Пасхальная всенощная. Уже окропили нас, освятив приношения, как вдруг ко мне подходят две женщины лет около пятидесяти, и одна из них передает мне целую корзинку "на поману" за ее умершего мужа. Поблагодарив и осведомившись, я ли тот (ибо по возрасту не совсем подхожу, а обычно дают сверстникам), получил подтверждение, поначалу не без самоиронии списав на свой видимо жалкий вид ранним утром. А вскоре понял, что это вовсе не случайно. Муж ее мог умереть непросто, если ясно о чем это я...Может, это амнистия, бессознательная и потому более чем осознанная, сердечная, даже когда разумом остаемся "при своих",--да и взаимная?
Днем ранее, как и неоднократно прежде, тоскуя по вневременным временам дружбы народов и людей, я вновь подумал: может, нет смысла прощаться навсегда-теряя достойных и не удосуживаясь проклинать недостойных как если бы уже проклятых? Может, скажут нам всем в конце, что игра окончена, и нет нужды в слишком серьезном отношении к промежуточным исходам, что вызывают всю эту ненависть и ревность? Любовь не игра, и нет в ее Жизни места эксцессам. Тогда отрут всякую слезу, и вспомнят братья, что спарринг-не вражда, что пора пожать руки уважаемым (как и не очень спортивным) партнерам по тренировке и напарникам по учениям.
Но вернем тех, с кем и не расставались-а останутся вовне те, с кем нет общей части, кто не шел к Единому и Искреннему.