Бывают такие сны, хоть и прекрасные, хоть и таящие в себе целые занимательные, хоть и не всегда логичные истории, но которые вскоре после пробуждения безвозвратно забываются.
Но бывают, - очень, правда, редко, - такие сны, которые и после того как человек проснулся, кажутся более реальными, чем сама реальность. И если, например, в таком сне человек умел летать, то после пробуждения вполне естественным кажется ему, что вот он вскочит с кровати, замашет руками, и полетит по комнате, а потом и в форточку выпорхнет - к высокому, зовущему его небу...
Сон, приснившийся в ту ночь двенадцатилетнему Андрею, оказался самым запоминающимся, самым ярким сном в его жизни. Хотя, на самом то деле, и не было в этом сне чего-то такого уж слишком выдающегося. Видал ведь он и более сказочные, более фантастические сны. А тут - сон, весьма приближенный к реальности. Будто бы он, Андрей, оказался у полотна железной дороги (а Андрей действительно проживал неподалёку от железной дороги, в небольшом подмосковном городке). И вот он начал копать подземный ход, неподалёку от насыпи. Копал с такой скоростью, с какой только во сне и возможно копать. Не успел и глазом моргнуть, как уже оказался вырыт настоящий туннель, в который Андрей и забрался. Прямо над головой его шумели торопливые электрички, но их шум был приглушённым, и не мешал спокойному, торжественному сну. Андрей отодвинул лежавший на полу туннеля камень, и увидел уходящий куда-то вниз, в неведомое далёко колодец, заполненный чистейшей, прозрачнейшей водой. Набрал Андрей руками этой воды - отхлебнул, и почувствовал её приятнейший вкус. Это была первородная, без примесей вода. Она давала силы, хотелось окунуться в неё. А потом увидел Андрей, что из глубин колодца приближается к нему бумага. Мальчишка не испугался, подхватил её, и обнаружил, что это - кусок какого-то древнего свитка со стихами. Только он начал читать, и проснулся...
* * *
Недавно начались летние каникулы, а поэтому и в школу не надо было идти. Когда родители собирались на работу, Андрей как раз видел этот сон. А теперь они уже ушли, и в квартире было пусто, тихо. За приоткрытым окном слабо шелестел своим лиственным царствием тополь, а над его ветвями видно было полное молодой, утренней синевы безоблачное небо. Андрея радовало, что впереди был целый свободный летний день, и что в течение этого дня он непременно выпьет той чистейшей водицы...
- Стоп, - сам себе сказал Андрей, когда уже вскочил с кровати.
В одних трусах замер он посреди комнаты, размышляя: "Что же это за уверенность такая? Ведь это же сон был. Просто сон. Надо выкинуть его из головы, забыть... Но зачем же выкидывать, если я твёрдо знаю, что мне надо идти к железной дороге. Я даже и место помню. Там я найду этот источник с удивительнейшей водой... Но ведь это же сон!.. Но я сейчас в его реальности уверен как ни в чём. И что мне - против своей воли что ли идти? Дома сидеть? Может потом и не будет такого шанса..."
Итак, Андрей - тринадцатилетний мальчишка, который хоть и любил до сих пор волшебные сказки, но уже несколько лет совершенно не верил в существование Деда-Мороза или Бабы-Яги, решил проверить свой похожий на явь сон. И, если можно так сказать, - "утешало" его то, что шанс встретить кого-либо из его друзей-приятелей в этот утренний час всё равно был крайне не велик, а, значит, и вряд ли придётся объяснять, куда он идёт.
К счастью, дома у них имелась лопата, которую отец Андрея купил неделю назад, но ещё не успел отвести на дачу. Вот эту лопату и прихватил с собой мальчишка. А перед этим он наскоро позавтракал, ну и само собой - оделся, обулся.
Он шёл по тихой улочке родного, утопающего в зелени городка, и даже не подозревал, что в Москве, до которой было всего несколько десятков километров - сейчас шум, гам, и всегдашний плохой, отравленный воздух. А в родном городке воздух был не только свеж, но и приятно ароматен - от трав, цветов, листьев. И птицы пели так, будто это не лето было, а весна вступила в свою счастливейшую пору. Андрей шёл задумчивый, пытался вспомнить вкус той чистейшей воды из сна, и те поэтические строки, которые он успел прочитать на обрывке всплывшего свитка.
Поэтому полной неожиданностью, заставившей его вздрогнуть, и остановиться, прозвучал знакомый голос:
- Привет! Куда собрался?
И уже подошёл к нему Коля - его одноклассник, и лучший друг, с которым Андрей ходил в астрономический кружок.
Надо было что-то говорить, и Андрей пробурчал:
- Да вот, до железной дороги решил прогуляться.
Коля обрадовано улыбнулся:
- О, ну так нам по пути. Я тоже к железной дороге, а точнее за неё - в яблоневые сады.
Эти яблоневые сады принадлежали когда-то совхозному хозяйству, но хозяйство куда-то сгинуло, а сады остались. Так что теперь не только мальчишки и девчонки, но и взрослые жители их города, когда выпадало свободное время, ходили в эти сады и набирали вдоволь яблок, которые ели, или варили из них компот, варенье, джем. Вот и теперь в руках Коли были две большие, но ещё пустые сумки. Он пояснил:
- Это меня мать послала. Варить будет...
Но по счастливому лицу Коли было понятно, что ему такое поручение вовсе не в тягость. А он очень даже рад был в такое ясное, свежее утро прогуляться, пожевать яблок. А уж встреча с Андреем его ещё больше порадовала.
Чего нельзя было сказать про Андрея, который теперь думал, как бы избежать объяснений.
А Коля уже спрашивал:
- А что это ты лопату с собой взял?
- Купать буду, - вздохнул Андрей.
- А где?
- Около железной дороги, - автоматически ответил Андрей, и только потом подумал - а стоило ли отвечать так искренно.
- Ух ты, у железной дороги! - больше прежнего заинтересовался Коля. - А что ты там копать собираешься?
Андрей подумал: "Ну, значит, судьба. Не отделаться мне от Коли, и придётся ему всю правду выкладывать".
И он быстро проговорил:
- А мне сон приснился. Такой ясный, как реальность. Сон о том, что под полотном дороги - источник с чистейшей водой, и в этой воде ещё какая-то рукопись со стихами плавает. Можешь считать меня ненормальным, но я всё равно буду копать.
Казалось бы, Андрей неплохо знал Колю, но тут, к неожиданности, оказалось, что Коля вовсе не удивился, не стал над Андреем насмехаться, а принял это как нечто само собой разумеющееся. Он сказал:
- Вот здорово! Может, и в самом деле есть там что-то. Так что поход за яблоками откладывается. Пойдём вместе и копать вместе будем.
Андрей улыбался. Теперь он уже не жалел, что встретил Колю. Поддержка в таком необычном деле была необходима.
Вскоре они дошли до железной дороги. Остановились, огляделись, и Андрей заявил:
- Ну вот - это то самое место, о котором я тебе говорил.
Ничего необычного в этом месте не было. На некотором отдалении - метрах в двухстах, виднелся огороженный заборчиком почему-то одинокий дачный участок. И ещё поблизости росли, обнявшись ветвями, две стройные, молодые берёзки. По этим берёзкам и вспомнил Андрей, что именно это место видел во сне.
Сказал:
- Начинаю работу, - и воткнул лопату в насыпь.
Тут то и оказалось, что одно дело - копать во сне, а совсем другое - в реальности. Насыпь, как, в общем-то, и следовало ожидать, оказалось твёрдой, неподатливой, спрессованной тяжестью товарных поездов и электричек. Несмотря на свой энтузиазм, Андрей немало провозился, и вспотел, прежде чем вырыл хотя бы незначительную ямку, в которую он можно было пропихнуть только голову.
- Давай помогу, - предложил Коля.
- Ага, помоги, - сразу согласился Андрей.
Через полчаса запыхавшийся, взмокший Коля, протянул Андрею лопату, и, вороша ногой выкопанный щебень, проговорил:
- А, может, всё-таки в каком-то другом месте надо копать, а? Вон у тех берёзок почва гораздо более мягкая.
- Нет-нет. Говорю тебе - копать надо здесь. Это я точно помню, - выпалил Андрей, и, выхватив из Колиных рук лопату, продолжил этот нелёгкий, непривычный труд...
И, странное дело, чем больше проходило времени, чем сильнее они уставали, чем сильнее болели свежие мозоли на ладонях, тем больше они уверялись в том, что делают всё правильно. Даже Коля теперь уверен был, что Андрею приснился вещий сон.
За это время проехало множество электричек. Проезжали и пассажирские и грузовые поезда. Каждый раз, заслышав такой шум, ребята отходили от дороги, и выжидали, когда проедет. После чего вновь принимались за работу.
Всё же им надо было кушать, и они пару раз бегали в яблоневый сад, до которого от места их раскопок было не более полукилометра. Там набивали желудки яблоками, и бегом возвращались, продолжали работать лопатой.
И уже вырыт был значительный туннель. Тот, чья была очередь копать, согнувшись, заходил в темноту, и, постоянно цепляясь локтями за кривые, острые стены, вслепую долбил лопатой по стене. Под ногами скапливалась выдолбленная щебёнка, которую потом вытаскивали наружу, и сбрасывали в ближайшую канавку.
Вот в очередной раз выбрался из туннеля, отбросил в сторону щебёнку Андрей. Он, также как и Коля, был грязным, похожим на шахтёра. Коля уже хотел взять у него лопату, но Андрей жестом остановил его, и сказал:
- Всё. Довольно копать. Я помню, что во сне туннель был примерно такой же длины. Правда, гораздо шире и светлее.
Коля подошёл, заглянул в эту непроницаемо чёрное отверстие, и проговорил:
- Да уж, надо думать, что во сне было светлее, потому что сейчас там вообще ничего не видно. Так что я лучше домой за фонарём сбегаю.
- Не надо фонаря, - сказал Андрей.
- То есть, как это - фонаря не надо? - удивился Коля. - Ведь мы же должны там досконально всё исследовать. А вдруг что-нибудь пропустим? В общем, я бегу домой. Главное, чтобы мать или отец меня не заметили в таком виде. Ну, ладно. Думаю, как-нибудь проскользну...
- Лучше не надо, - покачал головой Андрей.
- Через полчаса уже обратно прибегу, а ты пока посиди, отдохни, - заверил его Коля, и припустил по пустынной, заросшей травой тропке в сторону их тихого городка.
* * *
Андрей присел на землю, прислонился спиной к берёзе, и смотрел на вечереющее, наполнившееся сиреневым светом, по-прежнему спокойное, безоблачное небо...
Часов у него, к сожалению, с собой не было, и он не знал, сколько теперь времени. Не знал он, и сколько времени прошло с тех пор, как убежал Коля, но ему казалось, что уже очень долго нет его друга. И воображение рисовало такую картину: родители увидели Колю - всего перепачканного, в измятой, а местами и разорванной одежке, и теперь не выпускают его, допрашивают - что с ним такое случилось.
А Андрею не терпелось поскорее узнать - не обманул ли его сон. И вот он полез в недавно вырытый туннель. Там, в слепую, начал ощупывать пол, выискивая камень, под которым должен был таиться тот, наполненный чистейшей водой колодец.
Немало камней попалось ему, и все их он с трудом выдирал из спрессованной поверхности, затем запускал в образовавшийся проём пальцы, и - ничего не находил.
Чем больше он выдирал камней и камешков, чем меньше оставалось неисследованной поверхности, тем больше он волновался, тем быстрее билось его сердце. Теперь он понимал, что, если все его предчувствия окажутся ложными, то это будет настоящей трагедией. Это не значило бы, что той чудесной, желанной воды из его сна вовсе не существовало, это значило бы, что он просто забыл (уже навсегда и безвозвратно), где её искать.
Так прошло довольно-таки много времени, и на улице уже совсем потемнело, так что, обернувшись к выходу из туннеля, Андрей ничего не увидел - непроглядная чернота окружала его со всех сторон. Но он отбросил туда, в эту черноту, очередной, с большим трудом вырванный камень, протянул руку вперед, и уткнулся в стену туннеля. Итак, он очистил весь пол, и не обнаружил колодца - сон не сбывался, сон обманул его, и Андрей чувствовал себя просто дурачком, маленьким ребёнком, который прочитал сказку, и подумал, что и в самом деле существует...
В раздражении он дёрнул рукой, и тут наткнулся ещё на один камень - самый большой из всех камней, с которыми ему пришлось сталкиваться в этот день. Этот камень только торчал из нижней части стены, но, чтобы высвободить его, надо было ещё немало потрудиться.
Андрей пребывал в таком мрачном состоянии - думал, что теперь уже точно ничего не получится, и скорее от отчаяния, от потребности сделать хоть что, а не от мыслей, что у него хоть что-то получится - начал дёргать камень. Так прошло несколько напряжённых минут - Андрей совсем устал, а камень только слегка дёргался и никак не хотел высвобождаться.
Вот поехал очередной грузовой поезд. Грохот был такой, что у Андрея едва в ушах не закладывало - он чувствовал, как дрожат стены, потолок, как даже сваливаются ему за шиворот и на затылок падают мелкие камешки. А этот камень всё никак не поддавался. Андрей крепко сжал зубы и из всех сил дёрнул.
Тогда камень так легко, будто его кто-то снизу подтолкнул, высвободился, а Андрей, больно ударившись спиной, повалился на пол. Он по-прежнему ничего не видел. Длинный состав всё грохотал над его головой, а поэтому он и голоса собственного не слышал:
- Тьфу ты, что за глупость была поверить во всё это. Удивительно ещё, что Колька согласился мне помогать. Но он, наверное, и понял, что это глупость, и поэтому не вернулся...
И тут Андрея замер, потому что почувствовал, что под спину ему натекает вода.
Он резко приподнялся, и начал водить вокруг руками, чувствуя, как по бугристому полу действительно разливается вода. Почувствовал приятный аромат, и, зачерпнув немного этой воды, и слизнув её, улыбнулся - это была та чистейшая вода из его снов.
Тут и товарный поезд прекратил грохотать, наступила торжественная тишина.
Андрей приговаривал:
- Колька, Колька, что же тебя здесь нет, а то бы мы вместе разделили минуту торжества. Оказывается некоторые, даже самые невероятные сны, могут нести в себе правду...
И он вновь выгнулся вперёд - туда, где высвободил из стены камень; туда, где теперь образовалась выемка. В эту выемку, сколько позволяла нависавшая над ней стена, он и опустил руку; погрузил пальцы в воду, повёл ими в одну сторону, в другую. Хотел дотянуться до свитка со стихами, который видел во сне. Даже и нетерпение испытывал - прочитать бы поскорее строки неведомого, сказочного поэта.
Неожиданно что-то холодное прикоснулось к его пальцам. Андрей ожидал, что свиток со стихами окажется каким-то другим, а не таким жёстким, но всё же он был уверен, что это именно свиток к нему сейчас прикоснулся. Поэтому ещё сильнее начал проталкивать туда свою руку, на его коже появлялись царапины, но он не обращал внимания на боль. Главным ему казалось - дотянуться до стихов.
А потом чьи-то холодные, жёсткие пальцы сомкнулись вокруг его запястья. Такого Коля не ожидал. Он вскрикнул, попытался высвободиться, но не тут то было - хватка того неведомого, в воде скрытого, была железной. По-прежнему невидимая в темноте вода заплескалась, забурлила, и Андрей почувствовал, как на лицо его летят капли. Теперь они уже не казались такими желанными, расчудесными, чистейшими; теперь в каплях этих чувствовалась угроза, напряжения, и в голове Андрея зазвенел пронзительный, молящий голос-крик: "Помоги! Спаси нас! Мы поглощены им! Мы в нём!.. Вызволи нас - ты можешь..."
- Что вы от меня хотите? Кто вы? Выпустите меня! Я не хочу... Отпустите! - непрестанно молил, всё время пытаясь освободить руку, Андрей.
Та жёсткая, подводная рука сжалась с такой силой, что Андрею показалось, что у него ломается запястье. А голос в голове продолжал звенеть неистовыми нотами страдания:
"Он приближается! Он уже почти здесь! Иди отсюда! Но... найди нас! Спаси! Спаси!".
И подводная рука наконец-то разжалась. Андрей вновь повалился на пол. По-прежнему он ничего не видел, но всё же теперь произошли очень существенные изменения.
Если прежде он, хоть и усталый, был исполнен романтическими мечтаниями, и разве что некоторые сомнения отвлекали его от общего позитивного настроя, то теперь чувствовал Андрей страшный, тёмный негатив. И тут дело было не в том, что его хватала та подводная рука. Ведь рука то уже отпустила - а чувство страха, опасности - с каждым мгновеньем всё возрастали. И Андрей понимал, что не той подводной руки, и не её владельца надо ему было бояться, а того, о ком он был предупреждён: "Он приближается!"
А вода бурлила всё сильнее, всё чаще летели её брызги на мальчишку, и он чувствовал, что он уже весь мокрый. Вдруг воображение нарисовало отчётливую картину - из колодца вырывается какая-то невиданная, злобная тварь и разрывает его на кусочки.
Андрей вскрикнул и, прикусив нижнюю губу, отталкиваясь руками от пола, попятился назад. Клокотание воды переросло в какую-то невероятную, оглушительную отрыжку и целый фонтан хлынул, ударил в лицо Андрея...
Наконец он вывалился наружу, на улицу, покатился вниз, под уклон, и остановился только тогда, когда ударился затылком об ствол берёзы. Вцепившись дрожащими, мокрыми руками в этот ствол, начал он подниматься.
Сумерки уже сгустились в ночную темень, но и звёзд на небе не было видно - пока Андрей копался в туннеле, наплыла, заволокла небо низкая дымка. Так что мерцавшие на значительном отдалении огни станции были единственным источником света.
Вдруг в темноте что-то зашевелилось, надвинулось на Андрея. Мальчишка бешено крикнул, взмахнул руками, отдёрнулся и, споткнувшись об выброшенный им же камень, упал наземь.
В ушах Андрея что-то звенело, и стремительно бабахала разгорячённая, нервная кровь, но всё же он услышал голос Коли, который сейчас лучше всякой музыки прозвучал:
- Ты чего так кричишь?
- Я нашёл! - вскрикнул Андрей.
- Чего нашёл?
- Источник! Только там... в общем, лучше нам отсюда сматываться...
- Подожди ты сматываться. Чего там бурлит так?
Оказывается Коля, всё-таки притащил фонарь, и вот теперь включил его. Свет фонаря показался Андрею ослепительным - он вынужден был сощуриться.
А Коля возвестил:
- Ишь ты, как хлещет!
И действительно, теперь из разрытого ими туннеля хлестал настоящий поток. Он бил упругой струей, как из шланга и напор этой струи всё усиливался, а из глубин земли доносился всё возрастающий грохот. Сама земля вздрагивала.
Коля прокашлялся и спросил:
- Эй, Андрей, а что такое натворил?
Андрей ответил:
- Да я только один камешек выдернул. Но дело не в этом. Сейчас здесь...
Он не договорил, потому что почувствовал, что в окружающем их пространстве вновь что-то изменилось. Эта непроглядная, тёмная ночь, вдруг стала ещё более тёмной, ещё более непроглядной. Их окружала уже угольная чернота, которая поглотила и огни далёкой станции, и вообще - всё-всё.
И то единственное, что ещё давало свет, был луч из Колиного фонаря. Андрей прильнул вплотную к этому свету, и пробормотал очень испуганным, дрожащим голосом:
- Только бы фонарь не потух...
Теперь и Коля напрягся. В его голосе чувствовался страх. Он спрашивал:
- Что это такое?
Андрей, осторожно притрагиваясь к лучу от фонаря пальцами, говорил:
- Я не знаю. Я только был предупреждён. И вот он здесь.
- Кто такой он? Что за ужасы? - спрашивал Коля нервным голосом, и, вместе с тем как задрожала его рука, задрожал и луч фонаря.
Вместо ответа, Андрей пожал плечами, и, глядя в упор на электрический свет, шептал:
- Только бы он не потух. Только бы не потух. Потому что без света мы совсем пропали.
Коля ответил не вполне уверенным голосом:
- Да, вроде бы, батарейки новые. Надолго должно хватить. Но я хочу сказать - мне здесь совсем не нравится, и ты был тысячу раз прав - надо отсюда сматываться.
- Только вот куда нам идти? - спросил Андрей.
И, куда бы Коля не поворачивал фонарик - везде он упирался в одинаковую, лишённую каких-либо примет темень. Ни берёзы, ни насыпи, ни даже бившего из туннеля водного потока больше не было видно. Когда Коля посветил вниз, то увидел, что и почва сделалась невыразительно гладкой, однообразной, словно поверхность выточенного угля.
Коля спросил:
- Ты помнишь, где берёзка стояла?
Андрей покачал головой, и молвил:
- У меня голова кружится. Здесь что-то живое, огромное, оно вокруг нас, и оно нас чувствует, но почему-то ещё не может схватить. Что-то сдерживает его.
И вновь проговорил Коля:
- Ну слушай, Андрей, давай пойдём отсюда хоть куда-нибудь. Ведь не может же везде быть так, как здесь.
- Что ж, пойдём, - отозвался Андрей. - Хотя раньше надо было уходить, а теперь... ещё провалимся куда-нибудь.
- А у меня такое впечатление, что мы уже куда-то провалились, - произнёс Коля. - Провалились, а теперь идём в этой темнотище. А вокруг нас - подземная зала.
- Подводная зала, - вздохнул Андрей.
- Что ты говоришь?
- Да ничего. Лучше нам вообще помолчать, чтобы не привлекать внимание Этого...
Идти было очень тяжело. Казалось им, что прорываются они сквозь кисель. Шагали медленно, но всё же сделали уже столько шагов, что по расчетам должны были либо в родной город вернуться, либо, если они неправильное направление выбрали - добрести до заброшенных яблоневых садов. Но ни древесных стволов, ни стен домов перед ними не появлялось. Вообще ничего не изменялось - одинокий луч фонарика высвечивал всю ту же однообразную темноту и ровную поверхность, по которой они ступали.
Время от времени либо Коля, либо Андрея спрашивал:
- Где мы?
Спрашивал, не надеясь получить ответа. И никакого ответа действительно не было. Мёртвая тишина - та тишина, от которой звенело в ушах, и которая казалась неистовее любого грохота, окружала их. И уже казалось, что во всём мироздании нет ничего и никого кроме них, этой тишины и тьмы.
А потом Коля сказал:
- Я не могу идти дальше.
- Что случилось? - спросил Андрей.
- Не знаю, но, кажется, мои ноги увязли в чём-то...
Андрей глянул вниз, и увидел, что не только Колины, но и его ноги попали в какую-то трясину, которая была живой, сама наползала на них, поглощала.
Андрей остервенело начал дёргаться. Он пытался освободить не только себя, но и Колю; схватил его за локоть, отталкивал его в сторону. И тут случайно увидел свою ладонь. Это была та самая ладонь, за которую его хватал тот неведомый подводный обитатель, предупреждавший его и просивший о помощи.
И теперь на ладони появилось какое-то изображение. Что-то блеснуло и ослепительными лучами больно ударило в глаза. Андрей пошатнулся, вскрикнул, но его собственный крик потонул в надсадном гудке скорого поезда, который летел на них.
Что видел машинист этого скорого поезда? Он недавно проехал небольшой подмосковный городок, и теперь развивал большую скорость. Колея дороги уходила прямо вперёд, видимость была хорошей, никаких препятствий не было заметно. И, в общем, этот машинист чувствовал себя расслабленно, почти отдыхал.
И вдруг - настоящий Шок! Буквально в пятидесяти метрах перед составом словно бы из небытия появились двое мальчишек. Они стояли на рельсах, глупо дёргали руками, но никуда не уходили. И машинист понимал, что уже нет времени, чтобы затормозить, остановиться. Только и успел он дать этот протяжный, пронзительный гудок. И уже на расстоянии пяти метров - он едва успел заметить, как эти мальчишки шарахнулись в разные стороны от насыпи. Машинист ещё долго бормотал ругательства, но всё же рад был, что всё обошлось.
Андрей и Коля оказались разделёнными поездом, и смотрели на его быстро мелькающие окна, слышали громкий перестук колёс, и все ещё не верили, что это происходит на самом деле. В воображении все ещё царил тот непроницаемый мрак, сквозь который они так долго прорывались. А, между прочим, уже наступило утро, и оно казалось таким же безмятежным и спокойным, как и предыдущее утро...
Наконец поезд отгрохотал, хлопнул на прощанье ветром, и тут же стало слышно чириканье воробьёв. А ещё откуда-то издали доносились удары топора по дереву, и шум от двигателя грузовика - всё мирные, будничные звуки.
Коля опасливо покосился на шпалы, на рельсы. Ему казалось что, стоит только ему на них наступить, и они поглотят его обратно, в ту тёмную трясину. Он умудрился одним прыжком перескочить через них. Оказался он возле Андрея и, прежде всего, спросил:
- Всё это на самом деле было?
- А ты как думаешь? - мрачным голосом поинтересовался Андрей, и указал на следы недавнего потопа.
Судя по размытой почве, из выкопанного накануне туннеля вытекло очень много воды. Напор её был таков, что даже переломилась росшая рядом берёзка. Почва теперь была вязкой, топкой, но вода больше не хлестала, да и самого туннеля больше не было - железнодорожная насыпь сдвинулась, без следа сдавила его.
Коля проговорил:
- Ну, вот и хорошо, что теперь всё засыпано. Безумная это была идея - копать. Теперь осталось только забыть об этом кошмаре и никогда больше не вспоминать.
На это Андрей ответил всё тем же замогильным тоном:
- А ты уверен, что всё закончилось?
- Ну, хотелось бы на это надеяться.
- А мне вот кажется, что всё только начинается.
И он вновь повернул вверх ладонь на правой руке. Там светился каким-то нездешним, словно бы из мира снов долетевшим светом таинственный знак.
- Ой! Водой его смой, да с мылом. Главное - мыла не жалей, - посоветовал Коля.
- Глупостей не говори, мылом его не смоешь, так же как и от воспоминаний не избавишься, - говорил Андрей, обходя размытый участок почвы.
- А ты куда сейчас собрался? - спросил, едва поспевая за ним, Коля.
- Куда-куда, в город, конечно. Родители уже, наверное, все изволновались. Удивительно, если милицию до сих пор не вызвали.
- Ах, ну да. Конечно же, родители! - молвил Коля. - Ну, скорее - в город!
И они не пошли, а побежали по тропинке в сторону своего тихого, подмосковного городка.
* * *
Родители действительно за них очень волновались.
Ещё бы - ушли в неизвестном направлении, и даже никаких записок не оставили. Кстати, родители Андрея и Коли созвонились, и когда выяснили, что их дети "пропали" вместе, то хоть сколько то успокоились, так как знали характеры своих детей; знали, что вместе они склонны были к подобным авантюрам, и заканчивались эти авантюры довольно благополучно. Но всё равно, и мать Андрея и мать Коли почти не заснули ночью, а утром уже думали звонить в милицию. И вот тогда их "чада" заявились домой.
Конечно, вид потрёпанных, перепачканных в грязи, и в тоже время бледных, усталых Андрея и Коли мало облегчил родительские страдания. Начались однообразные и вполне предсказуемые расспросы, на которые и Андрей и Коля тоже отвечали вполне предсказуемо, и усталыми голосами: "Нет, на нас хулиганы не нападали". "Пошли в лес гулять, заблудились и попали в какое-то болото. Поэтому и грязные такие".
Наконец родители, которые устали не меньше ребят, прекратили расспросы, и стали собираться на работу, куда они, кстати, уже опаздывали.
Коля быстро помылся под душем, и отправился спать. И, конечно, он сразу заснул глубоким сном...
Андрей же, сначала отмывшись под душем, потом ещё и пенную ванну себе сделал. Уходившая на работу мама, постучала в дверь, и спросила нервным голосом:
- Ты что мыться собрался?
- Ну да. Мыться, - буркнул Андрей, который пытался стереть с ладони таинственный знак, который сейчас казался блеклым, но не от того, что Андрей смывал его, а от того, что сверху ярко светила электрическая лампочка.
- Не надо тебе сейчас мыться, - всё тем же нервным голосом посоветовала мама.
- Почему это не надо?
- Ты уставший. Ещё заснёшь в ванной. Мало я из-за тебя ночью изнервничалась!..
- Да не волнуйся ты, мама. Как я засну, если мне вообще сейчас спать не хочется. Тоже развела трагедию, что я в лесу нашем заблудился. Это же не тайга. Видишь, вышел и всё со мной хорошо. Так что - всего хорошего.
Мама ещё говорила ему что-то, но Андрей отвечал ей в том же духе - что с ним всё хорошо, и он, помывшись, пойдёт спать. И, наконец, мама ушла на работу.
Андрей забрался в пенную ванну. Закрыл глаза, попытался успокоиться, и решить, что ему делать дальше:
"Собственно, меня попросили о помощи. А кто был этот, просящий о помощи? Какой-то утопленник с холодными руками. И с какой стати я ему должен помогать? Может, он меня в ловушку пытается заманить... Хотя, нет. Он мне наоборот помог - предупредил об опасности. И те стихи, которые мне так и не удалось прочесть - они созданы им... или ими. Ну да, ведь он говорил помочь не "мне", а "нам". Стало быть, их много. А тот здоровый, который потом выбрался он... держит их где-то что ли? Ничего не понимаю! А зачем они ему нужны? Это что - заложники? Могут ли быть такие утопленники заложниками?... а, впрочем, хватит об этом думать... Ведь всё равно ни до чего хорошего не додумаюсь. Только надеюсь, что это никогда не вернётся, потому что это страшно. Это может погубить меня... Но теперь я в безопасности, и не буду бегать за всякими вещими снами. Никаких туннелей под железной дорогой. Всё хорошо. Всё замечательно..."
Таким образом, он успокаивал себя...
И такая тут на него лень навалилась, что даже и глаза ему лень было раскрыть. Он просто лежал, не двигался, и казалось ему, что он сейчас в полной безопасности.
И вдруг понял Андрей, что он уже тонет, рванулся вверх, думал - сейчас же вынырнет, но ванна вдруг оказалась невероятно глубокой, и широкой. Он рванулся в одну сторону, в другую, но повсюду была водная толща, и эта вода была жгуче холодной - совсем не такой, какую он набирал в ванну. А самое страшное - в том, что он не мог определить, где здесь верх, где низ - куда выплывать.
Он попытался закричать, позвать на помощь, но, конечно же, вместо крика одни только пузыри вырвались из его рта. Он повёл руками, пытаясь определить, куда поднимаются пузыри, но пузыри, против всех законов физики, оставались на месте - повисли возле его носа.
Оставалась одна надежда - на запечатлевшийся на его ладони таинственный знак. И, когда Андрей взглянул на ладонь, то знак засветился гораздо сильнее прежнего. Свет полился из ладони яркими ручьями, и устремился вверх, разрезая тьму. В голове же Андрея зазвучал знакомый голос утопленника:
"Скорее выбирайся отсюда. Ведь ОН уже почувствовал тебя, и сейчас тоже всплывает, чтобы схватить тебя. И пока что ты ничего против него не сможешь сделать".
Андрей из всех сил погрёб вверх. И его больше подгонял не страх перед тем неведомым, всплывавшим за ним чудищем, а то, что он уже задыхался.
Лившийся из его ладони световой ручей оборвался также неожиданно, как и возник. Андрей вынырнул, глубоко, жадно вдохнул воздух, и тут же закашлялся, потому что воздух был затхлым и холодным. Но всё же Андрей вынужден был дышать - и поэтому вдыхал, давился и усиленно работал руками - грёб к берегу.
Освещение было крайне тусклым - какая-то серая, призрачная дымка испускала этот зловещий, сумрачный свет; и Андрей едва смог разглядеть каменистый берег.
Он подплыл уже почти вплотную к берегу, когда сзади раздался сильный грохот - будто здоровая глыба упала в воду. Гулкое эхо тут же пошло гулять под сводами, и Андрей догадался, что он находится в пещере. Он прикоснулся босыми ногами ко дну, и тут же отдёрнулся - уж очень острыми были торчавшие из дна камни. И мальчишка начал оглядываться - высматривать, где бы можно было выбраться на берег с большими удобствами.
Голос взорвался, зазвенел в голове: "Не медли! Беги из всех сил! ОН уже близко!"
И вновь - сильный удар по воде. Андрей резко обернулся, и увидел, как нечто тёмное стремительно надвигается на него. Мальчишка заорал от ужаса - понял, что убежать уже не удастся. Последовал толчок.
Но это ещё не чудище, а волна, вызванная тем первым ударом, накатилась на него. Волна опрокинула его.
"Сейчас об камни расшибусь!" - это уже не утопленник его предупреждал, а Андрей сам догадался. И успел вывернуться, выставить перед собой руки. Именно на руки и пришёлся основной удар. Конечно, было больно, но Андрей не обращал внимания на боль; главное - вырваться из этой пещеры.
Он схватился за какой-то камень, подтянулся и вот уже оказался на берегу. Сзади вновь зашумело, и новая волна обрушилась на него, Андрей упал на четвереньки и, до крови обдирая колени, пополз вперёд.
Чувство того, что сзади надвигается этот тёмный, знакомый по последней ночи ужас не оставляло его, и Андрей шептал:
- Куда же теперь? Ну, подскажи же? Кем бы ты ни был... где выход? Ну что же ты теперь замолчал? Ведь мне очень нужна твоя подсказка...
И тут мальчишка носом уткнулся в ветхую верёвочную лестницу, свисавшую сверху, со сводов пещеры, которые в этом сумрачном освещении невозможно было разглядеть.
Андрей вскочил и полез вверх. Лестница трещала, раскачивалась из стороны в сторону, иногда ступеньки прямо под ногами Андрея разрывались. А один раз оборвалась ступенька, за которую он схватился руками. Он даже пролетел пару метров вниз, но всё же умудрился вновь ухватиться за лестницу, и вновь, ещё быстрее, чем прежде, пополз вверх...
* * *
Коля очнулся от сильного жжения в глазах. Вскочил с кровати, и начал протирать глаза. Но жжение не проходило. Он пробормотал:
- Ну вот. Не хватало ещё после этих ночных купаний какое-нибудь раздражение заработать.
И подошёл к зеркалу. Там и замер, приподнимая пальцами веки. Оказывается, из его глаз вытягивались две тонкие, но вполне отчётливые световые нити. Это нити уходили под дверь на лестницу, и по ним стремительно пробегали световые огоньки, словно бы приглашая Колю отправиться в путешествие.
Мальчишка пробормотал:
- Ну уж нет! Никаких больше приключений, а то вообще живым не вернусь!
И поспешил вернуться в свою кровать, там накрылся с головой одеялом, но чувствовал, что заснуть ему больше не удастся. Под одеялом, в темноте, ещё отчётливее, чем снаружи сияли выбивавшиеся из глаз световые нити.
Коля смотрел на эти трепещущие нити, и спрашивал едва не плачущим голосом:
- Что же вы ко мне привязались? Ведь я никаких заклятий не говорил, древних фолиантов не читал, зловещих талисманов на себя не надевал. Откуда же вы такие?..
И тут за этими нитями увидел картину: в тёмной зале, границ которой невозможно было разглядеть, по ветхой верёвочной лестнице карабкался вверх Андрей. Он был мокрый, его расцарапанные ладони кровоточили. И Андрей и Коля чувствовали, что из глубин залы приближается к нему нечто огромное, зловещее. Андрей из всех сил торопился вверх, но уже сильно устал, губы его дрожали, и слышен был его хриплый шёпот:
- Скорее же, скорее... эх - помог бы мне кто-нибудь... Колька бы своим фонариком появился... Вместе мы бы выпутались... Но Коля далеко, не услышит меня.
И Коля закричал, дёргая руками и ногами, сбрасывая с себя одеяло:
- Андрей, я здесь! Я помогу тебе!
Но уже не видел Андрея, а только свою комнату, да нити, которые выбивались из его глаз и уходили за дверь.
И он наскоро оделся, выскочил на лестницу, захлопнул дверь и, не дожидаясь лифта, понёсся, перепрыгивая через две-три ступеньки вниз. И вот он уже на улице, которая, как и обычно в их городке казалась пустынно-умиротворённой. И так спокойно светило полуденное солнце, и так умиротворяющее шелестел в древесных кронах ветерок, что Коле даже обидно стало из-за того, что ему так приходится напрягаться. Но что же - ведь надо другу помогать. И он из всех сил бежал туда, куда вытягивались из его глаз световые нити. Кстати, жжение в глазах прекратилось сразу же после того, как он выскочил из квартиры.
Но вот уже и окраина города, а световые нити вытягивались куда-то дальше, за полотно железной дороги, в поля. От такого бешеного бега Коля запыхался, и в боку его сильно кололо. И мальчишка вынужден был остановиться. Схватившись за бок, стоял на обочине дороги, и тяжело дышал, морально готовил себе к тому, что ему предстоит ещё долгий и мучительный бег. И тут услышал, что сзади подъезжает машина. Ну, конечно же - и как он раньше не догадался! Ведь надо было попробовать "проголосовать".
Наверное, волнение за друга придало ему невиданной прежде решительности, и Коля бросился с обочины на середину дороги. Перед его глазами ещё сверкали световые нити, и он даже не видел, какая машина приближается. А ведь она могла ехать быстро и не успеть остановиться. Но заскрежетали тормоза, и буквально в двух шагах остановилось чудо техники - "горбатый Запорожец". Коля изумлённо глядел на этот антиквариат, и едва слышно приговаривал:
- Вот так "повезло". Ну, на такой колымаге далеко не уедешь!
В это время дверь машины приоткрылась, и послышался вполне предсказуемый голос:
- Эй, парень, ты чего под колёса кидаешься?! Жить надоело, да?!
Но выглянул из запорожца не пенсионер, а молодой веснушчатый и рыжий парень, года на три старше Коли.
Коля вздохнул, и, решив, что даже на горбатом запорожце быстрее, чем на своих двоих, проговорил уже значительно громче:
- Вы меня извините, но дело в том, что мой друг попал в беду. Ему требуется моя помощь.
- Подвести что ли? - спросил парень.
- Ага, - кивнул Коля.
- Ну, садись, прокачу с ветерком.
Коля уселся на место рядом с водителем, а про себя подумал: "Ну, как же - прокатишь ты с ветерком. Интересно, хотя бы двадцать километров в час такой гроб на колёсиках выжимает?"
А парень, будто его мысли прочёл и, добродушно улыбнувшись, спросил:
- Ты, наверное, думаешь, "хотя бы двадцать километров в час такой гроб на колёсиках выжимает?".
Коля отрицательно замотал головой, но как-то против своей воли выдавил:
- Ну, что-то похожее я подумал.
Парень совсем не обиделся, а сказал:
- А вот спорим, что он не двадцать, а сто двадцать, а на прямой и двести выжмет?
Коля недоверчиво покачал головой, и ответил:
- Очень сомнительно. Но сейчас главное - поехали!
И вот "запорожец" рванулся с места, проскочил через железную дорогу, и, стремительно набирая скорость, понёсся полями.
- Ничего себе - скорость! - восхищённо выкрикнул Коля. - Сколько ж мы сейчас выжимаем?
- Пока что - восемьдесят, но дорога прямая и пустынная, так что продолжаем ускоряться.
- Разве такие "горбатые" запорожцы бывают? - спросил Коля.
- Нет, таких не бывает, - ответил парень, и включил магнитолу - играл последний альбом Rammstein.
Коля недоверчиво покосился на своего попутчика. Из-за всех этих последних событий он уже начинал подумывать: а уж не очередной ли это призрак, выходец из мира снов, или из какого-то иного потустороннего решил его подвести.
А этот рыжий парень тоже повернулся к нему и, совершенно не следя за стремительно летящей навстречу дорогой, проговорил:
- Да чего ты так удивляешься. Я же не призрак какой-то там. Меня Гошей зовут.
- Ага, Гошей. Ну а я - Коля. Просто твоя машина - она как призрак. Ну не бывает таких "запорожцев" и всё тут.
На это Гоша ответил:
- Вот и я говорю, что не бывает. Этот запорожец мне в наследство достался, от деда. Стоял он в хорошем кирпичном гараже. Ну а сам я, без лишней скромности скажу - человек мастеровой, в технике разбирающийся. В общем, взялся за модернизацию этой развалюхи. Тут и родители, чтобы поддержать мои творческие порывы, материально помогли. А отец у меня вообще - по части двигателей большой спец - сам на заводе двадцать лет конструктором проработал...
Коля глянул вперёд, и увидел, что вытягивающие из его глаз световые нити сворачивают с хорошей асфальтированной дороги на дорогу просёлочную, которая, конечно же, была гораздо менее ухоженной.
Он крикнул:
- Здесь - поворот!
И Гоша крутанул руль, в результате чего, "запорожец", пронзительно взвизгнув колёсами, вполне удачно вписался в этот поворот. Водитель продолжал свой рассказал:
- Ну и под руководством отца, я впихнул в этот запорожец столько новых штучек, что у него одна форма прежней осталась. Но ведь это же, согласись, круто - ездить как бы на древней тачке, а на самом деле - это современный гоночный автомобиль.
- Ага, - кивнул Коля, с некоторым даже испугом поглядывая на через чур уж быстро поносившиеся по краям дороги кусты.
И в очередной раз, руководствуясь выходившим из его глаз световым нитям, он крикнул:
- А теперь здесь поворот!
Теперь они неслись по поросшей травой земляной дороге. "Запорожец" постоянно подпрыгивал, трясся. И Коля был уверен, что, несмотря ни на какие модернизации, эта машина развалится на маленькие кусочки, а ездоки улетят далеко-далеко в кусты. И он посоветовал:
- Ты бы потише.
- Так мы же твоего друга едем спасать. Правильно я говорю? - осведомился Гоша.
- Ну да. Только если эта поездочка закончится аварией, то нас самих спасать придётся. Впрочем, если мы на такой скорости во что-нибудь врежемся, то нам вообще уже никто не поможет.