Ветер был в этой долине постоянным жителем. Казалось, что по нелепой случайности залетев сюда, он заблудился среди холодных камней и не нашел выхода. С тех пор он метался над скованной морозом землей, жалил ядовитыми иглами нежную кожу, забираясь под ткань. Авори вздохнула, наклонилась к земле и пошла дальше, высматривая в трещинах застрявшие иглы сибейи. Целительница говорила, что обычно игл, запасенных летом, хватало на всю зиму. Но эта зима длилась слишком долго, поэтому уцелевшие иглы приходилось разыскивать по всей долине. Она смотрела на замерзшие серые шипы и не верила, что весной на тех же стеблях, распускались дивные цветы. Сибейя зацветала весной первая, сразу, как только отступал холод. Так говорила целительница. Огромные бутоны, желтые, как солнечный свет, розовые, как рассвет над долиной. Авори никогда не видела ни рассвет, ни солнечный свет. Эта бесконечная зима началась еще до ее рождения, и о весне она знала только из рассказов целительницы. Рассказы пестрели яркими красками, которые она не могла представить. Все яркие цвета угасали зимой. Солнце не всходило, тусклый, холодный свет дня, пробивающийся сквозь грязноватые облака, сменялся непроглядной тьмой ночи. Беспокойный ветер поднимал сухую серую пыль. Мир Авори был черно-серым. Легенды про солнечные лучи, пробивающиеся сквозь сочную зелень, про цветущие кустарники, покрывающие долину пестрым ковром, про травы, раскачивающиеся на ветру, казались не более чем легендами.
Небо начинало темнеть, ветер усилился, нужно было возвращаться в пещеру. Целый день поисков и всего семь игл. Слишком мало, наставница будет недовольна.
Камни мираита освещали пещеру призрачным светом, выхватывая из темноты камни и силуэты людей. Авори прошла в самый дальний угол, где целительница толкла что-то на плоском камне.
- Ты нашла иглы? - ее волосы наставницы тускло светились в бледном свете камней.
- Всего семь, - ответила Авори и отвернулась, чтобы избежать недовольного взгляда.
- Ну что же, этого хватит. Зима заканчивается. Скоро ветер утихнет, лед растает и сибейя вновь начнет цвести...
Авори удивленно посмотрела на наставницу.
- Иди и помоги Рельфу. У него вновь болит плечо, - целительница кивнула на группу мужчин, сидящих вокруг самого крупного мираита. Авори взяла две иглы и направилась к ним. Рельф был старым охотником. Сегодня утром он и еще трое сильнейших воинов клана вернулись с ледяных холмов, и как всегда, старая рана Рельфа вновь начала его мучить.
Присев рядом с ним, Авори принялась слой за слоем разматывать ленты плотной ткани, покрывающие его руку и предплечье. Ткань отличалась от той, которой обматывала тело Авори. Она была плотнее и защищала охотника от колючих кустов, растущих на склонах холмов.
- Что, девочка, скоро мы все это снимем? - спросил он, подмигнув ей.
Он говорит о весне, удивилась Авори. Почему все ждут ее, почему именно сегодня начались все эти разговоры, в то время как прежде никто, кроме старой целительницы о весне не упоминал? Авори провела в долине весь день, она не заметила никаких признаков скорого окончания зимы. Ветер по-прежнему обжигал, облака все таким же глухим пологом накрывали долину, земля была скована морозом. Мир вокруг был таким, каким она помнила его с рождения. Так почему же?..
Игла мягко вошла в кожу воина, заставив старика поморщиться. Капля крови скатилась по предплечью и впиталась в ткань.
- Ты ведь дитя зимы, правда, Авори? - продолжал Рельф, - ты никогда не видела тепла и солнца. Ты, верно, с нетерпением ждешь, когда весны?
Авори молчала. Что такого в этой весне, что даже этот суровый воин начинает улыбаться, а его глаза блестят в полумраке?
Авори не хотела перемен. Ледяной ветер, пронизывающий холод, все это было родным и привычным. Рельф прав, она - дитя зимы. Она не хотела весны.
* * *
Тьма затопила долину, вязким потоком затекая в пещеру. Авори лежала на травяной подстилке, всматриваясь в темноту широко распахнутыми глазами. Что-то было не так, эта ночь чем-то неуловимо отличалась от всех предыдущих. Авори напряженно прислушивалась. Ветер. Ветер, с неизменным воем носившийся над долиной, вдруг стих. Она слушала его заунывные песни с первых дней своей жизни. Но этой ночью ничто не нарушало глухой тишины, царившей вокруг.
Авори зажмурилась. Время исказилось в вакууме тишини, растягивая ночь в бесконечность.
Стук у входа в пещеру вывел Авори из оцепенения. Вздрогнув, она прислушалась. Что-то тихо стучало по камням снаружи. Осторожно обойдя спящих, она подошла к выходу. Гладкие серые камни, отполированные стопами жителей пещеры, были природным подобие ступеней. На них, в рассеивающейся темноте, Авори увидела птицу. Порхая со ступени на ступень, она выискивала в трещинах камня семена. Ее клювик стучал по камню, нарушая ночную тишину. Девочка заворожено смотрела на чуждое существо, словно прилетевшее из другого мира. Перья птицы казались слишком яркими даже в сумерках. Авори шагнула ближе, но птица, легко взмахнув крыльями, улетела в небо. Девочка подняла глаза. Облака расступались, и нежный свет зарождающегося дня, рассеивал сумрак над долиной. Пыль, брошенная ветром на произвол судьбы, осевшла на камнях и почве, впитывала новые цвета, окрашивая долину в нежные тона. Мир вокруг Авори изменялся. В просветах между облаками она видела небо. Чистое, прозрачное рассветное небо.
Над долиной вставало солнце. Яркие лучи пронзили ледяной воздух, согревая, растапливая его. Порыв ветра, сорвавшись с холма, за которым зарождался рассвет, налетел на Авори, растрепал волосы. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза, впитывая новые запахи. Ветер теплым потоком обмывал ее тело, согревая. Ей хотелось ощутить его кожей, впитать влажный воздух каждой клеткой тела, измученного холодами.
Авори бросилась вниз по ступеням. Ступни, защищенные лишь тонкой тканью, ступали на мягкую, тающую землю. Она бежала вперед, к дальним холмам, на бегу разматывая лоскуты ткани, покрывающие тело, срывая их с шеи, рук, выпутываясь из кокона, подобно бабочке. Ветер подхватывал тонкие ленты и уносил прочь. Прохладный воздух касался нежной кожи, освобождающейся из плена ткани.
Она бежала вперед, не замечая, как земля под ногами сменяется ледяной водой, как под ее ступнями в лужах талой воды небо с бегущими по нему облаками разбивается на мириады хрустальных капель.
Сорвав последнюю полоску ткани, закрывающей шею и подбородок, Авори остановилась и откинула с лица волосы. Солнце тронуло ее кожу, скользнуло по лбу, щекам, осторожно коснулось губ. Не замечая, что стоит по щиколотку в воде, она оглядывала знакомую долину и не узнавала ее. С дальних холмов бежали ручьи, она видела их блеск. Искры солнца искрились в каплях, покрывающих стволы и ветви деревьев. Прочерчивая яркие полосы, высоко в небе носились птицы. Зима ушла.
Слева, у нагретого солнцем камня на ветру покачивался стебель. Авори, замерев, смотрела, как он впитывает талую воду, как на ее глазах увеличиваются листья, сворачивается бутон. Опустившись на колени, она коснулась его рукой. Бутон, почувствовав тепло, идущее с кончиков ее пальцев, приоткрылся. Из-под зелени показались лепестки цвета рассветного неба. Сибейя.
К пещере, петляя, вела дорожка из обрывков ткани. По ней шла обнаженная девушка, неся в руках горсть влажной земли с тонким зеленым стебельком, дрожащим на весеннем ветру.