Шелепов Сергей Евгеньевич : другие произведения.

"Сейсмодын" в Шуляйке

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Чудно в жизни бывает. Делаешь что-нибудь по хозяйству или по работе и вдруг выясняешь, не то получилось. Или, бывает, грибы собираешь в лесу. Притомился, покурить сел на пень или на валежину. Тепло, приютно. Птички распевают. Зверушка какая-либо вдруг мелькнёт - белка с дѓрева на дерево шмыгнет или заяц чудной на полянку выскочит. Сиди да радуйся. Ходя бы тому, что в лесу находишься. Вокруг все благоухает, и ты печали-горести прочь отгони.
  Но не всё же время сидеть сиднем на пне. Надо и домой возвращаться. И тут обнаруживаешь, что не знаешь куда идти. Надо бы подумать, осмотреться, а ты вскакиваешь и прёшься неизвестно в какую сторону. Весь душевный покой растеряешь, пока из лесу выйдешь.
  И не только в лесу можно угодить в такую круговерть. А если накануне попил винца без меры, когда на другой день голова тяжка, как колодина дубовая, и члены все скручены-скрючен?.
  
  Вот как у Толяна Краснова. Пять дней он керосинил. Начал, как и часто, бывает, ни с чего. На работе шабашнули малость (алюминия надыбали, и сдали). Денег не так много, чтобы поделить по-честному. Вот пару пузырей взять - в самый раз. И, как обычно, дальше больше. В итоге получилось, 'как всегда'. На шестой уж день, мучимый судорогой похмельной, неподдающейся никакому лечению, все же до вечера крепился Толян, от похмелья силком себя отвращал. Из дому даже не выходил, чтоб, не приведи Господи, не смутил бы кто-нибудь, да похмелиться зазвал. Не утерпит ведь. А завтра все сызнова: страдания и все прочее.
  
  К вечеру все-таки не вытерпел. На улицу вышел. Но не к злачным местам свернул, а даже - для себя неожиданно в противоположную сторону направился. В противоположной же стороне, за город километра три пройти, и деревня, откуда Толян родом.
  
  Туда-то страдалец и направился. С какой целью, по какому делу шел Краснов, он и сам, даже себе, вразумительно не мог ответить. Шел и все тут. Ради того, чтоб идти. Нexаживали так-то?
  Его родной дом в другом конце Шуляйки, если из города двигаться. Чтоб кто по пути не смутил опохмелкой поздней, время то к вечеру, постарался Толян прошмыгнуть незаметно, тишком. А то мало ли, предложат самогонки или еще какого зелья, попробуй, откажись, если все в тебе, как бывалоча на собраниях различных, 'за'. Но повезло Краснову, еще пару дворов - и его дом. К калитке подходит, мать навстречу ему:
  
  - Толь, сходи ко за коровой. Чо то я сегодня так ухайдакалась, прямо голова кругом.
  
  - Ладнo, - Толяну то что, сходит. Ему всё равно, лишь бы не сидеть сиднем.
  
  Коровы в деревенском загоне паслись. Река там загогулину такую вырисовывала двойной петлей, вроде задницы голой, если, смотреть на нее сверху из самолета либо из космоса. Между началом и концом петли забор выстроен. Посреди него калитка, чтобы скотину запускать поутру, а вечером забирать домой.
  
  Может, и без приключений сходил бы Толян до загона, но все-таки зазвали его 'на чарку' самогону. А где одна, там каков парень без пары, а Бог без Троицы - и все кружки эмалированные. Благо, что самогон слабенький. Если б первача три кружки хватил, то тут же с копыт долой. А тут нет - 'стоит стойким солдатиком'. С тем, что у телеги четыре колеса, должно быть, согласился, но пить за это не стал. Отказался, когда полегчало, посветлело на душе и камень, что давил на нее, вроде как откатился, как тот, помните, горячий, который надо было откатить и раскоѓлоть, чтоб все прожитое переиначить. Тут и получилось почѓти по-сказочному, камень откатился, душа помолодела, а грехи и болести остались - расколоть бы каменюгу, да жалко, проживешь ли потом хотя бы с это при нынешних нравах да зарплате.
  Окривел Толян от выпитого, но в меру, согласно батьки-покойника наказа - 'пить - пей, но ум не пропивай'. Даже вспомнил, что за скотиной шел. Хлебосолов за хлеб-самогон
  поблагодаѓрил и к загону направился. Покуда прохлаждался-тешился зельицем, всю скотину уже по домам поувели. Одна лишь красновская Зорька у калитки в одиночестве мыкалась. Бычка же полуторагодовалого при ней и около не было.
  
  'Опять его леший куда-то занес', - подумал Толян зло. Вот незадача то!
  
  'Теперя вот ищи его - в какие кусты забрел, где шаромыжничает...'.
  
  Делать нечего. Надо искать безголового. Весь берег и под ним обыскал - нет бычка.
  
  По другую сторону реки обычно племсовхозовское стадо паслось. И естественно было предположить:
  
  'Гад такой, не иначе как через реку чухнулся и в племсовхоз убежал. А пастух-то ихний, куда смотрел?'.
  
  Пришлось штаны снимать и через реку переходить, стадо чужое догонять - оно еще виднелось на противоположной стороне заливных лугов. Далековато, километр или поболее до него. Пришлось поторопиться. Запыхался, покуда племсовхозовское стадо догнал. Перед caмой фермой уж. Может, и не удался бы 'манёвр', но догадался пастуху покричать и руками помахать. Тот и остановил стадо. 3нал, что неспроста машут, наверняка чей-нибудь бычок или телка в его стадо затесалась - не раз такое бывало.
  
  Подбежавшего мужика узнал.
  
  - Здорово, Толян...
  
  - Здорово... Слушай... - начал, было, Краснов, но поперхнулся, до того дыханье разлимонилосъ, что и дохнуть не может, не то, что слово произнесть.
  
  - Чо, быка потерял? - Пришел ему на помощь пастух. - Taк вроде не видать его.
  
  - Давай, посмотрим, а... - начало отпускать жабье грудное Толяна.
  
  - Ак чо, посмотрим. Я ведь его знаю. Справен бычок от.
  
  Все стадо пообсмотрели мужики - нет бычка. Видимо, где-то в кочкарниках да ивняке блудит.
  Обратно порысил Толян. По дороге во все кочкарники заглянул, ивняки редкие осмотрел. Ну, чисто, сквозь землю провалился паразит. До самой темноты шлындал по лугам и безлугью кочковатому. Всё без толку. Чего только не передумал, какую только кару не придумал в наказанье бычку. От 'вот приду, зарежу', до 'яйца оборву'. Однако первого бычку не миновать, а второе давно сотворено. Почему бы напоследок не покуролеситъ? Хоть и не орел, но не все же, рогом в землю упершись, ходить, да утробу набивать. Надо и на небушко разочек глянуть глазищами своими, будто в предполете, а там уж, что будет. Взлетишь - не взлетишь, но дух перехватит и кровушка взыграет-вскипит. Адреналин, чай, и бычкам может башку вскружить.
  
  Наиболее правдоподобным показалось Толяну, что украли бычка. Даже подумал с горькой иронией:
  
  'Год кормили, в один день ухайдакали...'
  
  И тут же стал думать, кто такое злодейство мог сотворить средь бела дня. Уж больно наглым надо быть вором, чтоб решиться на такое. Однако ж в наше время и не такое вытворяется. И никому башку не откручивают, и в острог не больно то упрятывают.
  
  От обиды горькой, что умыкнули бычка, мысли полезли в направлении, как бы скомпенсировать поѓтерю. А как скомпенсируешь? Известно: украли у тебя, укради и ты.
  А у кого? В жизни Толян не только бычка, но цыпленка или курицу не крал. Тут же цеѓлого быка надо умыкнуть.
  
  'Но у меня-то украли, - подзуживает себя Краснов - А я чем хуже?'
  
  Начал строить планы хитроумные. Конечно, в жизнь он их не воплотит. Поплюется, поматерится, позапивается может еще - к пяти дням запоя еще пять приплюсует, да и смирится. Плетью обуха не перешибить...
  
  Во-первых, надо определиться, у кого кражу совершить. У частника нельѓзя, зачем же уподобляться твари распоследней? Мало ли чего может совершить человек с собой от горя. Удавится вдруг или утопится, отмоли потом грех такой. Нет, частник отпадает напрочь.
  В колхозе если.... Там запросто. Все равно сдыхают, как мухи. Но какой смысл полудохѓлую скотину крастъ. Ее же потом заново откармливать надо.
  
  Вот в племсовхозе справные бычки. Но пастух видел, что я бычка ищу. На меня первого и укажет. Тоже нельзя...
  
  У фермера надо скомуниздитъ скотинку. Вот только сначала фермера найти надо. Их лет пять назад было несчетно, но потом что-то попритихло это дело. И сейчас кто лесом торгует; кто дуркует, непонятно чем занимясь; кто обратно на производство подался или по вахте ездит работать на Север либо в Москву. Тоже сомнительная перспектива...
  
  'Вот так и получается: и украсть грех, и не украсть нельзя. Да и красть то уж не у кого. Не жизнь, отвертка...' - подумаллось Толяну.
  
  А почему жизнь отвертка? А шут ее знает. Электриком всю жизнь Краснов работает - ему видней, почему...
  
  Пока размышлял да прикидывал; матерился то вслух, то про себя - совсем уж стемнело. Зорьки в загоне тоже не оказалось.
  
  'Мать не выдержала, угнала корову', - рассудил.
  
  К дому направился. Ноги, как ватные, еле передвигаются - так нa6eгaлся по лугам да кочкарникам. Уже про бычка и не думается, лишь бы до 'местечка' добраться да упасть на лежак какой. Сну то уж не будет. По двум причинам - бычка жалко и опохмел весь выбегал. Теперь либо кошмары одолеют, либо бессонница искрутит.
  
  Мать Толяна у калитки дожидается. Сразу накинулась на бедолагу:
  
  - Тебя только за смертью посылатъ...
  
   Толян оправдываться начал было:
  
  - Taк я все луга оббегал, бычка искал. Так и не нашел, - хотел еще предположенье высказать, что, мол, украли. Но мать не дала ему досказать ничего:
  
  - Да, ты, чо хоть.... Я же тебе сказала, корову пригнать. А бычка я уж третий день в луга не гоняю. Там всю траву вытоптали за лето то. Скотине поись нечего. А дома то я его и попою, и травы две, а то три лубни за день натаскаю. Сытней, чем в лугах дома то ему....
  
  Толян после этих слов обмяк. На лавочку под окном сел. Рот раскрыл, чтоб сказать что-то, но лишь воздух глотает, как карась на берегу. Сил ни радоваться, ни матерится от досады, нет. Да и кого материть - буквально сказано было, корову пригнать, а он....
  
  Совсем, как в присказке про дурака, которого Богу молиться нельзя заставлять. Но уместѓнее будет, если про 'дурную голову, не дающую покоя ногам' вспомнить, с ее подачи и ходим, напрямик шестнадцать, когда вокруг четыре....
  
  Отдышался Толян, с лавочки поднялся, чтоб в избу зайти, но услыхал свист. Глянул - посреди деревенской улицы Лёха Пушкин стоит, посвистав, руками машет Краснову. Дескать, дуй сюда. И так при этом руками размахивал, что понятно - неспроста он выкатился из дому. Лёха, конечно, к поэзии и к однофамильцу никакого касательства не имеет. Но что за поселение у нас, если нет в ней мужика по прозвищу Пушкин. Лёха - один из них.
  
  'Этому то чё надо?' - подумал Толян и намеренье в избу идти поменял. К Пушкину направился. Мало ли чего там случилось. Не будет же Лёха, на ночь глядя, полошить деревню свистом.
  
  - Ты чё, Лёх? - спросил, едва приблизившись к корешу.
  
  - А то.... Пошли к нам.
  
  - Бухать что-ли?
  
  - Бухали мы вчерась да даве, а щщас пить культурственно будем. И водку.....
  
  - Это когда такое было то?
  
  - Щщас и будет.... И с закуской.
  
  - Так и даве вроде с закусью.... - плетётся Толян за Пушкиным и бубнит себе под нос, а меж тем пытается понять, откуда такая манна - и водка, и под закуску? Ведь когда уходил за скотиной, то Пушкин с женой Машкой и соседом их Ваней-Холяном думали, где б разжиться на 'полуторку' бодяжного зелья. А тут вдруг чудеса чудесные.
  
  В избу зашли, а там и впрямь диво дивное. Но и объяснение сразу же нашлось таким чудесным превращениям запойной гульбы в 'культурственное питие водки' - двоюродный брат Лёхи Володька приехал с Севера. Сколько лет не бывал в Шуляйке, а тут заявился барин барином - одёжка модная и при деньгах видать.
  
  На столе невиданное изобилие: початая да пустая бутылки водки дорогущей и чистой, как слеза. Между этих стекольных башенок сёмга настоящая лежит в половину стола. Хвост и голова отрезанные на бумаге белой лежат, а в тарелке кусками порезана середина рыбины.
  
  - Заходи, Толян, друганишшэ! - Володька из-за стола поднялся и к однокласснику и армейскому корешу, с которым 'под одной шинелькой не один пуд хлеба съели', голодая в учебке да после в стройбате, 'беловороня' среди азиатских землячеств.
  
  Поздоровавшись, обнялись и Толян даже от 'слезительности моменту' ткнулся губами в темечко друга.
  
  - Приехал, значица, Володь?
  
  - Приехал....
  
  - Ну и как Север? - будто и впрямь это интересно Толяну?
  
  - Зашибись! Вишь, какой праздник, - кивнул на богатый стол и затем в сторону телевизора, между ног которого стоял картонный ящик с водкой.
  
  - Да уж... - Толян даже облизнулся, кончиком языка стрельнув по верхней губе.
  
  - Вот те и 'Да уж....'.... Давай к столу, Толька... - и направился к своему почётному месту на диване - по леву руку хозяйка, по праву - Лёха.
  
  Толян занял место с торца стола на табуретке, которую, пока друганы братались, приволок с кухни Холян.
  
  - За тех, кто в 'поле'! - произнёс тост виновник торжества, едва оторвав зад от дивана и тут же бухнувшись обратно.
  
  - А вы чё, ещё и пашете? - удивился Толян.
  
  Володька поперхнулся, стакан отставил и засмеялся, будто заливисто, но на самом деле натянутость в том смехе слышалась
  
  - Ты чё, Толян. У нас - сейсмиков 'поле' - это полевой сезон. С ноября и по май аж...
  
  - Вона чё.... - Толян ответом друга удовлетворён.
  
  Выпили. Оживели. На Володьку смотрят, как на Христа, мол, какая ещё коврига ждёт 'голодающих-холодающих'. А тот и рад такой роли. Стал про 'поля' рассказывать. Словами знакомо-незнакомыми поливает: 'коса', 'кишка', 'профиль'....
  
  - А косите то чё? - Холяну это важно, сразу же уцепился за знакомое.
  
  - Не косим, а 'косу' разматываем-сматываем. Это провода сплетённые на манер бабьей... - ясное-несяное в один кошель ссыпает с языка Володька.
  
  - Ну ты погли ко! - восхищается Лёха - 'Коса!'.... - к Машке своей тянется через голову брата и берёт жёнку за вздыбившиеся волосёнки, - Не то что у наших - мочало.
  
  - Да ты брось, Лёх.... Маша твоя ни чё, - сглаживает слова брата Володька.
  
  - Только с уродом живу, - хозяйка и сама 'чесь' свою отстоять может.
  
  - Ты чё. Маш? Не смей брательника так, - уже переметнулся в другой 'лагерь' гость с Севера.
  
  - Да ну вас, родственников.... Нашли о чём.... Я чуть без быка не остался.... - Толян вспомнил свою давешнюю незадачу.
  
  - Эт как? Пропить хотел что-ли? - Холян в таких делах всем помощник. Пропить что-то или втюхать - это к нему. Даже, если после прочухается 'омманутый', всё равно уж 'с телеги упало' всё, а с Ваньки Рыбника спрос какой?
  
  - Убёг, думал.... Всю округу оббегал, а его и не нашёл....
  
  - Спёрли что ли?
  
  - Не спёрли. Он и не терялся вовсе.
  
  - Это как? В лугах не нашёл, а, говоришь, и не терялся.
  
  - Так это.... Матка его сёдня и не выгоняла вовсе.
  
  - А ты то с чего его искал тодда?
  
  - Так она эть сказала: 'Сходи за скотиной....' Я и пошёл.
  
  - Ну давай, Толян, тогда за твоего бычка, чтоб не терялся. - Володька внимание компании к своей персоне обернул безотказным способом - 'жахнуть за.....'.
  
  Выпили за бычка.....
  Выпили за хозяйку...Выпили ещё раз 'за тех, кто в 'поле'.....
  Выпили за покойных родителей - а как без этого тоста и порции слезы по такому случаю?
  Выпили....
  
  В себя пришёл Толян - лежит на полу возле окна головой к ящику с питиём. Фуфайка старая под головой. Одна кроссовка на ноге, другая, нависала над ним с подоконника. Голову приподнял, по сторонам башкой крутанул. Компания вся в сборе за столом сидит. Увидали, что Краснов ожил, зазывать к столу стали дружно.
  
  - О! Толян! Очухался...
  .
  - Вставай, друг... Бошки править....
  
  Снова выпили 'за тех, кто в поле', за.....
  
  Очнулся Толян в том же месте на полу, но уже обеих кроссовок на ногах не было. Не было обувок и на подоконнике. Да и до них ли, коли зовут за стол.
  
  - Вставай, бродяга! - Володька зазывает, а Холян пьяно подвывает: 'Вставай подымайся робочий народ....'.
  
  Как не поддержать 'обчество'. Через силу поднялся. Выпили 'за тех, кто в 'поле', за.....
  В очередной раз вышел из 'комы' Толян. Тишина. Огляделся. Понял, что находится в доме Пушкина. Постепенно вспомнил, как на работе керосинили по случаю сдачи 'порции люменя'; как домой в Шуляйку пришёл и как мать за скотиной послала.
  Приподнялся в ложе своем напольном, солнце предзакатным лучом по глазам шарахнуло. Проморгался, на будильник, стоящий на телевизоре, глянул. 'Мать честная! Уж восьмой час! Надо же за скотиной идти...'
  
  Вскочил, кроссовки свои нашёл в момент - одну под телевизором, другую из-под дивана, пролезши меж ножек стола, выудил. Обувается, а сам на себя 'жути нагоняет': 'Опоздаю, дак опять старая бухтеть будет....'.
  
  За порог выскочил, будто гнался кто за ним. На улице дух перевёл и быстрым шагом посеменил к калитке загона, припадая на одну ногу - что-то в обувку попало, но переобуваться некогда. До проулка дошёл - глядит в конце улицы мать по улице идёт навстречу ему. Тоже направилась к загону. Толян ей махнул рукой. Мол, ступай домой, я всё слажу. Дождался, когда мать развернулась, и в проулок нырнул.
  
  Зорька стояла уже в паре метров от калитки в ожидании хозяев. Умная у Красновых корова. Всё понимала, кроме того, конечно, чего понять нельзя. Например, то ей было невдомёк: почему по утрам частенько ругают люди скотину, когда чья-нибудь коза или корова не в калитку сразу заходит, а отвернёт к бережку реки на зелёную травку. Что тут вроде такого то? Но как костерят бедное животное, за такое своевольство! Орут непонятное: 'Покос.... Покос....'. И что здесь такого? Не пожар ведь.....
  
  Зорька Толяна признала и уж шагнула в сторону калитки, но мужик внимания на корову не обращает. Мимо прошмыгнул, даже не глянув на умницу-разумницу. Обидно Зорьке такое за такое отношение к ней, но что поделать? Голову нагнула и сквозь жерди ограды на дали речные глядит.
  
  Толян, конечно, корову свою видел, но его другое больше интересовало, где бычок их загниголовый. Опять где-то запропастился - ищи теперь его по всему загону, а то и за оградой его.
  
  Сперва Краснов по берегу прошёл, затем кусты в низинах обшарил - нет 'прокаженного', как звала бычка Толянова мать.
  
  На берег вернулся, стоит в раздумье. За реку глянул, а там к противоположной стороне заливных лугов стадо племсовхоза гонят. 'Опять в чужое стадо затесался!' - сообразил Толян. Тут же к воде спустился, разулся. Штаны чуть выше колен закатал наскоро и в воду шагнул. На другой стороне реки в кроссовки ноги затолкал, едва вытерев о траву, и на берег поднялся.
  
  До стада чуть не с версту. Чтоб догнать ох как быстро бежать надо. У Толяна же после запою сил нет. Всё же прорысил с полсотни метров. Во рту всё пересохло, скулы аж сводит. Даже пожалел, что воды не напился из реки, когда переходил через неё. Но теперь уж не вертаться же.
  
  Остановился. Вздохнул и крикнуть попытался, но голос сорвался. Ещё одну попытку предпринял - на сей раз крик получился. Ещё и руками замахал. Сработало.
  Пастух, что гнал племсовхозовское стадо на ферму, обернулся. Увидал, что руками машет кто-то. Стадо приостановил - понял, что опять какая-то скотина из Шуляйки в его стадо затесалась.
  
  Когда Толян подбежал к стаду, пастух его узнал.
  
  - Здорово, Толян. Опять бычка ищешь?
  
  - Здорово.... Ага.... Нет нашего прокажённого то?
  
  - Ак гляди.... Вчерась то где нашёл?
  
  Не понял Толян вопроса. Да и отвечать некогда. Надо стадо осмотреть.
  
  Пастух закурил. На Толяна глядит, как тот между коров носится.
  
  Осмотрел всё стадо Краснов. Не нашёл пропавшего бычка своего. К пастуху подошёл.
  
  - От эть зараза! И где теперя искать его? - недоумение в глазах и ещё диковатость, какая после долгого запоя в лице каждого бражника появляется.
  
  - А вчерась то где нашёл? - повторил вопрос пастух.
  
  Смотрит на него Толян - вроде трезвый мужик, а говорит явно не с ума - будто неделю квасил. 'Что с ним говорить.... Верно, отходняк в башке....' - подумал и отмахнулся от назойливого мужика.
  
  Пастух плечами пожал - не хочешь и не говори. Разлохмаченный конец махалки откинул, затем лихо махнул ею - будто выстрел раздался и вслед за стадом побрёл. Толян обратно к реке почесал.
  
  На этот раз посреди переката остановился. Пригоршней воды похватал и к калитке вернулся, не переставая думать при этом о пропавшем бычке. Снова предположения в голове взвихрились, что умыкнули 'прокаженного'. Снова мысль о том, дескать, 'год кормили, за момент ухайдакали'. Снова планы строит, как утраченное 'путём незаконной кражи вскомпенсировать'.
  
  У калитки Зорьки уже не было.
  
  'Матка, видать, корову то угнала'. - Сообразил. 'А с бычком то чё?' - ещё одна мысль 'материального свойства' мелькнула в голове, но тут же улетучилась, потому что появилась некая картинка: стоит телевизор в доме Пушкина, под ним картонный ящик, а из него ещё пара горлышек бутылочных высовываются. Значит, водка там ещё осталась.
  'А хрен с ним этим 'прокажённым', - и к дому Пушкина направился.
  
  В доме Лёхи все дрыхли. Хозяин с хозяйкой в комнатёнке за печкой. Володька тяжко вздыхал и метался, развалившись на диване. На 'узаконенном' месте Краснова валялся Ванька-Холян, державшийся одной рукой за ножку телевизора, а другой чесавший грудь.
  
  - Во дают! Под-дъём! - заорал.
  
  Никто на этот крик не прореагировал, ибо голос у Толяна уже совсем пропал по причине 'сахаристой' сухости во рту. Подошёл к телевизору, глянул под него. В ящике были ещё две полные бутылки водки. Облизнулся и к Володьке.
  Тормошит его за плечо.
  
  - Володь.... Володь....
  
  Тот глаз открыл, затем и второй.
  
  - Ты хто? - на Толяна.
  
  - Толян я.... Краснов.....
  
  - У-у... - глаз закрылся. следом второй.
  
  - Да мать те за ногу.... Володька.... - дёрнул за плечо.
  
  - Ну ч-чё-ё....
  
  Расшевелил Толян 'семейство. Что надо бы похмелиться - с этим кто спорить будет? Не спорили. Правда и согласились не сразу, но ведь со сна то не сразу в потребностях организма разберёшься. Первейшая из нужд у всех одинаковая - во двор сбегать. А потом уж кто к столу, заглянув под телевизор; а кто и на кухню - воды хлебнуть. Один лишь Ванька-Холян убежал с концами: то ли на свежем воздухе сон продолжил, то ли унесло куда.
  Полчаса ушло на то, чтобы уболтать натуры принять в утробушку отравное зельё. Когда же всяк по-своему покореженный похмельем наконец умилённо вздохнул, обрадовавшись прижившейся в утробе дури, пришёл черёд и 'нервенному' общению. Все по очереди стали изливать свои 'чуйствия', не слушая друг друга. Постепенно галдёж стих, ибо эйфория похмельной радости слегка приутихла, а организм напомнил, что он таким отношением к нему преизрядно покалечен. Пушкин выскочил из-за стола, и, зажав рот, вылетел во сени, не закрыв дверь, поэтому питейцы явственно услыхали, как блевотная струя прошлась по полу....
  Ещё полчаса прошло и после 'повторенья - матки учения', наступило просветленье в головах и унялись протестующие нутра. Разговор после 'второй' обрёл житейскую направленность. Володька рассказал что-то о своей сейсморазведке. Подивились снова его заковыристым словечкам.
  
  - ... а ещё сейчас внедряют новые методы поисков, - будто цитату из 'умного' журнала произнёс северянин и продолжил, жестикулируя артистично в 'манер' своей речи. - Теперича что? Новее пошло направленье. Взрывов не будет. Потому как экология природы нарушается.
  
  - А чё будет то? - ну какая тебе разница шуляйский шаромыжка с фамилией великого поэта?
  Володька на слова брата не прореагировал будто, но следующие слова уже в 'струю' пояснений 'для бестолковых разъясняю' свернули.
  
  - Тепереча сейсмо.... дин будет.
  
  - О како словечко то! - Толян восхитился.
  
  Хозяйка дома в питействе не участвовала и валялась на диване, закрутившись в одеялко с головой и обнажив голый зад. Тут же одеяло с башки откинула, срам при этом укрыла.
  
  - Да вам то мужики какая разница - какой там у них 'дын' будет? - резонно заметила она.
  
  - Ак ведь интересно, как недра то наши осваивают, - объяснил свою 'любозналку' Краснов.
  
  - И в самом деле, - согласился с женой Лёха - кабы у нас искали нефть эту, тогда б ясно...
  
  Что 'ясно', Пушкин не пояснил, зато развернул разговор на то - есть ли в Шуляйке нефть?
  'Умный' вопрос Пушкин задал брату.
  
  - А, Володь, как ваша сейсмо... эта... разведка нефть ищет?
  
  - Как-как? Молча. Взрыв шарахнут и по земле 'ток' идёт. Вот к примеру на одном конце
  Шуляйки шарахнуть взрывом, а на другом мерять. Если есть ток, то, значит, и нефть есть.
  
  - А какой же от взрыва ток? - усомнился Краснов. Он по электрической части техникум закончил.
  
  - Обыкновенный 'ток'... Земной.
  
  - А у нас то в Шуляйке никогда не взрывали на нефть.... - будто вслух рассуждает Пушкин.
  
  - Потому что нет здесь нефти, а то б давно нашли, - ещё один резон выдала Машка, вслушавшаяся от тоски в пустомелье мужиков.
  
  - А кто искал? Ведь не искали..... - у её мужа свой 'контррезон'.
  
  - И то верно.... - поддержал Толян товарища по многим запойным делам.
  
  - Наверное, очередь не дошла до Шуляйки.... - неуверенно пробубнил Володька.
  
  Тут ещё по стакашку дёрнули, закусили объедками сёмги.
  
  - Не дошла.... Не дошла.... - Пушкин никак не уймётся. - И не дойдёт никогда. А. может, есть она у нас? Месторожденье, как в Сомотлоре....
  
  - Придут вот геологи.... - попытался сказать своё слово сейсморазведчик Володька.
  
  - Когда они придут....
  
  - А, может, самим проверить это? - Толян что-то не с ума сказал.
  
  - И как ты проверишь? Взрыв ведь надо и опять же 'косу' с сейсмоприёмниками.....
  
  - А мы вместо приёмников то прибор включим в землю.
  
  - Какой? - изумился Пушкин.
  
  - А тестер.... Или просто провода к земле присоединим и на концах лампочку от фонарика подсоединим.
  
  - Ты чё, Толян? - глядит на однополчанина Володька с подозрением - уж не помешался ли тот от явного 'недоперепития'.
  
  - Ак ведь ты сам сказал, что ток. А раз ток, то, значит, и электричество есть. Так ведь?
  
  - Ну-у.... - кто же против такого 'железобетонной логики' сможет пойти?
  
  - А раз ток, значит, и лампочка гореть будет.
  
  - Не будет, - отезал Володька, - кабы горели лампочки, то их бы присоединяли к 'кишке', а не сейсмоприёмники.
  
  - Так ведь ток то малый, поди, - 'полусогласился' Краснов. - Лампочка не загорится, но стрелка то прибора дёрнется, если его на 'милливольты' поставить.
  
  Последний довод вроде убедил всех. Разговор утих. Ещё дёрнули. Вроде забыть бы про нефть и сейсморазведку. Но, сказав 'а', говорят и 'б'. В Шуляйке так обязательно. Иначе и телега без пятого колеса у нас не телега, а корова без пятой ноги не корова.
  
  - А чё взорвать то можно? - Краснов уже 'завёлся' и уж точно решил 'найти месторождение нефти' в Шуляйке.
  
  - Да не чё.... - Володька всерьёз не воспринимает поиск нефти в Шуляйке. - Взрывчатку надо, чтоб землю тряхнуло.
  
  - Ак тряхнём.
  
  - Ты, тряхальщик, уймись, - Машка уже встала и, на двор сбегав, тоже 'причастилась'.
  
  - А чё тряхать то собрались. - Холян только что присоединился к компании, явившись на шапошный разбор уже к последней бутылке.
  
  - Да вон, Толян собрался нефть искать.... - пояснил Пушкин.
  
  - Где? - изумился Ваня-Рыбник.
  
  - У нас в Шуляйке.... Допытывает Володьку, как это лучше сначить. - Пушкин и сам не против организации 'сейсмодына'. - Если в конце деревни взорвать чё, а в другом лампочка полыхнёт, то нефть есть. Токо вот взорвать не чё.
  
  - А карбид? - тут же нашёлся Холян.
  
  - И толку? - сомневается хозяин дома.
  
  - Ак эть не бутылку взорвать то.
  
  - А чё?
  
  - Так это... Вон вёдра то как взрывали. Под ведром карбид с водой ставили, а после магнетом крутили....
  
  - От ведра какой взрыв? Ведро взлетит, а землю не тряханёт, - осаживает
  Володька 'теоретиков' шуляйской геофизики.
  
  - А фляжки?
  
  - А чё фляжки? Они тоже взлетали....
  
  - А потом в воздухе разрывались и, как подстрелленые утки, падали... - усмехнулся Краснов, вспомнив, как подлетали наполненные карбидом и водой алюминиевые фляжки, брошенные в старицу с умыслом тайным - оглушить рыбу. Не получилось 'рыбалки'. За то фляжка действительно взлетала метров на десять и там разорванная 'адской смесью', будто птица, падал в старицу.
  
  Рыбкин ведь тоже в Шуляйке всю жизнь прожил и, как всяк её выходец, уёму ни в чём не знает - что в работе, что в пьянке.
  
  - А если флягу молочную? - и смотрит на товарищей с неким превосходством.
  
  - И фляга улетит, а тряха земли не будет, - 'оппонирует' Володька.
  
  Когда бутылку допили, то уже знали, как 'искать нефть' в Шуляйке. Надо, решили, на одном конце деревни закопать в землю сорокалитровую флягу, опустить в неё свечу с подведёнными от магнето проводами. Наполнить 'бонбу' водой и бросить в неё карбид. После крутануть магнето и всё.
  
  В то же время (часы сверили до секунды) на другом конце Шуляйки электрик Толян будет смотреть за 'включенными' в землю тестером, настроенным на измерение напряжения в милливольтах'. Его напарник - Холян должен бы по замыслу 'разведчиков недер' следить за лампочкой в два с половиной вольта от фонарика.
  
  Так и сделали. Сначала соорудили 'взрывное устройство'. Возле него остались Володька и Пушкин. Толян и Рыбкин пошли устанавливать 'аппаратуру'. Взрыв назначили на половину третьего....
  
  Ахнуло знатно! Воронка получилась такая, какие показывали в фильмах про войну. В них обычно прятались возвращающиеся с задания разведчики с 'языком'.
  Когда звук взрыва утих, а земля 'вздыбнутая' им осела, 'сотворители тряха' подошли к воронке.
  
  - Да-а....
  
  - Хорошо тряхнуло....
  
  Оценив творенье рук своих, братья смотали провода. Затем 'упаковали' для последующей сдачи в металлолом разорванную флягу и направились к 'прибору', чтоб узнать 'приговор' нефтеносности Шуляйки. По пути завернули домой и оставили во дворе 'взрывную машинку' и 'люмень'.
  
  Через полчаса 'сейсморазведчики' стояли возле 'прибора' и обсуждали результат 'сейсмодына'. Что лампочка не вспыхнула, возвестил подошедшим Лёхе и Володьке за полсотни шагов Рыбник.
  
  - А прибор? - спросил Пушкин у Краснова.
  
  - Шарахнуло сильно.
  
  - И чё?
  
  - Стрелка то дёрнулась...
  
  - И сильно?
  
  - Чуть-чуть...
  
  - Так это от взрыва.... - предположил Володька. Это было похоже на правду.
  
  'Разведчики недр' сникли.
  
  - Да-а... Нефти у нас нет.... - пробубнил Пушкин.
  
  - Глина да пески.... - вторил ему Рыбкин.
  
  - И чё теперь? - Краснов то же приуныл.
  
  Так бы и стояли истуканами, покуда не придёт мысль кому-нибудь, что 'усугубить это дело надо'. Однако в этот раз произошёл какой-то сбой то ли в природе, то ли головах бесшабашных.
  
  - У нас река есть, - тихо обмолвился Рыбкин примерно тем же тоном, каким задал свой знаменитый на всю Шуляйку и на все времена её вопрос: 'А кому же достанется золотая боЖиня'? И так же погрузился в какие-то свои мысли. И будто снова перехватило дыхание его куском хлеба, толсто помазанного поверх маргарином да посыпанного сахарным песком.
  
  - Во! Точно! Пойдём, скупнёмся.... - как в былые времена призвал товарищей к милому детскому занятию Краснов.
  
  - Ну-у.... Да.... - Пробубнил Володька и добавил. - А если б нефть здесь нашли, то и река бы наша на этом кончилась. - Вспомнил он берега Усы и Печоры, где нефть опоясала чёрными кольцами тонкие вичи ивняка, будто удавкой сдавив эти хрупкие ростки....
  
  14 июня 2009 года.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"