Миллиарды лет она была центром чёрной дыры, а потом чёрный дыры не стало. Ведь ничто не вечно, кроме самой вечности. Ведь даже и звёзды становятся пылью, даже и чёрные дыры сбрасывают свою страшную, непроницаемую для света оболочку.
Миллиарды лет поглощала чёрная дыра свет звёзд и их жаркую плазму, не выпуская наружу ничего, но когда мрачная скорлупа была сброшена, космосу явилось прекрасное создание: подобное драгоценному камню, переливалось оно всеми возможными цветами, всеми оттенками, которым и названья нет в человеческом языке.
Но именно людям, исследователям космоса, было суждено найти эту красоту. Находку назвали "Душой вселенной" и начали изучать её, сначала осторожно, боясь катаклизмов, взрывов, искажения пространства, а затем - видя, что запущенные на её поверхность зонды работают без накладок, все более уверенно.
Наконец, на поверхность "Души вселенной" ступила нога астронавта. Он, конечно, был в скафандре. А ведь поначалу учёные предполагали, что у "Души вселенной" огромная сила притяжения, что вещество там спрессовано с такой силой, что не удастся отломить хотя бы самый крошечный кусочек... Надо сказать, что эти предположения были вполне убедительными, особенно, если учесть, что "Душа вселенной" прежде была ядром чёрной дыры - но эти мысли совершенно не оправдались, также как и опасения о её губительном воздействии на всё живое.
Без особого труда, как от поверхности обычного земного кристалла удалось отколоть небольшой кусочек от "Души вселенной" и взять его на исследование.
В лаборатории были выяснены следующие свойства этой материи: отколотый однажды кусочек, уже не поддаётся дальнейшему дроблению, никакие излучения не властны над ним, сам же он излучает волны, которые благотворно воздействуют на человеческий организм.
Вызвался и доброволец, который решился испытать кусочек "Души вселенной" на себе. Для него был сделан небольшой амулет, который он и носил на груди. В результате: он болел меньше обычных людей, и жил значительно дольше. Правда смерть, в конце концов, нашла. Смерть всякого находит, никто до сих пор не сбежал от неё.
Первого добровольца звали Джоном Дитцем. И вот, когда он умер, выяснилось, что оставшийся после него кусочек "Души вселенной" начал излучать свечение. Это был тёплый, очень приятный, тихий свет.
Родные Джона Дитца, сидя возле этой сияющей крапинки, видели дивные, прекрасные, но очень зыбкие, неуловимые образы, и слышали созвучия, похожие на музыку. Источником был кусочек "Души вселенной", который всю жизнь носил на груди в амулете Джон Дитц.
Тут снова за дело взялись учёные. И они, исследуя светящийся кусочек видели нечто прекрасное, неуловимое, слышали отголоски музыки, которую никогда, казалось бы, не сочинял ни один человек. И всё, что они с уверенностью смогли сказать после изучения кусочка "Души вселенной" было: судя по всему, каким-то образом, часть того, что называется душой человека, осталось в кусочке "Душе вселенной". Это сияние, эти образы, эти звуки - это было тем, что составляло внутренний мир Джона Дитца, то, что отличало его от иных людей, его индивидуальность, его собственное восприятие вселенной. Джона Дитца уже не было, а вот свет, образы, музыка - всегда разные, оставались и с течением времени не меркли...
После того как было опубликовано такое официальное заявление, начался настоящий бум. Если до этого кусочки "Души вселенной" продавались, либо как сувенир, либо как ещё одно лекарственное средство, то тут люди думали уже о бессмертии, о том, что удастся сохранить после себя потомкам.
В то время по Солнечной системе и ближайшим планетарным системам разместилось более шестисот миллиардов человек, и каждому из них хотелось бы сохранить свет себя, свою индивидуальность в кусочке "Души вселенной".
И, надо сказать, на всех должно было хватить. "Душа вселенной" обладала таким свойством, что, сколько ни отламывали от неё кусков, а она не уменьшалась, нарастала из своих глубин сияющей твердью. Можно было бы, конечно, устроить беспрецедентную торговлю, кто-то мог бы стать самым богатым, но... человечество отнеслось к этой проблеме с нежданной заботливости о всех и каждом.
Теперь каждый человек при рождении обязан был наделяться частицей "Души вселенной". Это было очень жёсткое, не требующее никаких возражений правило. Не вживить в новорождённого эту крапинку, было бы таким же преступлением, как убийство человека. И, странное дело, несмотря на обычное для человечества не принятие того или иного нового правила - это было принято всеми и безоговорочно и с большой радостью.
Не важно, как умирал человек - лёжа ли в кровати или при катастрофе - всё равно, после него оставалась частица "Души вселенной". Вот, например, в 3899 году произошла катастрофа: корабль "Ястбур" вышел из гиперпрыжка вблизи от астероида. В результате - страшный по силе взрыв. От тел экипажа "Ястбура" и праха не осталось, но зато частички "Души вселенной" спокойно висели в безвоздушном пространстве и давали излучение, которое зафиксировали приборы прибывшей на место взрыва спасательной команды.
И они спасли эти частички и отвезли их в Хранилище.
Когда люди говорили слово "Хранилище", то все понимали под этим только одно, вполне определённое и самое главное Хранилище, при упоминании какого-либо иного хранилища требовались разъяснение, а тут - никаких объяснений, Хранилище с большой буквы. Хранилище, в которой свозили со всех обжитых человеком миров, со всех мест, где он рождался и умирал - частички "Души вселенной".
Хранилище было построено меж звёздных систем, в той тихой области, которой не грозили ни жёсткие излучения, ни взрывы сверхновых, ни какие-либо иные катаклизмы. Хранилище представляло собой сияющую светло-хрустальным светом сферу тысячи километров в диаметре. Всё внутреннее пространство Хранилища занимали стеллажи на которых роботы размещали беспрерывно прибывающие частички "Души вселенной", заряженные светом ушедших. И, несмотря на то, что к концу 45 века ежегодно прибывало около 40 миллиардов частичек (а ещё больше людей рождалось) - сами частички были такими компактными, а Хранилище - настолько вместительным, что по подсчётам должно было пройти ещё около 600 лет, прежде чем возникла бы потребность строить ещё одно Хранилище или же расширять уже существующее.
* * *
Всю работу по размещению новых частичек и по внесению данных в базу выполняли точные роботы. Людей - родственников умерших, сюда не впускали, и, как ни странно, но против этого, возникшего изначально правила, никто и никогда не возражал. Здесь их хранило всё человечество, а не хрупкие стены того или иного дома.
И всё же во всём огромном Хранилище постоянно присутствовал один человек. Это был Хранитель.
Должность Хранителя была почётной, его выбирали голосованием из достойнейших. Определённые, не вполне обычные черты характера должен был воплощать в себе Хранитель. Чем-то его дальнейшая жизнь была сродни жизни монаха-чернеца, который полностью отказывался от радостей земных.
Хранитель не мог покидать Хранилище с тем, чтобы погреть косточки на каком-либо курорте, не мог заводить семью; он не мог смотреть развлекательные фильмы, играть и делать что-либо подобное; не мог напиваться...
Такие требования выдвигало человечество к тому, кто следил за частицами ушедших. Хранителя почитали святым, ангелом. Но, конечно, он не был ни святым, ни ангелом, он был простым человеком. И при рождении ему дано было обычное, человеческое имя, но потом, когда он стал Хранителем, это имя убрали, и отныне звали просто Хранителем. Даже без порядкового номера, хотя до него то уже сменилось около сотни Хранителей...
Хранитель сидел, согнувшись за столом.
Одна из стен помещения была прозрачной, там сияла мириадами звёзд одна из ветвей Млечного пути; но Хранитель не смотрел туда - он уже давно запомнил этот прекрасный вид, он смотрел на лист, где рождалось новое стихотворение:
Я знаю: в звёздном горении,
В скоплениях ярких плеяд,
Есть страстное жизни движение,
В давлении - сто миллиард.
Для ней все земные материи:
Вода, снег, зыбучий песок -
Одно лишь пустое видение,
Один бесполезный рывок.
Но в сжатых предельно частицах,
Я знаю: в них есть красота,
В них светлое чувство хранится,
В них бьются живые сердца.
И свет, вырываясь из бездны,
Из яркого моря огня,
Летит сквозь просторы вселенной,
Живым радость жизни даря.
Но в космоса тёмном пространстве,
В холодной и злой пустоте,
Лишь слабые нити роятся,
Тех чувств, что сгорают в звезде.
А рядом, на столе лежал раскрытый на одной из последних страниц томик со старинными стихами. Отложив своё стихотворение, Хранитель с выражением прочитал оду Державина:
Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы!
- Да, - задумчиво и печально произнёс Хранитель. - Даже и эти кристаллы сияющие - чем они станут через миллион или через миллиард лет? А через сто миллиардов лет? Кто скажет, что они будут сиять также, как сейчас? Кто уверен в столь невообразимо огромном?.. Вот она вечность - всё она пожрёт. И это Млечного пути не будет, и все дела людские забудутся...
И тут он услышал голос мелодичный, прекрасный:
- Нет. Это не так, дела не забудутся, и люди не забудутся.
Обернувшись, Хранитель увидел Человека с крыльями. Человек весь состоял из света, был полупрозрачным.
- Наверное, я схожу с ума, - прошептал Хранитель.
- Нет. Я в самом деле здесь, перед тобою. Я родился из света ушедших, из миллиардов частичек "Души вселенной". Я - един. Я буду жить вечно, и когда-нибудь вберу в себя свет всех-всех живших... Живя в гармонии с самим собой, я увижу вечность, и пролечу сквозь неё столь же спокойно, как и через эти стены. Я не прощаюсь с тобой, я говорю - до свидания. Однажды ты станешь частью меня.
С этими словами Человек бросился через окно, преодолел его не разбив, не потревожив, и стал хрустальной крапинкой на фоне Млечного пути, потом и эта крапинка исчезла.
Хранитель долго, задумчиво стоял у окна. Глядел на звёзды, затем вернулся к столу и продолжил писать. Он знал, что жить ему осталось недолго, но это не тревожило его.