Арвидас Юозайтис : другие произведения.

Россия — религиозное пространство

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 2.93*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Арвидас Юозайтис родился в 1956 году в г. Вильнюсе. Окончил Вильнюсский Государственный университет в 1980 году. Доктор философии. Автор 17 книг, в том числе 1 романа, 2 сборников рассказов, 5 пьес. В настоящее время преподает философию в Вильнюсском университете. Бронзовый призер XXI Олимпийских игр в Монреале
  Россия - религиозное пространство
  Записки литовского путешественника.
  Июль 2003 года
  
  Дорожные знаки
  Следует признать, что миром правят не только физическая или военная сила. Мы, не замечая того, поддаемся законам духа и культуры, которые долговечнее, чем политика и государство.
  Притяжение рушащейся империи - что это?
  Империя утрачивает былое политическое значение, однако ее культура сохраняется, а порой даже крепнет. Во время заката мягко осветились контуры башен, символизировавших силу. Вся поверхность империи подернулась слоем патины, на долю которой выпала участь сохранять знаки былого бытия. Ничего не защитила военная сила, поэтому пробуждаются человеческие заботы и внимание. Эти знаки знаменуют культуру.
  Российская империя. Вызволившись из ее последнего творения - СССР, мы должны вести себя ответственно. Желание побыстрее забыть систему, в которой росли и жили, было бы безответственным. Для нас неестественно и даже небезопасно говорить о России на языке людей Запада. Это означало бы неверие в собственные силы.
  Чем сейчас важна культура России? Во-первых, ее надо бы отделить от форм советской русской культуры. Она врезалась в память бесконечными фильмами и спектаклями о войне, или о постоянных производственных проблемах, или же об унылой скудости повседневности.
  Однако и во времена СССР большую часть жизни составляли не политика и общественная - марксистско-ленинская - идеология, но семья и работа. Кроме того, живя в империи, мы могли познать не только русско-советскую, но и истинно русскую культуру, понять русский характер. Уже только поэтому было бы стыдно смотреть на Россию банальным западным взглядом. Связывать империю СССР только с кагэбистами, видами Кремлевских башен, водкой, пельменями, снегом и т.п. - несерьезно. Мы испытали много несчастий, особенно в послевоенное время и в ссылках. Однако с приходом к власти Н.Хрущева мы многому научились, приспособились.
  И самое важное: для нас не так, как для западных людей, Россия была, есть и будет вот тут, рядом, а не "где-то далеко".
  Противоречия
  Поезд Каунас-Москва достигает былой империи, прежде чем успеваешь налюбоваться окрестностями Вильнюса. Едва тридцать километров на Восток - уже застава, Гудогай. Это граница не только Белоруссии, но и России. Как и с нашей стороны, кстати, не только граница Литвы (это и видишь в Кене). Стало быть, две цивилизации сталкиваются бок о бок, а до Смоленска, при пересечении настоящей границы российской территории, никакие пограничники в поезд не входят.
  Вязьма, до Москвы осталось несколько часов пути. Щедрым зеленым цветом окрашено здание железнодорожного вокзала, на его фронтоне - гигантский герб СССР. Он сияет золотом и серебром, стало быть, только что обновлен. Висит едва не в поднебесье, на фоне шести красных знамен. Странно, немного неуютно, но тут же вспоминаю, что символика СССР популярна уже и в Вильнюсе (подъезжая к остановке Пятраса Цвирки, через окно троллейбуса вижу девушку в красной рубашке с большими буквами СССР на груди) - тут же вспоминаю и улыбаюсь. Более того, уже в Москве можно увидеть семь исполинских сталинских пирамид, и на всех строениях имперского значения - символика СССР. Не только на здании Министерства иностранных дел на Смоленской площади, но и на культурной Мекке - Большом театре. Что тогда говорить об административных областных и районных центрах - там вовсю сияет советско-культурная и советско-политическая символика. Памятники Ленину, Марксу, Калинину, Свердлову, Луначарскому и другим народным комиссарам и названные их именами улицы и проспекты. Центральная улица Калуги- Ленина, центральный проспект в Туле - тоже Ленина.
  Стоит ли возмущаться? И не стоит, и неумно. Вместо этого вспомним лондонские улицы, дома и парки: там множество знаков Британской империи. Наконец, даже в Берлине на Бранденбургских воротах - квадрига с имперским орлом. Если недостаточно этих сравнений, попытаемся представить (это нетрудно), что если бы Литве удалось дольше удерживать свою средневековую империю, перевалить с нею в Новое время - как бы мы вели себя тогда по отношению к символам? Наверняка и сейчас щеголяли бы тенями величия. История - исполинское явление, и исполинские знаки остаются.
  Россия была, есть и будет беспримерной по своей территории, конгломерату народов - и уже одно это бросает нации гигантский вызов. Вопросы судьбы государства для русских сцеплены с судьбой цивилизации. Принадлежать Востоку или Западу, Европе или Азии - это не просто теория, а вполне конкретная практика. Едва русские ослабевают и погружаются в размышления, их тут же принимаются раздирать сепаратизмы всех мастей. "Семья советских народов" распалась, однако в самой России сепаратистов не убавилось. И все ждут своего часа, когда ослабеет Москва. Не напрасно примерно год назад президент России Владимир Путин в сообщении Федеральному собранию, Думе, заявил, что Россия должна быть сильной, иначе она не сохранится.
  В России несравнимо с Европой сильны внутренние противоречия, напряженности, аномалии, скрытые опасности. И отсюда, понятно, размах.
  Так мы приблизились к теме, которая должна стать стержнем этого сочинения, - вере. Ибо вера во все времена являлась альфой и омегой образующей империю нации. Успех большевиков основан не на материалистическом мировоззрении, а на залегающих в народе религиозных пластах, вере и убежденности, что человеку должно быть лучше. Вытолкнув государственную религию, марксизм занял место божественной Троицы.
  Что происходит сейчас, что вызревает?
  Москва
  Невелика тайна, что Москва - это гигантский слоеный пирог, в котором люди перемешаны, подобно обитателям суетливого муравейника. В этой десятимиллионной суматохе даже во времена СССР можно было увидеть самые страшные жизненные контрасты, а сейчас подлинное мировое богатство и подлинная нищета - рядом. Изменилась Москва, очень изменилась, однако стала и веселее, более пестрой.
  Начинать следует как обычно - с метро. Возле каждого железнодорожного вокзала есть и своя станция подземного царства. Всякий раз, приезжая в Москву, думаю, что метро изменится. Может, людей станет поменьше, может, порядка побольше или хотя бы киоски исчезнут из вестибюлей и переходов. Нет, ничего не меняется. Ни беспорядок, ни мусор. И те же самые толпы. И вечно пахнущие металлом и сыростью сквозняки, и то же странное ощущение, что столько жизни под землей есть только у вечности.
  Однако на этот раз в голову пришла новая мысль: а не оформлены ли станции метро по церковной модели? Все они, без исключения, красивы, особенно центральные (самые красивые в мире, это давно известно), и эта красота каким-то образом связана с непременной пышностью убранства православных церквей. Казалось бы, повсюду кишат советская стилистика и революционная помпезность, однако порой их золоченая роспись напоминает блеск церковных интерьеров. Стало быть, Сталин, взрывая и уничтожая церкви, стирая с лица земли соборы, все же приспособился к русской традиции видеть в местах массового скопления людей, в миру, красоту, как у иконостаса. Взявшись украшать станции метро наподобие молитвенных домов, словно возвратились к православной обрядовости.
  Совсем иная жизнь - на Манежной площади. Это подлинный оазис покоя, не представимый во времена империи. Променады со скульптурами, фонтаны и скамеечки. У имитирующего земной шар гигантского фонтана можно не только присесть, но и опустить ноги в воду. За скульптурами и каменными террасами - зеленеющий Александровский сад, а в нем- это еще несколько лет назад казалось невероятным - люди разлеглись на ветерке. Настоящая зона культуры и отдыха у Кремлевской стены.
  Манежная площадь - место, где московские перемены наиболее очевидны, как на ладони. А ведь здесь шумело свинцовое море транспорта. Гостиницу "Москва" машины огибают только со стороны Государственной думы. Сей шедевр сталинских времен доживает последние дни и сейчас оклеен рекламой, как пасхальное яйцо. Говорят, скоро этот монстр будет снесен. Подобный гигант - двадцатиэтажная гостиница "Интурист" времен Л.Брежнева на Тверской уже снесена.
  Проходя мимо университета им.М.В. Ломоносова, обращаешь внимание на угловую ротонду с надписью Свет Христов просвещает всех (это свидетельствует о том, что внутри - университетская церковь) и сворачиваешь на Большую Никитскую улицу. Это менее важная артерия. На ней - здание Консерватории и скульптурный образ П.Чайковского. На другой стороне улицы - восстановленная Воскресенская церковка. Кругом магазинные витрины, как в Париже или Лондоне. Дальше - здание ТАСС на Бульварном кольце и вновь церковь, в которой венчался А.Пушкин. Еще дальше - особняк М.Горького. Еще несколько сотен метров и - преисподняя, Садовое кольцо. Центр заканчивается страшным десятиполосным потоком машин и, понятно, опасной для здоровья концентрацией выхлопных газов.
  Москва не живет ни дня без нового строительства. Это не только сносимые возле Манежной площади гиганты и возносящиеся на их месте детища архитектуры нового века. В начале пешеходной улицы Арбат уже стоит заложенное в прошлом году огромное здание из металла и камня. А что говорить о размахе строительства района Москва-Сити? Там уже поднимается один из высочайших небоскребов в мире, который достигнет полукилометровой высоты.
  Хотя бы в нескольких словах надо упомянуть о музеях и картинных галереях, но разве успеешь осмотреть новинки? Есть обновленные интерьеры, особенно в центре. Румянцевский дворец с колоннами возле библиотеки им. Ленина (с террасы этого дома Воланд М.Булгакова прощался с Москвой) лучится, как янтарь, - это галерея Шилова.
  Удивляет трудолюбие московских театров: в доброй половине из них сезон продолжается до середины июля. (В Литве театры завершают сезон во второй половине мая.) Довелось побывать лишь в одном театре - у Никитских ворот. Показывали "Бедную Лизу", одно из первых произведений русской классики. Руководитель поездки Евгений предупредил накануне спектакля, что если знаменитая повесть Н.Карамзина интерпретирована "по-современному", это будет искажением и осквернением, он встанет и уйдет. Не ушел.
  Не нужно театра, ведь повсюду обилие знаков сатанинского времени. Может, их чуть меньше, и они уже не шокируют, как пять лет назад, однако... Вот и площадка выставочного центра на Крымском валу. На ней оборудован московский Грутас (парк советской скульптуры неподалеку от Друскининкай. - Пер.), а среди разнообразных советских художественных шедевров - перевезенный с Лубянской площади стоявший перед КГБ памятник Феликсу Дзержинскому. На его постаменте немного стершийся, однако огромными буквами начертанный христианский призыв: Сим победиши. Весьма странная надпись.
  Другой сатанинский знак - напротив театра Е.Вахтангова, в центре пешеходной арбатской аллеи. Некий потрепанный вульгарного вида мужичок, обойдя толпу с шапкой в руках и собрав приличную сумму (сумма его удовлетворила, сосчитал ее вслух), принялся развлекать толпу анекдотами... Даже не знаю, как их назвать. Это были рассказы о "нижней части". Молодежь сперва застенчиво хихикала. Когда через полчаса мы возвращались назад, толпа не разошлась и уже устала от смеха.
  Наконец последняя, обобщающая московские впечатления новинка. Точнее говоря, даже не новинка. А правда, которая всегда была, однако о ней не задумывались. В условиях современной глобализации она начала бросаться в глаза: только лица белой расы. Час за часом прогуливаясь по улицам и переулкам, ныряя под землю и забираясь в общественный транспорт, неожиданно обращаешь внимание, что вокруг тебя - одни белые люди.
  Москва, наверное, единственный мировой мегаполис, который позволяет себе такую роскошь - оставаться в руках возводившей ее цивилизации.
  Средства массовой информации и гласность
  Сегодняшняя российская печать- это словно низовье Волги, чьи берега трудно разглядеть. Рядом с серьезными национальными изданиями- "Коммерсантом" (со всеми приложениями), "Известиями" (в нескольких вариантах), "Независимой газетой", "Трудом", "Российской газетой"- изобилие бульварной прессы. Некогда воспитывавшая молодежь в коммунистическом духе "Комсомольская правда" уподобилась бульварной "Жизни". В день приезда на первых страницах обоих изданий была одна-единственная фотография - Светланы Сорокиной. Тридцатилетняя женщина только что удочерила одиннадцатимесячную девочку. Радость не телезвезды, а женщины светилась в улыбке Светланы. Она действительно заслужила уважения, пройдя огонь и воды, и... теперь на Первом российском канале ведет серьезную дискуссионную передачу "Основной инстинкт". После перипетий с НТВ и ТВ-6, откуда ее выбрасывали вместе с командой Е.Киселева, Сорокина наконец решилась и ушла с поля боя олигархов. В студии она - живая, чарующая умом русская интеллигентка. Неназойливо, однако, словно лиса, увиливающая от неудобных вопросов собеседников, ведущая телепередачи. И всегда, обобщив, закончит эфир, избегая оскорблений противоборствующих сторон, оставляя надежду даже проигравшим. (Не случайно по своей популярности она сумела обогнать льва того же канала В.Познера.) Так что девятого июля Светлана была героиней московских бульварных газет.
  Какая еще печатная продукция переполняет столичные киоски, и не только их? Штабелями выпускается радикальная партийная печать. Таким газетным флагманом, без всякого сомнения, остается "Завтра" Александра Проханова. Кажется, что вынужденный поменять название, этот столп агрессивной партийной журналистики пойдет до конца, который сам и накликает. Жалуйся на газету хоть в пять прокуратур - будет идти, как идет. Увидев "Завтра" в моих руках, Евгений даже встряхнулся. "Адреналина не хватает?" - поинтересовался он подозрительно. Я оправдался тем, что купил газету за 8 рублей у пенсионера в метро. "Почитайте рубрику, ведомую самим Прохановым, и не нужно вам будет оказывать материальную помощь никаким пенсионерам". Так что я и развернул: "Мы бессильны, как новорожденные, которых пьяная мамаша выкинула в помойную яму. Мы бессильны перед террористами, разгуливающими по Москве во время лужковского праздника. Мы бессильны перед Грызловым (в то время - министром внутренних дел.- ред.) и его помощниками, которые в рабочее время, между заказными убийствами, сколотили для себя какую-то партию. Мы бессильны и перед той уже созданной партией, которая протаскивает через Думу серию законов-человекоубийц - законов, благодаря которым русские люди испаряются почище, чем спирт из открытой посуды. Мы бессильны перед министром Швыдким, отдающим Германии рисунки, которые намокли кровью русских пехотинцев. Мы бессильны перед организованными Вешняковым очередными выборами, на которых опять будут воровать голоса, будут запугивать старушек, спаивать мужиков, а алчным певцам и юмористам будут швырять мешки с долларами..." И т.д.
  Александр Проханов, талантливый, сатанинской силы (сочетанием этих двух слов часто пользуется Евгений, подчеркивая чье-нибудь разрушительное влияние) публицист, в прошлом году даже получивший премию "Национальный бестселлер" за роман "Господин гексоген". С моралью статьи "Завтра" несовместимы, как огонь и вода, несовместимы и с законами, однако в глазах обнищавших людей Проханов - чуть ли не бог. Особенно в дни ужаса, когда в Москве происходит очередная вылазка мусульманских террористов. В те дни в районе Тушинского рынка смертница унесла более десяти человеческих жизней, и этот акт вновь раздул огонь русского национализма.
  Этот огонь безоглядно поддерживает газета Национальной народной партии "Я - русский". Этот печатный орган, как и "Завтра", можно приобрести в обычном газетном киоске. Развернув широкую, словно окно, первую страницу (большинство российских газет сохранили большой, как раньше и у нас, формат) и прочтя надпись, тут же газету сворачиваешь. Хотя позднее возвращаешься - все же любопытство одолевает. Заголовки: "Русские люди, плодитесь и размножайтесь!", "Дети сгорели, воры остались", "Русский народ никому ничего не должен". Тут же помещена и статья, посвященная убитому депутату Думы Сергею Юшенкову. Трудно сказать, кому она предназначена, ведь автор, подписавшийся псевдонимом Русский мудрец, взваливает на плечи покойного либерала С.Юшенкова ответственность... даже за его собственную гибель.
  Существуют и более культурные национальные издания. "Русский дом"- цветной иллюстрированный журнал с красноречивым подзаголовком: "Журнал для тех, кто любит Россию". Он основан созданным еще во времена М.Горбачева Российским культурным фондом, который курировал академик Дмитрий Лихачев. Журнал нарядный, недорогой, выходящий немалым тиражом - 43 000 экземпляров. Распространяется он и в православных церквях, монастырях. Политика, национализм и русское христианство слиты в нем воедино. Достаточно сказать, что его постоянный автор - "государственник" Сергей Кара-Мурза.
  Что можно сказать о районных и областных газетах? На основании того, что оказалось в руках, - а оказались большеформатные "Тульские известия", областная газета. Кажется, эти издания исполняют роль официоза и областного уровня "Вальстибес жинёс" (официальный орган Правительства Литвы. - Пер.). Все восемь страниц, за исключением первой, были посвящены изменениям закона о бюджете Тульской области. Это настоящий лабиринт таблиц и цифр. Однако газета неожиданно и демократична, чего не встретишь ни в одном литовском массовом печатном органе.
  А газеты творческих союзов? Они бедствуют, однако выходят. В Центральном доме литераторов, где довелось прятаться от июльского ливня (словно в фильме Марлена Хуциева), в вестибюле приобрел "Московский литератор" и "Литературные вести". Скромные, небольшого формата, восьмистраничные издания. Сколько-то творчества, но больше публицистики. Хроника литературной жизни. И внезапно - неожиданность! На последней странице "Литературных вестей" - литовская тема. Два автора, В.Дударев и И.Михайлов, описывают состоявшийся в Варшаве фестиваль европейской поэзии. Статью они начинают со стихотворения Эдуардаса Межелайтиса, названного "великим европейским поэтом", о вещах и вещности. Публикацию иллюстрирует графика Стасиса Красаускаса.
  Вот так. Э.Межелайтис, добрый десяток лет назад проклятый на родине, оказывается, жив. Только не в нашей печати.
  Вопросы православия
  Наконец мы приблизились к теме, которая была лейтмотивом путешествия. Это вопрос русского вероисповедания, русского Православия, иначе говоря - Русская Православная Церковь.
  Однако прежде чем начать эту тему, надо представить руководителя поездки. Евгений - кинорежиссер, ему пятьдесят шесть. Отец троих детей. Старший сын Никита овладевает специальностью кинооператора во ВГИКе, второй, Александр, - биолог-второкурсник и дочь Анна - ученица последнего класса средней школы.
  Евгений - подлинно русская натура: человек широких жестов, большой эмоциональной амплитуды, склонный к внезапным обобщениям, благотворительности. Мягкого и решительного темперамента. Однако если он не видит нужды стараться, энтузиазм унимается, и Евгений может час за часом пребывать в дремоте. В этом человеке переплелись два персонажа И.Гончарова: Штольц и Обломов. В настоящее время у него в жизни два маяка- семья и религия. Зарабатывает на представительстве предприятия брата. Культ семьи ощущаешь в каждом его слове: все говорит о жене, дочери, старшем сыне, а особенно о младшем брате, которым любуется, чьи стихи считает гениальными. Семью он приучил к чтению им вслух прозаических произведений. По вечерам, а особенно во время отпусков. "Неужели вы не включаете телевизор?" - спрашиваю я. Сын Александр, сопровождавший нас в дороге от Пущино (его прихватили по пути, из городка Московского академического института), кивком головы подтвердил, что отец говорит правду.
  Евгений ступил на путь христианства десять лет назад. "Россию перевернула не горбачевская перестройка, а 1993 год. И меня этот год изменил", - говорил он не раз. Что тогда произошло, что перевернулось в октябре 1993-го?
  В том году был достигнут апогей противостояния двух ветвей высшей власти - президента и парламента. По приказу президента Б.Ельцина танки обстреляли Верховный Совет России, которым руководил Р.Хасбулатов. После артиллерийского обстрела спецподразделения заняли парламент штурмом. Внезапное изменение политического климата сыграло определяющую роль и в мировоззрении Евгения. С того времени он - "ищущий христианин" (членом коммунистической партии никогда не был).
  После выбора такого пути каждое все более тяжкое испытание лишь укрепляет веру. Крушение банков в 1998 году, именуемое дефолтом, - вот когда окончательно рухнули самые светлые надежды, либеральные и космополитические перестроечные идеалы. Евгений убежден, что в это время начала пробуждаться российская религиозность. Он на себе тогда это почувствовал (хотя и не отметает личных причин, коих не избежать), видит это и в жизни близких людей.
  Евгений - истинный русский, поэтому не слишком современен. (Как режиссер он не работает, так как не умеет добиваться внимания и благосклонности спонсоров.) Он - хранитель патриархальной семьи, и это еще более редкое явление.
  Рядовой русский - человек, терзаемый постоянным беспокойством; его обуревают сомнения, поэтому он склонен притормаживать на каждом шагу, постоянно спрашивать себя: "Для чего все это?" Такого русского лучше всего, пожалуй, описал Лев Толстой - это Пьер Безухов. Иногда казалось, что Евгений похож не только на героев И.Гончарова, но и на Безухова. Только с одной особенностью, которой в характере последнего не было: Евгений уже почувствовал почву под ногами и сказал себе, что он- православный.
  Можно говорить: таинственна эта русская душа. Но только ли русская? Разве менее таинственна душа западная? Ведь она обладает своими до конца не раскрытыми символами: Дон Кихотом и Санчо Пансой. А Наполеон? Однако у западной души нет негативной русской амплитуды, сокрушающей силы. Ни один европеец так страстно и так долго не боролся с Богом, как это делал русский. Может, это связано с русской идеей?
  Это означает одно: русский живет с Богом или воюет с Богом, но никогда не остается равнодушен к Богу. Индифферентность к вопросам веры ему не свойственна. Это разверзает пропасть между русской и западной цивилизациями. Западная цивилизация достигла вершины религиозной толерантности, здесь сквозит равнодушие к какой бы то ни было религии. По существу - уже атеизм. Или культ толерантности, когда истинно верующего считают чудаком или сектантом. Даже христианин в такой правовой системе - сектант. Право настолько овладело душой европейца, что даже (вместе с психологией) встало на место религии. Поэтому верующий человек выдавливается из политики и культуры, как косточка сливы. "Что есть христианство? - спрашивает европеец и отвечает: - Право верить". Но не вера.
  Все это свидетельствует не только о бытующей в обществе усталости, но и об измельчании души, ее недоверии самой себе. Поэтому нечего удивляться, что в Европе все усугубляется духовный упадок. Журнал "Таймс" недавно сообщил, что с 1978 года до начала XXI века в Европе на треть уменьшилось количество членов христианских конфессий. Перелом произошел на наших глазах, он жуткий и сулит недоброе. Он свидетельствует не о свободе совести, а об атрофии совести и распахивает души величайшим духовным неожиданностям. И нашествию ислама, и магии с колдовством.
  Однако вернемся к России. Она все более открыто отождествляет свои дух и культуру с Православием. Это странно, так как в обществе, испытавшем неистовство атеизма, это и трудно, и странно. Порой возникает подозрение, что Православие просто желает влиться в старые мехи, то есть занять место марксизма, полстолетия владевшего душами под принуждением общественной идеологии. Вопрос ясен, однако ответ - нет. Русская религия - что это?
  Христианство, а конкретно - Православие в настоящее время исполняет роль спасительного мировоззрения. Религиозный опыт раскрывается неожиданно, после понесенной утраты или невыносимого горя. Растущая волна исламского терроризма также стимулирует христианское религиозное возрождение.
  Я жил в Москве в семье женщины-юриста с тридцатилетним стажем. В настоящее время она - адвокат, не раз сталкивавшаяся с делами о наркотиках и контрабанде, о терроризме, знакома и с деятельностью некоторых организаций "по правам человека", (которые прикрывают преступления). Эта серьезная женщина, полжизни проработавшая в советских институциях, каждое утро молится перед иконой.
  Создавая убежище для души, Православие имеет много шансов. Поэтому не удивительно, что Русская Православная Церковь - продолжательница могучих традиций - в этой ситуации не дремлет. Так, уже в 1988 году отмечалось тысячелетие крещения Руси. Перестройка позволила организовать его широкое празднование. С того времени Церковь в России укрепляется, понемногу вновь становясь выразительницей русской национальной души. (Между тем автокефальные церкви других славян - белорусов и украинцев - с большим трудом обретают национальные черты.)
  Религиозное возрождение в огромной стране, в которой за десятилетия политики воинствующего атеизма исчезли чуть ли не все структуры религиозной жизни? (Из 80 000 церквей, стоявших на Руси перед большевистской революцией, к 1975 году осталось едва несколько тысяч - столько же их было и в начале перестройки). Что происходит в стране, которая, с трудом расставаясь с наследием советской империи, отказалась от воинствующего ленинизма и марксизма?
  Непредсказуема русская душа.
  Религиозное возрождение протекает по нескольким руслам.
  Одно направление - культурное. Сейчас все громче подчеркивается, что Русская Православная Церковь является колыбелью письменности, начатой на кириллице, что она - мать русской духовности. Этому учат в школах. День Кирилла и Мефодия, создателей письменности, приходящийся на конец мая, объявлен государственным праздником, его отмечают Церковь, Кремль и Дума.
  Другое направление - организационное, возрождение храмов. Без государственной помощи, без политики предоставления финансовых источников это было бы невозможно. Всей России известно, что крупнейший храм Христа Спасителя, взорванный Сталиным в 1931 году, восстановил мэр Москвы Юрий Лужков. Однако он использовал не только городской бюджет: были собраны и миллионные благотворительные средства. Подобным образом поступили и власти Екатеринбурга, бывшего Свердловска, только что завершившие строительство церкви Спаса-на-Крови в память погибших мученической смертью последнего царя Николая II и его семьи.
  Третье направление - энтузиазм "низов".
  Руководитель поездки Евгений повез нас к Владимиру, бывшему коллеге-кинорежиссеру. Он преподает иконопись в одной из московских Высших школ, пишет иконы. Мы приехали в Деденево Дмитровского района, в восьмидесяти километрах севернее Москвы. Нашли восстанавливаемый женский монастырь, названный труднопроизносимым именем Спасо-Влахернский. Нашли и веселых, в приподнятом настроении живописцев, которые как раз перед нашим прибытием закончили композицию среднего купола и в центре написали: Спас наш Иисус Христос - а это в церкви самое важное. Они рассказали нам, что сегодня по церковному календарю - день святой иконы Иверской Божией Матери. (Евгений пояснил, что России покровительствуют четыре иконы Божией Матери: Иверская на юге, Тихвинская на севере, Почаевская на западе и Казанская на востоке.)
  Когда мы по лесам взбирались под самую макушку купола, обливаясь липким потом, от краски стало жечь горло, глаза. Под позолоченными куполами, раскаленными летним солнцем, было жарко, как в печи. Мужчины и женщины, пытаясь избежать жары, работали по утрам и по вечерам, но все равно страдали. Однако что значит жара - вспотевшие лица молодых мастеров Марины, Дмитрия и Кристины светились улыбками. Двенадцать апостолов уже окружали их. Владимир объяснил, что православная традиция не позволяет писать Иуду, поэтому его место занимает бородатый святой Павел.
  Все живописцы окончили советские высшие школы, все - "дети" коммунизма. "Были", - добавил Владимир, не придавая слову никакой эмоциональной окраски. После учебы в вузе каждый по-своему пришел под сеть церкви, каждый по-своему талантлив. Все изучали иконопись, поэтому импровизаций нет. "Мы создаем иконы совершенно так же, как это делали наши предшественники столетия назад, и думаем, что ничуть не хуже,- объяснил Владимир.- Краски - из натуральных материалов. Вот охра, сибирский, кипрский, крымский песчаники, пигменты". Производство красок для икон - уже развитой вид предпринимательства, и оно все расширяется.
  Восстановление монастыря в Деденево особенное, ведь о его финансировании заботится президент Олимпийского комитета России Леонид Тягачев. Говорят, не из комитетских денег... (Комитетом по восстановлению руководит жена президента.)
  Возможно, причин такого внимания несколько: олимпийский президент владеет роскошной виллой (возле которой намеревается построить пригодный для соревнований бассейн), и второе - поблизости расположена лыжная база, которую любит посещать... сам президент России Владимир Путин. Так или иначе, создается образцовый религиозно-культурный заповедник. Строительные рабочие - в основном узбеки. Приводятся в порядок освобожденная каким-то пансионатом монастырская территория, пруды, постройки, ставится забор. И само Деденево восстанавливается. Уже сверкает обрамленная тротуарами улица, больница с надписью поверх колонн "Основана в 1901" и сельская библиотека, которой позавидовало бы любое литовское село. Более того, рядом с деревянной церковью, которая должна быть освящена через два дня, стоит огромный, величиной с Вильнюсскую Архикафедру, собор. Это поразительное эклектическое сооружение XIX века с колоннами, башней лютеранской кирхи, куполами, капителями. Вся эта махина парит в зелени деревьев и кустов. Понятно, что для нужд прихода такого храма точно не надо, достаточно деревянной монастырской церкви. Однако строение уже начали ремонтировать.
  Трудно постижим размах реконструкции и строительства. Они могут затянуться еще на десятилетие. Каково будет общественное значение этих работ? Кое-что видно уже сейчас. Это восемь монахинь, чьи бледные юные лица мелькали среди кустов и деревьев: они теснятся в ветхом домишке за церковью. Как оказалось, они весь день работали в восстановленной сельской больнице. Столетие назад уход за больными и был основным занятием насельниц монастыря.
  Встретились и хорошие хоры, которые превращают литургию в настоящий праздник. (В России, правда, не довелось слышать такого хорошего хора, как в вильнюсской Знаменской церкви на Жверинасе.)
  Молодежь в церковь притягивают красота, необыкновенная пышность. Кроме того, православная литургия, окрашенная Грецией и Византией обрядность. Наконец, притягивают сами иконы.
  Потом - обратно в Москву, и, окунувшись в теплые летние сумерки, Евгений сказал: "Если бы советская власть не уничтожила всю эту красоту, не было бы сейчас и религиозного возрождения". Не услышав никакого ответа, добавил: "Смотрите, вот и московский храм Христа Спасителя. Очень важно, что он сейчас восстановлен. Может, это даже важнее, чем то, что он был построен". Я вновь ответил молчанием, так как такая диалектика глянула на меня взглядом ужа (уж- распространенный персонаж литовской мифологии, которому свойственны лукавство и ум. - Пер.) - зеленой лампочкой на приборной доске автомобиля. Тогда Евгений наконец пояснил, что имел в виду: "Я вот что говорю: построить такое чудо в честь победы над Наполеоном - это одно, а вот так воздвигнуть такой собор в честь победы над коммунизмом- это уже совсем другое. Величие на стороне нынешней". Я кивнул: наконец сообразил.
  Хотя вот уж крепкий орешек, эта русская душа.
  Поднимается из кающейся души - покаяние.
  Покаяние в наше время совпадает с культурным феноменом - подвижничеством, которое особенно было распространено на Руси во второй половине XIX века, когда "народники" шли в народ. Ныне подвижничество и покаяние - искупление преступлений отцов перед церковью.
  Покаяние - особо священное чувство. Для католиков покаяние - только одно из семи таинств, для протестантов - никакое не таинство. В фильме Абуладзе "Покаяние" поведение героя нередко совпадает с местью режиму насилия.
  Здесь же - совсем по-другому. Покаяние - это состояние, когда повернут лицом к руинам и сосредоточен на труде, который поднимет божественные формы из развалин.
  Сегодняшней русской души не постигнешь, лишь посещая церкви и соборы, участвуя в литургиях. Да, там катакомбный дух, золотое сияние, там Константинополь и Византия; там чувствуешь, что православные лучше, чем кто-либо другой, сохранили глубинные связи с Грецией и первыми веками христианства. Но все же там - литургия, только душа, а осязать надо напряженный нерв жизни.
  Так каково все же основание русского религиозного возрождения?
  И где те многочисленные неофиты, окрестившиеся десять, пять лет назад, а может, и в прошлом году, полные энтузиазма, силы верить? Наконец, что призывает молодых людей бросать свои профессии и зарываться в развалины, карабкаться по лесам - восстанавливать святыни?
  Ответ можно найти, вспомнив отряды энтузиастов в Литве. Они так же бесплатно, получая за свои труды лишь тарелку супа и ночлег, несколько летних периодов помогали отцу Станиславу восстанавливать Дотнувский монастырь ордена св. Франциска или в Кретинге - бастион того же ордена. Однако энтузиазма обычно хватает на несколько лет.
  В России видишь совсем другую молодежь - иконописцев. И их все больше. Руководитель работ по восстановлению монастыря в Деденево Владимир говорит, что он не успевает отвечать звонящим ему священнослужителям, попам и дьяконам, настоятелям монастырей, которые зовут на помощь реставраторов и иконописцев. Поэтому он ежегодно готовит все больше учеников. Эти люди работают жертвенно, и их энтузиазм начинает сливаться с религиозным энтузиазмом. В Литве этого не увидишь.
  Что заставляет неофитов служить общинам, которые еще не сформировались, а если уже и существуют, сами не знают, что им нужно? Это - покаяние. Уже полтора столетия эту деятельность называют подвижничеством.
  Феномен покаяния создает пружину обращения к религии многих людей, похожих на Евгения, Владимира и их друзей. Наблюдая за ними, лучше понимаешь русскую пословицу: не согрешишь - не покаешься, не покаешься - не спасешься.
  Однако это далеко не все повороты религиозного возрождения. Через несколько дней в чеховских местах, в монастыре Давыдова пустынь возле Мелихова, мы лицезрели миллионы нового русского, вложенные в обустройство местности вокруг святого источника. В России верят, что бьющая из земли вода возле святых мест и монастырей обладает лечебными свойствами. Благодаря воде из такого источника выздоровел сын денежного отца. И тогда тот выложил миллионы. Построены часовня, колокольня, на берегу ручья - закрытая купальня, фигурной плиткой выложена дорожка, посеяна трава, оборудованы туалеты... И все это подарено монастырю. Мы посетили святое место в субботу, сосчитали пары молодоженов, спускающиеся в замечательно красивую долину. За полчаса таких процессий прошло несколько десятков. Обычных паломников сосчитать не удалось.
  От Толстого до Чехова
  Толстой и Чехов - трудно совместимые между собой писатели.
  Оба - великие гуманисты, оба наблюдали друг за другом со стороны, познакомились, однако симпатии друг к другу не чувствовали. Каждый из них - особый космос, особое мировоззрение и особые заблуждения. Чехову не нравилось слово "мировоззрение", он все повторял, что никакого мировоззрения у него нет. Толстому это слово нравилось, он, страстно ища своего собственного и еще не открытого мировоззрения, желал стать основателем нового религиозного движения.
  Оба творца стали гордостью великой русской литературы, и без их произведений ее величие было бы меньшим.
  В Москве, совсем неподалеку от дышащей пеклом Смоленской площади, за пивоварней, стоящей уже столетие, - оазис тишины. Это Хамовники, где расположился деревянный дом графа Толстого, который он приобрел в 1881 году и жил в нем почти двадцать лет. Дети его здесь росли и учились, а он писал и писал. Романы "Война и мир" и "Анна Каренина" уже вышли в широкий мир, великие труды были свершены. Но напоминающая могучий дуб натура не успокаивалась - ее потянуло в религиозные искания. Они привели к конфликту с Церковью и Православием. Здесь в 1901 году граф Толстой дождался постановления Священного Синода об отлучении его от Церкви.
  Евгений, в годы учебы снявший фильм о Толстом "Во что человек верит", говорил, что очень старался углубиться во внутренний мир Толстого. И неожиданно обнаружил там пропасть, тьму. Пиетет к личности писателя заметно поубавился, и теперь он убежден, что Святейший Синод поступил правильно: Л.Толстой - никакой не христианин. Потому что, во-первых, он не верил в божественность Христа и, второе, насмехался над организационными элементами жизни Православной церкви.
  Трудно охарактеризовать личность Толстого. Для родных, особенно с приближением старости, он был настоящим врагом. Для друзей и всех почитателей - постоянной проблемой. Потому что было невозможно предусмотреть, как он себя поведет. С гигантской энергией он начинал отрицать то, чего всего несколько лет назад достигал... также благодаря гигантским усилиям. Написав "Войну и мир", через несколько лет заявил, что больше никогда не станет писать такой дребедени многословной; закончив "Анну Каренину", несколько лет спустя назвал произведение мерзостью. И так со все увеличивающимся упрямством. Противореча себе, семье, религии, природе. Не носил очков, хотя был близорук, не лечил зубы, потому что считал это занятие неестественным. Наконец, ни в Хамовниках, ни в Ясной Поляне не позволял проводить водопровод, канализацию, электричество.
  Все это произрастало из веры, долгие годы теплившейся и копившейся в глубине сердца. Эта вера нашептывала, что человечество свернуло на неверный путь, что христианство уже не помогает освободиться от заблуждений цивилизации. Сам прошел через эти заблуждения, как через огонь и воду. Если "Война и мир" еще дышит древнегреческой гармонией, то "Анна Каренина" - уже произведение эпохи железной дороги, этого интернета XIX века, возле которой завязывается повествование, возле которой и заканчивается. Толстой творил между двумя цивилизациями и всей душой, может и телом, почувствовал пропасть, которую уже не в силах преодолеть. Никто не в силах. Поэтому он, словно Савонарола, увидев свет и пустоту Ренессанса, набросился на огонь - своеобразный поиск гармонии. Этого без могучей религиозной энергии не сделать.
  А Антон Чехов? Его московский дом совсем другой, чем у графа, отнюдь не напоминает уединенный уголок. Он - в самом пекле транспортного кольца, на Садово-Кудринской его части. Двухэтажный маленький особняк ярко-бордового цвета, где Чехов жил в 1886-1890 годах, до переезда в Мелихово, а позднее - в Крым. Дом не первый год ремонтируется, внутрь не попасть.
  Зато можно вдоволь осматривать Мелихово, ставшее Меккой для почитателей Чехова.
  Когда мы подъехали к усадьбе, начался дождь. Едва обошли сад и хозяйственные постройки, принялось лить всерьез. Почти как в рассказе "Крыжовник". Ливень околдовал, создал настроение реалистической мистики. Мокрые гравийные дорожки, мокрые окна в старых, даже подгнивших рамах, мокрые деревья, кусты - и никакой романтики. Пруд по другую сторону двора, который писал И.Левитан, а хозяин называл аквариумом, в тот час под дождем напоминал рыбопитомник.
  Простая, украшенная скромным орнаментом и колоннами изба. Окна рабочего кабинета - прямо на дорожку внутреннего двора. За этими окнами, перед которыми постоянно кто-то прошмыгивал, гений написал "Дядю Ваню", "Чайку" (последняя, как объяснили, была закончена в отдаленном двухэтажном домике, стоящем в саду).
  Мелихово заворожило прозаическим настроением, даже невеликостью и незначительностью. Кажется, на его равнине прижмешься к земле и растворишься.
  Чуть в отдалении, в хиреющей деревне из запущенных дворов, поваленных заборов и трех ям на улице- целых две церкви. Обе деревянные, одна из них восстановлена. Она возле кладбища, в старинном русском стиле, двухэтажная. При первом строительстве ее финансировал сам А.Чехов, который считал себя атеистом.
  В то субботнее утро литургия для пяти бабушек уже была закончена. День - один из важных в церковном календаре - святых Петра и Павла. Чехов - нетипичный русский, потому что не был ни с Богом, ни против него. Может, поэтому его так и любят на Западе.
  Дальше - Тула, город оружия, пряников и самоваров, областной центр. Еще дальше - другой областной город - Калуга. В нем мы переночевали. Над берегом реки Оки - квартира-музей Константина Циолковского. В сером деревянном домике мы нашли четырех скучающих женщин. Они были вялыми, так что, ввалившись, мы их порядком встряхнули.
  Купив по доллару стоившие билеты, мы попросили о двадцатиминутной экскурсии. Смотреть, казалось бы, нечего: бедность выглядывала из каждого угла полутораэтажного дома. Вперед вышла экскурсовод Лена, повернулась на высоких каблучках и... удерживала нас два с половиной часа. Это была подлинная месса русского музейного дела. Мы остались ей за это очень благодарны.
  Лена говорила не только о глухом и нелюбимом городском чудаке-учителе, но и о идеях мировой космонавтики. Она, кажется, знала все, что написано о Циолковском, защищала его и его имя от случающейся клеветы, превозносила его веру. Наконец стало понятно, что для нее приемлема даже философия бедности Константина Эдуардовича. Так и заявив: "А кому это богатство вообще нужно? Свести концы с концами - и счастлив" - тыкала острым ногтем в запись Циолковского: "Бедность учит, а счастье портит".
  Евгений не удержался от вопроса: а не мог ли отец космонавтики увидеть в своем космическом видении образ Христа? Она без сомнения ответила, что в его наследии нет никакого знака, никакой скидки для религии. И она с этим согласна. "Константин Эдуардович не видел в космосе Христовой идеи, его самого не нашел и тени. Был решительным и убежденным атеистом", - закончив сухим выводом, прибавила, что поддерживает его. Но после паузы сама спросила Евгения: "А вы - верующий?" И тогда он невозмутимо ответил: "По мере возможности стараюсь им быть.- и, помолчав, добавил: - Я им становлюсь".
  Евгений тоже не прост. Он убежден, что превосходство христианства над другими религиями таится в самом назначении человека. Поскольку наивысшее предназначение человека есть любовь, а в христианстве любовь есть Бог - стало быть, наши души христианки. "Моя душа - христианка", - закончил Евгений свой силлогизм.
  Ясной Поляны мы достигли после прибежища К.Циолковского, нигде не останавливаясь. Уже перевалило за шесть, милиционеры впустили нас в усадьбу последними. Пройдя белые ворота, несколько прудов и березовую аллею, увидели дом. То самое белое строение, столько раз виденное на разных фотографиях. И начинаешь понимать, что все намного проще, никакой торжественности.
  Вокруг - слишком обширное пространство. Оказалось, молодой граф унаследовал и дворец, но разорившийся брат разобрал его и продал за долги. Возвратившись с кавказской войны, Лев обосновался в двухэтажном каменном доме для батраков, в котором и прожил всю жизнь. В комнате под балконом, знаменитой комнате со сводами, он и создал свои великие романы.
  Во дворе только одна неожиданность - кладбище. Зеленый, как изумруд, бугорок, без креста, без каких-либо знаков, без надписи. Словно человек был похоронен неделю назад: венки унесены, временный крест убран, и вот земля покрылась тонким ковром первой травы. В тенистом месте, на окраине огромного парка, у обрыва. Это самое удаленное место, чуть ли не обочина мира. Надо обладать смелостью, чтобы лечь в таком покое. Говорят, пожелал остаться там, где в детстве с братьями искал палочки "муравейных братьев", исполняющих любое желание. Это детская языковая ошибка, оставшаяся на всю жизнь. Маленький Лева слышал рассказы старших об организации Моравских братьев, стремящихся к свободе, но не умел произнести название, и в детских играх моравцы превратились в муравьев. Истинно толстовская ирония. И какая красота.
  Он лежит один-одинешенек. Отвергнутый своим сословием, осмеянный, отвергнутый официальным христианством. Отрекшийся от семьи. Надо быть необыкновенно сильным, чтобы суметь так закончить жизнь.
  Рядом с Толстым мог бы стоять другой великий русский - Федор Достоевский, однажды осужденный на смертную казнь. Но какая непохожая, прямо противоположная судьба! После десяти лет заключения и каторги, после метаний по Европе и между женщинами и рулеткой Достоевский дождался общественного признания и любви. Стал не только страстно верующим, провозвестником "русской идеи", но и был приглашен в качестве учителя к детям царя Александра II.
  Толстой лишь отдалялся от всех желающих его чествовать и восхищаться им. Царь, сословие, Церковь, семья - все, казалось, отдаляет его от гармонии. А он, оставаясь с нею и своей верой, создавал индивидуальную "религию совести".
  Какой была та гармония Льва Толстого? "Нет величия там, где нет простоты, добра и истины".
  Надежда
  Говорят, не езди в Тулу со своим самоваром. А разве можно ехать в Россию, заранее составив мнение о русской религиозности? Лучше старайся уловить вибрацию этой религиозности в воздухе, в речи, в традиционном российском хаосе.
  Русский любит свою греховность даже сильнее, чем свои добродетели. Он живет со своими грехами лучше, чем европеец со своими добродетелями. Кстати, это здоровее, так как гордость своими добродетелями развращает.
  Разговоры с Евгением были нескончаемым праздником. Опыт человека, живущего десять лет со Христом, - это уже кое-что. Не могут не бросаться в глаза мельчайшие детали- и они бросаются, оказывают влияние. Как-то раз он попросил меня не произносить без нужды имя черта, которое я привык говорить, повторяя "черт знает" и подобные поговорки. Он предложил сменить имя. И действительно, когда я заменил черта Богом - стало светлее и в мгновения безнадежности.
  У Православия есть и трудности- язык литургии, святыни. Молитвенный обряд может показаться окаменевшим, неживым, архаическим. Он утомляет, продолжаясь долгие часы, во время которых надо стоять.
  Все это легко преодолимо. Надо привыкнуть к аскезе. Хотя бы во время службы. Это первое. А второе - церковный язык можно изучить, как и любой другой. Тогда упреки покажутся наивными, упрекать могут только люди, редко заглядывающие в церковь. (Это все равно что укорять католиков, редко посещающих церковь и ожидающих в ней концертов и веселых посиделок.)
  Старославянский язык легко узнаваем, он даже наполовину понятен тем, кто его не учил. Он богаче и намного выразительнее, нежели повседневная речь. Как довелось услышать от архиепископа Льва, митрополита Новгородского и Старорусского, иерархи Русской Православной Церкви не одобряют диктата вульгарной современной речи. Аргумент таков: современная русская речь засорена и положение ухудшается; а оскверненным мирским языком нельзя говорить об Откровении и глубине его переживания. Всевозможные чувства, даже экстаз, можно пережить во время рок-концерта - для этого не обязательно идти в церковь. Оскудение языка означает упадок человеческой души. Старославянские слова миром помазать, глаголить или живот современная речь чересчур упростила, поэтому слова приобретают самые странные, нереальные значения, звучат как издевка.
  Так мы приблизились к чуждому современной Европе феномену, который называется непереводимым словом юродство.
  Юродство нам знакомо по русской литературе. Юродствовать - это насмехаться над чтимыми обществом ценностями, вещами. Но - сквозь слезы. Юродствовал- строго говоря- даже сам Лев Толстой. Юродствуют смелые люди, которые готовы в любой момент дождаться отпора или кары. Юродивый- человек, не стремящийся ни к какой личной выгоде. Русская Православная Церковь канонизировала, причислила к лику святых более 30 таких людей.
  В июне 1881 года Федор Достоевский произнес впечатляющую Пушкинскую речь. Она была посвящена торжествам, устроенным в честь открытия памятника гению поэзии (он и теперь стоит напротив кинотеатра "Россия"). После ее произнесения случился приступ массовой экзальтации, люди плакали, кричали и обнимались, западники подавали руки славянофилам. Все были счастливы, потому что наконец было сказано, что душа русского - "всечеловеческая" душа, за все человечество страдающая и всему человечеству служащая душа христианина.
  Стало быть, это душа, склонная к растворению, исчезновению? Это ли не юродство? На европейский взгляд- да, что-то непонятное, поскольку неопределимо в правовом отношении. Европа, познакомившись с этим феноменом еще в Средние века, на кострах инквизиции сожгла его и стерла с поверхности земли.
  Однако для феномена юродства весьма благоприятна империя. Любая империя, не только российская. Ведь любой человек в империи склонен к своеобразной всечеловечности. Ведь империя никогда не принадлежит себе, она заложник собственных завоеваний. Она опирается на веру, а когда вера пошатнется, появляются юродивые. Может быть, не они, а воины? Воины не защитят империю, если ее не защищают юродивые.
  - И все же нам придется стать европейцами, иначе проиграем конкуренцию за молодежь, - прервал мои размышления Евгений. - Петр Великий делал то же самое: что было нужно, то взял, а ненужное - отбросил.
  "Действительно ли Евгений, его друзья-подвижники верят, что Россия возродится?" - этот вопрос не давал мне покоя на протяжении всей поездки.
  Ежегодно, судя по различным подсчетам, Россия лишается от 700 000 до 1 млн жителей. И в основном - русских. Богатства земли неумеренно расхищаются, вывозятся на Запад. В те дни проскользнула новость, что приватизировавший часть богатств Сибири Роман Абрамович купил в Англии футбольный клуб за... 200 млн фунтов стерлингов. Да что деньги - молодежь в массовом порядке уезжает учиться на Запад. (Как, кстати, и из Литвы.)
  Правда, за несколько последних лет количество русских относительно возросло, они составляют 75% всех жителей (такой уровень был в 1989 году). Это благодаря репатриантам, возвращающимся в бывшую метрополию. В поезде метро я лицом к лицу столкнулся с интеллигентного вида русской, которая, проходя по вагонам со спящим ребенком на руках, громко повторяла: "Помогите, люди добрые, мы- беженцы, помогите". На вопрос, откуда она, ответила названием города. Спрошенная снова, она покорно подняла глаза: "Из Таджикистана".
  Из Таджикистана были и те полудикие дети, которые первыми встретились нам на московской улице Покровке. Дети ныряли между остановившимися перед светофором автомобилями, совали руки через открытые окна и просили "рубль".
  Один плакат на улице в Москве весьма наглядно назвал современное положение русских в самой России. Слова на нем изящно связывали в узел несколько тезисов: Нас больше 150 миллионов. У нас великий русский язык. Вместе мы - русские.
  Пережитки коммунизма
  Социологические исследования 2000 года показали, что большинство русских считает, будто в ХХ веке было три величайших ума - Ленин, Сталин и Сахаров.
  Попробуем различить тень религиозного сознания этой троицы. Обнаружим целых две тени антихристов и одну - либерала.
  В России весьма много коммунистических порядков и расхлябанности коммунизма, развитого социализма, имперского СССР. Еще в прошлом году в Коктебеле, русском оазисе в Крыму, бросилась в глаза надпись: Мы придем к победе коммунистического труда. В Москве таких реликвий уже нет, их обнаружишь разве что в будке складского сторожа. Однако в глубинке коммунизм сияет даже на центральных улицах. А рядом - реставрируют церкви.
  Дороги к тем центрам уже не только коммунистические. Из Москвы выезжаешь по шестиполосной автостраде, да и потом она хотя и несколько сужается, но добрых несколько сотен километров остается скоростной. Когда мы съезжали на дорожную полосу поплоше, сидевший за рулем Евгений бормотал: "В этом районе все еще коммунистическая власть".
  На территории России введен строгий порядок: въезжающий в страну иностранец должен зарегистрироваться в отделении милиции в течение трех дней. Не зарегистрировавшийся может получить солидный штраф или даже быть арестованным. Я этому правилу не последовал, поэтому, когда в калужской трехзвездочной гостинице "Приокская" показал паспорт, регистраторша перепугалась. Она знала свои обязанности: о нарушителе паспортного режима она должна сообщить в милицию. К счастью, сообразительный Евгений велел мне спрятать свою зеленую книжицу, успокоил женщину, а номер заказал, подав свой красный паспорт.
  Еще одна коммунистическая реликвия - либерально-демократическая партия Владимира Жириновского. Разве это партия? Едва ли, скорее - бумажный змей, парящий над российскими просторами и сыплющий обещаниями "поменять все до основания". За несколько лет рядом с лидером проявилось лишь одно-другое имя (например, агрессивный А.Митрофанов), поэтому "Жирик", как его ласково и с улыбкой называют в народе, - несравненный лидер. Сегодняшний Владимир Ильич (место Ленина в современной политической мифологии занимает именно он, а не вождь коммунистов Геннадий Зюганов). Лицо "Жирика" - уже чуть ли не икона. Конечно, антиикона: светящееся высокомерием лицо, выпяченный подбородок, прищуренные бесовские глаза. На центральном проспекте Ленина в Туле висели огромные плакаты, на которых либерально-демократическая партия приглашала за нее голосовать. В небе лоснилось капризное и спесивое лицо Жириновского, а надпись рядом гласила: Мы за бедных, мы за русских. Шовинистический коммунизм.
  Монастырь Оптина пустынь
  Название этого монастыря известно большинству знающих русскую культуру. По своему значению святыня приравнивается к крупнейшему в России монастырю - Троице-Сергиевой лавре.
  Он расположен к югу от Калуги, совсем рядом с другим городом - Козельском, бесстрашно противостоявшим татаро-монголам. Пустынь была основана в середине ХV века, однако расширяться стала только во второй половине ХVIII века. Евгений рассказал, что название идет от разбойника Опты, который, во искупление своих грехов, обосновался на опушке леса и стал жить отшельником.
  Особенность российских монастырей: в них полным-полно женщин и детей, просящих милостыню. Сейчас- еще и беженцев. Едва мы остановились на площадке перед центральными воротами, к нам протянулись несколько десятков рук. И простуженные детские голоса кричали один за другим: "Христа ради, подайте на пропитание!"
  На территории монастыря много построек, даже кладбище со старыми, потрескавшимися надгробными памятниками. Трудно поверить, что все здесь было уничтожено, срыто, церковные купола сброшены (варварство длилось семь десятилетий). Сейчас уже действуют три церкви и собор.
  В отдалении, за высокой каменной стеной, едва пересечешь лесок - скит, маленький монастырь, где ютятся удалившиеся от наплыва пилигримов иноки, то есть старцы, если по-литовски,- монахи-отшельники, достигшие высшей степени монашеской жизни. Скит основан в 1821 году и большевиками разрушен в наименьшей степени. И теперь там стоит домик, в котором бывали Ф.Достоевский, В.Соловьев и другие знаменитости. Именно здесь обосновались сейчас восстанавливающие монастырь строители.
  Здесь жил старец Амвросий, ставший прототипом старца Зосимы в "Братьях Карамазовых" Ф.Достоевского.
  Евгения переполняют чувства:
  - Амвросий, когда из его кельи вышел Достоевский, сказал, что "это покаянный человек". О посетившем его Толстом сказал совсем иначе: "Гордыни полон, никогда не покается".
  В монастыре - три новые могилы мучеников. На Пасху 1993 года, едва монастырь освятили, были заколоты двое молодых монахов, звонивших в колокола. Третьего убийца настиг во дворе. Нашли нож с сатанинской надписью на рукоятке: "666".
  Есть ли точки общности?
  На исходе ночи мы приближались к Москве. На востоке уже розовела заря. Евгений раскрыл последние истины своей веры:
  - Россия не боится исчезнуть... настоящий русский не должен бояться, ведь и настоящий христианин ничего не боится. Апокалипсис, Страшный суд для христианина - это пиршество. России доверены великие задачи; эти задачи составляют ее мировое значение; если она не выполнит этих задач, она исчезнет, посеяв семена христианства.
  Для полных своих страхов ушей литовца эта речь звучала как набат ближайшего будущего. Страхи из-за демографических проблем, из-за массовой эмиграции молодежи - ведь они равно актуальны и в Литве, и в России. А здесь представитель в десятки раз более многочисленного народа говорит, что не боится исчезнуть?
  Объединяющая мощь христианства... Ее можно почувствовать, благодаря ей мы - братья. Общность проявлялась неоднократно, как только вспоминали ту или иную цитату из Евангелия. В церкви Св. Иоанна Крестителя в Калуге в проповеди в день Двенадцати апостолов священник рассказывал, как язычник - сотник римской армии бесконечно уверовал в Христа. Можем ли мы быть такими? Можем.
  Конечно, нас разъединяет язык, литовцев отталкивает очевидная русскость Русской Православной Церкви. И странный, чуждый культ икон. Хотя это как раз и может быть первой точкой общности. Так как иконы могут быть общими - и для католиков, и для православных: закон, оставшийся от Седьмого Церковного Собора, который был совместным. Две католические иконы - Св. Девы Марии в Аушрос-Вартае и Св. Девы Марии в Тракае - почитаемы и православными. Иконку Девы Марии из Аушрос- Вартая можно найти в киоске московского храма Христа Спасителя. Кроме того, они висят во всех православных церквях Литвы.
  Существует одно серьезное препятствие для диалога: Русская Православная Церковь вместе с царской администрацией осуществляла насильственную русификацию Литвы.
  Другое препятствие - конфликт православных со староверами, которые в Литве находили убежище от преследований.
  Староверы, старообрядцы - Евгений считает, что в православии они- замена протестантов. Каковы его аргументы? Староверы были и остаются частью Церкви, противящейся западной модернизации. Это Евгения не убеждает. Не помогает даже напоминание, что в Боровске, куда была выслана староверческая святая княгиня Морозова, еще сто лет назад К.Циолковский не смог даже снять квартиру - так укоренилось неприятие к чужакам.
  Староверы кажутся некими пророками: они из глубины ХVII века противятся любому западничеству, которое допустил в Церковь патриарх Никон. Сейчас их можно считать ретроградами, отщепенцами, продолжающими молиться по пять часов, однако каноны и литургия на Западе (начиная с реформы Лютера) упрощаются и дальше. И сейчас грехи Содома и Гоморры уже в самом Божьем доме. Утром "Euronews" на русском языке показали репортаж об обсуждении англиканским Синодом вопроса: назначать ли епископом открыто афиширующего себя гомосексуалиста? Вопрос был отклонен: на заседание Синода вломились взбешенные сторонники претендента и заняли президиум. Они обвиняли англиканскую церковь в ненависти (так написано на плакате: hate) к сексуальным меньшинствам.
  Переведя взгляд с телеэкрана на калужский пейзаж с обрушившимися церквями, эту информацию воспринял как мираж. "Не может этого быть!"- сопротивлялось сердце. Здесь - чуть ли не первые ростки христианского возрождения, а на другом конце Европы - уже Содом и Гоморра? Здесь хотя бы ясно: отправляясь в храм, тело оставь дома; на другом конце Европы оскверненное тело поднято на алтарь. Великий граф Толстой был прав: прогресс отдаляет от гармонии, теперь он уже убивает ее.
  Во время завтрака новостью об англиканском Синоде я поделился с Евгением. Он только кивнул: "Это содомский грех, проделки антихриста". И мы сделали приемлемый для обоих вывод: и в Англии (Генрих VIII), и в Германии (Лютер) чуть ли не одновременно - в ХVI веке - произошел победивший христианство политический перелом. Был открыт ящик Пандоры, и христианство поддалось диктату тела.
  Начала исчезать община - и человек остался в одиночестве с собственной душой, утрачивая дух, который объединял общину, Церковь.
  Упрощение культа и обрядности обернулось вульгаризацией. Поэтому на Западе зашло так далеко: до отождествления "кайфа" с религиозным чувством. Поэтому христианство продолжает раскалываться, превращается в возню сект во мраке, и только секты еще сохраняют энергию, которая тут же оборачивается агрессией. Судьба англиканского Синода - притязания агрессивного сексуального меньшинства, результат упадка самой англиканской Церкви.
  Опыт Православия свидетельствует, что здесь не следуют путем опрощения и омирщвления западного христианства. Во всяком случае, Русская Православная Церковь этого делать не намерена. Здесь продолжают верить, что не Церковь должна потакать мирской вульгарности, а мир, опомнившись, должен будет обрести прибежище, куда сможет вернуться, - Церковь.
  Вместо эпилога
  Прощаемся на Белорусском вокзале. Евгений провожает нас на поезд вместе с двумя Александрами - младшим сыном и братом. Уже на следующий день все трое готовятся отправиться в Петербург, а потом - в Карелию, где Евгения ждет жена с семнадцатилетней дочерью. Вся семья, с присоединяющимся в конце недели братом, проводит добрую половину лета среди чуть ли не дикой природы. И так каждый год. Евгений уже наметил несколько авторов русской литературы, чьи произведения будет читать вслух. Иногда, случается, так расчувствуется, что забывает о вечернем купании в Финском заливе. В прошлом году это были "Обломов" И.Гончарова и "Лето господне" И.Шмелева.
  Плацкартный вагон вильнюсского поезда был полон молодыми, крепкими парнями. Выяснилось, что все они направляются на автомобильный рынок в Марьямполе. С 25 июля должен основательно подскочить таможенный налог на провоз в Россию среднелитражных автомобилей. Парни были разговорчивыми, не пьянствовали. Несколько отсеков плацкартного вагона занимали казахи, во всяком случае, так их называли москвичи.
  Сосед вслух размышлял:
  - Может, власти совсем остановят ввоз западных авто? Защитят "Жигули"? Куда там! Мы этих иномарок столько привезли, что покупателям на полгода хватит. А потом, глядишь, законы снова поменяют.
  Бойкий сосед уже только в этом году пересекал границу Литвы сорок раз. От него я узнал, что вся Сибирь, до самого Урала, разъезжает на японских автомобилях с правым рулем.
  - Хоть меняй правила дорожного движения, очень уж много таких машин, с правой системой.
  - Не перейдут ли японцы через Урал? - осторожно осведомился я.
  - Границу Европы на Урале мы защищаем! - пошутил он.
  Перевод с литовского
  Виталия Асовского
  
Оценка: 2.93*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"