Я прищурился и наморщил лоб, вспоминая лесные странствия и уроки с Леной. Яростно мотнул головой, отгоняя непрошеное видение: Светлана, её лицо в сантиметре от моего, упавшие на лоб пряди, мягкая материя её красной юбки под моими пальцами... Баста! Это ошибка, к счастью, не ставшая для меня непоправимой, это урок, который выучен навсегда, а я не бог и даже не полубог. Феникс свидетель - нет моей вины в безумной страсти, что в итоге привела Свету к гибели. Читай лучше, король-мертвец!
Кто видеть может, не имея глаз?
Безмолвна вестница той силы,
Что разрешает нам вздохнуть последний раз.
Младенец не поймёт, а старец будет рад.
В безумном танце вслед за нею,
Держась за руки, спускаемся мы в ад.
Сгниют деревья и цветы увянут,
И всё погибнет в некогда живой природе.
От неё ничто на свете не спасёт,
И ветер вслед промозглый принесёт
Опавших листьев тень, кружащих в хороводе.
Она нас ждать готова, минуту или вечность.
Однажды и к тебе она придёт.
Упасть в её объятья - неизбежность,
Спокойствие забвения принесёт.
Она нас ждёт, минуту или вечность,
И к ней вернёмся мы, окончив жизни сон.
Восьмёрка пала на бок - бесконечность.
Она первооснова, беспредельный апейрон.
Она услышит всех сердец последний стук.
Напомнит, что уж впредь и не забыться.
И будто бы набата мерный звук,
Оно внезапно перестанет биться.
Она нас ждать готова, минуту или вечность.
Однажды и к тебе она придёт.
Упасть в её объятья - неизбежность,
Спокойствие забвения принесёт.
Она нас ждёт, минуту или вечность,
И к ней вернёмся мы, окончив жизни сон.
Восьмёрка пала на бок - бесконечность.
Она первооснова, беспредельный апейрон.
Кто видеть может, не имея глаз?
Безмолвна вестница той силы,
Что разрешает нам вздохнуть последний раз.
- Подними голову, Иван, - проговорил психопомп.
Интересное архитектурное решение. Серия концентрических кругов, уходящих вверх, образующих воронку, одновременно пугающую и притягательную своей чернотой.
- Вот он, апейрон. Абсолютная бескачественность, чистейшее небытие. Ты в храме Ничто, Иван. Мы дети Феникса, знаем: смерти нет. Ты и я - подтверждение этому. Есть лишь бесконечное становление, которое нужно озарить светом любви и разума.
"Нет ничего, кроме смерти", - говорят в ответ Хоронзон и его приспешники. Помнишь ту сцену в романе, который одинаково чтим и мы, и мятежники? Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие. Хоронзон выбрал голову Берлиоза, и в эту чёрную дыру он хочет обрушить весь мир. Пикирующие драконы, ластик, стирающий мироздание.
- Даже если он сможет вырваться из Нижнего мира, думаешь, ему хватит сил? - с сомнением спросил я.
- Конечно, не хватит. И Уроборос, и Феникс сильнее этого раздувшегося ничтожества. Но бед Хоронзон натворить может немало, особенно объединившись с мятежниками, пусть даже не со всем Комитетом 72-х, а только с его частью. Как будто мало крови пролилось за всю Смуту. Да и не завидую я никому из живых (и из мёртвых тоже), если начнётся такая битва...
В голове моей зашумело; чувствуя подступающее бешенство, я буквально выбежал из отвратительных руин. Женя устремился следом.
- Отойдите-ка, - бросил я ревенантам.
Когда они удалились на почтительное расстояние, я быстренько скатал нехилый такой силовой шар, с удовлетворением отметив, что не утратил магических способностей после катабасиса. От души выкинул руки вперёд, раздалось звучное БУУУХХ, поднялось облако пыли, а проклятущее здание начало заваливаться.
- Так да рухнет тирания узурпатора! - хором воскликнули воины.
Пафосная эта сцена не смогла убить очередного червяка беспокойного любопытства, поселившегося в моём сердце.
- Женя, вот мы сейчас упыря видели... Значит, они живут в Нижнем мире? Как же они попадают к живым? Их тоже кто-то призывает?
Ревенант отрицательно помотал головой.
- Не совсем. Упыри всё-таки больше принадлежат миру Уробороса. Пересекать Стикс они не могут, тонут, как котята; думаю это лимес их не пускает. Мечутся туда-сюда, пока на кол не напорются.
- В общем, живое и мёртвое - это просто различная интенсивность одного и того же качества, и между ними есть переходные стадии, - подытожил я, вспоминая анабасис и рассуждения Никодимуса.
- Как-то так, да. В магическом мире явления легко перетекают друг в друга, а противоположности всегда связаны незримой нитью.
Похоже, мудрейшая Флёра вложила в память Евгения всё то, что не успела высказать мне до катабасиса.
Terra nullius (лат.) - ничья земля.
В произведении использованы тексты песен рок-групп "Беломорс" и "Gmork", а также цитата из книги М.А. Булгакова.