Дишер Гарри : другие произведения.

Человек-Дракон (Преступления на полуострове, №1)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
  
  
  
  * * * *
  
  Человек-Дракон
  
  [Инспектор Чаллис 01]
  
  Гарри Дишер
  
  
  * * * *
  
  Пролог
  
  
  
  иногда ему казалось, что он бродит по крыше небес, летит высоко в ночи, звезды смыкаются над ним, вокруг никого нет, перенаселенные массы людей со своими мелкими заботами благополучно укрываются в своих кроватях. Он был беспокойным, как лиса. В такие моменты казалось, что у него есть канал в жизни, путь сквозь глубокую тьму, которым было шоссе Старого полуострова, и ничто и никто не мог его окружить. Он прошел вниз, на всю длину дремлющего крючка суши, туда, где он достигал океана, а затем обратно, на дальнюю восточную оконечность города, где снова были огни и вонь человечества, и где он жил в доме без любви. Он повернул на круговой развязке и снова направился к океану.
  
  Он наткнулся на нее примерно на полпути по шоссе. Другие машины в ночное время были для него почти оскорблением, но они всегда исчезали в мгновение ока, лишь пара фар почти не замечала его. Эта машина остановилась, припаркованная на гравийной площадке перед придорожным фруктово-овощным магазином, массивная фигура, похожая на сарай в ночи. Проходя мимо, он замедлился до шага. Машина выглядела несчастной, ее капот был поднят, а из радиатора поднимался пар. Одинокая лампочка на соседнем столбе отбрасывала слабый конус серо-желтого света на телефонную будку и находившуюся в ней молодую женщину. Она говорила настойчиво, жестикулируя, но, казалось, застыла, когда увидела, что он проходит, и вышла, чтобы получше его рассмотреть. Он ускорился. Он представлял ее себе как самую одинокую фигуру в самом одиноком месте на земле. Конец света. Аминь.
  
  На следующем перекрестке он развернулся, а когда снова доехал до нее, свернул с дороги, держась вплотную к ее бедной, собачьей машине. Хороший. Она была одна. Он проехал мимо ее машины, пока не оказался рядом с телефонной будкой, а затем опустил окно. Он не хотел тревожить ее, открывая дверь и выходя.
  
  Она зависла в телефонной будке. Он окликнул ее: Все в порядке? Телефон работает? Иногда его подвергали вандализму.
  
  Он говорил как местный житель. Это помогло бы. Он видел, как она обхватила себя руками. Хорошо, спасибо. Я позвонил в аварийную службу. Они уже в пути.
  
  Он случайно отвел взгляд от нее и посмотрел на ее машину. Он напрягся и с тревогой посмотрел на нее: С тобой был кто-нибудь?
  
  Она замерла, начала дрожать, и ее голос, когда он раздался, был не более чем писком. Что ты имеешь в виду?
  
  На заднем сиденье твоей машины, за сиденьем, кто-то есть.
  
  Она двинулась к нему. ВОЗ? Я никого не видел.
  
  Он открыл дверь, поставил одну ногу на землю. Мне это не нравится. Вы когда-нибудь оставляли машину без присмотра?
  
  Привокзальная автостоянка. Оно было там весь день.
  
  Были случаи. . . - сказал он.
  
  Затем он вышел, оставив дверь открытой. Они оба смотрели на ее машину, готовые бежать. Слушай, сказал он, тебе лучше запрыгнуть ко мне и перебраться на пассажирское место.
  
  Она взвесила это. Он старался не смотреть на нее, а позволить ей увидеть тревогу на его лице. Затем, когда она подошла к нему, он отошел, обогнув свою машину и направляясь к ее.
  
  Ее рука потянулась ко рту. Что ты делаешь? Вернись, пожалуйста, вернись.
  
  Я хочу рассмотреть его поближе. Для полиции.
  
  Нет!
  
  Ее страх, казалось, передался ему. Я думаю, ты прав.
  
  Просто забери меня отсюда!
  
  Хорошо.
  
  Это было так просто. Вдохновил, правда. В первый раз, на прошлой неделе, она вообще не представляла собой проблемы. Пьяная, под наркотой, путешествующая автостопом, ей было слишком легко. По крайней мере, сегодня вечером ему придется немного поработать головой. Свет его фар прощупывал темноту, пока он уносил ее высоко над гнилью, которая всегда была там под светом солнца.
  
  * * * *
  
  Один
  
  
  
  Старший инспектор Хэл Чаллис принял душ, поставив ведро у своих ног. Он держал его экономно, но ведро все равно переполнялось. Он вытерся полотенцем, оделся и, пока кофейник для эспрессо нагревался на кухонной плите, вылил ведро в стиральную машину. Еще пара душ, и у него будет достаточно воды для стирки. Всего 19 декабря, но его резервуары для дождевой воды уже были на исходе, и прогнозировалось долгое и засушливое лето. Ему не хотелось снова покупать воду, в отличие от прошлого лета.
  
  Кофе был готов. Наливая, он взглянул на старый календарь, прикрепленный к пробковой доске над скамейкой. Он купил календарь по почте три года назад и держал его открытым в марте. Старинным самолетом того месяца был прототип de Havilland DH84 Dragon. Затем зазвенел тостер, и Чаллис начал искать масло и джем и, наконец, вынес тост и кофе на террасу в задней части своего дома.
  
  Раннее солнце достигло его сквозь глицинии, обещая жаркий день впереди. Он чувствовал себя смертельно уставшим. Предполагаемое похищение на шоссе Олд-Пенинсула две ночи назад, расследование в конечном итоге свалилось на его плечи. Сотрудники службы Франкстона ответили на звонок, а затем передали его районному суперинтенданту, который позвонил в час ночи и сказал: «Может быть, твои ребята нанесли второй удар, Хэл». Следующие четыре часа Чаллис провел на месте происшествия, руководя предварительным обыском. Когда вчера он снова вернулся домой в 5 утра, ему не показалось, что снова ложиться спать, и остаток дня он провел в машине или по телефону.
  
  Маленький четырехтактный мотор пыхтел на берегу соседской плотины. Коровы когда-то там пили. Теперь коровы исчезли, и склон холма растянулся стройными рядами виноградных лоз. Чаллис не мог обнаружить своего соседа среди виноградных лоз, но этот человек где-то был там. Обычно он пропалывал, обрезал, опрыскивал, собирал. Чаллис подумал о брызгах инсектицидов, о ветре, который переносит их на крышу, откуда дождь смоет их в подземный резервуар, и выплеснул кофе.
  
  Он сошел с веранды и обошел забор. Пол-гектара, на грунтовой дороге к западу от шоссе Олд-Пенинсула, среди садов, виноградников и конюшни, и Чаллис совершал эту прогулку каждое утро и вечер, чтобы своего рода проверить свои чувства. Прошло пять лет, а это место по-прежнему оставалось его портом во время шторма.
  
  Когда он забрал «Эйдж» из своего почтового ящика на грунтовой дороге перед своим домом, со следующей подъездной дорожки раздался голос: «Хэл, у тебя есть минутка?»
  
  К нему шел человек из виноградника. Маленький, косоглазый от палящего солнца, лет шестидесяти. Чаллис ждал, спокойно глядя, как он делал это с подозреваемыми, и, конечно же, мужчина начал нервничать.
  
  Чаллис остановился. Этот парень не заслужил своих выходок из CIB. Что я могу сделать для вас?
  
  Слушай, я понимаю, что это пустяки, но ты знаешь, какое декоративное озеро у меня есть возле дома?
  
  Да.
  
  Сосед сказал, что там кто-то ловил рыбу. После форели. Дело в том, что они отпугивают птиц.
  
  Ибис, цапля, черный лебедь, камышницы. Однажды Чаллис наблюдал за ними полчаса из маленького укрытия, которое мужчина построил в камышах. Знаешь кто?
  
  Наверное, дети. Я нашел пару запутанных лесок и рыболовных крючков, полдюжины пустых банок из-под кока-колы.
  
  Чаллис кивнул. Вы проинформировали местную станцию?
  
  Я думал, ты инспектор
  
  Сообщите в местную станцию, сказал Чаллис. Время от времени они будут присылать машину, чтобы дать почувствовать свое присутствие.
  
  Не можешь. . .
  
  Мне очень жаль, но было бы лучше, если бы вы подали жалобу.
  
  Вскоре после этого Чаллис ушел. Он запер дом, выехал на своем «Триумфе» из гаража и у ворот повернул направо, выехав на нижнюю передачу. Зимой он преодолевал выбоины, грязь и небольшие наводнения; летом гофры и предательские мягкие края.
  
  Он поехал на восток, слушая восьмичасовые новости. В пять минут девятого он свернул на шоссе Олд-Пенинсула, встретив его совсем рядом с местом похищения, и направился на юг, в сторону города Ватерлоо, слыша крики умирающих, которые оставляют за собой.
  
  * * * *
  
  Он мог бы быть более полезным соседу. Ему было интересно, что этот человек думает о нем, детективе-инспекторе и Новом полуострове.
  
  Полуостров. Люди говорили об этом как о чем-то целостном и неделимом. «Ты сделал это, только если не знал об этом», — подумал Чаллис. Вы сделали это только в том случае, если вы считали, что его характерная форма — запятая земли, впадающей в море к юго-востоку от Мельбурна, — придавала ему отдельную индивидуальность, или если вы проезжали через него однажды и видели только пляжи, сельскохозяйственные угодья и тихие прибрежные городки.
  
  Не то чтобы он занимал большую территорию, занимавшую менее часа езды сверху вниз и около двадцати минут в ширину в самом широком месте, но для такого полицейского, как Чаллис, полуостровов было несколько. Старый полуостров с небольшими фермами и садами, уединенными загородными поместьями, легкой промышленностью и рыболовством, а также степенными прибрежными городками, населенными пенсионерами и отдыхающими семьями, уступил место бутиковым винодельням, фермам для выходных и проселочным дорогам, населенным ночлегами и завтраками. коттеджи, гончарные мастерские, клиники натуропатии, приемные, чайные и галереи. Туризм был одной из крупнейших отраслей, и люди таких профессий, как сам Чаллис, стекались, чтобы купить убежище в сельской местности. Некоторые местные фирмы хорошо зарабатывали на строительстве сараев в американском стиле и установке буржуйок, а дорогие полноприводные автомобили заполонили местные поселки.
  
  Но хотя денег было больше, они не обязательно достались большему количеству людей. Друг Чаллисса, консультант общественного центра, рассказал ему о растущем числе бездомных детей-наркоманов, с которыми она имела дело. Промышленность и предприятия закрывались, в то время как семьи переезжали в дешевые жилые комплексы, которые располагались на окраинах главных городов, Ватерлоо и Морнингтона. Совет графства, когда-то один из крупнейших работодателей, резко сокращал расходы, нанимая менеджеров, чье чувство человечности было урезано до костей. Корректировки никогда не предупреждались заранее и не проводились лично. Друг-вожатый Чаллисс теперь продавал домашние соленья и джемы на ярмарках и рынках. Было письмо, в котором говорилось, что она уволена, что все ее подразделение закрылось. Уведомление всего за три дня, Хэл.
  
  Это происходило повсюду, и обычно именно полиция собирала обломки.
  
  Это не означало, что полуостров не был приятным местом для жизни. Чаллису казалось, что он наконец-то вернулся домой.
  
  И эта работа его устраивала. В прежние времена расследований убийств или похищений его отправляли по всему штату, городу и кусту с отрядом специалистов, но комиссар ввел новую систему, призванную дать местным офицерам CIB опыт в расследовании серьезных преступлений наряду с их мелкие кражи со взломом, нападения и кражи. Теперь старшие следователи по расследованию убийств, такие как Чаллис, работали в особом режиме. Чаллисс был полуостровом. Хотя у него был офис в региональном штабе, большую часть времени он проводил в различных полицейских участках полуострова, проводя расследования с помощью местного CIB, вызывая специалистов только в том случае, если он сошел с рельсов или увяз. Это была работа, требующая такта и возложения как можно большей ответственности на местное CIB, иначе результатом будет негодование и затягивание расследования.
  
  Он не ожидал такого от CIB Ватерлоо. Он работал с ними раньше.
  
  * * * *
  
  Чаллис проехал на юг двадцать километров. Шоссе шло по восточной стороне полуострова, время от времени открывая вид на залив. Затем за мангровыми равнинами показался нефтеперерабатывающий завод Ватерлоо, яркое маслянистое пламя в трубах и ослепительно белые резервуары. На якоре стоял большой танкер. Шоссе превратилось в меньшую дорогу, разделив пополам новый жилой комплекс, высокие дощатые заборы по обеим сторонам скрывали крыши, которые сильно различались, но никогда не находились более чем на метр друг от друга. Он пересек железнодорожную линию и свернул направо, огибая город, а затем налево на главную дорогу, которая вела его мимо торговцев древесиной, лодочных верфей, такси «Пенинсула», аварийно-ремонтных мастерских, центра аэробики, паба «Фиддлерс-Крик» и углового участка, забитого людьми. самоходные газонокосилки и небольшие хобби-тракторы.
  
  Полицейский участок и прилегающее к нему здание суда находились на кольцевой развязке в конце Хай-стрит, напротив пиццерии «Пицца Хат». Чаллис взглянул на Хай-стрит и повернулся. Вода блестела в дальнем конце; замороженные Деды Морозы, олени, сани, свечи, ясли и колокольчики, качающиеся на фонарных столбах и деревьях.
  
  Он припарковался в переулке напротив главного входа в полицейский участок, вышел и попал в беду.
  
  Эти ветровые стекла непригодны для эксплуатации.
  
  Констебль в форме, который собирался сесть в дивизионный фургон, стоявший возле вокзала с молодой женщиной-констеблем за рулем, передумал и приближался к Чаллису, открывая книгу нарушений и выуживая в верхнем кармане ручка. «Он собирается записать меня», — подумал Чаллис.
  
  Заказал новое лобовое стекло.
  
  Недостаточно хорошо.
  
  «Триумф» имел низкую посадку. На проселочных дорогах полуострова постоянно валялись камни и галька, а у одного треснуло лобовое стекло с пассажирской стороны.
  
  Это твоя машина?
  
  Это.
  
  Щелчок пальцев: Лицензия.
  
  Чаллис подчинился. Констебль был высоким и ширококостным, но при этом нес слишком большой вес. Он был молод, кожа не проверена временем и стихиями, а волосы были подстрижены так коротко, что проглядывал скальп. У Чаллиса было впечатление акров розовой плоти.
  
  Быстро, быстро.
  
  Классический хулиган, подумал Чаллис.
  
  Затем констебль увидел имя в водительских правах Чаллиса, но, надо отдать ему должное, не вздрогнул. Чаллис. Инспектор Чаллис?
  
  Да.
  
  Сэр, ветровые стекла не пригодны для эксплуатации. Это также опасно.
  
  Я это понимаю. Я заказал новый.
  
  Констебль долго смотрел на него, затем кивнул. Он отложил книгу. Справедливо.
  
  Чаллис не хотел, чтобы его привлекли к ответственности, и сказать констеблю, чтобы тот следовал правилам и задержал его, было бы смущением и раздражением для них обоих, поэтому он ничего не сказал. Констебль повернулся и направился к фургону. Чаллис смотрел, как он уходит.
  
  «Настоящий придурок, — сказал голос.
  
  Возле здания суда стоял помятый джип. Задние двери были открыты, и мужчина в комбинезоне разгружал вентиляционные отверстия кондиционера. Чаллис взглянул на борт джипа: «Кондиционер Риса Хартнетта».
  
  Этот ублюдок прикончил меня вчера. Не пробыл здесь и пяти минут, и он записал меня из-за треснувшего заднего фонаря. Кричал мне в лицо, плевался, как будто я какой-то преступник.
  
  Чаллис увел разговор от этого. Вы работаете в полицейском участке?
  
  Мужчина покачал головой. Здание суда.
  
  Он щелкнул визитной карточкой Чаллису. Он сделал это автоматически, и Чаллису представилось, как сотни людей ходят с ненужными карточками в карманах. Он взглянул на него. Рис Хартнетт, специалист по кондиционированию воздуха.
  
  Ну, мне бы хотелось, чтобы ты работал в полицейском участке.
  
  Хартнетт, казалось, выпрямился. Ты медный?
  
  Да.
  
  Просто моя удача. Я терял дыхание, жалуясь вам на тактику полиции.
  
  Не обязательно, сказал Чаллис, отворачиваясь и переходя дорогу.
  
  * * * *
  
  Полицейский участок располагался на двух уровнях. Первый этаж представлял собой лабиринт комнат для допросов, офисов, камер предварительного заключения, отделения отделения, столовой и чайной. На первом этаже было тише: небольшой спортзал, раздевалки, лазарет. Здесь также располагался отдел планирования катастроф, который одновременно служил и комнатой происшествий всякий раз, когда проводилось крупное расследование.
  
  Главным начальником станции был старший сержант. Под его началом находились четыре сержанта и около двадцати других чинов, включая горстку стажеров, поскольку Ватерлоо было назначенной тренировочной станцией. Сам CIB был небольшим, всего лишь сержант и три детектива-констебля. Еще были два судебно-медицинских эксперта, дежурившие по всему полуострову, и пара гражданских служащих. Учитывая, что в участке работало более тридцати человек, что большинство из них работали посменно, и что отделения полиции и CIB, как правило, имели мало общего друг с другом, Чаллис не удивился, что молодой констебль не узнал его по двум предыдущим расследованиям. в Ватерлоо.
  
  Чайная располагалась рядом с копировальной. Чаллис подошел к захламленной раковине в углу, четверо молодых констеблей в форме замолчали, пока он наполнял чашку водопроводной водой. Он посмотрел на часы. Время брифинга.
  
  Он поднялся наверх и обнаружил в комнате Дисплана детективов ЦИБ и горстку сержантов в форме. В комнату струился утренний свет. Это была большая, просторная комната, но он знал, что к концу дня там будет душно. В комнате были дополнительные телефонные линии, копировальные аппараты, компьютеры, крупномасштабные настенные карты и телевизор. Каждый входящий телефонный звонок мог быть автоматически рассчитан по времени и записан на кассету, а также существовала прямая линия с Телстрой, чтобы можно было отслеживать звонки.
  
  Чаллис кивнул, входя в комнату. В ответ послышались приветствия, и кто-то сказал: «Вот человек-дракон». Он подошел к столу, стоявшему между доской и стеной с картами. Он сел за стол, оперся обеими руками на спинку стула и сказал без предисловий:
  
  В воскресенье вечером молодая женщина по имени Джейн Гидеон позвонила в службу экстренной помощи из телефонной будки на шоссе Олд-Пенинсула. С тех пор ее никто не видел, а учитывая, что неделю назад другая молодая женщина, Кимбли Эбботт, была найдена изнасилованной и убитой на обочине шоссе, мы рассматриваем обстоятельства как подозрительные.
  
  Он выпрямил спину и посмотрел поверх их голов. Вы Джейн Гидеон. Вы работаете в кинотеатре Одеон. Вы садитесь на последний поезд из города во Франкстон, берете свою машину, старый «Холден», и направляетесь по шоссе своим обычным маршрутом домой. Представьте себе шоссе ночью. Почти полночь. Никакого уличного освещения, пасмурная луна, вокруг очень мало машин, никакого ощущения человеческого присутствия, если не считать света на крыльце фермерского дома на далеком склоне холма. Ночь жаркая, холмы местами крутые, машине срочно нужна настройка. В конце концов радиатор закипает. Вы хромаете до посыпанной гравием площадки перед Foursquare Produce, которая представляет собой огромный сарай, расположенный посреди пустыни, но поблизости есть телефонная будка Telstra. Никаких дверей, очень мало стекол, в основном стальная сетка, выкрашенная в серо-голубой цвет. Чувствуя себя незащищенным от темноты, вы звоните в VAA.
  
  Он вставил кассету в аппарат и нажал кнопку воспроизведения. Они напрягли слух:
  
  Викторианская автомобильная ассоциация. Чем я могу вам помочь?
  
  Да, меня зовут Джейн Гидеон. Мои машины сломались. Я думаю дело в радиаторе. Я боюсь продолжать идти, если что-нибудь сломаю.
  
  Ваш номер участника?
  
  Эр
  
  Они услышали звон ключей. Вот оно: MP шесть три ноль ноль четыре косая черта девять шесть.
  
  Затем последовала пауза: Извините, у нас нет записей об этом номере. Возможно, вы допустили истечение срока вашего членства?
  
  Пожалуйста, не могли бы вы еще кого-нибудь прислать?
  
  Вам придется снова присоединиться.
  
  Господи Иисусе, пробормотал кто-то. Чаллис поднял руку, призывая к тишине.
  
  Мне все равно. Просто пришлите кого-нибудь.
  
  Как бы вы хотели заплатить?
  
  Наступила пауза, наполненная шипением радиосигналов в темной ночи. Затем в трубке снова раздался голос Джейн Гидеон.
  
  Кто-то идет.
  
  Вам ведь не нужна помощь?
  
  Я имею в виду, есть машина. Он сразу замедлился. Подожди.
  
  Послышался звук загружаемых в телефон новых монет. Я вернулся.
  
  Тон оператора был нейтральным, как будто она не чувствовала черной ночи, изолированной телефонной будки и страха молодой женщины. Ваш адрес, пожалуйста.
  
  «Эм, вот этот сарай», — говорит Foursquare Produce.
  
  Но где? Ваш членский номер - это полуостров, верно?
  
  Я на шоссе Олд-Пенинсула. О нет, он останавливается.
  
  Где на шоссе? Можете ли вы дать мне ориентир? Номер дома? Пересекающаяся дорога?
  
  Это мужчина. О Боже.
  
  Тон операторов стал более резким. Джейн, послушай, там, где ты находишься, что-то происходит?
  
  Автомобиль.
  
  Есть ли поблизости дом?
  
  Нет. Сейчас она рыдала. Нигде нет дома, только этот сарай.
  
  Я скажу тебе, что я собираюсь сделать. Ты
  
  Все в порядке, он уезжает.
  
  Джейн. Садитесь в свою машину. Если на нем можно ездить, найдите место в стороне от дороги, где его не будет видно. Может быть, за этим сараем. Тогда оставайтесь в машине. Заприте все двери и закройте все окна. Ты можешь сделать это для меня?
  
  Предположим, что так.
  
  Тем временем я позвоню в полицию, а также пришлю к вам одну из наших аварийных машин. Вы можете воссоединиться с VAA на месте. Хорошо? Джейн? Вы там?
  
  Что, если он вернется? Я боюсь. Мне никогда не было так страшно.
  
  Ее голос сорвался, когда ее страх усилился. Оператор ответила спокойно, но в ее совете не было утешения: садитесь в машину, запирайте двери, ни с кем не разговаривайте, даже если они предлагают помощь.
  
  Я мог бы спрятаться.
  
  Видно оператор порвался. Автомобильная ассоциация штата Виктория записывала на пленку свои звонки в службы экстренной помощи с тех пор, как один из ее членов подал на нее в суд за неверный совет, который оказался дорогостоящим, в результате чего операторы теперь старались не давать никаких советов, кроме молодой женщины, одинокой на пустынной дороге ночью. ? Она заслуживала какого-то мудрого совета.
  
  Не знаю, признался оператор. Если вы думаете, что это принесет пользу. Спрятать где? Привет? Привет?
  
  Послышался шум автомобиля, приглушенные голоса, долгая пауза, а затем линия оборвалась.
  
  Остальное вы знаете, сказал Чаллис. Оператор VAA позвонил по номеру 000, который связался с Фрэнкстоном, который отправил туда машину. Они нашли машину Джейн Гидеон. Телефон был на трубке. Никаких признаков борьбы. Они обыскали ближайшие сараи и сады на случай, если Гидеон решит спрятаться, но ничего не нашли. Он взглянул на часы. Вчера на рассвете полицейские начали обыскивать местность. Нашей первой задачей будет стук в дверь.
  
  Он сделал паузу. Это только начало, поэтому постарайтесь не допустить, чтобы одно дело окрашивало другое, но мы не можем сбрасывать со счетов возможную связь между убийством Кимбли Эбботт и исчезновением Джейн Гидеон. Поскольку я уже работаю, Эбботт, я взял с собой ее файлы. Есть вопросы?
  
  Какие связи, босс?
  
  Для начала — шоссе Олд-Пенинсула, — сказал Чаллис. Он повернулся к настенной карте. На нем был изображен город Мельбурн и основные артерии, ведущие в сельские районы. Указывая на сеть улиц, обозначающих пригород Франкстона на юго-восточной окраине города, он сказал, что Кимбли Эбботт была на вечеринке здесь, во Франкстоне. Шоссе начинается здесь, в нескольких сотнях метров. В последний раз Эбботта видели идущим к нему, намеревающимся поехать домой автостопом. Он проследил шоссе вдоль полуострова. Она жила со своими родителями здесь, в Дромане. У них есть обувной магазин. Я хочу, чтобы она ушла с вечеринки в час ночи, возможно, пьяная, возможно, под кайфом, так что ее суждения были бы уничтожены. Никто на вечеринке ее не подвез, хотя я еще поговорю со всеми ними. Ее тело было найдено здесь, на обочине шоссе, всего в семи километрах к югу от Франкстона. Мы вызывали свидетелей, обычное дело, видел ли ее кто-нибудь, подвезите ее, посмотрите, как ее подвезет кто-то другой.
  
  Но это говорит о том, что наши люди также бродят по самому Франкстону, а не просто вдоль шоссе.
  
  Я знаю. Или он живет в районе Франкстона и просто куда-то собирался, или живет здесь и направлялся домой. Теперь другие сходства. Оба инцидента произошли поздно вечером. Обе жертвы — молодые женщины, которые в то время были одни.
  
  Он раздавал фотографии с места преступления. На них Кимбли Эбботт была изображена мертвой, как брошенная тряпичная кукла, с опухшими горлом и бедрами и сильными синяками. Изнасиловали и задушили. Если бы для нашего человека это был первый раз, он, возможно, несколько дней находился бы под кайфом, желая повторить попытку в воскресенье вечером.
  
  «Тонкий, босс», — сказал кто-то.
  
  «Я знаю, что он тонкий», — сказал Чаллис, впервые проявив некоторую горячность, но пока у нас не будет чего-то большего, что нам остается, кроме как использовать воображение и продумывать, что могло бы случиться? Он постучал по правому виску. Постарайтесь почувствовать этого парня.
  
  А что насчет механика VAA?
  
  Он прибыл туда после того, как это сделала полиция. Он в чистоте.
  
  Детектив сказал: меня вызвали к Джейн Гидеонс, наверное, шесть-семь месяцев назад? Здесь, в Ватерлоо. В Сарай произошел взлом. Квартира возле пристани.
  
  «Это она», — сказал Чаллис. Я проверил ее квартиру рано утром в понедельник, чтобы узнать, подвезли ли ее домой.
  
  Он положил руки на бедра. От этого зависит многое. Ватерлоо не такое уж большое место. Ее знали бы многие. Они будут расстроены, раздражены и хотят скорых результатов.
  
  Он ждал. Когда вопросов больше не осталось, он обратился к карте аэрофотосъемки Земельного департамента, висевшей на стене позади него. Я хочу, чтобы двое из вас взяли несколько униформ и прошли по шоссе от двери к двери. Большая часть его проходит через сельскохозяйственные угодья, так что это помогает. Я проезжал по нему сегодня утром и увидел только пару коммунальных предприятий и школьный автобус. Одна круглосуточная станция технического обслуживания здесь, там, где ее пересекает Морнингтонская дорога. Большинство фермерских домов расположены в стороне от дороги, но их все равно нужно будет проверить. И некоторые предприятия. Место под названием «Конюшни» продает антиквариат. Пара виноделен. Оленья ферма, страусиная ферма, летная школа, ферма по производству рождественских елок — в это время года их торговля будет расширяться. Гончар, мобильный механик, посмотри на него дважды, ладно? Посмотрите, не было ли у него поздних звонков в воскресенье вечером и в ночь убийства Кимбли Эбботт. Также, помимо Foursquare Produce, есть еще два фруктово-овощных магазина с придорожными ларьками.
  
  Он снова повернулся к ним лицом. На этом пока всё. Что ж, встретимся здесь снова в пять часов. Скоби, я хочу, чтобы ты составил список известных сексуальных преступников, живущих на полуострове. Эллен, пойдем со мной.
  
  * * * *
  
  Два
  
  
  
  Когда я приехал сегодня утром, молодой полицейский пытался привлечь меня к ответственности за треснувшее лобовое стекло. Крепкий на вид, высокомерный. Знаешь, кто это будет?
  
  Будучи сержантом CIB в Ватерлоо, Эллен Дестри имела мало общего с констеблями в форме, но она знала, о ком говорит Чаллис. Это будет Джон Танкард. Его зовут Танк.
  
  Примерка. Построен как резервуар для воды, переворачивается, как армейский танк.
  
  Было несколько жалоб, призналась Эллен. Кто-то распространял о нем листовки, называя его штурмовиком.
  
  Она пристегнула ремень безопасности и завела машину. Они направлялись к квартире Джейн Гидеон, и она вывела «ЦИБ Фалькон» с автостоянки за станцией и направилась по Хай-стрит к пристани. Падуб и мишура напомнили ей, что она приглашала людей выпить рождественским утром, но до сих пор не купила подарки мужу и дочери.
  
  Это постепенно привело ее к размышлениям о Кимбли Эбботт и Джейн Гидеон. Никакого Рождества для них и ужасное Рождество для их семей. Она попыталась избавиться от этого. Ты можешь подойти слишком близко. Чаллис однажды сказал ей, что быть полицейским означает входить в шкуру других людей: жертвы, злодея, свидетеля и играть роли священника-исповедника, советника, плеча, на котором можно поплакать. Но в конечном счете, сказал он, вы здесь, чтобы добиться справедливости, а когда речь идет об убийстве, это означает требование справедливости для тех, кому больше некому заступиться за них.
  
  Она взглянула на него, ссутулившегося на пассажирском сиденье, положив локоть на боковой подоконник и подпирая рукой лоб. На брифинге он проявил свой обычный беспокойный ум, но в состоянии покоя под тонким, темным лицом его скрывались печаль и усталость. Она знала, что он смотрел на долгое несчастье, и не предполагала, что оно когда-нибудь пройдет. Но ему было всего сорок, и он был привлекателен в каком-то смысле привидения. Он заслужил новое начало.
  
  Он неожиданно сказал: «Тебе нравится жить на полуострове?»
  
  Любить это.
  
  Я тоже.
  
  Он снова замолчал. Она любила полуостров, но это не значило, что она любила саму жизнь. Начнем с того, что с ее мужем и дочерью дела обстояли сложно. Алан, старший констебль Восточного транспортного отдела, каждый день добирался до работы долго, и его возмущало ее повышение до сержанта. «Они быстро выслеживают тебя, потому что ты женщина», — сказал он. А Ларрейн был занудой в пятнадцатилетнем возрасте, полный гормонов и ненависти.
  
  Агентство недвижимости, управлявшее многоквартирным домом Джейн Гидеон, находилось рядом с магазином одежды, который обанкротился шесть месяцев назад. Внутри пыльного стеклянного окна висела табличка с надписью «Поддержка местных торговцев». Эллен дважды припарковала машину и подождала, пока Чаллис заберет ключ. Она наблюдала за группой подростков, идущих по тропинке. Они носили брюки, которые волочились по земле, слишком большие футболки на тонких фигурах, узкие солнцезащитные очки с запахом, волосы были уложены в дикобразные шипы. Они лениво подбрасывали ногами в воздух скейтборды, а один или двое крутились на старых велосипедах. «Ботаники и деревенщины, мама», — всегда говорил Ларрейн. Вы заставили меня жить среди ботаников и деревенщин.
  
  Чаллис проскользнула в машину и отъехала от обочины. Она замедлила ход у пристани. Вода заставила ее почувствовать себя умиротворенной. Был отлив, и она наблюдала, как рыбацкая лодка шла курсом между красным и зеленым маркерами в канале. У Ватерлоо действительно было ощущение унылости маленького городка, поэтому она могла понять точку зрения Ларрейна, но до этого они жили в городе, где астма у Алана была хуже, а подростки более склонны к этому. попробовать наркотики, и Эллен хотела уберечь свою семью от всего этого.
  
  Квартира Джейн Гидеон находилась на узкой улочке, застроенной простыми кирпичными домами. Эллен припарковалась, и они вышли. На лестнице стояли старые запахи: карри, кошачьей мочи, наркотиков. Номер четыре, вверху справа, сказал Чаллис.
  
  Эллен представила его две ночи назад: темноту, его изнеможение, долгую поездку сюда только для того, чтобы постучать в дверь этой печально выглядящей квартиры в надежде, что Джейн Гидеон не была похищена, а подвезла домой дружелюбный незнакомец. Он повернул ключ. Эллен последовала за ним внутрь, зная, что там не будет ничего стоящего, кроме номера телефона бедной матери.
  
  * * * *
  
  Прежде чем войти в компьютер и распечатать данные о сексуальных преступниках, детектив-констебль Скоби Саттон выписал «Фалкон» из автопарка и поехал в детский сад Ватерлоо. Во время брифинга он едва смог сдержать свои чувства и ехал, сгорбившись, побелев костяшками пальцев на руле.
  
  Он остановился на траве у ограждения от циклона и стал наблюдать. Утренний чай. Дети сидели кругами на траве, сгруппированные по возрасту. Вот она была в платье, которое она называла своим синим балетом, счастливая, как сейчас Ларри, ее маленькое личико было погружено в тень хлопчатобумажной шляпы-исследователя, она хлебала из пластикового стаканчика и сунула свой маленький кулачок в нечто, похожее на пластиковую посуду. печенье. Она повернулась к ребенку рядом с ней, и Саттон увидела ее улыбку, а затем оба ребенка наклонились, пока их лбы не соприкоснулись.
  
  Он почувствовал, как напряжение ушло. Но это не изменило того факта, что его дочь кричала на весь дом, когда он высадил ее в восемь часов. Я не хочу заходить! Я хочу быть с тобой! Шестью неделями ранее совет графства, столкнувшийся с бюджетными ограничениями, закрыл еще один детский сад и добился объединения с Ватерлоо. Двадцать новых детей, шесть новых сотрудников, и их всех негде разместить. Дети консервативны. Они не любят потрясений в своем распорядке дня. Веселая женщина, которая отвечала за комнату его дочери, двух-трехлетней девочки, взяла пакет по сокращению штата, несомненно, из-за гнева и разочарования. Теперь за комнату «два-три» отвечал незнакомец, и Рослин тряслась всякий раз, когда Саттон каждое утро вывозил ее. Эта женщина дала ей пощечину тайком? Быть грубым с ней?
  
  По крайней мере, сейчас она была счастлива. Саттон завел «Сокол» и направился обратно через город в полицейский участок.
  
  Дежурный сержант поймал его у подножия лестницы. Скоуб, у меня впереди женщина. Говорит, что у нее есть кое-какая информация о Джейн Гидеон.
  
  Какая она?
  
  «Чудак», — просто сказал дежурный сержант.
  
  Скоби провел женщину в комнату для допросов. Ее нужно было шутить, как всех чудаков.
  
  Имя?
  
  Женщина выпрямилась. София.
  
  София. Вы говорите, что у вас есть информация об исчезновении Джейн Гидеон?
  
  Женщина наклонилась вперед и сказала низким и хриплым голосом, глаза подобны сверкающим камням: «Это не просто исчезновение». Убийство.
  
  У вас есть непосредственные знания об этом?
  
  Я это почувствовал .
  
  Вы это почувствовали.
  
  Я цыган. Я провидец.
  
  Она уставилась на него. Ее глаза: он никогда не видел такой напряженности. Кажется, она тоже могла его выключать и включать. Его взгляд потускнел. Он осмотрел ее волосы, черные и растрепанные, ее уши, обрученные тонкими золотыми обручами, ее шею, увешанную золотыми цепочками, и верхнюю часть ее коричневой груди в тонком, свободном, хлопчатобумажном платье ярких цветов. «Цыган», — подумал он и задался вопросом, есть ли цыгане в Австралии.
  
  Вы имеете в виду, что как-то почувствовали это?
  
  Она умерла насильственной смертью.
  
  Он чертил в блокноте. Но у вас нет прямого знания.
  
  Вода, сказала она. Вот где вы ее найдете.
  
  Вы имеете в виду море?
  
  Женщина смотрела в огромные дали. Я так не думаю. Участок со стоячей водой.
  
  Он откинулся на спинку стула. Хорошо, мы обязательно рассмотрим это. Спасибо, что пришли.
  
  Она ослепительно улыбнулась и подождала, пока он откроет дверь. Она была ошеломляющей, неотразимой, в каком-то жутком смысле. Золото, волосы, яркое платье и мягкая кожа — все, казалось, шло ей естественно.
  
  «У тебя маленькая девочка», — сказала она, выходя из комнаты.
  
  Саттон замерла. Это было практическое правило: никогда не позволяйте представителям общественности ничего знать о вашей личной жизни. Он холодно посмотрел на нее. Насколько он знал, у нее мог быть ребенок в детском саду, и она могла видеть, как он по утрам отвозил Рослин. Похоже, она не искала рычага, который можно было бы использовать против него, поэтому он просто сказал: «Да».
  
  Она смущена переменами в своей жизни, но справится. Она устойчива.
  
  «Спасибо», — сказала Саттон и задалась вопросом, почему именно так, в мгновение ока, он ей поверил.
  
  * * * *
  
  В тот же день Чаллис вернулся на место похищения, а затем поехал в пригород на берегу залива, где жили родители Джейн Гидеон. Им нечего было добавить к тому, что они сказали ему накануне. Их дочь первоначально переехала на полуостров, потому что встретила там курсанта на базе ВМФ, и осталась там, когда он расстался с ней. Нет, он служил где-то в Персидском заливе.
  
  Вернувшись в Ватерлоо, он обнаружил Эллен Дестри, настороженно охраняющую Тессу Кейн, которая сидела на краю стального складного стула и улыбалась улыбкой, которую его сержант наверняка счел бы невыносимой. Тэсс, как твои дела? - сказал он.
  
  Хэл.
  
  Публиковали какие-нибудь сенсации в последнее время?
  
  «Совки» — относительный термин в еженедельной газете «Хэл».
  
  Босс, я сказал, что ты занят и
  
  «Все в порядке, Эллен», — сказал Чаллис.
  
  Она говорит, что получила информацию.
  
  Поняла или хочешь, Тесс?
  
  Голос Тессы Кейн был низким, глубоким и слегка веселым. Оба.
  
  Когда твой следующий выпуск?
  
  Четверг. Затем мы пропускаем выпуск между Рождеством и Новым годом и публикуем снова 4 января.
  
  — сказал Чаллис. Многое может случиться.
  
  Хэл, многое произошло.
  
  Чаллис наблюдала, как она встала и разгладила юбку по бедрам. Она была ниже ростом, чем Эллен Дестри, всегда полна улыбок, многие из которых были фальшивыми и опасными, другие — ленивыми и незамысловатыми. Ему нравились ее пухлые щеки. Женщины ее не любили. У Чаллиса не было никакого мнения по этому поводу, за исключением того, что он знал, что ему нужно следить за тем, что он ей говорит.
  
  — Эта информация, как вы говорите, у вас есть, — начал он.
  
  Она прервала его. Можем ли мы сделать это там?
  
  Комната для инцидентов? Тэсс, пожалуйста.
  
  Она ухмыльнулась. Просто мысль. Может, кабинет, а не здесь, в коридоре?
  
  Чаллис повернулся к Эллен. Сержант, давайте отведем мисс Кейн в ваш кабинет, если вы не против?
  
  Он видел, как Эллен разобралась в последствиях. Он включал ее, не подталкивал, поэтому она сказала: «Меня устраивает, сэр».
  
  Офис представлял собой кабинку из гипсокартона и матового стекла, расположенную дальше по коридору, и как только они вошли в него, Тесса Кейн повернулась и сказала: «Я надеялась».
  
  Это участок сержанта Дестри, ее офис, ее расследование как моего стороннего наблюдателя. Итак, что бы ты ни хотел мне сказать, скажи и ей.
  
  Подходите сами.
  
  Они видели, как она достала из портфеля прозрачный пластиковый пакет для заморозки и положила его на стол. Это пришло по почте сегодня утром.
  
  Несколько строк четким шрифтом на листе бумаги для принтера формата А4. Чаллис наклонился и прочитал на пластике:
  
  Это открытое письмо жителям Виктории. На твоем месте я бы потерял веру в полицию. Там бегает кругами, ищет меня. Что у них есть? Одно тело. Но где второй? Ушёл в водянистую могилу? И теперь будет третий. Она в моих глазах.
  
  О Боже, сказала Эллен.
  
  Ты уже напуган? Вы должны быть такими.
  
  Конверт? - сказал Чаллис.
  
  Тесса Кейн достала вторую сумку для заморозки. Он ткнул в него карандашом, повернув так, чтобы можно было прочитать. Он вздохнул. Блок-капиталы. Не будет никаких полезных отпечатков и никакой слюны, поскольку конверт был оплачен заранее, с самозаклеивающимся клапаном и доступен в любом почтовом отделении. Он увидел слова «Восточный почтовый центр», но не увидел никаких других указаний на то, где оно было отправлено.
  
  Вы получили его сегодня утром и ждали до сих пор, чтобы показать нам?
  
  Хэл, меня не было весь день. Он остался на моем столе, и я открыл его только несколько минут назад.
  
  Он внимательно посмотрел на нее. Были ли еще какие-нибудь?
  
  Нет. Она заправила прядь волос за ухо. Я думаю, что написание кое-что говорит нам о нем.
  
  Эллен очень хотелось что-нибудь сказать. Не обязательно. Вероятно, он пытается замутить воду. Посмотрите на тон, на то, как он эффектно использует короткие предложения, на то, как неровны его конструкции, на слова – водянистая могила, на апострофы. Я бы сказал, что у него приличное образование, и он пытается заставить нас думать, что у него его нет.
  
  Нюхайте. Ты эксперт.
  
  Вмешался Чаллис. Нам нужно изучить письмо, Тесс.
  
  Без проблем. Я сделал копию.
  
  Надеюсь, вы не будете публиковаться.
  
  Ее голос стал резче. Он говорит о третьем теле, Хэл. Люди имеют право быть предупрежденными.
  
  «Мы еще даже не нашли второе тело», — сказала Эллен. Насколько нам известно, Джейн Гидеон может быть жива.
  
  Чаллис поддержал ее. Автор твоих писем, возможно, чудак, Тесс. Оппортунист. Кто-то, кто обижен на полицию.
  
  Он внимательно посмотрел на нее и увидел, что она понимает смысл.
  
  Ты не держишься за меня?
  
  Я клянусь.
  
  Но могу ли я сказать, что полиция считает, что между первыми двумя может быть связь?
  
  Он вздохнул. Может быть, нет, но, вероятно, есть.
  
  Она пробормотала: «Не то чтобы твое цитирование принесет мне много пользы, если ты арестуешь его до выпуска по четвергам».
  
  Я ничего не могу с этим поделать.
  
  Она посмотрела на него. Люди напуганы, Хэл. Сегодня утром мне позвонил агент по недвижимости и сообщил, что у него несколько отмен отпусков. Я сверился со стоянкой для автоприцепов и местом для палаток. Та же история. Многие местные жители зависят от летних туристов.
  
  Тэсс, мы делаем все, что можем. Следили за зацепками, проверяли наши базы данных. Как только появятся какие-либо события, я позвоню вам раньше всех.
  
  Она коснулась кончиками пальцев его груди и очень легко прижала его. Вы бы? Было бы здорово, даже если вы говорите как представитель полиции. Она отошла от него. Что ж, скоро Рождество. Поздравления с сезонами и все такое.
  
  Ты тоже.
  
  Она повернулась к Эллен. Кто-то распространял листовки о констебле Танкарде. Ты можешь мне что-нибудь сказать по этому поводу?
  
  Нет.
  
  Хорошо. До свидания.
  
  Когда Тессы Кейн не стало, Эллен сказала: «Я ненавижу людей, которые сейчас говорят «Пока».
  
  Ах, с ней все в порядке. Просто нужно знать, как с ней обращаться.
  
  Хэл, не углубляйся слишком глубоко.
  
  Он нахмурился. Ты теперь моя няня?
  
  Я имею в виду полицию и СМИ, а не вашу личную жизнь.
  
  Чаллис был смущен. Извини.
  
  Я отнесу это письмо в лабораторию.
  
  Нам это ни о чем не скажет.
  
  Я знаю.
  
  * * * *
  
  Сплетни в столовой вскоре распространили слухи о попытке Джона Танкарда заказать Чаллиса, так что в тот день он составил грязную компанию, как будто он и без того был недостаточно обидчив из-за той кампании с листовками, направленной против него. Пэм Мерфи осторожно ступала вокруг него во время обыска места похищения Джейн Гидеон. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее отвлекли на домашний спор с ним по пути обратно в участок. Методом кружки для охраны прислуги был сильфон и зажим вокруг ушного отверстия.
  
  Она ехала сквозь послеполуденную жару. До Рождества осталась неделя, и впереди их ждали четыре месяца жаркой погоды, жара придавала местной преступности особый оттенок. Количество краж со взломом увеличилось, поскольку люди уезжали в отпуск или оставляли окна открытыми, чтобы подышать ветерком. Ковбойские подрядчики по доставке воды украли воду из водопровода. Драки усилились дома, в пабе, на улице; за пределами пинбольных залов; на берегу моря в канун Нового года. Серфи сообщили о кражах из своих фургонов. По выходным фермеры приезжали из Турака и Брайтона на своих BMW и Range Rover в пятницу вечером и обнаруживали, что кто-то опустошил их сараи от самоходных косилок и ножниц-ножниц или загоны для крупного рогатого скота, овец, лошадей и ангорских коз. А теперь еще одно убийство на шоссе.
  
  «Следующий направо», — сказал Танкард. Голос его звучал заинтересованно, как будто он чувствовал арест.
  
  Пэм свернула за угол. Частично проблема заключалась в количестве арестов. Сержант всегда призывал к более высокому уровню арестов, говоря, что он слишком низок для региона. «Это не то, что в пригороде», — подумала Пэм, сражаясь с бандами ножей. Здесь внизу тихого предупреждения должно быть достаточно.
  
  И все же, подумала она, я здесь новичок, что я знаю?
  
  Она осторожно затормозила фургон примерно на полпути. Не было необходимости вглядываться в номера домов: суть драмы была очевидна: стайка соседей на тропинке. Она резко въехала на обочину, спрятала ключи в карман и добралась до входной двери дома раньше, чем Танкард успел это сделать.
  
  Оно было приоткрыто. Она постучала. Полиция.
  
  Мужчина, шедший к ним по коридору, носил коврик из волос на белом, провисшем стволе. Его ноги были босыми, колени под потертыми шортами напоминали ручки кровати. Кто-то почесал его пухлые плечи. К вечеру у него тоже будет синяк под глазом. Слушай, извини, что тебя вызвали, но мы во всем разобрались.
  
  Пэм сказала: «Я констебль Мерфи, это констебль Танкард». Кто еще в доме, сэр?
  
  Только жена, еще и
  
  Джон Танкард протиснулся вперед. Нам нужно увидеть ее, приятель.
  
  Мужчина в тревоге отступил. Она
  
  Пэм видела беспокойство под усталостью, бедностью и пивом. Она предупредительно коснулась предплечья Танкарда и сказала: «Нам с констеблем Танкардом просто нужно поговорить с вашей женой, сэр, если вы не возражаете.
  
  Мужчина исказил ей лицо. Смотри, девчонка, я
  
  Это был долгий день. Пэм прижалась лицом к его лицу и прерывисто вздохнула. На вокзале она встречала девчонку двадцать раз в час; ей это не нужно было и от какого-то гражданского лица. Вы мешаете нам выполнять наш долг, сэр? Потому что если ты
  
  Из задней комнаты появился священник. Все в порядке, все в порядке. Я разговариваю с ними. Разбираемся. Вмешательство полиции не требуется.
  
  Видеть? Говорил тебе.
  
  Пэм подцепила палец. Отец, можно мне минутку?
  
  Она вывела священника на лужайку перед домом. Танкард хмуро посмотрел ей вслед. Она проигнорировала его. Отец, я так же, как и ты, хочу избежать неприятностей.
  
  Священник кивнул. Сейчас все спокойно. У жены этого парня есть история, состояние личности. Иногда, когда несколько дней стоит жара, на нее что-то нападает, и она ломается. Вот из-за чего весь этот шум. Она ударила его, а не наоборот.
  
  Как она сейчас?
  
  Тихий. Стыдящийся. Таблетки она не принимала.
  
  Пэм пошла со священником обратно к входной двери. Сэр, мы не будем предпринимать никаких дальнейших действий.
  
  Танкард был в ярости из-за нее в фургоне. Нам следовало поговорить с женой.
  
  Пэм объяснила. Танкард ничего не сказал. Всю дорогу до станции он ничего не сказал, пока не увидел возле станции инспектора Чаллиса, садящегося в машину, чтобы поехать домой.
  
  Придурок.
  
  * * * *
  
  Было время, когда Чаллис хотел написать книгу о том, что он видел, знал и делал, и многое из этого было плохим. Вымысел, потому что кто в это поверит, если он попытается выдать это за факт? Он учился у писателя в колледже TAFE во Франкстоне, по написанию романов, каждую среду вечером с шести до десяти, когда его куда-то не дежурили, следил за домом, щупал пульс, арестовывал кого-то, кто не хотел быть арестованным, но вскоре понял, что, хотя ему было что сказать, но он не знал, как это сказать. Оно было заперто внутри него, на жестком языке официального отчета. Он не мог найти ключ, который позволил бы словам петь на странице. Во всем этом он признался писателю, который поздравил его, сказав: «Другим моим ученикам либо нечего сказать, либо они никогда не осознают, что у них нет голоса, так что считайте, что вам повезло».
  
  Чаллис устало улыбнулась. То есть ты считаешь, что тебе повезло, что ты не застрял с еще одним плохим писателем.
  
  Романист рассмеялся и пригласил его в паб попрощаться.
  
  Но одна вещь запомнилась Чаллису — цитата из справочника для писателей. Жорж Сименон, автор романов Мегрэ, сказал: «Я хотел бы вырезать свои романы на куске дерева». Сейчас Чаллис чувствовал то же самое. Уезжая из полицейского участка Ватерлоо в шесть часов вечера, он думал, что ему хотелось бы отстраниться от этого дела, от своей жизни и оценить, где эта форма приятна, а где нет.
  
  У указателя аэродрома он повернул направо и направил «Триумф» на парковочную площадку в задней части главного ангара. Он вошел. Один конец был перегорожен, и здесь Чаллис надел комбинезон, настроился на «Радио Нэшнл» и приступил к работе.
  
  Когда он впервые переехал на полуостров, он вступил в Аэроклуб и узнал о Dragon Rapide, лежащем в разобранном виде в сарае к северу от Тувумбы. Он заплатил десять тысяч долларов, чтобы купить обломки, и еще полторы тысячи, чтобы перевезти их на грузовике в Викторию. Был серийный номер А33-8, а также старая регистрация VH, но Чаллис больше ничего не знал о конкретной истории своего самолета. Он знал, что в 1934 году де Хэвилленд летал на прототипе на Стэг-лейн в Великобритании как более быстрой и комфортабельной версии DH84 Dragon с двигателями Gipsy Queen 6 вместо Gipsy Major 4, но который импортировал свой Rapide, и для чего ее использовали?
  
  Он включил токарный станок. Несколько частей планера были повреждены, части фанерной обшивки фюзеляжа оторвались, шесть пассажирских сидений прогнили, и оба двигателя пришлось восстанавливать. Он также пытался найти новые шины и попросил машиниста изготовить ряд металлических деталей взамен тех, которые слишком ржавые, чтобы их можно было восстановить. Все это может занять годы. Чаллис не торопился.
  
  Вошла женщина, улыбаясь в знак приветствия. Человек-дракон.
  
  Китти.
  
  Чаллис знала, что Китти — не ее настоящее имя, а производное от Киттихок. Они обменялись любезностями, затем Китти сняла с крючка на стене комбинезон и пошла в другой конец перегородки, где на бетонном полу, рядом с блоком двигателя, стоял фюзеляж истребителя «Киттихок» 1943 года. Единственным реставрационным проектом в комнате был Desoutter 1930 года, который был близок к завершению.
  
  Чаллис вернулся к своей токарной работе. Позади него Китти начала удалять отстой с блока двигателя. Работать с ней было приятно. Чаллис почувствовал, как часть черноты рассеялась. Здесь ему не нужно было отчитываться за себя. Ему не нужно было извиняться или скрывать свою одержимость Драконом. Здесь как будто он не носил в себе запах людей, которые ужасно умерли или совершили ужасные поступки. Это был просто Хэл Чаллис, который любил летать на самолетах и восстанавливал Rapide 1930-х годов.
  
  Луна уже светила, когда он наконец поехал домой. В свете его фар блестели глаза маленьких животных. В коридоре у него звонил телефон.
  
  Да. Он никогда не произносил своего имени.
  
  Хэл?
  
  Чувство спокойствия покинуло его. В некоторые дни на его место просачивалось плохое. Он опустился на маленький табурет рядом с телефоном. Привет, Анж.
  
  Некоторое время она молчала. Раннего счастливого Рождества, Хэл.
  
  Ты тоже.
  
  Я подумал, что, возможно, у меня не будет возможности позвонить тебе на следующей неделе. На Рождество все здесь будут хватать телефоны, поэтому я подумал, почему бы не позвонить тебе сегодня вечером и не прийти пораньше.
  
  Хорошая мысль, сказал Чаллис. Ему хотелось выпить. Слушай, Энджи, я отнесу это на кухню, ладно?
  
  Если сейчас плохое время, я
  
  Нет, сейчас все в порядке, просто подожди немного, я пойду на кухню.
  
  Он налил виски в стакан, поставил его на столешницу, мгновение смотрел на настенный телефон рядом с холодильником, затем выдохнул.
  
  Я вернулся, Анж.
  
  Я пытаюсь представить твой дом.
  
  Это просто дом.
  
  Подвох в ее голосе. Не то чтобы я когда-нибудь увижу его изнутри.
  
  Анж, я-
  
  Я представляю себе место мирное и тихое. Я скучаю по этому.
  
  Да.
  
  Я не плохой человек, Хэл. Не глубоко внутри.
  
  Я знаю, что ты нет.
  
  Временное безумие.
  
  Да.
  
  Я не могу поверить, что все произошло именно так. Как плохой сон.
  
  Да.
  
  Ты прощаешь меня, не так ли?
  
  Я прощаю тебя.
  
  Ответы пришли автоматически. Он давал их годами.
  
  Она сказала удивленным голосом: «Ты необычный человек, Хэл. Другие мужья не простили бы своим женам такого.
  
  Чаллис проглотил свой напиток. Итак, Энджи, твои мама и папа приедут на Рождество?
  
  Смените тему, почему бы и нет? Мама будет, папа нет. Он не хочет меня знать. Она сломалась. Боже, семь лет, а он ни разу меня не навестил.
  
  Чаллис позволила ей выплакаться.
  
  Ты еще здесь, Хэл?
  
  Я здесь.
  
  Ночь была тихой и темной. Дом вокруг него напоминал гулкий снаряд.
  
  Ты мало говоришь.
  
  Анж
  
  Все в порядке, Хэл, мне все равно пора идти. Мои телефонные карточки почти израсходовались.
  
  Успокойся, Анж.
  
  Меня не должно быть здесь, Хэл. Я не принадлежу, не совсем.
  
  Чаллис мягко сказал: «Я знаю».
  
  Не то чтобы я что-то сделал. Заговор с целью убийства, Боже, откуда я знал, что он попытается это сделать?
  
  Анж
  
  Она вздохнула. Пролитое молоко, да?
  
  Пролитое молоко.
  
  Продолжай жить своей жизнью.
  
  Это дух.
  
  Не могу поверить, что я хотела его вместо тебя.
  
  Чаллис осушил свой стакан. Он сказал: Анж, мне пора идти. Успокойся, ладно? Поддерживайте хорошее настроение.
  
  «Ты мой спасательный круг», — сказала его жена.
  
  * * * *
  
  Три
  
  
  
  В ту же ночь женщина на Квортерхорс-лейн отдернула занавеску и увидела, что ее почтовый ящик горит. Теперь сосна горела, рассыпая искры в ночь. Боже, неужели это какой-то извращенный способ сказать ей, что ее выследили?
  
  Ее тщательно проинструктировали восемнадцать месяцев назад. Никогда не привлекайте к себе внимание. Держите голову опущенной. Не нарушайте закон, даже не управляйте автомобилем в нетрезвом виде и не превышайте скорость, и особенно ничего, что может означать, что у вас когда-либо сняли отпечатки пальцев. Не связывайтесь с семьей, друзьями, с кем-либо из прежних времен. Измените все свои старые привычки и интересы. Одевайтесь по-другому. Научитесь думать по-другому. Раньше вам нравилось коллекционировать фарфоровые статуэтки, да? Ходили по аукционам? Подписаны на журналы? Забудьте обо всем этом, сейчас же. Переключитесь на шитье, готовку, да что угодно. Другими словами, хорошо дать людям возможность поместить вас в стереотип, чтобы их умы заполняли пробелы в вашей новой личности. Прежде всего, не возвращайтесь, даже если вам сообщат, что ваши мамы умирают. Сначала свяжитесь с нами. Это может быть ловушка. Сделаешь одну ошибку или проигнорируешь то, что мы тебе говорили, они тебя найдут и убьют. У вас есть новое удостоверение личности; это довольно надежно; у тебя все будет хорошо. Вам будет одиноко, но многие начинают все сначала. Просто будьте осторожны. Следите за тем, что вы говорите людям. Но с тобой все будет в порядке. В Австралии много новозеландцев, так что вы не будете слишком выделяться. А пока мы сделаем все возможное, чтобы сохранить вам жизнь с нашей стороны.
  
  Вот что они ей сказали. Она не приложила особых усилий. В этом не было особого смысла, потому что ситуация начала разваливаться еще до того, как самолет, который должен был вывезти ее из страны, оторвался от земли.
  
  Восемнадцать месяцев назад она сидела в зале вылета аэропорта Крайстчерча рядом с детективом, которому было поручено сопроводить ее через воду и в новую жизнь, когда двое мужчин из ее старой жизни вальсировали и сели рядом. Детектив напрягся. Да, он знал, кто они такие.
  
  «Потрясающе», — сказала она. Они уже нашли меня.
  
  Подожди здесь.
  
  Она смотрела, как он подошел к столу и показал ордер. Некоторое время казалось, что это невозможно, но затем служащий отдела бронирования надулся на что-то, что сказал полицейский, нажал несколько клавиш и уставился на экран.
  
  Тем временем один из мужчин заметил ее. Он подтолкнул другого, прошептал ему на ухо, и теперь оба пристально смотрели на нее через мрачный зеленый ковер. Она видела ненависть и голод на их лицах. Один из них разыграл пантомиму того, что ее ждет, когда ее поймают: пуля в голову, лезвие, перерезающее горло. Она положила сумку на колени и поднялась на ноги.
  
  Чья-то рука сжала ее плечо. Полицейский срочно сказал: Клара, пойдем со мной.
  
  Она отстранилась. Вы, должно быть, шутите. Я злюсь.
  
  Нет. Если ты уйдешь отсюда, они выследят тебя, и ты останешься мертвым мясом.
  
  «Они уже выследили меня», — сказала она. Очень хорошие вы люди. Посмотрите на них, сидящих там, огромных, как живые.
  
  «Совпадение», — сказал полицейский, заставляя ее пойти с ним.
  
  Да, конечно.
  
  Я проверил. Они оба выходят в Окленде.
  
  «Но они будут знать, что я собираюсь в Австралию», — сказала она. Они придут искать.
  
  Австралия – большое место.
  
  Недостаточно большой.
  
  Слушай, насколько им известно, ты собираешься в Европу.
  
  Она оглянулась. Один из двух мужчин теперь стоял и смотрел на нее. Она видела, как он постучал по виску, ухмыльнулся и аккуратным движением запястья открыл мобильный телефон. Он был ярко одет, как и все они из того уголка ее жизни: рубашка, застегнутая на все пуговицы, без галстука, дорогой мешковатый костюм, дорогие итальянские туфли, намазанные маслом волосы, зачесанные назад.
  
  «Он кому-то звонит», — сказала она.
  
  Пусть он.
  
  Куда ты меня ведешь?
  
  Для вас зарезервировано резервное место на рейсе другой авиакомпании. Он уйдет через пятнадцать минут.
  
  Шесть тридцать, ранний вечер, ужин, место в первом классе. Клара съела стейк и салат и взяла в руки нож и вилку. Их было немного, но, по крайней мере, в первом классе они были из нержавеющей стали, и они дали бы ей преимущество, если бы она в этом нуждалась, преимущество, на которое она привыкла полагаться в своей короткой жизни.
  
  Это было восемнадцать месяцев назад. Она начала новую жизнь в тихом уголке юго-восточной Австралии, недалеко от моря, на полуострове, где ничего особенного не происходило. Местные жители ее приняли. У нее были ответы на их вопросы, но их было не так уж много. Ее ближайший сосед на Квортерхорс-лейн находился в полукилометре от нее, на другой стороне холма, разделявшего их виноградником и винодельней. Если бы она поднялась на вершину холма, то увидела бы залив Вестернпорт и остров Филлипа справа. Она жила на грунтовой дороге, по которой доезжали только местные автомобили и полдюжины дополнительных машин до маленькой винодельни в те дни, когда она была открыта, то есть в первое воскресенье месяца. Ее никто не знал. Это никого особо не волновало.
  
  Так как же ее нашли? Был ли пожар сигналом? И почему вообще сигнал? Почему бы просто не ворваться и не прикончить ее? Если только они не хотели сначала ее завести, это моральная жестокость. Ее руки дрожали. Боже, теперь ей не помешало бы немного кокаина, всего пара строк, достаточно, чтобы ослабить давление в ее голове. Она уставилась на свои пальцы, на необработанные ногти. Она обхватила левой рукой правое запястье и набрала номер полицейского участка Ватерлоо. Над ней потолочный вентилятор шевелил воздух. Боже, как было жарко; 35, а еще даже не Рождество.
  
  * * * *
  
  Дэнни Холсингер, повернувшись на пассажирском сиденье и глядя назад на Квотерхорс-лейн, сказал: «Горит приятно».
  
  Бойд Джолик ощупал заднюю часть юта «рыбий хвост» в рыхлой грязи. «Детка, приди и зажги мой огонь», — пел он.
  
  Дэнни издал свой высокий, поразительный, ржащий смех. Он ничего не мог с этим поделать. Он глотнул из банки водки с апельсином, затем напрягся. Есть один, Джолл.
  
  Йолик резко затормозил, просто чтобы почувствовать потерю сцепления с дорогой, а затем ускорился. Почтовый ящик возле винодельни представлял собой переделанную молочную бидон, весь металлический, в который не стоило бросать спичку. Не то что та деревянная поделка дальше по дороге.
  
  Они подошли к перекрестку. Налево или направо, старина?
  
  Дэнни задумался. Слева пара садов и пара конюшен. Итак, у вас есть еще одна винодельня, птицефабрика, какой-то парень делает горшки и кувшины, и, давайте посмотрим, женщина занимается естественным лечением, какое-то место отдыха для богатых стариков, а затем у вас есть Ватерлоо и копы. Он снова захихикал. Его основной работой был водитель графского грузовика по переработке мусора, и он знал проселочные дороги как свои пять пальцев.
  
  Левый, решил Йолич. Райт звучит чертовски тесно.
  
  Он поставил ногу и, проделав причудливую работу с тормозами и колесом, позволил юту сделать полный круг в середине перекрестка, а затем направился налево, прочь от Ватерлоо.
  
  Первый почтовый ящик представлял собой еще один твердый молочный бидон, но следующие два были деревянными. Первый не взял, все время не хватало воздуха что ли, а второй взлетел, как бумага. Искры взлетели в небо и рассыпались по другую сторону забора. Вскоре они разожгли небольшой травяной костер.
  
  Куда теперь, Джолл?
  
  Йолич моргнул и проснулся. Он понял, что его рот открыт, все его нервные окончания живы в танце пламени.
  
  Джолл? Дэнни потянул его. Приятель, пора убираться отсюда.
  
  Они забрались обратно в машину и помчались по дороге как раз в тот момент, когда свет факелов рванулся по гравийной дорожке от дома, спрятанного за рядом кипарисов.
  
  Дружище, куда?
  
  «Другая сторона полуострова», — решил Йолич. Ну подальше отсюда. Новая территория.
  
  Дэнни снова сел на свое место. Это был эйс со своим товарищем, небольшой урон ночью, но это все. Он не мог сказать того же о Йоличе. Ублюдок был очень доволен. Возможно, это произошло из-за того, что он работал добровольцем-пожарным в Управлении пожарной охраны страны.
  
  Полуостров был обманчив. Были такие места, как Ред-Хилл и Мейн-Ридж, где земля состояла из волны за волной глубоких оврагов, складок и выступов возвышенностей. Позже, в новом году, виноградные лозы на склонах холмов будут окутаны тонкой птичьей сеткой, словно длинные дремлющие по ночам белые слизни. Йолич отвез их на извилистую дорогу над заливом. Внезапно сосны поглотили лунный свет, фары пронзили воронкообразную тьму, когда они с ревом понеслись вниз по холму к прибрежному шоссе.
  
  На круговом перекрестке со стороны Морнингтона они свернули направо, в район небольших ферм, затем снова направо, на другую систему проселочных дорог.
  
  Проверьте это.
  
  Большой деревянный почтовый ящик, закрепленный на S-образном изгибе сварной цепи, на нем цифра 9, нанесенная светоотражающей эмалью. Йолич замедлил ход. Глянцевая черная окраска; небольшие латунные петли; наклейка, запрещающая рекламный материал.
  
  «Fucken A», — сказал Дэнни.
  
  Они вылезли из машины, постояли в безветренной улочке, прислушиваясь. Только двигатель тикает. Это была долгая и очень жаркая ночь, и Дэнни начал задаваться вопросом, почему он был здесь с этим сумасшедшим ублюдком и не подсунул ее Меган Стоукс, в ее постели или среди деревьев на пляже, и нырнул в воду. море, чтобы остыть после. Ну, он знал: она злилась на него, потому что он забыл о ее дне рождения, и потребуется много приятных разговоров и подарков, чтобы привести ее в чувство. Приятель, давай просто соберем все и хватит.
  
  Это всегда заставало тебя врасплох, так же, как Йолич мог взорваться, если взрыв было подходящим словом для обозначения кулака, сжимающего комок футболки, душащего тебя, и шипящего лица в твоем, так близко, что на тебя обрызгали слюной.
  
  Ты же не издеваешься надо мной, да?
  
  Дэнни выкашлял: «Просто у меня утром работа». Начало в пять. Мне нужен сон.
  
  — Слабость, — сказал Йолич, встряхивая его. Дэнни был маленького роста, кожа да кости, и он чувствовал, что поднимается на кончики своих полозьев, когда Йолич рассеянно поднял его за сложенную футболку. Йолич был сложен как бетонный столб электропередачи, тонкий и твердый. На нем были засаленные джинсы, которые, казалось, стояли бы без посторонней помощи, если бы он из них вышел, рубашка в красно-черную клетку поверх синей майки и промасленные ботинки. Татуировки вверх и вниз по рукам и костлявый череп под коротко подстриженными волосами. Дэнни тусовался с Джоличем еще с начальной школы, и Меган постоянно нуждалась в одобрении больших пизд.
  
  Приятель, я не могу дышать.
  
  Йолич отпустил его. Пайкер.
  
  Дэнни потер шею. Это спички. Я сделаю это.
  
  Он открыл небольшую дверцу почтового ящика, набил ее пропитанными бензином бумажными полотенцами, бросил спичку и отступил назад. Заслонка опустилась, задушив пламя. Они ждали. Дэнни снова поднял заслонку. Внутренность ящика была обожжена, местами все еще светилась красным, но огня не было. Он наклонился ближе и подул. Боже, какая вонь, лак, консервант для дерева, что угодно.
  
  Давай, сказал Йолич. Лучше отвезу тебя домой к маме.
  
  Домом было новое поместье на окраине Ватерлоо: дома теснились друг к другу, но смотрели во все стороны, потому что располагались на безумно извилистых дворах и проспектах, а не на прямой дороге во всем этом месте. Дэнни смотрел, как Йолич уходит, как фура гудела, пробуждая мертвецов, как на повороте вспыхивали стоп-сигналы. Он закурил. Ему пока не хотелось заходить внутрь, слышать, как на него кричит мать.
  
  Дэнни закусил нижнюю губу. Последнее, что сказал Йолич, это то, что ему нужна помощь в еще одном взломе где-то после Рождества. «Я жду известий о том, когда владельцы уедут», — сказал он. Дэнни теперь рассмеялся без юмора. Почему Йолича должно волновать, отсутствовали владельцы или нет? Его идея взлома заключалась в том, чтобы выломать дверь и избить жильцов, прежде чем связать их и бесчинствовать по дому. Кража со взломом при отягчающих обстоятельствах, совсем не весело, если вас настигнет закон. Дэнни был с ним на двух таких работах. Совсем не весело, но он не мог вывернуться, не справившись с большим количеством агро.
  
  Он бросил сигарету в темноту. Его собственный стиль был более научным. После работы он пару дней побродил по улице, чтобы ощутить окрестности. Есть собаки? Есть здесь соседи? Есть ли газоны, которые нужно постричь, почта сложена в ящик, газеты не собраны? Затем, нацеливаясь на дом, он обходил его, проверяя окна на предмет сигнализации. Это то, в чем он был хорош. Используя свою голову. Он не стал бы красть ничего крупного, скажем, не больше фотоаппарата. Кольца, деньги, часы, броши, кредитные карты, компакт-диски. Все, что поместилось бы в его рюкзаке, модная вещь из мягкой кожи с каким-то иностранным именем, оттиснутым на черной коже. Он вытащил его из дома на окраине Франкстона несколько дней назад. Почти новый, приятный запах. Он отдаст его Меган, когда увидит ее в следующий раз, и скажет, что сожалеет, что забыл о ее дне рождения.
  
  * * * *
  
  Один час ночи. Бар закрывался, а Джон Танкард сильно поссорился с медсестрой, так что решил поехать домой.
  
  Он неплохо с ней болтал, около семи баллов по шкале, и начал с того, что купил ей стакан рислинга и назвал свое имя: Джон, Джон Танкард, только мои приятели зовут меня Танк. Она оглядела его сверху донизу и сказала: «Тоже такой же», затем ее рука поднялась ко рту, и ее лицо покраснело. Извини, я не имел в виду, что ты толстый или что-то в этом роде, я имел в виду, что ты сильный, ну знаешь, типа поддерживаешь форму и все такое. Она вышла с другой стороны извинений, немного запыхавшаяся, улыбающаяся и испытывающая облегчение от того, что превратила возможное оскорбление в комплимент, и он дружелюбно ухмыльнулся ей, и они сели локоть к локтю на стойке и начали разговаривать.
  
  Но вот настал момент. Оно всегда было там, витая над всем, что он делал, когда был не на службе:
  
  Что вы делаете?
  
  Он прямо сказал: «Я полицейский, коп».
  
  Настороженность и отступление мгновенно отразились в ее глазах. Возможность упущена или не удалась, как и сотни подобных за эти годы. Хоть раз ему хотелось бы увидеть одобрение, интерес или любопытство на лице человека, когда он скажет им, что он полицейский.
  
  Было время, когда он верил во всю чушь, что он был здесь, чтобы защищать и служить. Теперь он видел, как мы против них, полиция против общественности. В любом случае, если копнуть глубже, общественность в чем-то виновата. И заслужили ли они его защиту? Они кричали о жестокости полиции всякий раз, когда он производил законный арест. На вечеринках они комично съеживались и говорили: «Не стреляйте в меня, не стреляйте в меня». У него было четыре злонамеренных гражданских иска от людей, которых он арестовал, и они просто примеряли это, доставляя ему неприятности.
  
  С годами твердость росла. Он был более подозрительным, чем раньше. Теперь работа стала более жестокой. Вы видели какие-то уродливые вещи, например, мертвых людей, шприцы, спиды или наркотики на кухонных столах на глазах у маленьких детей. Танкард был полон разочарования. Рецидивисты всегда отделались залогом. Сержант ван Альфен пытался вдолбить ему: « Не принимай эту работу на свой счет». Ваша обязанность – просто представить дело. Не ваша вина, если какой-то дропкик удался, потому что у него есть хороший адвокат, или слабый судья, или хорошая слезливая история, но это было не так просто.
  
  Он больше не был уверен, что правильно, а что нет, и его это не волновало. В свое время он видел немало изрядно гнилых копов и несколько порядочных убийц, насильников и воров. Большинство людей в той или иной форме были на пике. Кивок и услуга здесь, подмигивание и кусок холодного пива или полтысячи долларов в конверте там. К черту их всех.
  
  И теперь он все время чувствовал себя усталым и оборванным от бессонницы. Он ел и пил слишком много. Спина у него болела до такой степени, что он не мог устроиться поудобнее ни в одном кресле, а долго сидеть в дивизионном фургоне или машине было сущим адом. Внутренняя часть его щек была мокрой от того места, где он их жевал. Напряжение. Можно подумать, что после всего этого времени он так и не позволил этой работе добраться до него. Но это произошло. Он был удивлен той обидой, которую он все еще чувствовал после того, как его имя появилось в местной газете. Преследование со стороны полиции. Что за чушь. А теперь кто-то завалил город листовками, называя его нацистским штурмовиком. Слишком бессердечен, чтобы сказать это ему в лицо.
  
  У него в машине был сканер. Он включил его. Кто-то поджигал почтовые ящики. Для него это примерно подвело итог жизни.
  
  * * * *
  
  Сержант Кес ван Альфен, пепельно влажный от помощи подразделению CFA Ватерлоо в тушении пожара в сосне женщины, был потрясен. Он никогда не видел никого настолько расстроенным. Сначала ей нужно было заставить ее выйти на улицу и поговорить с ним, а теперь она все еще не могла произнести ни слова. Она сглотнула, явно испугавшись. Он стоял с ней на веранде, желая сказать: «Это только вандалы, только твой почтовый ящик», но ее страх был настолько сильным, что он обнял ее, похлопал по спине и сказал: «Тише, тише, это использовала его мать». сказать.
  
  Он чувствовал себя неловко. Он не был хорош в подобных вещах.
  
  Затем она повернулась, словно пытаясь приблизиться к нему, и схватила его свободную руку. Он кричал. Он каким-то образом обжегся. Тыльная сторона его запястья.
  
  Женщина протрезвела. С тобой все в порядке?
  
  Обгорел.
  
  Она рассеянно посмотрела на открытую дверь позади себя. Я мог бы одеть это для тебя.
  
  Со мной все будет в порядке.
  
  Позади него грузовик CFA разворачивался. С включением сирены все исчезло. В воздухе пахло сыростью и дымом. Крыша его полицейской машины влажно блестела, а лунного света было достаточно, чтобы он мог видеть дым, поднимающийся из обгоревшего почтового ящика.
  
  Он вздохнул и вытащил блокнот. Вы что-нибудь видели? Слышишь что-нибудь?
  
  Нет.
  
  Имя?
  
  Клара подойдет.
  
  Он пожал плечами, записал имя и отложил книгу. Новозеландский акцент. Он повернулся, чтобы уйти. Я составлю отчет и прослежу, чтобы одна из наших патрульных машин проезжала сюда каждую ночь в течение следующих недели или двух.
  
  У нее случился очередной приступ истерики. Ты не идешь? Ты не оставишь меня?
  
  Мисс, пожары погасли, это, наверное, дети, они не вернутся. Я больше ничего не могу здесь сделать. Хотите, чтобы я связался с кем-нибудь вместо вас? Сосед? Семья? Друзья?
  
  Он увидел, как она закрылась, как будто она подозревала его. Кто она? Что ее глогло?
  
  Почему вы хотите с кем-то связаться? ВОЗ?
  
  Озадаченный переменой ее настроения, он ответил: «Ну, кто-нибудь, кто мог бы остаться с тобой и присмотреть за тобой». Семья, возможно.
  
  Она отвернулась от него. Они все в Дарвине.
  
  Дарвин? Судя по твоему акценту, я бы сказал Новая Зеландия.
  
  Она бросила на него взгляд. Давным-давно.
  
  Он не поверил ей, но не стал настаивать. Сосед?
  
  Не знаю их. К тому же уже поздно. Ты не можешь остаться ненадолго? Я мог бы наложить повязку на твою обожженную руку.
  
  Я на дежурстве, мисс.
  
  Клара.
  
  Клара. Я на дежурстве. Я позвоню завтра, около обеда.
  
  Он чувствовал запах влажного пепла и дыма и видел в лунном свете скелет сосны в конце подъездной дорожки. Он открыл дверь полицейской машины, и она сразу же завопила: «Они хотят меня схватить».
  
  Кто? Почему?
  
  Я не знаю, почему. Они есть, вот и все. Это сигнал.
  
  Сигнал.
  
  Они говорят: «Мы вернемся, и в следующий раз мы достанем тебя».
  
  Он закрыл дверь и вернулся к ней. Клара, это были дети.
  
  Я так не думаю.
  
  Это было на моем радио. Между отсюда и Морнингтоном сожжено по меньшей мере дюжина почтовых ящиков. Никаких закономерностей, просто любой старый почтовый ящик где-нибудь на проселочной дороге. Ты один из многих.
  
  Она обхватила себя руками. Ты уверен? Ты не пытаешься заставить меня чувствовать себя лучше?
  
  Я клянусь.
  
  Она засмеялась, расстегнула руки и уставилась на смутные очертания своих рук в полутьме. Посмотри на меня. Не могу себя контролировать, трясусь как лист.
  
  Тебе нужен крепкий напиток.
  
  Я скажу. Скотч, водка. Вы хотите один?
  
  Я на дежурстве, Клара.
  
  Она подошла ближе. Как тебя зовут?
  
  - неловко сказал он, Кес. Кес ван Альфен. Изначально это голландский язык. Нас в полиции несколько человек.
  
  Кес. Мне это нравится. Она ухмыльнулась. Правосудие в вашем деле никогда не остается на стороне Киса.
  
  Меня обычно зовут Ван.
  
  Что вы предпочитаете?
  
  В силе имя прилипает. Я привык к Вану. Жена называла меня Альфом или Алфи, что-то вроде унижения.
  
  Клара коротко коснулась его груди. Не очень мило с ее стороны.
  
  Не очень приятно, нет. Тем не менее, теперь старая история.
  
  Всего один напиток. Или хотя бы посиди со мной, пока меня не перестанет трясти.
  
  Он почувствовал, что испытывает к ней симпатию, к мысли, что кто-то хочет прикоснуться к нему, что он кому-то нужен. Мне придется позвонить им и сказать, что я все еще здесь.
  
  «Скажите им, что вы ищете улики», — сказала Клара с шатким юмором.
  
  * * * *
  
  Четыре
  
  
  
  даже я и уже немного греюсь на солнце. Дожди со слабым прогнозом перемен на конец недели. Эллен Дестри выглянула из-за двери комнаты дочери. Ларрейн спала на спине, по-видимому, мирно, но, как обычно, верхняя простыня запуталась в ее стройных ногах, а волосы рассыпались по подушке и по одной щеке. С самого детства она беспокойно спала. Затем Эллен вернулась на кухню и поцеловала мужа, ненадолго обняв его за шею, пока он читал газету за кухонным столом. На выходе она остановилась у двери, ведущей в навес для машины. Нет, Алан не поднял глаз, впереди не было ничего, что могло бы пожелать ей хорошего дня.
  
  Она проехала мимо домов отдыха и лачуг, замедляя скорость из-за лежачих полицейских. Она жила в Пензанс-Бич, на некотором расстоянии к югу от побережья от Ватерлоо (потому что ты не жил там, где работал, во всяком случае, если ты был копом). Импульсивно, она начала прочесывать некоторые переулки поселка по пути к пересечению с главной дорогой. За последний год количество краж со взломом в Пензанс-Бич увеличилось на 18 процентов.
  
  Пензанс. Что означал префикс пера? Пензанс, Пенроуз, Пенхалигон, Пенрит, Пенли, Пенбанк, Пенфолд, Пенджилли. Город. . . может быть?
  
  Затем она увидела нового констебля в форме, как ее звали, Пэм Мерфи, ожидающего на автобусной остановке с доской для серфинга.
  
  Эллен остановила машину, опустила окно. Утро.
  
  Молодая женщина напряглась, осторожно бегая глазами влево и вправо, прежде чем остановиться на самой машине. Инстинкты полицейских, подумала Эллен.
  
  Сержант Дестри. Не узнал тебя.
  
  Выходной?
  
  Утро выходное. Сегодня днем я снова в деле.
  
  Серфинг. Вам повезло, сказала Эллен. Где?
  
  Пэм Мерфи указала дальше на юг. Майерс-Пойнт.
  
  Некоторое время они смотрели друг на друга. Эллен спросила: «Как ты находишь вещи?» Устроимся, ладно?
  
  Да, спасибо.
  
  Эллен рискнула. А как насчет Джона Танкарда? Или сержант ван Альфен?
  
  Она увидела настороженность в глазах Мерфи. Кому вы могли бы доверить эту работу? Я не знаю, сержант.
  
  Не так ли? Эллен еще немного высунула голову. Это не для протокола.
  
  Не для записи?
  
  Да.
  
  Младшая женщина отвела взгляд. Они делают вещи по-другому.
  
  Типа как?
  
  Она качнулась назад. Они поддерживают людей. Кричать. Странный быстрый зажим над ухом. Вытаскивали стариков и делали им дыхательный анализ, людей, которые никогда в жизни не пили. Всегда подстерегает, чтобы поймать людей, превышающих скорость. Просто чтобы увеличить количество арестов. Говорят, я слишком мягкий. Не выступает.
  
  Эллен задумалась об этом и вздохнула. Я CIB, а не униформа. Я мало что могу сделать.
  
  Это все, сержант?
  
  «Тебе придется купить себе машину», — сказала Эллен. Этот автобус? Бог.
  
  Она увидела, как молодая женщина приблизилась и отвела взгляд. Какой нерв она затронула? Ну, я не буду тебя задерживать.
  
  Удачи, сержант.
  
  Эллен Дестри обогнула военно-морскую базу и направилась к Ватерлоо. Мерфи казался одиноким. Она снова попыталась представить себе жизнь констебля в форме, работающего с парой головорезов, таких как Ван Альфен и Танкард. «Я могла бы предложить ей по утрам отвозить ее на работу», — подумала она. Опять же, это только усложнило бы ситуацию.
  
  Она припарковала свою машину позади полицейского участка. Было уже семь пятнадцать, ее обычное время прибытия для начала в 8 утра. Она расправила изгибы спины. Наверху был спортзал. Ей было бы полезно иногда им воспользоваться.
  
  Специалист по установке кондиционеров подъехал к соседнему зданию суда на своем джипе, тяжеловесном, с багажником на крыше из лестниц и труб из ПВХ. Эллен заметила имя «Риз Хартнетт», нарисованное сбоку, и на мгновение посмотрела, как Хартнетт выходит из машины. В последнее время она часто этим занималась, наблюдая за мужчинами, за тем, как они двигаются.
  
  Он поймал ее на этом и подмигнул через дорогу, отделяющую здание суда от полицейского участка. Еще один горячий.
  
  Еще даже января нет, согласилась она.
  
  Она наблюдала, как он открыл задние двери своего фургона. Типично, заметила она. Здание суда используется только один или два раза в неделю и оборудовано кондиционером. Мы входили и выходили из полицейского участка двадцать четыре часа в сутки и не могли даже потребовать вентилятор.
  
  Он отступил назад и начал разглядывать окна здания суда. Он потерял к ней интерес.
  
  Ну, увидимся. Без сомнения, вы пробудите здесь несколько дней.
  
  Хотя бы пару недель.
  
  Импульсивно она сказала: «Может быть, вы могли бы дать мне цену на кондиционирование моего дома».
  
  Это привлекло его внимание. Он мог игнорировать ее, но не шанс заработать еще один или два доллара. Где вы живете?
  
  Пензанс-Бич.
  
  Я мог бы зайти как-нибудь. Есть карта?
  
  Она сократила пропасть между ними, переступив через ряд выкрашенных в белый цвет камней и всклокоченных низких кустов, чтобы добраться до него. По земле были разбросаны листья и стручки цветущих камедей. Она ощущала порывы и жужжание летней жары в воздухе, запах эвкалипта и соленой воды близлежащего моря. Она протянула свою визитку. Он был очень грациозен, движения изящны, голос мягкий, а улыбка была настоящей очаровательной, поэтому неудивительно, что все ее чувства были настороже.
  
  Он выглядел впечатленным. Сержант. Где твоя форма?
  
  Я детектив.
  
  Без шуток.
  
  Босс детективов.
  
  Он протянул к ней ладонь. Знаете, такое бывает, приходишь к полицейскому и сразу чувствуешь вину за что-то.
  
  «Я из плоти и крови», — сказала она, чтобы дать ему повод для размышления, а затем постучала по карте в его руке. Я имею в виду цитату. Позвони мне.
  
  Сделаю.
  
  Она вошла в участок и сразу же направилась в отдел униформы, чтобы получить отчеты о преступлениях, совершенных прошлой ночью. Дюжина почтовых ящиков подожжена, в двух возникли небольшие пожары. «Саммерс здесь», — подумала она. Она пролистала отчеты. Три ограбления. Палатка врезалась в стоянку для караванов. Нападение. Три драки в пабе. Кража автомобиля.
  
  Затем она вошла в систему, Центральное бюро ввода данных, общегосударственную базу данных, в которой фиксировались подробности преступлений, кто о них сообщал, имена жертв, кто присутствовал и так далее.
  
  В дверь постучали, и вошел Келлок, начальник станции. Как обычно, он, казалось, отнесся к ней с отвращением: в конце концов, она была в штатском и женщина. Вы оставили мне записку с просьбой принести еще полдюжины униформ для обхода домов по шоссе.
  
  Это верно.
  
  Его не включено, Эллен. Бюджет этого не покроет.
  
  Сэр, нас растянули в CIB.
  
  «Это не моя проблема», — сказал Келлок.
  
  Келлок был старшим сержантом средних лет, хорошо выглядевшим в своей форме и звании. Я могу растянуть это на две униформы.
  
  Спасибо.
  
  Келлок вышел из комнаты. Эллен вышла из системы и направилась к лестнице как раз вовремя, чтобы услышать, как Келлок возражает Кесу ван Альфену по поводу требования сверхурочной работы. Все, что вам нужно было сделать, это получить от нее заявление. Вы не можете обосновать претензию на превышение вашей обычной нагрузки на три часа прошлой ночью. Она отметила, что Ван Альфен выглядел изнуренным, как будто все его высокомерие было стёрто за долгую ночь, а на одной руке у него была повязка. — От тебя пахнет дымом, Ван, — сказал Келлок. Иди и прими душ.
  
  Эллен поднялась по лестнице на первый этаж. Она взглянула на автостоянку. Чаллиса еще не было.
  
  * * * *
  
  Чаллис проснулся в семь и лежал, слушая разговор кукабарр в заповеднике напротив своего дома. Это было похоже на спор: внезапные вспышки обзывательств, переходящие в бормотание обид. Затем он вспомнил прошлую ночь, телефонный звонок Анджелы и тот факт, что суперинтендант МакКуорри приедет в Ватерлоо днем, чтобы обсудить последствия письма убийцы.
  
  Его настроение не улучшилось, когда он открыл почтовый ящик, чтобы забрать «Век» , и обнаружил, что кто-то ночью пытался его сжечь.
  
  Внешне он был цел, внутри обуглился, но пригодился к эксплуатации. Опора рабицы S-образного изгиба была зачернена. Чаллис вытер пальцы и угрюмо посмотрел на коробку. Он жил далеко от дороги, но тем не менее спал чутко, поэтому было удивительно, что он ничего не слышал. В его жизни с ним произошло достаточно событий, чтобы заставить его насторожиться при звуке автомобиля по ночам.
  
  Раздался голос: я вижу, они тоже вас поймали.
  
  Это был его сосед. «Он ждал меня», — подумал Чаллис. Ты тоже?
  
  Минирует бидон из-под молока, сказал сосед, но ублюдки все равно бросили в него горящую тряпку. Миссис Гиббс, за углом? Свою коробку она нашла разобранной на главной дороге.
  
  — Я переговорю с местной станцией, — сказал Чаллис. Посмотрим, смогут ли они послать патруль на следующие несколько ночей.
  
  Ценю, сказал сосед, уходя.
  
  Чаллис читал « Век» за тостом и кофе. Среда, 20 декабря. Баннер в верхней части первой страницы гласил: «Пять дней покупок до Рождества». «Новостей больше не существует», — подумал он. Их заменили документы об образе жизни.
  
  Он запер дом и проехал «Триумф» по колеям возле подъездной дорожки. Он не ждал Рождества. Мир предполагал, что Рождество, должно быть, будет для него одиноким, и поэтому принялся за то, чтобы этого не произошло. Утром выпивка в доме Эллен Дестри. Обед с его родителями, братьями и сестрами. Затем, в шесть вечера, когда обед едва переварился, ранний ужин с родителями Анджелы. В его семье были люди, которые не могли понять, почему он хочет увидеться со своими родителями, не могли понять, когда он объяснял, что они ему нравятся, а он им нравится. Вы точно не собираетесь. . . ? Нет, Чаллис не собирался возобновлять жизнь с Анжелой, когда и если ее когда-нибудь освободят. Тогда почему ты с ней не развелся? «Я этим займусь», — сказал он им.
  
  Он поехал дальше. Рождество. Если повезет, кто-нибудь найдет тело и освободит его в Рождество.
  
  Чаллис был на дороге, ведущей к Старому шоссе, когда увидел их: двух мальчиков-подростков, несущих удочки, ведра, сеть и коробки для снастей. Его соседи-браконьеры, занимающиеся форелевыми плотинами? Но форелевая плотина находилась в противоположном направлении. Возможно, они охотились за рыбой в чьей-то плотине, озере или ручье. Они выглядели виноватыми, какова бы ни была их цель, держась близко под придорожными деснами и соснами и отворачивая лица, когда он проходил мимо. Чаллис мысленно щелкнул пальцами. Солтмарш, так их звали. Они были двоюродными братьями.
  
  Он прибыл в Ватерлоо в восемь пятнадцать. Город выглядел росистым и чистым. Он припарковал «Триумф» в задней части станции и поднялся по лестнице в комнату для инцидентов.
  
  * * * *
  
  В десять часов в участок вошла пожилая пара и сказала: «Констебль Мерфи велел нам войти».
  
  Действительно ли она это сделала.
  
  Она пришла вчера вечером. Она звонит нам каждую неделю.
  
  Дежурный сержант кивнул. На участке вели учет пожилых граждан, старых одиноких мужчин и женщин, а также супружеских пар, которых время от времени проверяли констебли в форме.
  
  И почему констебль Мерфи велел вам прийти в участок?
  
  Нас ограбили.
  
  Когда дежурный сержант узнал подробности, он отвел их в комнату для допросов, чтобы сделать показания. Сейчас это дело CIB, сказал он. Скоро кто-то будет с вами.
  
  Мужчина, пришедший через несколько минут, был высоким и долговязым, с выпуклыми глазами и длинными костлявыми руками. Я детектив-констебль Скоби Саттон. Вас ограбила женщина? Можете ли вы описать ее?
  
  Муж, с плохо причесанными седыми волосами и пятнами на кардигане, сказал: «Она была новой австралийкой».
  
  Его жена была острее. Ты великий молодец. Она наклонилась к Саттон. Он имеет в виду, что она выглядела немного экзотично. Кожа смуглая, яркая одежда, много золотых колец, сережек, браслетов, цепочек на шею. Но она не была иностранкой. Судя по акценту, она была австралийкой.
  
  Сколько лет, скажите?
  
  Трудно сказать. Сорок с лишним?
  
  Вы сказали, что она пришла и предложила благословить ваш дом.
  
  Старуха сказала: Спроси его, спроси гения. Он впустил ее. Я был в саду.
  
  Саттон повернулся к старику, который сказал: «Я не вижу вреда. Она сказала, что это принесет финансовое вознаграждение. Быть на пенсии непросто.
  
  Безумный. Трещина в голове, сказала его жена.
  
  Эта женщина сказала мне, — упрямо продолжал старик, — что все, что она благословит, умножится в нашу пользу. Она сказала, что дом проклят. Она видела, как от него идет черный дым, и его нужно было очистить.
  
  Она просила у вас плату?
  
  Пожертвование. Я дал ей доллар.
  
  Ты великий молодец.
  
  Доллар, сказал Саттон. На мгновение он выглядел разгневанным, как будто его попросили вытащить кошку с дерева. И что случилось потом?
  
  Телефон зазвонил. Я был у входной двери, но телефоны в коридоре, на кухне. Меня не было всего минуту.
  
  Она была одна, эта женщина?
  
  Был у нее ребенок. Не могла сказать, мальчик это или девочка. Милая штучка.
  
  Саттон кивнул. Женщина нанимала жильцов, обычно пожилых мужчин и женщин, в то время как ребенок незаметно ускользал в поисках кошельков, часов и украшений. Или, пока жильцы шли за ребенком, чтобы поесть или попить, женщина их грабила.
  
  Но на этот раз женщине не нужно было отвлекаться. Телефон сделал это за нее. И когда ты вернулся. . . ?
  
  Они ушли, сказал старик. Я ждал, но
  
  Дурак.
  
  но они не вернулись.
  
  Что было взято?
  
  Моя сумочка, сказала старуха. Я всегда оставляю его на стойке в коридоре вместе с ключами, перчатками и шляпой. Сорок долларов и немного мелочи, моя платежная карточка Майера, карточка Медикэр, пенсионная карточка и еще кое-какие мелочи.
  
  Саттон записал детали. Только сумочка или ключи тоже?
  
  Ключи тоже.
  
  Лучше смените замки.
  
  О, Боже.
  
  Старик сказал: «Ее глаза, вот что я помню». Она знала многое. Она смотрела сквозь тебя.
  
  * * * *
  
  Джейн Гидеон было почти сорок восемь часов, а тела все еще не было. Тропа становилась холоднее. Чаллис перечитал досье на Кимбли Эбботта, поговорил с оператором VAA, который принял экстренный вызов Джейн Гидеон, и начал звонить по номерам из ролодекса, который находился рядом с телефоном в квартире Гидеона.
  
  Одна маленькая информация: в одиннадцать часов ему позвонила женщина, которая утверждала, что видела Кимбли Эбботт в ночь на двенадцатое число.
  
  Вы можете быть уверены в дате?
  
  Годовщина моей свадьбы. Мы с мужем возвращались домой из города.
  
  Он тоже ее видел?
  
  Смех. Он спал в машине. Я был за рулем. Еще один смех. Но я не пил. Или не очень.
  
  Чаллис отреагировала на теплоту в ее голосе. Можете ли вы сказать мне, что делала мисс Эбботт, когда вы ее увидели?
  
  Бедняжка, она сидела на обочине на перекрестке, выставив большой палец всякий раз, когда проезжала машина.
  
  Это перекресток в начале шоссе?
  
  Да.
  
  Вы не видели, чтобы кто-нибудь остановился ради нее? Нет автомобиля, который бы чем-то выделялся?
  
  Боюсь, нет, нет. Женщина остановилась. В ее голосе была боль. Я бы хотел остановиться ради нее и убедиться, что с ней все в порядке, но я живу всего в квартале от перекрестка, и в прошлом месяце стая молодых девушек ее возраста ограбила меня в банкомате.
  
  Я понимаю, сказал Чаллис. Ты уверен, что это была она?
  
  Я видел ее совершенно ясно, и одежда, которая была на ней, соответствовала описанию в газете.
  
  Есть ли причина, по которой вы до сих пор ждали, чтобы связаться с нами?
  
  Я ни с чем не связывал это, пока не увидел историю о последнем случае.
  
  «Хорошо, спасибо», — сказал Чаллис. Он записал ее данные и сохранил их на компьютере.
  
  Он усердно работал все утро, слыша фоновый гул голосов и клавиш. В двенадцать тридцать он пригласил Эллен Дестри пообедать с ним, понимая, что встреча с Тессой Кейн все еще ее терзает. «Что-то простое», — сказал он.
  
  Я знаю место, где делают хорошие роллы.
  
  Меня устраивает.
  
  Они бродили по Хай-стрит. Колядный громкоговоритель донес их из дверного проема двухдолларового магазина «Скидки». Все витрины были матовыми и увешаны серебряной и золотой мишурой. В магазине распродаж было очень многолюдно; остальные лишь умеренно. Тут и там Чаллис видел знаки, умоляющие его поддержать местного трейдера, и догадывался, что в новом году произойдет несколько закрытий. Но не по цене 2 доллара.
  
  Сделали покупки?
  
  Еще нет. Я знаю, что произойдет: в последнюю минуту я куплю Алану несколько футболок и вино, а Ларрейну несколько футболок и ваучеры на компакт-диски. Как и в прошлом году, и в позапрошлом. Это удручает. Ты?
  
  Нет. Честно говоря, Рождество меня беспокоит. От этого зависит так много людей, что ты чувствуешь себя ответственным за их счастье.
  
  Она обеспокоенно взглянула на него. Ты все еще придешь выпить рождественским утром, не так ли?
  
  Он остановился и коснулся ее руки. Конечно. Я не имел в виду тебя, когда говорил это.
  
  Они пошли дальше. Чаллис почувствовал внезапный небольшой прилив удовольствия. Город боролся с трудностями, и вокруг него кружил убийца, но было приятно идти по солнечной улице с Эллен Дестри и видеть магазины и людей, делающих покупки к Рождеству. В воздухе витала общая добрая воля. «Это странно, — сказал он, — но мне приходится время от времени делать такие вещи, чтобы напомнить себе, что я всего лишь рабочий работник, как и все остальные, а не коп и, следовательно, отдельный от них».
  
  Она поняла. Она положила руку ему на сгиб локтя и, подпрыгивая, повела его мимо мясника в магазин здоровой пищи.
  
  Впереди их ждали две женщины средних лет. Чаллис обнаружил, что прислушивается к их разговору с молодой женщиной за прилавком.
  
  Я больше не позволю своей дочери идти по этому пути.
  
  Моя племянница сейчас ездит на автобусе до Франкстона, на случай, если у нее сломается машина.
  
  Продавщица сказала: «Это заставляет дважды подумать, прежде чем пойти в кино и все такое». Она вздрогнула. Оставайтесь дома и смотрите видео.
  
  Знаете, они трусы. Если вы женщина и едете ночью одна, возьмите с собой кого-нибудь. Они трусы. Они не будут выбирать двоих.
  
  Заставляет задуматься.
  
  Я скажу.
  
  Чаллис не мог им дать никакого совета, поэтому он ничего не сказал. Он видел, как женщины идут на глупый риск и платят за это. Он видел, как они проявили особую осторожность и все равно стали жертвами насильников и убийц. Он видел, как они становились жертвами на общественных улицах, где им следовало ожидать некоторой меры безопасности. Какая польза от того, что он скажет женщинам в магазине: «Вы правы, если будете осторожны?»
  
  Он купил карманный лаваш с начинкой из салата, помидоров, феты и протекающего майонеза, а Эллен — кусок пирога с заварным кремом. Они спустились на детскую площадку рядом с общественным бассейном. Часть их легкости испарилась. Потом происходит что-то подобное, сказал Чаллис, зная, что Эллен пойдет по следу его мыслей, и я понимаю, что я другой , я отделен от всех остальных. Я и ожидал, что буду. Никто не говорит: «Иди сюда с нами», они говорят: «Оставайся там и присматривай за нами». «Это вопиющий позор», — сказал он, швыряя остатки обеда чайкам, и с этим ничего нельзя поделать.
  
  Эллен ненадолго прислонилась к нему и тихо сказала: «Хэл».
  
  Они побрели обратно на вокзал, мало разговаривая, но чувствуя некую общность друг с другом и грусть.
  
  * * * *
  
  Они не пробыли в приемной недолго, когда Эллен пробормотала: «МакКуоррис здесь».
  
  Мужчина, идущий к ним, был одет в аккуратный костюм и имел настороженный, подстриженный, гладко выбритый вид армейского офицера из старого британского фильма. Всем дня.
  
  Суперинтендант.
  
  Хэл, ты видел такое?
  
  Чаллис взглянул на листовку с заголовком «Наш собственный штурмовик».
  
  Я знал, что они где-то рядом, сэр.
  
  Сегодня утром ночная смена нашла их в машинах. Кто-то имел наглость войти у нас под носом.
  
  Поскольку МакКуорри жил во Франкстоне и редко посещал региональные станции, Чаллис не знал, почему он говорил « наш нос». Я понимаю.
  
  Я разговаривал с мистером Келлоком. Сегодня вечером он собирается выставить наблюдение за автостоянкой.
  
  Чаллис взглянул мимо суперинтенданта на Эллен Дестри и успел поймать мимолетную улыбку. Молодец, сэр.
  
  Это тонкий край клина.
  
  Несмотря на все свои разговоры о тонком краю клина, суперинтендант был дипломатом, человеком, который сгибался по ветру. Именно его лицо публика видела всякий раз, когда полиции приходилось что-то объяснять. Чаллис знал, что МакКуорри играет в гольф с состоятельными мужчинами, и ему не составило труда увидеть, как тот суетится позади, позволяя им определять повестку дня.
  
  «Да, Кимбли Эбботт», — сказал МакКуорри. Введи меня в курс дела. Есть криминалистическая радость?
  
  Не о чем говорить. Он использовал презерватив. Никаких отпечатков, но следы латексной перчатки.
  
  Шины, следы, наблюдения, ничего подобного?
  
  Ничего, сэр, кроме одного свидетеля, который звонил сегодня утром. Она видела Эбботта на шоссе в ночь, когда ее убили.
  
  МакКуорри развернулся и посмотрел на настенную карту, положив длинные руки на костлявые бедра. Чаллис подмигнул Эллен, затем присоединился к МакКуорри у карты. Вот, сэр, где это начинается. Судя по всему, она сидела на тротуаре, опустив ноги в водосточный желоб и вытянув большой палец.
  
  Жаль, что наш свидетель не забрал ее.
  
  Да, сэр.
  
  Безумный. Эти молодые девушки, я не знаю.
  
  Чаллис не смог найти на это адекватного ответа. Он указал на карту. И вот здесь пропала Джейн Гидеон.
  
  Случаи могут быть не связаны между собой.
  
  Это пришло нам в голову.
  
  Она могла бы узнать водителя и уехать с ним. Не знает, что люди беспокоятся о ней.
  
  Чаллис раздраженно потер лоб. Истинный.
  
  МакКуорри ответил: «Но сомнительно». Прошло слишком много времени, и мы не можем сбрасывать со счетов это письмо.
  
  Я согласен.
  
  У меня на связи была Тесса Кейн.
  
  Да, сэр.
  
  Хотел комментарий. Конечно, я ей ничего не сказал.
  
  Мудро, сэр.
  
  МакКуорри хлопнул в ладоши. Ладно, ну, держи меня в курсе.
  
  * * * *
  
  Пять
  
  
  
  После утренней встречи с сержантом Дестри Пэм Мерфи села на автобус до Майерс-Пойнт. Он покачивался вдоль прибрежной дороги, и Пэм покачивалась вместе с ним, ее доска для серфинга стояла вертикально у ее колен, как широкий желтый дополнительный пассажир с пустым лицом. Водители к ней уже привыкли. Каждую среду разрешена утренняя смена, с середины октября. Других пассажиров она никогда раньше не видела: двое усталых мужчин в синих комбинезонах, хриплая мать с четырехлетним ребенком, который, казалось, без боли переносил покалывание в ушах, и пожилая женщина с сумочкой.
  
  Пожилая женщина вышла вместе с ней в Майерс-Пойнт и, хромая, направилась к небольшому обшитому деревом коттеджу. Женщина, полившая там сад, осторожно закрыла кран и обняла посетителя. Пэм обнаружила, что ее тронул этот небольшой инцидент. У нее было чувство друзей на всю жизнь, которые виделись, когда могли, и разговаривали по телефону каждый день.
  
  Она пошла к пляжу для серфинга. Доска стала тяжелой и неудобной. Она была горячей. Ей нужна была машина, но деньги к ней как-то не прилипли. Она хронически была в долгах. Ей едва удалось накопить тридцать долларов на этот утренний урок, хотя Джинджер настаивал бы на этом, но он был всего лишь ребенком, и это было бы неправильно.
  
  Он ждал на автостоянке рядом с общественными туалетами у подножия дюн. Этим утром еще пятеро: четыре такие же женщины, как она, и парень лет пятидесяти, подтянутый персонаж, украшенный татуировками и хвостом. И действительно, неподалеку был припаркован большой хромированный «Харлей» с черной эмалью.
  
  Джинджер одарила ее улыбкой. Ей хотелось бы, чтобы этим утром были только она, Джинджер и широкое синее море, как это было один или два раза раньше.
  
  Маленькая группа спустилась через расщелину в дюнах и вышла на плоский песок напротив слегка волнующегося моря. Джинджер повернула направо и повела их на некоторое расстояние, критически глядя на воду, на то, как формируются и разбиваются волны. Пэм восхищалась тем, как он легким шагом шел по песку, в то время как она и остальные усердно работали над этим. В этой походке было много естественной грации, красивые крепкие мышцы, длинные руки и ноги, подбородок запрокинут назад, его коротко подстриженные, выгоревшие на солнце волосы отражали солнечный свет. Удивительно красивое лицо для семнадцатилетнего подростка. Никаких подростковых округлостей, прыщиков и пуха. Жизнерадостный. Несложный. Все, что имело для него значение, — это серфинг и школа серфинга. Было бы хорошо, если бы у него осталось немного для нее, иногда думала она, даже если бы он был тюремщиком, по крайней мере, повод для того, чтобы ее отчитали, а может быть, даже уволили за позорное поведение.
  
  Остальные теперь продвигались вперед. Дыхание Пэмс стало затрудненным. Все ее тело болело. Много упражнений, сказал ей специалист, но никаких ударных эффектов. Никаких пробежек, только тщательная работа в тренажерном зале, много плавания, регулярный массаж и физиотерапия. Он ничего не говорил о серфинге, но Пэм всегда любила смотреть это на коробке: классику Беллс-Бич, Гавайи, быстрые и изящные маневры. Она восхищалась женщинами. Столько смелости и небрежного таланта. Это выглядело невероятно весело. Итак, после аварии, скопления трех автомобилей в погоне за угнанным Порше в Южной Ярре, ее реабилитации и поломки, которая заставила ее бояться, сомневаться и потерять уважение, и этой командировки на полуостров, вдали от плохих событий прошлого. Она увидела рекламу уроков серфинга в молочном баре и подумала: «Почему бы и нет?»
  
  Теперь Джинджер увидела, что она борется. Он велел остальным остановиться и подготовиться и вернулся за ней, улыбаясь и обеспокоенный.
  
  Ты в порядке?
  
  Его гидрокостюм заполнил ее глаза. Она представила себе его бледную, стройную, твердую, безволосую грудь и живот. Несколько болей и болей.
  
  Ее собственный гидрокостюм скрывал шрамы. Они были не такими уж плохими, как шрамы, но никто не знал, какой ущерб и боль они означают. Взгляд Рыжего скользнул по ее бедру и плечу. Хочешь, я сделаю тебе массаж?
  
  Она покраснела. Имбирь.
  
  Я серьезно. Я всегда массирую людей, которые схватываются в воде.
  
  Ну посмотрим.
  
  Имейте это в виду, сказал он, взяв за нее доску и идя с ней в ее темпе.
  
  Ей было тридцать, почти вдвое старше его. Насколько она знала, у него не было девушки. Но в конце концов кто-то вскружил бы ему голову, кто-то его возраста. Ей приходилось продолжать говорить себе это.
  
  Два часа спустя, вернувшись в Пензанс-Бич, чтобы принять душ, переодеться и сесть на автобус на работу, она увидела мужчину, всего лишь тощего ребенка, Джемми, открывшего боковое окно дома напротив ее квартиры и забравшегося внутрь. Она ждала его, когда он выйдет.
  
  * * * *
  
  Клара испытывала смешанные чувства к ван Альфену, не в последнюю очередь потому, что он был полицейским, а также из-за того, что произошло прошлой ночью, когда он был с ней так мил, внимателен, застенчив и неуклюж. Она плохо спала, ночь была наполнена снами о фигурах в масках, срывающих свои маски, чтобы обнажить другие маски. Она выпила немного водки, просто свернувшись калачиком на диване с большой медью, пока ей не захотелось спать, но теперь ее голова загудела. Ей нужно было что-то, что могло бы ее выровнять. Она зареклась отказаться от кокаина, но на что бы она сейчас не пошла ради нюха. Проблема заключалась в том, что она не могла позволить себе искать поставщика. Не было никого, кому она могла бы доверять. Курить травку и употреблять кокаин — это была старая Клара, и ее враги знали это, и именно здесь они могли прощупать свои щупальца, даже из такого далека, как Крайстчерч.
  
  Полдень. Ее дом на Квортерхорс-лейн стоял напротив широкого загона, поросшего райграсом. Пока она смотрела, ветер длинными взмахами гонял траву взад и вперед, словно катки в океане. Выглядело это красиво, но в то же время было опасно пожароопасно, и она снова задрожала.
  
  Патрульная машина подползла по грунтовой дороге к ее воротам. Она смотрела, как он остановился у почтового ящика, а затем повернулся. Он вернется, как и обещал.
  
  Она коротко обняла его. Он выглядел усталым. Его волосы были влажными. Она чувствовала себя застенчивой. Вы вернулись.
  
  Просто мимо. Ты спал?
  
  Так себе. Ты?
  
  Удалось вырвать пару часов на вокзале.
  
  Он плохо брился. Она коснулась его челюсти. Кофе, Ван? Это унесет паутину.
  
  Я не могу оставаться долго. Три ночи назад у нас похитили женщину, и мне предстоит проконтролировать еще один обыск.
  
  Она осторожно потянула пальцы его обожженной руки. Я не буду тебя удерживать. Просто быстрый кофе, и вы можете отправиться в путь.
  
  Но на кухне ее сильно трясло, и она уронила чашку на пол. Похитили женщину?
  
  Он сжал ее плечи. С тобой все в порядке?
  
  В стрессе, понимаешь?
  
  Слушай, иди и садись.
  
  Он убрал газету с дивана и сел рядом с ней. Их колени соприкоснулись. Похищение, сказала она. Я просто знаю, что они там и ждут, чтобы меня поймать.
  
  Клара, это не имеет ничего общего с тем, что твой почтовый ящик сгорел.
  
  Такое ощущение, что это так!
  
  Тише, тише.
  
  Он был огромным и обволакивающим. Они были очень теплыми друг против друга, сквозь тонкий хлопок проходило тепло, и там, где ее обнаженное предплечье касалось его, проходил своего рода ток. Ее голос был приглушен его униформой. Ван, мне правда нужно что-нибудь, чтобы успокоиться.
  
  Она не удивилась, что он ее неправильно понял. Он начал гладить ее, думая, что это то, чего она хотела. Тем не менее, поглаживание само по себе было приятным. Другой мог подождать и пришел бы скорее раньше, чем позже, если бы ей удалось смягчить его в течение следующих нескольких дней.
  
  Теперь она гладила его, мягкую кожу внутри его локтя. Она протянула руку и притянула его голову к себе. Поцелуй начался медленно, всего лишь с покусывания, но Клара с удивлением обнаружила, что ей это нравится. Граница между расчетом и потребностью стала размытой.
  
  После этого, сонный и полуобнаженный на марокканском коврике, он сказал: «Боже, мне это было нужно».
  
  Давно?
  
  Я не это имею в виду. Я имею в виду, что мир настолько дерьмовое место, что забываешь, что в нем хорошего.
  
  Господи, он же не собирался в нее влюбляться, не так ли? «Так что я хороший придурок», — сказала она, чтобы держать ситуацию под контролем.
  
  Он был огорчен. Нет! Ну да, но в хорошем смысле.
  
  Она засмеялась. Только дразнит. Она перекатилась на бедро и легла щекой на твердый кусок костей и мышц, которым была его грудь. Увижу ли я тебя снова?
  
  Она услышала грохот в его грудной клетке. Я мог бы прийти завтра снова.
  
  Или я мог бы приехать к тебе.
  
  Он откатился и натянул трусы и брюки. Господи, нет, не делай этого.
  
  Почему? Стыдно меня?
  
  Будет лучше, если я приеду сюда, вот и все. Здесь тихо. Спрятан. Никто не видел, как я прихожу и ухожу.
  
  Как будто все было решено.
  
  * * * *
  
  В комнате Дисплана было душно. Эллен Дестри вытащила из лазарета электрический вентилятор и положила его на свой стол, позволив воздуху окутать ее, когда она открыла дело Скоби Саттона об осужденных за сексуальные преступления, ныне живущих на полуострове. Двадцать два имени. После дальнейшего обыска она вычеркнула восемь человек: они отбывали тюремное заключение. Из оставшихся четырнадцати пятеро переехали в другой штат, двое покончили жизнь самоубийством, а трое были судимы за педофилию. Она распечатала все имена на случай, если кто-то отбыл срок тюремного заключения или вернулся в этот район, а также распечатала полные копии уголовных дел остальных четырех мужчин. Один из них особенно привлек ее внимание: Лэнс Артур Ледвич, 1955 года рождения, осужденный в 1991 году по пяти пунктам обвинения в получении сексуального проникновения путем мошенничества и по трем пунктам обвинения в изнасиловании. Выпущен в 1995 году. Судя по всему, он разместил в газете Джилонга рекламу, призывающую молодых женщин пройти прослушивание для фильма. Будучи по профессии продюсером свадебных видео, он прослушивал женщин в своей студии в Ньютауне, где его камеры, свет и реквизит обеспечивали необходимое правдоподобие. Он попросил каждую женщину раздеться и переодеться в спортивную тунику в роли школьницы, сексуально пробудившейся после изнасилования. Ему удалось обманом заставить пятерых женщин заняться с ним сексом и изнасиловать еще троих. Одна женщина также утверждала, что он ударил ее кулаком и сдавил ее горло, когда она отказалась заняться с ним сексом, но позже это обвинение было снято.
  
  Жестокий, коварный. Он сейчас работает на шоссе?
  
  Телефон зазвонил. Это был новый констебль. Может ли кто-нибудь из сотрудников CIB присутствовать на допросе подозреваемого в краже со взломом? Эллен отложила папку Ледвича в сторону и спустилась вниз.
  
  * * * *
  
  Время 14.30, среда, 20 декабря. В комнате присутствуют обвиняемые Дэниел Холсингер, детектив-сержант Эллен Дестри и я, констебль Пэм Мерфи. Дэнни, это интервью записывается. Вы говорите, что отказываетесь от своего права на присутствие адвоката?
  
  Дэнни иронично рассмеялся. Ее? Она вкладывает слова мне в рот. В прошлый раз она позволила мне уговорить меня провести месяц в тюрьме.
  
  Сержант Дестри пошевелился. Дэнни, ее нет в нашем списке рождественских открыток, но если бы она тогда не вмешалась, у тебя было бы шесть месяцев.
  
  Пэм ждала. Сержант снова откинулся на спинку стула, кивком указав, что это ее арест, и ей следует провести допрос. В ответ она кивнула: «Дэнни, давай начнем с рюкзака».
  
  Он ощетинился. Это мое.
  
  Он тоже итальянский и стоит больших денег.
  
  Так?
  
  Вмешался сержант Дестри: «Я думал, тебе больше подойдет виниловая спортивная сумка», и Пэм захотела ее пристрелить. Дэнни покраснел, выглядел обиженным и рассерженным из-за такого оскорбления, и теперь ей придется приложить немало усилий, чтобы снова привести его в чувство. После ареста, пока они ждали, пока их заберет дивизионный фургон, у нее с ним сложились своеобразные отношения. В нем не было ничего порочного или плохого, просто недостаток серого вещества.
  
  Дэнни надулся. Что бы ты знал, сука?
  
  Дэнни, хватит, сказала Пэм. Вот такая чудесная сумка, ты не боялся, что испачкаешь ее жиром?
  
  «Никогда не оставался без работы с тех пор, как окончил школу», — сказал Дэнни, все еще злясь. Думаешь, я не могу позволить себе тратить деньги на хорошие вещи?
  
  Давай оставим сумку. Больше всего интересовало, что у вас было внутри сумки.
  
  Моя собственная экипировка.
  
  Едва ли. Пэм взяла страницу из файла. В рюкзаке подозреваемого обнаружены следующие предметы: одни женские наручные часы Citizen; одна камера Nikon; одна карта Visa на имя Анны М. Фрэнсис; сорок пять долларов наличными; карточка библиотечной службы полуострова, также на имя Анны Фрэнсис; серьги с аметистом в золотой оправе.
  
  Моя подруга.
  
  Я так не думаю, Дэнни. Миссис Фрэнсис семьдесят лет, если она в день.
  
  Моя бабушка.
  
  «Прекрати, Дэнни», — сказала Пэм. Я поймал тебя, когда ты выходил из помещения через окно. Я проверил у миссис Фрэнсис, она никогда о вас не слышала.
  
  Да, и держу пари, что она никогда не слышала ни о каком рюкзаке, потому что он не ее.
  
  Дэнни, дай себе передышку.
  
  Ну я и прибрала ее дом, и что.
  
  Сержант Дестри спросил: Ты был здесь один, Дэнни?
  
  Что ты имеешь в виду?
  
  Ты тусуешься с Бойдом Джоликом, я прав?
  
  Дэнни выглядел затравленным. Иногда.
  
  Вы вместе с ним грабите дома?
  
  Дэнни пробормотал, глядя в сторону: «Нет. Смотри, здесь жарко». Это Пепси?
  
  Пэм взглянула на сержанта Дестри, который устало ей улыбнулся, сказала: «Интервью приостановлено, пока сержант Дестри выходит из комнаты», и вышла.
  
  Дэнни сказал: «Послушайте, мисс, мы не можем здесь что-нибудь сделать?»
  
  Как что?
  
  Я знаю, что дела у меня идут не очень хорошо. Что, если бы мне было что тебе дать?
  
  Ты предлагаешь мне взятку, Дэнни?
  
  Дэнни махнул рукой. Нет-нет, ничего подобного. Ну, типа того. Я имею в виду, время от времени я слышу что-то, что может вас заинтересовать.
  
  Много чего происходит, Дэнни. Похищения, убийства.
  
  Дэнни выглядел шокированным. Эй, давай. Ничего об этом не знаю.
  
  Что же тогда? Ты тусуешься с людьми, которые взрывают почтовые ящики, Дэнни? Или более тяжелые люди, которые совершают кражи со взломом при отягчающих обстоятельствах?
  
  «Ничего не знаю о агбургах», — бормотал Дэнни, когда в комнату вошел сержант Дестри.
  
  Сержант действовал очень резко и неподвижно. Какие агбурги, Дэнни?
  
  Пэм тут же снова включила пленку и сказала: «Сержант Дестри снова входит в комнату». Интервью продолжается, 14.45 Дэнни, если у тебя есть информация о преступлении, сейчас самое время поделиться ею с нами.
  
  Почему оно должно быть здесь?
  
  Правила, Дэнни.
  
  Дверь открылась, и вошедшая в комнату женщина была одета для власти. На ней было дорогое платье, дорогая прическа и много золота на шее, пальцах и запястьях. Ей было около пятидесяти, она была стройная, крепкая и быстрая. Вы не имеете права беседовать с моим клиентом в мое отсутствие. Дэнни, ты пойдешь со мной.
  
  Пэм была рада позволить сержанту Дестри взять на себя управление. Мэрион, он отказался от своего права на присутствие адвоката.
  
  Эллен, я ожидал от тебя большего. Для чего он здесь?
  
  Подозрение на ограбление.
  
  Кто его арестовал?
  
  Мэрион, познакомься с констеблем Мерфи. Пэм, это Мэрион Нанн.
  
  Надеюсь, вы предупредили его, констебль.
  
  Привет? — сказал Дэнни. Я здесь, в комнате со всеми вами.
  
  Дэнни, ты просто позволяешь мне говорить.
  
  И тут дело застопорилось. Дэнни предъявили обвинение, выпустили под залог, и он ушел, ничего не раскрыв. Мэрион Нанн даже обязала Пэм вернуть рюкзак Дэнни.
  
  * * * *
  
  Полдень. Чаллис ответил на звонок, глядя из окна комнаты Дисплана на автостоянку. Тело, говоришь?
  
  Мертвый. Она женщина.
  
  Где?
  
  Водохранилище Дьявол-Бенд. Рядом с краем. К этому есть след.
  
  Он машинально взглянул на настенную карту. Не так далеко от того места, где он жил, водосборного бассейна полуострова. Ваше имя, сэр?
  
  Слышимое дыхание, как будто при сильной концентрации. Чаллис был убежден, что рядом со звонившим был еще один человек.
  
  Я не хочу вмешиваться.
  
  Для наших документов, сэр. Сэр. Звонивший был ребенком, по голосу ему было не больше пятнадцати.
  
  Ты ведь собираешься это отследить, верно? Что ж, я уйду с линии, прежде чем ты меня вмешаешь.
  
  * * * *
  
  Шесть
  
  
  
  Холлис наблюдал за происходящим из-за периметра, его тень стала длинной теперь, когда солнце стояло низко на западе. Внутри ленты с места преступления они фотографировали тело, следы ног и шины. После этого наложили гипс, затем осмотр металлоискателем, чтобы проверить, не было ли что-нибудь (кольцо, оружие, мужская цепочка на шее, наручные часы) затоптано грязью, грязной травой и камышом. Тем временем, позади Чаллиса, под руководством Эллен Дестри, линейная поисковая группа из десяти констеблей и кадетов завершила поиск следов шин между телом, которое находилось на краю водохранилища, и гравийной поверхностью подъездной дороги к полуострову-Уотер, и теперь они были обнаружены. прослеживая следы, две пары, которые вели на запад от тела к поясу тощих десен. Сельхозугодья после этого. Не так далеко, не более чем в четырех километрах, находился дом Чаллиса.
  
  Чаллис посмотрел на водохранилище. Какое ужасное место, чтобы умереть. Заросли ежевики, папоротник-орляк, жесткая, жесткая трава, маленькие, темные, узловатые деревья, потерпевшие поражение десны, вонь первобытных газов. Там были водоплавающие птицы, но они в основном молчали, и вместо того, чтобы казаться прохладным и живым, водоем оставался неподвижным и тяжелым под слоем водорослей, и Чаллис чувствовал себя угнетенным влажностью. Комары исчезли. Один приземлился ему на запястье. Он ударил его, увидел мазок крови.
  
  Фрейя Берг, патологоанатом, встала и помахала ему рукой. Хэл, ты можешь войти прямо сейчас.
  
  Чаллис перелез через ленту и приблизился к телу. Ему следовало бы подумать о том, чтобы взять с собой резиновые бахилы. Он почувствовал, как вода просочилась в один носок.
  
  Сначала он попытался прочитать знаки. Само тело могло подождать. Одна машина, четко выраженный рисунок протектора, два человека пешком. Носишь резиновые сапоги?
  
  Похоже на то, сэр, сказал судебно-медицинский эксперт.
  
  Чаллис проследил глазами за следами. Они обошли водоем, увидели тело, обошли его пару раз и пошли в ту сторону. Он указал на далекие десны и сельскохозяйственные угодья.
  
  Вам нужна моя работа, сэр? сказал офицер.
  
  Чаллис ухмыльнулся. Ты расскажи мне остальное.
  
  Других треков нет. Я говорю, что нашу жертву выбросило из задней части машины. Видите, как он развернулся и снова вышел?
  
  Он не вышел из машины на землю?
  
  Никаких других следов, сэр, только эти два.
  
  Автомобиль? Фургон?
  
  Вероятно, что-то с открывающейся назад дверью, как у универсала или хэтчбека, если это был автомобиль, но следы шин указывают на более тяжелый автомобиль. Минивэн? Полный привод? Что-то с внутренним доступом в задний отсек.
  
  Или ют, и он переваливается на поднос с выступа водительской двери.
  
  Вполне возможно, сэр.
  
  Чаллис повернулась к телу. Он лежал на клочке грязи у кромки воды. Его удивляло отсутствие травы. Там регулярно стояли люди, решил он. Наблюдатели за птицами, инженеры по водоснабжению полуострова, дети, прыгающие камнями по медленной воде, сборщики ежевики в конце нового года. Люди ловят рыбу. Да вообще кто угодно.
  
  Тело лежало лицом вниз. Теперь оно лежало на спине. Патологоанатом забинтовал обе руки; Она осмотрит их позже на предмет образцов кожи, следов ткани и всего, что может указывать на убийцу. Она также возьмет мазки изо рта, влагалища и ануса на предмет наличия слюны, сперматозоидов или кислой фосфатазы — основных признаков сексуального насилия. Если это тот же убийца, подумал Чаллис, то он обнаружит следы латексной смазки для презервативов и ничего более. Ноги, от голого, ушибленного лобка до кроссовок Nike, выглядели серыми и пестрыми. Верхняя часть тела была одета в порванную на шее футболку. Чаллис всмотрелся. Следы укусов. Были также ранние признаки разложения. Лицо было противоречиво, опухшее в результате удушения, но при этом на удивление вялое. Несмотря на это, это явно была Джейн Гидеон.
  
  Где была нижняя одежда?
  
  Найти юбку, брюки, трусы, что-нибудь в этом роде?
  
  Нет, босс.
  
  Прямо как Кимбли Эбботт.
  
  К ним присоединилась Эллен Дестри. У нас заканчивается дневной свет, босс.
  
  Я знаю, но мы почти застряли здесь. Просто убедитесь, что сегодня вечером более широкое место происшествия заблокировано, чтобы мы могли возобновить поиски утром.
  
  Сделаю. Она кивнула на тело. Изнасиловали, Фрейя?
  
  Фрейя Берг сказала: «Похоже на то, но ты знаешь, я не могу сказать, пока не взгляну на нее как следует».
  
  Что ты можешь сказать?
  
  Ее похитили в полночь семнадцатого числа, верно? Я бы сказал, что ее убили, а затем вскоре после этого бросили сюда. Более сорока восьми часов назад, большую часть времени находился под палящим солнцем, так что произошло некоторое разложение. Причиной смерти стало удушение, но был и удар по голове.
  
  «В отличие от Кимбли Эбботт», — подумал Чаллис. С другой стороны, Кимбли Эбботт был пьян, наполовину накачен и поэтому податлив. Джейн Гидеон была в хорошей форме, здорова и бодрствовала. Либо она боролась, либо убийца думал, что она может, и поэтому ударил ее. Что за удар? Старый тупой инструмент?
  
  Есть тупость и есть тупость, Хэл. У этого был закругленный край.
  
  Как скала или уже?
  
  Уже. Более определённый. Какой-нибудь металлический стержень или кусок дерева.
  
  Он задумался. Ручка инструмента. Шиномонтажный станок. Это произошло не здесь, в грязи. Можете ли вы рассказать мне что-нибудь о том, где это могло произойти?
  
  Это зависит от того, что на нее найдут ваши судмедэксперты. А пока мне нужно поближе взглянуть на нее на столе, прежде чем я смогу сказать что-то определенное.
  
  Чаллис мрачно кивнул. Джейн Гидеон могла быть изнасилована и задушена в машине убийцы или увезена куда-нибудь. В любом случае, это должно было быть где-то в стороне от шоссе, поскольку Джейн Гидеон позвонила по телефону, и убийца ожидал, что за ней кто-то придет.
  
  Он хотел, чтобы ее нашли, сказал Чаллис, так же, как он хотел, чтобы нашли Кимбли Эбботт.
  
  Это все, что он знал. Это и ожидать другого тела.
  
  * * * *
  
  Тесса Кейн была на пристани, ожидая Чаллиса. Шесть часов, ее тень длинная на воде, день подходит к концу. В тот вечер она купила на ужин два филе-качалки и, пока ждала, наблюдала, как торговец рыбой бросает дневные рыбьи головы и внутренности чайкам и пеликанам. Она ахнула и сказала: «Боже мой, тюлень».
  
  Торговец рыбой указал на залив Вестернпорт, на Нобби, колонию тюленей на западной оконечности острова Филиппа. Он приходил на кормление последние четыре-пять дней, миссис. Я думаю, он довольно старый. Видите шрамы? Он больше не может так хорошо о себе заботиться.
  
  Она смотрела с трепетом. Тюлень метался в воде. Целые рыбьи туловища исчезли. Ветер усилился. Парусное вооружение стучало по мачтам яхт, пришвартованных в гавани. Она вдохнула воздух. Оно было наполнено морской солью и мангровым болотом, этой живой похлебкой из мутных корней, мутной воды, болотного газа и ползущей морской жизни.
  
  Хорошо быть живым?
  
  Это был Чаллис. Она ненадолго прижала ладонь к его груди. Ты сказал, что у тебя есть что-то для меня?
  
  Чаллис рассказал ей о теле и его открытии. Он подтвердил, что это была Джейн Гидеон, и подробно сравнил его с убийством Кимбли Эбботт.
  
  Она что-то записывала в блокноте, чувствуя на себе его спокойный взгляд. Только не арестовывайте никого до полуночи, ладно? Или я пропущу завтрашний выпуск.
  
  Тесс, что ты собираешься делать с письмом?
  
  Ну посмотрим.
  
  Думаю, было бы ошибкой публиковать это.
  
  Она пожала плечами. Что еще ты можешь мне сказать? Мне нужен цвет, Хэл. Мне нужна общая картина.
  
  Общая картина достаточно ясна. Там есть убийца, и женщины были бы сумасшедшими, если бы вышли на улицу в одиночестве по ночам. Им не следует ездить в одиночку, им не следует путешествовать автостопом.
  
  Я могу процитировать вас по этому поводу?
  
  Ага.
  
  Это может его остановить.
  
  Это общая идея.
  
  Это означает, что вам не придется работать ни над чем, кроме того, что у вас уже есть.
  
  Тесс, не могу поверить, что ты это сказала. Вы хотите новых похищений и выбрасывания тел на обочине дороги?
  
  Нет, конечно нет. Я пытался взглянуть на это с точки зрения полиции.
  
  «Не пытайтесь нас переугадать», — сказал Чаллис.
  
  Я буду искать связи между жертвами.
  
  Протяни руку.
  
  Она закрыла блокнот. Тебе никогда не нравилось то, что я делаю. Я тебе нравлюсь, но не то, что я делаю. Вот в чем суть этой враждебности.
  
  Как будто между ними что-то постоянное. На самом деле, Чаллис почти не думал о Тессе Кейн изо дня в день. Но когда он это делал и когда он видел ее, внутри него всегда что-то менялось, и это не всегда было неприятно.
  
  Я буду держать вас в курсе.
  
  «Я не закончила», — сказала она. Общественность обеспокоена двумя полицейскими в форме, Джоном Танкардом и Кисом ван Альфеном.
  
  Ничего общего со мной. Спросите старшего сержанта Келлока или суперинтенданта МакКуорри.
  
  МакКуорри. Теперь есть фонд прямой информации. Правда ли, что могут быть задействованы этические стандарты?
  
  МакКуорри.
  
  «Мудак МакКуорри», — сказала она.
  
  Нет, спасибо, сказал Чаллис. Он устало потер лицо. Тэсс, сделай мне одолжение? Родителям Джейн Гидеон до сих пор ничего не сказали. Им еще предстоит опознать тело. Пожалуйста, подождите пару дней, прежде чем говорить с ними.
  
  За кого ты меня принимаешь?
  
  Они оба подняли глаза на звук авиационного двигателя. Она увидела, как заходящее солнце сверкнуло на фюзеляже. Чаллис прикрыл глаза. Desoutter II, трехместный моноплан с высоким расположением крыла, автоматически сказал он. Найден на детской площадке в Тасмании четыре года назад.
  
  Это факт.
  
  Он застенчиво ухмыльнулся, как будто во что-то запутался. Я помог восстановить его.
  
  Ее взгляд остановился на нем.
  
  * * * *
  
  Когда Эллен вернулась на автостоянку станции, она проверила, выгравированы ли ее инициалы и инициалы судмедэксперта на гипсовых шинах и слепках следов, и выгружала их из задней части фургона судебно-медицинской экспертизы, когда Рис Хартнетт сказал позади она, сержант Дестри?
  
  Она торопливо натянула на гипсовые повязки вкладыши и повернулась к нему лицом. Он стоял там, заходящее солнце позади него, наматывая электрический провод между локтем и рукой. Это был автоматический, но четко сформулированный процесс, и он затронул ее кожу. Было что-то в людях, которые работали руками. Казалось, она плывет на цыпочках. Зови меня Эллен.
  
  Он застенчиво покачал своей аккуратной головой. Зови меня Риз. Слушай, я мог бы приехать осмотреть твой дом в субботу, если хочешь.
  
  Вы уверены? Это всего за два дня до Рождества.
  
  Я уверен. Я работаю до конца, кроме Рождества и Нового года. Летние каникулы я беру в феврале, когда возобновляются занятия в школах.
  
  Мудрый человек, сказала Эллен. Как насчет позднего утра, около двенадцати?
  
  Отлично.
  
  * * * *
  
  Дэнни Холсингер дождался половины седьмого вечера, прежде чем отправиться в полицейский участок. Девушка, арестовавшая его, сказала, что дежурит до восьми, и он не хочет ни с кем говорить о Бойде Джолике. Она была милой. Но сначала он съел пиццу, очень толстую, в «Пицца Хат», сидя у окна, откуда мог наблюдать, как полицейские приходят и уходят на другой стороне кольцевой развязки. Он чувствовал себя нервным. После того, как эта сучка Нанн отвезла его домой, назвав идиотом, он пошел прямо к Меган и отдал ей рюкзак. Своего рода избавление от улик, хотя рюкзак был украден не из дома старушки, а из дома, который он ограбил на прошлой неделе. «С днем рождения, Миг», — сказал он.
  
  Извини, что уже так поздно, она почувствовала запах кожи и вся размазалась по нему, и они быстро перекусили на ее кровати, так что все было в порядке.
  
  Но затем он снова пошел домой, и ему позвонил Бойд Джолик, напомнив, что скоро его помощь ожидается при взломе. Я не хочу, чтобы ты забыл, Дэнни, или злился на меня. Положение Дэнни теперь заключалось в том, что ему нужна была собственная помощь.
  
  Он собрался, перешёл дорогу, дошёл до двери и струсил. У Бойда Джолича было больше полномочий, чем у закона. Даже если бы закон посадил Йолича, у него были друзья, которые знали, где живет Дэнни.
  
  * * * *
  
  Семь
  
  
  
  На следующее утро Чаллис читал « Прогресс» , пока Скоби Саттон вел машину. Тесса Кейн размазала письмо убийцы по всей первой полосе. Вскоре эту историю подхватили столичные ежедневные газеты, а МакКуорри тем временем оставлял сообщения с просьбой дать объяснения. И все это на фоне плохой ночи для Чаллиса, образа родителей Джейн Гидеон, остающихся с ним на долгие часы. Лучше провести утро вдали от вокзала. Она говорит мне: «Ешь свою жрать, папочка». Сядьте ровно и ешьте.
  
  Чаллис нарисовал на своем лице улыбку. Жевать. Мне нравится, что.
  
  Но откуда она это взяла, босс? Не я и Бет. Уход за детьми, вот где.
  
  Я надеюсь, что ты прав.
  
  Я имею в виду, они в этом возрасте как губка. Впитывайте все. Скоби помрачнел. Хорошее и плохое.
  
  «Полагаю, родители должны обеспечить большую часть хорошего и противодействовать плохому», — сказал Чаллис, чтобы что-то сказать, но задавался вопросом, верит ли он в это. Посмотрите на его собственную жену. Прекрасное, прямое семейное происхождение, и посмотрите, что происходит. Она влюбляется в свои объяснения. Хэл, я впала в похоть, я ничего не могла с этим поделать, я должна была иметь его, а он должен был иметь меня. Конечно, но тебе не обязательно было убивать меня, чтобы добиться этого.
  
  В какую сторону, босс?
  
  Чаллис моргнул. Еще далеко. Рядом с тем местом, где я живу.
  
  Как долго ты там сейчас?
  
  Несколько лет. У тебя есть место в Морнингтоне, верно?
  
  Саттон кивнул. Но подумываю о переезде. Знаете, со всем этим новым жильем, пакетами домов и земли, дешевыми сделками, молодоженами, мошенничеством с социальным обеспечением и всем, что вы живете в карманах друг друга, место меняется. Я ни за что не отправлю своего ребенка в местную начальную школу. Вы не знаете ни одной школы Монтессори?
  
  Извините, нет.
  
  «Я забыла, у тебя нет детей», — сказала Саттон, а затем замолчала, смутившись.
  
  «Он слышал эти истории», — подумал Чаллис. Как ваша дочь справляется с яслями? Все еще поднимаете суету по утрам?
  
  Саттон пожал плечами. Так себе. Но завтра последний день в году, и они устраивают вечеринку в Центре, так что она с нетерпением этого ждет.
  
  Дни проносились незаметно. Завтра было двадцать второе. Рождество было в понедельник. Чаллис поерзал на своем месте. Он не был готов.
  
  Он заметил поворот. Далее налево, затем идти по дороге около двух тысяч.
  
  Саттон повел их по грунтовой дороге с плохим покрытием, а затем по однополосному деревянному мосту. «Шипвош-Крик», — прочитал он вслух. Боже, какие имена.
  
  Чаллису нравились старые имена. Это была карта полуострова девятнадцатого века. Блэкс Кэмп Роуд. Угол Тарпота. Он сказал: «Раньше здесь мыли овец, чтобы подготовить их к стрижке».
  
  Без шуток, рассеянно сказал Саттон, и Чаллис понял, что мужчина снова думает о своей дочери. Это было как если бы рождение ребенка разрушило ваше ощущение временного континуума. Время сократилось до настоящего и ничего больше.
  
  Где-то здесь, сказал он. Ищите имя Солтмарш на почтовом ящике или перилах забора.
  
  Они проехали еще километр, прежде чем нашли почтовый ящик, на котором от руки были написаны слова «М. Солтмарш». Они свернули и увидели небольшой домик из красного кирпича с черепичной крышей. За ним стоял современный сарай, двери открыты, и мы видим трактор, потрепанный «Лэнд Крузер», мотки веревки, детали велосипеда, деревянные поддоны, станки и пыльные ящики, набитые однодневными полезными вещами и деталями, звеньями цепи, шестернями, шкивами. , шланги радиатора и хомуты. Ржавое шасси грузовика стояло в высокой траве рядом со сараем. Куры клевали пыль под рядом горошин перца. Яблоки в соседнем саду были еще маленькими и зелеными. Собака лаяла и билась хвостом по маслянистой грязи, но не смогла встать перед ними.
  
  «Она немного устала», — сказала Саттон, имея в виду ферму и того, кто ее обрабатывал.
  
  «Солончаки» — это старый полуостров, объяснил Чаллис. Здесь уже несколько поколений, зарабатывая на жизнь несколькими акрами старых яблонь. Два брата и их семьи на соседних фермах. У обоих братьев есть другая работа. Кен подрабатывает на заводе по производству стали в Ватерлоо. Майк по соседству водит школьный автобус.
  
  Бедный белый мусор.
  
  Чаллис подумал о двух мальчиках-подростках, двоюродных братьях из Солтмаршей, которых он видел прошлым утром идущими вместе со своими удочками. Насколько далек этот образ от кино и литературы бедного Юга Америки? Наконец он сказал: «Нет, не бедный белый мусор». Бедный, но стабильный и порядочный.
  
  К двери подошла Морин Солтмарш. Она была крупной, высушенной на солнце и мучнистой, от нее пахло кухней и утренней жарой. Она не была склонна их ни в чем подозревать, но улыбнулась и сразу сказала: «Моего мужа нет дома». Сделал большой конец на своем грузовике. Улыбка исчезла. Вы тот инспектор.
  
  Хэл Чаллис, миссис Солтмарш. А это детектив констебль Саттон. Мы хотим поговорить с вашим старшим сыном и его двоюродным братом.
  
  Бретт и Люк? Почему, что они сделали?
  
  Мне просто нужно поговорить с ними. Я более чем рад твоему присутствию.
  
  Она немного теряла контроль. Ее рука потянулась к горлу. Они смотрят телевизор. Знаешь, школьные каникулы.
  
  Принеси их на кухню, пожалуйста? Не о чем беспокоиться. Они ни в чем не подозреваемы. Мы не собирались их арестовывать, только о чем-то допросить.
  
  Она проводила Чаллиса и Саттон на кухню, убрала со стола посуду для завтрака и попросила их сесть. Пока ее не было в комнате, Чаллис подвела итоги: выжженно-оранжевая плитка 1970-х годов над скамейками, контрастирующий коричневый и зеленый виниловый линолеум на полу, хромированные и виниловые стулья, ламинированный и хромированный стол, небольшой телевизор, настроенный на ток-шоу, звук приглушен, посуда в раковине, огромная миска с тестом рядом с посыпанной мукой скалкой и смазанным маслом противнем для булочек.
  
  Кузены Солтмаршей могли быть братьями. Им было лет шестнадцать, крупные и неуклюжие, оба дышали ртом, с вялыми, медленно понимающими лицами. На Чаллиса производило впечатление мягкости и неуклюжести, прыщей и редких бакенбардов, обычного подросткового упрямства и глупости, но не подлости или расчетливости. Казалось, они заполнили маленькую кухню. Когда они говорили, то говорили обрывками, словно не доверяли речи и не особо в ней нуждались.
  
  Ребята, вы вчера были на водохранилище Девил-Бенд, верно?
  
  Нас? Ни за что.
  
  Чаллис какое-то время пристально смотрел на них. Но вы оба любите ловить рыбу?
  
  Рыба?
  
  Скоби Саттон был нетерпелив. С лесками, удочками, крючками и наживкой. Вам нравится ходить на рыбалку.
  
  У меня нет лодки.
  
  Это был Бретт, сын Морин Солтмарш. Чаллис наклонился к нему через стол. Недавно я видел вас и вашего кузена, идущих пешком, готовых пойти на рыбалку. Вы перелезали через забор и пересекали загон. Не более двух километров отсюда.
  
  Ну и что?
  
  Ну, ты не собирался собирать ежевику. А теперь почему бы тебе не рассказать нам о водохранилище Девил-Бенд.
  
  Бретт уставился на стол. Его мать сказала: Бретт? Чем вы занимались, мальчики?
  
  Ничего, мама.
  
  Чаллис сказал: «У нас были сообщения о браконьерах в округе, плотинах и озерах, где ловили форель.
  
  Не мы.
  
  Извините, но у меня нет другого выбора, кроме как обвинить вас в
  
  Вы сказали, что они ничего не сделали!
  
  Миссис Солтмарш, пожалуйста. . .
  
  Вы не можете предъявить им обвинение, если они ничего не сделали.
  
  Чаллис ненавидел то, что делал. Он сказал: Бретт, посмотри на меня. Меня не волнует незаконный вылов рыбы и вторжение на территорию. Я даже не собираюсь сообщать ваши имена местной станции. Но если вы не расскажете мне, что вы видели вчера у водохранилища, я прикажу арестовать вас и предъявить обвинение, поверьте мне, так и сделаю.
  
  Бретт бросил взгляд на своего кузена. Двоюродный брат сказал: «Мы никогда ничего не делали». Мы просто нашли ее, вот и все.
  
  Чаллис вздохнул и откинулся на спинку стула. Ты ездил туда ловить рыбу?
  
  Возможно, имел.
  
  Ладно, ладно, забудь о рыбалке. Вы вышли прогуляться. Вы обходили водоем и наткнулись на тело.
  
  Они с сомнением отнеслись к слову «плинтус». Означало ли это, что он подозревал их в совершении чего-то невыразимого на водохранилище? Но Бретт пробормотал: «Да, мы нашли ее».
  
  Что ты сделал?
  
  Ничего! Мы не убивали ее! Она уже была такой!
  
  Ты прикасался к ней?
  
  Ни за что.
  
  Ты что-нибудь взял?
  
  Ограбить труп? Ни за что.
  
  Вы убрали что-нибудь рядом с телом?
  
  Что?
  
  Я перефразирую вопрос: было ли что-нибудь на земле возле тела? Если да, то вы забрали его с собой?
  
  Ничего.
  
  «Мы не будем обвинять вас в краже», — сказал Скоби Саттон. Нам просто нужно знать.
  
  Там ничего не было.
  
  Чаллис спросил: Вы кого-нибудь видели?
  
  Нет. Только она.
  
  Люк сказал: «Она та, кого схватили, когда ее машина сломалась?»
  
  Чаллис задумался об этом. Он хотел что-то вернуть мальчикам. Да.
  
  Прохладный.
  
  В котором часу ты ее нашел?
  
  Не знаю. Довольно рано.
  
  Миссис Солтмарш сказала: «Школьное утро, и ты не можешь вытащить этих педерастов из постели». Школьные каникулы, и они встают на рассвете.
  
  Скоби Саттон спросил: «Почему вы ждали, прежде чем позвонить в полицию?»
  
  Мальчики переглянулись. Миссис Солтмарш подозрительно посмотрела на них. Они ждали, когда я пойду за покупками.
  
  Это правда?
  
  Бретт почесал след на ламинексе грязным ногтем. Предположим, что так.
  
  Когда твоя мать ушла из дома?
  
  Около двух, сказала миссис Солтмарш.
  
  Чаллис записал звонок в 2.45.
  
  «Вы бы избавили нас от многих хлопот, если бы назвали свои имена и позвонили раньше», — сказал Саттон.
  
  — В любом случае, тебе не потребовалось много времени, чтобы найти нас, — неохотно пробормотал Люк.
  
  «Нам нужны твои резиновые сапоги», — сказал Чаллис.
  
  Миссис Солтмарш прищурилась. Зачем, если они ничего не сделали?
  
  Сверить их следы с теми, что были найдены на месте происшествия.
  
  Чтобы их устранить, объяснил Саттон.
  
  Оба мальчика выглядели встревоженными, как будто исключение означало что-то разрушительное и окончательное.
  
  «Я их достану», — сказала миссис Солтмарш.
  
  Положи их в сумку из супермаркета, позвала Саттон и направилась к своему отъезду.
  
  Мальчики теперь выглядели испуганными. Чаллис поднялся на ноги. Хватит больше красться на рыбалке у соседей, ладно? Кто-нибудь может принести вам дробовик, и тогда у меня будет еще одно расследование убийства.
  
  Они побелели. Шутка, ребята, сказал Саттон.
  
  Их улыбки были шаткими.
  
  На выходе Чаллис вдруг сказал: «Мы кое-что забыли».
  
  «Морин, миссис Солтмарш», — сказал он, когда она снова открыла ему дверь, — быстрый вопрос. Какие транспортные средства у вас есть на месте?
  
  Она поняла и угрюмо покраснела. Трактор, Ленд Крузер, грузовик, Холден.
  
  Седан Holdena или универсал?
  
  Седан.
  
  Грузовик. Является
  
  Я же говорил тебе, он совершил большое дело несколько дней назад.
  
  Морин, если ты не против, у меня в машине есть камера. Пара быстрых снимков шин Land Cruisers и мы в пути.
  
  Его не было уже несколько дней.
  
  Он улыбнулся, игнорируя ее. Ребята умеют водить машину?
  
  Они слишком молоды, чтобы иметь лицензии.
  
  Но они умеют водить машину?
  
  Предположим, что так.
  
  «Просто щелкни шинами, и мы уйдем», — снова сказал Чаллис.
  
  «В кровавом сарае», — сказала Морин Солтмарш, закрывая перед ними дверь.
  
  * * * *
  
  Действительно отложил вчера вечером, Мёрф.
  
  Дурацкая ерунда, сказала Пэм, остановившись на круговой развязке перед универсалом, который начал неуверенно обнюхивать ее, как будто потерявшись. Стойка с чемоданами на крыше, намек на постельное белье, ведра, лопаты и доски для серфинга сзади, дети смотрят в боковые окна, женщина за рулем, мужчина рядом с ней, склонив голову над картой и махая рукой. у нее. «Может быть, — подумала Пэм, — они будут по соседству со мной в Пензанс-Бич, когда я сегодня вечером закончу работу, и устроятся, как короли, до тех пор, пока в конце января не начнутся занятия в школе».
  
  Почему мы никогда не видим тебя в пабе? — потребовал Кружка.
  
  Есть дела поважнее.
  
  Как что? Не говорите мне, что у вас есть личная жизнь.
  
  Это было больно. Она отвлеклась от дороги и глянула на него взглядом. Почему бы мне не иметь личную жизнь?
  
  Не поймите меня неправильно, я ничего не имею против этого.
  
  Против чего?
  
  Если ты предпочитаешь женщин парням, то это мне плевать.
  
  Пэм устало потерла щеку. Отдохни, Танк. Ты ничего не знаешь обо мне. Она затормозила перед светофором возле почтового отделения.
  
  Как в аду. Он зевнул. Куда, говоришь, мы собирались?
  
  Фотомагазин. Менеджер хочет, чтобы мы проверили рулон пленки, которую он проявил сегодня утром.
  
  Танкард выглядел отвращенным. Какая разница? Теперь вы получаете все что угодно, никто не обращает внимания. Праздничные снимки в обнаженном виде, беременность, роды девочки. Никто не настолько глуп, чтобы бросать сложные вещи на разработку.
  
  Пэм хотелось, чтобы Танкард заткнулся. Все, что я знаю, это то, что менеджер позвонил на станцию и спросил Скоби Саттона, он занят, поэтому он передал это нам.
  
  Пэм свернула налево в торговый центр в поисках Квикснэпа. Танкард пристально взглянул на нее с оттенком недоброго юмора. Вы бы предпочли быть в штатском, чем разъезжать в фургоне, не так ли?
  
  Она пожала плечами. Я не хочу всю жизнь носить форму.
  
  Танкард рассмеялся. Что бы вы ни носили на этой работе, вы увидите дерьмовую сторону человеческой натуры. Если работа в униформе вызывает у вас подозрение к ближнему, то работа в штатском только подтверждает это.
  
  Пэм вспомнила: какое-то время он работал детективом на своей последней станции.
  
  Он указал. Парковочное место.
  
  Я вижу это. Она затормозила и припарковалась.
  
  В одном окне Kwiksnap висели свадебные фотографии, в другом – проявочная машина, рядом сидела молодая женщина и нажимала кнопки. Внутри магазина стояли стеллажи с канистрами с пленкой, витрины с фотоаппаратами и рамками для фотографий, а также стенд, отведенный для фотографий на паспорт. Менеджер отдернул занавеску и сказал: «Я попросил Скоби».
  
  Констебль Саттонс в данный момент связан, сказала Пэм. Она представилась, затем Танкард и спросила: «Вы мистер Джексон?»
  
  Да. Управляющий взглянул на Танкарда. И я знаю, кто он.
  
  Кружка ощетинилась. Пэм поспешно сказала: «Вы звонили по поводу подозрительных фотографий».
  
  Менеджер взволнованно посмотрел на дверь. Да. Слушай, она их заберет в ближайшее время.
  
  Кто?
  
  Клиент. Она записала список на разработку вчера в пять, забрала сегодня утром в десять. Это он посмотрел на часы десять минут назад.
  
  Давайте посмотрим эти снимки, ладно?
  
  Менеджер порылся в коробке из-под обуви в поисках конверта Kodak, затем достал фотографии и разложил их на столешнице, как будто раздавал карты в игре на пасьянс. Пэм пристально посмотрела на них. Экстерьер и интерьер огромного дома, расположенного на огромной лужайке. Белые перила забора, намек на хозяйственные постройки. Она заметила, что внутренние кадры словно переходят от общего к частному: комната, затем то, что в ней находилось. На одной фотографии картины, на другой витрина с серебряными табакерками. Ваза. Антикварные каминные часы. Она начала делать пометки в своем блокноте.
  
  Но Джона Танкарда это не впечатлило. Он отодвинул фотографии в сторону. Ну и что?
  
  Менеджер сглотнул. Ну, смотрите сами.
  
  «Я вижу сентиментальные снимки», — сказал Танкард. Или, может быть, снимки, сделанные в целях страховки. Возможно, владельцы боятся, что лесной пожар все уничтожит, поэтому они ведут учет.
  
  «Посмотри на этих двоих, Джон», — сказала Пэм. Система сигнализации.
  
  Видеть? сказал менеджер.
  
  «Если система сигнализации обойдется мне в несколько тысяч долларов, — сказал Танкард, — мне нужны ее фотографии на случай, если это место сгорит».
  
  Пэм уставилась на него. Все в нем было спорным: его взгляды, его подход к работе, его повседневные отношения с людьми. Она обратилась к менеджеру. Давайте посмотрим, кто оставил их на разработку, сэр?
  
  Она попыталась прочитать почерк. Мэрион Что-то.
  
  Мэрион Нанн, сказал менеджер.
  
  Танкард рассмеялся. Мэрион Нанн? Друг каждого полицейского. К тому же, будучи юристом, сказал он, наклоняя лицо к Пэмс, она занимается недвижимостью. Отсюда и картинки. Живи и учись, Пэмми. Рано или поздно вы встретите прекрасную миссис Нанн.
  
  Пэм отодвинула фотографии. У меня уже есть.
  
  * * * *
  
  Эллен Дестри отвечала на телефонные звонки журналистов и снова работала над делом о сексуальных преступниках. Она оставила это слишком надолго; было ясно, что Лэнс Ледвич заслуживает более пристального внимания. Она взяла трубку. Сначала она позвонит его работодателю, а затем его домашнему номеру.
  
  К тому времени, как Саттон вернулась на станцию, она была готова к работе. Ее ждал «Сокол» CIB — судмедэксперт на заднем сиденье. Не расслабляйся, Скоби. Ты пойдешь со мной.
  
  Ледвич жил в новом поместье недалеко от ипподрома на северной окраине Ватерлоо, и к его дому они шли по узкому двору, переползая через лежачих полицейских, чтобы добраться до него. Эта местность угнетала Эллен. Морской сосновый забор и метр воздуха — все, что отделяло дома в этом поместье друг от друга. О деревьях и речи быть не могло. Природные полосы выглядели сырыми, еще не оправившимися от рытья траншей и летней засухи. В конце подъездной дорожки к Ледвичу стоял стальной гараж с закрытой дверью. Ухоженный универсал «Вольво» был припаркован перед гаражом, рядом с рваным пятном подтеков масла. Судмедэксперт немедленно отправился за «Вольво».
  
  Когда Эллен и Саттон подошли к входной двери, мужчина выскользнул из металлической боковой двери гаража и поспешно запер ее, прежде чем подойти к ним, вытирая ладони о брюки. Эллен узнала его по фотографии в его деле.
  
  Мистер Ледвич? Были
  
  «Тебе не обязательно говорить мне, кто ты», — сказал Ледвич.
  
  Не так ли?
  
  В Ледвиче было что-то маслянистое. Жирные волосы, тайный сочащийся воздух. Вы, ублюдки, когда-нибудь оставите меня в покое?
  
  «Это зависит от того, Лэнс», — сказал Саттон.
  
  Ледвич сердито посмотрел на судмедэксперта, фотографировавшего шины «Вольво». Что делает этот придурок?
  
  Почему бы нам не зайти внутрь, Лэнс? — сказала Эллен, проводя Ледвича к входной двери.
  
  Ледвич отвернулся от нее. Что бы это ни было, мы делаем это здесь. мне не нужна жена
  
  Достаточно справедливо, Лэнс. Я могу это понять. Почему бы нам не переехать сюда, пусть техник делает свою работу.
  
  Они отвезли Ледвича в CIB Falcon. Эллен сидела на водительском сиденье, Ледвич рядом с ней, Саттон сзади. «Вы все чертовски одинаковые», — сказал Ледвич. Парень идет прямо, и ты опираешься на него, надеясь, что он облажается, и ты сможешь снова его упрятать.
  
  идешь прямо, Лэнс?
  
  Я кладовщик.
  
  Ненормированный график, работа в ночную смену, да?
  
  Ну и что? Какое это имеет отношение к тебе? Это другое дело, это было много лет назад.
  
  Не так давно, сказал Саттон.
  
  Эллен доверительно наклонилась к Ледвичу. О твоем Вольво, Лэнс.
  
  Его глаза переместились. Что насчет этого?
  
  «Хороший комплект колес», — заметил Саттон.
  
  Ледвичу пришлось повернуть голову от Эллен, затем к Саттон и обратно. Я за этим присматриваю, да.
  
  Как ты смог себе это позволить, Лэнс? - сказала Эллен.
  
  Боже, ему двенадцать лет. Это не стоит столько всего.
  
  Как долго вы им владеете?
  
  Несколько лет.
  
  Почему Вольво? — спросил Саттон. Почему не Форд или Холден, как все?
  
  Эллен наклонилась ближе. Неужели люди будут думать, что ты обычный парень, Лэнс, а не извращенец?
  
  Он покраснел. Это машина жены, ясно?
  
  Как насчет шин, Лэнс, между тобой и дорогой. Вы бы хотели подобрать довольно хорошие, да?
  
  Ледвич прищурился. Я бы не знал, какой они марки. О чем это?
  
  Есть ли у вас другие транспортные средства?
  
  Ледвич посмотрел в сторону судмедэксперта. Нуп.
  
  Можем уточнить в Департаменте автотранспорта.
  
  «Проверяйте все, что хотите», — сказал Ледвич. Он повернулся к ним. Ты собираешься рассказать мне, о чем идет речь?
  
  Ты хорошо подготовлен, не так ли, Лэнс? Вместительный комплект колес, свобода передвижения в ночное время.
  
  Ледвич пробормотал: «Недавно потерял права».
  
  Однако это не мешает вам водить машину.
  
  Ледвич скрестил руки на груди. Полагаю, если я посижу здесь достаточно долго, ты мне расскажешь, в чем дело.
  
  Эллен тихо сказала ему в лицо: Похищение, изнасилование и убийство.
  
  Он дернулся назад. Мне? Ни за что.
  
  Вы не можете заниматься сексом обычным способом, вам приходится обманывать женщин и навязывать им себя. Мы это знаем. Это зафиксировано. Но к концу ты стал становиться более агрессивным, не так ли? Ты начал использовать кулаки.
  
  Это обвинение было снято.
  
  Ну и что? Это не значит, что ты этого не делал.
  
  Знаешь, что мы думаем, Лэнс? - сказал Саттон. Мы думаем, что вы закончили обучение. Мы думаем, теперь вы понимаете, какой тяжелый труд приходится обманывать женщинам, чтобы получить root. Гораздо проще просто применить силу.
  
  Подчините их, сказала Эллен, затащите их в заднюю часть своего универсала, изнасилуйте и задушите.
  
  Ледвич сглотнул. Я не в этом заинтересован. Я женат сейчас.
  
  Бедная женщина, сказала Эллен.
  
  Это, похоже, разозлило Ледвича больше, чем травля. Ты паршивый шлак. Я получу тебя за это. Где-нибудь в темноте, без поддержки, которая могла бы присмотреть за тобой, и тогда мы увидим, какой ты крутой.
  
  Ты угрожаешь мне, Лэнс? Или это признание того, как вы действуете? Женщина одна ночью, беззащитная. . .
  
  Ты вкладываешь слова в мой рот.
  
  Кимбли Эбботт, сказала Саттон, Джейн Гидеон. Вы затолкали их в задний отсек вашего «Вольво», изнасиловали и убили, а затем выбросили их тела.
  
  Могу поспорить, что я работал. Посоветуйся с моим начальником.
  
  Да, Лэнс. Эллен пересчитала пальцы: опаздывала на работу, заканчивала рано, иногда ускользала на час или больше. Ты не претендуешь на звание «Сотрудник года», Лэнс.
  
  Ледвич выглядел затравленным. Я никогда, черт возьми, никого не убивал. Докажите, что я это сделал.
  
  Мы будем.
  
  Я оставил секс позади.
  
  — Лэнс, — сказала Эллен, рассматривая его вспотевшее лицо, чувствуя запах страха, — ты болел в 1991 году, ты болен сейчас, ты всегда будешь болеть.
  
  * * * *
  
  Два дня подряд, сказала ему Клара. Это мило. Она крепко обняла его на пороге, а затем повела в дом. Благовония уже зажжены. Шторы уже задернуты.
  
  Просто проходил мимо, сказал Кес ван Альфен.
  
  Да, конечно.
  
  Она расстегнула его ремень. Он застонал. Он так жаждал ее. После этого он спросил: «Ты хорошо спал прошлой ночью?»
  
  Это был тот вопрос, который ей был нужен. Нет, сказала она со смехом, наполненным настоящей болью. Это было ужасно, просто ужасно.
  
  Тебе нужно что-нибудь, что поможет тебе заснуть.
  
  Если бы ты был рядом, я бы помог уснуть, большой мальчик.
  
  Он был доволен и смущен. Возможно, скоро. В это время года я часто бываю по ночам. А как насчет снотворного?
  
  На следующий день от них у меня туман в голове. Слушай, не обижайся на меня, но единственное, что меня расслабит, это наркотики или кокс. Она остановилась. Теперь ты разочарован. Извините, я не должен был ничего говорить.
  
  Он напрягся в ее объятиях. Она держалась, желая, чтобы он расслабился.
  
  Извините, я явно сказал не то.
  
  Все в порядке. Просто я этого не понимаю, вот и все. Я не особо возражаю, если люди являются частными пользователями, меня действительно задевают отморозки, которые продают эти вещи школьникам.
  
  Я знаю. Извините, мне не следовало поднимать эту тему.
  
  Она отвернулась от него и начала одеваться. Она вырезала его и увидела, что это его немного напугало. Он притянул ее обратно к себе. Послушайте, когда вы работаете, вы забываете, что с большинством людей в принципе все в порядке. Ты, должно быть, думал, что я тебя осуждаю. Я не был.
  
  «Это просто мои нервы на данный момент», — сказала она. Я не тот, кого вы бы назвали пользователем. Раньше я курил немного травки, употреблял пару порций кокаина, но это было много лет назад. Мне едва исполнилось двадцать. Теперь я чист. Просто я так нервничаю, так чертовски боюсь по ночам, что если бы у меня была немного травки или кокаина, я думаю, это помогло бы мне выправить нервы.
  
  Он молчал. Она начала языком чертить круги на его животе. Он был таким чувствительным! Она услышала его стон, когда взяла его в рот. Она знала, что делает, но даже при этом какая-то часть ее погружалась в физическое удовольствие и комфорт. Она на какое-то время потеряла себя.
  
  Когда он закончил, она извивалась, чтобы приблизиться к его телу, работая ртом, чтобы смыть густую соленость.
  
  Она услышала в своем ухе грохот его голоса: «Я могу дать тебе то, что ты хочешь».
  
  Она была очень неподвижна. Приходите еще?
  
  Немного травы, если ты этого хочешь. Пару граммов кокса, может быть.
  
  Она села и серьезно сказала: «Это действительно все, что я хочу, Ван». Мне не нужно много. Как
  
  Не спрашивай. И если вы повторите что-нибудь из этого, я буду это отрицать.
  
  Она отодвинулась от него. Не будь таким. Не сердись на меня.
  
  Он притянул ее к себе. Извини.
  
  Я бы никогда не втолкнул тебя.
  
  Прости, Клара, честно, забудь, что я это сказал.
  
  Я имею в виду, что мы оба погибнем, Ван. Разрушь обе наши жизни.
  
  Точно.
  
  Когда? сказала она. Когда вы сможете получить вещи?
  
  Я зайду сегодня вечером.
  
  А что насчет твоей жены?
  
  Ее? Он засмеялся. Мы расстались давно.
  
  Она поняла, что ничего о нем не знает. Дети?
  
  Один. Я ее больше не вижу.
  
  * * * *
  
  МакКуорри появился в тот же день. Это письмо, Хэл. Есть радость?
  
  Искали принтер Canon, но технические специалисты сомневаются, что можно идентифицировать настоящий принтер.
  
  МакКуорри повернулся на стуле. Он, казалось, размышлял о размерах комнаты для происшествий и способностях Чаллиса и его детективов. Настенная карта, полдюжины столов, папки, телефоны, компьютеры и трое офицеров, опустивших головы, потому что в комнате находился супервайзер.
  
  Два убийства с вероятностью третьего.
  
  Больше двух, сэр, если он местный житель и раньше делал подобные вещи. Мы смотрели сериал в районе Ньюкасла.
  
  У меня возникает соблазн привлечь отдел по расследованию убийств, Хэл.
  
  Были времена, когда Чаллис использовал имя МакКуорри. Обычно во время общественных мероприятий. Это не было светским мероприятием, но в голосе МакКуорри звучало сомнение, как будто он видел, как дело вышло из-под контроля Чаллиса, его сил и сил в целом. По сути, он был политиком. Он хотел заверений, поэтому Чаллис уверенно сказал: «На данном этапе в этом нет особой необходимости, Марк».
  
  МакКуорри беспомощно огляделся. У тебя достаточно поддержки?
  
  Нет. Мне не помешало бы больше детективов. Посмотрите, сможете ли вы назначить их из двух или трех разных станций, чтобы ни у кого не осталось нехватки персонала. Я уже запросил еще столы, телефоны и компьютеры.
  
  МакКуорри вздохнул. Справедливо. Но минута
  
  В ту минуту, когда он угрожает развалиться, я дам вам знать.
  
  Я имею в виду, что это не совсем тот случай, когда муж поступает со своей женой, Хэл. Это другое. Это очень важно. Вчера вечером у меня на линии была лондонская « Дейли телеграф» .
  
  Чаллис, чтобы развлечься, спросил: «Что ты им сказал?»
  
  О, все было под контролем и не имело ничего общего с убийствами в лесу Белангло. Надеюсь, я сказал правильную вещь.
  
  Сэр, у нас есть веские доказательства судебно-медицинской экспертизы Джейн Гидеон. Следы шин в грязи, так что у нас есть некоторое представление о том, какую машину мы искали. Если не считать удара по голове, ее смерть напоминает Кимбли Эбботтс. Я думаю, мы можем исключить совпадение. Разместили предупреждения в средствах массовой информации. Если повезет, запасы наших людей закончатся.
  
  МакКуорри скривил рот. Хороший способ выразить это.
  
  Для него, сэр, молодые женщины — это источник снабжения, они нереальны.
  
  Точка взята.
  
  Что-нибудь еще?
  
  Да. МакКуорри поднялся на ноги. Он запрокинул голову. Слушайте, все.
  
  * * * *
  
  Эллен Дестри бросила ручку. Чего же дурак хотел теперь? У нее была работа. Ледвич занял большую часть утра, и она все еще ждала, пока судмедэксперты определят марку шины по снятым ими гипсовым слепкам. Пока что ей удалось сказать только, что это внедорожная шина, лишь слегка изношенная, может быть, тысяч пятнадцать, и отличительная черта которой — круглая плечевая зона и очень глубокий протектор. Никаких других отличительных признаков, таких как сколы, заусенцы или неравномерный износ резины. «Но найдите мне шину, и я посмотрю, смогу ли я подобрать ее», — сказали технические специалисты. Да, конечно, проще простого, сказала она им. Что касается актерского состава, подходящего к шинам Volvo Лэнса Ледвича, это казалось очень маловероятным даже ее неопытному глазу. Совсем другой след, как выразились технические специалисты. Ей действительно не хотелось слушать всякую чушь от МакКуорри.
  
  Она подняла голову и увидела, что МакКуорри наблюдает за ней, ожидая, пока она обратит внимание. Во-первых, я хочу сказать, что, по моему мнению, вы прекрасно справляетесь со своей работой в трудных обстоятельствах. По этой причине я организую привлечение к делу дополнительных детективов из Роузбад и Морнингтона. Сержант Дестри, вы продолжите руководить наземными операциями и подчиняться инспектору Чаллису.
  
  Она одарила его натянутой улыбкой. Он вымыл ладони. Теперь ясно, что это работа одного человека. Наши приоритеты — найти его, прежде чем он снова убьет. В равной степени нам необходимо обеспечить безопасную среду здесь, на полуострове. Нам также нужно найти машину, на которой сбросили тело Джейн Гидеон. Наконец, нам нужно подумать о мышлении человека, стоящего за этими убийствами.
  
  Образ мышления, подумала Эллен. Бог.
  
  Сходство между жертвами, продолжил МакКуорри. Различия. Знали ли они друг друга.
  
  «Теперь он рассказывает нам, как делать нашу работу», — подумала Эллен.
  
  Кимбли Эбботт, Джейн Гидеон, МакКуорри продолжали. Он покачал головой и засмеялся, и этот смех пошел не так, даже когда он произнес это и сказал: «Кимбли». Откуда эти люди взяли свои имена?
  
  Никто не разделил смеха. Он плохо отзывался о мертвых. Тем временем Эллен Дестри почувствовала, что краснеет, потому что назвала свою дочь Ларрейн, а не Лоррейн, и что это о ней говорило? МакКуорри был придурком.
  
  В конце дня она с облегчением подошла к своей машине и смогла урвать минутку с Рисом Хартнеттом. Она не была уверена, но было что-то в том, как он смотрел на нее. Мы все еще работаем в субботу в двенадцать часов?
  
  Я буду там.
  
  Если хочешь, оставайся и пообедай с нами, — сказала она.
  
  * * * *
  
  В тот вечер Чаллис работал до шести тридцати. Когда он выходил из вокзала, позвонили из тюрьмы. Судя по всему, его жена пыталась перерезать себе запястья пластиковым ножом и написала записку: «Прости меня». Они предположили, что записка предназначалась ему. Возможно, так оно и было. Чаллис давно ее простил, он перестал осуждать ее и даже сказал себе, что она больше не его ответственность, но они всегда звонили ему, когда она сходила с рельсов. Этот звонок его расстроил. Он откинулся на спинку стула и уставился на настенные карты.
  
  Затем ему позвонили на стойке регистрации. К вам приезжает Тесса Кейн, сэр.
  
  Он на мгновение приложил руку ко лбу. Покажите ее.
  
  Он вышел в коридор и стал ждать. Он был один на первом этаже. Когда Тесса появилась с молодым констеблем, он отправил констебля обратно вниз. Глаза Тессы были яркими и пытливыми. Она была довольна собой, но при этом понимала, что он думает о ней сейчас. Хэл, не злись на меня.
  
  Я думал, ты согласился не публиковать.
  
  Нет, я сказал, что подумаю об отказе от публикации. То, что ты нашел Джейн Гидеон, сделало это обязательным, Хэл. Это была сенсация. Это очень много значило для меня, и я думаю, что это было в общественных интересах.
  
  Я никогда не слышал более циничного
  
  «Хэл», — сказала она, протянула руку и поцеловала его. Он закрыл глаза.
  
  Тихим голосом она сказала: «Я давно хотела это сделать».
  
  Он с удивлением обнаружил, что его гнев утих, и издал звук в горле, который мог означать согласие и удовольствие.
  
  Хэл, ты не мог бы поужинать со мной сегодня вечером?
  
  Чаллис задумался об этом. Он чувствовал себя лучше рядом с Тессой Кейн, но сомневался, что у него хватит энергии и самоотверженности, чтобы составить ей приятную компанию. Все, что ему хотелось, — это поехать на аэродром и поработать над «Драконом».
  
  Не сегодня вечером. Завтра?
  
  Отлично.
  
  Где-то вне поля зрения общественности, сказал он.
  
  Это легко.
  
  Когда он вошел в ангар двадцать минут спустя, он увидел, что Китти оставила новый номер « Винтажных самолетов» на его хвостовом оперении открытым на центральном развороте. На нем был изображен отреставрированный «Дракон» в аэропорту Бэнкстауна, полноцветный, в красно-серебряной ливрее авиакомпании, закрывшейся в 1936 году. Чаллис не думал, что когда-либо видел более красивый самолет. Округленный нос напоминал ему робкую, ищущую змею, но во всех остальных отношениях «Дракон Рапид» не имел ничего общего со змеей. Насекомое? Он предполагал деликатность, сдержанность, изящество и атмосферу гонок и рекордов между Англией и Австралией, когда мир выходил из Великой депрессии 1930-х годов, прежде чем все снова пошло не так.
  
  Он перевернул страницы и нашел колонку «Требуется помощь». Его письмо было там. Где-то в мире мог найтись мужчина или женщина, которые хоть немного знали историю своего самолета.
  
  * * * *
  
  Кес ван Альфен сидел у окна «Пицца Хат». Они там к нему привыкли; он часто ел там. Он видел, как Тесса Кейн вышла из станции. В семь пятнадцать машина Челлиса выехала со стоянки. Ван Альфен дождался начала смены в 8 часов вечера, прежде чем перешел дорогу и пошел обратно на станцию.
  
  Вечер четверга, немного активности в городе, люди тратят зарплату и готовятся к Рождеству и летним каникулам. Но на самом вокзале тихо. Ван Альфен бродил по зданию, открывая и закрывая двери, болтая с молодым констеблем на стойке регистрации, стажерами в чайной и парой других сержантов, пишущих отчеты. По сути, он мысленно составлял карту станции, размещая всех, предвидя, куда они могут случайно забрести. Удовлетворившись, он вошел в кабинет старшего сержанта Келлока, который сказал, что его дверь всегда открыта, и нашел ключ от сейфа для улик.
  
  Наркотики лежали на верхней полке: всего лишь несколько маленьких пластиковых коробочек с кокаином и гашишем, несколько бутылочек с экстази и несколько амфетаминов из лаборатории в садовом сарае в бумажке. Ван Альфен заменил два пакетика с кокаином на пакетики с касторовым сахаром, дважды проверил документы (они не понадобятся в суде еще шесть недель) и вышел из офиса, заперев за собой сейф.
  
  «Меня не будет пару часов», — сказал он констеблю на стойке регистрации.
  
  Хорошо, сержант.
  
  Наши пироманы могут решиться на ответные визиты.
  
  Молодец, босс.
  
  Констебль, казалось, оценивал его.
  
  На что ты смотришь, Саншайн?
  
  Извините, ничего, сержант. Я имею в виду, ты сегодня не в ночной смене.
  
  Перед Рождеством ситуация накаляется, ты это знаешь. Плюс у нас есть участники с заболеванием желудка. Мне нравится быть в курсе событий. Это то, что делает полицейского, это немного больше.
  
  Да, Серж.
  
  Хорошо, тогда.
  
  Ван Альфен взял «Коммодор» без опознавательных знаков из автостоянки и поехал к дому Клары, царапая в темноте голос радиодиспетчера и все свои душевные боли в голове. Чертова Тесса Кейн и ее редакционные статьи. Что она делала на вокзале? Пытаетесь получить больше грязи?
  
  Три удара и ты вылетаешь. Его предупреждали за чрезмерный энтузиазм в работе полиции в двух предыдущих округах, и теперь это произошло снова. Никто не понимал, что нужно начинать с упорства и доводить дело до конца, иначе отморозки победят. Но высшее руководство было сверхчувствительно к имиджу, который создавала силам в прессе, а борцы за гражданские права всегда поднимали шум по поводу жестокости полиции. К черту их. Он знал, что его методы дают результаты. У него был самый высокий показатель арестов в каждом из его округов, что доказывало, что преступность всегда была там, под поверхностью, и ей было позволено протекать беспрепятственно.
  
  Жаль, что женщины в его жизни не смогли взломать его. Его жена и дочь наконец ушли, сказав, что не могут выносить взглядов, шепота и раздражения. Ему было жаль, что им пришлось страдать, но тот факт, что они не остались с ним, оставил кислый привкус во рту.
  
  Тогда Клара обвилась вокруг него, как кошка, и его заботы улетели в окно.
  
  * * * *
  
  Восемь
  
  
  
  Холлис встал в шесть утра в пятницу и, одетый в брюки, рубашку и галстук, сел на террасу в задней части своего дома, наблюдая за светлеющим небом и ласточками, ловящими на лету комаров и других насекомых. В саду, каким бы он ни был, были признаки потрескавшейся почвы: даже сорняки умирали. «Нам повезло, что мы нашли этот след от шины», — подумал он. Остальная часть полуострова совершенно сухая. Но шина — это все, что у них было. Никаких следов спермы, поскольку убийца использовал презерватив. Никаких отпечатков, поскольку он был в перчатках. Своим жертвам он оставил отсутствие, в том числе отсутствие жизни.
  
  Итак, что же оставили на нем его жертвы?
  
  Чаллис ожидал, что на утреннем брифинге примут участие дополнительные детективы из Роузбад и Морнингтона. Он допил остатки кофе и снова перешел границу. Как только он подъехал к воротам, муниципальный мусоровоз замедлил ход, увидел, что Чаллис забыл вывезти мусор, и снова ускорился, оставив Чаллису привкус пыли и дизельных выхлопов. Вот что случалось в тех случаях, когда Чаллис забывал свою жизнь.
  
  Он остановился заправиться на окраине Ватерлоо. Автомобиль, буксирующий караван, был припаркован в стороне от насосов, недовольная семья наблюдала за механиком, лежащим на спине под задней частью машины. Квинслендские тарелки. Чаллис представил себе угнетающую летнюю жару Квинсленда, семью, которая год за годом ездит в одну и ту же пляжную хижину или место для караванов здесь, на полуострове, в поисках более теплого солнца.
  
  Прочтут ли они « Прогресс» , испугаются ли и пойдут ли назад тем же путем, которым пришли?
  
  Когда он припарковался позади полицейского участка в Ватерлоо, он увидел, как Эллен Дестри выходит из машины с аккуратно зажатыми в зубах ключами и с портфелем и связками папок в руках. Она зацепила и подняла этот груз, а затем, успокоившись, быстро наклонилась, чтобы запереть машину и проверить свое отражение в боковом зеркале. Крылья блестящих каштановых волос развевались по ее щекам. «Она аккуратно упакована», — решил Чаллис и позволил себе немного понаблюдать за ней. Она была хорошим детективом, но дома ее раздражало, и из-за этого она нравилась 90 процентам населения. Он увидел, как она помахала рукой специалисту по установке кондиционеров, который работал в задней части его джипа. Они подошли близко и оживленно разговаривали. В последнее время Чаллис всех в чем-то подозревал. Он не выносил суждений, он просто наблюдал.
  
  * * * *
  
  Рис Хартнетт ждал ее. Она была в этом уверена. Она видела, как он стоял на заднем сиденье своего фургона, когда она въезжала, и он позвал ее по имени, когда она запирала машину. Ей не хотелось показаться слишком нетерпеливой, и она была рада, когда именно он двинулся первым, перешагнув через линию кустов на подъездной дорожке и направляясь к ней.
  
  Еще один ранний старт?
  
  «Нет покоя нечестивцам», — сказала она, сразу почувствовав, что сказала что-то бессмысленное.
  
  Они болтали некоторое время. Затем он выудил квадрат бумаги, сложенный в его комбинезон, и вытряхнул его. Это было на моем лобовом стекле, когда я вчера вырубился.
  
  Эту конкретную картину она раньше не видела: ЕЕ УДЕРЖИВАЛИ КАНКАРД И ВАН АЛЬФЕН? НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ ФАШИСАМ ЭТО СОЙТИ С НАМИ. ЗАРЕГИСТРИРОВАТЬ ЖАЛОБУ. СДЕЛАЙТЕ ЭТО СЕЙЧАС.
  
  Она передала его обратно. Не о чем беспокоиться.
  
  О чем это?
  
  Вы были верны своей работе, ваши коллеги. Эллен Дестри не особенно любила Танкарда и ван Альфена, но все же она не знала Риса Хартнетта, даже если ей было приятно смотреть на него и думать о нем, поэтому она сказала: «Миры полны обиженных людей».
  
  Он мрачно сказал: «Это молодой парень, с большим пивным животом». Он остановил меня, когда я впервые приехал сюда, провел полную техническую подготовку фургона. Относились ко мне как к подонку.
  
  «Скажем так, некоторые мои коллеги проявляют чрезмерный энтузиазм», — сказала Эллен.
  
  Рис помахал листовкой. Похоже, они поддерживают людей.
  
  Рис, насчет завтрашнего дня. Я должен дать вам указания. Пензанс-Бич — это своего рода лабиринт.
  
  И она начала перечислять направления, как это обычно бывает, несмотря на то, что он сказал, что знает полуостров и у него есть указатель улиц.
  
  Он усмехнулся, не слушая, пока она не закончила. С нетерпением ждем этого.
  
  Она вошла и нашла на столе конверт. Предварительный отчет по отливке шин.
  
  * * * *
  
  Чаллис встал перед настенной картой и сказал: «Я хотел бы поприветствовать офицеров из Морнингтона и Роузбад». Хорошо, что ты на борту. Большинство из вас уже знают друг друга. Если вы увидите кого-то, кого вы не знаете, представьтесь после брифинга.
  
  Теперь подведем итоги. Две молодые женщины убиты, и письмо, которое мы считаем подлинным, обещает еще одно. Кимбли Эбботт покинула вечеринку во Франкстоне в ночь на 12 декабря, была замечена путешествующей автостопом в начале шоссе Олд-Пенинсула, а на следующее утро была найдена изнасилованной и задушенной на обочине дороги. Чуть меньше недели спустя, в ночь на 17 декабря, VAA зафиксировало звонок от Джейн Гидеон, чья машина сломалась возле продуктового ларька на шоссе Олд-Пенинсула. Запись указывала на присутствие кого-то еще, Гидеона не было, когда прибыли полиция и механик VAA, а ее тело было найдено в среду, брошенное на краю водохранилища Дьявол-Бенд.
  
  Чаллис остановился, чтобы отхлебнуть кофе. Он окинул взглядом детективов Эллен Дестри и каждого из новых офицеров. Он спокойно посмотрел на них. Он понятия не имел, что о нем думают. Ему было все равно. Но он хотел, чтобы они знали, что расследование принадлежит ему и что в его глазах они все равны.
  
  Что нам нужно продолжать? Очень мало. Признаки того, что наш мужчина носит перчатки, вероятно, латексные, такие, какие используют люди, работающие с пищевыми продуктами, и поэтому их легко получить, и что он использует презервативы.
  
  Мы нашли следы хлопка и других тканей на Эбботте и Гидеоне, но некоторые из них, вероятно, невиновны, а те, которые не невиновны, нам не принесут никакой пользы, если наш человек сжигал свою одежду после каждого убийства. Его осторожность в других отношениях предполагает, что он мог бы это сделать.
  
  Эбботта и Гидеона бросили. Мы не знаем, какие следы с места убийства могли быть перенесены вместе с их телами, потому что мы не знаем, убивает ли наш человек внутри дома, в машине или где-то еще. Но мы знаем, что они были убиты не там, где их похитили, а на открытом месте, поскольку единственные следы грязи и травы, обнаруженные на телах, были обнаружены там, где они были найдены.
  
  Теперь жертвы. Их объединяет то, что это были молодые женщины без сопровождения, похищенные ночью на шоссе Олд-Пенинсула. Мы не нашли ничего, что указывало бы на то, что они знали друг друга, и я думаю, мы можем сказать, что они не знали своего убийцы.
  
  Он сделал паузу. Все, что у нас есть, это следы внедорожных шин от машины, которая, должно быть, сбросила Джейн Гидеон. Эллен может рассказать нам больше.
  
  Он видел ее кашель, как будто поймал ее на блуждании внимания. Мы обнаружили идентичные сдвоенные гусеницы на задних колесах, если он дал задний ход, и, по-видимому, он сделал это для того, чтобы облегчить сброс кузова, и они были идентифицированы как Coopers, американская шина, эта конкретная шина для бездорожья, весьма характерная и довольно необычная в этом автомобиле. страна.
  
  Детектив Роузбад сказал: «Эллен, я видел юты с внедорожными шинами.
  
  Другие пробормотали свое согласие.
  
  Вмешался Чаллис. Но попытайтесь вообразить свой путь в его шкуре. Он похищает молодую женщину, подчиняет ее и должен спрятать. Он не собирается прятать ее на передних или задних сиденьях. Слишком рискованно. А если бы он вел служебную машину, рискнул бы он положить ее в лоток, под брезент, или под одеяло, или под несколько старых сумок? Я сам этого не вижу.
  
  Кто-то сказал, что это фургон с брезентовыми бортами и крышей.
  
  Да, возможно, сказал Чаллис, но для этого придется выйти из такси и обойти его сзади, а когда он бросил Гидеона, он не оставил следов. Единственные следы, которые мы нашли на месте происшествия, принадлежат детям, которые ее нашли. По моим ощущениям, наш мужчина выбросил тело из задней части своей машины и сделал это, не выходя из самой машины, предполагая наличие полного привода или чего-то подобного, с открывающимися назад дверями.
  
  Но будьте непредвзяты, продолжил он. Теперь профилактика. Вероятно, в последнее время вы заметили, что в сообществе царит легкая паника. Многие женщины напуганы, и кто может их винить? Это затруднит работу нашего человека. Может быть, он закроется, может быть, он переедет в другую часть полуострова, но все насторожены, не только здесь, в Ватерлоо. Возможно, он переедет на другую сторону штата и станет чьей-то головной болью, но это не значит, что мы перестанем расследовать, чем он здесь занимается. Я находил подобные случаи между штатами, так что, возможно, он действовал и раньше, но это было лет десять назад или около того, а детали отрывочны, и трудно распознать закономерность, если вы ее не ищете.
  
  Есть вопросы?
  
  Скоби Саттон постукивал ручкой по своим длинным зубам. Тот Ленд Крузер, который мы видели у дома в Солтмарше.
  
  Чаллис повернулась к Эллен Дестри, которая покачала головой и сказала: «Другая марка, другой размер обода». На Cooper, который нам нужен, подходят диски 235-75-15, то есть автомобиль меньшего размера, например Jackaroo или Pajero.
  
  А не Вольво-универсал?
  
  Нет. Ледвичс чист.
  
  И мы должны спросить себя, вставил Чаллис, способен ли такой человек, как Ледвич, по сути трус, полагающийся на нокаутирующие наркотики и обман, перейти к такому виду насилия и риска, которые необходимы для того, чтобы похитить молодых женщин с общественной дороги. .
  
  Саттон упал. Все они сделали это, немного.
  
  * * * *
  
  Дэнни Холсингер закончил работу в час дня, пошел домой, снял футболку и джинсы, которые были пыльными и влажными после утренней поездки на мусоровозе, и десять минут простоял под душем. Одна только мысль о Меган Стоукс заставила его потянуть за снасти, а его мать стояла по другую сторону двери и кричала: «Ты собираешься торчать там весь день?»
  
  Ах, наедайся, старая сука.
  
  Не смей говорить со мной так.
  
  Он ждал. Ничего больше. Его мать отругала его, просто чтобы продолжить практику. Он вытерся полотенцем и надел шорты, футболку и сандалии. «Пуфтерское снаряжение, яппи-снаряжение», — подумал он про себя, но на улице было влажно, и Меган подарила ему это снаряжение несколько недель назад, и ему нужно было сохранить в ее хороших книгах.
  
  Он застал ее в переменчивом настроении. Не смотрела ему в глаза, наполовину уклонившись от его поцелуя. «Посмотри на шорты, Миг», — сказал он.
  
  — Ты в них хорошо выглядишь, — рассеянно сказала она.
  
  Как рюкзак?
  
  О, хорошо.
  
  — Твой энтузиазм меня переполняет, — сказал Дэнни, сразу довольный тем, как прозвучали эти слова. — Твоя мама дома?
  
  Пошел к бабушке.
  
  Дэнни мотнул головой в сторону спальни. Ты включен?
  
  Предположим, что так.
  
  Она была как мокрая тряпка. Она просто лежала и говорила что-то вроде: «Ой, как больно», или вообще ничего не говорила.
  
  Наступили месячные?
  
  Ага.
  
  Справедливо. Но ты мог бы меня подрочить, отсосать. Это не значит, что нам нужно остановиться.
  
  Я не чувствую себя хорошо.
  
  Дэнни открыл было рот, чтобы пожаловаться, затем великодушно плюхнулся на спину рядом с ней и осмотрел ее комнату: плакат с Хатченсом, кричащим в микрофон; Леди Ди; кот с огромными, проникновенными глазами; шарфы, свисающие с зеркала на туалетном столике; впечатление размазанного макияжа на зеркале.
  
  Где рюкзак?
  
  Вчера он видел, как она повесила его на заднюю часть двери.
  
  Она разрыдалась. Эта чертова корова.
  
  ВОЗ?
  
  Мама.
  
  Почему?
  
  Она позволила его украсть, вот почему.
  
  Украденный? Я дал его тебе только вчера.
  
  Эта дама пришла с ребенком. Сказала, что собирается благословить дом. Мама впускает ее, глупую корову, а когда она отворачивается, они крадут ее сумочку, беспроводной телефон, папины часы и все такое. Я только позже осознал, что они тоже украли сумку. Дэн, мне очень жаль. Я компенсирую это тебе.
  
  «Эти сумки ходят», — подумал Дэнни. Может быть, я смогу подобрать что-нибудь еще для Меган, эту работу нам приготовил Джоликс.
  
  Не бей меня, пожалуйста.
  
  Он уставился на нее. Хитча? За кого ты меня принимаешь?
  
  «Вы имеете право, — сказала Меган, — эту красивую сумку».
  
  * * * *
  
  В преддверии Рождества ежедневные почтовые поставки приходили все позже и позже. Йолич даже не был уверен, что посылка прибудет до выходных. Но оно было там и ждало его в почтовом ящике, когда он вернулся из паба в пять часов. Он прошел через сорняки по колено на свой задний двор, набирая номер мобильного телефона на свой мобильный. Товар прибыл.
  
  Вы можете смоделировать из него план этажа?
  
  Без проблем.
  
  Владельцы уезжают после Рождества, на две недели на Бали, так что на этот раз вам не придется никого ругать.
  
  О, спасибо большое, сказал он. Ты забавная женщина.
  
  Берите только то, что указано в списке. Если под рукой есть свободные деньги, они ваши, но не жадничайте. Другими словами, не задерживайтесь слишком долго и не попадайтесь.
  
  Если я упаду, ты упадешь вместе со мной.
  
  Я проигнорирую это. С Дэнни все в порядке?
  
  Я могу справиться с Дэнни. Он делает то, что я ему говорю.
  
  Пока он остается в темноте.
  
  Йолич рассмеялся. Дэннис всегда в темноте, о Красавица.
  
  Почему всякий раз, когда ты говоришь обо мне что-то хотя бы приятное, это делается насмешливым голосом?
  
  Йолич заметил изменение в ее тоне. Он знал, как исправить ситуацию. Внеся застенчивую, неуверенную ноту в свой голос, он сказал: «Я не смеюсь над тобой, я смеюсь над собой, если хочешь знать, на случай, если ты считаешь, что я слишком настойчив, ну, знаешь, говорю вещи, которые тебе не хочется говорить». слышать.
  
  Уф.
  
  Он услышал, как ее голос снова изменился. Бойд, я не настолько крут, чтобы время от времени мне не хотелось немного романтики.
  
  * * * *
  
  Чаллис вернулся домой в семь. Он должен был быть дома у Тессы Кейнс в семь тридцать, и чуть не позвонил, чтобы сказать, что не приедет. Ему не хотелось спешить, а хотелось сидеть и смотреть, как садится солнце, со стаканом красного вина. Прочтите книгу. Разогрейте в микроволновой печи что-нибудь из морозильной камеры. Другими словами, пусть день угаснет, и его заботы уйдут, когда на западе померкнет свет.
  
  Но у него уже давно не было ужина, если это можно было назвать ужином. За последние шесть лет его приглашения пообедать с коллегами из полиции сократились. Частично это было связано с его одиноким статусом. Непривязанный человек за обеденным столом был укором семейной жизни. И Чаллис задавался вопросом, считают ли эти мужья и жены его сглазленным, несчастным призраком или оболочкой мужчины.
  
  Он разделся и вошел в душ. Над его ванной был душ, но Чаллис предпочитал душевую кабину за задней дверью, рядом с прачечной. Он поблагодарил за предусмотрительность людей, построивших дом. Ему нравилось иметь возможность после нескольких часов работы в саду или прогулки бросить свою одежду в корзину и войти в коробку с дымящимся воздухом и водой.
  
  Он нанес шампунь на волосы и оставил его там, пока намыливал тело. Медленно ведро у его ног наполнилось пенистой водой.
  
  Тогда вода не попадала ему на голову и плечи, и он не смыл шампунь, и он знал, что электрический водяной насос над подземным резервуаром будет визжать, всасывая воздух.
  
  Челлис голый ворвался через заднюю дверь и выключил насос. Ему нужно было ополоснуть волосы. Он наполнил кастрюлю водой из резервуара из гофрированного железа, пристроенного к его гаражу, и вылил ее себе на голову. Это было похоже на лед. Он сделал это еще раз, а затем забеспокоился, что поступает расточительно. В третий раз он попытался сунуть голову в кастрюлю и сполоснуть волосы водой. Он посмотрел на результат. Вода была слегка мыльной. Он вылил его у подножия старого и, возможно, умирающего лимонного дерева. Он не был уверен, что на его волосах не было шампуня.
  
  Наконец он оделся, провел расческой по зудящей коже головы и вышел на улицу. Очевидно, ему нужно будет купить воды, но ни один извозчик не придет в этот час, а возможно, и в течение нескольких дней, если в округе будет ажиотаж. Чаллис нашел в своем гараже три отрезка шланга и соединил их вместе. Он прикрепил один конец к крану на дне железного резервуара, другой ввел в перелив своего подземного резервуара и открыл кран. Он дал воде стечь в течение нескольких часов. Он напомнил себе о необходимости заправить насос.
  
  Внутри звонил телефон.
  
  Хэл, уже почти восемь тридцать.
  
  Она старалась не показаться обиженной или разочарованной. Чаллис взглянул на часы: восемь пятнадцать. Прости, Тэсс. Здесь небольшая чрезвычайная ситуация.
  
  Жены полицейских, должно быть, чувствуют то же самое. Хэл, ты не забыл?
  
  Сейчас приеду.
  
  Он ушел, чувствуя себя грязным, чешуйчатым и более нервным, чем когда-либо в своей загадочной жизни.
  
  * * * *
  
  Джон Танкард и Пэм Мерфи были назначены в ночную смену на рождественские выходные для обычного патрулирования, Танкард для разнообразия сидел за рулем дивизионного фургона, полагая, что вождение отвлечет его от боли в пояснице. Его успокаивало скрипучее бормотание полицейского оркестра.
  
  Они ехали молча, освещенные зеленым светом приборной панели. Девять вечера. Десять. Одиннадцать.
  
  Затем Мерфу Прибою пришлось ворваться. Ничего особенного не произошло.
  
  Подождите до Нового года. Для молодых и старых, вечеринки по всему заведению.
  
  Она кивнула. Города постепенно заполняются, вы заметили? Больше трафика в течение дня там, где я живу. Люди, приезжающие на отдых.
  
  Танкард хмыкнул.
  
  Тишина. Тогда: Вам следует обратиться к физиотерапевту или мануальному терапевту.
  
  Танкард моргнул. О чем она сейчас гадит? Что?
  
  Ты выглядишь так, будто тебе больно, Танк. Это твоя спина?
  
  Со мной все в порядке.
  
  Это все снаряжение, которое нам приходится носить на поясе. Тяжелый ремень, наручники, дубинка, аэрозольный баллончик с перцем, кобура, пистолет. Создает нагрузку на поясницу. Плюс веса распределены неравномерно.
  
  Он взглянул на нее. По его мнению, она была уродлива, как полная шляпа придурков. Вы не говорите.
  
  В клинике спортивной медицины вам смогут помочь.
  
  Я в порядке.
  
  Нет, это не так. Признать, что ваша спина нуждается в корректировке, непросто.
  
  Послушай, Мёрф, почему бы тебе просто не оторваться, ладно?
  
  Он увидел, как она прислонилась к двери. Подходите сами.
  
  Из переулка вылетела машина, спортивный BMW, несущийся как летучая мышь из ада.
  
  Танкард усмехнулся. Ладно, дурачок, посмотрим, как тебе это понравится, а он включил сирену и поставил ногу.
  
  Когда они подошли ближе, появилась ленивая рука, показав им палец, и «БМВ» дернулся от сильного ускорения и быстро помчался прочь.
  
  О, приятель, я приглашу тебя на завтрак.
  
  Рядом с ним напряженно сидела Пэм Мерфи, глядя вперед, положив руки на приборную панель. Осторожно, Танк.
  
  Осторожный? Вы не гонитесь за кем-то осторожно.
  
  Просто смотри, куда идешь.
  
  BMW умчался от Ватерлоо, направляясь на юго-запад, вглубь побережья. Танкард не хотел его терять. Полуостров был прошит узкими дорогами и переулками, где не было освещения, только тенистые подъездные пути, затененные деревья и сотни подъездных ворот.
  
  Потом они его потеряли. Они были на Туббарубба-роуд, когда исчез БМВ. «Помедленнее», — сказала Пэм Мерфи. Я что-то видел.
  
  Что? Где?
  
  За тем забавным зданием на углу.
  
  Автоматическая телефонная станция, сказал Танкард. Что ты видел?
  
  Свет, как будто кто-то открыл дверь машины.
  
  Танкард дал задний ход так резко и быстро, что двигатель завыл, и фургон завидел, оставив резину на дороге. Точно. Вот он, пиздец.
  
  Он припарковался, выключился, вышел. Ты подожди здесь. Вызовите службу, проверьте, не украдены ли машины.
  
  Он видел, что ей это не понравилось, но она сделала, как ей сказали. Он подошел к БМВ, припаркованному в высокой траве рядом с ограждением от циклона, и посветил фонарем на водительскую дверь. Выйдите из машины, пожалуйста, сэр.
  
  Это была женщина. Она была молода и склонна шататься и хихикать. Множество светлых волос, включая прядь, которую она жевала, осматривая его. Ноги к ее заднице и тоже показывает немного сисек. Джон Танкард представлял себе, что богатство и привилегии развлекаются, пока рабочие трудятся. Он позвонил: Мёрф, подойди на минутку?
  
  Он не сводил глаз с девушки. Когда Пэм Мерфи стояла рядом с ним, он сказал: «Эта молодая леди вылезла из водительского сиденья».
  
  Невозможный.
  
  Точно.
  
  Блондинка изобразила на лице растерянное выражение. Что ты имеешь в виду?
  
  Мисс, есть кто-нибудь с вами?
  
  Ты имеешь в виду моего парня?
  
  Танкард запрокинул голову и крикнул: «Сэр, не могли бы вы выйти из машины?»
  
  Пэм Мерфи отодвинулась и теперь смотрела вдоль борта машины, на пассажирское сиденье. Она держала руку на пистолете. Нам сейчас не нужны неприятности, сэр.
  
  Боже, расслабься, почему бы тебе не расслабиться? - сказала блондинка.
  
  Они видели, как открылась дверь. Из машины вышел молодой человек. Почему такой силовой акт? — спросил он.
  
  Пэм спросила: «Сэр, вы владелец этой машины?»
  
  Так?
  
  Вы были за рулем?
  
  Ни за что.
  
  У нас есть основания полагать, что вы поменялись местами со своей подругой.
  
  Ты правда?
  
  Танкард сказал: «Сэр, у нас есть основания полагать, что вы водили эту машину. Вы превысили допустимую скорость, и мы проведем вам анализ дыхания, чтобы убедиться, что вы водили машину в состоянии алкогольного опьянения. Мы также полагаем, что вы поменялись местами со своим другом, пытаясь избежать возможного преследования. Я хотел бы увидеть ваши права, пожалуйста, сэр, и ваши, юная леди, и попросить вас обоих пройти тест на дыхание.
  
  Оставь это! Вы, чертовы копы, не знаете, с кем имеете дело. На этот раз ты совершил большую ошибку.
  
  Они проигнорировали его. Они разделили пару и по одному отвезли их в фургон для проверки дыхания. Когда Танкард остался с женщиной наедине, он сказал: «Ты можешь облегчить себе задачу».
  
  Что ты имеешь в виду?
  
  Ты даешь мне что-то, я даю тебе что-то.
  
  Она ничего не сказала, но ее глаза сузились, ожидая продолжения.
  
  Как тебя зовут?
  
  Синди Прайс.
  
  Синди. Ну, Синди, ты действительно хочешь, чтобы тебя привлекли к ответственности за вождение в нетрезвом виде и дачу ложных показаний полиции? Танкард мотнул головой. Просто чтобы защитить какого-то придурка? Твой парень, да?
  
  Вроде того.
  
  Вроде того. Чтобы вы не чувствовали себя слишком сильно. Это хорошо. Что ж, Синди, нам придется швырнуть кому-нибудь книгу, так почему бы тебе не отнестись к себе снисходительно. Расскажи нам, что на самом деле произошло, как он просил тебя поменяться с ним местами, и я позабочусь, чтобы тебя ни в чем не обвинили.
  
  И?
  
  И что?
  
  Это все?
  
  Теперь они приближались к этому. Они были на одной волне. Если тебе нужна надежная гарантия, Синди, тебе придется сделать для меня еще кое-что.
  
  Она сказала с вызовом: «Попробуй меня».
  
  Он подождал немного. Я намерен это сделать. Он вытащил свой блокнот. Какой был адрес?
  
  Сейчас это его единственный способ вытащить птицу. Они присоединились к остальным.
  
  «Ты пожалеешь об этом», — сказал парень.
  
  Он был похож на девушку, молодую, пьяную, с привилегиями. — Я тебя вышибу через минуту, а ты не заткнись, — сказал Танкард.
  
  Вы не знаете, с кем здесь имеете дело.
  
  Танкард сказал Пэм Мерфи: «Это шутка, только она о Порше, а не о БМВ, но она все еще актуальна». В чем разница между Porsche и кактусом?
  
  По словам Пэм, у «Порше» все уколы находятся внутри.
  
  * * * *
  
  Девять
  
  
  
  шляпу ты делаешь?
  
  Чаллис думал, что она спит. Сам он спал, но потом проснулся, и странность кровати, дома и ситуации внезапно захлестнула его, там, в темноте, освещенной только цифровым дисплеем ее прикроватных часов и мерцанием лунного света из-за Занавеска, которая, как он помнил, была тяжелой, слишком тяжелой для комнаты, и он тащил свою одежду и искал туфли, собираясь уйти, но она поймала его.
  
  Он потянулся через кровать и поцеловал ее. Мне пора идти, Тесс.
  
  Она посмотрела на него, затем отвела взгляд. Я думал, мы позавтракаем вместе.
  
  Некоторое время он сидел, обхватив одной рукой ее шею, пока сухожилия не сказали ему, что она не расслаблена. Он убрал руку. Я не мог спать.
  
  Она откатилась от него. Отлично. Увидимся.
  
  Тесс
  
  Она повернулась к нему. Хэл, все в порядке. Я не злюсь. Я понимаю, ты чувствуешь себя странно, поэтому тебе пора идти.
  
  Увидимся снова.
  
  Она поцеловала его и рухнула на подушку. Никаких разговоров. Я устал. Увидимся.
  
  * * * *
  
  Джинджер вела два урока по субботам утром. Ему удалось уместить Пэм в свои десять часов. Она почти не взяла с собой купленные ему солнцезащитные очки Болле, думая, чтобы не выставить себя дурой, но он, похоже, обратил на нее особое внимание, поэтому она застенчиво подарила их в конце урока, когда остальные уже переоделся и поехал.
  
  Рождественский подарок для тебя.
  
  Он покраснел. Я ничего тебе не подарил.
  
  Я бы не ожидал от тебя этого.
  
  Я хотел, сказал он.
  
  Вы?
  
  Я думал, ты воспримешь это неправильно.
  
  Нет, сказала она.
  
  Цвета неба и воды были розовыми и серыми, типичный мягкий пляжный день полуострова. Пэм шла домой в приятной суматохе, с покалыванием на коже, но оно вскоре исчезло. На ее автоответчике мигала кнопка. Сержант Келлок хотел, чтобы она была на станции в два часа, и ей лучше не опаздывать, если она знает, что для нее хорошо.
  
  * * * *
  
  Рис Хартнетт прибыл на десять минут раньше, как раз в тот момент, когда Эллен возвращалась из магазина с продуктами для обеда и субботними газетами. Она выбросила все на кухню и стала показывать ему дом, извиняясь за его недостатки. Алан подозрительно следовал за ними, спрашивая, как лучше всего охладить помещение без кондиционера. Эллен знала, о чем идет речь: он хотел посмотреть, готов ли Рис дать им нейтральный совет.
  
  Изоляция, для начала.
  
  «Он уже изолирован», — сказал Алан.
  
  Вы думали о потолочных вентиляторах?
  
  Они бесполезны, если воздух уже горячий.
  
  Жалюзи? Ставни? Виноградная лоза на шпалере?
  
  Эллен сказала: «Мы хватаемся за соломинку, Рис, это очевидно». Так почему бы вам не закончить осмотр и не дать нам ценовое предложение.
  
  «Мы не можем себе этого позволить», — сказал Алан.
  
  Рис вопросительно посмотрел на Эллен, и та сказала: «Цитата не помешает».
  
  Шумные чертовы вещи.
  
  «Можно разместить основной блок на некотором расстоянии от ваших жилых помещений», — сказал Рис. Вы действительно ничего не услышите.
  
  Они пришли в спальню Ларрейна. Она лежала на кровати и читала, одетая в короткие шорты и майку. Маленький настольный вентилятор трепал ее прямые волосы. Рис Хартнетт улыбнулся ей и сказал: «Привет. Достаточно жарко для тебя?
  
  Эллен почувствовала укол чистой ревности. Это ее удивило. Она наблюдала за реакцией дочери на Хартнетта и была рада видеть привычный хмурый взгляд. Ларрейн выскочил со словами: «Вот и все, что касается уединения в этом доме».
  
  Эллен закатила глаза. Прости, Риз. Иногда она может быть очень грубой.
  
  Грубый? Что? Нет. Я приводил цитаты о фермах, уклоняющихся от уплаты налогов, для коров Брайтонского общества, которые могли бы показать вашей дочери кое-что о грубости.
  
  * * * *
  
  Чаллис позвонил государственному дистрибьютору шин Cooper и сказал: «Раньше я был единственным дистрибьютором, но теперь их продает мошенник, который продает их где-то в лесу, а теперь он ехал по боковой улице в Роузбад». . Тайр-Сити занимал полквартала, бельмо на глазу из сложенных шин, грязных сараев, маслянистой грязи и сухой травы, застрявшей в заборе по периметру циклона, дешевые шины, написанные буквами выше человеческого роста, покрывали переднюю стену главного здания. Когда Чаллис въехал, припарковался в стороне и показался, половина сотрудников, казалось, растворилась в тени, а другая половина враждебно уставилась на него. Чаллис знал, что от него пахнет полицейским. Все полицейские обращаются с теми, у кого есть основания их высматривать. Тем временем дин-рок-музыка, выходящий под давлением воздух и стук ручных инструментов одурманивали.
  
  Он показал свое удостоверение мужчине, вышедшему из небольшого застекленного офиса. Ты босс?
  
  Мужчина кивнул. Ты разговариваешь с ним.
  
  Вы продаете шины марки Cooper?
  
  Сигарета покачивалась во рту мужчины. Мог бы сделать.
  
  Либо ты делаешь, либо нет.
  
  Хорошо, я знаю. Ну и что?
  
  Не обычная шина,
  
  Не очень часто, нет.
  
  Мало продаж?
  
  Мужчина пожал плечами. Люди покупают их.
  
  Вы бы это запомнили, если бы кто-нибудь захотел установить комплект Coopers?
  
  У мужчины на лице, руках и одежде были масляные и жировые отложения. Он был небольшого роста, по форме напоминал бочонок и постоянно хмурился. Вероятно, нет.
  
  Ну давай же. Такая сделка будет выделяться в таком бизнесе.
  
  Мужчина выпрямил челюсть. Что именно имеется в виду?
  
  «Это значит, что большая часть вашего бизнеса состоит из продажи едва пригодных к эксплуатации шин людям, которые ездят на ржавых ведрах», — резко сказал Чаллис. Мне нужно ваше безраздельное внимание на минуту.
  
  Приятель, я продаю все виды шин и покупаю все виды. Сюда приезжают парни на Jags, парни на VW. Продаю грузовые шины. У меня сзади тракторные шины. Я покупаю партии работ на аукционе и покупаю одиночные шины. Покупаю у других дилеров. Я покупаю акции банкротов. Я признанный дилер большинства основных брендов.
  
  — Дело достигнуто, дело достигнуто, — сказал Чаллис. Значит, единственный способ узнать о ваших продажах шин Cooper — это просмотреть ваши бухгалтерские книги, так? Вы бы их записали, не так ли? Я уверен, что ты из тех парней, которые поступают правильно с налоговыми инспекторами.
  
  Мужчина беспокойно поерзал. В этом месяце я немного отстал от оформления документов. Потратьте немного времени на поиски, в офисе небольшой беспорядок. Кроме того, я бы не обязательно записывал имена клиентов в счетах.
  
  А как насчет регистрационных номеров автомобилей? Вы ведь наверняка записываете их в счетах-фактурах?
  
  Мужчина почесал голову. Не всегда.
  
  Час спустя, побежденный хаосом в офисе, Чаллис вернулся в Ватерлоо. Когда он въезжал на автостоянку полицейского участка, он узнал машину МакКуорри на месте для посетителей, и ему захотелось развернуться и снова выйти. Ему нужно было подстричься, он неделями не гулял по пляжу, ему нужно было сделать рождественские покупки.
  
  Телефон звонил, когда он поднялся наверх. Больше ответить на него было некому.
  
  Он узнал голос звонившего. Это Хэл Чаллис, миссис Гидеон.
  
  Ее голос был низким и усталым. Ваши люди нашли что-нибудь, мистер Чаллис?
  
  Он осторожно сказал: «Мы ищем несколько зацепок». У нас есть четкое представление о том, на какой машине увезли вашу дочь.
  
  И что это будет за вид?
  
  Полный привод какой-то.
  
  Она молчала.
  
  Миссис Гидеон?
  
  Спасибо.
  
  И линия оборвалась.
  
  * * * *
  
  Пэм Мерфи явилась в конференц-зал, комнату, выбранную, чтобы запугать ее, подумала она, с огромным столом, плоским потолком и всеми стульями, кроме двух, пустыми и обвинительными. Она села на третий стул и наблюдала, как суперинтендант МакКуорри сложил пальцы под подбородком и пристально посмотрел на нее. Ей стало плохо. Зачем он сунул весло? Она взглянула на старшего сержанта Келлока, который не хотел смотреть на нее.
  
  Сэр, мы сделали все по правилам.
  
  Леди Бастиан утверждает обратное, сказал МакКуорри.
  
  Сэр, при всем уважении, ее там не было.
  
  Молодой человек из хорошей семьи, никогда раньше не попадавший в неприятности.
  
  Это неправда, сэр. Два нарушения правил дорожного движения и
  
  «Маленькая картошка», — сказал суперинтендант. У нас есть молодой человек из хорошей семьи и двое полицейских в конце долгой смены в один из самых загруженных периодов года, а именно Рождества. Уже поздно, очень темно. Никаких независимых свидетелей. Один констебль хорошо известен своей агрессивной полицейской деятельностью. Фактически, он находится в центре внимания сообщества, и мне пришлось долго и упорно говорить, чтобы убедить отдел этических стандартов в том, что им не нужно отправлять команду для расследования.
  
  Танк сказал ей, что такое может случиться. Если бы на него пожаловалось достаточное количество людей, Службе этических стандартов, возможно, пришлось бы обратить на это внимание.
  
  — Возможно, вы не знаете, констебль Мёрфи, — вставил Келлок, — что именно может означать визит по вопросам этических стандартов. Если они вынесут против вас решение, то не только ваша станция подвергается выборочным проверкам управления поведением, но и офицеры, находящиеся под пристальным вниманием, будут вынуждены пройти дополнительные курсы по поведению и лидерству в Академии. Это то, чего ты хочешь?
  
  Нет, сэр.
  
  К счастью, мы с суперинтендантом уверены, что жалоба г-на Бастиана подпадает под процесс разрешения. Нет необходимости в дальнейшем осмотре со стороны.
  
  Жалоба, сэр?
  
  Домогательство.
  
  Пэм покачала головой, думая: «Я этому не верю».
  
  МакКуорри наклонился вперед. Констебль Мёрфи, возможно ли, что в аресте было что-то необоснованное? Возможно ли, что констебль Танкард отреагировал слишком остро?
  
  Нет, сэр.
  
  Вы все время были с ним?
  
  Сэр, во время допроса существует процедура разделения свидетелей и правонарушителей. Констебль Танкард отвел девушку для допроса, а я допросил мистера Бастиана. Стандартная процедура. Мы не хотели давать им больше шансов прийти к согласию по поводу истории, которую они для нас приготовили.
  
  Мисс Прайс утверждает, что она вела машину.
  
  Это ложь, сэр. Мы оба видели водителя в начале погони. Это был мужчина.
  
  Видел его ясно?
  
  Довольно ясно. Мужская рука.
  
  Возможно, на ней была его куртка.
  
  Ночь была теплая, сэр. Ни один из них не был одет в куртку.
  
  Вы понимаете, к чему я клоню, констебль Мерфи? Это может означать яйцо на вашем лице .
  
  Мужчина был хулиганом. Он был чист, бодр, опрятен и скользок и противен, как змея. И чертовски слабый человек, более склонный подлизываться к богатой семье, чем защищать интересы своих офицеров.
  
  Сомнение, констебль Мерфи. Сомнение закрадывается.
  
  Я остаюсь при своем заявлении, сэр.
  
  МакКуорри склонил свою острую голову к папке перед ним. Мисс Прайс также говорит, цитирую: Мужчина-полицейский пытался сказать мне жесткое слово. Он просил секса и чтобы я признал, что я не водитель, иначе меня посадят в тюрьму. Вы слышали этот разговор, констебль?
  
  Нет, сэр.
  
  Но это звучит правильно, не правда ли? На такое способен констебль Танкард?
  
  Он производит впечатление компетентного офицера, сэр. Профессионал.
  
  В ответ МакКуорри уставился на нее. Казалось, он делал мысленные расчеты относительно нее, или Танкарда, или самого дела, она не знала.
  
  * * * *
  
  Джон Танкард видел, как она выходила из конференц-зала. Пэм. Как дела, приятель?
  
  Учитывая это, Танк, неплохо.
  
  Держишься, ладно?
  
  Пытаюсь.
  
  Не позволяй ублюдкам тебя сломить.
  
  Я не буду.
  
  Он взял ее за руку и затащил в угол, где пробормотал: «Послушай, Пэм, что они обо мне сказали?»
  
  Дверь в конференц-зал открылась. Келлок высунул голову. Констебль Танкард, мы уже готовы принять вас.
  
  * * * *
  
  Три часа дня, на станции очень тихо, все разошлись по домам, ходили по рождественским магазинам, играли в крикет или теннис, поэтому Скоби Саттон с облегчением увидел Джона Танкарда, выходящего из конференц-зала. Танк, ты занят?
  
  Кружка выглядела мрачной и холодной. Меня не будет на дежурстве еще час.
  
  Саттон взглянул на конференц-зал. Что происходит?
  
  Ничего.
  
  Саттон позволил этому упасть. Ты сделаешь мне одолжение.
  
  Как что?
  
  Мне нужно поговорить с цыганами.
  
  Танкард наконец расплылся в улыбке. Цыгане? Ты меня заводишь. Что, тебе скрестили ладонь и сказали пустить все свои сбережения на медленную лошадь? Ладно, мне больше нечего делать.
  
  Саттон объяснила, пока Танкард вел машину. Я не собирал это воедино до вчерашнего вечера, когда читал своему ребенку сказку. Она спросила меня, кто такой цыган. Несколько дней назад я брал интервью у пожилой пары, к двери которой подошла женщина и предложила благословить дом или любую запасную мелочь, которая могла у них лежать, но когда старушки отвернулись, она бросила косяк. А за несколько дней до этого на станцию пришла женщина, подумавшая, что она цыганская провидица, и сказала мне, что мы найдем тело Джейн Гидеон возле воды.
  
  Никакого дерьма.
  
  Саттон поджал губы, глядя вперед через лобовое стекло, вспоминая, что эта София сказала о его дочери. Откуда она это узнала? Рядом с ним Танкард сказал: «Скоуб?» Ты там проснулся?
  
  Простите?
  
  Джейн Гидеон.
  
  Саттон махнул рукой. Ох, информация была слишком расплывчатой. Дело в том, что я проверил ежедневные отчеты о преступлениях. Если это одна и та же женщина, значит, она ограбила полдюжины человек.
  
  Танкард сбавил скорость перед железнодорожным переездом. Шины шлепнулись по рельсам, а затем он снова ускорился. Вы могли бы привести ее, поставить в очередь, посмотреть, опознает ли ее кто-нибудь.
  
  Босс никогда бы не согласился на это. Это всего лишь догадка, сказал Саттон. Но фотография, вот это другое дело.
  
  Он потянулся между сиденьями к камере и бросил ее Танкарду на колени. Это был Canon с телеобъективом.
  
  «Надеюсь, вы знаете, как этим пользоваться», — сказал Саттон.
  
  Без проблем. Просто продолжайте говорить так, чтобы я мог ее видеть.
  
  Они подошли к стоянке для караванов Тайдал-Ривер, унылому участку чахлых ти-деревьев, грязного песка и стоячей, кишащей комарами воды, которая не была рекой и уже давно не видела приливов. Основная территория состояла из туалетных блоков, прачечной, главного офиса и отдыхающих в начале лета в больших фургонах с пристройками для палаток. Края парка, расположенные ближе всего к главной дороге и плохо защищенные от пыли, шума, ветра и солнца, были отведены для долгосрочных арендаторов в фургонах, транспортных средствах для отдыха и переносных домах из фанеры или алюминия.
  
  Цыгане? - сказал менеджер парка.
  
  Женщина, называющая себя Софией. Предсказывает судьбу, сказал Саттон.
  
  О, она. Цыган? Не знал, что они у нас есть. Я просто подумал, что она чувак. Идет показывать.
  
  Если бы вы указали это на карте? - сказал Саттон.
  
  Карта была запачкана дождем и выгорела на солнце за листом толстого поцарапанного плексигласа. Менеджер указал. Там, в углу. Она, ее братья и несколько детей.
  
  Танкард медленно ехал через парк. Саттон почувствовал его беспокойные, вращающиеся глаза. «Быть таким одержимым — значит вызвать язву», — подумал он. Он указал. Там.
  
  София и маленькая обнаженная девочка сидели на потертых нейлоновых складных стульях под брезентовым навесом рядом с грязно-белым «Холденом Джекару», переоборудованным в небольшой передвижной дом. За ним стоял такой же Джекару, а за ним - караван. К каравану не прицеплялось ни одного автомобиля, но под ближайшим деревом был припаркован прочный, мордашный «Лэнд Крузер». Саттон увидел троих мужчин, наблюдавших за происходящим с цементной скамейки и стола в тени наклонившегося плетня. Земля была голой и твердой. У Саттона создалось впечатление неопрятности, хотя София и мужчины были аккуратно одеты и на месте не было никаких признаков мусора.
  
  Возможно, это был пес, тощий, потертый синий хиллер. Он лежал в грязи, положив лапы на то, что, как поняла Саттон, недавно было кожаным рюкзаком хорошего качества, тонкая черная кожа теперь была порвана и изжевана.
  
  Трое мужчин смотрели, как он выходит из «Коммодора». Когда он закрыл дверь, один из них поднялся на ноги и побрел прочь. Прежде чем Саттон добрался до Софии и ребенка, второй мужчина ушел, засунув руки в карманы. Потом третий. Тогда Саттону пришло в голову факт существования полноприводных автомобилей с задними отсеками. Затем он подумал о Софии и причине своего визита и понял, что, когда люди ушли, Джон Танкард может нацелить камеру, не будучи замеченным.
  
  Помнишь меня, София?
  
  Она наблюдала за ним. На ее лице не было ни юмора, ни оживления. Ваша маленькая девочка счастливее.
  
  Это потому, что ясли закрыты с настоящего момента и до конца января. Моя жена
  
  Ей нужно время, чтобы адаптироваться.
  
  Саттон предположил, что София имела в виду его дочь, а не жену, и задался вопросом, является ли она сейчас ясновидящей или просто выражает очевидную истину.
  
  Две вещи, София. Номер один. Вы пришли к нам и сказали, что знаете, где Джейн Гидеон. Вы еще об этом думали? Было ли у вас такое чувство, сказал ли вам кто-нибудь, где она была, вы действительно ее видели? — Возможно, на днях я был немного бесцеремонен, — поспешно заключил он.
  
  Не навскидку. Неверующий. Ты мне не поверил.
  
  ну это не каждый день
  
  Вы нашли ее возле воды, не так ли, как я и обещал.
  
  Возможно, твои братья
  
  Они ничего не знают.
  
  Отлично. Итак, вы почувствовали , что Джейн Гидеон мертва, вы об этом говорите? У вас не было прямых знаний?
  
  Если хотите, так сказать. О каком втором вопросе вы хотите поговорить?
  
  Саттон посмотрел на собаку. Он заснул, положив челюсть на рюкзак. София, в роли ясновидящей
  
  Провидец.
  
  провидец, ты иногда благословляешь людей? Я имею в виду их дома или их имущество. Сказать им, что их мирские блага будут умножаться, что-то в этом роде?
  
  София, казалось, опиралась на свои запасы достоинства. Я не волшебник. Я не придумываю в воображении вещи, которых изначально не было.
  
  Хорошо, хорошо.
  
  Есть шарлатаны, которые говорят, что могут это сделать.
  
  Вы не знаете ни одного из них? Где я могу их найти?
  
  В этот момент маленькая коричневая змея начала пересекать пространство между гниющими нейлоновыми стульями и фургоном. Ни Саттон, ни София ничего не сказали, но София осторожно подошла к ребенку на втором стуле и освободила ее от него. Змея беззаботно скользила под караваном.
  
  «Ты учишься жить с ними», — сказала София.
  
  * * * *
  
  В главной субботней газете о нем была специальная статья. Там говорилось, что он похитил обеих женщин. Какой смех; они оба охотно сели на пассажирское сиденье. Номер третий: ее похитили, хорошую и правильную.
  
  Он не бродил по дому, когда увидел ее в первый раз. Был рассвет, первые лучи солнца, и он направлялся на работу. Он видел, как она бежит трусцой, стройные ноги стучат, локти двигаются, лопатки изгибаются под узкими бретельками майки. Повязка, удерживающая волосы назад. Свет его фар в неуверенном рассвете освещал светоотражающие полосы на каблуках ее кроссовок. Воздух был прохладным. Позже будет жарко, и ей, вероятно, нужно было пойти на работу, поэтому она бежала на рассвете. Он широко обогнул ее и поехал по шоссе Олд-Пенинсула, обдумывая все это.
  
  Это было несколько дней назад. После этого каждое утро ситуация повторялась.
  
  Сегодня утром он уехал на полчаса раньше, остановился на грязи на обочине дороги, поднял заднее колесо со стороны пассажира с помощью быстросъемного гидравлического домкрата, снял колпак и одну колесную гайку и стал ждать.
  
  Когда она наткнулась на него, он ходил маленькими кругами за задним колесом, согнувшись и заложив руки за спину. Ее ноги стучали, приближаясь, и начали спотыкаться.
  
  Что-то потеряли?
  
  Он посмотрел на нее с облегчением и сверкнул улыбкой. Взорванная колесная гайка. Освещение недостаточно хорошее, и у меня нет фонарика.
  
  Полусогнувшись, он продолжал искать возле домкрата. Она присоединилась к нему. В таких условиях на рассвете и в совершенно неподвижном воздухе у него было бы достаточно предупреждений, если бы приближалась другая машина. Он и номер третий ходили так некоторое время, затем, когда она расширила поиск, чтобы осмотреть область возле выхлопной трубы, и присела, чтобы заглянуть под заднюю ось, он взял ее.
  
  Это был улов.
  
  * * * *
  
  Десять
  
  
  
  «пока, Спрог», — сказал Скоби Саттон.
  
  Не Спрог. Рослин. Рос. . . Лин.
  
  Рослин.
  
  Ее маленькие ручки взлетели вверх, там, у задней двери. Папа, ты держишь меня.
  
  Мне пора на работу, дорогая.
  
  Ты возьмешь меня? Пожалуйста?
  
  Может быть, в другой день.
  
  Скоби, любимый, ты даешь ей ложную надежду.
  
  Часто это было так. Вам действительно нужно было хорошо подумать, прежде чем сказать или сделать что-либо в отношении трехлетнего ребенка, потому что, если он получит неправильное представление о чем-то, большая часть фундаментальной работы может улететь в окно.
  
  Он сказал: «Поцелуй папу на прощание». Хорошо, устроим сегодня барбекю, как бы это было?
  
  Шотчидж?
  
  Шотчидж на хлебе с большим количеством соуса.
  
  Два шотчиджа?
  
  Сколько угодно.
  
  Сквозь прощальные поцелуи он услышал слова жены: «Мне так повезло, я не могу в это поверить».
  
  Я постараюсь вернуться домой пораньше.
  
  Сегодня сочельник , любовь моя.
  
  * * * *
  
  Пэм Мерфи рано утром пошла заниматься серфингом, надеясь встретить Джинджера с уроками, но его там не было. Воскресенье, сочельник, она должна была этого ожидать. День растянулся перед ней. Она позвонила родителям.
  
  Девяносто минут спустя она сошла с поезда в Мельбурне и села на трамвай в Кью. Ее родители жили в доме начала века, расположенном в заросшем саду на холме с видом на Стадли-парк. Она навещала их время от времени, и не только потому, что они были ее родителями и преуспели в возрасте, но и потому, что хотя бы раз она хотела, чтобы они выразили одобрение той жизни, которую она для себя устроила.
  
  А сегодня ей хотелось выбросить из головы Танкарда, Келлока и МакКуорри, подарить родителям их рождественские подарки, получить от них какие-нибудь подарки и вообще выбросить из головы свою полицейскую жизнь на несколько часов, прежде чем ей придется явиться в полицию. снова на дежурство в 16.00.
  
  Дом был в плохом состоянии, гниющие оконные рамы, облупившаяся краска и обои, стены влажные от соли, протекающая крыша, даже несмотря на то, что он располагался на пол-акра первоклассной недвижимости.
  
  У нее был свой ключ.
  
  Это ты, дорогой?
  
  Кто еще? Пэм подумала. Я, мама.
  
  Керланк, керланк, а затем скрежет, когда шагающее тело ее матери маневрировало через дверь гостиной, и еще больше керланка, когда старуха шла по коридору. Внутри дома было темно, несмотря на ослепительное солнце снаружи. Он ударялся о тяжелую входную дверь и едва освещал витраж.
  
  Пэм поцеловала мать. Как папа?
  
  Задумчивая нахмуренность: Допустим, у него был так себе день.
  
  Печатаете?
  
  Да.
  
  Пэм потерла ладони, готовясь к долгой прогулке мимо матери и по темному, сырому коридору в заднюю комнату, где теперь жил ее отец, окруженный своими книгами. Доктор Мерфи, похоже, не спал. Все свое время он проводил, опираясь на подушки, с портативной пишущей машинкой на коленях.
  
  Пэм колебалась. Как дела?
  
  «Мы провели утро, споря об использовании дефиса», — ответила ее мать. Он настаивал на том, что это должна быть картина маслом через дефис, я сказал, что когда-то так и было, но сейчас допустимо два отдельных слова.
  
  В семье было три доктора наук. Отец Пэм и оба ее брата, которые были на несколько лет старше ее. Братья преподавали в университетах США и больше не вернулись. Это оставило Пэм, которая еще была ребенком, второстепенной мыслью, когда ее братья уехали из дома, чтобы жить в университетских колледжах. Часть интеллектуального блеска семьи, казалось, ушла вместе с ними, и Пэм выросла с убеждением, что ее собственное развитие не имело большого значения для ее родителей, что мозг семьи не передался ей. И поэтому она дала понять, что с удовольствием плавает, катается на велосипеде, играет в теннис и катается на беговых лыжах. В основном одиночные занятия спортом. Но она сделала интересное открытие: эти виды спорта научили ее хорошо думать, поскольку поощряли решение проблем, уединение и размышления, так что она больше не верила, что она неумна. Когда она окончила Полицейскую академию, она заняла третье место в своем классе.
  
  Не то чтобы семья фиксировала этот факт.
  
  Привет, папа.
  
  Что это за дела? Должен ли я теперь реагировать тихо?
  
  Здравствуй, папа, отец, патер, о царственный.
  
  Ее отец ухмыльнулся. В комнате пахло затхлостью, запахом старой плоти, старой мебели и книг. Пэм подошла к окну.
  
  Оставь это! сказал ее отец.
  
  Как хочешь.
  
  Садись, милый. Что задумали беззаконники?
  
  И Пэм рассказала ему, приукрашивая, наблюдая за жадным лицом своего отца. Это было нечто большее, чем просто стремление к непристойным деталям. Пэм подозревала, что он занимает определенную евгеническую позицию в отношении преступности.
  
  И как выглядел этот парень?
  
  «О, довольно средне», — сказала Пэм. Как продвигается книга?
  
  Доктор Мерфи преподавал математику. Он вел скучную жизнь, но пытался сделать из нее автобиографию.
  
  — С той скоростью, с которой я пишу, — кисло сказал он, — я, скорее всего, умру до того, как буду зачат.
  
  * * * *
  
  В тот же день ван Альфен задался вопросом о связи между сексуальным желанием и кокаином. Очевидно, Клара хотела его, но он не знал, как это прочитать. Простое желание для него как личности? Благодарность за то, что он был рядом, когда он был нужен ей после пожара? Или это было химическое воздействие, на нее действовал сам кокаин, и к нему как к личности это не имело никакого отношения?
  
  Она была сдержанной. Он никогда не видел, чтобы она брала эти вещи. Она спрятала его, не взяв ни одного, в ту ночь, когда он его доставил, и когда он вчера позвонил, стало ясно, что кое-что у нее уже есть. Он ни в коем случае не хотел, чтобы она это приняла, и она защищала его, настаивая, чтобы он всегда связывался с ней, прежде чем зайти к ней.
  
  Как бы то ни было, она всегда была готова к нему. Но нужно ли было ей сначала разжечься? Считала ли она его не более чем своим поставщиком, которого нужно было ласкать, потому что он хотел оплаты не наличными, а сексом?
  
  Теперь он был уже далеко. Он давал ей граммы и граммы этого вещества. Клара, не обижайся, ты ведь не собираешься это продавать?
  
  Она была шокирована, искренне возмущена. Ван, я тебе говорил, это для моих нервов.
  
  Я знаю.
  
  Вы видите, что это помогает, не так ли? Я имею в виду, я больше не кажусь тебе таким же нервным?
  
  Думаю, нет.
  
  Нет. Так что не спрашивайте меня об этом. Мне и так стыдно.
  
  Хорошо.
  
  Это не значит, что я наркоман или что-то в этом роде.
  
  Были старые шрамы, едва заметные. Возможно, она была там когда-то. Забудь, что я это сказал, Клара, ладно?
  
  Хорошо, неохотно сказала она, а затем полностью вытянулась напротив его бока. Боже, ты хороший для меня.
  
  Шед задернул шторы. Ладан горел. В ароматном полумраке он повернулся и поцеловал ее. Она оторвалась. Мы забыли тебя, Ван. Ты выглядишь нервным.
  
  Ааа, сказал он, перекатываясь на спину и закрывая глаза рукой, это были адские пару дней. Двое моих констеблей две ночи назад арестовали какого-то богатого придурка, а теперь матери поднимают волну и жалуются суперинтенданту.
  
  Плюс ту девушку нашли убитой.
  
  Плюс это.
  
  Они замолчали, стали ласкать друг друга. После этого, когда сердцебиение и кровоток приятно утихли, он оперся на локоть и кончиками пальцев начал обводить ее грудь и живот, а также великолепные впадины внутри ее бедер. «Невероятная кожа», — сказал он. Вы бы не были наполовину маори, не так ли?
  
  Ее тело, казалось, изменилось под его взглядом, отшатнувшись, отгородившись от него. Вот и все, сказала она. Рано или поздно это должно было произойти.
  
  Что?
  
  Имеет ли значение, кто я или что я?
  
  Конечно, нет. я просто спросил
  
  Тебе нравится немного черного мяса, так? Или, может быть, вам противно, но вы не можете помочь себе? Или ты пытаешься порвать со мной?
  
  Я только сказал
  
  Просто помни, откуда взялся кокс, большой мальчик. Сделай мне еще раз больно, оскорби меня, доставь мне неприятности, и я выложу все так быстро, что ты даже не поймешь, что тебя поразило. Полицейский крадет наркотики для подруги, теперь я это вижу.
  
  Господи, я только сказал
  
  Я из плоти и крови, не так ли, как и ты? У меня есть чувства?
  
  Конечно.
  
  Я заслуживаю уважения.
  
  Я уважаю тебя.
  
  Ну не говори мне больше ничего оскорбительного. Даже не думай об этом. Особенно я не хочу ничего слышать о маори, Новой Зеландии или о моем прошлом, ясно?
  
  Конечно.
  
  Она надавила ему на голову. Сделай меня своим языком. Вот и все . . . вот и все . . .
  
  Она была скользкой почвой, но секс был твердой почвой, и ван Альфен бросился на нее. Сквозь влажный шлепок ее внутренней поверхности бедер по своим ушам он услышал звук, похожий на удовольствие и боль.
  
  * * * *
  
  В четыре часа, когда Джон Танкард допивал чашку чая в столовой для персонала перед тем, как отправиться в патруль с Пэм Мерфи, кто-то позвонил: «Эй, Танк, не повезло, приятель».
  
  Да, спасибо.
  
  Снимаем обвинения, какие ублюдки.
  
  Да, я знаю.
  
  Так тебе удалось трахнуть старушку Синди или что?
  
  Джон Танкард швырнул другого мужчину через комнату, прижав предплечье к горлу и прижав его к стене. Ты мудак.
  
  Расслабься, Танк. Он просто шутил.
  
  Да, отпусти его, Танк. Слушай, мы все на твоей стороне. Они думают, что если у них есть деньги, им все сойдет с рук. Это неправильно. Были на вашей стороне. Так что отпусти его.
  
  Танкард отпустил своего коллегу. Нечасто другие оказывались на его стороне.
  
  * * * *
  
  Чаллис взяла трубку и услышала, как Тесса Кейн сказала: «Хэл, я думаю, я позвоню сейчас и пожелаю тебе счастливого Рождества». Завтра я буду со своей семьей весь день.
  
  В ее голосе была нотка отчаяния. Была ли ее жизнь похожа на его? Он тяжело выдохнул. Счастливого дня.
  
  Спасибо.
  
  Затем ее голос понизился, приняв медленный, одинокий тон. Тебе следовало позвонить.
  
  Чаллис подождал, а затем осторожно сказал: «Я собираюсь».
  
  Мне бы хотелось, чтобы ты не уходил вот так.
  
  Они молчали. В конце концов Чаллис тихо сказал: «Мне лучше пойти». Я хотел бы увидеть вас снова в ближайшее время.
  
  Ждать! Я слышал, что тебя арестовали
  
  Чаллис положила трубку. «Арестованный сын леди Бастиан», — собиралась сказать она, и, очевидно, по поводу ареста были вопросы, но это была не его проблема.
  
  Он взглянул на часы. Шесть тридцать. Он решил не идти домой, а потом снова возвращаться, и пошел по Хай-стрит к «Фиш-бару», бистро, расположенному между офисами графства и пристанью. Из окна ему была видна открытая площадка, отведенная городом для ярмарок и карнавалов. Сегодня вечером: Колядки при свечах. Конец января: фестиваль Вестернпорт. День Анзака: утренняя служба.
  
  Ему нравилось есть в одиночестве. Часто у него не было другого выбора, кроме как есть в одиночестве, но большую часть времени ему это нравилось. Сегодня вечером было бы лучше с кем-нибудь поужинать, потому что впервые за долгое время он почувствовал себя умиротворенным и расслабленным, что во многом было связано с тем, что был сочельник, и город, даже полицейский участок, весь этот день находился в замедленном темпе. настроение, все доброжелательные и полные добрых намерений.
  
  В восемь часов он оплатил счет и, стоя в ожидании, сложив квитанцию по кредитной карте в карман, увидел, как машина Скоби Саттона въехала на обочину на другой стороне дороги. Травянистая площадка возле маленькой эстрады быстро заполнялась. Саттон, его жена и дочь вышли из машины, неся одеяла и сборники гимнов. Ребенок был сонный. Чаллис наблюдал, как они присоединились к толпе. Кто-то дал им свечи из картонной коробки, и они улеглись на свои одеяла. Но Чаллис не присоединился к ним, когда началось пение гимнов. Он мог бы это сделать, и его бы приветствовали, но он нашел уголок в толпе, где он мог петь, а не говорить.
  
  * * * *
  
  Одиннадцать
  
  
  
  Холлис проснулся в шесть рождественских утра, и его охватило отчаяние. Он не ожидал, что почувствует такое. Он думал, что он выше всего этого. Он вспомнил, что где-то читал: «Если у тебя депрессия, отправляйся на долгую прогулку», он немедленно вскочил с кровати и начал искать свои садовые туфли «Найк», футболку и старую пару шорт.
  
  Он гулял целый час. Когда плохое предчувствие прошло, он обнаружил, что слушает птиц. Он мог поклясться, что слышал звон колокольчиков, впервые за пять лет, проведенных на полуострове. Мир был неподвижен и тих, и этим утром он был один и легко ступал в нем. Он глубоко вздохнул. За ним следили желтогрудые малиновки, а высоко в кронах ветвей над его головой пел дрозд. В папоротнике царапали какие-то существа. Только пластиковый пакет для покупок, застрявший в трости ежевики, испортил ему утро, и осознание того, что он был в депрессии, но не сейчас, но может снова возникнуть в течение дня.
  
  В девять тридцать он вышел из дома. Эллен Дестри, ее муж и дочь жили в кедровом доме на сваях в душном кармане между ти-деревьями и небольшим горбатым холмом на Пензанс-Бич. Дом выглядел так же, как и был до того, как Дестри купили ему чей-то загородный дом. И ничто, даже новые кустарники, травы и фруктовые деревья, свежая покраска и висячие растения, не могли этого изменить. Три машины на подъезде, три на улице. Чаллис застонал. Он не был готов к толпе. В основном он предпочитал одиночество, но работал по профессии, требующей постоянного общения.
  
  Алан Дестри подошел к двери. Хэл. Заходите, заходите, с Рождеством.
  
  Муж Эллен выглядел обиженным. Он был констеблем, прикомандированным к отделу дорожного движения во Внешней восточной зоне, женатым на быстро отслеживающем детективе CIB. Именно так Эллен однажды объяснила это Чаллису в пабе, когда ей хотелось остаться и выпить, а не идти домой. — Счастливого Рождества вам, — сказал Чаллис, протягивая руку.
  
  В этот момент над береговой линией пролетел легкий самолет. Отвлекшись, Чаллис подняла глаза. Двухмоторная Цессна. Он этого не узнал.
  
  «Некоторые люди твердо стоят на земле», — сказал Алан Дестри.
  
  Это было неуклюжее оскорбление, произнесенное с рождественской улыбкой. Чаллис хотел сказать, что некоторым людям повезло, но оставил это без внимания. Люди недооценивали его, он знал это, и ему было все равно. Они думали, что полицейский, который любил восстанавливать старые самолеты и имел жену, которая пыталась его застрелить, был человеком, который позволит всему случиться с ним. Человек, которому суждено остаться на своем месте в полиции, детектив-инспектор, не выше.
  
  Он протянул терракотовый горшок, завернутый в зелено-красную рождественскую бумагу. По краям рассыпался комочек лобелии. — Молодец, — сказал Дестри, осматриваясь в поисках ровной поверхности и выбирая пол веранды, рядом с дверью.
  
  Они прошли в гостиную. Окна были открыты, впуская порывы теплого пыльного воздуха. Это была гнетущая комната. Неудивительно, что Эллен намеревалась установить кондиционер. Ее не было в комнате. И Скоби Саттон тоже. Но там были и другие сотрудники CIB, и пара коллег Алана Дестри, а также супруги и дети. Дочь Дестри, Ларрейн, нахмурилась в углу, пытаясь отразить умоляющие пальцы маленького мальчика.
  
  Эллен здесь нет?
  
  Ах, приятель, внезапная смерть. Ребенок.
  
  Чаллису стало плохо. Потерять ребенка в Рождество.
  
  Он выпил стакан пива и рассеянно сунул в рот орешки ириски из миски на телевизоре. Карточки лежали на буфете и на веревке у дальней стены. Омела. Посылки грудой лежали у подножия усталой, мишурной ветки сосны, осыпавшей иголки. Пока он смотрел, на ковер упала безделушка. Маленький мальчик бросился к нему, в спешке пнул его, и Чаллис увидел, как он ударился о плинтус.
  
  Дочь Дестри выглядела такой несчастной и обиженной, что Чаллис подошел к ней через комнату, приветствуя людей на ходу. Ларрейн увидел его приближение. Она пристально смотрела в пол, словно пытаясь спрятаться или показаться слишком незначительной, чтобы о ней можно было беспокоиться. На ней была короткая джинсовая юбка, футболка Savage Garden и сандалии. Она накрасила ногти. Ее ноги, колени вместе и наклонены в сторону, казались слишком длинными для ее хрупкого телосложения. Крылья волос обрамляли ее молодое круглое лицо. Ей было пятнадцать, но выглядела она одновременно и на десять, и на двадцать.
  
  Привет, Ларрейн.
  
  Она сидела низко в неудобном кресле, а Чаллис возвышался над ней. Ей пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть его лицо, и это задушило ее голос. Привет. Она сказала это быстро и снова отвела взгляд.
  
  Чаллис присела рядом с ней. С Рождеством.
  
  Она пробормотала ответ, отклоняясь от него на коленях.
  
  Жаль, что твоей бедной маме пришлось пойти по вызову.
  
  Ларрейн пожал плечами, а затем сказал: «Мне и папе пришлось делать все, как обычно». Она приглашает людей к себе, а затем уходит, предоставляя нам делать все.
  
  Колено Чаллиса скрипело, пока он снова не встал. Его не могла беспокоить дочь Дестри. Он подошел к главному окну.
  
  Когда Алан Дестри пришел с миской орехов, Чаллис спросил: Скоби пошел с Элли?
  
  Ага.
  
  Знаем ли мы, что произошло?
  
  Детская смерть.
  
  Детская смерть. Чаллис задавался вопросом, насколько он действительно уверен в жизни. Его глаза защипало. Он снова почувствовал себя очень одиноким и был рад звонку диспетчера, когда он пришел.
  
  * * * *
  
  Двенадцать
  
  
  
  эй, это были деревенские люди: порядочные, растерянные, опасающиеся худшего. Они ожидали, что Трина приедет где-то в канун Рождества. От Франкстона до Шеппартона ехать далеко, поэтому, хотя они и волновались, когда их дочь не приехала, они сказали себе ожидать ее после того, как лягут спать, или самое позднее рождественским утром, хотя они были бы рассержены на нее, если бы она оставил это так поздно. Она всегда была немного своенравной и невнимательной. Не злонамеренная, заметьте, просто всегда шла своим путём. Но когда она не пришла к десяти часам, они позвонили. Нет ответа. Затем, вспомнив, что две девочки были похищены и убиты, они позвонили в полицию Франкстона, которая направила фургон подразделения по адресу их дочери.
  
  Трина Унгер жила в маленьком, обшарпанном доме. Двери были заперты, жалюзи задернуты. Полиция в конце концов ворвалась, но место было пусто. Кровать Трины Унгер была не заправлена. На краю кровати стояла полуупакованная дорожная сумка. Другая спальня была наспех прибрана. По словам Унгеров, у него был сосед по квартире. Они не знали, где она. У своих родителей на Рождество – как и должно было быть Трине.
  
  Затем во время обеда автомобиль Трины Унгер был найден на пустынном участке шоссе Олд-Пенинсула, всего в десяти километрах от Франкстона. Все окна были выбиты.
  
  Сейчас было три часа дня. Родители приехали из Шеппартона, и Чаллис и Саттон брали у них интервью в гостиной дочери. Стены были тесными и слегка грязными, потолок слишком низким, а на маленьком оранжевом ковре с ворсом теснились разношерстные, мягкие кресла. Несмотря на летнюю жару, здесь пахло сыростью.
  
  Вторая спальня? — сказал Чаллис.
  
  «Это будет Денс», — сказала миссис Унгер. Дениз.
  
  Вы знаете, где мы можем с ней связаться?
  
  Боюсь, нет.
  
  Чаллис кивнула Саттон, которая встала и направилась в спальню. Все движения детектива-констебля были медленными и автоматическими, его костлявое лицо вытянулось, глаза были готовы к слезам, как будто он не мог выкинуть из головы образ ребенка, умирающего в кроватке.
  
  Чаллис снова обратился к Унгерам. Мы нашли машину вашей дочери.
  
  Курт Унгер сидел прямо, аккуратно сжав кулаки на больших коленях. Слова не давались ясно, поэтому он закашлялся и попробовал еще раз. Да.
  
  По шоссе Олд-Пенинсула Чаллис продолжил путь. Это в противоположном направлении от Шеппартона. И она начала собирать вещи, но не закончила. У вас есть идеи, куда она могла пойти?
  
  Нет, сказала Фреда Унгер.
  
  У нее есть парень? Мог ли он позвонить ей?
  
  Фреда Унгер сделала широкий жест обеими руками. Кто знает? Мы никогда никого не встречали, даже если у нее и были парни. Но она была еще молода.
  
  Двадцать?
  
  Двадцать один в марте.
  
  Курт Унгер кашлянул. Он сказал: «Я слышал, как полицейский сказал, что в ее машине были разбиты окна.
  
  Чаллис выругался себе под нос. Да.
  
  «Она заперла двери, но он разбил ей окна камнем и вытащил ее наружу», — твердо сказал Курт Унгер. Ничего не двигалось, только нижняя челюсть.
  
  Его жена рухнула. Ох, Курт, не надо.
  
  «Мы не знаем, что произошло», — сказал Чаллис. У меня такое ощущение, что это не связано с ее исчезновением. Все окна были выбиты, что наводило на мысль о вандалах, радио было вырвано, а багажник взломан. Кто-то увидел там ее машину и спонтанно решил ворваться.
  
  Но что она там делала?
  
  «Возможно, сосед вашей дочери знает», — сказал Чаллис. Мы выслеживаем ее сейчас.
  
  Пока он говорил, вошел Скоби Саттон, держа в длинных пальцах конверт. Створка была открыта; внутри было письмо. «Это от матери персонажа Дениз», — сказал он. На обороте обратный адрес: где-то в Ист-Бентли. Вы знаете, где телефон, миссис Унгер?
  
  Кухня.
  
  Верно.
  
  «Извините», — сказал Чаллис и присоединился к Саттону в кухонном уголке. — Скоби, — пробормотал он, — если там девушки, спроси ее, что машина Трины делает на шоссе.
  
  Саттон выглядел так, словно только что вспомнил о своих манерах. Он протянул трубку. Хочешь позвонить, босс?
  
  Нет, я не это имел в виду. Задавайте ей очевидные вопросы, передвижение Трины за последние пару дней, любого парня, знала ли она о пропаже Трины и тому подобное, но мы должны знать о машине.
  
  Чаллис вернулся в гостиную. Родители перешептывались. Не желая вторгаться, он пересек комнату и подошел к входной двери, вышел на улицу и направился к полицейской машине, которая большую часть утра стояла на подъездной дорожке. Констебль в форме сидел на водительском сиденье с открытой дверью и ел сэндвич. Она поспешно сглотнула. Я вам снова нужен внутри, сэр?
  
  Не сейчас. Они пока держатся.
  
  Сэр, нам только что сообщили, что возле машины найдены плейер и повязка.
  
  Насколько близко?
  
  В нескольких сотнях метров.
  
  «Пробежка», — подумал Чаллис. Вот что она там делала. Но когда? Вчера? Накануне? Почему сосед по квартире не заметил ее исчезновения?
  
  Саттон присоединился к нему. Он попробовал добавить немного юмора. Дениз довольно сильно пристрастилась к рождественскому шампанскому. Трудно добиться от нее хоть какого-то смысла. Но она сказала, что Трине Унгер нравится бегать по шоссе. Раньше бегал по парку, но несколько месяцев назад спугнулся мигалкой, и теперь бегает по шоссе, потому что там тихо.
  
  В какое время дня?
  
  Раннее утро. Рассвет.
  
  Никогда вечером?
  
  Не по словам Дениз.
  
  Когда она в последний раз видела Трину?
  
  Вечер пятницы. В субботу она поехала к родителям в Ист-Бентли, чтобы помочь матери подготовиться к Рождеству. Она заметила, что Трина не вернулась с пробежки, но больше об этом не думала.
  
  Парень?
  
  Она не знала ни одного.
  
  Чаллис невидящим взглядом смотрел поверх крыш. Молодые мужчины и женщины ушли из дома, чтобы вести свою отдельную, тайную жизнь, и некоторым из них это не удалось. Скоби, иди домой, проведи немного времени с женой и ребенком. Увидимся завтра.
  
  * * * *
  
  Тринадцать
  
  
  
  В День подарков газеты Age и Herald Sun опубликовали истории о пропавшей девочке. В 8 утра Тесса Кейн пришла в участок и сказала Чаллису, что все-таки поднимает проблему между Рождеством и Новым годом. Мы получили еще одно письмо. Его доставили вручную в ящик, который стоит у нас рядом с главным входом.
  
  Чаллис разложила его в прозрачном пластиковом футляре и прочитала: Как и ты, мои глаза повсюду. Но мои знают, что искать. Сделайте свой?
  
  Воображает себя, сказал Чаллис. Ну, это правда. Он вздохнул. Вы взяли копию?
  
  Да.
  
  Я отправлю это в лабораторию.
  
  Завтра вечером пойдем в печать.
  
  Тэсс, ты накаляешь ситуацию.
  
  Попробуй остановить меня, Хэл. У меня была юридическая консультация.
  
  «Дело не в этом», — сказал Чаллис. Вы пугаете людей и рискуете привлечь сумасшедших, не говоря уже о подражателях.
  
  Это не отменяет того факта, что было два убийства и, возможно, третье.
  
  На данном этапе это похищение.
  
  Хэл, давай.
  
  Чаллис сказал: «Я бы предпочел, чтобы вы не публиковались, вот и все».
  
  * * * *
  
  Эллен припарковала свою машину. Рис снова ждал ее. Работаете в День подарков? Разговор об увлечении. Он подошел к тому месту, где она стояла, и протянул ей конверт. Ваша цитата.
  
  Она открыла его и сказала: «Рис, сейчас самое время веселиться». Это также время получать счета за телефон, газ, электричество. . .
  
  Она сказала это с усмешкой, но в ней промелькнуло раздражение, и он сказал: «Я думал, ты серьезно». Я максимально сократил расходы. Он повернул к границе кустарника, чтобы пересечь территорию здания суда.
  
  Рис, подожди.
  
  Она догнала его и сказала: «Послушай, я не хотела тебя обидеть». Тебе, должно быть, интересно, во что ты ввязался с моей семьей.
  
  Он все еще был колючим. На днях у меня сложилось отчетливое впечатление, что ваш муж не хочет, чтобы у вас был кондиционер.
  
  Эллен сказала, сохраняя спокойствие: «О, в конце концов, он придет в себя».
  
  Кажется, я ему не очень нравился. Без чего я могу обойтись.
  
  Не было смысла избегать того, что произошло. Рис остался на барбекю-ланч, но это обернулось катастрофой. Алан иногда бывает таким. У него неприятная работа, он видит ужасные дорожно-транспортные происшествия. Она ухмыльнулась. Но да, я не думаю, что еще одно барбекю — хорошая идея прямо сейчас.
  
  Она увидела, как напряжение из него немного ушло. Он посмотрел на часы. Мне лучше вернуться к работе. Почему бы вам не просмотреть цитату, и я свяжусь с вами позже на этой неделе.
  
  Она сказала: «Было бы неплохо выпить».
  
  Он колебался. Казалось, она долго ждала, пока он улыбнется и скажет: «Хорошая идея».
  
  * * * *
  
  Чаллис проинформировал их в восемь тридцать, сказав: «Как ни странно, Унгер был схвачен на рассвете, когда она отправилась на раннюю утреннюю пробежку. Но что это нам говорит? Немного. Наш человек каждую ночь часами бродит взад и вперед по шоссе, чтобы посмотреть, что он сможет найти? Возвращался ли он домой, когда увидел Унгера, или направлялся куда-то, возможно, на работу? Было ли это оппортунизмом, или он уже видел, как она бегала трусцой?
  
  Это подводит нас к его психологическому облику. Одиночка, по словам одного из наших психиатров. Вероятно, умный, лет тридцати с небольшим, на первый взгляд нормально функционирующий гражданин. Вы жили бы с ним по соседству годами и не знали бы, что он любит насиловать и убивать молодых женщин. Наверное, какие-то неприятности в детстве. Пьяный, жестокий отец, нездоровая привязанность к матери. Не могу теперь легко общаться с женщинами, кроме поверхностных любезностей. Мы все это слышали раньше, нет смысла знать эти вещи, если не доказать их постфактум . Дело в том, что он выглядит и ведет себя, как человек по соседству, у него нет работы, семьи или другой связи со своими жертвами, и поэтому нам просто приходится полагаться на удачу и случай, а также на старомодную добрую детективную работу.
  
  Я не буду вас обманывать, дело застопорилось. Судебно-медицинской радости от тел не так много, и в письме, отправленном на «Прогресс», ничего нет. Бумага изготавливается из бумаги для лазерного принтера, которую можно купить в любом газетном киоске и во многих супермаркетах. Принтер был Canon, и их пруд пруди, их можно найти на предприятиях и домах по всей стране. Конверт был выпущен почтовым отделением. На конверте есть отпечатки, но они размазаны и, скорее всего, принадлежат сортировщикам почты. Проверяем это сейчас.
  
  Он сделал паузу. С тех пор пришло еще одно письмо.
  
  Есть еще что-нибудь о машине, босс?
  
  Это был один из детективов «Роузбад». До сих пор не было никаких признаков того, что команда Эллен Дестри или подкрепление, организованное МакКуорри, теряют веру в него. Нет. И как только вы спросите себя, кто на полуострове пользуется полным приводом, вам захочется иметь бекса и хорошенько полежать.
  
  Он начал пересчитывать пальцы. Во-первых, любой фермер, садовод, виноградарь или животновод. А еще у нас есть обычный ковбой из пригорода, который никогда не терял своей гордости и радости от закрытых дорог. После этого обычный маляр, электрик и разнорабочий. Он перестал считать. Не говоря уже о мобильных механиках, водителях-курьерах, работниках графского совета, инспекторах линий электропередач, перевозчиках продуктов питания.
  
  Он посмотрел на них. Нужная нам ссылка может прийти случайно. Мы должны быть начеку и читать ежедневные отчеты о преступлениях. Может быть, наш человек известен нам или станет известен нам совсем за другое преступление. Может быть, его машины во что-то замешаны? Да, Скоби?
  
  Скоби Саттон наполовину поднялся со стула. Босс, раз уж мы заговорили об этом, у меня есть одна возможность.
  
  Продолжать.
  
  В субботу я отправился в Тайдал-Ривер, чтобы допросить цыганку за воровство. Она разбила там лагерь с тремя парнями и как минимум одним ребенком. Два дома для кемперов, один фургон, пара Холденов Джекару. Дело в том, что она пришла в участок на прошлой неделе, более или менее говоря, что у нее есть видение того, где мы можем найти тело. «Рядом с водой», — сказала она. Я думал, что она чудака. Извините, босс.
  
  Чаллис разозлился, но старался этого не показывать. Тебе лучше сразу уйти.
  
  Да, босс.
  
  * * * *
  
  Кис ван Альфен доставил вторую сумку для заморозки. Ты действительно справляешься с этим, Клара. Не лучше ли тебе немного сократить?
  
  Он почувствовал, как ее руки обвили его шею. Вызывает у меня аппетит. Разве вы не заметили?
  
  Я скажу.
  
  Тогда в чем твоя проблема?
  
  Снабжение, это моя проблема. Обнаружение. Собираюсь в тюрьму. Как это для начала?
  
  Тогда тебе лучше арестовать нескольких дилеров, не так ли? Пополните запасы улик и заключайте сделку напрямую.
  
  Он подумал об этом. Он мог это сделать, но ему это не нравилось.
  
  Потом на ее узорчатом ковре, освещенном светом из занавешенного окна, он провел рукой по ее соску и сказал: «Мне пора идти».
  
  Так скоро?
  
  Соседи будут задаваться вопросом, почему на вашей дороге всегда стоит полицейская машина.
  
  Их? Они почти не знают о моем существовании.
  
  * * * *
  
  Скоби Саттон попросил два фургона, полицейскую машину и двух констеблей, находящихся на испытательном сроке. Пэм обнаружила, что ведет его. Ранее ей позвонили и сказали, что ее мать упала, не сильно, но достаточно сильно, чтобы ушибить ее бедную, веревочную руку. Когда раздался звонок, Пэм гладила форму и слушала новый компакт-диск, сборник серфинговых песен 60-х: Wipeout, Pipeline, Apache и пару хитов Beach Boys. Джинджер однажды сказала ей, что в ритме и гитаре серфинг-инструменталов 60-х можно услышать дрожь стены прибойной волны, поэтому она внимательно слушала, гладила форменную рубашку и тосковала по нему.
  
  Саттон вмешалась. Знаешь, как мой ребенок быстро произносит? Хитро. Чтобы заставить ее пойти в туалет, когда она просыпается утром, нам нужно притвориться, что ее плюшевому мишке нужно в туалет. И она бросается в туалет на своих маленьких ножках, говоря: Хитро, Синий Тед, хитро, держи, держи.
  
  Его костлявое лицо озарилось улыбкой. «Ха», сказала Пэм, пытаясь найти хорошее настроение.
  
  А сэндвичи с овощами? Она называет их саммимитами.
  
  Милый.
  
  Она почувствовала, что Саттон обратил на нее свои выпученные глаза, оценивая ее замечание. Через некоторое время он снова отвел взгляд.
  
  Пять дней до Нового года. У нее было свободное время, и она думала о Джинджере и вечеринках, на которые он обязательно должен был пойти.
  
  Они вошли в стоянку для караванов Тайдал-Ривер, обогнули центральный заповедник и направились в унылый, незащищенный угол у главной дороги.
  
  Саттон застонал. Они это сделали.
  
  Обожженная, лишенная травы земля, заляпанная нефтью, но никаких следов цыган. Пэм наблюдала, как Саттон вышел из «Коммодора» и всмотрелся в землю, словно ища следы шин. Он выглядел разъяренным. Затем он подошел к мусорному баку и начал вытаскивать остатки еды, контейнеры на вынос и бутылки. Внизу находилось нечто, похожее на комок черной ткани. Потом Саттон встряхнула его, увидела ремни и пряжки и поняла, что он смотрит на рюкзак. Это был беспорядок. Саттон швырнул его обратно в мусорное ведро.
  
  * * * *
  
  Четырнадцать
  
  
  
  В среду, 27 декабря, массы темных облаков накатились с запада и собрались в огромные грозовые тучи над заливом. К обеду разразилась гроза. Он скрывался и бормотал весь день, приближаясь к полуострову, превращаясь с порывами ветра в ливень в четыре часа. Чаллис, находившийся в приемной в Ватерлоо, задавался вопросом, насколько забиты его желоба. Он не мог допустить, чтобы дождевая вода вылилась из желобов до того, как достигла водосточных труб, ведущих в его подземный резервуар. Эллен Дестри, тоже находившаяся в приемной, подумала о своем доме, который весь день провела взаперти на жаре. Хватило бы Ларрейну открыть окна? Она взглянула через автостоянку на здание суда. Риз Хартнетт, раздетый до пояса, под дождем резал жестяные вентиляционные отверстия. Его тело блестело. Он, казалось, чувствовал ее присутствие; выпрямившись, подняв к дождю струящуюся голову, он стряхнул воду с густых волос. Джон Танкард, сидя в дивизионном фургоне, включил дворники и подъехал к задней части отеля «Фиддлерс-Крик», открыл окно, выхватил у менеджера шесть упаковок «Краун-лагера» и снова ускользнул, остановившись возле своей квартиры на улице. обратный путь на станцию. Тем временем земля под почтовым ящиком Клары превратилась в черноватую грязь. Кес ван Альфен, измученный, лежавший дома в постели, ничего не слышал о грозе. Прошло четыре дня с момента похищения Трины Унгер. Ее тело не было найдено. Жизнь продолжалась.
  
  * * * *
  
  Прогресс Ватерлоо» вышел небольшим специальным выпуском. Рекламы было мало, всего несколько новостей и страница спортивных результатов. Первая полоса была посвящена второму письму под заголовком: «УБИЙЦА ИЗМЕЕТСЯ ПОЛИЦИИ». На боковой панели также говорилось, что для похищений использовался полноприводный автомобиль. А внизу пункт под заголовком «Обвинения сняты»:
  
  На этой неделе полиция объявила о снятии обвинений с Джулиана Бастиана, 21-летнего плейбоя, сына Мельбурна и покровительницы общества Портси, леди Сьюзен Бастиан.
  
  Бастиану предъявлено обвинение в вождении в состоянии алкогольного опьянения. При аресте его спутница, 19-летняя мисс Синди Прайс из Маунт-Элизы, находилась за рулем своего спортивного автомобиля BMW. Арестовавшая полиция заявила, что Бастиан убедил мисс Прайс сказать, что она была водителем.
  
  Старший сержант Келлок из полицейского участка Ватерлоо заявил: «При аресте были допущены процедурные ошибки.
  
  Покойный муж леди Бастиан, сэр Эдгар Бастиан, был движущей силой поля для гольфа White Sands. Среди членов - суперинтендант Марк МакКуорри из полиции Виктории.
  
  Суперинтендант МакКуорри — суперинтендант округа полуострова.
  
  * * * *
  
  В пятницу Пэм Мерфи и Джон Танкард вернулись в дневную смену, регулярно обыскивая город и проселочные дороги.
  
  Видишь вчерашнюю газету, Мёрф?
  
  Мать Пэм лечилась от тромба. Лечение заключалось в большом количестве отдыха и таблетках для растворения тромба, но собиралась ли она много отдыхать? Вряд ли, по крайней мере, со стариком таким, каким он был.
  
  Вы это видите?
  
  Пэм посмотрела через лобовое и боковое стекло, ожидая детей на велосипедах и скейтбордах. Видишь что?
  
  Статья об этом придурке Бастиане.
  
  Я видел это.
  
  Неплохо, да?
  
  Каким образом?
  
  Ну, это вызывает сомнения, не так ли? Если мне удастся убедить некоторых старших офицеров поддержать это, возможно, обвинения будут восстановлены.
  
  И свиньи могут летать.
  
  Ты негативная сука, ты знаешь это?
  
  И Танкард скрестил руки на груди и, усталый и подавленный, прислонился к пассажирской двери с закрытыми глазами.
  
  * * * *
  
  В субботу утром Чаллис заметил, что дорога за его воротами снова стала сухой и пыльной, как будто дождя на этой неделе и не было. Как всегда, он направился к шоссе Олд-Пенинсула. Но на этой неделе он медленно тормозил, когда добрался до сарая Foursquare Produce и выехал на гравийную площадку. Сегодня, как обычно, у самого здания были припаркованы две машины — машины сотрудников. Главная дверь была открыта. Он мог видеть их, двух женщин: одна строит пирамиду из яблок, другая готовит ценники черным маркером. Они узнали его и помахали рукой. Ему было интересно, что они думают о пассажире третьей машины, припаркованной рядом с телефонной будкой. Жалость? И смущение, потому что, когда мы видим такое неприкрытое горе и отчаяние, мы отворачиваемся от него.
  
  Он вышел. Когда он подошел к машине, водительская дверь открылась, и из-за руля вышла женщина. Инспектор Чаллис.
  
  Здравствуйте, миссис Гидеон.
  
  Над задними окнами висели плакаты размером с экран телевизора: « Вы видели, кто похитил нашу дочь?» Размытая фотография, вырезанная Джейн Гидеон из группы друзей, немного криво и немного пьяно улыбающихся в камеру. Позади нее был клубок вымпелов, край одного или двух воздушных шаров и мужское плечо, прижатое к ее плечу. Несколько строк описания под фотографией и обстоятельства ее похищения. Если это освежит вашу память, пожалуйста, позвоните в полицию и позвоните по прямому номеру в комнату происшествия.
  
  Копии меньшего размера были наклеены на ближайшие опоры электропередач и по бокам телефонной будки. Миссис Гидеон также хранила сверток в своей машине и терпеливо в течение долгих дней передавала его всем, кто останавливался в Foursquare.
  
  Чаллис спросил то, что он спрашивал каждый день, начиная с Дня подарков: какие-нибудь закуски?
  
  Миссис Гидеон устало улыбнулась. Она не мыла волосы. У нее был избыточный вес, она тяжело дышала, что, казалось, усиливало отчаяние, которое она показывала миру. Люди очень добрые. Они всегда внимательно присматриваются и слушают, но всегда качают головами.
  
  Ты делаешь все возможное.
  
  А есть ли полиция, мистер Чаллис? - мягко упрекнула она. Мне кажется необычным, что никаких событий не произошло.
  
  «Это сбивает с толку», — сказал Чаллис. Он никогда не любил уклоняться или лгать. Сказав миссис Гидеон, что полиция сбита с толку, он подчеркнул их общность с ней и мужчиной и женщиной на улице.
  
  * * * *
  
  Пятнадцать
  
  
  
  В полдень того же дня Дэнни Холсингер и Бойд Джолик находились в угнанном Fairmont, приближаясь к уединенной грунтовой дороге за ипподромом Ватерлоо. Тихий субботний обед, никого вокруг, все в отпуске.
  
  Вот и мы, сказал Йолич.
  
  Большой дом, стоящий в стороне от дороги. Множество деревьев, акры подстриженных газонов, белые перила заборов на сотни метров, удерживающие дворы в таких же белых перилах, конюшня, сараи, плотина, фруктовые деревья. Рядом с подъездной дорожкой висела табличка о предстоящем аукционе. Все это означало деньги. Ну, так и должно быть. Прошлогодний обладатель Кубка Колфилда воспитывался и тренировался там.
  
  Но когда Йолич замедлил поворот, двигатель заглох. Топливо испаряется, сказал он, когда это произошло в первый раз, и теперь это происходит снова. «Дерьмо», — сказал он, крутя стартером и нажимая на педаль. «Фэрмонт» кашлял и трясся, и они, дрожа, направились вверх по чистой белой гравийной дороге, ведущей к дому.
  
  И как раз когда они выходили, в сетчатую дверь вошла женщина и спросила: «Вы новый кузнец?»
  
  «Незанятый», — сказал Йолич. У него был план дома и заверения, что хозяева отдыхают на Бали до середины января. Менеджер, который кормит и поит лошадей, и садовник два или три раза в неделю, но это все, и в субботу днем вокруг никого.
  
  Так кто это, черт возьми, был? Дэнни повернулся к Йолику, Хесусу, Джоллу, и Йолик сильно ткнул его локтем в грудь. Хочешь дать этой суке наши чертовы имена?
  
  Следующим шагом Йолич выскочил из машины и побежал прямо к женщине, закрывая одной рукой свое лицо, дотянулся до нее, развернул и зажал ей рот рукой. Заткнись, и тебе не будет больно.
  
  Он поймал взгляд Дэнни и направил его на сетчатую дверь. Дэнни, тоже скрыв лицо, с шумом побежал по гравию и открыл дверь.
  
  Они затащили женщину внутрь. Они были на кухне: медные кастрюли на крючках, огромная духовка «Ага», скамейка длиной и шириной, длинная и широкая, как пара односпальных кроватей, поставленных вплотную, грязные деревянные полы и встроенные шкафы. В отчаянии Йолич схватил чугунную сковороду со настенного крючка и ударил ею по голове женщины.
  
  Она упала как камень.
  
  Они тяжело дышали. Дэнни подумал, что они, возможно, кричали.
  
  Кто еще был на территории?
  
  Сказал ли он это вслух? Да, он кричал это, и это было обвинительно, говоря Йоличу, что он действовал на основании скудной информации, занимаясь пустым домом. Теперь это была кража со взломом при отягчающих обстоятельствах, и, насколько Дэнни знал, судя по тому, как женщина упала и теперь просто лежала, как тряпичная кукла, убийство.
  
  Придурок, кто еще здесь?
  
  Он никогда раньше не называл Йолича так, по крайней мере, в лицо.
  
  Ну почему бы тебе не пойти и не посмотреть, Дэн.
  
  Не я.
  
  Ну, оба делают это.
  
  Они пробежали по дому, комнату за комнатой, и никого не увидели. Так они немного успокоились. Йолич наклонился над женщиной, снял с ее шеи простое золотое ожерелье и отдал его Дэнни. Извини, приятель. Отдай это своей Шейле.
  
  Успокоившись, Дэнни сказал: «Та.
  
  Йолич достал план помещения. Он отметил его красными крестами: здесь хрустальный шкаф, там серебряные столовые приборы; здесь старинные часы, там несколько фарфоровых статуэток и первоклассная аудиосистема. Деликатные вещи завернули в пузырчатую пленку и сложили в мешки для мусора.
  
  В кухонном коридоре был мужчина. Он стоял к ним спиной и явно только что вернулся с работы на улице: пыльный, потный, пахнущий лошадьми, усталая рука на пояснице. Вода потемнела у него на волосах и воротнике, как будто он пришел через прачечную, чтобы сначала немного освежиться. Поздний обед, подумал Дэнни. Просто чертовски идеально.
  
  Крича и атакуя, как будто он играл в американский футбол, Йолич сбил мужчину низким подкатом. Мужчина перевернулся на талии, и Дэнни увидел, как его голова ударилась о стену, прежде чем он рухнул на пол.
  
  Два вниз. Сколько еще осталось?
  
  Йолич теперь походил на загнанного в угол тигра: переступал с ноги на ногу и крутил головой в поисках преследователей. Дэнни понимал, почему он может привлекать некоторых женщин. Он был жестоким, безрассудным, высокомерным, быстрым и легким на ногах, с горящими глазами. Но он также был сумасшедшим и опасным и зарычал на Дэнни: «Помогите мне вытащить их».
  
  Вне?
  
  На чертовой лужайке, придурок. Сейчас.
  
  Женщина, затем мужчина, и их головы стучались, как картошка в мешке, по задней ступеньке, через бордюр из выкрашенных в белый цвет камней и по прохладной подстриженной траве.
  
  «Далеко от дома», — сказал Йолич.
  
  Зачем?
  
  Мы оставили улики, придурок.
  
  Женщина, выходящая из дома, отвлекла их. Они не вспомнили о латексных перчатках в карманах. Это означало пройти через все и стереть все. Пока не
  
  Джол, нет, ты что это за слово? обостряя это.
  
  Наращивая мою задницу, Дэнни следовал за ним в мастерскую, где было полно тряпок и банок с пометкой «Огнеопасно». Затем обратно на кухню и в другие комнаты, разбрызгивая ее, швыряя спички на ходу, кухня последней, затем через боковую дверь в «Фэрмонт».
  
  Который не заводился. Они слышали, как он скрежетал все сильнее и сильнее. Ебать! Йолич ударил ладонями по рулю.
  
  Джол, посмотри.
  
  «Фалкон», окраска ярко-сиреневого цвета, хромированная дуга безопасности, толстые шины, дымчатые стекла по всему периметру, буксирующий крытый прицеп в той же окраске, с надписью « Стив Пикхейвен, кузнец». К этому моменту из дома уже повалил дым, а за стеклом загорелось пламя, когда шторы поднялись. Они увидели, как парень вышел, его нижняя челюсть отвисла от недоверия, когда он сложил два и два. Затем он порылся в верхнем кармане в поисках мобильного телефона и набирал клавиши.
  
  Йолик теперь был спокоен, думая: в его состоянии опасное состояние. Есть платок? Быстрая протирка автомобиля, приборной панели, дверных ручек, окон, всего. Забудьте о стереосистеме, возьмем с собой мелочи.
  
  Пешком?
  
  Есть идея получше?
  
  В течение одной минуты они преодолели ограждение и пересекли загон, прошли мимо корыта для лошадей, огибали плотину и затерялись в небольшом лесном массиве на вершине холма. Отсюда открывался вид на подъездные дороги. Дэнни застонал. Он зашел за дерево, спустил джинсы и кофты и почувствовал, как они выскользнули из него, быстро, успокаивающе и идеальной формы. Он снова застегнул джинсы, плюнул на руки и потер их о рубашку, и почувствовал себя нечистым, от него витал запах поражения.
  
  Но Йолича больше волновало их затруднительное положение. Ублюдки не заняли много времени. Смотреть.
  
  Машины преследования, мигающие красные и синие огни, далекий вой сирен. Они приближались к дому с обеих сторон. А теперь пожарная машина. Сомнительно, подумал Дэнни, что он и Йолич смогли бы это сделать, даже если бы «Фэрмонт» не испустил дух. Блокпосты, полицейский вертолет — их бы поймали, как крыс в капкан.
  
  Йолик жадно наблюдал. «Он выглядит так, будто хочет быть там», — подумал Дэнни, туша пожар из кузова грузовика «Ватерлоо CFA». Через некоторое время Йолич попятился, повернулся и начал прорубаться сквозь деревья, мешок для мусора с украденными вещами подпрыгивал у него через плечо. Он ничего не сказал Дэнни. Что должен был сделать Дэнни? Каков был их план? Йолич бросил его? Он бежал, преследуя Джолика по пятам.
  
  Куда мы идем?
  
  Йолик задыхался: «Мы ущемляем машину, да?»
  
  По краю ипподрома Ватерлоо, до кольцевой развязки, а затем вдоль жилого массива, за высоким деревянным забором бок о бок стоят новые дома. У первого подъезда, затем по паре извилистых переулков к темно-бордовому «Митсубиси Паджеро», стоящему на подъездной дорожке к дому, с ключами в зажигании, капающими на привокзальную площадь.
  
  Сирены вдалеке.
  
  * * * *
  
  Когда было найдено тело Джейн Гидеон, поднялась суматоха, но расследование застопорилось, так что кража со взломом при отягчающих обстоятельствах могла бы смести паутину.
  
  Эллен Дестри припарковала белый «Коммодор» на гравийной дороге. Скорая помощь, пожарные машины и большая часть полицейских машин приезжали и уезжали. Теперь дело за CIB, пожарными инспекторами и судебно-медицинской бригадой, которые должны были прочесывать «Фэрмонт» в поисках следов грабителей.
  
  По словам кузнеца, владельцев недвижимости рано отозвали из отпуска на Бали. Управляющий племенным заводом был обеспокоен состоянием пары трехлетних кобыл, потенциальных чемпионов, особенно с учетом ожидаемой январской жары.
  
  Жена: тяжелое сотрясение мозга. Муж: не в себе, но может сказать, что в этом замешаны двое мужчин, что подтверждает кузнец. По сути, они искали маленького худощавого парня и высокого спортивного парня.
  
  Эллен бродила по дому. Запах мокрого пепла и мокрых ковров, следы ожогов на стенах и потолке, довольно серьезные повреждения от пожара в гостиной и гостиной, которая сгорела первой. Посмотри, сказал Чаллис. У нас нет ресурсов для серьезного расследования. Привлеките команду по поджогам, если она кажется большой.
  
  Большой означал ущерб на сумму более двухсот тысяч, а эта сумма не составляла двести тысяч. Но это было грязно. Речь шла о поджоге, ограблении при отягчающих обстоятельствах, краже автомобиля, двух автомобилей, если «Паджеро» был угнан в жилом комплексе, и Скоби Саттон и Пэм Мерфи были отправлены расследовать это. Эллен надела латексные перчатки и начала обходить дом комнату за комнатой.
  
  Она стояла в кабинете и делала то, что часто советовал Чаллис, обдумывая путь к делу, когда увидела в обугленных остатках стола перегоревшую кассовую коробку. Она ткнула в крышку шариковой ручкой. Пятьсот долларов на бумажной ленте от Банка Содружества, и она помещалась во внутреннем кармане ее куртки тонкой, как бумажник.
  
  * * * *
  
  В то же время, но на некотором расстоянии, позади Стеллы Риггс снова раздался звуковой сигнал, но она отказалась замедляться, ускоряться или останавливаться на обочине. Действительно, Куларт-роуд была самой плохой дорогой на полуострове по количеству случаев неправильного вождения: подъезды, обгоны на слепых участках, выезды задним ходом, превышение скорости, дерзость и просто гнев. И худший класс водителя во всех отношениях, кроме манер. На вид они были грубее. Они водили развалины. И сколько раз ей приходилось тормозить перед приближающимся мусоровозом, когда тот поворачивал перед ней, собирая мусор с обеих сторон дороги. Почему он не мог просто подняться по одной стороне Куларта и спуститься по другой? Потому что эти люди хотели работать как можно короче за ту же зарплату, вот почему. Грубые, насмешливые мужчины в синей майке.
  
  Она еще раз взглянула в зеркало заднего вида. Эта идиотка все еще пыталась пройти, сидя всего в нескольких метрах от ее заднего бампера, а она ехала на сотню! Что, если ей придется внезапно затормозить? Этот парень был дураком. Посмотрите на него, он выбегает, видя, что все неясно, снова бросается назад.
  
  Она начала организовывать свои мысли, писать в голове отчет, если он когда-нибудь понадобится. Инцидент начался там, где Куларт-роуд пересекает Ватерлоо-роуд. Она ехала домой на своем «Мерседесе», свернув налево на Куларт, и в то же время со стороны Ватерлоо к перекрестку подъехал «Митсубиси Паджеро». Время было два часа дня. Она имела преимущество и уже начала свой поворот, когда заметила, что «Паджеро» тоже поворачивает без включенных указателей поворота, угрожая подрезать ее. Поразмыслив, она ускорилась, чтобы завершить поворот первой. В конце концов, она имела право проезда, а не другой парень, и это нужно было ясно продемонстрировать ему. Кроме того, позади нее были и другие машины. Если бы она внезапно затормозила, это вызвало бы ненужную тревогу. Итак, она проплыла, завершив свой поворот с запасом в несколько дюймов.
  
  Выражение лица этого мужчины!
  
  Описание. Больше впечатления, правда, потому что боковое стекло было тонированное. Он выглядел худощавым и крепким, с коротко подстриженными волосами и намеками на татуировки. В возрасте около двадцати лет? Другой парень, пассажир, ну, он выглядел очень встревоженным. Он был гораздо меньше ростом, с довольно длинными светлыми волосами. Тоже двадцатилетний. Ни один из мужчин не выглядел особенно умным. «Синие воротнички», говорит она.
  
  Странно, что они ездят на «Паджеро», а не на более распространенной машине.
  
  Так или иначе, после инцидента на углу они загнали ее «Мерседес» в хвост, как будто хотели сбить ее с дороги. Она видела, как на нее трясут кулаком. Ревет рог. Вдоль Куларт-роуд. На улице Чикори-Килн-роуд она свернула направо, и об этом она не сказала полиции, если бы она когда-нибудь сообщила об инциденте, вытянула руку из бокового окна и, повернувшись, выставила указательный палец вверх, чтобы убедиться, что они видели, как она это сделала. .
  
  И теперь. . . ?
  
  Стелла сглатывает. «Паджеро» пролетел за поворотом, но теперь дает задний ход, сворачивает на Чикори-Килн-роуд и резко приближается к ней сзади. Она не может ехать быстрее, потому что дорога Цикори-Килн-Роуд находится в ужасном состоянии, мягкая и ненадежная по краям, сильно гофрированная посередине. И пыльный! У нее нет надежды встряхнуть мужчин, и им придется следовать за ее прахом.
  
  Что они и делают, когда она поворачивает на Квортерхорс-лейн.
  
  Быстрое решение. Если они последуют за ней до двери, они могут напасть на нее.
  
  Она вспоминает, что перед Рождеством на другом конце переулка, недалеко от места пересечения с шоссе Олд-Пенинсула, произошла небольшая драма. Клара, так ее звали. Кто-то поджег ее почтовый ящик. С тех пор к Кларе стал довольно часто, почти ежедневно, приходить полицейский.
  
  Парень?
  
  Итак, Стелла не едет домой на «Мерседесе». Она поворачивает направо, замечая обгоревший почтовый ящик, на подъездную дорожку Клары, надеясь, что, следуя по извилистой гравийной дорожке, там находится полицейская машина.
  
  Это не так.
  
  Позади нее «Паджеро» тормозит, но не поворачивает. Он ждет, темный и злобный, с работающим двигателем. Затем он выезжает на подъездную дорожку и снова ускоряется, возвращаясь туда, откуда пришел.
  
  Ее дыхание теперь прерывистое. Ее руки дрожат. Но затем занавеска на переднем окне дома дергается, поэтому она изо всех сил выезжает на «Мерседесе» с подъездной дорожки по дороге к своему дому, прежде чем эти мужчины вернутся и заметят, куда она ушла.
  
  Завтра она улетает на несколько дней в Сидней, к друзьям на Северном Берегу, и, честно говоря, завтрашний день наступит не скоро.
  
  Номерной знак? Туалетный столик, ЛАНСЕЛЬ, что бы это ни значило.
  
  * * * *
  
  Пэм Мерфи открыла блокнот. Вы не видели, как они его украли?
  
  Нет, говорю вам, сказала женщина, я просто зашла на минутку, чтобы смыть грязь с замши.
  
  И тогда вы услышали запуск двигателя?
  
  Да. Сначала подумал, что это соседи.
  
  Они стояли в коридоре дома в поместье Сивью, Скоби Саттон, сразу за Пэм, позволяя ей задавать вопросы. Она восприняла это как вотум доверия. Тем временем владелица Паджероса, Вики Мадж, находилась в странном состоянии: она злилась из-за того, что ее автомобиль угнали у нее из-под носа, но при этом чувствовала раздражение, как будто она вообще не хотела вмешательства полиции.
  
  «Ну, поговорим с соседями через минуту», — сказала Пэм. А пока мне понадобятся некоторые подробности о самой машине. «Мицубиси Паджеро», — сказала она, записывая в блокноте. Цвет?
  
  Бордовый.
  
  Год?
  
  Э, не уверен.
  
  Все в порядке. Бензин? Дизель?
  
  Бензин. Я думаю.
  
  Регистрационный номер?
  
  Здесь лицо женщины как будто закрылось. Пэм не могла прочитать в этом возмущения, беспокойства или каких-либо других полезных эмоций.
  
  Смотри, если всплывет, то всплывет. Наверное, дети пошли покататься. Если он будет поврежден, страховка покроет это.
  
  Нам все еще нужен регистрационный номер, миссис Мадж.
  
  Вики Мадж скрестила руки на груди, уставилась на ковер и деревянным голосом произнесла: «Персонализированная тарелка». Лансель.
  
  Пэм спросила, как правильно писать. Затем в ней окрепло подозрение. Она внезапно стала очень настороженной. Миссис Мадж, вы сейчас работаете?
  
  К чему вы клоните? Какое это имеет отношение к цене на яйца?
  
  Я должен вас спросить: вы устроили кражу Паджеро?
  
  Женщина прорычала: «Ей-богу, у тебя есть нервы».
  
  Саттон прочистил горло. Кто еще здесь живет, миссис Мадж?
  
  Мой муж. Он в Таиланде по делам.
  
  Вы хотите вернуть свою машину обратно, я так понимаю? — сказала Пэм.
  
  Вики Мадж бросила взгляд мимо уха. Да, конечно, это застраховано.
  
  «В этом что-то есть», — подумала Пэм. Предполагается, что ей будет некомфортно, если появится Паджеро.
  
  * * * *
  
  Когда ван Альфен нашел Клару, она дрожала и сидела в занавешенном мраке с кухонным ножом в руках. На этот раз никаких благовоний.
  
  Клара?
  
  Я пытался связаться с тобой весь день!
  
  У нас случился подозрительный пожар.
  
  Они были здесь!
  
  Кто были?
  
  Люди, которые хотят моей смерти.
  
  Он подошел к ней, думая, что не сможет за ней угнаться и что она несет плохие новости, но он был слишком глубоко, чтобы отпустить ее. Она сбила его с толку. Она была ясной, спокойной и веселой, ее голова твердо лежала на плечах, затем немного знойной и раскованной, когда наступало время секса, затем странно гиперактивной и веселой, но в то же время легкой в голове, когда она выпивала порцию кокаина, и тогда она могла быть вот так, испуганный и не имеющий смысла. Он не мог не думать о том, что в прошлом она никогда не была случайным пользователем, а была наркоманкой, и это поджарило ей мозг, только она хорошо умела скрывать этот факт. И теперь она снова была в деле, благодаря ему, и безумие проявлялось.
  
  Он думал обо всем этом, даже когда крепко обнимал ее, гладил виски и хотел ее так сильно, что запустил руки под ее футболку, туда, где ее плоть была горячей и податливой.
  
  Она взорвалась, толкаясь и крича на него. Разве ты не слышал, что я сказал? Они были здесь!
  
  Клара, кто были?
  
  Я же говорил тебе, люди, которые хотят моей смерти.
  
  Кто хочет твоей смерти?
  
  Люди из моего прошлого. Это не имеет значения. Дело в том, что мне нужна защита.
  
  Как они выглядели?
  
  Я их не видел.
  
  Тогда как
  
  Я видел их машину.
  
  Где?
  
  Он пришел прямо ко мне на подъездную дорожку, посидел там, а затем снова ушел.
  
  Ах, сказал ван Альфен. Возможно, она не теряла самообладания. Можете ли вы описать это?
  
  Это был белый «Мерседес».
  
  Ты уверен?
  
  Когда-то у меня был такой, в старые добрые и плохие времена.
  
  Видеть? Снова резкий и самонасмешливый.
  
  Ладно, белый Мерседес. Ты
  
  «У меня сложилось впечатление, — сказала Клара, концентрируясь, — что на дороге стоит еще одна машина, большая темная. Проезжая мимо ворот, он замедлил шаг, но к тому времени я уже обращал больше внимания на белого на подъездной дорожке.
  
  Вы получили регистрацию?
  
  Забыл. Я был слишком напуган.
  
  Это нормально, большинство людей забывают.
  
  Что вы будете делать?
  
  Для начала останьтесь на ночь.
  
  Она обняла плечи и села, покачиваясь, сложив колени вместе. Я очень устал, Ван.
  
  Я сделаю тебе массаж.
  
  Она повернулась к нему с криком: «Я не хочу гребаного массажа». Мне нужно, чтобы ты нанес мне еще один удар.
  
  Клара, оставь эти вещи. У тебя было дерьмо с тех пор, как я встретил тебя.
  
  Она презрительно смотрела на него с ног до головы. Ты хочешь меня, да? Моя пизда?
  
  Клара, я
  
  Если ты хочешь меня, тебе придется за это заплатить, как любому игроку. Обязан ли я вам особыми привилегиями? Я так не думаю.
  
  Он был встревожен, обнаружив, что ему так больно и что он барахтается. Я думал
  
  Вы думали, что это особенное? Ох, ох. Я особенный. Ты хочешь меня, любимый мальчик, ты платишь за меня. В чем дело? Мы в шоке, да? Думал, я маленький ангел, а ты?
  
  Я присматривал за тобой.
  
  Тогда, черт возьми, продолжай присматривать за мной. Принеси мне еще что-нибудь или выложи по сто баксов за раз, чтобы увидеть меня обнаженной.
  
  Она подняла футболку, слегка покачала туловищем и снова прикрылась. Тогда что-то в ван Альфене сломалось немного дальше. Жизнь сводилась к спросу и предложению, а не к ценностям, и именно такого положения он достиг после трудовой жизни, выполняя эту дерьмовую работу.
  
  * * * *
  
  В субботу вечером, около одиннадцати часов, Чаллис был один в комнате для происшествий и заходил в базу данных, чтобы посмотреть, что обнаружили аналитики. Он искал аналогичную картину похищений и изнасилований и убийств в других частях страны, с перекрестными ссылками на минивэны, полноприводные автомобили и другие автомобили с задним отсеком.
  
  Когда поступил звонок, Митсубиси Паджеро был найден брошенным и подожженным на обочине грунтовой дороги недалеко от шоссе Олд-Пенинсула, его первой мыслью было: « Может быть, наши люди в панике избавляются от улик».
  
  Но через час он установил, что «Паджеро» был украден ранее в тот же день, вероятно, двумя мужчинами, спасавшимися от ограбления при отягчающих обстоятельствах, и, разочарованный, вышел из системы и покинул здание.
  
  Он вернулся домой как раз в тот момент, когда один день перетек в другой, и это был канун Нового года.
  
  * * * *
  
  Шестнадцать
  
  
  
  Аттон был в комнате Дисплана и звонил Вики Мадж и сообщал, что ее Паджеро найден. К сожалению, он был разрушен. Заброшен, а затем сожжен.
  
  Странный вздох в голосе женщины, почти от облегчения, подумала Саттон, немедленно покрытая кашлем: «Обожжена?» О, Боже.
  
  Возможно, вы захотите сообщить об этом своей страховой компании. Тем временем мы тщательно расследуем это. Мы думаем, что люди, которые вчера угнали ваш Паджеро, были ответственны за довольно жестокую кражу со взломом при отягчающих обстоятельствах.
  
  Так он узнал, что Вики Мадж была не владелицей «Паджеро», а сестрой владельца. Владельца звали Лэнс Ледвич, и он жил на другой стороне поместья Сивью. Уютно, подумала Саттон.
  
  Когда Чаллис вошел, он сказал: «Босс, нам нужно еще раз взглянуть на Ледвича».
  
  Убеди меня.
  
  Он солгал нам. У него есть Mitsubishi Pajero, но он хранил его в доме сестры, не так уж далеко от того места, где он живет.
  
  Почему ваша проверка DMV не выявила этих результатов?
  
  Регистрация истекла, босс.
  
  Продолжать.
  
  Это «Паджеро», украденный вчера после того ограбления. Тот, который был подожжен прошлой ночью.
  
  Думаешь, он организовал его уничтожение?
  
  Это возможно, но я думаю, что это просто невезение.
  
  Удачи нам, пожалуй, за исключением того, что как доказательство оно бесполезно теперь, когда оно уничтожено. А что насчет сестры?
  
  Зовут Вики Мадж.
  
  Она нам известна?
  
  Ее муж, Пэдди, подвергся сексуальному насилию.
  
  Чаллис внезапно замер и насторожился. Они работают вместе.
  
  Саттон покачал головой. Пэдди находится в Таиланде с конца ноября.
  
  Проверьте это.
  
  Я сделаю это, сказал Саттон. Дело в том, босс, что вчера, когда я допрашивал Вики Мадж, она казалась довольно раздраженной, и только сейчас, когда я сказал, что «Паджеро» сгорел, она прозвучала с облегчением, а затем снова с раздражением, когда я сказал, что будет проведено тщательное расследование. Именно тогда она рассказала, кому принадлежит Паджеро.
  
  Она кое-что знает и защищает свою шкуру.
  
  Может быть.
  
  Хорошо, поговори с Ледвичем еще раз.
  
  Я бы хотел взять с собой эту новую женщину-констебля.
  
  Почему?
  
  Она непонятливая.
  
  Прекрасно, сказал Чаллис.
  
  * * * *
  
  Смена Пэм Мерфи началась только в полдень, но детектив-констебль Саттон разыскал ее в столовой и сказал: «Вы пойдете со мной». Я разговаривал с твоим боссом.
  
  Она вела машину, говорила Саттон.
  
  На данный момент все драконы и монстры. Может быть, она улавливает вибрации. Когда жена услышала о Трине Унгер, она сказала: «Этот мужчина — монстр», а Роз спросила: «Где монстр?» Дракон тоже есть?
  
  Действительно?
  
  Плюс это превратилось в битву воли. Она настраивает нас с женой друг против друга, отказывается ложиться спать, поднимает вонь, когда пришло время купаться, не ест то, что перед ней ставят.
  
  Звучит типично, сказала Пэм.
  
  «Конечно, это типично», — сказал Скоби Саттон, «но пока вы сами не столкнетесь с этим, вы не поймете, какая у них сильная воля». Я имею в виду, что моя трехлетняя дочь могла бы научить племя Ангелов Ада, как не отступать перед лицом власти.
  
  Пэм потрогала подбородок. Было больно. Во время утреннего урока с Джинджер ее ударила доска в прибое, и с тех пор она исследовала синяк пальцами, усугубляя его, но не в силах оставить его в покое. Сэр, куда мы идем?
  
  Не нужно звонить мне, сэр. Скоби подойдет. Инспектор Чаллис хочет, чтобы мы переговорили с человеком по имени Лэнс Ледвич.
  
  Почему я, сэр?
  
  Я смотрел тебя вчера. Твои инстинкты подсказывали тебе, что с Вики Мадж что-то не так. Ну, она сестра Ледвича и присматривала за его Паджеро.
  
  Пэм задумалась об этом. Является ли Ледвич подозреваемым в убийствах на шоссе?
  
  Он был, потом его не было, а теперь он снова есть.
  
  Почему?
  
  Во-первых, он в списке сексуальных преступников. Во-вторых, его алиби слабое. В-третьих, благодаря нашим грабителям мы теперь знаем, что у него есть полноприводный автомобиль, пока они его не подожгли.
  
  Жаль об этом. Теперь вы не можете проверить это на предмет судебно-медицинской экспертизы.
  
  Я сказал Чаллису, что ты на высоте.
  
  Пэм слегка повела челюстью. Спасибо, сэр.
  
  Что-то не так с твоим ртом? Зубная боль? Возьми это у меня, не оставляй и надейся, что оно исчезнет. Немедленно обратитесь к стоматологу. Однажды у меня сильно разболелся зуб, я всю неделю сидел в суде и ничего не мог с этим поделать, кроме как накачать себя обезболивающими. Когда меня наконец вызвали для дачи показаний, защита набросилась на меня. Не мог здраво мыслить.
  
  Меня подрезало доской для серфинга, сэр.
  
  Он уставился на нее. Ты шутишь. Ты занимаешься серфингом?
  
  Учимся.
  
  Хм.
  
  Они нашли Ледвича на стремянке, устанавливающего сенсорный фонарь на углу своего гаража. Он спустился вниз, вытирая руки промасленной тряпкой. Нельзя быть слишком осторожным.
  
  Не можешь? — сказала Пэм.
  
  Если ей не нравился внешний вид мужчины, она смотрела недоверчиво, чтобы вывести его из себя. Она видела, как это подействовало на Ледвича. В нем было что-то маслянистое.
  
  «Нам интересно, Лэнс, — сказал Саттон, доставая блокнот, — не против ли ты пересмотреть один из ответов, которые ты дал мне на днях?»
  
  Который из?
  
  Тот, который гласил: «Нет, у меня нет другого автомобиля».
  
  Ледвич угрюмо покраснел. Моя сестра. Глупая сука.
  
  Почему у нее должны быть проблемы из-за тебя, Лэнс?
  
  Смотри, он был незарегистрирован, мне еще двенадцать месяцев не разрешат водить машину, у нее есть хороший гараж, и я подумал, а почему бы не оставить его у нее дома.
  
  Ваше сердце, должно быть, действительно разбито.
  
  Почему?
  
  Твоя гордость и радость, украденные и уничтоженные вот так.
  
  О, да, сказал Ледвич, как будто он только что вспомнил, что скорбит об этом.
  
  «Вы, кажется, не слишком расстроены, сэр», — сказала Пэм.
  
  Ну, знаешь, страховка это покроет.
  
  Вы уверены в этом?
  
  Ледвич запнулся. Не так ли?
  
  Саттон спросил: Лэнс, ты заплатил кому-нибудь, чтобы он сделал это за тебя?
  
  Что делать?
  
  Украдите и сожгите свой Паджеро.
  
  Господи, нет.
  
  Это справедливое предположение.
  
  Я не слежу.
  
  Волокна мертвых девушек в «Паджеро», полиция проверяет шины, и лишь вопрос времени, когда тебя поймают. Вы, должно быть, паниковали и вам нужно было срочно избавиться от улик.
  
  Ты хватаешься за соломинку, приятель.
  
  Он был слишком дерзок, как будто некоторые из его забот недавно остались позади. Пэм нашла в себе смелость сказать: «Давайте предположим, что вы здесь жертва, мистер Ледвич». Было ли в вашем Паджеро что-то особенное, что могло бы объяснить, почему его украли, или что-нибудь, что могло бы помочь нам определить, кто его украл? Аксессуары, проигрыватель компакт-дисков, предметы, оставленные внутри, что-то в этом роде?
  
  Ледвич снова вытер ладони. Нет, мне нечего скрывать.
  
  Это был странный ответ. Пэм настаивала: «Никто не советовал вам это делать, мистер Ледвич».
  
  Вы ведете себя так, будто вас больше интересует моя машина, чем кто ее взял. Я имею в виду, Иисус.
  
  * * * *
  
  «Он заведен», — сказала позже Пэм.
  
  Определенно что-то скрывает.
  
  Они допросили соседей, а затем поехали на место ограбления при отягчающих обстоятельствах. «Фэрмонт», принадлежавший пожилому вдовцу из Ватерлоо, был отбуксирован. Там были следователи пожарной и страховой компании, но не владельцы, которые все еще отдыхали в больнице. Пэм шла по дому, пока Саттон разговаривала с одним из конюхов. Она поняла, что ущерб был минимальным: немного ожогов и налет копоти и дыма, так что с помощью воображения она смогла представить комнаты такими, какими они были до пожара. Вульгарная рука украсила это место. Это было похоже на то, как если бы она смотрела журнал о дизайне интерьера в приемной врача: одна суетливая комната перетекала в другую, так что они казались ей до странности знакомыми.
  
  * * * *
  
  Эллен пришла поздно после бесплодного утреннего интервью с другими именами из списка сексуальных преступников. Она была удивлена, увидев джип Риса Хартнетта в здании суда, и, заперев машину, перешла дорогу, чтобы найти его. Он разгружал вентиляционные отверстия в стенах. Привет, сказала она, напугав его.
  
  Привет.
  
  Что ж, пора прекратить такие встречи.
  
  Он нахмурился и повел плечами, как будто она подошла слишком близко и должна была отступить.
  
  «Тебе следует дать себе немного передышки, Рис», — сказала она.
  
  Он пожал плечами. Если я не выполню эту работу, я пропущу другие контракты.
  
  Эллен поняла, что она не объяснила, почему он закончил работу в здании суда и ушел куда-то еще. Это оставило бы дыру в ее жизни. Она больше не обсуждала этот вопрос с Аланом и Ларрейном, но поймала себя на том, что сказала: «Кстати, я решила принять вашу цитату».
  
  Он прекратил свои дела и внимательно посмотрел на нее. С вашим мужем все в порядке?
  
  Это мои деньги.
  
  Просто ради интереса, что цитировали другие компании?
  
  Она на мгновение опустила взгляд и постучала туфлей по гравию. На самом деле я ни к кому больше не обращался.
  
  Чтобы успокоить вас, сказал он, причина, по которой у меня всегда есть работа, заключается в том, что я цитирую низкие цены.
  
  «Я могу дать вам залог наличными», — сказала она. Поможет ли это?
  
  Помогите мне с налоговым инспектором. Он поднял обе руки. Упс, забудь, что я это сказал.
  
  У всех нас есть проблемы с налоговым инспектором Рисом.
  
  Ага. Послушайте, залог не понадобится. Заплати мне в конце.
  
  Эллен подумала: «Какой глупый разговор». Он, должно быть, думает, что я глуп. Это потому, что мы не знаем друг друга. Мы стоим здесь, на открытом месте, хотя нам следовало бы находиться где-нибудь в тихом уголке.
  
  Что ты скажешь на обед в пабе? — сказала она, стараясь, чтобы это было светло.
  
  Он долго смотрел на нее, затем посмотрел на землю. Сейчас?
  
  Дай мне десять минут.
  
  Тогда увидимся, сказал он.
  
  * * * *
  
  Пэм Мерфи вернулась со Скоби Саттоном и обнаружила Джона Танкарда, ожидающего ее на пассажирском сиденье дивизионного фургона.
  
  Подлизываешься к CIB, Пэмми?
  
  Она проигнорировала его и поехала на фургоне на воскресный рынок, стоявший на автостоянке напротив теннисных кортов Ватерлоо. Сообщений о продаже краденого не поступало, но все же полиция была вынуждена провести обход рынка. Пэм припарковала фургон под эвкалиптом и вышла из него, оставив Танкарда распростертым на пассажирском сиденье. Раньше, до кампании по распространению листовок, он бы измерял толщину протектора шин на автостоянке, наклеивал на лобовые стекла предупреждения о нарушениях правил дорожного движения, обычно досаждая туземцам. Не сейчас. Слишком много ощутимой ненависти витало в воздухе всякий раз, когда он показывал свое лицо публично.
  
  Она увидела Дэнни Холсингера и приблизилась к нему. Дэнни и его мать каждое воскресенье держали ларек, продавая связанные крючком шали и салфетки, плетеные держатели для веревочек для подвешивания растений, чехлы для грелок, чехлы для чайников и другие суетливые розовые вещи, которые, конечно, никому не нужны. не жарким воскресным утром.
  
  Когда мать ушла из пределов слышимости, Пэм сказала: «С завтрашним Новым годом, Дэнни».
  
  Удивленный, он сказал: «Да».
  
  Вчера возле ипподрома был агбург. Скорее противный. Что это за слово?
  
  Дэнни выглядел раздражённым. С другой стороны, он всегда нервничал в присутствии учителей, полицейских, священников и всех, кто имел над ним власть. Я не в этом заинтересован.
  
  Я не говорил, что ты был. Ты одиночка, Дэнни. Но слышали ли вы где-то шепот? Ищем двух мужчин, одного большого, другого примерно твоего размера. Они угнали Паджеро. Поджег его вчера вечером, возле шоссе.
  
  Это был не я.
  
  Дэнни, расслабься. Просто держи ухо востро, хорошо?
  
  Затем мать вернулась с охапкой суетливых одеял из багажника своей машины, и Пэм побрела к ларьку с органическими продуктами, думая, что может купить немного помидоров. Рядом стоял фургон с пончиками. Она остановилась и купила пару для Джона Танкарда.
  
  Она вернулась в дивизионный фургон, пробираясь среди оставшихся прилавков. Откуда они взяли свои вещи, весь этот хлам, половина старых, половина новеньких, сделанных из дешевого металла и пластика где-то в Китае? Игрушки. Инструменты. Бытовые гаджеты. Она не видела, чтобы в Ватерлоо кто-нибудь организовывал поездку за покупками в Китай. Значит, это были обанкротившиеся акции, проданные на аукционе, за исключением вещей ручной работы, джемов, салфеток и цветных украшений из бисера.
  
  Кружка не двинулась с места. Голодный?
  
  Он открыл глаза. Мерф. Ты кукла.
  
  Пэм пристегнулась, завела двигатель, грустно глядя на него. Это не из приятных зрелищ.
  
  С набитым ртом и сахаром на подбородке он спросил: Куда теперь?
  
  «Это Паджеро», — сказала Пэм.
  
  Какого черта? Оставьте это CIB.
  
  В CIB думают, что что-то пахнет не так.
  
  Крупный детектив занимается этим делом.
  
  Пэм проигнорировала его. Этим утром Джинджер была такой милой. Он отвез ее к себе домой и аккуратно вмассировал ей в челюсть странный, дурно пахнущий крем. Сказал, что это экстракт папайи и он творит чудеса. Она все еще ждала.
  
  Они ехали молча, пока Танкард не напрягся, как охотничья собака. Проверьте это. Сломан задний фонарь.
  
  «Это довольно типично», — подумала Пэм. Одинокая дорога, одинокий, уязвимый автомобилист. Оставь это, Танк.
  
  Да, ну, мы все знаем о тебе, ты мягок к местным.
  
  Пэм проигнорировала его. Танкард продолжал: Знаешь, в чем твоя проблема? Ты сноб.
  
  Сначала я мягок к местным жителям, теперь я сноб. Что это?
  
  Никогда не увидимся в пабе. Вы не смешиваете. Что ты?
  
  Я не ты, Танк, это все, что имеет значение. Вы хотите, чтобы мир был похож на вас, и, честно говоря, это ужасная мысль.
  
  Местонахождение Паджеро было легко найти: небольшой участок почерневшей травы, выжженных деревьев и столбов забора. Фермер, возвращавшийся домой из паба после матча по крикету поздно вечером накануне, увидел пламя и потушил его с помощью огнетушителя, который держал в своей машине.
  
  Рядом стоял белый седан. Мужчина в рубашке с короткими рукавами фотографировал. Пэм подошла к нему и спросила: «Могу ли я спросить, что вы делаете, сэр?»
  
  Мужчина выпрямился. Ему было около сорока, он выглядел спокойным и неторопливым. Страховка, сказал он.
  
  Пэм кивнула, затем посмотрела на сгоревшую траву. Где машина?
  
  Отвезли в полицейский гараж, мужчина полчаса назад посмотрел на часы. Я еще раз все рассмотрел. Сейчас я осматриваю место происшествия.
  
  Они стояли вместе в задумчивости. По обе стороны дороги стояли папоротник-орляк, заросли ежевики, райграс и эвкалипты, но здесь был только участок пепла размером с комнату, усеянный кусками расплавленного стекла и пластика, кое-какими остатками электросхемы и четырьмя мелкими кусками. скульптуры из проволоки — все, что осталось от шин. По периметру были разбросаны бутылки, банки из-под напитков и пачки сигарет, как будто тот, кто поджег «Паджеро», стоял там и злорадствовал.
  
  — Мы получаем парочку таких в месяц, — сказал страховой следователь. Это стало подражанием.
  
  И летняя вещь, сказала Пэм.
  
  Да, всеобщее безумие.
  
  Импульсивно, Пэм собрала новые на вид банки, бутылки и пачки сигарет, взяла их кончиком ручки и запихнула в большой пластиковый мешок для улик. Она сделала паузу. Это были внутренности автомобильного телефона?
  
  «Ты чертовски злишься», — сказал Джон Танкард, когда Пэм снова оказалась за рулем. Вы хотите дать себе отдых, иначе получите повышение.
  
  * * * *
  
  В течение дня Дэнни обнаружил, что все его пальцы — это большие пальцы. Он ронял монеты, не мог открыть бумажные пакеты, пролил кофе из термоса на один из чайных наборов своей матери, стоявший на козлах, как раз в тот момент, когда кто-то собирался его купить.
  
  Что, черт возьми, на тебя нашло?
  
  Прости, мама.
  
  Слушай, отойди погуляй, убери от меня волосы.
  
  Прости, мама.
  
  Он последовал ее совету и пошел по велосипедной дорожке. По правде говоря, его нервы были на пределе. Вчерашний трюк Джоликса: он избил этих людей, а затем преследовал Шейлу на ее «Мерседесе» только потому, что она показала ему палец. То, как он кричал: «Я убью эту пизду, я убью эту пизду», — плевался в Паджеро. После этого он просто ехал и ехал часами, рискуя быть обнаруженными, но ему было наплевать, он был так взволнован.
  
  Кульминацией стала парковка Джолича на проселочной дороге и использование автомобильного телефона Паджероса, чтобы позвонить одному из своих тяжелых товарищей, чтобы тот приехал и забрал их.
  
  Дэнни не понял. Они ждали там, на грунтовой дороге, Йолич, массивная темная фигура в тусклом свете луны, и он спросил: «Почему мы не можем просто выбросить его возле дома и пройти остаток пути пешком?»
  
  Потому что, сказал Йолич.
  
  Дэнни вскоре понял. Когда помощник капитана, Крейг Оливер, приехал на своем фургоне с несколькими консервными банками из паба, Джолич поджег Паджеро. Они стояли там, все трое, и смотрели, как оно горит.
  
  А теперь эта молодая полицейская появилась, как будто что-то знала.
  
  Неудивительно, что его нервы были на пределе.
  
  * * * *
  
  МакКуорри пришел в пять часов, поздравил их с Новым годом и предложил провести краткий мозговой штурм по делу. «Это больше похоже на мозговой штурм, чем на мозговой штурм», — подумал Чаллис, когда часы на стене показывали пять тридцать, шесть, шесть тридцать. Вечером воскресенья, в канун Нового года, он увидел, насколько все были деморализованы. Как только МакКуорри вышел из комнаты, он комично на цыпочках подошел к двери, высунул голову в коридор, посмотрел налево и направо, вернулся в комнату и закрыл дверь, его лицо изображало пантомиму подрывных намерений. Хорошо, они посмеялись, расслабились.
  
  «Я знаю, что у вас у всех есть семьи, к которым можно пойти, — сказал он, — но если кто-то хочет остаться, чтобы быстро перекусить, макаронами и стаканом-другим красного красного, это мой крик».
  
  Он смотрел, как они разворачиваются. Все, кроме пары, потянулись к телефонам, чтобы позвонить домой: некоторые спорили, другие умоляли и извинялись. К семи часам они уже сидели в бистро с видом на пристань. Они были шумными, их способ избавиться от МакКуорри, жестоких смертей и жизненных неудач. Чаллис почувствовал, как его напряжение ослабло. Он знал, что в конце концов его детективы станут немного более сплоченными и будут работать вместе немного лучше. Также было напоминание о том, что они не так уж сильно отличаются от других наемных работников, имеющих право на вечеринку друг с другом и с боссом.
  
  В какой-то момент Эллен Дестри прорычала ему на ухо: «Когда ты снова возьмешь меня на полет?»
  
  В любое время, когда вам нравится.
  
  После этого я не пользовался популярностью дома.
  
  Почему?
  
  Алан думает, что теряет меня.
  
  Потерять тебя из-за меня?
  
  Теряю меня вообще, сказала Эллен.
  
  После молчания она сказала, наклонившись к его уху, Хэл, ты когда-нибудь изменял своей жене?
  
  Чаллис отвернулась от нее, подняв одну бровь. Элли, кажется, я помню, что все было наоборот.
  
  Слишком поздно она поняла, что сказала. Молодец, Эллен. Говоря гипотетически, Хэл, который прекрасно слетел с языка, говоря теперь гипотетически, думаешь ли ты, что у большинства пар есть искушение сбиться с пути? Она встряхнулась, пытаясь сосредоточиться на нем. Гипотетически говоря.
  
  Ты злишься, Элли.
  
  Она качнулась назад. Так что, если я? Я имею право.
  
  Конечно, да.
  
  Я начал в обед. Она ткнула его в грудь. Однажды мы увидим тебя пьяным.
  
  Как насчет сейчас? — сказал Чаллис и почувствовал, как усмехается и скатывается в кресло.
  
  * * * *
  
  Пэм Мерфи почувствовала, что резко проснулась, когда ответ ясно лежал перед ней. Когда она осматривала сгоревший дом, ей напоминали не журнальные фотографии, а настоящие фотографии, разложенные на прилавке магазина. Она снова закрыла глаза, мысленно собирая дело воедино. Она отнесет его сержанту Дестри; если повезет, ее допустят к аресту. Сон больше не приходил. Когда утренний свет начал проникать в ее комнату, она вышла из дома и спустилась через дюны к пляжу, где вода и большой мир были неподвижны, и она почувствовала, как ее покалывает, как у охотника.
  
  * * * *
  
  Семнадцать
  
  
  
  сегодня, 1 января. Когда Пэм Мерфи пришла на дежурство, она пошла прямо к сержанту Дестри с фотографиями с места преступления и сказала: «Сержант, я думаю, что за этим ограблением при отягчающих обстоятельствах стояла Мэрион Нанн.
  
  Дестри долго и полувесело смотрел на нее. Нет ничего лучше, чем засадить Мэрион Нанн, но сначала тебе придется меня убедить.
  
  На днях нас с Джоном Танкардом вызвали в фотоателье, потому что менеджер беспокоился о некоторых фотографиях, которые он только что проявил. Это были снимки дома изнутри и снаружи, заказчиком была Мэрион Нанн. Позже, когда я шел по агбургскому дому, он показался мне каким-то знакомым. Вчера вечером я тронулся.
  
  Какое отношение Мэрион Нанн имеет к этому дому?
  
  Её фирмы продают это, сержант. На переднем заборе висит вывеска аукциона. Никто не будет сомневаться в том, что ее фирмы продают им свое жилье, а она там делает фотографии, которые, по их мнению, будут использоваться в рекламе.
  
  Если они не используются для рекламы, то для чего?
  
  Я думаю, у Мэрион Нанн есть сообщник. Она дает ему фотографии, и он использует их, чтобы спланировать, как он совершит кражу со взломом.
  
  Как выглядели фотографии?
  
  Не тот вариант, который вы обычно принимаете, пытаясь продать дом. Были кадры задней двери, окон, внутренние кадры стеклянных шкафов с ее отражением в стекле, сигнализация и так далее, и тому подобное.
  
  Возможно, их взял младший из ее офиса, поэтому они выглядели дилетантскими.
  
  Мэрион Нанн отдала их на разработку, сержант.
  
  Но это не доказательство того, что она их взяла. И разве владельцы не с подозрением отнеслись бы к тем кадрам, которые она делала?
  
  Я проверил дату в своем блокноте. Когда фотографии отправили на проявку, владельцы уже были на Бали четыре дня. Если бы она продавала им дом, у нее бы был ключ.
  
  Хорошо, скажем ради аргумента, что за этим стояла Мэрион Нанн . Кому она отдает фотографии?
  
  Кого-то, кого она защищала в прошлом.
  
  Может быть. Позвольте мне кое-что проверить и обсудить это с инспектором Чаллисом.
  
  Так ты думаешь, у меня что-то есть, сержант?
  
  Это самая хорошая теория из всех, что я слышал в последнее время.
  
  * * * *
  
  Итак, на следующее утро Пэм вызвали в офис сержанта Дестри и сказали: «Раз уж вы так заинтересованы, я организовал для вас некоторую работу для CIB по этому ограблению при отягчающих обстоятельствах». Мне сказали, что ты нашел остатки автомобильного телефона там, где сгорел Паджеро?
  
  Да, я
  
  Свяжитесь с Ледвичем, узнайте номер автомобильного телефона и посмотрите, какие звонки поступали по нему, скажем, с полудня до полуночи в субботу.
  
  С ней все было в порядке, Дестри, но, как и любому высокопоставленному человеку, ей немного не хватало любезностей. Она уже отвернулась, чтобы открыть одну из папок на своем столе. Если бы Пэм не повернулась и не ушла сейчас, Дестри, скорее всего, поднял бы глаза и спросил: «А было что-нибудь еще?»
  
  Было еще кое-что, Мэрион Нанн и фотографии, но Пэм вышла в коридор и отправилась искать незанятый настольный телефон.
  
  Лэнс Ледвич не был в восторге, услышав от нее известия. Число? Почему? Я видел то, что осталось от моей машины, черт возьми. Что вам даст номер телефона?
  
  Мистер Ледвич, тот, кто его украл, возможно, воспользовался автомобильным телефоном, чтобы кому-то позвонить.
  
  Мне это не нравится. Я не вижу, что это необходимо.
  
  Мистер Ледвич, кого вы обманываете? Ты ездил на Паджеро, несмотря на запрет, так? Сейчас меня это не волнует, и я не могу это доказать. Мне просто нужен номер телефона машины. Мы надеялись, что тот, кто угнал твою машину, сделал несколько звонков.
  
  Ледвич долго думал об этом. «Возможно, он не хочет, чтобы мы узнали, кому он звонил», — подумала она. Наконец он сказал: «Достаточно справедливо», и через несколько минут возобновил работу, чтобы назвать номер. Понял?
  
  Понятно.
  
  Все будет просто, не так ли?
  
  Что вы имеете в виду, сэр?
  
  Страховка и все такое. Автомобиль был украден у меня честно. Я имею в виду, я не знаю, кто и почему.
  
  Мы изучаем это, сэр, вот и все удовлетворение, которое Пэм была готова доставить ему. Если эта работа развивала инстинкты, то ее работа была звонкой в колокола.
  
  Но она отложила это и позвонила в телефонную компанию. К обеду она установила, что до полуночи субботы на автомобильный телефон Ледвича было сделано три звонка. Первые два, сделанные с 9 утра до полудня, предназначались для небольших видеотек. Пэм набрала третий номер. Звонок длился некоторое время. Ответивший голос был угрюмым, торопливым, откушенным, и Пэм попросила его повторить.
  
  «Отель нефтеперерабатывающий завод», — сказал я. Слушай, ты звонил мне, помнишь?
  
  Пэм объяснила, кто она такая, и сказала: «Интересно, можете ли вы мне помочь со звонком на этот номер поздно вечером в субботу?»
  
  Мужчина засмеялся. Вы, должно быть, шутите. Это главный бар. Знаешь, сколько звонков мы получаем здесь?
  
  Вы работали в баре в субботу, сэр?
  
  Мне? Ни за что. Сейчас утро, да? Ну, я работаю по утрам.
  
  Не могли бы вы сказать мне, кто работал в баре той ночью?
  
  Подожди, подожди, и Пэм вздрогнула, когда трубка на другом конце провода с грохотом ударилась о твердую поверхность, вероятно, о бар.
  
  Она подождала несколько минут. Мужчина вернулся с именами двух женщин и одного мужчины.
  
  У вас есть их домашние телефоны, сэр?
  
  Не могу вам помочь, извините. Попробуйте прочитать книгу, но имейте в виду, что вчера вечером они работали, поэтому сейчас они будут спать.
  
  Пэм сопоставила имена и номера телефонов со списками телефонной книги и нашла адреса всех троих. Она подождала до полудня, прежде чем постучать в двери.
  
  По первому адресу, квартире на первом этаже в небольшом квартале за торговым центром в Ватерлоо, веселая женщина сказала ей, что Лав, как правило, слишком занята, чтобы обращать на нее внимание. Конечно, иногда кто-то хочет поговорить с кем-то из завсегдатаев.
  
  Вы помните, звонил ли кто-нибудь из ваших постоянных клиентов той ночью?
  
  Нет.
  
  По следующему адресу, деревянному дому, окруженному сорняками за аэродромом Ватерлоо, она узнала еще меньше. Не знаю, извини, сказал бармен.
  
  Это будет поздний вечер, около одиннадцати.
  
  Бармен зевнул и почесал живот. Я всегда позволяю кому-то другому ответить на него.
  
  Мужчина, вероятно, хочет поговорить с одним из ваших постоянных клиентов.
  
  Слушай, попробуй девушек, работающих со мной. Возможно, кто-то из них взял это, Лиз или Рина.
  
  Я разговаривал с Риной. Нет, уходи.
  
  Дверь начала закрываться. Попробуйте Лиз.
  
  Пэм засунула ногу в щель. Вам поступил личный звонок, сэр?
  
  Мне? Мне никто не звонил.
  
  Дверь закрылась, и Пэм посмотрела на сорняки и подумала, что бармен, вероятно, прав.
  
  Лиз у входной двери своего дома в поместье Сивью сказала: «Поздний вечер?»
  
  Четыре минут одиннадцатого.
  
  У нас не так много звонков. Давайте посмотрим . . .
  
  «Звонок либо персоналу отеля, либо одному из ваших клиентов», — сказала Пэм. Скорее всего, мужчина.
  
  Таких было два или три.
  
  Вашим покровителям?
  
  Да.
  
  Можешь вспомнить кто?
  
  Лиз рассмеялась. В субботу вечером мы приглашаем заядлых завсегдатаев, отдыхающих, местных жителей, чтобы поесть и выпить, а также посетить команды по теннису и крикету. Дай мне день или два. Оно придет ко мне.
  
  Когда Пэм отвернулась, Лиз сказала: «Эти двое уже сильно притихли».
  
  В замешательстве Пэм остановилась и спросила: «Люди, с которыми ты работаешь?»
  
  Нет-нет, эти два копа, Кружка и тот другой. Они держат головы опущенными.
  
  Пэм не хотела, чтобы она находилась в офсайде, но уютная беседа о ван Альфене и Танкарде была бы равнозначна предательству линии, проведенной, когда ее отправили в Ватерлоо, поэтому она ничего не сказала, просто кивнула, уклончиво улыбнулась и подошла к фургону. .
  
  «Хорошо знать, что ты рядом, Пэм», — крикнула ей вслед женщина.
  
  Пэм не помнила, чтобы когда-либо видела ее раньше.
  
  * * * *
  
  Телефон у Холсингеров звонил редко, и поэтому, когда он зазвонил во вторник утром, Дэнни сказал матери: «Если это Джолл, скажи ему, что меня здесь нет». Скажи ему, что я уехал на несколько дней.
  
  «Этот идиот», — сказала его мать.
  
  Она взяла трубку. Дэнни ждал, переступая с ноги на ногу на кухне. По тому, как его мать взглянула на него тогда, он понял, что на связи был Йолич. «Не здесь», — сказала его мать. Не знаю, когда он вернется. Бригадир дал ему отпуск до конца недели, и он уехал к своей тёте в Сидней. Скажи ему сам, сказала она наконец и положила трубку.
  
  Ты хочешь, чтобы тебе читали в голове, болтаясь с этим придурком.
  
  Мам, я собираюсь к Меганс.
  
  Еще один идиот.
  
  Меган была одна. Дэнни сказал: «Почему бы нам не отправиться вместе в какое-нибудь новое место?»
  
  Что ты имеешь в виду?
  
  «В сторону Кэрнса», — сказал Дэнни. Серферский рай. Один из них.
  
  Просто так. Бросайте работу, маму, друзей и просто уходите.
  
  Не навсегда, просто, знаете ли, на какое-то время.
  
  Меган подозрительно посмотрела на него. У тебя проблемы или что?
  
  Мне? Нет.
  
  Ты мог бы обмануть меня. Что-то происходит, и я хочу знать, что.
  
  Ничего, я вам говорю.
  
  Это Бойд Джолик? Могу поспорить, что это так. Во что он тебя втянул?
  
  Дэнни пожевал нижнюю губу. Говорю тебе, Миг, он сумасшедший.
  
  Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю. Что он заставил тебя сделать сейчас?
  
  Ничего. Но он сумасшедший ублюдок. Начнем с того, что он безумен .
  
  Пальцы Меган коснулись тонкой золотой пряди на ее шее. Дэнни подарил ей его в прошлое воскресенье. Простой, элегантный, стильный, но теперь он казался тяжелым и грязным, как будто на шее у нее была собачья цепь. Она сняла его. Где ты это взял?
  
  «Купил его в Майерсе», — быстро, как вспышка, сказал Дэнни. Слушай, если он придет меня искать, скажи ему, что ты меня не видел. Скажи ему, что я куда-то ушел.
  
  Она уставилась на него. Типа где?
  
  Дай нам передохнуть, Миг. Я боюсь этого ублюдка. Я хочу какое-то время держаться от него подальше.
  
  Мне это не нравится.
  
  Итак, что вы думаете? Кэрнс? Нуса? Серферы?
  
  Дэнни, я не ухожу. Ты иди, если хочешь.
  
  Дэнни снова пожевал губу. Когда он обнял ее, она оттолкнула ее.
  
  Давай, Миг, побыстрее, пока твоя мама не пришла домой.
  
  Это все, на что я годен, верно?
  
  Вот что я вам скажу, у меня есть это видео, которое мы можем посмотреть, оно поднимет нам настроение.
  
  Она нахмурилась. Что за видео?
  
  Вы увидите.
  
  Через несколько минут она отстранилась от него и потянулась за пультом дистанционного управления. Это отвратительно. Это больно. Как ты мог? Как ты мог подумать, что меня заведут такие вещи? Боже, Дэнни.
  
  Даже Дэнни, казалось, был ошеломлен увиденным.
  
  * * * *
  
  В тот же день ван Альфен сказал Кларе: «Все, все готово». Санта больше не придет.
  
  Взгляд, которым она наградила его, сказал ему, что он только что показал свое истинное лицо, и когда она вывернулась из его рук, он оказался в глупой схватке с ней, состоящей из попытки обнять и утешить ее с его стороны, и ярости на ней. ее. Он хотел, чтобы она хотела его так же сильно, как он хотел ее. Он хотел, чтобы она прислушалась к суровому разуму, отказалась от кокаина и нашла в нем свой спасательный круг.
  
  Но в конце концов она стряхнула его и закричала на него, наклонившись вперед в талии и подставив к нему свое полное ненависти лицо. Ты думаешь, что ты здесь, чтобы спасти меня, да? Думай, я растаю в твоих объятиях. Мне придется чертовски тяжело, приятель, я тебе говорю. В корне вы ниже среднего. Так что, если ты не можешь нанести мне больше ударов, я пойду в другое место.
  
  Она подошла к шторам и дернула их. Затем она потушила ароматическую палочку в остатках джина с тоником. Свет из окна ярко освещал ее лицо и комнату; суровое суждение о том, во что ввязался с ней ван Альфен.
  
  Он мог видеть иронию. Он только что провел несколько дней своего свободного времени, следя за местным дилером, и, наконец, ему повезло, когда он обыскал пустую квартиру, которую парень посетил дважды подряд. Он нашел тайник с кокаином и амфетаминами, спрятанный над потолочной планкой в ванной. Большую часть он смыл, собрав ровно столько, чтобы заменить то, что вытащил из сейфа для улик. Его чуть не поймали, но дело в том, что его не поймали, и он хладнокровно вернулся к тому старому ощущению возможности покорить мир и победить.
  
  Щелью в броне была Клара.
  
  Вам больше не нужны эти вещи. Вам нужно привести себя в порядок.
  
  Что ты, мой отец? Мой брат? Они оба меня трахнули, так какая разница?
  
  Он поймал себя на том, что отрезал: «Вырасти».
  
  О, это хорошо. Посмотрите, кто говорит.
  
  Он ударил ее, быстрый сильный шлепок по щеке, который откинул ее голову назад и потряс ее. Она была в ярости. Только ради этого я тебя подталкиваю.
  
  Она сказала это раньше, как будто это была ее власть над ним. Да, конечно.
  
  Ты чертовски слаб. Неудивительно, что твоя жена ушла.
  
  Теперь они отмахивались от оскорблений. Ван Альфен почувствовал, как внутри его черепа нарастает давление. Я могу убить тебя, сказал он.
  
  У тебя бы не хватило смелости.
  
  * * * *
  
  Бойд Джолик немного поспал, когда зазвонил телефон. Он проковылял на кухню и схватил трубку, но звонок продолжался, и он тупо смотрел на трубку, прежде чем нашел источник.
  
  Его мобильный телефон лежал на столе рядом с засаленной тарелкой, разобранным карбюратором Холли и промасленной тряпкой. Все его старые отработанные движения, казалось, покинули его, пока он пытался найти нужную кнопку. Ага?
  
  Мне нужно тебя увидеть.
  
  «А, это ты», — пробормотал он.
  
  И мне тоже приятно слышать твой голос, Бойд. Именно то, что нужно девушке после тяжелого дня.
  
  Давно ты не был девочкой, подумал Йолич, почесывая живот и спину. Он начал извиваться, его пальцы шарили под футболкой и тянулись высоко, между лопатками. Когда ты хочешь меня увидеть?
  
  Сейчас. Сегодня вечером. В любое время.
  
  Уменьшив зуд, он посмотрел через комнату на плакат Управления пожарной охраны страны, висевший на стене над его диваном: «ЛЕСНЫЕ ПОЖАРЫ: ВЫ ВЫЖИТЕ?» «Сегодня вечером не могу», — сказал он.
  
  Почему, у вас было лучшее предложение?
  
  Незаконченное дело, сказал Йолич, но рассказал ей об этом позже на этой неделе и прервал ее.
  
  Ему нравилось поддерживать ее желание.
  
  Было четыре часа дня. С таким же успехом он мог бы остаться, раз уж он встал. Разработайте план действий, учитывая, что сегодня вечером он будет один, а этот маленький придурок Дэнни издевается над ним.
  
  * * * *
  
  Тесса Кейн отсутствовала весь день и открыла почту только в пять часов. Был только один предмет. Она сразу поняла, от кого это: те же заглавные буквы, тот же конверт.
  
  Она придавила конверт степлером и открыла клапан ножом для вскрытия писем. Затем, сжав конверт за угол, она вытащила письмо лезвием и обнаружила, что думает о Чаллисе. Она делала это для Чаллиса, скрывая свои отпечатки пальцев.
  
  В письме говорилось:
  
  Врезался в кирпичную стену, да? Поместить меня в слишком жесткую корзину?
  Большая ошибка, ублюдки.
  Я отдыхаю или снова чувствую зуд?
  Это то, что вы должны спросить себя. Людей не волнуют грабители или избалованные богачи. Они хотят знать, безопасно ли их дочерям выходить на улицу в одиночестве.
  
  Тесса рассмеялась. Шед выбил себе нос из сустава. Он хотел вернуться на первую страницу.
  
  Она подняла трубку.
  
  Проклятие. По словам администратора, Чаллис ушел. Не приду снова до утра. Она нашла его домашний номер, попыталась набрать номер и зависла.
  
  * * * *
  
  Телефон звонил, когда Чаллис пришел в тот вечер.
  
  Хэл.
  
  Привет, Анж, сказал он.
  
  Он посмотрел на часы. Семь. Неужели они все уже должны быть в своих камерах?
  
  Хэл, я должен был услышать твой голос.
  
  Как твои дела, Анж?
  
  Не будь таким.
  
  Как что?
  
  Сдержанный. Заткнув меня.
  
  Послушай, Анж, я устал, я только сейчас вошел в дверь. Я разговариваю по телефону в холле, в одной руке портфель. Позволь мне ответить на этот звонок на кухне, ладно?
  
  Ты всегда просто входишь в дверь.
  
  Анж
  
  Мне бы хотелось увидеть ваше место. Я продолжаю пытаться визуализировать это. я
  
  Чаллис пошел на кухню. Он попытался приготовить напиток и сэндвич, но она все еще была там, когда он снял трубку с подставки над верстаком.
  
  Я вернулся.
  
  Для меня это был не лучший день.
  
  Я не ожидал услышать от тебя в такой час, Анж.
  
  Его жена весело ответила, как ребенок, только что пришедший из школы: «Я участвую в спектакле!» Мы репетировали сегодня вечером.
  
  Она рассказала ему об этом. Он думал о своем убийце на шоссе Олд-Пенинсула, и о Тессе Кейн. Он надеялся, что это может быть она, когда услышал телефонный звонок, требующий возместить ущерб.
  
  Или это зависело от него?
  
  В любом случае, он хотел услышать ее низкое рычание себе на ухо.
  
  * * * *
  
  Клара поехала во Франкстон после того, как Ван Альфен оставил ее, где она получила небольшое количество кокаина у островитянина, который позвонил ее сестре. Количество было небольшим, но цена была высокой, и он предложил ей более выгодную сделку на героин, сказал, что он чистый и его много, но она сказала ему, что не прикасается к этому веществу. Затем двое полицейских из велосипедного патруля, похожие на летающих насекомых, проехали по торговому центру, и островитянка убежала, а она развернулась на пятках и нырнула в ближайший магазин. Там были НОВОГОДНИЕ СКИДКИ! расклеивали витрины и продавали компьютеры. Она никогда в жизни не была в компьютерном магазине. Она сказала: «Просто просматриваю», и когда она посмотрела на оборудование и яркие коробки на полках, она почувствовала себя напуганной, невежественной, проигнорированной, брошенной в жизни, и ей не терпелось уйти оттуда. Она пошла прямо к своей машине, выпила три порции кокаина и почувствовала себя настолько под кайфом, что не хотела рисковать ехать домой, а вместо этого взяла такси. В «Защите свидетелей» хорошо то, что время от времени там было немного денег, если они ей когда-нибудь понадобятся.
  
  Так что теперь у нее был приятный кайф, но довольно скоро он пройдет. Она знала, что ей снова захочется забить гол, но вряд ли могла вернуться во Франкстон в такой час ночи, в половине третьего ночи. Кроме того, она оставила там свою машину.
  
  Затем фоновые ночные звуки, казалось, изменились в ее сознании, и один из них прояснился как стук шин о гравий за ее окном. Она как раз формулировала свою давнюю поговорку: «Никогда не связывайся с медью», когда где-то в задней части дома разбилось стекло.
  
  * * * *
  
  Восемнадцать
  
  
  
  Это была ночь жарких северных ветров, еще жарче там, где они проходили над пылающими балками крыш. Искры сыпались из горящего дома, и некоторые из них оседали тут и там в высокой траве, которую не скосили, несмотря на просьбу графских инспекторов. Небольшие ожесточенные фронты огня слились в одно, пожирая траву, а затем захваченные верхушки деревьев, и один эвкалипт за другим взрывались в заповеднике между горящим домом и фруктовым садом, который граничил с винодельней на северной границе забора и конюшней сзади. . Садовник услышал своих собак еще до того, как полностью проснулся и смог отличить запах дыма от своих снов и того факта, что его собаки были взволнованы. В конюшнях за оградой восточной границы лошади паниковали, разбудив управляющего конным заводом и его жену. Они вышли на улицу и увидели фронт огня, жадно накатывающийся на спящее побережье, словно приливная волна. Эвакуируюсь. Эвакуируюсь.
  
  * * * *
  
  Было слишком жарко, чтобы спать. И слишком шумно. Пензанс-Бич разросся сотнями: казалось, семьи приезжали в свои пляжные хижины на четыре недели, люди разбивали палатки, люди искали вечеринки, чтобы провести время. Пэм поймала себя на мысли о Джинджер. Если бы у нее хватило смелости, если бы он жил дальше по улице, а не дальше по побережью, она бы прокралась вниз и постучала в окно его спальни. Она стояла на террасе своего арендованного дома и нюхала ветер.
  
  Дым.
  
  Телефон зазвонил.
  
  Пэм? Эллен Дестри. Я заберу тебя через пять минут.
  
  * * * *
  
  На этот раз Тесса Кейн лежала в постели Чаллиса, не могла заснуть и хотела пойти домой. Теперь она знала, каково ему было в тот первый раз, когда он попытался ускользнуть от ее кровати. Она взглянула на него. Он тоже не спал. Они не хотели снова заниматься любовью. Они невзлюбили друг друга именно в тот момент. Они не хотели быть вместе. Им хотелось дневного света и побыть наедине. Это были временные чувства, и они пройдут, но сейчас они причиняли вред.
  
  Иди, если хочешь.
  
  Я думаю, что мог бы. Она начала одеваться.
  
  Я сделаю тебе чашку чая.
  
  Хэл, сейчас два часа ночи.
  
  У вас впереди тридцать минут езды.
  
  Нет чая, спасибо. Спасибо за мысль.
  
  Когда она оделась, он сказал: «Нет больше писем от нашего мужчины?»
  
  Она искала серьгу. Я бы сказал вам, если бы они были.
  
  Он кивнул. А как насчет Джулиана Бастиана? Оказывалось ли на вас какое-либо давление, чтобы вы отказались от этой истории?
  
  Давление со стороны кого?
  
  Леди Бастиан. Ее высокопоставленные друзья.
  
  Она остановилась, чтобы посмотреть на него. Нравится МакКуорри? Вы сейчас на его стороне?
  
  Господи, нет, сказал он. Я думаю, что обвинения следует восстановить против этого маленького придурка.
  
  Она засмеялась. Могу ли я процитировать вас?
  
  Сначала зазвонил его мобильный, затем ее.
  
  Огонь.
  
  * * * *
  
  Йолич потерял сознание, увидев пламя. Его кожу покалывало. Он задыхался. Странный приятный электрический жар возник в паху и распространился вверх, к горлу. Ему ужасно хотелось рутироваться. Держа шланг пожарной машины CFA, Йолич был мстительным королем полового акта.
  
  * * * *
  
  Джон Танкард находился на Майерс-роуд, его патрульная машина была припаркована крест-накрест, а в темноте мигали аварийные огни. В это время ночи было не так уж много нормального движения, но увеличилось количество гулей и зевак, привлеченных сиренами, вертолетом службы экстренной помощи и предупреждением об эвакуации домовладельцев к югу от Майерс-роуд. К нему несся «Триумф». Он взмахнул фонарем и высоко поднял руку в перчатке, чтобы остановить его, указывая на Квартерхорс-лейн, объезд, который отвлечет все движение от пожара. Но это был чертов Чаллис. С ним была Тесса Кейн.
  
  Простите, инспектор. Проходите.
  
  Спасибо, констебль.
  
  Редактор склонился над Чаллисом. Насколько всё плохо, Джон?
  
  Один дом разрушен, вот с чего все началось. Он быстро распространился, перескочил дорогу в заповедник. Он посмотрел вверх, на красное небо. Этот ветер не помогает.
  
  Есть жертвы?
  
  Некоторых лошадей пришлось перевезти.
  
  Чей дом разрушен?
  
  Танкард обратился к Чаллису за советом. Чаллис сказал: «Все в порядке». Она должна когда-нибудь узнать, и я тоже.
  
  Мы не знаем, кто там живет, сэр. По словам соседей, женщина одна.
  
  С ней все в порядке?
  
  Никаких следов ее, сэр.
  
  Ветер, казалось, изменился, и снова изменился. Их лица были горячими и тяжелыми от дыма. Эш остановился на тыльной стороне перчатки Танкарда. Он смахнул его, испачкав белую кожу. Забавно, он слышал опасность, ветер, пламя, но не видел ничего, кроме свечения вдалеке.
  
  Сэр, я не знаю, насколько там опасно. Мы направляли движение по этой полосе. Там начался пожар, но сейчас там безопасно.
  
  Чаллис перевел автоматический рычаг в положение «Драйв». Нам нужно войти, Джон.
  
  Кружка подумала: «Не называй меня Джоном, придурок».
  
  * * * *
  
  Часть Эллен Дестри чувствовала себя преданной чувством воодушевления и компетентности, граничащего с риском, которое, казалось, порождал в каждом пожар. Все они были равны, мужчины и женщины, полицейские и гражданские лица. Они хорошо работали вместе. Они столкнулись с пламенем и отбили его. Они эффективно общались. Прогульщиков не было. Огни, грузовики, грязные мужчины и женщины в желтых аварийных костюмах, рев горячего ветра, красные угли и прыгающее пламя. Пару раз над их головами взорвались жевательные резинки. Она обнаружила, что помогает Пэм Мерфи раздавать чашки чая, связывать пару обожженных рук, убирать машины и товары с пути пожара, приносить кошку старухи. Часть ее могла понять сентиментальность газетных сообщений о местных катастрофах, когда пожарные, полицейские, работники скорой помощи и простые гражданские лица объединились.
  
  Но другая ее сторона осознавала, что это, по сути, было еще и упражнением для сближения парней. Мужчины обнимали мужчин, а женщины были почетными товарищами.
  
  Потом она узнала, что ей предстоит детективная работа.
  
  * * * *
  
  Чаллис оставила Тессу Кейн в общественном приюте, где один из ее фотографов и двое ее журналистов уже брали интервью у людей, а затем осторожно поехала по Квортерхорс-лейн к дому, где начался пожар. Воздух был дымным и горячим. Тлеющие столбы забора обозначали путь между нетронутым фруктовым садом по одну сторону дороги и пепельной черноземом по другую. Он прошел под горящим деревом. Странно было то, что, поворачивая на подъездную дорожку к разрушенному дому, он увидел следы предыдущего пожара: обгоревшую сосну. Он присмотрелся. Маленький, новый, металлический почтовый ящик на железной трубе.
  
  Он въехал. Эллен Дестри уже была там, глядя на то, что когда-то было фермерским домом, обшитым обшивкой, а теперь превратилось в приплюснутый участок обугленного дерева и искореженной, почерневшей кровли. В одном конце руин одиноко стоял дымоход. Чаллису было очевидно, что пожар начался в доме. Затем ветер принес искры на поросший травой холм за ним, и образовался фронт огня, пронесшийся на юг к придорожным деснам на Майерс-роуд, перепрыгнув через него и захватив природный заповедник. Что ж, природы там больше не было, но пожар удалось локализовать до того, как он достиг дюжины или около того домов к югу от заповедника.
  
  Внезапно Эллен согнулась пополам, кашляя и сплевывая. Ты в порядке?
  
  Она вытерла рот тыльной стороной ладони. Я дышал густым дымом последние два часа.
  
  За ними рухнул кусок крыши. Кес ван Альфен, пинает и тянет.
  
  Оставь это, Ван. Подождите пожарного инспектора.
  
  Здесь жила женщина, сэр.
  
  «Если бы она была дома, она бы этого не пережила», — сказал Чаллис.
  
  * * * *
  
  Ван Альфен был там, когда нашли ее тело или то, что от него осталось. Руины сбили его с толку. Все его чувства были перевернуты. Только почерневший холодильник и кухонная раковина из нержавеющей стали подсказали ему, где именно находится ее тело относительно остального дома.
  
  И пламя схватило ее. Это не было отравление дымом. Если бы это был дым, он мог бы прикоснуться к ней, даже поцеловать ее, потому что ее можно было бы узнать, но он не прощался с этим сгоревшим, сморщенным куском обугленного мяса.
  
  * * * *
  
  Девятнадцать
  
  
  
  рассвет, среда, 3 января. Не успел Чаллис пробыть в сгоревшем доме, как прибыл инспектор пожарной охраны и рассказал ему обо всем.
  
  Я считаю, что очаг огня здесь, у кухонной плиты. Жаркая, сухая ночь, жаркий северный ветер на улице, множество натуральных ускорителей, таких как растительное масло, картонные пакеты с едой, деревянные настенные шкафы. Затем обшивка наружных стен, деревянные балки крыши.
  
  Он указал. Видите это? Открытое окно, создающий сквозняк.
  
  Чаллис сказал: «Откуда ты знаешь, что это плита?»
  
  Смотреть.
  
  Чаллис посмотрел. Плита была такой же черной и искривленной, как и все остальное в руинах.
  
  Видите это? Это остатки кастрюли, жаровни. Это место вашего огня.
  
  Чаллис ушел, задаваясь вопросом, почему жертва готовила в такую жаркую ночь и почему она готовила так поздно ночью.
  
  * * * *
  
  Эллен Дестри взяла за правило всегда выключаться, когда была на работе. Выключите то, что произошло раньше, дома, в спальне или за кухонным столом.
  
  Она позвонила на почту. Умершую женщину звали Клара Макрис. Родом из Новой Зеландии, подумал почтмейстер, судя по акценту.
  
  Это все, что успела сделать Эллен. Она чувствовала, как зло подкрадывается к ней: похищения, женщина, сгоревшая заживо. Она выглянула из окна приемной и увидела Риса Хартнетта, который без особых усилий поднимал и измерял, даже насвистывая, пока работал, в то время как дома у нее был муж, который толстел, потому что пил и весь день сидел в машине дорожного управления. ревновал, потому что чувствовал, что она что-то чувствует к Рису, который уже трижды приходил к дому, измеряя и планируя, и обижался, потому что она зарабатывала больше, чем он.
  
  Направляясь к машине после завтрака, Шед сказала: «Сегодня я опоздаю». Я принесу себе что-нибудь поесть.
  
  Дверь кухни открывалась в навес для машины. Раньше Алан проводил ее туда и поцеловал на прощание. Теперь он даже не удосужился посмотреть на нее. Что бы ни.
  
  Утренний свет струился на кухню, придавая комнате фальшиво домашний вид. Ларрейн все еще лежал в постели. Алан читал « Геральд Сан» и отправлял в рот яйца и бекон. Его усы блестели. После каждого глотка он вытирал его насухо. Эллен стояла в дверях, какое-то время наблюдая, позвякивая ключами. Что это должно означать?
  
  Он посмотрел вверх. Что это значит?
  
  Ты сказал что угодно. Что ты имеешь в виду?
  
  Он пожал плечами и вернулся к завтраку. Ничего не значит. Ты сегодня опоздаешь, купи себе что-нибудь поесть, нам с Ларрейном снова придется платить за себя, так что нового? История этого брака.
  
  Она почти вернулась на стул напротив него. История каждого брака полицейских. Мы знали это, когда начинали. Зрелые взрослые знают, как с этим справиться.
  
  Он рыгнул, нарочито жидкий звук презрения. Зрелый? Какая шутка.
  
  Что это должно означать?
  
  Ты ходишь по дому, как будто у тебя течка, как будто ты подросток, которому впервые сжали грудь.
  
  «Ну, если кто-то их сжимает, то уж точно не ты», — сказала она и вылетела из дома.
  
  Теперь она взяла трубку. Далеко, но она звонила в Новую Зеландию. полиция. Было бы иначе, если бы у Алана было что-то конкретное, чему он мог бы завидовать, но ее обед с Рисом Хартнеттом ни к чему не привел. Сам Рис, казалось, не то чтобы уклонялся, но осознавал, что уместно связываться с замужней женщиной, особенно с той, которая работала полицейским. Гудок продолжался и продолжался. Что касается Ларрейна, ее мнение о Рисе было кратким и точным. Он подонок, мама, и подонок.
  
  * * * *
  
  — Хэл, я заканчиваю в одиннадцать, — сказал патологоанатом.
  
  Прекрасно сказано, Фрейя.
  
  Ты меня знаешь.
  
  Одиннадцать часов. Я буду там.
  
  Вскрытие региона проводилось в небольшой комнате при больнице общего профиля полуострова в Морнингтоне. Когда Чаллис прибыл, с Фрейей Берг в прозекторской комнате была студентка, молодая женщина. Чаллис отступил назад, с носовым платком, испачканным виксом под носом, и наблюдал.
  
  Белый кафель, трубы, шланги, постоянная струйка воды. Патологоанатом и ее ассистент были в зеленых резиновых фартуках и бахилах, а на шеях у них висели защитные очки, защищающие глаза от костных осколков и крови, выбрасываемых электропилой. Стол имел перфорированную желобчатую столешницу из нержавеющей стали, трубы в каждом углу спускались к стокам на полу, покрытом линолеумом промышленного класса. Из шланга капала вода, когда Фрейя Берг врезалась в тело. Над ней неослепляющие лампы. В потолке гудели вытяжки, готовые убрать дурманящий запах содержимого желудка и внутренних органов.
  
  Фрейя сказала:
  
  Большинство жертв пожаров умирают от отравления дымом. Их тела будут целы и узнаваемы, хотя у некоторых могут быть обнаружены поверхностные ожоги, особенно на руках и лице. В этих случаях все доказательства находятся в легких. Если остатков дыма в легких мало, ищите другую очевидную причину, например, недостаточность сердца. Самые неожиданные субъекты могут умереть от сердечной недостаточности в условиях сильного стресса. А вот эти, скажем так, были приготовлены.
  
  Вместе Фрейя и ее помощник начали переворачивать тело на разделочном столе. Два пятна маслянисто-белого цвета в черноте плеча и бедра остановили их.
  
  Ассистент сфотографировал черный бок тела, а затем Фрейя пинцетом отщипала ткань. Ах. Хлопок, я думаю. Ночная рубашка? Футболка? Она лежала на боку, когда пламя наконец достигло ее.
  
  Они завершили переворачивание тела. Фрея начала резать.
  
  Ассистент студента заволновался. «Эпидуральное кровотечение, доктор Берг», — сказала она. Переломы костей. Как будто ее избили.
  
  Патологоанатом терпеливо улыбнулся. Похоже на это, не так ли? Но не спешите с выводами. Одним из последствий сильной жары являются кровотечения и переломы костей.
  
  Чаллис шагнул вперед, все еще держа Викс под носом. Итак, вы говорите, что она просто сгорела заживо.
  
  Только предварительные выводы, Хэл. Я еще не закончил.
  
  Да, сказал Чаллис и толкнул дверь туда, где воздух был пригоден для дыхания.
  
  * * * *
  
  Бойд пришел к ней рано утром, пахнущий сажей, потом и дымом, с каким-то рычащим голодом по ее телу. Мы трахались как кролики. Это была фраза двадцатилетней давности, когда она была студенткой, и каждый новый роман начинался так, горячо и жадно, что едва переводишь дыхание. Она не думала, что когда-нибудь снова обретет такой уровень интенсивности.
  
  Но сейчас было время обеда, и ей нужно было встретиться с клиентами. Бойд лежал распростертым на животе. Он выглядел красиво, если бы был покрыт полосами сажи. Красивая аккуратная задница, красивые ноги и сужающаяся спина, но Боже, затхлый пот, дым, сперма и ее собственный вклад. Шеду пришлось мыться в душе. Он уйдет, когда она вернется сегодня вечером. Ей придется постирать простыни и наволочки и проветрить дом. У нее был красивый дом, и столкновение между ним и тем, что олицетворял Бойд Джолик, всегда озадачивало и волновало ее.
  
  * * * *
  
  Пэм Мерфи нашла Танк в столовой. Я только что видел Ван Альфена. Он хочет, чтобы мы постучали в дверь Квортерхорс-лейн. Кажется, никто ничего не знает о женщине, которая обгорела прошлой ночью.
  
  Кружка положила в рот рис и задумчиво жевала. Но Ван знает ее.
  
  Он?
  
  Ага. Он заходил туда несколько раз. Ее почтовый ящик сгорел. Он знает ее.
  
  Есть знание и есть знание.
  
  О, очень глубоко, Мёрф. Вы, должно быть, из умной семьи или что-то в этом роде.
  
  Послушайте, тот факт, что ван Альфен видел ее, когда ее почтовый ящик сгорел, не означает, что он знает, откуда она родом или кто ее семья. Вот что нам предстоит выяснить.
  
  Кружка соскребла остатки еды со своей тарелки. Я уверен, что ты прав.
  
  Пэм вела машину. Рядом с ней Кружка зевала.
  
  Вчера вечером я управлял движением транспорта. Даже домой не пошел. Принял душ и переоделся на вокзале. Боже, я в шоке.
  
  «А я нет», — подумала Пэм. Я тоже работал всю ночь, но это не в счет. Что вы думаете? — спросила она. Было ли это случайно?
  
  Танкард пожал плечами. Не мог сказать. Они считают, что все началось на кухне.
  
  Некоторое время спустя, когда они свернули на Квотерхорс-лейн, Пэм наклонилась вперед, чтобы посмотреть, и спросила: «Что происходит?»
  
  По меньшей мере дюжина автомобилей была припаркована вдоль линии забора по обе стороны Квортерхорс-лейн, ограничивая движение одной узкой полосой гофрированной, выбоинной грязи.
  
  Зеваки, — презрительно сказал Танкард. Гули.
  
  Подойдя к руинам, они увидели людей с камерами. По крайней мере дважды, подумала Пэм, их фургон был сфотографирован, когда он проезжал по аллее машин и свернул на подъездную дорожку к сгоревшему дому. Кружка опустила окно и закричала: «Разве вам, народ, нечем заняться?»
  
  Это свободная страна.
  
  Пэм опустила окно. Проходите, пожалуйста, иначе вас арестуют за препятствование.
  
  Преследование со стороны полиции.
  
  «Да, я тоже тебя люблю», — пробормотала Пэм, идя по подъездной дорожке между небольшими выжженными кустами кипариса. Боже, они тоже здесь.
  
  Две женщины направили свои камеры на волонтера CFA, который был одет в полный комплект пожарной экипировки. Он ухмылялся, его комбинезон выделялся ярко-желтой полосой на фоне обугленных балок и почерневшей кровли.
  
  Из развалин вышел мужчина в огнеупорных ботинках, серых брюках, белой рубашке и каске. Он нес планшет. Здесь это похоже на торговый центр на Бурк-стрит. Он бросил презрительный взгляд на волонтера CFA. Чертовы ковбои.
  
  Пэм прочитала удостоверение личности, прикрепленное к поясу мужчины. Он был инспектором пожарной охраны. Ну, уберите всех, сэр.
  
  Спасибо. Раньше я поймал кого-то, кто крал сувениры. Эта женщина могла бы быть вашей старой бабушкой, достающей из пепла керамические куклы.
  
  Сэр, вы нашли что-нибудь, что могло бы сказать нам, кто была жертвой? Есть какие-нибудь документы, ящик для документов, настенный сейф, вообще что-нибудь?
  
  Ничего, сказал пожарный инспектор.
  
  * * * *
  
  Когда Дэнни ехал домой с работы на велосипеде и в два часа ночи проезжал по Квортерхорс-лейн, чтобы быстро поглазеть на сгоревший дом, у Дэнни возникла идея. Все эти машины, все эти люди, которым нечем было заняться, люди, которых он знал… . . Что ж, если бы они были здесь и смотрели на сгоревший дом, они бы не были дома в своих домах, не так ли?
  
  * * * *
  
  Это был молодой Дэнни Холсингер?
  
  Это было.
  
  Вплоть до ничего хорошего.
  
  Держу пари, сказала Пэм.
  
  Я передам по радио и попрошу остальных быть начеку.
  
  Пэм свернула направо, прочь от машин зевак, и проехала треть километра до следующей подъездной дороги, которая привела их к большому деревянному строению в форме беседки. На табличке было написано: «Дегустационный зал».
  
  «Здесь хорошее вино», — сказал Танкард.
  
  Пэм уставилась на него. Понравилось ли ему вино или ему просто нравилось выпить? Женщина обошла здание сбоку. Она была одета в комбинезон и несла небольшую стремянку.
  
  Вы пришли из-за пожара?
  
  Да.
  
  Я мало что могу вам сказать. Мы решили эвакуироваться, на всякий случай. Не вернулся до сегодняшнего утра.
  
  «На самом деле мы ищем информацию о домовладельце», — сказала Пэм.
  
  Ты имеешь в виду Клару?
  
  Да.
  
  Бедная женщина. Какая ужасная вещь. Был ли это несчастный случай?
  
  Мы верим в это. Что вы можете рассказать нам о ней?
  
  Немного. Новозеландка, ей под тридцать. Не думаю, что я когда-либо знал, как ее фамилия, а если и знал, то забыл.
  
  Друзья? Родственники? Что-нибудь подобное?
  
  Не могу вам помочь, извините. Она держалась особняком.
  
  Следующая дорога, ведущая на вершину холма, привела их к большому дому с видом на Ватерлоо и нефтеперерабатывающий завод в заливе. Шторы на всех окнах были задернуты, и на стук в парадную и заднюю двери никто не ответил. Пэм заглянула в щель гаража и увидела новый «Мерседес».
  
  Затем они услышали стук жестяной банки в садовом сарае и наткнулись на пожилого мужчину, заливающего бензин в газонокосилку.
  
  Боже, ты чуть не довел меня до сердечного приступа.
  
  Вы здесь живете, сэр?
  
  Мне? Нет. Я время от времени захожу, косю, поливаю, проверяю, как дела. Почему? Как дела?
  
  Пэм достала свой блокнот. Можете ли вы сказать мне, кто здесь живет?
  
  Стелла Риггс. Она уезжает на несколько дней.
  
  Пэм записала детали, включая напоминание о необходимости вернуться и допросить Риггса. Сэр, вам известно что-нибудь о пожаре на дороге?
  
  Мне? Ничего. Должен ли я?
  
  В нем погибла женщина по имени Клара. Нам очень хотелось найти ее родственников.
  
  Ничего о ней не знаю.
  
  Вы живете здесь, сэр?
  
  Нет.
  
  Пэм многозначительно огляделась вокруг. Я не вижу транспортного средства.
  
  Старик указал на ржавый велосипед. Как вы думаете, что это такое?
  
  * * * *
  
  Дэнни видели перелезающим через забор. Его также видели возвращающимся, на этот раз сержант ван Альфен и констебль в дивизионном фургоне.
  
  Дэнни, мой сын.
  
  Дерьмо.
  
  Теперь посмотри, что ты сделал. Отличный видеомагнитофон, и его приходится ронять в грязь.
  
  Я могу объяснить. Головки нужно почистить, и я просто взял их с собой.
  
  Ван Альфен ударил его, не сильно, но достаточно, чтобы заставить его пересмотреть свою позицию. Что это было, Дэнни? Я этого не совсем уловил.
  
  На глазах Дэнни непрошеные слезы выступили, и он увидел, что то, что они говорили о ван Альфене, было правдой. Не бей меня больше. Я хочу увидеть констебля Мерфи.
  
  Зачем ты хочешь ее увидеть?
  
  Она даст мне иммунитет.
  
  Это громкое слово для такого маленького засранца, как ты. А я как-то в этом сомневаюсь.
  
  Они отвезли Дэнни в участок и предъявили ему обвинение. Но девчонки Пэм Мерфи в участке не было, поэтому Дэнни сказал: «Я хочу позвонить своему адвокату».
  
  Нанн быстро сбился с пути. Там через десять минут. Дэнни не мог в это поверить. Она потребовала времени наедине с ним, и как только дверь закрылась, она сказала: «Ты придурок, не так ли, Дэнни, а?»
  
  Что это должно означать?
  
  Дэнни горячо посмотрел на нее. Считает, что она такая хорошая: вся в обтягивающей юбке и куртке, в портфеле, волосы выглядят так, будто их вымыли и расчесали часами, пахнет, как будто на нее упал флакон духов, на лице отвратительное выражение превосходства. Ты не имеешь права обзывать меня.
  
  Я имею полное право. Как ваш адвокат, я имею все права. Что, по-твоему, ты делал? Широкий дневной свет. У тебя хорошая работа. Неужели тебя это не устраивает? Я не могу тратить все свое время на то, чтобы выручать тебя из неприятностей.
  
  Чертова заносчивая сука. Кем она себя возомнила? Так я выхожу или нет?
  
  Приятель, — сказала Мэрион Нанн, — откровенно говоря, я не могу вытащить тебя отсюда достаточно быстро. Нельзя доверять тому, что ты будешь держать язык за зубами.
  
  Что же это должно было означать? И всё же лучше снаружи, чем внутри.
  
  * * * *
  
  Чаллис поднял трубку звонящего телефона и назвал свое имя. Было шесть часов, и он хотел пойти домой. Чаллис.
  
  Это Фрейя. Есть минутка?
  
  Чаллис откинулся на спинку своего офисного кресла и уставился в потолок. Это звучит как плохая новость.
  
  Это.
  
  Я весь в ушах.
  
  Легкие. Свежий и розовый внутри.
  
  Чаллис положил ноги на край стола. Вы говорите, что она перестала дышать еще до того, как начался пожар.
  
  Я.
  
  Сердце?
  
  С сердцем было все в порядке. Но вы знаете эти переломы костей и кровотечение?
  
  Как я когда-нибудь забуду.
  
  Ну, большинство из них произошло из-за сильной жары, но не все. Сначала ее избили. Другими словами, забит до смерти.
  
  Чаллис попрощался и уставился на стену. Через некоторое время он позвонил в « Прогресс» и сказал Тессе Кейн: «Возможно, вы захотите остановить печатные машины».
  
  И задавался вопросом о его мотивах.
  
  * * * *
  
  Двадцать
  
  
  
  Эллен опоздала в четверг утром. «Чаллисс Триумф» уже стоял на автостоянке, универсал Скоби Саттона, машины, которые, как она узнала, принадлежали прикомандированным офицерам из Роузбад и Морнингтона.
  
  Она обнаружила, что Рис перочинным ножом разрезает ленту вокруг маленькой коробки. Он улыбнулся, но тут же протрезвел и коснулся ее предплечья. С тобой все в порядке?
  
  Она плакала пол ночи. Просто устал.
  
  Скажи мне.
  
  Его большие руки лежали на ее плечах. Она отвела взгляд и сильно моргнула. Ничего страшного, Рис. Я в порядке.
  
  Она почувствовала, как его пальцы расслабились и наконец отпустили ее. Он отвернулся. Справедливо. Не мое дело.
  
  В каком-то смысле так оно и было. Она потянула его обратно и осмотрела его лицо. Она хотела иметь возможность сказать, что у нее была самая ужасная ссора с ее мужем, что ее муж чувствовал страх и угрозу и обвинял ее в том, что ее быстро схватили, потому что она женщина, что она тратит деньги на кондиционер. просто чтобы показать его и трахнуть человека, которого она наняла для установки. Но все, что она сказала Рису Хартнетту, было: «Дома немного напряжённо, вот и всё». Она сделала паузу. Послушай, Рис, я не знаю, как это сказать, извини, но у нас все-таки не будет кондиционера. Его . . . времена неподходящие.
  
  Он отдернулся от нее, мне все равно не нравилось быть в центре внимания неприязни твоего мужа. Или ваши дочери.
  
  Ох, Рис, дело не в этом, это
  
  Я не глупый.
  
  Она посмотрела на его лицо, а затем сказала так твердо, как только могла: «Мне очень жаль».
  
  Он отвернулся и стоял там, окоченевший и раздраженный. Такое случается.
  
  Вы не останетесь без денег?
  
  Сейчас лето. Людям всегда нужен кондиционер.
  
  Это хорошо.
  
  Его стройные пальцы вытащили из коробки небольшой калиброванный инструмент. Я закончу здесь сегодня утром. Просто нужно установить несколько таких термостатов, и все готово.
  
  Они посмотрели на здание суда. «Мне будет не хватать тебя здесь», — сказала она.
  
  Да, ну. . . , сказал он.
  
  Слушай, я чувствую себя ужасно. Она порылась в своем кошельке. Вот сто долларов. Вы часами обмеряли дом, делали расчеты, и все впустую. Назовите это платой за убийство.
  
  Он уставился на деньги. Она сразу поняла, что была некрасивой, и хотела, чтобы земля поглотила ее.
  
  * * * *
  
  Чаллис кивнул Эллен Дестри и подождал, пока она сядет. Он созвал экстренный брифинг, и комната для инцидентов была забита офицерами ЦИБ, всеми доступными сержантами в форме и старшими констеблями.
  
  Он стоял. Мы не снижаем оценку расследования похищения, но до тех пор, пока не появятся новые доказательства или зацепки, мы не можем сделать ничего, кроме как довести до конца то, что у нас уже есть. Тем временем наш пожар на Квортерхорс Лейн. Как вы знаете, теперь официально ведется расследование убийства.
  
  Он указал на фотографию, прикрепленную к стене; тело оказалось блестящим пятном. Жертвой стала некая Клара Макрис. Судя по всему, ее забили до смерти еще до начала пожара. Что касается пожара, то он был преднамеренным, но сконструированным так, чтобы выглядеть случайным, кем-то, кто знал, что делал. Пытался ли он скрыть тот факт, что это было убийство? Получал ли он удовольствие от разжигания огня? В любом случае, нам придется продолжить предположение в сегодняшнем Прогрессе о том, что у нас на руках поджигатель.
  
  Чаллис увидел забавные и понимающие улыбки. «Они знают обо мне и Тессе Кейн», — подумал он. Он продолжал:
  
  Я хочу, чтобы вы еще раз взглянули на любой пожар, который у нас недавно был. Например, множество почтовых ящиков; тот Паджеро, попытка поджечь дом недалеко от ипподрома. Наш поджигатель тоже грабитель? Он обостряется? Есть ли психи, тушащие пожары в местных подразделениях CFA? Обратитесь в отдел по поджогам. Поселились ли в округе известные пироманы? Сержант Дестри подробно проинформирует вас о том, кто и что будет делать.
  
  Итак, мертвая женщина. Клара Макрис. Это все, что мы о ней знаем. Соседи говорят, что она держалась особняком. Нам еще предстоит поговорить с владельцами магазинов, банковскими кассирами и всеми, кто мог с ней контактировать. Судя по всему, у нее был новозеландский акцент, но мы не знаем, как долго она находилась в этой стране. Возможно, прошли годы. В полицию Новой Зеландии связались, чтобы узнать, есть ли у нее записи. Мы знаем, что она переехала в этот район около восемнадцати месяцев назад. Она арендовала или купила? Я хочу, чтобы кто-нибудь это проверил. Она регулярно ходила в паб? Заниматься спортом? Путешествовать? Проверьте местных турагентов. Кто-то другой может просматривать ее почту по мере ее поступления.
  
  Тем временем ее машина пропала. Посмотрите, не сообщалось ли о том, что его украли, нашли брошенным, конфисковали или увезли куда-то на ремонт.
  
  Посмотри, ездила ли она когда-нибудь куда-нибудь на такси.
  
  Все это необходимо, потому что мы не знаем, кто она такая, а пожар уничтожил все личные документы, которые могли нам сообщить.
  
  Теперь давайте будем относиться к этому непредвзято. Возможно, наш поджигатель не виноват. Кто-то еще, кто-то, кого она знала, впустили или вломились, сказать невозможно, учитывая, что дом был разрушен и убил ее. Почему он убил ее? если предположить, что это был мужчина, и я не хочу, чтобы вы обязательно делали такое предположение. Был ли он грабителем, пойманным с поличным? В этом случае этот инцидент тесно связан с нашей последней кражей со взломом при отягчающих обстоятельствах, за исключением того, что Клара Макрис явно не была богатой, и это произошло ночью.
  
  Или это был кто-то из ее знакомых, друг, родственник или любовник, и они по какому-то поводу разошлись во мнениях? Нам очень нужно знать что-то о ее личной жизни. Ван, ты был следователем, когда сгорел ее почтовый ящик. Можете ли вы рассказать нам что-нибудь?
  
  Вопрос, то, как он был поставлен, переход от общего к частному, казалось, заставили комнату замолчать и привлекли всеобщее внимание к Кесу ван Альфену. Его худое, бледное лицо покраснело. Он открыл и закрыл рот, затем закашлялся, затем полностью пришел в себя и сказал: «Она была довольно молчаливой, инспектор».
  
  Ты больше никого там не встретил? Она не рассказывала о себе?
  
  Не мне.
  
  Ваши офицеры допрашивали соседей. Они что-нибудь обнаружили?
  
  Ничего. Одна соседка, Стелла Риггс, все еще отсутствует и возвращается завтра.
  
  Ну надо с ней поговорить. Нам нужно очень быстро охватить большой объем территории, поэтому я хочу, чтобы вы вышли парами, один в форме, один из CIB, и задавали вопросы, куда бы ни пошла Клара Макрис.
  
  А теперь давайте немного поразмышляем. Допустим, убийца не был членом семьи или близким человеком и не был нашим поджигателем. У нас есть дом на тихой проселочной дороге. Кого и что с точки зрения людей и транспортных средств мы можем ожидать на нем увидеть? Скоби, окажи честь.
  
  Руки поднялись, и Скоби Саттон, с широко раскрытыми глазами и застенчиво, составил список на доске: соседи, почтальон, доставка газет, мусоровоз, грузовик для переработки отходов, грузовик со сжиженным нефтяным газом, считыватель счетчиков, муниципальный грейдер, лайнсмен энергетической компании, такси, курьер, геодезисты, инспекторы по борьбе с сорняками и пожарной безопасности, оценщик ставок, доставка еды на вынос.
  
  Чаллис сказал: «Я живу на такой же дороге. Я видел возчики нечистот, опрыскиватели ежевики, водовозы, ремонтников всех мастей. Мужчины развозят дрова, хотя и не в такую погоду. Приходит мужчина с портативной машинкой, чтобы стричь полдюжины овец моих соседей. Другой косит траву трактором. На виноградниках работает молодежь. Возможно, мы ищем садовника по контракту. Что-нибудь еще?
  
  Свидетели Иеговы.
  
  Саттон записал это на доске. Мужчины и женщины в комнате немного глубже опустились на свои стулья.
  
  * * * *
  
  В столовой Джон Танкард сказал: «Ты, маленький потрошитель».
  
  Он сидел напротив нее за столом, откинувшись на спинку стула, с раскрытой газетой, закрывающей его голову и туловище, что вполне устраивало Пэм. Был заголовок о поджигателе, который, очевидно, очень разозлил старших офицеров CIB. Она отпила чай и подумала о Джинджер.
  
  Но газета потрясла. Послушай это, Мёрф. Согласно отчетам полиции, суперинтендант округа Полуостров Марк МакКуорри позвонил офицерам, производившим арест, от имени семьи Бастиан, и обвинения против Джулиана Бастиана и его подруги были сняты по распоряжению другого офицера, старшего сержанта Винсента Келлока.
  
  Мы это знаем, сказала Пэм.
  
  Но послушайте это. Источники также сообщают, что обвинения с Бастиана были сняты после того, как его семья согласилась снять обвинения в неправомерном аресте и преследовании полиции.
  
  Пэм наклонилась вперед. Они заключили сделку? Ублюдки.
  
  Кружка все еще стояла за газетой. Ага.
  
  Я думал, что это просто случай: у него богатые и влиятельные друзья, поэтому его нельзя трогать.
  
  Нуп.
  
  Они замолчали. Пэм уставилась через стол на газету. « Прогрессу » , похоже, нравились дела того или иного рода. По слухам в столовой, редактор развлекался с Чаллисом.
  
  Танкард прочистил горло. Сообщается, что полиция, производившая арест, пришла в ярость.
  
  Там так сказано?
  
  Ага.
  
  Я в ярости, ты в ярости, но откуда «Прогрессу» знать, что мы в ярости?
  
  Танкард потянулся за угол газеты в поисках полусъеденного пончика, который, как толстый червяк, лежал у него на тарелке. С набитым ртом он сказал: «Знаете, источники и все такое».
  
  «Да, конечно, Танк», — сказала Пэм.
  
  Тебе пришлось смеяться. До Рождества Танкард был не лучше нацистского штурмовика. Теперь он отстаивал справедливость в мире, где правит кумовство.
  
  Внезапно над ними появился ван Альфен, молчаливый, как кошка. Вы двое, пойдем со мной, пожалуйста.
  
  Они последовали за ним в его офис. Это было похоже на этого человека: опрятный, без мебели, с простыми поверхностями. «Все к чертям вырвались на свободу», — сказал он. Пока что вы будете тушить этот огонь. Забудьте о любых мелких нарушениях, которые встречаются на вашем пути. У нас просто нет ни времени, ни рабочей силы.
  
  Хорошо, сержант.
  
  Каждый из вас будет в паре с офицером в штатском, стучать в двери, разговаривать с владельцами магазинов, снова разговаривать с соседями. Нам нужно знать привычки Клары Макрис, кто ее знал, кого видели с ней. Обычное.
  
  Он толкнул через стол лист бумаги. Пэм просмотрела его. Она была в паре со Скоби Саттоном.
  
  Танкард, стоявший рядом с ней, извернулся на стуле, чтобы облегчить боль в пояснице. Какой она была, сержант?
  
  В его голосе звучало искреннее любопытство, но Пэм увидела, как лицо ван Альфена стало закрытым и настороженным. Что значит, какой она была? Откуда мне знать?
  
  Без обид, сержант. Я имею в виду, была ли она немного неуверенной? Знаешь, наркоман. Друзья в низких местах.
  
  Пэм сказала: «Танк, это то, что нас послали выяснить».
  
  Справедливо. Просто спрашиваю.
  
  Ван Альфен посмотрел на нее с любопытством и благодарностью. Оно было там и исчезло в мгновение ока. Затем она увидела, как он робко поддвинул к ним через стол папку из плотной бумаги.
  
  Тем временем я написал доклад командующему округом.
  
  Она взяла его. О чем, сержант?
  
  Прочтите это.
  
  Танкард пододвинул свой стул к ней. Он испускал огромное тепло; она могла слышать его тело. Затем она услышала его голос, читавший вслух, когда она отклонилась от него и прочитала про себя:
  
  Снятие обвинений с г-на Джулиана Бастиана в день назначенной даты суда в магистратском суде Ватерлоо вызывает серьезную обеспокоенность у меня и у офицеров, производивших арест, констеблей Джона Танкарда и Памелы Мерфи.
  
  Утверждения, что мои офицеры солгали и сфабриковали ситуацию с арестом, являются ложными. Я полностью верю в их способности и суждения. Все доказательства подтверждают обвинения против Бастиана.
  
  Ситуация потенциально может нанести ущерб Силам. Обвинения в фаворитизме, коррупции и вмешательстве на самом высоком уровне уже были высказаны местной прессой, которая вскоре может стать общештатной.
  
  Сердце Пэм приподнялось. Рядом с ней Джон Танкард говорил: «Хорошо, сержант».
  
  Ван Альфен пробормотал: «Нужно что-то делать».
  
  Он выглядел усталым, плоть на его черепе натянулась. «Устала, почти устала», — подумала Пэм, охваченная сильными эмоциями, такими как печаль и душевная боль.
  
  * * * *
  
  Брифинг закончился, Чаллис позвонил. Перед ним на столе лежал « Прогресс» . На первой странице был вопрос: « На работе есть Firebug?» и продолжил обрисовывать то, что Тесса Кейн назвала серией преднамеренных пожаров в районе. В одну памятную ночь перед Рождеством подожгли двенадцать почтовых ящиков (включая жертву последней трагедии... Видела ли она что-нибудь? Было ли это расплатой?). Украденный полноприводный автомобиль сгорел на Чикори-Килн-роуд. Попытка грабителей поджечь дом недалеко от ипподрома.
  
  Она также предложила психологический профиль типичного поджигателя:
  
  Он выдает симптомы антисоциальной личности (другое название психопата с раннего возраста), включая ночное недержание мочи, жестокость по отношению к животным, гнев на мир, склонность к дракам, историю разжигания пожаров, а затем борьбы с ними или отступая и наблюдая, как другие сражаются с ними.
  
  Он часто использует огонь, чтобы выразить свой гнев, чтобы отомстить людям и учреждениям, которые, по его мнению, обидели его. Страх облегчает его гнев. Его разрушительная способность завораживает его. Он чувствует себя сильным.
  
  Связь огня и секса у пироманов хорошо известна. Кажется, что огонь усиливает желание сексуального удовлетворения.
  
  Когда она подошла к телефону, Чаллис спросила: «Какого черта ты делаешь?»
  
  Мне тоже приятно слышать твой голос, Хэл.
  
  Между этими пожарами не может быть никакой связи.
  
  Хэл, да ладно, между некоторыми из них должна быть связь. Признайтесь, здесь работает поджигатель.
  
  Вы далеки от общественного мнения и продолжаете всех пугать. Флеш-заголовки, какой-то психологический мусор, который вы наверняка насобирали из какого-нибудь дешевого журнала.
  
  Я возмущаюсь этим.
  
  Тэсс, это было безответственно.
  
  * * * *
  
  Эллен пошла по Хай-стрит в банк и сняла четыреста долларов, чтобы добавить к сотне, которую она пыталась дать Рису Хартнетту. Ей пришлось ждать в медленной очереди, где каждый хотел поговорить о пожаре и о том, где они были в связи с опасностью, которую он представлял. Все были взволнованы и претендовали на счастливые побеги, страх и скачкообразную статистику. Вернувшись на вокзал, она сунула пятьсот в ящик для бедных в вестибюле. Когда она росла, ее мать всегда говорила о миссионерском ящике, имея в виду ненужную одежду, которую она откладывала для Внутренней миссии. Каждое Рождество она клала на стол пустой конверт и застенчиво говорила семье: «Может быть, вы хотели бы пожертвовать на миссию». Эллен задавалась вопросом, делают ли люди это до сих пор, и задавалась вопросом, насколько сильно она изменилась с детства и насколько далеко она отошла от своей матери.
  
  * * * *
  
  Их простой путь с ярлыками: Killer Highway. Дорожный убийца. Думали ли они, что его можно определить по ярлыку? Как они собирались называть его теперь, когда он был среди них, бродил там, где они катали коляски, мыли машины и болтали с соседями?
  
  Они найдут, как его назвать, что-нибудь бессмысленное, убежденные, что пригвоздили его по шаблону. И когда они это сделали, он снова изменил узор.
  
  Но не убийство.
  
  Другие мужчины мечтали. Он сделал это возможным. Чудовищный сон, за которым последовало дрожащее облегчение. Рычащий голод, словно еда, которую вкусили и съели.
  
  Следующий был настоящим шлаком. Он собирался получить от этого удовольствие. Выполнение ее должно было действительно поразить их, именно там, где они это почувствуют. Схватите ее завтра утром, средь бела дня, между молочным баром и церковью, прямо у них из-под носа.
  
  Задержитесь на этом.
  
  Что-то вроде мести. Сладкая, сочная месть.
  
  * * * *
  
  Двадцать один
  
  
  
  На следующее утро в девять утра, сказал Скоби Саттон, миссис Стелла Риггс?
  
  Она стояла к нему спиной и проверяла, заперта ли входная дверь. Да?
  
  Я детектив-констебль Саттон. Мне нужно задать вам несколько вопросов относительно пожара в доме вашего соседа.
  
  Он видел, как она отвернулась от двери и ступила на дорожку, как бы отмахиваясь от него. Боюсь, я ничего не могу тебе сказать.
  
  Судя по моим заметкам, вы были в отпуске?
  
  Она почти прошла мимо него, следуя за линией роз от входной двери. Если вы это знаете, то знаете, что я ничего не мог знать о пожаре. И она вряд ли моя соседка. Есть еще одно имущество, отделяющее ее от моего.
  
  Я это понимаю, — сказала Саттон, поспешив рядом с ней. Женщина ему не понравилась. Резкий голос, рожденные для правил манеры, воздух нетерпения и безразличия. Но мне нужно спросить тебя, насколько хорошо ты знал Клару Макрис.
  
  Я ее вообще не знал.
  
  Ты никогда с ней не разговаривал? Посещал ее?
  
  Конечно, нет.
  
  Она когда-нибудь навещала вас?
  
  Боже мой, нет. Слушай, вся моя почта хранится для меня в почтовом отделении. Вчера я пришел поздно вечером, и у меня много дел. Если вы не против, я бы хотел
  
  Знаешь, кто были ее друзья?
  
  Теперь Саттон задавала вопросы на бегу, следуя за Стеллой Риггс к стене дома, где она направила пульт дистанционного управления на запертый гараж. Дверь открылась, и я увидел белый «Мерседес».
  
  Откуда мне знать, кто ее друзья? Ничего общего со мной.
  
  Недавние посетители, постоянные посетители, незнакомцы, ничего подобного?
  
  Это ее парень. По крайней мере, я предполагаю, что это был ее парень. Его машина всегда была рядом.
  
  «Парень», — сказала Саттон.
  
  Один из вашей партии. Полицейский. В полицейской машине. Всегда здесь. Высокий, хмурого вида парень. А теперь, если вы меня извините, у меня много дел.
  
  Саттон вернулся к машине. Когда Пэм Мерфи завела двигатель, он пробормотал: «Это призовая корова».
  
  * * * *
  
  Садитесь, сержант, сказал Чаллис час спустя.
  
  Но ван Альфен продолжал стоять и сначала мрачно смотрел на Чаллиса, затем на Скоби Саттона и, наконец, на старшего сержанта Келлока. Он указал на Келлока. Что он здесь делает?
  
  Келлок прочистил горло. Я представляю интересы силовых структур, сержант.
  
  Чушь собачья. Ты здесь, потому что разозлился из-за того, что я поставил под сомнение твое решение относительно Бастиана, тебя и МакКуорри, и ты надеешься увидеть, как я утону.
  
  Саттон сказал: Ван, почему бы тебе просто не сесть?
  
  Усталость заострила лицо ван Альфена. Не в первый раз Саттона поразило сходство ван Альфена с Чаллисом. Это были худощавые, трудолюбивые люди, движимые личными демонами. Словно осознавая, что более серьезный вызов исходит от Чаллиса, ван Альфен наконец сел и прямо посмотрел на инспектора через стол.
  
  Чаллис сказал: — Вы только что заявили, что старший сержант надеялся увидеть, как вы утонете. Вы ожидаете утонуть? Есть ли что-нибудь, что вы хотите нам сказать?
  
  Я не глупый, сэр.
  
  Никто не предполагал, что это так.
  
  Я, как и все остальные, слушаю столовые сплетни, даже когда они касаются меня. Вы думаете, что я убил Клару Макрис.
  
  Чаллис спросил: «А мы?»
  
  Ван Альфен скрестил руки на груди. Он сидел неподвижно и, очевидно, был полон презрения. «Это неуважение к полиции, которая не защищает своих», — решила Саттон, — и не направлено конкретно против Чаллиса. Ван, нам нужно узнать больше о твоих отношениях с мертвой женщиной, — сказал он.
  
  Узкая голова Ван Альфена медленно повернулась, пока они не посмотрели друг на друга. «Неудивительно, что местные жители его ненавидят», — подумал Саттон.
  
  Какие отношения, констебль?
  
  «Хорошо, — подумал Саттон, — если ты хочешь так играть, я брошу Вана и буду называть тебя по имени и званию». Сержант ван Альфен, у нас есть свидетель, который несколько раз видел полицейскую машину у дома Клары Макрис. Мы проверили журналы транспортных средств и списки дежурств. Вы часто сдавали машину.
  
  Действительно. Это факт?
  
  Вмешалась Чаллис. Вы расследовали пожар в почтовом ящике женщины, это верно?
  
  Да.
  
  Вы навещали ее после этого?
  
  Возможно, я сделал.
  
  Либо ты сделал, либо нет. Это было не так давно.
  
  Она была сильно потрясена.
  
  «И ты подошел к ней и обнял ее, надеясь, что она придет за тобой», — вставил Келлок.
  
  Чаллис потемнел. Старший сержант, пожалуйста, покиньте комнату.
  
  Я имею право быть здесь, инспектор.
  
  Чаллис был резок и пренебрежительно настроен. Нет, ты не знаешь. Это расследование убийства. Констебль Саттон и я расследуем убийства. Вы этого не сделаете.
  
  Это моя станция.
  
  Чаллис хлопнул рукой по столу и крикнул: «А это мое расследование». А теперь выходи.
  
  Келлок медленно, массивно встал и с притворной добротой вышел из комнаты.
  
  Чаллис ухмыльнулся. Через некоторое время ван Альфен позволил себе ледяную улыбку.
  
  По словам Чаллиса, Клара Макрис была пользователем. Согласно токсикологическому отчету о ее теле.
  
  Я думал, что она могла быть.
  
  Чаллис кивнул. Но это все, что мы о ней знаем. И это один из ее аспектов, который, должно быть, привел ее к контакту с другими людьми.
  
  Ван Альфен пожал плечами. Полагаю, что так.
  
  Знаешь , кто ее снабжал?
  
  Нет.
  
  Что она рассказала тебе о себе?
  
  Ничего особенного.
  
  Она тебе понравилась? — внезапно спросил Саттон.
  
  Ван Альфен моргнул. Да.
  
  Поэтому ты продолжал навещать ее?
  
  Ван Альфен раздраженно сказал: «Я вообще не стал навещать ее». Возможно, я заходил пару раз.
  
  У тебя был с ней секс?
  
  Нет.
  
  Вы хотели?
  
  О, так вот почему я убил ее. Я хотел трахаться, а она нет, поэтому я убил ее.
  
  Ну, вот что случилось?
  
  Нет. Я имею в виду, нет, я не убивал ее.
  
  Чаллис наблюдал за этим, откинувшись назад, положив правую ногу на левое колено и постукивая ручкой по зубам. Он снова выпрямился. О чем ты говорил?
  
  Ничего особенного.
  
  Она не рассказала вам о своей личной жизни?
  
  Нет.
  
  А как насчет твоих старых дел, Ван?
  
  Ван Альфен нахмурился. Мое что?
  
  Ты не очень популярен. Вам кто-нибудь угрожал? Следил за тобой? Мог ли кто-то захотеть убить твою девушку, чтобы отомстить тебе?
  
  Она не была моей девушкой. За мной никто не следил.
  
  Да ладно, сержант, мы предлагаем вам спасательный круг. Ты спал с ней, не так ли?
  
  Нет.
  
  Вы снабжали ее наркотиками?
  
  Я был кем?
  
  Вы слышали. У нее была привычка. Она сказала, что ты перестанешь спать с тобой, если ты будешь снабжать ее наркотиками.
  
  Не могу поверить, что слышу это.
  
  «Тебе не следовало выбирать такие слова», — сказал себе Саттон. Они не звучат правдоподобно. Он решил подтолкнуть его. Где ты взял наркотики? Шкафчик для улик?
  
  Кажется, сказал ван Альфен, глядя в потолок, мне нужен адвокат.
  
  Или ты обманул дилера? Так ты ее снабжал?
  
  Вы делаете ужасно большой скачок от того, что я пару раз навещал ее по служебным делам, к тому, что я снабжаю ее наркотиками, чтобы переспать с ней.
  
  «Больше, чем пара посещений», — отрезал Чаллис. Вашу машину несколько раз видели там несколько жителей Куортерхорс Лейн.
  
  Ван Альфен что-то угрюмо пробормотал.
  
  Говори, Ван.
  
  Я сказал, она думала, что за ней кто-то гонится.
  
  Напряжение ушло из комнаты. Чаллис мягко спросила: Ты спал с ней?
  
  Да.
  
  Что она рассказала тебе о себе?
  
  Почти ничего. Она приехала из Новой Зеландии, я подозревал, что она пользователь, вот и все.
  
  Кто, по ее мнению, преследовал ее?
  
  Она не сказала, не сказала бы.
  
  Что заставило ее думать, что кто-то преследует ее?
  
  Она думала, что история с почтовыми ящиками была предупреждением.
  
  Ты рассказал ей о других почтовых ящиках?
  
  Да. Думаю, я ее убедил, но в целом она была изрядно взволнована. Похищения не помогли. Она сказала мне, что думала, что это была дымовая завеса, что она была предполагаемой жертвой, и это был лишь вопрос времени.
  
  — Должно быть, у тебя сложилось о ней мнение, Ван, — сказал Саттон. Кем она была, скрывала она что-нибудь или нет.
  
  Ван Альфен снова посмотрел на потолок. У меня сформировалось убеждение, что она от чего-то убегает.
  
  Как что?
  
  Какие-то тяжелые люди. Порочный муж или парень. Кто-то, кому она была должна денег. Кого-то она ограбила. Что-то в этом духе.
  
  Но она не сказала?
  
  Нет.
  
  Как вы думаете, убегаете от неприятностей в Новой Зеландии?
  
  Понятия не имею.
  
  Но ты думаешь, они нашли ее?
  
  Ван Альфен посмотрел на Саттон и осторожно сказал: « Она думала, что они ее нашли». Но в целом она была предрасположена так думать. Она была напугана. Если происходило что-то необычное, она неверно истолковывала это, думая, что это относится только к ней одной.
  
  Вот только, сказала Чаллис, на этот раз она не неверно истолковала это.
  
  Полагаю, что так.
  
  Ты это не выдумываешь?
  
  В ту ночь, когда сгорел ее почтовый ящик, со мной были пожарные. Они скажут вам, что она была напугана до безумия, тогда как любой другой просто разозлился бы.
  
  Саттон кивнул. Они уже поговорили с пожарными.
  
  Итак, что мне остается? — сказал ван Альфен, бросая им вызов.
  
  Чаллис сказал: Старший сержант Келлок хочет, чтобы вас отстранили.
  
  Держу пари, да, придурок.
  
  «Но мы не собираемся вас отстранять», — продолжил Чаллис. Однако я не хочу, чтобы вы выполняли внешние обязанности, пока мы продолжаем расследование. Я не хочу, чтобы ты ни с кем разговаривал. Я хочу, чтобы вы были дома и составили список всех, кого вы помогли упрятать, или тех, кто злится на вас за что-либо вообще.
  
  Ван Альфен усмехнулся. Для меня это похоже на своего рода подвеску.
  
  А мне ты чувствуешь себя не таким уж и прямым полицейским, — прорычала Чаллис. Вот и все. Можешь идти.
  
  * * * *
  
  Чаллис спрыгнул с обоймы вниз по лестнице. Его голос звучал почти весело,
  
  Как твоя дочь, Скоби?
  
  Саттон поспешил подойти к нему. Действительно ли Чаллис был заинтересован или делал все возможное? Несколько теперь, когда она целый день дома..
  
  Вы отправите ее обратно в детский сад, когда он откроется?
  
  Вероятно. Посмотрите, как это происходит.
  
  Хороший.
  
  Возможно, Чаллис хотел детей до того, как на него напали. Они достигли первого этажа, и Саттон сменила тему. Босс, ты не думаешь, что Ван убил ее?
  
  Чаллис протиснулся через заднюю дверь на автостоянку. Их поразила жара. Я сомневаюсь в этом. Но он был для нее больше, чем просто озабоченный полицейский. Вот почему я хочу поговорить со Стеллой Риггс. Кажется, она единственный независимый свидетель.
  
  Я не знаю, что еще она может вам сказать, босс. Пустая поездка.
  
  Скоби, я не подвергаю сомнению твое интервью с ней. Я просто хочу быть на более твердой почве, прежде чем мы начнем копать глубже в Ван Альфене.
  
  Скоби фыркнул. Она не скажет тебе спасибо.
  
  Не так ли?
  
  Она заносчивая сука.
  
  Тогда мне придется ее отклеить. Повезло ли вам с цыганами?
  
  Никто.
  
  Возможно, они уже в Новом Южном Уэльсе.
  
  Они достигли Коммодора. Пэм Мерфи, развалившись на траве под линией десен, отделявшей полицейский участок от здания суда, стряхнула листья со своей униформы и поспешила к ним. Чаллис оперлась на крышу машины. А что насчет Ледвича? Все еще думаете, что в нем есть что-то сомнительное?
  
  Босс, мы его довольно тщательно проверили. Его алиби не очень убедительно, но мы не можем доказать, что он не был на работе в каждый из моментов, которые нас интересовали. Бизнес Паджеро - это провал. Срок регистрации истек, и он потерял свои права, но все еще ездил на них и боялся, что об этом узнает полиция и страховая компания, вот как я это прочитал.
  
  Думаешь, именно поэтому он был таким раздражительным? Пытаетесь избежать открытия?
  
  Саттон пожал плечами. Это одно объяснение.
  
  Они выехали с автостоянки. — Возвращайтесь на Квартерхорс-лейн, констебль, — сказал Чаллис.
  
  Стелла Риггс провела их в просторную, блестящую комнату с полированными половицами, огромным открытым камином, несколькими вместительными кожаными креслами и двумя одинаковыми диванами, антикварным шкафом с напитками и окнами, из которых открывался вид на виноградники и фруктовые сады и залив Вестернпорт в туманной дали. . Справа земля была выжжена до гола.
  
  Как я сказал вашему мужчине, инспектор, я не знал эту женщину.
  
  Саттон вздрогнул. Она не была британкой, но это звучало по голосу и позе. Прежде чем он успел ответить, Чаллис сказала: «И все же ты кое-что знал о ее движениях».
  
  Все, что я знал, инспектор Чаллис, это то, что ее часто навещал полицейский на полицейской машине. Дважды я действительно видел его. Я дал твоему парню описание. Она повернулась к Саттон. Я надеюсь, что вы передали мою информацию. Меня бы не удивило, если бы
  
  Чаллис спросила: Ты никогда не навещал ее?
  
  Нет.
  
  Никогда не видели, чтобы кто-нибудь еще навещал ее?
  
  Нет.
  
  Никогда не видели на Квортерхорс-лейн ни одного человека или транспортного средства, которого там не должно было быть?
  
  Нет. Или скорее
  
  Да?
  
  Однажды за мной кто-то следил.
  
  Продолжать.
  
  Вы должны знать об этом. Это было в газетах.
  
  Саттон нахмурился. О чем говорила эта глупая корова? Что, миссис Риггс?
  
  Она повернулась к нему, спина напряжена, нос запрокинут назад, словно чтобы не уловить его запах. Конечно, агрессия на дороге.
  
  «Агрессия на дороге», — сказал Чаллис.
  
  Этот парень подумал, что я его подрезал, и последовал за мной до самого дома.
  
  Но какое это имеет отношение к мисс Макрис?
  
  Очевидно, я не хотел, чтобы этот парень знал, где я живу.
  
  Скоби все еще не понимал этого. Так?
  
  Но Чаллис сделал это. Он с отвращением посмотрел на Стеллу Риггс. Вы не поехали к себе домой, вы поехали к дому Клары Макрис.
  
  Да.
  
  Вы думали, что если позже возникнут проблемы, то именно она справится с ними.
  
  Я должен протестовать. Это не было так рассчитано. я
  
  Многие дорожно-транспортные происшествия сопровождаются весьма значительным насилием. Клара Макрис может погибнуть из-за тебя.
  
  Впервые самообладание Стеллы Риггс начало теряться. я не думал
  
  Нет, ты этого не сделал.
  
  Она вскрикнула, я свернул к ее подъездной дорожке, надеясь, что полицейский будет там, а если его нет, то его можно будет вызвать, чтобы помочь мне.
  
  Чаллис закрыл глаза. Он снова открыл их и мягко сказал: «Что случилось потом?»
  
  Мужчина, следовавший за мной, проехал мимо главных ворот, затем развернулся и снова уехал, и я ушел.
  
  Вы не видели и не разговаривали с мисс Макрис?
  
  Нет.
  
  Как он выглядел, этот человек?
  
  Двое мужчин.
  
  Двое мужчин. Узнали бы вы их, если бы увидели снова?
  
  У водителя были короткие волосы и футболка, вот и все, что я могу вам сказать. Он был похож на рабочего. Другой парень был меньше.
  
  А транспортное средство?
  
  Это был Митсубиси Паджеро.
  
  Чаллис откинулся на спинку стула. Паджеро.
  
  В ее голосе звучала почти гордость. Мой покойный муж ездил на нем много лет. Вот откуда я знаю.
  
  Саттон спросил: «Какого цвета?»
  
  Бордовый, по памяти.
  
  Что еще вы можете рассказать нам об этом?
  
  Стелла Риггс встала и прошла через комнату к каминной полке над камином. Я записал регистрацию. Да, вот оно.
  
  На выходе Саттон сказала: «Она убила ее, не так ли?»
  
  Очень хорошо, сказал Чаллис.
  
  * * * *
  
  Когда Пэм Мерфи постучала в дверь Чаллиса полчаса спустя, она колебалась, гадая, не отвлечется ли он и не отнесется ли он пренебрежительно.
  
  Сэр, я слышал, как вы разговаривали в машине. Вы думаете, что тот, кто был за рулем Паджеро, мог вернуться и убить Клару Макрис.
  
  Инспектор полностью сосредоточил на ней свое внимание. Это возможно. У вас есть что-нибудь?
  
  Она рассказала ему о мусоре, который был брошен в мешок там, где сгорел «Паджеро».
  
  Ты сделал это по собственному желанию?
  
  Да, сэр.
  
  Бутылки, банки и что еще? Пачки сигарет?
  
  Да, сэр.
  
  Ты с ними не справился?
  
  Поднял их ручкой, сэр.
  
  Где они сейчас? Шкафчик для улик?
  
  Пэм поморщилась. Мой личный шкафчик, сэр.
  
  Проклятие.
  
  Сэр?
  
  Чаллис посмотрел на нее, слегка раздраженный. Нам необходима четкая цепочка вещественных доказательств, если мы будем использовать их в суде. Все, что вы обнаружите на месте преступления, должно быть зарегистрировано официально и немедленно. Если цепочка разорвана, доказательства, по сути, испорчены, даже если к ним никто не прикасался.
  
  Извините, сэр.
  
  О чём ты думал?
  
  Что ж, сэр, меня не должно было быть на месте происшествия, и я чувствовал себя немного глупо, танковый констебль Кружка, отчитывая меня за то, что я зря потратил время. И это был конец смены, и у нас было много работы. . .
  
  Чаллис махнул рукой. Все в порядке, констебль. По крайней мере, мы сможем посмотреть, есть ли у нас какие-нибудь отпечатки, которые стоит использовать. Если повезет, они совпадут с уже зарегистрированными отпечатками. Если они это сделают, тогда нам придется сильно набраться сил или найти другие доказательства, которые мы сможем использовать в суде.
  
  Да, сэр.
  
  Итак, отнесите все это в лабораторию. Я скажу им, чтобы они отдали этому приоритет.
  
  Спасибо, сэр.
  
  Сколько лет было вещам, которые ты подобрал? Давно ли оно там было?
  
  Я оставил очень старые вещи, сэр.
  
  * * * *
  
  Тесса Кейн прождала у стойки регистрации почти час, прежде чем появился Чаллис. Она увидела, как его лицо закрылось в тот момент, когда он узнал ее. Он выглядел усталым. Отвлеченно откинув волосы со лба, он сказал: «Посмотрю, смогу ли я найти нам пустой офис».
  
  Все в порядке. Я просто бросаю это.
  
  Она вручила ему письмо, а затем конверт в отдельных пакетах для заморозки. Сегодня утром оно было в коробке. Я пытался связаться с тобой раньше, но ты был занят.
  
  Он сказал, не глядя на нее: «Правильно».
  
  Они оба смотрели на письмо в его руках. «Наш человек звучит обиженно», — сказал Чаллис.
  
  Тесса мимолетно прислонилась к нему. Он хочет снова оказаться на первой полосе.
  
  Через некоторое время Чаллис сказала: «Спасибо, Тесс», и пошла.
  
  Хэл, неужели мы не можем начать заново?
  
  * * * *
  
  Позже, когда Чаллис мчался по узкой тропе к своим воротам, Тесса Кейн ехала за ним в своем Saab, он был вынужден затормозить, чтобы избежать массивной конструкции впереди него, один край немного выступал на его пути, другой загораживал дорогу. боковые ворота в виноградник соседа. Это был бункер для суперфосфата, мелово-белый в вечернем свете, стоявший высоко на металлических опорах. Еще один незнакомец из сельской местности, которого можно добавить в свой список: подрядчик по декорированию. После отъезда из Ватерлоо он уже думал еще о двух. Дрессировщик лошадей. Коллекционер Красного Креста.
  
  Он перестал об этом думать. В любом случае, это все было академично. Им нужно было найти тех, кто хотел смерти Клары Макрис, а не того, у кого была причина находиться на Квортерхорс-лейн.
  
  Чаллис припарковалась и открыла входную дверь. Его глаза автоматически взглянули на свет автоответчика. Одно сообщение. Он нажал кнопку воспроизведения, услышал голос жены, тихий, сдавленный и беспокойный, и немедленно выключил его.
  
  Тесса Кейн вошла в дом следом за ним, неся сумки с покупками. Она купила свежую рыбу, смесь салатов, лимон и картофель, чтобы приготовить чипсы. Было семь, горизонт порозовел после захода солнца. Картошку нарезали чипсами, смазали маслом на сковороде и поставили в духовку. Им было мало что сказать друг другу, и Чаллис задавался вопросом, не совершает ли он ошибку, даже несмотря на то, что ему казалось, что было приятно делать это, готовить еду с привлекательной женщиной и выносить напитки на террасу, пока они готовятся. Он зажег свечу с цитронеллой, чтобы отогнать комаров, и прикоснулся к ней своим стаканом. В полумраке она выглядела не такой уж бескомпромиссной и скрытной. Телефон зазвонил. Чаллис застонал. Он знал людей, которые могли беспечно игнорировать телефонный звонок, и людей, которые отчаянно пытались ответить на него. Если бы он жил нормальной жизнью и не был полицейским, он был бы одним из первых, часто думал он. Прошу прощения.
  
  Это был Скоби Саттон. Босс, включите «Криминальный бит», девятый канал.
  
  Кухня Чаллиса выходила в гостиную и маленький телевизор, который он держал в углу. Он нашел пульт, включил телевизор и вернулся к телефону. Хорошо.
  
  Смотреть.
  
  Был снимок снаружи: скромный дом в Дромане, затем родители Кимбли Эбботт сидели на велюровом диване, знавшем лучшие дни. Они выглядели огрубевшими, встревоженными, жертвами плохого образования и плохого питания. Казалось, они почувствовали глубокую симпатию и инсценировку чувств интервьюера, молодой женщины с подстриженными волосами, в коротком черном платье и сливовыми губами.
  
  Несмотря на это, подумал Чаллис по ходу интервью, они получают удовольствие от присутствия на телевидении, и это почти, почти перевешивает их горе. Он услышал, как интервьюер сказал:
  
  Вам бы хотелось, чтобы полиция делала больше.
  
  Отец Кимбли Эбботта намеревался вести весь разговор. Ага.
  
  Вы думаете, им следует делать то же, что делаете вы и родители Джейн Гидеон?
  
  Ага.
  
  Раздача фотографий и общение с людьми.
  
  Ага.
  
  Мистер и миссис Гидеон помогают вам?
  
  Мы позаимствовали у них эту идею.
  
  Вы думаете, что раздача фотографий вашей дочери поможет освежить чью-то память?
  
  Ага.
  
  Затем мать Кимбли Эбботта наклонилась вперед и сделала единственное оригинальное замечание, которое до сих пор слышал Чаллис:
  
  Мол, все время ваши репортеры только и делали, что концентрировались на нас , она ткнула себя в грудь нашими чувствами, вместо того, чтобы заставить людей попытаться вспомнить, видели ли они Кимбли.
  
  Пока Чаллис смотрел, экран заполнился крупным планом листовки с изображением Кимбли Эбботт в полном цвете и словами « Вы видели, кто украл нашу Кимбли?» вверху, описание и номер телефона внизу.
  
  Поднеся телефон к уху, сказал Чаллис, лучше бы они этого не делали.
  
  Босс, когда они снова всплывут на этой листовке, посмотри описание и фото.
  
  Чаллис наблюдал. Еще один крупный план и закадровый голос, описывающий Кимбли Эбботт в ночь, когда ее похитили и убили.
  
  Скоби, я что-то упускаю.
  
  Рюкзак, босс. Они чертовски забыли нам сказать, что когда она пропала, у нее был с собой рюкзак.
  
  * * * *
  
  Двадцать два
  
  
  
  В субботу, 8.15 утра, Чаллис стоит перед доской и говорит: Хорошо, сегодня будет еще одна жара, так что чем скорее мы не будем сидеть взаперти в этом месте, тем лучше.
  
  Он оперся обеими руками на спинку стула. Две частички столь необходимой удачи. Одна из них, Пэм Мерфи, молодой констебль в форме, предусмотрительно упаковала несколько бутылок и банок на месте поджога «Паджеро» Лэнса Ледвича на Чикори-Килн-роуд.
  
  Он указал местоположение на настенной карте и снова обернулся. Как вы знаете, мы считаем, что автомобиль был украден двумя мужчинами, ответственными за взрыв в городке возле ипподрома. Их первоначальный автомобиль для побега заглох, и они доехали на нем до ближайшего жилого комплекса, где нашли Паджеро. Судя по отпечаткам пальцев, найденным на бутылках и банках, и предполагая, что одни и те же люди несут ответственность за нападение, кражу и последующий поджог «Паджеро», тогда мы наблюдали за Бойдом Джоликом, Дэнни Холсингером и Крейгом Оливером, все из Ватерлоо и все остальные. известно полиции.
  
  Голос: Я думал, вы сказали «два человека», босс.
  
  Чаллис кивнул. Мы полагаем, что один из троих поехал на Цикори-Килн-роуд за двумя другими. В ту же ночь на автомобильный телефон Лэнса Ледвича позвонили в отель «Refinery». Барменша подтвердила, что Крейг Оливер вскоре после этого ответил на звонок и покинул бар. Приятно осознавать, что мы получили зацепку по этому городу, но нам также повезло и во второй раз: появился свидетель, который смог обнаружить тот же Паджеро на Квотерхорс-лейн.
  
  Далее он объяснил инцидент со Стеллой Риггс, произошедший на дороге, и то, как ее тактика уклонения могла привести к убийству Клары Макрис. Господи Иисусе, сказал кто-то. Другие покачали головами.
  
  «Мы отправили три команды арестовать Йолича, Холсингера и Оливера», — продолжил Чаллис. Он посмотрел на часы. Они должны скоро вернуться.
  
  Итак, Ванс снят с крючка, босс?
  
  Чаллис посмотрел на офицерскую комнату. Через некоторое время он сказал: «Я слышал слухи, что ван Альфен трахал Клару Макрис, они поссорились, он убил ее». Вы все знаете, что мы допросили сержанта ван Альфена.
  
  Он сделал паузу. Он казался приятным, бесцеремонным, услужливым, а затем внезапно рванул вперед, положив обе ладони на стол перед собой. Клара Макрис была убита. Вы расследуете убийство. Вы сотрудники полиции. Эта работа и ваша роль важнее страха или благосклонности. Если полицейский замешан в преступлении, пусть даже туманно или ложно, через чье-то агентство, тогда мы расследуем этого полицейского до тех пор, пока не будем удовлетворены тем или иным способом.
  
  Он выпрямился. Вы все это поняли?
  
  Они кашляли, шаркали, роптали, не смотрели на него или кисло смотрели на него.
  
  Если это вас успокоит, сержант ван Альфен не занимает первое место в моем списке.
  
  Теперь другое развитие событий. Некоторые из вас, возможно, видели вчера вечером на коробке альбом Crime Beat. Родители Кимбли Эбботт были там, исполняя Гидеонин, другими словами, они слонялись по углам улиц в начале шоссе Олд-Пенинсула, раздавая фотографии своей дочери.
  
  Но она мертва, босс.
  
  Чаллис нахмурился. Ты не думаешь, что они хотят, чтобы ее убийцу поймали? Бедняги, они надеются, что кто-нибудь видел, как ее схватили. Дело в том, что и на фотографии, и в описании, которое они дают дочери, упоминается дорогой черный кожаный рюкзак. Мне бы хотелось, чтобы мы знали это раньше. Например, кто-то мог найти рюкзак рядом с местом, где было найдено тело, и либо промолчал, либо не осознал его значения. Или, может быть, оно все еще у убийцы. Мы не знаем.
  
  Он помахал им листовкой. Вчера вечером я позвонил Эбботтам и купил несколько экземпляров, чтобы вы могли сами увидеть, как выглядит рюкзак. Тем временем Скоби хочет кое-что добавить.
  
  Скоби Саттон смущенно встал и сказал: «Перед Рождеством ко мне пришла цыганка с какой-то ясновидческой чепухой о том, где можно найти тело Джейн Гидеон. Позже я пошел допросить ее по поводу серии краж. Как вы знаете из предыдущего брифинга, я видел в ее лагере троих мужчин и пару полноприводных автомобилей. Дело в том, что я еще видел кожаный рюкзак. Они все прорвались, когда я вернулся, чтобы арестовать ее по обвинению в краже, и выложил описание, но рюкзак требует, чтобы мы их нашли. Он сел с красным лицом.
  
  Чаллис встал. Я согласен. Их необходимо найти.
  
  * * * *
  
  Когда Эллен Дестри вышла из комнаты и пошла по коридору к лестнице, Чаллис догнала ее и пробормотала: «С тобой все в порядке?»
  
  Хорошо, Хэл.
  
  Ты выглядишь оборванным. Дома все в порядке?
  
  Ему можно было довериться. Собственная боль сделала его надежным слушателем. Ей хотелось рассказать ему, как она выбрала безопасный путь в своей личной жизни, поставив мужа на первое место; о боли, которую она почувствовала, въезжая на автостоянку и не увидев Риса Хартнетта за работой в здании суда по соседству. Но время это исправит, и их всех можно будет трахнуть, и все, что она сказала Чаллису, было: «Босс, ты сам выглядишь немного оборванным».
  
  Я в этом не сомневаюсь. Хорошо, мне нужна твоя помощь в комнате для допросов. Я отправил Скоби обратно в стоянку для караванов, чтобы проверить, на месте ли еще рюкзаки, и проследить за этими цыганами.
  
  Это имеет большое значение, Хэл. Я видел их вокруг себя.
  
  По словам Чаллиса, после того, как столько времени прошло с расследованием убийства, все осталось в далеком будущем.
  
  Дэнни Холсингера отвели в комнату для допросов рядом с камерами предварительного заключения. Бойд Джолик и Крейг Оливер также находились в здании, в отдельных комнатах для допросов. Все трое мужчин были арестованы и доставлены отдельно. Чаллис вошел в комнату для допросов, Эллен последовала за ним.
  
  Дэнни сидел за маленьким столиком. У двери на страже стоял констебль-испытатель в форме. Она вернулась на свое место, когда Чаллис сел напротив Дэнни. Эллен обошла вокруг, пока не оказалась позади него. В комнате пахло промышленными чистящими средствами, а у основания глянцевых белых стен на высоте головки швабры виднелся след грязи.
  
  Чаллис начал с официального предупреждения Дэнни, а затем сказал: «Дэнни, это предварительное интервью». Если все пойдет хорошо, мы сделаем официальную запись интервью с записью на пленку и видео.
  
  Почему, что я сделал?
  
  Давайте рассмотрим кражу со взломом при отягчающих обстоятельствах, поджог дома, угон автомобиля, поджог автомобиля и убийство.
  
  Дэнни сглотнул. Убийство?
  
  Эллен положила руки на плечи Дэнни и склонила голову к его шее. Она дышала поверхностно. Дэнни по натуре не казался ей грязным человеком, но он опустошал мусорные ящики с 5 утра и был арестован прежде, чем успел пойти домой, принять душ и переодеться. Убийство, Дэнни, это правда.
  
  Он попытался обернуться и посмотреть на нее, но она продолжала отступать. Он столкнулся с Чаллисом. Ты, должно быть, злишься. На днях меня поймали за кражу со взломом. И перед Рождеством. Это мой стиль, а не убийство. Чье убийство?
  
  Чаллис положил на стол между ними сумку для улик с банкой пива «Фостерс». Дэнни, мы нашли повсюду твои отпечатки.
  
  Так?
  
  Прямо там, где на Чикори-Килн-роуд подожгли «Митсубиси Паджеро». Этот же автомобиль ранее был украден двумя мужчинами, скрывшимися с места ограбления при отягчающих обстоятельствах. Возможно, вы объясните свою связь с Паджеро?
  
  Я никогда не брал его.
  
  Кто сделал? Один из твоих приятелей? Бойд Джолик? Крейг Оливер?
  
  Эллен почувствовала настороженность в плечах Дэнни. Она снова наклонилась к его уху. Они здесь, Дэнни. Они тебя продали.
  
  Чушь собачья.
  
  Твои товарищи тебя продали.
  
  Не-а, не верьте. Продал меня за что?
  
  Его голос звучал более уверенно, чем ей бы хотелось. Она посмотрела на Чаллиса, чтобы тот продолжил.
  
  Значит, ты не взял Паджеро. Отлично. Но ты помог его сжечь.
  
  Нуп.
  
  Ты был там, Дэнни. Ваши отпечатки на банке пива доказывают это.
  
  Нуп. Я езжу на мусоровозе по Цикори-Килн-роуд раз в неделю. Наверное, я выбросил банку в окно.
  
  Вашим работодателям не будет приятно узнать, что вы пьете на работе.
  
  Дэнни попытался дать задний ход. Может быть, я однажды ночью взял туда птицу. Да, вот и все.
  
  Чаллис толкнул через стол лист бумаги и ручку. Имя и адрес.
  
  Что?
  
  Об этой птице вы отправились на Цикори-Килн-роуд.
  
  Не могу вспомнить. Должно быть, это был кто-то, кого я подцепил в пабе. Да, вот и все, теперь я вспомнил.
  
  Эллен тихо сказала ему на ухо: «Меган Стоукс будет не очень довольна».
  
  Дэнни подпрыгнул на стуле. Откуда ты знаешь о ней?
  
  Мы знаем о тебе все, Дэн, старина.
  
  Ты оставишь ее в стороне. Она, черт возьми, убьет меня.
  
  Как будто ты убил Клару Макрис?
  
  ВОЗ?
  
  Знаешь, Дэнни, это было во всех газетах и на коробках. Женщина убита и сожжена на Квортерхорс-лейн. На следующий день вас там видели двое наших офицеров. Убийца возвращается на место преступления, вот как это выглядело.
  
  Нет!
  
  Паджеро, Дэнни. Расскажите нам об этом.
  
  Хорошо, хорошо. Я и мои приятели возвращались из паба, ну, по короткому пути, и увидели, что что-то горит. Мы подошли поближе и увидели, что это полноприводник стоит на обочине.
  
  Вы не пытались потушить пожар?
  
  Что?
  
  Потушить огонь?
  
  Нечем было это выложить.
  
  Бойд Джолик — волонтер пожарной службы страны, не так ли?
  
  Ага. Так?
  
  Почему он ничего не сделал?
  
  Он был очень зол.
  
  Ему нравилось смотреть, как оно горит, не так ли? На вас это повлияло так же? Поэтому вы подожгли дом Клары Макрис после того, как убили ее?
  
  Я никогда. И я не знал, о чем думает Джолл.
  
  Не так ли?
  
  Нет.
  
  Ты украл мобильный телефон и позвонил Крейгу Оливеру в паб, чтобы тот забрал тебя, не так ли?
  
  Нет. Он был с нами, когда мы его нашли.
  
  В каком автомобиле вы были?
  
  Э-э, Джоллс.
  
  Ты не уверен?
  
  Да, это определенно была песня Джолла.
  
  Это вы бросили автомобильный телефон в огонь после того, как позвонили мистеру Оливеру, чтобы тот забрал вас?
  
  Я же говорил тебе, он был там все время.
  
  Объясните, какие банки, бутылки и пачки сигарет, которые мы нашли на месте происшествия, покрыты вашими отпечатками пальцев.
  
  Дэнни издал странный, пронзительный смех. У нас была небольшая вечеринка.
  
  Тебе доставляло особое удовольствие стоять и смотреть, как что-то горит?
  
  Дэнни кисло сказал: «Я не такой».
  
  Какой ты, Дэн? - сказала Эллен.
  
  Он обернулся, чтобы посмотреть на нее. Это было неожиданно – увидеть горящую машину. Ты знаешь.
  
  Вы видели, кто зажёг огонь?
  
  Никого не увидел.
  
  Ты его зажег, или это Бойд Джолик зажег?
  
  Я сказал тебе, мы
  
  Эллен снова наклонилась к его уху и сказала: «Что, если я скажу вам, что у нас есть свидетель, который видел тощего маленького человека, а именно вас, и человека покрупнее, а именно Джолика, за рулем «Паджеро» вскоре после того, как на конном заводе недалеко от ипподрома была совершена кража со взломом при отягчающих обстоятельствах. Этот свидетель сделал что-то, что вас разозлило, и вы последовали за свидетелем в дом на Квортерхорс-лейн.
  
  Она лжет.
  
  Чаллис тихо спросила: «Кто сказал, что это была женщина, Дэнни?»
  
  Я имею в виду сержанта Дестри.
  
  Нет, я этого не сделал.
  
  Чаллис взял на себя управление. Вы проследовали за этим свидетелем до дома на Куортерхорс-лейн. Позже вы вернулись в этот дом, ворвались, убили жильца и подожгли, чтобы замести следы.
  
  «Потому что ты такой подонок, Дэнни», — сказала Эллен. Кто-то случайно причинил вам небольшое расстройство в пробке, и это настолько оскорблено ваше слабое мужское достоинство, что убийство — единственная месть.
  
  Нет, клянусь.
  
  Чем ты ударил Клару Макрис?
  
  Я никогда не бил ее.
  
  Йолич сделал?
  
  Нет, я не знаю.
  
  Вы имеете в виду, что он пошел туда один, чтобы сделать это?
  
  Я никогда никого не убивал.
  
  Забавно, почему люди должны говорить, что ты это сделал?
  
  ВОЗ?
  
  Тебе нужен адвокат, Дэнни?
  
  Эта корова. Она все время меня унижает.
  
  То есть вы согласны на дальнейший допрос без юридического представителя?
  
  Я не говорю больше ни слова. Я рассказал тебе все, что знаю.
  
  Чаллис откинулся на спинку стула. Хорошо, Дэнни, это будет быть всем на данный момент.
  
  Я могу пойти домой?
  
  Вы, должно быть, шутите.
  
  * * * *
  
  Крейг Оливер рассказал им ту же историю.
  
  Остался Бойд Джолик, и когда Эллен Дестри поняла, что с Джоликом в комнате для допросов находится Мэрион Нанн, она отвела Чаллиса в сторону. Босс, мне жаль, что я не упомянул об этом раньше, бизнес Макриса помешал, но Нанн мог бы стать мозгом тех агбургов, которые у нас были. Она рассказала ему о Пэм Мерфи и фотографиях.
  
  Чаллис ухмыльнулась, когда она закончила. Даже если в этом нет ничего страшного, осознание наличия подозрений сделает это интервью еще более интересным.
  
  Они вошли, включили запись, сделали предупреждение Йоличу и начали допрос. История, которую рассказал им Джолич, по сути, была такой же, как история Дэнни Холсингерса и Крейга Оливера. Они были в пабе и пили допоздна. По словам Йолича, когда они уходили, они ехали по Цикори-Килн-роуд, чтобы избежать проверки дыхания. Он ухмыльнулся: «Слишком поздно, ты не сможешь арестовать меня сейчас». Потом они наткнулись на Паджеро. Оно уже сильно пылало. Такое зрелище посреди ночи и в глуши, естественно, вам захочется остановиться и посмотреть на него: проехать несколько холодных сигарет на обочине дороги, выкурить несколько сигарет. Вот и все, конец истории.
  
  Вы волонтер CFA. Вас не беспокоило, что может случиться лесной пожар?
  
  Нет. Это было не такое уж сильное пламя.
  
  Достаточно, чтобы проезжающий мимо автомобилист остановился и затушил его.
  
  Йолич пожал плечами.
  
  Почему вы не сообщили о пожаре?
  
  Приятель, мы были в бешенстве, у меня есть пластинка, кто поверит, что мы этого не делали?
  
  Мэрион Нанн пошевелилась. Если у вас нет дополнительных вопросов к моему клиенту, могу ли я
  
  Нет, сказал Чаллис, нельзя. Мистер Джолич, ранее в тот же день вас видели за рулем «Паджеро» на Куларт-роуд.
  
  Это ложь.
  
  В результате происшествия на перекрестке вы загнали в хвост другую машину, преследуя ее до адреса на Квортерхорс-лейн.
  
  Неа.
  
  Позже вы вернулись по тому же адресу, напали и убили жильца, а также подожгли дом.
  
  Неа.
  
  Инспектор, надеюсь, вы сможете обосновать эти утверждения.
  
  У нас есть описание автомобиля, водителя и пассажира, а также номерной знак.
  
  Я имею право знать, кто ваш свидетель.
  
  Нам бы хотелось, чтобы наш свидетель прожил достаточно долго, чтобы предстать перед судом, миссис Нанн, поэтому на данный момент я не собираюсь
  
  Меня возмущает смысл этого замечания. я никогда не
  
  Эллен прервала ее. Давай разжигать костры, Бойд?
  
  Я действительно должен протестовать. Если у вас есть веские доказательства, предъявите обвинение моему клиенту. Если нет, я прошу вас освободить его.
  
  «У нас есть еще несколько часов в запасе, прежде чем нам придется это сделать», — сказал Чаллис. Собирались обыскать дом мистера Джолика. Хотели бы вы присутствовать?
  
  Мэрион Нанн посмотрела на Джолика. Чаллис заметила, как на ее лице промелькнуло удивительно личное выражение. Она повернулась и сказала: «В этом нет необходимости». Мне хотелось бы побыть наедине со своим клиентом, и я настаиваю на том, чтобы присутствовать, когда и если его снова будут допрашивать.
  
  По-другому нельзя, Мэрион.
  
  Когда они были в коридоре, Чаллис сказал: «Там что-то происходит». Ты видел, как она посмотрела на него?
  
  Она такая заноза в заднице, я бы с удовольствием ее упрятал.
  
  Зачем ей отправлять Йолича в оккупированный дом?
  
  Они не знали, что оно занято. Хозяева вернулись из отпуска рано.
  
  И вместо того, чтобы развернуться и уехать, Йолич вошел, и дальше все пошло как снежный ком. Должно быть, она в панике.
  
  Между тем, сказала Эллен, если мы в ближайшее время не найдем более убедительных доказательств, нам придется отпустить Йолича и компанию.
  
  Затем дело дошло до Чаллиса. Пэм Мерфи рассказала мне, что встретила страхового следователя, который ковырялся в месте поджога Паджеро. Посмотрим, смогу ли я его выследить. Возможно, у него есть какие-то доказательства, которые мы пропустили.
  
  * * * *
  
  Они вернулись в комнату Дисплана. Сначала Чаллис позвонил Ледвичу, и Ледвич спросил: «Что я теперь сделал?»
  
  Мне нужно название вашей страховой компании, мистер Ледвич.
  
  Они не раскошеливаются, ублюдки.
  
  Чья это вина? Имя, пожалуйста.
  
  Ледвич дал это. Чаллис позвонил по круглосуточному номеру и, используя свой тон и звание, позвонил следователю в нерабочее время. Позже сегодня придет детектив, чтобы изучить улики.
  
  На другом конце комнаты звонили Эллен Дестри. На линии послышался треск. Меня зовут Гудолл. Я звоню из Новой Зеландии, из управления полиции в Крайстчерче. Насколько я понимаю, вы расследуете убийство женщины по имени Клара Макрис.
  
  Это верно. Мы
  
  Клара Макрис — ее вымышленное имя. Ее настоящее имя не имеет значения. Дело в том, что она участвовала в нашей программе защиты свидетелей.
  
  Эллен рухнула в кресло. Защита свидетелей.
  
  Я был ее куратором. Я помог ей переехать.
  
  Думаешь, кто-то там узнал, где она?
  
  Это возможно. Я не знаю как, но это возможно.
  
  Была ли она в контакте с кем-нибудь из своих друзей, своей семьей, людьми, с которыми она общалась?
  
  «Я не знаю», — раздраженно сказал новозеландский офицер. Однако кто-то заметил ее, когда она уезжала из страны.
  
  Он рассказал об инциденте в аэропорту Крайстчерча.
  
  И вы думаете, за ней следили?
  
  Не так ли?
  
  Зачем ждать восемнадцать месяцев?
  
  Новозеландский офицер ответил: «Чтобы внушить ей ложное чувство безопасности».
  
  * * * *
  
  Двадцать три
  
  
  
  Ам Мерфи возил Саттона на том же белом «Коммодоре».
  
  Видел ли я тебя на днях в Майерс-Пойнт?
  
  Он увидел, как она напряглась, как побелели костяшки пальцев на руле. Возможно, сэр.
  
  Скоби, зови меня Скоби. На тебе был гидрокостюм, и ты несешь доску. Я не мог все ясно видеть, так что это мог быть кто-то другой.
  
  Иногда я беру там уроки серфинга.
  
  Да, ты был с группой других.
  
  Он видел, как она расслабилась. Что ты там делал?
  
  Мы взяли нашу дочь на пляж. Новые розовые купальники, которые стоит опробовать. Только она убедила себя, что драконы существуют, поэтому мы так и не прошли мимо первой дюны.
  
  Мерфи не ответил. Саттон отпустил это. Он взял одну из листовок, которые дал ему Чаллис, и ему вдруг захотелось заплакать. У него было идеальное представление о Рослин, какой она могла бы быть через пятнадцать лет, счастливой, простой и созревшей для убийцы. Он кашлянул, моргнул, взял себя в руки.
  
  Они входили в стоянку для караванов. Пэм Мерфи сказала: «Когда мы были здесь в прошлый раз, менеджер не знал, куда делись эти цыгане, так зачем лишний раз его спрашивать?»
  
  «На этот раз мы допросим весь лагерь, — сказала ей Саттон, — и проверим, остались ли рюкзаки в том мусорном баке».
  
  Этого не будет. Даже если это так, кто вообще может сказать, что это была Кимбли Эбботтс?
  
  Это не обычный рюкзак. Я хотел бы знать его историю.
  
  «Достаточно обычно», — сказала Пэм. Я видел такой же перед Рождеством.
  
  * * * *
  
  Земля сдвинулась. Мэрион Нанн посмотрела на своего возлюбленного в комнате для допросов и спросила: «Ты убил ее?» Скажи мне, что ты не убивал ее. У тебя был с ней секс первым?
  
  Бойд Джолик смотрел на стену, упрямо скрестив руки на груди. Ах, отдохни, чертова корова.
  
  О чем ты думал, прошипела она, разжигая все эти костры? Боже, она надеялась, что в комнатах для допросов нет микрофонов.
  
  Йолич пожал плечами.
  
  Она оглядела пустые стены, затем коснулась Йолича, скользнув рукой от его колена к внутренней стороне бедра. Бойд? Во что ты ввязался?
  
  Ничего. И ваша задача — следить за тем, чтобы так и оставалось.
  
  Уязвленная, она откинулась на спинку стула, затем сузила глаза и сплюнула: «Только помни, кто спасает тебя от тюрьмы». Кто кормит вас сладкой работой. Кто дает вам адреса свидетелей, чтобы вы могли рассылать своих пугал.
  
  Он скривил рот. Ты влюбилась в мой член, признайся, глупая корова.
  
  Ты жалок. Ты психопат. Она постучала по черепу. У тебя не в порядке с головой. Винт ослаб. Могу поспорить, что ты отрывал крылья мухам, когда был маленьким. Теперь вам нравится разжигать костры. Что происходит, когда ты мастурбируешь, пока смотришь? Это новый способ тушить пламя. Тупой чертов безмозглый придурок.
  
  Если я упаду, сука, ты упадешь.
  
  Тогда давайте убедимся, что этого не произойдет, ладно? После этого мы с тобой закончили.
  
  На его лице появилось тяжелое выражение боли. О, дорогая, бедная маленькая леди-адвокат, находящаяся в нечестивом браке со своим большим и плохим клиентом.
  
  Замолчи.
  
  Она зажгла сигарету и яростно закурила ее.
  
  * * * *
  
  Чаллис взял Эллен с собой на «Триумф».
  
  Босс, мы лаем не на то дерево. Она ничего не могла с этим поделать, она теряла сердце.
  
  Он жестко напал на нее. Перво-наперво. Всегда, в таких случаях. Если наши убийцы — киви-киллер, то его уже давно нет. Тем временем у нас все еще есть Йолич и компания. находятся под стражей и не могут держать их вечно, так что давайте посмотрим, можно ли их привязать к Паджеро, прежде чем мы начнем искать другое место.
  
  Прости, Хэл, ты прав.
  
  Он проехал по кругу. Она заметила, что Pizza Hut была полна. Ни одна из машин не выглядела знакомой. Город наполнился незнакомцами со Дня подарков: завсегдатаи, возвращающиеся в свои пляжные хижины, семьи, разбившие палатки в стоянках для караванов, другие, снимающие квартиры в домах. Они выделялись в магазинах. Одеты они были как-то лучше, как будто местные жители устарели лет на пять. Несмотря на опасения Тессы Кейнс, праздничная торговля особо не пострадала от убийств на шоссе.
  
  Он ждет нас?
  
  Чаллис кивнул. Офис Морнингтона.
  
  Тридцать минут спустя они изучали фотографии из досье страховой компании на «Паджеро» Лэнса Ледвича. Излишне говорить, что мы отвергли утверждение г-на Ледвича. Мало того, что автомобиль не был зарегистрирован, он еще и не сообщил нам, что потерял права несколько недель назад, но все еще ездил на нем.
  
  «Он не слишком этому рад», — сказал Чаллис.
  
  Он веревочный.
  
  «Он собирается нечто большее», — сказала Эллен. Посмотри на это, Хэл.
  
  Это была фотография задней части сгоревшего кузова «Паджеро». Сразу за границей пепла виднелась более светлая область — сама грунтовая дорога, а по одному краю — неглубокий водосток. Там, на мелком, грязно-песчаном дне водостока, был идеальный след от шин.
  
  Она постучала по нему указательным пальцем. Если я не ошибаюсь, это оставила шина Cooper.
  
  * * * *
  
  Судебно-медицинский эксперт подтвердил это, взглянув на фотографию, а затем на карту рисунка шин.
  
  Определенно Купер. Вы должны быть в состоянии соответствовать этому.
  
  Мы не можем. Все четыре шины сгорели.
  
  Ах.
  
  Фотография больше ни о чем не скажет? То, как протектор изношен, расколы и выбоины в резине, что-то в этом роде?
  
  «Я отсканирую и улучшу», — сказал техник, — и сравню со слепком, найденным в резервуаре.
  
  Они смотрели. Чаллис почувствовал странное волнение. Это произошло, когда этапы обнаружения, методология, наука и технологические инструменты работали вместе.
  
  Он увидел увеличенный рисунок протектора на экране монитора. Техник изолировал один сегмент, затем другой, увеличивая и сопоставляя его с гипсовой повязкой.
  
  Наконец он сказал: «Это Купер». Боюсь, я не могу сказать большего.
  
  «Этого достаточно, чтобы продолжать», — сказал Чаллис.
  
  * * * *
  
  Вернувшись в комнату Дисплана, Эллен спросила: «Как нам в это сыграть?»
  
  Очень осторожно. Возможно, этому есть невинное объяснение. Возможно, это совпадение.
  
  Я не верю в совпадения.
  
  И я нет.
  
  Ну тогда. . . , сказала она.
  
  Нам нужно разрушить его алиби, сказал Чаллис. Вернитесь и допросите всех, с кем он работал, соседей, как обычно.
  
  Эллен сказала: «Стон».
  
  Нам также нужен ордер, который оговаривает наше право обыскивать дом и любое другое здание, которым может владеть Ледвич, а также его место работы и все транспортные средства, которыми может владеть он или любой член его семьи. А мы тем временем пойдём и заберём его на допрос.
  
  Телефон звонил где-то в комнате для происшествий. Это отвлекало. В самой комнате веяло множеством тупиков, долгими душными днями и ночами, подавленным характером и спешкой за едой. «Какой беспорядок», — подумала Эллен. Она запрокинула голову. Кто-нибудь ответит, пожалуйста?
  
  Но в комнате было только три офицера, с закатанными рукавами и склонившимися над телефонами или экранами компьютеров, поэтому она подошла к оскорбительному телефону и схватила его.
  
  Дестри.
  
  Эллен?
  
  Это был ее муж. Алан?
  
  Ларрейн с тобой?
  
  Много позже она вспоминала, что ее первой реакцией было раздражение. Ее муж уже несколько дней терпел неудачи, вялый, часто эмоциональный, забывчивый, склонный к неверным суждениям. Алан, это ее урок тенниса.
  
  Я знаю это. Я ждал, чтобы забрать ее.
  
  Она, наверное, у Кэтис. Она уже делала подобные вещи раньше. Просто подожди ее.
  
  Тон Эллен был таким: «Должна ли я делать все?»
  
  Ее муж сказал: «Я позвонил Кэти». Она сказала, что сегодня вообще не видела Ларрейна.
  
  Эллен почувствовала мурашки по рукам. Ее сердце, казалось, остановилось. Тогда она кричала:
  
  Какого черта ты так не сказал!
  
  Его голос звучал обиженно. Это школьные каникулы, корова. Почему я должен волноваться, что ее здесь нет? Я думал, что неправильно понял, и ты повел ее на теннис.
  
  Она поймала себя на том, что язвительно спрашивает: «Тогда почему ты мне позвонил?» когда ей следовало положить трубку и принять меры.
  
  Я просто подумал, что надо перепроверить, вот и все. Больше, чем ты бы сделал, чертова сука.
  
  На этот раз она не ответила. Она стояла, застыв, и что-то в ее лице и поведении, должно быть, насторожило Чаллиса, потому что его рука сомкнулась на ее руке, и он забрал у нее телефон и взял на себя ответственность за ее страхи.
  
  * * * *
  
  Двадцать четыре
  
  
  
  Я убью его, сказала она.
  
  Нет, не будешь, сказал Чаллис.
  
  Если он поймал ее и причинил ей боль, я убью его, Хэл, посмотрим, не сделаю ли я этого.
  
  Два седана и дивизионный фургон. Три детектива, четыре полицейских и два судмедэксперта. Они приближались к жилому комплексу, где жил Лэнс Ледвич. Скоби Саттон взял четвертую машину, чтобы задержать Ледвича на работе и отвезти его домой.
  
  Не спешите с выводами, сказал Чаллис. Помните, его Паджеро был уничтожен, так как же он похитил Ларрейна?
  
  Казалось, она почувствовала облегчение, но тут же снова напряглась. Его жена получила машину. Универсал.
  
  Ах.
  
  Она провела руками по волосам. Я не понимаю, как это могло произойти. Должно быть, он схватил ее по пути к Кэтис. Но как? Я имею в виду, парень из копов, она никогда добровольно не пойдет с незнакомцем.
  
  Затем она, казалось, поняла смысл того, что сказала, застонала и закрыла лицо руками.
  
  Были и другие объяснения, но Чаллис их не предложил. Ваша дочь - крысиный подросток. Твоя дочь ненавидит тебя и сбежала с парнем. Каким-то образом он знал, что было только одно: вашу дочь ударили монтировкой по голове.
  
  — Он сменил свое местоположение, Хэл, — сказала Эллен, убирая руки от лица. Вся эта огласка, мы отвезли его с шоссе. Теперь он охотится там, где на самом деле живут люди. Бог.
  
  Чаллис услышала повышающуюся ноту в ее голосе, страх, возмущение и истерию. «У нас есть одна вещь — это дневной свет», — сказал он. А теперь успокойся и думай как медный.
  
  Дневной свет? Как это нам поможет? Он схватил ее при дневном свете, и никто этого не заметил.
  
  Но он не будет
  
  Он собирался сказать: «Не буду бросать ее тело при дневном свете». Он сказал, что у Ледвича есть работа. Он подотчетен людям в течение дня. Он ничего не сделает, пока не стемнеет.
  
  Держать ее связанной весь день? Боже, как бы плохо это ни было, я надеюсь на это.
  
  Теперь они ползли по лежачим полицейским. Чаллис указал. Скоби уже здесь. Это было быстро.
  
  CIB Falcon был припаркован напротив подъездной дорожки к Ледвичу, эффективно блокируя универсал, припаркованный сбоку от дома. Эллен всматривалась в фигуры в «Соколе». Я нигде не вижу Ледвича. Не говорите мне, что он стал бегуном.
  
  Затем Саттон оказался у окна Чаллиса. Его не было на работе, босс. Вчера позвонил больным.
  
  Эллен Дестри, казалось, согнулась. Она начала кусать палец. О Боже.
  
  Вы пробовали дом?
  
  Жду тебя, босс.
  
  Они вышли и подошли к дому. Чаллис нажал кнопку рядом с входной дверью, которая представляла собой тяжелую резную вещь, с которой облупился лак от ежедневного палящего солнца. Чаллису не терпелось поковырять полоски лака. Дверь открылась.
  
  Миссис Ледвич?
  
  Да?
  
  Чаллис жестом велел Саттону и двум констеблям в форме пройти к задней части здания, а затем прорвался в дом в сопровождении Эллен Дестри и других офицеров.
  
  У нас есть ордер на обыск этих помещений и любых транспортных средств, которыми вы владеете. Ваш муж здесь?
  
  Жена Ледвича выглядела усталой и рассеянной. Он в постели. Летний грипп. Затем она переводила взгляд с одного на другого. Почему бы тебе не оставить его в покое? Он чуть не потерял работу из-за того, что вы приходили сюда и задавали вопросы. Дайте ему передышку.
  
  Нам просто нужно поговорить с ним, сказал Чаллис.
  
  Рядом с ним кипела Эллен. Она двинулась вперед. Слушай, ты собираешься нас довести до него или нет?
  
  Не снимайте трусы.
  
  Дом был удручающим. Потолки и стены были рассчитаны на небольшую расу людей. Мебель была для него слишком велика, словно состояла из назойливых углов и поверхностей. Чаллис увидел огромный телевизор и тренажер. Где-то радио было настроено на ток-шоу. Они пришли в спальню. Ледвич лежал под простыней и розовым одеялом и выглядел несчастным, лицо его покраснело и промокло, дыхание хрипело от слизи.
  
  Чего вы, ублюдки, хотите?
  
  Чаллис представился, но понял, что что-то не так. Он не смотрел на мужчину, который вышел ранее в тот день и похитил, изнасиловал и убил или, по крайней мере, спрятал девочку-подростка.
  
  Эллен Дестри тоже это знала. Чаллис почувствовала ее разочарование. Она спросила: Лэнс, где ты был этим утром?
  
  Прямо здесь. В этой кровати. Был здесь со вчерашнего дня.
  
  Чаллис оглядела обои, сверкающий белый встроенный шкаф, кружевные шторы. В маленькой комнате пахло болезнью и затхлым воздухом. Кровать представляла собой дорогое, вульгарное чудовище с серебристо-золотым виниловым изголовьем. Ряды латунных шпилек пронизывали винил, а в него было встроено радио и пара динамиков.
  
  Он повернулся к Ледвичу. Вы не были в Пензанс-Бич?
  
  Я ярый мошенник, говорю тебе.
  
  Хорошо, давай попробуем это. Можете ли вы объяснить свои передвижения в ночи двенадцатого и семнадцатого декабря и на рассвете двадцать третьего?
  
  Я уже говорил этой суке здесь
  
  Эллен подошла к кровати и аккуратно ударила его по линии волос.
  
  Оу. Он потер голову.
  
  Ответь на вопрос, Лэнс.
  
  Как я уже говорил, я был на работе.
  
  По словам бригадира, вы часто щедро тратили время.
  
  Да, но не настолько, чтобы выйти, схватить, убить кого-нибудь и спрятать ее где-нибудь. И если бы вы, придурки, сделали домашнее задание, вы бы знали, что я начал дневную смену двадцать третьего. Начало в шесть утра. Жены записали это в календаре. Я знаю, потому что я перепроверил после того, как ты сделал это в прошлый раз. Так что я не мог убить того, кто это был в тот раз, и не убивал никого из остальных.
  
  Чаллис кивнул Эллен, которая вышла из комнаты.
  
  До того, как ваш Pajero был украден, им когда-либо пользовался другой человек? Друг, сосед, член вашей семьи?
  
  Моя сестра, мой зять.
  
  Насколько я понимаю, ваш зять был в Таиланде последний месяц. Кто еще имел к нему доступ?
  
  Румянец и угрюмость под красной потрескавшейся кожей. Послушайте, я знаю, что он не зарегистрирован, я знаю, что на данный момент у меня нет лицензии, я с этим справлюсь, но я был в отчаянии, мне нужно было ехать на работу.
  
  Значит, вы хранили его в доме сестры и время от времени ездили на нем?
  
  Да. Мне нужно было идти на работу.
  
  Разве твоя жена не могла тебя забрать?
  
  У нее своя работа.
  
  Вы думали, что если полиция когда-нибудь проверит вас здесь и проверит, не разъезжаете ли вы без прав, они не увидят «Паджеро» или не увидят, как вы входите и уходите в нем, и сочтут, что вы ведете себя хорошим мальчиком.
  
  Что-то в этом роде.
  
  Не слишком умно, Лэнс.
  
  Ледвич угрюмо сложил руки на одеяле на груди.
  
  Я спрошу тебя еще раз, кто-нибудь еще водил твой Паджеро?
  
  Нет.
  
  А что насчет универсала?
  
  Машина жены.
  
  Но ты иногда на нем ездишь?
  
  Не часто. Нет, пока у меня не было лицензии. У нее была такая штука, что полиция конфискует его, если я буду водить его.
  
  Ты вынимал его сегодня утром?
  
  Жена сделала. Мне нужны были обезболивающие. Ее не было всего десять минут.
  
  Возвращаемся к Паджеро. Вам доводилось ставить на него еще один комплект шин перед Рождеством?
  
  Нет. Почему?
  
  У вас есть другой автомобиль?
  
  Я выгляжу так, будто могу позволить себе троих?
  
  — Я скажу тебе правду, Лэнс, — сказал Чаллис. Следователь обнаружил след от шины Купера, оставленный вашим Паджеро на улице Чикори-Килн-роуд.
  
  Не знаю, какие шины у меня были на нем. Они уже были на нем, когда я его купил.
  
  Автомобиль, который разыскивали в связи с убийством Джейн Гидеон, был оснащен шинами Cooper того же размера и типа.
  
  Чушь собачья.
  
  Ты можешь это объяснить, Лэнс?
  
  Учитывать это? Ты меня зашиваешь. Вы бегаете повсюду, как безголовые цыплята, и никуда не приходите, и вы думаете: подожди, давай подставим старого Лэнса.
  
  Вездеходная шина Cooper, довольно необычная, с весьма характерным рисунком протектора.
  
  Чаллис увидел, как Ледвич борется с информацией, а затем ясно увидел его лицо и услышал, как он сказал то, что сказал бы любой хороший защитник: Да, но вы не говорите, что мои шины - это в точности та же самая шина, которую вы ищете, только то, что они похожи.
  
  Где вы устанавливали шины?
  
  Я же вам говорил, они уже этим занимались. Я не особо обратил внимание, что они собой представляют. Для меня шина - шина. В любом случае, после кражи могло случиться что угодно. Может быть, те, кто его взял, поставили новые шины, а может быть, запаска была от Cooper и у них был прокол.
  
  «Все это хорошие краткие аргументы в защиту», — подумал Чаллис.
  
  В этот момент вошла Эллен с календарем. Она выглядела измученной, бледной и побежденной. Чаллис прижался к ней в коридоре, где она пробормотала: «Согласно этому, у него действительно было начало в шесть часов двадцать третьего».
  
  «Это можно было бы записать с тех пор», — сказал Чаллис. Но проконсультируйтесь еще раз с его работодателем.
  
  Между тем, сказала Эллен, Лэнс весь день лежал в постели и явно не мог схватить Ларрейна. Так что же это нам дает?
  
  * * * *
  
  Снаружи Чаллис разговаривал по мобильному телефону. Сэр, просьба. Это должно быть быстро.
  
  Попробуй меня, сказал МакКуорри.
  
  Мне нужна команда полицейских и детективов в Пензанс-Бич. Дочь сержанта Дестри не видели с утра.
  
  Тишина. Тогда, О, Господи.
  
  Возможно, это не связано, но мы должны относиться к этому так, как будто это так. Здесь есть станции паники.
  
  Меня должны были проинформировать в ту же минуту, как ты узнал.
  
  Извините, сэр.
  
  «Хорошо, вы можете взять с собой дополнительных людей», — сказал МакКуорри. У вас вообще есть какие-нибудь зацепки? — добавил он раздраженно.
  
  Некоторые, холодно сказал Чаллис, собирались покончить с этим поджогом.
  
  Держи меня в курсе, Хэл, ладно? Регулярно.
  
  Рассчитывайте на это, сэр.
  
  Чаллис положила телефон в карман.
  
  Босс?
  
  Скоби Саттон бесполезно дергал боковую дверь стального гаража Ледвича. Заперто, босс.
  
  Забудь это. Возвращались на станцию.
  
  За рулем был один из полицейских в форме. Чаллис почти села сзади вместе с Эллен Дестри, но ее беспокойство было слишком ощутимым. Всю дорогу она разговаривала по мобильному телефону, и со своего места на пассажирском сиденье он мог чувствовать ее нервное тело, слышать ее страдания, когда она звонила.
  
  Он услышал, как она сказала: «Что-нибудь из больниц?»
  
  Последние три звонка были ее мужу. Это был другой? Нет . . .
  
  Констебль, мне не нужны оправдания. Просто сделай это.
  
  Она выключила телефон, и Чаллис обернулась, собираясь поговорить с ней, отвлечь ее, когда она снова ткнула пальцами в кнопки вызова. На коленях у нее лежала раскрытая записная книжка, номера которой были записаны на нескольких последних страницах.
  
  Это сержант Дестри. Я пытаюсь найти свою дочь. Нет, не о чем беспокоиться. Она была сегодня в магазине? Нет? Она сказала, что, возможно, через некоторое время пойдет купить компакт-диск. Нет? Хорошо, спасибо.
  
  Чаллис снова посмотрел вперед. Звонки выполняли полезную функцию, занимая ее, и в каком-то смысле они представляли собой полицейскую работу. Кто знает, может быть, она обнаружит человека или воспоминание, которое приведет их к ее дочери.
  
  * * * *
  
  Двадцать пять
  
  
  
  С женщиной на стойке регистрации была девушка лет семнадцати или восемнадцати, враждебная, угрюмая. Мать и дочь, решил дежурный сержант и повернулся к матери. Вам помочь, мадам?
  
  Мне нужно с кем-нибудь поговорить.
  
  Она была худой и измученной заботами. Руки у нее были в жилах и суставах, руки старухи, хотя ей было, вероятно, не больше сорока пяти. Смогу ли я сделать?
  
  Речь идет о том рюкзаке по телевизору.
  
  Приказ заключался в том, что любого, кто обладает информацией о похищениях, следует отправлять прямо в комнату для допросов. «Скоро к вам придет инспектор Чаллис, чтобы поговорить с вами», — сказал дежурный сержант.
  
  Они ждали пять минут. Был ранний вечер, шесть часов. Чаллис был глубоко утомлен. Эллен Дестри ушла домой, чтобы побыть с мужем, но он знал, что она вернется снова. Остальные детективы были заняты поисками Ларрейна Дестри. Так что ему оставалось поговорить с чудаками и расточителями времени.
  
  Вы сказали моему сержанту, что речь идет о рюкзаке, миссис Стоукс.
  
  Тот, что по телевизору.
  
  Продолжать.
  
  Меган хорошо указала на дочь, у нее есть парень.
  
  Бойфренд. Продолжать.
  
  Он подарил ей рюкзак.
  
  Имя?
  
  Ну, на коже было отпечатано название бренда. И к подкладке была пришита какая-то бирка, но ее кто-то отрезал.
  
  Чаллис почувствовал, как у него покалывает кожа. По словам миссис Эбботт, Кимбли Эбботт вышила свое имя внизу дизайнерской этикетки своего рюкзака. Он вспомнил ее заплаканное лицо: «Я показала ей, как это делать, мистер Чаллис», — сказала она.
  
  Что ж, вернемся к рюкзаку, миссис Стоукс. Я имел в виду имя парня.
  
  Дэнни Холсингер.
  
  Чаллис лучезарно посмотрела на женщин через стол. Вот совпадение. Дэнни помогает нам с расследованием прямо сейчас.
  
  Уверена, да, сказала миссис Стоукс.
  
  «Почему бы вам всем не оставить его в покое», — сказала девушка. Он ничего не сделал.
  
  Расскажи мне о рюкзаке.
  
  Дэнни убил этих девочек, не так ли? - сказала миссис Стоукс. Он убил их, завез на память некоторые из их вещей и имел наглость отдать рюкзак моей дочери.
  
  Мы не знаем, что это тот же рюкзак.
  
  Конечно, это так. Я взглянул на него, когда он подарил его Меган. Это приятно, говорю я. Потом я вижу, что бирки обрезаны. Я говорю, что это? Он говорит: «О, я купил это в магазине секонд-шопа, поэтому здесь нет этикетки». Но я ему не поверил.
  
  Чаллис повернулся к девушке. Меган? Дэнни сказал, где он взял рюкзак?
  
  Она посмотрела на пол. Он сказал, что купил его.
  
  В глубине души вы думаете, что это была правда?
  
  Нет.
  
  Он украл его, грязный ублюдок. Убил ту девушку и украл ее.
  
  Он никогда! Ты всегда на связи с ним.
  
  Миссис Стоукс посмотрела на дочь. Так? Я знаю, что его дважды казнили за воровство.
  
  Она порылась в сумочке и швырнула Чаллису видеокассету через стол. К тому же он извращенец. Пытался заставить Меган посмотреть это, люди занимаются сексом с животными. Невозможно сказать, на какие ужасные вещи он способен. Она снова повернулась к дочери. Ты хочешь, чтобы у тебя в голове читалось, встречаясь с таким отморозком, как он.
  
  Откуда тебе знать, холодная корова.
  
  Чаллис стукнул рукой по столу. Это расследование убийства. Нет ничего более серьёзного на этой земле. Прекратите спорить и ответьте на мои вопросы, иначе я так быстро посажу вас обоих в тюрьму за препятствование, что у вас закружятся головы.
  
  Миссис Стоукс взяла себя в руки и сказала: «Продолжайте». Я готов.
  
  Меган горячо смотрела в пол.
  
  На данный момент давайте забудем Дэнни.
  
  Трудно забыть этого маленького засранца.
  
  Миссис Стоукс, я вас предупреждаю.
  
  Извините, извините, я весь прислушиваюсь.
  
  Рюкзак попадает в твое владение, Меган. Где оно сейчас?
  
  Мама позволила его украсть, не так ли? Глупая корова.
  
  Я понимаю. И как это произошло?
  
  Она впустила эту цыганку в дом.
  
  Миссис Стоукс раскрыла объятия. Откуда мне было знать, что она собирается ограбить это место? Она не взяла много. Я даже не знал, что она взяла рюкзак, пока не увидел телевизор. Я поворачиваюсь к Меган и говорю: «Это как у тебя». Потом она говорит мне, что ее украли. Это не моя вина.
  
  Это так, сказала Меган.
  
  Заткнитесь оба. Меган, послушай меня, как ты думаешь, возможно ли, что Дэнни украл у кого-то рюкзак и отдал его тебе?
  
  Он наблюдал за ней. Через некоторое время она начала кивать головой. Вот почему я не сообщил об этом, когда у меня его украли, особенно маме, ты же видишь, какая она. Дэнни, ты знаешь, он любит дарить мне вещи. Я не знаю, как он может позволить себе половину того, что дает мне, если только сначала не украдет это. Она подняла глаза и смело сказала: «Я хочу, чтобы он начал все сначала». Ему пора перестать воровать вещи.
  
  * * * *
  
  В коридоре Чаллис встретила Эллен Дестри с ключами от машины. Она выглядела растрепанной, ее настроение было рассеянным. Он остановился и тихо сказал: «Как дела?»
  
  Что вы думаете?
  
  Он взял ее за руку. Это поднимет вам настроение. Он повел ее в комнату для допросов.
  
  Она отвернулась. Хэл, у меня есть дела. Телефонные звонки. Скоби уже зарегистрировался? Я хочу следить за поиском. Миллион вещей.
  
  Мы снова берем интервью у Дэнни Холсингера.
  
  Меня больше интересует поиск Ларрейна, чем то, кто убил Клару Макрис.
  
  Потерпите меня. Я могу привязать его к рюкзаку.
  
  Рюкзак. Как я уже сказал, их должно быть десятки.
  
  Он украл именно этот. Этикетка была удалена либо им самим, либо до того, как он ее украл, мне еще предстоит выяснить.
  
  Она закрыла глаза. Я молю Бога, чтобы это было оно.
  
  * * * *
  
  Дэнни, ты снял этикетку после того, как украл рюкзак, или она уже была снята?
  
  Я не крал его, мистер Чаллис. Сержант Дестри знает, что я этого не сделал.
  
  Я не знаю ничего подобного, Дэнни.
  
  Ты поверил мне, когда ты и Пэм Мерфи привели меня сюда.
  
  Я не верю тебе сейчас.
  
  Я купил его честно и честно в одном из подержанных магазинов.
  
  Докажите это. Покажите нам чек.
  
  Оформление документов. Я вообще не зацикливаюсь на подобных вещах.
  
  Чаллис наклонился вперед. Дэнни, меня не интересует твоя чушь. Я открою тебе секрет, ладно? Этот рюкзак? Он принадлежал Кимбли Эбботту.
  
  ВОЗ?
  
  Похоже, он был искренне озадачен. По словам Чаллиса, ее изнасиловали и убили за пару недель до Рождества. Разве ты не читаешь газеты, не смотришь новости?
  
  — Я не знаю их имен, — пробормотал Дэнни.
  
  «Это звучит правильно», — сказала Эллен. Для тебя они просто мясо, верно? Вы их насилуете, убиваете, выбрасываете их тела. Кого волнует, как их зовут?
  
  Его голос надломился, проваливаясь на высоких нотах. Я никого не убивал.
  
  «Мы должны раскрыть это дело, Дэнни», — сказал Чаллис. Ты лучший ведущий, который у нас есть.
  
  Я могу доказать, что я не убивал их
  
  У тебя есть алиби, да? Бойд Джолик? Кто ему поверит? Меган? Она только что была на стойке регистрации, делала заявление. Все начинается с того, что Дэниел Холсингер — лжец и вор, любит смотреть нелегальную порнографию, а дальше все идет по наклонной.
  
  Дэнни выглядел пораженным. Она никогда.
  
  У тебя нет друзей, Дэнни. Никто не собирается обеспечивать тебе алиби. Никто не будет лить слез, когда мы закроем тебя. Три пожизненных срока ты получишь.
  
  Эллен наклонилась вперед, и Чаллис увидела, как тяжело ей было говорить: « Четыре пожизненных срока». Видишь ли, Дэнни, мои дочери пропали, и сейчас я так же склонен швырнуть книгу в тебя, как и в кого-либо еще. Никогда не причинял вреда полицейскому, Дэнни, разве никто из твоих отморозков тебя этому не учил?
  
  Он выстрелил в спину стула. Я никогда не трогал твоего ребенка. Я клянусь.
  
  Чаллис тихо сказала: — Рюкзак, Дэнни.
  
  Он рухнул на стул. Как ты и сказал, я взял это. Этот дом недалеко от Франкстона.
  
  Чаллис остановил его. Дэнни, официально ты все еще под охраной. Я собираюсь записать это на пленку, ладно? Вы хотите, чтобы присутствовал адвокат?
  
  Нет.
  
  Для записи Холсингер признался, что украл черный кожаный рюкзак из дома недалеко от Франкстона. Дэнни, продолжай, ты вырезал этикетку?
  
  Его уже вырезали, как это иногда можно увидеть в магазинах за секунды.
  
  Ты еще что-нибудь украл из этого дома?
  
  Могущество. Я забыл. Наличные и все такое.
  
  Где ты нашел рюкзак?
  
  Дэнни ухмыльнулся. Положите это за панельные вещи вокруг ванны. Я был в этом другом доме однажды? Случайно пнул ванну? Сторона отваливается, и там есть пара винтовок. Теперь, когда я просматриваю дом, я смотрю в первую очередь именно на него.
  
  — Возможно, нам понадобится адрес этого конкретного дома, Дэнни, — сухо сказал Чаллис. Но он почувствовал старую знакомую дрожь охоты. Это , должно быть, рюкзак Кимбли Эбботтс. Это был сувенир, но не тот, который можно было хранить на виду.
  
  Эллен поднялась на ноги. Дэнни, ты сейчас покажешь нам, где это .
  
  Чаллис поднял руку. Еще одна минута. Дэнни, вас допросили по поводу кражи со взломом при отягчающих обстоятельствах в доме недалеко от ипподрома, последующей кражи и поджога «Митсубиси Паджеро», а также поджога Клары Макрис на Квортерхорс-лейн. Вы отрицали, что знали об этих преступлениях. Хотели бы вы пересмотреть свою позицию?
  
  Дэнни опустил голову. Агбургом был я.
  
  А другой мужчина в этом замешан?
  
  Бойд Джолич
  
  А что насчет мистера Оливера?
  
  Хэл, давай , сказала Эллен. Она была в бешенстве, переступала с ноги на ногу.
  
  Чаллис поднял руку. Дэнни?
  
  Крейг приехал и забрал нас после того, как Джолл сжег Паджеро.
  
  Вы признаете, что украли его после ограбления при отягчающих обстоятельствах?
  
  Я и Джолл. Это была идея Джолла.
  
  А порнографическое видео?
  
  Я не знал, что на нем было.
  
  Дэнни, меня интересует только то, где ты это взял.
  
  Это было в Паджеро. Там сзади лежала картонная коробка, полдюжины видеороликов, поэтому я стащил один.
  
  Хороший. А вы также были вовлечены в дорожно-транспортное происшествие с белым седаном «Мерседес», которым управляла женщина-водитель, в тот же день? На Куларт-роуд? В Паджеро?
  
  Да.
  
  Объясните, что произошло.
  
  Эта птица отрезает Джолла и показывает ему палец. Поэтому он следует за ней домой. Он был настолько зол, что сказал, что собирается вернуться и разобраться с ней.
  
  Что, по вашему мнению, он имел в виду?
  
  Я не знаю. Он сумасшедший ублюдок. Он пытался уговорить меня пойти с ним.
  
  Что делать?
  
  Разберитесь с ней.
  
  Убить ее? Сжечь ее дом?
  
  Он не сказал. Но я не удивился, когда услышал о пожаре. Слушай, это плохие новости. Меня пугает до чертиков. Ты должен его упрятать.
  
  В коридоре Эллен сплюнула: «Драгоценные секунды, Хэл, драгоценные секунды».
  
  Именно, сказал Чаллис.
  
  * * * *
  
  Двадцать шесть
  
  
  
  Энни отвела их на жилой участок, примыкавший к кустарнику между Фрэнкстоном и Бакстером. Чаллис и Эллен ехали впереди, за рулем Дэнни, Чаллис. Скоби Саттон и трое офицеров в форме находились во второй машине.
  
  Хорошо, Дэнни, покажи нам дом.
  
  Его осунувшееся лицо исказилось от беспокойства. Они все выглядят одинаково.
  
  Это была правда. Небольшие кирпичные домики с черепичными крышами, всем около тридцати лет. Вдоль улиц стояли родные деревья. Передних заборов не было. Машины на подъездных дорогах или на природных полосах указывали на скромные доходы и стремления. Чаллис притормозил, увидев группу подростков, играющих в крикет. В остальном улицы были пустынны.
  
  Он повернулся, завершив блок, и начал следующий. Потом еще один.
  
  Наконец Дэнни сказал: «Это было что-то вроде этого».
  
  Как тот, или это был тот?
  
  Вон тот.
  
  Слишком длинная трава и сорняки, стены, выложенные белой галькой, и глазурованная плитка выделяют его среди других домов, но лишь незначительно. Что вы в этом узнаете?
  
  Я не знаю. Стены, типа того. Плюс эта штука на крыше.
  
  Спутниковая антенна.
  
  Хорошо, поехали.
  
  * * * *
  
  Пятнадцать минут спустя Чаллис спросил: «Насколько ты уверен?»
  
  Вполне уверен. Была ночь.
  
  Дэнни, этот дом пуст. Так было уже некоторое время.
  
  На самом деле Чаллис нашел лежащий в траве знак «Сдаю в аренду».
  
  Не было, когда я вломился.
  
  Тогда вы, должно быть, вломились в другой дом.
  
  Чаллис взглянул на Эллен. Ее лицо исказилось от разочарования и крайнего беспокойства. Она моргнула, позволяя слезам брызнуть. У него новая база. Он мог быть где угодно.
  
  Чаллис отвел Саттона в сторону. Уточните у соседей. И посмотрите, сможете ли вы получить номер агентства, занимающегося арендой, в нерабочее время. Нам нужно знать, кому принадлежит это место, кто последний раз его арендовал, адрес для пересылки и так далее.
  
  Верно.
  
  Чаллис посмотрел на небо. Было почти темно. Он мог видеть голубоватое мерцание телевизоров в нескольких домах. На горизонте сияло огни Мельбурна.
  
  Он вернулся к машине. Хорошо, Дэнни, мы отвезем тебя домой.
  
  Дом?
  
  Эллен прорычала: «Твой дом на ближайшее время, если только тебя не отпустят под залог, ты, бесполезный кусок дерьма».
  
  Дэнни фыркнул. Он обнюхивал всю дорогу от маленького поместья, пока Чаллис свернул не туда и оказался на тупиковых улицах и на улицах, которые извивались сами по себе, словно внутренности сложного организма. Дэнни мог бы продолжать принюхиваться, пока Чаллис наконец нашел улицу, ведущую к шоссе, если бы он не напрягся, не указал пальцем и не сказал: «Вот». Это дом.
  
  Во многих деталях он был похож на предыдущий, за исключением того, что трава была невысокой, на траве была вбита вывеска с названием компании, а на подъездной дорожке был припаркован джип с такой же вывеской. Деревья и густой кустарник закрывали дом от соседей.
  
  Я помню знак, сказал Дэнни.
  
  Рис Хартнетт, специалист по кондиционированию воздуха.
  
  * * * *
  
  Двадцать семь
  
  
  
  Холлис припарковался дальше по улице и связался по рации с Саттоном и его командой. Когда они прибыли, он приказал одному человеку охранять джип, а Саттону и другим мужчинам он направил во двор сзади. Скоби, подожди у задней двери. Поставьте по одному человеку в каждом углу, чтобы он мог следить за движением у любого окна по бокам дома. Мы с Эллен пойдем вперед.
  
  Он повернулся обратно к машине. Дэнни, дай мне свое запястье, пожалуйста. Ненавижу это делать, но. . .
  
  Он приковал тонкое, не сопротивляющееся запястье наручниками к ручке крыши над дверью. Не слишком туго?
  
  Глаза Дэнни блестели. Ты собираешься за ним?
  
  Да, Дэнни, мы такие.
  
  Я посмотрю.
  
  Вы делаете это.
  
  Чаллис отвернулся. Эллен Дестри была вне себя, топчась на месте, желая поговорить, желая действовать. Она пнула шины джипа. Даже в полумраке Чаллис видела, что они изношены и не соответствуют друг другу. Это не шины Cooper.
  
  Лицо Эллен исказилось от чего-то вроде стыда. Хэл, кажется, Хартнетт видел, как я выгружал отливки шин, которые мы сделали, в водохранилище. Вероятно, в тот же день он заменил «Куперы» на подержанные шины. Она отвела взгляд. Если он убил ее, я никогда себе не прощу.
  
  Не было смысла злиться на нее. Чаллис взял ее за руку. Вы готовы?
  
  Я когда-нибудь.
  
  Они подошли к входной двери. В близлежащих дворах лаяли собаки. Чаллис смахнул комара со щеки. Он слышал неравномерный всплеск и шорох, когда кто-то вручную поливал грядку у дома справа. Эллен подняла костяшки пальцев и постучала.
  
  Голос сказал: Извините. Вы полиция?
  
  Чаллис быстро пересек границу деревьев и кустарников. Да.
  
  Тебе нужен парень с кондиционером?
  
  Что вы можете рассказать мне о нем, сэр?
  
  Мы только что разговаривали. Когда он увидел, что твоя машина замедлила ход, он перемахнул через мой задний забор.
  
  «Отсюда и лающие собаки», — подумал Чаллис. Можете ли вы показать мне, где?
  
  Мужчина указал. У меня было ощущение, что он направляется в резерв.
  
  Чаллис побежал к тропинке. Резерват представлял собой темную массу в вечернем свете. Он нажал кнопку передачи на своем рации. Скоби, задняя дверь не заперта?
  
  Да, босс.
  
  Пришлите человека. Скажите ему, чтобы открыл Эллен входную дверь. Они останутся и обыщут дом. Ты и остальные пойдём со мной. Он пошел пешком, ушел в кустарник.
  
  * * * *
  
  Эллен лихорадочно обыскала дом, затем собралась и начала искать снова. Она постоянно натыкалась на констебля в форме. Это был небольшой дом. В человеке, который жил в нем, не было ничего плохого. У него был телевизор, стереосистема и несколько книг. Его привычки были аккуратными. Не было ничего странного ни в освещении, ни в обоях, ни в вещах в его шкафах и ящиках. Не было порнографии, не было орудий жестокости. Не было ни тела, ни живого, ни мертвого, ни признаков того, что оно когда-либо здесь было.
  
  Но дом говорил о негибкой жизни. Никакого беспорядка, никакой пыли, никаких признаков того, что в конце дня там растянулся обычный человек. Всего на мгновение Эллен уловила ощущение Риса Хартнетта, его жесткости и ненависти к беспорядку.
  
  И, что бы это ни стоило, там был компьютер и принтер Canon.
  
  Она вспомнила ванну. Она сняла боковые панели. Ничего.
  
  Только запах сырости.
  
  Но один сувенир он сохранил — рюкзак Кимбли Эбботтс. Сохранил ли он других? Или он перестал это делать после того, как Дэнни вломился?
  
  Потолок, сержант?
  
  Там был люк. Они поставили под него стол в холле, и она наблюдала, как констебль пролез через узкую щель. Она услышала скрип балок крыши. Она услышала чихание.
  
  Затем появилось его лицо. Ничего, сержант. Он снова чихнул.
  
  Спускайся. Нам нужно знать, владеет ли он где-нибудь другим домом или арендует его.
  
  Мы не обыскали сарай, сержант. И у него может быть где-нибудь камера хранения для своего оборудования и прочего.
  
  Вырвать ей волосы, вот что она хотела сделать. Ее руки чесались, причиняя вред собственному телу.
  
  Сначала сарай.
  
  Это был сарай для садоводства и инструментов. Грабли, вилка, лопата и небольшая кирка лежали ручками вперед в высоком деревянном ящике в углу. Длины дюбелей опирались на балки над их головами. Вокруг трех стен были установлены обширные стеллажи. Эллен взяла пластиковую ванночку с медом. Там было полно винтов. Четвертая стена была увешана молотками, долотами, отвертками и гаечными ключами. Гаечные ключи лежали в ящике для инструментов на полу. Она догадалась, что в джипе будет больше инструментов.
  
  Она схватила констебля. Мы не проверяли его фургон.
  
  Это было неосторожно с ее стороны. Хартнетт мог вернуться и скрыться на нем. И были веские причины, почему его следовало обыскать в первую очередь.
  
  Все двери были заперты. Эллен послала констебля искать ключи, а сама ходила вокруг машины, дергая ручки и пытаясь заглянуть в затемненные окна. «Передвижной ад», — подумала она и заплакала. Он похитил Ларрейна более десяти часов назад. Если он был прав, ее дочь к настоящему времени уже мертва. Она должна была этого ожидать, признать это. Она снова потянула за ручку задней двери.
  
  Джип, казалось, встряхнулся в ответ, настолько незначительно, что она почти не заметила этого. Она не доверяла своим чувствам. Это могло быть из-за того, что земные плиты немного сдвинулись далеко-далеко под ней, ощущаясь как крошечное сотрясение здесь, на этой подъездной дорожке.
  
  Констебль вернулся, размахивая ключами. «В корзине на кухонной скамейке», — гордо сказал он. Он остановился, посмотрел в сторону резерва. Они привезли вертолет.
  
  Эллен выхватила у него ключи. Ее не интересовало ничего, кроме открытия дверей.
  
  Заднее отделение, когда-то столь знакомое ей, маленькое, дружелюбное, мужественное помещение, которое говорило об умных руках и эффективности Риса Хартнетта, теперь, казалось, состояло из острых металлических углов и холода металла. Полки, кронштейны, инструменты, обрезки алюминия, гибкие провода, ящики, большой шкаф с висячим замком вдоль одной стороны подноса.
  
  Приглушенный стук. Еще один намек на раскачивание.
  
  Они зарегистрировали его вместе. Констебль вытащил ключи из двери и поискал на кольце ключи поменьше. Эллен попыталась вырвать у него ключи. Они исполнили небольшой глупый танец, соревнование по захвату игровой площадки, прежде чем констебль отдал ей ключи.
  
  Дверца шкафа поднялась вверх. Ларрейн скрючилась на боку, завернувшись в одеяло из тонкого пенопласта высокой плотности. Ее запястья и лодыжки были связаны скотчем. Рот у нее был заклеен полоской скотча. Ее глаза были широко раскрыты и полны страха, а затем они начали смахивать слезы, и она начала избивать свое тело, избивать его, пока ее не вытащили и не освободили.
  
  * * * *
  
  Чаллис почувствовал, как у него сжалось в груди. Во рту у него был кислый привкус, а дыхание стало прерывистым, напряженным и едва выдерживаемым. Астма. Он вспомнил свое детство. Вечера всегда были худшим временем. Ему хотелось бегать, карабкаться и метаться, что угодно, только бы не ложиться спать, что угодно, чтобы заполнить минуты до того, как его вызвали внутрь, что угодно, лишь бы остаться снаружи, и приступы начинались, иногда настолько сильные, что его запаниковавшие родители вызывали скорую помощь. . Но это было детство. У него были более свежие воспоминания о маленьком городке, его жене, другом констебле, романе между ними, который протекал незаметно для него до тех пор, пока не раздался анонимный звонок, который заманил его к рощу деревьев на безлунной проселочной дороге. Выстрелы. Одному он получил рану в руку, от задергивания рукава. Он сделал круг и выстрелил в человека, который хотел, чтобы он убрался с дороги. Чаллис остановился, опершись одной рукой на ствол дерева. Его дыхание прерывистое и хриплое. «Вот и тишина», — подумал он.
  
  На пути были мужчины. Пятнадцать минут, по словам дежурного сержанта во Франкстоне. И вертолет с прожектором.
  
  Хартнетт лидировал на две минуты. По-видимому, он знал, как пройти через заповедник. Чаллис не отправил машину к нижней границе заповедника. Дорог к нему просто не было. Итак, все четверо, сам Саттон, два констебля барахтались в полумраке, между ними было всего два факела.
  
  Он включил радио. Что-либо?
  
  Пришли ответы: Нет, босс.
  
  Все помолчите минуту и слушайте.
  
  Через некоторое время он сказал: Что-нибудь?
  
  Нет, босс.
  
  Затем Чаллис услышал стук и скрежет лопастей несущего винта. По рации раздался голос. Инспектор Чаллис?
  
  В резерве. Вы можете это видеть?
  
  Тишина, тогда, Приближаясь к вам сейчас.
  
  Нас четверо, сказал Чаллис. Две формы, две в штатском. Были в белых рубашках.
  
  Как одета наша цель?
  
  Я не знаю.
  
  Роджер. Ну, выгоним его, подметем сейчас.
  
  Внезапно свет озарил деревья возле Чаллиса. Он щелкнул, как сердитый палец, а затем начал равномерно кружить по заповеднику, пока вертолет медленно двигался по его длине.
  
  В этом отупляющем грохоте Чаллису стало плохо. Он понял, что не ел уже много часов. Он подумал о том, чтобы следовать за светом, но затем решил пойти в противоположном направлении. Там было достаточно людей, чтобы схватить Хартнетта, если бы его смыло прожектором, но что, если бы он прошел прямо над ним, и теперь он был бы позади , в безопасности в темноте, ожидая, пока он сможет ускользнуть.
  
  Хартнетту не следовало двигаться, сказал себе позже Чаллис. Хартнетту следовало просто подождать. Но он не стал ждать. Он вырвался из чащи, нервно крича и размахивая ножом. Чаллис почувствовал, как лезвие пронзило его сосок. Сначала была теплая влажность, затем боль.
  
  Он сделал ложный выпад и со стоном упал на одно колено. Хартнетт обернулся. Он все еще кричал, борясь с воздухом ножом. Опасность для Чаллиса заключалась не в навыках и расчете Хартнетта, а в его дикой руке, махающей ветряной мельницей. Чаллис перекатился на спину, прижав колени к груди. Для Хартнетта это, должно быть, было сигналом подчинения, потому что он побежал вперед, низко наклонившись, обогнув Чаллиса с левой стороны, все еще крича.
  
  Чаллис ждал. Он ждал удара вверх, лунного блеска на ноже, подсказавшего ему, что он вот-вот прыгнет вниз и разрежет его. Опираясь на предплечья, он развернул туловище и выстрелил обеими ногами.
  
  Он схватил Хартнетта за колени. Один ударился о другой, и Чаллис услышал влажный, приглушенный треск ломающейся кости. Хартнетт закричал. Его руки поднялись вверх, а спина выгнулась. Он плюхнулся на землю и начал барахтаться. Чаллис чувствовал себя ужасно. Он никогда ни у кого не видел столько агонии и никогда не причинял столько боли.
  
  * * * *
  
  Двадцать восемь
  
  
  
  Он все время повторял: «Твоя мать сука». Тупая медная сука. Тупая медная сука, которая отказывается от своего слова.
  
  Тише, любимая, все в порядке.
  
  Это было как будто личное.
  
  Думаю, так и было на этот раз.
  
  Он сказал мне, что я всегда был с ним груб. Ну, я был. Я всегда думал, что он подлец. Я же сказал тебе, что так думаю. Я не мог поверить, что ты привел его в дом.
  
  Все в порядке, сладкий. Все в порядке. Теперь ты в безопасности.
  
  Они были в машине. За рулем был Саттон, рядом с ним Чаллис. Бригада скорой помощи очистила и перевязала порез Чаллисса, прежде чем забрать Хартнетта. Ларрейн Дестри сидела на заднем сиденье машины вместе со своей матерью. Шед отказался от госпитализации.
  
  Тебе не обязательно говорить об этом сейчас.
  
  Я хочу.
  
  Хорошо, сладкий.
  
  Ты думаешь, он меня изнасиловал, да? Ну, он собирался, сказал он. Продолжал рассказывать мне все, что он собирался со мной сделать. Сказал мне, что этот раз будет отличаться от предыдущих. На этот раз он собирался растянуть это на несколько дней.
  
  Чаллис услышал мягкий шорох ткани о ткань. Он не обернулся. Они не были пристегнуты ремнями безопасности, но прижались друг к другу, нюхали, иногда плакали, а Эллен беспрерывно касалась лица дочери.
  
  Он показал мне все это.
  
  Какие вещи?
  
  Были часы, кольцо, заколка для волос. Мелочи.
  
  Сувениры.
  
  Ой.
  
  Облако пролетело над луной. Казалось, они были одни на черной дороге. Чаллис кашлянул и сказал через плечо: «Где ты видел эти штуки, Ларрейн?»
  
  Он почувствовал, что Ларрейн наклонился к нему. Там, где мама нашла меня, внутри этого шкафа в его фургоне.
  
  Чаллис кивнул. И он говорил о других женщинах, которых похитил?
  
  Снова и снова. Хвастовство.
  
  Эллен сказала: «Не могу поверить, что позволила ему увидеть эти слепки шин. Должно быть, он получал удовольствие, работая по соседству с полицией и наблюдая, как они барахтаются. Наверное, не мог поверить своему счастью.
  
  Чаллис кивнул. Хартнетту потребовалось бы определенное мужество и высокомерие, чтобы оставаться в здании суда, работать и наблюдать.
  
  Словно читая его мысли, Эллен сказала: «Он все время был у нас под носом». Я доверял ему.
  
  Тогда Чаллису пришло в голову, что его сержанту есть что скрывать. Она боролась с нежелательными эмоциями и осознаниями. От своей разговорчивости она чувствовала облегчение, но чувствовала ли она также себя преданной и смущенной? Как будто что-то случилось, что бросило вызов ее здравому суждению о себе. Он вспомнил, как несколько раз видел ее с Хартнеттом. Как далеко это зашло?
  
  * * * *
  
  Как долго вы намерены задерживать моего клиента?
  
  Скоби Саттон сказал: «Всему свое время, миссис Нанн».
  
  Он был уставшим и грязным. Его поцарапали ежевичные трости на окраине заповедника, где они схватили Хартнетта. Он хотел пойти домой. Казалось, он несколько дней не видел свою дочь или, во всяком случае, не спал.
  
  Чаллис проинформировал его. Он прослушал записанное на пленку интервью с Дэнни Холсингером. Он был готов.
  
  Господин Йолич, вы все еще находитесь под предостережением.
  
  Конечно.
  
  Хочу сообщить вам, что один из ваших сообщников сдал вас.
  
  Меня это не удивляет.
  
  «Бойд, заткнись», — сказала Мэрион Нанн.
  
  Нет, ты заткнись.
  
  Саттон устало продолжал: «Вы и Дэнни Холсингер».
  
  Дэнни Холсингер. Привычный вор и лжец. Мой клиент
  
  Миссис Нанн, пожалуйста, дайте мне закончить.
  
  Да, пусть мужчина закончит.
  
  Тебе все равно, что с тобой происходит?
  
  Замолчи. Ты меня утомил.
  
  Саттон решил сидеть сложа руки и смотреть. Он повернулся к Мэрион Нанн, которая почувствовала его взгляд и сказала: «Мне бы хотелось побыть наедине со своим клиентом».
  
  Конечно.
  
  «Да, ну, я не хочу оставаться с ней наедине», — сказал Йолич.
  
  Бойд, я тебя предупреждаю: не позволяй своему языку вовлечь тебя в неприятности.
  
  Саттон перевел взгляд на Йолича. Йолич внезапно стал менее жестким и высокомерным. Кажется, ему было трудно спросить: «Мистер Саттон, вы бы сказали, что я вполне нормальный, не так ли?»
  
  Зависит от того, как ты это измеряешь, Бойд, но я бы так и сказал.
  
  Не больной и не извращенный?
  
  Саттон решительно покачал головой. Нуп.
  
  Прекратите это! Просто прекрати это! — сказала Мэрион Нанн. Констебль Саттон, я прошу вас прекратить это интервью.
  
  Но г-ну Джоликсу есть что сказать, сказал Саттон.
  
  Если я дам вам определенную информацию, это будет хорошо выглядеть в глазах ДПП, верно? – спросил Йолич.
  
  Очень хороший шанс.
  
  Хорошо. Вот и все. Я сделал Агбург. Я сжег чертов полный привод. Я убил женщину. Только ты должен понять, что я разозлился. Она не должна
  
  Бойд, заткнись.
  
  Бойд Джолик дернул большим пальцем. Эта корова здесь? Она дает мне планы дома, фотографии и все такое, и я подбираю для нее работу. Мы разделили это поровну.
  
  Интересный.
  
  Слушай, выпученные глаза, не верь его слову против моего.
  
  Саттон уставился на нее.
  
  — У нее этот пустой дом, мистер Саттон, — сказал Джолик. Наверное, все вещи еще там. Он сделал паузу. Ей не следовало говорить, что я болен.
  
  * * * *
  
  Входите.
  
  Вы не собираетесь меня избить, сержант?
  
  «У меня хорошее настроение», — сказал ван Альфен, осторожно подталкивая Мэрион Нанн в камеру.
  
  * * * *
  
  На следующее утро Чаллис сказал: «Скоби, ты пойдешь со мной».
  
  Они проехали через город, который теперь казался менее нервным, более дружелюбным и доверительным, как будто все услышали эту новость за одну ночь и снова стали самими собой. Или это я? Чаллис задумался. Читаю ли я вещи такими, какие они есть, или такими, какие чувствую? Но вокруг было больше людей. Многие из них выглядели веселыми в лучах раннего солнца.
  
  Они нашли Лэнса Ледвича в его гостиной, смотрящего утреннее телевидение, женщин в купальниках, сгибающихся на траве, а за ними проплывал Сиднейский оперный театр. Чаллис чувствовал запах паров эвкалипта, а на полу стоял горячий лимонный напиток. Он бросил видеокассету, так оскорбившую Меган Стоукс, на кофейный столик.
  
  Знаешь, что это такое, Лэнс?
  
  Часть жизни, казалось, ушла из Ледвича. Никогда не видел этого раньше.
  
  Забавно, его нашли в твоем полноприводном автомобиле.
  
  Ничего об этом не знаю.
  
  Скоби, обыщи кухню, попробуй найти ключи от гаража мистера Ледвича.
  
  Ледвич опустился в кресло. Через минуту Саттон вернулась со связкой ключей в руках.
  
  Оставайся с ним, сказал Чаллис. Я ненадолго.
  
  Одну стену гаража украшали металлические полки. Чаллис насчитал дюжину устройств воспроизведения видео профессионального уровня. Еще был цветной копировальный аппарат и стопка ярких конвертов, готовых положиться в пустые коробки для кассет. На скамейке неподалеку лежала мягкая почтовая сумка с почтовыми отправлениями США, в которой лежала основная видеокассета. Зять ездил за покупками в Таиланд? Сестра тоже была в этом замешана? Много ли у них было покупателей, покупающих их видео без рецепта? Много ли они взяли? Достаточно, чтобы Ледвич мог позволить себе Pajero, Чаллис решил, что Pajero также является частью имиджа человека, крутого водителя.
  
  Он посмотрел на часы. Полдень. Он дал себе выходной на остаток дня. Пусть кто-нибудь другой возьмет интервью у Риса Хартнетта. Его не интересовало, что движет Хартнеттом.
  
  * * * *
  
  Изменение атмосферы стало ясно для Пэм, как только она вошла на станцию в начале смены. Чаллис произвел арест. Дочь Дестри была в безопасности. Вся станция казалась более счастливой.
  
  В тот день она была в паре с Джоном Танкардом. Она ехала. Их первой задачей было расследование сообщений о краже двух фургонов, принадлежавших серферам в Майерс-Пойнт. Она обнаружила, что ее сердце и желудок творят странные вещи. Она задавалась вопросом, увидит ли она Джинджер. Просто осознание того, что он был рядом, выводило ее из себя.
  
  Джон Танкард держал « Век» на коленях. Обвинения восстановлены. Вот что мне нравится слышать. Что думаешь, Мёрф?
  
  Клянусь кровью, сказала она, выпятив нижнюю челюсть, понизив голос и схватившись за руль, как будто собиралась в бой.
  
  Он покраснел. Разве ты не милый?
  
  * * * *
  
  На другой стороне полуострова Чаллис формировал новую стойку планера. Он потерялся в хрустящем куске деревянного самолета, «Счастливых океанах» на Национальном радио и письме, которое пришло от старика из Дарвина:
  
  Что касается вашего запроса информации относительно А33-8. Это был серийный номер ВВС, применяемый к невоенным «Драконам», которые были приняты на вооружение RAAF во время войны. Я имел удовольствие летать на А33-8 в начале 1942 года, незадолго до падения Явы. Я находился в Бруме и совершил на нем дюжину поездок, переправляя голландских беженцев в Порт-Хедленд. Я знаю, что ваш самолет начал свою жизнь, работая в компании «Вакуум Ойл», перевозя геологов по северо-западу, но что с ним стало после войны, я действительно не могу сказать. Если нетрудно, возможно, вы могли бы прислать мне ее снимок.
  
  В пятичасовых новостях появилось сообщение о человеческих останках, найденных в камыше на излучине ручья на другой стороне полуострова. Чаллис выбросил опилки в мусорное ведро, загрузил комбинезон в «Триумф» и поехал домой по изнурительным проселочным дорогам. Он вошел внутрь, его шаги грохотали в пустотах дома. На его автоответчике мигал красный свет. Три звонка. Он нажал кнопку воспроизведения. Личность подтверждена на теле в ручье; затем его жена; и прежде чем третий звонивший заговорил, он обнаружил, с небольшим сдвигом в своем равновесии, что ждет тихого, медленного голоса.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"