Снилось мне, что я в университете, и две девушки в черном показывают мне какую-то небольшую установку со спиралью из толстого провода. У них происходит интересное явление: вокруг катушки горит бледное сиреневое пламя, очень красивое.
-Похоже, оно холодное. - говорят мне, - может быть такое, чтобы горел воздух?
Я, недолго думая, сунул руку в плящущие языки огня. Действительно, пламя немножно теплое.
Подачу электричества на установку отключили, но пламя продолжало гореть, и даже усиливалось, стало расползаться в стороны по проводам. Жара от него не было.
-Чушь какая-то,- говорю, - в воздухе кислород, азот, вода. При подаче энергии извне это может гореть, при высокой температуре, но чтобы так, в первый раз вижу! Температура градусов сорок, не больше.
Пока мы разбирались, что происходить, бледное пламя разошлось по всему зданию по проводам: пылали кабели, силовые щиты, лампы освещения. Расцвели призрачными сиреневыми ромашками и георгинами, трепетали сиреневыми крыльями. Очень красиво, и стало тепло, как летом.
Девушки испугались, не загорится ли всё это по настоящему? Я вынужден был их обнадежить, что всенепременно загорится, потому что повышение температуры до 40 градусов создает вероятность возгорания чего-нибудь, вроде пыли и опасных веществ, которые до того спокойно себе лежали.
А хуже всего, что воздух может выгореть, раз уж идет какая-то реакция, и будет нечем дышать.
На всякий случай, чтобы не дожидаться удушья, мы, и все остальные выбежали из здания.
(фрагмент сна, 03.11.2012)
Путешествие в прошлое
Была сырая ранная осень, однако вовсю светило солнце и радовала глаз золотая, оранжевая листва, сочная трава, золотистые камыши и огненная рябина. Я вышел с дач и пошел в погулять в лес, на юг. Во сне я обязательно чувствую направление, но то, что в действительности у нас с юга никакого леса нет: болота, поля и река, меня ничуть не смутило. Никакого явного осознания сна не было.
Может быть, я хотел просто поискать грибы и погулять, но вскоре заблудился и ушел далеко.
Недолго думая, я решил возвращаться обратно воздушным путем: нашел подходящих размеров жердину, привязял к ней большой пластиковый пакет с ручками. В этом был глубокий смысл: периодически солнце сменялось дождем и, чтобы совсем не промокнуть, я натянул пакет на ноги, сам сел на жердину, и ещё раскрыл над головой зонтик, который предусмотрительно взял с собой.
После некоторых проверок, вся эта странная инсталляция поднялась в воздух и полетела.
Надо сказать, не высоко и не быстро, но я никуда и не спешил, и неспешно продвигался заросшими лесными дорогами, иногда задевая сырые ветви и паутину.
Дождик полил из всех сил, но было сухо и уютно: снизу закрывали пакеты, а сверху зонтик.
Дождик прошел, и вновь ярко засияло солнце. Ни дорог, ни людей, ни шоссе я так и не встретил, но вылетел из леса на обрывистый берег реки, а там, на другой стороне пролетел над заросшими осокой и камышом песчаными отмелями, над лугами в желтых цветах зверобоя, и чуть позже вернулся в город. Он был вроде бы тот, да не тот: никаких многоэтажек, никаких машин, никаких проводов над головами.
Пролетел над чем-то вроде рыночных рядов, никем не замеченный, и попал на главную улицу: разъезженные телегами чёрные лужи и плешины белого щебня между рядами двухэтажных деревянных купеческих домов, заборчиков, и крашеных веселой зеленью и охрой избушек поменьше, под крышами из дранки.
По улицам шлялись козы, обгладывая торчащие из-за заборов кусты, бродили важные гуси, и редкий извозчик на телеге, задрав голову, озадаченно смотрел вслед чудному господину с зонтиком, и плюнув, ехал дальше.
Из окон тюрьмы, или скорее, богадельни, охраняемой единственным безоружным инвалидом выставились какие-то наглые рожи, и шумно, со смехом обсуждая необычное явление, скрылись вдали. Инвалид, увидев меня, перекрестился и стремительно исчез за дверью.
Я понял, что, наверное, попал в ХIХ-ый век...
Приземлился я неподалеку от вокзала, а точнее - дощатой платформы подле деревянного, крашенного коричневой краской, сруба станции, пропахшего смолой и угольным дымом.
Вскоре подошел поезд, с настоящим небольшим, сверкающим на солнце угольно-черной краской, паровозом с высокой трубой, и выкрашенными в ярко-красный цвет колесами. Паровоз шипел и выкатывал из трубы клубы черного дыма.
Быстро сев (без билета!), я пошел в хвост состава, когда тот тронулся. Предпоследний вагон был маленький, очень старый, невысокий, с деревянными стенами и сиденьями, небольшими окнами. Пассажиров было немного, и один господин в сюртуке шумно возмущался тем, что вагон старый и может развалиться на ходу на ужасной скорости в 25 верст в час.
Я заверил его, что если этот вагон пробегал без малого полсотни лет, то уж сегодня он никак не развалится, а сам пошел покурить в последний вагон, или тамбур. Последний вагон был явно современной конструкции, слегка странный и белый изнутри.
Вдруг я понял, что он отцепляется, и бросился обратно. Успел увидеть дурацкую и притом неисправную конструкцию сцепки. "Всегда в этих снах какие-то технические проблемы..." - подумал я. Курил и смотрел, как отцепившийся вагон исчезает в пестрых лугах позапрошлого века.
Затем поезд с грохотом въехал в темный и сырой туннель. Меня окружил мрак: электричества в вагонах, естественно не было и не могло быть в ту эпоху, и я проснулся.