Аннотация: Большая ложь о крымских татарах как информационное сопровождение репрессий против народа
Айдын Шемьи-заде
Большая ложь о крымских татарах как информационное сопровождение репрессий против народа
1. Реванш антитатарских сил в Крыму в годы немецкой оккупации
(1941 - 1944 г.г.)
Не будем называть намеренной фальсификацией все те ошибочные утверждения, касающиеся крымских татар, появляющиеся в некоторых публикациях. Подобные искаженные трактовки реальных событий являются порой результатом их недостаточной изученности авторами. Иногда в целом добросовестные авторы недостаток своих знаний заполняют эмоционального происхождения фантазиями, и, начав во здравие, скатываются за упокой. Причиной этому, возможно, является тяжелое наследие пропагандистского импринтинга прошлых десятилетий. Порой человеку даже в зрелом возрасте трудно избавиться от детских страшилок. К тому же болезненно переживаемый факт возвращения крымских татар на родину теми, кто заселил дома и усадьбы изгнанного в 1944-м году народа, стал в известной степени элементом ментальности части русского населения сегодняшнего Крыма.
Я не буду рассматривать все еще часто встречающиеся злобные клеветнические публикации - они недостойны хоть какого-нибудь разбора.
Чтобы иллюстрировать сказанное для начала я выбрал вполне лояльную на общекрымском фоне статью Т. Лопухиной и С. Градировского "Особенности социокультурного преобразования Тавриды и социокультурной переработки крымскотатарского этноса".
Я не собираюсь здесь проводить обширный анализ этой статьи, не собираюсь обозначить все ее ошибки и натяжки, которые так свойственны некоторым русскоязычным авторам, представляющим крымских татар в искаженном свете. Остановлюсь только лишь на разделе "Период 2-й мировой войны: сотрудничество, надежды, депортация".
Здесь авторы начинают со следующей странной фразы: "столь разрушительные в отношении русских территорий (в Крыму это Керчь и Севастополь - русские города-герои) действия как 2-я мировая война почти не коснулись "коренного" населения".
Конечно, такое утверждение не сопоставимо с широко известными фактами. Если речь идет именно "о территориях", то известно, что за связь с партизанами фашисты сожгли на полуострове 127 деревень, из них 105 - крымскотатарских. Кстати, что за русские территории в Крыму? - оказывается это Севастополь и Керчь... (обратите внимание - слово "коренное" взято в кавычки).
А тысячи погибших на фронтах борьбы с нацистами крымских татар, а расстрелянные в гестапо подпольщики из татар, а погибшие партизаны?..
Авторы названной статьи некритично подхватывают появившиеся в печати эмоциональные утверждения, что, якобы, во время оккупации у крымских татар появились надежды "осуществить хотя бы часть своей давней, выработанной еще Первым Курултаем 1917 года программы культурного, религиозного, национально-государственного возрождения, освобождения от установленного с момента российской аннексии Крыма в 1783 году колониального режима, превратившегося с исходом гражданской войны в ненавистный тоталитарный советский режим".
Здесь демонстрируется незнание истории, непонимание событий прошлого!
Прежде всего, неверно писать о том, что колониальный режим превратился "с исходом гражданской войны в ненавистный тоталитарный советский режим".
На самом деле ненавистный и в высшей степени наглый и циничный колониальный строй после революционного 1917-го года и нескольких лет гражданской войны сменился с 1921-го года благоприятной для коренного населения политико-культурной ситуацией!
О катастрофическом положении крымскотатарской культуры в дореволюционные годы можно судить уже по заголовкам глав из книги Арслана Найман-мурза Олешкевича-Кричинского "К истории борьбы с просвещением и культурой крымских татар" (Баку, 1920 г.):
препятствия к открытию новых и расширению старых школ;
гонения на татарских учителей;
противодействие земским татарским школам;
борьба с татарскими просветительными школами;
гонения на печатное слово;
уничтожение памятников старины.
Имперская администрация изымала в семьях старую литературу, вела борьбу с различными библиотечными обществами и с открытием книжных магазинов.
К этому надо добавить продолжающуюся практику отъема земель!
Национальная элита боролась против колониально-имперских порядков, и только с установлением советской власти и образования Крымской АССР крымские татары получили много больше, чем того требовала революционная интеллигенция до революции 1917-го года!
Привожу краткое напоминание об этапах установления советской власти в Крыму:
11-го ноября 1920-го года после бегства врангелевцев большевики окончательно утвердились на полуострове.
14-го ноября формируется новый Крымский революционный комитет, который берет на себя всю власть в Крыму "до избрания рабочими и крестьянами Крыма Советов". В Крымский революционный комитет входили председатель Бела Кун, зам. председателя Гавен, члены Меметов, Идрисов, Лидэ, Давыдов, - то есть из четырех членов двое были крымскими татарами.
В марте 1921-го года была созвана Всекрымская беспартийная татарская конференция, где был поставлен вопрос об отношении к власти. Конференция была представлена в основном сторонниками Курултая и Милли Фирка. Перед открытием конференции были исполнены "Интернационал" и национальный гимн "Ант эткенмен"!
8-го октября 1921-го года ВЦИК утвердил положение "О Крымской Советской Социалистической Республике". Через 10 дней появилось постановление об образовании Крымской АССР.
Государственными языками объявлялись русский и татарский, надписи на них имелись на гербе и флаге автономии.
Вопрос о возвращении в Крым татар, вынужденных при царизме эмигрировать в Турцию и на Балканы, был поставлен на государственном уровне еще ранее в том же 1921-м году на 1-ом Всекрымском учредительном съезде советов.
10-го февраля 1922-го года было принято по согласованию с Москвой постановление Центрального Исполнительного Комитета и Совета народных комиссаров Крыма "О татаризации государственных аппаратов и о применении татарского языка в учреждениях республики". В этих целях была образована при КрымЦИКе постоянная комиссия по татаризации советских аппаратов и применению татарского языка в государственном быту в составе Гавена, Фирдевса, Меметова, Чобан-Заде и наркомвнудела.
482 национальных школ было открыто за период с 1-го ноября 1920-го года по 1-ое ноября 1921-го года (ЦГААРК, ф. П- 1, оп. 1, д. 65, л. 82)
Республика 1921-го года была истинно крымскотатарской!
И надо помнить, что её создание не было подарком сонно ожидающему благ свыше народу, - это стало итогом долгой национальной борьбы, кульминация которой пришлась на 1917-ый год! И именно в результате бескомпромиссной борьбы национальных революционеров за права и достоинство своего народа советская власть предоставила крымским татарам значительные возможности для нормального развития.
Создание Мусульманского Ревкома, который организовал созыв Первого Всекрымского мусульманского съезда, организация Крымского Мусульманского Исполнительного Комитета (Мусисполкома), созыв Курултая и учреждение Парламента и Директории продемонстрировали политическую зрелость крымских татар, их способность к мобилизации сил. Не ослабевающие усилия по сохранению структур национального самоуправления в тяжелое время германской оккупации в 1918-м году, в последующие годы, когда крымскотатарские революционеры без разногласий в своей среде сопротивлялись возрождению имперских порядков русскими генералами - все эти перипетии национальной борьбы закалили не только руководителей национального движения, но и сплотили поддерживающие их народные массы. И окончательно установившаяся в Крыму власть большевиков не могла не считаться с этими обстоятельствами.
Политическое и культурное развитие крымских татар, начиная с 1921-го года, превзошло тот уровень, о котором до революции мечтали национальные революционеры старшего поколения.
Далее авторы упомянутой статьи продолжают демонстрировать полное незнание исторических реалий. Они пишут, что крымские татары надеялись в условиях немецкой оккупации получить возможность хотя бы частичного самоуправления, чего они были "совершенно лишены в Советском Крыму".
Это в предвоенном Крыму у татар не было самоуправления?!
Первым председателем КрымЦИКа был избран латыш Ю.П.Гавен (Дауман), активный участник Гражданской войны на полуострове, председателем Совета народных комиссаров стал казанский татарин С.Г.Саид-Галиев, работавший до этого председателем Совнаркома Татарской АССР. В правительство Крымской АССР (Совет народных комиссаров) вошли три крымских татарина: Х. Чапчакчи - Наркомздрав, И. Мухиддинов - Наркомпрос, Р. Ногаев - Наркомюст.
Из 50 членов КрымЦИКа 18 были татарами. Среди них - лидеры Милли Фирка Бекир Чобан-заде, Амет Озенбашлы, Халил Чапчакчи, а также У.Боданинский - директор Бахчисарайского дворца-музея. (Сеит-Джелиль Хаттат был избран кандидатом в члены КрымЦИК).
Уже в 1930-м году из семи национальных районов пять было татарских - во всех структурах управленцами были крымские татары, делопроизводство велось на крымскотатарском языке. То же самое в почти двухстах сельсоветов Крыма.
Председателем Крымского Совнаркома, как и председателем Президиума Верховного Совета Крымской АССР, как правило, был крымский татарин.
Из одиннадцати депутатов Совета национальностей от Крыма в Верховном Совете СССР шестеро были татарами.
Отмечавшаяся всеми политиками высокая советизированность крымских татар была оправданным фактом.
Политическая элита народа воспринимали возникшие с 1924-го года после смерти В. И. Ленина изменения в национальной политике как свойственные этапу становления факторы. Репрессии конца 20-х годов поколебали оптимистический настрой политической элиты, но не были осознанны населением. Развивалась национальная культура, средства массовой информации на родном языке имели доступ к любому желающему, литература была на подъеме, система образования достигла уровня, о котором при царском режиме не могли мечтать. Представители коренного народа занимали руководящие посты во властных органах всех уровней. Начавшееся раскулачивание коснулось уже непосредственно сельского населения. Однако на руководящие должности всех уровней продолжали выдвигать активистов из числа крымских татар, в городах и селах появились специалисты-татары, получившие образование в институтах и техникумах не только Крыма, но и больших городов Союза. Репрессии 37-го года сопровождались ложной информацией на страницах умножившихся газет, по покрывшей весь полуостров радиосети, так что в массах крымскотатарского населения, помнящего об унижениях и о бесправии в досоветское время, надежда на улучшение жизни не затухала.
Перед войной 1941-го года в Крыму был педагогический институт, два педагогических училища, институт литературы и языка, сотни книжных магазинов, в которых можно было купить книги на крымскотатарском языке. На крымскотатарском языке велось обучение на отделениях Медицинского института, Сельскохозяйственного института и во многих техникумах и училищах республики.
До 1917-го года, как пишет Арслан Найман-мурза, "русская администрация вела борьбу с различными библиотечными обществами и с открытием книжных магазинов. Ходатайство группы татарских общественных деятелей об учреждении в Бахчисарае библиотечного общества поставило на ноги все губернское начальство".
Теперь же только в селах было 800 библиотек, в 263-х колхозах работали клубы, ставшие просветительскими центрами.
Появилось множество самодеятельных концертных и театральных коллективов, а в Симферополе, Бахчисарае и Евпатории работали профессиональные крымскотатарские театры. В Симферополе крымскотатарский театр находился в одном здании с русской труппой.
При немецкой оккупации крымскотатарская труппа была изгнана из здания на Пушкинской улице.
Государственными языками Крымской АССР являлись русский и татарский. Татарскую молодежь из сёл посылали на учебу в рабфаки и вузы. Сотни крымских татар, как уже упоминалось, направлялись для получения высшего и среднего специального образования в Москву и другие города Союза.
В 1941 году на полуострове на крымскотатарском языке издавалось 10 республиканских газет и 2 журнала. Кроме того издавались районные газеты (замечу, что сейчас при крымскотатарском населении численно более высоком, чем в 1941-м году, на национальном языке в Крыму издаются только 2 газеты).
Это к вопросу о том, что, якобы, крымские татары возлюбили немецких оккупантов, надеясь уж теперь-то "осуществить хотя бы часть" программы культурного возрождения.
Как можно утверждать, что немецкие оккупанты, насадившие по Крыму русских глав городских управ, русских старост и русскую полицию, предоставили татарам какое-то самоуправление?!
Есть все основания утверждать, что политическое и экономическое притеснение крымских татар, гонения на крымскотатарскую культуру, ставшие основой политики царизма, возобновлены были в годы немецкой оккупации Крыма в 1941-44 годах и, похоже, продолжались во второй половине XX века людьми идентичной идеологической ориентации.
Какая социально-демографическая ситуация сложилась в оккупированном в 1941-м году Крыму?
Наибольшую склонность и коллаборационизму на оккупированных территориях проявляют, как правило, социальные и функциональные группы, близкие к верхам общества.
Перед революционными событиями 1917-го года русское население Крыма всё больше концентрируется в городах. Этот контингент преимущественно состоял из военнослужащих, чиновников, дворян - им революция несла только неприятности. К тому же известно, что после гражданской войны процентный состав русских в Крыму значительно возрос за счет беженцев из числа высших классов империи. (Я.Е.Володарский, О. И. Елисеева, В. М. Кабузан. "Население Крыма в конце XVIII - конце XX веков". Москва, 2003. Ин-т российской истории РАН).
В сорок первом году в социальном отношении большинство русского населения Крыма в городах было из губернского чиновничества и застрявших на полуострове беженцев из привилегированных слоев, наводнивших белогвардейский Крым при Деникине и Врангеле. Они приспособились к советской власти, но продолжали ненавидеть её, они ненавидели и русских выходцев из рабочих и крестьян и, конечно же, всех крымских татар!
Именно те самые чиновники и помещики и их отпрыски томились в ожидании германской армии, надеясь после ухода советской власти вернуть свои привилегии, вернуть верховенство над коренным населением Крыма.
Очевиден ответ на вопрос, кто встретил изгнавших советскую власть немцев с радостными надеждами, крымские ли татары, которые помнили усилившиеся при захвате Крыма немцами в 1918 году репрессии, или многочисленные в Крыму представители привилегированных слоев рухнувшей империи, на которых и в 1918-м году опиралась германская власть.
И в 18-м году, и в 41-м немецкие оккупанты находили общий язык с русской общественностью Крыма в её противостоянии с татарами.
Если в 1918-м году германская оккупационная администрация установила контакт с губернским чиновничеством в деле организации гражданской власти в Крыму, то в 1941-м году фашисты нашли общий язык с русскими коллаборационистами - антисоветскими элементами, скинувшими маски и повылазившими из своих нор. Вот уж кто был далек от простого русского населения Крыма, от его готовности бороться против оккупантов!
Таким образом, следует вывод, что в городах Крыма преобладали русские люди из тех слоев, у которых были все основания ненавидеть советскую власть.
Этот контингент представителей привилегированных до революции классов с началом войны воодушевился, ожидая крушения советской власти, которая отняла у них привилегии, отняла всё, что они имели, к тому же дала политические права татарам - за это эти слои более всего возненавидели советскую власть!
Уровень образования и культурная подготовленность у этого контингента русских людей были именно такими, как нужно для сознательного сотрудничества с немцами, которые на протяжении многих веков были привычными для российских высших слоев "культуртрегерами".
Что потеряли с установлением советской власти в Крыму все эти царские чиновники и застрявшие на полуострове беженцы? - всё!
Что потеряло коренное население Крыма с установлением советской власти? - только приобрело!
Нельзя думать, конечно, что все представители высших классов, оказавшихся в Крыму, были рады падению советской власти, но очевидно, что служить немцам пошли выходцы из их среды, а не из среды русских рабочих и колхозников. И пошли "бывшие" работать с оккупационной властью с огромной радостью и с огромным куражом. Сразу же стали издавать газеты, сразу же сформировали городские управы - и, наконец, получили власть хоть и под немцами, но без этих татар! Без этих татар, с их чебуреками и шашлыками, с их перекрывающими все прочие звуки криками муэдзинов! (Узнаете настроения?).
Многопрофильный отряд русских коллаборационистов проявил удивительную прыть, предложив свои услуги оккупантам. Это предложение было фашистами принято.
Падение советской власти законсервировавшимися в Крыму царскими чиновниками и помещиками было использовано, прежде всего, как "антитатарский реванш".
В сентябре 1942 года в оккупированном Крыму начали работать школы. В Симферополе (исследователи пусть подскажут, как обстояло дело в других городах Крыма) городская управа, состоящая из русских чиновников, постановила провести школьный апартеид. Крымскотатарских детей не принимали в "русские" школы, их отправляли в "татарскую" школу. Например, из школы Љ1 по требованию Симферопольской управы были исключены даже ранее принятые крымскотатарские детишки из проживающих рядом семей! В школе этой обучались русские, украинцы, армяне, караимы - все, кроме мусульман!
Ложью является утверждение, что разделение школ по национальностям проведено было, якобы, по указанию немцев. На самом деле, из русской школы были исключены все ученики из татарских семей по требованию русских чиновников из Симферопольской управы.
В управах практически не было крымских татар - точно так, как не было их в учреждениях Таврической губернии до революции. В Симферопольском городском управлении единственная татарка Ф. Болатукова парадоксальным образом работала начальником отдела культуры.
Вывески на крымскотатарском языке были допущены только в районе массового проживания местного населения. На центральных улицах Симферополя вывески были только на немецком и русском языках.
Бургомистрами и полицмейстерами в городах Крыма были за малым исключением русские:
Севастьянов, Бурцов в Симферополе;
Супрягин, Корчминов в Севастополе;
Токарев, Погорелов в Керчи;
Анжеревский, Пушкарев в Феодосии;
Мальцев, Середа в Ялте;
Епифанов, Салмин в Евпатории;
Хрестофоров, Свищев в Бахчисарае;
Польский, Радченко в Джанкое;
Мустафаев, Тимофеев в Карасубазаре;
Ардышевский, Агаев в Старом Крыму ".
И на этом фоне некоторые историки говорят о преференциях татарам. Какие преференции? Напротив - к крымским татарам пропагандировалось расистское пренебрежение и недоверие!
В выпущенной и распространенной в 1942-м году ведомством Гиммлера брошюре "Der Untermensch" тюркские и монгольские народы Советского Союза названы "недочеловеками". Отдельно причислены к "недочеловекам" почему-то "степные киргизы".
В этой брошюре "недочеловеками" не названы ни славяне вообще, ни русские в частности. Напротив, болгар и словенцев эсэсовцы восхваляют, с сочувствием говорят о русских рабочих, о русских женщинах. ("Der Untermensch". Herausgeber: Der Reichsführer-SS SS-Hauptamt. Berlin, 1942).
Те опытные пропагандисты, которые на протяжении многих лет втюхивали всем нам, что нацисты именно славян называли "недочеловеками", преследовали какие-то свои цели. Но в этой брошюре проповедуется расистская ненависть не к славянам, а к тюркским народам!
Соответственно этой идеологии было и отношение нацистов к крымским татарам. А выдумки о преференциях татарам - позже придуманное НКВД идеологическое сопровождение преступного выселения народа!
Во всех сферах существования под оккупационным режимом преференции имели именно русские организации.
Русская администрация под германским знаменем возобновила работу театра. Нацистский штаб пропаганды создал для русского театра все условия, чтобы каждые две недели мог появляться новый спектакль. Также нацисты предприняли усилия, чтобы начали работать русские театры в Ялте и Алуште.
Как уже упоминалось, татарская труппа была изгнана из здания на Пушкинской улице. Но все же артистам удалось получить разрешение на открытие работы крымскотатарского театра. Редкие спектакли проходили в неприспособленном помещении. Репертуар из-за отсутствия материальных средств был крайне ограничен, но состоял из классических пьес, таких, как "Лейля и Меджнун", "Женитьба" Гоголя, "Гамлет", "Отелло".
Надо обратить внимание и на то, что уже с февраля 1942-го года в Симферополе были возобновлены радиопередачи по городской сети, но только на русском языке - и информационные, и концертные.
А как обстояли дела с печатными изданиями?
Некоторых историки и журналисты рьяно изобличают издаваемую при немцах газету на крымскотатарском языке "Азат Къырым" как свидетельство коллаборационизма коренного населения.
Однако при немцах раздолье было именно для русскоязычных периодических изданий! Наиболее значительным из коллаборационистских изданий в Крыму была газета "Голос Крыма" - орган Симферопольского городского управления. Первый номер этой газеты вышел 12 декабря 1941-го года. Тираж газеты быстро рос, достигнув к лету 1943-го года 80 тысяч экземпляров при периодичности три раза в неделю на четырех страницах. В 1943-м году стали выходить и специализированные приложения к этой русскоязычной газете: "Женский листок" и "Молодость", начал издаваться на русском языке журнал "Современник". Добавим к этому еще такие региональные русскоязычные оккупационные газеты, как "Феодосийский вестник", "Евпаторийские известия", "Сакские известия", "Южный Крым", "Вестник Керчи", "Земледелец Тавриды".
В свете вышесказанного возмущенное закатывание глаз и брызгание слюной при упоминании нищей газетенки "Азат Къырым" выглядит как плохой спектакль.
Двухстраничная "Азат Къырым" стала выходить раз в неделю только с 11 января 1942-го года, и она оставалась единственной оккупационной газетой на крымскотатарском языке. В дальнейшем "Азат Къырым" стала выходить дважды в неделю на четырех страницах, и тираж её достиг 15 тысяч только летом 1943-го года - сравните с тиражом "Голоса Крыма" в 80 тысяч при выходе три раза в неделю, да еще и с приложениями!
Обратим внимание на тот факт, что работа по организации газеты проводилась не по инициативе мусульманского комитета, а по инициативе немецкой пропагандистской службы Voraustrupp U2. Мусульманский комитет получил газету уже почти готовой (Науковi записки, вып. 31. Киiв, 2006).
С июля 1943 года началось издание крымскотатарского журнала "Ана Юрт" ("Отчий дом"), успело выйти только несколько номеров.
И по угодному немцам содержанию "Азат Къырым" был бледной тенью русскоязычных газет. Хотя и в "Азат Къырым" были восхваляющие нацистов тексты, но, как отмечают исследователи, "Азат Къырым" с самого начала демонстрировал приверженность к национальным проблемам, пронемецкие тексты были вынужденными [Н.В. Яблоновская. Проблема крымскотатарского национального возрождения на страницах газеты "Азат Кърым" (1942-1944). Культура народов Причерноморья, 2005. N62].
"Голос Крыма" печатал материалы следующей направленности. Его первая и вторая страницы состояли из двух типов статей: порочащих советский строй, советских государственных, военных и научных деятелей и, наоборот, восхваляющих немецкий "новый порядок", успехи германской армии.
Восхваления Гитлера и здравицы в его адрес был в каждом номере "Голоса Крыма".
Кроме того, на этих страницах помещались сводки с театров боевых действий, международные новости (обычно, переводы из немецких газет), речи Гитлера и других видных нацистов, а также их биографии.
Также газета "Голос Крыма" публиковала приказы о расстрелах жителей Симферополя с указанием их фамилий и совершенных преступлений.
Начиная с марта 1943 г., особое место на ее страницах заняла тема так называемого "власовского движения" и Русской освободительной армии (РОА).
Пропагандистские тексты в русских газетах были такого типа: "Надо положить конец чудовищному преступлению Сталина, продолжающему гнать на смерть миллионы людей за власть жидов и английских лордов. Будем драться за свободную счастливую обновленную Россию без эксплуататоров и жидовских палачей. За тесное содружество двух великих наций! За нашу совместную победу с Германским народом!"
Или такого: "Чтобы добиться победы над Советским Союзом, нужно ввести в бой против Красной Армии военнопленных. Ничто не подействует на красноармейцев так сильно, как выступление русских соединений на стороне немецких войск...".
Чего стоит растиражированное русскоязычными оккупационными газетами воззвание небезызвестного генерала Краснова "Да поможет Господь немецкому оружию и Гитлеру! Пусть совершат они то, что сделали для Пруссии Русские и Император Александр I в 1813 г."
2. Что такое "национальная интеллигенция" и кто "вернулся на штыках"?
Были ли коллаборационисты среди крымских татар? - а что, крымские татары не от мира сего, что ли? Разумеется, были. Надо поставить вопрос так: какова была масштабность коллаборационизма среди крымских татар?
Немцы поддерживали в Крыму русских, как цивилизационно и конфессионально более близкую группу, как проявивших большую лояльность к оккупантам и как превосходящих татарское население по численности - это явствует из приведенных выше фактов.
Подтверждение этому сегодня находят и крымские историки. О. Романько пишет, что в Крыму командование оккупационных войск считало, что "для успешного проведения оккупационной политики надо наладить отношения только с русским народом, как самым многочисленным и влиятельным" (Немецкая оккупационная политика на территории Крыма и национальный вопрос (1941 - 1944). - Симферополь: Антиква, 2009).
Но ведь были созданы "мусульманские комитеты", не так ли? Инициатива создания "мусульманских комитетов" исходила от германского командования, нашлись и люди, согласившиеся в них работать. Но много ли их было?
В Докладной записке НКГБ Крымской АССР Љ 1/33 от 20 января 1944 г. указано: "Членов мусульманских комитетов по данным разведки НКГБ Крыма было всего 70 человек (за период с октября 1942 года по 1 января 1944 года)".
Всего 70 человек на весь Крым!
Кто же были эти люди в мусульманских комитетах, какую цель они преследовали? Были ли основания отнести кого-либо из этих татарских коллаборационистов к "верхам общества"?
Ни один из работавших в мусульманских комитетах крымских татар, так же, как и из работавших в оккупационной газете "Азат Къырым", не был известен в довоенном крымскотатарском социуме!
Среди этих 70-ти человек были разные личности. Большинство из них все же хотели получить возможность чем-то помочь людям в жестоких условиях вражеской оккупации - тому много примеров.
Мусульманским комитетам была запрещена какая-либо политическая деятельность. Мусульманские комитеты не имели никаких властных функций, властные функции были немцами даны районным, городским и сельским управам, в которых татар практически не было. Мусульманские комитеты в населенных пунктах научились проводить хоть какое-то противопоставление активно действовавшим против татар созданных немцами управ и полиции. Есть немало свидетельств о том, что чиновничьи издевательства со стороны созданных немцами местных органов управления удавалось преодолеть работникам мусульманских комитетов.
Большинство тех людей, которые пошли работать в эти комитеты, имели цель сберечь от поддерживаемых оккупационным режимом русских чиновников хоть малую часть того из достижений национального строительства, что и в советской действительности вызывало ненависть "осоветившихся" представителей царского режима.
О. Романько пишет о мусульманских комитетах: "Это были представительные органы, так как их основной задачей являлось отстаивание интересов данной национальной группы". ("Руководство партизанским движением Крыма и "татарский вопрос" (1943-1944 гг.)".Историческое наследие Крыма. Љ 20_2007).
"Сейчас ясно, что никакого всеобщего коллаборационизма крымских татар не было. Это также очевидно, как и то, что и среди других народов, населявших Крым, были свои предатели", - пишет О. Романько.
Среди нескольких десятков крымских татар, работавших в мусульманских комитетах не могло не быть приспособленцев, целью которых было урвать личную выгоду - таким личностям не важно, кому служить, кого предавать. Но в целом мусульманские комитеты в Крыму реально выполняли патриотические функции: через симферопольский мусульманский комитет партизаны и подпольщики спасали попавших в руки гестапо членов симферопольского подполья, проводили агитацию в отрядах "добровольцев". Об этом пишет крымский историк А. Мальгин ("Партизанское движение Крыма и "татарский вопрос". 1941-1944 гг. - Симферополь: СОНАТ, 2008).
Стремление мусульманских комитетов отгородиться от требований оккупантов стало причиной того, что и Вермахт и гражданская администрация относились к крымским татарам неприязненно, отмечает О. Романько. Неприязненность эта, как можно догадаться, была изначально инициирована упомянутой выше брошюрой "Der Untermensch".
Теперь о личностях в мусульманских комитетах.
Недоразумением являются утверждения, что во время оккупации Крыма имел место "коллаборационизм национальной интеллигенции". При этом называется не более десятка имен людей, которые работали в мусульманских комитетах и в газете "Азат Къырым".
Вот эти имена:
Гафаров, Эннан, до войны - уголовный преступник, занимался спекуляцией, за что был неоднократно судим (может у кого-то есть другая информация об этом человеке?).
Карабаш Шамурат и Карабаш Абдулла, дядя и племянник, оба члены компартии. Первый в 1921-м году расстреливал своих односельчан, второй перед войной работал референтом в Совнаркоме - таким перевертышам все равно кому служить. Оба были презираемы своим окружением и при советской власти, и тем более при оккупации. Этих типов кто-то хочет назвать представителями национальной интеллигенции?
Керменчикли Ильми, до 1941 г. работал техником-смотрителем в одной из крымских строительных контор.
Меметов Осман, до 1941 г. работал старшим специалистом районной заготовительной конторы.
Сейдаметов Неджати, до 1941 году работал в системе "Плодовощетреста".
Абляев Февзи, до войны работал преподавателем в средней школе г.Симферополя.
Куркчи Абдулла, до войны работал переводчиком в Крымском государственном издательстве.
Конечно, почему бы техникам-смотрителям или заготовителям овощей, а тем более школьным учителям не быть внутренне глубоко интеллигентными людьми. Но обобщать и называть их "национальной интеллигенцией" не корректно. Такое расширительное толкование понятия "крымскотатарская интеллигенция" делается из политических соображений и принижает действительный уровень подлинной крымскотатарской интеллигенции.
Как угодно можно объяснять сотрудничество этих людей с немецкими оккупантами, кем угодно они могли быть - от заведующего овощной конторой до школьного учителя. Но в крымскотатарском обществе эти люди не были известны.
Оставались ли в Крыму под немецкой оккупацией действительно известные представители крымскотатарской интеллигенции? Да, и мы знаем их имена и их судьбы!
К интеллигенции мы относим известного поэта, члена Союза писателей Османа Амита - он остался в Крыму для подпольной работы и был расстрелян в 42-м году в гестапо.
Известным деятелем интеллигенции был Али Теминдар, режиссер, заслуженный артист - он был расстрелян фашистами, и труп его был сброшен в колодец.
Талантливый артист крымскотатарского театра Решат Асанов - погибший смертью храбрых бесстрашный разведчик-партизан.
Осман Батыров, известный журналист, за подпольную деятельность заточенный гитлеровцами в застенок гестапо, перед казнью на стенах камеры он написал слова, что он честно умирает за Советскую Родину.
Известным представителем крымской интеллигенции была главный врач Первой Симферопольской городской больницы Хатидже Чапчакчи, подпольщица, расстрелянная в гестапо после пыток.
Известный композитор Абибулла Каври, оставленный в Крыму для подпольной работы, был заточен фашистами в тюрьму и расстрелян.
Я при всем уважении к техникам-смотрителям и работникам заготконтор склонен все-таки высокое звание национальной интеллигенции относить к поэтам, главврачам, композиторам, артистам.
Продолжим разговор о лицах, работавших в мусульманских комитетах и в оккупационной газете. Вот вам еще одно имя, которое переходит из одной обличающей крымскотатарский народ статьи в другую - "Абдурешидов Джемиль, крымско-татарский политический деятель".
Политический деятель, о котором никто ничего не слышал! И неизвестно, откуда он появился!
Однако кое-что об этом "интеллигенте", оказывается, известно: согласно донесению секретного агента "Максима" в крымский штаб партизанского движения, "Абдурешидов - не нацист и не националист, как он себя представляет, а просто спекулянт, наживший богатство, прикрываясь комитетом".
С какой целью этого человека вдруг причисляют к национальным политическим деятелям и интеллигентам? Ответ очевиден - чтобы дискредитировать нацию.
Интересно обратить внимание на тот факт, что все 11 членов Симферопольского мусульманского комитета отказались работать с Абдурешидовым, который сотрудничал с СД. Мусульманские комитеты, как пишет О. Романько, вели себя достаточно независимо от оккупационной администрации, желая заниматься только хозяйственными, благотворительными, религиозными вопросами.
Далее обратим внимание на другую столь же неуклюжую подстановку. Вытаскивается имя Мустафы Куртиева, которого именуют "видным национальным деятелем".
Был такой избранный в Курултай человек по имени Мустафа Куртиев. Он получил образование в Санкт-Петербургском университете, и на этом основании считал, что не Челебиджихан, не Джафер Сейдамет, а он должен стать лидером нации. Оказавшись не избранным в марте 1917-го года в состав Мусисполкома, он в группе, в которую входил также Вели Ибраимов, пытался противодействовать деятельности этого главного организующего органа крымскотатарского общества в 1917-м году (Асан-Сабри Айвазов. История национального движения в Крыму. "Восточный свет", Љ 3. 2005 г.). Еще раньше Мустафа Куртиев был известен своими выступлениями против деятельности Исмаила Гаспринского.
До войны Куртиев работал на технической должности в "Крымгизе". Неизвестны ни год рождения, ни дальнейшая судьба этого, якобы, "крупного деятеля национального движения".
Давайте теперь из-за этого малоизвестного человека говорить во множественном числе о "видных национальных деятелях", пошедших на сотрудничество с нацистами.
Но определившись с тем, что в мусульманских комитетах не могло быть "видных национальных деятелей", не будем порочить ни М. Куртиева, ни заготовителей овощей или школьных учителей. Мусульманские комитеты вели себя достаточно независимо от оккупационной администрации. Поэтому немцы "разочаровались" в крымских татарах (Романько "Немецкая оккупационная политика на территории Крыма и национальный вопрос (1941 - 1944)).
Конечно, всегда появляются люди типа Абдурешитова. Но в целом согласившиеся работать в мусульманских комитетах люди были из тех, кто пытался как-то сорганизовать нацию перед безжалостностью фашистских оккупантов и перед реваншистским духовным подъемом русской администрации, желающей вернуть дореволюционные порядки управления мусульманским населением. Я считаю, что большинство людей, которые работали в мусульманских комитетах, можно уподобить прикрывающим своей грудью амбразуру воинам, сотрудничество которых с оккупантами было вынужденным.
Особо надо сказать о такой личности, как Мемет Муедин, которого определенной ориентации авторы тоже часто упоминают в качестве коллаборациониста. В предвоенном Крыму этот молодой человек не был известен в обществе. Он был студентом Крымского пединститута, в 1935-м году его призвали в армию, потом работал в Крымском радиокомитете. С началом войны был отправлен на фронт, попал в плен, бежал и вернулся в Симферополь. В 1943-м году Мемет Муедин стал редактором газеты "Азат Къырым", и тогда же с его приходом возникло сотрудничество между руководством газеты и подпольщиками (Госархив в АРК, ф. 156, оп. 1, д. 127). Мемет Муедин стал связником между симферопольским подпольем и партизанами по велению своей совести, а не по поручению НКВД. О том, что партизанскому руководству "удалось даже завербовать главного редактора газеты "Азат Кырым" Мемета Муединова", пишет А. Мальгин в уже цитировавшейся работе.
Перед приходом Советской армии в 44-м году у Мемета Муедина хватило ума понять, что НКВД обвинит его за работу в оккупационной газете, не принимая во внимание его подпольную антигерманскую деятельность, и он покинул Крым. Оказался в Турции, позднее в Риме учился на восточном факультете университета. Окончив университет Мемет Муедин, взявший имя Севдияр, действительно получил право считаться интеллектуалом, им написаны ценные книги по истории и этнографии. В 1961г. Мемет Севдияр переезжает в США, где принимает активное участие в создании национально-культурного центра крымских татар, комитета по борьбе за возвращение крымских татар на родину и фонда "Крым".
Ну, и что криминального можно сказать об этом человеке? Может быть, преступлением перед человечеством является создание комитета по борьбе за возвращение крымских татар на родину?
Мы видим, что среди работавших в оккупационных учреждениях крымских татар единственным потенциальным интеллектуалом был Мемет Муединов, но коллаборационистом он не был, а был подключен к подпольной антигерманской деятельности.
Мемет Муединов (Севдияр) всю свою долгую и плодотворную жизнь посвятил служению своему народу, и народ его знает, уважает и любит.
Таким образом, говорить о "коллаборационизме части национальной интеллигенции" нет оснований! Факты говорят о том, что крымскотатарская национальная интеллигенция не может быть уличена в пронемецкой деятельности. Такой домысел оскорбляет память тех ученых, поэтов, композиторов, артистов, которые были расстреляны в гестапо.
Некоторые авторы исторических работ пишут о "негативной роли авторитетных деятелей крымскотатарской эмиграции, вернувшихся на штыках Вермахта и с теми же штыками благополучно покинувших Крым".
Это элементарное незнание фактов!
К 1941-му году в живых оставалось только двое из авторитетных национальных деятелей. Один из них Джафер Сейдамет проживал в Турции. Второй, Амет Озенбашлы, оказался на оккупированной немцами территории
Амет Озенбашлы - выдающийся политический и общественный деятель, активный участник революционных событий на территории Крыма в 1917-1920 годах. Занимал ряд ответственных должностей в созданной в 1921-м году Крымской АССР. Репрессирован в 1928-м году. После отбытия срока в ГУЛАГе был лишен права проживания в Крыму и поселился в Павлограде (Днепропетровская область), где работал врачом-невропатологом. В годы оккупации немецкая разведка нашла его и пыталась заставить вернутся в Крым, но он отказывался от сотрудничества с нацистами, ссылаясь на плохое здоровье. Только в августе 1943-го года Амет Озенбашлы тайком приехал в Бахчисарай, чтобы повидаться с матерью. Его узнали и немецкой администрацией были предприняты попытки принудить его остаться в Крыму. Амет Озенбашлы сначала выдвинул неприемлемые для немецких оккупантов условия, затем уже в октябре при содействии Мемета Муедина и других членов мусульманского комитета ему удалось бежать в Одессу.
Не мог Амет Озенбашлы, очень хорошо знающий ситуацию 1918-го года, когда он лично противостоял кайзеровской оккупационной администрации, ожидать положительного результата от сотрудничества с нацистами!
Нет никаких оснований обвинять Амета Озенбашлы в коллаборационизме!
Также и Джафер Сейдамет, действительно крупный крымскотатарский общественный и политический деятель, один из вождей крымскотатарской национально-демократической революции 1917-го года, придерживался активной антинацистской ориентации и в оккупированный Крым не приезжал! Он, будучи в центре событий 1918-го года, когда в Крыму хозяйничали немцы, знал, каково действительное отношение германских властей к крымским мусульманам.
Только эти двое великих деятелей крымскотатарской революции остались в живых после сталинских репрессий и оба они отказались от сотрудничества с германской оккупационной властью.
"К чести лидеров татарской эмиграции следует признать, что они не были замешаны в связях с нацистами ни до, ни после прихода к власти последних. Не сотрудничали они и с немецкой военной разведкой - абвером, что тогда являлось общим "грехом" для многих эмигрантских политических деятелей. Более того, такой видный крымскотатарский националист, как упоминавшийся Джафер Сейдамет, был настроен даже явно антинацистски. А с началом второй мировой войны его мнение только укрепилось", - пишет О. Романько.
Оказалась в оккупации член Курултая Анифе Боданинская, которая тоже была далека от намерений хоть какого-то сотрудничества с оккупантами. Своим внукам она внушала, что немецкое хозяйничанье в Крыму будет недолговечно, как и в 18-м году, когда немцы вошли в контакт с губернским чиновничеством и лишили курултаевцев возможности участвовать в легальной политической деятельности.
Есть попытки назвать "ведущим деятелем крымскотатарской эмиграции", родившегося в 1911 году в Литве и прожившего в детстве полтора десятка лет в Крыму Эдиге Шинкевича (Кырымала).
Совершенно безосновательно некоторые авторы стараются сегодня представить этого человека неким чудовищем коллаборационизма. В 1932-м году Эдиге Шинкевич оказался в Турции, в 1934 году переехал к своему дяде Якупу Шинкевичу в Вильнюс (входивший тогда в Польшу), где обучался в университете. После совместного вторжения в Польшу немецких и советских войск в сентябре 1939-го он уехал в Берлин. Так что перед войной этот молодой человек никак не мог быть деятелем крымскотатарской эмиграции, тем более "ведущим".
С началом войны Германии с Советским Союзом и оккупации Крыма польский эмигрант Эдиге Шинкевич прилагает усилия для объединения немногих оказавшихся в Берлине этнических крымских татар, чтобы пытаться облегчить участь крымскотатарских военнопленных и "восточных рабочих", вывезенных в Германию.
В ноябре-декабре 1942-го года Эдиге Шинкевич получил разрешение посетить ненадолго Крым. Здесь он увидел воочию тяжелое положение народа. Он вошел в состав Симферопольского мусульманского комитета, чтобы легализовать свою гуманитарную деятельность в Берлине.
Это менее чем двухмесячное пребывание молодого патриота на своей исторической родине дало основание некоторым сегодняшним авторам утверждать, что Эдиге Шинкевич приехал в Крым, чтобы служить немцам. Абсурдно!
Активная самоотверженная деятельность Эдиге Шинкевича, рискующего свободой и жизнью, привела, наконец, к тому, что немцы в январе 1943-го года признали его представителем крымских татар в Берлине, но не более чем в сфере экономических и гуманитарных интересов - и никакой политики!
Однако деятельность группы берлинских крымских татар не привела к улучшению положения находящегося под оккупационным режимом народа.
Удивительно, что находятся историки, которые называют Эдиге Шинкевича коллаборационистом. Но ведь даже по формальным признакам этот человек не может так именоваться! Коллаборационизм - осознанное, добровольное и умышленное сотрудничество с врагом в его интересах и в ущерб своему государству. Эдиге Шинкевич имел цель хоть как-то быть полезным крымским татарам, не нанося ущерба "своему государству". А своим государством для него была, между прочим, Польша...
Впоследствии Эдиге Шинкевич, взявший имя Кырымал, проживал в ФРГ, работал в Институте по изучению истории и культуры СССР в Мюнхене.
Так что, правда только в том, что литовский татарин Эдиге Шинкевич (Кырымал) был озабочен судьбой попавших в жернова войны крымских татар.
И нет оснований молодого человека Эдиге Шинкевича, которому в год открытия Курултая было 7 лет, который перед началом Второй мировой войны проживал у своего дяди в Польше, называть "авторитетным деятелем крымскотатарской эмиграции, вернувшимся в Крым на штыках Вермахта". Если он и был эмигрантом, то по месту рождения и проживания был польским эмигрантом в Берлине!
Только после войны в середине 50-х годов Эдиге Кырымал своей патриотической деятельностью добился авторитета и известности. Сегодня крымские татары уважают Эдиге Кырымала за то, что он в жестоких условиях нацизма проявлял активность, пытаясь обеспечить защиту для крымских татар, за его активную борьбу за восстановление прав депортированных крымских татар, за его труды по истории Крыма.
Почтеннейшие авторы исторических текстов, так кто же, "покинул Крым с приходом большевиков и вернулся "на штыках" германского Вермахта?
Может быть, назовете хоть одно имя?
Господа, вы все же числите себя по цеху историков! Надо как-то соответствовать! И не столь важно, кто первый сказал о штыках, важно, что этот штамп повторяется.
Так рушатся при честном взгляде лживые построения о "коллаборационизме крымскотатарской национальной интеллигенции" и о "вернувшихся на штыках Вермахта авторитетных деятелях крымскотатарской эмиграции". В то же время крепко стоят факты о царском генерале эмигранте А. Шкуро, получившем чин группенфюрера СС, о генерале эмигранте М. Скородумове, о переметнувшемся к немецким захватчикам генерале Власове...
Известные эмигранты генералы П. Краснов и А. Жеребков восхваляют Гитлера и благословляют поход германской армии на Советский Союз.
П. Краснов пишет "Разве не счастье, что Германия оказалась и нацистской, и вооруженной до зубов?" - и формирует белогвардейские отряды для Вермахта.
В Европе возникли различные русские комитеты и союзы, восхваляющие Гитлера, союзы эти благословила зарубежная Русская Православная церковь в лице митрополита Серафима.
Русский интеллигент писатель Иван Шмелев восхваляет Гитлера как освободителя России. Русский интеллигент философ Иван Ильин восхваляет фашизм.
Представители известных имперских родов России Воронцовы-Дашковы, Оболенские, Палены формируют весной 1942-го года Русскую национальную народную армию.
29-я гренадерская дивизия СС "РОНА" (1-я русская), командир бригаденфюрер СС Б. Каминский, который вместе с частями дивизии участвовал в жестоком подавлении Варшавского восстания.
15-ти тысячный Русский Корпус сформирован из русских эмигрантов на Балканах. Этот корпус успешно сражался против советских войск, убивая наших отцов и братьев. За это русские эмигранты в немецком обмундировании получали гитлеровские награды.
На этом фоне говорить с наигранным возмущением о проходимце Абдурешидове, изгнанном, в конце концов, из мусульманского комитета, или об авантюристе Раимове, дослужившемся в немецкой полиции до чина майора, есть лицемерие.
Ибо сказано: Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза, тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.