ЦИКЛ "ВЕРНУТЬСЯ"
Из житейских чересполосиц
Чудом выхваченная веха...
Можно кладь в уголок забросить
Со словами: "Ну вот, приехал".
И признаться, что юность померкла,
И делиться о том тоскою;
Прикоснуться к знакомым скамейкам,
К жёлтым листьям прильнуть щекою.
И входить без звонка, без стука
В полутьму обжитой гостиной...
Даже если вся жизнь - разлука,
Не становится дом чужбиной.
Средь обильных витрин Европы
Что уютом назвать и лаской,
Если первый маршрут протопан
По сквозным дворам Петроградской;
Если в юность свою не поверить
Через столько ушедших вёсен,
Не припав к погрустневшей двери
На Надеждинской тридцать восемь...
Позвонок, что когда-то хрустнул,
Вновь болит - вот такая веха.
Но пускай мне сейчас и грустно,
Всё равно - я домой приехал...
Видно, в мире многоязыком
Нет другой колыбели сладкой...
Не зовите приезд мой визитом,
Назовите - побывкой краткой.
Из Москвы в Ленинград
Рокот колёс ускорен,
Скрыться разъезд успел.
Есть берега у моря,
А у Москвы предел.
Значит, устать-иссякнуть
Скоро и ей пора,
И побегут вприсядку
Столбики-номера.
Поезд меня уносит
Вдаль от златых церквей.
У островерхих сосен
Дремлют шатры ветвей.
Спи, не считай верхушек,
Долу лицо склони...
Гаснет Москва и тушит
Сёл областных огни.
Вёрст пятьдесят ли, сорок,
Прежде чем вновь разъезд...
Чьё-то жильё - не скоро,
Темень легла окрест.
Что бережёт стыдливо
Строгая глубь лесов?
Заячий бег пугливый,
Крик пучеглазых сов,
Хладную мшистость кочек,
Замершие стволы,
Чья высота источит
Вдоволь густой смолы...
Может, тем лесом частым,
Тропкой иль напрямик,
Кто-то спешит за счастьем,
Отнятым в чёрный миг;
Может, застыл, растерян,
Ищет заветный след -
Там, где мечтался терем,
Даже избушки нет...
Но разгляди, проезжий,
Тайнопись тёмных троп:
Путь в темноте забрезжит,
С сердца сойдёт озноб;
И заспешишь бойчее
Сквозь вороную мглу:
Близок конец Кащеев,
Верь, что найдёшь иглу.
Ношу сгубил ли, спас ли,
Конь ли пропал в пути, -
Словно в старинной сказке,
Злую судьбу скрути...
Сказочный чей-то поиск
Длится, хоть встарь свершён...
Гулко взрезает поезд
Чутких опушек сон.
Мчаться ещё и мчаться
Рельсы гудят-сулят...
Где-то за лесом частым
Высится светлый град.
Встав за семью лесами,
Ночи молчащей вслед
Улиц своих перстами
Он зазвенит чуть свет.
Словно навеки сглажен
Давней поры излом,
Буду за стол усажен
И окружён теплом.
Обликом безмятежен,
В прошлое постучу:
Улицы будут те же,
Лица... о них смолчу...
Ночи размах бездонный
Съёжился на ветру;
Слышу - звенят бидоны,
Время уже к утру.
Что ж - в рукава закутав
Пальцы, отмечу: рань...
Здесь не конец маршрута -
Только райцентр Любань.
Быстро пропущен встречный,
Глохнет вдали гудок...
Курткой согрею плечи
И прикорну чуток.
Время поезду опустеть,
И вокзалу - затихнуть срок,
В городском растворившись плеске.
Время быстрым шагам замереть:
Здесь сомкнулось кольцо дорог,
И навстречу распахнут Невский.
Льётся Невский в мои глаза,
Словно, здесь обронённый мной,
Кубок памяти чуть надтреснут.
Разбивать его мне нельзя,
Но из раны его сквозной
Все дороги мои воскреснут.
Лет пронёсшихся сломаны льды...
Он всё тот же, мой Китеж-град;
Что сменилось - за миг поймёшь ли?...
Здесь дворцы меня ждут и сады,
И подножия колоннад,
И троллейбусные подножки.
И всего полчаса ходьбы
От вокзала к тому двору,
Где, привыкнув к любым погодам,
Но ещё не познав судьбы,
Лишь окрестную детвору
Признавал я своим народом.
Где вдоль берега светлых снов,
Огибая утёсы тоски,
Плыло детство в цветеньи вербном...
Что ж - туда не за семь мостов;
И, быть может, поймав такси,
Этот адрес назвать мне первым?...
Нет - при чём тут в такси езда?
В тех краях я навек - пешеход,
К чьим подошвам добры дороги.
Лишь пешком я приду туда,
Будто снова - мальчишка тот,
Налегке, на родном пороге...
Я приду... А сейчас - в метро.
Скоро встану у двери входной,
Что откроют родные люди.
Будет в их волосах серебро,
Будет жгуч мой загар степной,
Будет встречи уют неоскуден...
Быть мне здесь для родных родным;
Только где мне о тех пытать,
С кем делил я свой мир полувзрослый?
В васильковой тиши равнин,
Иль на пригородных путях,
Иль у первого перекрёстка?
Их скрывает людской поток;
Да и встретив - моя ли власть
В чью-то память ударить бубном
И назло посмугленью щёк,
Вопреки повзросленью глаз,
Обернуться виденьем юным?...
Может, мимо знакомых лиц,
Не узнав и не узнан сам,
Я пройду невзначай устало;
И стрельчатая темень ресниц
Не взметнётся к моим глазам,
Словно парус - к огням причала...
Здесь сомкнулось кольцо дорог.
Годы вех путевых не щадят,
Но рубеж моей зрелости - здесь он.
Я услышу в глуши дворов,
На проспектах и площадях
Отголоски знакомых песен...
Мне в толпу - что дождинке в волну
(Пусть залётной, чей дом в облаках)
Надо влиться движеньем зыбким...
Чуть застенчиво я подтолкну
На колёсиках-бегунках
Чемодан с ярлыком транзитным.
Словно в сказке, доставленный за море,
Я обитель, где рос, узнаю.
Вижу окна - родные, те самые,
И на том тротуаре стою.
Возвратившись пределов за тридесять
К этой улице, жду я - вот-вот,
Молвив тихое "надо же - свиделись",
Мне расскажет она, как живёт.
Всё расскажет про годы ушедшие,
Всё доверит, что прожито врозь,
И о тех мне - как знать, - не прошепчет ли,
С кем бок о бок расти довелось...
Но узнает ли ветвь свою вишенку,
Коль ветрами её - через гать?...
Я заморской походки не вышагал,
Да и что здесь туристу искать?...
Но немало пройдёт-позабудется
Здесь людей под мерцанием дня;
Так скажи мне, ответь, моя улица,
Вспомянула ль, узнала ль меня?...
Шорох листьев ли, ветром взметеленных,
Иль ответ, не заставивший ждать:
"Как же можно птенцов затерянных -
Коль вернутся, - не узнавать?
За моря улетевший - не умерший;
Вновь ты здесь... Не откликнусь - тебе ль?
Я мальцом тебя знала и юношей -
Вот и взрослый ты, значит, теперь...
Повелишь - я про всё стану сказывать;
Коль вернулся, сквозь годы влеком,
То из сердца не вычеркнул, стало быть,
Ничего... и поймёшь обо всём.
Я и днём тебе рада, и затемно,
Улыбнусь сквозь любые дожди;
Ты мои уголки обязательно -
Все, что памятны, - обойди;
Озарю я свечой непогашенной
Даже то, что забылось чуть-чуть;
Лишь о спутниках детства - не спрашивай:
Что разомкнуто - вновь не сомкнуть.
Тех найди - да, наверно, и пробуешь, -
С кем помянете класс выпускной;
Ну, а тем, с кем гонял воробушков,
Что ты скажешь, затерянный мой?...
Их, поверь, не узнал бы ты сам уже -
Тех, с кем весел был по двору бег.
Славно дружится в заводи камушкам -
До волны, что размоет навек.
Быть ли зелену зрелому колосу?
Взрослый - детства не взбуживай ткань;
Дай ушедшему в сердце покоиться,
К добрым встречам шагать не устань..."
Шорох листьев ли, ветром качаемых,
Иль напутственных слов череда...
Здесь в дорогу я, юный, отчаливал,
Знать не зная - вернусь ли сюда.
Вот и здесь я опять... но купаются
Чайки белые в тёмном виске.
Двинусь дальше - и поднятым парусом
Лёгкий зонтик забьётся в руке.
Свежим брызгом ключевым, сказкой маминой -
Перекрёстков песнь и плеск, улиц узнанность.
Можно Лиговкой пойти, можно Знаменкой -
Будет в каждой стороне отзвук юности.
Словно можно всё назад, да без горечи,
Словно повесть той поры в руки просится -
Только вдребезги она, на осколочки
Ранней зоренькою той, поздней осенью...
Подбираю я теперь эти стёклышки,
Чтоб звучали они вновь, точно клавиши;
Оживут они в руках, станут тёплыми,
Только в повесть никогда не составишь их.
Эта повесть не сбылась - лишь забрезжила,
Обронил её давно - кто тут выручит...
Половинку - меж Введенской и Съезжинской,
А другую - меж Басковым и Кирочной.
Отраженья в стекле чуть печальные,
Тихий говор... метро вечернее...
Ах, подольше, подольше качай меня,
Горький сумрак забвенья вычерпывая.
Я чертёж твоих линий распутываю -
Новых станций цветное кружево.
Для меня ещё первопуток вы -
И Лесная, и Площадь Мужества...
Но кольнёт от названья внезапного
Безотчётной тоской мальчишеской:
Чернышевская... Нарвская... Автово -
Песней детства далёкого слышится...
Те следы, что давно потеряны,
Растеклись, как снежинки талые;
Но глядят из оконной темени,
Вопрошая, глаза усталые;
И взыскуют ответа доброго -
Что мне делать, чтоб в час назначенный
Было найдено мной и подобрано
Всё, что годы назад утрачено...
На волне чуть заметной качается
Стайка уточек - серых клубков.
Вот и осень, а им не мечтается
О парном молоке облаков.
Не лететь им вовек в край неведомый,
Не увидеть иные места:
Им привычен канал Грибоедова,
Ими Карповка обжита.
Словно так им на свете указано,
Жмутся к людям - природы росток;
И тепло им, наверно, за пазухой
У вознёсшихся стен и мостов...
Что ж, качайтесь, в водице отсвечивая
Под фонариком, что не погас.
Торопиться вам, уточки, нечего -
Мы летаем теперь вместо вас.
Я умел когда-то все трамваи
Различать вдали по огонькам.
Так теперь, приметы узнавая,
Подхожу к знакомым уголкам.
Я хожу здесь, памятью ведомый,
Что ясна, прозрачна и светла...
Только жаль скамейки той у дома,
Что совсем под окнами была.
Пусть звучит притянутым лиризмом -
И не лучше ль пустошей квартал, -
Пустыри в моём Артиллерийском
Помяну с печалью: не застал...
С глазу на глаз с детством негасимым
У театра кукол вновь стою
И одну - тех лет, с утёнком Тимом,
Средь афиш столь многих узнаю.
Мне ни карт не надобно, ни грамот,
Сколько б я тех мест не обошёл;
Но уже расскажет только память
Про кафе "Пингвин", что на Большом...
Мелочи? Но здесь - ничто не мельком.
Здесь в душе сжимаешь, как в горсти,
Садики, проулки и скамейки,
Что любил не меньше, чем дворцы.
Хрупкую их жизнь года затушат -
Кто ж сулил нетленность тех примет?
Нет уже в трамваях касс-вертушек,
Трубочек - оград газонных, - нет.
Жив в моих устах тот мир, что канул:
В перемены вжиться не успев,
Мюзик-холл зову я "Великаном",
Домом - корпус, улицей - проспект.
Но сквозь то, что внове мне пока что,
Ни рубцов, ни всходов не тая,
Предстаёт за чёрточкою каждой
Колыбель заветная моя.
И любая здешняя забота
Вмиг ясна - ведь тайн от близких нет...
А потом с чужого самолёта
Разгляжу за облачностью свет.
Мягкий свет той самой колыбели,
Что всегда - начало всех дорог...
Мне уж скоро в путь - летят недели;
Я ещё приеду - дайте срок.
Погрустить на прощанье успеется,
Мне легко заговаривать грусть.
В омут туч, что под крыльями вспенится,
Я не завтра ещё окунусь.
Зыбь закатная гроздью черешневой
Спеет в дальних ещё облаках,
И глядит на меня, нездешнего,
Град, на чьих вырастал я руках.
Всё успею я сделать по графику -
Пригубить, посидеть... а потом
Вынуть визу, зелёную в крапинку,
Что в подшитом кармане моём...
Град, на чьих вырастал я руках,
Средь толпы меня спрятал затейливо:
Кто б меня отличил от людей его,
Кто б запутал в его тайниках?
Мне порой: "Как пройти до Литейного?..."
"А к Манежной - не скажете, как?..."
Сколько б ни было улиц мне названо -
Расскажу, объясню о любой...
А на визе моей - столько разного,
Продиктованного судьбой.
Неразлучны на ней два оттиска:
Въезд - и выезд за ту же черту...
А пока от Лебяжьего мостика
Можно к Кировскому мосту.
Что же ёжится мокрой варежкой
Сердце, дней не желая считать?
Мне ж до Набережной, лишь до Набережной,
Мне не завтра ещё улетать...
Всё темней, всё дальше от вокзала.
Я к стеклу оконному приник.
"Это надо ж, сколько провожало" -
Говорит мне старый проводник.
А ещё он мог бы удивиться,
Что печаль в прощаниях была,
Будто не в Москву - за три границы
Отбывает "Красная Стрела".
Как бы ни был опытен и чуток,
Не поймёт он - кто уж тут поймёт, -
Что ещё лишь трое кратких суток -
И на запад взмоет самолёт.
Но в преддверьи скорого ухода
Мне свечу затеплила Москва.
Там ещё отзывчива природа
И с пелёнок внятные слова.
Там ещё легко и неизбежно
Растворюсь в сумятице людской,
А кому и выдам, что приезжий,
Тот поймёт - из области другой...
Будет там трёхдневная обитель,
Предзакатный сад, неспешный шаг,
Теплота вечерних чаепитий,
И ведущий за город большак...
Теплота... Её средь всех империй
Так и ищешь, падая порой...
Я слезам и сам не очень верю,
А она - надёжнейший пароль.
Теплота - без слёз и без укора,
И минуты - сколько их на дню...
Улечу я скоро... очень скоро -
Я совсем чуток повременю.