Шелудяков Сергей Викторович : другие произведения.

Игнатов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.31*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ИГНАТОВ. Меня зовут Иваном Андреевичем Игнатовым. Я родился и просто жил. Смысла в этом я не искал, а если и задумывался, то так ничего и не мог понять. Хотя, возможно, смысл жизни в ней самой: в том, что ты жил, живёшь благодаря своим предкам, которые наделили тебя нитью жизни, и которую тебе необходимо передать своим детям, а те дальше и дальше. В себе самом трудно найти объяснение собственному существованию, а быть частью какой-то цепочки уже значимо и необходимость твоего мига пребывания на земле становится понятной, а цель - ясной. О своей жизни я и хочу рассказать. Родился я ранним зимним утром 17 января 1964 года. Мама рожала меня долго. Схватки начались ещё два дня назад, и вот после всех мук и болей на свет появился мальчик. Назвали меня Иваном, в честь моего деда - Ивана Васильевича Игнатова, который погиб, возвращаясь весной 1945 года из Австрии домой через Украину к жене и детям. Какой-то недобитый гитлеровец выстрелил из немецкого автомата по проходящему через лес вагону, и пуля, сделанная два года назад на заводах Круппа, поверженной к тому времени Германии, попала деду точно в лоб и оборвала его счастливую жизнь кавалера ордена Славы, победителя и солдата великой страны, возвращавшегося в свою разорённую за четыре года Родину. Рос я в небольшом селе неподалёку от старинного русского города. Мои родители, вечные труженики, работали в колхозе и содержали большое, по тем меркам, хозяйство, состоящее из коров, овец, кур, гусей и прочей сельской живности, обычно живущей на подворьях крестьян. Семи лет от роду я пошёл в школу. Учёба давалась с трудом. Мне больше нравилось гонять с соседскими мальчишками по окрестным полям и лесам, проводя время в нехитрых забавах сельского паренька. После восьмого класса я поступил в районное профтехучилище и к восемнадцати годам получил специальность шофёра и уже работал в нашем колхозе, когда пришла пора идти в армию. Военком района Геннадий Назарович был родом из нашего села, его старики родители жили у нас в соседях и дружили с моей родней. Когда начался призыв, Геннадий Назарович спросил меня, где я хочу служить, и я, насмотревшись фильмов про героев десантников, конечно же, запросился в воздушно-десантные войска. Военком пошел мне навстречу. Меня направили в областной центр, где я прошёл подготовку парашютиста, совершил три стандартных прыжка и получил корочку ДОСААФа, которую гордо показывал девчонкам на танцах. Повестку в армию я получил банально по почте и в назначенный в ней срок прибыл на призывной пункт в областной центр. Там формировалась команда новобранцев для отправки в Фергану, где, как нам рассказали, находится учебка, в которой мы проведём полгода, а затем нас отправят в войска. И вот, пройдя очередную медицинскую проверку и отстояв в очереди на отправку, я предстал перед окончательной военной комиссией, которая должна была зачислить меня в команду, следовавшую в Среднюю Азию. Председателем комиссии в тот день оказался мой земляк Геннадий Назарович. Увидев меня перед собой, он о чём-то шепнул сидевшим рядом офицерам и, отложив в сторону мое дело, велел подождать в коридоре. Ждал я его долго. - Ждёшь? - Жду, товарищ подполковник, - привыкающий называть людей в погонах по званию, отчеканил я. - Ты вот что, Ваня. Езжай сегодня домой, а приедешь послезавтра. Будешь служить в Западной Группе Войск, скорее всего, в Польше. Будешь автомобилистом, поездишь по Европе. Лады? - Дядь Ген, - чуть ли не заканючил я, - я ведь в десант хочу, а вы меня шофёром. Я ведь уже собрался, вот и вещи со мной, - кивнув на свой чемоданчик, закончил я. - Вещи тебе не нужны ни там, ни там. Делай, что я тебе говорю, потом только благодарить будешь. За что благодарить я так и не понял. Земляк ушел, а я направился к парням, с которыми уже успел познакомиться. Я рассказал им, что меня отправляют служить в Польшу и узнал от них, что после Ферганы все они попадут в Афганистан. Мне стало обидно, что меня туда не отправят, и я пошёл опять к кабинету комиссии. Геннадия Назаровича там уже не было. За столом сидел молодой старший лейтенант и писал что-то на обложках лежавших перед ним личных дел призывников. Я спросил его, почему меня не отправляют вместе со всеми, а отсылают домой. Старлей удивленно переспросил меня, уточнил фамилию, нашёл на столе моё дело, полистал его и позвонил куда-то по стоявшему на столе телефону. Он поговорил, назвал мою фамилию, выслушал ответ, почему-то улыбнулся, но как-то очень грустно и, положив трубку, потребовал от меня предписание. Выйдя вместе со мной в коридор, он оставил меня ждать возле дверей, сходил куда-то и, вернувшись, отдал мне бумагу, в которой было написано, что мне необходимо прийти на призывной пункт именно послезавтра. При этом лицо офицера сделалось строгим, и он заявил, что если я сейчас не уеду домой, то до самой отправки буду мести плац и, вообще, что здесь армия и приказания должны исполняться беспрекословно. - Именно беспрекословно!!! - Твёрдо рубанул он еще раз и, махнув рукой, отрезал - а иначе это - не Армия! Мне не осталось ничего иного, как подчиниться и уехать домой: плац мести не хотелось. Огорчению

  ИГНАТОВ.
  
  Меня зовут Иваном Андреевичем Игнатовым. Я родился и просто жил. Смысла в этом я не искал, а если и задумывался, то так ничего и не мог понять. Хотя, возможно, смысл жизни в ней самой: в том, что ты жил, живёшь благодаря своим предкам, которые наделили тебя нитью жизни, и которую тебе необходимо передать своим детям, а те дальше и дальше. В себе самом трудно найти объяснение собственному существованию, а быть частью какой-то цепочки уже значимо и необходимость твоего мига пребывания на земле становится понятной, а цель - ясной. О своей жизни я и хочу рассказать.
   Родился я ранним зимним утром 17 января 1964 года. Мама рожала меня долго. Схватки начались ещё два дня назад, и вот после всех мук и болей на свет появился мальчик. Назвали меня Иваном, в честь моего деда - Ивана Васильевича Игнатова, который погиб, возвращаясь весной 1945 года из Австрии домой через Украину к жене и детям. Какой-то недобитый гитлеровец выстрелил из немецкого автомата по проходящему через лес вагону, и пуля, сделанная два года назад на заводах Круппа, поверженной к тому времени Германии, попала деду точно в лоб и оборвала его счастливую жизнь кавалера ордена Славы, победителя и солдата великой страны, возвращавшегося в свою разорённую за четыре года Родину.
   Рос я в небольшом селе неподалёку от старинного русского города. Мои родители, вечные труженики, работали в колхозе и содержали большое, по тем меркам, хозяйство, состоящее из коров, овец, кур, гусей и прочей сельской живности, обычно живущей на подворьях крестьян.
   Семи лет от роду я пошёл в школу. Учёба давалась с трудом. Мне больше нравилось гонять с соседскими мальчишками по окрестным полям и лесам, проводя время в нехитрых забавах сельского паренька.
   После восьмого класса я поступил в районное профтехучилище и к восемнадцати годам получил специальность шофёра и уже работал в нашем колхозе, когда пришла пора идти в армию.
   Военком района Геннадий Назарович был родом из нашего села, его старики родители жили у нас в соседях и дружили с моей родней. Когда начался призыв, Геннадий Назарович спросил меня, где я хочу служить, и я, насмотревшись фильмов про героев десантников, конечно же, запросился в воздушно-десантные войска. Военком пошел мне навстречу. Меня направили в областной центр, где я прошёл подготовку парашютиста, совершил три стандартных прыжка и получил корочку ДОСААФа, которую гордо показывал девчонкам на танцах.
   Повестку в армию я получил банально по почте и в назначенный в ней срок прибыл на призывной пункт в областной центр. Там формировалась команда новобранцев для отправки в Фергану, где, как нам рассказали, находится учебка, в которой мы проведём полгода, а затем нас отправят в войска.
  И вот, пройдя очередную медицинскую проверку и отстояв в очереди на отправку, я предстал перед окончательной военной комиссией, которая должна была зачислить меня в команду, следовавшую в Среднюю Азию.
   Председателем комиссии в тот день оказался мой земляк Геннадий Назарович. Увидев меня перед собой, он о чём-то шепнул сидевшим рядом офицерам и, отложив в сторону мое дело, велел подождать в коридоре. Ждал я его долго.
   - Ждёшь?
   - Жду, товарищ подполковник, - привыкающий называть людей в погонах по званию, отчеканил я.
   - Ты вот что, Ваня. Езжай сегодня домой, а приедешь послезавтра. Будешь служить в Западной Группе Войск, скорее всего, в Польше. Будешь автомобилистом, поездишь по Европе. Лады?
   - Дядь Ген, - чуть ли не заканючил я, - я ведь в десант хочу, а вы меня шофёром. Я ведь уже собрался, вот и вещи со мной, - кивнув на свой чемоданчик, закончил я.
   - Вещи тебе не нужны ни там, ни там. Делай, что я тебе говорю, потом только благодарить будешь.
   За что благодарить я так и не понял. Земляк ушел, а я направился к парням, с которыми уже успел познакомиться. Я рассказал им, что меня отправляют служить в Польшу и узнал от них, что после Ферганы все они попадут в Афганистан. Мне стало обидно, что меня туда не отправят, и я пошёл опять к кабинету комиссии. Геннадия Назаровича там уже не было. За столом сидел молодой старший лейтенант и писал что-то на обложках лежавших перед ним личных дел призывников. Я спросил его, почему меня не отправляют вместе со всеми, а отсылают домой. Старлей удивленно переспросил меня, уточнил фамилию, нашёл на столе моё дело, полистал его и позвонил куда-то по стоявшему на столе телефону. Он поговорил, назвал мою фамилию, выслушал ответ, почему-то улыбнулся, но как-то очень грустно и, положив трубку, потребовал от меня предписание. Выйдя вместе со мной в коридор, он оставил меня ждать возле дверей, сходил куда-то и, вернувшись, отдал мне бумагу, в которой было написано, что мне необходимо прийти на призывной пункт именно послезавтра. При этом лицо офицера сделалось строгим, и он заявил, что если я сейчас не уеду домой, то до самой отправки буду мести плац и, вообще, что здесь армия и приказания должны исполняться беспрекословно.
   - Именно беспрекословно!!! - Твёрдо рубанул он еще раз и, махнув рукой, отрезал - а иначе это - не Армия!
   Мне не осталось ничего иного, как подчиниться и уехать домой: плац мести не хотелось.
   Огорчению не было предела. Когда я рассказал дома о случившемся, мама заплакала и перекрестилась, а отец заявил, что теперь он в неоплатном долгу перед соседями и, взяв из шкафа на кухне две поллитры заводской водки, хранившейся там для особо торжественных случаев, сказал маме, что пойдет к деду Назару и вышел из дома. Мама, обычно ругавшая отца за его нечастые выпивки, на этот раз промолчала и даже, как мне показалось, одобрила его.
   Конечно, и я долго не печалился, обрадовавшись хоть и небольшой, но отсрочке от ближайшего будущего, которое не то что бы пугало меня, но как-то тревожило. Через день я пришёл на призывной пункт и уехал служить в армию. Попал я действительно в Польшу и два года отслужил в автобате возле Гданьска. Служил честно. Всяко было в армии. Вернулся я ровно через два года сержантом, отличником боевой и политической подготовки и просто крепким, здоровым парнем.
   Началась другая жизнь. Жизнь человека, отслужившего в армии.
   Если два года назад я ездил в колхозе на видавшем виды и основательно потрепанном ГАЗоне, то, сейчас, председатель, посмотрев на мое отношение к технике, усадил меня за руль почти нового ЗИЛа.
   На танцах, куда я продолжал бегать со своими дружками, сельские девицы смотрели на меня с интересом, видя во мне завидного жениха, с которым можно связать судьбу.
   Родители, раньше хоть и редко, но запрещавшие мне делать те или иные вещи, теперь относились ко мне как к равному, и все семейные дела решались только с моим участием.
   Всё шло своим чередом. Уже спустя полгода я женился на милой и скромной девушке Маше из большой крестьянской семьи наших односельчан. Первое время мы жили с моими родителями, потом я взял в колхозе ссуду и построил на окраине села крепкий дом из трёх комнат и светлой, отливающей белизной и свежестью, веранды. Еще через годок, на радость всем нам, а особенно моей маме, у нас с Машей родилась доченька Глаша. Маша оказалась не только хозяйственной и заботливой женой, но и любящей и внимательной мамой. Через три года после рождения Глафиры у нас родился еще и мальчик - Сашка.
   Жизнь текла размеренно в заботах, хлопотах по хозяйству, в зарабатывании денег на большие покупки и мелкие нужды.
   Дети росли прилежными, послушными. В школе учились очень хорошо. Глаша каждый год приносила домой грамоты. Сашка, хотя грамот и не носил, и учителя иногда жаловались на него за непоседливость, но науки схватывал легко и собирался стать милиционером.
   Не успели мы оглянуться, как Глаша выросла и поступила в педагогический институт. Одно время она жила в городе в общежитии. Мы помогали ей и деньгами и продуктами. Потом она встретила хорошего парня Андрея. Они поженились и стали жить у сватов. Мы с женой были не против и продолжали помогать молодым как могли.
   Глаша была беременна и в ночь на 15 февраля 2006 года у нее начались роды. Да что-то там пошло не так. Нам позвонил зять Андрей и сообщил, что дочь наша рожает, плачет и родить долго не может. Утром того же дня мы с женой поехали на своей машине в город и к 11 часам утра были у роддома. Возле крыльца нас встретил радостный Андрей и ещё издалека громко закричал, что никакие мы не мама с папой, а бабушка с дедушкой в квадрате. Оказалось, что Глаша благополучно разрешилась двойней - мальчиком и девочкой. Это событие потрясло нас. Двоих мы не ждали. Жена заохала, заахала, запричитала и побежала бегом внутрь роддома к находившейся там с раннего утра сватье. А Андрей сказал мне, что меня все равно никуда там не пустят, и предложил съездить пока за продуктами и вещами для Глафиры.
  Я всё же зашел в роддом, убедился, что пройти к дочери или переговорить с врачом сейчас не удастся, оставил жену со сватьей лить слезы, радоваться, говорить о произошедшем и поехал с Андреем по магазинам.
   Проезжая по центру, мимо администрации, Андрей попросил меня остановиться возле его работы. У него было какое-то неотложное дело, и он сказал, что забежит туда минут на двадцать. Попросил подождать. Я остался в машине.
  День был ясный, теплый, по-моему, первый по-настоящему весенний день в конце зимы в этом году. Поднявшееся солнце уже озарило крыши домов. Выросшие вчера на них сосульки вывесились в ряд в скорой готовности взорваться градом капели, и смиренно дожидались, когда озябшая за ночь кровля согреется и просочится влагой, стремящейся скорее припасть к земле.
   В стороне от администрации располагался сквер с мемориалом воинов Великой Отечественной Войны. Когда-то давно, мальчишкой пионером я был здесь, и мы с классом возлагали цветы к памятникам. Я вышел из машины и, вдруг, в шуме города явственно услышал ружейный залп. Стреляли в сквере. Я решил размять ноги и пошёл туда. Подойдя, я увидел целый митинг. Оказывается, в этот день отмечалась очередная годовщина вывода советских войск из Афганистана. По этому случаю возле мемориала солдатам второй мировой войны открыли мемориал памяти воинов-афганцев, не вернувшихся живыми оттуда.
   Белое покрывало уже спало с памятной доски, и в лучах солнца матово блестели бронзовые буквы фамилий солдат, погибших в далекой горной стране.
   Когда я подошёл, торжественная часть уже закончилось. Не желавшие сразу расходиться "афганцы" немного расступились, и в ход пошли пластиковые стаканчики и извечная русская горькая. Тостов и громких разговоров слышно не было. Мужики, все как на подбор моего возраста, пили молча, не чокаясь.
   Я подошел к самой доске с закрепленными на ней фамилиями и стал читать их, выискивая знакомые.
  Вот Николай Астахов, погиб в 1979 году. Хорошо помню, как хоронили его всем селом.
  Вот Сашка Воробьёв. Его мать всё не могла поверить, что сынок её лежит перед ней в тёмном цинковом гробу, и умоляла военных открыть гроб и показать ей её Сашеньку. Она не верит и до сих пор. Помутившийся разум всё ждет писем со штемпелем полевой почты.
   Вот мой дальний родственник Никитка Дымов. Его тоже хоронили в закрытом гробу, но через небольшое, десять на десять, оконце, родители разглядывали родные черты.
   А вот и я - Иван Андреевич Игнатов - и день моей смерти 10 июля 1983 года. Да-а-а...
   Я совсем забыл сказать, что наврал вам почти всё. Тогда, когда я приехал на призывной пункт, там дежурил не Геннадий Назарович - наш военком, а майор Краснов из областного военкомата. Он был родом из других краев, никогда не был в нашем селе и никого по фамилии Игнатов не знал. Краснов молча подписал моё дело под словами "годен" и номером команды, отправляемой назавтра в Фергану. Так я попал в воздушно-десантную дивизию, дислоцировавшуюся в те далёкие годы под Кабулом. Служил я действительно водителем и 10 июля 1983 вёз продукты на армейском УРАЛе. Когда вода в радиаторе закипела, я заглушил двигатель, давая мотору остыть. Сам отошел от машины по малой нужде к невзрачному кустику, растущему в пыли возле дороги. Пуля афганского душмана, выпущенная из винтовки М-16 американского производства, попала мне точно в середину лба и в один миг предрешила всю мою дальнейшую жизнь, а вернее, оставила меня без неё...
   Зачем врал? Жить хотел...
  
  03.04.2006 года
  
Оценка: 7.31*5  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"