"Никогда не бывает так плохо, чтобы не могло быть еще хуже", - изрек некий философствующий субъект.
Оч-чень оптимистичное утверждение, только все это вранье - бывает!
Меня вызвал на ковер Главный.
- Чему постоянно улыбаетесь, Коньков? Наверное, вы очень счастливый человек?
Это он мне, и смотрит глазами язвенника, попавшего в компанию предающихся чревоугодию веселых бражников.
- Нет, что вы, Илья Константинович, ... не все время... то есть...,- начинаю лепетать я в ответ.
- Вам, должно быть, мало нужно для счастья, - перебивает Главный, и добавляет, - если учесть, что горе - от ума.
Не решаюсь спорить с Высоким Начальством, стою, потупив очи долу, пытаюсь догадаться, что означает его высказывание. То ли, все обойдется, и я выйду из начальственного кабинета со счастливой улыбкой на глупом лице, то ли, мое, отмеченное печатью интеллекта чело, станет, хмурым от осознания свалившихся несчастий.
- Как продвигается написание отчета?- переходит от риторических к вопросам по существу босс.
Пытаюсь заверить начальство, что все тип-топ, а сам начинаю прикидывать: к сроку мне не успеть, разве что буду сидеть ночами. По-хорошему - там на месяц-полтора работы, а у меня - конь не валялся. О последствиях страшно и подумать: перевод на низкооплачиваемую должность - не самое суровое наказание из возможных, запросто можно очутиться на улице, пополнить ряды безработных граждан.
А накануне Лидия, моя гражданская жена, не явилась домой ночевать, на звонки не отвечала, мобильник отключила. Я уж, было, в милицию собрался. Утром Лидия позвонила и огорошила, заявив, что уходит. Навсегда.
Если честно, союз наш давно трещал по швам, но вот так, сходу...
- Ступайте, Коньков. Работайте. И помните: мало найти своё место в жизни, надо найти его первым.
Любомудр наш Главный, у него в загашнике этих афоризмов - вагон и тележка. Только почем зря сотрясать воздух - не в правилах босса. Как бы мне, в следующий визит к начальству, не сделаться главным персонажем картины "Усекновение главы Иоанна Предтечи". А Лидка сволочь - подгадала время слинять, бросила в тот момент, когда мне более всего требуется поддержка...
- Что-то случилось, Степыч? На тебе лица нет.
Это Николаев, коллега. Вечно лезет с расспросами.
- Все нормально, не выспался просто.
- Ты не заболел? Может тебе лекарство, какое?
- Не надо.
Вот привязался! Видишь же - человеку не до тебя. У самого-то, конечно, полный ажур, и дома, и на работе. За что такая несправедливость: одним - все, другим - то, что осталось.
Меня все теперь раздражало, особенно Вовин молочно-белый накрахмаленный халат - ни дать ни взять медсестричка-практикантка, тьфу. Трудягу из себя корчит... Хотя, если не кривить душой, нужно признать: Вова - пахарь, этого у него не отнять, вкалывает не за страх - за совесть. В отличие от меня. У меня эффективно трудиться получается лишь по вдохновению. Оно посещает крайне редко и всегда неожиданно; значительно чаще напрягаюсь, когда грозит выволочка. Это поэтам позволительно дожидаться визита музы, младшим научным сотрудникам такая роскошь не по чину...
Вот и нашелся повод отложить неприятный момент погружения в бумажно-цифровое море. Снимаю с вешалки и надеваю мятый, недели две не стираный халат: без него Галка не впустит к себе в "восьмерку". Бог послал их лаборатории жирнющий кусок сыра в виде заказа некой фирмы, производящей тонизирующие напитки; требовалось подобрать биокомпоненты для новых "тоников".
С порога в нос шибануло густыми ароматами трав, цветов, размолотых в труху кореньев. Булькал в колбочке над горелкой темно-зеленый отвар. Бежала по стеклянному змеевику прозрачная маслянистая жидкость. Работа кипела.
- Привет, девчонки!- бодро поздоровался я, входя в комнату.
На голос повернулись все три сотрудницы "восьмерки".
- Степа, здравствуй.
- Проходи.
- Кофе будешь?
Ну, если сходу предлагают кофе, значит, понадобилось что-то.
-... Ты поможешь нам, Степочка?
"Степочкой" называют - не к добру. Неужели попросят мебель переставить?!
- ... Знаем - ты спец по микрозонду.
Слава богу, шкафы двигать не придется.
- А вы сами...
- Бог с тобой, Степа. У нас Петренко единственный, кто в этой технике понимает. Только он заболел. По закону подлости, когда до зарезу анализы нужны. Сделай милость, помоги, а?
- Что с вами поделаешь... Баш на баш: анализы в обмен на ваш самый забойный тоник.
Барышни переглянулись, пожали плечами: дескать, что за непонятная блажь на Конькова нашла?
- Степочка, напитки продаются в магазинах. У нас только отдельные компоненты: ароматизаторы, красители, тонизирующие вещества...
- Вот это мне и нужно. Для поднятия тонуса.
- Чего, чего? - Девицы прыснули.- Ах, тонуса... У тебя какие-то проблемы? Принимай, Степочка, женьшень, или "виагру".
Ехидины. Ну что за день сегодня такой!
- У меня сдача отчета на носу. А вам жалко, да?
Главная насмешница Виолета, продолжая хихикать, достала из шкафа картонную коробку, а из нее извлекла черный корень, очень похожий на фаллос со всеми необходимыми причиндалами - один к одному.
- Вот, Степочка... Знаешь, что это такое?
Я чуть было не назвал вслух, причем отнюдь не на греческом, еле удержался. Пожал плечами.
- Это корень Tetrum aurenium, очень редкого растения. Обладает сильными тонизирующими свойствами. Встречается лишь в одном месте, на Фольклендских островах, эндемик. Нам по большому блату прислали из Бирмингемской Лаборатории.
Изъясняется, будто лекцию читает.
А Волынская подхватила меня под руку, подвела к столу с БОМом (в просторечии - микрозондом).
- Сначала анализы, Степа, потом все остальное.
Ворчу, но скорее для вида - Галке я ни в чем не могу отказать. Почему - не знаю сам. Ничего выдающегося, кроме груди, у нее нет. Грудь, да - это что-то. При довольно-таки хрупкой фигурке. Галка, похоже, стесняется своей груди, утягивает, маскирует одеждой. По мне, так зря - гордиться нужно. Странная она, Галка. Замужем не была, детьми тоже не обзавелась, а возраст, что называется, критический - за тридцать. Свободные мужики у нас в конторе еще не перевелись, ей бы не зевать, ловить последний, быть может, шанс - так нет. Институтские девицы не прочь пофлиртовать, покрутить хвостами, но только не Галка; она напротив - пресекает на корню донжуанские поползновения. Видно ей уготована участь на веки вечные остаться старой девой.
* * *
"Никогда не жалуйся на жизнь, - советует философ, - ведь могло не быть и такой".
А я и не жалуюсь. Стараюсь не думать о дамокловом мече отчета, висящем над моею буйной головушкой. Болтаю, беззаботно, с Волынской. В благодарность за микрозондовые анализы она угощает меня чаем с домашней выпечкой. Шурочка с Виолетой заняты тестированием каких-то пахучих растворов.
Чтобы не мешать им, мы перешли в заднюю комнату.
- Как у тебя с отчетом, Степа?- поинтересовалась Галка.
- А-а... Никак.
- Что никак?
- Никак не начну.
Галка посмотрела скорее сочувствующе, нежели с укоризной, но не преминула заметить:
- Ты как студент плохой, привык все в последнюю ночь делать.
- Во-во. Мне, Гал, стимулятор хороший нужен. Ты в этих делах сечешь - посоветуй.
- Чай зеленый пей, в нем кофеин, а вообще-то выбрось дурь из головы - насиловать организм. Здоровье угробишь, а толку никакого.
И здесь воспитывают! Нет, чтобы помочь человеку. Впрочем, Галка права, может, ну его на фиг, отчет этот. Успею, так успею, а нет - гори все синим пламенем!
- Гал, ты вечером занята?
Брови у Галки изогнулись вопросительными знаками.
- Нет, а что?
- Мы могли бы сходить куда-нибудь...
Волынская, похоже, смутилась, глаза потупила, выдавила:
- А как же жена твоя?
- Нет у меня больше жены. Мы расстались.
Галка удивленно мигнула. Никак не комментируя, встала, взяла со стола чашки, вроде бы намекая: пора и честь знать.
Я тоже поднялся.
Но Волынская не собиралась меня выпроваживать.
- Подожди, Степа, я сейчас...
Вышла. Из соседней комнаты донесся шум льющейся воды - чашки, наверное, споласкивала. Чистюля!
Я прошелся по комнате, подошел к большому металлическому шкафу. Там "восьмерщицы" держали наиболее ценные препараты. Дверца шкафа оказалась приоткрытой. Я не удержался, сунул туда нос. На полках ровными рядами стояли разнокалиберные стеклянные банки, снабженные этикетками. Мне бросилась в глаза знакомая надпись "Tetrum aurenium". Ба! Это же тот корень, похожий на ... Только в банке с притертой стеклянной крышкой не было ничего подобного тому, что показала мне Виолета. Там содержались белые крупинки, напоминающие речной жемчуг. Ага, мы имеем здесь, скорее всего, экстракт растения - уже очищенный, готовый к употреблению препарат. Я из любопытства взял банку и вытряхнул несколько крупинок на ладонь. Понюхал, положил одну крупинку на язык.
(Прим. Никогда не пробуйте на вкус незнакомые вещества! Вспомните печальную историю К. Шееле, изобретателя синильной кислоты).
Крупинка мгновенно растворилась, оставив во рту терпкий сладко-горький вкус.
Послышалось цоканье Галкиных каблучков. Я, как воришка, боясь быть застигнутым, быстро поставил банку на место, и прикрыл дверцу шкафа, а оставшиеся в ладони крупинки закинул в рот.
Как-то раз, еще в детстве, меня угостили хурмой. Помню, я вонзил зубы в глянцевую оранжевую кожуру плода, и... выплюнул откушенный кусок с отвращением, да так и остался с открытым перекошенным ртом - хурма оказалось недозрелой и вязала. До сих пор вспоминаю этот момент с содроганием, а на хурму и смотреть не хочу. Сейчас ощущения были сходными: нёбо и язык моментально сделались деревянными, плюс страшная сухость во рту, а в голове - необыкновенная легкость.
Видок еще тот у меня был, наверное. Галка смотрела изумленно, не понимая ровным счетом ничего.
- Что с тобой, Степа?
Я замотал головой, поскольку ответить членораздельно у меня бы не получилось.
- Тебе нехорошо?
Галка подошла ко мне и потрогала лоб, потом стала пульс щупать. Усадила на стул, расстегнула ворот моей рубашки.
- Сиди, сейчас воды принесу.
- Не надо, - выдавил я с усилием, и задержал ее руку в своей ладони. - Все нормально. Это у меня... сердечное.
- С сердцем плохо? - переполошилась Галка.
- Нет. Томление души.
Рот у меня постепенно приходил в норму. Я все еще сжимал Галкины нежные пальчики. Потом осмелел настолько, что поднес их к губам. Она не отняла руку, и ни слова не произнесла, словно это в порядке вещей, когда тебе пальцы целуют.
Я поднялся со стула. Мы оказались лицом к лицу.
Два вполне взрослых человека - оба научные сотрудники.
В разгар рабочего дня!
Чуть не на виду у всей "восьмерки"!!
Я коснулся губами ее губ. Коснулся осторожно, боясь, что Галка сей момент выйдет из ступора и залепит мне такую оплеуху, что звон пойдет по всему Институту.
Она не залепила. Но на поцелуй не ответила, стояла, потупив глаза.
"Целуй же меня", - мысленно произнес я, ни на что, впрочем, не надеясь. А Галка... Галка неожиданно одарила долгим жарким поцелуем, отчего я чуть было совсем не потерял голову. Она, думаю, тоже. Наверное, реши я заняться с ней сексом прямо здесь, и прямо сейчас, Галка не нашла бы в себе сил отказать. Хотя потом, конечно же, сгорела б от стыда.
Осознав, что мы оба на волоске от того, чтобы совершить глупость непоправимую, я поспешно ретировался, шепнув напоследок:
- До вечера. Я зайду за тобой, после работы.
* * *
"Женщины хотят любви, мужчины - секса, - утверждает философ, - а занимаются они одним и тем же".
Я шагал по коридору, не замечая ничего вокруг. Душа напевала что-то легкомысленно-веселое. Еще бы: Волынская, неприступная Волынская, женщина-загадка, сдалась. Мне!
Вот, только,.. как, черт возьми, это могло получиться?!
Хотелось верить, что Галка просто влюбилась, не устояла перед моим обаянием, сочетающимся с недюжинным интеллектом и мужественностью, одним словом - крутизной. Увы, я не мог принять эту версию, как бы она мне не льстила. Я был достаточно самокритичен, чтобы не заблуждаться относительно своей "неотразимости". Нет, тут другое...
Мне навстречу двигался Мой Вечный Кошмар, в миру звавшийся Капитолиной Вениаминовной. Она из тех дам, которым до всего есть дело. И этим, думаю, все сказано. Встречаясь с Ка Вэ, я всегда испытываю шок, сродни тому, что все мы ощущаем, видя гаишника, машущего нам полосатой палкой. Только раз в десять сильнее.
Ка Вэ неслась по коридору, держа перед собой ящик-подставку с пробирками.
Забираю влево, надеясь проскочить, отделавшись приветствием на ходу. Ка Вэ тоже меняет курс, преграждая мне дорогу. Всё, сейчас начнется: "Степа, я слышала, у вас неприятности с женой? Бедный, как я вас понимаю...". Мысленно желаю ей споткнуться. И... происходит чудо.
Когда между нами оставалось не более двух метров, Капитолина Вениаминовна наступила в малюсенькую лужицу - кто-то чего-то пролил? -поскользнулась и, чтобы не упасть, оперлось о стену, выронив, при этом, ношу. Ящичек грохнулся об пол - пробирки со звоном брызнули во все стороны.
- Что с вами, Капитолина Вениаминовна?! Вы не ушиблись? - спросил я, бросаясь ей на помощь. Надеюсь, в голосе моем не ощущалось фальши.
Теперь ей не до меня: будет причитать еще минут десять. Вольной птицей, счастливо избежавшей кошачьих когтей, улетаю я.
Что же такое произошло? Стоило только мне пожелать, и Ка Вэ споткнулась на ровном месте... ну, поскользнулась - без разницы. А захоти я, она б шмякнулась на пол? Черт, осторожнее надо с желаниями.
Проходя мимо курилки, я увидел там Стаса Круглова и Жорика, прозванного Метким Стрелком - постоянно сигареты стреляет, своих-то у него отродясь не водилось. У меня появилась мысль проверить свои необыкновенные способности на Жоре.
Едва я подошел к курильщикам, мысленно приказав Жоре предложить мне сигарету, как услышал:
- Здорово Степыч. Угощайся!
Жорик протянул мне открытую пачку "Винстон", демонстрируя бескорыстную щедрость.
На самом деле никуда я не торопился, просто надо было побыть одному, поразмышлять.
Мысли мои роились безо всякой системы, отчего голова начинала пухнуть. Не просто, ох не просто быть богом.
Конечно же, я не уверовал, вот так, сходу, в свое всемогущество. Но, маленькое чудо сотворить - это мне, похоже, по силам. Откуда же у меня взялись магические способности?.. Ну, хорошо, не магические, но и обычными их не назовешь, верно? Прежде ничего такого я за собой не наблюдал. Ладно, с этим вопросом можно повременить. Важнее другое - как их использовать, способности эти?
В коридоре плохо думается. Я прошел в нашу с Вовой комнату.
Николаев, сидя за компом, стучал по "клаве". Он явно не ожидал моего прихода, и, не желая, чтобы я прочел, чего он там строчит, свернул текст.
Ай, Вова, как не хорошо! Мне норовит вечно в душу залезть, а у самого секреты от меня?
- Секретная переписка? - спросил я ядовито, а мысленно добавил: "Колись, гад!".
Вова совсем стушевался, покраснел даже. Промямлил:
- Ты не подумай, Степыч... Богом клянусь, я не собирался за твоей спиной ...
- Ты не юли. И нормально объясни, в чем дело.
- Читай.
Николаев открыл на компе скопированное с интернета объявление Международной ассоциации биохимиков: "...тому, кто сумеет синтезировать фермент... (назовем его "К") будет выплачен приз 200 000 евро". Мозг мой автоматически произвел умножение, переводя евро в рубли. Результат впечатлил. Второй мыслью было: "Николаев сволочь". Дело в том, что мы с Вовой занимаемся проблемой "К" уже год, и нашли путь к ее решению, причем моей заслуги было в этом не меньше Вовиной. И теперь этот... нехороший человек надумал прикарманить все деньги, которые, считай, у нас в руках.
Огромных усилий стоило мне не пожелать Николаеву провалиться на месте. Могло ведь, чего доброго, обрушиться межэтажное перекрытие.
- Я собирался на нас двоих оформить заявку, - продолжал оправдываться Николаев.
- Ну, так оформляй, - ответил я жестко, а сам сел за стол, положил перед собой чистый лист бумаги и стал писать.
Строчу, и поражаюсь своей наглости.
- Я к Главному, - проинформировал Вову, закончив писанину и направляясь к двери. Прозвучало это как последнее "прости".
Перед дверью начальственного кабинета решимость окончательно оставила меня. Лишь нежелание упасть в собственных глазах заставило войти.
-Можно?
Хозяин поморщился недовольно, но разрешил.
- Что еще у вас, Коньков?
- Вот.
Я положил на стол Главному свой опус.
- Что это?
- Рапорт. Обоснование моих притязаний на занятие вакантной должности завсектором...
Говорю, а у самого сердце ёк-ёк, и мысли: "Не дай бог его разозлить. Только бы не выгнал...".
- Присаживайтесь, - предложил босс.
Он быстро пробежал глазами по моей писанине. Выражение начальственного лица не изменилось, оставаясь непроницаемо-холодным.
"Дай же мне добро", - велел... нет, скорее, попросил я. Не вслух, конечно.
- Хорошо. Мы рассмотрим вашу кандидатуру на Ученом совете, - решило Высокое Начальство. Не обошлось и без афоризма. - В наши дни, Коньков, чтобы быть оптимистом, нужно быть страшным циником.
Ну, вот. Похоже, настал час моего триумфа. Если предложение будет исходить от Хозяина, Совет, ясное дело, проголосует "за". Плюс неплохая перспектива получить приз Международной ассоциации, не говоря уже о том, что мне предстоит сегодня великолепный вечер с Галкой Волынской...
Остановись мгновенье, ты прекрасно!
* * *
"Есть лишь настоящее, ибо прошлого уже нет, а будущего может и не быть".
Философ прав: грядущее вилами по воде писано, не зря ведь сказано: "Хочешь рассмешить бога - поведай ему о своих планах".
Выйдя от босса, я вдруг ощутил страшную слабость. Переволновался, должно быть...
Сил хватило лишь побрести до мягкой скамьи у стены.
Боже, что со мной, такое... Я задыхался - спазм перекрыл доступ воздуха в легкие; в глазах стало темно, в ушах - сплошной гул. Потом я отключился полностью.
Чтобы вернуть меня к жизни понадобились, как узнал я позже, усилия целой бригады реаниматоров. В общую палату меня перевели только на третий день, а до этого я лежал, подключенный к аппарату, названия которого не запомнил.
Вставать мне не разрешали, говорить и смеяться тоже. Соседи по палате болтали в свое удовольствие, травили анекдоты. Мне было не до разговоров, и веселиться не хотелось..
Я лежал и жалел себя.
Никакой я не маг. Не чародей, колдун, волшебник,.. Не экстрасенс даже. Я просто жалкий, ничтожный человечек, жизнь в котором едва теплиться, а впереди, вероятно, бесконечные хождения по врачам - в лучшем случае, в худшем - инвалидная коляска. Все, что приписывал я открывшемуся во мне дару творить чудеса, было лишь чередой случайностей. Они закончились, теперь самое пустяковое желание даже и не думало исполняться.
Днем мне было тошно, ночами - просто невыносимо. Хотелось выть от тоски и одиночества. Снотворное, что мне давали, ни черта не помогало; засыпал я ближе к утру, точнее забывался на короткое время.
Так прошло... не знаю, сколько дней, может пять, а может - неделя.
Галка появилась, когда я уже перестал ждать.
Села возле койки, поправила мне одеяло.
Мужички-соседи тактично удалились, дав нам побыть вдвоем.
"Поцелуй", - попросил я беззвучно. Она наклонилась и нежно коснулась моих губ губами. Мои "экстраординарные способности" были здесь не при чем - Галка поцеловала меня просто так, без всякого чародейства.
-- Я так ждал тебя, Галчонок, - прошептал я ей на ухо.
- К тебе не пускали...
- Знаю, - сказал я, хотя понял это только что.
- Все наши тебе привет передают. А вчера вышел приказ о твоем назначении завсектором...
- Зря, - буркнул я. - Мне теперь на инвалидность...
-Ты что такое говоришь! - воскликнула Волынская. - Я только что разговаривала с твоим доктором, он сказал: все обошлось, скоро бегать будет.
Галка не врала. Она просто не умела лгать.
- А еще ходят слухи, что вам с Николаевым премию дадут, международную.
- Я теперь завидный жених, да?
- Дурачок ты, Степа, - обиделась Галка.
Мне стало совестно.
- Я люблю тебя. К черту все премии, мне нужна ты!..
Когда Галка ушла мне, впервые, с тех пор как оказался в больнице, захотелось есть. Прямо таки зверский аппетит проснулся.
Тут как раз соседи мои вернулись. Мы устроили небольшую пирушку, выложив, кто, чем богат. Я внес свой пай вкусняшками, что принесла Волынская.
- Жена приходила? - спросил один из мужиков.
- Ага, - ответил я, - будущая.
- Молодец, - похвалил сосед.
Не понятно только, кого он имел в виду, меня или Галку.
* * *
'Мужчина никогда не бывает так слаб, как в тот момент, когда женщина говорит ему, как он силен'.
Здесь я с философом не соглашусь. От Галкиных слов у меня крылья выросли. Захотелось, как персонажу Высоцкого, крикнуть: коня мне, коня, и верхом ускакать из палаты. Впрочем, это так, к слову. А вот что делать мне с остальным?
Если подумать, то можно, конечно, найти объяснение всем невероятным событиям, что приключились со мной в тот достопамятный день. Разумное дать объяснение, без привлечения магии. Ведь, многого можно добиться, если поверишь в свои силы... Ну, плюс везение.
Так размышлял я, оставшись вечером в палате один - мужики вышли прогуляться во двор.
Под потолком противно гудела лампа дневного света. Будь я экстрасенсом (или колдуном), то мог бы усилием воли погасить надоевший светильник. "Выключись", - приказал я лампе. Она замигала и ... погасла. Че-о-о-рт! "Включись". Лампа засияла вновь, только без гудения.
Бог, ты мой, неужели... Или, совпадение простое?
Я перевел взгляд на прикроватную тумбочку. Там стоял стакан, на четверть заполненный минералкой. Под моим взором посудина вздрогнула и сдвинулась с места. Я "протащил" стакан до края тумбочки, и еле успел подхватить его на лету.
Нет, пожалуй, рано я разуверился в свом необычайном даре. Рано!