Утром Марк узнал от Альберта, что в замке Фарея давным-давно, после бегства хозяина в мир Моракс, создали Институт Исследования Магии. В те времена большинство людей слабо владело магией, и спустя пару лет при институте открыли первую школу волшебников. Именно в ней дед Марка учился магии, потом занимался научной работой.
-- Виктор Грендис попал в Анз в период активной магизации населения, -- сказал Альберт. -- То, что мы проходим на курсах, тогда изучали в обычной школе. Кажется, в классе пятом или шестом.
-- Почему сейчас перестали изучать? -- спросил Марк.
-- Не знаю каким заклинанием глушануло магистров, но десять лет назад они начали реформу образования. Отменили изучение магии в школах, запретили продажу учебников с заклинаниями, сделали курсы магических навыков платными. Поговаривают, что в магистрате обсуждают список опасных альтеро. Людей с альтеро из этого списка будут тайно отправлять на Безвыходные острова.
Со временем замок ветшал -- находиться в нем становилось все опасней и опасней. Тогда неподалеку построили ИПИМ, а старинное здание, на всякий случай, окружили защитным барьером от непрошеных искателей приключений.
Вопросов оставалось много. Как Волах нашел замаскированный проем? Почему подземный ход не замуровали? Неужели целую библиотеку редких книг забыли в подземелье замка Фарея?
Не поиск ответов на эти вопросы неудержимо тянул Марка в подвал. Он надеялся раскопать что-нибудь об амулете, найти информацию о прошлых делах деда -- ведь в услышанном и прочитанном хватало домыслов и туманных фраз. К сожалению, о Викторе Грендисе имелось слишком мало исторических фактов.
Альберт же горел желанием найти в книгах по черной магии простенькую пакость и "для восстановления справедливости" применить ее на Кире. Сержио с Томой тайная библиотека так и не заинтересовала: они считали своей главной целью учебу на курсах магических навыков и предпочли воздержаться от сомнительных ночных похождений.
Возвращаясь с занятий по общей магии в отель, Марк сказал:
-- Вы заметили, Волах сегодня на себя не похож? Вялый какой-то.
-- Словно не спал полночи, -- поддержал Альберт. -- Интересно, где он был?
Шедшие сзади близнецы Балумы прибавили шагу. Поравнявшись с друзьями, первым заговорил Боб:
-- Рассказать, где был академик Волах ночью?
-- За небольшой гонорар, -- подхватил Буб.
-- По два с половиной тильбо с человека.
-- Десять тильбо за всех.
-- Обычная цена пять тильбо. Для вас скидка за опт.
-- И за низкую платежеспособность.
-- Информация проверенная.
-- Достоверность гарантируем.
-- Будете покупать?
-- Не пошли бы вы оба... -- начал Альберт.
-- Я бы купил, -- перебил Марк, -- но у меня нет ваших денег.
-- Зачем? -- удивился Альберт.
-- Пригодится, -- подмигнув другу, Марк добавил: -- будет о чем вечером поговорить.
-- Ну, да, -- согласился Альберт. Похлопав по карманам, он достал желтую монету. -- Вот пять тильбо. Больше нет.
-- Мало, -- Боб состроил недовольную гримасу.
-- Очень мало, -- поддержал Буб.
-- Мы и так сделали хорошую скидку.
-- Пятьдесят процентов от начальной цены.
-- Слушайте, жуки-торгаши, -- сказал Альберт, водя монетой перед носами близнецов, -- для одного человека цена вашей информации пять тильбо.
-- Правильно, -- подтвердили близнецы, следя за перемещением монеты.
-- Я плачу пять тильбо, и вы только мне все рассказываете. Договорились?
-- Ты все перескажешь друзьям.
-- И мы потеряем половину гонорара.
-- Так нечестно.
-- Это обман.
-- Знаете что, -- вскипел Альберт, -- или берите пять тильбо, или не получите ничего.
Близнецы переглянулись и одновременно вытянули правые руки. Отдав монету, Альберт предложил:
-- Отойдем? Вон к тому фонарю.
Выслушав близнецов, Альберт вернулся к друзьям и сообщил:
-- Недавно Волах снял квартиру в столице и ночует обычно там. Отец Балумов считает, что у него любовь-морковь с кем-то из магистрата. С кем конкретно пока неизвестно.
-- Главное, теперь он ночует не в отеле, -- сказал Марк, -- и мы точно не встретимся с ним где-нибудь в подвале.
Даже сильное желание вновь наведаться в подвал не смогло побороть сон. Марк с Альбертом, дожидаясь полуночи на диване в гостиной, почти одновременно уронили головы на груди и засопели еще до того, как часовая стрелка приблизилась к числу одиннадцать на циферблате.
Зато на следующий день они предусмотрительно вздремнули после обеда и к полуночи находились довольно в бодром состоянии. На сей раз решили обойтись без люминного фонаря, только огненной сферой Марка -- ведь на осветительное заклинание тратилось совсем немного маны. Как-то, выполняя самостоятельную работу академика Пирофа, Марк наткнулся в одной из книг на интересное сравнение по расходу маны и калорий: час использования осветительного заклинания приблизительно равняется пятнадцати минутам неспешной прогулки.
Войдя в библиотеку, Альберт сразу занялся просмотром литературы на ближних к входу полках. Марк ходил между стеллажей, читая названия на пыльных корешках: "Управление мертвыми", "Массовые проклятия", "Черные чары". Внизу обычно стояли менее жуткие книги: "Защита от стихийных заклинаний", "Энергетический вампиризм", "Знаменитые колдуны и ведьмы". Иногда Марк вытаскивал приглянувшуюся книгу, не спеша пролистывал ее и, не обнаружив полезных сведений, ставил обратно. Периодически тишину нарушал недовольный возглас Альберта, которому никак не удавалось отыскать подходящую пакость.
На верхней полке самого дальнего от входа стеллажа внимание привлекла маленькая книжка в бурой обложке. Встав на цыпочки, Марк осторожно достал ее, сдул многолетний слой пыли и открыл. Книжка оказалась блокнотом карманного формата. Добрую треть страниц кто-то вырвал. На внутренней стороне обложки было написано четверостишие:
Мой дневник -- ключ ко всему,
Много тайн я доверил ему.
Знает он точно, кому дать совет,
Но будет молчать, пока не увидит предмет.
От радости сердце забилось чаще. Марк узнал убористый, с наклоном влево, почерк деда.
-- Я нашел дневник Виктора Грендиса, -- сказал он, направляясь к столу с табуретом.
-- Ты уверен? -- отозвался Альберт.
-- Почерк один в один как у деда.
Альберт подошел к Марку, прочитал стихотворение и хмыкнул:
-- И что ему показать? Фигу?
-- Не знаю, -- задумчиво произнес Марк. -- В дневнике всегда есть записи, а здесь лишь чистые страницы. Значит...
-- Использовали ластиковое заклинание.
-- Тогда почему эти строчки остались?
-- Значит, твой дед хотел, чтобы они остались. Какая разница?
Альберт выхватил дневник, захлопнул его и произнес магические слова, пробуя отменить ластиковое заклинание.
-- Пусто, -- разочарованно сказал Альберт, раскрыв дневник.
-- А ты чего хотел? Раз-два и готово. Дай сюда!
-- Я надеялся... вдруг получится, -- оправдался Альберт, кладя дневник на стол.
-- Дед не дурак, -- садясь на табурет, вслух размышлял Марк. -- Вряд ли он использовал столь простое заклинание... Будет молчать, пока не увидит предмет... Печать! Волах вскользь упоминал про использование печати в ластиковом заклинании.
-- Точно! -- обрадовался Альберт. -- Ты думаешь печать...
-- Что же еще?
Пододвинув дневник, Марк закрыл его. Затем снял с шеи амулет, зажал металлический кругляш в кулаке, негромко произнес: "Аппарере литер" и провел по дневнику рукой с амулетом, словно смахивал крошки. Альберт с нетерпением ждал результата, сверля глазами бурую обложку. Марк снова открыл дневник.
На первой уцелевшей странице появилась запись деда.
17 июля 240 года.
Что может изменить случайность? Очень многое. Например, сделать обыкновенный день судьбоносным.
Идя, как обычно, подземным ходом в лабораторию, я думал об отталкивающей пропитке. Дорога мне настолько знакома, что запросто могу пройти по ней с закрытыми глазами, не коснувшись стен. Каково же было мое удивление, когда я споткнулся о камень и упал, разбив баночку со слизью пещерных улитов.
Откуда здесь взялся довольно крупный камень? Подземелье хоть и старое, но построено умелыми руками, и серьезных разрушений прежде мне не попадалось. Я огляделся. Ну, конечно! В стене появилась дыра, откуда он, похоже, и выпал.
Я хотел сходить за раствором и восстановить стену, как вдруг заметил в дыре что-то светлое. Это был старинный папирус, написанный на древнем языке сатиров, настолько древнем, что я ума не приложу, кто сможет его перевести.
Но главное -- рисунок. Изображенный на папирусе артефакт я видел в одном из своих видений -- он должен сыграть важную, если не решающую, роль в истории нескольких миров.
Следующие страницы оказались вырваны. Осталась только последняя запись.
5 мая 244 года.
Сегодня у меня снова было видение. Четыре смутных, как бы сотканных из дыма, силуэта стоят вокруг Оазиса Жизни, сцепив руки в единый кулак. Все так неясно и расплывчато. Не удается разглядеть ни лиц, ни одежды.
Одна фигура мне показалась знакомой. Не знаю почему. Может, сердце подсказало, что это самый близкий, самый нежный, самый красивый для меня человек -- любимая Деметра. Ее улыбка наполняет мою душу радостью. Ее боль я чувствую сильнее собственной. Она -- главный ингредиент моего счастья. Моя вторая половинка --единственная во всех мирах, уникальная и неповторимая. Та половинка, которую ищут всю жизнь и часто не могут найти.
Вдруг силуэты начали исчезать, будто земля превратилась в болотную топь и по очереди забирала их. Вскоре остался только один. Он пал на колени... И тут видение закончилось.
Я давно понял: видеть будущее -- это наказание. Да, именно наказание, кто бы что не говорил. Часто приходится делать трудный выбор. Как сейчас.
Нужно правильно понять увиденное, чтобы не совершить роковую ошибку. Судьба дает возможность выбора, но отказывается что-либо объяснять. Она всегда молча стоит рядом и ждет, держа в одной руке лавровый венок, а в другой -- острую косу.
По-моему, наша четверка активировала амулет около Оазиса, и, как минимум, трое из нас погибли. Наверное, мы выполнили свою миссию -- князь Фарей уничтожен.Мир спасен от гнета черного мага. Людям не грозят оковы вечного рабства. Но...
"Какой ценой досталась победа? -- спрашиваю я себя и тут же отвечаю вопросом на вопрос: -- А сколько стоит любовь?"
Для меня жизнь Деметры дороже миллиона других неизвестных мне жизней. Да, я -- эгоист. Пусть так. Кто любит по-настоящему, меня поймет.
Завтра отдам дневник Деметре и отправлю ее с парнями обратно.
Попробую найти другую, более счастливую ветку будущего. Надеюсь, на этой жизненной развилке я свернул в правильном направлении.
-- Ну-у-у, -- задумчиво протянул Альберт, почесывая затылок, -- теперь хоть историки не будут гадать, почему Виктор Грендис отправил своих спутников домой.
-- Им необязательно знать об этом. -- Марк перевернул пару страниц, убедился, что записей больше нет.
-- Боишься подмочить репутацию благородного спасителя? Люди должны знать правду, -- Марк недобро посмотрел на Альберта, и тот пошел на попятную: -- Согласен, некоторые факты лучше скрыть. Зачем ворошить события веков минувших?
-- Столько воспоминаний пропало. -- Марк провел ногтем большого пальца по остаткам страниц и отодвинул блокнот. -- Зачем их вырвали?
-- Вряд ли их специально уничтожили, -- рассуждал Альберт, перелистывая страницы. -- Возможно, кому-то понадобились чистые листы, и он воспользовался блокнотом, не подозревая, что он принадлежал Виктору Грендису... Здесь еще стишок.
И правда, на внутренней стороне задней обложки обнаружились две строчки, написанные рукой деда:
Чертеж подземелья содержит ответ,
На нем есть проход, которого нет.
-- Судя по всему, чертеж тоже вырвали, -- с сожалением произнес Марк. -- Что же дед так тщательно спрятал?
-- Например, лабораторию, куда он шел, когда обнаружил древнюю рукопись сатиров, -- предположил Альберт. -- Ведь ее так и не нашли. Представляешь, сколько там может быть интересного?
-- Хотел бы я туда попасть. Но как?
-- Без карты -- никак. Проще найти иголку в куче сена, чем замаскированный неизвестно где проем.
С доводом Альберта было трудно спорить. В самом подземелье можно заплутать, а отыскать надежно спрятанный заклинанием проход только сказочному везунчику удастся или...
-- Дил, -- осенило Марка. -- Он здесь живет и знает подземелье как свои пять пальцев.
-- У темняков по четыре пальца, -- поправил Альберт. -- Если он и поможет, то за тазик тараканов.
-- В крайнем случае, завтра принесем насекомых.
Ребята вышли из библиотеки и позвали темняка. Дил не откликался. Дойдя до развилки, позвали еще раз. Эхо разносило их голоса по подземным галереям. Минут через пять из-за поворота раздался недовольный голос темняка:
-- Чего надо?
-- Дил, ты хорошо знаешь подземелье? -- спросил Марк.
-- А то! -- оживился Дил. -- Я лучший в этом вопросе. Даже бывал в запретных ходах с жуткими голодными крысами. Еле ноги унес.
-- Вам, темнякам, все равно какая перед вами стена: обычная или созданная магией?
-- Без разницы.
-- Совсем никакого отличия? -- допытывался Марк.
-- Никакого, -- подтвердил Дил. -- Что через такую проходить, что через другую.
-- Я про другое спрашиваю. Посмотрев на стену, ты можешь сразу определить настоящая она или магическая?
-- Легко! Магические -- более прозрачные.
-- То есть ты видишь, что находится за стеной?
-- Конечно вижу. Я всегда знаю, куда иду. Иначе меня давно сожрали бы крысы.
-- Покажешь закрытые магией проемы?
-- Вам зачем? Что вы задумали?
-- Возможно, где-то здесь находится лаборатория моего деда, Виктора Грендиса. Хотелось бы заглянуть туда -- вдруг там есть что-нибудь полезное.
-- Нет здесь никакой лаборатории.
-- Если дело в еде, мы завтра принесем мух, бабочек, всех кого захочешь. Тогда покажешь проходы, спрятанные заклинаниями? Мы сами их осмотрим.
-- И проходов нет, -- отрезал Дил. -- У меня дела. Пока.
Альберт некоторое время смотрел в темный проход, откуда недавно раздавался голос Дила. Наконец он тихо сказал:
-- Ушел. Не верю я ему. Что-то он явно скрывает.
-- Согласен, -- поддержал Марк. -- Как бы вытащить из него правду?
-- Поймать и вытрясти, -- предложил Альберт. -- Хотя он хитрый -- больше близко не подходит.
-- Похоже, тазик с тараканами тоже не поможет. Дил почему-то не желает разговаривать про замаскированные проемы. Ладно, пора возвращаться.
По дороге в номер Альберт, забыв о неудачном поиске магических пакостей, предлагал разные способы поимки несговорчивого темняка от накормленных сонной травой жуков-люминов до обездвиживающего зелья. Марк вполуха слушал друга, считая, что силой выбить нужные сведения не получится. Впрочем, хитрых планов в голове тоже не возникало.
***
К концу учебной недели Марк, проглядев десятки запретных книг, так и не нашел новых сведений о деде или амулете. Карты подземелья тоже не удалось обнаружить, хотя он скрупулезно изучил дневник Виктора Грендиса, разве что под микроскопом его не рассматривал.
Зато Альберту в последнюю ночь повезло. Поэтому в пятницу, перед походом домой, он находился в веселом настроении и, прощаясь с друзьями, пообещал:
-- Скоро Кира у меня попляшет. На выходных в лепешку расшибусь, а достану все ингредиенты для "Лысой головы". Придется, правда, неприкосновенной заначкой пожертвовать. Ради такого дела не жалко.
После вечерней прогулки по опустевшим дорожкам ИПИМа друзья расположились на лавочке около отеля. Сержио с настойчивостью дятла применял отталкивающее заклинание на принесенном из кустов камне. Тома убеждала Марка больше не ходить в тайную библиотеку, красочно описывая возможные неприятности. Марк уставился на багровую полосу заката на горизонте, изредка кивал и думал о том, как бы уговорить Дила показать замаскированные проемы. В их существовании он не сомневался, а другого способа отыскать лабораторию Виктора Грендиса, кажется, не было. Впрочем, одна безумная мысль родилась в его голове. Вдруг амулет -- своего рода компас, который укажет правильный путь. Только как он работает?
Сержио с Томой отправились спать непривычно рано, и Марк, не дожидаясь полуночи, отправился в подвал. Отель впал в краткую спячку, наслаждаясь тишиной и покоем. На первом этаже полоса света из приоткрытой двери за стойкой разрезала полумрак холла на две неравные части. Судя по шуршанию, доносившемуся из комнаты, Пренз перебирал какие-то бумаги. Марк осторожно открыл стеклянным ключом дверь под лестницей, воровато оглянулся и вошел в подвальную темноту.
Несмотря на вызванную огненную сферу, идти по знакомым проходам было страшновато. Пару раз возникало желание вернуться, дождаться Альберта и уже вместе с ним пойти в библиотеку. Вернуться означало признать себя трусом -- опускаться до такого уровня Марк не хотел и поэтому продолжал путь.
Подходя к тайной библиотеке, Марк остановился и прислушался. Показалось? Наверное. Чего только не почудится, когда страх дышит тебе в спину. То когтистый монстр, то невнятный голос. Марк облегченно вздохнул. И тут раздался писклявый крик:
-- Уйди гадина! Я невкусный. Я костлявый.
Марк узнал голос и бросился к двери, откуда он доносился. С разбега толкнув тяжелую дверь, Марк ввалился в тайную библиотеку.
Из дальнего угла сыпались угрозы вперемежку с уговорами, иногда прерываясь кряхтением и звуком падающей книги. Марк подбежал к столу у противоположной стены комнаты, взглянул в проход между стеллажами.
-- А-а-а! Хана! Дила поймали, глаза выцарапали, -- верещал темняк, стоя на третьей полке стеллажа.
Снизу за темняком кровожадным взглядом следила крыса. Она ждала удобного момента, задрав морду с обнаженными острыми зубами. Поняв, что жертва перестала сопротивляться и сбрасывать на нее увесистые тома, крыса начала готовиться к финальному броску. Она забралась на книжную кучу на полу...
Марк схватил дневник, небрежно оставленный прошлой ночью на столе, и запустил им в косматую злодейку. В этот момент крыса прыгнула, мордой стукнула по летящему в нее дневнику, упала на пол и метнулась к открытой двери. Дневник взмахнул бумажными листьями, перевернулся в воздухе и сбил с ног темняка. Темняк с криком: "Умру, но укушу!" схватил дневник, впился в него зубами и... затих.
-- Ты жив? -- испуганно прошептал Марк.
-- Похоже, да. Ведь мертвые слепыми не бывают.
-- Извини, забыл. -- Марк ткнул пальцем в огненную сферу, и непроглядная тьма заволокла все вокруг.
-- Давно бы так, -- отозвался Дил. -- Опять ты?! Что-то не нравятся мне эти встречи.
-- При чем здесь я? Тебя крыса хотела сожрать. Мог бы просто уйти сквозь стену.
-- Ты чего-то попутал. Там земля, а я не крот. Кстати, необычная обложка у книги, которая чуть меня не убила.
Марк на ощупь нашел около стола табурет, сел на него и уточнил:
-- Что в ней необычного?
-- Она не такая как другие. Я сюда частенько прихожу и ощупал все книги. Темняки, читать не умеют, зато ручки у нас очень чувствительные.
Марк посчитал слова Дила бессмысленной ерундой: он хорошо изучил дневник деда и понял, если там и есть полезная информация, то защищена она неизвестной ему магией.
-- Твои ручки чувствуют замаскированные проемы? -- Марк решил воспользоваться добродушным настроением темняка.
-- Конечно! Я знаю их все, -- похвастался Дил и внезапно умолк. Через секунду он заговорил другим резким голосом: -- Подловил? Все равно не покажу. Не зовите меня -- видеть вас не желаю. От людей одни неприятности.
Некоторое время Марк смотрел в черноту перед собой, потом, сообразив, что Дил ушел, вызвал огненную сферу.
-- Псих какой-то. Убудет с него что ли, если покажет замаскированные проемы? -- бубнил Марк, наводя порядок в библиотеке.
Расставив на стеллаж валявшиеся на полу книги, Марк взял дневник деда, сел обратно на табурет и снял бурую обложку. Внутри гладкая, снаружи ощущается рельеф. Частенько у обложек выдавливается витиеватый рисунок. Что здесь необычного? Марк еще немного покрутил обложку и убрал ее в карман брюк. Поставив дневник деда на самый верх стеллажа, он вышел из тайной библиотеки.
Весь путь до номера слова Дила, как назойливые мухи, крутились в голове: "Она не такая как другие". Темняк это почувствовал, а я нет. Может, показать ее Дрогену или Вуксу? Тогда придется слишком многое объяснять, и кто знает, чем это закончится.
Зайдя в свою комнату, Марк подошел к люминному фонарю, включил его на полную яркость, повернув до упора рычажок. Достал из кармана обложку и начал ее поворачивать под разными углами, чтобы рассмотреть рисунок.
Выпуклые линии сворачивались в спирали, плавно изгибались, соединялись в причудливые островки. На что похож замысловатый узор, если пофантазировать? Вот здесь на бабочку с распластанными крыльями, тут на закрученные рога барана. Это как картина художника-абстракциониста. Смотришь на скопление фигур и пятен, и желтый круг кажется солнцем, зеленые треугольники лесом, голубая клякса небом.
Марк провел ногтем по спирали на обложке, повторяя ее рисунок, и -- застыл. Ноготь двигался рывками, будто спотыкаясь о невидимые преграды. Так не должно быть! Марк нежно погладил выпуклую спираль подушечкой указательного пальца. Рельеф хорошо прощупывался, но палец чувствовал не витки спирали, а прямую линию. Опять магия?
Обойдя кровать, Марк сел на обшарпанный стул, положил на стол загадочную обложку и поводил по ней пальцем. Осязание рисовало совершенно иной узор: строгие прямые линии пересекались, резко обрывались, замыкались в квадраты. Ничего не понимая, Марк проверил обратную сторону обложки -- там все было в порядке: зрение и осязание не противоречили друг другу.
И тут Марк вспомнил, как в детстве "копировал" изображения на монетах. Он нашел в выдвижных ящиках стола огрызок карандаша и тетрадь, аккуратно расправил обложку дневника, сверху накрыл ее чистым листом, вырванным из тетради. Зажав между пальцев покусанный предыдущим учеником карандаш, Марк принялся натирать бумагу боковой стороной грифеля.
Белый лист закрашивался серым цветом, постепенно проступали более темные линии рельефного рисунка обложки. Даже стараясь все делать не спеша, осторожно -- с первого раза четкой "копии" не получилось: где-то порвалась бумага, где-то нужные линии растворились в почти черной закраске.
Когда утренний рассвет выключил фонарь в комнате, усыпив жуков-люминов, Марк удовлетворенно посмотрел на рисунок, сделанный с трех частично бракованных "копий". Тонкие линии проходов, квадратики и прямоугольники различных помещений. Все напоминало какой-то чертеж и, скорее всего, это чертеж подземелья замка Фарея.
Кое-как стянув кроссовки, Марк прямо в одежде плюхнулся на кровать и сразу заснул.