. Она запрокидывает голову и на мгновение закрывает глаза. «Хотя я думаю, что многие женщины поменялись бы местами – несмотря на различные недостатки».
  — Есть еще?
  Теперь она пожимает плечами, как будто нечаянно преувеличила, когда нет ничего особенно важного.
  «О, как я уже сказал, Уилл известен как очень требовательный человек – я уверен, что любой, кто работал с ним, скажет вам это – и он применяет те же принципы в своей личной жизни. Ему нравится, чтобы все шло гладко. Свободный духом человек, такой как Скарлетт, мог бы столкнуться с определенным разочарованием».
  — Были ли у нее друзья ее возраста?
  — Можно предположить, что да, инспектор — но я так понимаю, она переехала в Эдинбург из одной из компаний Уилла в Лондоне — примерно за год до того, как они поженились. Так что, думаю, там надо поискать знакомых».
  — Какое у вас сложилось о ней впечатление, мадам? Она вам понравилась?
  Белинда Люкер, кажется, немного озадачена таким резким поворотом. Но Скелгилл отмечает, что она, похоже, не желает смягчать свою позицию.
  «У меня не было особых причин не любить ее – на самом деле это не то, о чем принято думать – по крайней мере, когда старый друг дарит кого-то нового – что это явно будет частью мебели. На самом деле было бы не лучшим решением искать негативы, не так ли, инспектор?
  — Да, но, если вы не возражаете, я скажу — вы не особо о ней говорили.
  Женщина пристально смотрит на Скелгилла, а затем на свои руки, сложенные на коленях. Ее узкие губы сжаты в плоскую линию.
  «Возможно, существует поколенческий аспект – но когда вдруг хорошего друга, которого знаешь много лет, заменяет посторонний человек – неизвестная величина». Она поднимает глаза, возможно, взывая к пониманию. «Это может потребовать некоторой корректировки. Это полностью разрушает социальную структуру. Нельзя же сказать: «Разве не было весело два года назад в Санкт-Морице?» когда там была не Скарлетт, а Мюриэл».
  Скелгилл, очевидно, считает, что он в каком-то деле; снова его вопрос тупой.
  — Она флиртовала со Скарлетт Лидделл?
  Если это предложение застигает ее врасплох, она реагирует однозначно – как читает Скелгилл, да: в смешанной компании, мужья присутствуют, напитки текут, привлекательная молодая женщина в эпицентре – возможно, тем более утомительно для того, кто приближается к Большая четверка-О», как выразился Уилл Лидделл.
  — Что ж, ей определенно нравилось быть в центре внимания, инспектор.
  — А как к этому отнесся мистер Лидделл?
  Белинда Люкер складывает руки на груди; она возвращается к своей накрахмаленной вертикальной позиции.
  «Вам нужно будет спросить Уилла – в конце концов, большинство пар решают свои разногласия за закрытыми дверями».
  Скелгилл наклоняется вперед и прижимает ладони к столу. Он склонил голову, но когда поднял глаза, то увидел простодушную ухмылку – как бы признавая, что встретил достойного соперника.
  — Мадам, я всего лишь пытаюсь понять Скарлетт Лидделл. В ее истории болезни нет ничего, что указывало бы на ее самоубийство. Так что мне остается попытаться выяснить, было ли в ее личной жизни что-то, что могло бы удовлетворить коронера. Если вы можете сказать что-нибудь, что могло бы помочь мне на этом пути, я был бы вам очень признателен. Однако я ценю, что у вас есть естественная преданность вашему давнему другу, мистеру Лидделлу.
  Судя по выражению ее лица, обращение Скелгилла, похоже, вызвало у Белинды Люкер некоторую серьезную озабоченность. Скелгилл терпеливо ждет, пока это проявит себя в словах. Со временем она подчиняется.
  — Но, инспектор, не кажется ли вам, что вы что-то упускаете из виду?
  — Что бы это было?
  «Я не могу быть единственным человеком – я имею в виду, что не требуется юридического образования, чтобы задать себе вопрос – действительно ли Скарлетт Лидделл покончила с собой?»
  Скелгилл делает какие-то странные движения губами, обнажая передние зубы.
  — Возможно, вы правы, мадам.
  Наступает более продолжительное молчание. Скелгилл наливает чай в кружку. Белинда Люкер нетерпеливо смотрит на настенные часы над детскими рисунками. Скелгилл задумчиво смотрит на поверхность бледно-коричневой жидкости.
  — Я уверен, что вы не единственный, кто так думает, мадам. Но, пожалуй, единственный, у кого хватит смелости сказать это – и так случилось, что это ваше юридическое образование. Теперь он многозначительно смотрит на нее. «В конце концов, в замке остались только восемь человек».
  Белинда Люкер готова к этому.
  — Но вы этого не знаете, инспектор — здесь мог быть злоумышленник, кроме того — там были сотрудники. Вы расследовали их передвижения, проводили проверку биографических данных?
  Скелгилл усмехается. Он может представить ее через стол в качестве адвоката – и он также счастлив, что игра в кошки-мышки (в которой он не совсем уверен в своей роли) была заменена более откровенным разговором.
  — Могу заверить вас, что мы соблюдаем все ожидаемые протоколы в таком случае, мадам. Двумя указательными пальцами он отстукивает небольшой барабанный бой по поверхности стола. — Но я хотел бы напомнить вам — ведь это не секрет — вы все более или менее были этому свидетелями, — что, когда Скарлетт Лидделл умерла, дверь ее внешней спальни была заперта изнутри, а мистер Лидделл находился в своем соседнем номере. все время».
  Скелгилл сообщает эти факты так же, как он мог бы сообщить представителям юридической профессии – в его случае это был бы королевский прокурор – тактика, которая могла бы потворствовать аналитическому характеру женщины. Однако он чувствует ужесточение ее черт, подчеркивание тонких линий в уголках глаз.
  — Поэтому ты спрашиваешь меня об Уилле? О том, в чем заключается моя преданность?
  Скелгилл сардонически усмехается.
  — Если вы вообще работали с полицией, мадам, вы знаете, в чем заключается наша работа. Справедливость превосходит чувства».
  Но очевидная тревога Белинды Люкер только усиливается.
  — Послушайте, если вы предполагаете, что в этом замешан Уилл, — я думаю, вы были бы очень неправы. Я бы сказал, что он боготворил Скарлетт – даже если это было немного ошибочно. И – да – возможно, он мог бы быть собственником – и контролировать, как вы говорите – но мысль о том, что он… ну… это немыслимо.
  Хотя Скелгилла, похоже, не тронула ее энергичная защита, он нерешителен в своем ответе.
  «Возможно, у него есть безжалостная натура, когда дело касается бизнеса – зарабатывания денег».
  — Я не знаю, от кого вы могли это услышать, инспектор. Майк – я имею в виду моего мужа – я уверен, что поручусь за его честность.
  Скелгилл смотрит на часы. Это больше, чем проверка времени.
  — Я не буду просить вас вкладывать ему слова в рот, мадам, в этом нет необходимости.
  Теперь Белинду Люкер может поразить – ведь она наверняка знала об этом факте, хотя и не обязательно осознавала его значение – что одновременно с ней допрашивают ее мужа. Хитрый маневр, направленный на предотвращение сговора? Не то чтобы полиция призналась, что ожидала подобных уловок. Женщина наклоняется вперед на своем сиденье, сложив руки на коленях – кажется, она собирается сказать что-то от имени мужа – но передумала. Адвокат всегда советовал бы хранить молчание в случае каких-либо сомнений. Ее глаза, быстро движущиеся без видимой цели, выдают какое-то внутреннее смятение. Возможно, дело просто в том, что, заявив о возможном участии злой силы в смерти Скарлетт Лидделл, она встревожена тем, что это было брошено ей в ответ в лице Уилла Лидделла.
  
  
  OceanofPDF.com
   10. РАВЕЛСТОН/ФЕЛИСИТИ БЕЛЬВЕДЕР
   
  Вторник, 14.00
   
  Скелгилл, кажется, прикован к плотине. Конечно, он обладает легкими гипнотическими свойствами; постоянное движение и при этом статичная форма; всепроникающий порыв, который, кажется, то прибывает, то убывает. Цапля бродит по мелководью ниже по течению, ее движения контролируются, возможно, чтобы подражать проплывающим облакам; это работает – пока пять ударов, пять пескарей. Вода должна стать чище, чем когда-то. Действительно, по гребню плотины носящаяся серая трясогузка наклоняется к вылупившимся мухам – судя по виду, оливкам. А в спокойном пруду выше по течению форель время от времени потягивает куколки из липкого мениска.
  Со своей скамейки на берегу Скелгилл швыряет уткам запасные корочки. Его соблазнил плакат в закусочной, рекламировавший ужин из хаггис с добавленной половиной поджаренной во фритюре пиццы. Но обед из этого блюда получился бы тяжелым, даже по его меркам. В любом случае, теперь, когда он их съел, сэндвичей оказалось достаточно. Еще несколько мгновений он греется под весенним солнцем. Здесь, внизу, в лесистом ущелье из песчаника, нет ни малейшего дуновения ветра. Он смутно размышляет о своем последнем визите; пропитанное дождем, разрывающее легкие изнеможение — непреодолимое остаточное чувство; не было времени наслаждаться этим местом – еще одним необычайным столичным оазисом Эдинбурга, где в двух шагах от центра города водятся зимородки, оляпы и даже выдры.
  Ему интересно, как поживает сержант Джонс этим утром. Дерек Дафф в своем офисе на берегу реки в грязном Лейте, затем Майк Люкер в более здоровой Шарлотт-сквер. Следующими за ней идут Кевин Мейкпис и, наконец, Уилл Лидделл – по тому же адресу в Старом городе. Они — два детектива — договорились не сообщать информацию по частям (за исключением случаев какого-нибудь резкого разоблачения). Вместо этого они встречаются в 19:00 в индийском ресторане недалеко от станции Хеймаркет, рекомендованном старым другом Скелгилла, сержантом Кэмероном Финдли, который, к сожалению, отсутствовал во время рыбацкой экспедиции на севере Шотландии. Мысли Скелгилла возвращаются к его последнему набегу на озеро Басс – когда счастливо пьяная компания Уилла Лидделла нарушила его покой – его единственной и мимолетной встрече с рыжеволосой Скарлетт Лидделл. Он представляет себе сцену – вспоминает веселую группу. Из женщин ему осталась видеть только Фелисити Бельведер. В нескольких минутах ходьбы от его нынешнего местоположения, вверх по крутой тропинке через галерею современного искусства в Равелстон. По исключению она должна быть блондинкой с короткой стрижкой.
   
  *
   
  — У вас потрясающий вид, мадам. Я не знал, что в этой части города есть какие-то высотные здания».
  Она смотрит на него так, как будто задается вопросом, не использовал ли он намеренно пренебрежительный термин, ведь жилой дом в стиле ар-деко — один из самых востребованных адресов столицы.
  «Встроенный в лесистый склон холма, он ничем не выделяется. Когда я вижу развитие Равелстона издалека, я всегда думаю о Шеффилде».
  — Я не знаю города, мадам. Вы там жили?
  «Я учился в Халламе – получил степень магистра архитектуры».
  Скелгилл отворачивается от окна и занимает указанное ею место. Квартира обставлена в соответствии со своим провенансом – клубные кресла с изогнутыми подлокотниками, обитые коричневой замшей и коричневыми бусинами, большой фигурный журнальный столик из орехового дерева и чайный сервиз Clarice Cliff, который стоял наготове и ждет – все равно, что ступить на набор из фильма Пуаро . И хотя Фелисити Бельведер одета (он догадывается, что это модно) в струящиеся брюки и свободный черный топ, ее прическа «боб» украсила бы ушедшую эпоху. Она высокая – почти со Скелгиллом, хотя под брюками могут быть высокие каблуки – стройная, слегка асексуальная фигура, сочетающаяся с ее мальчишеской внешностью, вздернутым носом и лишь слабым намеком на бледные брови; ее поза прямая, и она двигается с определенной осторожностью, что наводит на мысль о проблемах с поясницей. И она действительно та блондинка, которую и ожидал Скелгилл. Хотя тон ее голоса дружелюбный, выражение ее лица говорит об обратном, но Скелгилл начинает понимать, что узкие губы, опущенный рот и гладкая натянутая кожа с небольшими движениями лица, создающие впечатление маски, принятой с целью сокрытия, просто представляют собой положение ее лицевых мышц по умолчанию. Потому что в ее ярко-голубых глазах есть жизнь – и ее слова звучат естественно – еще один акцент, в котором есть лишь намек на шотландский язык – больше похожий на хорошо говорящего южанина для его уха. Одно небольшое раздражение: у нее такая антиподическая интонация, «разговор», который, кажется, ставит вопрос после завершения каждого ответа.
  — Когда вы впервые приехали в Эдинбург, мадам?
  — Ну, я была… — Она поднимает взгляд от наливания чая. Теперь ее глаза вопросительны – и она, кажется, корректирует свой ответ. «Мы с Кевином оба работали в Лондоне, пока… это было семь лет назад. Потом у Кевина появился шанс найти работу здесь – мы думали, что Элле – нашей дочери – здесь будет лучше?
  Ее маска ломается, когда она сверкает улыбкой – она весьма преображается – внезапно она приобретает новый уровень привлекательности. Она взглянула на фотографию молодой девушки в школьной форме в рамке. Затем ее рот снова принимает перевернутую U-образную форму.
  — Работа вашего мужа — я бы сказал, вашего бывшего мужа — заключалась в организации мистера Лидделла? (Она кивает, теперь довольно мрачно по сравнению с этим.) «Значит, дети учились в одной школе – это было просто совпадение, не так ли?»
  — Ну… я полагаю, это было совпадение. Однако вариантов не так много – даже в Эдинбурге – если вы ищете настоящую приверженность однополому образованию?»
  Опять же, есть разговоры – из-за которых она звучит довольно неуверенно – и в то же время они вовлекают Скелгилла в то, что на самом деле не является вопросом.
  «Я не могу сказать, что имею право иметь мнение по этому поводу».
  — В этом возрасте, инспектор — Элле тринадцать — когда вы видите их в социальных сетях — и они знакомятся с мальчиками в городе по выходным — это своего рода благословение, что по крайней мере восемь часов в день они могут сосредоточиться на учебе. И спорт, конечно, так много девочек-подростков бросают занятия, потому что их смущают комментарии мальчиков».
  — Да, даже если спорта недостаточно, я дам вам это, мадам. Теперь он многозначительно смотрит на школьную фотографию. — А твоя девушка тоже в хоккейной команде?
  Фелисити Бельведер кажется удивленной, и мимолетная улыбка несколько натянутая.
  — Да, она есть, хотя я бы не сказал, что это ее сильная сторона, но она трир — и ей нравится дух товарищества.
  «Я слышал, что дочь мистера Лидделла немного игрок».
  Она щедро кивает – возможно, теперь понимая его интерес.
  «Она очень хороша – ее выбрали в состав округа до 14 лет в прошлом году, когда ей было всего двенадцать».
  — Возможно, в ней есть что-то от таланта ее отца.
  Женщина пристально смотрит на Скелгилла.
  «Ну, Мюриэл Лидделл могла бы не согласиться, она играла за Шотландию».
  — Вот и все, это для вас поспешные выводы.
  Скелгилл делает вид застенчивым. Она отвечает сочувственно.
  «Но я уверен, что в некоторых отношениях вы будете правы – Уилл Лидделл начал свой путь со скромного пути – он очень решительный человек».
  Скелгилл медленно кивает, соглашаясь.
  «У него есть привычка платить друзьям за какие-то дела – как в прошлые выходные?» Он размышляет мягко, настолько безобидно, насколько только может. — Я имею в виду, если вы не возражаете, мадам, что по меркам обычных людей у вас все неплохо.
  Ее не смущает то, что можно было бы истолковать как критику – причем навязчивую – хотя за неумолимой маской Скелгилл видит перемену в ее глазах – вспышку неуверенности – и она делает тревожное движение, быстро откидывая в сторону волосы – что разделен на пробор по центру и начинает закрывать глаза.
  — Полагаю, когда тебе что-то преподносят как свершившийся факт, отказаться бывает сложно.
  Скелгилл выглядит озадаченным.
  — И что, вам сказали, что поездка назначена, а платить нечем?
  Она как бы кивает и пожимает плечами, признавая, что он все делает правильно.
  — И, конечно, если бы вы знали Уилла, вы бы знали, что он обидится, если вы усомнитесь в этом.
  Скелгилл издает ироническое рычание.
  — Мне нужно найти несколько друзей, подобных вашим, мадам.
  Она коротко улыбается. Но он видит, что она только потакает ему.
  «Я не должна говорить, что это идеальная ситуация, но…» Кажется, у нее кончились слова. «Как говорится – есть то, что есть».
  Скелгилл смотрит на нее, выражение его лица становится серьезнее.
  — Теперь все изменилось, мадам.
  Она задумчиво кивает.
  — Да, смерть Скарлетт.
  — Вы вообще были с ней близки?
  Она склонила голову. Теперь она поднимает глаза и снова вынуждена кончиками пальцев убирать волосы назад.
  «С ней было нелегко познакомиться». И снова вопросительная интонация.
  Скелгилл отвечает тем же.
  — Да?
  Он ждет ее ответа.
  «Она была довольно эгоцентричной – и весь простор для сочувствия, который у нее был, был сосредоточен на Уилле». Фелисити Бельведер делает глубокий вдох с задумчивым выражением лица. «Конечно, я имел обыкновение встречаться с ней только в определенных обстоятельствах, все немного искусственно, даже на званом обеде, вы приходите и обмениваетесь официальными приветствиями с друзьями, к которым заглядываете домой уже много лет, оставьте свои неудобные туфли. дальше – сиди прямо за столом – там барьеры – понимаешь?
  Скелгилл не совсем уверен, что знает – званый обед не включен в его светский календарь – но он ободряюще кивает – и ее слова действительно наводят на мысль.
  — Есть ли фотографии, сделанные в субботу?
  То, что она инстинктивно бросает взгляд на свой мобильный телефон, лежащий на журнальном столике между ними, подсказывает ему, что, вероятно, они есть.
  «Я сделал селфи — когда мы встретились за коктейлями — думаю, я сохранил его».
  Она одаривает его напряженным взглядом, но он понимает, что она имеет в виду неудачное время.
  — Не возражаете, если я это увижу?
  — Конечно… я имею в виду — совсем нет.
  Она манипулирует устройством, поворачивает его и держит на уровне глаз – он замечает, что она крепко держит его. Он наклоняется вперед, щурясь – и теперь он изображает некую профессиональную отстраненность – но внутри он борется с более низменной реакцией. На снимке изображены три женщины – Сьюзи Дафф, Белинда Люкер и Фелисити Бельведер – плечом к плечу, которые находятся в тесном объятии, поднимают бокалы для мартини и дуются в поднятую камеру. Их макияж и прически отражают дух 1920-х годов: Белинда Люкер носит повязку с бриллиантами, а у Фелисити Бельведер резкий пробор, проложенный по лбу и закрепленный над одним ухом. Но именно наряды особенно привлекают его внимание – контраст – поскольку обе вышеупомянутые женщины носят платья с сохраняющими скромность непрозрачными иллюзионными вырезами – тогда как Сьюзи Дафф – ее соблазнительно сверкающие глаза – в глубоком малиновом наряде танцовщицы, который мало оставляет простор воображению. . Скелгилл нечаянно сглатывает, а затем кивает головой, давая понять, что он увидел достаточно. Она убирает трубку, а затем напевает в тишине, которую он уходит.
  — Я взял только этот — очевидно, это было незадолго до того, как… вы знаете — Скарлетт нашли?
  — А как насчет дня? У тебя есть что-нибудь из того, что было раньше?
  Она качает головой.
  «Нам посоветовали не брать с собой мобильные телефоны на приключенческую трассу — вокруг была грязь, лужи и много шума. А Уилл говорил, что не хочет, чтобы мы прятали головы в телефонах – что это был шанс уйти от всего этого – сбежать в 1920-е годы. Кроме того, внутри замка не было мобильного сигнала, а в самых неожиданных местах — пешеходного радио.
  Скелгилл кивает. — Да, вы описываете Камбрию в целом. Он издает насмешливый звук. — Мне подходит на букву Т, если честно, мадам.
  Кажется, она удивлена его откровенной инициативой.
  — Разве это не важно для вашей работы?
  «По моему мнению, это больше мешает, чем помогает. Его тянут в семи направлениях одновременно. Но есть люди более важные, чем я, утверждает обратное.
  Она слушает его задумчиво.
  — Для меня, я полагаю, это одновременно и благо, и проклятие. Технологии означают, что я могу работать по гибкому графику из дома – особенно как мать-одиночка – но когда вы работаете не по найму, легко позволить работе заполнить все ваши свободные минуты. Это может расстроить Эллу – например, когда она хочет подвезти домой отца, а он выпил пива и смотрит футбол, – и я говорю ей, что мне нужно закончить технический чертеж».
  Она снова одаривает его улыбкой – ее белые зубы маленькие и ровные, что придает лицу молодость, контрастирующую с ее возрастом. И хотя тепло так же быстро угасает, Скелгилл не чувствует, что на его присутствие возмущаются так же, как на Белинду Люкер – но, возможно, ей было куда пойти. Он неловко тычет в свою чашку, чтобы перейти к следующему пункту.
  — Мадам, я просто немного любопытен, почему вы и мистер Мейкпис отправились на прогулку в замок Гринмайр — я имею в виду как пара?
  Теперь она наклоняет голову набок и смотрит на него довольно вопросительно, видимо, своим доминирующим левым глазом. Ее волосы рассыпаются, и она безуспешно их стряхивает.
  — Инспектор, хотите верьте, хотите нет, но есть пары, которые расстаются и остаются в совершенно дружеских отношениях. (Скелгилл выглядит так, будто не поверит – но она продолжает.) «В любом случае мы не ехали как партнеры в обычном смысле слова – вы, очевидно, знаете устройство замка – Уилл заранее объяснил, что, по сути, у каждого была своя комната — он об этом позаботился, — в которой мы могли запереться, если понадобится». Теперь она замолкает, как будто ее отвлекла минутная мысль. Она слегка покачивает головой. — Кроме того, нет ничего более недостойного, чем прибытие группы и люди, которые делают вид, что не пытаются занять лучшие комнаты.
  — Бывает, что в Гринмайре между ними не так уж и много выбора.
  Она смотрит на него с несколько высокомерной ухмылкой – на взгляд ее опытного архитектора между различными люксами, возможно, очень много места.
  «Мальчикам достался восход солнца, а девочкам закат».
  Скелгилл на мгновение задается вопросом, есть ли в этом какой-то загадочный смысл – но он не может его понять – кроме того, что она демонстрирует осознание явления, которое прошло бы мимо большинства людей – но тогда свет и архитектура должны идти вместе, как фейерверки и месиво.
  — Вы были бы в основном друзьями с первой миссис Лидделл, а мистер Мейкпис больше с мистером Лидделлом, я прав?
  Хотя она, очевидно, размышляет, в выражении ее лица нет ничего, что указывало бы на то, что этот вопрос ее беспокоит.
  «Ну… да… я понимаю вашу точку зрения – я полагаю, вы думаете, что произойдет, если у одного из нас появится новый партнер – что Кевин, вероятно, будет иметь приоритет в группе?»
  На самом деле, будущая динамика их круга общения ему не особо приходила в голову – хотя это и подтолкнуло его к осознанию того, что теперь в нем зияет дыра. Однако он отвечает в соответствии с ее предложением.
  — Да, я только что подумал, а что, учитывая, что ваш бывший муж работает на мистера Лидделла, он, скорее всего, будет поддерживать с ним регулярную связь.
  — При условии, что Уилл не решит, что Кевин выполнил свою задачу.
  Скелгилл задается вопросом, видит ли он блеск иронии в ее глазах. Это кажется любопытным замечанием.
  — Ваш бывший муж пришел работать непосредственно в компанию мистера Лидделла — или это была другая работа?
  «В Лондоне он уже работал в дочерней компании. Так что это было ближе к внутреннему трансферу – хотя и в другом секторе. На юге Кевин занимался парфюмерией, а теперь спиртными напитками, шотландским виски.
  Скелгилл медленно кивает.
  — Итак, мистер Мейкпис, он, вполне вероятно, вступил в контакт со Скарлетт Лидделл — она работала здесь, в Эдинбурге, в течение года, прежде чем вышла замуж за мистера Лидделла?
  На мгновение она не проявляет никакой видимой реакции; но когда приходит ответ, ее голос становится расслабленным.
  «Ну… я не припоминаю, чтобы Кевин когда-либо упоминал ее как таковую – за исключением того, что ходили слухи, что Уилл был в отношениях с одним из сотрудников – но это довольно быстро стало достоянием общественности – и Скарлетт покинула фирму».
  — Что? Скандал типа?
  Она спокойно качает головой.
  — Нет, я так понимаю, это Уилл ссылался на свою давнюю политику компании. Отношения между сотрудниками запрещены – или, по крайней мере, не одобряются».
  Скелгилл сердито смотрит.
  — Мне кажется, это незаконно, мадам.
  — Ну… я не думаю, что это прямо указано в трудовых договорах. Она поднимает голову и смотрит за пределы Скелгилла – на яркий свет из окна – и ее зрачки заметно сужаются, отчего насыщенная голубизна ее глаз становится ярче. «Но, как выразился Кевин, когда младший сотрудник спит с генеральным директором, трудно говорить ему, что делать. И я полагаю, что Скарлетт была достаточно ренегатом, не приобретая дополнительных способностей».
  — Я думал, ее взяли на работу по заслугам — она хорошо говорила по-французски или что-то в этом роде?
  Фелисити Бельведер снова фокусируется на Скелгилле. Она слабо кивает.
  — Да, что-то в этом роде.
  Но если в основе ее напряженного ответа лежит тревожное чувство, Скелгилл, похоже, этого не замечает – ведь он тоже, похоже, озабочен какой-то мыслью. Когда он говорит, он в первую очередь возвращается к теме, которая изначально привела к этому отвлечению.
  — С другой стороны, мадам, я полагаю, ваши дочери учатся в одном классе, — хотя они все еще друзья, у вас всегда есть что-то общее.
  — Это правда, конечно.
  Скелгилл снова смотрит на фотографию.
  — Как они справились с этой трагедией — по крайней мере, твоя юная девушка?
  — Ну, во-первых, в наш век новостей без цензуры мы решили — мы, взрослые, то есть — быть откровенными и открытыми в отношении того, что произошло — настолько, насколько мы можем?
  Она смотрит на него вопросительно – как будто ищет его согласия.
  «Я больше думал о шоке от этого – о чьей-то смерти – в праздничные выходные».
  «Ну, я не знаю, сможете ли вы шокировать это поколение – к сожалению, это еженедельная новость в социальных сетях – амбициозная молодая женщина совершает самоубийство, когда кажется, что у нее есть все, ради чего стоит жить».
  Скелгилл выглядит сомнительным.
  — Я думаю, вы знаете об этом больше, чем я, мадам.
  «А на личном уровне – за исключением детей Уилла – остальные почти не знали Скарлетт, поэтому я не верю, что они пострадают от личного горя. В понедельник утром в школе состоялось специальное собрание – у них очень хорошая пастырская забота. Но вам нужно будет спросить Мюриэл – о том, как это повлияло на детей Лидделла?
  Она снова задает это как вопрос – и Скелгилл кивает – и теперь он чувствует, что она пристально за ним наблюдает. Может быть, по его реакции можно понять, увидит ли он первую миссис Лидделл? Или, возможно, ее предложение говорит ему, что она уже знает ответ.
  
  
  OceanofPDF.com
   11. СОБР СВЯТОГО САЛЬВАТОРА/МЮРИЭЛ ЛИДДЕЛЛ
   
  Вторник, 16.00
   
  — Могу ли я вам помочь, сэр?
  Скелгилл понимает, что на него смотрят с некоторым подозрением. Чиновник – в комбинезоне, невысокий, приземистый, с бритой головой и в желтом светоотражающем жилете – отказался от управления движением, чтобы перехватить его. Скелгилл понимает, что он должен выделяться как незнакомец. Он пошел по указателям на территорию школы, пробираясь сквозь постоянный поток маленьких девочек-подростков в элегантной темно-синей форме, нагруженных рюкзаками и сумками с торчащими из них клюшками для лакросса; некоторые затмеваются огромными футлярами для музыкальных инструментов; и третьи, одетые в свежевыстиранную военную форму и начищенные боевые ботинки. Его поразил их аккуратный вид; волосы зачесаны назад, одежда заправлена туда, где она должна быть – и коллективно счастливое, бессознательное поведение. Они сдержанно болтают и вежливо просматривают новости с дорогих на вид мобильных телефонов друг друга. Он признает не школьный каминг-аут; стремительный натиск, бегство разношерстных людей, крики и визги, мальчишки, спекулятивно бьющиеся кулаками, хлопающие полы рубашек, протертые туфли безвозвратно; девчонки презрительно жуют, вызывающе подтягивают юбки.
  Однако более высокие и старшие девушки носят короткие килты и менее формальные топы, их волосы небрежно распущены; со своими длинными тонкими шеями они движутся, как молодые лебеди, среди более вездесущей стаи; безмятежные, уравновешенные, которые скоро станут молодыми женщинами – может быть, шестиклассницами? Он отмечает, что некоторые смотрят на него с любопытством и застенчиво обмениваются комментариями со своими доверенными лицами.
  Узкая подъездная дорога, обсаженная деревьями, с единственной пешеходной дорожкой; он дергается влево и вправо и попадает в ухоженный, поросший травой четырехугольник с аккуратными клумбами и пересекающимися тропинками. С одной стороны стоит главное здание школы – внушительное четырехэтажное здание из песчаника и квадратная башня, на которую издалека указал Дэвид Бальфур. Вокруг — собрание более современных построек, похожих на спортивные, художественные и технологические объекты. Откуда-то доносится запах выпечки и кофе. Он видит автостоянку на дальней стороне, а за ней, но вне поля зрения, под травянистым ха-ха, что должно быть спортивными площадками - ряд цинковых прожекторных столбов охраняет новые ограждения из зеленой сетки.
  — Я встречаюсь с миссис Лидделл — с родителем? Она ждет меня.
  Мужчина поднимает голову, затем наклоняет ее в сторону.
  — Да, это ее машина.
  Он указывает на белый «Рейндж Ровер», припаркованный на заштрихованном асфальте перед дверями доставки – там висит большой знак «Держитесь подальше». Скелгилл отмечает, что регистрация содержит комбинацию L1D .
  — Ей разрешено там парковаться?
  — Приятель, родители не могут въехать в школу до половины пятого. Посмотри на эту гадость!
  Он вырывается, чтобы выпрыгнуть на проезжую часть и возразить женщине-водителю чудовищного внедорожника, ездящего по дорогам, но она делает вид, что не видит его, и машина рвется вперед с оглушительным ревом своих лишних цилиндров. Далее следуют более негабаритные автомобили. Он отступает ради собственной безопасности.
  «Что я могу сделать? Они платят мне зарплату – и они это знают.
  Мужчина издает короткие стаккато, которые Скелгилл может уловить. Он задается вопросом, почему он ожидал, что у обычного рабочего будет более изысканный акцент. Он замечает буквы HIBS , выцветшую любительскую татуировку ручкой на костяшках одной руки. Но мужчина, похоже, решил, что Скелгилл – возможно, из-за того, что он отрекся от своей жертвы (из-за ее необоснованной парковки) – находится в его лагере. Конечно, Скелгилл отметил, что его прозвище было быстро понижено с «сэр» до «приятель».
  — Вам следует привлечь полицию.
  «Да, мы это знаем. У главного входа, Кен? Это работает, пока здесь полиция – на следующий день они снова приступают к своим трюкам. Остановитесь на желтых зигзагах – заходите в школу в часы ограниченного доступа. Новый глава рассылает вежливые просьбы. Они не обращают на это внимания. Мне не терпится пройти пару сотен ярдов. Я не могу справиться с этим сам – я дворник, а не инспектор дорожного движения.
  Скелгилл сочувственно гримасничает (несмотря на некоторые удаленные ругательства). Мужчина явно не часто находит такое понимающее ухо. Мимо проезжают еще большие машины. Теперь дворник изливает еще больше злобы – что эти праздные матери относятся к школьной пробежке как к ежедневному показу мод – они «наряжаются» и шатаются на нелепых каблуках. Скелгиллу удается перевести разговор на хоккейную тему: какой бы неподходящий наряд она ни носила, он должен встретиться с миссис Лидделл у поля. Он узнает, что уже перерыв – однако из-за ха-ха исходит намек на то, что возобновление игры неминуемо: пронзительный боевой клич в такт знакомому регбийному пению: «Салли, Салли, Салли – Ой, Ой, ой!»
   
  *
   
  — Иди, Саллис!
  Скелгилл задерживает дыхание. Ему никогда не приходило в голову, что хоккей может быть интересным. На пять минут он был захвачен и задержан в выполнении своей миссии. Он предугадал, что счет будет 1-0 в пользу «Сент-Сальватора». Теперь их хрупкое лидерство находится под угрозой. У гостей есть пенальти. Хозяева обороны сконцентрированы на линии ворот. В масках они выглядят зловеще. Все вместе они трижды стучат палками по перекладине. Они приседают, как спринтеры, готовые к действию. Свисток визжит. Когда мяч скользит по гладкому зеленому искусственному газону, одна девушка улетает от ворот, а ее товарищи по команде расходятся веером позади нее. Мяч достигает первого нападающего – но, что невероятно, то же самое делает и наконечник копья. В тот момент, когда первая ловушка для своего партнера по удару, защитник разбивает их пару. Раздается стук палочек – одна кружится в воздухе. Из пожарища, не сбавляя шага, вылетает с мячом летящий защитник – и она удаляется по полю. С помощью финта она легко обыгрывает нападающего полузащитника, а защитник наносит сокрушительный пас на фланг. Товарищ по команде собирается – она направляется к подписи – простреливает – и бывший защитник бросается, чтобы забить мяч в сетку. Десять секунд, от начала до конца. Два-ноль, Саллис. Скелгилл понимает, что аплодирует.
  — Атагёрл, Лулу!
  Это та же самая женщина, которая произносит эти слова, как и предыдущий призыв: «Идите, Саллис!» – но теперь с некоторой сдержанностью – возможно, даже сквозь стиснутые зубы, сдерживая эмоции – потому что Скелгилл замечает блеск в ее гордых материнских глазах. Он установил личность женщины, расспрашивая зрителей, и медленно двинулся вперед, поглощенный состязанием. Теперь, находясь вблизи, он чувствует, что она знает о его подходе, но не решается представиться. По утверждению дворника, она, как и все женщины вокруг, нарядно одета, но на этом сходство заканчивается. Если уж какой-то коварный дефиле, то тут подойдут «модели» – это, как говорится, «вкусные мумии». Но Мюриэл Лидделл выглядит явно невзрачной. В профиль, как видит ее Скелгилл, нос у нее слишком большой и крючковатый, подбородок и брови тяжелые и выступающие, мышиные волосы коротко подстрижены и прямые. Он останавливается в ярде и поворачивается на пятках так, что они оба смотрят на поле. Тем временем команды готовятся к рестарту. Вингер, отдавший результативную передачу, идет рядом и тяжело дышит.
  — Хороший крест, Поппи!
  Девушка бросает стальной взгляд бледно-голубыми глазами, затем коротко ухмыляется и убегает.
  — Вы детектив-инспектор.
  Но Скелгилл явно отвлечен; он наблюдает за нападающим. Ему требуется некоторое время, чтобы ответить.
  — Поппи, разве это не девушка Даффов?
  Мюриэл Лидделл поворачивает голову и с любопытством смотрит на него.
  «Не удивляйтесь – ее отец был профессиональным футболистом». Когда Скелгилл продолжает хмуриться, она уточняет. — Дерек Дафф? Сердце Мидлотиана? В двадцать лет он был вынужден уйти в отставку из-за травмы – его только что призвали в Шотландию».
  Скелгилл делает лицо неопределенного признания.
  — И вы на самом деле играли за Шотландию, мадам.
  Она ухмыляется, кажется, довольно сардонически.
  — Послушайте, я не хочу показаться обиженным, инспектор. Но потратьте две минуты на родительский вечер, и вы увидите хирургов – пластических хирургов – руководителей, предпринимателей, политических лидеров – а некоторые и просто спортсменов».
  Скелгилл горбится и оглядывается по сторонам – как будто он должен испытывать трепет перед такой величественной компанией, кто есть кто в столице Шотландии – хотя он и задается вопросом, не являются ли это в основном жены тех, о ком она говорит. Но все, что он может понять, это то, что его подход к Мюриэл Лидделл привлек некоторое внимание. Она чувствует его беспокойство.
  «Вы бы предпочли пойти в Хаб – там есть кафетерий самообслуживания, и мы можем поудобнее посидеть в кабинке?»
  Скелгилл кусает щеку.
  «Мне приятно смотреть, мадам, мне не хотелось бы вас отрывать. У меня такое ощущение, что это что-то вроде поединка обид».
  Женщина усмехается.
  «Салли против Мюрхауса – это старейшее соперничество в шотландском женском спорте».
  Действительно, девочки дерутся, как тигры – конечности и палки трясутся, красные лица, задыхающиеся, яркие резиновые щитки сверкают зловещим рычанием – это поле битвы, где точка боя перемещается с пугающей скоростью от одного места к другому, когда девочки последовательно пытаются выбить черта. для своего противника мяч — всего лишь предлог.
  «Если это тринадцатилетние дети, мне бы не хотелось видеть полноразмерную версию».
  Мюриэл Лидделл, похоже, оценила его комментарий. Она мягко улыбается. Ее глаза ястребино следят за игрой.
  — Я бы спросил, чем могу вам помочь, инспектор, но вы, конечно, хотите знать об Уилле.
  Откровенный ответ Скелгилла заключался бы в том, что он еще не знает того, что хочет знать, но, скорее всего, о Скарлетт Лидделл.
  — Вы говорили с ним, мадам?
  — Он позвонил в воскресенье утром, думая о детях.
  Скелгилл отмечает, что она быстро обращается с наездником.
  — Я так понимаю, вы были откровенны с молодежью.
  — Голые кости — если это не неудачный оборот речи.
  Скелгилл слегка пожимает плечами.
  — Я бы не назвал это ужасным.
  Хотя ее взгляд продолжает следить за происходящим, он чувствует, что ее концентрация сместилась.
  — В самоубийстве есть что-то особенно тревожное, инспектор.
  Лицо Скелгилла мрачно. По его мнению – да, когда есть сомнения. Но, если быть честным, бывают случаи, когда отсутствие нечестной игры приносит облегчение.
  — Вы были удивлены, мадам?
  — Не особенно.
  — Что заставляет тебя так говорить?
  Она задумчива; ее взгляд становится неподвижным.
  «Полагаю, когда накапливается определенное количество травм определенного масштаба – критическая масса, если хотите – после этого их появление становится нормой. Вы понимаете, что такова природа жизни.
  Это философский ответ, а не то, что он ожидал.
  — Я думал больше о том, что вы могли бы знать ее — знать их обстоятельства…
  Скелгилл умолкает, но быстро заполняет пустоту.
  — Я мало что знал об этом, инспектор. Теперь она делает паузу – кажется, вполне намеренно – прежде чем продолжить контролируемым монотонным голосом. «Но объективно это могло бы показаться любопытным моментом – когда Уилл только недавно удвоил свое состояние».
  Лицо Скелгилла становится напряженным – внешний признак того, что он сопротивляется небольшому потоку опьяняющих возможностей.
  — Ты имеешь в виду, что сейчас самое время выйти за него замуж?
  «Если вам нравятся суперяхты, я бы так и сказал».
  Скелгилл задает прагматичный вопрос.
  «Что было источником финансового успеха?»
  Она бросает на него острый взгляд, словно не доверяя его наивности.
  «Сайт – для обмена услугами уважаемых профессий – сантехников, штукатуров… проституток ». Она позволяет последнему слову дойти до сознания. «Я думала, вы об этом знаете – пару лет назад в бульварной газете было разоблачение».
  Скелгилл оглядывается по сторонам, как будто заботясь о ней.
  — О, не волнуйтесь, инспектор, я не испачкался этой кистью.
  Она слегка поворачивается и закидывает запястье через плечо, указывая одним пальцем. Это акт неохотного признания. Скелгилл следует в направлении и щурится через проволочное ограждение: за хоккейными полями стоит современное здание клуба. — Кроме того, когда Уилл продал его американцам, он выплатил школьной ипотеке новый спортивный павильон.
  Скелгилл искажает лицо. Это один из способов подавления инакомыслия. Но он снова замечает, что за ними наблюдают; пара эффектных блондинок дальше по боковой линии держит их под наблюдением. Должно быть совершенно очевидно, о чем они говорят. Он поворачивается обратно на поле и несколько минут многозначительно следит за игрой. Мюриэл Лидделл время от времени выкрикивает ободряющие слова – достаточно технического характера, чтобы убедить Скелгилла, что она знает, о чем говорит. Он присоединяется каждый раз, когда она хлопает.
  «Мадам, возвращаясь к тому, что вы сказали, — что Скарлетт —» (здесь он колеблется — но умудряется воздержаться от использования фамилии — или «миссис» — это кажется деликатным уловкой), — что Скарлетт была мотивирована — ну — просто и ясно, деньги?
  Она бросает на него старомодный взгляд.
  — Что привлекло юную нимфетку к суровому бизнесмену средних лет?
  — Ему только что исполнилось сорок. Это совсем не возраст, мадам.
  Мюриэл Лидделл явно удивлена его реакцией – как будто она осознает вмешательство его эго – но делает небольшой реверанс, подразумевая, что он по умолчанию сделал ей комплимент.
  — К сожалению, инспектор, наступает день, когда у человека начинает возникать религиозное чувство по поводу заявлений об антивозрастных кремах.
  Скелгилл отводит взгляд – неуклюжий акт рыцарства, а не его сильная сторона. Он складывает руки на груди в подсознательном жесте солидарности – но его разум воспроизводит ее слова – потому что она сопоставила череду инсинуаций. И ее тон – сможет ли он синтезировать какое-то чувство из его эха, прежде чем оно исчезнет – это горечь – или смирение – или облегчение, которое он чувствует? Как бы то ни было, ее следующая фраза выбивает его из размышлений.
  — По крайней мере, я не могу быть подозреваемым — если только вы не думаете, что я какой-то Свенгали?
  «Мадам, — вы сами сказали, — мы расследуем самоубийство».
  — Вы идете на многое, инспектор.
  Скелгилл меняет позу, немного неловко. Он засовывает руки в карманы брюк и наклоняется вперед, как будто вот-вот перевалится через боковую линию.
  «Послушайте, мы будем проводить расследование при любых обстоятельствах – это необъяснимая смерть – это закон – нельзя просто так, чтобы люди хлопали башмаками – а потом подписать это, как будто в этом нет ничего необычного».
  Его разговорная речь развлекает ее; на ее губах нежная улыбка.
  — Но очевидно, что вы верите, что происходит нечто более зловещее. Разве это выражение не доведено до самоубийства?
  Она больше ничего не говорит, и Скелгилл спотыкается о своем возможном ответе.
  — Случается, это только я, мадам. Он мечется – почти беспомощно – как будто желая продемонстрировать, что такое возвышенное окружение выводит его из зоны комфорта – и это корень заблуждения. «Наверное, я слишком неуклюж для подобных вещей».
  «О, я не знаю – определенное простодушие, вероятно, помогает пробить видимость искусственной респектабельности».
  Это откровенное признание, хотя, возможно, непреднамеренно и немного покровительственное. Но это усиливает впечатление Скелгилла о Мюриэл Лидделл, постоянно плывущей навстречу ветру. И это предполагает более осторожный подход с его стороны.
  — Мадам, вы, должно быть, знаете мистера Лидделла лучше, чем кто-либо другой. Хотя он наблюдает за игрой, он чувствует, что она кивает. — Будет ли он причинять вред своей новой жене?
  Она делает немедленное движение – небольшой рывок назад головой и плечами – как будто это невозможное утверждение. Прежде чем она ответит, проходит добрых пять секунд или больше.
  — У вас есть собака, инспектор?
  — Да, на самом деле так и есть — Булбоксер.
  Теперь он замечает, что она слегка приподняла голову – как будто она понимает характер сильной породы.
  — Оно хорошо себя ведет?
  — Это глупо, как кисть.
  — А что насчет того, когда тебя нет дома?
  — Я думаю, кот издевается над ним.
  Она подавляет легкий смешок.
  — Ваш кот, очевидно, расходный материал, инспектор.
  Скелгилл начинает возражать, что она не знает его шотландского кота, но она перебивает.
  «Вы бы оставили свою собаку с ребенком?»
  «Никто в здравом уме не сделает этого».
  Она замолкает – и Скелгилл понимает, что она заканчивает свое дело. Хотя это и любопытная аналогия, он считает, что у него есть право на дальнейшее исследование.
  «Он когда-нибудь угрожал вам, применял насилие?»
  Она качает головой. Но есть что-то неубедительное в ее поведении, когда она смотрит на поле. В этот момент раздается громкий крик – внезапно их обоих привлекает действие. Скелгилл это увидел: нападающий Саллис, стремившийся к воротам, был явно сбит с толку – зацепился за лодыжку – но судья на том конце – один из тренеров гостей – объявил продолжение игры, к большому неудовольствию хозяев поля. И вот из скамейки запасных на дальней стороне тренер Саллис выбегает на поле для игры – Скелгиллу кажется, что он возражает судье. Возможно, даже к лучшему, что раненая девушка лежит на ее пути – ведь она в самый последний момент меняет свое желание – она останавливается и наклоняется, чтобы позаботиться о своем подопечном. Но даже на расстоянии Скелгилл видит огонь в зеленых глазах, горящих под пылающей гривой рыжих волос. Знакомые глаза – знакомые волосы – ведь это та бегунья, которая пронеслась мимо него этим ранним утром.
  'Кто это?'
  «Мисс Броди – руководитель спортивного отдела – она тренирует в этом году группу и выше. Ей нравится побеждать.
  «Она похожа на моего тренера».
  Мюриэл Лидделл вопросительно смотрит на Скелгилла.
  «Ее темперамент соответствует ее волосам».
  Скелгилл задается вопросом, уловил ли он какую-то иронию в ее тоне – возможно, намеренный намек на Скарлетт Лидделл. Он предпочитает оставаться нейтральным и молчать. Тем временем зажигательный инцидент, похоже, утих – упавшая девушка поднялась на ноги и заявила, что готова продолжать путь. Тренер уходит. В настоящее время судья выносит ряд мягких решений в пользу школы Святого Сальватора, возможно, пытаясь искупить свою ошибку; хозяева поля удерживают соперников на своей половине поля обороны – и вскоре раздается длинный свисток. Девушки в темно-синем костюме поднимают палки двумя руками над головой, празднуя это событие. Скелгилл замечает, что рыжеволосая тренерша отворачивается в скамейку запасных и сжимает кулак. Команды выстраиваются в очередь, чтобы обменяться тремя криками «ура» — Салли во главе с девушкой Лидделл, — а затем проносятся мимо друг друга, по-спортивному пожимая руки. Они бегут к своему тренеру для короткого отчета. Скелгилл наблюдает, как девочки сбиваются в узелки и начинают расходиться, продолжая поздравлять себя. Будучи одиноким волком, он чувствует укол тоски по такому товариществу.
  Мюриэл Лидделл откашливается; она начала отступать.
  — Я должен взять с собой Лулу. Через тридцать минут у нее тренировка в клубе.
  — Еще хоккей?
  «Она играет во сне».
  «Да, я делаю то же самое с рыбалкой».
  Женщина усмехается. — Итак, ты хотел спросить меня еще о чем-нибудь? Пробки в час пик, понимаешь? Она неопределенно указывает взмахом руки. Скелгилл кажется частично отвлеченным.
  — Ты собираешься завтра?
  «У меня есть пара обязательств, но я мог бы их обойти».
  Скелгилл небрежно кивает.
  — Я дам вам знать, мадам.
  — Приятно познакомиться, инспектор.
  Скелгилл несколько мгновений наблюдает, как она уходит, направляясь по прямой, чтобы перехватить ее дочь, которая вместе с несколькими членами своей когорты направляется к воротам в высоком заборе. Затем он поворачивается и видит, что тренер упаковывает снаряжение в сумку на колесах. Рядом лежит мяч, который покатился по бортам. Он поднимает его и направляется к землянке. Женщина приседает, чтобы застегнуть сумку. Теперь он видит, что ее сиренево-черный костюм, должно быть, цвета школьных тренеров – на той же полосе есть и другие сотрудники.
  «Мне это показалось явным нарушением».
  Она встает – и стоит на месте, ее зеленые глаза немигают и насторожены.
  — А ты?
  Скелгиллу приходит в голову мысль, что он мог бы стать будущим родителем, собирающимся пожертвовать школе миллион фунтов. И нет никаких признаков того, что она узнала его после их мимолетной встречи перед завтраком. И все же в ее упорстве Скелгилл чувствует некоторую близость – она все еще эмоционально находится в пылу битвы – и он не обижается. Одной рукой он передает ей мяч, а другой достает из заднего кармана ордер-карту и небрежно показывает ее. Ее взгляд на мгновение останавливается на нем.
  — Я расследую смерть миссис Скарлетт Лидделл.
  Теперь она смотрит на него – черты лица у нее добрые, но взгляд проницательный – и спокойно ждет, пока он заговорит. Его молчание немного тревожит.
  — Я бы не возражал ни против слова.
  — Чем я могу помочь?
  Скелгилл понимает, что действует импульсивно, и у него нет готового ответа. Он оглядывается, словно боится подслушивающих – и, хотя рядом никого нет, поворачивается к ней спиной и тычет большим пальцем через плечо. — А как насчет твоего кафе «Хаб» ?
  «Все в порядке, инспектор, при условии, что вы не возражаете против того, чтобы следить за трендами в социальных сетях, прежде чем поднести чашку к губам».
  Он делает печальное лицо. Он понимает ее точку зрения – манна небесная для сплетен школьниц. Он глотает.
  — Я заметил, что в том ряду магазинов есть новый винный бар — в Роузберне?
  Uptalk – теперь он это делает! Он мысленно наказывает себя. Тем временем у женщины по-прежнему вид человека, отбивающегося от случайного человека, надеющегося на свидание – смесь неверия в то, что у него хватит наглости спросить, и отвращения к такой перспективе.
  «Мне нужно опубликовать отчет о матче на школьном сайте».
  Скелгилл борется со своим лицом – он не хочет показать, что он встревожен – но внезапно женщина бросает в него мяч – он инстинктивно ловит его левой рукой перед сердцем. Она улыбается.
  «Это был фол. Может быть, вы поможете мне с формулировкой, поскольку в тот момент я видел красный цвет. В этом баре есть бесплатный Wi-Fi.
  
  
  OceanofPDF.com
   12. ЛАЛДХИ МАХАЛ
   
  Вторник, 19:30
   
  «Извините, шеф, я опоздал».
  Скелгилл рассматривает изображения в меню, наклоняя их так, как будто предмет осветится с другой точки зрения. И он делает странные гримасы, словно пытаясь обхватить языком задние зубы. Перед ним стоит тарелка, на которой лежат несколько крошек мака, возможно, объяснение. Сбоку стоит недопитая бутылка индийского лагера – редкость для него, но бочкового эля, конечно, не предлагается. Со своей стороны, сержант Джонс кажется немного покрасневшей, на выступающих скулах у нее розовые пятна, она выглядит разгоряченной, как будто спешила, и куртку перекинула через руку. Подходит официант, берет его и помогает ей сесть на место напротив своего начальника. Скелгилл вопросительно смотрит на нее.
  «Я пошел выпить с Уиллом Лидделлом».
  То, что она выпаливает это довольно откровенно, возможно, вызывает необоснованно обвинительный тон со стороны Скелгилла.
  — Выпить?
  «Ой, я только что выпил воды. У них идет ремонт – строители приходят в 17.30 и работают всю ночь, чтобы не беспокоить сотрудников. Кто-то начал сверлить стену – Уилл Лидделл предложил спуститься в бар на улице внизу. Она бросает взгляд на Скелгилла и видит, что он сердится. — После «Замка Гринмайр» — я думал, он может стать более разговорчивым?
  — А он был?
  — Немного… ха-ха. Ее смех носит нервный характер.
  'Что?'
  Литтл – и Лидделл. Знаешь, как называется его фирма – холдинговая компания? (Скелгилл качает головой – похоже, эта тема его не особо увлекает.) «Лидделл Желуди Инкорпорейтед».
  — Это должно быть смешно?
  «Ну… я полагаю, это довольно умно – они инвестируют в малый бизнес и помогают ему вырасти в гораздо более крупные организации».
  Ответ Скелгилла довольно резкий.
  «Его бывшая сказала мне, что он только что сделал пакет с какого-то веб-сайта, который был прикрытием для эскорта. Выпороли это американской толпе».
  Сержант Джонс выглядит немного смущенным.
  — Хм… ну… об этом никогда не упоминалось. Кажется, они очень этичны в том, что пытаются сделать. Они определяют ремесленные предприятия, основатели которых обладают техническими навыками, но не капиталом или маркетинговым опытом, необходимыми для расширения».
  — Джонс, ты говоришь как их пиарщица.
  Его сержант застенчиво ухмыляется.
  «Хозяин, как я уже сказал, я думал, что мне удалось заставить его заговорить. Похоже, ему очень хотелось рассказать мне о компании – очевидно, дела идут хорошо. Он сказал, что вернулся 10 марта после месячного пребывания в Шанхае – он только что открыл там инвестиционный офис».
  Скелгилл настроен скептически.
  — Уверены, что это была не дымовая завеса? Я не имею в виду Китай – я имею в виду всю эту корпоративную чушь».
  Появляется официант, наливает воду из кувшина и спрашивает сержанта Джонса, не хочет ли она еще чего-нибудь выпить, но она отказывается. Скелгилл открывает меню.
  — Мы пойдем на этот банкет — « Шесть чили».
  Сержант Джонс ждет, пока мужчина отступит, прежде чем она ответит.
  — Я так не думаю, шеф. Я бы не сказал, что он уклонялся от вопросов. Он просто экономен в своих ответах. Ты это видел.
  — Меня больше интересует то, о чем он тебя спросил.
  Взгляд Скелгилла проницательный – как будто он что-то знает. Именно в этот момент сержант Джонс решает не упоминать самое последнее, о чем ее спросил Уилл Лидделл – не захочет ли она пообедать с ним, и весьма убедительно – и что он только что на мгновение приложил руку к маленькому ей спиной, пока он вежливо проводил ее в лифт. Таким образом, ее ответ приходит медленно.
  – Я решила не поднимать тему беременности – и он не намекал на нее – если вы это имеете в виду, шеф?
  Теперь Скелгилл кажется странно безразличным к ответу. Он осматривает ресторан, бегло разглядывая других посетителей и оптимистично оглядывая кухню.
  — Да, это… что угодно.
  Сержант Джонс складывает руки вместе и подпирает подбородок кончиками пальцев.
  «Кто-нибудь спрашивал вас, шеф, есть ли у нас подозрения?»
  — Да, более или менее. Думаю, женщины это определенно обсуждали. Я бы даже сказал, что они даже выяснили, кого мы, скорее всего, подозреваем. Вряд ли это ракетостроение».
  Сержант Джонс кивает в знак согласия.
  — Кстати, шеф, это понятно. Если предположить, что она действительно покончила жизнь самоубийством – тогда все остальные, скорее всего, занялись бы своими невинными делами – и при этом Уилл Лидделл, очевидно, находился бы поблизости от нее в момент, когда это произошло».
  Но Скелгилл выглядит сомневающимся и даже расстроенным, как и каждый раз, когда предпринималась попытка провести этот анализ.
  «Мы не знаем точного времени ее смерти – если кто-то вошел или вышел – приглашенный или нет – ускользнул, пока Уилл Лидделл спал, – спрятался, когда он позвонил ей. Мы не знаем, чья история правдива, а чья — нет».
  На лице сержанта Джонса выражение смирения – чтобы добиться успеха, им придется найти другой путь – причину их приезда в Эдинбург. Она невесело ухмыляется.
  «Нам нужны были треснувшие наручные часы, Хозяин, лежавший на полу в ванной, остановился в момент инцидента. Как будто это было бы в ночь «Тайны убийства». Она делает паузу – когда ее посещает мысль. «Представьте, если бы были заложены улики, и одна из них обманула бы нас».
  Скелгилл задумчиво отводит взгляд. Прошло некоторое время, прежде чем он возобновил свою первоначальную тему.
  — Что еще? Насчет Уилла Лидделла?
  Сержант Джонс вдыхает воздух, чтобы ответить – но ее перебивает появление первого блюда – подноса, заваленного разнообразными закусками, – и внимание Скелгилла отвлекается».
  — Меня предупредили о порциях здесь, шеф.
  Скелгилл смотрит на нее с тревогой – гадая, о чем она разговаривала и с кем – но он уже впился зубами в пирожное. Сержант Джонс наклоняется в сторону и достает из сумки через плечо блокнот.
  «Может быть, мне следует проработать это в хронологическом порядке, Шеф – так некоторые моменты будут иметь больше смысла?»
  Скелгилл хмурится, как будто подозревая, что она уклоняется от темы Уилла Лидделла – но, возможно, его раздражает просто незнакомый выбор еды. Он издает неопределённое рычание, что сержант Джонс воспринимает как знак согласия.
  — Хорошо, прежде всего Дерек Дафф. Она пролистывает страницы до начала своих заметок. Вверху есть числовая ссылка, которая вызывает некоторые воспоминания. — Кстати, шеф, автобус номер 12 от отеля был великолепен — он остановился буквально возле его офиса.
  — Что это за место?
  Сержант Джонс делает глоток воды. Кажется, она восстановила самообладание после несколько бессвязного вступления.
  — Ну, Лейт кажется наполовину модным, наполовину обветшалым — офис попадает в последнюю категорию. Викторианское здание – довольно величественное, но покрыто пятнами сажи и облупившейся краской на окнах. Общий вход и неопрятный коридор – плохое освещение и ощущение сырости – вонючие ковры – понимаешь?
  Скелгилл кивает. Она могла бы описывать один из его любимых пабов. Он задумчиво жует, а она продолжает.
  «На мгновение завершив круг – я не мог не провести сравнение, когда шел в штаб-квартиру Liddell Acorns – что Дерек Дафф похож на версию Уилла Лидделла для бедняков».
  — Его жена не понимает, как они будут платить за обучение. У них еще трое детей едут по рельсам.
  Сержант Джонс задумчиво хмурится.
  — Как ни странно, Шеф, он был совершенно беспечным. Это был еще один контраст с Уиллом Лидделлом – и все же он должен быть финансово обеспеченным – если он никогда и пальцем не пошевелит».
  «Чем занимается Дерек Дафф по работе?»
  Она смотрит на свои записи, написанные стенографически; она усмехается.
  «Это маркетинговый бизнес. Он называл это «халявой и фантазиями» – знаете – когда вы находите пластиковую акулу, плавающую в ваших кукурузных хлопьях, – или вы можете выиграть поездку на Барбадос с помощью солнцезащитного крема?»
  Лицо Скелгилла мрачнеет.
  «Насколько я понимаю, это все уловки».
  «Я даже не уверен, что Дерек Дафф верит, что это работает – но он, кажется, с трудом сводит концы с концами».
  — У него есть какой-нибудь персонал?
  «Он извинился, что впустил меня сам, — сказал, что его помощница в декретном отпуске. Он продолжал использовать термин «мы» – я не давил на него, шеф, – но я подозреваю, что это группа из одного человека. Она замолкает, и ее взгляд ускользает в сторону, как будто она размышляет о каком-то более глубоком чувстве. «Но, знаете ли, он постоянно был в восторге от Уилла Лидделла».
  Скелгилл не отвечает сразу, и поэтому сержант Джонс деликатно пользуется возможностью, чтобы проткнуть овощную пакору.
  «Быть может, Уиллу Лидделлу его жаль».
  Вилка сержанта Джонса зависает над соусом из чили.
  — Каким образом, шеф?
  «Они тусовались в университете и, по словам Сьюзи Дафф, до сих пор были постоянными собутыльниками». Он машет луковым бхаджи в воздухе между ними. «Если за пять минут для вас было очевидно, что Дерек Дафф на высоте, то Уиллу Лидделлу это должно быть ясно как день. Поэтому он ему помогает.
  — Вы имеете в виду… например, оплату поездки в замок Гринмайр?
  Скелгилл пожимает плечами.
  — Да, и он подменяет людей, которым это явно не нужно. Заплатите за многие из них – спасает Дерека Даффа от плохого самочувствия. Не то что бесплатные школьные обеды — они заставляют бедных детей платить жетонами, чтобы все остальные знали, что их родители — нищие».
  Сержант Джонс заинтригована тем, что ее босс так на это смотрит – что он сосредоточился на этом благотворительном мотиве. Затем ей приходит в голову, что он, возможно, говорит исходя из своего опыта.
  — Шеф, вы знали, что Дерек Дафф был профессиональным футболистом?
  — Да, я слышал это — от Мюриэл Лидделл. Карьера оборвалась из-за травмы».
  — На стене его кабинета висит рубашка в рамке и несколько выцветших вырезок из прессы. Он сказал, что бросил университет на полпути, получил травму во втором сезоне и так и не закончил учебу. Уилл Лидделл получил степень магистра бизнеса и степень магистра бизнеса».
  Скелгилл изобразил кривую улыбку.
  — Случилось так, что ботинок оказался на другой ноге.
  — Что вы имеете в виду, шеф?
  «Теперь в центре внимания Уилл Лидделл. Но в те времена Дерек Дафф был бы большой шишкой – зарплата футболиста, крутая машина, таскание птиц – его лучший друг – студент, который находится в затруднительном положении – так что, возможно, он был щедрым».
  Сержант Джонс кивает.
  — Он мне кажется таким, Шеф, и немного мечтателем. Он, вероятно, тратил бы деньги на своих товарищей. И он, очевидно, остался хорошим другом Уилла Лидделла».
  — А как насчет романа со Скарлетт Лидделл? Думаешь, он доверился Дереку Даффу?
  Теперь выражение лица сержанта Джонса становится неопределенным. Она перелистывает несколько страниц своих заметок.
  — Весь этот аспект, шеф — у него хорошая манера одеваться в очаровательную фланель — он был убедительно расплывчатым.
  'Такой как?'
  «Я спросил его, стало ли для него сюрпризом, когда Уилл Лидделл расстался со своей первой женой. Его ответ был примерно таким: Уилл выглядит обычным парнем – но если вы видите его за телефоном в кафе – вы думаете, что он заказывает такси – он, вероятно, покупает компанию. Думаю, это был окольный способ сказать, что Уилл Лидделл — темная лошадка и что он восхищается им за это. Когда я на него надавил, он просто сказал, что Уилл Лидделл очень хорошо умеет разделять людей – он не будет обременять кого-то своими проблемами».
  — Звучит как «может быть». Кроме того, Сьюзи Дафф считает, что Дерек Дафф что-то пронюхал – что Уилл Лидделл разводится и у него есть девушка помоложе».
  Сержант Джонс неохотно кивает. У нее могли быть основания полагать, что Скелгилл необоснованно скрывал эту информацию. Она изобретает защиту своих полномочий допроса.
  «Познакомившись с ними обоими, шеф, я могу полностью понять, почему один успешен, а другой нет. Я ни на минуту не думаю, что Уилл Лидделл стал бы рассказывать Дереку Даффу – или кому-либо еще – что-то, что могло бы поставить под угрозу его положение – каким бы незначительным это ни было – или как бы сильно он ни доверял этому человеку. Должен признать, он весьма впечатляющая личность».
  Скелгилл резко поднимает взгляд от тарелки. Сержант Джонс, кажется, спонтанно потягивается, поднимает руки и сгибает их так, что большие пальцы касаются плеч. Ее шелковистая белая блузка еще больше раскрывает ее фигуру. Глаза Скелгилла мерцают. Похоже, она ожидает, что он что-то скажет, но когда он этого не делает, она устраивается в кресле и вопросительно смотрит на него. Теперь ее молчание побуждает Скелгилла заговорить.
  «У тебя нет еще этих овощей?»
  Сержант Джонс мило улыбается.
  — Я тороплюсь, Шеф, ты же знаешь, на что похожи эти банкеты, курсы продолжаются. Ты прикончи их.
  Скелгилл делает огорченное лицо, но на деле не возражает.
  «А как насчет отношений между Скарлетт и Уиллом Лидделлом?»
  «Дерек Дафф сказал, что Уилл Лидделл был счастливее, чем когда-либо знал его в течение многих лет – даже если он не показывал этого прямо».
  — Что ты об этом думаешь?
  «Ну, опять же, поскольку я только что провел время с Уиллом Лидделлом, я вроде как понимаю, что имеет в виду Дерек Дафф». Она делает паузу и кончиками пальцев расчесывает волосы с одной стороны. «Он очень размеренный, но я думаю, если вы его хорошо знаете – возможно, знаете его с давних пор – тогда вы, вероятно, сможете прочитать более тонкие знаки».
  Скелгилл сглатывает, затем делает глоток из бутылки лагера и делает гримасу, свидетельствующую о том, что вкус ему не нравится.
  — И что… от Дерека Даффа ничего такого, что могло бы поджечь вереск?
  Сержант Джонс выглядит несколько удрученным. Она склоняет голову и просматривает свои записи.
  «Я снова спросил его о пятнице и субботе. Он признался, что злоупотреблял алкоголем и что большую часть времени у него не было ума. Он повторил свое предыдущее заявление – что Скарлетт Лидделл ему показалась вполне нормальной – и что в субботу он был в своем номере между послеобеденным чаем и моментом, когда Майк Люкер постучал в него около пяти седьмого. Я спросил, выходила ли его жена из своей комнаты – или специально собиралась поговорить со Скарлетт Лидделл – он ответил, что совершенно уверен, что она этого не делала – но что ему, возможно, подмигнули сорок раз».
  В этот момент материализуется шквал обслуживающего персонала в нарядных белых костюмах – и, словно фокусники на сцене, они сбрасывают использованные тарелки, заменяют их новыми и начинают раскладывать свежие блюда. Взгляд Скелгилла мечется по сторонам, словно волк, пытающийся выделить отставшего из стада. Сержант Джонс наблюдает за ним с блеском веселья в глазах, но он, кажется, замечает ее внимание.
  — Я слушаю.
  Она усмехается.
  — Значит, Майк Люкер, шеф?
  Скелгилл кивает, возобновив уничтожение еды.
  «Кажется, он был встревожен».
  — Да?
  — Знаешь, что ты всегда говоришь о скелетах в шкафах — даже когда это не имеет отношения к делу?
  — Он финансовый консультант, Джонс.
  — Ну… именно такое объяснение я и предполагал. Полагаю, если вы специализируетесь на уклонении от уплаты налогов, вам никогда не будет комфортно сидеть за столом напротив полицейского. Я спросил его, как он познакомился с Уиллом Лидделлом. Он сказал, что это произошло благодаря тому, что жены и девочки учились в одной школе – родительские вечера, званые обеды – они неизбежно говорили о бизнесе – и в какой-то момент Уилл Лидделл начал официально использовать его для финансовых консультаций – фактически стал одним из его клиентов. . Он сказал, что это было чуть больше пяти лет назад.
  «Говорят, никогда не следует смешивать приятное с полезным».
  Д.С. Джонс размышляет над этим афоризмом. Это необходимое зло?
  «Я скорее подозреваю, что Майк Люкер увидел возможность на ранней стадии – он изображает безразличие – но в его манере есть скрытый голод. Уилл Лидделл, должно быть, казался золотым гусем: бизнес быстро расширялся, и деньги текли рекой».
  — Уилл Лидделл не пустяк, ты только что сам это сказал.
  Сержант Джонс задумчиво постукивает по блокноту.
  «Но, вероятно, слишком занят, чтобы тратить много времени на мелкий шрифт».
  — А что насчет Скарлетт Лидделл? Люкер имел к ней какое-то отношение?
  Она качает головой.
  «Он сказал, что имеет дело исключительно с Уиллом Лидделлом – и всегда так делал. Он сказал, что он в такой же степени личный советник, как и бизнес-консультант: когда вы управляете фирмой и владеете ею, решения по поводу налоговой эффективности часто являются одними и теми же».
  «А что насчет того, когда Скарлетт Лидделл появилась на внутренней арене?»
  «У меня такое чувство, что он не одобряет это, хотя и не выразил этого словами».
  — Случилось так, что это испортило их уютную компанию.
  Скелгилл преподносит это как заявление, но сержант Джонс, похоже, это не убедило.
  — Я не уверен, что это было так, шеф. Он сказал что-то вроде: «Не ему указывать Уиллу Лидделлу, как себя вести».
  — Значит, он ревновал.
  Сержант Джонс бросает испытующий взгляд на Скелгилла.
  — Это возможно, шеф. Кажется, она слегка покачала головой. Была ли она уловлена ноткой благочестия? «Но в конце концов у них был роман – и есть много людей, которые это не одобряют».
  Скелгилл кладет предплечья на стол и пальцами левой руки щелкает по бутылке лагера. Конечно, из всех женщин, которых он видел сегодня, Белинда Люкер показалась ему самой «прямолинейной», как говорится, — и, следовательно, можно предположить, что ее муж принадлежит к такому же типу. Но его беспокоит собственная интуитивная реакция – и следствие того, что Уилл Лидделл, бросив в их среду привлекательную молодую женщину, вызвал чувство зависти не только среди женщин, но и среди мужчин – несмотря ни на что. великодушно говорили о нем, «падающем на ноги». Это возвращает его мысли к впечатлениям, которые он сформировал от субботнего вечера, когда группа собралась в ожидании «торжественного входа» Скарлетт Лидделл.
  — Что еще из замка?
  Сержант Джонс качает головой.
  — Не от Майка Люкера. Он очень точно повторил свое первоначальное заявление. Что он и его жена были в своих комнатах между чаем и тем моментом, когда он пошел постучать в дверь Дерека Даффа.
  Скелгилл задумчиво кивает. Теперь официанты приносят следующее блюдо – судя по объему, видимо, основное. Он жестикулирует вилкой.
  — Тебе лучше что-нибудь съесть, я пока перестану задавать тебе вопросы.
  Сержант Джонс добродушно ухмыляется.
   
  *
   
  «Кевин Мейкпис – первое, что он мне сказал, без подсказки, – это то, что, когда они поженились, он договорился с Фелисити Бельведер, что она сохранит свою девичью фамилию – и впоследствии они будут использовать ее для любого потомства».
  Реторта Скелгилла несколько отклоняется от поля зрения.
  «Спасли ребенка от имени, которое является частью предложения».
  Сержант Джонс выглядит так, будто она не уверена, стоит ли серьезно относиться к замечанию своего начальника.
  — Он сказал, что это потому, что Бельведеры — известная эдинбургская семья, а Фелисити — последняя в роду, за исключением ее дочери.
  Скелгилл настаивает на своем довольно скептическом взгляде на этот вопрос.
  «Оказалось хорошее решение, учитывая, что они расстались».
  Сержант Джонс обдумывает это предложение.
  — И все же Мюриэл Лидделл не вернулась к своей девичьей фамилии, Шеф.
  Однако, познакомившись с Мюриэл Лидделл, Скелгилл вполне может понять, почему она могла сохранить имя своего мужа – хотя сержант Джонс теперь снабжает его менее макиавеллистским мотивом.
  «Думаю, когда у детей в школе есть устоявшаяся фамилия – это не так тревожно, – тем более, что они в основном живут с мамой».
  'Истинный.'
  — Но если говорить буквально, шеф, о Мейкписе, я как бы ожидал, что персонаж будет соответствовать.
  — А он не был.
  «Он тихо возмутился. Фактически единственный, кто вел себя так, будто с ним обращались как с подозреваемым».
  Скелгилл саркастически хмыкает.
  «Так получилось, что он был единственным, кто был с вами откровенен – они все должны знать, что мы непредвзято относимся к смерти Скарлетт Лидделл».
  Но сержант Джонс встревожен.
  — Обычно я бы согласился, шеф, но мне показалось, что воинственность была чем-то вроде притворства. И мне интересно, почему.
  «Некоторые люди защищаются так – идут в атаку».
  Возможно, она воспроизводит элементы своего визита, потому что ее мягкие карие глаза, кажется, на мгновение тускнеют. — Да, наверное, ты прав, рассказывая мне про фамилию, это, должно быть, его беспокоит.
  — Его бывший сказал, что Уилл Лидделл может решить, что он не соответствует требованиям.
  Сержант Джонс с интересом смотрит на Скелгилла.
  'Действительно? Помните, что Уилл Лидделл рассказал нам о субботнем вечере – что Кевин Мейкпис пришел в библиотеку пораньше, чтобы поговорить с ним о каком-то рабочем вопросе? Должно быть, он боялся поднять этот вопрос в выходные, посвященные дню рождения Уилла Лидделла».
  Мысли Скелгилла склоняются к мысли о параллели – нежелательной идее обратиться к Шефу на каком-то официальном мероприятии – быть носителем плохих новостей – ее глаза подобны лазерам – посланником, которого собираются уничтожить. Он невольно вздрагивает и тут же возобновляет их разговор.
  'Чем он занимается?'
  — Он возглавляет отдел маркетинга в дочерней компании, которая экспортирует солодовый виски. Они закупают продукцию у малоизвестных шотландских винокурен и расфасовывают ее по разным странам. Он говорит, что Индия была зоной большого роста, и теперь они перемещаются в Гонконг и материковый Китай».
  Скелгилла, похоже, не впечатляет упоминание об этих обширных империях.
  — А как насчет Лондона?
  Сержант Джонс быстро следит за ходом его мыслей.
  — Вы думаете о Скарлетт Лидделл? (Скелгилл слегка кивает в подтверждение.) «Конечно – Кевин Мейкпис переехал в Эдинбург задолго до того, как она присоединилась к компании в Лондоне – но да – он сказал, что его рекламные и PR-агентства базируются в Сохо – недалеко от Ковент-Гардена Уилла Лидделла. офисы – они обслуживают все бренды компании. Поэтому он ездит сюда на регулярные встречи – и делает это с тех пор, как устроился на работу в Эдинбурге».
  — Он имел с ней контакт?
  Поведение сержанта Джонса, кажется, обостряется – она наклоняется ближе к Скелгиллу. Однако ее манеры деловые, а тон деловой.
  «Он сказал, что не знал ее заранее и не брал у нее интервью, но что она была рекомендуемым кандидатом на вакансию в Эдинбурге, и после этого он получил хорошие отзывы о ее работе. Она была компетентной и трудолюбивой. Но это продолжалось всего около девяти месяцев. Ее подобрали для проекта приобретения во Франции в корпоративной команде Уилла Лидделла».
  — Так что насчет этого романа?
  — Он довольно молчал об этом, шеф, — и это понятно, я имею в виду, учитывая его позицию по отношению к Уиллу Лидделлу.
  Скелгилл хмурится – но она права. Если влияние Кевина Мейкписа на свою должность невелико, ожидать, что он будет открыто говорить о своем работодателе, было бы оптимистично.
  — Так что же «Лидделл» он сказал?
  Сержант Джонс усмехается, когда ее начальник воспринимает ее прежнюю игру слов.
  — Для него это было личное дело. Что люди имеют право на отношения».
  — Не в этой компании. Тон Скелгилла был язвительным. — Нет, по словам бывшей жены Кевина Мейкписа. Вот почему Скарлетт Лидделл так быстро ушла из дома».
  Скелгилл теперь рассказывает, что Фелисити Бельведер рассказала ему о политике Уилла Лидделла в отношении того, что отдел кадров мог бы назвать «внутрифирменными межличностными отношениями». Сержант Джонс смотрит на Скелгилл сквозь развевающуюся завесу своих длинных ресниц. В свете этой изменившейся точки зрения она вынуждена пересмотреть свои впечатления от встречи с Уиллом Лидделлом.
  «Думаю — при условии, что это будет ясно указано при вступлении — по крайней мере, вы будете знать, где находитесь».
  Но Скелгилл остается циничным.
  — Просто означает, что люди будут держать это в секрете. Держитесь за свою работу. Или в некоторых случаях ставят свою работу на первое место. Тогда проблемы будут в обе стороны.
  Сержант Джонс на мгновение выглядит смущенным фаталистическим отношением Скелгилла. Она немного уныло поджимает губы и делает пару медленных и беззвучных вдохов через ноздри.
  — В любом случае, похоже, с этим справились довольно эффективно, шеф. Я полагаю, что если бы Скарлетт Лидделл была довольна результатом, то оставить работу для нее было бы не так уж и плохо. Возможно, она не была особенно озабочена карьерой».
  Теперь, похоже, Скелгилл заблудился. Он откидывается на спинку стула и оглядывается, и на секунду ему кажется, что он вот-вот встанет. Если бы они были в его офисе, сержант Джонс ожидал бы, что он встанет и подойдет к окну, чтобы посмотреть наружу, или задумчиво обратится к карте Озерного края, висящей на стене за столом. Но после небольшого перерыва он возвращается с новым вопросом.
  «Какой он — Кевин Мейкпис?»
  Сержант Джонс, похоже, не знает, как ей следует сформулировать свой ответ.
  — Ну, модная прическа, сшитый на заказ костюм, начищенные туфли, дорогие наручные часы — на первый взгляд, можно сказать, симпатичный.
  Скелгилл усмехается.
  — Дальше ты мне скажешь, что он пригласил тебя на ужин.
  Сержант Джонс нервно посмеивается.
  — Он довольно прихорашивается, шеф, у него на стене в офисе висят профессиональные фотографии — они выглядели как с мероприятия «Железный человек» . И различные кадры боевых действий – спуск на веревке, катание на лыжах, подводное плавание».
  Скелгилла, похоже, не впечатлил этот акт тщеславия, но в его ответе, возможно, обнаруживается некоторая самореференция с его стороны.
  «Что у него должно быть на стене?»
  Сержант Джонс, кажется, озадачена вопросом своего начальника.
  — Ну, я полагаю — это правда — у Майка Люкера были сертификаты о его квалификации, хотя в его области есть возможность продемонстрировать профессиональную компетентность вашим клиентам. Но, напротив, в офисе Уилла Лидделла речь шла не о нем – там были современные произведения искусства – вы знаете шотландского художника Беллани? Отличная коллекция.
  — Итак — он может себе это позволить — вот что это вам говорит.
  Сержант Джонс раскрывает ладони в смягчающем жесте.
  «По крайней мере, это было со вкусом, а на столе у него были фотографии его детей».
  Скелгилл быстро ответил.
  — Не думаете ли вы, что в них была его жена?
  Она задумчиво качает головой.
  «Думаю, это было бы не особенно дипломатично – показывать фотографию Мюриэл или Скарлетт Лидделл».
  «Камень и наковальня». Скелгилл говорит довольно мрачно, затем делает паузу. Он думает о чем-то, что сказала Мюриэл Лидделл. — Я считаю, что Мюриэл считала Скарлетт Лидделл золотоискательницей.
  Сержант Джонс, похоже, не желает соглашаться.
  «Я не уверен, что Уилл Лидделл купится на что-то подобное».
  Скелгилл издает предостерегающее рычание.
  — Это не то, на что он мог бы попасться, не так ли?
  — Ну… не совсем, но…
  Тут его прерывает Скелгилл.
  — Привлекательная девушка, проводящая время вместе, работающая на юге Франции, — и Дерек Дафф более или менее сказал вам, что Уилл Лидделл был несчастлив в браке — мы все знаем, что это значит. Чак в кризисе среднего возраста. Боб твой дядя.
  Скелгилл откладывает столовые приборы, складывает руки на груди и смотрит в сторону с явным недовольством. Со своей стороны, сержант Джонс выглядит растерянным, выражение ее лица болезненное, но сочувственное. Она опускает глаза, почти закрывая их, словно пытаясь проникнуть в более глубокие чувства.
  «Конечно, я все это понимаю, шеф, но я думаю… я думаю, что в этом было нечто большее – с обеих сторон – Скарлетт и Уилл Лидделл – иначе это был бы просто роман – интрижка – и все бы сошло на нет. . Он, должно быть, этого хотел, и она тоже.
  Она поднимает глаза и видит, что Скелгилл внимательно наблюдает за ней. Она, кажется, нервничает из-за его пристального внимания и довольно необычно поворачивается на своем месте в поисках официанта – и резким поднятой ладонью зовет настороженного молодого человека.
  — Думаю, мне стоит выпить, а вам, шеф, еще?
  Скелгилл с шипением вдыхает воздух, готовясь высказать возражение – лагер – не первый алкогольный напиток за вечер – но решимость в голосе сержанта Джонса нарушает баланс, и он уступает.
  — Да, тогда давай, еще бутылку «Хобсона».
  Сержант Джонс щурится на свою пустую бутылку – на которой явно не написано «Хобсонс» – но она понимает, что он шутит по поводу ограниченного выбора пива; она инструктирует официанта соответственно. Алкоголь, очевидно, является прибыльным направлением деятельности для заведения, поскольку не нужно тратить время на приобретение свежего лагера и большого стакана шардоне для сержанта Джонса. Кажется, они с обоюдным облегчением чокаются своими стаканами, каждый делает глоток и оба усаживаются обратно на свои места. Когда сержант Джонс возобновляет работу, она завершает круг, чтобы ответить на вступительный запрос Скелгилла.
  — Вы сказали, о чем меня спросил Уилл Лидделл? И ответ таков: не так уж и много. Она поднимает стакан и задумчиво взбалтывает бледную жидкость. «Что касается смерти Скарлетт Лидделл, его отношение заключалось в том, что я был там, чтобы сообщить ему последнюю информацию. Никаких собственных планов, которые я мог бы обнаружить, у него не было».
  — Думаешь, он пронюхал, что мы обнюхиваем его контакты?
  — О, да, он это явно осознает. Но я не думаю, что он ожидает от нас чего-то практического, что касается выходных. Я бы сказал, что, по его мнению, он знает их всех достаточно хорошо – что он знает, что произошло в его апартаментах и апартаментах Скарлетт Лидделл – и, следовательно, большего в этом быть не может».
  Скелгилл неохотно кивает.
  — Должно быть, он о чем-то спросил.
  — Ну… да… в отношении организации похорон.
  — Что ты ему сказал?
  — Как мы и договорились, шеф, коронер ждет результатов окончательных анализов, но мы надеемся, что свидетельство о смерти будет выдано к концу недели. Кажется, он это принял».
  Скелгилл медленно кивает.
  — Тогда вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов: знает ли он, что она беременна?
  — Я уверен, что он не знает, шеф.
  Скелгилл рассеянно потирает щетину на подбородке, как будто у него чешется ладонь.
  — Он не мог бы высказать это сейчас — после того, как не упомянул об этом раньше. А как насчет его знаменитого разделения на части?
  Сержант Джонс с сожалением качает головой – это признание того, что она не может быть по-настоящему уверена.
  «Он действительно спросил, нашли ли мы что-нибудь полезное в ее мобильном телефоне – это было единственное, что заставило меня задуматься, думает ли он в этом же направлении. Но затем он сказал, что, хотя у нее были некоторые контакты во время пребывания в Лондоне, он не знает ни одного близкого друга. Я сказал ему, что кто-то этим занимается, но пока сообщить не о чем.
  Скелгилл потягивается и подавляет зевок. Он смотрит на свои наручные часы, а затем осматривает посуду, которую они (в основном он) опорожнили. Он беспокойно ерзает на своем месте. Когда он не говорит сразу, сержант Джонс откидывается назад и складывает руки на коленях. Она вопросительно наклоняет голову.
  — А ты, шеф, как твои дела?
  Скелгилл внезапно смотрит широко раскрытыми глазами, как будто он только что проснулся и испугался света. Ему требуется некоторое время, чтобы придумать ответ.
  «Я никогда не думал, что шикарные дети такие крепкие».
  Сержанта Джонса, кажется, позабавил его нестандартный ответ.
  — Что заставляет тебя так говорить?
  Скелгилл пожимает плечами.
  — Я встретил Мюриэл Лидделл в школе, верно? (Сержант Джонс кивает; она знает его маршрут – по крайней мере, большую его часть.) «Эти девчонки, выходящие домой во время – умные, хорошо воспитанные – не станут ругаться с гусем. В следующую минуту они выбивают друг друга из друга на хоккейном поле. Пленных не беру.
  Он смотрит на нее так, как будто высказал важную мысль. Сержант Джонс ждет момента, прежде чем она ответит.
  — Это заложено в генах, шеф.
  'Что?'
  «Я сам подумал: эти родители – и Уилл Лидделл, вероятно, лучший пример – довольно часто происходят из обычной среды. Но в каждом из них есть что-то. Может быть, особые природные способности – как у Дерека Даффа к футболу – может быть, просто амбиции и способность очень много работать. Что бы это ни было, они пробились на руководящие должности с хорошей зарплатой, поэтому могут позволить себе отправить своих детей в частную школу. Нам не следует удивляться, если следующее поколение унаследует такой же напор и упорство».
  Скелгилл слушает своего сержанта с некоторым недоумением, однако она просто повторяет то, что Мюриэл Лидделл совершенно прямо сказала ему несколькими часами ранее. Мысленно он воспроизводит разрушительную контратаку – девушка Лидделл и ее товарищ по команде объединяются с безжалостной эффективностью, чтобы прорваться сквозь противника. И – несколько мгновений спустя – проницательные бледно-голубые глаза девушки Дафф, когда Мюриэл Лиддел окликнула ее – прежде чем она на мгновение ослабила бдительность и застенчиво ухмыльнулась.
  — Они не пустяки, шеф.
  — Приходите еще? Ее утверждение отвлекает его от размышлений.
  «Группа, с которой мы имеем дело, – это умная публика».
  Скелгилл теперь делает противоположное лицо.
  «Дерек Дафф умен? Я думал, что мозги не подходят футболисту. Они мешают инстинктам.
  Сержант Джонс слегка пожимает плечами.
  — Уличный, конечно, шеф. Он скрывает это за мальчишеской невинностью. И, во-первых, он поступил в университет – даже несмотря на то, что никогда не вернулся».
  Скелгилл по-прежнему в замешательстве. Был ли он на самом деле не в своей тарелке с женщинами, у которых брал сегодня интервью? Они смотрели на него свысока? Не Сьюзи Дафф – конечно – но остальные – ну, возможно. Внезапно он удивляет себя небольшим взрывом.
  «Я беседовал с руководителем спорта».
  'О, да?'
  — Судя по всему, Уилл Лидделл был постоянным зрителем. Он приходил туда пораньше и оставался в своей машине – школьная парковка выходит на хоккейные поля. Он будет работать на своем ноутбуке. Есть группа отцов, которые стоят вместе. Он с ними не общался».
  — А как насчет Мюриэл Лидделл? Она, очевидно, тоже пойдет?
  «Похоже, они держались на расстоянии. Вероятно, поэтому он ждал в своей машине начала матча – чтобы понять ситуацию. Катриона сказала, что иногда она видела, как он разговаривает с одной из других мам.
  — Катриона , шеф?
  'Что?'
  — Ты сказал Катриона.
  Скелгилл на мгновение выглядит растерянным.
  — Да, тренер, ее зовут мисс Броди.
  Сержант Джонс добродушно усмехается. Она замечает небольшие пятна румянца на скулах Скелгилла – и выражение ее лица становится лишь намеком на вопрос. Он тянется за своим лагером – его осталось немного, и наклоняет бутылку, чтобы осушить его. Он вытирает губы, а затем лоб.
  «Этот перец чили меня раздражает».
  Сержант Джонс любезно кивает.
  «Думаю, я избежал худшего».
  Скелгилл по-прежнему взволнован. Он поерзает на стуле и кладет ладони на живот.
  — Вот что я тебе скажу, Джонс: я наелся. Почему бы нам не отказаться от пудинга и не выпить как следует?»
  'Конечно. Я заметил из автобуса, что рядом с тем пабом, куда нас отвез сержант Финдли, есть новый винный бар – в Роузберне? Это на обратном пути – отсюда можно даже дойти пешком».
  На мгновение беспокойство Скелгилла превращается в тревогу.
  — Может быть, в паб, а, девочка?
  
  
  OceanofPDF.com
   13. ЛОГАНЛЕА
   
  Среда, 6:30 утра
   
  «Чья идея заключалась в том, чтобы выпить «настоящий» напиток?»
  — Э-э, твой, Шеф?
  Скелгилл смиренно рычит.
  «Я виню Кэмми в том, что она подтолкнула меня к этому IPA – это лучший биттер по эту сторону Кокермута».
  — Не считая похмелья.
  — Я думаю, это принадлежало Хобсонам. Плюс вино, о котором он не упомянул.
  Несколько мгновений они сидят молча, пока Скелгилл концентрируется. Он привязывает муху к тому, что глазу сержанта Джонса кажется невидимой веревкой. Едва рассвело, и гладкое одеяло серых слоев дает лишь ровный утренний свет; ближним и дальним объектам не хватает разрешения, нет ни теней, ни светлых участков. Небольшое озеро, по которому они плавают, окружено темными, покрытыми вереском берегами, круто поднимающимися в холмы – Пентлендс, хребет, охраняющий южные пределы Эдинбурга. По сути, они могли быть где-то в Хайленде, настолько дикой и уединенной была эта сцена, – однако всего полчаса назад Скелгилл разбудил своего сержанта предложением, которое она, с затуманенными глазами и несколько озадаченная, приняла. Скелгилл, казалось, знал дорогу, объезжая пустынную городскую объездную и сделав пару неясных поворотов, они оказались на однопутной полосе, петлявшей сначала через лесистую долину, а затем на более открытую местность, через грохот загонов для скота. и мимо уставившихся овец и ржавых знаков, запрещающих неавторизованный транспорт. Его манера поведения казалась спонтанной; и все же определенная нотка предопределенного вреда, которую обнаружил сержант Джонс, подтвердилась, когда они прибыли на обшитую досками пристань и «обнаружили», что одна из полудюжины гребных лодок – очевидно, прикованных цепью – была оставлена ловко незапертой, ее весла поставляется готовым к использованию. Скелгилл вытащил ящик со снастями из задней части своего стрелкового тормоза и выбрал удочку из ассортимента, подвешенную на самодельной стойке с внутренними петлями для захвата. Теперь он кусает леску и выплевывает свободный конец. Он готов ловить рыбу. Но у него есть еще один акт. Он роется в ящике.
  — Вот, надень это.
  Терпеливо ожидая, сержант Джонс был загипнотизирован окружающей обстановкой. Моргая, она принимает маленький сверток, который он ей сует.
  — Что такое, шеф?
  — Мошиная шапка, козырек защитит твои глаза.
  — Разве март не ранний для мошек?
  Скелгилл строго смотрит на нее. Он поднимает стержень и резко щелкает им. Раздается щелчок кнута, свободная леска вылетает и падает на воду перед ними.
  — Ты знаешь, как быстро летает муха?
  Она понимает, что он имеет в виду искусственную разновидность — ту, у которой в качестве ходовой части не шесть ног, а блестящий крюк. Ей не обязательно знать ответ; его демонстрации достаточно. Она послушно кивает и берется за выцветшую зеленую шляпу с вуалью в стиле пчеловода с прозрачной пластиковой панелью для глаз. Она понимает, что ей не нужно носить полную вуаль, и заправляет большую часть сетки под макушку шляпы. Она надевает его и обращается к Скелгиллу за одобрением.
  — Это билет.
  — А что насчет тебя, шеф?
  Скелгилл хмурится и начинает забрасывать, с визгом протеста выдергивая леску из катушки и одновременно увеличивая нагрузку в воздухе, пока, наконец, не отпускает ее взмахом левой руки вперед.
  «С моей внешностью – зачем волноваться?»
  Он смотрит, как лидер разворачивается аккуратной петлей и осторожно опускает муху на мениск. Он использует тонущую леску, и складка, которую она образует на поверхности, кажется, постепенно разглаживается невидимой рукой, которая убегает от них и, наконец, утаскивает приманку под воду.
  Сержант Джонс, должно быть, испытывает искушение пошутить, что он наверняка напрашивается на комплимент.
  — Ну, я в курсе оказания первой помощи, Шеф, но косметический ремонт обещать не могу.
  Скелгилл печально усмехается, а затем резко протягивает ей жезл.
  «Что – я? Что мне делать?'
  Скелгилл расставляет руки по одной.
  «Прижмите леску к удочке указательным пальцем – зафиксируйте ее, если почувствуете натяжение – поднимите в рыбу. В противном случае извлеките его короткими рывками левой руки».
  Она начинает делать то, что он приказывает.
  «Хозяин…»
  В ее голосе внезапно появляется настойчивость, и Скелгилл выпадом помогает ей нанести удар. Он полон энтузиазма.
  'Эй-эй! Они голодны – держу пари, что их не кормили всю зиму!
  Рыба – приличная радужная форель – выпрыгивает из воды, танцует хвостом и кувыркается. Он исчезает, и стержень тревожно изгибается.
  «Пусть он бежит – просто держи его крепко – когда почувствуешь, что он поворачивается и возвращается назад, раздевайся так быстро, как только можешь».
  Катушка визжит, когда форель берет леску, но у Д.С. Джонса, кажется, есть идея затормозить ее продвижение – и затем более или менее правильно снимается. Пара пробегов и он начинает утомлять. Скелгилл приказывает ей поднять кончик удилища, чтобы подвести рыбу к себе. Он наклоняется и держит его двумя руками.
  «Ух ты, какое красивое создание, шеф».
  Скелгилл бросает на нее вопросительный взгляд.
  — Хочешь к чаю, твоя мама?
  Сержант Джонс укоризненно хмурится.
  Он вынимает крючок и откладывает вожака в сторону.
  «Хорошая работа – ты взял ее в ножницы – даже не оставила следа».
  Рыба, кажется, тяжело дышит, но Скелгилл кажется расслабленным. Он держит его, чтобы осмотреть, а затем представляет своему коллеге.
  — Сфотографируйся — это впечатлит Лейтона. Намочите руки.
  Сержант Джонс во второй раз смотрит косо. Но она окунает руки в воду и храбро принимает рыбу.
  «Возьми себя в руки».
  Скелгилл достает свой мобильный телефон.
  «Ой, Шеф, я буду вонять!»
  Однако она соглашается сделать снимок.
  «Теперь положи его обратно – наклонись и погрузи его в воду – осторожно держи его, пока он не уплывет».
  Он перемещается на противоположную сторону лодки для противовеса. Сержант Джонс опускает рыбу в воду – она становится плавучей, и она ослабляет хватку, удерживая ее в растопыренных пальцах. Его жаберные створки начинают работать, плавники начинают плавно вращаться, он покачивает телом, а затем с внезапным рывком уносится прочь, слегка взмахнув спинным плавником, прежде чем нырнуть с глаз долой. Скелгилл наблюдает за сержантом Джонсом; ее глаза горят.
  'Как вы себя чувствуете?'
  «Это было потрясающе – мое сердце колотится!» Как вы думаете, сколько он весил?
  — Три фунта семь, может быть, восемь. Назовите это четырехфунтовой в пабе.
  Она усмехается.
  «Я не могу поверить, насколько это было сильно».
  Скелгилл, кажется, доволен своей оценкой.
  «Рыба — это мышца с плавниками и ртом». Он любуется фотографией. — Знаешь, что мне нравится в здешней рыбалке?
  Он поворачивает экран, чтобы его увидел сержант Джонс. Она щурится – возможно, отражение неба мешает – но он подозревает, что она заинтригована своим собственным образом не меньше, чем добычей. Она смотрит на него с безразличием.
  'Компания?'
  Скелгилл саркастически хмыкает.
  «Посмотри еще раз».
  Она так и делает.
  — Пейзаж?
  Он качает головой.
  — Это связано с этим.
  Она поджимает губы.
  — Я сдаюсь, шеф.
  Скелгилл довольно весело кладет телефон в карман.
  — Нет сигнала.
  Сержант Джонс усмехается. Теперь она скользит запястьями по планширю и опускает руки в воду. Когда она трет их друг о друга, чешуйки блестят и выпадают.
  «Я чувствую слизь, Шеф, она не хочет отрываться».
  «Он делает то, для чего предназначен». Он поворачивается на поясе и роется в ящике с рыболовными снастями и сопутствующими принадлежностями. Он достает потертое и довольно сомнительного вида полотенце для рук. — Вот… это поможет.
  Сержант Джонс принимает эту тряпку с некоторым трепетом. Скелгилл внимательно наблюдает за ней. Он подозревает, что она, возможно, насытилась. И вдруг он чувствует голод – и на этот раз ему не хватает средств – за исключением радужной форели. Сержант Джонс, возможно, уловил в нем некоторую двойственность.
  — Как ты думаешь, как долго нам следует оставаться, шеф?
  Скелгилл корчит лицо, его черты искажаются, передние зубы обнажаются. В его воображении, как извержение Везувия, всплывает образ богатого завтрака «шведский стол» в отеле.
  'Полчаса. Час макс. Кэмми считает, что парень, который держит это заведение, открывается в семь. Я бы не прочь его увидеть. Сообщите ему, что мы были там и что обычная ванна Кэмми все еще цела. Он дважды постукивает костяшкой пальцев по брусьям корпуса.
  Теперь между ними воцарилось какое-то молчание. Скелгилл, похоже, не торопится менять актерский состав. Они вдыхают неподвижный, свежий, влажный воздух – он прохладный, почти холодный – но они хорошо укутаны. Звук разносится по воде. Ранние пташки начинают заявлять о своем присутствии – пара воронов плывет высоко, каркая друг другу, как сварливая старая пара – далекий тетерев уговаривает какого-то соперника «вернуться назад» – повторяя свою мольбу дюжину раз в кряканье diminuendo – и рядом прыгающий с парашютом луговой конек заявляет о своем превосходстве над своим маленьким клочком вереска.
  Сержант Джонс наконец разрушает чары.
  — Я составил список, шеф.
  — Не подозреваемых.
  Тон Скелгилла показывает, что сделать это, несомненно, означало бы констатировать очевидное.
  — Не совсем, Шеф, после нашего вчерашнего разговора — не столько «кто», сколько «почему». У нее с собой сумка через плечо, спрятанная на носу позади корзины, на которой она сидит. Она протягивает руку и достает свой блокнот. «Я подумал – теперь, когда мы увидели всех – поближе – вернувшихся в свои зоны комфорта – узнали о них немного больше». Она снимает мошачью шляпу, кладет ее на стол и встряхивает волосами. — Если бы Скарлетт Лидделл убили . Почему так может быть – если посмотреть на это с точки зрения возможных мотивов».
  Блокнот открывается на отмеченной странице. Она поворачивает его и передает Скелгиллу. Он подозрительно щурится и не хочет соглашаться, но потом, возможно, с облегчением видит, что она действительно нарисовала диаграмму, набросок. Это могло быть почти в его пользу. Вот очертания замка Гринмайр с грубо нарисованными зубцами, его двумя башнями и лестницами, а также пятью этажами, с именами гостей в положениях, соответствующих их комнатам на нижних этажах:
   
  4-е место – Скарлетт Лидделл – Уилл Лидделл
  3-е место – Фелисити Бельведер – Кевин Мейкпис
  2-е место – Белинда Люкер – Майк Люкер
  1 место – Сьюзи Дафф – Дерек Дафф
  Лавиния Монтегю-Браун – Томас Монтегю-Браун
   
  Семья Монтегю-Браунс отмечена на первом этаже и расположена отдельно, в стороне от здания, в виде фигурки рядом с именем Мюриэл Лидделл. Над замком плывет ряд перекрывающихся облаков, своего рода диаграмма Венна, и внутри каждого из них написано одно слово:
   
  ревность
  Месть
  Жадность
  Угроза
   
  Скелгилл внимательно изучает страницу. Он хмурится.
  — По крайней мере, одного не хватает.
  — Человек?
  Он качает головой.
  'Контроль.'
  Сержант Джонс выглядит озадаченным.
  — Что вы имеете в виду, шеф?
  Скелгилл сразу выглядит несчастным. Будет место – и время – для такого рода спекуляций, но его интуиция знает, что это ни то, ни другое – и не потому, что они покачиваются на рассвете на безвестном шотландском озере. Выражение его болезненного выражения говорит о том, что он сожалеет о том, что поднял эту тему. Нехотя, уточняет он.
  — Скажем, это был Уилл Лидделл — убил свою жену. Он отрывает взгляд от страницы и видит, что сержант Джонс, кажется, недовольен этим предложением. — Если вчера я и слышал о нем что-то, то я слышал это полдюжины раз, одетый по-разному. Ему нравится быть ответственным. Скарлетт Лидделл была немного бунтаркой, рыжеволосая – вспыльчивой. Сложите эти два вместе и что у вас получится? Он заходит к ней в ванную – ему не нравится, как она одета – или не одета – она говорит ему, куда идти. Он теряет свою тряпку и…
  Скелгилл сердито смотрит – на самом деле не столько на то, что могло бы произойти дальше – сколько на то, что его влекут по этому пути – хотя это совершенно логичный ход мыслей. На несколько мгновений воцаряется тишина, прежде чем сержант Джонс отвечает.
  — Думаю, я бы списал это на ревность, шеф. Знаете, сама мысль о том, что она собиралась ходить без нижнего белья, могла послать неверный сигнал». Она относится к Скелгиллу довольно осторожно. — Но не более ли вероятно, что она сделала это ради его возбуждения?
  Скелгилл смотрит на воду – у него создается впечатление, что он ищет многообещающие подъемы, на которые можно нацелить свою мушку – за исключением того, что его взгляд неподвижен, лицо сурово, и, возможно, единственная рыба, которая, как он воображает, совершает прыжок, – это красная рыбка. сельдь. Когда он не говорит, сержант Джонс добавляет всадника.
  — Кроме того, Шеф, — то, что ты говоришь о «контроле» — возможно, ему нравится, чтобы все было так, — но это в точности его природа. Встречали ли вы когда-нибудь человека, настолько контролирующего свои эмоции? Я просто не могу себе представить, чтобы он сошел с ума».
  Скелгилл гримасничает. Наступает еще одна долгая пауза.
  «Какой бы он был собакой?»
  Теперь сержант Джонс делает двойную оценку.
  — Простите, шеф?
  Скелгилл смотрит на нее так, как будто это совершенно обычный вопрос.
  «Если бы он был собакой, какой породы, по вашему мнению, он был бы?»
  Сержант Джонс по-прежнему озадачен. Ее тон тревожный.
  — Я правда не знаю.
  — Тогда начни с одного из остальных.
  В конце концов у сержанта Джонса появляется предложение.
  — Ну, Кевин Мейкпис, может быть, может быть, далматинец? Она скорчит лицо, как будто давая понять, что ее это не убедило. «Он довольно эффектный».
  Скелгилл пожимает плечами, показывая, что он неохотно принимает ее первую попытку.
  «Дерек Дафф».
  «Лабрадор». Ее ответ здесь однозначен. — Дружелюбный, старается угодить.
  Теперь Скелгилл мимолетно усмехается.
  — Вот и все — это проще, чем ты думал. Майк Люкер, значит?
  'Хм. Думаю, что-то от Бладхаунда, шеф. Он выглядит немного вялым и незаинтересованным, но вы, вероятно, не захотите, чтобы он участвовал в вашем деле. Он будет полон решимости продать вам инвестиции.
  Скелгилл ждет и наблюдает. Сержант Джонс знает, что ей нужно сделать предложение Уиллу Лидделлу. И все же она находит это самым трудным.
  «Я думаю… трудно сказать…» Теперь она закрывает глаза. «Я вроде как вижу… хаски ».
  'Хаски? Он совсем не такой.
  Сержант Джонс беспомощно пожимает плечами.
  «Ну, я знаю, Шеф – не для того, чтобы на него смотреть – но, возможно, это из-за его глаз – они действительно ледяного голубого цвета – и это то, что у меня ассоциируется с хаски».
  Скелгилл обдумывает это утверждение. Его молчание предполагает, что он разделяет ее логику.
  — Э, шеф?
  — Да?
  'Почему ты спрашиваешь?'
  Все еще держа в руках блокнот, он потягивается, поднимает руки над головой, опускает их вниз и напрягает бицепсы, как силач.
  — Мюриэл Лидделл — не знаю, пыталась ли она мне что-то сказать — типа Уилл Лидделл не тот, кем кажется.
  Теперь Скелгилл снова смотрит на страницу. Трудно сказать, возникла ли какая-то связь после его неортодоксального вмешательства – или это было достаточно долго, чтобы на словах отдать должное усилиям своего сержанта. Но он возвращает его с кривой ухмылкой.
  «Вам нужен список оружия – типа, как оно называется? – Клуедо .
  Сержант Джонс на мгновение выглядит подавленным – его намек сводит ее метод к салонной игре.
  — Только мы знаем, что это был боа из перьев, Шеф.
  Скелгилл гримасничает.
  «Мы просто не знаем, было ли это орудие убийства ».
   
  *
   
  — Чувствуете себя лучше, шеф?
  Скелгилл бросил столовые приборы и теперь устраивается на своем месте. У них тот же стол для завтрака, что и вчера утром, с видом на Глазго-роуд, молчание сквозь толстое стеклянное стекло. Он кивает, почти экспериментально – как будто проверяет больную голову. Старый добрый «Полный английский» – хотя в данном случае ему приходится напомнить себе, что это «Полный шотландский»: бекон, яйцо и фасоль, дополненные картофельной булочкой и хаггис-пудингом, а колбаса – квадратом Лорна. Это не имеет никакого отношения к биохимии, но насыщенные жиры и соль, запиваемые сладким чаем, похоже, излечивают похмелье там, где не помогает парацетамол.
  — Что-то не так.
  Сержант Джонс смотрит на Скелгилла с опаской – она понимает, что он не имеет в виду самого себя – возможно, он и упрям, но ее босс не ипохондрик.
  — В каком отношении, шеф?
  Скелгилл наблюдает за потоком пассажиров.
  — На том озере… раздался необычный звук? Скелгилл напрягает черты лица, пытаясь, кажется, вызвать в воображении воспоминания. «Как… как бы вы это назвали… как шум уличного движения. Удаленное движение – это напомнило мне, как звучит А66, когда ты находишься на Басс-Лейк – это такое постоянное – я не знаю – что-то среднее между гулом и шипением». Он рассеянно ковыряет зуб ногтем. — Вот только… на этих холмах мы никак не могли услышать шум транспорта.
  — Кажется, я не заметил, шеф.
  «Это озеро на самом деле является искусственным водоемом. Я присмотрелся повнимательнее, когда мы ушли. Там плотина и бетонный водосброс – это был звук журчания воды по гофрам. Но в этой узкой лощине звуковым волнам некуда было идти – они эхом разносились по всему воздуху, – поэтому невозможно было определить источник».
  В таких обстоятельствах, если бы присутствовал сержант Лейтон, он бы просто спросил: «Ну и что, шеф?» – но сержант Джонс плывет на волне неясной логики своего начальника. Она пытается понять его смысл.
  «Что-то пронизывает это расследование, какой-то контекст, который мы не воспринимаем должным образом?»
  Скелгилл хмурится, хотя и доброжелательно.
  «Скажи это еще раз для человека, у которого нет диплома по английскому языку».
  Сержант Джонс застенчиво ухмыляется.
  «Ладно, это как… как когда ты видишь маленького ребенка со своим родителем – ты задаешься вопросом, почему они странно ходят, таща взрослого – тогда ты понимаешь, что они стараются не наступать на какие-либо трещины, на случай, если медведи их.'
  Графический образ нравится Скелгиллу, и сержант Джонс, вероятно, это знает.
  — Да, именно это я и говорю. Есть что-то в этой толпе, о чем мы не знаем. Трещины – медведи – что угодно.
  Сержанта Джонса можно простить за то, что он задается вопросом, не борется ли ее начальник просто с каким-то культурным барьером. Сфера, в которой они действуют – пусть и не представляющая в точности титулованные высшие классы Эдинбурга, но не намного ниже – представляет собой эшелон общества, который, как известно, изображается как сливки . Более того, он может быть разочарован тем, что она не разделяет с энтузиазмом его разногласий. Хотя она сделала интуитивные наблюдения, которые вызывают вопросы о Дереке Даффе, Майке Люкере и Кевине Мейкписе (ее оценка Уилла Лидделла была нейтральной, если не сказать умеренно положительной), когда двадцать четыре часа назад стало ясно, что Скелгилл чувствовал себя неловко, отправляя ее в одиночку справиться с ним. Таким образом, она могла бы также оценить свою собственную работу – хорошо ли она справилась – или каким-то извращенным образом оправдались неопределенные опасения Скелгилла?
  Подобные рассуждения со стороны сержанта Джонса прерываются веселым музыкальным междометием « The Lambeth Walk» . Это рингтон Скелгилла для сержанта Лейтона. Его трубка лежит на столе, и он дважды тыкает указательным пальцем, чтобы принять вызов и активировать динамик.
  — Получил фото, Лейтон?
  — Вы меня заводите, шеф. Там написано, что снимок был сделан сегодня утром в шесть тридцать.
  — Ранний червь ловит форель, Лейтон.
  Ха -ха , очень хорошо, шеф. Хорошо, что с вами сержант Джонс — вы не посадите меня в лодку, чтобы спастись от утопления.
  — Ты на громкой связи, Лейтон.
  — Ох, да, доброе утро, Эмма, милая девочка.
  Сержант Джонс усмехается – и обменивается любезностями со своей коллегой – и шутит, что, по крайней мере, их начальник не заставил ее съесть улов на завтрак. Скелгилл слушает с некоторой слегка оскорбленной робостью. Однако у сержанта Лейтона есть цель позвонить – и, несмотря на его участие в случайных подшучиваниях, он собирается бросить небольшую бомбу.
  — Шеф, я подумал, что мне лучше сообщить тебе. Отчет из лаборатории пришел рано. Под ногтями Скарлетт Лидделл нашли следы инопланетной кожи, провели ДНК-тест — она принадлежит Уиллу Лидделлу».
  
  
  OceanofPDF.com
   14. КАТРИОНА
   
  Среда, 18:00
   
  — Мистер Лидделл, у нас есть заключение врача об обследовании, на которое вы добровольно пришли. Сержант Лейтон похлопывает по скрепке с заметками на столе. Он делает это демонстративно, говорит медленно и, возможно, с более тщательной речью, чем обычно. Приехав в Шотландию, он как будто полагает, что записывающее оборудование, принадлежащее местной полиции, может справиться с его диким акцентом. «В отчете говорится, что на вашем левом предплечье есть царапины, похожие на ногти взрослого человека. Степень заживления соответствует отметкам, сделанным около четырех дней назад. Это будет суббота. Не могли бы вы объяснить, как вы их получили?
  Уилл Лидделл сидит неумолимо, скрестив руки. Он носит слегка помятую розовую рубашку с открытым воротом и застегнутыми манжетами. То, что он сотрудничал с тем, что можно было бы назвать полицейским «налетом» на помещения его офиса, якобы взяв его под стражу, если не на глазах у некоторых сотрудников, то уж точно на полупубличном взгляде, возможно, можно объяснить тем, что его благосклонность. Точно так же он не возражал против посещения местного штаба с целью «помочь полиции в расследованиях». С другой стороны, его молчаливость можно было бы рассматривать как препятствующую тактику – если бы не то, с чем Скелгилл недавно столкнулся. Тот факт, что события приняли такой внезапный поворот, можно объяснить причудой судьбы, произошедшей почти два десятилетия назад. На последнем году обучения в Университете Сент-Эндрюс – благодаря тому, что Скелгилл, выслушав подробности отчета, посчитал, вероятно, невезением – Уиллу Лидделлу удалось попасть в национальную базу данных ДНК. Однажды летом, играя в пляжный футбол, группа Уилла Лидделла оказалась втянутой в стычку с местными хулиганами. Для вмешательства была вызвана полиция, однако драка оказалась сплошным шумом из ничего. Однако при обыске людей и вещей в кармане толстовки Уилла Лидделла было обнаружено 2 унции марихуаны. Оскорбительный предмет одежды был использован проверенным временем способом «прыгнуть на стойки ворот». Что в кармане также находились табак, сигаретная бумага и зажигалка (Уилл Лидделл не курил), а также ультрасовременный мобильный телефон и толстый кошелек (ни то, ни другое в те времена не было обычным студенческим имуществом) – начал затуманивать проблему. А когда никто иной, как непостоянный плеймейкер «Хартс» Дерек Дафф, забрал мобильный телефон и бумажник, возникли дополнительные сомнения в виновности Уилла Лидделла. На самом деле его защита заключалась в том, что к его толстовке явно относились как к безопасному хранилищу «ценностей». Тем не менее, отсутствие энтузиазма со стороны настоящего владельца и общее нежелание группы показывать пальцем, не оставили полиции другого выбора, кроме как предъявить Уиллу Лидделлу обвинение в хранении контролируемого вещества. Однако официальные ресурсы были истощены, дело собирало пыль, накопление которой в конечном итоге похоронило его из поля зрения и, наконец, из памяти. Но хотя это дело и исчезло из памяти, чего не осталось, так это образца ДНК, который Уилл Лидделл должен был предоставить в рамках процедуры предъявления обвинения. Со временем он имел бы право потребовать удалить это письмо, но, не зная, что оно сохранилось, он не сделал этого. Таким образом, незначительное правонарушение, предположительно совершенное не кем иным, как Дереком Даффом, привело два десятилетия спустя к тому, что его давний друг Уилл Лидделл был признан более важным подозреваемым в необъяснимой смерти его второй жены.
  — Должно быть, это было в Грейстоке, на штурмовом курсе.
  При этом ответе сержанта Уилла Лидделла тон Лейтона теряет часть своего авторитета.
  — Можете… вы помните это, сэр?
  — Не особенно. Это была драка. Дух соперничества взял верх – вы не обращали особого внимания на то, какой вред наносите себе – и, вероятно, другим в этом процессе».
  Это может быть правдой – поскольку в заключении медика упоминаются также легкие ссадины и синяки на коленях и локтях, а также ожоги от веревки на ладонях рук и вокруг голеней. Сержант Лейтон бросает беглый взгляд на Скелгилла. Его начальник зажимает нос между большим и указательным пальцами левой руки. Сержант сержант Лейтон, кажется, вновь обретает самообладание, как будто это был заранее условный сигнал.
  — Дело в том, видите ли, сэр, что данные судебно-медицинской экспертизы показывают, что эти царапины на вашей руке оставила ваша жена.
  Скелгилл наблюдает из-за прикрытия носа. Но Уилл Лидделл остается невозмутимым.
  — Тогда у меня нет причин сомневаться в этом, сержант.
  Сержант Лейтон издает ворчание в горле.
  — Вы заметили царапины, когда вернулись в свою комнату в субботу вечером, сэр?
  «Я не нашел времени, чтобы осмотреть себя. Как я уже сказал, шишки и синяки были в порядке вещей. Я погрузился в пенную ванну.
  Сержант Лейтон взволнованно пролистывает свои записи и снова смотрит на Скелгилла, но его начальник, кажется, бросил его на произвол судьбы и сидит неподвижно. Они осознали важность срочного обследования Уилла Лидделла, и это, похоже, принесло свои плоды. Если бы царапины, очевидно нанесенные между женой и мужем, были связаны с более обычным актом страсти, то было бы меньше оснований для подозрений; предплечье, однако, другое дело. Но теперь Уилл Лидделл предлагает объяснение, которое их расстраивает. Конечно, у него было некоторое время, чтобы подумать об этом, но все равно это поставило сержанта Лейтона в тупик. Без помощи Скелгилла он прибегает к довольно предсказуемому и банальному методу допроса.
  — Может быть, вы просто напомните нам о том, что произошло между тем, как вы в последний раз видели свою жену, и тем моментом, когда вы ее обнаружили — это было вместе с миссис… э-э, миссис Дафф, кажется, это было?
  Уилл Лидделл внимательно наблюдает за сержантом Лейтоном – кажется, он заинтригован тем, что офицер явно трудится. Возможно, он проводит сравнение с деловой встречей – и приходит к выводу, что не считает своего противника особенно сложным. Точно так же, хотя его уже спрашивали об этом раньше, он не проявляет нетерпения, когда ему приходится воспроизводить детали.
  «Она все еще была в гостиной с другими девочками, когда я поднялся наверх. Это было где-то после пяти. Это могло быть четверть первого.
  — вмешивается сержант Лейтон.
  — Вы говорили с ней, сэр? Скажите ей, что уходите?
  Уилл Лидделл качает головой.
  «Она проводила суд. Кроме того, было бы совершенно очевидно, куда я пошел. Все, что ей нужно было сделать, это пройти в мой номер.
  — Но она этого не делала, сэр?
  — Если она это и сделала, то это произошло, когда я спал — или, я полагаю, в ванне.
  — Было ли у нее привычкой беспокоить вас, сэр, в любой из этих ситуаций?
  Уилл Лидделл пристально смотрит на собеседника.
  'Да.'
  Теперь наступила пауза; Сержант Лейтон, кажется, удивлен тем, что этот человек отвечает так определенно.
  — Так что вы можете быть совершенно уверены, что она не справилась.
  «Моя дверь в ванную, возможно, была заперта. Я не помню. Но в таком случае я мог бы ее не услышать. Я слушал музыку».
  — Вы обычно запираете дверь в ванную, сэр?
  — Это зависит от того, что я делаю, сержант.
  Сержант Лейтон несколько нескромно хмыкнул .
  — Вы сказали, что заснули — и в спешке оделись для мероприятия «Тайна убийства» — и именно тогда вы обнаружили, что комната вашей жены явно пуста. Во сколько это было?
  — Сразу после семи. Выходя, я схватил часы – помню, проверял на лестнице, надев их, – что опоздал всего на пару минут. Я намеревался быть первым в библиотеке – в качестве того, кого можно назвать «хозяином». Как оказалось, там был только Кевин».
  — Это мистер Мейкпис?
  'Правильный.'
  — И вы оставались в библиотеке до тех пор, пока — как вы описали — сначала не поднялись и не обнаружили, что внешняя дверь комнаты вашей жены заперта, — а затем вы вернулись по другой лестнице с миссис Дафф.
  Сержант Лейтон выжидающе смотрит на Уилла Лидделла; но мужчина просто кивает.
  — А что-нибудь пришло вам на ум, сэр? О тех моментах? Теперь у вас было время поразмыслить.
  «Как я уже сказал, мы нашли ее, мы пытались ее реанимировать, но нам это не удалось».
  Уилл Лидделл говорит молча. Он смотрит на сержанта Лейтона – кажется, холодно своими бледно-голубыми глазами – а затем переводит взгляд на Скелгилла – который, кажется, думает о чем-то другом – потому что, почувствовав пристальный взгляд Уилла Лидделла, он вздрагивает и качнулся вперед в своем сиденье. Сержант Лейтон, кажется, не знает, куда идти дальше – но теперь Скелгилл дергает мочку левого уха – что может быть еще одним сигналом. Действительно, - вмешивается он.
  — Хорошо, сэр, мы пока оставим это там. Он смотрит на сержанта Лейтона, слегка наклонив голову в сторону двери комнаты для допросов. Затем он оглядывается на Уилла Лидделла. — Мы ценим ваше терпение, сэр.
  Уилл Лидделл, в свою очередь, коротко кивает и тянется к портфелю – как будто он намерен заполнить любое время работой, которую он принес с собой. Детективы уходят несколько беспорядочно – как будто они пытаются уйти до того, как мужчина спросит, когда его можно будет пригласить уйти.
   
  *
   
  — Шансов задержать его не было, шеф, в том, что касается травм, мы движемся по тонкому льду.
  Скелгилл смотрит через довольно невзрачный холл отеля открытой планировки туда, где сержант Джонс беседует с молодым барменом, который выглядит так, будто пытается ее заболтать. Он высвобождает затаенное дыхание и поворачивается к сержанту Лейтону.
  — Вполне возможно, Лейтон, но нам нужны были медицинские доказательства. Гораздо дольше, и царапины заживут. Лучше тонкий лед, чем талая вода, просачивающаяся сквозь сети».
  Сержант Лейтон изо всех сил старается выглядеть мрачно.
  — Как вы думаете, шеф, он отреагировал нормально?
  — Что нормально, Лейтон?
  — Ну, если бы вы были невиновны, разве вы не задали бы больше вопросов? Хотели знать, что мы задумали? Судя по всему, он даже не просил, чтобы его подняли – просто пришел, как ягненок – как будто знал, что он в порядке».
  Выражение лица Скелгилла выражает скептицизм.
  — Он игрок в покер, Лейтон — бизнесмен. Это его МО. Кроме того, начните задавать вопросы – чем вы занимаетесь? (Д.С. Лейтон выглядит озадаченным.) «Вы руководите другим человеком – дайте ему идеи, которых у него никогда не было».
  Сержант Лейтон уныло пожимает плечами.
  — У него чертовски аккуратное средство от этих царапин на руке, Шеф.
  — Не обязательно.
  У Скелгилла суровое лицо. Он снова смотрит сержанта Джонса. Когда он не уточняет, сержант Лейтон предлагает подсказку.
  — Как дела, шеф?
  «Скарлетт Лидделл не была в его команде».
  — Черт возьми, шеф, это интересно. Сержант Лейтон пару секунд размышляет и, кажется, оживляется. — Полагаю, у нас есть несколько козырей в рукаве.
  Но Скелгилл выглядит сомнительно. Если Уилл Лидделл является тем игроком в покер, каким он его выставляет, то этот небольшой противоречивый факт, касающийся царапин, вряд ли окажется каким-то козырем. Он знает, что другие так называемые «карты», на которые ссылается сержант Лейтон, заключаются в том, что Скарлетт Лидделл не носила нижнего белья и что она была беременна – вопросы, по которым они решили не оспаривать Уилла Лидделла. Несмотря на это, Скелгилл не чувствует, что у них есть какая-то «сильная рука». Пока он борется с их затруднительным положением, его внутренний взор, кажется, предпочитает другие метафоры – это соломинка на ветру – или он хватается за соломинку? Последнее кажется более подходящим – и все же оно напоминает его опыт на озере перед завтраком: что это за фоновое шипение, которое не исчезает?
  Его мысли прерываются, когда к ним присоединяется сержант Джонс, неся на маленьком круглом подносе напитки и щедрую порцию приготовленных вручную картофельных чипсов, а миска переполняется, как рог изобилия. Она раздает напитки и кладет закуску как можно ближе к Скелгиллу. Однако она видит, что пиво, которое довольно анархически маркируется как Banana Boat IPA , вызывает неодобрение. Она встает на свою защиту, когда Скелгилл вдыхает, чтобы произнести слово.
  — Бармен сказал, что это модный настоящий эль, шеф.
  «Это не может быть настоящий эль, если он в бутылке – это физически невозможно».
  Сержант Лейтон пытается разрядить небольшое напряжение. Он экспериментально поднимает свою пинту.
  «Я просто предпочитаю готовить лагер – вы знаете, что получаете».
  — Да, пастеризованный газированный напиток.
  У сержанта Джонс есть что-то вроде простой тонизирующей воды со льдом, но она садится и стоически поднимает стакан. Скорее условно-рефлекторно Скелгилл неохотно пьет прямо из бутылки; но он, по-видимому, приятно удивлен эффектом, поскольку его хмурый взгляд рассеялся. Бар оформлен в стиле лаунж: современные диваны с квадратными подушками окружают столы высотой по колено с хромированными рамами и столешницами из дымчатого стекла. Сержант Джонс открывает блокнот и кладет его на полированную поверхность так, чтобы его могли видеть оба коллеги. Это страница с изображением замка Гринмайр, списком подозреваемых и мотивами.
  Она поднимает глаза и оптимистично улыбается; Язык тела Скелгилла не самый благоприятный – однако эти переговоры проводятся по его указанию – он не стал бы использовать слово «мозговой штурм», но затор, в который, по его мнению, они зашли, побудил его отдать приказ о чем-то подобном. Однако очевидно, что ему не хватает энтузиазма по поводу этого процесса.
  — Лейтон, ты начинаешь.
  Сержант Лейтон, крякнув, наклоняется вперед и с ужасом просматривает страницу.
  — Дело в том, шеф, — если бы Скарлетт Лидделл была убита — и ее лестничная дверь была заперта изнутри — трудно было бы увидеть мимо Уилла Лидделла — я имею в виду, буквально, — если бы это был какой-то другой чувак, ему пришлось бы пробраться мимо него.
  Скелгилл тут же нарушает первое правило мозгового штурма, выдвигая небольшую группу возражений.
  — Нет, если они будут ждать в ванной, Лейтон, и не если Уилл Лидделл ввел нас в заблуждение насчет того, что внешняя дверь заперта. Кроме того, откуда ты знаешь, что это был «чудак»?
  Сержант Лейтон выглядит несколько удрученным.
  — Но зачем ему это выдумывать, Шеф, — про замок? Для него это просто выглядит хуже?
  Выражение лица Скелгилла мрачнеет.
  — Скажи мне, Лейтон, у нас должны быть идеи.
  Лицо сержанта Лейтона искажено, но он делает глоток пива и, достаточно освежившись, снова наклоняется к ветряной мельнице, которая является миражом на горизонте воображения Скелгилла.
  — А что, если бы все было наоборот, шеф? Что, если Уилл Лидделл зайдет в номер Скарлетт Лидделл и обнаружит, что она с кем-то ласкается? Он поднимает палец, чтобы заглушить любые протесты, а также, возможно, чтобы продемонстрировать свой боевой дух. «Чудак – ха! – он сбегает – делает один. Уилл Лидделл запирает за ним дверь и оборачивается, чтобы спросить жену, что происходит. Она пятится – он следует за ней в ванную. Заходит слишком далеко. Паника – пытается представить это как самоубийство».
  Но Скелгилл быстро возражает.
  — Тогда таинственный «чудак» благоразумно не упомянул об этом, Лейтон. Как и жена – или бывшая жена, в случае Кевина Мейкписа – через чьи апартаменты он, скорее всего, прошел бы, чтобы вернуться в свою комнату».
  Сержант Лейтон флегматично воспринимает это опровержение – как будто это на самом деле правдоподобное объяснение – но Скелгилл видит, что сержант Джонс, похоже, обеспокоен этой идеей. Однако, пока он наблюдает за ней, что-то позади него привлекает ее внимание; ее глаза оценивающе сужаются. Д. С. Лейтон, примерно в такой же манере, очарован.
  — Думаю, у вас может быть компания, шеф.
  Скелгилл развернулся на своем месте и увидел молодую женщину, стоящую примерно в восьми футах от него. На ней облегающее спортивное снаряжение, заметно влажное от пота, а также повязка на голову, которая сдерживает копну рыжих волос, хотя их пряди выбились и прилипли к ее лбу. Ее обнаженные плечи блестят от пота и мягко вздымаются, как будто она все еще восстанавливает дыхание. Ее поза вызывающая, но она прикусывает нижнюю губу, чтобы подавить то, что могло быть опасением. Это Катриона, она же мисс Броди из школы для девочек Святого Сальватора. Голос у нее хриплый, почти шепот.
  — Могу я поговорить с вами, инспектор?
  Скелгилл чувствует, как две пары глаз жгут его спину, когда он поднимается и идет к ней лицом. Он стоит прямо между женщиной и своими коллегами и закрывает им обзор. Вместо прямого вопроса он поднимает бровь.
  — Простите, что срываю вашу встречу, инспектор. Кажется, я стал непопулярным.
  Скелгилл равнодушно пожимает плечами.
  — Как ты меня нашел?
  — Вы сказали мне, что живете здесь.
  — Да, но я не планировал оставаться сегодня вечером.
  — Я член оздоровительного клуба. Я видел тебя через стекло.
  — Ты пришел в спортзал?
  Скелгилл подвергает сомнению предположение о том, что ее первым намерением было не встречаться с ним. В ответ она бросает взгляд на свою одетую в лайкру фигуру – это само собой разумеющееся. Теперь в ее голосе дрожит.
  «Я подумал, что мне следует действовать – пока мои эндорфины находятся на подъеме».
  Скелгилл не уверен в ее мотивах.
  — Похоже на то, что сказала бы моя старая учительница биологии. Я никогда не понимал, о чем она говорит.
  Она терпеливо улыбается, но ее черты лица быстро обретают серьезный вид.
  — Есть ли где-нибудь уединённое место?
  Скелгилл оглядывается на своих сержантов – как будто на мгновение он подумывает о том, чтобы уволить их, чтобы освободить место для сидения. Но он морщится.
  «У меня есть спальня. Если ты сможешь выдержать этот беспорядок.
  Она снова выдавливает из себя улыбку – и, кажется, колеблется в своей решимости. Скелгилл ждет.
  'Хорошо.'
   
  *
   
  «Медведи и трещины».
  — Хозяин?
  «Это начинает обретать смысл».
  Скелгилл с мрачным лицом вернулся к своему столу. Он стоит над сержантом Джонсом, протягивая ему маленький фирменный бумажник, в котором лежит ключ-карта от его номера.
  «Это для тебя, Джонс. Возьмите свой блокнот.
  — Что мне делать, шеф?
  — Ты чувствуешь притяжение — ты ударяешь — помнишь?
  Очевидно, что никаких объяснений больше не последует – но сержант Джонс достаточно понимает, что она должна взять на себя любое начавшееся интервью – и что по своим собственным причинам ее начальник хочет, чтобы она относилась к нему как к чистому холсту. Скелгилл тянется за бутылкой IPA и отходит в сторону, пропуская ее. Он глотает содержимое бутылки – смотрит на состояние пинты сержанта Лейтона – и направляется к бару.
   
  *
   
  — Она согласилась выдвинуть обвинения, шеф.
  Если бы Скелгилл был человеком, страдающим от «дай пять», он, вероятно, поднял бы ладонь сейчас, когда сержант Джонс приближается к их столу – но в любом случае он замечает в ее манерах что-то, что сдерживает празднование – выражение ее глаз, хотя и торжествующее. , тоже обеспокоен. То, что она снова вернулась на свое место и первой потянулась за напитком и сделала большой глоток (в конце концов, возможно, это не простой тоник) — это действие, которое соответствует его интуиции. Наступает минутное молчание – и теперь оба мужчины наклоняются вперед, оперевшись предплечьями о бедра, и выжидающе смотрят на свою коллегу-женщину.
  — Она сказала, что это было около года назад, Шеф, — она не знала точной даты, но она есть у нее в школьном календаре. Уилл Лидделл смотрел хоккейный матч. Это была группа его дочери. Катриона Броди не тренировала – она поддерживала и занималась разведкой. На ней была штатная спортивная форма – так что было видно, что она учительница. Первое, что она действительно узнала о его присутствии, было во время второго урока. Она поняла, что он стоит рядом с ней – она сказала, что хотя она и узнала его, формально они не были знакомы – но, конечно, она знала его дочь – в какой-то момент он представился, и они обменялись светской беседой. Затем, ближе к концу игры, он сказал ей, что управляет компанией и ему интересно, может ли он спонсировать школьный комплект. Она объяснила, что в школе Святого Сальватора, как и в большинстве частных школ, существует политика не показывать логотипы компаний и рекламу, но местный клуб его дочери, вероятно, откажется от него. Похоже, его не очень заинтересовала эта идея. Тем временем она чувствовала противоречие – в школе шла кампания по сбору средств для оплаты строительства нового спортивного павильона – поэтому она решила упомянуть об этом. Сначала он ничего не сказал, но через несколько минут спросил, имеет ли школа благотворительный статус. Ее ответ был да. Он сказал, что у него на горизонте сделка – что он ищет капиталовложения – уважительную причину – чтобы воспользоваться налоговыми льготами. Она сказала, что от суммы, которую он упомянул, у нее закружилась голова. Это казалось дареным конем – и она не прочь признаться, что увидела шанс – если не покрыть себя славой, то хотя бы завоевать признание у Главы и Попечительского совета. Он пригласил ее выпить, чтобы обсудить это.
  «О-о».
  Это запоздалое предупреждение сделал сержант Лейтон. Скелгилл заставляет его замолчать нетерпеливым взглядом. Сержант Джонс продолжает, продолжая работать по памяти.
  «После игры он ждал ее в своем Range Rover . Он отвез их в Морнингсайд – в уютный паб, где он, очевидно, был завсегдатаем. Он использовал оправдание тем, что не любит пить рядом со школой - его первая жена жила в этом районе, и он мог столкнуться с ней или с людьми, которых он знал, когда они были вместе. Катриона Броди сказала, что нервничала – но взволнованно – и пила больше, чем обычно. Он мало что рассказал о технических деталях пожертвования – кроме того, что, похоже, он пытался выяснить, насколько большим он может законно его сделать. Она сказала, что он был вежливым, хотя и загадочным, но у нее никогда не было ощущения, что он пытается ее заболтать. Было около 19.30, она чувствовала себя немного пьяной и хотела вернуться домой. Но он не давал ей легкой возможности оторваться – и бармен, казалось, приносил свежие напитки каждый раз, когда ее стакан был почти пуст. Затем внезапно он объявил, что хочет написать предложение и отправить его своему бухгалтеру – в тот вечер – на следующее утро было заседание совета директоров, и было важно включить его в повестку дня до истечения крайнего срока окончания налогового года. Он спросил ее, приходила ли она к нему домой – просто чтобы помочь ему с формулировкой – информацией о предыстории школы и проекта павильона – и что, когда они закончат, он вызовет ей такси своей компании. счет. Он также сказал, что раньше приготовил болоньезе и что ему бы хотелось, чтобы она присоединилась к нему и его жене за ужином. Она сказала, что в ее голове прозвенел небольшой предупредительный звонок – но он спросил ее так, что было трудно отказаться – не в последнюю очередь на столе стояло важное дело. Поэтому она сказала «да».
  Сержант-сержант Джонс делает паузу, чтобы перевести дух, но ей не нужно бояться ослабления внимания аудитории. Скелгилл кивает ей, чтобы она продолжала.
  «Когда они добрались до дома – судя по всему, он живет в фактически особняке в одном из самых богатых районов – она поняла, что дома больше никого нет. Он сказал что-то вроде того, что Скарлетт Лидделл скоро вернется. Но все равно он приготовил им еды и открыл вино. Когда они закончили, она сказала ему, что у нее мало времени – он сказал, что это не проблема – и повел ее в свой кабинет на первом этаже – с видом на зрелые сады в задней части дома. Он дал ей место за своим столом, блокнот и ручку и попросил написать список причин, по которым школа выиграет от финансирования – если подумать, то, что они могли бы сделать на кухне – или в пабе. придём к этому. Он ускользнул, сказав, что вернется через минуту, и прошел через смежную дверь в то, что, как она заметила, было главной спальней.'
  Хотя коллеги сержанта Джонса точно не знают, что будет дальше, Катриона Броди рассказала Скелгиллу, в чем будет заключаться суть ее «признания», и он передал этот общий план сержанту Лейтону. Но постепенное развертывание этой зловещей методологии в равной степени вызвало отвращение и на их лицах.
  «Она писала, как просили. Она услышала, как он тихо вошел в кабинет. Он подошел вплотную сзади – словно не для того, чтобы потревожить ее, а чтобы заглянуть через плечо, узнать, как у нее дела. Она сидела на одном из этих эргономичных табуретов без спинки. Она почувствовала, как он прижался к ней. На секунду она просто подумала, что он неправильно оценил свою позицию. Но он не отошел. Она поняла, что его дыхание тяжелое. Потом он начал гладить ее по волосам. Она сказала, что бы она ни думала, что сделает в такой ситуации – сражаться или бежать – она этого не сделала. Она замерла. Она сказала, что была полностью парализована страхом. Он был одет в халат. Под ним он был голый. Он обвил рукой ее горло. Он попытался развернуть ее, но она удержала ноги на месте и держалась за стол кончиками пальцев. Тем не менее, то, что произошло, представляет собой серьезное сексуальное насилие. Он не произнес ни слова».
  Во рту сержанта Джонс пересохло, она тянется за напитком и осушает стакан. На ее лице отражается тревога, а на лицах ее коллег искажается выражение мести. Сержант Джонс ставит стакан. Скелгилл видит, что ее рука дрожит.
  «Тогда они были встревожены. Внизу послышался шум – вернулась Скарлетт Лидделл – это был ночной поход по магазинам, и она покупала одежду. Катриона Броди сказала, что заметила ванную рядом с лестничной площадкой – поскольку Уилл Лидделл отвлекся, она побежала туда и укрылась. Она толком не помнит, как долго была там заперта – но через некоторое время услышала голоса – это смеялись Уилл и Скарлетт Лидделл. Она спустилась вниз, и они были на кухне. Уилл Лидделл был одет, сидел на барном стуле, они оба пили шампанское. Там была стопка сумок дизайнерских марок – и он восхищался нарядом, который Скарлетт Лидделл держала перед собой. Она кинула убийственный взгляд на Катриону Броди, обняла Уилла Лидделла и похвасталась, как они собирались на выходные на VIP-бал в Глениглсе. Уилл Лидделл вел себя совершенно нормально – она не знала, объяснил ли он, почему она якобы была здесь, – но в тот момент она поняла, что не может ничего сказать о том, что только что произошло».
  — Что она сделала, девочка? Это сержант Лейтон, его голос охрип от беспокойства.
  «Она пробормотала какое-то оправдание и ушла. Она побежала домой через весь город – пару миль. Она живет недалеко от школы, в одной из новых квартир рядом с Роузберном.
  — И… что… она никогда никому не говорила?
  Сержант Джонс внимательно смотрит на своего коллегу.
  — Она говорит, что призналась своей соседке по квартире — в ту же ночь, — но дала обещание никогда не говорить об этом. Помимо унижения и травмы – в то время у нее был парень – она была уверена, что он сделал бы что-то, за что ее уволили бы – и на кону стояла огромная сумма денег – она все еще боится потерять работу. и что пожертвование будет отозвано».
  Черты лица Скелгилла подобны холодному граниту, но в его серо-зеленых глазах горит ярость. Как будто оно того стоит! Он стучит левым кулаком по ладони правой руки.
  — Да, бывший Уилл Лидделл сказал, что он придумал деньги. Миллион. И теперь мы знаем, что это, вероятно, было вдобавок к уклонению от уплаты налогов».
  То, что он воздерживается от использования слов «деньги за молчание» в своем ответе, не мешает сержанту Джонсу поднять настроение.
  — Она просто молчала об этом, шеф. Конечно, она сделала все возможное, чтобы избежать встречи с Уиллом Лидделлом, когда он появился в школе. Но она говорит, что если их пути неожиданно пересекутся, он будет вести себя так, как будто ничего не произошло».
  Сержант Лейтон неловко ерзает на своем сиденье.
  — Итак… что заставило ее заговорить сейчас?
  Сержант Джонс вопросительно поворачивается к Скелгиллу.
  — Может быть, ты что-то сказал, шеф. В любом случае вы оказали на нее какое-то влияние – вселили в нее уверенность, что мы поверим ей и будем действовать в соответствии с этим.
  Скелгилл задается вопросом – по иронии судьбы Катриона Броди пригласила его на кофе – по крайней мере, она сказала, что кофе. Могут ли они безоговорочно доверять ее аккаунту? И все же, когда он отказался – было что-то в ее поведении – как будто он прошел небольшой тест. Возможно, это вообще не было приглашением – оно было бы немедленно аннулировано, если бы он принял его. Испытывала ли она и себя – чтобы увидеть, сможет ли она сделать первый шаг к обнажению своей души?
  — Ты знаешь меня и мой серебряный язык.
  Скелгилл говорит это сардонически, а его подчиненные послушно улыбаются, хотя и невесело в данных обстоятельствах. Теперь сержант Джонс уточняет, насколько может.
  «Она слышала, что Уилла Лидделла «арестовали», как она выразилась. Она сказала, что сегодня днем это было во всех социальных сетях — есть различные чат-группы, связанные со школой, «хоккейные мамы» и тому подобное. Должно быть, кто-то из его компании выпустил кота из мешка. Было предположение, что это связано со смертью Скарлетт Лидделл – естественно, она сделала свои выводы о событиях в замке Гринмайр. В спортзале она разозлилась на себя – что это будет на ее совести, – если бы случился еще один проступок. Уходя, она увидела тебя, Шеф, и набралась храбрости. Возможно, завтра она передумает.
  Сержант Лейтон глубоко вздохнул.
  «Будем надеяться, что девочка не потеряет свою бутылку».
  Скелгилл издает резкий насмешливый возглас.
  — Мы в Шотландии, Лейтон. Я не заметил, чтобы там был дефицит.
  «Правильно, шеф».
  Но Скелгилл задумчив. Его брови нахмурены, когда он обращается к сержанту Джонсу.
  — Где она сейчас?
  Сержант Джонс выглядит немного обеспокоенной под пристальным вниманием своего начальника.
  — Я отпустил ее домой — там ее соседка по квартире, она ей позвонила. Она говорит, что с ней все будет в порядке, но это огромный груз, свалившийся с ее головы. И она сказала, что у нее есть твой номер, шеф.
  Взгляд Скелгилла мерцает. Немного рассеянно он смотрит на часы.
  — Этим придется заняться местному уголовному розыску. Я свяжусь с Кэмми и первым делом с утра удостоверюсь, что их лучшая команда занимается этим.
  Сержант Джонс по-прежнему опасается.
  «Единственная возможная ложка дегтя заключается в том, что она думает, что Уилл Лидделл все еще находится под стражей».
  — Он будет, довольно скоро.
  Ответ Скелгилла краток – и сержант Лейтон с сочувствием смотрит на сержанта Джонса – ведь ясно, что этот эпизод стал для нее тоже тяжелым испытанием. Он протягивает руку и поднимает ее пустой стакан, а затем цепляет мизинцем бутылку Скелгилла за горлышко.
  — Думаю, пора выпить еще.
  Сержант Джонс с благодарностью кивает – ее коллега поднимает свое тело с сиденья и толкается в сторону бара. Далее следует небольшое молчание, во время которого Скелгилл делает мысленное усилие отстраниться от немедленного раскрытия информации.
  — Нам понадобятся подтверждения.
  Сержант Джонс внимательно относится к нему.
  — Хозяин, она сохранила свой топ, который был на ней, — это была школьная рубашка-поло. Она также утверждает, что у нее есть опознавательное родимое пятно — Уилла Лидделла».
  Скелгилл задумчиво кивает.
  — И вы говорите, что она рассказала об этом своей девушке в тот же вечер? Это может что-то значить.
  Вместо того чтобы подтвердить свое замечание, сержант Джонс с тревогой смотрит, вернется ли сержант Лейтон, но очевидно, что его еще не вручили.
  — Шеф, мне нужно кое-что тебе сказать.
  «Да». Ровная интонация Скелгилла предполагает, что он наполовину знает, чего ожидать.
  «Когда я пошел выпить с Уиллом Лидделлом».
  Теперь он просто смотрит на своего коллегу.
  «Поразмыслив, он был очень самонадеян, в каком-то тонком смысле. Например, он не спросил меня, чего я хочу, а просто заказал бутылку вина и два бокала. Я старался не пить — попросил у официантки воды из-под крана, когда она принесла вино. Но это было после того, как мы пробыли там какое-то время...
  Скелгилл, кажется, почти незаметно кивает.
  — Он сказал, что мне следует прийти на ужин — к нему домой. Что он приготовил болоньезе – да! Она поднимает руки в жесте самоупрека. «Он сказал, что наткнулся на кое-что о Скарлетт, и хотел бы рассказать мне о чем-то, что он изо всех сил пытался понять, но думал, что я смогу это выяснить. И снова он особо не спрашивал – пойду ли я – это было скорее предположение – это возлагало на меня обязанность высказать возражение».
  Сержант Джонс выглядит растерянным. Но и Скелгилл тоже. Он глотает – и говорит первым.
  — Точно так же ты предпочитаешь индийский язык итальянскому.
  Но черный юмор Скелгилла не успокаивает ее тревоги. Она проверяет, что сержант Лейтон сейчас занят размещением заказа. С широко раскрытыми глазами она протягивает руку и сжимает руку на запястье Скелгилла.
  — Шеф, я вижу это только сейчас — с тех пор, как услышал рассказ Катрионы Броди. У Уилла Лидделла такой подход к нему – коварно обнадеживающий – он заставляет вас чувствовать себя важным».
  — Я должен опробовать это на Шефе.
  Его легкомысленный ответ снова оказался безрезультатным. В голосе сержанта Джонса нарастает нотка отчаяния.
  «Хозяин, я купился на это. Это своего рода уход».
  Скелгилл смотрит на своего подчиненного.
  «Джонс – Катриона Броди крутая штука – и она на это попалась».
  Теперь сержант Джонс мучается.
  — Шеф, я говорю — я сомневаюсь, что она единственная жертва.
  
  
  OceanofPDF.com
   15. ЛОНДОН
   
  Пятница, полдень
   
  — Я узнаю эту улицу, Лейтон.
  Сержант Лейтон усмехается.
  — Я не удивлен, шеф. Именно здесь вы ударили того ножовщика — в тот раз, когда ваша фотография появилась в « Ивнинг стандарт».
  Действительно, Скелгилла охватывает воспоминание – пятно действия и адреналина – когда они проходят мимо смутно знакомого входа в ресторан, который охраняет здоровенный швейцар, сложенный как носорог, нелепо одетый в свой нетронутый меховой фетровый цилиндр и умный Кромби. пальто – и все же Скелгилл слышит, как он приятным тоном приветствует сверхмодную молодую пару, которая выбегает из такси, толчком подъехавшего к обочине.
  — Посмотри на это, шеф!
  Слова сержанта Лейтона звучат шипящими, в его голосе трепет.
  — Что, Лейтон?
  «Это был Джейми Ноббл, вы знаете, который играет за «Шпоры»?»
  Пока два детектива проходят мимо, Скелгилл вытягивает шею – но все, что он видит, – это мельком длинные загорелые ноги девушки под микро-юбкой, когда она ковыляет на высоких каблуках за своим знаменитым компаньоном – и мрачный взгляд швейцара, который думает он глазеет на нее.
  — Не могу сказать, что да, Лейтон.
  «Он только что прорвался в сборную Англии, Хозяин – они считают, что он станет нашим спасителем – самый смертоносный нападающий со времен Джимми Гривза – сделал хет-трик в своем дебютном матче в отборочном матче чемпионата мира против Гибралтара».
  Скелгилл хмурится. Он поддерживает национальную команду из патриотического долга, но у него мало детальных знаний о том, что происходит в футболе – или о большинстве популярных видов спорта, если уж на то пошло. И, конечно же, он уже давно оставил всякую надежду на то, что Англия когда-нибудь снова выиграет чемпионат мира.
  «Что мы делаем, играя в Гибралтаре? Я думал, что это должна была быть часть Британии».
  Сержант Лейтон бросает на своего начальника косой взгляд, неуверенный в том, что тот принимает микки.
  — Ну, Шотландия тоже часть Британии, шеф, но мы все равно в них играем. На самом деле мы в одной группе с «Джокс» и всеми остальными. Он уныло качает головой. «Меня это не устраивает – они всегда повышают ставки против Англии – это нечестная конкуренция. Наша судьба должна была позволять им побеждать чаще, в те времена – а не только эту утешительную чушь о Бэннокберне – тогда, возможно, они не были бы так отчаянно пытаться победить нас сейчас».
  Скелгилл не отвечает. Он переживает момент размышления. В определенной степени есть заслуга в том, чтобы носить в своей душе что-то от неудачника – это действительно позволяет боевому духу черпать из какого-то глубокого источника внутренней устойчивости. Но эту черту лучше держать при себе. Позволенное проявиться публично, оно быстро разлагается – как разрезанное надвое яблоко, окисляющееся на воздухе, – становится горьким, щепкой на плече; оно теряет сочувствие. Это битва, в которой он участвует почти в каждом нераскрытом деле. Очевидно, что с самого начала детектив оказывается в проигрыше – часто делать особо нечего – и все заинтересованные стороны это понимают. Но в его игре терпение быстро иссякает. «Власть предержащие» непостоянны: сегодня они оказывают поддержку, а на следующий вынашивают необоснованные ожидания прогресса – возможно, взяв на себя дерзкие обязательства перед собственными боссами или средствами массовой информации и общественностью. В такой момент Скелгилл понимает, что нет смысла ссылаться на проигравшего – или на невезение, или на нехватку ресурсов – не в последнюю очередь, когда он продвигает это дело.
  В первые часы после того, как смерть Скарлетт Лидделл стала делом полиции, он почувствовал, что что-то не так. Это было не то чувство, которое он мог бы выразить количественно – но он нес с собой некое эхо жизненной энергии молодой женщины, когда она окликнула его с их прогулочного катера – понятия не имея, кто он такой и что сорок восемь часов спустя он будет расследовать ее очевидное самоубийство. И этот первоначальный разлад, характеризуемый консенсусом с Д.С. Джонсом как всепроникающее шипение, поддерживал его. Далее, когда какая-то интуиция привлекла его к Катрионе Броди (переживал ли он подсознательно какое-то необъяснимое воплощение Скарлетт Лидделл?) – наступил prima facie жизненно важный прорыв. Но это лишь своего рода прорыв.
  Уилл Лидделл, возможно, был разоблачен – и это разоблачение может объяснить некоторую долю беспокойства Скелгилла: в частности, настороженность круга Уилла Лидделла. Было бы естественно сплотить ряды – даже если они сами толком не знали, с какой целью. Но разоблачение Катрионы Броди – теперь подписанное и запечатанное заявление, в котором Уилл Лидделл содержится под стражей, пока идут дела – просто открыло совершенно новый фронт на шотландской земле – под юрисдикцией шотландской полиции, обвинение в сексуальном насилии, которое Уилл Лидделл категорически отрицает это. Это не пролило никакого нового света на смерть Скарлетт Лидделл. Скелгилл и его команда ничуть не приблизились к опровержению самоубийства, на что в подавляющем большинстве указывают косвенные доказательства. И отсюда быстро растущее бремя нетерпимости, которое, как чувствует Скелгилл, обрушивается на него сверху.
  Отсюда и сегодняшняя расстановка. В то время как сержанту Джонсу поручают кабинетное исследование различных неуказанных аспектов дела Гринмайра (неохотно принимая решение своего начальника о том, что она лучше всего для этого подготовлена), Скелгилл и сержант Лейтон отправились в Лондон, чтобы посмотреть, что они смогут раскопать. Хотя оптимизм Скелгилла примерно соответствует его надеждам на национальную футбольную команду, независимо от того, Джейми Ноббл или нет, сержант Лейтон по сравнению с ним выглядит бодрее. Вернувшись на родную территорию, он с важным видом прогуливается по Ковент-Гарден, особенно по неравномерному лабиринту узких улочек между Чаринг-Кросс-роуд и – по иронии судьбы, как это кажется Скелгиллу – пунктом назначения на Боу-стрит, где находится лондонский филиал Liddell Acorns Incorporated .
   
  *
   
  — Так это на самом деле главный офис, мадам?
  Марина Вэнити, директор по персоналу – исключительно ухоженная загорелая блондинка лет пятидесяти с небольшим – небрежно склоняет голову набок. За сдержанной внешностью (которая может быть не совсем естественной) Скелгилл видит осторожность в карих глазах, бдительных и проницательных. И это несмотря на то, что детективы ясно дали понять, что они расследуют смерть Скарлетт Лидделл – и что они не имеют никакого отношения к отдельному расследованию, происходящему к северу от границы, в ходе которого шотландские силы задержали председателя и генерального директора Уилла Лидделла.
  — Холдинговая компания зарегистрирована в Эдинбурге, инспектор, однако многие руководящие должностные лица базируются здесь, в Лондоне. Когда дело доходит до привлечения внешних ресурсов, таких как финансы и реклама, наблюдается значительная экономия от масштаба, для которых Лондон является международным центром». Ее словарный запас и четкое изложение говорят о том, что она умная и образованная женщина. «И затем, если организация хочет сохранить лучшие таланты, существуют личные факторы, которые нельзя игнорировать».
  — Какими они будут, мадам?
  Кажется, она подозревает Скелгилла в неискренности; однако ее ответ дан деловым тоном.
  «Для людей с более высокими доходами переезд в Шотландию сопряжен с существенными налоговыми неудобствами, особенно если кто-то намеревается владеть недвижимостью». Она протягивает руку, и ее безукоризненно ухоженные пальцы, кажется, зависают над электронным планшетом, лежащим на кофейном столике между ними; она щурится на дисплей. «А сегодня в Лондоне 18 градусов, в Эдинбурге 4 градуса».
  Это не те ответы, которых ожидал Скелгилл – и любое упоминание о климате, вероятно, сбьет его с пути, не в последнюю очередь бесполезность сжатой шкалы Цельсия, если вы рыболов, когда градус или два температуры воды могут означать разницу. между успехом и неудачей. Однако он воздерживается от подобных ответов или даже от мысленного преобразования цифр в свои любимые градусы Фаренгейта.
  «Это не помешало Скарлетт Лидделл переехать в Эдинбург».
  Женщина развлекает его взглядом, в котором можно увидеть легкое раздражение, по большей части, но не полностью скрытое.
  «Как ни парадоксально, но для более младшего сотрудника стоимость жизни будет значительно ниже, чем в Лондоне». Она сверкает полуулыбкой, которая, кажется, сдерживается упругой кожей ее щек. «Несмотря на это, когда амбициозные молодые люди строят свою карьеру, они откладывают в сторону личные соображения».
  «И вы бы назвали Скарлетт Лидделл амбициозной».
  Тон Скелгилла настойчив; однако по этому поводу она не возражает.
  — Конечно, инспектор, но меньшего мы и не ожидаем — это ключевой критерий нашего процесса отбора. Мало что может сравниться с амбициями по достижению превосходных результатов».
  Скелгилл, возможно, нечаянно смотрит на сержанта Лейтона, который сидит, сгорбившись, под углом к нему и явно занимает оборонительную позицию.
  «А какова была предыстория прихода Скарлетт Лидделл в компанию?»
  Женщина теперь поднимает планшет и манипулирует экраном — какое-то время смотрит на него, а затем опускает, как будто достаточно освежила память.
  «Конечно, тогда она была Скарлетт Робертсон – как и была на протяжении всей своей службы». Она вопросительно смотрит на детективов. Они знают этот факт из своих записей, но это не было предметом разговора - хотя в этот момент Скелгилл задается вопросом, представляет ли другое имя ее в ином свете, и говорит ли о жизни, независимой от Уилла Лидделла. Тем временем Марина Ванити продолжает. «Она получила первую степень по французскому языку в Сент-Эндрюсе и степень MBA с отличием в INSEAD-Сорбонне. Она присоединилась к нашей программе выпускников четыре года назад, в возрасте двадцати четырех лет. Это была ее первая работа после университета».
  Скелгилл обдумывает эту информацию.
  — Мистер Лидделл учился в Университете Сент-Эндрюс.
  Решительный взгляд Марины Ванити словно мелькает. Уилл Лидделл, вероятно, единственный человек, у которого нет резюме в системе компании.
  — Я так думаю, инспектор, хотя, конечно, они не пересекались бы ни при каком воображении.
  В тоне женщины, пожалуй, чувствуется легкая нотка раздражения – может быть, ее раздражает напоминание о разнице в возрасте между Уиллом и Скарлетт Лидделл? Или что-то в этом роде? Но вместо того, чтобы исследовать эту идею, Скелгилл просто кивает.
  — Возможно, Скарлетт Лидделл знала бы, во что ввязалась. Скелгилл говорит это довольно рассеянно, и действительно, он, кажется, пытается прочитать сертификат, висящий на стене позади Марины Вэнити, поэтому не видит мимолетного выражения тревоги, промелькнувшего на ее лице. Он снова обращает свое внимание на нее. — С учетом погоды.
  — А, я понимаю, что вы имеете в виду, инспектор.
  Женщина снова собрана. Не моргая, она ждет следующего вопроса. Скелгилл подчиняется.
  — А как насчет ее трудовой книжки, мадам?
  Вопрос, заданный руководителю отдела кадров, представляет собой несколько открытый вопрос. Но ее ответ краток.
  — Одним словом, впечатляет, инспектор.
  Скелгилл не отвечает, только через несколько мгновений ободряюще кивает. Она продолжает, не обращаясь к планшету.
  «Она завершила нашу вводную программу вдвое быстрее обычного времени. Ее повышали дважды в год, пока она работала здесь, в Лондоне, и еще раз, когда ее перевели в подразделение по производству спиртных напитков в Эдинбурге. Последующее назначение в отдел закупок Уилла также включало модернизацию. По всем параметрам она была амбициозной личностью».
  Скелгилл выглядит задумчивым. Он задается вопросом, не обнаруживает ли он снова под профессиональной внешностью намек на негодование.
  «Как человек мог получить все эти повышения по службе?»
  Он ставит вопрос довольно самоуничижительно, даже почти отчаянно – и все же Марина Вэнити, кажется, усматривает в его словах какой-то намек, потому что ее лицо напрягается.
  — Старая добрая тяжелая работа, инспектор, — секретное оружие многих успешных руководителей.
  Действительно, ее тон немного пренебрежительный – тонкая антипатия, которая может быть направлена на двух мужчин, сидящих перед ней; в свои тридцать с небольшим они, по ее мнению, не могут преуспеть в выбранной ими карьере – и по стандартам их разговора их продвижение по корпоративной лестнице было чрезмерно затруднено. Скелгилл, однако, не позволяет своей манере сбить его с толку.
  — Не могли бы вы рассказать об этом подробнее, мадам?
  Упорство Скелгилла, возможно, обязывает ее смягчить свое отношение.
  «Конечно, у меня не было повседневного контакта со Скарлетт». Она выпрямляется на стуле, немного важно. «Но она заработала репутацию человека, выполняющего проекты с опережением графика и в соответствии с безупречными стандартами – работая сверхурочно – чего бы это ни стоило. Она была одинока, поэтому в этом отношении у нее была роскошь выбора».
  — Но она была пригородной поездкой, не так ли?
  — Кажется, она жила у родственницы — у тети — в Биконсфилде.
  Скелгилл ломает голову над реками, которые могли бы помочь ему сориентироваться (он имеет в виду, что Биконсфилд находится в пределах досягаемости от Темзы), что означает, что он находится где-то к западу от столицы. Сержант Лейтон откашливается, чтобы привлечь внимание начальства.
  «М40, шеф. Хороший час или больше в моторе — в плохой день может быть вдвое больше. Лучше всего поездом до Мэрилебон. Затем Бейкерлоо и Пикадилли отправляются в Ковент-Гарден – или пони Шанкса с площади Пикадилли.
  Просветленный таким образом, Скелгилл возвращается к Марине Вэнити; она смотрит на сержанта Лейтона прищуренными глазами, как будто до сих пор недооценивала молчаливого и задумчивого спутника инспектора.
  «Где останавливаются ваши руководители, когда они приезжают из Эдинбурга?»
  Она запрокидывает голову и смотрит на Скелгилла немного высокомерно.
  — Уилл — член клуба « Дикман». Она говорит это так, как будто он, конечно, должен это знать, но она, вероятно, думает, что он этого не знает, и это производит эффект унижения. «В остальном недостатка в местных отелях нет».
  — В тот год, когда она была здесь, на кого работала Скарлетт Лидделл?
  Марина Вэнити выглядит так, словно собирается исправить ошибки в грамматике Скелгилла.
  — Она… она работала в отделе европейского маркетинга нашего парфюмерного подразделения. Его возглавляет Энди Орган.
  — И он все еще с тобой?
  «Да, он менеджер по маркетингу».
  — Возможно, если бы мы могли поговорить с ним.
  В ответ Скелгилла больше требования, чем вопроса, и он впервые видит морщинку на ее гладком лбу. Но она берет планшет и начинает выстукивать какие-то слова. Закончив, она вдыхает через узкие, как у рептилии, щели ноздрей.
  — Я отправил ему сообщение по нашей внутренней системе. Она снова смотрит на экран и проводит пару раз. «Я вижу, что он будет на встрече с рекламным агентством еще полчаса, но после этого он должен быть свободен».
  Скелгилл кивает.
  «А как насчет кого-то такого же уровня, как Скарлетт Лидделл, кого-то, с кем она работала вместе?»
  Снова Марина Тщеславие допрашивает свою табличку. Проходит полминуты, прежде чем она находит удовлетворяющее ее решение.
  «Леонора Корнок-Уилсон училась в том же аспирантуре – и до сих пор работает в команде Энди Органа. Хотите, чтобы я проверил, доступна ли она, инспектор?
   
  *
   
  «Итак , у нас есть пирамидальная организация: человек присоединяется к ней как выпускник-стажер, который называется младшим бренд-менеджером, а затем ряд потенциальных повышений: помощник бренд-менеджера, бренд-менеджер, старший бренд-менеджер, групповой бренд-менеджер. Следующая должность выше — менеджер по маркетингу. Поскольку в нашей группе так много компаний, это не случай «башмаков мертвеца» — обычно возможность появляется, как только человек готов к следующему уровню ответственности».
  — А вы что, мисс?
  Молодая женщина выглядит немного смущенной, когда Скелгилл называет ее «мисс» (возможно, это подчеркивает серьезность интервью), что это полиция, и встреча с ними никогда не может быть простой беседой.
  «Итак , я поступил на работу как выпускник, теперь я бренд-менеджер, я занимаюсь мужским грумингом в странах еврозоны».
  Скелгилл не может сдержать хмурый взгляд. То, что могут быть два очевидных объяснения – личное и политическое – скорее скрывает, что оно наиболее определенно относится к первому: «мужской уход» является оксюмороном в лексиконе Скелгилла. Он бросает взгляд на сержанта Лейтона, о котором, надо сказать, тоже видно, что на его неувлажненных щеках отражается некоторая тревога.
  — Вы работали со Скарлетт Лидделл — Скарлетт Робертсон, какой она была?
  «Итак , мы участвовали в одной вводной программе, впоследствии нас обоих направили в парфюмерию, у нас были схожие задачи и обязанности, мы просто работали над разными брендами».
  Скелгилл нахмурился. Его осенило, что молодая женщина – 26-летняя, как она сказала им, – вероятно, обдумывала идею, что у нее могут взять интервью о Скарлетт Лидделл – возможно, даже хотела этого – поскольку она, кажется, с нетерпением ждет своих ответов. Но он также осознал, что у нее есть самая раздражающая черта – предварять каждый ответ подчеркнутым «так» – современная беда, которая присоединилась к использованию таких слов, как «абсолютно», когда человек имеет в виду «да», и «буквально», когда они имеют в виду «да». почти» (но не буквально!) – и это еще больше усиливает впечатление, что ее ответы отрепетированы. Пока она объясняет, какие именно марки змеиного жира они с Скарлетт Лидделл поставляли, Скелгилл вполуха оценивает ее внешний вид и поведение. Она хорошо одета (конечно, в том, что, по его мнению, можно было бы назвать «модным нарядом»), у нее дорогая прическа и маникюр, и на ней легкий макияж. Но на его взгляд она некрасивая, довольно худая, с плоской грудью и высокая – действительно, когда она встала, чтобы пожать им руки в конференц-зале, отведенном для их обсуждения, она казалась сутулой и стесняющейся своего роста. Более того, что-то в ее манере выдает скрытую тревогу – она каждый раз отводит взгляд, чтобы завершить ответ. Она явно умна и, вероятно, очень компетентна – но если впечатление, которое он формирует, верно, она, вероятно, представляет собой своего рода соперника, которого амбициозная Скарлетт Лидделл довольно безжалостно отбросила бы в сторону.
  — Как ты с ней поладил?
  Кажется, она удивлена этим вопросом; возможно, это неожиданная неформальность.
  «У нас были совершенно гражданские отношения».
  Скелгилл улавливает то, что, по его мнению, является довольно эвфемистическим описанием.
  — Но ты бы не сказал, что вы были друзьями?
  «Скарлетт особо не общалась с толпой».
  — Что… ты имеешь в виду с ее коллегами?
  Девушка кивает.
  «Есть традиция пойти выпить после работы в последний четверг месяца – ну, в день зарплаты? Люди живут в таких разных местах – так это работает в Вест-Энде – сбегают в бар и на последнем поезде садятся домой».
  — Но Скарлетт Лидделл этого не делала?
  Теперь она качает головой. У Скелгилла есть дополнительный вопрос.
  — Возможно, у нее был парень где-то еще?
  Леонора Корнок-Уилсон выглядит сомнительно.
  «Она никогда ни о ком не говорила. У меня сложилось впечатление, что она предпочла бы работать допоздна».
  — И была ли она одна это делать?
  «О, нет – это трудолюбивая культура – и чем старше становится человек, тем больше от него чего-то ожидают – но Скарлетт делала это с самого начала – а потом, со временем, она стала довольно навязчивой». Она делает паузу и протягивает длинные растопыренные пальцы обеих рук без колец, чтобы поправить волосы, хотя на взгляд Скелгилла они не нуждаются в таком внимании. — Я видел свет ее стола на улице, когда направлялся к метро «Ковент-Гарден».
  Скелгилл на мгновение задумчив и молчит. Она отказалась от союза «так» – возможно, потому, что он увел ее от стандартных вопросов, которые она могла бы ожидать. Он предлагает еще более спекулятивную линию – как будто он пробует бесперспективный заплыв, мимо которого он проплывал пару раз, на случай, если он сможет сделать импульсивный бросок. Это вариант его предыдущего вопроса.
  — Какой она была?
  Возможно, как и ожидалось, это тоже ее тревожит. Очевидно, что существует широкий диапазон возможных ответов: от личности до внешности, от привлекательных черт характера до раздражающих привычек. Под пристальным вниманием Леонора Корнок-Уилсон подчиняется некоторому чувству долга и скорее выпаливает свой ответ.
  «Ей нравилось, чтобы ее замечали».
  — Вы имеете в виду ее начальство — качество ее работы?
  — На самом деле… нет, я имею в виду, что она оделась довольно вызывающе.
  — Да?
  Северное наречие имеет достаточное склонение, чтобы она поняла, что это запрос на дополнительную информацию.
  — Ну, хотя она и не ходила на вечеринки, она всегда носила то, во что можно переодеться по особому случаю — короткие юбки, шелковистые топы, прическа и макияж — духи — ха. Она слегка посмеивается, а затем отступает. «Но, конечно, на ее столе в любое время находилась дюжина бутылочек с образцами».
  — А что насчет компании? Должно быть, к вам, юные леди, ухаживает множество одиноких парней?
  Леонора Корнок-Уилсон складывает руки на коленях и хмурит брови; это тот язык тела, который напоминает школьницу, пойманную за написанием грубых слов в игре «Последствия».
  «У нас есть неписаное правило – про… э-э, обескураживающие отношения между сотрудниками».
  Скелгилл отмечает изменение того, что могло быть «запрещающим».
  «Мне это кажется немного драконовским, мисс. Что в этом плохого, особенно если вы находитесь на том же уровне?»
  Его дьявольская защита влечет за собой возвращение ужасного соединения. Звучит как грамотное опровержение.
  «Итак , как ни странно, это довольно популярная политика. Два человека на одном уровне не могут оставаться на этом уровне очень долго. А как только возникает неравенство, это дает повод для обвинений в фаворитизме. Я думаю, что каждый предпочел бы работать в среде, в которой прогресс основан на заслугах, и это не похоже на вечное событие быстрого свидания».
   
   
  *
   
  — Скарлетт Лидделл, должно быть, понесла большую утрату, сэр, когда ее повысили до должности в Эдинбурге?
  Менеджер по маркетингу европейских ароматов Эндрю Орган чем-то напоминает пресловутого кролика в свете фар. Однако на первый взгляд вопрос Скелгилла совершенно разумен – это просто повторение фактов, которые они почерпнули в ходе своих дискуссий. Возможно, дело в очках этого человека с толстыми линзами, из-за которых его глаза кажутся выпученными, или в тепле полуденного солнца на его спине, которое в это время года находится достаточно высоко в небе, чтобы проникнуть в офис, выходящий на запад, над окружающими зданиями и прожектором. Эндрю Орган за своим столом. Однако Скелгилл не придавал слишком большого значения внешнему виду – как он часто напоминает своим коллегам, вид полицейского производит на некоторых людей странные вещи, вне зависимости от того, виновата ли совесть или нет. Более заметным для Скелгилла является то, что мужчина, кажется, рефлекторно смотрит на фотографию в рамке на своем столе – она смотрит в сторону от детективов, которых приглашают пододвинуть стулья, которые, вероятно, предназначены для младшего персонала, когда проводятся импровизированные встречи. Эндрю Орган, которому около тридцати, похож на птицу (вероятно, немилосердные коллеги назвали бы его «чудаковатым») — он высокий и худой, с чертами лица, которые слишком велики для его лица, и выступающими зубами, слишком большими для его лица. его рот. Его наряд, хотя и представляет собой новый ансамбль из костюма, рубашки и галстука, кажется неуместным на его угловатой фигуре. У него довольно не стильные прямые черные волосы и бледный, хотя и покрасневший цвет лица.
  «Ну… я, э… это важно для организации – чтобы таланту давали возможность развиваться». Он вытирает рукой лоб. «Было бы еще большей потерей, если бы кто-то, в кого инвестировала компания, почувствовал, что его прогресс тормозится, и вместо этого обратился к конкуренту».
  Он говорит тихо, с невзрачным южным акцентом, его слова отрывисты, возможно, из-за беспокойства.
  «Кажется, Скарлетт Лидделл получила повышение по службе с рекордной скоростью».
  — Я думаю, вы обнаружите, что она держалась каждый раз, когда поднималась наверх, инспектор.
  По выражению лица Скелгилла трудно сказать, сомневается ли он в этом утверждении. Однако он чувствует, что не должен смущать мужчину больше, чем это необходимо – хотя он и кажется подходящим кандидатом для издевательств.
  «Так что же такого было у Скарлетт Лидделл, чего не было у других?»
  Эндрю Орган опирается локтями на стол и сводит руки вместе. Нервное движение кончиков пальцев – как будто он собирает воображаемый кубик Рубика. Его глаза становятся остекленевшими, и он говорит, все еще пытаясь решить невидимую загадку. Кажется, он не оспаривает утверждение Скелгилла.
  — Ну, э-э… она определенно была отличницей — она пришла сюда с одинаковыми высшими оценками. Он делает паузу и хмурится – как будто он действительно удивляется самому себе – понимая, оглядываясь назад, что она действительно прогрессировала с неприличной скоростью. «Я полагаю, что некоторые люди от природы более конкурентоспособны, чем другие – у них есть воля к победе». Он пристально смотрит на детективов – моргает за линзами, словно немного удивляясь, обнаружив их там. «Они не просто делают хорошую работу – они делают ее так, чтобы их заметили».
  Хотя Эндрю Орган стал вторым человеком за этот день, который использовал эту фразу, Скелгилл, похоже, не доволен своим анализом. В результате мужчина отступает назад, как будто не желая бороться со своей стороной.
  — Как произошел переезд в Эдинбург, сэр?
  Черты лица Эндрю Органа становятся огорченными; он выглядит озадаченным, как будто слегка запаниковал из-за своей неспособности вспомнить основные детали.
  «Я, э… у нас, э… у нас есть система… э… «управления по целям», как мы это называем – каждый получает ежемесячный обзор от своего непосредственного руководителя – так что индивидуальный прогресс отслеживается – и, э – в то же время Когда во внутренней сети компании появляется место со списком вакансий, у нас работают сотни сотрудников во многих различных дочерних компаниях». На мгновение он возобновляет работу над прозрачным кубиком Рубика. «Я сам ушел с должности исследования рынка – раньше я работал в Fempro».
  — Приходите еще, сэр?
  — О, э-э… женская защита — полотенца и тампоны, понимаешь? Он вопросительно смотрит на двух детективов и видит, что они явно этого не делают – действительно, сейчас они проявляют признаки беспокойства. Кажется, это укрепляет его уверенность. «Это очень значительный рынок – по нашим оценкам, к концу десятилетия его объемы во всем мире составят 40 миллиардов долларов – в прошлом году он вырос вдвое по сравнению с темпами мирового ВВП – большинство, э-э… большинство людей за пределами отрасли не подозревают об этом. В сочетании с моим исследовательским опытом – это означало, что я смог привнести понимание женщин-потребителей – в свою роль в парфюмерии».
  Он с надеждой смотрит на Скелгилла, как бы ища его одобрения – но Скелгилл, недовольный клещами «фемпро» и «аромат», жаждет вернуться на правильный путь.
  — Вы говорили, сэр, как Скарлетт Лидделл переехала в Эдинбург.
  Эндрю Орган выглядит немного удрученным.
  — О… да… э-э, ну… я, честно говоря, не могу вспомнить, что было первым — ну, курица или яйцо? Но я помню, как разговаривал с Кевином Мейкпис на совещании руководителей отделов, что она претендует на должность старшего бренд-менеджера в его команде. Он говорил, что сомневается, что у нее есть необходимый опыт.
  Скелгилл кивает.
  — И что, на эту работу подала заявку Скарлетт Лидделл, а не компания ее перевела?
  — Ну, возможно, это был элемент каждого из них — я имею в виду, э-э… очевидно, что никого не переведут, если он не захочет — особенно, когда речь идет о географических потрясениях. Он снова смотрит на рамку на своем столе.
  — Был ли у нее другой выбор?
  — О, осмелюсь предположить, что были и другие вакансии. Но я действительно не могу вспомнить – это было года три назад».
  — И вы были расстроены, когда она ушла, сэр.
  Даже Скелгилл немного удивлен тем, что в его словах отсутствует интонация, которая сделала бы эту фразу вопросом. Но если это подсознательное озарение, оно, кажется, достигает своей цели.
  — Ну… да… я был. Эндрю Орган занимает оборонительную позицию и в то же время взволнован тем, что Скелгилл, очевидно, знает об этом. «Не в последнюю очередь… я, э… я был готов продвигать ее в наш флагманский парфюмерный бренд – но она вполне разумно решила, что опыт работы на другом рынке сослужит ей хорошую службу в долгосрочной перспективе».
  — Вы пытались уговорить ее остаться?
  С несвойственной пока решительностью мужчина качает головой.
  — Я видел, что она приняла решение.
  Скелгилл молчит несколько мгновений.
  «Как бы вы описали ее – что касается готовности сотрудничать – скажем, по шкале от одного до десяти?»
  Эндрю Орган, похоже, отреагировал на этот вызов – он изобразил неловкую улыбку, обнажая ряд его зубов, похожих на клавиши фортепиано.
  — Обычно для такого рода вопросов используют пятибалльную шкалу, инспектор.
  Если это отвлекающий маневр, то он любопытен – а тон и манера поведения этого человека простодушны – как будто он не может игнорировать профессиональное несоответствие, несмотря на то, что он возражает бескомпромиссному инспектору полиции.
  «Видите ли, десятибалльная шкала не имеет средней точки, и значительная часть респондентов исследовательской анкеты пожелает выбрать то, что фактически является вариантом «ни/ни», а именно. номер три по пятибалльной шкале».
  Скелгилл бросает взгляд на сержанта Лейтона, который, кажется, отключился и смотрит на здания на противоположной стороне Боу-стрит. Тем временем Эндрю Орган довольно вопросительно смотрит на Скелгилла. Скелгилл вздыхает и соглашается с соответствующей подсказкой.
  — Значит, по шкале от одного до пяти, сэр?
  — На самом деле однозначного ответа не существует, инспектор, он может меняться в зависимости от случая. Он сжимает кончики пальцев, но на этот раз кубика Рубика нет, только тихая пустота – возможно, шар гадалки. Он нервно ухмыляется Скелгиллу. — В основном единицы и пятерки.
  — С чего бы это, сэр?
  — Ну… она, э… она была харизматичной молодой женщиной, только временами довольно упрямой. Он на мгновение задумался и задумчиво покачал головой. «Я полагаю, что эти двое естественным образом сочетаются друг с другом в личностях, которые прокладывают себе путь к вершине – «неразумный человек» Джорджа Бернарда Шоу и все такое».
  Он продолжает размышлять об этом, кажется, с сожалением – возможно, он находится в более разумном лагере жизни – и что поэтому он питает некоторые сожаления.
  — Она бросила курить?
  — О, никогда, инспектор. Острый вопрос выводит его из задумчивости. — Если ей помешать, она с большей вероятностью отомстит тебе вдвое сильнее. Вот почему все это кажется таким невероятным.
  — Что это значит, сэр?
  Эндрю Орган смотрит на Скелгилла почти нетерпеливо, как будто считает, что тот не уделил ему должного внимания.
  — Что она покончила жизнь самоубийством.
  Скелгилл сурово смотрит в ответ.
  — Когда вы видели ее в последний раз, сэр?
  Мужчина опускает глаза несколько покорно, как будто эта небольшая вспышка исчерпала его способность вести бой.
  — Чтобы поговорить — не с тех пор, как она уехала из Лондона. Я видел ее издалека на следующей ежегодной конференции – чуть больше двух лет назад – но она сидела за главным столом – к тому времени она работала в корпоративном подразделении Уилла Лидделла».
  — Значит, много воды утекло, сэр.
  Мужчина крутит костлявыми плечами; его тело, кажется, корчится от дискомфорта, независимо от плохо сидящего пиджака. Он уныло пожимает плечами.
  «Кто знает, каких демонов таит в себе человек».
  Но он не предлагает никаких дальнейших объяснений и снова смотрит на картину на своем столе; кажется, это стандартный вариант его бед. Скелгилл довольно нетерпеливо вытягивает руки за голову – и на самом деле он приподнимается и разгибает беспокойную спину – а затем, кажется, замечает что-то за окном, где был сосредоточен взгляд Д.С. Лейтона – он довольно целеустремленно шагает вперед, назад и немного сбоку от Эндрю Органа, кладет ладони на подоконник и на мгновение или две смотрит вниз, на уровень улицы, прежде чем вернуться. Однако он продолжает стоять возле своего стула. Он смотрит на сержанта Лейтона, прежде чем обратиться к Эндрю Органу.
  — Возможно, нам лучше надеть коньки, сэр, если мы хотим уехать из Лондона до часа пик. Кажется, там уже оживленно.
  Выражение лица мужчины, кажется, путает облегчение с тревогой.
  — К сожалению, час пик — это неправильное название, инспектор.
  Скелгилл склоняет голову в сторону сержанта Лейтона, их назначенного водителя.
  — Да, ну, после этого нам придется разобраться со всей М1 и большей частью М6.
  — Вы можете поехать по М40 до развязки Амберслейд. Отсюда линия M42 выходит прямо на платную дорогу M6. При попутном ветре вы могли бы быть к северу от Бирмингема к пяти тридцати.
  Скелгилл смотрит на сержанта Лейтона в поисках подтверждения. Сержант Лейтон вытягивает мясистую нижнюю губу и уклончиво пожимает широкими плечами. Это выражение говорит о «шести с половиной дюжине», хотя он не выражает этого чувства. Однако он поднимает свое тело со стула, выдыхая одновременно с требуемым усилием. Скелгилл не составляет никаких прощальных слов, слов благодарности или обращений на будущее, но, дойдя до двери, поворачивается и смотрит на Эндрю Органа, который приподнялся, выглядит неуклюжим и неуклюжим, и снова довольно нерешительным.
  — Как у вас сложились отношения со Скарлетт Лидделл на личном уровне, сэр?
  Мужчина, кажется, вздрагивает – и его глаза бегают по столу, как будто из его содержимого можно почерпнуть какой-то ответ. Он почти умоляюще смотрит на детективов, как будто не хочет, чтобы его спрашивали.
  — Мне бы хотелось, чтобы Скарлетт ответила на этот вопрос, инспектор, — но теперь я этого никогда не узнаю.
  
  
  OceanofPDF.com
   16. ОБЪЕЗД
   
  Пятница, 17:00
   
  — О нет, дорогая, я не кровный родственник. Мы были соседями Робертсонов до того, как они переехали во Францию – когда Скарлетт было семь или восемь лет. У нас не было своих детей, и мы иногда брали ее с собой куда-нибудь — и у нас был маленький Мопс, которого она очень любила. Его звали Уинстон – в честь Уинстона Черчилля – и она настаивала на том, чтобы одевать его в одежду своих кукол – против чего Уинстон, похоже, никогда не возражал – хотя, конечно, я не представляю, чтобы настоящий Уинстон Черчилль носил платья с цветочным рисунком».
  Скелгилл дружелюбно кивает. Женщина, миссис Камелия Айвибридж, единственная жительница солидного и беспорядочного фахверкового поместья в Бакингемшире, построенного в стиле Тюдоров, возможно, ей под шестьдесят, является архетипической английской пожилой женщиной, довольно пухлой и пушистой смесью седых волос и шерстяных вещей. медленно и безмятежно в почти осязаемом облаке розовой воды. В ее голосе звучит мягкая картавость Западного кантри, и она заслужила его одобрение, настояв на чаепитии с пирожными (последнее представляет собой многоуровневую систему, которая наверняка накормила бы половину Женского института на сегодняшнем вечернем собрании), для чего она настаивает, что испекла излишек. Однако довольно тревожное отсутствие иронии в ее тоне – и, как он чувствует, склонность к болтовне (не в форме торта) – заставляет его уклоняться от темы переодевания премьер-министров.
  — Так что же привело к тому, что она вернулась взрослой, мадам?
  Прежде чем ответить, миссис Айвибридж наклоняется вперед из своего крылатого кресла, обитого рукоделием, и поворачивает подставку для торта, давая понять, что, доев булочку «Челси», Скелгиллу следует воспользоваться ломтиком ее бейквеллского пудинга. Он не видит причин не подчиняться. Сержант Лейтон приносит свои извинения, ссылаясь на свою «диету» – и заслужив укоризненный взгляд своего начальника.
  — Ну… семье было открыто приглашено остаться, если они когда-нибудь посетят этот район, — и когда Джордж — это мой покойный муж — скончался и вскоре после того, как появилось упоминание о том, что Скарлетт работала в Лондоне, мы с ее матерью всегда обменивались рождественскими открытками, понимаете – я подумал, было бы здорово, если бы Скарлетт переехала сюда жить – по крайней мере, пока не встанет на ноги – потому что Джордж всегда работал в Лондоне, и ему было очень удобно добираться до работы. И мне бы хотелось составить компанию.
  Она несколько раз медленно моргает, ее рыхлое лицо выглядит скорбным под мучнистым пудровым слоем. Ее отчет информативен, хотя и немного многословен, и заставляет Скелгилла задуматься, что именно он хочет выяснить – и как он мог бы это сделать, не оскорбив ее добрые чувства. Однако, подкрепленный сладкой булочкой, он решает приступить к делу.
  — И как это сработало для вас, мадам?
  Кажется, ее не встревожил его вопрос.
  «Ну, что ж, Скарлетт была образцовой жильцом – такой опрятной – никогда не оставляла немытой тарелку и не поправляла подушку – она сама стирала и сама заботилась о питании». В этот момент она довольно грустно смотрит на пирожные – и это неудивительно, что ее жилец, вероятно, был не так благодарен, как Скелгилл. «Но, конечно, она работала очень много часов — она часто возвращалась в офис по выходным — эта компания определенно получала от нее свои деньги, я могу вам сказать — так что я особо не видел она – а потом, конечно, она довольно внезапно переехала в Лондон – и пообещала, что вернется и навестит ее – но только пару месяцев спустя они отправили ее в Шотландию. Больше я ее никогда не видел.
  Она нюхает и достает бумажную салфетку из рукава своего пушистого кардигана. Трудно судить, проявляет ли она искренние эмоции, но усики Скелгилла все равно поднялись. Похоже, есть факт, о котором компания не знает.
  — Вы говорите, мадам, она переехала в Лондон? (Женщина кивает, все еще вытирая нос.) «О чем это было?»
  — Ну, это было вполне понятно, — ни к каким проблемам тут дело не имеет, понимаете, офицер? У нее появилась возможность снять квартиру рядом с ее работой – несмотря на долгие часы работы – я полагаю, это имело смысл».
  — Она случайно не оставила адрес?
  При этом пожилая дама выглядит немного расстроенной; она сжимает ткань между пухлыми пальцами.
  — Не верю, дорогая, — она начала называть мне адрес, — но — верно — она не знала почтового индекса — и собиралась сообщить мне — а потом это, должно быть, вылетело у нее из головы. – а потом, когда она снова переехала, я думаю, это не имело значения».
  Скелгилл сочувственно кивает.
  «Мы пытаемся понять, почему Скарлетт могла покончить жизнь самоубийством». (Теперь женщина, кажется, действительно сдерживает слезы. Она вдыхает и выдыхает тяжелее.) «Какой она вам показалась, мадам, ее характер, ее поведение, были ли у нее какие-либо проблемы, было ли что-нибудь, что дало вам повод?» из-за беспокойства – в ее личной жизни?
  Это вопрос, который требует допущения любопытства; однако женщина в этом отношении остается флегматичной.
  «Она была очаровательна, хорошо воспитана. Должно быть, она часто уставала – и всегда старалась быть вежливой». Но теперь миссис Айвибридж одаривает Скелгилла взглядом, который можно назвать заговорщицким. «Конечно, я слышал, как она время от времени отчитывала кого-то по телефону, но так оно и есть в бизнесе — собачий мир» , — всегда говорил мой Джордж Уинстону, когда выталкивал его из кресла. .' Она печально смотрит на кресло, на котором сидит сержант Лейтон, положив предплечья на широкие бедра; он кажется растерянным. — Они очень умны, собаки, и добиваются своего, не так ли?
  Ее анекдот кажется Скелгиллу двусмысленным, и он задается вопросом, кто кого вытеснил с предпочтительного места; однако он сопротивляется желанию дать потенциально многословное разъяснение.
  — Были ли у нее близкие друзья, о которых вы знали, например, парень?
  Женщина решительно качает головой, хотя ее ответ более уклончив.
  «Конечно, у современной молодежи есть мобильные телефоны – человеку не обязательно звонить домой или стучать в дверь красной розой – ведь вы же не знаете, чем занимаются ваши дети, не так ли? Сегодня мне не хотелось бы быть родителем».
  Выражение лица Скелгилла становится довольно болезненным.
  «Жить в Лондоне недешево – квартира, в которую она переехала, – ее можно было бы разделить с кем-нибудь?»
  Женщина смотрит на него довольно равнодушно; она моргает несколько раз.
  «Я уверен, она сказала мне, что будет жить одна – ей нравилось, чтобы все было так, как она хотела – я не думаю, что ей понравился бы сосед по квартире – кроме того, она была счастлива в своей собственной компании .'
  Возвращается скорбное выражение лица, а вместе с ним и предположение, что, возможно, в свое время здесь Скарлетт Лидделл не общалась так много, как хотелось бы ее «тете». Скелгилл размышляет над этой темой, когда добровольно делится информацией.
  — Был джентльмен, пришел забрать ее.
  — Да? Скелгилл старается, чтобы его вопрос звучал непринужденно.
  «Она сказала, что он был ее коллегой и помогал ей – я полагаю, таксист бросил бы ее в Лондоне на тротуаре с ее сумками – они сейчас очень грубы – слишком торопятся – как они себя называют , водители Гувера ?
  — Вы случайно не знаете, кто это был? как он выглядел?
  Она качает головой.
  — Боюсь, моя дорогая, если Скарлетт и упомянула какое-то имя, я его не запомню. Теперь она смотрит на эркер, его решетчатые стекла затянуты сетчатыми занавесками. — Видите ли, был вечер — на улице было темно, да еще и живая изгородь, а Скарлетт готовила чемоданы на крыльце.
  Скелгилл на мгновение задумался.
  — Она поддерживала с вами связь после того, как переехала в Эдинбург?
  Женщина делает суетливое движение пальцами обеих рук на коленях.
  «О, она была очень занята, я знаю это, у нее была работа, а потом все эти свадебные приготовления и большой новый дом, за которым нужно было присматривать, и я не ожидал, что пойду на свадьбу, как я уже сказал, Джордж и Я – мы не были ее настоящими дядей и тетей – она просто так нас называла – к тому же у них было всего несколько гостей – это проводилось на лодке ее нового мужа, кажется, на Виргинских островах – ее мать положила небольшая заметка об этом на следующей рождественской открытке».
  Скелгилл замечает, как сержант Лейтон украдкой проверяет часы и нетерпеливо ерзает на своем месте. Хотя к их пониманию были некоторые незначительные дополнения – похоже, отношения велись на расстоянии вытянутой руки, в основном между хозяйкой и арендатором; было передано мало интимных знаний – и эта история внезапно оборвалась более двух лет назад. Однако Биконсфилд оказался лишь незначительным отклонением от маршрута, предложенного Эндрю Органом, и представляет собой своего рода остановку для дозаправки, на которой Скелгилл в любом случае настаивал бы. Он доедает остатки домашнего торта из тарелки и допивает остатки чая. Женщина правильно интерпретирует его действия как «подведение итогов» интервью – хотя она умудряется выглядеть разочарованной, когда он отказывается от ее уговоров попробовать ее губку «Виктория». (Сержант Лейтон выглядит с облегчением.) В конце балочного коридора женщина с трудом пытается справиться с большой входной дверью из почерневшего дуба – и сержант Лейтон бросается вперед, чтобы помочь. Скелгилл, возможно, наказанный проявлением рыцарства своего коллеги, благодарит ее за гостеприимство и сочувствует ей в связи с ее утратой. Хотя она продолжает выглядеть грустной, она отвлекается и говорит задумчиво, как будто сама с собой.
  — Знаешь, когда она была маленькой, она думала, что мы очень богатые, — не знаю почему, — возможно, тогда ей просто этот дом казался большим. Она с тоской смотрит на детективов, пока они теряют равновесие, пытаясь двинуться по извилистой дорожке. «Она всегда говорила, тетя Кэмми, когда я вырасту, я выйду замуж за миллионера . Какой позор, чем это обернулось для бедной дорогой Скарлетт».
   
  *
   
  — Я в восторге, шеф. К тому времени, как мы закончим, это будет конец шестисотмильного пути туда и обратно.
  — Да, Лейтон, мы через некоторое время остановимся перекусить. Какие следующие услуги?
  В темном салоне автомобиля, частично освещенном светом встречных машин, толпящихся на противоположной проезжей части, видно, как плечи сержанта Лейтона опускаются. Он меняет положение, чтобы проверить детали на приборной панели — часы и одометр.
  «Сэндвич».
  — Приходите еще?
  «Извините, шеф, я имею в виду Сэндбаха, не знаю, о чем я думал». Он думал (и весьма оптимистично) о том, что они могли бы взять сэндвич с заправочной станции и продолжить движение, но «пюре» – чайник чая на языке Камбрии – на языке Скелгилла обычно представляет собой некую версию завтрака в течение всего дня. . Скелгилл считает, что колбаса, яйца и бобы являются продуктами питания круглосуточно; тем временем ждет многострадальная сержантша с ужином в печи. Он издает звук личного раздражения, а затем пытается заглушить его разговором. — Мы, должно быть, в Чешире. Сэндвич находится в Кенте, не так ли?
  — Да, так случилось.
  — Имейте в виду, шеф, «Сэндбах» звучит так, будто это что-то общее с сарни — нечто среднее между сэндвичем и роллом — партия — это то, что в Мидлендсе называют роллом, насколько я помню.
  Скелгилл молчит. Трудно сказать, увлечен ли он этой идеей – или просто думает о еде. DS Leyton добавляет гонщика.
  — А еще есть Тебай, шеф.
  — Лейтон, это далековато, мы уже почти дома.
  — Нет, я имел в виду, что это хорошее название для службы, не так ли? Похоже, это то, что вы получаете. Чайная бухта . Типа пит-стопа . Он издает сдавленный смешок. — Как будто они специально это назвали.
  — Он назван в честь деревни Лейтон. Во всяком случае, Гамлет.
  Сержант Лейтон несколько мгновений размышляет.
  — Гамлет, шеф, это было бы хорошее «и все», — звучит так, будто это сокращение от омлета с ветчиной.
  Скелгилл издает несправедливо презрительный звук.
  — Что ж, давайте убедимся, что мы не остановимся на одном под названием Grubgone.
  Наступает коллективное молчание. Все полосы автомагистрали, идущие на север, забиты движением транспорта до точки насыщения. Дорога М6 между Бирмингемом и Манчестером не для слабонервных: одна мысль о поездке заставляет тысячи автомобилистов тянуться за транквилизаторами. Не то чтобы сержант Лейтон был напуган, он набрался опыта вождения на грязных улицах Лондона – но в пятницу вечером возможность эпических задержек всегда не превышает небольшой потери концентрации; «Мы уже там?» становится бесконечно бесполезным. Однако, хотя их средняя скорость едва достигает 45 миль в час, они, по крайней мере, движутся, и именно в этом отношении комментирует сержант Лейтон.
  — Маршрут М40 прошел хорошо, шеф. Этот персонаж из Органа знает свои дороги».
  Скелгилл все еще о чем-то размышляет – или, возможно, теперь об этом новом предложении – и его сержант продолжает.
  — Имейте в виду, шеф, если подумать, это небольшое совпадение, — это был путь в Биконсфилд. Как оказалось, это было для нас вдвойне полезно – как только вы решили, что нам следует увидеться со старой девчонкой.
  — Хэппен Орган пытался нам что-то сказать.
  Скелгилл говорит это цинично – как будто он не имел это в виду – и, конечно же, он не хочет, чтобы это звучало так, будто он возлагает какие-то надежды на довольно незначительное совпадение. Но им особо нечего делать – и сержант Лейтон достаточно сообразителен, чтобы увидеть подразумеваемую связь.
  — Вы имеете в виду, что он был загадочным чудаком, который подобрал Скарлетт Лидделл, когда она переехала в город?
  Скелгилл скорчил несколько гримас, как будто он откусил лимон.
  — Читая между строк, Лейтон, она обвела его вокруг своего мизинца.
  Невольно копируя своего босса, сержант Лейтон также искажает его черты лица; в мерцающем полумраке они выглядят скульптурными, тяжелыми и скалистыми.
  — Имейте в виду, Шеф, он был типом учёного — они часто кажутся немного нервными.
  — Джампи, он ждал, что мы сбросим бомбу, Лейтон. Он продолжал смотреть на фотографию на своем столе. Вот почему я встал, чтобы заняться лекцией.
  Теперь в голосе сержанта Лейтона появляется восходящая нота. — Это была не Скарлетт Лидделл, шеф?
  Скелгилл, однако, возмущается этим предложением.
  — Нет, Лейтон, ты не понимаешь. Это были его жена и дети».
  — О, да, шеф. Сержант Лейтон издает невнятный звук согласия. — Да, верно — она, вероятно, могла бы сделать свой выбор, Хозяин — как ты сказал той девчонке Леоноре, должно быть много причудливых молодых парней — зачем ей развлекаться с таким странным на вид стариком, как Орган?
  В темноте лицо Скелгилла выражает противоречие. Проходит несколько мгновений, прежде чем он отвечает.
  — Какое любимое слово у Шефа — вопрос целесообразности ?
  Д.С. Лейтону также нужно время, чтобы обдумать свой следующий вклад.
  — Вы говорите, что Скарлетт Лидделл нашла способ обойти очередь, шеф, когда дело дошло до повышения?
  — Это будет не первый раз в истории человечества, Лейтон. Но Скелгиллу, как это свойственно его капризной привычке, сейчас, похоже, некомфортно из-за такого похотливого образа мыслей. Он зевает и неловко потягивается в ограниченном пассажирском пространстве. «Что сказать, они не просто отправили ее в Шотландию – подставили это под повышение по службе».
  — Что? чтобы ее застрелили, Шеф?
  Скелгилл пожимает плечами.
  «Может быть, она и действовала эффективно, но это не значит, что она популярна. Иметь суперзвезду – это очень хорошо, но если они играют роль примадонны и отталкивают остальную часть вашей команды, какой в этом смысл? Высокомерная или нет, она все равно оставалась маленькой шестеренкой в большом колесе».
  Сержант Лейтон кивает. Он закусывает нижнюю губу и бросает взгляд в зеркала, пока маневрирует с одной полосы движения на другую, а затем ругается, когда движение в полосе, с которой они покинули, внезапно ускоряется.
  — Думаю, единственное, что не подходит, — это ее переезд из Лондона, шеф. Я имею в виду — я знаю, что формально их головной офис находится в Эдинбурге — и никакого неуважения к «Джокам», вроде бы — но если вы хотите добиться успеха, то Лондон находится там, где он есть.
  Скелгилл издает пренебрежительное восклицание.
  — Вот почему ты уехал, Лейтон.
  Сержант Лейтон пристальнее щурится на приближающиеся огни. Черты его лица приобретают решительный оттенок.
  — Как я уже говорил, шеф, мы сделали это ради детей. Где бы вы предпочли слоняться кусачками – в Озерном крае или на берегу озера? Это несложно.
  Скелгилл тоже смотрит вперед, прищурив глаза. Это не так уж и просто; для того, чтобы прийти к такому выводу, с его стороны не требуется никакой нервной активности; он запрограммирован знать это, и поэтому это один из аспектов его отношений с сержантом Лейтоном, в котором существует единодушие. Лишенный таким образом всякой возможности для неповиновения, он погружается в коричневый период. Поэтому через некоторое время звонит сержант Лейтон, очевидно продолжающий обдумывать сценарий.
  — Имейте в виду, шеф, я полагаю, нельзя сказать, что в конце концов у нее ничего не вышло — она всего лишь пошла и вышла замуж за владельца — вышла замуж за своего миллионера.
  «Да, просто не тот миллионер».
  
  
  OceanofPDF.com
   17. ОЗЕРО БАССЕНТУЭЙТ
   
  Суббота, 7.10 утра
   
  Все еще вытягивая из ноздрей частички Лондона, Скелгилл настороженно сидит в лодке. Хотя свет был уже больше часа, только сейчас солнце проникло в его положение. Он спрятался под старыми потрескавшимися ивами на мелководном южном берегу озера Бассентуэйт. Скиддо, словно дремлющий пестрый медведь, еще не проснувшийся от зимней спячки, лежит мускулистый и крепкий, кажется, дышит, в то время как солнечное тепло на его дымящихся боках заставляет восходящий воздух играть шутки с передачей мерцающего света. По сравнению с ним Скелгилл чувствует себя обнадеживающим лилипутом. Легкий ветерок, приятный юго-западный ветер, создает рябь на поверхности воды и сохраняет честность Скелгилла, поднимая вельветовый воротник его верного потертого Барбура . Птицы вокруг него, почти невидимые, заявляют о своем присутствии. Когда он проснулся еще до рассвета, черные дрозды уже исполняли свой утренний хор, их ленивая утренняя мелодия просачивалась через открытое окно и предвосхищала его тревогу; все же некоторые из их сородичей сохраняются, теперь к ним присоединилась целая весенняя какофония, в которую входят такие виды, как голубь, угольная синица, малиновка, поползень, зяблик, крапивник и омелый дрозд. Из зарослей тростника справа от него доносится неравномерное кудахтанье крякв, занимающихся какой-то игрой, и время от времени жалобный киррук одинокой камышницы.
  Его мысли возвращаются к последнему визиту, когда, плывя недалеко отсюда, он впервые испытал парадокс Скарлетт Лидделл. Даже в этом мимолетном переходе проявилось что-то от ее капризной натуры. Привлекательность, пока он был новинкой момента; резко бросив его, как только он выполнил ее прихоть. Что сказал Эндрю Орган – в основном единицы и пятёрки? Никогда не тройка.
  За исключением того, что ворона-падальщик энергично каркает три раза – в это время года этот звук вызывает тревогу, предупреждение, укоренившееся в его психике, с тех пор как в детские дни он шел по пятам пастухов на продуваемых ветрами холмах. Он ищет на берегу уязвимых ягнят. В направлении замка Гринмайр — грубое пастбище и пасущееся стадо — но в глаза бросается человеческая фигура, сразу нелепая, неуклюжее движение в конце шаткой деревянной пристани. Скелгилл щурится. Это Томас Монтегю-Браун, и он, похоже, плохо умеет забрасывать нахлыстом.
  Скелгилл наблюдает около минуты; затем он наматывает свою веревку и берется за весла. Ветер с ним; Еще через две минуты он пятится вдоль пирса. Томас Монтегю-Браун, с выражением, казалось бы, постоянного испуга, запечатленным на его лице, прекратил «ловить рыбу» и прислонил удочку к поручню. Однако он понимает, что Скелгилл собирается бросить ему художника, и успешно ловит.
  Скелгилл опирается на расколотые доски пятками своих кожистых рук, делает полуперекат и легко вскакивает на ноги.
  — Доброе утро, Том.
  — Доброе утро, инспектор.
  — Вы пытались избавиться от мошек?
  — П-простите, инспектор? Нет никаких мошек.
  Мужчина выглядит слегка напуганным.
  «Я видел, как ты проходил кастинг». Скелгилл показывает на рыболовную снасть. «Это почти приличная новая удочка, но ты ничего не добьешься, лупя воображаемую жвачку».
  Томас Монтегю-Браун, кажется, осознал (возможно, неформальное приветствие Скелгилла дошло до него, его внимание к рыбалке, а теперь и довольно искусная ухмылка), что, возможно, полицейский не собирается обвинять его в каком-то преступном проступке - и на самом деле скрывает искренний интерес к тому, что он делает.
  — Ох… ох — Л-Лавиния хочет предложить рыбалку нахлыстом как п-часть нашего пакета — что я должен быть каким-то г-гилли? Также мы предоставляем бесплатный опыт местным молодежным группам – скаутам – g-girl g-guides. Она объявляет день открытых дверей.
  Скелгилл не брал интервью у Томаса Монтегю-Брауна – эта задача ранее возлагалась на сержанта Лейтона – поэтому он не уверен, является ли заикание этого человека привычным или просто вызвано нервами. Он вспоминает вышеупомянутое предупреждение Лавинии о том, что ее сводный брат был непреднамеренно дурно воспитан. Он не замечает ничего из этого – но, возможно, он имеет преимущество над человеком, делающим ставки на «блефового северянина».
  Скелгилл тянется за удочкой. Он проверяет устройство – нейлоновый поводок правильно прикреплен плетеной петлей к тяжелой леске – он подозревает, что это подстроил магазин снастей; это выглядит как профессиональная работа, закрепленная капелькой суперклея. Логично, что для практических целей крючки не привязывались. Скелгилл роется в кармане и достает большую ржавую стальную шайбу. Он ловко прикрепляет его к поводку и вручную втягивает леску до тех пор, пока она не остановится кольцом на кончике удилища.
  «Почему мы проводим кастинг, Том?»
  Не дожидаясь ответа, Скелгилл-левша щелкает удочкой и посылает леску через воду. Шайба с всплеском исчезает ярдах в двадцати от своей позиции. Томас Монтегю-Браун смотрит, моргая.
  — Э-э-чтобы добраться до рыбы?
  Скелгилл не отвечает, но в его манере достаточно, чтобы дать утвердительный ответ. Он подматывает, держа удочку не той рукой, катушкой вверх.
  «Посмотрите, как легко это сделать с грузом на конце. Но в нахлыстовой ловле…
  Томас Монтегю-Браун понимает, что ему следует закончить предложение.
  «На конце нет груза».
  'Точно. Все дело в весе. И ты не можешь протолкнуть линию.
  Скелгилл спускается по понтону к травянистому берегу, на ходу откусывая шайбу и кладя ее в карман. Теперь он достает смятый клочок бумажного полотенца и отрывает угол. Она заменяет шайбу на конце нейлонового поводка. Он держит его; оно крутится на ветру.
  «Лети, да? Безопасная версия.
  Скелгилл отрывает примерно десять ярдов лески, позволяя ей скатываться в свободную катушку у его ног. Он передает жезл Томасу Монтегю-Брауну. Теперь он выхватывает фальшивую бумажную муху, оттягивает ее на пять-шесть футов и кладет на газон.
  «Зажмите леску над катушкой у удилища указательным пальцем правой руки». Он наблюдает, чтобы человек следовал его инструкциям. «Теперь забросьте одним взмахом».
  Томас Монтегю-Браун выполняет просьбу. Когда первые несколько ярдов поднимаются из кучи, возникает шквал лески, но в остальном заброс не удался; леска схлопывается и муха не двигается. Скелгилл, похоже, доволен этим результатом. Теперь он подбирает муху и уходит; он не остановится, пока не растянет линию до конца.
  'Попробуйте еще раз.'
  На этот раз раздается свист, муха взлетает и пролетает мимо головы Томаса Монтегю-Брауна через луг. Мужчина поворачивается, на его лице отражается изумление. Он возвращает линию. Он приземляется недалеко от Скелгилла. Он повторяет действие. Затем он вымученно усмехается, держа губы сжатыми.
  — Вы не можете протолкнуть линию, инспектор.
  Скелгилл приближается.
  — Ты понял?
  — Да, это ведь очевидно, не так ли?
  Скелгилл делает примирительное движение руками.
  — Возможно, это не так очевидно, как вы думаете. Люди видят, как рыбак забрасывает рыбу такой одноручной удочкой, и думают, что то, что вы делаете, — это ерунда вперед-назад. Если бы все учились забрасывать удочку двуручным способом – принцип заряжания удочки усвоился бы за пять минут. Просто ты сделал это быстрее. Скелгилл делает паузу, чтобы вдохнуть; он замечает, что Томас Монтегю-Браун внезапно смутился – возможно, это непривычная похвала? «Когда вы ловите лосося, вы находитесь в реке. Вы можете оставить леску лежать на воде. У вас есть большой стержень с рычагом, позволяющим поднять его одним движением. Но с маленькой форелевой удочкой вам нужно держать леску в воздухе, пока вы ее вытягиваете – если вы позволите ей упасть, вода создаст слишком большое сопротивление – и если вы ловите с берега, она зацепится за вами».
  Мужчина послушно кивает. Он ведет себя как человек, привыкший подчиняться приказам, и, кажется, доволен таким положением дел. Но когда Скелгилл случайно спрашивает его, какую команду мух он предлагает использовать, обеспокоенный взгляд возвращается.
  — Я никогда раньше не ловил рыбу, инспектор.
  Скелгилл снова не может удержаться от улыбки – правда, с нехарактерной для него доброжелательностью. К столбу на плечевом ремне подвешена новая традиционная рыболовная сумка из холста и кожи. Он достает его и приседает, чтобы изучить его содержимое. Томас Монтегю-Браун с тревогой наблюдает.
  «Я попросил магазин снастей предоставить мне подборку всего, что мне может понадобиться».
  Скелгилл одобрительно кивает – хорошая смесь. Магазин не воспользовался его статусом новичка.
  «Особенно если вы в лодке, обычно используется команда из трех мух». Скелгилл собирается продолжить объяснение, когда внезапно вспыхивает детское воспоминание: на берегу реки его наставник, профессор Джим Хартли, учил ловить рыбу нахлыстом. Он всегда начинал с вопроса. — Можете ли вы подумать, почему это могло быть?
  — Ну… я полагаю, вы можете предложить разные виды… наживок?
  Скелгилл приподнимает бровь, услышав это слово; однако он кивает.
  «Да, вот и все. Ваша мушка тонет глубже всего – тогда у вас будет две капельницы. Ближайший к вам возвращается через поверхностную пленку. Так что вы можете даже использовать сухую, имитирующую лежащую взрослую особь». Он держит пластиковый ящик для мух с прозрачной крышкой и тычет пальцем в одну из примерно тридцати искусственных приманок. — Точечная муха — может быть, плавающая нимфа — средняя капельница — возможно, поднимающаяся куколка — мы называем ее вылетающей. Скелгилл смотрит на озеро, щурясь на низкое утреннее солнце. «Очевидно — вы посмотрите вокруг — посмотрите, что вылупляется — если вы поймаете рыбу и сохраните ее для еды — вскройте ей желудок — посмотрите, что сегодня в меню».
  — Так вот почему мух называют «натуралами», инспектор?
  Вопрос говорит Скелгиллу, что этот человек завоевывает популярность.
  — Да, хотя есть и такие, которые не являются таковыми — вы услышите разговоры о олухах и собачьих дворянах — но в моей книге это отговорка — и они запрещены во многих водах.
  «Я бы предпочел сделать это по правилам».
  «Хороший человек. Что ты знаешь о узлах?
  «Я знаю, что морская миля равна примерно 1,15 сухопутной мили».
  Томас Монтегю-Браун говорит это с невозмутимым выражением лица – Скелгилл собирается отреагировать так, как будто мужчина иронизирует, – но он снова вспоминает замечания сводной сестры Лавинии и не столь уверен.
  — Я восприму это как отказ. Я говорю о завязывании узлов.
  'Да. Я т-имею в виду… нет… боюсь, что нет.
  Скелгилл роется в сумке и находит то, что ищет – катушку с леской. Он находит свободный конец, откусывает первые двенадцать дюймов и держит его зубами. Затем он снимает с катушки еще на ярд.
  «Прежде чем привязывать крючки, нужно сделать капельницы. Я просто поставлю один, чтобы вы могли видеть, к чему мы стремимся, а затем помедленнее покажу вам узлы».
  Скелгилл размещает две линии параллельно друг другу. Пальцы плывут, пока он создает петлю, несколько раз пропускает через нее свободные концы, смачивает губами переплетенную часть и туго затягивает всю композицию. Короткая прядь теперь привязывается перпендикулярно основной леске, образуя крест, а Скелгилл откусывает одну половину и задерживает результат.
  — Пипетка. Как и все хорошие узлы, он становится крепче при растяжении. Вы поместите один примерно в десяти футах от точки полета, а другой примерно на полпути. Далее, чтобы привязать мух, я использую завязанный полукровный узел».
  Он выбирает « Питера Росса» из коробки для мушек и пропускает конец лески через ушко крючка. Раздается еще одно жужжание движений, когда он пять раз обматывает свободный конец вокруг стоящей части и пропускает его через образовавшуюся петлю. Затем он делает вторую заправку, смачивает узел и, удерживая свободный конец зубами, туго затягивает узел, одной рукой натягивая леску, а другой крепко сжимая муху между большим и указательным пальцами.
  «Хотел бы я получать по фунту каждый раз, когда подсаживаюсь на это».
  Прищурившись, Скелгилл видит, что глаза Томаса Монтегю-Брауна насторожены; они отличаются от таковых у его сводной сестры, бледно-голубые и бесхитростные. Скелгилл поднимает свой маленький демонстрационный образец — привязанную мушку и капельницу, готовую для мухи.
  «Итак, это то, к чему мы стремимся. Очевидно, что они распределены по более длинному лидеру.' Когда его ученик кивает, Скелгилл откусывает муху и возвращает ее на место среди остальных. Затем он откусывает использованный кусок нейлона и сует его в карман куртки. — Хорошо, давайте посмотрим на узлы — помедленнее.
  Томас Монтегю-Браун нервно откашливается.
  — Я… я думаю, что смогу это сделать.
  Скелгилл с сомнением смотрит на него – он вспоминает свои собственные неуклюжие первые попытки, а профессор терпеливо смотрит на него – «Меньше спешки, больше скорости, Дэниел!» Но Скелгилл пожимает плечами и передает катушку с леской.
  — Я не буду его кусать, если вы не возражаете, я не думаю, что мои зубы выдержат это.
  Томас Монтегю-Браун носит с собой пару машинок для стрижки на втягивающейся ножке, прикрепленной к его стеганому жилету, и он использует их, чтобы отрезать короткую длину. Он соединяет две нити вместе, а затем без колебаний повторяет узел-капельницу Скелгилла – лишь немного за больше времени. Он извлекает из коробки ту же самую муху – Питера Росса – и тут же воспроизводит кровяной узел. Скелгилл широко раскрытыми глазами наблюдает, как мужчина вспоминает даже вторую поклевку – небольшую «специальность Скелгилла», которую, насколько ему известно, используют немногие рыболовы. Когда Томас Монтегю-Браун прекращает попытки провести проверку, Скелгилл ругается себе под нос.
  — Прошу прощения за мой французский, но я думаю, что ты справился с ним, Том.
  Неохотная ухмылка временно занимает несколько перекосившееся лицо Томаса Монтегю-Брауна; он смущенно отводит взгляд, и на его бледных щеках появляются красные пятна. На мгновение кажется, что в его трупное поведение вливается жизнь. Его голубые глаза сверкают, и он украдкой бросает взгляд на Скелгилла.
  — Я думаю, вы должны быть хорошим инструктором — вы бы справились с этим гораздо лучше, чем я, инспектор.
  Скелгилл хмурится и поднимается, задумчиво глядя на озеро Бассентуэйт. Он сгибает спину, ударяя кулаками в основание позвоночника. Проходит несколько мгновений, прежде чем он отвечает.
  «Если ваши гости приходят ловить рыбу – те, кто знает, что они делают, – вы можете предоставить их этому – сконцентрируйтесь на роли лодочника. Новички, мне кажется, ты сможешь их поправить. Взмахом руки он указывает на грубое пастбище. — Пусть они сделают ложный заброс на траву. Установите команду мух вверх. Легко как пирог. Просто убедитесь, что люди носят солнцезащитные очки и кепки. Значит, на вас нельзя подать в суд за потерю глаза.
  Он замечает внезапную перемену в выражении лица Томаса Монтегю-Брауна. Возвращается что-то от прежнего недоумения. Скелгилл кивает головой в сторону замка Гринмайр.
  — У вас сейчас живут люди?
  — О… н-не раньше следующей пятницы, инспектор. Внезапно он морщится, выражая измученное выражение, обнажая два ряда зубов неправильной формы. — Но Лавиния пока не сдает комнату леди Анны.
  
  
  OceanofPDF.com
   18. ПЕНРИТ, ШТАБ-КВАРТИРА
   
  Понедельник, 10 утра
   
  — Хорошо, петух?
  Скелгилл вошел в свой кабинет и обнаружил, что инспектор Алек Смарт проводит суд перед двумя своими сержантами. Он озадачен тем, что тощий инспектор развалился в кресле, положив ноги на угол стола. Он носит остроконечные туфли из крокодиловой кожи, кожа на подошвах которых едва изношена, как будто они совершенно новые. Но Скелгилл не намерен восхищаться без сомнения модным нарядом манкунианца. Он больше похож на человека, пришедшего прямо из лодки; впечатление усиливается большой картонной коробкой с загнутыми уголками, которую он несет, из переплетенных клапанов которой змеится катушка тонкой нейлоновой лески. Он бесцеремонно бросает коробку на стол, поднимая пыль из лотка для входящих писем. DI Smart, похоже, понял намек. Он опускает ноги и обходит дальний конец стола, чтобы встать рядом с сержанткой Джонс, сидящей под окном. Скелгилл замечает, что он приближается пугающе близко. Когда он наклоняется, чтобы почистить свой дизайнерский костюм, в уголках его узкого рта задерживается хитрая ухмылка.
  — Что я могу для тебя сделать, Смарт?
  Инспектор Смарт поднимает руки ладонями наружу – этот жест призван усилить недружелюбный тон Скелгилла.
  — Проходил мимо твоей двери, Скел. Думал, загляну сказать, молодец. Он вытягивает шею и щурится на сержанта Джонса, как будто требует подтверждений. — Шеф говорил мне, что ты поймал мерзавца и сделал за них работу «Кистоун Джокс» . Он смеется над своей маленькой игрой слов.
  Эта очевидная похвала несколько сдерживает воинственность Скелгилла. Он падает на свое место и нерешительно хмурится.
  — Ничего определенного: ему еще не предъявлено обвинение.
  Инспектор Смарт, в свою очередь, прислоняется к окну и скрещивает руки на груди. Он щурит глаза, словно привык щуриться сквозь завесу сигаретного дыма, и оглядывает Скелгилла старомодным взглядом.
  — Брось, Скел. Ходят слухи, что из дерева, как личинки, выходят искатели славы.
  Тон инспектора Смарта пренебрежительный, но его смысл, кажется, предполагает какое-то развитие, о котором Скелгилл не подозревает. По необъяснимым причинам отсутствуя сегодня утром, он пропустил как свой очередной брифинг по понедельникам со своим начальником, так и новости от своей команды. Он смотрит, не в силах скрыть свою тревогу, на сержанта Джонса. Кажется, она не хочет отвечать – она понимает, что ее ответ только подтвердит недостаток знаний ее босса – но Скелгилл кивает ей, чтобы она продолжала.
  — Шеф, новости об аресте Уилла Лидделла появились в социальных сетях — я говорю по всей стране, а не только в местном чате, как раньше. Я не знаю, как – это заставляет думать, что произошла преднамеренная утечка – все началось с блоггера эдинбургской газеты». Она делает паузу и заметно стискивает зубы, мышцы под ее выдающимися скулами напрягаются. «Три женщины выступили с заявлением об обвинениях в историческом сексуальном насилии».
  Ди-Смарт издает циничное кудахтанье. Он прихорашивается в своей одежде и непристойно ухмыляется сержанту Джонсу.
  — Могу поспорить, они не жаловались, пока разливали ему шампанское, а? Любуюсь его гравюрами.
  Наступает тишина, вызванная не только неприятным замечанием инспектора Смарта, но и самой новостью. Лицо Скелгилла искажается, как будто он пытается найти ответ. Однако первым заговорил ДИ Смарт.
  — Но тебе это не поможет, а, Скел? Он проводит пальцами одной руки по своим довольно прямым волосам. — Шеф очень наглый, что твоя маленькая жертва из Гринмайра плавает невостребованной вокруг твоего озера.
  Теперь Скелгилл вынужден дать необдуманный ответ.
  — Возможно, это было просто самоубийство, Смарт.
  Инспектор Смарт снова ухмыляется – как будто его это не убедило – и говорит, что Скелгилл лукавит. Тем временем два сержанта выглядят по-разному встревоженными и смущенными тем, что их начальника загнали в угол. DI Smart использует свое преимущество.
  – Я не думаю, что Шеф поверит в это, Скел – не сейчас, когда в кадре этот секс-вредитель-миллиардер. Ей будут вопросы сверху – из СМИ – почему ее команда не повесила благоверную на него? Читая между строк, она говорит о свежем взгляде».
  Инспектор Смарт отталкивается от стены позади и прокрадывается к открытой двери. Он снисходительно похлопывает сержанта Лейтона по плечу. — Свежая пара мясорубок , да, чувак? Он имитирует акцент сержанта Лейтона в Ист-Энде. — Я бы взял его за короткие волосы и кудряшки — от этого он бы завизжал, а, Эмма? И он уходит, неряшливо подмигнув сержанту Джонсу.
  Трио остается в задумчивом молчании. У Скелгилла лицо, подобное грому. Но ему было бы полезно задаться вопросом, не имеют ли небольшие вторжения инспектора Смарта – всегда, казалось бы, своевременного, чтобы всыпать соль в его раны, когда дело находится в упадке, с плохо завуалированными угрозами перемещения, передаваемыми, по-видимому, от шефа – больше метода, чем безумия. – и если детектив-инспектор Смарт, в глазах Шефа, вовсе не спаситель, а всего лишь пешка в ее игре. Однако гнев закрывает ему глаза на любые подобные предположения. Он поднимает кружку, остывающую на столе, и сердито делает глоток, после чего на его лице появляется неодобрение.
  — Свежая чашка, шеф?
  Сержант Джонс подается вперед, как будто собираясь подняться. В ее глазах мелькает решимость – возможно, она использует слово «свежий», не позволяя присвоить его ушедшему макиавеллианскому инспектору Смарту. Скелгилл неловко ерзает на стуле.
  — Да, чуть позже. Он опорожняет свою кружку, холодную или нет, и выпивает ее, демонстрируя небольшое неповиновение. — Где мы были?
  Теперь сержант Джонс ухмыляется. Она машет пачкой заметок.
  — Свежие пирожки с начинкой, шеф?
  Она ухмыляется сержанту Лейтону (разрешение использовать его жаргон), а затем окидывает Скелгилла оптимистическим взглядом. — Это было ваше задание для меня в пятницу.
  Она вручает сшитую копию каждому из своих коллег – Скелгилл тут же кладет свою копию на поверхность перед собой.
  — И еще, шеф, я загрузил его в систему в субботу.
  Скелгилл выглядит как школьник, которого учитель по математике просит объяснить теорему Пифагора, в то время как у него в голове крутится вопрос о том, под каким углом лучше всего держать удочку, чтобы поймать приманку для щуки. Со своей стороны, сержант Лейтон тоже выглядит довольно смущенным – как будто он тоже проглядел домашнее задание. Однако он, видимо, решает внести в свое оправдание небольшую дозу злободневного юмора. Он выдыхает воздух через резиновые губы и покорно опускается на свое место.
  — У нас остался старый дракон — мама жены — она только ушла и сломала ногу — она застряла в яблоках — лает собаке приказы — пламенная беда застала меня врасплох. '-восемь.'
  Сержант Джонс разразился смехом над надуманной напыщенной речью сержанта Лейтона о кокни – и даже Скелгилл вынужден ухмыльнуться. Сержант Джонс машет бумагами.
  — Тогда я предлагаю начать с чистого листа, шеф?
  Скелгилл берет свою копию отчета и небрежно пролистывает ее. Теперь он делает испуганное лицо.
  — Джонс, случается, я выпью этот чай.
  — Конечно, Шеф, вернусь через два такта.
  Она встает и легко движется к двери.
  «Джонс».
  Она поворачивается и услужливо смотрит на него.
  — Хозяин?
  — Попка с беконом?
  — Пища для размышлений, шеф.
   
  *
   
  «Итак…» (глаза Скелгилла мерцают – снова звучит «так» – теперь это сержант Джонс – хотя, подумав, она, по крайней мере, повторяет). — Новые события, касающиеся Уилла Лидделла?
  Скелгилл, однако, кивает в знак одобрения. Сержант Джонс относится к нему серьезно.
  — Сержант Финдли звонил, разыскивая вас, шеф, — он сказал, что первым делом попробовал ваш мобильный — и что он не против поболтать, когда у вас есть минутка, — но он дал мне краткое описание.
  Она имеет в виду детектив-сержанта Кэмерона Финдли – «Кэмми» – давнего союзника Скелгилла в шотландских силах. Скелгилл на мгновение смутился – по-видимому, он отсутствовал, когда на стационарный телефон полиции поступил звонок. Он бросает взгляд на коробку на столе и отодвигает ее еще немного в сторону. — Да, должно быть, у меня не было сигнала.
  Сержант Джонс кажется невозмутимым; в необъяснимых движениях Скелгилла нет ничего нового. Она видит, что он не смотрит в записи, а наблюдает за ней, ожидая, когда она начнет.
  «Три женщины, которые обратились в шотландскую полицию, двум около двадцати лет, были сотрудницами компаний группы Liddell Acorns . Оба предполагаемых инцидента произошли, когда они работали допоздна и были вызваны в его офис. Срок действия – последние три года. Третий человек - женщина лет сорока с небольшим, но инцидент произошел на званом обеде в доме Уилла Лидделла более десяти лет назад. Похоже, он использовал предлог, показав ей свою коллекцию произведений искусства, чтобы отделить ее от остальных и заманить в спальню».
  На данном этапе существует небольшой риск того, что легкомысленные замечания инспектора Смарта могут задеть струну – но для этого это слишком серьезный вопрос – и Скелгилл, и сержант Лейтон оба относятся к сержанту Джонсу строго – и именно сержант Лейтон произносит клятву, что суммирует оба их чувства.
  «Так и хочется позвонить ему в шею, шеф».
  Скелгилл, похоже, склонен разделить это мнение – возможно, даже то, что это была бы слишком хорошая судьба для этого человека – но его укоренившееся непокорность выявляет адвоката дьявола под маской официального протокола.
  «Давайте не будем слишком волноваться – это будет непросто – слово одного человека против слова другого».
  Но сержант Джонс, похоже, готов с этим не согласиться.
  — Шеф, то, что я тебе говорил, — о Катрионе Броди?
  Скелгилл, кажется, отвлекся.
  — Просто напомни мне?
  — Что она не была первой.
  Скелгилл относится к ней почти доброжелательно.
  — Значит, ты был прав — молодец.
  Сержант Джонс быстро пропускает этот редкий комплимент.
  «Хозяин». Она постукивает по бумагам тыльной стороной пальцев. «Я считаю, что эти трое — лишь верхушка айсберга. Я думаю, что это будет слово одного человека против многих. Есть успешные прецеденты вынесения обвинительного приговора».
  — вмешивается сержант Лейтон.
  — Я так понимаю, он это отрицает?
  Сержант Джонс кивает, и выражение ее лица становится интроспективным. Она, несомненно, помнит то, что, как она теперь подозревает, было вводным этапом метода Уилла Лидделла. Память сырая. В ее голосе появляется нотка сдерживаемого гнева.
  — И он будет хорош в этом.
  Сержант Лейтон улавливает ее сдерживаемые эмоции. Он умоляюще смотрит на Скелгилла и протягивает мясистые руки, слишком большие для человека его небольшого роста.
  — Конечно, это означает, что мы можем присудить его сейчас, Шеф, — за убийство его благоверной?
  — Лейтон, ты говоришь как Смарт.
  Но сержанта Лейтона не пугает такое пренебрежение.
  «Ну, - мы продолжаем говорить, Шеф, - что, учитывая, что входная дверь ее спальни была заперта, - он был единственным, кто легко мог это сделать. У него были раны на руке. Она держала его кожу под ногтями. На ней не было нижнего белья». Он рассеянно потирает ладонью свою крепкую шею. «Теперь мы знаем, что с ним делать — чего нам удивляться, если он ее задушит?»
  Но Скелгилл с сомнением щурится.
  «Я удивлюсь, когда дважды два будет пять».
  Ответ несколько несправедлив, но он оставляет это без внимания. Он рассматривает каждого из своих подчиненных по очереди. Сержант Джонс старается сохранять позитивный настрой.
  — Из этих новых зацепок, шеф, может быть, что-то прояснится — какая-то связь с тем, что произошло в замке? Однако ее тону не хватает оптимизма. — Если бы она не была его женой…
  Она замолкает – и наступает тишина – потому что Скелгилл кивает. Любой воображаемый сценарий принудительного характера с участием Уилла и Скарлетт Лидделл, похоже, просто не складывается. Через полминуты заговорил сержант Лейтон, в его голосе появилась осторожная, но слегка маниакальная нотка.
  — Что, если она пригрозит взорвать багр, Шеф? Что, если бы она знала о нем? Его хитрые выходки? Насколько нам известно, однажды он попробовал это на ней – еще до того, как они поженились. Но теперь и сержант Лейтон, кажется, передумал – он подносит руку к подбородку. — С другой стороны, ты бы вышла замуж за чудака, который так с тобой поступил?
  Он вопросительно смотрит на сержантку Джонс, как будто она может быть оракулом в этом вопросе. Она не отвечает, хотя какое-то время задумчиво смотрит на него, прежде чем повернуться к Скелгиллу.
  «Что, если она собиралась «надуть багр» на кого-то другого?»
  Скелгилла, похоже, это предложение не смутило.
  'Такой как?'
  Сержант Джонс переворачивает первую страницу своих записей, приложения к последним обвинениям. Ниже представлена основная часть отчета. Она поднимает это иллюстративно.
  «Когда ты поехал в Лондон, я решил забыть об Уилле Лидделле и сосредоточиться на биографиях остальных».
  Двое мужчин смотрят, сержант Лейтон с надеждой; Скелгилл более молчалив.
  — Могу я начать с Дерека Даффа? Ее коллеги кивают, но теперь довольно безучастно. «Из троих — назовем их для простоты мужьями — он был первым, с кем я брала интервью на прошлой неделе. На первый взгляд он очень приятный парень – приветливый, спокойный – но, несмотря на это, я ушел с ощущением, будто что-то не так».
  Она смотрит на Скелгилла – тот слегка одобрительно кивает – в конце концов, это заявление перекликается с его собственной непостижимой методологией. Она продолжает.
  «В его офисе были развешаны плакаты и образцы продукции, над которой работала его компания». Она разъясняет это в пользу сержанта Лейтона. «Он организует маркетинговые кампании – ну, знаешь, как в пабе тебе дают скретч-карту – и ты можешь выиграть следующий напиток бесплатно, или приз, или что-то в этом роде?» Сержант Лейтон понимающе кивает. «Итак, я просмотрел его веб-сайт, пресс-релизы и сообщения СМИ маркетинговой индустрии. Всего я нашел упоминания примерно о двадцати различных брендах – спиртные напитки, пиво, косметика, кондитерские изделия, туалетные принадлежности». Теперь она делает паузу, чтобы перевести дух – в результате повышается внимание аудитории. «Каждый из них – без исключений – был брендом, принадлежавшим одной из компаний Уилла Лидделла».
  Сержант Лейтон выглядит озадаченным.
  — Так что ты говоришь, девочка?
  — По сути, у него только один клиент. Группа Лидделла Желуди . Возможно, он управляет собственной компанией – якобы он независимый бизнесмен – но все свои доходы он полагается на Уилла Лидделла».
  Сержант Лейтон восхищенно смотрит на своего коллегу.
  — Правда, так вы считаете, что Скарлетт Лиддел собиралась сказать что-то такое, что привело бы его на Квир-стрит?
  Скелгилл вмешивается.
  — Придержи лошадей, Лейтон, дай девушке закончить.
  Однако сержант Джонс выглядит довольно напряженным. Она кладет свои бумаги на колени и поднимает руки в коротком жесте отступления.
  — Ну, вот и все, что касается Дерека Даффа — может, если я объясню насчет остальных?
  Скелгилл кивает. Сержант-сержант Джонс возвращает себе место в своих заметках, хотя снова начинает декламировать в основном по памяти.
  «Как вы помните, следующим человеком, у которого я взял интервью в Эдинбурге, был Майк Люкер. Невозможно найти больше мела и сыра, чем он и Дерек Дафф. В то время как Дерек Дафф, я думаю , откровенен, по сравнению с ним, Майк Люкер уклончив до такой степени, что создает ощущение, что он не собирается вам ничего рассказывать – и уж точно не о своем бизнесе – особенно если вы не знаете правильных вопросов. спросить.
  Сержант Лейтон самоуничижительно хмыкнул.
  «Ха , это я, девочка».
  Сержант Джонс относится к нему великодушно.
  «Поэтому я попросил сотрудника отдела корпоративного мошенничества Метрополитена (мы учились в одном аспирантуре) провести несколько проверок фирмы Майка Люкера. Это называется Luker Investments . Он упомянул мне, что около пяти лет назад начал работать для Уилла Лидделла. До этого момента казалось, что он более или менее летал в одиночку. Но с тех пор оборот удваивался каждый год – и теперь у него довольно мало операций. Не говоря уже о здоровой прибыли. Как и в случае с фирмой Дерека Даффа, похоже, что большая часть увеличения доходов пришлась на работу консультантом в Liddell Acorns . Существует множество пресс-релизов, в которых упоминается, что Luker Investments занимается проектами «M&A» – то есть слияний и поглощений – для них. Пока все хорошо – за исключением того случая, когда мой контакт запросил кредитный рейтинг, он оказался всего на одну ступень выше барахла». Она смотрит на свои записи. «Они называют это высоким уровнем заемных средств – недостаточным акционерным капиталом и кредитами, подкрепленными другими кредитами. Достаточно всего одной инвестиции, чтобы обанкротиться – или основного финансирования фирмы иссякнуть – и все это может рухнуть, как карточный домик. А Liddell Acorns числится крупным держателем привилегированных облигаций Luker Investments ».
  Детективы замолкают. Пенни – или, скорее, фунт – начинает падать. Сержант Джонс делает глоток воды из стакана.
  «Наконец, на первый взгляд можно подумать, что Кевин Мейкпис больше всего зависит от Уилла Лидделла – в конце концов, он его работодатель. Тем не менее, я поискал информацию о его должности и нашел сотни хороших вакансий его уровня – правда, в основном на юго-востоке и меньше в Шотландии. Как менеджер по маркетингу с обширным опытом работы в сфере высоких технологий, он является ходовым товаром. Я не думаю, что ему стоит беспокоиться о том, чтобы хорошо зарабатывать на жизнь».
  'Ну и что?'
  Интонация Скелгилла предполагает, что он уловил в основе ее оценки какое-то противоположное чувство. Ему кажется, что она ошибается в сторону Кевина Мейкписа.
  — Не знаю, шеф, полагаю, он был весьма сдержан по отношению к Скарлетт Лидделл. Я имею в виду – я понимаю, как Майк Люкер мог обоснованно заявлять, что он дистанцировался от нее – он был сторонним лицом в компании и занимался конфиденциальными налоговыми и инвестиционными вопросами для Уилла Лидделла – но Кевин Мейкпис работал в группе Liddell Acorns на протяжении всего периода существования компании. Работа Скарлетт Лидделл. Он наверняка имел с ней мимолетный контакт, когда она жила в Лондоне, и, конечно же, одобрил ее назначение на работу в его отдел в Эдинбурге. Насколько нам известно, ее нелегко было не заметить». Сержант Джонс по очереди переводит взгляд с одного коллеги на другого. «И у меня сложилось впечатление о Кевине Мейкписе, что он не из тех парней, которые будут ее игнорировать».
  Скелгилл задумчиво кивает – ее прежнее описание нарциссических черт этого мужчины осталось с ним. Были ли Кевин Мейкпис и Скарлетт Лидделл кем-то из пресловутых «рыбаков рыбака»?
  — Когда он развелся с Фелисити Бельведер?
  Сержант Джонс щурится, но Скелгилл понимает, что она слишком старательна, чтобы упустить из виду этот факт.
  «Их указ «ниси» был зарегистрирован около трех с половиной лет назад. Это было бы до того, как Скарлетт Лиддел переехала работать к нему в Эдинбург».
  Теперь сержант Лейтон смотрит на Скелгилла – как бы проверяя, собирается ли он прокомментировать – когда оказывается, что нет, сержант вносит свой собственный вклад в пользу сержанта Джонса.
  «Девушке, с которой мы говорили – с которой Скарлетт Лиддел работала вместе в Лондоне – она отметила ее как яркую и кокетливую – понравился ее внешний вид. А ее предыдущий босс – он проговорился, что она была довольно горсткой – мы с Гувнором даже задавались вопросом, не издевалась ли она над ним – провоцировала его, понимаешь, о чем я? Как будто лондонская публика не слишком сожалела, что избавилась от нее. Но что значит, что она не продолжала быть нарушителем спокойствия, когда переехала в Эдинбург? Возможно, у нее есть что-то пикантное на Мейкпис. Мы знаем, что она пила в субботу днем, когда они вернулись в замок Гринмайр – возможно, она немного разболталась – напугала его – и в следующий раз он ее придушит.
  Сержант Джонс неуверенно смотрит на Скелгилла. Хотя она частично ответственна за то, что ее коллега-сержант придерживается довольно сенсационного направления мысли, ей напоминают о фактах, которые сдерживают их подозрения.
  — Шеф, я перечитывал отчет о патологии. Если бы ее задушил кто-то другой, против ее воли, то, по мнению медиков, признаков борьбы было бы гораздо больше». Она робко смотрит на каждого из своих коллег. «Все возвращается к предположению, что она добровольно участвовала во всем, что происходило, например, в романтической встрече, которая пошла не так».
  Несмотря на использование сержантом эвфемизма, Скелгилл выглядит смущенным. Он встает и поворачивается, чтобы бесцельно взглянуть на карту на стене. Кажется маловероятным, что это обеспечит подсознательное вдохновение; не тогда, когда критическое место – Замок Гринмайр – представляет собой микроскопический прямоугольник, заполненный бежевыми чернилами – и не тогда, когда события, произошедшие там, уходят своими формирующими корнями далеко за пределы карты, в столицах Лондоне и Эдинбурге.
  «Сколько раз мы прыгали на одну и ту же кольцевую развязку, которая возвращает нас к Уиллу Лидделлу».
  Он произносит это как заявление. Его команда знает, что он имеет в виду вечер «Тайны убийства» – и осознание того, что, оглядываясь назад, они остались с неполным набором улик. Участники, службы экстренной помощи – и даже первоначальная реакция полиции – все были обусловлены убеждением, что они оказались в центре драмы – попытки самоубийства, в которой жертва могла быть еще жива. Вызванный на место происшествия на следующий день, Скелгилл обнаружил, что сцена заброшена, реплики актеров забыты – их воспоминания повреждены алкоголем и невнимательностью.
  Когда Скелгилл оборачивается, он видит, что его сержанты отважно ломают голову над идеями. Сержант Джонс просматривает свой отчет построчно, а сержант Лейтон открывает свой блокнот и неловко перелистывает страницы, напечатанные его фирменным мелким аккуратным шрифтом, стиль которого противоречит его неповоротливому поведению. Это он говорит.
  — Между ее смертью и моментом, когда ее в последний раз видели живой, осталось всего лишь девяносто минут, Шеф. Если бы мы могли это закрепить». Он щурится на страницу и в отчаянии тычет толстым пальцем. — Я имею в виду, она была жива и здорова в гостиной, пока… что? – 17.21».
  Скелгилл задумчиво смотрит на него.
  — Напомни мне, откуда ты взял 5.21.
  Сержант Лейтон делает страдальческое лицо.
  — Эта бухта Монтегю-Браун, шеф, помнишь, я говорил, что он немного странный? Я пытался написать: «около 17.20 дамы вышли из гостиной», и он стал довольно нахальным – как будто его подчеркивало, что я округляю – я видел, что он даже смотрел, как я это записываю. Я думаю, у него есть то, что, как хотелось бы, чтобы я был похож на жену, – как они это называют, похоже на CID?
  Все еще стоя, Скелгилл смотрит на сержанта Лейтона, но, кажется, не видит его. Затем он наклоняется над столом, берется за края картонной коробки обеими руками и смотрит на нее так, как будто это какой-то инопланетный объект, материализовавшийся во время их встречи без его ведома. Теперь он бормочет себе под нос.
  «Я плохой инструктор».
  Его подчиненные обмениваются взглядами со знакомой покорностью; в репертуаре беспорядочного поведения их босса может быть мало нового. Но Скелгилл вырывается из транса и, кажется, удивляется, что его коллеги все еще здесь. Затем он берет коробку и целенаправленно засовывает ее под мышку.
  «На коньках».
  Остальные начинают послушно подниматься. От их имени выступает сержант Лейтон.
  — Куда, шеф?
  Скелгилл бросает на него взгляд, из которого следует, что ответ должен быть очевиден.
  — Сделать то, что нам следовало сделать неделю назад, Лейтон, — спросить дворецкого.
  Скелгилл исчезает за дверью, а его коллеги спешат следовать за ним.
  — Что в коробке, шеф?
  'Что?' Теперь Скелгилл пожимает плечами и отвечает несколько рассеянно, не оглядываясь назад. — В замке Гринмайр открываются курсы рыбной ловли — некоторые для местных детских благотворительных организаций — это куча запасных снастей. Пожертвование.
  С немалым недоумением на лицах два сержанта, на фалдах пальто Скелгилла, проскальзывают мимо инспектора Смарта, который слоняется в приемной со своим обычным видом небрежной небрежности. И все же есть что-то в их осанке, их решительной походке, что разрушает пренебрежительную усмешку, искажающую его хрупкие черты. Муха на стене могла бы предположить, что уловка Шефа сработала – Скелгилл полон энергии.
  
  
  OceanofPDF.com
   19. ЧТО ВИДЕЛ БАТЛЕР
   
  Понедельник, 11.30 утра
   
  в школе меня называли М-Человек Памяти .
  Скелгилл бросает взгляд на сержанта Лейтона, что можно было бы истолковать как укоризненный взгляд. Соответственно, его сержантская голова втягивается, как черепаха, в широкие плечи. Но, поразмыслив, он не узнал о способности Томаса Монтегю-Брауна к детальному припоминанию – замечательном умении, которое часто сопровождает другие, менее социально желательные черты, которыми обладают люди с его так называемой «инвалидностью». Даже Скелгилл не понял этого с первого раза, когда мужчина добросовестно повторил его инструкции по забросу заброса и завязыванию сложных узлов. Возможно, подсознательно он объяснял это тем, что ему было удобнее в роли новичка, хотя на самом деле у него за плечами был некоторый опыт; это была договоренность, которая потворствовала эго Скелгилла. Теперь трое детективов (двое с ручками и блокнотами наготове, не оставляя дел в памяти) сидят с Томасом Монтегю-Брауном в библиотеке замка Гринмайр; это второй шанс выйти из тупика. Скелгилл ведет интервью – и он принял ту же самонадеянную, но неформальную манеру поведения, которая сослужила ему хорошую службу во время его импульсивной работы инструктором по рыбной ловле.
  — Том, в ночь загадочного убийства — ты был здесь, в библиотеке все время — с момента прибытия первого человека — до тех пор, пока не побежал предупредить сестру, чтобы она вызвала скорую помощь.
  — Д-да.
  — И где вы находились?
  — Д-прямо напротив главной двери. Он указывает нервным взглядом. «У меня была тележка с напитками – с классическими коктейлями. И ингредиенты, чтобы сделать больше».
  — И ты смотрел на часы.
  — Я всегда очень внимательно слежу за временем. Видите ли, Лавиния очень внимательно следит за тем, чтобы ее мероприятия проходили гладко.
  Мужчина переводит взгляд на настенные часы на каминной полке над очагом. Действительно, теперь он пробивает четверть, и Скелгилл сверяет его с наручными часами и убеждается, что он точен. Он скорее подозревает, что Томас Монтегю-Браун ведет жизнь, запуганную своим авторитарным братом и сестрой. И теперь его наверняка пугает присутствие офицеров в штатском. Его глаза тревожно бегают по сторонам, и мелкие капли пота покрывают его широкий лоб.
  — Не могли бы вы рассказать нам о последовательности событий — я особенно думаю о том, кто пришел и ушел — и когда.
  Мужчина настойчиво кивает. Они сидят на паре честерфилдских диванов, два сержанта напротив Скелгилла и Томаса Монтегю-Брауна. Полиция пытается выглядеть расслабленной, но он сидит прямо, чувствуя себя некомфортно в твидовом костюме. Его руки свободно вместе лежат на бедрах – его пальцы совершают небольшие движения, которые можно почти считать, – хотя Скелджилу приходит в голову мысль, что он, возможно, подсознательно завязывает узлы.
  «Когда я пришел с троллейбусом, было 18:54».
  Скелгилл бросает взгляд на подчиненных – конкретное время сразу же напоминает им о характере информации, которую они собираются получить.
  — Мистер Мейкпис прибыл первым — ровно в 7 часов вечера. Я пробил гонг как раз в тот момент, когда часы пробили час».
  — Что он сделал?
  «Он взял коктейль, тут же выпил его и попросил еще».
  Скелгилл, кажется, на мгновение колеблется.
  — Как он появился?
  «Он был одет в белый смокинг с черными лацканами, пуговицами и краями карманов. Черный лук. Черные брюки и черные лакированные туфли.
  Теперь Скелгилл, кажется, приступил к делу (это был не тот ответ, на который он рассчитывал), но, конечно, Томас Монтегю-Браун имеет дело с частностями, а не с чувствами.
  — И мистер Лидделл прибыл следующим.
  — Да, в 19.03. Он взял напиток – и мистер Мейкпис подошел к нему – и они подошли лицом к восточному окну».
  — Вы случайно не слышали, о чем они говорили, ведь вас в комнате было только трое?
  Скелгилл добавляет наездника, чтобы оправдать Томаса Монтегю-Брауна от любых обвинений в подслушивании, но мужчина, похоже, не обеспокоен.
  «Г-н Мейкпис рассказывал г-ну Лидделлу об отзыве партии солодового виски с неправильной маркировкой. Логистика возврата товара из торговых точек в разных странах и программа возмещения – а затем переделка продукта под новые этикетки».
  Скелгилл поднимает бровь.
  — Мистер Лидделл участвовал в разговоре?
  «Он выслушал и кивнул, но вскоре их прервали: мистер Дафф и мистер Люкер пришли в 19:05. Они выбрали напитки и присоединились к двум другим джентльменам. Мистер Дафф поднял тост за мистера Лидделла – по поводу его дня рождения».
  — Так вот здесь были все ребята.
  — Миссис Дафф приехала через минуту — было 7.06.
  — Что она сделала?
  «Она взяла коктейль и подошла к джентльменам. Они выстроились полукругом – и восхищались ее платьем».
  Скелгилл отмечает, что, хотя мужчина излагал прямые факты, его заикание практически отсутствует – как будто он более уверен в точных деталях. Только сейчас он спотыкается о свой образ Сьюзи Дафф и ее платья – или это было любование им?
  — Вы слышали что-нибудь из того, что было сказано?
  Томас Монтегю-Браун кивает головой вбок.
  — Мистер Дафф увеличил громкость аудиосистемы. Один из динамиков находился прямо позади меня. После этого я ничего не мог отчетливо слышать».
  — Кто это говорил?
  «В основном это был мистер Дафф – кажется, он рассказывал анекдоты – или, по крайней мере, рассказывал забавные анекдоты. Затем прибыли г-жа Бельведер и г-жа Люкер – в 19:11». Он смотрит на Скелгилла, который ободряюще кивает. «Я думаю, что группа тогда обсуждала костюмы, которые были одеты на женщинах. Три дамы отошли, чтобы сфотографироваться перед камином».
  Скелгиллу вспоминается селфи, которое ему показала Фелисити Бельведер. Ему приходит в голову, что часы могут быть на заднем плане.
  — А как насчет мистера Лидделла? Что он делал в этот момент?
  «Он наблюдал за дамами. Затем, когда они сделали фотографию, он пошел поговорить с миссис Дафф.
  — Что? Он их прервал?
  Теперь Томас Монтегю-Браун качает головой в более привычной манере.
  «Она отошла от двух других дам – она заметила, что он приближается к их группе».
  Скелгилл бросает быстрый взгляд на сержанта Джонса и сержанта Лейтона; они старательно делают заметки.
  — Том, теперь хорошенько подумай, что произошло дальше.
  Томас Монтегю-Браун хмурится; ему не нужно тщательно думать. «Они разговаривали несколько минут – часы пробили четверть восьмого – миссис Дафф это заметила. Думаю, она указала мистеру Лидделлу время. Он протянул ей свой стакан и вышел через дверь в башню с женской стороны.
  — Что сделала миссис Дафф?
  — Она ждала одна. Она отпила коктейль – и попробовала напиток, подаренный ей мистером Лидделлом. Это был негрони – похоже, он ей не понравился».
  Скелгилл вспоминает откровенное платье Сьюзи Дафф, запечатленное на фотографии. Его не удивляет, что ее присутствие легко привлекло внимание дворецкого. Взгляд мужчины падает на его руки, и его пальцы перестают двигаться.
  — Продолжай, Том.
  — Д-да. Мистер Лидделл вернулся почти сразу же – минутная стрелка часов все еще была на четверти часа. Миссис Дафф дала ему стакан. Они поговорили какое-то время, а затем оба допили напитки и вместе вышли из комнаты». Он показывает поднятым пальцем. — Через дверь на лестницу на мужской стороне.
  — Они разговаривали с кем-нибудь еще, сказали им, куда направляются?
  «Миссис Дафф улыбнулась обеим дамам. Остальные трое джентльменов над чем-то смеялись и не заметили. Мистер Лидделл опередил ее на несколько шагов.
  — А время?
  «19:16».
  — Кто-нибудь еще покинул библиотеку после этого?
  'Нет.'
  — Что делали остальные?
  «Мистер Мейкпис и мистер Дафф пришли еще выпить, но в остальном они все вместе разговаривали, собравшись в группу перед огнем».
  Скелгилл смотрит на этого человека одинаково – его поражает, что к настоящему времени большинство людей поняли бы, что им следует читать между строк взаимодействия, чтобы обеспечить более субъективное понимание того, что происходило, – но Томас Монтегю-Браун продолжает добросовестно воспроизводить происходящее. движения участников. Скелгилл пробует пойти более окольным путем.
  — И что ты чувствовал по поводу происходящего?
  «Я начала беспокоиться, что приближается время Тайного убийства и что мне придется предупредить Лавинию, что не все готовы. А потом миссис Дафф ворвалась обратно через женскую лестницу – в 19:21 – и закричала, чтобы я вызвала скорую помощь».
  Теперь Скелгилл хранит молчание. Действительно, есть такая пауза, что его коллеги выжидающе отрываются от своих блокнотов. Спустя еще несколько мгновений кажется, что сержант Лейтон больше не может сдерживать язык.
  — Мистер Монтегю-Браун, она говорила с вами напрямую, с миссис Дафф, о машине скорой помощи?
  «Она смотрела прямо на меня».
  Сержант Лейтон видит, что его начальник все еще не вмешивается, и продолжает его заменять.
  — Когда я ранее допрашивал вас, сэр, вы сказали, что другие гости считали это частью Тайны убийства.
  — Да, некоторые из них смеялись над ней — мистер Дафф и мистер Люкер.
  'Что ты сделал?'
  — Я сделал, как просили. Я знал, что миссис Лидделл не была предполагаемой жертвой убийства».
  Сержант Лейтон морщит бровь.
  — Но вы не знали, что она умерла, сэр.
  Томас Монтегю-Браун выглядит внезапно встревоженным – как будто он понимает, что допрос был фарсом – и что полиция обманом заставляет его дать признание – он отбегает от драчливого сержанта, как загнанное в угол животное.
  — Н-но…
  Реакция мужчины заставляет Скелгилла выйти из задумчивости. Он наклоняется боком, чтобы похлопать Томаса Монтегю-Брауна по плечу.
  — Вот и все, Том, очень полезно.
  Скелгилл целенаправленно поднимается и показывает большим пальцем в сторону главной двери библиотеки.
  — Том, та картонная коробка, которую я оставил на крыльце. Внутри у него куча снастей – для детей, которых вы собираетесь ловить рыбу, возможно, вам захочется пойти и разобраться в них. Нам нужно сделать всего пару дел – наедине. Да?
  Томас Монтегю-Браун явно привык к тому, что его увольняют по таким тривиальным причинам – и, похоже, не обижается; на самом деле он мог бы почувствовать огромное облегчение, хотя его черты лица снова приобрели испуганный вид, который, кажется, был их настройкой по умолчанию. Когда он уходит, Скелгилл обращается к своим сержантам коллективно, хотя его взгляд, кажется, отдается предпочтение сержанту Джонсу.
  «Получить все эти времена?»
  Сержант Джонс отвечает утвердительно – но сержант Лейтон кажется немного удрученным – и косо смотрит на свой блокнот, как будто это было бесполезное занятие. Более того, Скелгилл нарушил свою тактику допроса. Но теперь его начальство решительно показывает на него пальцем.
  «Я хочу провести эксперимент. Лейтон, ты можешь быть хронометристом.
   
  *
   
  — Одна минута шестнадцать секунд, шеф.
  Сержант Лейтон вытирает лоб и глубоко вдыхает воздух. Подъем на четыре этажа из библиотеки, чтобы попасть в покои леди Анны по дамской лестнице, принёс свои плоды. Он выжидающе смотрит на Скелгилла, который еще не разъяснил ему цель их упражнения – и теперь Скелгилл, кажется, отвлекся.
  «Где Джонс?» Я попросил ее вернуться с тобой.
  — Да, дело в том, Шеф, — сразу после того, как она ворвалась в библиотеку — и я остановил часы — появилась Лавиния Монтегю-Браун и сказала, что был звонок. Сержант Джонс пошла в свой офис. Кажется, радиостанция пытается дозвониться до нас по мобильным – но сигнала, конечно, нет. Джордж за столом, должно быть, догадался, что мы пришли сюда.
  Скелгилл делает лицо, подтверждающее этот факт.
  «Да, он видел, как я пришел с этой коробкой, он обвинил меня в том, что я привел на работу хорька, поэтому мне пришлось объяснять, что в ней было. Оказывается, у него есть внук в скаутах – я обещал, что подмигну ему, как только у них начнутся бесплатные уроки рыбалки».
  Сержант Лейтон делает поверхностную попытку проявить заинтересованность – но он явно озабочен своим участием в «эксперименте» – записи времени, которое потребовалось Скелгиллу и сержанту Джонсу, чтобы вместе выйти из библиотеки и подняться по винтовой лестнице со стороны джентльменов. , войдите в «палату лорда» – которая раньше была комнатой Уилла Лидделла – пройдите через смежные раздевалки в комнату леди Анны – бывшую комнату Скарлетт Лидделл – чтобы Скелгилл заглянул в ванную – и чтобы сержант Джонс спустился по дамской лестнице и ворваться в библиотеку – в этот момент сержант Лейтон должен был остановить часы. Теперь он трясет трубкой на уровне плеч, чтобы привлечь внимание Скелгилла.
  — А что на этот раз, шеф?
  — Уберите это с пяти минут, и что вы получите?
  Сержант Лейтон, несколько не в форме, все еще тяжело дышит, и эта психологическая проблема усугубляет его дискомфорт.
  — Черт возьми, теперь ты спрашиваешь меня, Шеф. Секунды и минуты, постоянно ломает голову, арифметика с шестьюдесятками вместо сотен.
  — Лейтон, это не может быть так уж сложно. Если бы это были ставки на скачки, и я сказал, что подсчитай свой выигрыш шестьдесят к одному, ты бы мне сразу сказал.
  Сержант Лейтон прикрывает один глаз.
  — Строго говоря, шеф, это еще больше сбивает с толку.
  'Почему?'
  — Ну, шестьдесят против одного означает, что если лошадь пробежала шестьдесят один раз, можно ожидать, что она выиграет один раз. Если бы вы хотели получить шансы из шестидесяти, вам нужно было бы сказать пятьдесят девять к одному против .
  Скелгилл выглядит так, будто сожалеет о своем вопросе.
  — Лейтон, просто разберись с этим.
  — Да, шеф. Сержант Лейтон хмуро смотрит на свою трубку. Небольшие покачивания его головы отражают какие-то внутренние махинации. — Три минуты сорок четыре секунды, шеф.
  Скелгилл снисходительно кивает.
  «Я так и думал. У вас есть таймер обратного отсчета?
  — В этом есть все, Шеф, — больше возможностей, чем у них было на Луне, как они говорят.
  Скелгилл издает пренебрежительный насмешливый звук.
  «Установите время 3:44 и дайте поработать».
  — Верно, шеф.
  Сержант Лейтон выполняет приказание. Он прислоняет трубку к одному из зеркал туалетного столика королевы Анны, чтобы они оба могли наблюдать за дисплеем. Но Скелгилл отворачивается и направляется к окну, выходящему на запад, откуда открывается вид на озеро Бассентуэйт. Позади него сержант Лейтон шаркает и начинает издавать раздражённые стоны, пока его тело восстанавливается после напряжения.
  — Кажется, прошла целая вечность, шеф.
  «Смотрел горшок». Скелгилл смотрит на озеро, возможно, гадая, когда же он вернется туда, свободный от всякого бремени, когда ожидание в ожидании укуса становится сплошным удовольствием. — Из тебя никогда не получится рыбак, Лейтон.
  — Ты знаешь меня и воду, Шеф.
  Скелгилл собирается ответить, но таймер срабатывает – и через секунду раздается стук дверной ручки с женской лестницы – а затем еще один скрежет, за которым следует осторожный стук – а затем голос сержанта Джонса.
  — Хозяин, ты здесь? Я заперт!
  Скелгилл хмуро смотрит на сержанта Лейтона.
  — Ты запер его, Лейтон?
  'Неа. Определенно нет, шеф.
  Скелгилл подходит к двери. Он поворачивает ручку и одновременно резко дергает ее, но реакции нет. Он пытается еще раз, на этот раз вложив в это вес своего тела, как в перетягивании каната, – но все равно безуспешно. Замок представляет собой традиционный врезной замок, вделанный в затемненный дуб, а из замочной скважины торчит большой почерневший железный ключ. Он поворачивает ключ, раздается щелчок, и затем в дверь выходит сержант Джонс. Она заметно дышит; она, должно быть, побежала обратно по винтовой лестнице. Кажется, ей не терпится высказаться, но Скелгилл упреждает ее кратким заявлением.
  «Мы никогда не запирали его. Я не был рядом с дверью, а Лейтон просто вошел и закрыл ее как обычно.
  Сержант Джонс оставляет все новости, которые приносит, — в одной руке у нее открыт блокнот.
  — Ну, очевидно, я вышел — я не мог случайно запереть — не с ключом внутри.
  Сержант Лейтон нервно смеется. Он осторожно оглядывает старую комнату.
  — Должно быть, это призрак, Шеф. Как там леди Энн?
  Ответ Скелгилла пренебрежительный, он связывает фантом с частью его анатомии, вокруг срединной задней части. Обращаясь к сержанту Джонсу, он указывает указательным пальцем на дверь.
  — Выходи обратно. Закройте его. Когда сержант Джонс выполняет инструкции, он повышает голос. — Теперь входи.
  Она открывает дверь – она выглядит немного разочарованной – как будто ожидая, что это ее помешает.
  «Сделай это еще раз».
  — То же самое, шеф? Прямо снаружи?
  Скелгилл коротко кивает. Сержант Джонс дублирует процедуру. И снова дверь плавно распахивается.
  'Продолжать идти. Потяните его посильнее, когда закроете.
  Сержант Джонс несколько застенчиво смотрит на сержанта Лейтона, который отступил на пару шагов назад и выглядит озадаченным; он почти мог бы думать о максиме, приписываемой Эйнштейну, о том, что повторять одно и то же действие и ожидать другого результата — это признак безумия. Он испускает долгий вздох.
  Но, должно быть, при одиннадцатом или двенадцатом залпе сержанта Джонса, когда она начинает заметно слабеть, дверь не открывается. Ее голос доносится эхом с каменной лестницы.
  — Хозяин?
  Скелгилл бросается вперед и сам пытается открыть дверь. Разумеется, он заперт – несмотря на то, что к ключу не прикасались и он находится в нормальном вертикальном или нейтральном положении в замочной скважине. Однако он поворачивает его по часовой стрелке, и это освобождает замок. Он открывает дверь, за которой стоит сержант Джонс с широко открытыми глазами.
  'Ух ты.'
  Но Скелгилл не ждет никакой похвалы. Он падает на одно колено и, открыв дверь, поворачивает ключ против часовой стрелки и берет выступающий засов между большим и указательным пальцами левой руки.
  «Посмотри на это».
  Когда его подчиненные толпятся вокруг него, он демонстрирует, что есть люфт – не большой, но около четверти дюйма – в направлении движения засова.
  — Этот замок древний. Пружины должны быть закаленными.
  Теперь сержант Лейтон трубит.
  — И что, Шеф, что случилось?
  Скелгилл встает и сгибает позвоночник. Затем он показательно толкает дверь.
  «Я считаю, что каждый раз, когда кто-то закрывает его, этот засов выдвигается немного больше. В конце концов, достаточно просто зацепиться за ответную планку – бинго – она заперта».
  На мгновение наступает молчание, но вскоре сержант Джонс начинает говорить, ее голос приближается к шепоту.
  — Но, шеф, — это значит, что когда умерла Скарлетт Лидделл, — возможно, он не был заперт изнутри.
  Наступает более продолжительное молчание, пока каждый из них осознает последствия – со своей скоростью – и именно сержант Джонс заявляет, пожалуй, самый важный аспект.
  «Кто-то мог войти и выйти этим путем, не проходя мимо Уилла Лидделла. Когда закрыли дверь – она заперлась сама».
  «Ух ты, вот открылась банка с червями. Теперь это мог быть любой из нищих!
  Возражение сержанта Лейтона, по мнению Скелгилла, слишком легкомысленно.
  — Том включая, а, Лейтон? Или Лавиния?
  Кажется, в тоне Скелгилла есть сарказм – и, возможно, Д.С. Лейтон использует то, что он сам мог бы назвать «горбом», – хотя он произносил бы это слово без начальной буквы «h». Он придумывает довольно сварливый ответ.
  «Это похоже на крутую семью Адамс » .
  Скелгилл исподтишка улыбается сержанту Джонсу.
  «Не говоря уже о семье Адамс , Лейтон – если бы не ты и твоя болтовня» 5:21, мы бы сейчас здесь не стояли. Я соглашусь на банку с червями.
  Сержант Лейтон, похоже, немного успокоился.
  «Ну и что, Шеф, ведь все еще на чертежной доске?»
  Перед ответом Скелгилла следует значительная пауза.
  — Снова в школу, Лейтон.
  
  
  OceanofPDF.com
   20. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЭДИНБУРГ
   
  Понедельник, 15:00
   
  «Хозяин, я думаю, это потенциально важно».
  Сержант Джонс устраивается на пассажирском сиденье машины Скелгилла. Двумя руками она прижимает к груди только что прочитанный отчет; она выдыхает, прижав губы к верхнему краю страниц, и бумаги вибрируют, как трости духового инструмента. Ее взгляд затуманивается; хлещет дождь, и дворники ведут безнадежную борьбу с грохотом, усиленным брызгами, выбрасываемыми колонной грузовиков, заполнившей среднюю полосу автострады. Оставив сержанта Лейтона удерживать форт в штабе и отправившись сорок минут назад, они пересекли границу. Указатели на Локерби нечетки в тумане, и пейзаж начинает принимать подвижный характер, намекая на то, что грядущая страна станет еще более бесплодной. Но они мало что из этого видят – возможно, это благословение для Д.С. Джонса – поскольку, по крайней мере, Скелгилл не может так легко отвлекаться на мысли о рыбалке каждый раз, когда они пересекают какой-нибудь опухший ручей или – теперь, когда они в Шотландии – опухший ожог .
  — Думаю, тебе лучше меня проинформировать.
  Отчет – заголовок, который сержант Джонс собиралась передать своим коллегам, когда замок в камере леди Анны заклинило, вынудив их развернуться, и они направились на север, – касается отдельного вопроса. Копание в счете мобильного телефона Скарлетт Лиддел выявило некоторую нерегулярную активность.
  «Высшие баллы таковы». Сержант Джонс остается в полулежачей позе и не обращается к записям. Она продолжает смотреть вперед, словно загипнотизированная метрономическим свистом дворников. Но ее голос ясен, а фразы экономны. — Скарлетт Лидделл звонила по незарегистрированному номеру — мобильному с оплатой по мере использования. Звонки были сделаны три года назад – ближе к концу периода, когда она работала в Лондоне – и последний раз был две недели назад. Обычно один звонок в неделю – обычно в пятницу. Звонки были кратковременными – менее минуты, часто всего несколько секунд. Бывали периоды по несколько месяцев, когда звонков не было. Около месяца назад произошло особенно сильное скопление. Все звонки были исходящими с ее мобильного телефона. Приемная трубка и SIM-карта были куплены в супермаркете Tesco в Эдинбурге за несколько дней до первого звонка Скарлетт Лидделл. Покупатель заплатил наличными – то же самое и для последующих пополнений».
  — Похоже, это ее дилер.
  Хотя Скелгилл — всего лишь саркастичный человек, сержант Джонс нахмурился, и его предложение явно противоречит сути ее мыслей. Кроме того, Уилл Лидделл не только отверг любые подобные предположения, но и в кровотоке его покойной жены не было обнаружено никаких инородных веществ.
  «Большинство звонков было получено в Эдинбурге, но иногда и в Лондоне, а предыдущие звонки были сделаны из Лондона. Точнее, получатель неизменно находился либо в районе Ковент-Гардена, либо в том месте, которое они называют Ист-Эндом Эдинбурга». Она делает паузу на мгновение. «Наверное, мы можем запросить более точную триангуляцию, но эти местоположения соответствуют офисам Liddell Acorns ».
  Скелгилл небрежно пожимает плечами, от чего его руки дрожат до руля и вызывают раскачивание траектории автомобиля.
  — Случайно, у Уилла Лидделла есть еще один телефон.
  Но сержант Джонс все продумал.
  — Шеф, я мог бы на это поверить — возможно, пока у них были тайные отношения — но почему они продолжались потом — еще два года? Скелгилл не отвечает, поэтому она продолжает. «И я мог бы купить, что у Уилла Лидделла может быть частный номер – отдельный от его деловой линии – но, конечно, он все равно будет на счете компании – и почему эти странные односторонние звонки?»
  — Итак, какова твоя теория?
  «В отличие от текстовых сообщений, телефонные звонки не оставляют компрометирующих слов. Я думаю, она договорилась о встрече. Я думаю, у нее был роман – с кем-то, кто так же старался это скрыть, как и она. Мы знаем о политике компании в отношении взаимоотношений. Мы знаем, что Уилла Лидделла считают контролирующим».
  В его профессиональной жизни в такие моменты естественная упрямость Скелгилла, вероятно, является преимуществом, поскольку она действует как сдерживающий фактор того, что он считает зашоренным энтузиазмом других.
  — Да, но у нее вообще был роман — с Уиллом Лидделлом. То, что вы мне говорите, означало бы, что у нее было два романа.
  — На самом деле, шеф — самый длительный период временного прекращения звонков приходится на момент, когда она покинула компанию, — когда ее отношения с Уиллом Лидделлом стали достоянием общественности. Можно предположить, что она связалась с ним, а затем воссоединилась с другим человеком. Кто-то из Эдинбурга. Может быть, кто-то, кто был на выходных, посвящённых «Тайне убийства».
  Скелгилл издает пренебрежительное рычание.
  — Вы, очевидно, имеете в виду Кевина Мейкписа.
  Удивленный его прямой подсказкой, сержант Джонс чувствует себя обязанным отступить.
  — Ну, это факт, что Дерек Дафф и Майк Люкер — постоянные посетители здания «Лидделл Желуди» в Эдинбурге — несколько раз в неделю на собраниях. Но предыдущие звонки, сделанные Скарлетт Лидделл из Лондона и полученные в Лондоне, разве это исключает их? Принимая во внимание, что мы знаем, что Кевин Мейкпис ездил на юг для встреч с другими руководителями маркетинга и его различными рекламными агентствами. И он дал ей эту работу.
  Скелгилл размышляет пару мгновений.
  — Я так понимаю, мы пытались позвонить по этому номеру?
  — Он выключен, хотя и не деактивирован. Она издает легкий ироничный смех. — И никакого личного приветствия.
  Наступает тишина – каждый из них размышляет о возможных последствиях – хотя, пока сержант Джонс думает вбок, Скелгилл просто ждет, чтобы увидеть, что произойдет. Этот метод он усовершенствовал благодаря рыбалке. Бывают случаи, когда слишком усердные усилия приводят к пустому дню на воде; когда сидите плотно, плывя по ветру, не позволяя себе отвлекаться на навязчивый раздражитель, — лучшая реакция. По его опыту, рыба – или, по крайней мере, поклевка – появляется сама по себе, часто небольшими группами. Феномен лондонского автобуса. И вот, капитальная связь нарушает спокойную поверхность их созерцания. Он начинается с бестелесного голоса кокни сержанта Лейтона, который звонит по номеру сержанта Джонса; она включает режим громкой связи. Он звучит оживленно.
  — Хозяин, та старушка, к которой мы ходили, — тетушка Скарлетт Лидделл — ну, не тетушка — но ты понимаешь, о чем я — ты съел все ее пирожные?
  Нахмуренный Скелгилл смотрит и видит, что сержант Джонс ухмыляется, но ему удается лишь на мгновение оторвать взгляд от неясной дороги впереди.
  — Продолжай, Лейтон.
  — Да, шеф, что это такое — она нашла тот адрес, по которому Скарлетт Лиддел переехала в Вест-Энде — уведомление о перенаправлении почты, которое она задержала — почтовое отделение отправляет его на ваш старый адрес, чтобы остановить любого Тома, Дика или Гарри перенаправил твою почту без твоего ведома?
  — Я поверю тебе на слово, Лейтон.
  — В любом случае, шеф, — она позвонила ранее, — я проверил адрес. Это квартира на Шелтон-стрит, сразу за Лонг-Эйкр, недалеко от Боу-стрит.
  Скелгиллу не нужно напоминать, что лондонский офис Liddell Acorns расположен на Боу-стрит. Но это просто соответствует той информации, которой они уже располагают – что Скарлетт Лидделл переехала в квартиру недалеко от своей работы. Однако следующего открытия сержанта Лейтона он не ожидает.
  — Хозяин, в лондонском районе Камден действует система регистрации домовладельцев. Владельцем в течение последних девяти лет был г-н К. Мейкпис. Их не может быть слишком много.
  В наступившей тишине сержант Лейтон высказывает некоторые предположения.
  — А как насчет того, шеф — должно быть, это был тот загадочный чудак, который появился той ночью в Биконсфилде — подвез Скарлетт Лидделл к своему багору? Помогли ей переехать.
  Скелгилл продолжает смотреть вперед. Взгляд, приближающийся к тревоге, медленно охватывал его черты – как будто его постепенно заставляли принимать то, что ему не нравится. Он снова бросает взгляд на сержанта Джонса – она делает короткое размахивающее движение рукой перед лицом, как бы давая понять, что эта новость слишком горячая, чтобы ее можно было принять. Сержант Лейтон подтверждает, что у него есть округ Колумбия, пытающийся извлечь исторические налоговые отчеты совета, чтобы они могли подтвердить, что Скарлетт Лидделл действительно была жильцом, – но Скелгилл выглядит достаточно убежденным – хотя и необъяснимо удрученным. Когда он не отвечает, вмешивается сержант Джонс, рассказывая их коллеге об обсуждении «таинственного мобильного телефона» и ее предложении об отношениях. Сержант Лейтон быстро реагирует.
  — Кор черт возьми, мне кажется, Мейкпис был средней ступенькой лестницы.
  Теперь Скелгилл вмешивается.
  — О чем ты говоришь, Лейтон?
  — Ну, знаете, шеф, все, что мы слышали о Скарлетт Лидделл, в двух словах — это голые амбиции . Как рассказала нам старая тетушка, все закончилось тем, что она подцепила своего миллионера. Мне кажется, она не слишком беспокоилась о том, кого ей придется топтать по дороге. Для начала есть печальный случай: Орган – и она переходит к Кевину Мейкпису – пережевывает его – добирается до Эдинбурга – выплевывает его – и переходит к основному блюду, Уиллу Лидделлу».
  Скелгилл, кажется, на мгновение потерпел поражение от такой вопиющей логики. Его неуправляемый корабль затянуло в бурные воды. С оттенком отчаяния в голосе он умудряется бросить якорь.
  — Лейтон, эти звонки продолжались вплоть до последних нескольких недель. Как это согласуется с вашей теорией о том, что она бросила Кевина Мейкписа – если это вообще был он? Как я только что сказал Джонсу: что, если это запасной мобильный Уилла Лидделла?
  Сержант Лейтон, очевидно, несколько сбит с толку несколько взволнованным ответом своего начальника – через громкоговоритель доносятся любопытные бормотания и бормотания – как звук сбитого с толку ученика, решившего сообщить своему школьному учителю, что это всего лишь вопрос времени, когда его мозг сломается. тяжеловесно включился в работу.
  — Ох, черт!
  Но это сержант Джонс – и в ее реакции нет ничего тяжеловесного. Более того, она дополняет свое восклицание несвойственной ей сквернословием – это клятва самобичевания. Но уже благодаря своей редкости она привлекает внимание коллег. Она торопливо пролистывает свои записи.
  — Шеф, то, что вы только что сказали, — о звонках, продолжавшихся до недавнего времени.
  — Да?
  Она находит страницу, которую ищет. Ее глаза бегают по колоннам цифр. Она осторожно кладет ухоженный указательный палец на бумагу, как будто нащупывая какое-то невидимое тиснение.
  — Эта группа — около четырех недель назад — звонки, сделанные с мобильного телефона Скарлетт Лидделл и полученные в Эдинбурге. Теперь она поворачивается и смотрит прямо на Скелгилла. «Меня просто поразило: Уилл Лидделл был в Шанхае. Он пробыл там месяц – весь этот период».
  Скелгилл корчит лицо в гримасе. — Значит… значит, они были не для него. Но если он продолжит играть роль адвоката дьявола, его слова уже не будут звучать убедительно.
  На заднем плане сержант Лейтон откашливается – возможно, это напоминание о том, что он все еще здесь – и хочет услышать, что скажет его коллега. Он чувствует, что есть нечто большее; и он прав. Она делает глубокий вдох.
  — Но, шеф, дело не в этом, дело не в телефонных звонках…
  — Что же тогда?
  «Пока Уилл Лидделл был в Китае, в шести тысячах миль отсюда, Скарлетт Лидделл не просто делала необычно большое количество телефонных звонков». Сержант Джонс облизывает губы, как будто у нее пересохло во рту. — Хозяин, подумай о времени — она тоже забеременела.
   
  *
   
  — Ты не ешь, Шеф?
  Скелгилл угрюмо фыркает. Он заказал всего лишь кружку чая. Сержант Джонс сделал выбор в пользу воды.
  — Я подумал, что мне лучше спастись — на случай, если сегодня вечером мы снова окажемся в том заведении Лалди . Это расточительство – не закончить банкет, когда за него оплачено».
  Сержант Джонс усмехается. Ее босс нечасто отказывается от перекуса – и не в последнюю очередь они сидят в оживленном кафе «Моффат», которое, как она слышала, он хвалил за булочки с беконом; если она правильно помнит, «Лучшее по эту сторону Горна» (который оказался придорожным рестораном, расположенным на берегу реки Тэй). Их нынешнее местонахождение находится всего в тридцати милях к северу от английской границы – половина их двухчасового путешествия – и то, что Скелгилл вообще остановился, в некотором отношении является сюрпризом – но сержант Джонс уловил вокруг него атмосферу беспокойства с тех пор, как они конференц-связь с сержантом Лейтоном. Действительно, запотевшая машина вызывала у него клаустрофобию – но его поведение в клетке, свидетелем которого она была раньше, когда накапливаются доказательства и факты не соответствуют его чувствам – он не раз вылезал из окна своего офиса, протестуя против необходимости для свежего воздуха. Но душное кафе, пропитанное приторным ароматом жареных кофейных зерен, смешанным с запахами кулинарии, — это не совсем то, что нужно для отдыха на свежем воздухе.
  Конечно, Скелгилл обеспокоен. Точно так же, как из-за обнаружения неисправного замка новости сержанта Джонса о звонках были временно отнесены к замку Гринмайр, так и его собственное расследование - более навсегда. Но сомнения продолжают преследовать его. И все же он не может оспаривать новое понимание, которое указывает на Кевина Мейкписа как на ключевого актера в драме выходных «Тайна убийства». Хотя доказательств того, что мобильный телефон принадлежит ему, пока нет, не может быть никаких сомнений в отношении квартиры в Ковент-Гардене, которую временно занимала Скарлетт Лидделл – тогда Скарлетт Робертсон. Что касается интервью с Томасом Монтегю-Брауном, сержанты Скелгилла поспешили напомнить ему, что – хотя дворецкий не умел читать эмоции – его рассказ о Кевине Мейкписе, пришедшем в одиночку в библиотеку, выпившем коктейль и выпившем еще один, безусловно, имел отношение к делу. И не стоит забывать, что в тот роковой вечер, в то время как Даффы на первом этаже и Люкеры на втором держали открытыми двери смежных гримерок, на третьем этаже Фелисити Бельведер и ее бывший муж Кевин Мейкпис этого не сделали. Если бы Кевин Мейкпис хотел покинуть свою комнату незамеченным, он бы это сделал. Он мог бы спуститься по мужской лестнице, пройти через пустую библиотеку и подняться в апартаменты Скарлетт Лидделл по дамской лестнице. Весомости к такой гипотезе добавляет один простой факт, который тогда был упущен, но теперь подтвержден ретроспективным телефонным звонком Томасу Монтегю-Брауну. В то время как остальные члены компании вошли в библиотеку через двери башни, соответствующие их сторонам здания, Кевин Мейкпис вошел с женской лестницы.
  Скелгилл, однако, настаивал на том, чтобы держать под контролем безудержные спекуляции, которые угрожали захватить их дебаты. Следствием поразительного вывода сержанта Джонса относительно эмбриональной беременности Скарлетт Лидделл является вопрос об отцовстве. Но это факт – и его можно установить – при условии соблюдения правильного и деликатного протокола. Если необходимо. Его сдержанность озадачивала его подчиненных, а свою горячность в этом отношении он до конца не понимает. Неужели его волнения коренятся в том, что идея принадлежала не ему? Вопрос о сроках зарубежной поездки Уилла Лидделла поначалу ускользнул от них всех – хотя, оглядываясь назад, он совершенно очевиден. Но поскольку эта тема закрыта, сержант Джонс, похоже, изо всех сил пытается найти общий язык для обсуждения, и между парой воцаряется неловкое молчание. Фактически именно Скелгилл теперь возобновляет разговор, но только в той степени, в которой он излагает свои мысли об их следующих шагах.
  — Завтра ты увидишь Мейкпис.
  — Сам по себе, шеф?
  Выражение лица Скелгилла становится несколько болезненным. Они связались с сержантом Кэмероном Финдли, чтобы организовать интервью от их имени. Скелгилл на мгновение задумывается, что опытный шотландский офицер мог бы присутствовать, однако отвергает эту идею на основании незнания дела. Кроме того, если и кто-то, то это должен быть он, но он чувствует отвращение, которое трудно выразить словами.
  — Вы однажды брали у него интервью.
  — Но не с осторожностью, шеф. А ведь он был больше, помните?
  — Да, но он также пытался произвести на тебя впечатление — так что ты уже на полпути.
  Сержант Джонс выглядит скептически по поводу этого предложения.
  — Я спрошу его прямо?
  Они оба понимают, что она имеет в виду беременность Скарлетт Лидделл.
  «Смотрите, куда дует ветер».
  То, что Скелгилл редко планирует интервью (за исключением случайных секретных сигналов между коллегами), не слишком утешает, а это клише является довольно пустым советом.
  «Я думаю, что более вероятно, что он не знал об этом».
  'Что бы ни.' Скелгилл равнодушно пожимает плечами. «Когда он узнает, он достаточно умен, чтобы понять, что опознать отца не составит труда».
  Сержант Джонс задумчиво кивает. Если это козырь, который они держат в рукаве, то она хочет использовать его с максимальной эффективностью – но каков желаемый результат? Какое-то признание Кевина Мейкписа? Но раскрытие своих карт рискует передать преимущество – и просто предоставить противнику средства для организации защиты. Если бы существовала тайная связь, то в живых остался только один человек, который мог бы написать ее историю. И сами по себе косвенные доказательства не докажут, что Кевин Мейкпис был причастен к смерти Скарлетт Лидделл больше, чем ее муж – или любой другой член партии, если уж на то пошло. Возможно, ей придется смириться с тем, что «видит, куда дует ветер».
  — А что насчет тебя, шеф? Что вы будете делать?'
  Скелгиллу требуется некоторое время, чтобы ответить. Когда он это делает, то с другим из своего репертуара скользких клише.
  «Я буду спать на нем».
   
  
  
  OceanofPDF.com
   21. ЮНКТА СОРОРИБУС
   
  Вторник, 6:15 утра
   
  — Гиббонс, инспектор?
  Скелгилл садится на скамейку над каменной стеной, под которой пожилой мужчина Дэвид Бальфур выполняет свое Тай Чи перед великолепным видом на Эдинбург, городские шпили и башни, окутанные дымным туманом, напоминающим его эпитет «Старый Вонючий» . Недавно взошедшее солнце освещает далекую Басс-Рок, и Скелгиллу вспоминается, что он не проверил свою лодку на предмет ее прежнего прозвища « Завет» . Ибо именно этот человек вполне мог бы сказать: «Ах, ты верующий».
  — Что-то в этом роде, да.
  Это невинная ложь – приматы зоопарка этим утром странно молчали – и бодрствование Скелгилла имело некий внутренний источник. Он был настороже из-за нервозности предстоящего испытания – для многих людей это экзамен, хотя и не для него – но, возможно, гонка с препятствиями или матч по крикету – хотя ни один из этих видов деятельности не является тем видом деятельности, в котором он в настоящее время принимает активное формальное участие. Это может быть только случай Лидделла. Что это может быть решающий день. Но даже в этом случае – он, так сказать, не тот, кто вступает в битву – потому что сержант Джонс готовится встретиться с Кевином Мейкписом в 10 утра в полицейском управлении на Феттс-авеню. Стратегия Скелгилла заключается в том, чтобы она пользовалась если не его доверием, то сотрудничеством мужчины – но, что, возможно, более важно, у нее была его мера – и, таким образом, присутствие Скелгилла могло бы подрезать крылья тому, кто склонен прихорашиваться перед представительницами слабого пола. Хотя раньше его охраняли – возможно, Кевин Мейкпис откроет сержанту Джонсу брешь в его сияющих доспехах.
  «Я никогда не заходил слишком далеко с девочками Саллис».
  Скелгилл вздрагивает. Дэвид Бальфур прервал свои усилия и повернулся к нему лицом. Сочувственная ухмылка кажется неуместной на кривом лице. И все же — хотя он явно говорит о прошедших временах и о предмете иного характера — в его словах есть проницательность — и он, кажется, чувствует что-то в недовольстве Скелгилла.
  — Я говорил не с теми девчонками.
  Теперь старик проницательно поднимает палец.
  — Но их матерями будут девочки Салли. Скелгилл, должно быть, выглядит озадаченным – поскольку мужчина поясняет это, – хотя и в бестолковых выражениях. «Iuncta sororibus».
  — Боюсь, вы меня поймали.
  «Их девиз. Я не уверен, что тот, кто это придумал, был настолько хорош в латыни – но это почти проходит проверку. Позорная стена молчания! Он хмурится и задумчиво качает головой . «Сестры рядом».
   
  *
   
  Скелгилл смотрит на ряд невзрачных женщин в старомодных длинных халатах. В их внешности есть что-то от домашней прислуги – хотя это кажется ему парадоксальным, поскольку эти резные изображения наверняка предназначены для изображения дочерей богатых викторианских купцов. Они стоят прямо, рука об руку, и их каменные глаза бессмысленно смотрят на травянистый дворик, как они, должно быть, делали последние 150 лет. Он удивляется, что не заметил памятную табличку во время своего последнего визита — она, должно быть, шесть футов на три фута и возвышается над центральным портиком старого школьного здания. Под статичными фигурами, разумеется, находится девиз: Iuncta sororibus, новое дополнение к его поверхностному знанию латыни, соответствующее Esox lucius: северное сияние и так далее .
  Его внимание отвлекает пролетарский крик: «Алло, там!» - это дворник - на некотором расстоянии - но заметный в своем светоотражающем жилете - демонстрирующий ладонь узнавания над стриженной головой. Однако, если мужчина намеревается вести какой-то крикливый разговор, он сдается, не начав: вдоль дороги, ведущей к школе, появляется небольшая кавалькада только что выставленных в автосалоне внедорожников, и он выпрыгивает, чтобы перехватить их. Скелгиллу вспоминается видеоролик, который он видел по телевидению, где протестующий отважно пытается противостоять колонне танков. Судя по всему, у дворника такая же бесполезная миссия. Но теперь стук хоккейных клюшек и внезапное крещендо пронзительных криков говорят ему, что «отпор» (еще одно недавнее дополнение к его знаниям) произошел.
   
  *
   
  — Ты не учился в этой школе.
  Сьюзи Дафф моргает, но не отводит взгляда от хоккейного поля.
  «Я вырос в Гамильтоне, к югу от Глазго. Я учился в местной государственной академии. Здесь, на востоке, меня считают виги.
  Скелгилл кивает, возможно, с сочувствием. Ему знакомо это региональное название для любого человека, отдаленно напоминающего гласвежца, как правило, с благими намерениями – например, Скаузера, Джорди или Кокни – но он подозревает, что в этих более возвышенных кругах оно несет в себе намек на унижение и классовую дифференциацию. Один только ее акцент, вероятно, говорит о том, что это не ее альма-матер . Однако, на первый взгляд, нет ничего особенного, что отличало бы ее от других состоятельных матерей, которые наслаждаются роскошью, наблюдая, как их дочери играют в хоккей будним утром. Когда он видел ее в последний раз, она была немного растрепанной – только что из душа, с влажными волосами, в повседневной одежде для прогулки с собакой. Теперь ее волосы причесаны и блестят, а на ней темно-синее стеганое пальто длиной до колен, скроенное на талии и намекающее на ее стройную спортивную фигуру; под ней она носит черные леггинсы и ботинки до щиколотки. Пальто выглядит новым, хотя ботинки, если подумать, возможно, немного потерты. Он задается вопросом, вложила ли она в свою внешность хоть какую-то мысль о встрече с ним; духи, конечно, есть, но теплая, тактильная манера их прогулки по лесистому холму покинула ее. По телефону она звучала немного взволнованно – она собиралась уйти на хоккей – ее дочь Поппи призвали в старшую группу, чтобы сыграть важный кубковый матч. Скелгилл предложил встретиться с ней у поля; и вот они стоят прохладным, ярким утром, солнце все еще низко, струится сквозь голые верхушки деревьев между югом и востоком. Она указала ему, что Лулу, девушка Лидделл, тоже играет; но Скелгилл не видит никаких следов своей матери вдоль боковой линии; он задается вопросом, удерживает ли ее арест Уилла Лидделла. На поле действие такое же безумное, как и раньше, хотя, как он отмечает, более четкое. Это команда до 16 лет, и он видит Катриону Броди напротив в домашней скамейке запасных, оживленную, поглощенную, делающую каждый удар и блок, молча ругающуюся за каждое нарушение; ему интересно, заметила ли она его присутствие.
  — А что насчет остальных?
  — Остальные?
  Это затягивающий ответ. Терпеливо уточняет Скелгилл.
  «Миссис Люкер. Госпожа Бельведер. Миссис Лидделл – Мюриэл Лидделл.
  Ее реакция слишком медленная.
  — Да, я думаю, они это сделали — посещали Саллис.
  В этом притворном сомнении Скелгилл уловил нотку дурного предчувствия.
  — Еще одна причина отправить сюда своих детей.
  'Да.'
  Для человека, часто нетерпеливого и слишком эгоцентричного, чтобы быть мастером светских тонкостей, Скелгилл может быть хитрым. Но ему не очень удобно иметь дело с банальностями, которыми они обмениваются сейчас – и Сьюзи Дафф должно быть очевидно, что это факты, о которых он хорошо осведомлен. Когда наступает тишина – кажется, длится несколько минут – они смотрят спектакль; они оба неподвижны и, кажется, поглощены своими мыслями; но у Скелгилла появляется растущее ощущение, что Сьюзи Дафф ждет, пока он сделает свой ход. На ее лице появилась маска неминуемой гибели; она, кажется, смирилась со своей судьбой; однако Скелгилл — невольный палач. Но есть и более легкий момент – энергичный подкат буквально в паре метров от них. В нем участвуют Поппи Дафф и ее коллега. Мяч рикошетит в их сторону, Скелгилл пригибается и одновременно выбрасывает левую руку, чтобы поймать мяч. Судья сигнализирует, что это мяч Саллис – Скелгилл протягивает его девушке – которая смотрит на него своими холодными голубыми глазами – но когда она берет мяч, на ее лице появляется мимолетная, но милая улыбка. Сьюзи Дафф – когда от нее можно было бы ожидать поощрения дочери – не говорит. Когда пьеса движется по флангу, это делает Скелгилл.
  Когда слова доходят до Скелгилла, он чувствует, что они были с ним уже долгое время – не совсем на кончике его языка – где-то более интуитивным – и что это древние слова сами по себе – и что это были слова, которые он спал. на письмах, которые сформировались, как эмбриональные головастики, и, наконец, изложили неприятную правду, которая терзала его подсознание – пусть и с перерывами, беспокойство не покидало его.
  — Она принадлежит Уиллу Лидделлу.
  Он не использует дальнейших объяснений – или даже намека на вопрос в своей интонации – такова его фраза, высказанная с уверенностью интуиции – и это убеждение, таким образом, передается Сьюзи Дафф. Она продолжает смотреть на поле, ее глаза больше не следят за пьесой и даже за дочерью, если уж дошло до этого.
  — Это так очевидно?
  В этот головокружительный момент Скелгилл может только услышать ее слова, таков внезапный стук крови в его голове, сердце поднимается в груди. Когда он говорит, его голос звучит бестелесно, как будто он не может быть его собственным. Но он чувствует, как с него сняли огромную тяжесть, как будто невидимый ангел пролетел.
  — Я не должен так говорить. В ее глазах твой блеск.
  То, что Скелгилл описывает материнскую сдержанность ледяных голубых отцовских глаз, можно с такой же легкостью интерпретировать как пренебрежение, как и комплимент, который он намеревается сделать; однако она принимает его замечание с видимым невозмутимостью. Проходит некоторое время, прежде чем она отвечает.
  «Уилл — очень старый друг Дерека, очень хороший друг».
  Скелгилл тоже продолжает смотреть на поле, как будто встреча с ней проткнет маленький пузырь уверенности, который их окутал. Действительно, его поведение можно было бы счесть чрезмерно пассивным, но коллега-рыболов заметил бы в его глазах сосредоточенность, одержимость, которая преобладает в тот промежуток времени между сигналом о поклевке и обнаружением добычи, барахтающейся в сети. Но на это замечание он поднимает бровь.
  — Это один из способов выразить это.
  «Это правда».
  «Мне кажется, что у Уилла Лидделла интересный взгляд на дружбу».
  Тишина больше. Краем глаза Скелгилл видит, что Сьюзи Дафф кусает губу. Надеется ли она, что он знает меньше, чем она боится? Она не реагирует на его замечание.
  — Когда Скарлетт Лидделл не спустилась в библиотеку — и мистер Лидделл обнаружил, что дверь заперта, — это определенно вы предложили сопровождать его обратно, а не наоборот?
  Она, кажется, не удивлена тем, что Скелгилл поспешно перешел к этому вопросу. Она все еще не смотрит на него; однако может быть признак облегчения, расслабление плеч. Конечно, ее тон неосторожен.
  — Да, это моя идея.
  Скелгилл делает еще одну паузу, прежде чем задать следующий вопрос, но она терпеливо ждет.
  «Я и мой сержант, сержант Джонс, провели реконструкцию. Подняться по одной лестнице, пройти через комнаты и спуститься по другой. Вам потребовалось примерно на три с половиной минуты больше, чем нам».
  Наконец она поворачивает голову к нему, но он не замечает в ее глазах никаких признаков паники. Кажется, она понимает, что он требует объяснений.
  — Инспектор, вы спрашивали об этом Уилла?
  Скелгилл гримасничает.
  «Я слышал, что его адвокат посоветовал г-ну Лидделлу отвечать «Без комментариев» на все вопросы в данный момент».
  Сьюзи Дафф явно заинтересована в том, чтобы Скелгилл был честен в этом вопросе, хотя он мог бы прибегнуть к уловке. Может ли он быть на ее стороне? Скелгиллу кажется очевидным, что она борется с разделенной лояльностью, но она не спешит заметать собственные следы - состояние, которое он сразу же распознает.
  — Естественно, мы прошли долгий путь, инспектор.
  В ее тоне нет ни горечи, ни привязанности; ни сожаления, ни тоски. Оно совершенно лишено эмоций.
  — Достаточно долго, чтобы Скарлетт Лидделл могла встать между вами?
  — О, нет, нет, ничего подобного. Теперь ее черты стали встревоженными. «Мы вошли в комнату Скарлетт – все было именно так, как я описала. Уилл немедленно заглянул в ванную – он вскрикнул – и я побежала за помощью».
  Скелгиллу снова потребовалось несколько минут, чтобы сочинить ответ.
  «Во-первых, вам просто потребовалось больше времени, чтобы добраться туда».
  — В этом нет никакого преступления, инспектор?
  И все же ее тон остается деловым, хотя он мог бы ожидать, что он будет умоляющим.
  «Сокрытие доказательств может считаться преступлением – мешать полицейскому выполнять свои служебные обязанности». Он вдыхает и выдыхает медленнее. «Но я не могу вспомнить ни одного правила, согласно которому вам нужно потратить одну минуту, две минуты или три минуты или больше, чтобы добраться до спальни Скарлетт Лидделл».
  «Если бы мы подозревали, что Скарлетт в беде, мы бы, конечно, бросились ей на помощь».
  — И это касается мистера Лидделла?
  — Несомненно, инспектор. Он поклонялся земле, на которой она стояла».
  «У него был забавный способ это показать».
  Теперь снова пауза – и она не оспаривает это утверждение, а лишь вздыхает.
  «С Уиллом все не так, как кажется».
  — Очевидно.
  Скелгилл думает, что если бы Уилл Лидделл взял свидетеля «открытия» Скарлетт Лидделл, убив ее ранее, потребовалась бы невероятная степень бессердечия, чтобы развлекаться со Сьюзи Дафф в течение большей части четырех минут. Но теперь ее голос прерывает его размышления.
  — Я ни на секунду не верю, что он убил ее.
  Скелгилл внимательно смотрит на женщину.
  — Знала ли Скарлетт Лидделл о его — как они это называют — его грешках?
  Но теперь она удивляет его небольшим актом сопротивления.
  — Что-нибудь доказано, инспектор?
  Черты лица Скелгилла становятся суровыми.
  «Мне сказали, что еще четыре предполагаемых жертвы вышли на связь ночью. Мы приближаемся к двузначным цифрам».
  Взгляд Сьюзи Дафф отводит взгляд.
  — Я не могу говорить за Скарлетт, инспектор. Но она знала его не так уж долго. По масштабу вещей они были практически новой парой».
  «Похоже, это не стало сдерживающим фактором с его стороны». Его взгляд ищет Катриону Броди. «Нам известно как минимум об одном инциденте, зарегистрированном за последние двенадцать месяцев».
  Сьюзи Дафф выглядит подавленной. Она медленно кивает.
  — Возможно, нет.
  — А как насчет первой жены — Мюриэл Лидделл — мы о чем говорим — пятнадцать лет вместе? Должно быть, она что-то знала.
  — Вам придется спросить ее, инспектор.
  Скелгилл чувствует, что в манерах Сьюзи Дафф появилась некоторая сдержанность.
  «Я думал, жены знают все о своих мужьях? А потом рассказал об этом своим друзьям».
  — Я полагаю, ты можешь решить не знать некоторых вещей. И есть степени дружбы.
  Скелгилл задумчиво кивает.
  — Тогда как насчет Белинды Люкер и Фелисити Бельведер — что бы они сказали, если бы я спросил их об Уилле Лидделле — теперь крышка приоткрыта?
  Глаза Сьюзи Дафф бегают по сторонам, как будто она измеряет расстояние между белыми линиями на игровой поверхности.
  — Инспектор, я не думаю, что справедливо задавать мне эти вопросы. Я имею в виду — мы не сделали ничего плохого — не противоречащего закону. Верно?
  Скелгилл на мгновение озадачен ее ответом; что это во множественном числе. Но он продолжает задавать намеченный вопрос.
  — Сьюзи, почему ты пошла с ним наверх? Он смотрит на нее и сдержанно взмахивает рукой в ее сторону. — Вам нечего доказывать. Возможно, он захочет добавить что-нибудь еще, но он уже встревожен тем, что использовал ее имя, и еще один шаг может привести к непрошеному вниманию.
  Тем не менее Сьюзи Дафф краснеет. Она переминается с ноги на ногу. Когда приходит ее ответ, он звучит странно уклончиво, в ее тоне звучит смирение.
  «Дерек все еще живет мечтой – он все еще думает, что он профессиональный футболист, местная знаменитость – что все, что ему нужно сделать, это прийти в офис какого-нибудь потенциального клиента, и ему вручат пустой чек. Но все это было почти два десятилетия назад. Молодые люди, занимающиеся маркетингом – они никогда о нем не слышали – и способы достижения победы не позволят вам далеко продвинуться в сегодняшнем беспощадном деловом мире».
  Скелгилл кивает (но он думает о выводах сержанта Джонса), что бизнес Уилла Лидделла почти наверняка был единственным источником дохода Дерека Даффа. И теперь следствие этого обстоятельства стоит повсюду вокруг него – хоккейные поля, прожекторы, павильон, ухоженные площадки, прекрасно ухоженные здания, счастливые ученики и мотивированный персонал. У Сьюзи Дафф уже есть один ребенок в этом заведении, и еще трое стучатся в огромные дубовые двери. Какой доход семьи необходим, чтобы отправить выводок из четырех человек в частную школу? Но какая мать, послав первую, сможет отказать остальным?
  Скелгилл задается вопросом, становится ли картина более ясной или более запутанной. Одна из предположений его сержантов заключалась в том, что Скарлетт Лидделл, возможно, угрожала встать между Уиллом Лидделлом и средствами к существованию одного из мужчин, которые от него зависели. Но какое животное в джунглях самое опасное – конечно же, тигрица со своими детенышами.
  И все же это не тот образ, который доминирует в его мыслях – он видит фотографию трех женщин – Сьюзи Дафф в ее платье с глубоким вырезом – и «сестер» с каждой стороны, каждая из которых поразительно привлекательна по-своему – Белинда Люкер и Фелисити Бельведер. Он видит парадокс.
   
  *
   
  — Где ты, шеф?
  Скелгилл оглядывается по сторонам, но не замедляет шага. Он следует за своим носом от школы через богатые пригороды. Впереди перпендикулярно тянется обсаженная деревьями аллея отдельно стоящих жилых домов. У него сложилось впечатление, что эта более значимая улица пересекает хребет, спускающийся со смотровой площадки «Отдыхай и будь благодарен»; это дорога, которую он узнает. Он поворачивает налево от тупика, который ошибочно принимает за «Безумный проспект» — напротив на пограничном заборе есть еще один знак.
  — Направляемся на запад вдоль дамб Рэвелстона.
  Из описания Скелгилла должно быть достаточно очевидно, что он не направляется к своей коллеге, хотя он находится всего в миле от ее местонахождения в полицейском управлении.
  'Ой.'
  'Что это такое?'
  — Прежде чем я скажу Кевину Мейкпису, что он может идти, я подумал, что ты, возможно, захочешь его увидеть. Она тревожно кашляет. — Он признался!
  Скелгилл замирает как вкопанный. На его лице появляется мрачное смятение. Он выглядит ошеломленным и не отвечает. На другом конце линии сержант Джонс замечает его замешательство. Она тоже кажется противоречивой, поскольку ее рвение окрашено оттенком неудовлетворенности.
  — Не для того, чтобы убить , шеф, не для того, чтобы стать причиной смерти Скарлетт Лидделл — иначе я бы попросил вас запереть его. Она снова прочищает горло. — Он признает, что они были любовниками — большую часть последних трех лет — вплоть до… пока она не умерла.
  Эта квалификация, похоже, приветствуется в Скелгилле. Он продолжает идти, хотя и более осмотрительно, его глаза выявляют неровности, вызванные корнями деревьев, которые портят ткань асфальтированной дороги перед ним».
  — Он лжет?
  — Я так не думаю. Я решила бросить ему вызов, предупредив его о беременности – никаких нарастаний – и он просто сдался – он винит себя – говоря, что она не покончила бы с собой, если бы он ей поверил – но он подумал, что она блефует и… '
  Тут его прерывает Скелгилл.
  «Подожди, подожди – вот и вся история – начни с самого начала».
  Кажется, сержант Джонс перестраивается за столом, возможно, находя нужное место в объемистых заметках.
  «Что мы подумали о незарегистрированном телефоне – мы были правы – это его – он купил его, когда они начали встречаться – когда Скарлетт Лидделл была Скарлетт Робертсон – жившей в Лондоне. Он находился в самом разгаре бракоразводного процесса – плюс стоял вопрос о запрете межштатных отношений. Так что, похоже, они оба были счастливы сохранить это в тайне. У них была простая система: она звонила ему и договаривалась о встрече. Никаких голосовых сообщений и текстовых сообщений. Если ей не удавалось дозвониться, она пробовала еще раз позже. И он признается, что владеет квартирой на Шелтон-стрит, которая изначально была его холостяцкой квартирой. Когда он женился на Фелисити Бельведер, он переехал к ней — у нее была квартира побольше в Хаммерсмите, которая была ближе к тому месту, где они оба работали в то время. Он сдал свое жилье в аренду – когда на сцене появилась Скарлетт Робертсон, оно оказалось между арендами, поэтому он предложил его ей».
  Скелгилл, хотя и внимательно слушает, тоже хмурится. Его тон довольно резкий.
  «Как этот бизнес с неразлучниками сочетается с ее замужеством за Уиллом Лидделлом?»
  Сержант Джонс вырывается нервным смехом. Скелгиллу кажется, что она питает некоторую симпатию – но к кому – невозможно сказать. Что Кевин Мейкпис проиграл – или что мисс Робертсон не смогла устоять перед соблазном стать миссис Лидделл?
  — Он сказал, что у нее повернулась голова. Поэтому он думал, что между ними все кончено. Но после того, как она ушла из компании и вышла замуж за Уилла Лидделла, она снова начала ему звонить. Она сказала ему, что поняла, что действительно любит его. Они продолжили с того места, на котором остановились».
  «За исключением того, что сейчас она уже ест свой торт и тоже его ест».
  «Она настаивала на том, что брак был ошибкой, и сказала ему, что есть более зловещая причина, по которой она не может остаться с Уиллом Лидделлом».
  — Но не то, что это было?
  — Не сейчас — очевидно, он сложил два и два после ареста Уилла Лидделла.
  — Знал ли Уилл Лидделл что-нибудь об этом… деле?
  — Кевин Мейкпис утверждает, что нет, шеф. Он говорит, что если бы он это сделал, то не продержался бы на своей работе и пяти минут».
  Шаги Скелгилла становятся довольно тяжелыми, его голова кивает при каждом шаге.
  «Помните, Мюриэл Лидделл говорила мне, что для Скарлетт было хорошее время с финансовой точки зрения выйти замуж за Уилла Лидделла. Кевин Мейкпис тоже это знал бы».
  Скелгилл слышит шипящий вздох.
  — Шеф, вы предполагаете, что это был заговор?
  'Почему нет? Выйдите замуж за Уилла Лидделла, как только его богатство удвоится – увезете с собой кругленькую сумму – и будете жить долго и счастливо в качестве новой миссис Мейкпис».
  — Но, шеф, такой план — изменит мотив убийства в пользу Уилла Лидделла.
  «Может случиться так».
  Наступает период радиомолчания, но в этот период сержант Джонс повторяет предложение Скелгилла и приходит к выводу, что оно не подкреплено каким-либо большим чувством убежденности.
  «Хозяин – в вечер загадочного убийства – Кевин Мейкпис говорит, что пошел навестить Скарлетт Лидделл – он говорит, что вышел из комнаты до семи вечера – он не знает точного времени, может быть, минут за десять – он спустился и прошел через пустую библиотеку и снова вверх по женской лестнице – как мы и думали, кто-то может. На прошлой неделе она оказывала на него давление – она хотела, чтобы он выступил против Уилла Лидделла – чтобы сказать ему, что он и Скарлетт влюблены. Он не мог понять, почему это вдруг дошло до апогея в отношении Скарлетт – он пытался отговорить ее не торопиться. Конечно – если он не знал о ее состоянии, то понятно, что он чувствовал, что она действует опрометчиво. Он говорит, что она стала очень настойчивой – и упоминала об этом несколько раз в субботу – что, если он не сделает этого, то это сделает она. Он пытался убедить ее, что это будет катастрофой – сообщить эту новость в выходные, когда празднуется день рождения Уилла Лидделла. Но за чаем она начала сильно пить - она пригрозила объявить об этом позже в библиотеке перед всеми - говоря, что тогда может сделать Уилл Лидделл? Кевин Мейкпис заявил, что ему придется это отрицать. Ее ответом было предупреждение его, что она сделает что-то еще более радикальное – о чем он будет сожалеть всю оставшуюся жизнь. Он думал, что она просто притворяется – что же она на самом деле могла сделать? Вот только в ее манерах было какое-то маниакальное намерение, которое его напугало. Поэтому он пошел в ее комнату, чтобы попытаться отговорить ее.
  — И что случилось?
  «Ах, вот в чем дело, шеф. Он не получил ответа. Он постучал несколько раз – подождал семь или восемь минут – на случай, если она была в ванной или раздевалке и не услышала его. В конце концов он попробовал открыть дверь – и она была заперта. Вероятно, он заперся, когда Скарлетт Лидделл пришла после чая. Он сказал, что больше ничего не может сделать – возможно, она была в номере Уилла Лидделла – и сообщить новости. Когда в 7 часов вечера прозвучал гонг, он сдался – он не хотел, чтобы кто-то из гостей застал его на неправильной лестнице. Он сказал, что его трясло, он пошел прямо за напитками и выпил одну, как описал Том Монтегю-Браун». Сержант Джонс задумчиво делает паузу. — Знаете, возможно, он не доверял Скарлетт Лидделл, чтобы довести дело до конца — одно дело сказать Уиллу Лидделлу, а совсем другое — оставить его. Или, может быть, он струсил – возможно, он предпочел бы продолжить тайное дело. Несмотря на внешнюю браваду, я думаю, что в душе он немного трус. Он признался, что был в ужасе, когда Уилл Лидделл вошел в библиотеку – и поэтому начал рассказывать о проблеме с маркировкой виски – хотя быстро понял, что Уилл Лидделл еще ничего не знал – а затем начали прибывать другие, и это разрядило обстановку. ситуация – за исключением того, что он говорит, что все еще был на иголках на случай, если Скарлетт выполнит свою угрозу публичного объявления. Затем произошло драматическое вмешательство Сьюзи Дафф – и оно внезапно поразило его – ее самоубийство – это то, о чем он будет сожалеть. Хотя, конечно, оглядываясь назад, мы понимаем, что она, возможно, имела в виду не это».
  Скелгилл, похоже, не склонен проводить различия.
  — Почему он не признался?
  «Он утверждает, что планировал это сделать – когда пришел в себя – но затем он узнал от других – Дерека Даффа и Майка Люкера – что полиция рассматривала это как возможное нечестное преступление – и он понял, что он будет главный подозреваемый. Он говорит, что, как только он вообще не высказался, он почувствовал, что у него нет другого выбора, кроме как промолчать – и что в любом случае он не сделал ничего плохого. Он постучал в ее дверь и ушел.
  Брови Скелгилла нахмурены. Это оправдание протестующей невиновности имеет знакомое звучание.
  — Так кто же, по его мнению, это сделал?
  — Он выглядел искренне шокированным, когда я спросил его об этом, шеф. Он сказал, что это наверняка было самоубийство? Когда я надавил на него (единственный сценарий, который он мог придумать, это если бы Скарлетт рассказала Уиллу Лидделлу), и что он убил ее в ярости ревности. Но он считал это неправдоподобным – какой психопат убьет свою жену, а затем поведет себя нормально по отношению к ее любовнику, с разницей всего в несколько минут?»
  Скелгилл, похоже, может придумать, какой именно, но у него есть более существенный вопрос.
  — Что он сказал о беременности?
  «Он был совершенно сбит с толку – она обещала ему, что использует противозачаточные средства. Он искренне расстроен этим, шеф. Он действительно был очень эмоционален. И я думаю, что в сегодняшнем интервью он впервые смог выразить свои чувства к Скарлетт другому человеку».
  Скелгилл издает циничное рычание.
  — Имейте в виду, что у него есть две недели, чтобы отрепетировать свои оправдания.
  Сержант Джонс вдыхает воздух, хотя и колеблется, словно тщательно подбирает слова.
  — Послушайте, Шеф, я думал, что он — лучший кандидат на роль убийцы. Теперь я верю ему.
  Ее тон тревожен – и поэтому реакция Скелгилла должна быть неожиданной.
  'Отлично. Запишите это.
  — О, конечно, сделаю, шеф. Удивление заметно в ее голосе. — Я, э… скажу Кевину Мейкпису, что он может идти, ладно?
  «Да».
  — Э… что ты делаешь, Шеф?
  — Я собираюсь рассказать тайну его бывшей жене.
   
  *
   
  Как раз в тот момент, когда Скелгилл готов нажать кнопку, чтобы запросить доступ в квартиру Фелисити Бельведер в Равельстоне, звонит его телефон – или, скорее, Ламбет- Уок , самый вездесущий из звонков, раздающийся в богатом пригороде Эдинбурга.
  — Лейтон.
  Скелгилл пятится от общей двери, словно опасаясь, что подслушивающие могут услышать его через домофон.
  — Ага, шеф, понял, немного интересных новостей от судебно-медицинской экспертизы и технарей — на телефоне Скарлетт Лидделл. Я подумал, что ты захочешь узнать это прямо сейчас.
  «Да».
  Д.С. Лейтон, очевидно, усматривает в односложных словах Скелгилла достаточную поддержку, поскольку приступает к объяснению.
  — Прежде всего, шеф, судебно-медицинская экспертиза. На телефоне есть три набора отпечатков – на самом деле вы могли ожидать большего – так люди в наши дни передают свои телефоны. Очевидно, Скарлетт Лидделл – и Уилла Лидделла, о котором мы знаем – а затем еще один набор – вероятно, женский – нежный вроде – и с остатками какого-то крема для рук. И они одни из самых последних, стоят поверх остальных, если вы понимаете, о чем я? (Скелгилл хрюкает в знак подтверждения. Он присел на корточки у низкой стены и смотрит на муравьев, добывающих пищу.) «Тем временем ИТ-специалисты поддерживают связь с телефонной компанией – кажется, Скарлетт Лидделл – или, по крайней мере, кто-то, пользующийся ее телефоном – пыталась отправить сообщение без четверти семь в субботу вечером – и предполагаемым получателем был этот загадочный номер».
  — Личный номер Мейкписа, Лейтон. Он только что признался в этом Джонсу.
  — Кор черт возьми… ну, вот и все, Шеф. Сержант Лейтон издает подтверждающий двойной звук, прижимая язык к нёбу. — Однако дело в том, что текст так и не прошел — файл был слишком большим, как будто это была фотография, которую она пыталась отправить — и что со слабым сигналом внутри стен замка — сеть едва уловила попытку соединять.'
  — Это неудивительно, Лейтон, учитывая то, что только что узнал Джонс.
  — Нет, Шеф, но, возможно, это еще больший сюрприз — на самом телефоне нет никаких следов текста или фотографии. Они были удалены».
  Незаметно для коллеги Скелгилл ухмыляется, хотя и с некоторой строгостью. Когда он не отвечает, его сержант предлагает подсказку.
  — Что вы думаете, шеф?
  — Думаю, ты только что внес небольшой поворот в мою историю, Лейтон.
   
  *
   
  — Мисс Бельведер, я не буду ходить вокруг да около. Скелгилл тут же опровергает его слова, не продолжая. Он облизывает губы, и видно, что во рту у него пересохло. Трудно судить, происходит ли это просто потому, что теперь, столкнувшись с тем, что он говорит, он находит это неприятным, или, наоборот, потому, что он хочет создать некоторое психологическое давление. В любом случае, ему потребуется несколько секунд, чтобы возобновить работу. Он сжимает нечто похожее на захват Кирби между указательным и большим пальцами левой руки. «Это момент, когда нужно отложить в сторону гордость или смущение. Если вы дадите мне ответ, которого я жду, вы и ваша дочь сможете жить дальше. Этот разговор будет полностью не для записи. У меня есть вопрос – а потом – небольшая – история. Я был бы признателен за ваше мнение относительно того, является ли это надуманным.
  Фелисити Бельведер пристально смотрит на него своими ярко-голубыми глазами. Ее естественно опущенный рот, возможно, преувеличивает впечатление, что она знает, что произойдет. Она молча кивает.
  — Вопрос касается вас самих и мистера Уилла Лидделла.
   
  *
   
  — Миссис Люкер, я не буду ходить вокруг да около.
  
  
  OceanofPDF.com
   22. ДЕНЬ ОТКРЫТЫХ ОТКРЫТИЙ
   
  В субботу утром, 11 дней спустя
   
  С натренированным апломбом и без необходимости оглядываться через плечо Скелгилл тянет свое судно, которое сейчас называют просто «девушкой», когда она ведет себя не совсем хорошо, но однажды (теперь он подтвердил это по выцветшим буквам на корме) более прославленный Ковенант - от узкого перешейка якорной стоянки Пил-Уайк к основной части озера Бассентуэйт. Правым веслом он отступает и поворачивает нос в сторону замка Гринмайр.
  — Сколько времени нам понадобится, чтобы туда добраться, шеф?
  — Ты жалуешься? Вы можете грести.
  Сержант Джонс дружелюбно ухмыляется.
  — Я попробую, только скажи, когда.
  Скелгилл гримасничает, изо всех сил натягивая весла, чтобы набрать скорость, его несколько превосходящее выражение лица предполагает, что только у него хватит сил выполнить эту работу – хотя одновременно его взгляд падает на коллегу, когда она экспериментально проводит кончиками пальцев одной руки. в прохладной воде. Она относительно стройная молодая женщина, но ее голые руки, тонко вылепленные, обнажают скрытую мускулатуру – и он видел ее в спортзале, на гребном тренажере – то, чего ей не хватает в чистом объеме, она, вероятно, восполнит своей естественной точностью. техника. То, что она одета соответствующим образом – облегающая спортивная одежда из лайкры , которая в наши дни кажется обязательной, спортивной или нет, для тех женщин, которые могут ее носить, – в чем-то обязана приходу хребта высокого давления, простирающегося на две тысячи миль от Азорских островов до Исландии. , что привело к тому, что летние температуры стали весенними по всей территории Британских островов. Скелгилл, со своей стороны, выглядит переодетым и уже немного разгоряченным, настоящий, хотя и неуклюжий рыбак – хотя у него наготове нет никаких удочек – да и снастей в лодке вообще нет – только ящик, в котором лежит чайник «Келли» и все необходимое для деревенский пикник с бутербродами с камберлендской колбасой.
  — Мы будем там через десять минут. Когда мы закончим, вы сможете плыть по ветру обратно к Шрам-Нессу — там хороший галечный берег — мы приземлимся, чтобы перекусить.
  Сержант Джонс ухмыляется, выражая признательность за его неисправимый авантюризм. Зачем посещать удобную палатку с прохладительными напитками, если можно посидеть на камне и заварить чай из озерной воды, зажженной корягами?
  'Конечно.'
  Она успокаивается, выглядит счастливой и расслабленной. Они выглядят как парочка – однодневные туристы на прогулке – и если бы кто-нибудь из местных узнал в них полицейских, он бы решил, что они не при исполнении служебных обязанностей. По сути, это было бы правильным предположением, но по сути полицейские никогда не отрываются от службы, особенно такие детективы. И не в последнюю очередь то, что сейчас они заходят в воды, где Скелгиллу напоминают об их последнем случае.
  «Именно здесь я увидел Скарлетт Лидделл».
  Сержанту Джонсу требуется некоторое время, чтобы уловить контекст.
  — Серьезно, шеф, что на самом деле произошло?
  — Они только что обогнали меня — примерно в пятидесяти ярдах. Она позвала. Вот и все. Я заметил, что Уилл Лидделл это не одобрил».
  Теперь память сержанта Джонса улучшилась.
  «Вы видели, как сегодня утром шотландская полиция написала в Твиттере об этом деле?»
  Скелгилл делает паузу в середине удара, чтобы одарить ее старомодным видом.
  Сержант Джонс усмехается и извиняюще машет рукой.
  «Уилл Лидделл признал себя виновным по трем обвинениям в сексуальном насилии».
  Скелгилл остается неподвижным – выражение его лица на мгновение застыло.
  «Он играет в систему».
  — Он может получить четырнадцать лет, шеф.
  — Для начала этого будет достаточно.
  Теперь его черты лица сужаются, указывая на то, что, по его мнению, эта цифра будет недостаточной. Он возобновляет гребу, всплеск и взмах происходят чаще, чем раньше. Однако голос сержанта Джонса звучит легкомысленно.
  — Какой она была, Шеф?
  Скелгилл, кажется, задается вопросом.
  — Она заметила меня. Остальные этого не сделали.
  Его ответ резкий, прерываемый глубоким вздохом.
  Сержант Джонс кивает. Она тоже задумчиво делает паузу.
  — Я рад вердикту коронера, шеф. Смерть от несчастного случая. Если такое есть – для семьи это должно быть гораздо менее болезненно. Я думаю, что показания Кевина Мейкписа сыграли решающую роль в ходе следствия».
  Скелгилл на мгновение скалит зубы – возможно, это просто попытка грести – хотя есть намек на неодобрение – но теперь он смягчает это, делая своего рода кивок в сторону своей подчиненной, как бы выражая признание ее роли в этом внимание. Теперь он становится немного более экспансивным, говоря короткими перерывами между вдохом и выдохом.
  «Мы слишком усердно искали. Я должен был признаться самому себе, что это было кобылье гнездо с самого начала. Самоубийство – замаскированное под убийство – ха!
  Судя по выражению сержанта Джонса, эта последняя фраза звучит как тревожный звоночек – однако ее первой реакцией было смягчить его самоупреки.
  — Но, шеф, смерть произошла — мы ничего не могли с этим поделать — и если бы мы не расследовали это так, как мы это сделали — кто знает — Уилл Лидделл, возможно, все еще был бы на свободе. Подумайте о потенциальных страданиях, которым мы положили конец».
  Скелгилл обдумывает свою оценку.
  «Но в одном случае… это можно назвать серебряной подкладкой».
  Похоже, он не склонен вдаваться в подробности. Он был осторожен в своих неофициальных визитах в день, который оказался заключительным в расследовании, сначала к Сьюзи Дафф в школе Святого Сальватора, затем к школьным «старушкам» — Фелисити Бельведер и Белинде Люкер — и, наконец, к Мюриэл Лидделл. . Д.С. Джонс была вынуждена читать между строк – поскольку она более чем достаточно проницательна, чтобы почувствовать, что, если Скелгилл скрыл информацию, то, возможно, это просто для того, чтобы защитить ее от некой дилеммы, зажатой между моралью и законом.
  — Я так понимаю, вы имеете в виду Сьюзи Дафф?
  Как и дуговые взмахи весл относительно траектории лодки, его ответ на этот вопрос является уклончивым.
  — Я предполагаю, что Уилл Лидделл оставит инструкции — для бизнеса Дерека Даффа — чтобы за ними присматривали. Он очень старый друг. Очень хороший друг.
  То, что он дословно повторяет слова Сьюзи Дафф – и при этом слышит ее жалобный голос в своей голове – не может быть очевидным для сержанта Джонса, – но характер его речи подтверждает ее собственные, не неосведомленные, подозрения.
  — Хозяин, как вы думаете, жены будут жаловаться?
  Скелгилл щурился на поверхность озера, и теперь его глаза вспыхивают, когда он смотрит на своего коллегу. Он понимает, что она ближе к его мышлению, чем он предполагал.
  — Ни черта не кот. Кроме того, мы за них навели порядок».
  Скелгилл уже использовал провокационную фразу «самоубийство, замаскированное под убийство» – а теперь и этот столь же спорный намек. И, возможно, сержант Джонс заметил снижение частоты гребков, как бы для того, чтобы отложить их прибытие на пристань замка Гринмайр. Она решает следовать своей интуиции.
  «Хозяин – как я это вижу – грубо говоря – я предполагаю, что Уилл Лидделл, по сути, создал современный гарем». Она внимательно следит за реакцией Скелгилла – он хмурится, но не возражает. «В финансовом отношении он держал мужей в своих руках – и их жены знали это – и от этого зависел их образ жизни. Он угощал их роскошными поездками – и мог выбирать того, кто ему нравился. Знали ли мужчины, что им наставляют рога – кто знает – но женщины чувствовали, что у них нет другого выбора, кроме как подчиниться – закрыть глаза и подумать о плате за обучение».
  Сержант Джонс зажимает руки между бедрами и откидывается назад, поднимая ноги и балансируя в центре тяжести, но ее взгляд по-прежнему прикован к прищуренным серо-зеленым глазам Скелгилла, побуждая его перечить ей. Проходит несколько мгновений, прежде чем он заговорит.
  'Продолжать.'
  Сержант Джонс выдыхает дыхание, которое она задерживала – кажется, с облегчением – и теперь смотрит в сторону воды.
  — Если подумать, Шеф, — за исключением, возможно, Сьюзи Дафф, как вы говорите, — женщины, вовлеченные в тесный круг, гораздо более независимы, чем, скажем, пять лет назад. Мюриэл Лидделл – у нее, вероятно, есть солидное соглашение о разводе – и, в тюрьме или нет, Уилл Лидделл может позволить себе его содержание. Люкеры теперь могут быть изолированы – я знаю, что фирма Майка Люкера зависит от Уилла Лидделла – но он будет получать семизначную прибыль. А Фелисити Бельведер – ее состояние больше не связано с Кевином Мейкписом – ее архитектурный бизнес расширяется – и она может унаследовать от богатой семьи. Если сложить все это вместе, контроль Уилла Лидделла ослаб». Она смотрит на Скелгилла и видит, что он кивает. «Что, если бы все исчерпало себя – и они собирались взять дело в свои руки?»
  Хотя ее слова представляют собой вопрос, ее интонация передает гораздо больше уверенности. Скелгилл внимательно относится к ней, поскольку она, похоже, с некоторой легкостью уловила его загадочную логику. Словно в подтверждение этого она указывает на суть дела.
  — Шеф, что именно ты имел в виду, когда сказал, что мы убрали у них беспорядок?
  Скелгилл разворачивает весла на полпути, но не возвращает лопасти в воду; вместо этого он втягивает оглобли в лодку, и они плавно останавливаются. Легкий юго-западный ветерок вызывает рябь на корпусе, создавая легкое покачивание. Они остановились примерно в той же позиции, с которой Скелгилл, из-под анонимности своей широкополой шляпы Тилли , наблюдал за группой Уилла Лидделла, причем некоторые из них впали в состоянии алкогольного опьянения, возможно, в целях обезболивания. Как мало он мог догадываться, какие мысли, какие муки, какие планы крутились в головах пассажиров переполненного катера Абеля Тернвика? И все же, по иронии судьбы, Скарлетт Лидделл казалась одной из самых беззаботных из них; но, возможно, это был ее путь, редко посредственный. Скелгилл вздыхает, а затем делает более глубокий вдох, подбоченившись и прижимая ладони к бедрам – это признак предстоящего заявления.
  «Мы видели это с Катрионой Броди – она была нашей удачей», – он делает паузу, как будто проверяя, кивает ли сержант Джонс в знак согласия. «Должно быть, это почти невозможно – для одинокой женщины выступить против такого человека, как Уилл Лидделл. Не говоря уже о финансовой удавке – когда слово одного человека противоречит слову другого, вам нужны железные доказательства – и конкретный свидетель».
  То, что он использует несколько своеобразное прилагательное, связано с образом, который на мгновение занимает его ум – продолговатая каменная табличка над портиком церкви Святого Сальватора – с ее девизом Iuncta sororibus – «Сестры бок о бок». Эта мысль, кажется, отвлекает его, и сержанту Джонсу остается вставить подсказку в его зарождающийся, но зашедший в тупик монолог.
  — Вы хотите сказать, что они собирались его подставить ?
  — Вы знаете, я не занимаюсь спекуляциями. Скелгилл издает ироничный смех, который также может звучать слегка безумно. — Но теперь все кончено. Оба дела закрыты. Так что потерпите.
  Сержант Джонс почти незаметно наклоняет голову, как будто чрезмерное энтузиазм может его удержать. Скелгилл продолжает.
  — Сьюзи Дафф будет в лучшем положении — несмотря на то, что ей есть что терять и что она не из «женского общества» — они так это называют, да? (Теперь сержант Джонс послушно кивает.) «Но ее девушка даст Уиллу Лидделлу пропуск на выход из тюрьмы. Он мог бы просто заявить, что последние пятнадцать лет у них были отношения по обоюдному согласию. Так что, может быть, они вчетвером соберутся вместе, включая Мюриэл, и согласуют свои роли — они убедят Сюзи, что она должна быть частью этого — было бы стыдно не играть. И хотя это будет своего рода обман, провокация, если хотите, – возможно, для нее это будет проще всего. Лебединая песня – ха! Теперь он смущенно смотрит на сержанта Джонса. «Поэтому она не будет мешать своему выбору наряда».
  Сержант Джонс внимательно слушает, выражение ее лица неумолимо, хотя Скелгилл видит, что она сглатывает. Кажется, ему нет нужды вдаваться в непристойные подробности. Он идет дальше.
  «После этого – это будет просто вопрос выбора момента. Теперь очередь Фелисити Бельведер. Она следит за тем, чтобы она и Уилл Лидделл одновременно находились вне поля зрения остальной группы. Тайна убийства, вероятно, означает, что они разделятся и обыщут замок в поисках улик. Белинда Люкер обратит внимание на их отсутствие – и, возможно, случайно отправится искать свою подругу Фелисити. И что она «найдет»? Она «обнаружит», что Фелисити подвергается нападению со стороны Уилла Лидделла. Его может и не быть рядом – но это не имеет значения. Ему могут даже не сказать – просто позвонят в службу 999. А когда мы проведем расследование, что мы обнаружим? Его ДНК есть на одежде Фелисити. Под ее ногтями следы его кожи – такие же царапины на его руке. И есть конкретный свидетель. Как сказал бы Лейтон, он в полном порядке».
  — Но, шеф, это была Скарлетт Лидделл, гвозди?
  Скелгилл поднимает приглушающую ладонь.
  «Итак — время пришло — Сьюзи Дафф стиснула зубы и отправилась наверх вместе с Уиллом Лидделлом — помните, Том Монтегю-Браун видел, как она улыбалась своим приятелям, когда они выходили из библиотеки. Она знает, что он захочет с ней сделать – и она права. Первый акт почти завершен. Но затем они обнаруживают повешенную Скарлетт Лидделл – и она мертва. Весь ад вырывается на свободу. План А вылетает в окно».
  Сержант Джонс вздыхает, чтобы задать вопрос; Скелгилл опережает ее.
  «Белинда Люкер и Фелисити Бельведер соображают быстро. Скарлетт Лиддел вполне могла покончить жизнь самоубийством – но когда они появляются на месте происшествия, создается впечатление, что ее могли убить – над ее безжизненным трупом на кровати склонился Уилл Лидделл – и он, вероятно, единственный человек, который был с ней – и на самом деле это более-менее правильно. Внезапно им представили план Б. Давайте представим, что это похоже на убийство – если это сработает – проблема решена – им не нужно давать показания – никакого унижения для их партнеров. Это дурацкая идея, но – эй – это выходные, посвященные загадочным убийствам!
  «В суматохе Белинда Люкер идет в ванную. На полу лежит мобильный телефон Скарлетт Лидделл. Экран треснул – когда она его уронила. Она сфотографировала себя – попыталась отправить ее Кевину Мейкпису – чтобы заставить его прийти к ней в комнату – чтобы найти ее притворяющейся мертвой – чтобы напугать его до смерти. Но она поскользнулась на мокрой плитке – и задохнулась». Скелгилл на мгновение делает паузу, как будто чувствует, что ему следует вставить почтительную паузу. — Белинда Люкер проверяет телефон — понимает ли она, что произошло — ваше предположение столь же верно, как и мое — но она удаляет фотографию и неудавшееся сообщение — и оставляет трубку возле кровати.
  Сержант Джонс сейчас относится к Скелгиллу со смесью ужаса и недоумения.
  — Она призналась в этом, шеф?
  Скелгилл странно посмотрел на небо, его лицо на мгновение исказилось от агонии.
  «Джонс, я не могу вспомнить, что они могли сказать и что я мог изобрести. Помните, это тайна.
  Он снова смотрит на сержанта Джонса, и кажется, они пришли к какому-то невысказанному согласию. Она моргает, продолжая соглашаться с его гипотезой.
  «Допустим, они все толпятся вокруг тела на кровати. Сьюзи Дафф делает искусственное дыхание. Фелисити Бельведер берет Скарлетт за руку. Она скрежет нижнюю часть их ногтей. Никто бы не заметил – выглядело бы так, словно она пыталась утешить. Но теперь матч за царапины на руке Уилла Лидделла перенесен – да – вы были правы – но помните, что именно Фелисити Бельведер была в его команде по штурмовому курсу. Она поцарапала его в первую очередь.
  «Пусть природа – и CID – идут своим чередом. Если была нечестная игра – да, Уилл Лидделл – главный кандидат. А в интервью женщины тонко намекают на то, что он контролирует ситуацию, на конфликт между ним и Скарлетт, на идею, что она была золотоискательницей. Но природа и CID не могут найти четких доказательств для обвинения Уилла Лидделла. Смерть имеет все признаки самоубийства. Мы пытаемся расследовать убийство – и в лучшем случае находим других не менее вероятных подозреваемых. Все это время – это кажется неправильным. Да, люди уклончивы, но они не уклоняются от того направления, в котором мы смотрим! Но поскольку они уклончивы, мы пытаемся увидеть то, чего нет. Правда в том, что мы наблюдаем трагическую случайность».
  Сержант Джонс задумчиво кивал, сочувствуя его жалобе. Но теперь она вынуждена вмешаться.
  «Правда в том, Хозяин, что опасный хищник, который годами совершал гнусные поступки и ему это сходило с рук, пойман». Ее лицо становится суровым. Ее темные глаза смотрят в глаза Скелгилла. «И правда в том, что эти женщины пострадали более чем достаточно».
  Скелгилл с силой хлопает ладонями по бедрам. Она останавливает его дело! Его коллега понимает – и даже соглашается – что даже если бы имело место какое-то неуклюжее препятствование правосудию со стороны женщин, вызванное алкоголем, – во-первых, что развивать такие фантастические предположения было бы бесполезно – и, во-вторых, что их испытание необходимо закончилось.
  Пара успокаивается в молчании – может быть, на полминуты. Теперь взгляд сержанта Джонса скользит мимо Скелгилла – и ее внимание сосредоточено на замке Гринмайр. День открытых дверей, похоже, в самом разгаре; Большое количество посетителей слоняется вокруг киосков, расставленных на аллювиальном пастбище между замком и береговой линией. Она решительно садится – и лицо ее проясняется, – как будто солнце вышло из-за тучи.
  — Что ж, полагаю, мы разгадали одну из загадок выходных, посвященных «Тайнам убийств».
  — Да?
  — Призрак, шеф, или, вернее, призрак, который запирает дверь в комнату леди Анны, не существует! Она сокрушенно качает головой. «Это был настоящий отвлекающий маневр!»
  Скелгилл сардонически усмехается.
  — Лавиния Монтегю-Браун, наверное, уже придумала еще одну уловку, чтобы привлечь посетителей.
  Сержант Джонс улыбается, сверкая ровными белыми зубами. Она полуповорачивается, поднимая ноги, садясь боком на подставку, и обхватывая колени. Скелгилл смотрит на нее, восхищаясь спортивной легкостью ее движений.
  — Ты уверен, что готов стать начальником надувного замка?
  — Просто попытайся остановить меня, Шеф. Если я главный, значит, у меня будет шанс. Кроме того, похоже, мне нужно разжечь аппетит.
  Она многозначительно смотрит на его деревенский ящик. Скелгилл небрежно пожимает плечами.
  — Только не пытайся втянуть меня в это дело.
  — Думаю, шеф, ты будешь занят рыбалкой. Она поднимает ладонь в морском приветствии, чтобы прикрыть глаза. — Если я не ошибаюсь, это ребята сержанта Лейтона накручивают Тома Монтегю-Брауна.
  Скелгилл крякнул и снова ввел лодку в действие.
  «Ну, я учил Тома заливать, мне лучше познакомить его с техникой, известной как обводка ушка».
   
  ***
   
  
  
  OceanofPDF.com
   Далее в серии
   
  «Убийства в бегах» запланирована на январь 2019 года. А пока книги 1–10 серии «Инспектор Скелгилл» можно найти на Amazon. Каждый из них содержит отдельную тайну и может быть прочитан вне последовательности. Все книги DI Skelgill можно бесплатно взять напрокат с помощью Kindle Unlimited, а также участники Amazon Prime на устройстве Kindle.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"