Готический замок. Ночь. Высоко, там, где начинает выситься острый шпиль, - небольшое, как в трюме корабля, окно, закрытое изнутри красными, бархатными, расшитыми золотистым шелком, шторами.
Шикарная спальня в готическом стиле. А вот как раз и те самые бархатные шторы. Подобная им занавеска ниспадает над огромной постелью, приоткрывая ее. В мерцающем, теплом шелке лежит красивая, бледная, юная барышня с длинными, несколько спутанными, золотистыми волосами. На белой коже особенно выделяются ярко очерченные, красные-красные губы. На стенах покоев висят фотографии самых разнообразных молодых женщин, прикованных наручниками из позолоченных жгутов-веревок, и пристежками, схватившими волосы и шеи несчастных жертв. Фотографии вставлены в золотые рамы в вензелях. Этих снимков бесчисленное множество, на лицах девушек - страх предчувствия смерти и неизвестности. Готические, но, почему-то, тем не менее, золотые, часы на стене, близятся к полуночи. Вот маятник начинает петь. Барышня неожиданно открывает глаза. Пронзительный голод и холодная страсть в ее взгляде. Не отрывая глаз от маятника, она сильным движением выскальзывает из постели, и движется к часам. Странно конечно, но она полностью одета. На ней узко облегающий красный костюм из тончайшего шелка, сплошь расшитый мелкими рубинами, - длинные брюки, и ласково прилегающая к телу кофточка с бахромой на рукавах, да еще и сапоги на высоких каблуках, тоже красные. Убедившись, что маятник действительно поет о приближении полуночи, странное создание начинает рассматривать удивительные фотографии. В комнату заходит невысокая женщина в платье с кринолином, в напудренном белом парике, и с мушкой над верхней губой. Быстро и проворно женщина зажигает повсюду высокие свечи в подсвечниках из древней бронзы, и все вокруг начинает сиять загадочным, теплым светом. Проснувшаяся барышня, не отрывая взгляда от садистских портретов, протягивает на ощупь руку вперед, и вытягивает зажатую между стеной и комодом красную кожаную плеть-семихвостку.
БАРЫШНЯ (нетерпеливо): Ну? Какая на этот раз? Белая, черная? Красивая, конечно? Худая? Рыжая? Тонкая? Нежная? (Быстро взглядывает на женщину в парике.)
Женщина словно не знает, что ответить, и потому растерянно молчит. Вместе с тем, она не забывает заняться прической Барышни, пытаясь как-то уложить ее спутанные пряди при помощи тончайших золотистых шпилек.
БАРЫШНЯ (отгоняя женщину плетью): К черту! (Резко выходит из комнаты.)
Шпильки замедленным движением разлетаются по полу. Девушка выходит из комнаты, властным и сильным движением раскидывая в стороны створки кружевных золотых дверей. Двери медленно закрываются за ней, и покрываются спадающим сверху, подобно легкому золотистому дождю, облаком шелковых нитей.
Барышня проходит узкий коридор, освещенный красноватым светом, который словно "выпитывает" из себя полумрак. Нет ни ламп, ни прожекторов, и происхождение освещения неведомо. Впереди - такая же раздвоенная кружевная дверь. Подобным же образом, но только еще более нетерпеливо, златовласка раздвигает переливающиеся теплыми бликами створки, и оказывается перед огромным занавесом темно-синего бархата, расшитого серебром. Создается ощущение, будто занавес цельный, но Барышня привычным движением разводит в стороны две его части, и оказывается в широком зале.
С левой стороны зала стоит очень длинный и узкий стол, за которым собралось около четырехсот похожих друг на друга женщин и мужчин. Все женщины сидят спинами к стене, мужчины - спинами к залу. Все дамы наряжены в сильно декольтированные средневековые платья с кринолинами. У всех - абсолютно белые лица, белые напудренные парики, узкие красные губы, у многих - мушки. У мужчин абсолютно бледная кожа, голубые круги под глазами. Все они напоминают мертвецов, и одеты в черное. На столе стоит огромный, круглый и широкий в основании, стеклянный сосуд. От его основания восходит длинная узкая трубка, оканчивающаяся насосом, и острой, широкой снизу, и узкой на конце, иглой. На четверть сосуд наполнен красной жидкостью, похожей на кровь. В середине зала нам удается мельком заметить золотистый трон, который мы видели на фотографиях в покоях рыжеволосой особы, и кого-то сидящего на нем. Кто это, нам различить не удается, так как изображение слишком мутно.
Появление Барышни было замечено абсолютно всеми присутствующими. Все они обернули головы, как только она вошла. Барышня, чуть поигрывая плетью, голодно, кровожадно, пронзительно, и чуть рассеянно, посматривает в сторону стола, сосуда, и собравшихся за ним. Начинает играть невидимый пока, тоже мутный для нашего глаза, оркестр, находящийся за жертвенным троном в центре зала, у дальней стены. Сидящие за столом люди, так напоминающие кровососов, начинают торжественно петь стройным хором под аккомпанемент оркестра, играющего отчего-то по-электронныму:
Соки нашей Земли,
Соки Света и Воздуха,
Нас наполнить должны,
Нас наполнить должны,
(Пронзительно) Соки дикого возгласа,
Соки дикого возгласа!
Для тебя, Королева,
О, Нимфа Мрака, все для тебя!
Пусть наполнят теплом
Холод Мрака Ночи
Души Дня и Земли, -
Для тебя, Королева!..
О, Нимфа Мрака, все для тебя!
Справа от рыжеволосой Нимфы Мрака стоит невысокий коренастый мужчина с черными, кудрявыми волосами. Он покуривает трубку из черного дерева, пуская кольца. Он выглядит так, будто он властелин всех происходящих вокруг процессов. Лицо у него умное, спокойное, и, в то же время, слегка встревоженное. Он походит на убийцу, право которого уничтожать узаконено. Он смотрит на Королеву как на королеву, почти даже как на свою королеву. Но нет в его взгляде права собственника. Он - ее союзник, и видно, что она - главнее. Похоже, он что-то вроде советника ей.
Но тут взгляд Королевы, наконец, останавливается на фигуре, прикованной к золотому трону. Мутное изображение, скрывающее и от нас истинные черты жертвы, и продолжающего свою электронную музыку оркестра, буквально на глазах проясняется. Теперь мы видим, что музыканты, - все, как на подбор, высокие и стройные брюнеты, - одеты в белые, готические, шелковые рубашки со сборчатыми на концах рукавами, и прямые брюки из гладкой, словно отшлифованной ткани. Перед ними стоят синтезаторы и барабаны. На троне же сидит мальчик лет семнадцати, по-видимому, еврейского происхождения, с большими голубыми глазами, печально подернутыми тенью ресниц. Он, пожалуй, красив, и просто печален. Золотой браслет так туго схватил его нежную шею, что кожа около него сильно покраснела. У него шелковистые волосы, мягкие, нежные губы, а в лике его читается такая непостижимая для его лет мудрость, что становится даже странно. Руки юноши прикованы к подлокотникам браслетами, на которых выгравированы изображения тонких переплетающихся змеек с изогнутыми язычками, влюбленными в кровь.
Королева останавливает на жертве взор, и в глазах ее начинает расти изумление. Она смотрит на него, как на нечто неизведанное. Наконец, она переводит взгляд на Советника.
КОРОЛЕВА: Кто это?
СОВЕТНИК: Он не назвал своего имени. Когда ему поведали о его судьбе, то прозрачные слезы стали сочиться из них. Это не мужчина, - мужчины, даже те, что населяют Свет, говорят, не плачут. Это не женщина. Это - наша новая жертва.
Королева серьезно, задумавшись, с пониманием, смотрит на Советника. Но изумление от встречи с чем-то доселе неведомым не покидает ее.
СОВЕТНИК (указывая в сторону кровососов): Они хотят его. Уже пора приступать к ритуалу. Кожа у него нежная, как у женщины, игла легко войдет в нее. Пора наполнять наш Живоприемник, наш сосуд.
Королева переводит взгляд на сосуд с кровью, сглатывает слюну, и в глазах ее появляется непостижимая тоска Тьмы. Но затем она снова начинает смотреть на жертву. Нельзя сказать, что мальчик страшно перепуган.. Нет, он возвышенно-спокоен, но по щеке его медленно катится слеза. Взгляд Королевы наполняется невыразимой словами нежностью, и тоской уже другого рода - тоской по Прекрасному.
КОРОЛЕВА (не отводя от мальчика взгляда): Почему не женщина?
СОВЕТНИК: Мне захотелось порадовать тебя новым. Сегодня особая ночь. Ты должна решить, как тебе жить дальше. Буду ли я королем, или ты и дальше будешь одна. Сегодня особая ночь - и этот подарок тебе от меня.
Королева замечает стоящую рядом с ней женщину, которая прежде пыталась причесать ее. Женщина все еще держит шпильки, - в одной руке, - и полупрозрачный нежно-розовый платок - в другой. Королева делает ей легкий повелительный жест рукой. Щеки самой Нимфы Тьмы вдруг покрылись румянцем, а лицо стало нежным и влюбленным. Женщина, поняв жест, набрасывает своей госпоже на плечи платок, и легкими, ласковыми движениями приглаживает ей волосы. Не отрывая, теперь уже, украшенного улыбкой, взора, от жертвы, Королева медленно направляется к трону-жертвеннику.
Под аккомпанемент оркестра Королева поет. Стоя в некотором отдалении от жертвенного трона, она прохаживается мягкими шагами, и с некой изумленной влюбленностью смотрит на мальчика, по временам застенчиво опуская взор. В песне ее живет восточный дух, чувствуется веяние Турции:
Откуда ты родом, невиданный ангел?..
Столь тонкий, как хрупкий полет мотылька?..
Я чувствую, сила твоя велика,
Но пробовать силу свою ты не стал бы...
Не нужно тебе ни почета, ни злата,
Явился ты словно со звездного неба,
Ах, мне бы тебя, тебя только мне бы,
Тогда, о тогда, я была бы богата...
Пение Нимфы Тьмы прерывает песня кровососов:
Соки нашей Земли,
Соки Света и Воздуха,
Нас наполнить должны,
Нас наполнить должны,
(Пронзительно) Соки дикого возгласа,
Соки дикого возгласа!
Для тебя, Королева,
О, Нимфа Мрака, все для тебя!
Пусть наполнят теплом
Холод Мрака Ночи
Души Дня и Земли, -
Для тебя, Королева!..
О, Нимфа Мрака, все для тебя!
Прослушав, с некоторой враждебностью, эту песню, Королева Мрака поворачивает голову к Советнику, подошедшему близко к ней, и смотрящего на нее с пониманием и нарастающей тревогой. Он держит в руках посеребренную палку с острым наконечником.
КОРОЛЕВА: Скажи им, - пусть они заткнутся!
СОВЕТНИК: Они ждут свершения ритуала. А чего ждешь ты?
КОРОЛЕВА: Я в смятении, Адольф. Мне нужно размышлять. (С болью глядя на жертву) Что мне делать с ним? Я должна проколоть нежную кожу на его шее?.. Я должна по капле выжимать насосом Живоприемника из этой шеи жизнь?..
СОВЕТНИК (указывая палкой в сторону темно-синего бархатного занавеса): Идем в сад. Там тебе будет легче размышлять. И ты найдешь решение, и ты поймешь, как должно быть.
Вечерний сад. На крупных, сочных листах деревьев блестят при свете полной луны капли влаги. Необыкновенные, пушистые белые цветы распустились на них. Растерянная Нимфа Мрака чуть прикасается к ним легкими пальцами.
КОРОЛЕВА: Мне не понять, Адольф, откуда такое создание. Как Природа могла создать такое? Это не иначе, как ангел. Он прекрасен.
СОВЕТНИК: Это земной юноша. Просто земной юноша.
КОРОЛЕВА: У него есть жена?
СОВЕТНИК: Нет.
КОРОЛЕВА: У него и не должно быть жены. Я представить его не могу рядом с женщиной. Любая померкнет рядом с ним. (Направляется в замок.)
СОВЕТНИК (нервничая): Так что ты решила?
КОРОЛЕВА: Он будет моим. Только моим. Найди им другую жертву, - просто женщину, как всегда. А его отдай мне.
Королева скрывается за дверьми замка. Советник стоит, понурив кудрявую голову, и опершись на палку.
У кровососов недовольные, голодные лица. Кровь на дне Живоприемника негромко, ворчливо бурлит.
К оролева стоит около самых дверей внутри замка, и, задумавшись, не идет дальше.
Адольф идет в замок.
Увидев Королеву, он останавливается.
АДОЛЬФ: Ты не решаешься возвращаться...
КОРОЛЕВА: Мне нужно побыть одной. Иди к ним, и скажи им все. Ищите жертву. (Снова выходит в сад.)
Под аккомпанемент оркестра Адольф отдает жестами приказания. Несколько женщин стоят перед ним, и кивают головами, видимо, с полуслова понимая его.
Покои Нимфы Мрака. Женщины полностью преображают здесь атмосферу. Одни разбрасывают повсюду румяные, спелые яблоки, другие снимают красные шторы и покрывала, третьи, сидя на полу, прикалывают к белому свадебному платью розы. Адольф, понурив умную голову, и опершись на палку, стоит и наблюдает за происходящим. Время от времени он поясняет что-то, указывая в сторону платья палкой, но слова его заглушены музыкой.
Королева заходит в зал, держа в одной руке ветку с чудесными цветами. Не отрывая сияющего, светлого взора от мальчика, она идет к Живоприемнику, а затем, с некоторым презрением, переводит на сей предмет взгляд.
КОРОЛЕВА (властно): Уберите эту пакость! (Она ставит на стол одну ногу, чуть не наступая острым каблуком на плоское основание Живоприемника. Один из мужчин поспешно наливает в серебряный кубок вина.)
КРОВОСОСЫ (хором; под аккомпанемент оркестра):
Помилуй нас, о, Королева Ночи,
И вспомни ты, Властительница Тьмы, (В зал входит Адольф.)
Настанет час, и ты сама захочешь, (Королеве протягивают кубок с вином.)
Захочешь крови, - как теперь и мы!..
Адольф снимает со стены золотой кинжал, подходит к Королеве, вынимает его из ножен, протягивает ей. Королева допивает вино, держа кубок в одной руке, и опирается острием кинжала в стол. Допив вино, она лихо отбрасывает кубок в сторону. Тот катится по полу с глухим звоном.
Мальчик совершенно измучен, мертвенно бледен.
Двери замка широко растворяются, и в зал входит несколько мужчин-кровососов, волокущих за собой стройную, высокую, худощавую девушку с бледным лицом и спутанными волосами. Все кровососы, сидящие за столом, дружно встают, и начинают торжественно, по-праздничному, исполнять песню:
Жертва цвета слоновой кости,
Вкусом пленительней шоколада,
Ты спасешь нас от холода злости,
Голодного ада.
Лицо девушки в узких, глубоких царапинах. Она пронзительно визжит, но это обстоятельство, по-видимому, создает еще более приподнятую, благодушную атмосферу в зале.
СОВЕТНИК (громко; слова его отдают жутковатым эхом): Уводите ее! Ритуала не будет! Королева дарит жертву всецело вам! Королева не будет тянуть жизнь из ее шеи!
КОРОЛЕВА (делая повелительный жест в сторону Жертвоприемника): Уносите Жертвоприемник! Проводите ритуал в другом месте!
Гул заунывного протеста кровососов: "У-у-у-у..."
СОВЕТНИК (пожав плечами; Королеве): Они хотят проводить ритуал именно здесь. Думаю, не стоит нарушать привычного порядка дел, разочаровывать их, вносить смуту. Им и так не досталась первая жертва, они могут быть уже разочарованны.
КОРОЛЕВА (счастливо глядя затуманенным взором на мальчика): Ну, и к черту! Я хочу, чтобы были танцы! Пусть здесь будут танцы!
Зал. Идут приготовления к балу. Королева стоит за прозрачной занавеской у шикарного окна, и смотрит сквозь нее на своего мальчика.
КОРОЛЕВА (себе): Кто ты мне? Почему ты мне так близок, как будто бы ты - и есть я сама, а, может, я сейчас даже больше ты, чем сама... Кто ты? Ведь, если бы меня, предположим, не было, ты мог бы занять мое место, ты даже мог бы быть Королевой... (Мягко смеется.) Я знаю: ты чудо. Предположим, я люблю кровь, люблю ночь, люблю ритуалы, Адольфа люблю, люблю верных мне... Но тебя ведь, наверное, - тоже... Но почему?.. Вон та (В кадре - находящаяся в обмороке девушка-жертва, которую несколько кровососов приковывают железными кандалами к полу посреди зала.) мне безразлична. А ты - нет.
Королева, словно ища спасения, цепляется длинными острыми ногтями за занавеску. Сквозь ту видны, мерцающие негой, загадкой и счастьем, глаза Нимфы Мрака.
К девушке, пребывающей в бессознательном состоянии, волокут Живоприемник.
АДОЛЬФ (следя за этим процессом): Настраивайте насос! (Женщина-кровосос, придерживающая Живоприемник за верхнюю часть, начинает давить на рычаг насоса сверху. Для этого, ей, видимо, необходимы некоторые усилия.)
Королева сидит на шикарном, в драгоценных камнях, троне. Играет готическая музыка, пары танцуют вокруг девушки-жертвы. Живоприемник стоит рядом с той, и одна из женщин стоит на коленях около него. Королева не сводит ласкового, застенчивого взгляда с мальчика. Теперь он, кажется, начал что-то понимать, и смотрит ей в глаза с надеждой, лаской, покорностью. Взгляд его теплый и нежный.
Адольф, хмурый, расстроенный, стоит у окна, и замечает на полу, за прозрачной занавеской, прекрасную ветку с пушистыми белыми цветами. Он поднимает ее.
Королева словно колеблется, и не может принять какое-то решение. Сладостная улыбка блуждает на ее лице, здесь есть и некое страдание, очевиден новый опыт переживания, душевного волнения. От былой капризности не осталось и следа.
Адольф подходит к Королеве, и протягивает ей белую ветку. Она берет ее, и подносит к лицу, вдыхает ее аромат.
КРОВОСОСЫ (под аккомпанемент оркестра):
Время настало вкусить эту плоть,
Время настало для пира.
Нам для душевного мира
Нежную кожу пора проколоть!..
КОРОЛЕВА (вставая с трона и направляясь к мальчику): Я уже не хочу этого, я хочу чего-то другого.
Королева подходит к трону, к которому прикован мальчик, ближе, смотрит на него, краснеет, и подносит к его лицу ветку.
КОРОЛЕВА (как будто себе): Твоя кожа как эти лепестки...
Мальчик опускает глаза, потом снова их поднимает, с надеждой. Королева улыбается, затем отводит взгляд, со страданием и лаской, затем снова смотрит на мальчика.
Адольф хмуро за этим наблюдает. В зале словно все замерло, кроме странного оркестра. Королева делает неопределенный жест рукой, и Адольф приносит ей золотой кинжал, уже вынутый из ножен. Тремя легкими движениями, очень нежно, Королева надрезает позолоченные матерчатые наручники, и браслет на шее мальчика. Кто-то бросает к ее ногам красную плеть-семихвостку, и та некоторое время скользит по направлению к Королеве по скользкому, натертому полу. Королева не обращает на это внимания. Воткнув кинжал в твердый чехол, плотно прилегающий к ее костюму, Королева взяла руки мальчика в свои, и смотрит теперь на него, как на чудо, но лукаво. Мальчик, влюбленно глядя на Королеву, целует ей руку. Она целует ему руку. Он слегка удивляется, и, со смущением, опускает ресницы. Она встает и тянет его за собой.
Королева уводит мальчика из зала. Мужчины-кровососы отворяют перед ними роскошные створки дверей. Сквозь двери в зал заглядывает бархатная синяя ночь, такая зовущая, такая пленительная, таинственная. В небе полная луна и мерцающие звезды. По лицам Королевы и мальчика ясно, что оба они уже где-то там, в звездах...
Зал.
КРОВОСОСЫ:
Возьмем по капле, по росинке,
Из этой девушки Любовь, -
Пусть разогрета страхом, кровь
Нас опьяняет, по старинке...
Нас опьяняет, - наполняет
Оркестром чуждой теплоты,
Что веселит сердца и рты,
Что дух бесчинства в нас вселяет...
Раздается дикий хохот, и, кажется все, все кровососы срываются со своих мест, и бегут к несчастной девушке, открывшей, наконец, обезумевшие глаза.
Адольф, хмурый, уходит.
Впереди - роскошный, пышный лес. Ночь. Стрекочут ночные насекомые. У дерева с объемным стволом, прислонившись к нему спиной, под сенью куста с белыми пушистыми цветками, стоит мальчик. Ах, он еще прекраснее при свете Луны! Он, видимо, родственен ей. Королева целует его, со страстью и упоением, затем отрывается, и с недоумением останавливается. Вот она смотрит на небо. Мальчик блаженно улыбается, скользит рукой по ее щеке. Сама Королева, кажется, вот-вот утонет в сладкой неге, но ей мешает некий внутренний вопрос, который она не может никак разрешить.
КОРОЛЕВА: Что все это значит? Почему меня так тянет к тебе, как за веревку?.. Что мне надо от тебя?..
Мальчик смущен и растерян, но совершенно счастлив.
Адольф сидит на ложе Королевы, усыпанном спелыми яблоками, розами, красными и розовыми, и кручинится. Слышен исступленный вой восторженных кровососов, и расстроенные, бессвязные звуки музыки.
Небо. Боже мой, звезды летят и падают, летят и падают, будто бы даже кружатся! Деревья шумят. Нимфа Мрака исступленно целует мальчика. То и дело Королева оглядывается назад, словно проверяя, не видит ли кто, что она такое делает. Губы ее отчего-то в крови, а во взгляде, кроме нежной любви, появилась тоска по Тьме, кровострасть какая-то. И точно, - мальчик пригвожден к стволу дерева ее золотым кинжалом, воткнутым в самое сердце. Из пышного леса стаей вылетает свора летучих мышей. И Луна за этим наблюдает.