Шашкова Екатерина Владимировна : другие произведения.

Рождение привратницы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.41*11  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Не общайтесь со странными девушками, меняющими школу в конце учебного года. Не пытайтесь звонить по отключенному телефону. Не подкармливайте подъездных котов. И никогда-никогда не ходите ночью по тёмным закоулкам.
    Правда, тогда вы так и не узнаете, откуда берётся северное сияние!
  
  2002 год: в Европе ввели наличные евро, в Солт-Лейк-Сити прошли XIX зимние Олимпийские игры, в России показали первую часть 'Властелина Колец', а в нашем классе появилась новая ученица.
  И кто знает, какое из этих событий имело большее значение для мировой истории.
  
  * * *
  
  На новенькую девчонку смотрели с подозрением. Оно и понятно - кому же придёт в голову менять школу во второй половине учебного года. Да ещё в одиннадцатом классе, когда на носу выпускные экзамены. И сам выпускной, куда уж без него.
  Стоило вспомнить о выпускном, как настроение моментально испортилось. То, что нам старательно преподносили как самое важное событие в школьной жизни, для меня было одним сплошным поводом для депрессии. В первую очередь потому, что я совершенно не представляла, что буду делать на праздничном вечере. С одноклассниками я почти не общалась, в общественную жизнь старалась лишний раз не соваться... Даже танцевать не умела. Так что всерьёз опасалась, что просижу до конца мероприятия в углу с книжкой. Или просто сбегу сразу после вручения дипломов.
   Но с торжественной частью всё тоже было непросто. Потому что забирать свою потенциальную золотую медаль положено в платье. А ещё, хорошо бы, в туфлях и с причёской. А денег нет. Совсем нет, абсолютно, потому что маме уже полгода зарплату не платят. А если вдруг выплатят - так хватит её только на то, чтоб долги раздать.
  А самой на работу устроится... Это, конечно, вариант. Так ведь, опять же, экзамены на носу! Некогда. Да и кто меня возьмёт, несовершеннолетнюю и без образования? В общем, всё грустно.
  - Ты только глянь, во что это чучело вырядилось! - хохотнул за спиной Игорь.
  Я привычно одёрнула свитер, и только потом сообразила, что речь не обо мне, а о новенькой. Девушка действительно была одета более чем странно - в видавшую виды тельняшку, камуфляжные штаны и начищенные до блеска армейские ботинки. Такое уместно смотрелось бы на десантнике, отмечающем профессиональный праздник, а не на старшекласснице. Впрочем, на школьницу девушка походила гораздо меньше, чем на того же десантника. Под два метра ростом, с широченными, как у пловчихи, плечами - она вошла в кабинет, уселась на первое же свободное место и замерла, думая о чём-то своём. Даже глаза прикрыла, показывая, что ей нет никакого дела до чужих разговоров.
  А разговоров было много.
  О том, что в классе стало на одного ученика больше, нам сообщили ещё вчера. А вот о том, как выглядит наше пополнение, рассказать забыли. Или просто не хотели травмировать нежную детскую психику. Нашу, в смысле. И теперь народ бурно обсуждал новенькую, её одежду, грубоватое скуластое лицо, отсутствие сумки с учебниками и тетрадками... Всем было любопытно. Очень любопытно.
  Особенно Игорю, которому всегда до всех было дело. В основном, конечно, он цеплялся ко мне. Его раздражали и заплетённые в косу волосы, и старый свитер, и редкое имя, и хорошие оценки по алгебре. Причём в равной мере. Но сегодня... Сегодня у него появился новый объект для издёвок. С одной стороны, меня это радовало. Но с другой... что-то подсказывало, что такой 'объект' лучше лишний раз не трогать.
  К сожалению, инстинкт самосохранения у Игоря отсутствовал напрочь.
  - Эй ты, новенькая! Чем волосы красила, а?
  Волосы у девушки действительно были очень странного цвета. Серого. Но не того серого, которым часто называют блёкло-русый. А классического, правильного серого цвета. Смесь чёрного и белого в равных пропорциях.
  - Да ты ещё и глухая! Адресом не ошиблась, нет? ПТУ для инвалидов на другом конце города.
  Нет, слышала новенькая прекрасно, это было заметно сразу. Просто некоторое время она пыталась сдерживаться. И если бы Игорь не был так озадачен собственной крутостью, а уделил хоть чуточку внимания 'объекту', то он, возможно, обратил бы внимание на её сжавшиеся кулаки. А может, и не обратил бы, кто знает.
  - Ну так что? Поделишься адресочком, где такую краску продают? Это эмаль, да? А наносили как? Головой в ведро макали? - парень шутливо дёрнул новенькую за куцый хвостик, перетянутый чёрной аптечной резинкой.
  Девушка ударила резко, без предупреждения и не вставая с места. Кулаком в лицо.
  Игорь отшатнулся к стенке, зажимая пострадавший нос ладонями. Между пальцев сочилась кровь.
  - Ты... дура что ли? - прогнусавил он. - Психанутая! Идиотка! Солдафонка контуженная!
  - Ага, - широко улыбнулась новенькая, - угадал. У меня даже справка есть. Показать?
  - Да пошла ты со своей справкой! Да ты знаешь, кто мой папа? Да тебя завтра же в этой школе не будет! Нет, уже сегодня! Ты сядешь у меня, понятно?
  - Я и так сижу, - ничуть не смутившись, ответила девушка. - А вот ты шёл бы уже, ладно?
  - Чё? Ты кого послала? Ты куда послала, дура крашенная?
  - Куда, куда... в медпункт, куда же ещё. Иди уже, умник.
  Не знаю, чем закончилась бы эта словесная перепалка, но тут в класс летящей походкой отставной балерины вплыла Людмила Николаевна. Старейшему учителю школы хватило одного взгляда, чтоб оценить ситуацию, и пары фраз, чтоб её разрулить:
  - Сашенька, отведите Игоря в медпункт. Ксюшенька, будьте добры, протрите пол, где кровью закапано. Симочка, выйдите к доске и перечертите вот эту схему.
  Я торопливо выползла из-за парты и взяла листок с ужасающе-многоступенчатым заданием по генетике. Да, такое на слух не воспринимается, только с доски и срисовывать. А мне, значит, как всегда для всех писать. Побочные эффекты хорошего почерка.
  - Оленька, а почему вы не в форме?
  Был у нашей биологички один пунктик - она органически не переваривала современную моду. Будь её воля, школьницы до сих пор ходили бы в коричневых платьях с белыми воротничками. К счастью, Людмила Николаевна прекрасно понимала, что нас невозможно заставить одеваться так, как во времена её молодости. Поэтому 'форма' означала, как правило, белый верх и чёрный низ. А в случае с девушками - ещё юбку и туфли. Ученицу в штанах и без сменки старая учительница могла запросто выгнать с урока без объяснения причин. Все давно это усвоили, а потому оделись сегодня как на парад. Все, кроме...
  Я обернулась через плечо. Так и есть, биологичка стояла перед нашей новенькой.
  - Оленька, разве вы не знаете, что на мои уроки надо приходить в форме?
  - А я что? Я в форме. Какая разница, в какой именно!
  - Ольга, не дерзи мне! - Это было что-то новенькое. Я ещё могла предположить, откуда старушка знает имя новой ученицы (да хоть бы и в журнале посмотрела), но на 'ты' она школьников никогда не называла. С самой первой встречи мы слышали от неё только 'вы'. Исключение учительница делала лишь для собственного внука, Ванечки, но и это было настолько редко... А тут вдруг ни с того ни с сего такое. - И, пожалуйста, Оленька, впредь одевайся как девочка. И носи с собой сменную обувь.
  - Хорошо, Людмила Николаевна, я постараюсь.
  Ух ты! Так она её тоже знает, раз по имени-отчеству величает. Может, они какие-то давние знакомые? Или даже родственники. Тогда всё ещё интереснее. Откуда в родственниках нашей интеллигентной биологички такая Ольга?
  - Симочка, вы уже всё перечертили?
  - Почти, - спохватилась я, усилием воли возвращаясь от новенькой к генетике. Любопытство терзало всё сильнее.
  
  Игорь до конца уроков так и не появился. Видимо, отправился домой сразу из медпункта. А больше никто задирать новенькую не рисковал. Даже учителя относились к ней снисходительно и не пеняли на отсутствие учебников, тетрадок и сменки.
  Сама Ольга тоже никаких фокусов не выкидывала. Прилежно писала обгрызенной ручкой в мятом блокноте, изредка поднимала руку, а на истории сама вызвалась к доске и вполне успешно рассказала про русско-японскую войну. Кроме этого, она не кидалась на переменах мокрыми тряпками, не бегала курить за угол и не привязывала мою косу к стулу. То есть, оказалась совсем не таким страшным созданием, как мне сперва подумалось.
  Постепенно утренние события начали казаться простым недоразумением. Подумаешь, не сошлись характерами двое одноклассников, с кем не бывает. Завтра все уже и думать об этом забудут.
  Не забыли...
  
  В школу я обычно шла не торопясь. А куда спешить-то? Живу, конечно, далековато... Но выхожу заранее, да и домашку перед уроком ни у кого списывать не надо... Даже наоборот, это у меня её обычно все старались скатать. И прийти раньше времени - значило почти наверняка отдать тетрадку на растерзание одноклассникам. Нет, мне не жалко. Но когда она после коллективного списывания возвращалась ко мне помятая, заляпанная, с выдранными листами и нецензурными надписями на полях - это было обидно. Очень.
  До начала занятий оставалось почти двадцать минут, поэтому я неторопливо брела по засыпанному снегом парку и считала снегирей. Почему-то сегодня их было меньше обычного. То всю рябину облепят, а сейчас - стайка пролетела и на ягоды даже не посмотрела. Спугнули их, что ли...
  Наблюдая за красногрудыми птичками, я так увлеклась, что сперва и не заметила, как на тропинке появился ещё один пешеход. Высокая девушка шагала вдоль сугробов, рассеянно глядя на затянутое тяжёлыми облаками небо, а холодный ветер беспрепятственно трепал её короткие серые волосы.
  - Оля! - окликнула я и сразу же мысленно обозвала себя дурой. Ну идёт себе человек в школу - и пусть идёт. Не навязываться же в компанию. Да и... честно говоря, я всё ещё немного побаивалась новенькую. И совершенно не представляла, чего от неё можно ожидать.
  Сероволосая медленно, будто бы нехотя, обернулась и скользнула по мне взглядом. Ой, да она ведь меня и не узнает, наверное! Но раз уж я первая полезла общаться, то надо хоть имя назвать...
  - Привет. Я - Сима. Мы в одном классе. Извини, что отвлекла. Просто я шла следом и решила поздороваться.
  - Привет! - Новенькая улыбнулась мне неожиданно тепло, как давней подруге. - Могла бы и не представляться, я прекрасно тебя помню. Первый ряд, предпоследняя парта у окна, отличница с толстой косой и длинными ногами. Приятно познакомиться.
  Я смущённо покраснела, несмотря на то, что сейчас коса была надёжно упрятана под шапку, а ноги - в джинсы (в те дни, когда не было биологии, я предпочитала ходить в штанах). Сама Ольга тоже сменила бесформенный камуфляж на джинсу. Только ботинки оставила те же самые.
  - Эээ... У тебя хорошая память, - пробубнила я, не зная, как ещё поддержать разговор.
  - Не обращай внимания, это профессиональное, - отмахнулась девушка. - Красивое у тебя имя. Необычное. Это в честь кого-то?
  - Да. Так мою прабабушку звали. Серафима, если полностью.
  - Люблю редкие имена. Они звучат и сияют.
  - У тебя тоже красивое имя, - пожала плечами я.
  - У меня обычное имя, затёртое. Его носят все, кому не лень. А я не люблю быть как все. И имя своё не люблю. Особенно когда называют Олечкой и Оленькой.
  - А как тебя тогда называть?
  - Так и называть, полностью, Ольга. Оно хоть не так убого звучит. А лучше - Хель. Меня многие так зовут.
  - Хель - это же богиня смерти в скандинавской мифологии, - вспомнила я.
  - Ага, - довольно улыбнулась новенькая. Кажется, сравнение с богиней её обрадовало. А меня приятно удивило, что разговор всё-таки разгорелся. Теперь мы шли рядом, чудом помещаясь на узкой тропинке. - Кстати, настоящая Хель - мировая тётка, если подумать. Злющая конечно, но когда вокруг толпами ходят мёртвые викинги, сложно быть белым и пушистым.
  - Ты так говоришь, будто лично её знаешь.
  - Лично - нет, не доводилось. Но говорят, что... Тихо! Замри! Слышишь?
  Я покорно прислушалась, но тёплая шапка глушила все шелесты и шорохи. Я даже собственные шаги по скрипучему снегу едва слышала. А вот у моей спутницы слух был, похоже, как у собаки. Она и внешне чем-то неуловимо напоминала овчарку - рослую, поджарую и опасную. Застывшую в охотничьей стойке.
  Ноздри девушки расширились, втягивая морозный воздух.
  - Ложись! - она резко дёрнула меня за руку.
  Я, не раздумывая, рухнула в сугроб, и в тот же момент над моей головой, со свистом рассекая воздух, пронеслось что-то круглое и белое. А потом ещё и ещё.
  - Нашли время в снежки играть, - прошипела я.
  - Тогда уж, в ледки, - поправила меня Хель, залёгшая в том же сугробе. - Глянь туда.
  Я скосила глаза в указанном направлении. Очередной не попавший в нас снаряд как раз врезался в дерево. И вместо того, чтоб распластаться по стволу белой кляксой, просто воткнулся в него да так и замер, поблёскивая ледяным боком. Я представила на месте дерева свою голову и нервно сглотнула.
  Между тем снежки-ледки летели, казалось, со всех сторон одновременно. Спасало только то, что неизвестные 'доброжелатели' явно швырялись наугад. Потому что разглядеть нас, закопавшихся в толщу снега, было крайне трудно.
  - Слушай, а до звонка-то всего пять минут осталось, - моя спутница демонстративно тряхнула часами. - Не знаю, как тебе, а мне опаздывать не хочется.
  - А ледышкой по лбу получать хочется?
  - Пусть сначала попадут, - усмехнулась Ольга. - Сиди здесь и не высовывайся, пока я не разрешу.
  - А если... - начала было я, но девушка уже выпрямилась во весь свой немаленький рост и, встряхнувшись (ну ей-богу овчарка!), шагнула на тропинку.
  Мишень из неё получилась заметная. Невидимые глазу метатели явно обрадовались такому повороту событий. Хаотичное мельтешение снежков над моей головой прекратилось: теперь все они летели чётко в Хель.
  Не попал ни один!
  Сероволосая шла медленно, размеренно и, кажется, вообще не смотрела по сторонам. Просто в нужный момент плавно шагала в сторону, а то и вовсе слегка поворачивалась - и очередной снаряд уходил 'в молоко'.
  Осмелев, я тоже выползла из сугроба, чтобы ничего не пропустить. Интуиция подсказывала - сейчас будет интересно. Тем более, вряд ли мне что-то грозило. Если изначально в меня кто-то и целился, то сейчас одноклассница явно перетянула внимание окружающих на себя.
  Девушка всё ближе подходила к лавочке, за которой притаился самый настырный из метателей. Я бы на его (её? их?) месте давно слиняла бы оттуда, но тип попался упорный и явно решил или довести начатое до конца, или геройски погибнуть в неравном бою. В общем, или идейный самурай, или клинический идиот. Я мысленно поставила на второе - и не прогадала.
  Момент, когда Хель прекратила своё неторопливое шествие и одним стремительным прыжком перемахнула через лавочку, я пропустила. Успела заметить только смазанное движение - и в тот же момент утреннюю парковую тишину прорезал вопль. Громкий такой, испуганный... и оборвавшийся едва ли не на середине. Дальше был явственный звук удара деревянным о деревянное. А потом ещё один.
  Когда я наконец-то добежала до места действия, Хель успела раза четыре приложить Игоря лбом об лавку. И явно намерена была довести счёт хотя бы до десяти.
  - Стой! Ты же прибьёшь его нафиг!
  - А тебе жалко? - хмыкнула девушка, неохотно открывая глаза.
  - Ну... Тогда тебя посадят за убийство, а меня - за соучастие, и это будет очень грустно.
  - А серьёзно? Тебе его жалко?
  - Пожалуй, да, - созналась я. Избиваемый согласно прохрюкал что-то неразборчивое и украдкой слизнул кровь с губы. - Он дурак, конечно... Но знаешь, на Руси юродивых обижать не принято было.
  - Тоже верно, - Хель снова хмыкнула и отступила на шаг, оглядывая дело рук своих.
  Посмотреть, к слову, было на что. К расквашенному накануне (и всё ещё немного припухшему) носу добавилась пара кровоподтёков на лбу, ссадина на щеке и разбитые губы. И злобный-злобный взгляд.
  - Дура, - буркнул Игорь, с трудом принимая вертикальное положение. - Психованная! Я тебе ещё... я...
  - Да-да? - с приторной вежливостью переспросила девушка. - Что именно ты мне?
  - Я... Да стоит мне только отцу шепнуть, и он...
  - Да, я помню, папочкой ты уже грозился. Но это было вчера. Ничего нового с тех пор не придумал?
  - Идиотка! - Парень снова облизнул губы и, пробормотав себе под нос ещё что-то неразборчивое, удалился гордой шатающейся походкой.
  - А если действительно отцу пожалуется? - предположила я. - Он у него военный, кстати. Или в милицию заявит...
  - Да ничего мне не будет, - беззаботно отмахнулась девушка. - И тебе тоже. А вот за опоздание на алгебру - будет! Так что побежали уже!
  - А как же остальные?
  - Какие остальные?
  - Ну, которые снежки кидали.
  - Да разбежались все давно. Что их, по следам вычислять, что ли? Вот оно мне надо! Так что поверь на слово, не сунутся они больше.
  - Да? - Я с сомнением осмотрела сугробы и внезапно заметила на тропинке небольшой ярко-алый прямоугольник. - Ой, кто-то удостоверение потерял.
  - Чёрт! - Хель неизвестно как умудрилась оказаться у находки раньше, чем я договорила фразу. - Вечно оно из кармана вылетает. Ну чего уставилась? Алгебра, алгебра, алгебра! Вперёд!
  
  На урок мы всё-таки опоздали, хоть и незначительно. Пропустили разве что вдохновенную речь нашей классной о каком-то маньяке, избившем трёх милиционеров возле её дома. А так как жила она неподалёку, то речь окончилась чередой банальных предостережений 'С незнакомыми не разговаривать', 'В лифт с непонятными мужчинами не входить', 'До темноты не гулять'...
  - Так у нас темнота круглосуточная. Полярная ночь же! Что, вообще из дому не выходить? - вполголоса пробормотал мой сосед по парте.
  - Не умничай, Марков, - одёрнула его математичка. - И вообще, не слишком ли хорошо ты там устроился? Задние парты, да ещё Сима под боком. А ну-ка пересядь поближе.
  - А поближе занято всё.
  - А вот мы Олю с тобой местами поменяем. Тем более, она у нас девочка высокая... Оля, у тебя зрение хорошее? Тогда поменяйся с Марковым.
  Новенькая кивнула и с готовностью плюхнулась на освободившееся рядом со мной место. А меня вдруг как учебником по голове шарахнуло... зрение... зрение у неё хорошее...
  Все посторонние разговоры во время урока наша классная жёстко пресекала, поэтому я едва дождалась перемены, чтобы спросить:
  - Хель, можно вопрос? Только не удивляйся, но... мне показалась, что когда я подбежала... когда ты Игоря в лавочку впечатывала, у тебя глаза были закрыты.
  - А где здесь вопрос? - сощурилась девушка.
  - Ну... они действительно были закрыты, или мне показалось?
  - Нет, не показалось.
  - Тогда можно ещё вопрос?
  - Нет.
  Я покорно кивнула. Не хочет говорить - и не надо, переживу. Всё равно же узнаю!
  Тем более, что есть и запасной план. Куда там она удостоверение засунула? В задний карман джинсов?
  
  Следующие три урока я сидела как на иголках и мечтала только об одном - чтоб у новенькой не было освобождения от физкультуры. Потому что иначе весь мой план натурально летел в Хель .
  К счастью, судьба в тот день была ко мне благосклонна. И даже вдвойне благосклонна, потому что на вопль 'Чур, я сегодня дежурю!' никто не откликнулся согласным 'Я тоже!' В итоге спустя несколько минут после звонка я осталась в раздевалке наедине со своими мыслями и кучей общественных вещей.
  Так, джинсы, джинсы... Куда же она их засунула? Ага, вот!
  Лазить по чужим карманам, конечно, нехорошо. Но я ведь ничего брать не буду. Только посмотрю - и сразу положу на место. Честно-честно!
  Совесть угомонить так и не удалось. Она явственно противилась всему происходящему, но любопытство оказалось сильнее, и я решительно вытащила удостоверение наружу.
  Корочка как корочка. Красная, прямоугольная, слегка помятая от небрежного обращения. И без каких-либо опознавательных знаков на обложке. А что на них вообще обычно пишут? Название ведомства, кажется... А тут, значит, решили без показухи обойтись. Чем дальше - тем интереснее. Мысль о том, что документ может оказаться обычной игрушкой, какие на каждом углу продают, мелькнула и тут же сбежала. Потому что на игрушках тоже пишут: 'удостоверение любимой тёщи', например. Или 'пропуск в женский туалет'. Пустая-то корочка никому не нужна. Вроде бы.
  Ладно, а внутри там что?
  Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоить внезапно задрожавшие руки... да так и застыла, прикусив губу. Потому что дверь за спиной натужно заскрипела и тоненький голосок прощебетал:
  - Сима, а что ты тут делаешь?
  - Н-ничего, - буркнула я, втайне радуясь, что руки мои от входа не видны.
  Голосок принадлежал нашей старосте, Таньке. Татьяна, несмотря на свой маленький рост, была девушкой заметной. В том плане, что успевала и за классным журналом бегать, и в олимпиадах участвовать, и за графиком дежурств следить, и конкурсы самодеятельности внутришкольного масштаба выигрывать, и все новости узнавать одной из первых. Запасы энергии и энтузиазма в хрупкой Танькиной фигурке были неисчерпаемы. Уровень любопытства тоже превосходил мой на порядок. И всё бы ничего, если бы не её вредность. Хорошая девочка Танечка жила по принципу 'сделал гадость - сердцу радость'. И перед этой чертой её характера меркли все остальные.
  - Сим, подержи, пожалуйста. - Я нехотя обернулась через плечо. Староста протягивала мне журнал. - Ну подержи, чего тебе стоит. А я быстренько переоденусь. И так опоздала уже немножко...
  - Положи на лавку.
  - Там вещи лежат. Подержи.
  Мысленно чертыхнувшись, я тихонько заткнула удостоверение за пояс, прикрыла сверху свитером и только тогда развернулась к однокласснице полностью.
  - Давай.
  - Я пошутила, - хихикнула Танечка. - Я тоже сегодня дежурю. Так что вместе будем сидеть.
  Я натужно улыбнулась и кивнула. А что ещё делать? И что теперь вообще делать? О том, чтоб беспрепятственно вчитаться в удостоверение, речь уже не шла. Не судьба - и ладно. Но обратно-то его как возвращать? Вот ведь западло вселенское...
  Староста тем временем освободила себе уголок на заваленной вещами лавке и устроилась там с пилочкой для ногтей. По всей видимости, надолго.
  - Тань, а ты физручке журнал отдать не хочешь?
  - Нет. Она всё равно в нём ничего не пишет. Отмечает у себя на листочке, а потом в конце четверти все оценки скопом выставляет. А что?
  - Ничего. Просто спросила.
  Значит, выгнать её из раздевалки не получится.
  Нет, не создана я для таких авантюр. И вообще ни для каких не создана. Раз в жизни попёрла против собственной совести - и сразу же попалась. Точнее, ещё не попалась, но... почти-почти.
  - Сим, а что ты там всё-таки делала?
  - Где?
  Я спокойна, я спокойна, я совершенно спокойна... а что же тогда руки-то так дрожат?! Да чтоб она провалилась, эта Танька с её въедливостью! Неужели она всё-таки успела что-то заметить?
  - В кармане у новенькой.
  Всё, я - труп!
  - С чего ты взяла?
  - Это ты взяла. А я видела. Если покажешь - никому не расскажу.
  Нехорошо. По чужим карманам ползать нехорошо. Врать - тоже нехорошо. Но отступать и сознаваться в проступке - ещё хуже.
  Спокойно, спокойно, спокойно...
  - Ничего я не брала, отстань.
  - Да покажи, что тебе стоит. Иначе сейчас как закричу, чтоб все услышали.
  - Голос побереги. Тебе завтра петь на концерте.
  - И то верно, - староста снова хихикнула. - Тогда я тихонько расскажу. Зато всем-всем. И ты даже пикнуть не успеешь, как вся школа узнает, что...
  - Что? - Это не я переспросила. Это дверь в раздевалку, вопреки обыкновению, даже не скрипнула, пропуская сероволосую девушку.
  А вот теперь я точно труп!
  Танька внезапному появлению новенькой тоже не обрадовалась. Она-то надеялась меня вдоволь помучить. Или даже обрести какой-нибудь бонус за молчание. А диалог палача и жертвы вдруг так бесцеремонно прервали. Ну, по крайней мере, я умру быстро.
  - Так что все должны узнать? - Хель смотрела на старосту сверху вниз.
  - Ну... - Танька выразительно покосилась на меня. Мол, дай только знак - и я ничего не скажу.
  Не скажет она, как же. Всё равно ведь разболтает. Потом, когда наиграется. Так лучше уж я сама сдамся. И если я натворила что-то непоправимое, то пусть уж лучше меня прибьёт Хель, чем заложит директрисе и родителям Танька.
  - Слушай, тут такое дело... - начала я.
  Староста дёрнулась, каким-то шестым чувством угадав, что я собираюсь сказать, и поэтому выпалила сама, не дожидаясь моего признания:
  - Оля, а ты в курсе, что Симка по твоим карманам лазила?
  Если Хель и удивилась, то не показала этого никоим образом. Только сощурилась и лениво бросила:
  - А тебе что с того?
  - Как это что? Вдруг она у тебя что-нибудь взяла?
  - А тебе что с того? - повторила сероволосая.
  - Так ведь... это уже воровство получается. Разве нет?
  - Я ей разрешила.
  - Если разрешила, то почему она так шарахнулась, когда я её засекла?
  - Ну ты и дура... - Новенькая демонстративно зевнула. - Она перед уроком спросила, есть ли у меня запасная прокладка. Я сказала, что пусть сама возьмёт в кармане, и ушла на физкультуру. Она полезла искать, тут вошла ты. Она растерялась, видимо. Вот и всё. Ещё вопросы есть?
  - Ладно, ладно, - пошла на попятный наша староста. - Так бы сразу и сказали. А то развели на пустом месте тайны мадридского двора. Ещё и меня запутали. Вот вечно хочешь как лучше, а получается...
  - Когда ты подправляешь в журнале оценки, ты тоже хочешь как лучше?
  Хорошая девочка Танечка вздрогнула и покраснела, но вовремя совладала с собой и почти безразлично буркнула:
  - Тебе показалось.
  - Иди уже отсюда.
  - Но...
  - Иди-иди! Дай приличным людям поговорить.
  Староста выскочила из раздевалки, как ошпаренная. Журнал, правда, не забыла.
  - Откуда ты знаешь, что она оценки подправляет? - удивилась я.
  - Просто предположила. Она вышла из класса одновременно со всеми, потом свернула под лестницу вместе с журналом. Несколько минут там просидела и при этом умудрилась испачкать пальцы чернилами. До этого руки у неё были чистые.
  Объяснение вроде бы звучало логично, но почему-то казалось мне притянутым за уши, или сочинённым прямо здесь же. В классе тридцать человек, и после звонка все разбегаются в разные стороны. Разве можно так сходу запомнить, кто сколько минут под лестницей просидел? Но судя по реакции Таньки, про журнал Ольга угадала. Так что мне осталось только искренне восхититься:
  - Да ты прямо Шерлок Холмс!
  - Просто умею подмечать детали. - Хель хмыкнула. - Да, кстати, о деталях. Удостоверение отдай.
  Я покорно протянула ей алую корочку.
  - Открывала?
  - Не успела, - со вздохом созналась я.
  - Открой.
  - А?
  - Ну открой, открой. И читай вслух.
  Я покорно открыла документ... И покраснела не хуже старосты. Потому что в пустую обложку был вложен обрывок тетрадного листа с размашистой надписью: 'Потешила любопытство? А теперь верни на место и больше никогда не прикасайся к моим вещам без разрешения'.
  - Прости... - выдавила я. - Неужели было так заметно?
  - За километр. Но староста у вас - зараза. Чуть всю шутку мне не сорвала.
  - Ты на меня очень сердишься?
  - Я на тебя вообще не сержусь. Любопытство не порок. Только учти, что это первый и последний раз. Больше тебе в мою личную жизнь хода нет. Уяснила?
  Я кивнула.
  Не признаваться же, что обязательно попытаюсь ещё раз. Как-нибудь потом. Когда Ольга потеряет бдительность.
  
  Полярная ночь приучает не бояться темноты. Какой толк в запрете на поздние прогулки, если улица в четыре часа дня и в одиннадцать вечера выглядит совершенно одинаково? Разве что витрины не так пестрят, да прохожих меньше. Но если идти дворами и гаражами, где ни витрин, ни прохожих отродясь не водилось - то разница почти не бросается в глаза.
  А уж откуда у такой тихой и домашней девочки, как я, столь неистребимая любовь к тёмным закоулкам - над этой загадкой мироздания ломали голову лучшие умы вселенной. Одноклассники (а особенно - одноклассницы), узнав описание моего обычного маршрута, приходили в ужас, мама регулярно читала нотации, друг Витька из соседнего подъезда по возможности ловил меня на выходе из дома и вёл в школу нормальной дорогой... И даже Хель, увидев, куда я сворачиваю, осторожно поинтересовалась, всё ли у меня в порядке с головой.
  - Успокойся, я всегда тут хожу. Так быстрее, - отмахнулась я, довольная тем, что смогла удивить новую знакомую.
  - Все так говорят. А потом дворники из мусорных баков трупы вытаскивают. Расчленённые.
  - Да брось. Кому я нужна? Тем более, что тут нет мусорных баков. И даже гопники, кажется, не водятся.
  - Почему?
  - Понятия не имею. - Я пожала плечами, но сказанное, тем не менее, было чистой правдой. За все года, что я блуждала по этим закоулкам, я не видела ни одной подозрительной личности. - Наверное, боятся.
  - Кого?
  - Не знаю... Может, бродячих собак. Или темноты.
  - А ты не боишься?
  - Неа.
  Я бросила беглый взгляд на фонарь - последний источник света на ближайшие пятнадцать минут пути. Да и то: его тусклая лампочка не разгоняла окружающий мрак, а лишь оттесняла его в стороны. Совсем немного.
  - Как вы тут только живёте, - проворчала Хель, проследив мой взгляд.
  - 'Тут' - это район, город, или..? - 'Или' получилось очень многозначительное, хотя я и сама не до конца понимала, что имею в виду. Но в случае с этой необычной девушкой оно могло с равным успехом означать как соседнюю улицу, так и другую страну. А то и вовсе другой мир или даже другое время. Смешно, но глядя на такое простое, и при этом какое-то нездешнее лицо одноклассницы, я была почти готова в это поверить.
  - Тут - это... ну... Сама не знаю! - отмахнулась Хель. - Просто вырвалось. Не обращай внимания.
  - Угу, - кивнула я. И поставила ещё одну мысленную галочку в списке 'обратить внимание на...'. Список был длинный. А ведь мы только вчера познакомились. Что же дальше-то будет?! - А ты откуда к нам в школу перевелась, кстати?
  - Из Питера.
  - Круто! Почти столичный житель!
  - Да ничего крутого. И прожила я там несколько лет всего. А вообще - вполне себе местная. Ещё вопросы будут?
  Вопросы-то у меня были, но вот ноги к этому времени начали ощутимо мёрзнуть. Правильно, третий год несчастные ботинки добиваю. А до этого их ещё столько же мама носила. Но не в валенках же ходить? В них, может, и теплее, но засмеют ведь. Хотя, и так уже с ног до головы обсмеяли. Подколкой больше, подколкой меньше...
  Одноклассница тем временем старательно тёрла уши. Совсем с ума сошла, на таком морозе - и без шапки.
  - Слушай, иди уже домой. А то реальное обморожение куда опаснее мифических гопников. Меня ты всё равно не переубедишь, только без ушей останешься.
  - Ладно, валяй в свои катакомбы. Но если что - зови!
  - Как? - хмыкнула я.
  - Громко, - серьёзно ответила Хель. И, шагнув за пределы высветленного фонарём круга, растаяла в темноте.
  Я ещё немного потопталась на месте, прикидывая время. Сталкиваться в коридоре с убегающей на дежурство мамой и выслушивать нудную лекцию о том, во сколько надо приходить домой, совершенно не тянуло. Как будто я виновата, что актовый зал, в котором нам предстояло устроить генеральный прогон завтрашнего концерта, открыли только после того, как отучилась вторая смена.
  Концерт... Мне его открывать и закрывать, читая пафосные стихи про восьмое марта. Вездесущей Таньке на нём петь. А Хель-то чего на репетиции столько времени торчала? Готовилась в случае чего защищать меня от старосты? Не похоже, вроде основной конфликт ещё на физкультуре утрясли.
  А что тогда?
  Там, в актовом зале, она просто сидела в заднем ряду совершенно одна и отрешённо взирала на всё происходящее. И ушла только вместе с последними репетировавшими.
  Такое ощущение, что ей просто не хотелось идти домой. Очень не хотелось. Как и мне.
  Ну и ладно! Надеюсь, десять уже есть.
  
  В родных закоулках было темно, но свет мне и не требовался. Этот маршрут я могла бы пройти с закрытыми глазами. Прямо, потом направо, возле сгоревшего гаража налево, потом перемахнуть через забор (летом - перелезть, зимой - просто перешагнуть занесённую снегом преграду), срезать путь через овощебазу, ещё один забор...
  Железная дорога, стоящий на путях товарняк. Поднырнуть под вагон, выскочить с той стороны. Опасно, да. Но эта махина может тут простоять и час, и всю ночь. А тащиться вдоль неё двадцать вагонов в одну сторону, и ещё столько же обратно - весьма сомнительное счастье. Особенно если по сугробам.
  Дальше мост. Аварийный. Там где-то ближе к середине пролом, который держится на двух ржавых арматуринах. Только его под снегом не видно. Можно, конечно, обойти по краешку. Осторожно, по обледеневшей кромке моста, и не касаясь перил - а то они уже второй год как-то подозрительно шатаются. В общем, можно, конечно. Но совсем не хочется.
  Надо, надо браться за ум - и начинать ходить нормальной дорогой. Пусть дольше, зато надёжнее.
  Я отступила на пару шагов, прикинула расстояние до предполагаемой дырки, разбежалась и прыгнула. Приземлилась удачно, на твёрдое и даже не очень скользкое. Сумка с размаху хлопнула по боку, внутри с глухим стуком ударились друг о друга учебники.
  Ну вот, самая сложная часть маршрута позади.
  А за ум браться, конечно, надо... но не сегодня.
  Я бодро шагнула на узенькую, едва заметную среди сугробов тропинку. Дальше было совсем просто - вверх, вверх и ещё раз вверх. Мимо каких-то стародавних, давно расселённых домиков, складов и сараев, к двум близняшкам-девятиэтажкам на самой вершине холма.
  Сзади раздался тихий шорох. Я обернулась через плечо, но ничего не увидела (увидишь в такой тьме, как же!) и направилась дальше. Но вскоре зашуршало уже сбоку.
  - Кто здесь? - зачем-то спросила я у темноты, мысленно проклиная Хель и её паранойю.
  Естественно, мне не ответили, и следующие пару минут пути я на все лады ругала себя за мнительность. Сколько лет этой дорогой хожу - и ничего. А тут вдруг начало мерещиться невесть что.
  А потом невесть что вдруг прекратило мерещиться и встало передо мной в полный рост.
  Рост оказался немаленький, метра два с гаком.
  Я пискнула что-то неосознанное и отшатнулась от возникшего из ниоткуда громилы, но разорвать дистанцию не удалось - незнакомец в тот же момент шагнул ко мне. И вот тогда я заорала уже в голос. А кто бы не заорал, обнаружив, что путь преграждает такое тело.
  Тело на мой вопль среагировало странно - заревело в ответ. Но с места не двинулось. Ни ко мне, ни от меня.
  Я украдкой выдохнула. Первый страх прошёл, теперь надо было что-то придумать. А что? Развернуться и со всех ног рвануть в обратном направлении? А вдруг у него, как у собаки, рефлекс - догонять убегающих...
  И что ему от меня надо? На грабителя, вроде, не похож, денег не требует. А на кого похож? На бомжа... или на маньяка... или на алкаша какого загулявшего... Нет, на алкаша тоже не тянет, перегаром не воняет. Хотя, на таком морозе могло уже и выветриться. А внешне - кто же в такой темноте разберёт! Шапка меховая, куртка кожаная, штаны, сапоги. И покрытая инеем борода во все стороны топорщится.
  Не спрашивать же напрямик: 'Скажите, дяденька, а вы, случайно, не тот самый маньяк, о котором нам в школе математичка рассказывала?'
  Время шло. Ноги мёрзли. Мы с громилой стояли как две статуи в музее восковых фигур. Наконец мне это надоело, и я аккуратно шагнула назад. Мужик немедленно двинулся вперёд. Замечательно. Прямо как в учебнике по физике: действие равно противодействию. А если я попытаюсь к нему приблизиться, что случится?
  Терять было уже нечего, поэтому я немедленно проверила собственную гипотезу - шагнула вперёд. Незнакомец тотчас шарахнулся назад. Да так рьяно, что поскользнулся и чуть не упал. Ага! Я, всё так же храня гробовое молчание, сделала ещё один шаг. И он снова отступил. Ещё...
  ...И вот тут моему везению пришёл конец. Потому что под ногу моему оппоненту попалась жестяная банка из-под пива.
  Нет, в этот раз он не поскользнулся. Просто подпрыгнул с совершенно шальным видом, как кошка, которую во сне укусили за ухо. И заревел, только уже не кошкой, а медведем. И так же по-медвежьи бросился на меня, пытаясь то ли задушить, то ли просто переломить напополам. И судя по габаритам, ему это было вполне по силам.
  - Пригнись, - гаркнул сзади знакомый голос.
  Я, не тратя лишних секунд на раздумья, хлопнулась на колени, а над моей головой просвистела крупная ледышка. А за ней, почти сразу же, ещё одна.
  От первой мой противник успел отмахнуться, зато вторая саданула его точно по лбу. Пока он с рычанием тряс головой, я отползла подальше и оглянулась. На тропинке стояла Хель.
  - Тактику врагов надо брать на вооружение, - усмехнулась она, взвешивая в руке третью ледышку. И когда только успела наковырять?
  Мужик тем временем пришёл в себя, огляделся и с некоторым опозданием обнаружил, что количество действующих лиц изменилось. Я, пытающаяся слиться с окружающим ландшафтом, его не особо заинтересовала. А вот на высокую девушку, преграждающую путь, было сложно не обратить внимания. И на кусок льда в её руке - тоже. Тем более что она немедленно метнула его в противника. И даже не стала отходить в сторону, когда громила, в очередной раз получив по лбу, бросился на неё.
  Не знаю, испугалась ли Хель, но я от страха сжалась в комок и зажмурилась. Впрочем, очень быстро выяснилось, что сидеть с закрытыми глазами и вслушиваться в чужое рычание и сопение, гораздо страшнее, чем смотреть на драку, и глаза пришлось открыть.
  А ведь это первая настоящая драка на моей памяти! Не считать же за что-то серьёзное обычные школьные потасовки, и даже утреннее происшествие с Игорем. Когда над головой летали бронебойные снежки - это было необычно и даже немного забавно. А вот когда огромный мужик попытался с размаху двинуть Хель кулаком в лицо - стало жутко. Она, конечно, уклонилась... Но могла же и не успеть!
  Двигались они очень быстро. Я успевала разглядеть только отдельные движения, да и те выглядели смазанными и нечёткими. Мелькнула мысль помочь... но как? Стукнуть чем-нибудь этого маньяка? Так ведь если эти двое будут продолжать в таком ритме, то прибьют меня прежде, чем я успею до них добежать. Просто чтоб под ногами не путалась.
  Оставалось только смотреть, как противники, сцепившись, месят снег вокруг тропинки.
  Медведь и овчарка.
  И я на их фоне - морская свинка. Совершенно бесполезный зверёк. Только и умею, что задачки по алгебре за весь класс решать.
  Момент, когда 'овчарка' намертво вцепилась 'медведю' в загривок, я упустила. Как у неё это получилось - ума не приложу. Однако же как-то получилось: Хель оседлала мужика, обхватив ногами его шею. Тот яростно пытался её сбросить, но девушка сидела крепко. А потом в её руке словно из ниоткуда возник нож. Блестящее лезвие упёрлось гиганту в кадык. Мужик замер от неожиданности... и внезапно опустил руки, прекращая всякое сопротивление.
  - Вот сразу бы так, - выдохнула моя одноклассница. - А теперь быстро признавайся, кто ты и что тебе надо?
  - О ива золота, чья сила достойна сравненья с подбирающей убитых, дозволено ли мне будет спросить, как зовется та, чья рука одолела Халльдора, сына Хегбьёрна, сына Вильхьяльма? - нараспев произнёс побеждённый. Голос у него был низкий и хриплый, но довольно приятный. А вот смысл фразы от меня упорно ускользал.
  - Викинг? - Хель, кажется, не больно-то удивилась. Скорее, переспросила просто для приличия. - И что ты тут забыл, Халльдор, сын Хе... Хьё... Тьфу, ненавижу викингов! Язык сломать можно!
  - Халльдор, сын Хегбьёрна, сына Вильхьяльма, прозываемый также Корноухим, - терпеливо повторил непонятный мужик. - А ты, поляна чаш, какое имя носишь?
  - Сам ты поляна, - буркнула девушка, убирая нож.
  - Это кеннинг, - неожиданно для самой себя вспомнила я. - Иносказание. Он имеет в виду, что ты женщина. В скальдической поэзии и древнескандинавском эпосе такие обороты применялись сплошь и рядом, и правильная их расшифровка требует от современных учёных...
  - Сим?! - Недоумённо перебила меня одноклассница. Кажется, мои познания удивили её куда больше, чем всё, что произошло до этого.
  - У меня доклад про это недописанный лежит. На конференцию, - смутилась я.
  - Ясно. Итак, Халльдор, прозываемый Корноухим, откуда ты здесь взялся? Кто тебя провёл? И зачем нападаешь на мирных прохожих?
  - Я не нападал, - начал было оправдываться незнакомец, но осёкся и продолжил уже совсем другим тоном: - Кто ты, дева?
  - Кто-кто... Патруль здешний! А вот ты кто?
  - Я... - мужик замялся. И вдруг резко рванул вперёд, одновременно скидывая на землю потерявшую бдительность Хель.
  - Стой, зараза! - завопила девушка, бросаясь вдогонку. Но беглец уже перемахнул через покосившийся заборчик и сгинул в темноте. - Чтоб тебе пусто было! Всё равно же поймают!
  - Хель... - осторожно начала я.
  - Горилла скандинавская! Нелегал отмороженный!
  - Хель...
  - Только попадись мне под руку! Только высунься, я тебе покажу.
  - Хель! - я повысила голос.
  - Что? - резко обернулась одноклассница.
  - Ты опять потеряла, - я показала на валяющуюся на снегу красную корочку.
  - Спасибо, - Хель подняла удостоверение, запихнула в карман и выжидательно уставилась на меня. Не открывая при этом глаза.
  В воздухе повис невысказанный вопрос.
  Мне очень, просто до дрожи, хотелось услышать на него ответ. Но ещё больше мне хотелось сохранить если не дружбу, то хотя бы иллюзию дружбы с этим странным человеком. У меня никогда не было подруг, и я очень смутно представляла, как с ними надо себя вести. Поэтому я просто взяла её за руку и потянула за собой.
  Несколько минут девушка покорно шла следом. Потом осторожно поинтересовалась:
  - Куда мы идём?
  - Ко мне домой. Там никого нет, зато есть вино. Вкусное. Дедушка делал.
  - А водки нет?
  - Спирт есть, - припомнила я. - Медицинский.
  - О, то что надо!
  - Как можно пить эту гадость?
  - Что? А кто сказал 'пить'? - девушка тихонько усмехнулась. - Я когда по вашим катакомбам блуждала, ногу разодрала. Джинсы жалко, новые совсем... А иначе фиг бы этот гад от меня удрал! Псих без регистрации!
  - Хель...
  - Что?
  - Ты не бойся, я не буду ни о чём спрашивать.
  - Я и не бо... Спасибо.
  
  Я явно недооценила Хель.
  В моём понимании 'разодранная нога' ограничивалась парой ссадин или царапин. В случае с моей одноклассницей это означало изодранную на живописные лоскуты штанину, усыпанную частыми порезами кожу и стекающие в ботинок ручейки крови.
  - Запуталась в мотке колючей проволоки, - пояснила девушка в ответ на мой недоумённый взгляд. - Темно было, а он прямо на дороге валялся.
  - Счастье, что там медвежий капкан не валялся, - вздохнула я, вытаскивая из шкафа аптечку. - Разувайся и садись. Ногу вытяни. Зачем ты вообще за мной пошла?
  - Скучно было... Ай, осторожно, щиплет же! Предупреждать надо...
  - Перебьёшься! Ещё скажи, подуть, чтоб не щипало. А потом поцеловать, чтоб не болело.
  - Тьфу, ты прям как моя мама, - фыркнула Хель.
  - Кстати, ты родителям позвони, предупреди, что ночевать не придёшь.
  - Их всё равно нет.
  - Что, тоже ночами работают?
  - Нет. И ты обещала ни о чём не спрашивать.
  Да, пообещала на свою голову. Но у любого 'ни о чём' должны быть границы. Хоть какие-то. Иначе становится совсем уж непонятно, что делать дальше.
  А поговорить хотелось. О легкомысленном и неважном. Чтоб раз и навсегда выкинуть из головы непонятного мужика, дурацкие многоступенчатые кеннинги и все странности в поведении одноклассницы. Уж она-то, несомненно, понимала, что произошло. Но не спрашивать - так не спрашивать.
  Я вздохнула, закончила смывать кровь и решительно потянулась к бутылке с зелёнкой. Последний раз эту несмываемую гадость доставали ещё в моём детстве, но я надеялась, что на полезных свойствах это никак не сказалось. Разве что пробка намертво присохла к горлышку и пальцами выколупываться решительно не желала. Пришлось пустить вход зубы и надеяться, что обойдётся без позеленевших губ. Обошлось, и я щедро плеснула зелёнкой на одну из ранок. Хель зашипела сквозь зубы, но жаловаться не стала. А потом вдруг произнесла в пространство:
  - Они умерли.
  - Кто? - не сразу сообразила я.
  - Мама давно, а папа - прошлым летом.
  Я закусила губу, чтоб не взвыть от собственной глупости и бестактности. Вот уж действительно, лучше бы не спрашивала.
  - Извини.
  - Да ладно, это не тайна. Просто не люблю вспоминать.
  - А... - начала было я, но вовремя взяла себя в руки и занялась оставшимися царапинами. Бутылочка зелёнки стремительно кончалась. А количество вопросов, напротив, увеличивалось.
  - Ну спроси уже, спроси, - разрешила Хель. - А то сделала такое лицо, будто тебя застукали голой в краеведческом музее. И оставь уже в покое мою ногу. Основное обработала - и хватит. Подумаешь, порезалась немножко.
  По поводу 'немножко' я была с ней категорически не согласна, но спорить не стала.
  - Так ты что, одна живёшь? Или с кем-то?
  - Одна.
  - А разве так можно? Я думала, обязательно должен быть какой-то опекун, а то заберут...
  - Куда, например?
  - Не знаю... В детский дом, наверное.
  - Нет, вот эта напасть мне точно не грозит. Поздно. Мне через месяц двадцатник стукнет.
  Бутылочка (к счастью, уже пустая) выскользнула из руки и, позвякивая, покатилась по полу. Я, увлёкшись подсчётами, даже ловить её не стала.
  Мне не так давно исполнилось семнадцать, и почти все одноклассники были моими ровесниками. Не считая Ванечки, которого отдали в школу на год раньше положенного. А в параллельном классе, кажется, была восемнадцатилетняя девчонка, и это тоже можно было как-то обосновать. Но как надо извернуться, чтоб закончить школу в двадцать лет, я не представляла.
  - Сима, тебе надо что-нибудь сделать с лицом, иначе каждый встречный будет знать все твои мысли! - расхохоталась Хель. - Всё очень просто, на самом деле. Учиться я начала с восьми лет, потому что папа забыл, что меня пора отправлять в школу. А когда я была в девятом классе, то нам пришлось постоянно переезжать. Тут месяц проучилась, там две недели... Экзамены завалила, естественно. Пришлось оставаться на второй год. Так что я двоечница и прогульщица.
  - А ещё год куда делся?
  - А ещё год я... - девушка замялась, подбирая нужное слово, - ...проболела. Так вышло, в общем.
  - Понятно. - Я кивнула. Хотя в голове при этом всё запуталось окончательно.
  В то, что Хель воспитывал отец, - верилось. В то, что этот отец мог забыть отправить ребёнка в школу, - верилось. В переезды - верилось. А вот то, что эта высокая и спортивная девица могла целый год проболеть, казалось наспех придуманной отмазкой.
  Видимо, этот пункт относился к тому, о чём мне знать не следовало. Но, в конце концов, должны же быть какие-то безопасные темы для разговора! Погода, алгебра, бутерброды с колбасой...
  - Есть будешь? - с некоторой опаской спросила я.
  - Ага! - бодро откликнулась девушка.
  - Пельмени или макароны?
  - Без разницы, я всеядная.
  - Тогда иди руки мыть. И у тебя тушь размазалась.
  - Откуда, я же не крашусь, - Хель удивлённо заморгала, уставившись на что-то позади меня. - Погоди, ты их видишь?
  - Кого? - я на всякий случай оглянулась.
  - Да не там. У меня на глазах. Неужели действительно видишь?
  - Ну да. На веках разводы такие тёмные, и под глазами тоже. Я думала, тушь...
  - Ой, ё-о-о-о... - протянула гостья. - Ты даже не представляешь, как ты только что попала! Всё, можешь помахать ручкой спокойной жизни.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Исключительно то, что говорю. Где там у тебя вино было? Тащи, такие разговоры на трезвую голову не ведутся. И с этого момента можешь задавать любые вопросы.
  - Совсем любые? - переспросила я.
  - Абсолютно.
   Я задумчиво потеребила косу, не зная, с чего начать. Вопросов-то было предостаточно. И главный: с чего вдруг произошла такая перемена в отношениях. Только что было нельзя, и вдруг - раз! - стало можно. Из-за чего? Из-за этой потёкшей туши? Не понимаю!
  Хель смотрела на меня с удивлением и каким-то незнакомым любопытством. И ждала вопросов. И я не могла не спросить:
  - Ты будешь до утра здесь сидеть, или всё-таки пойдёшь руки мыть?
  
  - Ну вот смотри, если представить такое дерево... Хотя нет, так не пойдёт, фигня получится. А если... Понимаешь, кроме нашего мира есть ещё... но не миры, а... просто такие места. И там тоже люди... Нет, опять не то...
  Пельмени уже остыли, а Хель всё никак не могла решить, с чего начать. Она рисовала в воздухе какие-то непонятные окружности, подбирала определения, и гримасничала так, словно пыталась передать мне нужное знание телепатически. Однако телепатией никто из нас не владел, поэтому попытка успехом не увенчалась, и понимание происходящего на меня из воздуха не снизошло.
  - Нет, не умею я описывать словами эту метафизическую чушь, - вздохнула девушка после очередной безуспешной попытки начать рассказ. - Я в ней вообще не разбираюсь. Моё дело - бегать, драться и охранять.
  - Что охранять? - Раз уж мне великодушно разрешили задавать любые вопросы, то этим правом надо было пользоваться. И я вытаскивала информацию, цепляясь к каждому слову.
  - Людей. Мир. Дороги.
  - Какие дороги? Не автотрассу же!
  - Нет конечно! Дороги - это... Это тропы. Пути, по которым ходят... Чёрт, я не знаю, как это сформулировать! - Хель зарычала и сжала голову в ладонях, словно пыталась удержать расползающиеся мысли.
  - Ла-а-адно, - вздохнула я. - Но тебе же кто-то когда-то об этом рассказывал? Объяснял? Вот и вспомни, как тебе объясняли.
  - Никто мне не объяснял, - отмахнулась девушка. - Я с детства это всё своими глазами видела. У меня же оба родителя в тени ходили. И все их знакомые, которые у нас дома периодически зависали, - они все об этом говорили. О работе, о тенях, о тропах... Я думала, это нормально. Просто не представляла, что по-другому бывает. Пыталась другим детям во дворе что-то рассказывать, но они мне не верили. Правильно, они же не видят. Вот ты видишь. И веришь. Веришь же?
  Я кивнула. Одноклассница несла абсолютный, совершеннейший, далёкий от реальности бред. Но этот бред был правдой. Такой же правдой, как тёмные разводы на её веках.
  - Слушай, а что это всё-таки за узоры?
  - Это чтоб видеть можно было в любой момент, а не только тогда, когда получается. Вот ты же их сразу не заметила? В школе?
  - Да я их и сейчас не вижу, - призналась я. - Просто знаю, что они там есть. Но когда начинаю приглядываться, словно что-то ускользает. Это магия?
  - Это... Не совсем, но если тебе так удобней, то можешь называть магией. Вообще, это татуировки специальные. И обычно их никто не видит. Даже такие, как мы с тобой. То есть если мне случайно на улице встретится человек с точно такими же отметинами, то я, скорее всего, спокойно пройду мимо, ничего не заметив. Вот если глаза закрою, то увижу, конечно. Но нельзя же идти по улице с закрытыми глазами...
  - Погоди... То есть когда ты глаза закрываешь - ты всё равно видишь, что вокруг происходит?
  - Вижу, но не так, как обычно. Цвета не различаю, с перспективой тоже проблемы бывают. Зато любое проявление теней вижу, следы гостей, отметки, вспышки чувств, намеренья, ауры.
  - И какая у меня аура?
  Хель прикрыла глаза и внимательно посмотрела на меня. Затем открыла - и посмотрела снова. И хмыкнула.
  - И как? - не выдержала я.
  - Чистая. Без гадостей и пометок.
  - И что это значит? Что я вся такая белая и пушистая?
  - Нет, - девушка снова хмыкнула. - Просто не попадалась никому из наших, не вызывала подозрений, не была свидетелем... память тебе тоже не стирали. Короче, досье на тебя нет. А определять характер по интенсивности свечения и цветовой гамме - это не ко мне, это к гадалкам и предсказателям.
  - Они что, тоже существуют? Настоящие, я имею в виду. Которые правду говорят.
  - Не знаю, не сталкивалась.
  - А я могу твою ауру увидеть?
  - Попробуй. Но она глубже, чем татуировки. Если ты сейчас даже их не видишь... Я вообще не думала, что их можно заметить вот так, без подготовки. Кошки, говорят, всегда видят. Бывает, что маленькие дети иногда. Или наркоманы какие-нибудь. Но ты даже не пила.
  - А ты не ела, - я кивнула на несчастные пельмени.
  Хель удивлённо посмотрела на тарелку. Кажется, она только сейчас вспомнила о её существовании.
  - Правильно, я же не могу одновременно есть и рассказывать. Сейчас, погоди, - девушка решительно залила холодные пельмени майонезом и наконец-то приступила к ужину. А я сощурилась, пытаясь снова увидеть эти непонятные узоры. Они же были, точно были! Но проявляться вновь упорно не желали.
  Я плеснула в кружку домашнего вина, отпила глоток - и посмотрела снова. Никакого результата. Если для кого-то алкоголь и мог служить катализатором, то явно не для меня. Или же выпить нужно было гораздо больше... Но опытным путём эту гипотезу проверять не хотелось. Всё-таки уже поздно, а завтра утром в школу. А там концерт и биология. Кстати, о биологии:
  - У меня нет запасной юбки! - сообразила я.
  - А? - Хель прикончила последний пельмень и тоже потянулась за вином.
  - Завтра биология. На биологию надо приходить в юбке, иначе Людмила Николаевна разорвёт на молекулы. А второй юбки у меня нет.
  - А что стало с первой?
  - Ничего, в шкафу висит.
  - Тогда зачем ещё одна? - не поняла одноклассница.
  - А ты в чём идти собралась? Ты свои джинсы видела? Их теперь только на шорты пускать.
  Девушка задумчиво посмотрела на свои ноги. Потом перевела взгляд на мои:
  - И даже если я одолжу у тебя штаны, то они всё равно будут мне не по размеру.
  - Конечно. Хотя... погоди! Может, что-нибудь из маминых вещей подойдёт!
  Я выдернула подругу из-за стола и потащила в единственную комнату. Шкаф тоже был один и все вещи в нём висели вперемешку, наслаиваясь друг на друга. Ещё больше разнородного хлама громоздилось на полках. Я со вздохом осмотрела эту кучу-малу, усиленно соображая, что оттуда вытащить такого, чтоб мама не сразу хватилась. А то и вообще не хватилась.
  Ага, вот это, наверное, подойдёт. Я осторожно потянула на себя находку. Но юбке, видимо, в шкафу было удобно и привычно, и покидать это место она упрямо не желала. А стоило дёрнуть посильнее, и за ней следом, словно камушек из рогатки, выскочили поеденный молью шарф, капроновый чулок и гирлянда из сцепившихся между собой лифчиков.
  - Вот, смотри! Натуральный шёлк, между прочим! Пойдёт же? - Я встряхнула длинную синюю юбку, расписанную огромными розами и ещё какими-то жёлтыми кракозябрами. Когда ткань колыхалась, то создавалось ощущение, что кракозябры ползают по цветам и вгрызаются в них.
  - Э-э-э... - неуверенно протянула Хель, снимая с уха чулок, - Мне кажется, она немного пестровата. И слишком тонкая. А на улице минус двадцать.
  - Да? Тогда, может, вот эту? Хотя нет, эту не надо, у неё дыра на самой... на самом интересном месте, в общем. А, вот! - На нижней полке, в углу, я наконец-то обнаружила подходящую вещь. Очередная юбка была лаконичного серого цвета и строгого покроя. - Примерь!
  В этот раз Хель отпираться не стала и покорно переоделась. Длина у юбки тоже оказалась хорошая - чуть ниже колен. Смущало только одно...
  - Сима, здесь две меня поместится.
  - Не беда, ушьём!
  - А ты умеешь?
  - Конечно, у меня же пятёрка по трудам, - заверила я. На самом деле, эту несчастную пятёрку мне поставили исключительно из жалости и нежелания портить золотую медаль. С музыкой было точно также. Но сознаваться в этом совершенно не хотелось.
  
  - Вкусно, - Хель облизнулась и налила себе ещё вина. - Люблю домашнюю вишнёвку. Только... тебя ругать потом не будут?
  - За что? - удивилась я.
  - Меня привела. Вино взяла без спроса. Юбку тоже.
  - До этой юбки уже лет десять никому дела нет. В школу мы утром уйдём ещё до того, как мама с работы вернётся. А вина в кладовке ещё бутылок десять, никто и не заметит.
  - А то, что одна из них открыта?
  - Значит, придётся допить. А потом я её вымою и суну в чистые. Ничего страшного.
  - Сим, она двухлитровая!
  Я отвлеклась от шитья и осмотрела посудину. Не знаю, где дед набрал такую кучу негабаритной стеклотары, но бутылка была действительно немаленькая. А вино в ней - не слабое. И очень вкусное. Мы выпили уже примерно четверть, причём большую часть взяла на себя моя гостья. И куда девать остальное я не представляла совершенно.
  - Выливать жалко...
  - А если спрятать куда-нибудь и допить потом? - предложила Хель.
  - Куда ты её в однокомнатной квартире спрячешь?
  - Взять с собой в школу?
  - В сумку не влезет. И тяжёлая. А если ещё и разольётся в процессе - совсем весело будет.
  - Тогда ничего не поделаешь, придётся допивать, - одноклассница одним махом опустошила свою кружку и налила ещё.
  - Я только если совсем немножко...
  - Значит, сама допью. В конце концов, тут осталось-то всего ничего.
  - Ага, всего каких-то жалких полтора литра креплёной вишнёвки, - поддакнула я, всё больше склоняясь к варианту 'вылить'. - Тебе же плохо будет!
  - Мне? С этого компотика? Подруга, ты меня недооцениваешь! - бурно запротестовала Хель. Даже слишком бурно. Так руками замахала в процессе, что чуть тарелку со стола не сбила. Раньше я за ней такой импульсивности не замечала. Кажется, 'компотик' уже начал своё опьяняющее действие. А захмелевшая девушка тем временем ударилась в ностальгию: - Когда мы с ребятами моё удостоверение обмывали, я бутылку водки на спор без закуски выпила - и ничего, жива. Правда, башка потом трещала, будто по ней кувалдой шарахнули. Но она бы и без водки трещала. Мне как раз незадолго до этого татуировки сделали, я глазами двигать вообще не могла. Только целиком голову поворачивала туда-сюда, как манекен. Моргать - и то больно было. А спать - вообще круто. Ложишься, глаза закрываешь - а всё равно продолжаешь видеть. Всполохи какие-то в темноте, силуэты, тени... Не те, которые между мирами бродят, а обычные. То есть не совсем обычные, иначе бы я их не видела. Непонятные какие-то тени, в общем. И голова болит. Так что первые две ночи я заснуть не могла, только лежала, как дура, и в потолок пялилась. А после водки так хорошо вырубилась... Короче, парни знали, что делали, когда подбили меня на это дело.
  Я нервно сглотнула. Дефицит воображения к моим недостаткам не относился и всё, о чём рассказывала Хель, я машинально примеривала на себя. И было от этой примерки очень нерадостно.
  - Только не говори, что мне теперь тоже придётся такие татуировки делать... - пробормотала я.
  - Тебе? - одноклассница насмешливо фыркнула, - Нет, в патруль тебя не возьмут, даже если будешь очень проситься. Чтоб туда попасть, надо чуть ли не с детства тренироваться. А остальным такие штуки без надобности, от них проблем больше, чем пользы. Так что выдадут какое-нибудь стёклышко, будешь через него смотреть. Да и то если повезёт.
  - А может не повезти?
  - Может, - девушка внимательно посмотрела на меня поверх кружки. - Вдруг ты откажешься на нас работать? Или на проверке выяснится, что не обладаешь нужными качествами. Мало ли... может, ты мне соврала - а я тебе поверила. Или это был единичный всплеск этой.. как её... ментальной активности. Или у тебя неуравновешенная психика и склонность к истерическим припадкам. Или ещё какая-нибудь гадость. Видела я как-то перечень всяких штук, при которых к нам не берут. Так вот, он длинный. Реально длинный! Требования круче, чем у космонавтов.
  - А вы вообще кто? Как-то называетесь?
  - КУВСОДППРСС, - на одном дыхании произнесла Хель. И, видя моё непонимание, старательно расшифровала, - 'Комиссия по урегулированию вопросов, связанных с организацией дополнительного подотчётного пространства, и разрешению сопутствующих ситуаций'. Только не спрашивай, что это означает. У меня такое ощущение, что название кто-то по большой укурке придумывал. А с другой стороны - не писать же в официальных документах, чем мы на самом деле занимаемся.
  - А чем вы занимаетесь, кстати?
  - А как ты думаешь, чем можно заниматься с таким названием? Мир спасаем! Да не смотри ты на меня так ошарашено. Я серьёзно говорю! Не будь нас, все бы давно померли страшной смертью.
  - И если я вам не подойду, тогда...
  - Тогда мне придётся тебя убить, - Хель резко опустила пустую кружку на стол. И, выдержав театральную паузу, расхохоталась. - Да расслабься, шучу я. Память сотрут, вот и всё. И мне, наверное, снова придётся школу менять, чтоб не торчать у тебя перед глазами. А то блоки блоками, но если на них постоянно воздействовать моей физиономией - рано или поздно они слетят нафиг.
  - А школу ты меняла часто... - припомнила я.
  - Точно! И больше как-то не хочется. Так что давай ты будешь хорошей девочкой, подтвердишь свои способности, пойдёшь к нам работать, и будет всем счастье. Договорились?
  - Как будто это от меня зависит, - пожала плечами я. И вернулась к шитью.
  Оказалось, что ушить юбку не так легко, как кажется на первый взгляд. Иголка, нитка, ткань и мироздание явно сговорились и теперь пакостили мне в меру сил и фантазии. Я уже исколола все пальцы и порядком истрепала нервы... но ведь обещала же сделать - значит, сделаю! Вот только очередной самовольно завязавшийся узелок распутаю...
  Хель отстранённо наблюдала за моими мучениями и потягивала вишнёвку. Мыслями она явно была где-то далеко. Видимо, в этом своём неведомом КУВСОДППРССе, чем бы он ни занимался.
  Я уже отчаялась выжать из неё внятное объяснение происходящего, но и сидеть в тишине не хотелось. Поэтому я не вытерпела и попросила рассказать что-нибудь ещё.
  - Ещё? - девушка тряхнула головой, выныривая из воспоминаний. От резкого движения резинка сорвалась с короткого хвостика и улетела на другой конец кухни. А я в который уже раз поразилась странному цвету Ольгиной шевелюры. И не выдержала:
  - Почему они серые?
  - Волосы? Это меня тень однажды задела. С тех пор такими и стали.
  - А если их как-нибудь...
  - Закрасить? Пробовала, не помогает. Краска в них просто не впитывается. Не бриться же наголо, в самом деле! - Хель задумчиво накрутила на палец одну из прядок. - Ладно, хоть жива осталась. А то если бы эта гадость с волос на голову перекинулась, всё было бы намного хуже. Хотя куда уж хуже. И так лекарствами обкололи, как крысу лабораторную, они у меня разве что из ушей не текли. Когда в себя первый раз пришла, реально думала, что сдохла и теперь в каком-то больничном аду. А потом, когда объяснили, что случилось... В общем, лучше бы сдохла, наверное.
  Девушка снова потянулась к бутылке. Я её не останавливала. Было очевидно, что на трезвую голову она мне ничего подобного никогда не расскажет. А послушать хотелось.
  Спаивать гостью, конечно, нехорошо. Но, в конце концов, она совершеннолетний человек и должна сама отвечать за свои поступки. Тем более, я так и не могла понять, кому из нас сейчас нужнее этот разговор: мне - чтоб утолить любопытство, или Хель - чтоб выговориться. Пожалуй, всё-таки ей. Потому что чем больше она рассказывала, тем сильнее мне казалось, что никогда и никому она об этом не говорила.
  - Они там все погибли, понимаешь? Все, кроме меня. А я выжила зачем-то. Они там умирали, а я смотрела, и сделать ничего не могла. Испугалась. Знаешь, как там страшно? Это как во сне, когда ничего не понятно, словами описать не можешь, а только вопишь от страха. Беззвучно так. Там звуков вообще нет, представляешь? Никаких! Идёшь, будто в наушниках. Шагов не слышно, дыхания не слышно... Низ от верха никак не отличается, серое всё. И тени вокруг летают. Летают, летают - а потом как бросятся все разом. И всё, конец.
  Знаешь, я же сильная. Это все признают, даже мужики. И я не трусиха, честно. Но там... переклинило меня, в общем. Всё, чему учили, из головы вылетело. И я как страус какой-то, в комок сжалась, зажмурилась... А толку-то? Всё равно всё видно. Вот если глаза открыть - тогда, наоборот, меньше видно. Но это же додуматься надо.
  А меня потом утешали. Мол, это нормально, и в первый раз все боятся. А иногда и не в первый. И вообще - это естественная реакция. То есть смотреть, как весь отряд крошат в капусту, - это естественная реакция! Да чёрта с два! Там Мишка ещё был... тоже стажёр. Тоже первый раз в патруле. Смешной такой, рыжий, всё лицо в веснушках... Он же не струсил! Он всё делал как надо. А потом вообще меня собой закрыл, когда эта дура на нас полетела. В итоге, меня только по волосам и чиркануло. А он... там... его... Лицо сразу всё серое стало, и никаких веснушек, и рыжести никакой. А потом он крошиться начал... как цемент сухой. Пыль такая. Ещё сказать что-то пытался, а не слышно же. Он губами шевелит, а они осыпаются. Я в него вцепилась изо всех сил, тоже ору что-то... а потом вижу - у меня только голова в руках, а ниже шеи уже ничего и нет, только пыль эта летает.
  Думаешь, я от такого пришла в себя и, как в кино, всем показала кузькину мать? Ага, щас! Я разревелась, как идиотка, и окончательно соображалку отключила. Нет бы сбежать подальше... Нет, я сидела там, в облаке пыли, и ревела. В итоге наглоталась этой дряни и отключилась.
  А когда очнулась... потом, в медчасти уже... Вот тогда мне и сказали, что больше никто не выжил. Из десяти - только я, понимаешь? Меня отец на руках до выхода дотащил, а сам... там... Зачем он меня вообще в свой отряд брал? Идиот! Ему все говорили, что нельзя меня в патруль. Что не женское это дело. А он сказал, что я сама в состоянии решить, чем хочу заниматься. Ну я и решила... чтоб как он... и как мама.
  Маму он в своё время не смог спасти, потому что они в разных отрядах были. Поэтому меня к себе и взял. А все отговаривали. Ну что ему стоило надавать мне подзатыльников и никуда не пускать, а? Я ведь только мешалась. Не будь меня - все были бы живы. Или не все - но хоть он... Если бы он один выбирался, то получилось бы быстрее... и его успели бы спасти. Меня же как-то откачали... Зачем-то. Зачем? Зачем это всё, а?! - Хель всхлипнула и в порыве чувств ударила кулаком по столу.
  Бутылка негромко звякнула. И только тогда я заметила, что она уже давно пуста. Что на часах полтретьего ночи. Что недошитая юбка упала на пол. А ещё - что я сижу, воткнув иголку в собственный палец. И мне не больно. Точнее, больно, но совсем не от этого.
  Я выдернула иголку, машинально слизнула выступившую капельку крови. А потом встала, подошла к подруге и обняла её. Крепко. Хель не шевелилась. Только старательно изучала потолок, запрокинув голову. По татуированным узорам текли слёзы.
  - Не ходи в тени, - наконец пробормотала девушка, прижимаясь ко мне в ответ. - Никогда-никогда не ходи в тени. Обещаешь?
  - Обещаю, - кивнула я. - Знать бы ещё, что это такое...
  - Я тебя познакомлю с человеком, он объяснит. Он умный, он хорошо объясняет. А я дура, я не умею... И вообще, ты меня не слушай. Я пьяная просто, вот и несу всякую чушь.
  - Это не чушь. Это очень важно.
  - Да не важно это ни капельки. И вообще зря я всё рассказала. Ты же теперь жалеть меня будешь... А я не люблю, когда жалеют. Почему я сюда переехала, думаешь? Задолбали сочувствующими взглядами потому что! Оленька бедная, Оленька несчастная, Оленьку нельзя одну оставлять, а то вдруг опять вешаться полезет...
  - А ты пыталась?
  - Пыталась. Дважды. Первый раз вытащили, а во второй - верёвка порвалась.
  - А...
  - Молчи! Не спрашивай. И не волнуйся, больше от меня такой глупости не дождутся. Я жить хочу! Честно! Просто не знаю, как...
  - Хель...
  - Молчи! И не вздумай меня жалеть, прибью!
  - Я тебе на диване постелю. А ты пока бутылку вымой. Только не разбей.
  - Успокойся, я не настолько пьяная, чтоб бутылки бить, - девушка отстранилась от меня и встала. Я с удивлением обнаружила, что на координацию её движений выпитое почти не повлияло. Ольга не шаталась и не врезалась в углы. И руки не дрожали. Да что там, у неё и язык-то не заплетался. Только глаза были красные и немного шальные. А из-за татуировок казались ещё более странными и какими-то нездешними.
  Татуировки... Я снова их видела. И опять не засекла момент, когда это началось.
  Мысленно обругав себя за невнимательность, я подобрала с пола резинку Хель и её же удостоверение (ну как она умудряется всё время их терять?) и побрела в комнату. Дожили, через три часа вставать, а мы только ложимся. И сна, как назло, ни в одном глазу. Хоть прыгающих овечек считай... Я забралась в постель и попыталась расслабиться, выгнать из головы весь сумбур сегодняшнего (а заодно и вчерашнего) дня. Не получилось.
  Я чувствовала себя компьютером. Аналитической системой, в которую заложили кучу разрозненной информации, а теперь хотят, чтоб бедная машина самостоятельно сложила всё воедино. Мучительно не хватало фактов. И где их раздобыть - я не представляла. Разве что про викингов...
  Подумав, я встала, сняла с полки потрёпанную 'Старшую Эдду' с комментариями, открыла... и почти сразу же закрыла, запутавшись во многочисленных иносказаниях. Нет, не сейчас. Может, завтра в школе полистаю, если время будет.
  Снова легла, с головой накрывшись одеялом.
  Сон не шёл.
  Под окнами какие-то идиоты, несмотря на ночь и мороз, горланили песни. За стенкой скрипели кроватью соседи. Этажом выше орал ребёнок. На лестнице вторил ему неудовлетворённый личной жизнью кошак.
  А на кухне ревела Ольга.
  
  Конечно же, я забыла завести будильник. Поэтому мы вполне очевидно проспали, и утро получилось крайне суматошным. Предстояло умыться, одеться, покидать в сумку книги и тетради... А самое главное - уничтожить все следы пребывания в квартире несогласованных с мамой гостей.
  Не то, чтоб она была против... Наоборот, часто спрашивала, почему я не вожу домой подруг, и сама ни к кому не хожу. На что я обычно бормотала нечто маловразумительное и уходила делать уроки. Не объяснять же, что подруг у меня просто-напросто нет. Вернее, до последних дней не было.
  Когда Хель превратилась из одноклассницы и соседки по парте в родного и близкого человека? Не знаю, но воспринимала я её теперь именно так. И, кажется, она меня тоже. Это было очень приятно. Но одновременно с тем - странно, спонтанно и необъяснимо. По крайней мере, мама бы точно не оценила, что я притащила домой едва знакомую девицу. А уж если бы она обнаружила, что эта девица за ночь уговорила почти два литра вишнёвки...
  - Сим, извини, но это ужас! - вздохнула новоявленная подруга, критически оглядывая своё отражение в зеркале.
  - Да, как-то не ахти, - грустно согласилась я.
  Тёплая мужская рубашка и выглядывающая из-под неё чёрная водолазка действительно очень слабо сочетались с серой офисной юбкой, кое-как ушитой в талии. А тонкие колготки совершенно не скрывали, что одна нога Хель обильно вымазана зелёнкой и местами заклеена пластырем. Довершали картину армейские ботинки. Ладно, хоть татуировки больше не проявлялись, а то вид был бы совсем дикий.
  - Я же не могу в этом идти!
  - В драных джинсах тем более не можешь, - возразила я.
  - А штанов на меня совсем-совсем никаких нет? Мужских, например.
  - Откуда? В этой квартире мужиков отродясь не водилось.
  - Досадно. А телефон есть?
  Я кивнула на стародавний, ещё дисковый агрегат, попутно вспоминая, когда за него последний раз платили. По всему выходило, что давно. И то, что связь не отключили за хроническую неуплату, можно было считать настоящим чудом. Восьмимартовским.
  - С праздником, кстати!
  - С каким? - удивилась Хель, сосредоточенно набирая нужный номер.
  - Так это... Международный женский день и всё такое прочее...
  - Точно, я и забыла. Поздравляю. Алло! Эй, слышишь меня? - последнее было сказано уже не мне, а невидимому собеседнику. В трубке шипело и трещало, и не разваливалась она исключительно потому, что была накрепко перемотана изолентой. - Да я это, я! Нет, не из дома. Слушай, можешь в школу штаны какие-нибудь притащить? Обычные штаны, чтобы мне подошли. Да пусть старые. Любые! Надо! Ага, спасибо. Приду я, приду. Может, опоздаю немножко.
  Тем временем опаздывали мы уже совсем не немножко. Поэтому по лестнице бежали, перескакивая через ступеньки и периодически запинаясь за кота. Кот был общественно-подъездным, запредельно наглым и очень громким. Судя по еженощным воплям, март у него длился триста шестьдесят пять дней в году без перерывов и выходных. Поэтому на зверюгу ругались все обитатели подъезда. Кормили, к слову, тоже все - рыжий мордоворот весил килограмм десять и худеть явно не собирался.
  Всё время, свободное от воплей и еды, кошак спал. Или, вот как сейчас, путался под ногами у жильцов.
  Тем не менее, Хель уверяла, что пешком быстрее, чем на лифте. Я бы с ней поспорила, конечно, если бы лифт работал. Но на нём уже неделю красовалась табличка 'Ремонт', так что альтернативы лестнице всё равно не было.
  За ночь вход в подъезд завалило снегом, а дворники, видимо, впали в зимнюю спячку. Поэтому дверь открывалась ровно настолько, чтоб наружу мог с трудом протиснуть один человек. Но мы как-то умудрились сделать это вдвоём и одновременно. Зато потом резво разбежались в разные стороны. По крайней мере, попытались.
  - Куда-а-а? - хмуро поинтересовалась подруга, ловя меня за капюшон.
  - Туда, - Я ткнула пальцем в родные закоулки.
  - Хватит, нагулялись уже. На автобусе поедем. Где у вас остановка? Там? - и Хель, не дожидаясь ответа, бодро зашагала в выбранном направлении.
  - Там. Только... Да погоди ты! Я не могу на автобусе. У меня... это...
  - Морская болезнь?
  - Нет.
  - Клаустрофобия?
  - Тьфу на тебя! Денег у меня с собой нет.
  - А, это ерунда, - отмахнулась девушка. - У меня тоже нет. Я кошелёк дома забыла, ещё вчера. Так прокатимся.
  - Зайцем я не поеду.
  - Боишься?
  - Просто не поеду. Это нечестно.
  - Да тут всего две остановки!
  - Ну и что!
  - Опоздаем на биологию!
  - Уже опоздали.
  - А я без шапки! Замёрзну, заболею и умру!
  - В следующий раз будешь нормально одеваться.
  - Если умру - следующего раза не будет.
  Аргумент был весомый, и я даже не сразу сообразила, что на него ответить. А пока думала, выяснилось, что мы уже подошли к остановке. Причём одновременно с автобусом. И отпираться было как-то поздно.
  Я никогда не любила общественный транспорт и с трудом представляла более ужасный способ передвижения, чем раздолбаный ПАЗик, битком набитый людьми. Автобус скрипел, кряхтел, пробуксовывал на обледенелой дороге, натужно ревел на подъёме и с трудом вписывался в повороты. Пассажиры охали, ахали, заваливались друг на друга, ругались на шофёра, финансовый кризис, погоду, правительство и коммунальные службы.
  Хель висела на поручне с закрытыми глазами и чему-то тихонько улыбалась.
  - Не вижу ничего забавного, - пробормотала я, когда на очередном перекрёстке ПАЗик с диким визгом затормозил, и какой-то верзила с размаху наступил мне на ногу.
  - Зато я вижу. Люди вообще очень забавные, - девушка понизила голос и бодро зашептала мне на ухо: - Видишь тётку в рыжей шубе? Ей сегодня ночью снился кошмар. И тому мужику в ушанке тоже. Тот же самый. И уже не первый раз. Они почти каждую ночь видят один и тот же сон, а наяву периодически ездят вместе на автобусе - но в упор друг друга не замечают.
  - Откуда ты знаешь?
  - Когда тени проникают в сны, то оставляют следы. Можно заметить, если постараться.
  - Это хорошо или плохо?
  - То, что проникают - плохо. А следы - хорошо. А ещё лучше, что поверх них куча отметок. Наши давно вычислили эту парочку и приглядывают за ними. Пока всё в пределах допустимого. Хотя хорошо бы, конечно, развести их подальше друг от друга. В разные города, а то и страны... Но не в наших силах.
  - То есть им нельзя встречаться? - Я слегка повернулась, чтобы было удобнее рассматривать соседей по автобусу. Мужик как мужик. Если бы Хель не показала, я бы и внимания на него не обратила. А вот на женщину обратила бы, пожалуй. Точнее, не на неё саму, а на её руки. Несмотря на мороз, пассажирка была без перчаток. И я сильно сомневалась, что с такими длиннющими заострёнными ногтями вообще можно носить перчатки. Тем более, что и пальцы у женщины были далеко не короткие.
  - Им нельзя касаться друг друга, и совсем уж нельзя засыпать вместе. Иначе плохо будет.
  - Ничего не понимаю, - созналась я.
  - Ладно, забудь пока. Со временем освоишься.
  - Хорошо бы... А то такими темпами у меня мозг скоро взорвётся.
  - Не взорвётся. Это не сложнее геометрии, - обнадёжила Хель.
  - Надеюсь.
  - Остановка 'Морская академия', - возвестил репродуктор. Автобус снова противно заскрежетал тормозами и распахнул двери аккурат напротив сугроба.
  Мужик в ушанке вылез первый, за ним в снег выпрыгнули мы. Тётка в шубе поехала дальше, и я готова была поклясться, что Хель тихонько выдохнула. Она могла сколько угодно уверять, что это всё забавно... Но на самом деле ей было совсем не смешно.
  
  На крыльце школы мёрз Ванечка - щуплый долговязый мальчишка интеллигентного вида. И, по совместительству, внук нашей биологички. Именно по её примеру вся школа называла парня исключительно Ванечкой. Никакие Ваньки, Иваны и даже 'Эй, Кирсанов, иди сюда!' к нему категорически не прилипали.
  Ванечка был классическим ботаником - сплошные пятёрки, вызубренные наизусть учебники, толстенные очки, освобождение от физкультуры и пожизненное место на первой парте. При этом в школе он появлялся через раз, прилежно таская в качестве оправдания справки из поликлиники. И, судя по его бледному виду и вечным синякам под глазами, справки были настоящие.
  - Ты чего не в классе? - удивилась я.
  - Вас жду! - буркнул он, протягивая Хель пухлый пакет. - Их там много, выбирай любые. И только попробуй порвать!
  - Ладно-ладно, я аккуратно, - девушка не глядя вытащила из общей кучи что-то камуфляжное и убежала переодеваться.
  - Ничего не забыла? - прокричал ей вслед одноклассник.
  - Завтра верну!
  - Вообще-то, я имел в виду 'Спасибо'... - вздохнул Ванечка и повернулся ко мне. - Пошли на урок, а то бабушка ругаться будет.
  - Ааа... слушай, а откуда ты Ольгу знаешь?
  - Заметь, я не спрашиваю, почему вы с ней шли вместе с остановки, хотя её квартира совсем в другой стороне. И что у неё с ногой - тоже не спрашиваю.
  - Ладно, намёк понят. Захочет - сама расскажет, - кивнула я. - Теперь бы придумать, что Людмиле Николаевне про опоздание наврать...
  - Всё, что угодно. Она всё равно не поверит. Главное - не забыть её с восьмым марта поздравить.
  Идея учиться в праздник всегда казалась мне форменным извращением. И не только мне. Но в феврале школа почти две недели не работала из-за морозов, поэтому теперь приходилось навёрстывать. Ладно, хоть уроки в честь женского дня сделали сокращёнными.
  Но даже полчаса биологии я высидела с трудом. Соседка по парте, впрочем, тоже. Звонок ещё не успел толком затихнуть, а Хель уже выскочила в коридор, таща за собой меня и Ванечку:
  - Ну, знакомьтесь!
  - Приятно познакомиться, - проворчал одноклассник. - Мы вообще-то десять лет вместе проучились.
  - Вот именно! - Хель сдёрнула с парня очки, демонстративно протёрла их краем рубашки и вернула обратно. - Она у тебя десять лет под носом торчит, а ты до сих пор не разглядел. Сейчас-то видишь?
  - Твою отметку вижу. Свежая совсем, - Ванечка помассировал виски и сощурился. - Нет, больше ничего. А что?
  - А то, что она всю ночь пялилась на мои татуировки.
  - Серьёзно?
  - Не всю, а только пару раз, - уточнила я. Но меня, кажется, просто не услышали.
  Одноклассник продолжал разглядывать меня с такой тщательностью, словно надеялся просветить насквозь. Потом, отчаявшись увидеть что-то недоступное, снял с себя очки и протянул их мне:
  - Надень и осмотрись.
  Я послушно водрузила стекляшки на нос. И мир вокруг сразу же преобразился.
  Все привычные очертания предметов расплылись, цвета поблекли. Зато внезапно проявились непонятные знаки на стенах, окнах и даже людях. На моей руке красовалась надпись 'Срочно проверить! 184-01'. Тот же номер значился на тыльной стороне ладони Хель, рядом с какой-то эмблемкой. И узоры на её веках и вокруг глаз я теперь видела гораздо чётче, чем ночью.
  Видела и красновато-бурые потёки крови на дверном косяке - несколько лет назад раздолбай-Витька разбил об него лоб. Рана давно зажила, Витька окончил школу, история забылась - а кровь осталась.
  Мимо, пылая неправедным гневом, промчалась Танька. Причём внешне староста казалась совершенно спокойной, но светящиеся алым глаза и лёгкое мерцание воздуха вокруг сжатых кулаков выдавали её с головой.
  На другом конце коридора девятиклассницы вдохновенно обсуждали новый клип Энрике Иглесиаса, и я слышала... нет, я видела каждое их слово. Словно вдруг научилась читать по губам, несмотря на то, что сами губы различала с трудом, а часть из девушек и вовсе стояла ко мне спиной. При этом одну из них окружала странная белёсая дымка, распознать значение которой у меня никак не получалось.
  - Что это? - не выдержала я. - Вот на той, тёмненькой?
  Хель на мгновение прикрыла глаза и ухмыльнулась:
  - Ну, как тебе сказать... Рановато современные дети половую жизнь начинают, рановато.
  - И что, вот так всё-всё можно разглядеть?
  - Очень многое, - кивнул Ванечка, протягивая руку за очками. - Главное - знать, куда смотреть. И уметь видеть. Обычный человек, примеривший эти очки, обнаружит лишь, что зрение у меня крайне паршивое.
  - Значит, я - необычный?
  - Выходит, что так. Только радоваться не спеши. Ещё успеешь пожалеть об отсутствии нормальной жизни. Хель, ты начальству про неё говорила?
  - Нет ещё. Я же как приехала - никого не видела. И телефон шефа не помню.
  - Ладно, я сам свяжусь. В курс дела ввела?
  - Так о том и речь, что...
  - Способности выявила?
  - Нет пока...
  - Тогда что вы всю ночь делали?
  - Стоп! - Я вклинилась между одноклассниками. - Очки - это, конечно, круто. Но если мне сейчас же кто-нибудь не объяснит, что происходит, то я просто развернусь и уйду. Потому что не могу больше стоять и ничего не понимать. Какие способности? Какое начальство? И что всё-таки здесь происходит?!
  - Ладно, ладно, - примирительно протянул Ванечка. - После уроков всё спокойно объясню.
  - После уроков у меня концерт. Сейчас!
  - Да не могу я сейчас! Это всё не так быстро происходит. Надо же с мыслями собраться. Подумать, с чего начать...
  - Вань, ну что ты как блондинка перед свиданием! Начни уже хоть с чего-нибудь!
  - Ла-а-адно... - Парень поправил очки, глубоко вздохнул и сразу стал похож на привычного себя, читающего на уроке очередной километровый доклад. - Начнём с того, что...
  И тут прозвенел звонок. Сокращёнными в честь праздника сделали не только уроки, но и перемены.
  Очередные полчаса ожидания дались мне куда тяжелее, чем предыдущие. Я честно пыталась слушать учительницу, но впервые в жизни поймала себя на мысли, что новая информация в голове не задерживается. Слова влетали в одно ухо - и тут же вылетали в другое, минуя мозг. Хель же, как назло, внимательно смотрела на доску. Даже открытыми глазами. И Ванечка что-то старательно записывал в толстую тетрадь.
  Остальные одноклассники занимались чем угодно, только не учёбой. То и дело откуда-то раздавалось шуршание конфетных фантиков, тихое перешёптывание и сдавленное хихиканье. А некоторые вообще устроили себе праздник, не явившись на занятия. Место Игоря так и вовсе пустовало второй день подряд.
  Как только началась перемена, я уволокла Ванечку и Хель в закуток под лестницей. Там было тише и спокойнее, чем в коридоре. А ещё темнее и уютнее. И поэтому легче верилось в странное и мистическое.
  - На самом деле, всё очень просто, - начал отличник. И вид у него был такой, словно весь урок он только и делал, что придумывал эту фразу. - Вот ты в бога веришь?
  - В Зевса, Одина или Кецалькоатля? - машинально уточнила я.
  Религией я никогда не увлекалась, в церковь не ходила, пост не соблюдала и вообще большую часть сознательной жизни считала себя атеисткой. Однако мифов и легенд в детстве прочитала великое множество. Поэтому, когда разномастные 'Свидетели Иеговы' и прочие подобные деятели приставали ко мне с вопросом о вероисповедании, я обычно, не мудрствуя лукаво, начинала ответную атаку. И на их стандартное 'Бог един' перечисляла десяток древнегреческих олимпийцев. Помогало. Отставали.
  Ванечка не отстал, только расхохотался так, что слёзы из глаз брызнули.
  - Очень правильная постановка вопроса, - отсмеявшись, сообщил он. - В любого из них. Или во всех одновременно.
  Я хотела было честно ответить, что ни в одного не верю, но вдруг замерла в нерешительности. Мне всю ночь рассказывали совершенно невероятные вещи о каких-то дорогах, тенях и магических метках. Но это была правда. Правда, похожая на миф. Тогда почему миф, в свою очередь, не может оказать правдой?
  - Ваньк... Ты хочешь сказать, что они существуют?
  - Ага! И они, и ещё огромное количество других, известных и неизвестных. Говорят же, что боги живут, пока в них верят. Ну и вот... полноценной жизнью это назвать сложно, конечно. Они просто существуют в своих замкнутых мирках: ещё не мертвы, но и над нами уже не властны. У них там свои законы, свои порядки. Когда-то эти миры располагались вплотную к нашему, и чтоб попасть на Олимп, достаточно было просто попасть на Олимп. То есть, буквально, подняться на вершину горы. А сейчас хоть всё там облазь, всё равно до Зевса не докричишься. Но есть такие специальные люди - привратники. Они могут открыть проход. Даже лезть никуда не придётся, можно из любой точки переместиться. Хоть отсюда. Только привратников очень мало. На всю Россию человек десять, наверное. Это очень редкий дар!
  - И вы, конечно, все такие супер-пупер-избранные и этим даром обладаете? - недоверчиво уточнила я.
  - Нет, конечно! - фыркнула Хель.
  - Да... - в унисон с ней вздохнул Ванечка.
  - Так 'нет' или 'да'? - не поняла я.
  - Я - да. Она - нет, - терпеливо разъяснил очкарик. - Но это сейчас к делу не относится. Важнее другое: привратники могут соединять миры напрямую, из-за чего создаётся иллюзия, будто они рядом. На самом же деле между ними существует некое пространство. Очень странное место, в котором не работает техника, и вообще все физические законы дают сбой. Там даже понятие времени очень условно. Зато там обитают тени. До сих пор никто не может внятно объяснить, что это такое. Но то, что они смертельно опасны при малейшем касании - факт. Однако, главная беда не в том, что их нельзя касаться, а в том, что они могут проникать в мысли через сны. То пространство, в котором они обитают, каким-то образом взаимодействует с ночными кошмарами. Человек погружается туда всё больше и больше, а потом, в какой-то момент, просто сходит с ума. А дальше уже всякое бывает. Подробности, если хочешь, потом расскажу. В общем, как ты понимаешь, существует организация, которая борется с тенями, предотвращает их появление в нашей реальности и заодно осуществляет коммуникацию с другими мирами. Вот и всё, если вкратце. Вопросы есть?
  - Один есть, - подумав, решила я. - Это точно правда? Или вы меня разыграли, и теперь в глубине души угораете со смеху.
  - Не веришь - спроси у бабушки, - пожал плечами Ванечка.
  - У Людмилы Николаевны? Так она что, тоже в курсе?
  - Конечно. Вообще, умение видеть тени и всё, что с ними связано, как правило, передаётся генетически. Так что если у тебя в семье никто не владел такими способностями - то очень странно, что они вдруг прорезались. Хотя, тоже бывает.
  - Наверно... - кивнула я. И подумала про себя, что прорезались-то, может, и не вдруг. Но выяснить это вряд ли получится. Любимый вопрос всех родственников: 'Да от кого же мать тебя нагуляла?!' приобрёл неожиданную актуальность. Но шансы получить на него ответ были минимальны. Если уж за столько лет никто так ничего и не вызнал.
  
  Традиция ставить в честь праздников концерты была стара, как Людмила Николаевна. И так же незыблема. При этом всю работу школьники должны были делать сами, начиная от подбора программы и заканчивая стиркой потёртого бордового занавеса. Естественно, это действо не вызывало энтузиазма ни у выступающих, ни у зрителей. Первым отчаянно хотелось домой, чтоб хоть немножко отдохнуть и подготовиться к следующему учебному дню. Вторым... да того же самого, наверное.
  Поэтому от концерта обеим сторонам нужно было только одно - чтоб он побыстрей закончился. На неизбежные накладки внимания привычно не обращали.
  И только староста Татьяна перед каждым своим выступлением кричала, что всё должно быть идеально. Чтоб платье блестело и переливалось, сверху сыпались лепестки роз, за кулисами стоял чай-каркаде в термосе, а стереосистема издавала чистые звуки, вместо своего обычного хрипа и шипения.
  А ещё ей нужен был парень. Просто позарез.
  - Где его носит? - надрывалась наша примадонна, нервно вышагивая по закулисью. - Весь месяц репетировали, а теперь он даже трубку не берёт. И на уроки не пришёл, зараза такая.
  - А кто не пришёл-то? - поинтересовалась Хель, за что сразу же схлопотала гневный взгляд и очередной вопль:
  - Это всё ты! Ты ему нос разбила, поэтому он даже если и пришёл бы, то был бы некрасивый! А он мне красивый нужен! Мы месяц репетировали!
  - А... С Игорем что ли?
  - Да! Там всё так стильно должно было быть! Я вся такая в платье, и пою, и лепестки, а он ко мне подходит с букетом цветов - и мы потом танцуем, танцуем. А потом я опять пою. И где теперь мои цветы? Где мой Игорь?
  - Возьми кого-нибудь другого. Тоже мне, проблема: цветы подарить.
  - Не только подарить, а ещё и станцевать. И он там по сюжету будто с войны возвращается. У его отца форма есть, он обещал принести... А теперь ни его, ни формы, ни цветов... А всё ты! Ты мне весь номер испортила!
  - Ну извини. Бывают в жизни моменты, когда надо полагаться на голос, а не на номер.
  Тут Хель слегка погорячилась, конечно. Голос у Татьяны был, и неплохой. Поэтому и песни, и истерики в её исполнении выходили одинаково задушевно. И громко.
  Вот и сейчас она ненадолго замолчала, морально готовясь выдать сольную партию... и вдруг отшагнула назад, придирчиво оглядела мою соседку по парте и неожиданно для всех заявила:
  - Ты сегодня будешь моим парнем.
  - Чего? - опешила Хель. - Кем?
  - Парнем. Моим, - с серьёзным видом повторила староста, - Выйдешь, цветы подаришь и вальс станцуешь! Умеешь вальс танцевать?
  - Конечно, нет.
  - А придётся!
  - Да почему я?
  - Потому что у всех остальных другие номера. А кто свободен - те давно домой удрали.
  - Да, но... Тебя не смущает, что я, мягко говоря, немного другого пола?
  - Ничего, сейчас это лечат, - беспечно отмахнулась Татьяна. - В общем, я пошла переодеваться. И не вздумай удрать. Хотя... за цветами сбегай. Я от сценария отклоняться не намерена!
  - Да чтоб вас всех коромыслом об забор! Почему я? - проворчала Хель, возводя глаза к потолку. - Я же не похожа на парня!
  - Честно говоря, похожа, - возвестил потолок голосом пятиклашки Люси. Сидела она, конечно, не прямо на нём, а на стремянке. И именно она должна была с этой стремянки щедро сыпать вниз розовые лепестки.
  - Похожа? - обречённо спросила Хель.
  - Похожа, - подтвердила я. - Особенно издалека. И... ведь Игоря действительно нет из-за тебя. Наверное...
  - Вы все сговорились, - вздохнула одноклассница. - Ладно. Где у вас тут можно цветы найти?
  - На остановке магазинчик есть. Только не опоздай, а то Танька меня со свету сживёт.
  - Тебя-то за что?
  - За компанию.
  - Тогда держись. Я быстро, - подруга выскочила в коридор, на ходу натягивая куртку... и только тогда я вспомнила про деньги. Которых, если верить утреннему разговору, у Хель с собой не было.
  Следующие несколько минут я провела в глубокой задумчивости. Нет, в Ольгину находчивость я верила безоговорочно. И именно это меня беспокоило. С неё ведь вполне станется спереть букетик из ларька, или вовсе набрать бумажных цветочков на кладбище. Правда, ближайшее кладбище на другом конце города. Так ведь и дури в сероволосой голове не меньше, чем той же находчивости.
  Концертные номера привычно сменяли друг друга. На сцене уже и пели, и плясали, и шутили, и даже устраивали показательное мордобитие.
  Вскоре появилась переодевшаяся Татьяна: яркий макияж, лак с блёстками на тёмных локонах и расшитое золотыми пайетками платье. На мой взгляд - слишком вызывающе. Хотя для сцены, наверное, самое то.
  Время шло. Хель не возвращалась. Староста нервничала и из-за этого придиралась ко всему подряд. Больше всего досталось почему-то Пашке, исполняющему обязанности звукооператора. Мол, аппаратура у него вечно барахлит, и провода под ногами мешаются, и звук слишком тихий, и файлы он постоянно путает.
  На моей памяти Пашка файлы спутал всего один раз: на линейке первого сентября вместо классического 'Школьные годы чудесные' из колонок почему-то зазвучало 'Мама-анархия'. Причём сам парень уверял, что он не виноват, и неизвестные доброжелатели просто подменили кассету. 'Доброжелателей' у нас всегда хватало, поэтому в оправдание верилось легко. Но наша староста никогда не забывала в очередной раз попрекнуть этим случаем бессменного звукача. А он даже поругаться с ней толком не мог, потому что был слишком занят происходящим на сцене: оттуда сейчас как раз сматывались очередные выступающие.
  - Тань, твой выход, - напомнила я.
  - Сама вижу, - нервно огрызнулась староста. - Ну и где носит твою подругу?
  - Где-нибудь, - я с напускным равнодушием пожала плечами. - Придётся тебе выкручиваться самой.
  - А чем я проигрыш между куплетами забью?
  - Своим прекрасным ликом, - буркнул Пашка, не отрываясь от пульта. - Пусть любуются. Всё, иди уже!
  - Вот как чувствовала, что не надо связываться с этой новенькой, - проворчала Татьяна. И, нацепив на голову микрофон, вышла на сцену.
  А я залезла на подоконник и уставилась на улицу. Прохожих было мало. Видимо, все уже уютно устроились дома за столом. Какое-то подобие жизни кипело только возле цветочного ларька... но Хель там не было. Куда эта полоумная могла запропаститься?
  Татьяна уже допевала первый куплет, когда по лестнице прогрохотали шаги, и в закулисье ввалилась Хель с объёмным полиэтиленовым пакетом.
  - Опоздала? - обречённо спросила она.
  - Нет ещё. Как раз тебе выходить, - я спрыгнула с подоконника и подтолкнула подругу к сцене.
  - А потом что делать? Когда выйду?
  - По ситуации, - отмахнулась я.
  Сценарий номера я, конечно, знала. И на репетициях не раз его видела. Но как всё это пересказать за две с половиной секунды - совершенно не представляла.
  В итоге в тот момент, когда из-за кулис должен был появиться бравый военный с букетом, на сцену вынырнула Хель в мятом камуфляже, на ходу вытаскивая из пакета разлапистый кактус в горшке. С этим презентом она промаршировала к Татьяне и остановилась впритык к ней.
  На несколько секунд обе девушки замерли, в упор глядя друг на друга.
  - Что это? - наконец прошептала Татьяна. И её голос, усиленный колонками, разнесся по залу.
  - Ты же просила цветок, - ответила Хель на ухо старосте. Опять-таки, прямо в микрофон.
  - Да, но не такой же! Обычный цветок. Знаешь, стебель, листья, пестик, тычинки...
  - Других не было. Но он, кстати, цветущий! Вон, видишь, даже бутончик маленький виднеется...
  В зале раздались разрозненные смешки.
  Татьяна густо покраснела. Я чертыхнулась. Звукооператор Пашка прыснул в кулак.
  - Выруби звук, - крикнула я ему.
  - Ну уж нет, - оскалился парень. И мстительно выкрутил регулятор на полную мощность.
  Староста тем временем справилась со смущением и положила левую руку на плечо Хель, приготовившись вальсировать.
  - Э-э-э... А его куда? - раздалось из колонок, и моя соседка по парте задумчиво повертела в руках кактус.
  - Да брось ты его.
  Хель бросила. Не то, чтоб совсем уж с размаху, но горшок всё равно разбился, и по сцене раскатилась земля вперемешку с колючими зелёными шариками. Татьяна что-то прошипела сквозь зубы, но справилась с собой и, вслух отсчитывая ритм, закружила партнёршу в танце.
  На первом 'Раз-два-три' Хель наступила старосте на подол. На втором - тоже, но другой ногой. На третьем несчастное платье избежало Ольгиного ботинка, зато к тонкой ткани прицепился кактусёнок. На четвёртом - после резкого поворота - он отцепился и улетел в зрительный зал, приземлившись аккурат в объёмистое декольте директрисы. На пятом танцующих занесло в сторону, и Хель задела плечом прятавшуюся за кулисами стремянку.
  Стремянка-то покачнулась и выправилась, а вот сидевшая на ней пятиклашка с корзинкой лепестков - нет.
  Девочка вскрикнула и взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие. Не получилось: корзинка полетела в одну сторону, а её владелица - в другую. Тут Пашка решил поиграть в героя и, бросив всё, кинулся ловить малявку. При этом запнулся за один из своих же проводов, грохнулся и часть пути проехался на животе по паркету. Девочку, что характерно, поймал. Правда, по пути окончательно сбил стремянку.
  Хель в это время обнаружила, что на неё с разных сторон падают лестница и плетёная корзинка, и как-то умудрилась спасти и то, и другое. Правда, в стремянку она вцепилась руками, а корзинка приземлилась ей на голову. Ну так не на пол же!
  Тут проигрыш наконец-то кончился, и Татьяна замерла посреди сцены, старательно выводя слова последнего куплета. Правда, слышно её было плохо - Пашка запнулся именно за тот провод, который вёл к колонкам.
  Зато в воздухе кружились и плавно опускались на сцену цветочные лепестки.
  - По-моему, это успех! - заявила я, встречая девушек за кулисами.
  - Это кошмар! - взвизгнула Татьяна, наконец-то давая волю чувствам. - Полный провал! Весь мой номер, вся моя песня... Слышишь? Они же смеются! Они до сих пор надо мной смеются.
  - Вот я и говорю - успех. Впервые на моей памяти зрители хоть как-то среагировали на происходящее.
  - Это точно, - усмехнулся Пашка, потирая ушибленную коленку. - Завтра станете главной темой для обсуждений.
  - И вообще весело было! - присоединилась пятиклашка.
  - Ы-ы-ы-ы-ы! - провыла староста, картинно закрыв лицо руками. - Чтоб я ещё раз с вами связалась! - И выбежала в коридор, напоследок 'нечаянно' толкнув меня плечом.
  - Ну а я-то здесь причём? - удивилась я.
  - Разве не понятно? Ты со мной дружишь, - хмыкнула Хель, стягивая с головы корзинку.
  - А ты тоже хороша! Зачем устроила весь этот бедлам? И не говори, что нечаянно.
  - Как тебе сказать... Зато к подготовке первомайского концерта меня теперь точно не припашут.
  - Это уж наверняка. С такой связываться - себе дороже. Ты где кактус взяла?
  - В кабинете биологии одолжила.
  - А чего тогда так долго?
  - Да он заперт был. Пришлось из соседнего кабинета лезть.
  - К-как лезть?
  - Ну как... через окно, по карнизу. Хорошо, что там форточку на ночь оставили, чтоб проветривалось.
  - Хель, там четвёртый этаж!
  - Да, я знаю. Ну так сугробы же! Если что - падать мягко.
  - Ух ты! Надо будет попробовать! - прозвучало сверху. Люська снова взобралась на стремянку и теперь сидела на верхней ступеньке, болтая ногами.
  - Меня окружают идиоты, - мрачно пробормотала я.
  - Будем политкорректны. Не идиоты, а экстремалы, - поправила Хель, перемигиваясь с неугомонной пятиклассницей.
  
  - Ну что, по домам?
  Мы опять стояли под одиноким фонарём и болтали, прежде чем разойтись в разные стороны.
  Утренний лёгкий ветерок после обеда усилился, а сейчас к нему добавился и снег. Белые хлопья летели по немыслимой траектории, оседали на ресницах, и приходилось то и дело щуриться и отряхиваться. Хель привычно тёрла уши, а у меня начали замерзать коленки, но прощаться не хотелось.
  - Опять пойдёшь блуждать в своих закоулках?
  - А что ещё остаётся? Автобус всё равно уже не ходит. Надеюсь, в этот раз я ни на какого маньяка не наткнусь.
  - Он не маньяк, он нелегал, - машинально поправила Хель и вдруг хлопнула себя ладонью по лбу. - Как я могла забыть! И Ванечке не сказала!
  - О чём?
  - Да о викинге же! Он ведь не меченый даже. Значит, никто не знает, что он тут бродит. А раз бродит - значит, как-то сюда попал. Нелегально, через тени. И где-то здесь проход. А туда ведь люди могут провалиться... Уй-ё... И ты тоже промолчала!
  - Да откуда же я знала, что об этом надо говорить. Может, у вас бегающие по улицам скандинавы в порядке вещей.
  - В беспорядке, - проворчала Хель. - В общем, делаем так: сейчас я провожаю тебя до дома, потом иду исследовать территорию. А ты в это время звонишь Ваньке... Ты же его телефон знаешь?
  - Конечно.
  - Вот! Звонишь ему и говоришь, что... В общем, всё как есть - так и говоришь. Что наткнулись вчера на странного типа, который общается исключительно этими... Как ты их назвала? Ну, когда он меня поляной обозвал?
  - Кеннинги. Иносказания.
  - Вот-вот, оно самое. И передашь, что я сегодня тут побегаю, поищу. Если что - подам сигнал.
  - А дальше?
  - А дальше - он и сам знает, что делать.
  - Нет, я имею в виду... Ну вот поймаете вы этого скандинава, а потом? Что с ним будет?
  - Нам пора идти, - вспомнила Хель и, схватив меня за руку, решительно шагнула в темноту закоулков и гаражей. Я послушно последовала за девушкой. Но только затем, чтоб спросить ещё раз:
  - Как вы поступаете с такими нелегалами? Убиваете?
  - Нет, - в этот раз подруга не стала уходить от ответа. - То есть... не совсем. Не всегда. И не своими руками.
  - Объясни, - потребовала я. - Всё равно же узнаю рано или поздно.
  - Узнаешь, - со вздохом согласилась Ольга. И, поколебавшись, начала рассказывать. - Сначала их допрашивают. Выясняют, кто они, как к нам попали, каким образом умудрились пройти сквозь тени невредимыми. Если нечаянно и безо всякого злого умысла - то им подчищают память и, по возможности, возвращают домой. Но уже короткой дорогой, по пути. А если они сюда специально пролезли, с какими-нибудь злобными шпионскими намереньями - то сами виноваты. Знали, на что шли.
  - Понятно, - пробормотала я.
  - Нет, не волнуйся, таких мы тоже не убиваем, - заверила девушка, поймав мой взгляд. Но быстро уточнила: - Если они не сопротивляются, конечно. Иногда их куда-то увозят. Иногда вышвыривают обратно в тени. Ну и память, опять же, чистят. А уж сколько они продержатся на той стороне... может, и доберутся домой. Всякое бывает.
  Подруга выглядела расстроенной. Да я и сама уже была не рада, что завела этот разговор. Печально осознавать, что даже у спасения мира может быть тёмная сторона, о которой лучше не упоминать. Но ещё один момент всё-таки требовал уточнения:
  - Хель... Ты не думай, я не в чём не обвиняю, и вообще... Но вот ты сказала, что тех, кто попал сюда нечаянно, их возвращают домой.
  - Да.
  - По возможности?
  - Да.
  - И часто она бывает, эта возможность?
  - Как тебе сказать...
  Девушка прибавила скорость, шагая сквозь снег с неутомимостью ледокола. Я покорно скакала следом, иногда по колено утопая в сугробах. Но не отставала.
  - Как тебе сказать, - повторила одноклассница. - Так уж получилось, что в этом городе всего один привратник, и открыть он может только путь в Элладу . И если здесь внезапно обнаружится какой-нибудь заблудший древний японец - то никто не повезёт его через полстраны до ближайшего подходящего привратника. Но и оставить его в нашем мире нельзя, сама понимаешь. Куда их девать-то? Они и сами домой просятся. Вот и... в общем, так и выходит, что им одна дорога - в тени. И надеяться на удачу.
  - То есть тот мужик вчера не зря убегал? Даже если ни в чём не виноват?
  - Сим, вот ты сейчас действительно так хочешь об этом поговорить?
  - Нет, просто... - Я ненадолго задумалась, подбирая слова. - Прости, но я искренне желаю тебе его не найти. Пусть живёт.
  - Он на тебя напал, между прочим. И убил бы, если бы не я. Или изнасиловал. Или и то, и другое в произвольном порядке.
  - Он же не хотел. Даже и нападать сначала не собирался, - вспомнила я.
  - Может, и не собирался. Но... Ты не понимаешь, это совсем другие люди. Из другого мира, другого времени, другой культуры. И с другими мозгами.
  - Не понимаю. И... ты права, я, кажется, не очень хочу об этом говорить.
  Самым правильным сейчас было закрыть тему и перевести разговор на что-то другое. Хель была уверена в собственной правоте. Совершенно. Беспрекословно. Даже если и жалела неудачливых попаданцев, то вот этого конкретного скандинава как-то искренне невзлюбила. Или просто заставила себя невзлюбить. Потому что знала, чем всё кончится. Знала, что поймав его - обречёт ни в чём не повинного человека на смерть.
  И всё равно собиралась ловить.
  Я поёжилась. Не от мороза. Просто на душе вдруг стало как-то пусто и мерзко, словно я сделала что-то плохое. Или наоборот - не сделала ничего хорошего. Хотя... я же пока что вообще ничего не сделала. Я и не умею ничего.
  - А просто проход в тени - его, получается, кто угодно может открыть? Не только привратник?
  - Почти любой. Главное - знать, как.
  - И ты можешь?
  - Несколько раз пробовала. Получалось. А потом как-то необходимости не было. Но вообще - нужные слова знаю.
  - Слова? - удивилась я. - Это что, заклинание какое-то?
  - Не совсем... Их не произносят, а пишут. Причём специальной штукой такой... Вот моим ножом можно, например. Или если Ванечке очки разбить - то осколком можно будет процарапать, наверное. Слушай, давай ты за ночь составишь список вопросов, а завтра как раз у Ваньки и спросишь? А то не умею я объяснять. И, кстати, я правильно помню, что там дырка сейчас будет? - Хель остановилась перед ветхим мостом и недоверчиво попинала ногой перила.
  - Ага. Во-о-он там, - показала я. - А как ты вчера через него перебралась?
  - По твоим следам. Понятно же, что если они вдруг обрываются, а метра через три опять начинаются - то не просто так ты тут скакала. Кстати, хорошо прыгаешь. А говорила, что с физкультурой проблемы.
  - Да не то, чтоб совсем проблемы... Просто не люблю, когда над душой стоят с секундомером. Да и не положено отличнице спортивными успехами блистать. Кто хорошо учится - тот плохо бегает. Практически негласная школьная традиция. И Ванечка - живое её воплощение.
  Я рассмеялась, но Хель шутку не поддержала.
  - При его здоровье и образе жизни - удивляюсь, как он вообще ползает. Так! С какой точки прыгать?
  - Давай я первая, а ты следом, - я отодвинула подругу с дороги, прикидывая расстояние. Короткий разбег, резкий толчок и...
  Толчка не получилось. На последнем шаге нога вдруг поехала куда-то вбок, словно я была на коньках. Под свежим снегом обнаружился самый натуральный лёд. Я поспешно дёрнулась назад, но остановить скольжение не получилось. Хвататься вокруг было не за что. А падать...
  Всегда удивлялась людям, которые в такой ситуации приземлялись на задницу. Потому что я, споткнувшись, запнувшись или поскользнувшись, всегда летела носом вперёд.
  Прямо в дыру.
  Даже пикнуть не успела. Только сердце сжалось, и внутри всё разом оборвалось, как будто я была марионеткой, которой перерезали все верёвки.
  ...А вот вся жизнь перед глазами не пронеслась. Не успела. Потому что спустя мгновенье после того, как ноги потеряли всякую опору, меня вдруг резко дёрнуло вверх, и я с удивлением обнаружила, что вишу в воздухе.
  - Ой, - только и сумела пробормотать я.
  - Тихо. Лучше не шевелись. Я тебя за капюшон держу, - раздался сверху голос Хель.
  Пошевелиться я не смогла бы при всём желании. Казалось, что все мои нервы, мышцы, кости и прочие сухожилия сосредоточены исключительно в голове. И немножко под мышками, где давили перекорёженные рукава куртки. А во всех остальных местах я ощущала себя бесформенным мешком. И казалось, что этот мешок вот-вот перевесит и полетит вниз.
  А внизу, под мостом, проходила автотрасса.
  Даже если бы я выжила после падения на асфальт (что, конечно, сомнительно), меня тут же раскатали бы спешащие по своим делам водители. В общем, приятного в ситуации было мало. Только и оставалось, что уповать на крепость капюшона да силу Хель. Которая тем временем пыхтела, пытаясь вдёрнуть меня наверх. Но пока что получалось лишь не уронить, да и то с трудом
  - Сим... - пробормотала подруга, и я с отстранённым удивлением обнаружила, что голос у неё дрожит. - Сим, ты не могла бы немного похудеть?
  - Прямо сейчас? Извини, я пока не хочу в туалет.
  Сверху раздался вздох, за которым последовал слабый рывок. Я поднялась на пару сантиметров, но потом снова начала сползать вниз.
  Вдруг наверху что-то зашуршало, потом закряхтело, и капюшон (а вслед за ним и я) буквально взлетел вверх. Что-то втащило меня на мост, отволокло подальше от дыры, туда, где не было льда, и громогласно возвестило:
  - Рано сей деве в свиту Гевьон , пусть топчет землю в мире живых.
  - Рано, ещё как рано, - покорно согласилась я, ощупывая вокруг себя снег. Проваливаться он вроде как не собирался. Скользить тоже. Поэтому я рискнула и попыталась встать. Медленно, одной рукой опираясь на Хель, а второй - на огромного викинга, всё ещё сжимавшего в руке мой капюшон. Наверное, для подстраховки.
  Присутствие рядом древнего скандинава почему-то воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Как будто мне каждый день мифологические персонажи жизнь спасают. Я даже почти не удивилась. Сначала.
  Только потом, спустившись с моста на твёрдую землю, внезапно вспомнила что значит бояться. И сразу же осела в сугроб, потому что ноги не держали.
  Я могла...
  Если бы Хель не успела меня схватить.
  Если бы викинг не помог вытащить.
  Я действительно могла умереть там.
  - Спасибо, - прошептала я севшим голосом. - Спасибо, Ольга. И тебе спасибо, Халльдор, сын Хегбьёрна, прозванный Корноухим.
  - Нет благости большей, чем с девой прекрасной речи вести, - церемонно ответил викинг, попутно вздёргивая меня на ноги. - Жизнью моей как своею владей, златовласая госпожа.
  Отвечать на комплименты я никогда не умела, поэтому сделала единственное, что умела делать в таких случаях, - покраснела. Даже жарко стало, несмотря на мороз.
  - Ладно... - Хель сурово посмотрела на моего спасителя. - Раз такое дело... В общем, ты действительно очень помог. Поэтому предлагаю считать, что сегодня мы тебя не видели. Но завтра всё равно доложу, что ты здесь бродишь. Так что... будь осторожен.
  - Понял тебя, владычица троп, - серьёзно кивнул мужчина. - Но идти мне всё равно некуда. Это вам, девы, беречься надо. Замышляет один недостойный муж недоброе.
  - Ну-ка, ну-ка? Что ещё за недостойный?
  - Тот, кто водой мост облил. Оттого и лёд, на котором златовласая госпожа поскользнулась. А потом снег пошёл, да все следы замёл.
  - Фигасе, - присвистнула подруга. - А как он выглядел-то? Ну этот... который воду налил?
  - Разве ж издалека, да в такую пургу, разберёшь? Заметил только, что юноша ещё безбородый. А ближе подходить поостерёгся. Не думал, что важно. Мало ли, чем местные развлекаются. Может, обычай какой, - викинг виновато развёл руками.
  - Так... А после этого юноши и до нас здесь никто не проходил, да? Тогда я быстро! Никуда не уходите, - Хель метнулась к мосту, присела возле него на корточки и начала осматривать землю, как охотничья собака в поисках следа. Осмотрев дорогу, девушка переключилась на перила, подползла почти к самому пролому... И со злобным 'Ага!' начала быстро-быстро чертить пальцем по снегу непонятные символы. На мгновение мне показалось, что в воздухе над мостом сверкнула и тут же погасла зеленоватая искра. Но, видимо, всё-таки показалось, потому что Халльдор на неё никак не среагировал.
  Викинг заворожено следил за моей подругой, даже рот приоткрыл. Я и сама, кажется, выглядела примерно так же. Когда Хель закрывала глаза и начинала вытворять всякие странные штуки, она казалась мне пришельцем с другой планеты: чуждым и непредсказуемым. И, наблюдая за ней, я не чувствовала ни холода, ни страха - одно сплошное любопытство.
  - Кажется, поохотиться мне сегодня всё-таки удастся, - довольно заявила девушка, закончив исследовать территорию. - Как думаешь, Сим, на что ловятся школьные хулиганы, преступившие границы дозволенного?
  - Игорь? - догадалась я, мгновенно сложив в голове факты.
  - Он самый. Неуловимый мститель районного пошиба. Вот чего ему в такую погоду дома не сидится?
  Погода и в самом деле портилась с каждой минутой. Густая пелена снежных хлопьев уже совершенно скрыла из виду окрестные гаражи. Дорогу тоже почти завалило. До дома оставалось совсем недалеко, вот только непроходимость моста смущала. Где-то поблизости, вроде бы, недавно выстроили ещё один. Но тратить время на его поиски не хотелось. Тем более, что при такой видимости можно было и не найти.
  - Нам надо на ту сторону, - вздохнула я, прекрасно понимая, что прыгать больше не рискну. Теоретически, можно было попытаться преодолеть мост по перилам. Будь на мне джинсы, в небе - солнце, а на календаре - лето, я бы даже попробовала, наверное. Но стоило мне об этом подумать, как порыв ураганного ветра чуть не повалил меня в сугроб. На ногах устоять удалось только вцепившись в Халльдора. Сам викинг буйства стихии, кажется, даже не заметил. Но меня услужливо поддержал.
  - Да, через мост надо как-то перебраться, - подтвердила Хель. - Игорь туда ушёл.
  - Да оставь ты его в покое. Завтра в школе разберёмся. Не сможет же этот мелкий пакостник вечно прогуливать.
  - Не такой уж и мелкий! Он тебя, между прочим, убить мог. Это же на тебя ловушка была. Больше этой дорогой никто не ходит.
  - Вообще-то, на тебя. Или на нас обеих, - поправила я. - Мы пришли в школу вместе, потом ушли вместе, потом опять пришли вместе... Он наверняка подумал, что мы живём рядом и домой опять пойдём вдвоём. И даже не ошибся.
  - Тем более! А в следующий раз что произойдёт? Лестница под кем-то из нас проломится? Кирпич с крыши упадёт? Или дом взорвётся?
  - Слушай, ну это ты уже перегибаешь.
  - А если нет? Ты можешь предугадать, о чём этот псих думает? И что он натворит в следующий раз?
  Я задумалась.
  С Игорем мы были знакомы с первого класса. Он всегда был задирой и хулиганом, не признававшим ничьих авторитетов. Кроме, может, собственного отца, который парня и воспитывал. Но Игорь всегда оставался в границах здравого смысла, не делая ничего противозаконного или опасного для окружающих. До вчерашнего дня.
  С другой стороны, раньше ему не давали сдачи и не впечатывали лбом в скамейку.
  - Не знаю, Хель. Может, он не со зла. Ещё одумается.
  Халльдор, до этого молча слушавший наш разговор, покачал головой:
  - Нет, владычица пути права. Вот как есть права. Такие вот, которые исподтишка козни строят - они самые страшные и есть. Будут в глаза смотреть, улыбаться, речами завлекать - а потом нож под лопатку. О, сколько я подобных перерезал во славу отца богов... - Викинг мечтательно улыбнулся.
  - Резать я его не буду, - подумав, решила Хель. - Но весёлую ночку устрою. Он у меня познает всю прелесть ночных кошмаров.
  - А может, не надо? - Я осторожно тронула девушку за рукав.
  - Я уже говорила, что ты слишком добрая?
  - Я просто волнуюсь, чтоб ты ничего лишнего не натворила. Тебе же мир надо защищать от кошмаров, а не насылать их на одноклассников.
  - Ничего, я осторожно. Да и потом, никто ведь не узнает. Если ты и наш корноухий друг не расскажете начальству.
  Викинг радостно оскалился, довольный, что его причислили к друзьям.
  Я, наоборот, нахмурилась. Идея Хель мне не нравилась. Я понятия не имела, что она задумала и как собирается это задуманное воплощать - но всё равно была категорически против. На всякий случай.
  Кроме этого, был один вопрос, который требовалось решить прямо сейчас:
  - Что с мостом делать будем?
  - Срежем путь через тени, - совершенно будничным тоном ответила подруга.
  Халльдор побледнел. Я снова едва не осела в сугроб. И в этот раз - вовсе не от ветра.
  - А кто с меня вчера брал обещание никогда туда не соваться?
  - Да мы же неглубоко пройдём. По самой поверхности. Пара секунд - и никаких проблем. Тут нырнули - там вынырнули.
  - Хель, может, не надо? Поищем второй мост. Тут недалеко должен быть. Или вообще вернёмся и по нормальной дороге пойдём, - попыталась я воззвать к разуму подруги. Но она даже не подумала сделать вид, что слушает. Идея мести и охоты захватила девушку с головой, оттеснив в сторону даже тщательно скрываемый страх перед тенями.
  - Слушай, я же не заставляю тебя идти со мной. Можешь покараулить тут. Потом я вынырну на той стороне, найду верёвку, брошу тебе... Или вон ту заборину перекину через дыру. По ней спокойно пройдёшь. И всё.
  - Нет уж. Я тебя не пущу без присмотра.
  - Забо-о-о-отливая, - с притворным восхищением протянула подруга. - Скажи уж честно, тебе просто любопытно, как там, на той стороне? А?
  - Любопытно, - смутилась я. - Но не настолько, чтоб сломя голову лезть в какие-то непонятности.
  - Так не лезь.
  - Чтоб потом волноваться, не случилось ли с тобой что? Вот ещё! Делать глупости - так вместе.
  Хель не ответила, но чувствовалось, что она довольна таким ходом событий. Не хотелось ей одной лезть в эти непонятные тени, очень не хотелось. Зато стоило мне согласиться на этот бред, как подруга развела бурную деятельность.
  Она подобрала на тропинке длинную ветку и подожгла её, только не с краю, а ровно посередине. Промёрзшее дерево загораться не желало, разве что слегка потемнело от огня, но этого, видимо, было достаточно. Когда ветка основательно прокоптилась, Хель разломила её ровно по чёрному следу и один из обломков воткнула в снег у своих ног. Второй кусок она, размахнувшись, кинула через мост, и он сгинул в большом сугробе.
  - Это маяки, - пояснила Хель в ответ на мою удивлённый взгляд. - Совсем недавно были одним целым, поэтому сами найдут кратчайший путь друг к другу на той стороне. Можно было и просто сломать эту ветку, и разрубить... Но огонь - надёжнее. Да и светлее с ним будет.
  Следом на свет появился нож, которым девушка очертила на снегу небольшой круг. Я думала, что она в него войдёт, но нет - Хель пристроилась на корточках рядом, прикрыла глаза и начала выписывать кончиком лезвия замысловатые символы внутри окружности. Иногда нож едва касался снега, иногда уходил на несколько сантиметров в глубину, а порой и вовсе мелькал в воздухе, не оставляя следов.
  Я старательно запоминала все движения и символы, но половину происходящего и увидеть-то не могла, не то что потом воспроизвести. Рядом неловко переминался с ноги на ногу Халльдор.
  Наконец девушка закончила свои странные манипуляции, выпрямилась и удовлетворённо кивнула.
  - Ну что? Кто со мной - тот герой! - провозгласила она, осторожно касаясь чего-то невидимого прямо перед собой.
  - А что делать-то? - спросила я.
  - Сними перчатки. Ага, теперь возьми меня за руку. Крепче. А викинг пусть тебя возьмёт. И не отпускайте, что бы ни случилось, пока не выберемся. Когда окажемся внутри - ничего не говорите, а лучше вообще не дышите. Идите след в след за мной. Всё. Понеслось!
  На самом деле, конечно, ничего никуда не понеслось. Первые несколько секунд вообще ничего не происходило, и мне даже начало казаться, что Хель переоценила свои возможности. Но она всё ещё сжимала мою ладонь, и я молча ждала, что будет дальше.
  А потом мир вдруг резко обесцветился, будто мы оказались в чёрно-белом фильме. Всеобщую монохромность нарушали только два алых огонька: один совсем рядом с нами, а другой - в нескольких метрах поодаль. Как раз там, куда Хель зашвырнула вторую ветку. А между ними медленно, штрих за штрихом, вырисовывалась из тонких красных линий тропинка.
  Сами мы тоже остались цветными, но потускнели, словно на старой выцветшей фотографии. Точнее, на трёх разных фотографиях. И моя явно была сделана одной из последних. По крайней мере, коса на ней всё ещё осталась пшеничной, юбка - синей, а вчерашние пятна зелёнки на руках, соответственно, зелёными.
  Халльдор выглядел почти так же, как и я. А вот его одежда казалась однотонно-серой, сохранив цвет только по вороту рубахи и на рукавах - там, где по ткани проходила вышивка.
  У Хель, наоборот, куртка и штаны выглядели нормально, но лицо казалось высеченным из мрамора. А многочисленные линии татуировок вокруг закрытых глаз и вовсе превращали девушку в инфернальное существо из фильма ужасов. Я покрепче вцепилась в её руку и заметила, что она тоже изменилась - стала холодней и жёстче, как будто принадлежала не живому человеку, а манекену.
  Точно! Как же я сразу не догадалась! Она не человек! Серые волосы, серые глаза... И даже имя её - Хель - говорило о том, что его обладатель мёртв; мёртв давно и бесповоротно. Она запутала меня, заморочила, заставила верить себе - и привела сюда, в это гиблое место. Привела, чтоб навсегда запереть здесь.
  На меня вдруг накатил беспросветный страх. Захотелось оттолкнуть от себя безжизненную серую статую, в которую превратилась моя подруга, и завопить. Завопить так, чтоб весь этот бесцветный мир рассыпался осколками. И даже если я рассыплюсь вместе с ним - неважно, пускай. Главное - не чувствовать больше этого холода, который уже почти добрался до сердца. Главное - вдохнуть полной грудью и...
  ...и я вдохнула.
  В горле сразу запершило. Захотелось откашляться, но в лёгких словно закончился весь воздух. Я не могла выдохнуть, не могла вдохнуть, только открывала и закрывала рот, как вытащенная из воды рыба. Холод внезапно отступил, теперь мне было так жарко, что блузка мигом прилипла к вспотевшей спине. Перед глазами всё плыло. Шарф душил всё сильнее и сильнее. Хотелось сорвать его с шеи, расстегнуть куртку... Я дёрнулась, пытаясь освободить руки... И в этот момент Хель посмотрела на меня и вскрикнула. То есть, мне показалось, что вскрикнула, но звука я не услышала. А потом время словно очнулось от заморозки и стремительно понеслось вскачь. Викинг тоже что-то беззвучно прокричал, взвалил меня на плечо и огромными скачками понёсся по тропинке. Хель бежала рядом, на ходу вычерчивая в воздухе какие-то символы. В конце пути она вырвалась вперёд, с размаху вогнала нож прямо в алую мерцающую точку и схватила Халльдора за руку. Предметы вокруг на мгновенье снова обрели цвета и чёткость... А потом стало совсем темно.
  
  
  * * *
  
  
  
  Нет, это не конец!
  Продолжение можно читать на ЛитЭре (это бесплатно, не бойтесь! Просто на другом ресурсе))) или купить в интернет-магазине 'Призрачные Миры' . Стоимость - примерно полшоколадки. Или полчашечки кофе, это уж кому чем удобнее измерять.
  Ещё и скидки бывают, конечно.
  А если вам всё ещё категорически не хочется закрывать эту страничку, то можете оставить комментарий или на обложку посмотреть:
  
Оценка: 6.41*11  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"