День рождения был не у Зайца, и даже не у его двоюродной жены, Крольчихи. День рождения праздновал Пень, под которым семейство непарнозубых обосновалось. Пню исполнилось ровно шестнадцать с половиной лет (по годовым кольцам), как у него удалили макушку (отдельная тёмная история). Пень, как все старики, очень любил вспоминать прежние годы, когда он был, так сказать, деревом в самом расцвете сил. Правда, в этих рассказах он часто путался и называл себя, то раскидистой сосной, то медоносной липой, а то вообще, вечнозелёной магнолией. В своих воспоминаниях Пень, по природной своей доброте, как отец всего сущего, снабжал ногастых и крыластых жителей леса шишками, орехами, желудями. А однажды договорился до того, что с него по осени, якобы, браконьеры папайю собирали. Но это он тогда муравьиной настойки перебрал, а так, всё больше среднерусские плоды на нём вызревали.
Выпивают зверюшки, закусывают, чем бог послал. Кому послал сочную морковку, кому - селёдочку (живую), кому - орешек прошлогодний, а для всего общества, через своего посла - Кабанчика, на столе присутствовала горилка. Звери жуют и Пня слушают.
И вдруг, подвыпивший Ёжик, возьми, да и скажи бестактное,
А чё эт у тебя Пень, вокруг из земли ростки зелёные лезут? Да, и все как есть, разные - и икнул, как Ёжики умеют.
Тишина наступила в Заячье-Кроличьей норе. Надо же такое ляпнуть, хотя бы даже и по пьянке. И Пень умолк. Он уже много лет себя снаружи не видел, поскольку его взор всё больше внутрь, в нору устремлён был. А тут такое. Глянул Пень, что снаружи-то делается. А там! На его стон все звери тоже наружу выскочили, включая пьяного провинившегося Ёжика. Ну и что там?
Из Пня во все стороны торчит молодая поросль, уже не первого года жизни. В листочках вся, в иголках и прочих средствах переработки солнечного света. Целый ботанический сад из Пня торчит. И ёлка тут и сосна, и липа, и каштан. А вот там между сухих корней, явно, магнолия пробивается, а чуть ближе - дуб и шелковица пробиваются. Если хорошо покопаться, то, наверное, и папайю найти можно.
От странного звука звери очнулись, Пень что-то там бубнил.
-- Ух, ты мои маленькие, мои зелёненькие. Ути-ути, гули-гули - и что-то ещё в том же духе, трухлявым, осипшим голосом ворковал Пень.
С тех пор Пень больше не пьёт. С Зайцем и Крольчихой только здоровается. Занят. Зелёный детский сад свой пестует.