Тхор, трехглазый и треногий обитатель плато Крашно спешил - передвигался стремительно и бесшумно по пожелтелым от сияния Великого Светила боковым, узеньким улочкам города Ертвости.
Тхор был осторожен, и, как только его напряжённые до самого последнего предела нервы замечали хоть какое-то стороннее движенье, то он отскакивал к стене, и практически сливался с этой стеной. Он был облачён в защитный плащ, сшитый из лепестков редкого цветка Тлена, который произрастал иногда, в гордом одиночестве, на высоких горных луговинах...
Тхор передвигался тайно, и он прятал свои три глаза под капюшоном, и свои три ноги под желтоватыми складками плаща, потому, что он был в городе врагов.
Да - жители Ертвости ненавидели вольнолюбивых обитателей плато Крашно; ненавидели, быть может, потому, что эти жители были так непохожи на них, привыкших к узкой замкнутости своих улочек, своих квартир, и своих догм. Если жители Крашно и появлялись в Ертвости, то только в качестве рабов, над которыми жестоко издевались, а часто и просто казнили, на потеху злобствующей толпе.
Что же касается Тхора, то он покинул Крашно, и пробрался в ненавистную, душную Ертвость по собственной воле. Он прибыл сюда, чтобы отомстить. Отомстить за родимую, сожженную деревеньку, за зверски замученную жену и детей, гибель которых он видел, но не мог им помочь, потому что сам, израненный в проигранном бою, лежал на земле...
Он хорошо запомнил предводителя тех солдат: облачённого в алый плащ, и с алыми рожками на голове, тщедушного Тцокля. Мерзкая слава этого Тцокаля витала над плато Крашно: все знали, что он страшный палач и садист, для которого главного счастье - понаблюдать над мученьями вольнолюбивых жителей Крашно...
Тцокаль появлялся на плато раз в году, и, окружённый своими подручными, вершил зверства, а затем возвращался в Ертвость, где его чтили, как героя.
И вот Тхор пробрался в Ертвость, чтобы убить ненавистного палача. Но он вынужден был обитать в этом чуждом городе уже второй месяц.
Но сначала он просто заблудился - слишком необъятно-громадным показался ему город Ертвость. Тогда, ещё не привычный к духоте и смраду, Тхор постоянно пребывал где-то между реальностью и забытьём, и его обычная насторожённость притупилась. Его заметили, и на него устроили настоящую охоту. Заголовки газет пестрели тогда сенсационными заголовками, типа: "Живой Крашноит на улицах нашего города!", или "Новые преступления сбежавшего треногого!". Надо заметить, что Тхор никого не трогал, и ему приписывали преступления, совершённые обычными городскими преступниками: бандитами, маньяками, ворами и просто негодяями.
И всё же им так и не удалось схватить Тхора, и он долгое время оставался незамеченным. Так что с первых страниц газет, он отошёл на последние, а потом про него и вовсе позабыли.
Но Тхор жил, и он жаждал отмщения Тцокалю. Наконец, Крашноит смог выследить своего врага. Но Тцокаль всегда ходил в окружении многочисленных охранников, и просто фанатиков с безумно сверкающими глазёнками. Тцокаль боялся отмщения, и поэтому был так осторожен, что подобраться к нему представлялось, поначалу, делом просто невозможным. Но Тхор не терял надежды...
И это продолжалось уже в течение двух месяцев...
Привыкший к городской вонище, Тхор спешил на свой наблюдательный пост. Страстная надежда на то, что именно сегодня свершится долгожданное отмщение, буквально разрывала все три сильных сердца, которые быстро бились в его широкой груди - старательно перегоняли фиолетовую кровь по его телу.
Но вот маленькая улочка закончилась. Прямо к ней подступало исполинское дерево - жёлто-серый, мрачный от постоянного нехватка свежести пихтиандр. И, хотя ветра совсем не было, жёлтые листья этого дерева шевелились - жадно улавливали те микроорганизмы, которые витали в воздухе.
Пихтиандр был посажен, как украшение площади, украсить которую было невозможно, так как и площадь и окружающие дома её по сути своей были слишком уродливы и противны природе и гармонии. Они, впрочем, вполне отражали души готовых на убийства и всякие злодейства жителей Ертвости...
Итак, Тхор ловко пробрался по ветвям Пихтиандра, и, укрывшись за особенно крупным листом, стал наблюдать за похожим на непропорционально раздвоенный железный банан зданием.
Это была гостиница "Забытая честь", которая, по праву, считалась самой дорогой и роскошной гостиницей во всей Ертвости. И именно в этой гостинице постоянно дислоцировался национальный герой, - бесстрашный и мужественный, Тцокаль...
Вот, окружённый широченными верзилами-охранниками вышел из гостиницы, сжатый и мрачный, после очередной распутной ночи Тцокаль.
Глядя на него, Тхор заскрипел зубами, а из пор на его теле выступил красный пот. Он из всех сжал свой длинный охотничий нож. Если бы только сегодня Тцокаль подошёл поближе к дереву... О - тогда бы Тхор не побоялся охранников - он прыгнул бы на врага, и убил его.
Он знал, что его бы потом схватили, и предали страшной, мучительной смерти, но этого Тхор не боялся - он давно уже был готов и к мучениям и к смерти. Но главным было добраться до Тцокаля, который находился слишком далеко. И Тхора подстрелили бы прежде, чем он добрался бы до главного врага.
Вдруг к Тцокалю подошёл кто-то из военных, и они о чём-то разговорились - направились медленно к Пихтиандру. Тхор весь обратился в клубок из напряжённых нервов. Страстным пульсом, вырывающимся из трёх его жаждущих отмщения сердец, пылало в его голове: "Только бы подошёл поближе... Ну же - иди сюда! Ещё шаг... и ещё... иди - познакомься с моим ножом!..".
Но Тцокаль остановился, не доходя до дерева тридцати шагов, и, распрощавшись с военным, направился к роскошному автомобилю, который поджидал его возле гостиничного подъезда....
Тогда Тхор едва не закричал от злобы и от отчаянья. Он едва сдерживался, чтобы прямо в это же мгновенье не броситься на врага. И только понимание того, что в этом случае он будет убит или схвачен, и отмщение уже никогда не свершится, удерживало его...
И тут ярко-жёлтое Великое Светило стало оранжевым, и улицы города Ертвости потемнели. И вот стремительная, тёмно-пузырящаяся рябь пробежала по городу, и всё окружающее мироздание стало каким-то выцветшим, неживым и бессмысленным.
Охранники Тхора остановились, и теперь совсем не двигались, и только издавали время от времени какие-то странные, мычащие звуки.
Тогда Тхор соскочил с Пихтиандра, и поспешил к Тцокалю. Тут и Тцокаль обернулся. Красивая и печальная улыбка украсило его худое лицо, которое стало вдруг одухотворённым.
Тцокаль вымолвил:
- Здравствуй, друг мой.
А Тхор ответил ему:
- Здравствуй, друг. Я едва ждал этой встречи!
* * *
Таким образом, они встретились, и, усевшись в машину, помчались по улицам ставшего совсем безжизненным города.
А Великое Светило из оранжевого преображалось в зловеще-багровое, а потом должно стать уже не "светилом", а эдаким "чернилом" - чёрным кругом, окружённым редкими стайками отдалённых звёзд.
И так случалось каждый день...
О, - если бы Тхор и Тцокаль были бы астрономами, да ещё, к тому же и учёными физиками, то они нашли бы этому объяснение. Правда, объяснение это было слишком сложным, слишком невероятным. Но всё же это объяснение являлось правдой.
Итак, была звезда - Великое Светило, вокруг которой обращалась планета Хротон. И на этой планете обитали вольнолюбивые Крашноиты и злобные жители города Ертвости. Они враждовали, они совершали деяния злые и благородные; они влюблялись и ненавидели, они рождались и умирали. Но они слишком поглощены были своими раздорами, они слишком мало наблюдали за небом, и не знали, что, помимо их планеты, есть в этой звёздной системе ещё и облако, состоящее из очень сложных химических соединений. И из-за не менее сложных отражений космических лучей в этом облаке происходили реакции, и каждый день, из небытия возникал там мир, являющийся точным отражением их мира.
То, чем они жили, все их разговоры, все их мысли - всё повторяли жители того мира - их двойники. Но наступала ночь, и отражённый мир сначала затенялся, а потом и вовсе растекался в химическую кашу, из которой, вместе с новым рассветом должен был собраться вновь.
Но были ещё краткие минуты, когда жизнь покидала этот мир, но он ещё только начинал распадаться, а его, лишённые воли обитатели, готовились к ночному забвению...
Почему же эти отражения непримиримых врагов Тхора и Тцокаля, не теряли воли, как иные, почему они в те краткие, отведённые им перед забвением минуты продолжали жить? Наверное, можно ответить на этот вопрос, но сначала надо разобраться: что такое время, что такое жизнь, есть ли Бог, и зачем он создал этот мир? Вопросы слишком сложные, а поиск ответа хотя бы на один из них может занять всю жизнь, да и то - очень сомнительно, что ответ, в, конце-концов, всё-таки будет найден.
Так что остаётся констатировать факты: Тхор и Тцокаль продолжали существовать в исчезающем мире, и они уже были не врагами, а лучшими, и единственными друзьями.
* * *
Куда же ехали они на быстром, как ураганный ветер автомобиле?
А ехали они за город, на маленькую, сокрытую среди холмов луговину. Там, никем, кроме их, избранных, незамеченный, рос голубой цветок. Из оранжевой почвы взрастал он к меркнущему светилу, и его лепестки сияли светом более вечным, чем звёзды.
На колени перед цветком становились Тхор и Тцокаль и созерцали его лепестки. Этот цветок не являлся отражением - в том, ином, твёрдом мире, вряд ли удалось бы его найти...
Так в тишине созерцали они цветок, и хотели задать вопросы: "Кто мы?", "Почему однажды увидели эту луговину и этот цветок?", "Почему почувствовали, что должны приехать сюда?", "В чём наше предназначение?", "Что будет дальше?"...
Но они не задавали этих вопросов, потому что знали, что не получат на них ответа. А также, в глубине своих сердец знали все ответы, и только не могли обратить их в привычные слова и понятия. И именно из-за этого духовного знания, они были счастливы, и светлые слёзы катились по их щекам. А щёки и их тела размывались...
В бесформенное, на многие космические вёрсты простирающееся облако размывался и их иллюзорный, отражённый мир...
И всё, что оставалось от Тхора и Тцокаля - это золотистые слёзы вечного счастья. И эти слёзы сливались с голубыми лепестками бессмертного цветка, чтобы спустя вечность выплеснуться внутрь отражений.