Шепитько Лариса Валерьевна : другие произведения.

К истокам

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сегодня, 16 декабря, начинаю выкладывать девятое произведение из второй части цикла ДВ "Дождаться рассвета". Над этой частью я много думала - думала, куда его отнести, к "Дождаться рассвета" или к следующей, "Навстречу огню". В итоге победила хронология, и произведение здесь) Сегодня, 22 января, рассказ завершён)))

К истокам.

  
  

Дважды ступить за грань, дважды изведать тьму,
Дважды испить до дна чашу, в которой яд...
Дважды рожденья боль память сплела в тесьму,
Дважды пришедший в мир, выбери свой наряд!

Кто говорил: "нельзя в реку дважды войти",
Кто препарировал сны скальпелем тонких слов?
Память еще жива... память всегда в пути,
Память течет рекой, взрезав добро и зло.

Кто сказал "не ищи правду среди теней"?
Память сильнее слов, память острей клинка.
Дважды пускаюсь в путь, дважды плыву по ней,
Эта река во мне, это - моя река...

(с)Jackal

  
   - Апчхи! А-апчхи! Пчхи!
   Мина чихнула ещё раз десять, прежде чем всё же смогла добежать до стола, вытащить из стоящей на нём сумки упаковку бумажных носовых платков, и закрыть мягким материалом нос и рот. Пыли в обнаруженной ею кладовке было поистине немеряно, словно она копилась здесь со времён Пунцовой Революции четырёхсотлетней давности. Прочихавшись, и угостив пострадавший нос порцией морской воды из назального спрея, Мина тоскливо покосилась на окно с отдёрнутой шторой, словно оно было виновато в том, что кое-кому сегодня пришлось угодить под пылевой душ... Хотя, если подумать, то не так уж оно и невиновно...
  
   Начиналось всё совершенно безобидно - по крайней мере - на первый взгляд. Просто будущая студентка Сейрунского Института Альтернативной Истории будет выглядеть лучше, если явится под его своды с уже некоторыми наработками для будущей курсовой. А ещё лучше будет - если и первыми набросками для неумолимо грядущего диплома. Конечно, изрядная доля тех, кто поступал на курсы СИАИ, так и оставалось на кафедрах, в кабинетах и архивах, но единицы из них проходили иными путями, и становились куда большим, нежели "крысус архивариус вульгарис"... И Мина твёрдо решила стать одной из них.
   В результате девушка, вместо того, чтобы наслаждаться погожими днями и проводить время с семьёй, большую часть времени проводила в Зефелийской Государственной Библиотеке, копаясь в газетных подшивках возрастом от тридцати двух до двадцати восьми лет. Именно так можно было разобраться в причинах и следствиях затяжного политического кризиса, плавно перетекшего в экономический. Из него страна выбиралась более десяти лет, да и последующие два десятилетия не подарили стране богатства... Стабильность - да, хоть относительная, но была. А богатство... Мечты-мечты, где ваша сладость...
   Мина поморщилась, встряхнула головой, вынырнула из хитросплетений политики и экономики и, встав, отдёрнула штору, закрывающую половину окна. Послеполуденное солнце, отразившись в зеркальце заднего вида стоящей под окном машины, ударило девушку прямо в глаза. Шагнув назад, она, часто-часто моргая, пытаясь сморгнуть выступившие слёзы, вдобавок так неудачно ударилась правым локтём о шкаф, что всю руку от злополучного локтя до кончиков пальцев прострелило мгновенной острой болью.
   Прислонившись к шкафу спиной и прижимая к животу пострадавший локоть, Мина проклинала момент, когда ей взбрело в голову немного размяться. Когда мельтешение разноцветных бликов перед глазами наконец прекратилось, и боль утихла, девушка уже лишилась всяческого желание разглядывать царящие за окнами библиотеки пейзажи. Отступив от окна и наморщив нос, она тоскливо оглянулась на своё рабочее место, тонущее в сумраке, разгоняемом лишь настольной лампой. Возвращаться туда тоже не хотелось. С глубоким вздохом Мина отвернулась от этого зрелища, вновь прислонилась к шкафу, и, немного проехав подошвами мокасин по старому паркету, навалилась на него всем телом... И со всего маху рухнула на пол на мягкое место с высоты своего роста, когда шкаф под её напором внезапно сначала дрогнул, а потом и вовсе поехал назад...
   Из глаз Мины посыпались искры, зубы клацнули, едва не прикусив кончик языка, а по спине словно пробежал мощный заряд тока. Тихонько охнув, девушка перекатилась на бок и схватилась за самое пострадавшее место. Судя по всему, досталось не только ему, но и голове - в падении, похоже, она умудрилась приложиться затылком о стенку шкафа. Охая и постанывая, девушка сначала кое-как встала на четвереньки, а потом, опираясь на причину своего падения, поднялась на ноги. И мрачно воззрилась на открывшееся её взгляду.
   Здоровенный, выше её роста, набитый книгами шкаф сдвинулся почти на метр - уж сантиметров на семьдесят точно. Закрыв собой висевшую прежде рядом на стене карту мира времён открытия Полуострова. А там, где он прежде стоял...
   Потрясённая произошедшим, Мина замерла на месте, и широко распахнутыми глазами уставилась на отлично заметную дверь, прежде скрытую. И как это понимать? Мало того, что вроде бы забитый до отказа не самый маленький шкаф ни с того и с сего решил переменить место дислокации, так ещё и двери какие-то потайные появляются... Хотя... Мина наморщила лоб. Когда в библиотеке проводилась последняя перестановка, она не знала, но в том, что это было не менее двадцати лет назад, была уверена точно. А значит...
   Озарённая неожиданной мыслью, девушка едва не подпрыгнула на месте.
   А если за дверью - документы о том самом кризисе?
   Мысленно посмотрев на себя со стороны, Мина сморщилась. Вот ведь размечталась, стыдно смотреть. А ведь скоро двадцать лет стукнет! Хотя не будем заниматься самообманом - мысль крайне соблазнительна. И чтобы проверить, имеет ли она под собой какое-либо основание, надо всего-навсего открыть дверь. Петель не видно, значит, если не заперта. Можно отворить простым толчком. Но только одна деталь смущает.
   Шкаф. Высокий. Тяжёлый - ибо книгами набит.
   Ну не сама же она его сдвинула - при разнице в весовых категориях на порядок или даже два?
   Мина передёрнула плечами.
   Эта странность нервировала. И вызывала серьёзные подозрения относительно того, куда она собиралась сунуть свой нос.
   Около минуты девушка стояла неподвижно, прислушиваясь к своему чутью. Чутьё, словно издеваясь, молчало. Мина вздохнула. Оглянулась. Прикрыла глаза.
   И какая разница, что за этой дверью? Она ведь всё равно её откроет, вне зависимости от страхов и надежд, просто откроет - потому что иначе не может. Мина коснулась старого, потемневшего от времени дерева. И решительно толкнула дверь.
   В ту же секунду чутьё взвыло - но не от ужаса, нет! От немыслимого, невообразимого восторга.
   И дверь со стуков распахнулась. А оттуда, словно подстёгнутое каким-то неведомым сквозняком, вырвалось огромное облако пыли.
  
   А когда она улеглась, Мина, продолжая закрывать лицо платком, шагнула в комнату, скрывающуюся за дверью. Та была совсем крохотной - там помещалась небольшая конторка, да навешенные над ней книжные полки. А на самой конторке... Придавленный чернильницей, парой странных чёрных браслетов и куском то ли стекла, то ли хрусталя...
   Лежал листок старой бумаги.
   Прощай, прошлое...
   И здравствуй.
  

* * *

   Стрёкот вертолётных лопастей и гул моторов перекрывали все остальные звуки, так что общались сидящие в нём жестами и записками. Впрочем. Все, кто этого хотел, успели наговориться за время предыдущих перелётов, и лишь редкие вспышки жестикуляций и не менее редко пролетающие по пассажирскому салону бумажные самолётики нарушали царивший в нём покой. Долгая дорога утомила всех, и хотелось поскорее оказаться на месте.
   Зельма немного приподнялась с кресла, насколько пустили привязные ремни, и потянулась, пытаясь размять затёкшие мышцы. Взгляды половины мужского состава салона устремились на неё, девушка немного сморщилась. Вот вам и обратная сторона экзотичной красоты... Впрочем, проявляется она настолько редко, что можно и перетерпеть подобные моменты. Вновь откинувшись на спинку кресла, Зельма с лёгкой завистью покосилась на мирно спящую в соседнем кресле Катрину, и попыталась принять положение поудобнее и тоже слегка вздремнуть, когда...
  
   Черной волной накатило предчувствие...
  
   Зельма вздрогнула и выпрямилась в кресле, озираясь в отчаянной попытке хоть что-либо понять, осознать...
  
   Смерть...
  
   Окна противоположного борта затопил свет, а мгновение спустя молотом по наковальне металлического бока вертолёта ударила взрывная волна. Второй вертолёт экспедиции, объятый пламенем, падал в тайгу.
   Зельма не представляла, откуда она всё это знает, ведь через маленькое окошко салона было видно лишь вспышку, но была уверена - всё это именно так. Дверь в кабину пилотов распахнулась, и кто-то из экипажа прокричал, срывая голос:
   - Во второй вертолёт всадили ракету из ПЗРК!* Внимание - снижаемся!
   - Нет!!! Не сметь! Влево! Подай влево!!! НЕ СМЕЙ СНИЖАТЬСЯ!!!
   Зельма и не думала, что способна издать такой вопль. Да и думать об этом было некогда. Она ЗНАЛА, что неведомые враги рассчитывают именно на то, что они будут снижаться. И следующую ракету будут целить ниже.
   Только пилоты этого не поняли... И распоряжение выполнять не стали. Ну, почти не стали.
   Вертолёт заложил лихой вираж, вряд ли заложенный в его конструкцию, и по крутой дуге заскользил вниз. И в это мгновение разорвалась вторая ракета. Вертолёт всё же начал снижение - и она попала в него. Но он одновременно начал разворот - и сам раздутый бочонок корпуса уцелел. Но одна из лопастей главного винта разлетелся вдребезги, лишив вертолёт необходимой для полёта тяги.
   Вираж перешёл в беспорядочное падение.
  
   Салон и кабину наполнили крики, ругать и истошный визг проснувшейся Катрины. Кто-то начал молиться, кто-то, расстегнув ремень, попытался вскочить и тут же покатился по ходящему ходуном полу...
   В первое мгновение Зельма не сдвинулась с места, не издала ни звука. Она лишь закрыла глаза.
  
   Это - всё?
  
   Резко наклонившись, попав своим движением в момент относительно равномерного снижения - пилоты не бездействовали, до конца отчаянно сражаясь с законом всемирного тяготения и, видимо, ища более-менее подходящую посадочную площадку - Зельма достала из-под кресла свой рюкзак. Резким движением разодрала молнию и сунула руку внутрь. Кисть приятно охладило прикосновение металла.
   Вытащив наружу перчатку бангака, девушка выпустила рюкзак из рук - он тут же улетел куда-то в сторону, но его судьба Зельму больше не волновала. Её вообще больше не волновало ничего. В последние оставшиеся до падения мгновения только одно было для неё важным.
   Надеть перчатку.
   Я не сдамся без боя.
   Нет... Я не сдамся... Я отомщу.
   Я выживу?
   Да.
   Они?
   ...
   Зельма оглянулась, обводя взглядом и запечатлевая в памяти лица людей, так и не ставших её друзьями. У неё вообще не будет больше друзей.
  
   Кроме...
  
   Вертолёт рухнул на землю, ломая кусты на берегу небольшой реки.
  
  
   * переносной зенитно-ракетный комплекс
  
   * * *

  
  
   Мина нервно тряхнула головой - отгоняя странное, чуждое ей и пугающее настроение - и при неясном свете, который смог проникнуть в невесть сколько времени закрытую комнату, сделала два шага к конторке и пригляделась к лежащему на ней рисунке.
   Поправка - не на рисунке - карте. Мина нахмурилась, улавливая в схематично переданных очертаниях неведомой земли нечто... знакомое... Осторожно коснувшись листа, на котором была изображена карта, девушка на мгновение замерла - а потом мигом отдёрнула руку. Поправка два - листа не бумаги, но пергамента.
   В чью больную голову могла прийти идея рисовать странные материки на пергаменте, а потом запирать карту невесть на сколько времени в кладовке?
   Раздражённо шипя, Мина занесла руку, чтобы от души приголубить ближайшую стену, и замерла, поражённая собственной мыслью.
   - Материки?..
   Навалившись на конторку всем весом, девушка задышала глубоко и ровно, пытаясь преодолеть внезапно начавшийся приступ удушья. Материки... Море Демонов почти идеально круглой формы. Если эта карта подлинная, то...
   Правый угол рта судорожно изогнулся - ехидной усмешки на сей раз не получилось. Да и не получалось быть ехидной перед лицом той древней эпохи, из которой пришла эта карта. Отчего-то у Мины не возникло и тени сомнения в вопросе подлинности пергамента и изображённого на нём. Вопросы были другие... Первый - чисто эмпирический, но, тем не менее, ничуть не лишённый смысла. Если... если всё - правда, и обсуждаемая эзотериками катастрофа была... То как уцелела планета? При такой-то воронке от взрыва... Не говоря уже о прочих последствиях...
   Но первый вопрос пока прошёл вскользь, лишь вызвав лёгкую рябь в глубинах сознания Мины. Второй вопрос сейчас казался ей куда актуальнее: кто и зачем оставил здесь карту?
   Слегка нахмурившись, девушка подняла голову к полкам с книгами... И опустила глаза. Книги были ничем. Для неё - ничем. Она не историк, она не сможет в них разобраться. А вот её учитель истории, наверное, сможет. Мина уже было собралась лезть в карман за телефоном, но всё же что-то заставило её ещё раз приглядеться к карте... и у удерживающим её предметам. Чернильница девушку не заинтересовала, а вот остальное. Сперва она взялась за кусок стеклохрусталя, специально оттягивая момент... Нет, не оттягивая. Сил держаться не было - браслеты манили, притягивали...
   Они были совсем не холодными, какими по идее должны были быть металлические предметы, лежащие в прохладном помещении. Браслеты словно идеально соответствовали температуре тела, и на ощупь были не полированными и не шершавыми - в их вроде бы гладкой поверхности ощущалась какая-то неровность, но притом неровность правильная... Мина вертела браслеты в руках, пытаясь подобрать хоть сколько-нибудь адекватные слова для их описания, и одновременно никак не могла понять - что же ей показалось странным в их внешнем виде?
   Простые цельные браслеты, никаких украшений - ни гравировки, ни литых узоров, ничего необычного с виду. Да, цвет чёрный... Будто она никогда о вороненой стали не слышала.
   Тогда что же?
   Мина в задумчивости вертела браслеты в руках, и ушла от реальности настолько, что даже не услышала, когда снаружи, из зала, послышались звуки чьих-то уверенных, спокойных шагов.
   - Ч.. что здесь происходит? Кто здесь? Что это за комната?
   Раздавшийся за спиной голос прозвучал для Мины подобно трубам Страшного Суда. Резко развернувшись, она последним, неосознанным движением крутанула браслеты... которые неожиданно легко скользнули по её пальцам... и тяжело, мягко и неожиданно естественно легли на запястья.
   Обернувшись, девушка увидела библиотекаршу - почтенного возраста даму в аккуратных очках в металлической оправе и совершенно несолидных джинсах и льняной рубашке в цветочек.
   - Девушка, я к вам обращаюсь! Что это за помещение? Откуда оно взялось?
   Мина запоздало вздрогнула, передёрнула плечами, сделала виноватое выражение лица и пустилась в объяснения:
   - Видите ли, я случайно опёрлась спиной о шкаф, а он внезапно поехал назад. Я упала на пол, а когда поднялась - увидела, что за шкафом скрывалась дверь... И вошла.
   Дама нахмурилась - она явно не верила ни единому слову Мины, и искала в её рассказе что-нибудь - слово, интонацию, за что можно зацепиться и путём логических построений выявить ложь и вывести собеседника на чистую воду. Но, в очередной раз скользнув по столу и книжным полкам за спиной Мины, библиотекарша всё же решила повременить с разъяснениями и заняться новооткрытым тайником.
   - Выходи, - властно махнув рукой, дама подошла к комнатке, и замерла в ожидании, когда её распоряжение исполнят. Мина и не собиралась задерживаться. Задев плечом косяк (а точнее - едва не снеся его), она выскочила из комнатки в основное помещение - и на мгновение ослепла от светящих прямо в глаза лучей солнца.
   Силы небесные и подземные - сколько же времени она в этой каморке провела?
   Проморгавшись, Мина вспомнила о лежащем в кармане мобильнике, и сунула за ним руку... Вот только нащупала она совсем не его. Точнее - не совсем его. Бок о бок с телефоном в кармане лежал тот самый кусок стеклохрусталя.
   Не веря своим глазам, Мина вытащила его и уставилась на мутновато-белый, имеющий лёгкий намёк на прозрачность камень так, словно он только что заговорил с ней человеческим голосом. И когда это она успела его в карман сунуть?..
   И... Когда она успела нацепить браслеты???!!!
   Тяжело застонав, Мина рухнула на первый попавшийся стул. Если эта мымра... библиотекарша достаточно внимательна, то не заметить того, что на столе кроме карты и чернильницы лежало ещё кое-что, она не может. А если не очень внимательна?.. Запихнув камень в карман, девушка попыталась было снять браслеты, когда библиотекарша буквально вылетела из комнаты.
   - Девочка... Никуда не уходи... Сторожи! Я должна позвонить учёным, это... Этим книгам - не меньше сотни лет!
   Взметнув улёгшуюся было пыль, библиотекарша умчалась, оставив Мину в полнейшей растерянности.
   Вопрос первый - как эта дама определила возраст книг? Конечно, библиотекари в книгах должны разбираться, но... Или могла всё же?
   Вопрос второй - как она при такой внимательности не заметила находящуюся на конторке карту?
   Пребывая в некотором замешательстве, Мина поднялась на ноги, и, подойдя к двери, заглянула в каморку.
   Там, на конторке, одиноко стояла чернильница. Рядом с ней по потемневшей деревянной поверхности горсткой праха рассыпалось нечто, бывшее, по-видимому, картой легендарного материка, который называли Спящий Дракон.
  

* * *

  
   Стенли в компании таких же, как и он сам, охранников рудника, продирался сквозь густой подлесок и отчаянно ругался, проклиная слишком резвых гранатомётчиков. Идиоты сбили машины, даже не посмотрев, что за птицы летели мимо... Но это-то ещё ничего, подумаешь, сбили - эка невидаль! Главное, что сбить умудрились прямёхонько над самой гущей, а уцелевшая машина, будь она неладна, свалилась на берег реки, по ту сторону бурелома, будто не могла оказать им уважение и рухнуть поближе... Тащись теперь через эту клятую чащобу, не зная, за каким деревом на что и обо что нарвёшься.
   - Р-рр!
   Короткий, но раскатистый рык заставил Стена подпрыгнуть, а мгновение спустя, после разворота в означенном прыжке и выругаться ещё раз.
   - Зар-раза!
   Боб, шедший за ним следом, радостно заржал.
   - Зверь идёт за тобой!
   Стен только сплюнул с досады и, развернувшись, продолжил движение. Дёрнула же его нелёгкая к гадалке тогда идти! Нагадала ему смерть от руки Зверя, выгнала с квадратными глазами, а ребята теперь смеются... И что этой старой карге тогда померещилось? Мухоморов переела?
   За тоскливыми размышлениями были преодолены последние десятки метров, и группе охранников предстало место падения вертолёта.
   Посадка получилась жёсткой, что уж тут говорить. Вертолёт лежал криво, скособочившись - одна из стоек шасси подломилась. Бока машины были смяты в гармошку, винт отлетел и валялся метрах в трёх от отломившегося от удара хвоста... По земле рассыпались тюки, мешки и ящики, часть из которых была разбита. Товарищи Стена накинулись на них, как коршуны на добычу, а самого парня привлекла другая деталь.
   Дверь вертолёта была открыта - видимо, от удара она вылетела наружу, и теперь висела на одной петле; из мрака салона наружу просачивалась одна-единственная тоненькая струйка дыма.
   Оглянувшись на приятелей - те были поглощены изучением груза - Стен изловчился, ухватился за дверной проём и запрыгнул в салон. Там царили бардак и полумрак. По всему помещению были в беспорядке разбросаны тела, вещи и даже пара кресел - не пустых. Стен опытным глазом сразу определил, что обоих мужчин, находящихся в оторвавшихся креслах, можно хоронить, как ещё двоих, одного - с проломленной головой, и другого... то есть другую. Носатую худосочную девицу. А вот следующее тело парня порадовало. Тоненькая, смуглокожая женщина с пышной копной очень светлых - в белизну волос - явно дышала, и лежала на полу в позе эмбриона, уронив голову на левую руку.
   Стен ещё раз пригляделся, и, подойдя поближе, провёл пальцами по позвоночнику девушки. Навскидку сказать было сложно, но вроде хребет был цел, а значит - транспортировку красотка переживёт. Он отчего-то был совершенно уверен, что девушка красива. Очень красива. Запустив руку ей в волосы, Стен приподнялся и с усилием попробовал поднять хрупкое тело... но рука пошла вверх неожиданно легко и послушно. Недоумевающий охранник опустил глаза...
   И мгновения растянулись в вечность.
   Девушка подняла голову.
   И открыла глаза.
   Стенли вздрогнул - подсознание издало просто невообразимый вопль, требуя бросать её и бежать куда подальше, пока цел, но...
   Охранник не тронулся с места, в растянувшиеся в вечность последние мгновения жизни глядя, как до сих пор спрятанная под животом правая рука девушки в змеином броске метнулась вверх, как блеснули стальные когти надетого на руку бангака - и какие только мелочи не вспоминаются порой - вроде названия этой когтистой перчатки. Как...
   Боли почти не было - был только невероятный жар. Жар, не способный отвлечь Стенли от того, каким восторгом и наслаждением вспыхнули хищные, жёлтые глаза девушки.
   Вот ты какой, Зверь.
   Пришла тьма.
  
   Зельма пришла в себя как от удара. Девушка ощутила себя лежащей на холодном металлическом полу, с рукой с надетым бангаком, подогнутой и спрятанной под животом. А снаружи приближался враг. Зельма не знала, почему ей так подумалось, но сейчас, когда сбитый вертолёт лежал на земле, а снаружи слышались громкие, уверенные голоса, она была уверена - голоса эти принадлежат не случайным таёжным охотникам, разглядывающим невиданное прежде явление. Шаги снаружи, лёгкий, еле слышный лязг - а за ним стук и лязг более громкие, пол содрогнулся и зазвенел, провожая очередной удар вибрацией. Враг был в вертолёте.
   Снова шаги. Остановка. Ещё два шага, громче и ближе. Следующий шаг стал рубежом. Зельма почувствовала легчайшее дуновение ветра за мгновение до того, как грубая, беспощадная рука вцепилась ей в волосы, и дёрнула голову девушки вверх.
   Доли мгновения спустя Зельма в резком броске взметнулась с пола на колени.
   И её время растянулось.
   Простецкая, грубая физиономия человека, не отягощённого избытком интеллекта. Мутные, водянистые глаза.
   Как они расширились, когда чёрные кружки зрачков встретились с её глазами! Каким восхитительным ужасом из них плеснуло!
   Зельма никогда прежде всерьёз не задумывалась об убийствах. Всерьёз - никогда. Но в эту секунду она не колебалась. Правая рука метнулась из-под живота вверх, поймали на полированные поверхности тусклый солнечный зайчик стальные когти. А потом они вонзились...
   ...Плавно и легко, как горячий нож входит в масло...
   Интересно, что он чувствует в этот момент?
   Зельма замерла, не отрывая глаз от расширившихся на всю радужку, а потом сжавшихся в крохотные точки зрачков человека. А по жилам её нёсся неистовый пожар, зарождавшийся в стальных когтях бангака.
   Ярче света... На мгновение перед её внутренним взором полыхнуло бушующее море ослепительно-золотого света, а затем всё накрыл океан трепещущей переливающейся всеми цветами радуги черноты.
   Тьма...
   Длиннее вечности, ярче вспышки сверхновой... Вот как выглядит смерть! Вот как выглядит вечность!
   Человек медленно оседает на пол, легко и невесомо, как первый опавший лист в безветренную ночь на пороге осени. Пустая оболочка того, что некогда вмещало душу...
   Слегка изогнув кисть руки, Зельма заставила тело соскользнуть с лезвий, другой рукой легко вытягивая из кобуры пистолет. Столько-то граммов стали, плюс свинец, порох... Хотя - к чему эти бессмысленные цифры?.. Без разницы. Снаружи осталось трое.
   Три голоса. Три серых пятна на многоцветьи мира сквозь мерцающую призму тьмы.
   Три патрона.
   Спокойным прогулочным шагом Зельма подошла к двери, подняла руку и чуть поводя кистью, сделала три выстрела.

  
   * * *

  
  
   Не поверив своим глазам, Мина вошла в каморку, но при приближении картина не изменилась. Древняя карта рассыпалась прахом, равномерным слоем припудрив то место, где только что лежала, и пару сантиметров окружающего пространства, уничтожив всякие намёки на следы былого присутствия на конторке браслетов и камня.
   Девушка не была археологом, да и с химией дела у неё обстояли хорошо, но не отлично, и придумать рациональную причину для подобной метаморфозы она не смогла. Нерациональная же причина, пришедшая в голову первой, отдавала мистикой, фэнтезийным романом... и напоминала о том, что не всё в её жизни было простым, понятным и обыденным.
   Сделав шаг назад, к закатному свету читального зала, Мина стиснула пальцами виски и зажмурилась.
   Надо успокоиться и подумать. Серьёзно подумать, потом позвонить профессору Райдингу. Сбегать к знакомому с геологического факультета и предъявить ему камень для экспертизы. Браслеты...
   Мина нахмурилась. По какой-то пока не ясной причине всего лишь мысль о том, что придётся кому-то браслеты показывать, позволять разглядывать, касаться, казалась ей не то что бы неприятной и недопустимой - нет, кощунственной и даже святотатственной!
   Словно речь шла о чём-то сакральном, единственно драгоценном, единственном, что имело смысл.
   - Единственное, что имеет смысл.
   Мира шепотом повторила последнюю мысль, пришедшую ей в голову, и удовлетворённо улыбнулась. Нужные слова были найдены. Найден ключ. Только... где тот замок, что он должен отпереть?
   Рука сама собой потянулась к висящему на шее на кожаном шнурке, во впадинке между ключиц медальону, бывшему древним сакральным символом.
   Ещё немного времени. Ещё совсем немного, и нужное имя вспомнится.
   Час? Минута? Неделя?
   Всему своё время в этом мире.
   Интересно, а что будет, когда всё вспомнится? Что-нибудь изменится, или всё, что останется той, что будет носить моё имя, это написание псевдоисторических романов о временах более чем семитысячелетней давности?
   Хищная усмешка в глубине сознания.
   Вот уж на это как раз рассчитывать не стоит.
   Солнце за спиной померкло, скрипнуло окно.
   Выброшенная из своего транса, как рыбина, вышвырнутая на берег девятым валом, Мина вздрогнула, резко обернулась, и зашарила по каморке взглядом в поисках хоть чего-нибудь, что может сойти за оружие. Секунду спустя, подхватив стоящую в углу за дверью бамбуковую палку, почти такую же, как была у неё самой дома, девушка выскочила в зал, готовая встретить любого врага, и даже не задумываясь - откуда этим врагам взяться в центре Зефиила, в государственной библиотеке.
   Врагов в зале действительно не было. В зале не было никого, лишь серо-синие сумерки протягивали из углов свои липкие пальцы. Мина оглянулась к окну. Там больше не было заката. Ещё недавно чистое на закате небо заволокла гряда высоких свинцово-серых облаков, края которых хищными когтями тянулись к замершим внизу домам и деревьям. На город надвигался шквал.
   Коротко выругавшись, Мина бросилась закрывать окно - и вовремя. Стоило ей опустить ручку, как по стеклу ударил первый, ещё довольно слабый, но уже довольно чувствительный порыв ветра. Стекло отозвалось еле слышным, трепетным звоном. Девушка устремила свой взгляд на растущую шквальную тучу и медленно прислонила ладонь к прохладной гладкой поверхности. Следующий порыв ветра отозвался в руке вибрацией.
   - Надвигается буря.
   Мина шепнула эти слова так тихо, что еле расслышала сама - и едва узнала свой голос. Он утратил прежнюю мягкость и чистоту, в нём появилась незнакомая прежде твёрдость и нотки хрусткого стекла, проявлявшиеся прежде лишь во мгновения гнева, теперь звучали явственно и сейчас, и, по-видимому, будут звучать отныне всегда.
   Свет продолжал угасать, сумерки, пришедшие с облаками, переходили в синюю мглу. В громаде надвигающегося облачного фронта сверкнула первая явная молния, несколько секунд спустя глухо зарокотал гром.
   В ответ в коридоре зацокали каблуки.
   - Девочка... А, ты закрыла окно! Хорошо, теперь главное - чтобы после грозы дождь не зарядил надолго, иначе нам придётся либо тащиться под дождём, либо ночевать здесь.
   Библиотекарша подошла к Мине и стала рядом с ней у окна, вглядываясь в надвигающееся светопреставление.
   - Не зарядит, - отрицательно качнув головой, промолвила Мина, скосив на нежданную собеседницу глаз. - На город идёт не гроза, а шквал. Когда он пройдёт, небо очистится. Но это будет именно "когда"... А пока оно не наступило, нам будет весело. Все окна хорошо закрыты?
   - Да, разумеется. У нас всё-таки библиотека, в большинстве залов температуру поддерживают кондиционеры, и окна вообще открывать можно только в крайних случаях. Эта комната была одним из немногих исключений... Теперь не будет...
   Речь прервал бешеный порыв ветра, яростно налетевший на прозрачную преграду стекла. Окно отозвалось звоном, библиотекарша вздрогнула, а Мина только ещё более жадно вгляделась в происходящее на улице.
   Дневной свет окончательно угас, уступив место раньше срока наступившей беззвёздной ночи. Всё ярче сверкали молнии, всё громче и победоноснее звучали раскаты грома. Деревья в окружающем библиотеке парке гнулись под напором ветра, в моменты вспышек молний было видно, отчаянно хлещут по ветру ветки, словно пытаясь удержать уносимые им листья. А потом наконец-то хлынул дождь.
   Долгожданный, он пришёл внезапно, обрушившись на Зефиил как цунами на мирно спящий приморский городок. Только он принёс не разрушение, а облегчение и спасение от несущейся в воздухе пыли, поднятой вверх бурей. Он накрыл город почти мгновенно, гудящей, звенящей и поющей пеленой отгородив мир реальный, и на недолгие минуты сделав столичных обитателей заложниками чуждой и непонятной обывателям изнанки мира.
   Мина наблюдала за буйством стихии широко открыв глаза и прижав к стеклу ладони. Ей отчаянно хотелось быть к шквалу как можно ближе, не только видеть и слышать его, но и ощущать, осязать... Стекло вздрагивало, и дрожь эта передавалась ладоням девушки.
   Но этого Мине казалось невероятно, непростительно мало. Ей хотелось распахнуть окно, вскочить на подоконник, всем телом принять и ярость ветра, и певучий гул дождя, и бешеный дуэт грома и молний... Стать частью стихии.
   Созерцание её было нагло и бесцеремонно прервано библиотекаршей, схватившей девушку за плечо и принявшейся нещадно её теребить. Раздражённо шипя сквозь зубы и сдерживая просящиеся на зык непарламентские выражения, Мина обернулась у надоедливой женщине и только тогда услышала, что та пытается ей сказать.
   - Отойдём от окна - разве не чувствуешь, какой сквозняк? Видимо, где-то всё же есть открытая форточка. Не появилась бы шаровая молния... Да и твою каморку не помешало бы закрыть, после дождя всегда сильная влажность, она может повредить старинным книгам...
   Говоря это, библиотекарша целеустремлённо отходила от окна, волоча за собой Мину. Девушка пару раз дёрнулась, вырываясь, и уже открыла рот, чтобы выразить протест против такого бесцеремонного обращения со своей персоной, когда...
   Ветер взвыл с утроенной силой, стекло в окне зазвенело, как гонг, а за окном одна за другой сверкнули несколько молний, залившие весь зал мертвенным белёсым светом, и в то же мгновение здание накрыл оглушительный раскат грома. А когда звук утих, свет не исчез. Он остался - в виде неяркого по сравнением с только что окончившимся световым шоу, злого комочка, еле слышно потрескивающего злого шарика, плавно опускающегося вниз.
   - Шаровая мол... - полувскрикнула-полувсхлипнула библиотекарша и осеклась на полуслове. Её ли неосторожная фраза, сквозняк ли, или же всё вместе - или вообще случилось что-то, не имеющее никакого отношения к вышеперечисленному - но шаровая молния на пару секунд неподвижно замерла, а затем стремительно метнулась к замершим в нескольких шагах от неё женщинам.
   Мина резко вдохнула - и все её мысли умерли. В голове не осталось ничего, кроме пустоты; впрочем, её не осталось тоже. Вместо неё было... была...
   Мина резко дёрнула правым плечом, сбрасывая с себя ослабевшую руку библиотекарши, и сильным пинком ноги отбросила женщину в сторону, одновременно разворачиваясь, и перехватила так и не выпущенную бамбуковую палку так, словно держала меч.
   И в последнюю, стремительно истекающую секунду ударила палкой по молнии.
  
   Взрыв?..
   Прожжённая палка?..
   Исчезновение молнии?..
   Неосуществившиеся вероятности.
  
   Шаровая молния наткнулась на своём пути не на засохший стебель экзотического растения. Её встретило светлое, исполненное внутреннего сияние лезвие меча - и рассекло её надвое. Разрезанная молния вспыхнула, и рассеялась облаком ярких искорок, осыпавших девушку и почти сразу же угасших.
   Почти.
  
   Скромная библиотекарша, реалистка до мозга костей, до конца жизни не забыла эту картину, врезавшуюся ей в память за мгновение до того, как она сама лишилась сознания: девушка со светлым мечём в руках, и танцующие вокруг неё искры, вливающиеся в висящий у неё на шее амулет.
  
   Некоторое время Мина стояла, не шевелясь, не отрывая взгляда от возникшего из найденной в каморки бамбуковой палки меча. Медленно, очень медленно девушка пошевелилась, изменила позу. Взяв меч одной рукой, второй она прикоснулась к гладкому, прохладному лезвию. Поднесла его поближе к глазам...
   За окном вспыхнула молния, и в её свете Мина поймала на лезвие отражение своего взгляда. И прочла таящееся в его глубине имя.
   Мысли и чувства не изменились - не может изменяться то, что уже исчезло. Следом рассыпалось искрами-осколками видение своих-чужих глаз на лезвии клинка. Разбился, на кусочки рассыпался пылью образ библиотеки, рассеялась прахом лежащая у стены женщина... Под глухим слоем тишины сгинули прозвучавших вслед за последней вспышкой молнии уже несильный раскат грома и утихающий свист ветра. Последними растворились в накатывающей волне неведомого воспоминании той, что звалась Миной Айнвас. И не осталось ничего.
   Как известно, свято место пусто не бывает.
   Первыми пришли воспоминания. Стремительный калейдоскоп образов - виды, лица, поступки, смерти и жизни... Память Мины вливалась в этот океан ярким, звонким ручейком, распадалась на тонкие ленточки, вплетаясь в основную канву как нитки бус в косы красавицы.
   Потом вернулись ощущения. За окнами комнаты с выбитым окном умирал шквал. Ветер стихал, на подоконник падали последние редкие капли дождя. Светало - грозовые облака уходили, оставляя на западе всё расширяющуюся полоску чистого неба.
   И наконец, последними, вернулись мысли.
   - Свершилось.
   Девушка произнесла это одними губами, словно ещё не до конца веря, что всё произошло. Что нить событий и судеб не прервалась, что спираль на мгновение замкнулась в круг, который вновь развернулся в спираль... Словно ничего и не было только что. Но - было. И спираль всё же побывала кругом, и предписанные до этого мгновения линии больше не являются аксиомой.
   Девушка позволила себе эту минуту слабости и отстранённых размышлений. Одну минуту. Как мало и как много...
  
   Библиотекарша очнулась от того, что её осторожно хлопали по щекам.
   - Эй, очнитесь! Эй, вы же живы, и ничего вроде не сломали, приходите же в себя!
   Женщина открыла глаза, и вроде знакомый... Хотя и крайне незнакомый голос радостно озвучил своё счастье по поводу её возвращения в мир живых, сильные руки усадили её спиной к стене и всучили бутылку воды. Несколько глотков окончательно привели библиотекаршу в себя. Тряхнув пару раз гудящей головой и потирая ноющий бок, женщина вернула девушке, имени которой так и не удосужилась узнать, её собственность и придерживаясь за стену, поднялась на ноги.
   - Шаровая молния... Здесь была шаровая молния!
   Девушка счастливо улыбнулась и кивнула:
   - Была! Но я её бамбуковой палкой обратно в окно спровадила! Вот - на ней ожог остался...
   Библиотекарша посмотрела на предъявленную вещь - на желтовато-коричневой поверхности чернело уродливое пятно.
   - Теперь она уже вряд ли на что сгодится...Можно только выкинуть.
   - Вот ещё, - фыркнула девушка, - эта палка, к вашему сведению, наши жизни возможно спасла, а вы - выкинуть! Вот ведь неблагодарность... А если уж она вам не нужна, то я её себе заберу. Сестру буду пугать... - хихикнув, добавила она, и от этих слов библиотекарше отчего-то стало не по себе. И отчаянно захотелось - чтобы эта девушка, не называя своего имени, поскорее исчезла из библиотеки, и из её жизни вообще.
   В коридоре раздались торопливые шаги, и вскоре в зал вбежал директор библиотеки собственной персоной.
   - Во имя Создателя, что здесь у вас произошло... - Пожилой сухощавый мужчина сделал несколько шагов, и тут его взгляд натолкнулся на сдвинутый шкаф и открытую дверь.
   - О, боги и демоны всех времён и народов... Это на самом деле...
   И скрылся в каморке.
   Библиотекарша проводила его взглядом, а когда повернулась к девушке, то не увидела её. Не было и стоящей на соседнем столе бежевой сумки. Закрыв глаза, женщина с облегчением вздохнула, и присоединилась к директору.
  
   Стояла удивительное время. Сумерки сгущались, но темнее не становилось - ведь тучи уходили. Девушка с редким теперь цветом волос - сине-фиолетовым - шла по улице, разглядывая своё отражение во всех встречных лужах. По крайней мере, так казалось со стороны.
   Вот значит, как всё обернулось.
   Неожиданно. Впрочем, это лучше, чем могло быть. Лучше, чем выжженная войной пустошь. Город, живой город, пусть и с отравленным воздухом и астралом. Живой мир.
   Пока есть жизнь - есть и надежда.
   Впрочем, надежда остаётся и потом.
   А если есть надежда - то завтра будет всегда.
  
  
  
  

* * *

  
  
   Опустив руку с пистолетом, Зельма пару минут стояла, прислушиваясь к своим ощущениям. До сегодняшнего дня она никого не убивала. Никогда. А сейчас - сразу четверо. И дело не в количестве, и не в самом факте убийства. Жить захочешь - убьёшь. Дело даже не в том, что сейчас она спокойна.
   Зельма привыкла всегда быть с собой честной до конца. И сегодня она впервые за долгое время очень хотела соврать самой себе. Соврать, забыть, не думать... забыть наслаждение, которое она испытала, убивая. Забыть огонь в жилах, забыть радугу тьмы перед внутренним взором.
   Забыть. Не думать. Жить.
   Скривив губы в чём-то, отдалённо напоминающем ироничную усмешку, Зельма заткнула пистолет за пояс и спрыгнула на землю. Кровь первого убитого уже начала подсыхать и сворачиваться на лезвиях бангака, и её следовало поскорее отчистить.
   И только выпрямившись, девушка наконец заметила то, чего не заметить по идее было нельзя.
   Боли не было.
   Недоверчиво помотав головой, Зельма замерла и прислушалась к своим ощущениям.
   Ничего. У неё ничего не болело, и чувствовала себя девушка так, словно никогда в жизни у неё не было плохого самочувствия. А ведь она совсем недавно рухнула вместе с вертолётом с изрядной высоты! Вертолёт всмятку! Все попутчики мертвы!
   Мертвы?
   Скинув бангак с руки, Зельма буквально влетела в открытый люк и бросилась к товарищам. Через тела которых бестрепетно переступала, когда шла убивать.
   Шону и Эдварду достались плохие кресла - крепления не выдержали, и ребят изрядно помотало по полу. Их тела были ещё тёплыми, когда Зельма пыталась нащупать пульс на сонных артериях. Катрина, казалось, спала с открытыми глазами - только единственная струйка засохшей крови стекала из левого уха. Висок Дика был проломлен чем-то - наверное, одним из раскиданных теперь по полу инструментов. Пилоты лежали лицами на приборной панели... Зельма осознала, что и они мертвы раньше, чем дотронулась.
   - Одна.
   Она не знала, зачем произнесла это вслух. Захотелось услышать хоть чей-то голос? Чушь. Она слышала голоса - только что. И заставила их хозяев умолкнуть навеки. Тогда зачем? Просто... обозначить ситуацию? Возможно.
   Да нет, не возможно - так и есть. Остаткам цивилизованного, городского сознания Зельмы Тиллар ещё были нужны подтверждение очевидного. Росткам нового, дикого и чуждого, что проявилось недавно, подобные реверансы не требовались. Девушка привыкла контролировать себя, и самоанализ не был для неё просто абстрактным понятием. И сейчас Зельма со смесью удивления, страха и... удовлетворения осознала, что думает вовсе не о погибших товарищах.
   Она колебалась не больше секунды.
   После короткого обыска кабины девушка стала обладательницей комплекта крупномасштабных карт, и твёрдой уверенности в том, что радиопередатчик ей работать не заставить. Аккуратно сложив карты в папку, Зельма со вздохом вышла в общий салон. Остановившись, она попыталась ещё раз проследить пути своих мыслей, следуя которым к ней пришёл план нынешних действий - но спустя минуту-другую оставила это занятие. Для нынешней ситуации самоанализ являлся лишь пустой тратой времени, времени, необходимого для выживания.
   Зельма не знала, откуда пришли люди с оружием, и сколько времени потребуется пославшим их для того, чтобы послать за убитыми ею ещё кого-то. До этого момента ей следовало уйти отсюда, и подальше. А значит - времени на похороны нет. Имелся и ещё один довод в пользу решения оставить погибших в вертолёте - дикие звери. Им ничего не стоит разрыть могилы, и растаскать останки по всему окрестному лесу. А если закрыть дверь - то тела, скорее всего, останутся нетронутыми.
   Успокаивая совесть подобным образом, Зельма вытащила из-под кресла свой рюкзак и с ним выпрыгнула наружу. Развязав шнуровку, девушка принялась решительно перерывать его содержимое, без всякой жалости выкидывая всё, что не являлось жизненно необходимым. Цифровая камера, часть одежды, книга, тетради для записей - всё было сложено в вертолёт горкой у входа. Спальный мешок пришлось брать с собой - как бы много места он не занимал, без него пережить ночь в лесу без серьёзных последствий для здоровья Зельма считала маловероятным. Своё везение она использовала минимум на неделю вперёд.
   Кровь на бангаке всё же успела застыть, и чтобы оттереть её, пришлось спуститься к реке. Поглядывая на часы, Зельма приводила оружие в порядок, и гнала прочь мысли о том, чтобы попробовать воспользоваться крохотной надувной лодкой, которую экспедиция взяла с собой в последний момент. На реке спрятаться негде, она там будет как на ладони, а в лесу всегда можно нырнуть в ближайшие кусты... В гости к местному обитателю - добавила ехидная часть сознания. Идти пешком, рискуя напороться на приятелей убитых парней или медведя, не хотелось.
   Тихонько выругавшись себе под нос, Зельма вытерла лезвия носовым платком и поднялась на ноги, отряхнув песок с колен. В конце концов, лодка могла быть среди груза взорвавшегося вертолёта...
   Не была. Пнув подвернувшуюся под ноги шишку, Зельма отправилась за картой. Места будущей практики она знала плохо, но сейчас её запросы были скромными - всего лишь убедиться, что река течёт в глубь Азамана, а не в сторону границы. А дальше - добраться до рыболовецкого посёлка, и дальше к цивилизации. Разглядывая карту и пытаясь хотя бы приблизительно определить место падения, Зельма прекрасно отдавала себе отчет в том, что на деле всё окажется гораздо сложнее, чем в самом пессимистичном варианте, но иначе можно просто ложиться и ждать смерти.
   - Ложиться и ждать смерти...
   Зельма опустила карту и затаила дыхание.
   Где она слышала эти слова? Или не совсем эти?..
   Да где угодно. Книг и фильмов, где есть эта фраза, полным-полно. Нет, не время сейчас для потусторонних рассуждений.
   Решив так, девушка сложила карту, и, ухватив тюк с лодкой, потащила его к реке.
  
   Прошёл час. С глубоким вздохом облегчения Зельма перевалилась через круглый борт и подтянула за собой ноги, чтобы не замочить их. Под дополнительным весом девушки лодка просела и слегка коснулась дном песчаного дна реки. Зельма со всей возможной скоростью извернулась и подняла весло, но это уже не потребовалось. Для того, чтобы отойти от берега, лодке хватило и первого, основного толчка.
   Теперь можно было усесться поудобнее... Зельма перехватила весло так, как учили её инструкторы по рафтингу, и в очередной раз поразилась отсутствию каких-либо неприятных ощущений и травм. А она сегодня сначала попала в авиакатастрофу, потом занималась переноской тяжестей, накачивала воздух в лодку, потом играла в следопытов, имитируя на поляне следы своего ухода в лес... И при этом - чувствует себя просто идеально. Стиснув зубы, девушка вышвырнула из головы все мысли, не касающиеся гребли и скрытного перемещения вдоль заросшего лесом берега реки. Думать об этих странностях сейчас было нельзя.
   Не думать же...
   Над головой чередовались серая хмарь пасмурных небес и зелень листвы подступивших к берегу реки деревьев. А в глубине сознания, за стеной воли, за мыслями о том, когда сменить сторону гребли - скользили, трепетали, становились всё ярче - образы, столь же чарующие, сколько и чуждые.
   Зельма не гнала их - грести не-мысли и не-воспоминания не мешали, но и не пыталась вызвать их специально, какой-то глубинной, затаённой все эти годы частью сознания понимая - всё, чему должно случиться - случится. Думала ли девушка о том, чем для неё это может закончиться - она и сама не смога бы сказать. Просто поднималось из воды, роняя вниз, в реку капли, весло, и, задержавшись на мгновение, снова опускалось, рассекая водную гладь.
   Струились капли секунд, сливаясь в ручейки минут, они же стекались в потоки часов. Когда начали сгущаться сумерки, Зельма приблизила лодку к высокому берегу, выглядывая среди обступивших реку деревьев подходящую прогалину, где можно было бы заночевать. Подходящая поляна отыскалась довольно быстро, и девушка с удовлетворением привязала лодку к нависавшей водой плакучей иве.
   По корням дерева Зельма легко выбралась на берег, и вытащила свои небогатые пожитки, расстелила спальный мешок, села на него. Хотелось разжечь костёр, но отдающая паранойей осторожность не позволила девушке осуществить своё желание - убийцу четырёх человек ещё могил искать, да и перспектива устроить пожар тоже не была слишком привлекательной...
   С каким-то отстранённым удивлением Зельма отметила, что за этими неспешными мыслями она просидела до темноты, хотя здесь, в высоких широтах, темнеет долго. Нашарив флягу с водой, девушка осознала, что совсем не хочет пить - равно как и есть. Ещё одна странность... Не чувствовалась усталость, не хотелось спать. Зельма на всякий случай ущипнула себя, словно всё произошедшее с ней могло быть сном - и ещё более отстранённо приняла то, что почти не почувствовала боли. Точнее, почувствовала - но эхо, воспоминание, тень призрака и призрак тени ощущения.
   - Я... не сплю... - губы шевельнулись впервые за долгие часы, но слова, сорвавшиеся с них, были услышаны разве что ветром - так тихи они были.
   Зельма легла на спину, не закрывая глаз. Взгляд её встретил чистые небеса, бархатно-синие, расшитые бриллиантами звёзд. Хорошо, что она не стала разжигать костра - огонь хорош, когда нужно спокойно уснуть, не страшась того, что может прийти из ночной тьмы, но для тех, кто этой тьмой дышит - это не лучшее соседство.
   А звёзды всё ярче, всё гуще и нежнее окружающая их ночь. Шелест листьев, шепот реки, шорохи трав, чьи-то шаги, птичий клич, неясный вскрик, волчий вой...
   - Я не сплю...
   Весь этот день, смерть друзей, кровь врагов...
   - Я пробуждаюсь.
   Звёзды Зельмы рухнули вниз.
   Или это она взлетела?
   Звёзды осыпаются с небес...
   Или это слёзы?
   Какие мягкие крылья у ночи... В полдень гусеница умерла, став куколкой. В полночь куколке пришла пора лопнуть, выпустив на волю мотылька...
   Исчезают мысли... Чувства умерли раньше.
   Что осталось от тебя - лишь память... Эти строки тоже исчезают.
   Рассыпаются мельчайшими осколками воспоминания, мерцающей пылью исчезают в бездне мечты, тревоги и сомнения.
   Умирает мир. Сереет ночь - грядёт рассвет. Золотой рассвет для чёрного солнца.
   Память. Мерцающий всеми оттенками мироздания океан Тьмы принимает в себя осколки и мерцающую пыль, растворяя и поглощая их, соединяя в единое целое с собою и даруя Вечность в себе...
  
   Звёзды слегка потускнели - на небо взошла ночная его хозяйка луна. И в эту ночь волчьи песни звучали особенно громко, особенно торжествующе, хотя до полнолуния оставалось ещё несколько дней. Волки пели и танцевали, и случись на полянке на берегу реки посторонний свидетель, он был бы поражён тем, что открылось его взору.
   Вместе с волками танцевала женщина. Смуглая кожа становилась в темноте ещё темнее, а светлые волосы в лунном свете отливали чистым серебром... Женщина танцевала с волками под одну мелодию - мелодию Жизни и Вечности. Они встретили и приветствовали свою Госпожу - и она не могла отказать им в танце.
   Всего лишь танец, один только ночной танец. Быть этой ночью и этой стаей, не думать о прошедших столетиях, об изменившемся мире, отравленном астрале. Эта ночь пройдёт, и с рассветом наступит утро. С рассветом она сядет в лодку и поспешит вниз по реке...
   Женщина на миг замерла, подняв руку, и на её тонкое запястье села сова. Желтые, горящие во тьме глаза встретились... Лесная хищница летала далеко, и видела многое... В том числе и лагерь двуногих.
   Короткое движение - и мягкие крылья вновь обняли воздух, унося птицу в ночь. Женщина улыбнулась - и улыбка её была улыбкой Смерти. Она всегда платила по счетам - заплатит и сейчас. А потом пойдёт дальше - у неё много дел.
   Круг замкнулся, и змей ухватил себя за хвост. А миг спустя он сбросит старую кожу, и отжившая свой век чешуя сползёт с его тела как перчатка, и время вновь тронется вперёд - неся на своём теле два шрама прошлого, только что ставшего настоящим.
   Новое - это хорошо забытое старое.
   Старое - это новое за миг до того, как оно вспомнилось.
   За миг до...
   Этот миг пришёл.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"